"А ведь там наши! - сразу испугался я. - На юго-восточной стороне села огневые батареи, а в самой Красной Поляне Будкин на НП дивизиона. Как же они?!" - я бросился к связистам.
- Наши передали, - доложил Черепанов, - чтобы мы выходили на прием через полчаса.
- Где телефонисты?
- Побежали вниз на прорыв.
Какое же теперь решение мне нужно было принимать? Телефонистов не было, рация на огневых не работала.
Безоблачное небо. Яркое солнце. Совсем рядом, ближе чем в километре, жаркими языками пламени сверкала пылавшая роща. Бело-серые клубы дыма, перемешиваясь с черными жгутами солярки горевших танков, тянулись высоко в небо. И занималось огромным пожаром село Красная Поляна.
Выскочил командир отделения телефонистов.
- Товарищ лейтенант, связи с огневыми нет! А в Красной Поляне, видно, фашисты!
- Ах, черт! А где остальные ваши?
- Там, на промежуточной.
В траншее появились бойцы батальона с вещевыми мешками, снаряжением и оружием. Они несли ящики с патронами, противотанковые ружья. Два пулеметных расчета проволокли по дну траншеи свои "максимы". Связисты бегом сматывали телефонную линию.
Снова появился Смирнов:
- Лейтенант, снимай, сколько сможешь, свою нитку на Красную Поляну! Больше она вам не понадобится, - мы отходим на Розово!
- Немедленно снимайте линию и отходите на Розово! - приказал я командиру отделения связи. - Там теперь займем НП и будем ожидать вас!
Тот, схватив пустую катушку, начал поспешно сматывать кабель.
Гитлеровцы, как видно, уже занимали Красную Поляну. Чувствовалось, что бой идет далеко в селе, где-то в районе огневых позиций нашей батареи, откуда доносилась неумолчная стрельба и разрывы мин.
Внезапно снова раздался знакомый рев, с огневой Баранова взметнулись в небо стрелы снарядов. "Куда же дала залп пятая батарея?" - я напряженно смотрел вперед.
Волна залпа, пройдя далеко от высоты, взорвалась в Красной Поляне.
"Но ведь там еще могли находиться наши!.. И, наверняка, Мишка! Неужели Будкин вызвал огонь на себя?!" - взволнованно думал я.
Черепанов по-прежнему сидел с развернутой рацией.
- Не вызывали?
Он отрицательно качнул головой.
- Тогда быстрее свертывайся!
В небе появились фашистские бомбардировщики. Они с грозным ревом прошли над высотой, развернулись за Красной Поляной и принялись бомбить Кирсановку, находившуюся километрах в двух восточнее Красной Поляны.
Мы поспешно двинулись за батальоном.
"Что же делается там в батарее, в дивизионе?!"
- Товарищ гвардии младший лейтенант! Ну, товарищ младший лейтенант! Проснитесь же наконец! - сержант Кобзев досадливо тряс за плечо Богаченко. "Ну и здоров же спать!" - повторял про себя Кобзев.
Сон отходил медленно. Женя только недавно прилег. Когда все батарейцы крепко спали, он все еще ходил с дежурным сержантом Кобзевым по огневой позиции, проверяли, нет ли чего подозрительного в ближайших Домах и сараях, выбрали дополнительный выезд для батареи. А все это не просто было проделать темной ночью.
Да еще потом посидели с Кобзевым на подножке - Женя все привыкал курить поговорили о первых фронтовых впечатлениях, наконец, прикинули, сколько километров до Харькова и Белгорода, еще находящихся в руках врага.
- Вставайте! Васильев вас спрашивал. Наконец Богаченко раскрыл глаза.
- Да! - Богаченко торопливо поднялся. - Где он?
- Там, возле связистов.
- Понял вас! Понял! - командир батареи, по-видимому, говорил по телефону с комдивом Кондрашовым. - Сразу же, как сработаем, отойти к Кирсановке и там ждать боеприпасов... Есть... Есть...
- Значит, так! - Васильев повернулся от аппарата к стоящим рядом Чепку и Богаченко. - Нашим наступлением и не пахнет. Кондрашов вот сообщил, да и наши с НП. С утра ожидается атака противника!
- Вызывайте людей к орудиям!
- Расчеты, к бою! - командир огневого взвода бросился к боевым машинам.
Богаченко - старший на батарее. Волнуясь, он бережно снял футляр буссоли.
- Угломер... - уже кричал Васильев. "Так!" - Богаченко быстро отметился по прицелу первой установки.
- Первому!.. Угломер 42-10 - громко скомандовал он сержанту Меринкову.
Меринков также громко повторил команду, и наводчик первой установки быстро заработал поворотным механизмом.
- Прицел 308! - снова прокричал Васильев, и Богаченко, а за ним командиры орудий повторили эту команду. Направляющие рванулись вверх.
- Первое готово!.. Второе... Третье!.. Четвертое готово! - почти одновременно доложили командиры установок, и тогда Богаченко крикнул Васильеву:
- Батарея готова!..
- Пока пусть расчеты отойдут в сторону, - сказал подошедший к орудиям Васильев. Он взглянул на магнитную стрелку буссоли, на поблескивающие сквозь зелень веток маскировки направляющие. - Все верно, Богаченко. Дальше так: дадим залп и быстрее в Кирсановку, укроемся в каком-нибудь саду. Кто его знает, как лучше. Вот повоюем недельку...
- Да, да! - поспешно согласился Богаченко. - Нас учили, что необходимо сразу же после залпа менять огневую позицию, так как артиллерия и авиация противника...
- А сейчас будем ждать вызова с НП, - перебил его Васильев и, кивнув, повернул обратно к телефонистам.
Женя прикусил губу; подосадовал: вечно он со своими разговорами не к месту.
Чепок и Женя направились в поле к расчетам.
В батарее никто, кроме Богаченко, не видел, как ведут огонь гвардейские минометы, да и то в училище только на ночных стрельбах. Ослепительное белое пламя, охватив огневую позицию, уносилось затем в небо - на врага.
Так он и рассказывал всем, и Васильев распорядился, чтобы при стрельбе батарейцы отошли подальше от боевых машин, за исключением, конечно, командиров орудий и водителей. Командир орудия ведет огонь из кабины, вращая ручку прибора управления.
Взволнованно дыша, лежа на земле, солдаты издалека опасливо взирали на свое грозное боевое оружие.
Женя опустился рядом с ними на траву.
С рассветом прекратилась автоматная трескотня, пока все было тихо. Первые солнечные лучи мягко освещали огромную степь, сады и мазанки села. От земли веяло теплом.
Далеко вправо, за деревьями Красной Поляны, виднелась желто-зеленая, совсем светлая под лучами солнца, вершина холма. Высота 120.0, где мы находились на своем НП.
