Страница:
рассмеется. Он был одет в ярко-голубую тунику и желтые обтягивающие штаны,
носил коротко подстриженную бородку, такую же светлую, как и отпущенные до
плеч волосы.
Арута отличался от Лиама как темная ночь от яркого дня. Он был такой же
высокий, как брат и отец, но они были крепко сложены, а он был вытянутым,
чуть ли не исхудалым. На нем была коричневая туника и красно-коричневые
обтягивающие штаны. У него были темные волосы и чисто выбритое лицо. Все в
Аруте выражало быстроту. Его сила было в его скорости: скорости в обращении
с рапирой, скорости соображения, в остроумии. Он был сух и часто колок. Лиам
был открыто любим герцогскими подданными, Арута же уважаем, и хотя он
вызывал восхищение своими умениями, к нему не относились тепло.
Вместе два сына отражали сложную натуру их отца: герцогу были
свойственны и живые настроения Лиама, и мрачные Аруты. Они были почти
противоположны в характере, но оба были способными людьми, которые потом
пригодятся герцогству и королевству. Герцог любил обоих своих сыновей.
Герольд снова объявил:
- Принцесса Карлайн, дочь королевского дома.
Стройная грациозная девочка, вышедшая из дверей, была того же возраста,
что и мальчишки стоящие внизу, но в ней уже начала проявляться красота ее
матери и свойственная родившимся властвовать грациозность. Ее бледно-желтое
платье ярко контрастировало с почти черными волосами. Глаза были голубыми,
как у Лиама и как были у их матери, и Лиам просиял, когда она взяла отца под
руку. Даже Арута позволил себе улыбнуться, что он делал очень редко: сестра
ему была очень дорога.
Многие мальчишки замка питали тайную любовь к принцессе - это она часто
оборачивала себе на пользу, когда затевала какие-нибудь проказы - но даже ее
присутствие не могло заставить их забыть о Выборе.
Потом вышла герцогская свита. Паг и Томас видели, что присутствовали
все члены герцогского двора, включая Калгана. Паг несколько раз видел его
мельком в замке после той грозовой ночи; однажды они обменялись несколькими
фразами: Калган спросил, как у него дела; но в основном маг был вне
видимости. Паг немного удивился, увидев мага, потому что тот не считался
полноправным членом герцогского двора, а только советником. Большую часть
времени Калган скрывался в своей башне, вдали от посторонних взоров, и
занимался там тем, чем маги обычно занимаются в таких местах.
Маг оживленно беседовал с отцом Талли, жрецом Асталона Строителя и
одним из старейших помощников герцога. Талли был еще советником отца герцога
и уже тогда казался старым. Сейчас он выглядел древним - по крайней мере, с
точки зрения Пага - но его глаза не выказывали ни малейшего признака
маразма. Замковые мальчишки часто бледнели под взором этих ясных серых глаз.
Его ум и речь тоже были юношескими, и не раз бывало, что мальчишка всеми
силами души желал лучше быть выпоротым кожаным ремнем Мастера Конюшего
Алгона, чем быть выбраненным отцом Талли. Седовласый священник мог своими
язвительными словами почти что содрать с негодяя кожу.
Рядом стоял тот, кто по каждому поводу испытывал гнев Талли. Сквайр
Роланд, сын барона Толберта, одного из вассалов герцога. Он был товарищем
обоих принцев, будучи всего лишь юношей благородного происхождения. Отец
отправил его в Крайди год назад, чтобы он узнал что-нибудь об управлении
герцогством и обучился манерам герцогского двора. Тут Роланд нашел свой
второй дом. Он был хулиганом, но его заразительное чувство юмора и остроумие
несколько сглаживали ответный гнев на его озорные выходки. Чаще всего Роланд
был соучастником принцессы Карлайн во всех проказах, которые она затевала.
Он был высок для своего возраста, у него были светло-каштановые волосы и
голубые глаза. Он был на год старше собравшихся внизу мальчишек и последний
год часто играл с ними, потому что Лиам и Арута часто были заняты
обязанностями по двору. Они с Томасом сначала были конкурентами, потом
крепко подружились, а Паг стал его другом по умолчанию, потому что Томас
был. Паг всегда был рядом. Роланд увидел среди собравшихся мальчишек
суетящегося Пага и слегка кивнул ему и подмигнул. Паг коротко улыбнулся,
потому что хотя он часто был предметом шуток Роланда, как и другие, ему
все-таки нравился дикий молодой сквайр.
Весь двор стоял в ожидании, и герцог заговорил:
- Вчера был последний день одиннадцатого года правления нашего короля
Родрика Четвертого. Сегодня праздник Банаписа. С завтрашнего дня эти
собравшиеся здесь юноши будут считаться гражданами Крайди, более уже не
мальчишками, а учениками и свободными людьми. Теперь мне надлежит спросить
вас, желает ли кто-нибудь отказаться от службы герцогству. Кто-нибудь из вас
хочет этого?
Вопрос был формальным, и ответа не ожидалось, потому что очень немногие
желали покинуть Крайди. Но один мальчик вышел вперед.
- Кто хочет освободиться от службы? - вопросил герольд.
Явно нервничая, мальчик опустил глаза. Прокашлявшись, он сказал:
- Я Роберт, сын Хьюджина.
Паг знал его, но не очень хорошо. Он был сыном плетельщика рыбацких
сетей, городской мальчишка, а они редко встречались с мальчишками из замка.
Паг играл с ним несколько раз и чувствовал, что о нем хорошо заботятся. От
службы отказывались редко, и Пагу, как и другим, было любопытно выслушать
причины.
- Какова твоя цель, Роберт, сын Хьюджина ? - доброжелательно произнес
герцог.
- Ваша светлость, отец не имеет возможности взять меня к себе в
ученики, так как мои четыре брата способны принять это ремесло и продолжить
дело отца, как и многие другие сыновья плетельщиков сетей. Мой старший брат
женат, и у него есть свой сын, так что у моей семьи нет больше для меня
места в доме. И раз я не могу остаться с семьей и учиться ремеслу отца, то я
прошу у вашей светлости позволения стать моряком.
Герцог немного подумал. Роберт был не первым деревенским юно-
шей, которого привлекало море.
- Ты нашел капитана, который согласен взять тебя в команду?
- Да, ваша светлость. Капитан Грегсон, владелец корабля "Зеленая Глубь"
из порта Маргрейв, согласен взять меня.
- Я знаю его, - сказал герцог, слегка улыбнувшись. - Это хороший и
добрый человек. Отправляю тебя к нему на службу и желаю удачи в
путешествиях. Ты будешь желанным гостем в Крайди, когда бы ты не вернулся
сюда со своим кораблем.
