Флавий Иосиф. Иудейские древности

   2. После вышеописанной смерти Иосии престол перешел к его двадцатитрехлетнему сыну Иоахазу. Мать его звали Амигалою, и она происходила из города Лобаны^[892]. Этот царь жил также в Иерусалиме, но был безбожником и человеком гнусного характера.
   Между тем египетский царь, возвращаясь с войны^[893], послал за Иоахазом и пригласил его к себе в город Амафу^[894], находящийся в Сирии. Когда Иоахаз прибыл, фараон взял его в плен, а престол отдал его старшему брату от другой матери, хотя и от одного с ним отца. Этого брата Иоахаза звали Елиакимом, но фараон изменил его имя в Иоакима. На страну же фараон наложил дань в размере ста талантов серебра и одного таланта золота. Эту огромную дань стал выплачивать Иоаким, а фараон увез Иоахаза с собою в Египет, где он и умер, процарствовав всего три месяца и десять дней. Мать Иоакима звали Завудою, а родом она была из города Авумы^[895]. Иоаким по природе своей был человеком несправедливым и злонамеренным, не отличавшимся ни религиозностью, ни гуманностью^[896].

Глава шестая

   1. Когда [Иоаким] был уже четвертый год царем, верховная власть над Вавилонией перешла к некоему Навуходоносору^[897], который к тому времени пошел с большим войском на город Кархамиссу^[898] (лежащий на Евфрате), решив воевать с египетским фараоном Нехао; во власти последнего находилась вся Сирия. Узнав о намерении вавилонянина и о его походе, Нехао сам нисколько не испугался, но двинулся во главе большой рати к Евфрату, чтобы [там] отразить его нападение. Когда же произошла битва, он (фараон) был разбит и потерял при этом несколько десятков тысяч людей^[899]. Вавилонянин затем переправился через Евфрат и занял всю Сирию, исключая Иудею, вплоть до Пелузиума. Лишь по истечении четырех лет царствования своего, когда Иоаким уже восьмой год правил евреями, вавилонянин Навуходоносор двинулся с большим войском также на иудеев, требуя от Иоакима дани или в противном случае угрожая ему войною. Иоаким испугался этой угрозы и, предпочтя деньгам мир, стал платить ему дань, которую тот назначил на три года^[900].
   2. На третий же год он услышал, что египтяне собираются идти походом на вавилонянина, и поэтому он ему не заплатил дани. Однако тут он обманулся в своих расчетах, ибо египтяне не решились предпринять поход. Впрочем, пророк Иеремия изо дня в день предсказывал [иудеям], что они напрасно надеются на египтян, так как городу предопределено быть разрушенным вавилонянином, а царю Иоакиму стать его рабом. Однако эти слова не имели никакого значения, потому что никому не было предопределено спастись. Народ и его вожди, услышав речи [пророка], не только не обращали на них должного внимания, но даже рассердились на него за то, что он выдумывает-де худые предсказания относительно царя, и поэтому они обвинили Иеремию и, привлекши к суду, требовали его осуждения на смерть. Большинство [судей] действительно подали голоса против Иеремии, но нашлись между более престарелыми среди них и такие, которые, в силу присущей им житейской опытности, требовали освобождения его от всякой ответственности, советуя и прочим отнюдь не причинять Иеремии зла. При этом они указывали на то обстоятельство, что не только один этот пророк предсказывает городу неизбежные бедствия, но что и до него то же самое предсказывали Михей и многие другие пророки, из которых ни один, однако, не подвергся от своего царя взысканию, но даже пользовался с его стороны особенным почетом именно за то, что он пророк Божий. Успокоив такими речами народ, они спасли Иеремию от решенной относительно его участи. Иеремия же записал все свои пророчества и прочитал их пред народом, когда последний в девятый месяц пятого года царствования Иоакима постился и собрался в храме. В этой книге он изложил все свои предсказания относительно будущей судьбы города, храма и народа. Когда старейшины прослушали книгу, они отняли ее у него и посоветовали ему и его писцу Варуху поскорее бежать и никому не показываться на глаза. Книгу же они сами снесли к царю и отдали ее ему. Царь приказал своему секретарю прочесть ее ему в присутствии своих приближенных. Но когда он услышал содержание книги, то рассердился, разорвал ее, швырнул ее в огонь и вместе с тем отдал приказание отыскать Иеремию и писца его Варуха и представить их ему для наказания. Однако пророк и его слуга тем временем уже успели бежать от царского гнева.
