Страница:
Разговор коснулся моих товарищей, оставшихся в Шлиссельбурге, девяти вечников.
От родных я узнала, что вышел манифест по поводу рождения давно ожидаемого наследника. Мне было важно знать, изменит ли это участь моих товарищей в Шлиссельбурге. Я спросила митрополита, не знает ли он чего-нибудь об этом, не было ли у него разговора об этом с министром внутренних дел Святополк-Мирским, когда он просил свидания со мной.
Нет, не знает.
В таком случае, не может ли еще побывать у него и узнать, распространяется ли манифест на шлиссельбуржцев или они будут "разъяснены", как это не раз было в прошлом.
Узнать мнение Святополк-Мирского было потому важно, что толкование манифестов, составленных обыкновенно в общих выражениях, зависело от усмотрения министров: хотят - распространят, хотят - нет...
Я спросила у него при этом, какое впечатление произвела на него наша тюрьма.
- Мне кажется, им не так плохо, и, быть может, выйди они на свободу, им стало бы хуже...
Я была возмущена. Было очевидно, что мой собеседник совершенно лишен воображения и не может реально представить себе, что значит лишение свободы, одиночное заключение, каторга без срока... Было ясно, что всего прошлого Шлиссельбургской тюрьмы он не знает и судит по тому, что видел теперь, когда режим после 20 лет смягчился. Мук отрезанности от жизни, деятельности и друзей он не понимает, и так как видел оставшихся в живых: узников твердыми и несломленными, то считал, что им хорошо. О мертвых, покончивших с собой и сошедших с ума он не слыхал.
Я стала говорить. Я рассказала сжато и в сильных выражениях внутреннюю историю нашей каторги. Рассказала о Минакове, Мышкине и Грачевском, этих протестантах против нестерпимого режима, ценой жизни купивших облегчение для других. {250} Я указала ему, что угроза возврата к прошлому никогда не переставала висеть над нами, и еще недавно, спустя 20 лет от начала нашего скорбного пути, нас снова хотели сжать в железные тиски, подчинив первоначальной жестокой инструкции. Я рассказала о том, что было всего два года назад, 2 марта 1902 года, как за ничтожное нарушение дисциплины ночью один товарищ был связан в сумасшедшую рубашку и чуть было не задушен в незримом бессильном присутствии всех нас... Рассказала и о том, как протестовала я против этого насилия, сорвав погоны со смотрителя тюрьмы, за что должна была предстать перед военным судом и быть подвергнута единственному наказанию за "оскорбление действием" - смертной казни.
Митрополит словно прозрел. Он был взволнован, потрясен. Он заразился тем внутренним волнением, от которого трепетала я, и, прощаясь, сказал, что непременно побывает у Святополк-Мирского и никогда не забудет впечатления, произведенного нашей встречей... Не забыла его и я, не забыла его терпимости, его отзывчивости...
К главе двадцать седьмой ("Казнь")
Мы были в полном неведении, по какому поводу произведена казнь 4 мая. Разъяснение пришло неожиданно и совершенно чудесным образом.
Прошло несколько дней, когда за ужином жандарм нестроевой роты, помогавший дежурному при раздаче, подал Морозову пару яиц в бумажке. Морозов развернул и увидал, что это был обрывок газеты - как раз то место, где сообщалось об убийстве министра внутренних дел Сипягина.
Чтоб в разговорах на прогулке не скомпрометировать как-нибудь жандарма, Морозов, передавая нам эту новость, говорил всем, что, гуляя в огороде, нашел кусок газеты, который, вероятно, откуда-нибудь занес ветер.
Так мы узнали, что министром внутренних дел был Сипягин; до этого же перемены в министерстве сохранялись от нас в тайне. Обыкновенно мы не знали даже, кто стоит во главе департамента полиции, в специальном ведении которого мы находились.
О том, что министром стал Плеве, мы узнали случайно, когда получили том энциклопедического словаря на букву "П" **.
______________
** Не знали, конечно, и об его убийстве.
Нечего и говорить, что о войне с Японией мы не должны были и подозревать. Первый намек на нее мы нашли в английском журнале "Knowledge", в котором сообщалось, что в дальневосточных водах кит наткнулся на минные заграждения. "Значит, происходит война с Японией", - заключили наши проницательные читатели. А о ходе военных действий и о русских неудачах мы судили по лицам жандармов: если они шушукались между собой и ходили, повесив голову, мы тотчас догадывались о несчастьях русской армии. Мы все были уверены, что война кон-{251}чится победой Японии, и предугадывали будущее. Морозов с первого же момента объявил: "Микадо Мутцу Хито освободит нас!" За разгромом должны были следовать реформы и амнистия.
К главе двадцать восьмой ("Нарушенное слово")
Когда вышла эта книга, между прочим, я имела одно особенное удовлетворение. Прочитав главу "Нарушенное слово", содержание которой и теперь волнует меня, Александра Ивановна Мороз мне написала, что "со слезами умоляла" мою мать не подавать прошения (о моем помиловании)...
Итак, был же на свободе человек, который понимал меня до дна! {252}
ПРЕДИСЛОВИЕ
К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Через три дня после появления в декабре 1921 года моей книги "Запечатленный труд", том первый, в отдельном издании я получила рукописи, оставленные мной в 1915 году за границей.
Большая часть их относилась к вышеназванной книге и осталась вследствие 7-летней задержки неиспользованной; зато запоздалое получение приготовленного материала дало мне возможность уже в мае сдать в типографию текст выпускаемой теперь книги о Шлиссельбурге, том второй, "Когда часы жизни остановились".
В полученных рукописях заключались главы, которые по своей важности казались мне центральными и вместе с тем в психологическом отношении были наиболее трудными и, может быть, даже невозможными для восстановления при тех потрясениях, которые вызвала революция, коренным образом изменившая как условия нашей жизни, так и наши настроения.
Этими главами, написанными за границей, была прежде всего глава, открывающая эту книгу, "День первый" - тот первый день безнадежного, бесправного состояния, когда из Петропавловской крепости я была переведена в Шлиссельбург. Эта глава вылилась у меня сразу, без всяких поправок в 1910 году** и положила начало всему труду. Только через два года, весной 1913 года, я вернулась к дальнейшему описанию переживаний в Шлиссельбургской крепости в главах: "Голодовка", "Погоны", "Под угрозой", "Нарушенное слово", "Страх жизни", "Мать" и "Накануне", причем последние пять были первоначально объединены под общим заглавием "Свобода", которое теперь я нашла неудачным.