Жене захотелось получше рассмотреть эту высоту, но на огневых был только один бинокль, который висел на груди у Васильева. Он взглянул в сторону небольшого кустика, где сидел с телефонистами командир батареи. Тоже далеко от установок. "А ведь ствольникам куда удобнее - они прямо у орудий находятся, а мы вот куда забрались".
Глухие частые хлопки вражеских минометов, хлесткие разрывы на западной окраине Красной Поляны разом прервали покой тихого утра. Мельком Женя заметил, что и высота 120.0 вся окуталась бело-серым облаком разрывов.
"Началось! - его охватило волнение. Он вскочил и кинулся к Васильеву. Наверное, сейчас нужно вызывать людей к орудиям?"
Повскакали и расчеты. Они тоже ждали команды. Васильев, до этого крепко прижимавший к уху телефонную трубку, резко махнул рукой в сторону батареи. Богаченко понял:
- Расчеты, к орудиям!
Сейчас будет залп! Забыв обо всем, перегоняя друг друга, солдаты неслись к огневой.
- Снять колпачки!..
- Готово!..
- Расчеты, в укрытие!..
Все побежали в поле. Тяжело звякнув, упали броневые щитки, предохраняющие смотровые стекла кабин.
Уткнув головы в траву, лежали в поле расчеты. Сейчас. Сейчас...
- Батарея, огонь!
Стремительные струи белого пламени вырвались из сопел снарядов. Одного, второго, третьего... Заметно ускоряя свой бег, снаряды заскользили по направляющим, оставляя за собой огневые трассы, унеслись в небо - карать захватчиков!
Пламя пороховых газов ярко озарило огневую. Вырвавшиеся из сопел газы вырыли позади машин глубокие ямы, подняли над районом огневой громадное облако пыли. Комья земли, падая, замолотили градом по машинам.
Богаченко и солдаты стремглав бросились обратно.
"Значит пламя газов гасится при ударе о землю позади установок, - подумал Женя, - зачем же убегать? Наверное, можно находиться совсем близко - в нескольких метрах".
Пока расчеты бежали к машинам, батарея уже выбралась на дорогу. Размахивали руками командиры орудий: скорее!.. скорее!.. Того и гляди обрушится на огневые артиллерийский шквал или налетят самолеты.
Перекатываясь через крылья машин, хватаясь за фермы, солдаты на ходу взбирались на установки.
В кабине первой машины Васильев, в кабине второй - Чепок, в последней, четвертой, - Богаченко. Батарея рванулась от Красной Поляны в Кирсановку на перезарядку. Скорее!..
Первая машина летела по грейдеру, вздымая облака пыли. Неслись с риском налететь друг на друга, если бы вдруг затормозила одна из них. На ухабах и рытвинах боевые установки тяжело вздрагивали, гремел шанцевый инструмент качались из стороны в сторону вцепившиеся в фермы бойцы Даже находясь в кабине и крепко схватясь за скобу, Богаченко раз за разом ударялся головой о потолок.
Кирсановка!..
Где-то недалеко от деревни гулко била пушечная батарея. Бежали по улице солдаты. За домами мычал скот, раздавалось кудахтанье, слышался растерянный плач и крики жителей.
- Маскируйтесь здесь, под деревьями! - встав на дороге, Васильев указывал место подъезжавшим установкам. - Чепок, организуй, чтобы встретили боеприпасы.
Но снаряды уже были здесь, в деревне. К окраине, где встала батарея, бежал Кондрашов, за ним двигались две машины со снарядами.
- Заряжаться! - издалека кричал он.
Заряжались прямо на дороге. Забыв про все необходимые меры предосторожности, рвали с машин ящики, резко отбрасывали крышки и хватали, хватали снаряды.
- Занимайте огневую где-нибудь здесь! - Кондрашов торопливо сунул пальцем в карту. - Связь пока по рации! Я буду вас вызывать из штаба дивизии!..
Внезапно с огневых Баранова взлетели снаряды залпа, невысоко прогудели над деревней, ударили по Красной Поляне.
- Почему?! - крикнул Васильев вскочившему в машину Кондрашову.
- Там уже фашисты... Будкин передал!.. Батарея развернулась в указанном районе километрах в четырех от Кирсановки.
- Не далеко ли отошли? - Богаченко вопросительно смотрел на командира батареи, но Васильев только рукой махнул. Надев наушники, он раз за разом начал вызывать "Гвоздику" - позывной нашего "НП".
"Гвоздика"!.. "Гвоздика"!.. Я - "Роза"!.. Я - "Роза"!.. Слышите ли вы меня? Я - "Роза"! Прием" Переключившись на прием, он выжидал с минуту и снова включал микрофон, обращаясь к "Гвоздике".
"Что же там с ними могло случиться? Почему молчат? Неужели и на высоте уже враги?" - переживал за нас Женя. Он вспомнил, как высота 120.0 в самом же начале артподготовки покрылась разрывами мин. А Васильев, найдя наконец "Гвоздику", теперь радостно прижимал обеими руками наушники.
"Они!" - забыв субординацию, Женя чуть не навалился на Васильева, стремясь услышать раздававшийся из эфира голос, но слышно было только Васильеву.
Вот он повторил мои слова:
- В Розово вошла большая колонна противника! Тесным кругом батарейцы обступили рацию. Васильев поспешно склонился над картой, замеряя циркулем расстояние.
- Далековато!.. А отсюда?.. Командиров орудий ко мне!
Все командиры орудий стояли тут же.
- Наши сообщают, что танки фашистские прорвались... Сейчас ударим по Розово вот с этой высотки! - он указал циркулем точку на карте. - Прицел 232. Ориентир - купол церкви. С того места, где мы станем, его должно быть хорошо видно. Впрочем, проверим на месте. Моторы!..
Машины рванулись. Теперь Васильев торопился еще больше, чем при отходе из Красной Поляны. Расстилая за собой длинную пелену пыли, первая установка ушла далеко вперед. Показалась деревня. Она горела и на нее пикировали "юнкерсы". "Куда же он?! - думал взволнованно Богаченко. - Под бомбы!" Но вот машина свернула с грейдера и, не сбавляя скорости, понеслась по полевой дороге.
Немецкие самолеты кружили почти над головой. "Сейчас нас увидят и тогда..." - думал Женя, судорожно вцепившись в скобу. Машина Васильева свернула в поле и, поднимая скатами сухую рыхлую землю, двинулась напрямик к намеченной под огневую позицию высотке.
Быстрее!.. Боевые машины, уже не заботясь об интервалах, разворачивались фронтом стрельбы на Розово.
По бескрайней, с редкими холмами и балками степи отходила наша пехота. Шли подразделениями, как батальон Смирнова, и отдельными небольшими группами по трое, по двое, по одному. Много было раненых. Они выделялись белеющими повязками. Легкораненые шли сами или опираясь на плечи товарищей, тяжелых несли на носилках. Торопясь догнать батальон Смирнова, двигался и наш взвод. Со мной осталось семь человек. Двое связистов то ли не догнали нас, то ли ушли вперед.