Роберт церемонно поклонился и покинул двор. Его участие в Выборе было
закончено. Пага удивил несколько рискованный выбор Роберта. Менее чем за
минуту, парень порвал все связи со своей семьей и домом и стал гражданином
города, которого никогда не видел.
По обычаю, моряк считался гражданином порта приписки своего
корабля. Порт Маргрейв был одним из Вольных Городов Натала на Горьком
море, и теперь это был дом Роберта.
Герцог жестом приказал герольду продолжать.
Герольд объявил первого Мастера. Мореход Хольм назвал имена трех
юношей. Все трое приняли службу, никто не выглядел недовольным. Выбор шел
гладко: никто из мальчишек не отказывался от службы. Каждый из них
становился рядом со своим новым мастером.
К полудню число мальчишек сильно уменьшилось. Паг беспокоился все
больше и больше. Вскоре посреди двора помимо Томаса и Пага осталось только
двое. Все Мастера уже назвали своих учеников, кроме Мастера Мечей и двоих
Мастеров из герцогской свиты. Паг с тревожно бьющимся сердцем изучал стоящих
на крыльце. Два принца смотрели на мальчишек: Лиам - с дружественной
улыбкой, Арута - задумавшись. Принцессе Карлайн вся церемония казалась
неимоверно скучной, и она не делала особых усилий, чтобы это скрыть, и
шепталась с Роландом. Это вызвало осуждающий взгляд леди Марны, ее
гувернантки.
Вперед вышел Мастер Конюший Алгон в коричнево-золотом плаще с вышитой
слева маленькой головой лошади. Мастер Конюший назвал имя Ральфа, сына Дика,
и коренастый сын герцогского конюха пересек двор и встал за своим мастером.
Повернувшись, он снисходительно улыбнулся Пагу. Эти двое никогда не ладили
между собой, и Ральф проводил много времени за тем, что насмехался и мучил
Пага. Когда они вдвоем работали на конюшне под началом Дика, сын конюха
часто подкладывал Пагу свинью, и в ответе за все возникающие трудности
всегда был сирота. Для Пага это было ужасное время, и он скорее отказался бы
от службы, чем согласился до конца жизни работать рядом с Ральфом.
Дворецкий Сэмюэл назвал другого юношу, Джеффри, который теперь станет
замковой прислугой. Паг с Томасом остались одни.
Мастер Мечей Фэннон исполнял в замке функции военачальника, а
также, будучи непревзойденным фехтовальщиком, обучал молодых воинов. Он
шагнул вперед, и Паг замер.
- Томас, сын Мегара, - произнес старый солдат.
Паг ждал, что его имя назовут тоже, но Фэннон шагнул назад, и Томас
подошел и встал рядом с ним. Под всеобщим взглядом Паг вдруг почувствовал
себя маленьким и бедно одетым. Двор показался ему большим, как никогда. Душа
ушла в пятки, когда он понял, что больше не осталось Мастера или члена
свиты, кто не взял себе ученика. Он был единственным, кого не назвали.
Сдерживая слезы, он ждал, когда герцог всех отпустит.
Герцог начал говорить, на его лице было ясно выражено сочувствие к
мальчику, но его прервал другой голос:
- Ваша светлость, будьте так добры.
Все повернулись к Калгану, который вышел вперед и сказал:
- Мне нужен ученик, и я зову Пага, сироту из замка Крайди, к себе в
ученики.
Среди Мастеров послышался ропот. Некоторые говорили, что маг не имеет
права участвовать в Выборе. Герцог суровым взглядом заставил их замолчать.
Никто из Мастеров не бросил бы вызов герцогу Крайдийскому, третьему по
занимаемой должности человеку Королевства. Медленно все повернулись к
мальчику.
- Так как Калган - признанный мастер своего дела, - сказал герцог, - то
выбрать себе ученика - его право. Паг, сирота из замка Крайди, ты принимаешь
службу ?
Паг застыл на месте. Он воображал себя ведущим королевскую армию в бой
рыцарем-лейтенантом или мечтал обнаружить, что он потерянный сын благородной
фамилии. В своих мальчишеских фантазиях он плавал на кораблях, охотился на
чудовищ, спасал нацию. В более спокойных мечтах, он думал, проведет ли он
жизнь, строя корабли, занимаясь гончарным делом или изучая искусство
торговли; размышлял о том, как хорошо он будет владеть этими ремеслами. Но о
чем он никогда не думал, какая мечта никогда не захватывала его фантазии,
так это стать магом.
Он очнулся от ступора, увидев, что герцог терпеливо ждет его ответа.
Паг оглядел лица стоящих перед ним. Отец Талли, как и принц Арута, улыбнулся
ему одной из своих редких улыбок. Лиам слегка кивнул, а Калган внимательно
на него смотрел, и вдруг Паг решился. Это не было полностью правомерным
призывом, но все-таки любое ремесло лучше, чем ничего. Он шагнул вперед,
зацепился за ногой за собственную пятку и упал лицом вниз. Поднявшись, он
наполовину пополз, наполовину побежал к магу. Его падение сняло наступившее
напряжение, и гремящий хохот герцога наполнил двор. Смущенно вспыхнув, Паг
встал рядом с Калганом. Он посмотрел вокруг и увидел, что герцог смотрит на
него. Герцог кивнул раскрасневшемуся Пагу, потом повернулся к ожидающим
конца Выбора.
- Возвещаю, что каждый из присутствующих юношей поручается своему
мастеру и должен подчиняться ему в рамках законов Королевства, и каждый
теперь считается настоящим и полноправным гражданином Крайди. Пусть ученики
следуют за своими мастерами. До праздника. Желаю всем приятного дня. Он
повернулся и предложил дочери левую руку. Она легким движением положила на
нее свою и они вошли в замок между стоящими по сторонам придворными. За ними
пошли принцы и остальные придворные. Паг видел, как Томас уходит за Мастером
Фэнноном в направлении казарм.
Он повернулся к задумавшемуся Калгану. Через мгновение маг сказал:
- Надеюсь, никто из нас не совершил сегодня ошибки.
- Сэр? - спросил Паг, не поняв, что маг имел ввиду. Калган рассеянно
махнул рукой, отчего его бледно-желтое одеяние пошло волнами.
- Не важно, парень. Что сделано, то сделано. Используем же это
наилучшим образом! - он положил руку Пагу на плечо. - Пойдем в башню, где я
живу. Там есть маленькая комната, прямо под моей, где будешь жить ты. Я
намеревался ее использовать для тех или иных дел, но никак не мог выкроить
время, чтобы ее приготовить.
Паг встал, разинув рот:
- Моя собственная комната ?!