______________
** 14 декабря 1910 года.
За границей же была написана обширная глава "Через 18 лет", из которой теперь я выделила "Мастерские и огороды", "Книги и журналы" и "Чатокуа".
По возвращении из-за границы в начале 1915 года только летом 16-го года я приступила к работе, когда жила у моих друзей, сестер С. Н. и М. Н. Володиных, в их имении "Воронец" (Елецкого уезда), где я была окружена такой заботливостью, покоем и удобствами, что могла вполне отдаться своей теме, и написала, как говорят, одни из лучших глав моей книги: "Материнское благословение", "Полундра" и "Первое свидание", которое заканчивает эту книгу.
Было бы скучно перечислять, когда и где было написано все остальное. Скажу одно: в то время как глава II ("Первые годы") {253} относится к февралю 21-го года, "Сожженные письма" написаны в июне 22-го.
Таким образом, написание этой книги шло на протяжении 12 лет - срок очень большой; и в течение всего этого времени содержание ее не переставало тяготеть над моей душой.
Теперь я могу вздохнуть свободно: что написано, то отрезано и дает простор моей мысли и настроениям.
"Довлеет дневи злоба его": новое время - новые песни, а моя книга песнь о том, что было, кончилось и не вернется.
Но если она и говорит о прошлом и не вносит ничего в практическую жизнь настоящей революционной минуты, то во всяком случае наступит время, когда она будет нужна. Если не воскресают мертвые, то книги воскресают. Разве "Мои темницы" Сильвио Пеллико, книга Де Костера "Уленшпигель", которую зовут библией Нидерландов, не живут для нас, хотя написаны одна сто лет назад, а другая описывает события борьбы XVI столетия?
"Пишите, - говорила мне при встрече за границей великая трагическая артистка Элеонора Дузе. - Пишите: вы должны писать; ваш опыт не должен пропасть".
Так пусть же мой опыт из того времени, "когда, часы жизни остановились", не пропадет для тех, кто будет жить в условиях непрестанного движения часовой стрелки, которая будет двигаться все вперед, вперед, в направлении к истинному равенству и свободе - благу России и всего человечества.
Вера Фигнер {254}
КОММЕНТАРИИ
КО ВТОРОМУ ТОМУ
1 К стр. 4
Ф. М. Достоевский в 1847 году стал участником революционного кружка социалиста-утописта М. В. Петрашевского. В 1849 году он был арестован вместе с другими петрашевцами. После восьми месяцев предварительного заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости Достоевского приговорили к смертной казни "за участие в преступных замыслах, распространение письма литератора Белинского... и за покушение вместе с прочими к распространению сочинений против правительства посредством домашней литографии". Хотя правительство не было намерено приводить в исполнение смертный приговор над петрашевцами, обряд казни был совершен публично. Достоевского и других приговоренных к смерти, одетых в погребальные саваны, возвели на эшафот, солдаты взяли ружья на прицел - и только тогда жертвам было объявлено о помиловании.
Свои переживания в ожидании неминуемой казни Ф. М. Достоевский описал в "Дневнике писателя" и в "Идиоте". Смертную казнь Достоевскому заменили четырехлетней каторгой.
2 К стр. 4
В 30-е годы XIX века в Забайкалье на реке Каре были открыты богатые золотые россыпи. Карийские рудники стали собственностью царской фамилии, для их разработки на Кару начали отправлять каторжан, сперва уголовных, а с 1873 года и политических. Так образовалась печально знаменитая Карийская каторга. В 1881 году для политических заключенных было построено отдельное тюремное здание. Первыми политическими узниками Кары были "нечаевцы" Кузнецов и Николаев, за ними последовали народники, осужденные по процессам 70-80-х годов: И. Мышкин, П. Алексеев, П. Войнаральский, Е. Ковальская и другие всего (до 1890 года) более 200 человек, в том числе 32 женщины. Условия заключения на Карийских рудниках были исключительно суровыми, но они еще больше ухудшились после неудачного побега в 1882 году восьми каторжан под руководством И. Н. Мышкина. Заключенные отвечали на репрессии длительными голодовками. В 1889 году на Каре произошли массовые самоубийства политических заключенных (о карийской трагедии 1889 года см. в примечаниях к первому тому, № 92), {255} в результате чего Карийская каторга в 1890 году была ликвидирована.
3 К стр. 4
Кордегардия - в данном случае помещение для военного караула.
4 К стр. 7
Шлиссельбургская крепость была основана в 1323 году новгородцами на острове Ореховый на Ладожском озере (отсюда первоначальное название крепости Орешек). В 1611 году крепость захватили шведы и назвали ее Нотебург. Когда в 1702 году русские войска отвоевали крепость, Петр I дал ей название Шлиссельбург, что в переводе на русский язык означало "ключ-город". Шлиссельбург, стоявший у истоков Невы, действительно был ключом к Петербургу, расположенному в устье реки. Шлиссельбургская крепость, однако, скоро потеряла военное значение и была превращена царизмом в политическую тюрьму. В XVIII веке в ней сидели личные враги самодержцев, неудачливые претенденты на престол - первая жена Петра I Евдокия Лопухина, так называемые верховники, пытавшиеся ограничить самодержавие в пользу феодальной аристократии, наконец, царь без царства Иван Антонович. В XIX начале XX века через Шлиссельбург прошли все три революционных поколения вначале декабристы (братья Бестужевы, И. И. Пущин, В. К. Кюхельбекер и др.), с 1884 года народники, которых в 900-х годах сменили социал-демократы.
Первые узники содержались в казематах так называемой Светличной башни, затем было построено одноэтажное здание "старой тюрьмы" (во времена народовольцев в нем помещался карцер.). В августе 1881 года по указанию Александра III началось строительство "новой тюрьмы". За строительством наблюдал лично директор департамента полиции, будущий министр внутренних дел В. К. Плеве. Под его непосредственным контролем подбиралась стража из числа особо ревностных и благонадежных служак, испытанных годами полицейской службы. Жандармы в крепости жили на положении своеобразных заключенных: в город выходили раз в неделю, к ним же не пускали никого, пищу приносили к воротам тюрьмы. Эти неудобства компенсировались льготами: три года службы в крепости засчитывались за пять, жалованье было повышенное. Каждый арестант обходился правительству в шесть с половиной тысяч в год, из них только 143 рубля тратилось на самого заключенного, почти всю остальную сумму поглощало содержание охраны.