Нелегко разобраться в обстановке, особенно если не имеешь боевого опыта, если ты вообще только начинаешь воевать. Но одно мне было ясно - у противника здесь превосходство в технике, танках, которые он скрытно подтянул на наш участок фронта, и если мы сумели уничтожить часть из них, то другие прорвались справа и слева от высоты 120.0 и вынудили нас отступить. Но ведь тогда должны с минуты на минуту появиться наши резервы, которые остановят и опрокинут атакующего противника.
Видимо, такие же мысли были и у моих солдат.
- Товарищ лейтенант, что же произошло? Я ждал этого вопроса. Ждал и думал, что я должен на него ответить. И неспроста его задал Черепанов, сам грамотный и умный парень, к тому же комсорг. Нужен ясный и обнадеживающий ответ, а его у меня не было.
- Сам видишь. Погоди-ка, наши еще подойдут. Я взглянул с надеждой на восток, откуда, как мне казалось, должны бы уже появиться наши свежие силы, танки, а за мной подняли головы и солдаты. Все оживились.
- Им немного-то и надо! Вон как от высоты пуганули!
- Танками их придавить!
- Полком бы нашим всем, как дать!
- Развернуть рацию, товарищ лейтенант? - Черепанов даже сделал движение, как бы выходя из походной цепочки.
- Немного погодя. Как слышно было, когда ты с высоты связывался? Забивал кто-нибудь?
- Отлично! И никаких помех не было.
- Ну, немного погодя. Дойдем вот до Розово. Я понял уже свою первую ошибку: перебрали лишнего имущества, часть вполне можно было оставить в машине взвода. Плохо и то, что не было постоянной надежной связи с батареей. Я не знал, куда мне вести свой взвод, где занимать НП. В Розово? А может быть, в Точилино или где-нибудь еще?
Канонада доносилась с обеих сторон, но на нашем участке было тихо. Но вот пришел и наш черед. Загремевшие позади выстрелы заставили всех обернуться. Гребень холма уже заняли враги. Черные фигурки с автоматами и несколько танков, непрерывно стреляя, опускались вслед за нами. Огонь они вели по отдельным бойцам, неведомо как очутившимся между нами и высотой. Сразу же нахлынуло чувство приближающейся опасности. Ведь фашисты двигались быстрее, чем мы. Надо было спешить изо всех сил. Я невольно окинул взглядом степь: куда деваться!..
Мы почти бежали и уже приближались к Розово, когда на деревню стали пикировать "юнкерсы". Семь самолетов, один за другим, с визгом устремлялись вниз, бомбы рушили белые мазанки и сады. Медленно выставляя желто-серое брюхо, "юнкерсы" выходили из пике. После первого же захода деревня запылала.
Несмотря на приближавшуюся сзади опасность, я решил переждать бомбежку, хотя бы дыхание перевести.
Мы повалились в жесткую траву. Нестерпимо жгло солнце. Жаром веяло от неостывшей за ночь земли. Жаром и гарью несло от Розово.
Слабенькая радиостанция 6ПК, казалось, принимала все, кроме "Розы", батареи. В наушниках стоял треск, звучала музыка, чужая речь, морзянка. В горящей деревне ни жителей, ни солдат уже не было. С треском догорали балки строений, рушились объятые пламенем крыши, дымились яблони и вишни.
Задыхаясь от дыма, миновали деревню. Теперь впереди было Точилино. Еще шесть километров.
- Подтянуться и бодрее! - я взял у Ефанова стереотрубу, как когда-то в училище у Богаченко. - Через час должны быть в Точилино!
Высоко в небе появился фашистский разведчик. "Рама" делала большие круги над отходившими войсками.
Отделились и запорхали в лучах солнца листки бумаги. Степь усеяли гитлеровские листовки. Фашисты уговаривали сдаваться в плен советских солдат. Подумав, я немного отстал и поднял один листок.
"...Командир артдивизиона Яков Джугашвили у нас в плену, маршал Тимошенко погиб..." Как величайшую мерзость отбросил я листок. "Яков Джугашвили? Неужели это про сына товарища Сталина?" - невольно думал я.
Вдавливая в землю листки, мы шли к показавшейся вдалеке деревне Точилино.
Фронт прорван противником. Трудно придумать худшее для воина.
Вгрызться бы врагу в горло, но как?..
Стрельба позади усилилась. Обернувшись, я увидел большую колонну пехоты и танков, входившую в Розово. Несколько маленьких танков разъезжали по степи вокруг села.
"Вот когда нужно стрелять, а связи нет!" - может, еще разок попробовать связаться с дивизионом.
- Черепанов, давай!..
Все устало опустились на землю. Это был очень большой риск. Выйди сейчас колонна из Розово - и мы неминуемо оказались бы в окружении, а то и просто попали под гусеницы танков.
Так мы сидели и смотрели с беспокойством на Розово. Распахнутые вороты гимнастерок, сбившиеся под пилотками мокрые волосы, в черных потеках лица.
Неожиданно "Роза" отозвалась.
- "Гвоздика"! "Гвоздика"!.. Я "Роза"!.. Я - "Роза"!.. Слышите ли вы меня? - наверное, как совсем еще недавно в школе, ровным голосом долбил эфир Васильев. - Прием!.. Прием!..
Я выхватил микрофон:
- В Розово вошла большая группа немцев! Как меня поняли? Я - "Гвоздика"!.. Прием!
- Понял вас!.. Понял! Идите в Точилино! Будем все время на приеме!
Несмотря на близкое соседство врага, обрадованные установившейся связью, мы заторопились в Точилино.
"Сейчас взметнется залп и обрушится на Розово!" - я все поглядывал в сторону, где, по моему мнению, должна была находиться батарея.
Снова в небе появились "юнкерсы". Они вышли на Точилино и закружили над ним. Со стороны Розово стрельба усилилась. Танки уже выползли на восточную окраину деревни.
- Прибавим еще! - мы опять почти бежали. Далеко на грейдере, вправо от Точилино, закружились над дорогой клубы пыли. Неужели танки? Наши танкисты сейчас лобовой атакой опрокинут врага?!
Но машины эти не были танками, слишком уж стремительно приближались, да и контуры их, все отчетливее вырисовывавшиеся в облаках пыли, были совсем непохожи...
Наши!.. Но куда же они?!.
Я выхватил у Ефанова бинокль.
Наши!.. Батарея взлетела на холм и теперь стала очень хорошо видна отовсюду. Расчехленные установки с ходу начали разворачиваться. Вот перед фронтом батареи пробежал Васильев, за ним с болтающейся на боку буссолью Женя Богаченко.
На солнце ярко сверкали стекла и металл боевых машин, а рядом над Точилино кружили "юнкерсы".
Васильев подбежал к третьей установке и яростно замахал кулаком. Видимо, что-то случилось у Гребенникова. Я невольно сжал кулаки.