Это было неслыханно для учеников. Большинство из них спало в рабочей
комнате их хозяина или в общей комнате. Только когда ученик сам становился
ремесленником, то обычно заводил собственное жилье.
Калган поднял бровь.
- Конечно. Ты не должен все время путаться под ногами. Так я не смогу
ничего делать. Кроме того, магия требует уединения для размышлений. Тебе так
же, как и мне, а возможно, и больше, нужно будет, чтобы тебя не беспокоили,
- он достал свою длинную тонкую трубку из халата и начал набивать ее
табаком, взятым из кисета, который тоже появился откуда-то из халата.
- Давай не будем заниматься обсуждением обязанностей и прочего. Потому
что я, честно говоря, не готовился к твоему обучению. Но вскоре я буду
держать все в своих руках. До тех пор мы будем знакомиться друг с другом.
Согласен?
Паг удивился. Он плохо понимал, о чем говорит маг, несмотря на то, что
ночевал несколько недель назад у него в усадьбе, но он отлично знал, что из
себя представляли Мастера, и никто из них не стал бы спрашивать согласен или
нет ученик с его планами. Не зная что сказать, Паг просто кивнул.
- Отлично, - сказал Калган. - Пойдем в башню и поищем тебе новую
одежду, а потом остаток дня будем праздновать. Потом будет достаточно
времени, чтобы научиться быть учителем и учеником. Улыбнувшись парню,
толстый маг, развернул Пага и увел его.
ДЕЛО ШЛО К ВЕЧЕРУ, было ясно и светло. Легкий ветер с моря немного
смягчал летнюю жару. В замке Крайди и в городе вовсю шли приготовления к
Празднику Банаписа.
Банапис был самым древним праздником, отмечать который начали еще в
незапамятные времена. Его отмечали каждое летнее солнцестояние, в день не
принадлежащий ни к старому, ни к новому году. Банапис, известный под другими
именами и другим народам, согласно легендам, праздновался по всей Мидкемии.
Некоторые считали, что этот праздник пришел от эльфов и гномов, ибо
долгоживущие расы, по слухам, тоже отмечали праздник летнего солнцестояния
все время, которое они помнили. Большинство осуждало эту точку зрения по той
простой причине, что считало, что люди вряд ли переняли бы что-нибудь у
эльфов или гномов. По слухам, жители северных земель, племена гоблинов и
кланы Братства Темного Пути тоже праздновали Банапис, хотя никто и не
сообщал, что видел такое праздненство.
Двор был весь занят. Были сооружены огромные столы, на которых должна
была помещаться самая разнообразная еда, которую заготавливали больше
недели. Гигантские бочки гномьего эля, привезенного из Каменной Горы, были
выкачены из погребов. Рабочие, "встревоженные хрупким видом бочек", стали
быстро их опустошать, чтобы они ненароком не сломались под тяжестью эля.
Мегар вышел из кухни и гневно закричал:
- Оставьте! А то ничего не останется к празднику. На кухню, болваны!
Еще много работы.
Рабочие ворча ушли, и Мегар наполнил большую пивную кружку, чтобы
убедиться, что эль был достаточно холодным. Опустошив ее, он удовлетворился,
тем, что все было, как надо, и вернулся на кухню.
Официального начала праздника не было. Обычно люди и еда, ви-
но и эль собирались до тех пор, пока не было достигнуто достаточное
количество, и тогда немедленно все празднующие принимались за еду.
Паг выбежал из кухни. Как выяснилось, теперь у него был короткий путь
из северной башни мага через кухню, которым он пользовался чаще, чем
главными воротами замка. Сияя от радости, он бежал через двор в новой тунике
и штанах. У него никогда не было такого роскошного наряда, и он спешил
показать его своему другу Томасу.
Он застал Томаса выходящим из казарм. Тот также торопился,
как и сам Паг. Встретившись, они заговорили оба сразу:
- Смотри, у меня новая туника!
- Смотри, у меня воинский плащ!
Затем они оба остановились и рассмеялись.
Томас успокоился первым:
- Прекрасная одежда, Паг, - сказал он, щупая дорогой материал красной
туники. - И цвет тебе идет.
Паг в свою очередь похвалил наряд Томаса, потому что в
коричнево-золотом воинском плаще он производил поразительное впечатление. Не
важно, что под ним он носил обычную домотканую тунику и штаны. Он не получит
военной формы, пока Мастер Фэннон не удовлетворится его умениями воина.
Двое друзей бродили от одного ломящегося от яств стола к другому. У
Пага текла слюнка от аппетитных запахов, носящихся в воздухе. Они подошли к
столу, на котором лежала кипа мясных пирогов, с еще дымящимися корочками,
острый сыр и горячий хлеб. Около стола стоял мальчишка с мухобойкой,
прислуживающий на кухне. Его задачей было охранять еду от вредителей: как от
насекомых, так и от проголодавшихся учеников. Как и в большинстве других
ситуаций, в отношениях караульного и старших учеников строго блюлись
традиции. Угрожать или силой отнимать пищу у младшего мальчика не
допускалось мальчишеским кодексом. Но пользоваться своей скрытностью,
скоростью и хитростью считалось приличным.
Паг и Томас с интересом следили за мальчишкой по имени Йон, который
больно ударил мухобойкой по рукам юного ученика, пытающегося стащить большой
пирог. Кивком Томас послал Пага на другой ко-
нец стола. Паг прошествовал в поле зрения Иона, тот внимательно за ним
наблюдал. Внезапно Паг притворно бросился к столу, и Ион двинулся по
направлению к нему. Вдруг Томас схватил со стола пирог и исчез, прежде чем
мухобойка начала опускаться. Отбегая, они слышали горестные крики мальчишки,
чей стол они ограбили.
Оказавшись на безопасном расстоянии, Томас вручил Пагу половину пирога.
Тот засмеялся:
- Спорим, у тебя самая быстрая рука в замке!
- Да, мы удачно его перехитрили!
Они рассмеялись. Паг запихнул свою половинку пирога в рот. Он был
изысканно приправлен, и особый вкус ему придавал контраст между соленой
свиной начинкой и сладкой корочкой из слоеного теста.
С бокового двора послышались звуки труб и барабанов: герцогские
музыканты приближались к главному двору. К тому моменту, как они появились в
воротах, по толпе прошел молчаливый сигнал. Кухонные мальчишки начали
выдавать празднующим деревянные тарелки и кружки, полные эля или вина.
Мальчишки рванулись к первому столу. Рост и скорость Пага и Томаса была
им на выгоду, и прорвавшись через толпу, они набрали всевозможной пищи и по
кружке пенящегося эля.
Они нашли относительно тихий уголок и жадно набросились на еду. Паг
впервые попробовал эль и был удивлен его крепким, слегка горьким вкусом.