5 К стр. 17
Воспоминания участника Парижской коммуны 1871 года Шарля Симона-Мейера вышли отдельным изданием на русском языке в Петербурге в 1881 году ("Воспоминания ссыльнокаторжного Симона-Мейера"). {256}
6 К стр. 78
Этот отзыв о В. Н. Фигнер принадлежит Г. А. Лопатину.
7 К стр. 20
В феврале 1879 года Минаков и Говорухин, члены Одесского революционного кружка, заподозрили Н. Гоштофта, занимавшегося по поручению кружка пропагандой среди рабочих, в шпионстве и совершили на него покушение. Однако провокатор Гоштофт остался жив, а Минаков и Говорухин были арестованы.
8 К стр. 22
См. подробно в книге В. С. Антонова "И. Мышкин - один из блестящей плеяды революционеров 70-х годов", М., 1959.
9 К стр. 23
Под названием "Печенеги" в просторечии был известен Новобелгородский каторжный централ в Харьковской губернии.
10 К стр. 26
Петр Сергеевич Поливанов родился в 1859 году в помещичьей семье. В 1876 году участвовал в сербском восстании. Затем учился в Медико-хирургической академии в Петербурге, за участие в студенческом движении был выслан из столицы. В 1880 году организовал Центральный кружок партии "Народная воля". За попытку освободить из тюрьмы Новицкого был в 1882 году приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. Два года Поливанов пробыл в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, затем 18 лет в Шлиссельбурге. В 1903 году Поливанова выслали на поселение в Акмолинскую область, откуда он бежал за границу. Надломленный годами одиночного заключения, Поливанов 4 августа 1903 года кончил жизнь самоубийством.
Поливанов оставил стихотворения на русском и французском языках, автобиографический рассказ "Кончился". Его мемуары об Алексеевском равелине неоднократно переиздавались в России и за границей (1903, 1904, 1906 годы, последнее издание "Алексеевский равелин. Отрывок из воспоминаний". Л., 1926).
Жизнь и революционная деятельность Поливанова подробно описаны в очерке И. И. Майнова "Саратовский семидесятник" (см. "Минувшие годы", 1908, № 1, 3, 4).
11 К стр. 29
Одним из главных требований французских рабочих в революции 1848 года было право на труд. Наличие в Париже и других городах Франции огромной армии безработных делало это требование чрезвычайно популярным среди широких слоев трудящихся масс. {267}
Под натиском революционных рабочих Парижа временное правительство приняло декрет, гласивший, что оно обязуется "гарантировать рабочему его существование трудом" и "обеспечить работу для всех граждан". Этот декрет остался на бумаге. Однако, опасаясь нового взрыва возмущения рабочих, правительство организовало в Париже, а потом и в некоторых других городах общественные работы - "национальные мастерские". К середине мая 1848 года в "национальных мастерских" было занято более 113 тысяч человек. Люди самых разных профессий выполняли простейшие земляные работы (нередко бессмысленные) на прокладке дорог, сажали деревья, копали землю на Марсовом поле и т. д.
12 К стр. 37
Сбир (от французского sbirre и итальянского sbirro - полицейский) здесь полицейский стражник.
13 К стр. 40
Иван (Иоанн) Антонович (1740-1764) - сын Анны Леопольдовны (племянницы Анны Ивановны) и герцога Антона Ульриха Брауншвейгского. После смерти императрицы Анны Ивановны Иван Антонович - двухмесячный младенец - был провозглашен российским императором Иваном VI (регентшей до его совершеннолетия назначили Анну Леопольдовну). 25 ноября 1741 года в результате дворцового переворота в пользу дочери Петра I Елизаветы Иван VI был свергнут с российского престола (случайно им занятого) и вместе с родителями отправлен в ссылку, а затем переведен в одиночную тюрьму. Место заключения малолетнего узника неоднократно менялось и сохранялось в глубокой тайне. В 1756 году под строжайшим секретом Иван Антонович был перевезен в Шлиссельбургскую крепость. Даже комендант крепости не знал имени узника. Лишь три особо доверенных офицера стражи могли видеть Ивана Антоновича. Охрана имела специальное предписание: "Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить не пристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему усмотрению палкою и плетью". При каких-либо попытках освобождения узника охране было строжайше предписано умертвить его ("живого в руки не давать").
Подпоручик гарнизона крепости В. Я. Мирович с помощью подложных манифестов привлек на свою сторону солдат охраны и в ночь с 4 на 5 июля 1764 года потребовал выдачи Ивана Антоновича и провозглашения его императором. Охрана сдалась, когда Мирович навел на крепость пушку, но, прежде чем открыть двери тюрьмы, умертвила Ивана Антоновича. Мирович был казнен.
14 К стр. 40
Валериан Лукасиньский (1786-1868) - активный участник национального шляхетского движения в Польше. В 1821 году он {258} основал "Национальное патриотическое общество", боровшееся за независимость Польши, против русского царизма, но одновременно выдвигавшее националистические лозунги присоединения к Польше Литвы, Белоруссии, Правобережной Украины. В 1822 году Лукасиньский был арестован и приговорен к 7 годам тюрьмы. Просидев несколько лет в польских тюрьмах, Лукасиньский был переведен в 1830 году в Шлиссельбургскую крепость, где и умер.
16 К стр. 47
Стихотворения В. Фигнер, написанные в заключении, после ее выхода из Шлиссельбурга публиковались в различных сборниках и журналах (первое издание отдельной книгой вышло в 1906 году, последнее издание - в 1932 году. - См. Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. IV, М., 1932; стихотворения "К матери", "К сестре", "Старый дом" опубликованы в приложении к данному тому. - См. стр. 239-241) и имели большой общественный отклик. Знаменательна судьба стихотворения "К матери". Написанное Верой Николаевной в 1887 году, оно стало близким многим борцам за свободу и передавалось из поколения в поколение.
В 1907 году ссыльный пролетарский поэт и революционер Иван Привалов под влиянием проникновенных строф В. Н. Фигнер пишет свое стихотворение "Если, товарищ, ты в Питере будешь..." (см. "Революционная поэзия (1890-1917)", Л., 1954, стр. 269-270).
Через 37 лет, в годы Великой Отечественной войны, комсомолка-подпольщица Зоя Рухадзе, посылая родным и товарищам последний привет из застенков гестапо, записывает по памяти стихотворение Фигнер "К матери" (см. "...сражалась за Родину", М., 1964, стр. 335-336).
16 К стр. 64
Согласно греческой мифологии, трехглавый пес Цербер охранял вход в пропасть "подземного царства" (тартар).