   3. Немного времени спустя Иоаким, когда на него пошел войною царь вавилонский, принял его к себе [в город] из боязни, что оправдаются предсказания пророка; в надежде, что не подвергнется никаким бедствиям, он и не думал запирать пред вавилонским властелином городские ворота, равно как не решался воевать с ним. Вавилонянин же, войдя в город, не подумал соблюсти [прежние] договоры, но велел перебить самых сильных и красивых из иерусалимцев вместе с их царем Иоакимом, причем приказал труп последнего выкинуть без погребения за [городские] стены^[901]. Царем же над всею страною и над городом поставил сына его Иоахима. Всех почетных лиц в городе, числом до трех тысяч, он увел в качестве военнопленных в Вавилон; в числе их находился и пророк Иезекииль, который тогда был еще отроком. Такой конец постиг царя Иоакима, после того как он прожил тридцать шесть лет, из которых в течение одиннадцати царствовал. Преемник же его по престолу, Иоахим, происходивший от гражданки Носты, царствовал всего три месяца и десять дней^[902].

Глава седьмая

   1. Между тем царя вавилонского, лишь только он отдал царство Иоахиму, внезапно обуял страх: он боялся, как бы Иоахим, в отместку за погибель отца своего, со своею страною не отложился от него. Поэтому он [тотчас] отправил [против него] войско и осадил Иоахима в Иерусалиме. Царь же, будучи человеком порядочным и справедливым, не хотел допускать, чтобы ради него город подвергался опасности, но взял свою мать и родственников и отдал их (в виде заложников) присланным полководцам вавилонского царя, причем потребовал от последних клятвенного обещания, что ни заложники, ни город не подвергнутся никакой обиде. Однако этот договор не оставался у них не нарушенным даже в течение одного года. Его нарушил царь вавилонский, послав своим военачальникам приказ захватить в плен всех юношей иерусалимских и всех ремесленников и связанными отправить их к нему (а их всего было 10832 человека), и в том числе самого Иоахима с его матерью и приближенными. Когда все они были доставлены к нему, он их отдал под стражу, царем же [в Иерусалиме] поставил дядю Иоахима, Седекию, от которого взял клятвенное обещание, что тот сохранит ему страну в целости, не задумает никакого переворота и не вступит в дружественные сношения с египтянами^[903].
   2. Когда Седекия вступил на престол, ему шел двадцатый год. Он был единоутробным братом Иоакима и крайне пренебрежительно относился к требованиям справедливости и долга. Все окружавшие его сверстники его также были безбожниками, да и весь простой народ отличался крайней распущенностью и делал, что хотел. Вследствие этого пророк Иеремия неоднократно посещал его и заклинал его оставить свое безбожие и беззакония и подумать о справедливости, не прилепляться к знатнейшим (так как между ними находятся люди гнусные) и не верить обманывающим его лжепророкам, будто вавилонский царь уже более не предпримет похода на город [Иерусалим] и будто египтяне начнут с ним войну и победят его^[904]. Все это они говорят неправду, и ничего этого не будет.
   Пока Седекия слушал эти речи пророка, он слушался его и был вполне согласен с тем, что они справедливы и направлены к пользе его; но затем приближенные вновь совращали его с пути истины и отвлекали его от наставлений пророка ко всему, чего бы они не желали. В то же самое время и Иезекииль предсказывал в Вавилоне ожидающие народ бедствия и, записав свои предвещания, отослал их в Иерусалим. Но тогда Седекия не стал более доверять предсказаниям обоих пророков и притом по следующей причине: в то время как во всем пророки сходились между собой, как в предсказаниях, что город падет, так и в том, что сам Седекия будет взят в плен, Иезекииль расходился с Иеремиею в том, что Седекия не увидит Вавилона, а Иеремия утверждал, что царь вавилонский уведет его с собою в качестве военнопленного. И так как оба пророка расходились в этом пункте (хотя во всем прочем между ними не было разногласий), царь решил, что и во всем остальном они говорят неправду, и потому не верил им вовсе. А между тем все предсказания их оправдались на нем, как мы укажем в своем месте.
   3. Соблюдая в течение восьми лет верность вавилонянам, Седекия наконец нарушил свои договоры с ними и соединился с египтянами в надежде в союзе с последними разгромить вавилонян^[905]. Когда об этом узнал царь вавилонский, он двинулся на него походом, разграбил его страну и, заняв укрепленные местности в ней, прибыл к самому Иерусалиму в расчете осадить его.