Проходя внутрь, он создавал приятное тепло. Попробовав еще раз, Паг решил,
что эль ему понравился.
Герцог и его семья смешались с простолюдинами. Другие придворные также
стояли в линии перед столами. Сейчас не было ни церемоний, ни ритуалов, ни
титулов. Каждый получал еду, как только приходил, потому что в день летнего
солнцестояния все в равной мере делили щедроты урожая.
Паг мельком увидел принцессу, и его грудь слегка сжалась. Она сияла от
комплиментов, которые делали ей многие мальчики. На ней было красивой синее
платье и простая широкополая шляпа того же цвета. Она благодарила каждого
автора лестного замечания, моргая темными густыми ресницами и широко
улыбаясь.
На дворе появились жонглеры и клоуны - первая из трупп бродячих
артистов, находящихся в этот день в городе. Актеры другой труппы возводили
сцену на городской площади, чтобы вечером показать представление.
Праздненство продлится до завтрашнего утра. Паг вспомнил, что в прошлом
году, некоторых мальчишек на следующий день пришлось освободить от
обязанностей, так как они были не в состоянии работать: болела голова или
живот. Он был уверен, что завтра будет то же самое.
Паг с нетерпением ожидал вечера: обычно в Банапис, по вечерам,
выбранные днем ученики ходили по разным домам, принимали поздравления и
кружки эля. Также это было походящее время для встреч с городскими
девочками. Ухаживания были и в другие дни, но на них обычно смотрели хмуро.
В Банапис же матери были менее бдительны. Теперь у юношей были ремесла, и
они рассматривались не как надоедливые проказники, а скорее, как возможные
зятья. Были случаи, когда мать наоборот считала, что ее дочь должна
использовать свои природные дары, чтобы отхватить юного мужа. Паг был низким
и выглядел младше своих лет, и поэтому он не получал много внимания от
девочек. Томас, однако, был весьма и весьма популярным, и в последнее время
Пага настораживало то, что Томаса замечала то одна, то другая девочка. Паг
был еще достаточно юным, чтобы считать все это чепухой, но достаточно
взрослым, чтобы заинтересоваться этим.
Паг с невероятно набитым ртом смотрел по сторонам. Мимо проходили люди
из замка и из города, поздравляя учеников и желая им нового года. Паг
почувствовал гордость. Он был учеником, несмотря на то, что Калган,
казалось, совершенно не знает, что с ним делать. Он наелся от пуза и слегка
опьянел, из-за чего чувствовал себя очень хорошо. И, самое важное, он был
среди друзей. "Что может быть в жизни лучше?" - подумал он.
Паг, надувшись, сидел на своей койке.
Огненный дрейк Фантус двинул голову вперед, приглашая Пага почесать ему
брови. Видя, что ничего не добьется, дрейк отошел к башенному окну, выпустил
с недовольным фырком облачко черного дыма и вылетел в окно. Паг не заметил
его отлета, так он был погружен в свои проблемы. Казалось, что с тех пор,
как он четырнадцать месяцев назад стал учеником Калгана, все, что он ни
делал, шло не так.
Он лег на спину, закрыв глаза рукой; чувствовался запах соле-
ного морского бриза, дующего через окно, а солнце грело ноги. Все в его
жизни изменилось к лучшему с начала его ученичества, кроме единственной, но
самой важной вещи - его занятий.
Все эти месяцы Калган учил его основам магического искусства, но что-то
сводило на нет все его усилия. Теорию и основные понятия Паг постигал быстро
и хорошо. Но всякий раз, когда он пытался применить свои знания на практике,
казалось, что-то удерживало его. Как будто часть его сознания отказывалась
работать с магией, как будто была преграда, все время останавливающая его в
одной и той же точке концентрации заклинания. Каждый раз, когда он пытался
это сделать, он чувствовал, что приближается к этой точке, как всадник на
упрямой лошади, но преодолеть барьер не мог.
Калган успокаивал его, говоря, что со временем все это пройдет само.
Маг всегда сочувствовал мальчику, никогда выговаривал ему за то, что у него
не получалось лучше, потому что знал, что парень старается.
Из задумчивости Пага вывел звук открывающейся двери. Подняв голову, он
увидел входящего отца Талли с большой книгой под мышкой. Шелестя белой
рясой, тот закрыл дверь.
- Паг, пора начинать урок письма, - он остановился, увидев удрученное
настроение мальчика. - В чем дело, парень?
Паг полюбил старого жреца Асталона. Он был строгим учителем, но
справедливым. Он хвалил парня за успехи, но не меньше и ругал за неудачи. Он
быстро соображал, имел хорошее чувство юмора и всегда был готов отвечать на
вопросы, какими бы глупыми они не казались Пагу.
Поднимаясь на ноги, Паг вздохнул.
- Не знаю, святой отец. Просто у меня, кажется, ничего не получается.
Все, за что я ни берусь, я ухитряюсь испортить.
- Не может быть, Паг, что все так страшно, - сказал жрец, положив руку
Пагу на плечо. - Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит, а
поучиться писать мы сможем и в другое время, - он подвинул стул к окну и,
садясь, оправил рясу.
Паг заметно вырос за последний год, но все-таки еще был маленьким.
Плечи немного начали расширяться, на лице стали появляться черты мужчины,
которым он когда-то будет. Он имел удручающий вид в домотканой тунике и
штанах: его настроение было таким же серым и мрачным, как и ткань, которую
он носил. В его комнате, обычно аккуратно убранной, сейчас был кавардак,
везде валялись свитки и книги, отображая беспорядок, царящий у него в
голове.
Некоторое время Паг сидел молча, но увидев, священник тоже ничего не
говорит, он начал:
- Помните, я вам рассказывал, что Калган пытался научить меня трем
основным приемам, как успокоить сознание, так что можно концентрировать
заклинание без стресса? Так вот, эти упражнения я освоил уже несколько
месяцев назад. Теперь я могу привести сознание в покой в считанные секунды,
не особо напрягаясь. Но это все, дальше дело не идет.
- Что ты имеешь в виду?
- После этого надо научить сознание делать непривычные для него вещи,
такие, как думать только о чем-то одном и ни о чем другом, или вообще ни о
чем не думать, что довольно сложно. Большую часть времени я могу делать эти
вещи, но иногда я чувствую, будто у меня в голове есть какие-то силы, все
рушашие и требующие, чтоб я делал по-другому. Как будто там происходит
что-то кроме того, что мне предсказывал Калган.
- Каждый раз, когда я пытаюсь сконцентрировать одно из простеньких
заклинаний, которым научил меня Калган, таких, как двигать предметы,
поднимать себя с земли, эти вещи в моей голове нахлестывают на мою
носил коротко подстриженную бородку, такую же светлую, как и отпущенные до
плеч волосы.