Наконец командир батареи отбежал в сторону, взмахнул рукой. Блеск огня и клубы пыли на холме, огненные полосы низко над степью, шквал разрывов в Розово. Батарея с открытой огневой позиции ударила по врагу. Еще мгновение - и установки, на ходу опуская направляющие, уже неслись обратно, скрылись за холмами.
Сразу же от группы самолетов, бомбивших Точилино, отделилась пара "юнкерсов" и на бреющем полете пошла за батареей. Вскоре послышались разрывы бомб.
Лучшего момента для нанесения удара по врагу в Розово, чем этот, выбрать было нельзя. Фашистские танки и пехота, сосредоточенные на восточной стороне деревни, были уже все в движении. Какие-то минуты, и колонна растянулась бы по дороге в Точилино, а сейчас...
Лавина снарядов обрушилась в гущу врага. Все скрылось в огне и черном дыме.
Оцепенев от восторга, разведчики стояли и смотрели, как их батарея поразила фашистов. Потом разразились радостными восклицаниями.
Теперь можно было спокойно продолжать путь на Точилино.
- А лихо выскочила батарея, товарищ лейтенант! Не дожидаясь даже, когда "юнкерсы" уйдут.
- Ушли бы "юнкерсы" - ушла бы и колонна из Розово!
- А как с батареей? Вышла из-под удара, или накрыли ее бомбами?
- Товарищ гвардии лейтенант, наши ведь прямой наводкой били?
Кажется простой вопрос задал Шилов, а попробуй ответь в двух словах. Конечно, по Розово можно было стрелять издалека, с закрытой огневой, но Васильев решил действовать наверняка, уж очень критическим был момент, и в душе я одобрял комбата. И, конечно, эффект большой! Пехота видела, как их "катюши" вышли навстречу наступающему врагу и круто расправились с ним...
- Прямой не прямой, а, вернее, с открытой огневой, - сказал я Шилову. Всегда надо действовать в зависимости от обстановки.
- Ну, а по-настоящему прямой наводкой наши установки могут?
- Думаю, что да. Но это еще надо проверить в бою. Все-таки, несмотря на беспокойство за батарею, разгром немецкой колонны всех нас воодушевил. "Таких несколько ударов, - шел и радостно думал я, - и выпотрошим врага. Вот бы еще наши танки сюда, и вовсе бы фашистам капут".
Но степь была пустынной, и ни наших, ни их войск не было видно. Где-то на флангах глухо гремела канонада и туда, высоко в небе, прошла вереница "юнкерсов".
А на этом участке наступила тишина... Передышка!.. Уже подходя к Точилино, мы заметили оживленное движение возле деревни. И вправо, и влево, насколько мог охватить глаз, копали оборонительные сооружения. Мы остановились, чтобы привести себя в порядок.
Батальон Смирнова нашли быстро, а вот и сам комбат машет рукой:
- Как добрались? Без потерь?
Я долго радостно тряс руку комадира батальона.
- Располагаемся здесь! Старшина по вас соскучился.
Сухая рыхлая земля легко поддавалась ударам лопат. Часа через полтора НП был готов. Сразу же и пообедали с батальонной кухни. Старшина действительно хорошо относился к артиллерии, а к "катюшам" в особенности.
Уставших от жары, изнурительного перехода и бессонной ночи, нас неудержимо клонило в сон. Закончив отрывку траншей и ячеек для стрельбы, прикрыв кто чем головы от палящих лучей солнца, спали солдаты. Спали по всей линии обороны.
Выставив к солнцу босые ноги, легли отдыхать и мои ребята. Предупредив дежурного Шилова, я пошел по траншее в надежде отыскать затерявшихся связистов. Я старательно вглядывался в спящих, лежали они, стараясь спрятать измученные лица от солнца, и, наконец, наткнулся на спящих своих телефонистов. Рядом валялись катушки с кабелем. "Вот счастье-то!" - я начал расталкивать солдат:
- Вставайте, пропащие!
Очнувшись от тяжелого сна, телефонисты радостно заулыбались!
- А мы уж боялись, что и в батарею не попадем!
Их история была простой. Быстро сняв кабель, проложенный до промежуточной точки, они увидели, как в Красную Поляну входили фашисты, и чуть ли не вслед за нами заторопились на восток. По дороге намотали еще катушку кем-то оставленного провода. Не найдя никого в Розово, пошли в Точилино.
У меня полегчало на сердце. Все солдаты, находившиеся со мной, оказались целы и невредимы. Можно было надеяться, что оставшиеся в батарее не пострадали.
Хуже получилось с проводом. Вся линия от промежуточной точки до огневой около двух с половиной километров - оказалась на территории, занятой противником. Правда, я надеялся, что через несколько дней наши части снова перейдут в наступление и мы отыщем свой кабель или смотаем трофейную нитку. Кроме того, под Розово мы потеряли бинокль. Сначала он был у Ефанова, потом у меня, а потом оказалось, что его вообще нет.
Уже подходя к своему НП, неожиданно увидели Богаченко. Он медленно шел вдоль линии обороны, уткнувшись в развернутую карту.
Многое в поступках Жени невольно вызывало улыбку. Ну, например, что он мог сейчас увидеть на карте? А искал-то он, без сомнения, нас. Засмеявшись, я окликнул Женю:
- Ты чего потерял? Женя встрепенулся:
- А!.. Вот ты где наконец! Понимаешь, Васильев дал карту, нарисовал треугольник. Здесь, говорит, НП наших. Вот хожу и прикидываю...
Теперь мы засмеялись оба.
- Давайте, собирайтесь быстрее, - сказал Богаченко, - дивизион перебрасывают.
- Куда? А как же здесь?
- Там, видно, еще хуже... Женя забросал меня вопросами:
- Это что, передний край? А почему стрельбы нет? А где противник?
- Противник там... Вот видишь дым и вершины деревьев? Это Розово, по которому дали залп.
- У-у-у! Как далеко! То-то вы тут загораете! - Богаченко показывал на раздевшихся до пояса бойцов.
- Позагорал бы ты тут часа три назад. Пошли!
Богаченко сообщил радостную весть - батарея не понесла потерь, укрывшись от преследовавших "юнкерсов" в зарослях какой-то балки.
Только когда сели в машину, я почувствовал, как сильно устал. Ломило тело. Глаза слипались.
Очнулся уже в батарее, когда почувствовал, что меня настойчиво тормошат. Увидел полное лицо, капитанские погоны{думаю, что погоны в начале лета 42го года - просто аберрация памяти или вольность редакторов-корректоров издательства - С.В.} на покатых плечах. И не сразу вспомнил, где я видел этого человека.
Еще когда полк был на формировании, к нам с концертом приезжала какая-то бригада московских артистов. На территорию военного городка гражданских не допускали, артисты были исключением. Тогда я обратил внимание на рябоватого капитана в фуражке с общевойсковым околышем. "Наверное, начальник клуба полка?" - подумал тогда я. С тех пор я ни разу и не встречался с ним.