17 К стр. 65
Сборник "Галерея шлиссельбургских узников" под редакцией Н. Ф. Анненского, В. Я. Богучарского, В. И. Семевского, П. Ф. Якубовича вышел в Петербурге в 1907 году. В нем помещены биографии 30 шлиссельбургских узников: И. И. Пущина, М. А. Бестужева, В. Лукасиньского, М. А. Бакунина, Л. А. Волкенштейн, В. Н. Фигнер и др. Биографии М. Ф. Фроленко, Н. А. Морозова, П. Л. Антонова, Н. Д. Похитонова, И. Д. Лукашевича и М. В. Новорусского написаны Верой Николаевной Фигнер.
18 К стр. 79
11 мая 1878 года психически ненормальный жестянщик Гедель стрелял в императора Вильгельма I, но промахнулся. {259} 2 июня этого же года Карл Эдуард Нобилинг повторил покушение, в результате которого Вильгельм I был тяжело ранен. Использовав покушение на императора, ответственность за которое без всяких оснований была возложена на социал-демократов (ни Гедель, ни Нобилинг не имели отношения к социал-демократам), Бисмарк в июне 1878 года распустил неугодный ему рейхстаг. Новый состав рейхстага, значительно более реакционный, 19 октября принял исключительный (чрезвычайный) закон против социалистов. Рабочему классу Германии лишь в 1890 году удалось добиться отмены этого закона.
19 К стр. 89
Член Государственного совета Л. В. Тенгоборский (1793-1857) - автор книги "О производительных силах России", ч. I-II, М., 1854-1858.
20 К стр. 81
Вероятно, В. Фигнер имеет в виду книгу Екатерины Николаевны Янжул "Сравнительный очерк систем школьного управления во Франции и Англии".
21 К стр. 83
Силурийский период (система) - третий период палеозойской эры истории Земли. Он начался 345 миллионов лет назад и продолжался 35 миллионов лет. Назван силурийским по имени древнего племени силуров, обитавшего в Уэльсе (Англия).
22 К стр. 87
Софья Михайловна Гинзбург (1863-1891) вступила в революционное движение в 1884 году, после разгрома "Народной воли". В 1885-1888 годах она жила за границей, где близко познакомилась с П. Л. Лавровым, оказавшим на нее большое влияние. Неоднократно (нелегально) приезжая в Россию, Софья Михайловиа принимала активное участие в работе петербургских народовольческих кружков. Наконец осенью 1888 года С. Гинзбург вернулась на родину, чтобы попытаться собрать рассеянные остатки "Народной воли" и организовать покушение на Александра III. Однако вскоре, в мае 1889 года, она была арестована и приговорена к смертной казни. Казнь была заменена вечной каторгой, для отбывания которой С. М. Гинзбург привезли в Шлиссельбургскую крепость.
23 К стр. 88
Генерал-лейтенант Лепарский Станислав Романович (1754-1837) в 1826 году был назначен комендантом Нерчинских рудников. На этом посту своим гуманным отношением к заключенным он заслужил симпатии ссыльных декабристов.
Гааз Федор Петрович (1780-1853) в 20-х годах XIX века был популярным московским врачом с обширной практикой. {260} Постепенно Гааз оставил практику и 23 года своей жизни отдал заботам об улучшении условий и борьбе за здоровье заключенных - в 1828 году он был назначен старшим врачом московских тюремных больниц. Известно мужественное поведение Гааза во время холерных эпидемий в Москве. Человек большой души, Гааз добился учреждения полицейской больницы для бездомных и обездоленных ("гаазовской"). В 1910 году в Москве перед зданием больницы Ф. П. Гаазу был воздвигнут памятник, сохранившийся поныне.
24 К стр. 94
Имеется в виду "Вестник финансов, промышленности и торговли" - журнал министерства финансов. Был основан в 1865 году и до 1884 года назывался "Указатель правительственных распоряжений по министерству финансов", а с 1885 года по октябрь 1917 года - "Вестник финансов, промышленности и торговли". Кроме правительственных распоряжений по министерству финансов в приложениях к "Вестнику" печатались балансы кредитных учреждений, отчеты торговых и промышленных предприятий, цены на хлеб и т. п. В 90-е годы журнал выступал в защиту протекционизма, за привлечение иностранных капиталов, поддерживал политику С. Ю. Витте. Статистические материалы, публиковавшиеся в "Вестнике финансов", использовал в своих работах В. И. Ленин.
25 К стр. 102
"Исторический вестник" - ежемесячный научно-популярный историко-литературный журнал, издававшийся в Петербурге в 1880-1917 годах А. С. Сувориным и его наследниками. Редактировали журнал С. Н. Шубинский (до 1913 года) и Б. Б. Глинский (1913-1917). Журнал придерживался консервативно-монархического направления, а после революции 1905-1907 годов стал откровенно реакционным, великодержавно-шовинистическим (особенно в годы мировой войны).
"Исторический вестник" печатал преимущественно научно-популярные и публицистические материалы по русской истории, истории литературы, по географии и этнографии России, а также переводные романы, мемуары, дневники и бытовые документы. В журнале активно сотрудничали известные историки И. Е. Забелин, Д. И. Иловайский и др. В отделе исторической беллетристики участвовали Г. И. Данилевский, Н. И. Костомаров, Н. С. Лесков.
26 К стр. 106
"Под сводами" - сборник повестей, стихотворений и воспоминаний, написанных узниками Шлиссельбургской крепости. Составлен Николаем Морозовым (изд. "Звено", М., 1909, 305 стр.). В сборник включены разнообразные произведения В. Н. Фигнер, Н. А. Морозова, М. В. Новорусского, Г. А. Лопатина, М. Ф. Лаговского и других шлиссельбуржцев. {261}
27 К стр. 112
В пьесе крупного бельгийского драматурга Мориса Метерлинка "Слепые" (1890) герои бродят как бы во тьме и все их знания не могут открыть им тайны "высшей жизни".
28 К стр. 112
О "Пролетариате" см. первый том настоящего издания, примечание 77.
29 К стр. 113
В 1894 году Ашенбреннеру было 52 года (родился в 1842 году), Лопатину 49 лет (родился в 1845 году). Они принадлежали к старшему поколению шлиссельбуржцев.
30 К стр. 115
В. Н. Фигнер узнала о самоубийстве шлиссельбургских товарищей, уже иаходясь в ссылке в Архангельской губернии (посад Ненокса). Она пишет об этом в III томе своих воспоминаний "После Шлиссельбурга": "Вскоре после моего приезда в Неноксу, в один несчастливый для меня день и час, в сумерки, перед тем как зажигают огни, сестра Ольга открыла мне то, что до сих пор скрывала. Она сказала:
От родных я узнала, что вышел манифест по поводу рождения давно ожидаемого наследника. Мне было важно знать, изменит ли это участь моих товарищей в Шлиссельбурге. Я спросила митрополита, не знает ли он чего-нибудь об этом, не было ли у него разговора об этом с министром внутренних дел Святополк-Мирским, когда он просил свидания со мной.