Арута отличался от Лиама как темная ночь от яркого дня. Он был такой же
высокий, как брат и отец, но они были крепко сложены, а он был вытянутым,
чуть ли не исхудалым. На нем была коричневая туника и красно-коричневые
обтягивающие штаны. У него были темные волосы и чисто выбритое лицо. Все в
Аруте выражало быстроту. Его сила было в его скорости: скорости в обращении
с рапирой, скорости соображения, в остроумии. Он был сух и часто колок. Лиам
был открыто любим герцогскими подданными, Арута же уважаем, и хотя он
вызывал восхищение своими умениями, к нему не относились тепло.
Вместе два сына отражали сложную натуру их отца: герцогу были
свойственны и живые настроения Лиама, и мрачные Аруты. Они были почти
противоположны в характере, но оба были способными людьми, которые потом
пригодятся герцогству и королевству. Герцог любил обоих своих сыновей.
Герольд снова объявил:
- Принцесса Карлайн, дочь королевского дома.
Стройная грациозная девочка, вышедшая из дверей, была того же возраста,
что и мальчишки стоящие внизу, но в ней уже начала проявляться красота ее
матери и свойственная родившимся властвовать грациозность. Ее бледно-желтое
платье ярко контрастировало с почти черными волосами. Глаза были голубыми,
как у Лиама и как были у их матери, и Лиам просиял, когда она взяла отца под
руку. Даже Арута позволил себе улыбнуться, что он делал очень редко: сестра
ему была очень дорога.
Многие мальчишки замка питали тайную любовь к принцессе - это она часто
оборачивала себе на пользу, когда затевала какие-нибудь проказы - но даже ее
присутствие не могло заставить их забыть о Выборе.
Потом вышла герцогская свита. Паг и Томас видели, что присутствовали
все члены герцогского двора, включая Калгана. Паг несколько раз видел его
мельком в замке после той грозовой ночи; однажды они обменялись несколькими
фразами: Калган спросил, как у него дела; но в основном маг был вне
видимости. Паг немного удивился, увидев мага, потому что тот не считался
полноправным членом герцогского двора, а только советником. Большую часть
времени Калган скрывался в своей башне, вдали от посторонних взоров, и
занимался там тем, чем маги обычно занимаются в таких местах.
Маг оживленно беседовал с отцом Талли, жрецом Асталона Строителя и
одним из старейших помощников герцога. Талли был еще советником отца герцога
и уже тогда казался старым. Сейчас он выглядел древним - по крайней мере, с
точки зрения Пага - но его глаза не выказывали ни малейшего признака
маразма. Замковые мальчишки часто бледнели под взором этих ясных серых глаз.
Его ум и речь тоже были юношескими, и не раз бывало, что мальчишка всеми
силами души желал лучше быть выпоротым кожаным ремнем Мастера Конюшего
Алгона, чем быть выбраненным отцом Талли. Седовласый священник мог своими
язвительными словами почти что содрать с негодяя кожу.
Рядом стоял тот, кто по каждому поводу испытывал гнев Талли. Сквайр
Роланд, сын барона Толберта, одного из вассалов герцога. Он был товарищем
обоих принцев, будучи всего лишь юношей благородного происхождения. Отец
отправил его в Крайди год назад, чтобы он узнал что-нибудь об управлении
герцогством и обучился манерам герцогского двора. Тут Роланд нашел свой
второй дом. Он был хулиганом, но его заразительное чувство юмора и остроумие
несколько сглаживали ответный гнев на его озорные выходки. Чаще всего Роланд
был соучастником принцессы Карлайн во всех проказах, которые она затевала.
Он был высок для своего возраста, у него были светло-каштановые волосы и
голубые глаза. Он был на год старше собравшихся внизу мальчишек и последний
год часто играл с ними, потому что Лиам и Арута часто были заняты
обязанностями по двору. Они с Томасом сначала были конкурентами, потом
крепко подружились, а Паг стал его другом по умолчанию, потому что Томас
был. Паг всегда был рядом. Роланд увидел среди собравшихся мальчишек
суетящегося Пага и слегка кивнул ему и подмигнул. Паг коротко улыбнулся,
потому что хотя он часто был предметом шуток Роланда, как и другие, ему
все-таки нравился дикий молодой сквайр.
Весь двор стоял в ожидании, и герцог заговорил:
- Вчера был последний день одиннадцатого года правления нашего короля
Родрика Четвертого. Сегодня праздник Банаписа. С завтрашнего дня эти
собравшиеся здесь юноши будут считаться гражданами Крайди, более уже не
мальчишками, а учениками и свободными людьми. Теперь мне надлежит спросить
вас, желает ли кто-нибудь отказаться от службы герцогству. Кто-нибудь из вас
хочет этого?
Вопрос был формальным, и ответа не ожидалось, потому что очень немногие
желали покинуть Крайди. Но один мальчик вышел вперед.
- Кто хочет освободиться от службы? - вопросил герольд.
Явно нервничая, мальчик опустил глаза. Прокашлявшись, он сказал:
- Я Роберт, сын Хьюджина.
Паг знал его, но не очень хорошо. Он был сыном плетельщика рыбацких
сетей, городской мальчишка, а они редко встречались с мальчишками из замка.
Паг играл с ним несколько раз и чувствовал, что о нем хорошо заботятся. От
службы отказывались редко, и Пагу, как и другим, было любопытно выслушать
причины.
- Какова твоя цель, Роберт, сын Хьюджина ? - доброжелательно произнес
герцог.
- Ваша светлость, отец не имеет возможности взять меня к себе в
ученики, так как мои четыре брата способны принять это ремесло и продолжить
дело отца, как и многие другие сыновья плетельщиков сетей. Мой старший брат
женат, и у него есть свой сын, так что у моей семьи нет больше для меня
места в доме. И раз я не могу остаться с семьей и учиться ремеслу отца, то я
прошу у вашей светлости позволения стать моряком.
Герцог немного подумал. Роберт был не первым деревенским юно-
шей, которого привлекало море.
- Ты нашел капитана, который согласен взять тебя в команду?
- Да, ваша светлость. Капитан Грегсон, владелец корабля "Зеленая Глубь"
из порта Маргрейв, согласен взять меня.
- Я знаю его, - сказал герцог, слегка улыбнувшись. - Это хороший и
добрый человек. Отправляю тебя к нему на службу и желаю удачи в
путешествиях. Ты будешь желанным гостем в Крайди, когда бы ты не вернулся
сюда со своим кораблем.