- Наши передали, - доложил Черепанов, - чтобы мы выходили на прием через полчаса.
- Где телефонисты?
- Побежали вниз на прорыв.
Какое же теперь решение мне нужно было принимать? Телефонистов не было, рация на огневых не работала.
Безоблачное небо. Яркое солнце. Совсем рядом, ближе чем в километре, жаркими языками пламени сверкала пылавшая роща. Бело-серые клубы дыма, перемешиваясь с черными жгутами солярки горевших танков, тянулись высоко в небо. И занималось огромным пожаром село Красная Поляна.
Выскочил командир отделения телефонистов.
- Товарищ лейтенант, связи с огневыми нет! А в Красной Поляне, видно, фашисты!
- Ах, черт! А где остальные ваши?
- Там, на промежуточной.
В траншее появились бойцы батальона с вещевыми мешками, снаряжением и оружием. Они несли ящики с патронами, противотанковые ружья. Два пулеметных расчета проволокли по дну траншеи свои "максимы". Связисты бегом сматывали телефонную линию.
Снова появился Смирнов:
- Лейтенант, снимай, сколько сможешь, свою нитку на Красную Поляну! Больше она вам не понадобится, - мы отходим на Розово!
- Немедленно снимайте линию и отходите на Розово! - приказал я командиру отделения связи. - Там теперь займем НП и будем ожидать вас!
Тот, схватив пустую катушку, начал поспешно сматывать кабель.
Гитлеровцы, как видно, уже занимали Красную Поляну. Чувствовалось, что бой идет далеко в селе, где-то в районе огневых позиций нашей батареи, откуда доносилась неумолчная стрельба и разрывы мин.
Внезапно снова раздался знакомый рев, с огневой Баранова взметнулись в небо стрелы снарядов. "Куда же дала залп пятая батарея?" - я напряженно смотрел вперед.
Волна залпа, пройдя далеко от высоты, взорвалась в Красной Поляне.
"Но ведь там еще могли находиться наши!.. И, наверняка, Мишка! Неужели Будкин вызвал огонь на себя?!" - взволнованно думал я.
Черепанов по-прежнему сидел с развернутой рацией.
- Не вызывали?
Он отрицательно качнул головой.
- Тогда быстрее свертывайся!
В небе появились фашистские бомбардировщики. Они с грозным ревом прошли над высотой, развернулись за Красной Поляной и принялись бомбить Кирсановку, находившуюся километрах в двух восточнее Красной Поляны.
Мы поспешно двинулись за батальоном.
"Что же делается там в батарее, в дивизионе?!"
- Товарищ гвардии младший лейтенант! Ну, товарищ младший лейтенант! Проснитесь же наконец! - сержант Кобзев досадливо тряс за плечо Богаченко. "Ну и здоров же спать!" - повторял про себя Кобзев.
Сон отходил медленно. Женя только недавно прилег. Когда все батарейцы крепко спали, он все еще ходил с дежурным сержантом Кобзевым по огневой позиции, проверяли, нет ли чего подозрительного в ближайших Домах и сараях, выбрали дополнительный выезд для батареи. А все это не просто было проделать темной ночью.
Да еще потом посидели с Кобзевым на подножке - Женя все привыкал курить поговорили о первых фронтовых впечатлениях, наконец, прикинули, сколько километров до Харькова и Белгорода, еще находящихся в руках врага.
- Вставайте! Васильев вас спрашивал. Наконец Богаченко раскрыл глаза.
- Да! - Богаченко торопливо поднялся. - Где он?
- Там, возле связистов.
- Понял вас! Понял! - командир батареи, по-видимому, говорил по телефону с комдивом Кондрашовым. - Сразу же, как сработаем, отойти к Кирсановке и там ждать боеприпасов... Есть... Есть...
- Значит, так! - Васильев повернулся от аппарата к стоящим рядом Чепку и Богаченко. - Нашим наступлением и не пахнет. Кондрашов вот сообщил, да и наши с НП. С утра ожидается атака противника!
- Вызывайте людей к орудиям!
- Расчеты, к бою! - командир огневого взвода бросился к боевым машинам.
Богаченко - старший на батарее. Волнуясь, он бережно снял футляр буссоли.
- Угломер... - уже кричал Васильев. "Так!" - Богаченко быстро отметился по прицелу первой установки.
- Первому!.. Угломер 42-10 - громко скомандовал он сержанту Меринкову.
Меринков также громко повторил команду, и наводчик первой установки быстро заработал поворотным механизмом.
- Прицел 308! - снова прокричал Васильев, и Богаченко, а за ним командиры орудий повторили эту команду. Направляющие рванулись вверх.
- Первое готово!.. Второе... Третье!.. Четвертое готово! - почти одновременно доложили командиры установок, и тогда Богаченко крикнул Васильеву:
- Батарея готова!..
- Пока пусть расчеты отойдут в сторону, - сказал подошедший к орудиям Васильев. Он взглянул на магнитную стрелку буссоли, на поблескивающие сквозь зелень веток маскировки направляющие. - Все верно, Богаченко. Дальше так: дадим залп и быстрее в Кирсановку, укроемся в каком-нибудь саду. Кто его знает, как лучше. Вот повоюем недельку...
- Да, да! - поспешно согласился Богаченко. - Нас учили, что необходимо сразу же после залпа менять огневую позицию, так как артиллерия и авиация противника...
- А сейчас будем ждать вызова с НП, - перебил его Васильев и, кивнув, повернул обратно к телефонистам.
Женя прикусил губу; подосадовал: вечно он со своими разговорами не к месту.
Чепок и Женя направились в поле к расчетам.
В батарее никто, кроме Богаченко, не видел, как ведут огонь гвардейские минометы, да и то в училище только на ночных стрельбах. Ослепительное белое пламя, охватив огневую позицию, уносилось затем в небо - на врага.
Так он и рассказывал всем, и Васильев распорядился, чтобы при стрельбе батарейцы отошли подальше от боевых машин, за исключением, конечно, командиров орудий и водителей. Командир орудия ведет огонь из кабины, вращая ручку прибора управления.
Взволнованно дыша, лежа на земле, солдаты издалека опасливо взирали на свое грозное боевое оружие.
Женя опустился рядом с ними на траву.
С рассветом прекратилась автоматная трескотня, пока все было тихо. Первые солнечные лучи мягко освещали огромную степь, сады и мазанки села. От земли веяло теплом.
Далеко вправо, за деревьями Красной Поляны, виднелась желто-зеленая, совсем светлая под лучами солнца, вершина холма. Высота 120.0, где мы находились на своем НП.
Жене захотелось получше рассмотреть эту высоту, но на огневых был только один бинокль, который висел на груди у Васильева. Он взглянул в сторону небольшого кустика, где сидел с телефонистами командир батареи. Тоже далеко от установок. "А ведь ствольникам куда удобнее - они прямо у орудий находятся, а мы вот куда забрались".