Нет, не знает.
В таком случае, не может ли еще побывать у него и узнать, распространяется ли манифест на шлиссельбуржцев или они будут "разъяснены", как это не раз было в прошлом.
Узнать мнение Святополк-Мирского было потому важно, что толкование манифестов, составленных обыкновенно в общих выражениях, зависело от усмотрения министров: хотят - распространят, хотят - нет...
Я спросила у него при этом, какое впечатление произвела на него наша тюрьма.
- Мне кажется, им не так плохо, и, быть может, выйди они на свободу, им стало бы хуже...
Я была возмущена. Было очевидно, что мой собеседник совершенно лишен воображения и не может реально представить себе, что значит лишение свободы, одиночное заключение, каторга без срока... Было ясно, что всего прошлого Шлиссельбургской тюрьмы он не знает и судит по тому, что видел теперь, когда режим после 20 лет смягчился. Мук отрезанности от жизни, деятельности и друзей он не понимает, и так как видел оставшихся в живых: узников твердыми и несломленными, то считал, что им хорошо. О мертвых, покончивших с собой и сошедших с ума он не слыхал.
Я стала говорить. Я рассказала сжато и в сильных выражениях внутреннюю историю нашей каторги. Рассказала о Минакове, Мышкине и Грачевском, этих протестантах против нестерпимого режима, ценой жизни купивших облегчение для других. {250} Я указала ему, что угроза возврата к прошлому никогда не переставала висеть над нами, и еще недавно, спустя 20 лет от начала нашего скорбного пути, нас снова хотели сжать в железные тиски, подчинив первоначальной жестокой инструкции. Я рассказала о том, что было всего два года назад, 2 марта 1902 года, как за ничтожное нарушение дисциплины ночью один товарищ был связан в сумасшедшую рубашку и чуть было не задушен в незримом бессильном присутствии всех нас... Рассказала и о том, как протестовала я против этого насилия, сорвав погоны со смотрителя тюрьмы, за что должна была предстать перед военным судом и быть подвергнута единственному наказанию за "оскорбление действием" - смертной казни.
Митрополит словно прозрел. Он был взволнован, потрясен. Он заразился тем внутренним волнением, от которого трепетала я, и, прощаясь, сказал, что непременно побывает у Святополк-Мирского и никогда не забудет впечатления, произведенного нашей встречей... Не забыла его и я, не забыла его терпимости, его отзывчивости...
К главе двадцать седьмой ("Казнь")
Мы были в полном неведении, по какому поводу произведена казнь 4 мая. Разъяснение пришло неожиданно и совершенно чудесным образом.
Прошло несколько дней, когда за ужином жандарм нестроевой роты, помогавший дежурному при раздаче, подал Морозову пару яиц в бумажке. Морозов развернул и увидал, что это был обрывок газеты - как раз то место, где сообщалось об убийстве министра внутренних дел Сипягина.
Чтоб в разговорах на прогулке не скомпрометировать как-нибудь жандарма, Морозов, передавая нам эту новость, говорил всем, что, гуляя в огороде, нашел кусок газеты, который, вероятно, откуда-нибудь занес ветер.
Так мы узнали, что министром внутренних дел был Сипягин; до этого же перемены в министерстве сохранялись от нас в тайне. Обыкновенно мы не знали даже, кто стоит во главе департамента полиции, в специальном ведении которого мы находились.
О том, что министром стал Плеве, мы узнали случайно, когда получили том энциклопедического словаря на букву "П" **.
______________
** Не знали, конечно, и об его убийстве.
Нечего и говорить, что о войне с Японией мы не должны были и подозревать. Первый намек на нее мы нашли в английском журнале "Knowledge", в котором сообщалось, что в дальневосточных водах кит наткнулся на минные заграждения. "Значит, происходит война с Японией", - заключили наши проницательные читатели. А о ходе военных действий и о русских неудачах мы судили по лицам жандармов: если они шушукались между собой и ходили, повесив голову, мы тотчас догадывались о несчастьях русской армии. Мы все были уверены, что война кон-{251}чится победой Японии, и предугадывали будущее. Морозов с первого же момента объявил: "Микадо Мутцу Хито освободит нас!" За разгромом должны были следовать реформы и амнистия.
К главе двадцать восьмой ("Нарушенное слово")
Когда вышла эта книга, между прочим, я имела одно особенное удовлетворение. Прочитав главу "Нарушенное слово", содержание которой и теперь волнует меня, Александра Ивановна Мороз мне написала, что "со слезами умоляла" мою мать не подавать прошения (о моем помиловании)...
Итак, был же на свободе человек, который понимал меня до дна! {252}
ПРЕДИСЛОВИЕ
К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Через три дня после появления в декабре 1921 года моей книги "Запечатленный труд", том первый, в отдельном издании я получила рукописи, оставленные мной в 1915 году за границей.
Большая часть их относилась к вышеназванной книге и осталась вследствие 7-летней задержки неиспользованной; зато запоздалое получение приготовленного материала дало мне возможность уже в мае сдать в типографию текст выпускаемой теперь книги о Шлиссельбурге, том второй, "Когда часы жизни остановились".
В полученных рукописях заключались главы, которые по своей важности казались мне центральными и вместе с тем в психологическом отношении были наиболее трудными и, может быть, даже невозможными для восстановления при тех потрясениях, которые вызвала революция, коренным образом изменившая как условия нашей жизни, так и наши настроения.
Этими главами, написанными за границей, была прежде всего глава, открывающая эту книгу, "День первый" - тот первый день безнадежного, бесправного состояния, когда из Петропавловской крепости я была переведена в Шлиссельбург. Эта глава вылилась у меня сразу, без всяких поправок в 1910 году** и положила начало всему труду. Только через два года, весной 1913 года, я вернулась к дальнейшему описанию переживаний в Шлиссельбургской крепости в главах: "Голодовка", "Погоны", "Под угрозой", "Нарушенное слово", "Страх жизни", "Мать" и "Накануне", причем последние пять были первоначально объединены под общим заглавием "Свобода", которое теперь я нашла неудачным.