Роберт церемонно поклонился и покинул двор. Его участие в Выборе было
закончено. Пага удивил несколько рискованный выбор Роберта. Менее чем за
минуту, парень порвал все связи со своей семьей и домом и стал гражданином
города, которого никогда не видел.
По обычаю, моряк считался гражданином порта приписки своего
корабля. Порт Маргрейв был одним из Вольных Городов Натала на Горьком
море, и теперь это был дом Роберта.
Герцог жестом приказал герольду продолжать.
Герольд объявил первого Мастера. Мореход Хольм назвал имена трех
юношей. Все трое приняли службу, никто не выглядел недовольным. Выбор шел
гладко: никто из мальчишек не отказывался от службы. Каждый из них
становился рядом со своим новым мастером.
К полудню число мальчишек сильно уменьшилось. Паг беспокоился все
больше и больше. Вскоре посреди двора помимо Томаса и Пага осталось только
двое. Все Мастера уже назвали своих учеников, кроме Мастера Мечей и двоих
Мастеров из герцогской свиты. Паг с тревожно бьющимся сердцем изучал стоящих
на крыльце. Два принца смотрели на мальчишек: Лиам - с дружественной
улыбкой, Арута - задумавшись. Принцессе Карлайн вся церемония казалась
неимоверно скучной, и она не делала особых усилий, чтобы это скрыть, и
шепталась с Роландом. Это вызвало осуждающий взгляд леди Марны, ее
гувернантки.
Вперед вышел Мастер Конюший Алгон в коричнево-золотом плаще с вышитой
слева маленькой головой лошади. Мастер Конюший назвал имя Ральфа, сына Дика,
и коренастый сын герцогского конюха пересек двор и встал за своим мастером.
Повернувшись, он снисходительно улыбнулся Пагу. Эти двое никогда не ладили
между собой, и Ральф проводил много времени за тем, что насмехался и мучил
Пага. Когда они вдвоем работали на конюшне под началом Дика, сын конюха
часто подкладывал Пагу свинью, и в ответе за все возникающие трудности
всегда был сирота. Для Пага это было ужасное время, и он скорее отказался бы
от службы, чем согласился до конца жизни работать рядом с Ральфом.
Дворецкий Сэмюэл назвал другого юношу, Джеффри, который теперь станет
замковой прислугой. Паг с Томасом остались одни.
Мастер Мечей Фэннон исполнял в замке функции военачальника, а
также, будучи непревзойденным фехтовальщиком, обучал молодых воинов. Он
шагнул вперед, и Паг замер.
- Томас, сын Мегара, - произнес старый солдат.
Паг ждал, что его имя назовут тоже, но Фэннон шагнул назад, и Томас
подошел и встал рядом с ним. Под всеобщим взглядом Паг вдруг почувствовал
себя маленьким и бедно одетым. Двор показался ему большим, как никогда. Душа
ушла в пятки, когда он понял, что больше не осталось Мастера или члена
свиты, кто не взял себе ученика. Он был единственным, кого не назвали.
Сдерживая слезы, он ждал, когда герцог всех отпустит.
Герцог начал говорить, на его лице было ясно выражено сочувствие к
мальчику, но его прервал другой голос:
- Ваша светлость, будьте так добры.
Все повернулись к Калгану, который вышел вперед и сказал:
- Мне нужен ученик, и я зову Пага, сироту из замка Крайди, к себе в
ученики.
Среди Мастеров послышался ропот. Некоторые говорили, что маг не имеет
права участвовать в Выборе. Герцог суровым взглядом заставил их замолчать.
Никто из Мастеров не бросил бы вызов герцогу Крайдийскому, третьему по
занимаемой должности человеку Королевства. Медленно все повернулись к
мальчику.
- Так как Калган - признанный мастер своего дела, - сказал герцог, - то
выбрать себе ученика - его право. Паг, сирота из замка Крайди, ты принимаешь
службу ?
Паг застыл на месте. Он воображал себя ведущим королевскую армию в бой
рыцарем-лейтенантом или мечтал обнаружить, что он потерянный сын благородной
фамилии. В своих мальчишеских фантазиях он плавал на кораблях, охотился на
чудовищ, спасал нацию. В более спокойных мечтах, он думал, проведет ли он
жизнь, строя корабли, занимаясь гончарным делом или изучая искусство
торговли; размышлял о том, как хорошо он будет владеть этими ремеслами. Но о
чем он никогда не думал, какая мечта никогда не захватывала его фантазии,
так это стать магом.
Он очнулся от ступора, увидев, что герцог терпеливо ждет его ответа.
Паг оглядел лица стоящих перед ним. Отец Талли, как и принц Арута, улыбнулся
ему одной из своих редких улыбок. Лиам слегка кивнул, а Калган внимательно
на него смотрел, и вдруг Паг решился. Это не было полностью правомерным
призывом, но все-таки любое ремесло лучше, чем ничего. Он шагнул вперед,
зацепился за ногой за собственную пятку и упал лицом вниз. Поднявшись, он
наполовину пополз, наполовину побежал к магу. Его падение сняло наступившее
напряжение, и гремящий хохот герцога наполнил двор. Смущенно вспыхнув, Паг
встал рядом с Калганом. Он посмотрел вокруг и увидел, что герцог смотрит на
него. Герцог кивнул раскрасневшемуся Пагу, потом повернулся к ожидающим
конца Выбора.
- Возвещаю, что каждый из присутствующих юношей поручается своему
мастеру и должен подчиняться ему в рамках законов Королевства, и каждый
теперь считается настоящим и полноправным гражданином Крайди. Пусть ученики
следуют за своими мастерами. До праздника. Желаю всем приятного дня. Он
повернулся и предложил дочери левую руку. Она легким движением положила на
нее свою и они вошли в замок между стоящими по сторонам придворными. За ними
пошли принцы и остальные придворные. Паг видел, как Томас уходит за Мастером
Фэнноном в направлении казарм.
Он повернулся к задумавшемуся Калгану. Через мгновение маг сказал:
- Надеюсь, никто из нас не совершил сегодня ошибки.
- Сэр? - спросил Паг, не поняв, что маг имел ввиду. Калган рассеянно
махнул рукой, отчего его бледно-желтое одеяние пошло волнами.
- Не важно, парень. Что сделано, то сделано. Используем же это
наилучшим образом! - он положил руку Пагу на плечо. - Пойдем в башню, где я
живу. Там есть маленькая комната, прямо под моей, где будешь жить ты. Я
намеревался ее использовать для тех или иных дел, но никак не мог выкроить
время, чтобы ее приготовить.
Паг встал, разинув рот:
- Моя собственная комната ?!