Глухие частые хлопки вражеских минометов, хлесткие разрывы на западной окраине Красной Поляны разом прервали покой тихого утра. Мельком Женя заметил, что и высота 120.0 вся окуталась бело-серым облаком разрывов.
"Началось! - его охватило волнение. Он вскочил и кинулся к Васильеву. Наверное, сейчас нужно вызывать людей к орудиям?"
Повскакали и расчеты. Они тоже ждали команды. Васильев, до этого крепко прижимавший к уху телефонную трубку, резко махнул рукой в сторону батареи. Богаченко понял:
- Расчеты, к орудиям!
Сейчас будет залп! Забыв обо всем, перегоняя друг друга, солдаты неслись к огневой.
- Снять колпачки!..
- Готово!..
- Расчеты, в укрытие!..
Все побежали в поле. Тяжело звякнув, упали броневые щитки, предохраняющие смотровые стекла кабин.
Уткнув головы в траву, лежали в поле расчеты. Сейчас. Сейчас...
- Батарея, огонь!
Стремительные струи белого пламени вырвались из сопел снарядов. Одного, второго, третьего... Заметно ускоряя свой бег, снаряды заскользили по направляющим, оставляя за собой огневые трассы, унеслись в небо - карать захватчиков!
Пламя пороховых газов ярко озарило огневую. Вырвавшиеся из сопел газы вырыли позади машин глубокие ямы, подняли над районом огневой громадное облако пыли. Комья земли, падая, замолотили градом по машинам.
Богаченко и солдаты стремглав бросились обратно.
"Значит пламя газов гасится при ударе о землю позади установок, - подумал Женя, - зачем же убегать? Наверное, можно находиться совсем близко - в нескольких метрах".
Пока расчеты бежали к машинам, батарея уже выбралась на дорогу. Размахивали руками командиры орудий: скорее!.. скорее!.. Того и гляди обрушится на огневые артиллерийский шквал или налетят самолеты.
Перекатываясь через крылья машин, хватаясь за фермы, солдаты на ходу взбирались на установки.
В кабине первой машины Васильев, в кабине второй - Чепок, в последней, четвертой, - Богаченко. Батарея рванулась от Красной Поляны в Кирсановку на перезарядку. Скорее!..
Первая машина летела по грейдеру, вздымая облака пыли. Неслись с риском налететь друг на друга, если бы вдруг затормозила одна из них. На ухабах и рытвинах боевые установки тяжело вздрагивали, гремел шанцевый инструмент качались из стороны в сторону вцепившиеся в фермы бойцы Даже находясь в кабине и крепко схватясь за скобу, Богаченко раз за разом ударялся головой о потолок.
Кирсановка!..
Где-то недалеко от деревни гулко била пушечная батарея. Бежали по улице солдаты. За домами мычал скот, раздавалось кудахтанье, слышался растерянный плач и крики жителей.
- Маскируйтесь здесь, под деревьями! - встав на дороге, Васильев указывал место подъезжавшим установкам. - Чепок, организуй, чтобы встретили боеприпасы.
Но снаряды уже были здесь, в деревне. К окраине, где встала батарея, бежал Кондрашов, за ним двигались две машины со снарядами.
- Заряжаться! - издалека кричал он.
Заряжались прямо на дороге. Забыв про все необходимые меры предосторожности, рвали с машин ящики, резко отбрасывали крышки и хватали, хватали снаряды.
- Занимайте огневую где-нибудь здесь! - Кондрашов торопливо сунул пальцем в карту. - Связь пока по рации! Я буду вас вызывать из штаба дивизии!..
Внезапно с огневых Баранова взлетели снаряды залпа, невысоко прогудели над деревней, ударили по Красной Поляне.
- Почему?! - крикнул Васильев вскочившему в машину Кондрашову.
- Там уже фашисты... Будкин передал!.. Батарея развернулась в указанном районе километрах в четырех от Кирсановки.
- Не далеко ли отошли? - Богаченко вопросительно смотрел на командира батареи, но Васильев только рукой махнул. Надев наушники, он раз за разом начал вызывать "Гвоздику" - позывной нашего "НП".
"Гвоздика"!.. "Гвоздика"!.. Я - "Роза"!.. Я - "Роза"!.. Слышите ли вы меня? Я - "Роза"! Прием" Переключившись на прием, он выжидал с минуту и снова включал микрофон, обращаясь к "Гвоздике".
"Что же там с ними могло случиться? Почему молчат? Неужели и на высоте уже враги?" - переживал за нас Женя. Он вспомнил, как высота 120.0 в самом же начале артподготовки покрылась разрывами мин. А Васильев, найдя наконец "Гвоздику", теперь радостно прижимал обеими руками наушники.
"Они!" - забыв субординацию, Женя чуть не навалился на Васильева, стремясь услышать раздававшийся из эфира голос, но слышно было только Васильеву.
Вот он повторил мои слова:
- В Розово вошла большая колонна противника! Тесным кругом батарейцы обступили рацию. Васильев поспешно склонился над картой, замеряя циркулем расстояние.
- Далековато!.. А отсюда?.. Командиров орудий ко мне!
Все командиры орудий стояли тут же.
- Наши сообщают, что танки фашистские прорвались... Сейчас ударим по Розово вот с этой высотки! - он указал циркулем точку на карте. - Прицел 232. Ориентир - купол церкви. С того места, где мы станем, его должно быть хорошо видно. Впрочем, проверим на месте. Моторы!..
Машины рванулись. Теперь Васильев торопился еще больше, чем при отходе из Красной Поляны. Расстилая за собой длинную пелену пыли, первая установка ушла далеко вперед. Показалась деревня. Она горела и на нее пикировали "юнкерсы". "Куда же он?! - думал взволнованно Богаченко. - Под бомбы!" Но вот машина свернула с грейдера и, не сбавляя скорости, понеслась по полевой дороге.
Немецкие самолеты кружили почти над головой. "Сейчас нас увидят и тогда..." - думал Женя, судорожно вцепившись в скобу. Машина Васильева свернула в поле и, поднимая скатами сухую рыхлую землю, двинулась напрямик к намеченной под огневую позицию высотке.
Быстрее!.. Боевые машины, уже не заботясь об интервалах, разворачивались фронтом стрельбы на Розово.
По бескрайней, с редкими холмами и балками степи отходила наша пехота. Шли подразделениями, как батальон Смирнова, и отдельными небольшими группами по трое, по двое, по одному. Много было раненых. Они выделялись белеющими повязками. Легкораненые шли сами или опираясь на плечи товарищей, тяжелых несли на носилках. Торопясь догнать батальон Смирнова, двигался и наш взвод. Со мной осталось семь человек. Двое связистов то ли не догнали нас, то ли ушли вперед.