______________
** 14 декабря 1910 года.
За границей же была написана обширная глава "Через 18 лет", из которой теперь я выделила "Мастерские и огороды", "Книги и журналы" и "Чатокуа".
По возвращении из-за границы в начале 1915 года только летом 16-го года я приступила к работе, когда жила у моих друзей, сестер С. Н. и М. Н. Володиных, в их имении "Воронец" (Елецкого уезда), где я была окружена такой заботливостью, покоем и удобствами, что могла вполне отдаться своей теме, и написала, как говорят, одни из лучших глав моей книги: "Материнское благословение", "Полундра" и "Первое свидание", которое заканчивает эту книгу.
Было бы скучно перечислять, когда и где было написано все остальное. Скажу одно: в то время как глава II ("Первые годы") {253} относится к февралю 21-го года, "Сожженные письма" написаны в июне 22-го.
Таким образом, написание этой книги шло на протяжении 12 лет - срок очень большой; и в течение всего этого времени содержание ее не переставало тяготеть над моей душой.
Теперь я могу вздохнуть свободно: что написано, то отрезано и дает простор моей мысли и настроениям.
"Довлеет дневи злоба его": новое время - новые песни, а моя книга песнь о том, что было, кончилось и не вернется.
Но если она и говорит о прошлом и не вносит ничего в практическую жизнь настоящей революционной минуты, то во всяком случае наступит время, когда она будет нужна. Если не воскресают мертвые, то книги воскресают. Разве "Мои темницы" Сильвио Пеллико, книга Де Костера "Уленшпигель", которую зовут библией Нидерландов, не живут для нас, хотя написаны одна сто лет назад, а другая описывает события борьбы XVI столетия?
"Пишите, - говорила мне при встрече за границей великая трагическая артистка Элеонора Дузе. - Пишите: вы должны писать; ваш опыт не должен пропасть".
Так пусть же мой опыт из того времени, "когда, часы жизни остановились", не пропадет для тех, кто будет жить в условиях непрестанного движения часовой стрелки, которая будет двигаться все вперед, вперед, в направлении к истинному равенству и свободе - благу России и всего человечества.
Вера Фигнер {254}
КОММЕНТАРИИ
КО ВТОРОМУ ТОМУ
1 К стр. 4
Ф. М. Достоевский в 1847 году стал участником революционного кружка социалиста-утописта М. В. Петрашевского. В 1849 году он был арестован вместе с другими петрашевцами. После восьми месяцев предварительного заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости Достоевского приговорили к смертной казни "за участие в преступных замыслах, распространение письма литератора Белинского... и за покушение вместе с прочими к распространению сочинений против правительства посредством домашней литографии". Хотя правительство не было намерено приводить в исполнение смертный приговор над петрашевцами, обряд казни был совершен публично. Достоевского и других приговоренных к смерти, одетых в погребальные саваны, возвели на эшафот, солдаты взяли ружья на прицел - и только тогда жертвам было объявлено о помиловании.
Свои переживания в ожидании неминуемой казни Ф. М. Достоевский описал в "Дневнике писателя" и в "Идиоте". Смертную казнь Достоевскому заменили четырехлетней каторгой.
2 К стр. 4
В 30-е годы XIX века в Забайкалье на реке Каре были открыты богатые золотые россыпи. Карийские рудники стали собственностью царской фамилии, для их разработки на Кару начали отправлять каторжан, сперва уголовных, а с 1873 года и политических. Так образовалась печально знаменитая Карийская каторга. В 1881 году для политических заключенных было построено отдельное тюремное здание. Первыми политическими узниками Кары были "нечаевцы" Кузнецов и Николаев, за ними последовали народники, осужденные по процессам 70-80-х годов: И. Мышкин, П. Алексеев, П. Войнаральский, Е. Ковальская и другие всего (до 1890 года) более 200 человек, в том числе 32 женщины. Условия заключения на Карийских рудниках были исключительно суровыми, но они еще больше ухудшились после неудачного побега в 1882 году восьми каторжан под руководством И. Н. Мышкина. Заключенные отвечали на репрессии длительными голодовками. В 1889 году на Каре произошли массовые самоубийства политических заключенных (о карийской трагедии 1889 года см. в примечаниях к первому тому, № 92), {255} в результате чего Карийская каторга в 1890 году была ликвидирована.
3 К стр. 4
Кордегардия - в данном случае помещение для военного караула.
4 К стр. 7
Шлиссельбургская крепость была основана в 1323 году новгородцами на острове Ореховый на Ладожском озере (отсюда первоначальное название крепости Орешек). В 1611 году крепость захватили шведы и назвали ее Нотебург. Когда в 1702 году русские войска отвоевали крепость, Петр I дал ей название Шлиссельбург, что в переводе на русский язык означало "ключ-город". Шлиссельбург, стоявший у истоков Невы, действительно был ключом к Петербургу, расположенному в устье реки. Шлиссельбургская крепость, однако, скоро потеряла военное значение и была превращена царизмом в политическую тюрьму. В XVIII веке в ней сидели личные враги самодержцев, неудачливые претенденты на престол - первая жена Петра I Евдокия Лопухина, так называемые верховники, пытавшиеся ограничить самодержавие в пользу феодальной аристократии, наконец, царь без царства Иван Антонович. В XIX начале XX века через Шлиссельбург прошли все три революционных поколения вначале декабристы (братья Бестужевы, И. И. Пущин, В. К. Кюхельбекер и др.), с 1884 года народники, которых в 900-х годах сменили социал-демократы.
Первые узники содержались в казематах так называемой Светличной башни, затем было построено одноэтажное здание "старой тюрьмы" (во времена народовольцев в нем помещался карцер.). В августе 1881 года по указанию Александра III началось строительство "новой тюрьмы". За строительством наблюдал лично директор департамента полиции, будущий министр внутренних дел В. К. Плеве. Под его непосредственным контролем подбиралась стража из числа особо ревностных и благонадежных служак, испытанных годами полицейской службы. Жандармы в крепости жили на положении своеобразных заключенных: в город выходили раз в неделю, к ним же не пускали никого, пищу приносили к воротам тюрьмы. Эти неудобства компенсировались льготами: три года службы в крепости засчитывались за пять, жалованье было повышенное. Каждый арестант обходился правительству в шесть с половиной тысяч в год, из них только 143 рубля тратилось на самого заключенного, почти всю остальную сумму поглощало содержание охраны.
5 К стр. 17
Воспоминания участника Парижской коммуны 1871 года Шарля Симона-Мейера вышли отдельным изданием на русском языке в Петербурге в 1881 году ("Воспоминания ссыльнокаторжного Симона-Мейера"). {256}
6 К стр. 78
Этот отзыв о В. Н. Фигнер принадлежит Г. А. Лопатину.