   Тем временем и египетский царь, узнав, в каком положении находится его союзник Седекия, собрал большую рать и прибыл с нею в Иудею с целью снять осаду^[906]. Тогда вавилонский царь отступил от Иерусалима, выступил навстречу египтянам, сойдясь с ними в битве, разбил их и, обратив их в бегство, во время преследования совершенно изгнал из Сирии. И вот лишь только вавилонский царь отступил от Иерусалима, лжепророки [опять] стали обманывать Седекию, уверяя его, что вавилонянин не станет более воевать с ним, да и единоплеменники его, которых тот выселил из родины в Вавилон, вернутся и привезут с собою все сокровища храма, которые царь [некогда] похитил оттуда. Тогда пришел Иеремия и стал утверждать как раз противное и предсказывать истину, а именно указывать, что они поступают дурно, обманывая царя; что от египтян им нечего ожидать пользы, но что, когда вавилонский царь победит египтян, он соберется пойти походом на Иерусалим, что он осадит его и загубит путем голода [весь] народ, а оставшихся в живых отведет в плен; что он разграбит имущество, что еще раз похитит богатства из храма, а затем подожжет его и уничтожит город. «Мы же, – продолжал он, – в течение семидесяти лет будем рабами его и потомков его; а затем нас освободят из этого рабства персы и мидяне, которые разгромят вавилонян; освобожденные ими (персами и мидянами), мы вновь построим храм и восстановим Иерусалим».
   Эти слова Иеремии были приняты большинством с доверием. Знать же и безбожные люди стали насмехаться над ним, как над сумасшедшим. И вот случилось, когда пророк захотел отправиться в свой родной город, по имени Анафор^[907], отстоявший от Иерусалима на расстоянии двадцати стадий, что кто-то из начальствующих лиц встретил его на дороге, схватил его и задержал, обвиняя его в том, будто бы Иеремия собирается перебежать на сторону вавилонян. Тот стал утверждать, что ему приписывается совершенно ложное намерение, так как он отправляется к себе на родину. Но начальник не поверил ему, а схватил его и представил его на суд старейшин, со стороны которых ему пришлось претерпеть всякие поношения и пытки; наконец он был брошен в темницу. Таким образом Иеремия провел некоторое время, совершенно незаслуженно подвергаясь всему вышеуказанному.
   4. На девятый же год правления Седекии, в десятый день десятого месяца, царь вавилонский вторично выступил против Иерусалима, обложил его и в течение восемнадцати месяцев осаждал его по всем правилам искусства^[908]. В то же самое время над осажденными иерусалимцами разразились два величайших бедствия: голод и заразительная болезнь, сильно свирепствовавшие [среди них]. Несмотря на то, что пророк Иеремия сидел [в то время] в темнице, он все-таки не мог успокоиться и громко взывал и советовал народу впустить вавилонянина в город, открыв пред ним ворота; при этом он утверждал, что, если они это сделают, все спасутся, если же нет, то погибнут. Он указывал при этом, что если кто-нибудь и останется в городе, то наверное погибнет либо от голода, либо от меча неприятелей; если же убежит к врагам, то избегнет смерти. Однако, даже находясь в таком бедственном положении, старейшины, слыша эти предсказания, не верили им, но в гневе отправились к царю, стали обвинять пророка и требовали его казни за его сумасшествие, выражающееся в том, что он своими заявлениями о предстоящих бедствиях смущает народ и старается подорвать его энергию. В то время как последний вполне готов подвергаться всяким опасностям ради самого себя и ради отечества, Иеремия убеждает его перейти на сторону неприятелей, уверяя, что город будет взят и все при этом погибнут.
   5. Между тем сам царь, по своей порядочности и справедливости, лично нисколько не разгневался на пророка, но для того, чтобы именно в такое время своим противодействием планам знати не возбуждать вражды против себя, он предоставил им пророка и позволил распорядиться с ним по их собственному благоусмотрению. Ввиду этого данного им царем разрешения, знатнейшие граждане тотчас отправились в темницу и, взяв пророка, бросили его в яму, наполненную грязью, дабы он в ней задохся. Погрузившись в грязь по шею^[909], пророк находился в яме. Однако один из главных царских служителей, родом эфиоп, сообщил царю о мучениях пророка и указал при этом на то, что царские приближенные и знатнейшие люди поступили вполне гнусно, погрузив пророка в грязь и придумав для него гораздо более мучительный способ смерти, чем тот, которому он подвергся бы при заключении в темницу. Когда царь узнал об этом, то раскаялся в том, что выдал пророка знати, и приказал эфиопу взять тридцать царских служителей, веревок и всего, что могло быть полезно для спасения пророка, и немедленно извлечь Иеремию из ямы. Эфиоп поступил, как ему было повелено, извлек пророка из грязной ямы и отпустил его без стражи домой.