Нелегко разобраться в обстановке, особенно если не имеешь боевого опыта, если ты вообще только начинаешь воевать. Но одно мне было ясно - у противника здесь превосходство в технике, танках, которые он скрытно подтянул на наш участок фронта, и если мы сумели уничтожить часть из них, то другие прорвались справа и слева от высоты 120.0 и вынудили нас отступить. Но ведь тогда должны с минуты на минуту появиться наши резервы, которые остановят и опрокинут атакующего противника.
Видимо, такие же мысли были и у моих солдат.
- Товарищ лейтенант, что же произошло? Я ждал этого вопроса. Ждал и думал, что я должен на него ответить. И неспроста его задал Черепанов, сам грамотный и умный парень, к тому же комсорг. Нужен ясный и обнадеживающий ответ, а его у меня не было.
- Сам видишь. Погоди-ка, наши еще подойдут. Я взглянул с надеждой на восток, откуда, как мне казалось, должны бы уже появиться наши свежие силы, танки, а за мной подняли головы и солдаты. Все оживились.
- Им немного-то и надо! Вон как от высоты пуганули!
- Танками их придавить!
- Полком бы нашим всем, как дать!
- Развернуть рацию, товарищ лейтенант? - Черепанов даже сделал движение, как бы выходя из походной цепочки.
- Немного погодя. Как слышно было, когда ты с высоты связывался? Забивал кто-нибудь?
- Отлично! И никаких помех не было.
- Ну, немного погодя. Дойдем вот до Розово. Я понял уже свою первую ошибку: перебрали лишнего имущества, часть вполне можно было оставить в машине взвода. Плохо и то, что не было постоянной надежной связи с батареей. Я не знал, куда мне вести свой взвод, где занимать НП. В Розово? А может быть, в Точилино или где-нибудь еще?
Канонада доносилась с обеих сторон, но на нашем участке было тихо. Но вот пришел и наш черед. Загремевшие позади выстрелы заставили всех обернуться. Гребень холма уже заняли враги. Черные фигурки с автоматами и несколько танков, непрерывно стреляя, опускались вслед за нами. Огонь они вели по отдельным бойцам, неведомо как очутившимся между нами и высотой. Сразу же нахлынуло чувство приближающейся опасности. Ведь фашисты двигались быстрее, чем мы. Надо было спешить изо всех сил. Я невольно окинул взглядом степь: куда деваться!..
Мы почти бежали и уже приближались к Розово, когда на деревню стали пикировать "юнкерсы". Семь самолетов, один за другим, с визгом устремлялись вниз, бомбы рушили белые мазанки и сады. Медленно выставляя желто-серое брюхо, "юнкерсы" выходили из пике. После первого же захода деревня запылала.
Несмотря на приближавшуюся сзади опасность, я решил переждать бомбежку, хотя бы дыхание перевести.
Мы повалились в жесткую траву. Нестерпимо жгло солнце. Жаром веяло от неостывшей за ночь земли. Жаром и гарью несло от Розово.
Слабенькая радиостанция 6ПК, казалось, принимала все, кроме "Розы", батареи. В наушниках стоял треск, звучала музыка, чужая речь, морзянка. В горящей деревне ни жителей, ни солдат уже не было. С треском догорали балки строений, рушились объятые пламенем крыши, дымились яблони и вишни.
Задыхаясь от дыма, миновали деревню. Теперь впереди было Точилино. Еще шесть километров.
- Подтянуться и бодрее! - я взял у Ефанова стереотрубу, как когда-то в училище у Богаченко. - Через час должны быть в Точилино!
Высоко в небе появился фашистский разведчик. "Рама" делала большие круги над отходившими войсками.
Отделились и запорхали в лучах солнца листки бумаги. Степь усеяли гитлеровские листовки. Фашисты уговаривали сдаваться в плен советских солдат. Подумав, я немного отстал и поднял один листок.
"...Командир артдивизиона Яков Джугашвили у нас в плену, маршал Тимошенко погиб..." Как величайшую мерзость отбросил я листок. "Яков Джугашвили? Неужели это про сына товарища Сталина?" - невольно думал я.
Вдавливая в землю листки, мы шли к показавшейся вдалеке деревне Точилино.
Фронт прорван противником. Трудно придумать худшее для воина.
Вгрызться бы врагу в горло, но как?..
Стрельба позади усилилась. Обернувшись, я увидел большую колонну пехоты и танков, входившую в Розово. Несколько маленьких танков разъезжали по степи вокруг села.
"Вот когда нужно стрелять, а связи нет!" - может, еще разок попробовать связаться с дивизионом.
- Черепанов, давай!..
Все устало опустились на землю. Это был очень большой риск. Выйди сейчас колонна из Розово - и мы неминуемо оказались бы в окружении, а то и просто попали под гусеницы танков.
Так мы сидели и смотрели с беспокойством на Розово. Распахнутые вороты гимнастерок, сбившиеся под пилотками мокрые волосы, в черных потеках лица.
Неожиданно "Роза" отозвалась.
- "Гвоздика"! "Гвоздика"!.. Я "Роза"!.. Я - "Роза"!.. Слышите ли вы меня? - наверное, как совсем еще недавно в школе, ровным голосом долбил эфир Васильев. - Прием!.. Прием!..
Я выхватил микрофон:
- В Розово вошла большая группа немцев! Как меня поняли? Я - "Гвоздика"!.. Прием!
- Понял вас!.. Понял! Идите в Точилино! Будем все время на приеме!
Несмотря на близкое соседство врага, обрадованные установившейся связью, мы заторопились в Точилино.
"Сейчас взметнется залп и обрушится на Розово!" - я все поглядывал в сторону, где, по моему мнению, должна была находиться батарея.
Снова в небе появились "юнкерсы". Они вышли на Точилино и закружили над ним. Со стороны Розово стрельба усилилась. Танки уже выползли на восточную окраину деревни.
- Прибавим еще! - мы опять почти бежали. Далеко на грейдере, вправо от Точилино, закружились над дорогой клубы пыли. Неужели танки? Наши танкисты сейчас лобовой атакой опрокинут врага?!
Но машины эти не были танками, слишком уж стремительно приближались, да и контуры их, все отчетливее вырисовывавшиеся в облаках пыли, были совсем непохожи...
Наши!.. Но куда же они?!.
Я выхватил у Ефанова бинокль.
Наши!.. Батарея взлетела на холм и теперь стала очень хорошо видна отовсюду. Расчехленные установки с ходу начали разворачиваться. Вот перед фронтом батареи пробежал Васильев, за ним с болтающейся на боку буссолью Женя Богаченко.
На солнце ярко сверкали стекла и металл боевых машин, а рядом над Точилино кружили "юнкерсы".
Васильев подбежал к третьей установке и яростно замахал кулаком. Видимо, что-то случилось у Гребенникова. Я невольно сжал кулаки.