Это было неслыханно для учеников. Большинство из них спало в рабочей
комнате их хозяина или в общей комнате. Только когда ученик сам становился
ремесленником, то обычно заводил собственное жилье.
Калган поднял бровь.
- Конечно. Ты не должен все время путаться под ногами. Так я не смогу
ничего делать. Кроме того, магия требует уединения для размышлений. Тебе так
же, как и мне, а возможно, и больше, нужно будет, чтобы тебя не беспокоили,
- он достал свою длинную тонкую трубку из халата и начал набивать ее
табаком, взятым из кисета, который тоже появился откуда-то из халата.
- Давай не будем заниматься обсуждением обязанностей и прочего. Потому
что я, честно говоря, не готовился к твоему обучению. Но вскоре я буду
держать все в своих руках. До тех пор мы будем знакомиться друг с другом.
Согласен?
Паг удивился. Он плохо понимал, о чем говорит маг, несмотря на то, что
ночевал несколько недель назад у него в усадьбе, но он отлично знал, что из
себя представляли Мастера, и никто из них не стал бы спрашивать согласен или
нет ученик с его планами. Не зная что сказать, Паг просто кивнул.
- Отлично, - сказал Калган. - Пойдем в башню и поищем тебе новую
одежду, а потом остаток дня будем праздновать. Потом будет достаточно
времени, чтобы научиться быть учителем и учеником. Улыбнувшись парню,
толстый маг, развернул Пага и увел его.
ДЕЛО ШЛО К ВЕЧЕРУ, было ясно и светло. Легкий ветер с моря немного
смягчал летнюю жару. В замке Крайди и в городе вовсю шли приготовления к
Празднику Банаписа.
Банапис был самым древним праздником, отмечать который начали еще в
незапамятные времена. Его отмечали каждое летнее солнцестояние, в день не
принадлежащий ни к старому, ни к новому году. Банапис, известный под другими
именами и другим народам, согласно легендам, праздновался по всей Мидкемии.
Некоторые считали, что этот праздник пришел от эльфов и гномов, ибо
долгоживущие расы, по слухам, тоже отмечали праздник летнего солнцестояния
все время, которое они помнили. Большинство осуждало эту точку зрения по той
простой причине, что считало, что люди вряд ли переняли бы что-нибудь у
эльфов или гномов. По слухам, жители северных земель, племена гоблинов и
кланы Братства Темного Пути тоже праздновали Банапис, хотя никто и не
сообщал, что видел такое праздненство.
Двор был весь занят. Были сооружены огромные столы, на которых должна
была помещаться самая разнообразная еда, которую заготавливали больше
недели. Гигантские бочки гномьего эля, привезенного из Каменной Горы, были
выкачены из погребов. Рабочие, "встревоженные хрупким видом бочек", стали
быстро их опустошать, чтобы они ненароком не сломались под тяжестью эля.
Мегар вышел из кухни и гневно закричал:
- Оставьте! А то ничего не останется к празднику. На кухню, болваны!
Еще много работы.
Рабочие ворча ушли, и Мегар наполнил большую пивную кружку, чтобы
убедиться, что эль был достаточно холодным. Опустошив ее, он удовлетворился,
тем, что все было, как надо, и вернулся на кухню.
Официального начала праздника не было. Обычно люди и еда, ви-
но и эль собирались до тех пор, пока не было достигнуто достаточное
количество, и тогда немедленно все празднующие принимались за еду.
Паг выбежал из кухни. Как выяснилось, теперь у него был короткий путь
из северной башни мага через кухню, которым он пользовался чаще, чем
главными воротами замка. Сияя от радости, он бежал через двор в новой тунике
и штанах. У него никогда не было такого роскошного наряда, и он спешил
показать его своему другу Томасу.
Он застал Томаса выходящим из казарм. Тот также торопился,
как и сам Паг. Встретившись, они заговорили оба сразу:
- Смотри, у меня новая туника!
- Смотри, у меня воинский плащ!
Затем они оба остановились и рассмеялись.
Томас успокоился первым:
- Прекрасная одежда, Паг, - сказал он, щупая дорогой материал красной
туники. - И цвет тебе идет.
Паг в свою очередь похвалил наряд Томаса, потому что в
коричнево-золотом воинском плаще он производил поразительное впечатление. Не
важно, что под ним он носил обычную домотканую тунику и штаны. Он не получит
военной формы, пока Мастер Фэннон не удовлетворится его умениями воина.
Двое друзей бродили от одного ломящегося от яств стола к другому. У
Пага текла слюнка от аппетитных запахов, носящихся в воздухе. Они подошли к
столу, на котором лежала кипа мясных пирогов, с еще дымящимися корочками,
острый сыр и горячий хлеб. Около стола стоял мальчишка с мухобойкой,
прислуживающий на кухне. Его задачей было охранять еду от вредителей: как от
насекомых, так и от проголодавшихся учеников. Как и в большинстве других
ситуаций, в отношениях караульного и старших учеников строго блюлись
традиции. Угрожать или силой отнимать пищу у младшего мальчика не
допускалось мальчишеским кодексом. Но пользоваться своей скрытностью,
скоростью и хитростью считалось приличным.
Паг и Томас с интересом следили за мальчишкой по имени Йон, который
больно ударил мухобойкой по рукам юного ученика, пытающегося стащить большой
пирог. Кивком Томас послал Пага на другой ко-
нец стола. Паг прошествовал в поле зрения Иона, тот внимательно за ним
наблюдал. Внезапно Паг притворно бросился к столу, и Ион двинулся по
направлению к нему. Вдруг Томас схватил со стола пирог и исчез, прежде чем
мухобойка начала опускаться. Отбегая, они слышали горестные крики мальчишки,
чей стол они ограбили.
Оказавшись на безопасном расстоянии, Томас вручил Пагу половину пирога.
Тот засмеялся:
- Спорим, у тебя самая быстрая рука в замке!
- Да, мы удачно его перехитрили!
Они рассмеялись. Паг запихнул свою половинку пирога в рот. Он был
изысканно приправлен, и особый вкус ему придавал контраст между соленой
свиной начинкой и сладкой корочкой из слоеного теста.
С бокового двора послышались звуки труб и барабанов: герцогские
музыканты приближались к главному двору. К тому моменту, как они появились в
воротах, по толпе прошел молчаливый сигнал. Кухонные мальчишки начали
выдавать празднующим деревянные тарелки и кружки, полные эля или вина.
Мальчишки рванулись к первому столу. Рост и скорость Пага и Томаса была
им на выгоду, и прорвавшись через толпу, они набрали всевозможной пищи и по
кружке пенящегося эля.
Они нашли относительно тихий уголок и жадно набросились на еду. Паг
впервые попробовал эль и был удивлен его крепким, слегка горьким вкусом.