   6. Когда же [затем] царь тайно послал за ним (Иеремиею) и спросил его, что он мог бы сказать ему от имени Господа Бога и какое предсказание мог бы дать ему в настоящую минуту, Иеремия отвечал, что имеет сообщить царю кое-что, но что тот ведь не поверит ему и не послушается его предостережения. «Какое преступление совершил я, – спросил Иеремия, – что твои друзья решили меня загубить? Где теперь те, которые утверждали, что вавилонянин уже более не пойдет на нас войною, те, которые вас обманывали при этом? Я остерегусь сказать теперь всю правду, дабы ты не присудил меня к смерти».
   Когда же царь поклялся ему, что он не загубит его и не выдаст его знати, пророк, полагаясь на это уверение, посоветовал ему передать город вавилонянам. При этом он говорил, что то советует царю его, пророка, устами сам Предвечный, если только царь хочет спастись, избегнуть надвигающейся опасности и не желает сровнять город и храм с землею; если же он не послушается этого, то сам станет виновником всех указанных бедствий для сограждан и гибели собственного дома.
   Услышав это, царь сказал, что он лично вполне желает последовать его увещаниям, которые могут принести ему одну только пользу; но вместе с тем он указывал также на то, что боится, как бы иерусалимские перебежчики к вавилонянам не наклеветали на него царю и как бы он не подвергся со стороны царя наказанию. Однако пророк стал ободрять его, указывая на неосновательность опасений царя относительно этого наказания; напротив, говорил он, ни малейшее бедствие не постигнет ни его самого, ни детей его, ни жен, если он сдастся вавилонянам, да и храм останется в таком случае в целости.
   После этих слов царь отпустил Иеремию, запретив ему кому бы то ни было из граждан сообщать то, что было решено между ними, равно как и говорить о том знатнейшим, если бы те узнали о том, что Иеремия был позван к царю, если бы стали расспрашивать, что он говорил последнему, и если бы захотели узнать об этом какие-нибудь подробности; пусть Иеремия, сказал царь, отговорится у них тем, будто он просил не сажать его более в темницу и под стражу.
   И действительно, пророк так и говорил им, потому что они на самом деле явились к нему и стали расспрашивать его о том, что у него было решено с царем касательно их. На это они получили условленный ответ^[910].

Глава восьмая

   1. Пока все это происходило указанным образом, царь вавилонский очень усердно и ревностно занимался осадою Иерусалима. Он воздвиг огромные башни на валах и с помощью этих башен удалял со стен всех там показывавшихся. Вместе с этим он велел соорудить вокруг города множество насыпей, достигавших одинаковой со стенами высоты. Однако осажденные также упорно и настойчиво выносили осаду: они не поддавались ни голоду, ни моровой язве, но, хотя эти бедствия и страшно донимали их, они все-таки энергично выходили на бой, не смущаясь хитрыми приспособлениями и осадными орудиями противников, но придумывая против каждого нового их приспособления какое-нибудь другое свое собственное. Таким образом, в течение всей этой борьбы как вавилоняне, так и иерусалимцы выказывали одинаковую быстроту и сообразительность, причем первые применяли все, по их мнению, возможное для взятия города, а вторые возлагали все свое упование на неустанное и соответственное измышление средств, как бы низвести на ничто приспособления своих врагов. Это продолжалось восемнадцать месяцев, пока [осажденные] не пали жертвою голода и метательных снарядов, которыми враги обсыпали их с вершин своих осадных башен.