7 К стр. 20
В феврале 1879 года Минаков и Говорухин, члены Одесского революционного кружка, заподозрили Н. Гоштофта, занимавшегося по поручению кружка пропагандой среди рабочих, в шпионстве и совершили на него покушение. Однако провокатор Гоштофт остался жив, а Минаков и Говорухин были арестованы.
8 К стр. 22
См. подробно в книге В. С. Антонова "И. Мышкин - один из блестящей плеяды революционеров 70-х годов", М., 1959.
9 К стр. 23
Под названием "Печенеги" в просторечии был известен Новобелгородский каторжный централ в Харьковской губернии.
10 К стр. 26
Петр Сергеевич Поливанов родился в 1859 году в помещичьей семье. В 1876 году участвовал в сербском восстании. Затем учился в Медико-хирургической академии в Петербурге, за участие в студенческом движении был выслан из столицы. В 1880 году организовал Центральный кружок партии "Народная воля". За попытку освободить из тюрьмы Новицкого был в 1882 году приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. Два года Поливанов пробыл в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, затем 18 лет в Шлиссельбурге. В 1903 году Поливанова выслали на поселение в Акмолинскую область, откуда он бежал за границу. Надломленный годами одиночного заключения, Поливанов 4 августа 1903 года кончил жизнь самоубийством.
Поливанов оставил стихотворения на русском и французском языках, автобиографический рассказ "Кончился". Его мемуары об Алексеевском равелине неоднократно переиздавались в России и за границей (1903, 1904, 1906 годы, последнее издание "Алексеевский равелин. Отрывок из воспоминаний". Л., 1926).
Жизнь и революционная деятельность Поливанова подробно описаны в очерке И. И. Майнова "Саратовский семидесятник" (см. "Минувшие годы", 1908, № 1, 3, 4).
11 К стр. 29
Одним из главных требований французских рабочих в революции 1848 года было право на труд. Наличие в Париже и других городах Франции огромной армии безработных делало это требование чрезвычайно популярным среди широких слоев трудящихся масс. {267}
Под натиском революционных рабочих Парижа временное правительство приняло декрет, гласивший, что оно обязуется "гарантировать рабочему его существование трудом" и "обеспечить работу для всех граждан". Этот декрет остался на бумаге. Однако, опасаясь нового взрыва возмущения рабочих, правительство организовало в Париже, а потом и в некоторых других городах общественные работы - "национальные мастерские". К середине мая 1848 года в "национальных мастерских" было занято более 113 тысяч человек. Люди самых разных профессий выполняли простейшие земляные работы (нередко бессмысленные) на прокладке дорог, сажали деревья, копали землю на Марсовом поле и т. д.
12 К стр. 37
Сбир (от французского sbirre и итальянского sbirro - полицейский) здесь полицейский стражник.
13 К стр. 40
Иван (Иоанн) Антонович (1740-1764) - сын Анны Леопольдовны (племянницы Анны Ивановны) и герцога Антона Ульриха Брауншвейгского. После смерти императрицы Анны Ивановны Иван Антонович - двухмесячный младенец - был провозглашен российским императором Иваном VI (регентшей до его совершеннолетия назначили Анну Леопольдовну). 25 ноября 1741 года в результате дворцового переворота в пользу дочери Петра I Елизаветы Иван VI был свергнут с российского престола (случайно им занятого) и вместе с родителями отправлен в ссылку, а затем переведен в одиночную тюрьму. Место заключения малолетнего узника неоднократно менялось и сохранялось в глубокой тайне. В 1756 году под строжайшим секретом Иван Антонович был перевезен в Шлиссельбургскую крепость. Даже комендант крепости не знал имени узника. Лишь три особо доверенных офицера стражи могли видеть Ивана Антоновича. Охрана имела специальное предписание: "Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить не пристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему усмотрению палкою и плетью". При каких-либо попытках освобождения узника охране было строжайше предписано умертвить его ("живого в руки не давать").
Подпоручик гарнизона крепости В. Я. Мирович с помощью подложных манифестов привлек на свою сторону солдат охраны и в ночь с 4 на 5 июля 1764 года потребовал выдачи Ивана Антоновича и провозглашения его императором. Охрана сдалась, когда Мирович навел на крепость пушку, но, прежде чем открыть двери тюрьмы, умертвила Ивана Антоновича. Мирович был казнен.
14 К стр. 40
Валериан Лукасиньский (1786-1868) - активный участник национального шляхетского движения в Польше. В 1821 году он {258} основал "Национальное патриотическое общество", боровшееся за независимость Польши, против русского царизма, но одновременно выдвигавшее националистические лозунги присоединения к Польше Литвы, Белоруссии, Правобережной Украины. В 1822 году Лукасиньский был арестован и приговорен к 7 годам тюрьмы. Просидев несколько лет в польских тюрьмах, Лукасиньский был переведен в 1830 году в Шлиссельбургскую крепость, где и умер.
16 К стр. 47
Стихотворения В. Фигнер, написанные в заключении, после ее выхода из Шлиссельбурга публиковались в различных сборниках и журналах (первое издание отдельной книгой вышло в 1906 году, последнее издание - в 1932 году. - См. Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. IV, М., 1932; стихотворения "К матери", "К сестре", "Старый дом" опубликованы в приложении к данному тому. - См. стр. 239-241) и имели большой общественный отклик. Знаменательна судьба стихотворения "К матери". Написанное Верой Николаевной в 1887 году, оно стало близким многим борцам за свободу и передавалось из поколения в поколение.
В 1907 году ссыльный пролетарский поэт и революционер Иван Привалов под влиянием проникновенных строф В. Н. Фигнер пишет свое стихотворение "Если, товарищ, ты в Питере будешь..." (см. "Революционная поэзия (1890-1917)", Л., 1954, стр. 269-270).
Через 37 лет, в годы Великой Отечественной войны, комсомолка-подпольщица Зоя Рухадзе, посылая родным и товарищам последний привет из застенков гестапо, записывает по памяти стихотворение Фигнер "К матери" (см. "...сражалась за Родину", М., 1964, стр. 335-336).
16 К стр. 64
Согласно греческой мифологии, трехглавый пес Цербер охранял вход в пропасть "подземного царства" (тартар).