Проходя внутрь, он создавал приятное тепло. Попробовав еще раз, Паг решил,
что эль ему понравился.
Герцог и его семья смешались с простолюдинами. Другие придворные также
стояли в линии перед столами. Сейчас не было ни церемоний, ни ритуалов, ни
титулов. Каждый получал еду, как только приходил, потому что в день летнего
солнцестояния все в равной мере делили щедроты урожая.
Паг мельком увидел принцессу, и его грудь слегка сжалась. Она сияла от
комплиментов, которые делали ей многие мальчики. На ней было красивой синее
платье и простая широкополая шляпа того же цвета. Она благодарила каждого
автора лестного замечания, моргая темными густыми ресницами и широко
улыбаясь.
На дворе появились жонглеры и клоуны - первая из трупп бродячих
артистов, находящихся в этот день в городе. Актеры другой труппы возводили
сцену на городской площади, чтобы вечером показать представление.
Праздненство продлится до завтрашнего утра. Паг вспомнил, что в прошлом
году, некоторых мальчишек на следующий день пришлось освободить от
обязанностей, так как они были не в состоянии работать: болела голова или
живот. Он был уверен, что завтра будет то же самое.
Паг с нетерпением ожидал вечера: обычно в Банапис, по вечерам,
выбранные днем ученики ходили по разным домам, принимали поздравления и
кружки эля. Также это было походящее время для встреч с городскими
девочками. Ухаживания были и в другие дни, но на них обычно смотрели хмуро.
В Банапис же матери были менее бдительны. Теперь у юношей были ремесла, и
они рассматривались не как надоедливые проказники, а скорее, как возможные
зятья. Были случаи, когда мать наоборот считала, что ее дочь должна
использовать свои природные дары, чтобы отхватить юного мужа. Паг был низким
и выглядел младше своих лет, и поэтому он не получал много внимания от
девочек. Томас, однако, был весьма и весьма популярным, и в последнее время
Пага настораживало то, что Томаса замечала то одна, то другая девочка. Паг
был еще достаточно юным, чтобы считать все это чепухой, но достаточно
взрослым, чтобы заинтересоваться этим.
Паг с невероятно набитым ртом смотрел по сторонам. Мимо проходили люди
из замка и из города, поздравляя учеников и желая им нового года. Паг
почувствовал гордость. Он был учеником, несмотря на то, что Калган,
казалось, совершенно не знает, что с ним делать. Он наелся от пуза и слегка
опьянел, из-за чего чувствовал себя очень хорошо. И, самое важное, он был
среди друзей. "Что может быть в жизни лучше?" - подумал он.
Паг, надувшись, сидел на своей койке.
Огненный дрейк Фантус двинул голову вперед, приглашая Пага почесать ему
брови. Видя, что ничего не добьется, дрейк отошел к башенному окну, выпустил
с недовольным фырком облачко черного дыма и вылетел в окно. Паг не заметил
его отлета, так он был погружен в свои проблемы. Казалось, что с тех пор,
как он четырнадцать месяцев назад стал учеником Калгана, все, что он ни
делал, шло не так.
Он лег на спину, закрыв глаза рукой; чувствовался запах соле-
ного морского бриза, дующего через окно, а солнце грело ноги. Все в его
жизни изменилось к лучшему с начала его ученичества, кроме единственной, но
самой важной вещи - его занятий.
Все эти месяцы Калган учил его основам магического искусства, но что-то
сводило на нет все его усилия. Теорию и основные понятия Паг постигал быстро
и хорошо. Но всякий раз, когда он пытался применить свои знания на практике,
казалось, что-то удерживало его. Как будто часть его сознания отказывалась
работать с магией, как будто была преграда, все время останавливающая его в
одной и той же точке концентрации заклинания. Каждый раз, когда он пытался
это сделать, он чувствовал, что приближается к этой точке, как всадник на
упрямой лошади, но преодолеть барьер не мог.
Калган успокаивал его, говоря, что со временем все это пройдет само.
Маг всегда сочувствовал мальчику, никогда выговаривал ему за то, что у него
не получалось лучше, потому что знал, что парень старается.
Из задумчивости Пага вывел звук открывающейся двери. Подняв голову, он
увидел входящего отца Талли с большой книгой под мышкой. Шелестя белой
рясой, тот закрыл дверь.
- Паг, пора начинать урок письма, - он остановился, увидев удрученное
настроение мальчика. - В чем дело, парень?
Паг полюбил старого жреца Асталона. Он был строгим учителем, но
справедливым. Он хвалил парня за успехи, но не меньше и ругал за неудачи. Он
быстро соображал, имел хорошее чувство юмора и всегда был готов отвечать на
вопросы, какими бы глупыми они не казались Пагу.
Поднимаясь на ноги, Паг вздохнул.
- Не знаю, святой отец. Просто у меня, кажется, ничего не получается.
Все, за что я ни берусь, я ухитряюсь испортить.
- Не может быть, Паг, что все так страшно, - сказал жрец, положив руку
Пагу на плечо. - Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит, а
поучиться писать мы сможем и в другое время, - он подвинул стул к окну и,
садясь, оправил рясу.
Паг заметно вырос за последний год, но все-таки еще был маленьким.
Плечи немного начали расширяться, на лице стали появляться черты мужчины,
которым он когда-то будет. Он имел удручающий вид в домотканой тунике и
штанах: его настроение было таким же серым и мрачным, как и ткань, которую
он носил. В его комнате, обычно аккуратно убранной, сейчас был кавардак,
везде валялись свитки и книги, отображая беспорядок, царящий у него в
голове.
Некоторое время Паг сидел молча, но увидев, священник тоже ничего не
говорит, он начал:
- Помните, я вам рассказывал, что Калган пытался научить меня трем
основным приемам, как успокоить сознание, так что можно концентрировать
заклинание без стресса? Так вот, эти упражнения я освоил уже несколько
месяцев назад. Теперь я могу привести сознание в покой в считанные секунды,
не особо напрягаясь. Но это все, дальше дело не идет.
- Что ты имеешь в виду?
- После этого надо научить сознание делать непривычные для него вещи,
такие, как думать только о чем-то одном и ни о чем другом, или вообще ни о
чем не думать, что довольно сложно. Большую часть времени я могу делать эти
вещи, но иногда я чувствую, будто у меня в голове есть какие-то силы, все
рушашие и требующие, чтоб я делал по-другому. Как будто там происходит
что-то кроме того, что мне предсказывал Калган.
- Каждый раз, когда я пытаюсь сконцентрировать одно из простеньких
заклинаний, которым научил меня Калган, таких, как двигать предметы,
поднимать себя с земли, эти вещи в моей голове нахлестывают на мою