   2. Город пал на одиннадцатый год правления Седекии, на девятый день четвертого месяца. Взяли город те вавилонские военачальники, которым Навуходоносор поручил осаду. Сам он тем временем проживал в городе Реблафе^[911]. Если бы кто-либо захотел знать имена тех военачальников, которые взяли и разрушили Иерусалим, то вот они: Ниргелеар, Ареммант, Семегар, Навосар и Ехарампсар^[912]. Город был взят около полуночи. Тогда военачальники врагов проникли в храм. Когда об этом узнал царь Седекия, он взял жен и детей своих, а также начальников и приближенных и бежал с ними из города чрез глубокое ущелье и пустырь. Но об этом некоторые перебежчики сообщили вавилонянам; на рассвете те бросились в погоню за царем, захватили его недалеко от Иерихона и окружили его. Приближенные же и знатнейшие, бежавшие вместе с Седекиею, увидя врагов, покинули царя и, думая о своем собственном спасении, рассеялись в разные стороны. И вот когда Седекия был таким образом покинут всеми, враги захватили его и немногих (остававшихся ему верными) друзей с детьми и женами и отправили их всех к царю. Когда Седекия предстал пред Навуходоносором, этот начал упрекать его в нарушении благочестия и называть клятвопреступником, забывшим о своем обещании сохранить страну в его, Навуходоносора, власти. Вместе с тем он упрекал Седекию также в неблагодарности, так как последний от него ведь получил свое царство (которое он, Навуходоносор, отнял у Иоахима и отдал ему); и вот, говорил царь вавилонский, Седекия употребил свою власть против даровавшего ее ему. «Но, – сказал он, – великий Бог, которому ты стал ненавистен по всему своему складу, отдал тебя во власть нам». Сказав это Седекии, Навуходоносор велел немедленно, в присутствии самого Седекии и прочих пленных, перерезать его сыновей и приближенных. Затем, велев выколоть Седекии глаза, он приказал заковать его и отправить в Вавилон.
   Итак, Седекию постигло то, что предсказали ему Иеремия и Иезекииль, а именно что он будет взят в плен, отправлен к царю вавилонскому, будет лично говорить с ним и глаза его узреют глаза царя. Так предсказал Иеремия^[913]; Иезекииль же^[914] предсказал ему, что он будет ослеплен и, будучи приведен в Вавилон, не увидит его.
   3. Все это мы привели потому, что на основании его вполне возможно объяснить тем, которые еще не знают сущности Божества, насколько велик и мудр Всевышний, насколько все Его решения исполняются в положенное время и как он предсказывает все, что должно случиться. Равным же образом из этого возможно уяснить себе невежество и неверие людей, вследствие чего никто не хотел предвидеть того, что должно было случиться, и благодаря чему они без удержу ринулись в свою собственную гибель, как будто бы им было невозможно избегнуть всех этих испытаний.
   4. Таким образом окончили жизнь свою цари из рода Давидова. Их было двадцать один вместе с названным царем [Седекиею], и процарствовали они всего пятьсот четырнадцать лет, шесть месяцев и одиннадцать дней. Из этого числа в течение двадцати лет власть находилась в руках первого их царя, Саула, происходившего не из одного с ними рода.
   5. Царь же вавилонский отправил своего военачальника Навузардана^[915] в Иерусалим для разграбления храма, причем поручил ему одновременно сжечь и царский дворец, сровнять город с землею и переселить всех жителей в Вавилонию. Прибыв в Иерусалим на одиннадцатом году правления Седекии, военачальник предал храм разграблению и похитил священную золотую и серебряную утварь, а также сооруженный Соломоном^[916] великий сосуд для омовений, равным образом как и медные колонны и их венцы, золотые столы и светильники. Похитив все это, он зажег храм в новолуние пятого месяца одиннадцатого года царствования Седекии, на восемнадцатом году правления Навуходоносора. Вместе с тем он поджег и царский дворец и разрушил город до основания. Пожар храма произошел спустя четыреста семьдесят лет шесть месяцев и десять дней после его сооружения; от исхода [израильтян] из Египта успел к тому времени пройти промежуток в тысячу шестьдесят два года, шесть месяцев и десять дней. Между потопом и разрушением храма прошел период в тысячу пятьсот семь лет, шесть месяцев и десять дней, а от рождения Адама до погибели храма прошло четыре тысячи пятьсот тринадцать лет, шесть месяцев и десять дней. Таковы хронологические данные. А о том, что совершилось в течение всего этого времени, мы уже говорили и притом о каждом событии в отдельности.
   Разрушив Иерусалим и переселив народ, полководец вавилонского царя взял в плен первосвященника Сарею и вместе с ним священника Сафонию и тех [трех] начальников, на обязанности которых лежало охранять святилище, а также предводителя тяжеловооруженных, равно как семерых приближенных Седекии, его секретаря и шестьдесят других начальствующих лиц. Всех их, вместе с награбленною утварью, он отправил к царю в сирийский город Реблафу. Тут царь приказал обезглавить первосвященника и начальников, а всех остальных военнопленных и Седекию взял с собою в Вавилон. С ними же он вел в оковах и первосвященника Иосадока, сына первосвященника Сареи, которого, как мы только что указали, царь вавилонский велел убить в сирийском городе Реблафе.