Наконец командир батареи отбежал в сторону, взмахнул рукой. Блеск огня и клубы пыли на холме, огненные полосы низко над степью, шквал разрывов в Розово. Батарея с открытой огневой позиции ударила по врагу. Еще мгновение - и установки, на ходу опуская направляющие, уже неслись обратно, скрылись за холмами.
Сразу же от группы самолетов, бомбивших Точилино, отделилась пара "юнкерсов" и на бреющем полете пошла за батареей. Вскоре послышались разрывы бомб.
Лучшего момента для нанесения удара по врагу в Розово, чем этот, выбрать было нельзя. Фашистские танки и пехота, сосредоточенные на восточной стороне деревни, были уже все в движении. Какие-то минуты, и колонна растянулась бы по дороге в Точилино, а сейчас...
Лавина снарядов обрушилась в гущу врага. Все скрылось в огне и черном дыме.
Оцепенев от восторга, разведчики стояли и смотрели, как их батарея поразила фашистов. Потом разразились радостными восклицаниями.
Теперь можно было спокойно продолжать путь на Точилино.
- А лихо выскочила батарея, товарищ лейтенант! Не дожидаясь даже, когда "юнкерсы" уйдут.
- Ушли бы "юнкерсы" - ушла бы и колонна из Розово!
- А как с батареей? Вышла из-под удара, или накрыли ее бомбами?
- Товарищ гвардии лейтенант, наши ведь прямой наводкой били?
Кажется простой вопрос задал Шилов, а попробуй ответь в двух словах. Конечно, по Розово можно было стрелять издалека, с закрытой огневой, но Васильев решил действовать наверняка, уж очень критическим был момент, и в душе я одобрял комбата. И, конечно, эффект большой! Пехота видела, как их "катюши" вышли навстречу наступающему врагу и круто расправились с ним...
- Прямой не прямой, а, вернее, с открытой огневой, - сказал я Шилову. Всегда надо действовать в зависимости от обстановки.
- Ну, а по-настоящему прямой наводкой наши установки могут?
- Думаю, что да. Но это еще надо проверить в бою. Все-таки, несмотря на беспокойство за батарею, разгром немецкой колонны всех нас воодушевил. "Таких несколько ударов, - шел и радостно думал я, - и выпотрошим врага. Вот бы еще наши танки сюда, и вовсе бы фашистам капут".
Но степь была пустынной, и ни наших, ни их войск не было видно. Где-то на флангах глухо гремела канонада и туда, высоко в небе, прошла вереница "юнкерсов".
А на этом участке наступила тишина... Передышка!.. Уже подходя к Точилино, мы заметили оживленное движение возле деревни. И вправо, и влево, насколько мог охватить глаз, копали оборонительные сооружения. Мы остановились, чтобы привести себя в порядок.
Батальон Смирнова нашли быстро, а вот и сам комбат машет рукой:
- Как добрались? Без потерь?
Я долго радостно тряс руку комадира батальона.
- Располагаемся здесь! Старшина по вас соскучился.
Сухая рыхлая земля легко поддавалась ударам лопат. Часа через полтора НП был готов. Сразу же и пообедали с батальонной кухни. Старшина действительно хорошо относился к артиллерии, а к "катюшам" в особенности.
Уставших от жары, изнурительного перехода и бессонной ночи, нас неудержимо клонило в сон. Закончив отрывку траншей и ячеек для стрельбы, прикрыв кто чем головы от палящих лучей солнца, спали солдаты. Спали по всей линии обороны.
Выставив к солнцу босые ноги, легли отдыхать и мои ребята. Предупредив дежурного Шилова, я пошел по траншее в надежде отыскать затерявшихся связистов. Я старательно вглядывался в спящих, лежали они, стараясь спрятать измученные лица от солнца, и, наконец, наткнулся на спящих своих телефонистов. Рядом валялись катушки с кабелем. "Вот счастье-то!" - я начал расталкивать солдат:
- Вставайте, пропащие!
Очнувшись от тяжелого сна, телефонисты радостно заулыбались!
- А мы уж боялись, что и в батарею не попадем!
Их история была простой. Быстро сняв кабель, проложенный до промежуточной точки, они увидели, как в Красную Поляну входили фашисты, и чуть ли не вслед за нами заторопились на восток. По дороге намотали еще катушку кем-то оставленного провода. Не найдя никого в Розово, пошли в Точилино.
У меня полегчало на сердце. Все солдаты, находившиеся со мной, оказались целы и невредимы. Можно было надеяться, что оставшиеся в батарее не пострадали.
Хуже получилось с проводом. Вся линия от промежуточной точки до огневой около двух с половиной километров - оказалась на территории, занятой противником. Правда, я надеялся, что через несколько дней наши части снова перейдут в наступление и мы отыщем свой кабель или смотаем трофейную нитку. Кроме того, под Розово мы потеряли бинокль. Сначала он был у Ефанова, потом у меня, а потом оказалось, что его вообще нет.
Уже подходя к своему НП, неожиданно увидели Богаченко. Он медленно шел вдоль линии обороны, уткнувшись в развернутую карту.
Многое в поступках Жени невольно вызывало улыбку. Ну, например, что он мог сейчас увидеть на карте? А искал-то он, без сомнения, нас. Засмеявшись, я окликнул Женю:
- Ты чего потерял? Женя встрепенулся:
- А!.. Вот ты где наконец! Понимаешь, Васильев дал карту, нарисовал треугольник. Здесь, говорит, НП наших. Вот хожу и прикидываю...
Теперь мы засмеялись оба.
- Давайте, собирайтесь быстрее, - сказал Богаченко, - дивизион перебрасывают.
- Куда? А как же здесь?
- Там, видно, еще хуже... Женя забросал меня вопросами:
- Это что, передний край? А почему стрельбы нет? А где противник?
- Противник там... Вот видишь дым и вершины деревьев? Это Розово, по которому дали залп.
- У-у-у! Как далеко! То-то вы тут загораете! - Богаченко показывал на раздевшихся до пояса бойцов.
- Позагорал бы ты тут часа три назад. Пошли!
Богаченко сообщил радостную весть - батарея не понесла потерь, укрывшись от преследовавших "юнкерсов" в зарослях какой-то балки.
Только когда сели в машину, я почувствовал, как сильно устал. Ломило тело. Глаза слипались.
Очнулся уже в батарее, когда почувствовал, что меня настойчиво тормошат. Увидел полное лицо, капитанские погоны{думаю, что погоны в начале лета 42го года - просто аберрация памяти или вольность редакторов-корректоров издательства - С.В.} на покатых плечах. И не сразу вспомнил, где я видел этого человека.
Еще когда полк был на формировании, к нам с концертом приезжала какая-то бригада московских артистов. На территорию военного городка гражданских не допускали, артисты были исключением. Тогда я обратил внимание на рябоватого капитана в фуражке с общевойсковым околышем. "Наверное, начальник клуба полка?" - подумал тогда я. С тех пор я ни разу и не встречался с ним.