17 К стр. 65
Сборник "Галерея шлиссельбургских узников" под редакцией Н. Ф. Анненского, В. Я. Богучарского, В. И. Семевского, П. Ф. Якубовича вышел в Петербурге в 1907 году. В нем помещены биографии 30 шлиссельбургских узников: И. И. Пущина, М. А. Бестужева, В. Лукасиньского, М. А. Бакунина, Л. А. Волкенштейн, В. Н. Фигнер и др. Биографии М. Ф. Фроленко, Н. А. Морозова, П. Л. Антонова, Н. Д. Похитонова, И. Д. Лукашевича и М. В. Новорусского написаны Верой Николаевной Фигнер.
18 К стр. 79
11 мая 1878 года психически ненормальный жестянщик Гедель стрелял в императора Вильгельма I, но промахнулся. {259} 2 июня этого же года Карл Эдуард Нобилинг повторил покушение, в результате которого Вильгельм I был тяжело ранен. Использовав покушение на императора, ответственность за которое без всяких оснований была возложена на социал-демократов (ни Гедель, ни Нобилинг не имели отношения к социал-демократам), Бисмарк в июне 1878 года распустил неугодный ему рейхстаг. Новый состав рейхстага, значительно более реакционный, 19 октября принял исключительный (чрезвычайный) закон против социалистов. Рабочему классу Германии лишь в 1890 году удалось добиться отмены этого закона.
19 К стр. 89
Член Государственного совета Л. В. Тенгоборский (1793-1857) - автор книги "О производительных силах России", ч. I-II, М., 1854-1858.
20 К стр. 81
Вероятно, В. Фигнер имеет в виду книгу Екатерины Николаевны Янжул "Сравнительный очерк систем школьного управления во Франции и Англии".
21 К стр. 83
Силурийский период (система) - третий период палеозойской эры истории Земли. Он начался 345 миллионов лет назад и продолжался 35 миллионов лет. Назван силурийским по имени древнего племени силуров, обитавшего в Уэльсе (Англия).
22 К стр. 87
Софья Михайловна Гинзбург (1863-1891) вступила в революционное движение в 1884 году, после разгрома "Народной воли". В 1885-1888 годах она жила за границей, где близко познакомилась с П. Л. Лавровым, оказавшим на нее большое влияние. Неоднократно (нелегально) приезжая в Россию, Софья Михайловиа принимала активное участие в работе петербургских народовольческих кружков. Наконец осенью 1888 года С. Гинзбург вернулась на родину, чтобы попытаться собрать рассеянные остатки "Народной воли" и организовать покушение на Александра III. Однако вскоре, в мае 1889 года, она была арестована и приговорена к смертной казни. Казнь была заменена вечной каторгой, для отбывания которой С. М. Гинзбург привезли в Шлиссельбургскую крепость.
23 К стр. 88
Генерал-лейтенант Лепарский Станислав Романович (1754-1837) в 1826 году был назначен комендантом Нерчинских рудников. На этом посту своим гуманным отношением к заключенным он заслужил симпатии ссыльных декабристов.
Гааз Федор Петрович (1780-1853) в 20-х годах XIX века был популярным московским врачом с обширной практикой. {260} Постепенно Гааз оставил практику и 23 года своей жизни отдал заботам об улучшении условий и борьбе за здоровье заключенных - в 1828 году он был назначен старшим врачом московских тюремных больниц. Известно мужественное поведение Гааза во время холерных эпидемий в Москве. Человек большой души, Гааз добился учреждения полицейской больницы для бездомных и обездоленных ("гаазовской"). В 1910 году в Москве перед зданием больницы Ф. П. Гаазу был воздвигнут памятник, сохранившийся поныне.
24 К стр. 94
Имеется в виду "Вестник финансов, промышленности и торговли" - журнал министерства финансов. Был основан в 1865 году и до 1884 года назывался "Указатель правительственных распоряжений по министерству финансов", а с 1885 года по октябрь 1917 года - "Вестник финансов, промышленности и торговли". Кроме правительственных распоряжений по министерству финансов в приложениях к "Вестнику" печатались балансы кредитных учреждений, отчеты торговых и промышленных предприятий, цены на хлеб и т. п. В 90-е годы журнал выступал в защиту протекционизма, за привлечение иностранных капиталов, поддерживал политику С. Ю. Витте. Статистические материалы, публиковавшиеся в "Вестнике финансов", использовал в своих работах В. И. Ленин.
25 К стр. 102
"Исторический вестник" - ежемесячный научно-популярный историко-литературный журнал, издававшийся в Петербурге в 1880-1917 годах А. С. Сувориным и его наследниками. Редактировали журнал С. Н. Шубинский (до 1913 года) и Б. Б. Глинский (1913-1917). Журнал придерживался консервативно-монархического направления, а после революции 1905-1907 годов стал откровенно реакционным, великодержавно-шовинистическим (особенно в годы мировой войны).
"Исторический вестник" печатал преимущественно научно-популярные и публицистические материалы по русской истории, истории литературы, по географии и этнографии России, а также переводные романы, мемуары, дневники и бытовые документы. В журнале активно сотрудничали известные историки И. Е. Забелин, Д. И. Иловайский и др. В отделе исторической беллетристики участвовали Г. И. Данилевский, Н. И. Костомаров, Н. С. Лесков.
26 К стр. 106
"Под сводами" - сборник повестей, стихотворений и воспоминаний, написанных узниками Шлиссельбургской крепости. Составлен Николаем Морозовым (изд. "Звено", М., 1909, 305 стр.). В сборник включены разнообразные произведения В. Н. Фигнер, Н. А. Морозова, М. В. Новорусского, Г. А. Лопатина, М. Ф. Лаговского и других шлиссельбуржцев. {261}
27 К стр. 112
В пьесе крупного бельгийского драматурга Мориса Метерлинка "Слепые" (1890) герои бродят как бы во тьме и все их знания не могут открыть им тайны "высшей жизни".
28 К стр. 112
О "Пролетариате" см. первый том настоящего издания, примечание 77.
29 К стр. 113
В 1894 году Ашенбреннеру было 52 года (родился в 1842 году), Лопатину 49 лет (родился в 1845 году). Они принадлежали к старшему поколению шлиссельбуржцев.
30 К стр. 115
В. Н. Фигнер узнала о самоубийстве шлиссельбургских товарищей, уже иаходясь в ссылке в Архангельской губернии (посад Ненокса). Она пишет об этом в III томе своих воспоминаний "После Шлиссельбурга": "Вскоре после моего приезда в Неноксу, в один несчастливый для меня день и час, в сумерки, перед тем как зажигают огни, сестра Ольга открыла мне то, что до сих пор скрывала. Она сказала: