Страница:
— А Теодор? — взволнованно спросил Федор.
— С твоим братом все в порядке. Он был рядом со мной, а теперь разбирает то. что осталось. Хотя осталось совсем немного.
Из пелены дыма вынырнул запыхавшийся от бега Теодор, Федор рванулся ему навстречу и крепко обнял. Братья порядком переволновались, опасаясь за жизнь друг друга. Через минуту Теодор освободился от объятий и подошел к Чаку.
— Я приказал тебе оставаться на фабрике.
Лицо Теодора исказилось от обиды, но он промолчал. Чак отвернулся и посмотрел на Джека.
— Надо перенести тебя и всех раненых поближе к фабрике. Оливия сумеет о них позаботиться.
— Мистер Фергюсон...
Чак обернулся, удивленный непривычным официальным тоном Теодора.
— Что еще?
— Ее нет дома.
— О чем ты говоришь? — голос Чака дрогнул. — Я оставил ее там меньше часа назад.
— Она отправилась на фабрику вслед за вами.
— Что с ней? — Чак едва мог говорить от волнения.
— Она жива, сэр, но...
— Да говори же ты! — Чак схватил Теодора за плечи и стал трясти.
— Она обожжена, сэр. Сильно, очень сильно обгорела. Ее только что вынесли.
Чак отпустил Теодора и на мгновение замер.
— Оливия!
В крике Чака прозвучала непереносимая боль. Он повернулся и не разбирая дороги побежал к фабрике. Следом за ним в дымном полумраке исчез Теодор.
— Они идут, — невозмутимо произнес Эндрю. Легкий ветерок, потянувший с запада, наконец приподнял завесу дыма над полем боя и приоткрыл противоположный берег реки. Сплошная колонна пеших мерков, примерно из трех уменов, спускалась к реке. Позади них артиллеристы разворачивали орудия, готовясь перекатить их вперед. Колонну воинов замыкал умен конников, сверкающий обнаженными мечами.
Эндрю взглянул на небо; солнце неподвижно замерло в зените, жара становилась невыносимой. Обстрел продолжался без перерыва почти восемь часов. 4-й корпус дважды отражал атаки неприятеля, перестрелка переходила в рукопашные схватки в окопах. Пэту пришлось задействовать все резервы.
Теперь острие атаки было направлено слева от центра. Эндрю в сопровождении Шнайда вышел из штаба.
— Грузи резервную дивизию на поезда и двигай к центру, занимайте позиции на передних склонах. Выполняй.
Эндрю едва успел пригнуться, как над головой просвистел снаряд и врезался в стену штаба. После оглушительного взрыва по всему двору разлетелись щепки и осколки известняка. Эндрю выпрямился и посмотрел в сторону штаба, где собрались его помощники.
— Передайте Барри, чтобы направил сюда одну из резервных бригад, он пока обойдется своими собственными силами. Я буду в штабе 3-го корпуса.
Ординарец подвел ему Меркурия. Эндрю вскочил в седло, рядом заняли свои места знаменосец, курьер и трубач. Полковник послал конь вперед, через окопы, следуя по отмеченной колышками тропе, ведущей от укреплений в открытую долину. Справа, в четверти мили, осталась основная линия обороны, занятая людьми из 1-й дивизии Шнайда. Этот участок держался отлично, его поддерживала одна из основных батарей, расположенная на вершине холма.
Эндрю легонько ударил коня каблуками, и Meркурий рванулся вперед, в открытое поле по грязной узкой дорожке, петлявшей среди виноградников, большая часть которых сровнялась с землей после обстрела. По дороге плотным потоком шли раненые, направляясь в госпиталь, размещенный на восточном склоне у стен Испании. Эндрю знал, что Кэтлин уже там, но старался не думать о том, чем ей приходится заниматься.
Винсент Готорн выскочил из траншеи, глубоко вздохнул и попытался рассмотреть что-либо сквозь дымовую завесу. Землю перед окопом устилали сотни тел. Последняя волна атакующих достигла траншей, сражение велось в рукопашной, пошли в ход сабли, штыки и приклады мушкетов. Винсент разогнул руку; кровь все еще сочилась из сабельного пореза, смешиваясь с засохшей кровью мерка, которого он уложил выстрелом в горло почти в упор. Боли от раны он почти не ощущал.
— Они снова наступают!
На берегу реки появились штандарты. Весь противоположный речной склон почернел от тысяч меркских воинов, волна за волной скатывавшихся вниз к реке. Батарея слева от Готорна ухнула залпом орудий, снаряды взрывались за рекой, выбивали целые ряды, но мерки продолжали наступать.
Вот с берега в двухстах пятидесяти ярдах от окопов поднялась первая шеренга воинов. Издалека взметнулась туча стрел, описала высокую дугу, наконечники застучали по навесам над окопами.
— Приготовиться к стрельбе! — охрипшим голосом крикнул Винсент.
Большая часть его солдат были вооружены гладкоствольными ружьями. Все лихорадочно работали шомполами, короткая передышка дала им возможность прочистить закопченные стволы. Солдаты торопливо заряжали ружья, многие доставали из карманов пригоршни картечи и засыпали ее в дуло.
Вражеская пехота поднялась на берег и несколько замедлила шаг, давая возможность построиться тем, кто позже пересек реку. Это было что-то новое. Атака начиналась не по всей линии сразу, а нацеливалась на один определенный участок.
Винсент укрылся от стрел в окопе и поднял бинокль. Остатки колонны мерков все еще спускались с противоположного берега, на флангах шествие замыкали легкие орудия. В атаку шли сорок, а то и все пятьдесят тысяч.
Послышалось монотонное пение, слова были непонятны, но в каждом звуке слышалась злоба и ненависть. В этот момент вступила в бой артиллерия, картечь скосила почти половину воинов в передних рядах, но мерки продолжали выжидать.
— Ну подходите, подходите, — прошипел Винсент. Напряжение было таким сильным, что он боялся взорваться.
На берег галопом поднялись несколько всадников с красными флагами. Они проскакали перед строем мерков, опустили флаги и указали направление атаки. Колонна бегом двинулась вперед.
— Они движутся наискось! — крикнул Винсент, выпрямившись во весь рост.
Атака разворачивалась под утлом к его позициям, и направлялась к тому месту, где корпус Винсента соединялся с частями Пэта О'Дональда.
4-й корпус встретил противника огнем. Все солдаты Пэта, кроме одной бригады, были вооружены винтовками. Первый ряд мерков как будто попал под огромную косилку. Следующий ряд выдвинулся вперед, ловушки и заграждения были уже пройдены, все ямы заполнились телами погибших. Те, кто уцелел, рвались к окопам Пэта, стремились схватиться в рукопашной, каждый шаг их длинных ног равнялся не менее пяти ярдам.
Винсент бегом устремился к прочному укрытию позади линии окопов.
— Коня мне! — крикнул он.
Ординарец вывел коня из укрытия, и Винсент взлетел в седло.
—Передайте Дмитрию, он остается главным. Я попытаюсь перевести 3-ю дивизию на правый фланг. Пошлите приказ Марку, если он еще не получил распоряжений от Эндрю, пусть поставит по крайней мере одну дивизию между нашим и 4-м корпусами.
С этими словами Винсент пришпорил коня и ускакал в тыл.
— Задайте им жару! Поливайте картечью! — кричал Пэт.
Волна атакующих была уже в пятидесяти ярдах и быстро приближалась. Пэт вынул свой револьвер, проверил заряд и взвел курок.
Батарея «наполеонов» стояла наготове. Заряд содержал тройное количество картечи, артиллеристы пригнулись позади пушек, сержанты натянули вытяжные шнуры.
Ряды атакующих мерков приближались с каждой секундой. Воины шагали по спинам упавших, держали наготове луки, мечи или копья. Мушкетный огонь велся по всей линии, но недостаточно быстро. Солдаты еле справлялись с ружьями после восьмидесяти, а то и ста выстрелов подряд. Некоторые уже отошли с линии огня и, примкнув штыки, наставили их навстречу меркам.
Осталось тридцать ярдов, стена яростно кричавших мерков, казалось, закрыла собой небо.
С расстояния в десять ярдов батарея дала залп; орудия подпрыгнули, одно из них треснуло, тысячи металлических шариков картечи смели все на своем пути в пределах тридцати ярдов. Плотная стена мерков разорвалась, но оставшиеся части колонны продолжали наступать.
Первая шеренга перескочила через окопы и бегом устремилась в тыл. Следующие за ними мерки запрыгивали на вал осыпавшийся под их весом. Воины с размаху бросались на оставшихся в траншее солдат. Рядом с Пэтом солдат пригнулся и упер мушкет прикладом в землю. Мерк упал сверху прямо на штык, солдат благополучно выбрался из-под тела врага.
Пэт повернулся как раз вовремя: сверху на него опускалось лезвие меча. Он выстрелил, и голова мерка разлетелась на куски от прямого попадания. Пэт бросился на командный пункт.
— Выбирайтесь из окопов! Мы отходим! Следом за Пэтом в траншею влетел мерк, в руках которого не оказалось оружия. Пэт выстрелил ему в грудь, мерк на мгновение застыл с широко раскрытыми глазами. Пэт взглянул в его глаза и понял, что это всего-навсего ребенок, если у этих существ могли быть дети. Он чуть не заплакал от жалости и сам поразился своим чувствам. Чтобы прекратить агонию, Пэт приставил дуло револьвера к голове мерка и выстрелил.
Пэт прокладывал себе путь через траншею, перешагивая через тела убитых. Ему пришлось застрелить еще одного мерка, уже поднявшего меч над головой артиллериста.
Раздался выстрел «наполеона», залп картечи угодил прямо в стоящего перед дулом орудия мерка. Пэт отвел взгляд, почувствовав приступ тошноты. Он схватил за плечо сержанта и махнул рукой назад.
— Отступаем по всей линии! Оставьте пушки, они свое отстреляли!
Артиллеристы бросали свое снаряжение и выбирались из траншей, вытаскивая на ходу револьверы. Пэт прицелился в знаменосца, стоявшего на валу, нажал на курок, но револьвер только щелкнул пустым барабаном. Перезаряжать было уже некогда. Рядом с Пэтом упал стрелок, из его груди торчал обломок копья. Он выхватил револьвер из рук упавшего, обернулся и выстрелил в мерка, державшего в руках второй конец копья.
— Отступаем по всей линии!
Голос Пэта терялся среди оглушительных криков. Он двинулся вдоль траншеи, вытаскивая людей, токая их по направлению к тылу. Горсточка оставшихся отбивалась от захлестнувшей окопы лавины мерков. Оборона Объединенной армии была прорвана в самом центре.
Эндрю погонял коня, торопясь к вилле, на которой размещался штаб трех бригад 3-го корпуса. Из двух бригад была сформирована усиленная дивизия, занявшая позиции в полумиле от виллы. Позади нее стояла третья бригада, разделенная на пять отрядов. В четверти мили впереди них медленно расширялся прорыв в линии обороны, колонна мерков направлялась прямо к вилле.
— Вышвырните их отсюда! — крикнул Эндрю на всем скаку и направился вдоль строя солдат к командиру корпуса.
Михаил отсалютовал Эндрю, привстав в стременах.
— За Ганса Шудера! За Русь!
Солдаты ответили громким криком, от которого у Эндрю по спине пробежал холодок, и колонна быстрым шагом двинулась вперед. Рядом с Михаилом показался Григорий, он оглянулся, весело отдал честь Эндрю и продолжил путь.
Эндрю ощутил знакомое беспокойство, ему хотелось присоединиться к бойцам, но он не мог, его время еще не пришло. Если поражение будет неминуемо, он встанет в строй, но не раньше.
Офицеры штаба, скакавшие на медлительных лошадях клайдсдельской породы, наконец догнали Эндрю. Он продолжал смотреть на уходящий 3-й корпус; при виде тридцати полковых знамен, развернутых в первой шеренге на протяжении почти полумили, у Эндрю сжалось сердце. Навстречу им двигалась плотная стена мерков.
— 4-й корпус почти уничтожен, — прошептал Эндрю.
Прорыв все больше разрастался, сравнявшись по ширине с колонной 3-го корпуса. Эндрю нетерпеливо осмотрел склоны холмов. Где же резервная дивизия Шнайда?
Эндрю подъехал к вилле, служившей штабом 3-го корпуса, и увидел нескольких человек, оставшихся на крыше с биноклями в руках.
— Каково состояние левого края прорыва?
— Похоже, что резервная дивизия Готорна стягивает прореху.
Эндрю снова нетерпеливо посмотрел на север. Никого. Куда подевался этот чертов резерв Шнайда? Из виллы выбежал телеграфист.
— Поезд с резервной дивизией сошел с рельсов на стрелке. Вся линия занята.
Эндрю без посторонней помощи взобрался в седло и галопом поскакал на север.
— Поворачивайте, заходите с фланга! — кричал Винсент, скача вдоль линии обороны.
1-я бригада его резервной дивизии, разворачивающаяся фронтом к противнику, нарушила весь боевой порядок. 3-й корпус уже приближался, но прямо перед ними количество мерков непрерывно росло, они рвались на юг, захлестывали траншеи. Винсенту пришлось разворачивать всю бригаду почти на девяносто градусов, чтобы дать возможность 3-му корпусу закрепиться на левом фланге. Две дивизии все еще оставались в окопах в четверти мили впереди.
— Мы должны замкнуть этот квадрат, перекройте им проход!
По всей линии раздавались команды.
— Вся бригада в одну линию разворачивается направо!
Две с половиной тысячи человек должны были двигаться, соблюдая строго определенный порядок. Те, кто находился на правом фланге, оставались на месте, а тем, кто занимал позиции слева, приходилось бежать. Целое подразделение, развернувшееся на четверть мили по фронту, в попытке закрыть прорыв, уподобилось створке ворот. Линия солдат, повинуясь сигналам флажков, начала движение, постепенно набирая скорость, стараясь сохранить строй на перепаханных снарядами виноградниках и остатках каменных оград.
Винсент носился вдоль линии, размахивая шляпой подбадривая солдат. Первый справа отряд вступил в бой, подпустив мерков на пятьдесят ярдов. Залп винтовочных выстрелов заставил их замедлить движение. Две силы вступили в единоборство: мерки старались расширить прорыв, люди отчаянно пытались закрыть проход. Колонна мерков наткнулась на второй отряд, занявший позицию, потом на третий, залпы выстрелов следовали один за другим, тучи стрел заслонили солнце над головами. Пятое подразделение заняло позицию позади невысокой каменной ограды, и солдаты открыли стрельбу почти в упор. Мерки, преодолевшие окопы и решившие, что битва выиграна, были ошеломлены неожиданной атакой и дрогнули.
Винсент закричал от радости, повернул коня и снова поскакал вдоль строя, выравнивая позиции, сдвинув 2-ю бригаду, чтобы укрепить положение 1-й. Потом оглянулся на склон холмов. С перевала, развернув боевые знамена, спускалась дивизия Марка. Солдаты с двух сторон обогнули артиллерийскую батарею, развернувшую орудия в сторону прорыва.
Готорн продолжал скачку вдоль линии фронта, и сердце его трепетало от радости битвы.
— Послать туда умен вороных лошадей! — кричал Тамука, указывая на затянутое дымом поле битвы.
— Мой карт, там нет места, — хрипло возражал Хага. — Восемь уменов сражаются на пространстве, где может развернуться всего один.
Их северный фланг совсем ослаб. Приказываю немедленно послать туда конницу!
Лиио Хаги вспыхнуло от предвкушения битвы, он развернул коня и умчался прочь.
Тамука молча вскочил в седло и принялся жевать последний ломтик солонины, приготовленной из тела скота, убитого неделю назад. Мясо уже начинало портиться. «Сегодня вечером будет достаточно свежего мяса», — подумал Тамука, наблюдая, как на северном краю прорыва растекается темная масса меркских воинов.
Не переставая погонять коня, Эндрю миновал изгиб дороги и поднялся на небольшую возвышенность. Там он остановился и посмотрел на юго-восток. Сердце дрогнуло от предчувствия беды: 3-й корпус уже вступил в бой, последний резервный отряд сместился вправо, линия обороны прогнулась под напором мерков. А между флангом 3-го корпуса и передней линией траншей зияла брешь, через которую стремился пройти отряд мерков, угрожая смять фланг 2-го корпуса и прорваться к Испании. Эндрю продолжал сидеть неподвижно, хотя колонна мерков была уже в трехстах ярдах от него, и вокруг свистели стрелы.
Вот он заметил лошадей, сверкнули металлические спицы в колесах. Эндрю с ужасом понял, что артиллерийская батарея мерков готовится развернуться в сторону прорыва и обстрелять фланг 3-го корпуса. Если брешь не закрыть немедленно, все будет кончено. Первая линия обороны будет потеряна, резервным частям грозит окружение, мерки прорвутся в долину и займут незащищенные склоны холмов.
Эндрю в отчаянии развернул коня в сторону Испании. В ожидании чуда, в надежде на появление поезда.
Внезапно над перевалом в холмах показался флаг, затем цепочка людей, идущих быстрым шагом, почти бегом. Эндрю пустил коня галопом, прямо через обломки каменной ограды, через фруктовый сад. Флаг, подобно миражу в пустыне, на мгновение исчез из виду, потом снова появился, уже ближе. Эндрю наконец поравнялся с ними.
— Какое подразделение? — обратился он к офицеру рядом со знаменосцем.
— 1-й Вазимский полк.
Эндрю повнимательнее присмотрелся к запыхавшемуся офицеру.
— Майк Хомула?
Так точно, сэр, в 35-м с самого начала.
— Где же, черт побери, все остальные? Где дивизия?
— Поезд застрял. Шнайд ведет остальных. Они будут здесь через пять минут. Мы первыми тронулись в путь.
Эндрю оглянулся на мерков. Батарея орудий уже готовилась к бою. Времени не оставалось.
— Хомула, ты видишь те орудия?
— Да, сэр.
— Я не могу ждать еще пять минут. Отбейте их. Хомула усмехнулся.
— Встретимся в преисподней, сэр!
Молодой офицер из Мэна отдал честь, выхватил у знаменосца флаг и поднял его высоко над головой.
— 1-й Вазимский! Присоединить штыки! Солдаты выровняли строй, отстающие подтянулись, блеснули штыки. Хомула оглянулся, не опуская флага.
— Мы отобьем вон те пушки. Вперед, ребята, в атаку! И он без оглядки пустился бегом вперед, размахивая знаменем, ни на минуту не задумываясь, идут ли за ним солдаты. Безумная жажда битвы овладела людьми, они перешли на бег, из сотен глоток рвался крик ярости, штыки хищно поблескивали под полуденным солнцем.
Эндрю молча смотрел им вслед, горло сжималось одновременно от гордости за солдат и чувства вины. Он только что послал Майка и его солдат на верную смерть. Далеко впереди голос офицера перекрыл все остальные:
— Вы что, собираетесь жить вечно?
Артиллеристы-мерки, собравшиеся обстрелять 3-й корпус, остановились. Их командир показал на бегущих по открытому полю солдат Хомулы. Эндрю, не в силах отвести глаз, поднял бинокль.
Мерки засуетились, стараясь побыстрее зарядить орудия. Фланговая колонна меркской пехоты развернулась навстречу бегущим людям, в небо взвилась туча стрел. Несколько человек упали, но атака продолжалась.
Эндрю затаил дыхание.
Осталось пятьдесят ярдов. Майк Хомула бежал далеко впереди всех, он потерял шляпу, волосы развевались на бегу, голубое знамя реяло высоко над головой. Десять ярдов. Раздался пушечный залп, цепь бегущих солдат разорвалась, флаг пропал из виду. Но через мгновение Эндрю увидел, что Майк, движимый какой-то сверхъестественной силой, поднялся и снова устремился вперед. Вот он уже забрался на лафет одного из орудий; артиллеристы-мерки дрогнули и побежали. Столкнувшись с флангом атакующей пехоты, они спутали строй. Русские солдаты удвоили натиск, застучали винтовочные выстрелы, блеснули штыки и мечи. Над головами сражающихся продолжал реять голубой флаг полка.
Но вот колонна мерков развернулась и ударила всей своей массой, сверкнули лезвия мечей, полетели стрелы. Клубы дыма заслонили картину, а когда они рассеялись на мгновение, флага уже не было видно. Ничего, кроме дыма и сверкания мечей.
— Сэр!
Эндрю обернулся, вытирая слезы. Сзади появился Шнайд, за ним выстроилась резервная дивизия.
— Прошу прощения, сэр, поезд...
— Это не ваша вина, — ответил Эндрю.
— Что-то случилось, сэр?
— Ничего. Можно сказать, что это не самый худший вариант смерти.
— Сэр?
— Все в порядке, генерал. Берите своих людей и постарайтесь ликвидировать прорыв.
Шнайд отдал честь и, подняв саблю, проехал вдоль строя. Дивизия с поднятыми боевыми знаменами двинулась вперед. Ветераны Армии республики направились прямо на прорыв. Не в силах сдержаться, Эндрю тоже присоединился к атакующим. Наперерез ему бросился один из ординарцев.
— Полковник, что вы здесь делаете? — закричал он. Эндрю продолжал двигаться вперед, не замечая пролетавших стрел, не замечая упавших солдат. Зазвенел чистый высокий сигнал горна, люди перешли на быстрый шаг, над строем прокатилось громкое «Ура!». Эндрю догнал Шнайда и обнажил саблю.
— Вперед, ребята! — громко воскликнул Эндрю. Солдаты опустили вперед штыки и перешли на бег, оглушительные крики перекрывали звуки выстрелов.
Мерки при их приближении остановились, немногочисленные стрелы пролетели над головами солдат. Натиск атаки не уменьшался, и внезапно мерки, ошеломленные отвагой людей, повернулись, и бросились к реке, прямо под копыта своей конницы, устремившейся с противоположного берега. В воздухе раздались отчаянные крики и проклятья.
Эндрю натянул поводья и отстал от продолжающих атаку солдат. Подскакавшие ординарцы мгновенно окружили его и прикрыли от стрел. Эндрю остановился. Вокруг орудий, брошенных мерками, стояла горсточка людей, оставшихся от 1-го Вазимского полка. Он спешился и подошел ближе. Вперед вышел лейтенант; кровь сочилась из раны на голове, из руки еще торчал обломок стрелы.
— Мы отбили пушки, сэр. — В слабом голосе офицера слышалась гордость. — Как вы приказали.
Эндрю кивнул и осмотрел группу людей. Всего несколько человек еще могли стоять на ногах. Не в силах произнести ни слова, он шагнул в сторону и остановился перед грудой тел вокруг батареи. Сплетенные в смертельном объятии, у его ног лежали два тела — мерка и человека, у каждого в руке был кинжал, каждый поразил своего противника прямо в сердце. Схватка была такой яростной, что в живых осталось не больше десятка человек. Рядом с одним из орудий на земле лежал Майк Хомула, руки его все еще сжимали древко знамени. Эндрю кивком подозвал ординарца.
— Доставьте его тело в тыл и подготовьте место захоронения.
Ординарец спешился и с помощью нескольких солдат осторожно поднял тело Хомулы. Эндрю нагнулся, подобрал с земли знамя и вручил его лейтенанту.
— Бог свидетель, я этого никогда не забуду, —сказал он и отдал честь знамени.
Эндрю вернулся к Меркурию, забрался в седло и ускакал навстречу продолжающейся битве. Лейтенант остался в одиночестве. Он долго еще стоял неподвижно и смотрел на знамя, как будто видел его впервые.
Согнувшись почти вдвое, он выбрался из окопа; горло пересохло до такой степени, что Пэт боялся задохнуться. Слева прозвучали мушкетные выстрелы, но он едва обратил на них внимание. У его ног лежал труп мерка, а рядом с ним валялся мех. в котором еще сохранилось немного воды. Пэт поднял мех, нашел обломок штыка и срезал завязки на горловине.
— Ради Кесуса, сэр, воды.
Пэт оглянулся. В просветах между клубами дыма он увидел пожилого седого солдата. Старик присел у лафета орудия, из многочисленных ран сочилась кровь. Пэт вздохнул, подошел к раненому и поднес мех с водой к его губам. Капли, стекавшие по подбородку, оставляли белые дорожки на покрытом копотью лице. Солдат напился и благодарно кивнул Рядом лежал |еще один солдат из римской дивизии 4-го корпуса. Из его груди торчал обломок стрелы, и солдат не мог произнести ни слова, но глаза молили о капле воды. Пэт опустился на колени, приподнял ему голову и отдал остатки воды.
Снова раздались беспорядочные выстрелы, Пэт прислушался. Звук доносился с востока. Сквозь пелену дыма он смог разглядеть несколько верховых мерков. Один из всадников упал, лошадь заржала и понеслась прочь; остальные воины продолжали скакать к реке.
Невозможно было определить, что происходит вокруг. Пэт видел только, что солнце уже клонилось к западу, его красный диск едва просвечивал сквозь густой дым и тучи пыли, поднятые над полем боя. Он не знал даже, что происходит в двадцати ярдах от его батареи, находятся ли окопы под контролем людей, или мерки уже прорвали оборону. Горсточка уцелевших солдат обороняла укрепленный пункт, битва распалась на беспорядочные схватки.
Над головой снова просвистели пули, из-за дымовой завесы в окоп прыгнул раненный в бок мерк, надеясь укрыться от преследователей. Он ошалело огляделся, внезапно осознав, что оказался среди скотов. Люди от удивления замерли неподвижно, но через секунду с криками бросились на одинокого врага и штыками сбросили его с бруствера.
Пэт с растущим отвращением наблюдал за этой сценой, ему вспомнился подросток-мерк, убитый ранним утром. Люди, не в силах сдержать ярость, все еще продолжали наносить удары по уже мертвому телу.
Безумное избиение все продолжалось, и Пэт отвернулся, посмотрев на запад. Только теперь он понял слова Библии об остановившемся над Иерихоном солнце.
Вдруг он услышал чей-то хриплый возглас, повернул голову и разглядел неясные фигуры. Люди! Следом из тумана появился флаг. — 3-й корпус! Это 3-й корпус!
Последние меркские пехотинцы. зажатые между двух огней, бежали к реке. Солдаты 4-го корпуса выскакивали из окопов и добивали раненых врагов штыками. Пэт поднялся на бруствер и молча смотрел на проходящих солдат. Ряды 3-го корпуса сильно поредели, многие были ранены, но все еще оставались в строю.
— Размещайтесь здесь, в окопах, — попытался крикнуть Пэт, но смог издать только шепот.
Пэт нетерпеливо пробежал вдоль строя солдат. Он несколько раз наступил на лежащие тела, так густо они покрывали землю. В тумане показалась фигура одинокого всадника.
— Григорий!
Русский солдат обернулся, подъехал к Пэту и отдал честь.
— С твоим братом все в порядке. Он был рядом со мной, а теперь разбирает то. что осталось. Хотя осталось совсем немного.
Из пелены дыма вынырнул запыхавшийся от бега Теодор, Федор рванулся ему навстречу и крепко обнял. Братья порядком переволновались, опасаясь за жизнь друг друга. Через минуту Теодор освободился от объятий и подошел к Чаку.
— Я приказал тебе оставаться на фабрике.
Лицо Теодора исказилось от обиды, но он промолчал. Чак отвернулся и посмотрел на Джека.
— Надо перенести тебя и всех раненых поближе к фабрике. Оливия сумеет о них позаботиться.
— Мистер Фергюсон...
Чак обернулся, удивленный непривычным официальным тоном Теодора.
— Что еще?
— Ее нет дома.
— О чем ты говоришь? — голос Чака дрогнул. — Я оставил ее там меньше часа назад.
— Она отправилась на фабрику вслед за вами.
— Что с ней? — Чак едва мог говорить от волнения.
— Она жива, сэр, но...
— Да говори же ты! — Чак схватил Теодора за плечи и стал трясти.
— Она обожжена, сэр. Сильно, очень сильно обгорела. Ее только что вынесли.
Чак отпустил Теодора и на мгновение замер.
— Оливия!
В крике Чака прозвучала непереносимая боль. Он повернулся и не разбирая дороги побежал к фабрике. Следом за ним в дымном полумраке исчез Теодор.
— Они идут, — невозмутимо произнес Эндрю. Легкий ветерок, потянувший с запада, наконец приподнял завесу дыма над полем боя и приоткрыл противоположный берег реки. Сплошная колонна пеших мерков, примерно из трех уменов, спускалась к реке. Позади них артиллеристы разворачивали орудия, готовясь перекатить их вперед. Колонну воинов замыкал умен конников, сверкающий обнаженными мечами.
Эндрю взглянул на небо; солнце неподвижно замерло в зените, жара становилась невыносимой. Обстрел продолжался без перерыва почти восемь часов. 4-й корпус дважды отражал атаки неприятеля, перестрелка переходила в рукопашные схватки в окопах. Пэту пришлось задействовать все резервы.
Теперь острие атаки было направлено слева от центра. Эндрю в сопровождении Шнайда вышел из штаба.
— Грузи резервную дивизию на поезда и двигай к центру, занимайте позиции на передних склонах. Выполняй.
Эндрю едва успел пригнуться, как над головой просвистел снаряд и врезался в стену штаба. После оглушительного взрыва по всему двору разлетелись щепки и осколки известняка. Эндрю выпрямился и посмотрел в сторону штаба, где собрались его помощники.
— Передайте Барри, чтобы направил сюда одну из резервных бригад, он пока обойдется своими собственными силами. Я буду в штабе 3-го корпуса.
Ординарец подвел ему Меркурия. Эндрю вскочил в седло, рядом заняли свои места знаменосец, курьер и трубач. Полковник послал конь вперед, через окопы, следуя по отмеченной колышками тропе, ведущей от укреплений в открытую долину. Справа, в четверти мили, осталась основная линия обороны, занятая людьми из 1-й дивизии Шнайда. Этот участок держался отлично, его поддерживала одна из основных батарей, расположенная на вершине холма.
Эндрю легонько ударил коня каблуками, и Meркурий рванулся вперед, в открытое поле по грязной узкой дорожке, петлявшей среди виноградников, большая часть которых сровнялась с землей после обстрела. По дороге плотным потоком шли раненые, направляясь в госпиталь, размещенный на восточном склоне у стен Испании. Эндрю знал, что Кэтлин уже там, но старался не думать о том, чем ей приходится заниматься.
Винсент Готорн выскочил из траншеи, глубоко вздохнул и попытался рассмотреть что-либо сквозь дымовую завесу. Землю перед окопом устилали сотни тел. Последняя волна атакующих достигла траншей, сражение велось в рукопашной, пошли в ход сабли, штыки и приклады мушкетов. Винсент разогнул руку; кровь все еще сочилась из сабельного пореза, смешиваясь с засохшей кровью мерка, которого он уложил выстрелом в горло почти в упор. Боли от раны он почти не ощущал.
— Они снова наступают!
На берегу реки появились штандарты. Весь противоположный речной склон почернел от тысяч меркских воинов, волна за волной скатывавшихся вниз к реке. Батарея слева от Готорна ухнула залпом орудий, снаряды взрывались за рекой, выбивали целые ряды, но мерки продолжали наступать.
Вот с берега в двухстах пятидесяти ярдах от окопов поднялась первая шеренга воинов. Издалека взметнулась туча стрел, описала высокую дугу, наконечники застучали по навесам над окопами.
— Приготовиться к стрельбе! — охрипшим голосом крикнул Винсент.
Большая часть его солдат были вооружены гладкоствольными ружьями. Все лихорадочно работали шомполами, короткая передышка дала им возможность прочистить закопченные стволы. Солдаты торопливо заряжали ружья, многие доставали из карманов пригоршни картечи и засыпали ее в дуло.
Вражеская пехота поднялась на берег и несколько замедлила шаг, давая возможность построиться тем, кто позже пересек реку. Это было что-то новое. Атака начиналась не по всей линии сразу, а нацеливалась на один определенный участок.
Винсент укрылся от стрел в окопе и поднял бинокль. Остатки колонны мерков все еще спускались с противоположного берега, на флангах шествие замыкали легкие орудия. В атаку шли сорок, а то и все пятьдесят тысяч.
Послышалось монотонное пение, слова были непонятны, но в каждом звуке слышалась злоба и ненависть. В этот момент вступила в бой артиллерия, картечь скосила почти половину воинов в передних рядах, но мерки продолжали выжидать.
— Ну подходите, подходите, — прошипел Винсент. Напряжение было таким сильным, что он боялся взорваться.
На берег галопом поднялись несколько всадников с красными флагами. Они проскакали перед строем мерков, опустили флаги и указали направление атаки. Колонна бегом двинулась вперед.
— Они движутся наискось! — крикнул Винсент, выпрямившись во весь рост.
Атака разворачивалась под утлом к его позициям, и направлялась к тому месту, где корпус Винсента соединялся с частями Пэта О'Дональда.
4-й корпус встретил противника огнем. Все солдаты Пэта, кроме одной бригады, были вооружены винтовками. Первый ряд мерков как будто попал под огромную косилку. Следующий ряд выдвинулся вперед, ловушки и заграждения были уже пройдены, все ямы заполнились телами погибших. Те, кто уцелел, рвались к окопам Пэта, стремились схватиться в рукопашной, каждый шаг их длинных ног равнялся не менее пяти ярдам.
Винсент бегом устремился к прочному укрытию позади линии окопов.
— Коня мне! — крикнул он.
Ординарец вывел коня из укрытия, и Винсент взлетел в седло.
—Передайте Дмитрию, он остается главным. Я попытаюсь перевести 3-ю дивизию на правый фланг. Пошлите приказ Марку, если он еще не получил распоряжений от Эндрю, пусть поставит по крайней мере одну дивизию между нашим и 4-м корпусами.
С этими словами Винсент пришпорил коня и ускакал в тыл.
— Задайте им жару! Поливайте картечью! — кричал Пэт.
Волна атакующих была уже в пятидесяти ярдах и быстро приближалась. Пэт вынул свой револьвер, проверил заряд и взвел курок.
Батарея «наполеонов» стояла наготове. Заряд содержал тройное количество картечи, артиллеристы пригнулись позади пушек, сержанты натянули вытяжные шнуры.
Ряды атакующих мерков приближались с каждой секундой. Воины шагали по спинам упавших, держали наготове луки, мечи или копья. Мушкетный огонь велся по всей линии, но недостаточно быстро. Солдаты еле справлялись с ружьями после восьмидесяти, а то и ста выстрелов подряд. Некоторые уже отошли с линии огня и, примкнув штыки, наставили их навстречу меркам.
Осталось тридцать ярдов, стена яростно кричавших мерков, казалось, закрыла собой небо.
С расстояния в десять ярдов батарея дала залп; орудия подпрыгнули, одно из них треснуло, тысячи металлических шариков картечи смели все на своем пути в пределах тридцати ярдов. Плотная стена мерков разорвалась, но оставшиеся части колонны продолжали наступать.
Первая шеренга перескочила через окопы и бегом устремилась в тыл. Следующие за ними мерки запрыгивали на вал осыпавшийся под их весом. Воины с размаху бросались на оставшихся в траншее солдат. Рядом с Пэтом солдат пригнулся и упер мушкет прикладом в землю. Мерк упал сверху прямо на штык, солдат благополучно выбрался из-под тела врага.
Пэт повернулся как раз вовремя: сверху на него опускалось лезвие меча. Он выстрелил, и голова мерка разлетелась на куски от прямого попадания. Пэт бросился на командный пункт.
— Выбирайтесь из окопов! Мы отходим! Следом за Пэтом в траншею влетел мерк, в руках которого не оказалось оружия. Пэт выстрелил ему в грудь, мерк на мгновение застыл с широко раскрытыми глазами. Пэт взглянул в его глаза и понял, что это всего-навсего ребенок, если у этих существ могли быть дети. Он чуть не заплакал от жалости и сам поразился своим чувствам. Чтобы прекратить агонию, Пэт приставил дуло револьвера к голове мерка и выстрелил.
Пэт прокладывал себе путь через траншею, перешагивая через тела убитых. Ему пришлось застрелить еще одного мерка, уже поднявшего меч над головой артиллериста.
Раздался выстрел «наполеона», залп картечи угодил прямо в стоящего перед дулом орудия мерка. Пэт отвел взгляд, почувствовав приступ тошноты. Он схватил за плечо сержанта и махнул рукой назад.
— Отступаем по всей линии! Оставьте пушки, они свое отстреляли!
Артиллеристы бросали свое снаряжение и выбирались из траншей, вытаскивая на ходу револьверы. Пэт прицелился в знаменосца, стоявшего на валу, нажал на курок, но револьвер только щелкнул пустым барабаном. Перезаряжать было уже некогда. Рядом с Пэтом упал стрелок, из его груди торчал обломок копья. Он выхватил револьвер из рук упавшего, обернулся и выстрелил в мерка, державшего в руках второй конец копья.
— Отступаем по всей линии!
Голос Пэта терялся среди оглушительных криков. Он двинулся вдоль траншеи, вытаскивая людей, токая их по направлению к тылу. Горсточка оставшихся отбивалась от захлестнувшей окопы лавины мерков. Оборона Объединенной армии была прорвана в самом центре.
Эндрю погонял коня, торопясь к вилле, на которой размещался штаб трех бригад 3-го корпуса. Из двух бригад была сформирована усиленная дивизия, занявшая позиции в полумиле от виллы. Позади нее стояла третья бригада, разделенная на пять отрядов. В четверти мили впереди них медленно расширялся прорыв в линии обороны, колонна мерков направлялась прямо к вилле.
— Вышвырните их отсюда! — крикнул Эндрю на всем скаку и направился вдоль строя солдат к командиру корпуса.
Михаил отсалютовал Эндрю, привстав в стременах.
— За Ганса Шудера! За Русь!
Солдаты ответили громким криком, от которого у Эндрю по спине пробежал холодок, и колонна быстрым шагом двинулась вперед. Рядом с Михаилом показался Григорий, он оглянулся, весело отдал честь Эндрю и продолжил путь.
Эндрю ощутил знакомое беспокойство, ему хотелось присоединиться к бойцам, но он не мог, его время еще не пришло. Если поражение будет неминуемо, он встанет в строй, но не раньше.
Офицеры штаба, скакавшие на медлительных лошадях клайдсдельской породы, наконец догнали Эндрю. Он продолжал смотреть на уходящий 3-й корпус; при виде тридцати полковых знамен, развернутых в первой шеренге на протяжении почти полумили, у Эндрю сжалось сердце. Навстречу им двигалась плотная стена мерков.
— 4-й корпус почти уничтожен, — прошептал Эндрю.
Прорыв все больше разрастался, сравнявшись по ширине с колонной 3-го корпуса. Эндрю нетерпеливо осмотрел склоны холмов. Где же резервная дивизия Шнайда?
Эндрю подъехал к вилле, служившей штабом 3-го корпуса, и увидел нескольких человек, оставшихся на крыше с биноклями в руках.
— Каково состояние левого края прорыва?
— Похоже, что резервная дивизия Готорна стягивает прореху.
Эндрю снова нетерпеливо посмотрел на север. Никого. Куда подевался этот чертов резерв Шнайда? Из виллы выбежал телеграфист.
— Поезд с резервной дивизией сошел с рельсов на стрелке. Вся линия занята.
Эндрю без посторонней помощи взобрался в седло и галопом поскакал на север.
— Поворачивайте, заходите с фланга! — кричал Винсент, скача вдоль линии обороны.
1-я бригада его резервной дивизии, разворачивающаяся фронтом к противнику, нарушила весь боевой порядок. 3-й корпус уже приближался, но прямо перед ними количество мерков непрерывно росло, они рвались на юг, захлестывали траншеи. Винсенту пришлось разворачивать всю бригаду почти на девяносто градусов, чтобы дать возможность 3-му корпусу закрепиться на левом фланге. Две дивизии все еще оставались в окопах в четверти мили впереди.
— Мы должны замкнуть этот квадрат, перекройте им проход!
По всей линии раздавались команды.
— Вся бригада в одну линию разворачивается направо!
Две с половиной тысячи человек должны были двигаться, соблюдая строго определенный порядок. Те, кто находился на правом фланге, оставались на месте, а тем, кто занимал позиции слева, приходилось бежать. Целое подразделение, развернувшееся на четверть мили по фронту, в попытке закрыть прорыв, уподобилось створке ворот. Линия солдат, повинуясь сигналам флажков, начала движение, постепенно набирая скорость, стараясь сохранить строй на перепаханных снарядами виноградниках и остатках каменных оград.
Винсент носился вдоль линии, размахивая шляпой подбадривая солдат. Первый справа отряд вступил в бой, подпустив мерков на пятьдесят ярдов. Залп винтовочных выстрелов заставил их замедлить движение. Две силы вступили в единоборство: мерки старались расширить прорыв, люди отчаянно пытались закрыть проход. Колонна мерков наткнулась на второй отряд, занявший позицию, потом на третий, залпы выстрелов следовали один за другим, тучи стрел заслонили солнце над головами. Пятое подразделение заняло позицию позади невысокой каменной ограды, и солдаты открыли стрельбу почти в упор. Мерки, преодолевшие окопы и решившие, что битва выиграна, были ошеломлены неожиданной атакой и дрогнули.
Винсент закричал от радости, повернул коня и снова поскакал вдоль строя, выравнивая позиции, сдвинув 2-ю бригаду, чтобы укрепить положение 1-й. Потом оглянулся на склон холмов. С перевала, развернув боевые знамена, спускалась дивизия Марка. Солдаты с двух сторон обогнули артиллерийскую батарею, развернувшую орудия в сторону прорыва.
Готорн продолжал скачку вдоль линии фронта, и сердце его трепетало от радости битвы.
— Послать туда умен вороных лошадей! — кричал Тамука, указывая на затянутое дымом поле битвы.
— Мой карт, там нет места, — хрипло возражал Хага. — Восемь уменов сражаются на пространстве, где может развернуться всего один.
Их северный фланг совсем ослаб. Приказываю немедленно послать туда конницу!
Лиио Хаги вспыхнуло от предвкушения битвы, он развернул коня и умчался прочь.
Тамука молча вскочил в седло и принялся жевать последний ломтик солонины, приготовленной из тела скота, убитого неделю назад. Мясо уже начинало портиться. «Сегодня вечером будет достаточно свежего мяса», — подумал Тамука, наблюдая, как на северном краю прорыва растекается темная масса меркских воинов.
Не переставая погонять коня, Эндрю миновал изгиб дороги и поднялся на небольшую возвышенность. Там он остановился и посмотрел на юго-восток. Сердце дрогнуло от предчувствия беды: 3-й корпус уже вступил в бой, последний резервный отряд сместился вправо, линия обороны прогнулась под напором мерков. А между флангом 3-го корпуса и передней линией траншей зияла брешь, через которую стремился пройти отряд мерков, угрожая смять фланг 2-го корпуса и прорваться к Испании. Эндрю продолжал сидеть неподвижно, хотя колонна мерков была уже в трехстах ярдах от него, и вокруг свистели стрелы.
Вот он заметил лошадей, сверкнули металлические спицы в колесах. Эндрю с ужасом понял, что артиллерийская батарея мерков готовится развернуться в сторону прорыва и обстрелять фланг 3-го корпуса. Если брешь не закрыть немедленно, все будет кончено. Первая линия обороны будет потеряна, резервным частям грозит окружение, мерки прорвутся в долину и займут незащищенные склоны холмов.
Эндрю в отчаянии развернул коня в сторону Испании. В ожидании чуда, в надежде на появление поезда.
Внезапно над перевалом в холмах показался флаг, затем цепочка людей, идущих быстрым шагом, почти бегом. Эндрю пустил коня галопом, прямо через обломки каменной ограды, через фруктовый сад. Флаг, подобно миражу в пустыне, на мгновение исчез из виду, потом снова появился, уже ближе. Эндрю наконец поравнялся с ними.
— Какое подразделение? — обратился он к офицеру рядом со знаменосцем.
— 1-й Вазимский полк.
Эндрю повнимательнее присмотрелся к запыхавшемуся офицеру.
— Майк Хомула?
Так точно, сэр, в 35-м с самого начала.
— Где же, черт побери, все остальные? Где дивизия?
— Поезд застрял. Шнайд ведет остальных. Они будут здесь через пять минут. Мы первыми тронулись в путь.
Эндрю оглянулся на мерков. Батарея орудий уже готовилась к бою. Времени не оставалось.
— Хомула, ты видишь те орудия?
— Да, сэр.
— Я не могу ждать еще пять минут. Отбейте их. Хомула усмехнулся.
— Встретимся в преисподней, сэр!
Молодой офицер из Мэна отдал честь, выхватил у знаменосца флаг и поднял его высоко над головой.
— 1-й Вазимский! Присоединить штыки! Солдаты выровняли строй, отстающие подтянулись, блеснули штыки. Хомула оглянулся, не опуская флага.
— Мы отобьем вон те пушки. Вперед, ребята, в атаку! И он без оглядки пустился бегом вперед, размахивая знаменем, ни на минуту не задумываясь, идут ли за ним солдаты. Безумная жажда битвы овладела людьми, они перешли на бег, из сотен глоток рвался крик ярости, штыки хищно поблескивали под полуденным солнцем.
Эндрю молча смотрел им вслед, горло сжималось одновременно от гордости за солдат и чувства вины. Он только что послал Майка и его солдат на верную смерть. Далеко впереди голос офицера перекрыл все остальные:
— Вы что, собираетесь жить вечно?
Артиллеристы-мерки, собравшиеся обстрелять 3-й корпус, остановились. Их командир показал на бегущих по открытому полю солдат Хомулы. Эндрю, не в силах отвести глаз, поднял бинокль.
Мерки засуетились, стараясь побыстрее зарядить орудия. Фланговая колонна меркской пехоты развернулась навстречу бегущим людям, в небо взвилась туча стрел. Несколько человек упали, но атака продолжалась.
Эндрю затаил дыхание.
Осталось пятьдесят ярдов. Майк Хомула бежал далеко впереди всех, он потерял шляпу, волосы развевались на бегу, голубое знамя реяло высоко над головой. Десять ярдов. Раздался пушечный залп, цепь бегущих солдат разорвалась, флаг пропал из виду. Но через мгновение Эндрю увидел, что Майк, движимый какой-то сверхъестественной силой, поднялся и снова устремился вперед. Вот он уже забрался на лафет одного из орудий; артиллеристы-мерки дрогнули и побежали. Столкнувшись с флангом атакующей пехоты, они спутали строй. Русские солдаты удвоили натиск, застучали винтовочные выстрелы, блеснули штыки и мечи. Над головами сражающихся продолжал реять голубой флаг полка.
Но вот колонна мерков развернулась и ударила всей своей массой, сверкнули лезвия мечей, полетели стрелы. Клубы дыма заслонили картину, а когда они рассеялись на мгновение, флага уже не было видно. Ничего, кроме дыма и сверкания мечей.
— Сэр!
Эндрю обернулся, вытирая слезы. Сзади появился Шнайд, за ним выстроилась резервная дивизия.
— Прошу прощения, сэр, поезд...
— Это не ваша вина, — ответил Эндрю.
— Что-то случилось, сэр?
— Ничего. Можно сказать, что это не самый худший вариант смерти.
— Сэр?
— Все в порядке, генерал. Берите своих людей и постарайтесь ликвидировать прорыв.
Шнайд отдал честь и, подняв саблю, проехал вдоль строя. Дивизия с поднятыми боевыми знаменами двинулась вперед. Ветераны Армии республики направились прямо на прорыв. Не в силах сдержаться, Эндрю тоже присоединился к атакующим. Наперерез ему бросился один из ординарцев.
— Полковник, что вы здесь делаете? — закричал он. Эндрю продолжал двигаться вперед, не замечая пролетавших стрел, не замечая упавших солдат. Зазвенел чистый высокий сигнал горна, люди перешли на быстрый шаг, над строем прокатилось громкое «Ура!». Эндрю догнал Шнайда и обнажил саблю.
— Вперед, ребята! — громко воскликнул Эндрю. Солдаты опустили вперед штыки и перешли на бег, оглушительные крики перекрывали звуки выстрелов.
Мерки при их приближении остановились, немногочисленные стрелы пролетели над головами солдат. Натиск атаки не уменьшался, и внезапно мерки, ошеломленные отвагой людей, повернулись, и бросились к реке, прямо под копыта своей конницы, устремившейся с противоположного берега. В воздухе раздались отчаянные крики и проклятья.
Эндрю натянул поводья и отстал от продолжающих атаку солдат. Подскакавшие ординарцы мгновенно окружили его и прикрыли от стрел. Эндрю остановился. Вокруг орудий, брошенных мерками, стояла горсточка людей, оставшихся от 1-го Вазимского полка. Он спешился и подошел ближе. Вперед вышел лейтенант; кровь сочилась из раны на голове, из руки еще торчал обломок стрелы.
— Мы отбили пушки, сэр. — В слабом голосе офицера слышалась гордость. — Как вы приказали.
Эндрю кивнул и осмотрел группу людей. Всего несколько человек еще могли стоять на ногах. Не в силах произнести ни слова, он шагнул в сторону и остановился перед грудой тел вокруг батареи. Сплетенные в смертельном объятии, у его ног лежали два тела — мерка и человека, у каждого в руке был кинжал, каждый поразил своего противника прямо в сердце. Схватка была такой яростной, что в живых осталось не больше десятка человек. Рядом с одним из орудий на земле лежал Майк Хомула, руки его все еще сжимали древко знамени. Эндрю кивком подозвал ординарца.
— Доставьте его тело в тыл и подготовьте место захоронения.
Ординарец спешился и с помощью нескольких солдат осторожно поднял тело Хомулы. Эндрю нагнулся, подобрал с земли знамя и вручил его лейтенанту.
— Бог свидетель, я этого никогда не забуду, —сказал он и отдал честь знамени.
Эндрю вернулся к Меркурию, забрался в седло и ускакал навстречу продолжающейся битве. Лейтенант остался в одиночестве. Он долго еще стоял неподвижно и смотрел на знамя, как будто видел его впервые.
Согнувшись почти вдвое, он выбрался из окопа; горло пересохло до такой степени, что Пэт боялся задохнуться. Слева прозвучали мушкетные выстрелы, но он едва обратил на них внимание. У его ног лежал труп мерка, а рядом с ним валялся мех. в котором еще сохранилось немного воды. Пэт поднял мех, нашел обломок штыка и срезал завязки на горловине.
— Ради Кесуса, сэр, воды.
Пэт оглянулся. В просветах между клубами дыма он увидел пожилого седого солдата. Старик присел у лафета орудия, из многочисленных ран сочилась кровь. Пэт вздохнул, подошел к раненому и поднес мех с водой к его губам. Капли, стекавшие по подбородку, оставляли белые дорожки на покрытом копотью лице. Солдат напился и благодарно кивнул Рядом лежал |еще один солдат из римской дивизии 4-го корпуса. Из его груди торчал обломок стрелы, и солдат не мог произнести ни слова, но глаза молили о капле воды. Пэт опустился на колени, приподнял ему голову и отдал остатки воды.
Снова раздались беспорядочные выстрелы, Пэт прислушался. Звук доносился с востока. Сквозь пелену дыма он смог разглядеть несколько верховых мерков. Один из всадников упал, лошадь заржала и понеслась прочь; остальные воины продолжали скакать к реке.
Невозможно было определить, что происходит вокруг. Пэт видел только, что солнце уже клонилось к западу, его красный диск едва просвечивал сквозь густой дым и тучи пыли, поднятые над полем боя. Он не знал даже, что происходит в двадцати ярдах от его батареи, находятся ли окопы под контролем людей, или мерки уже прорвали оборону. Горсточка уцелевших солдат обороняла укрепленный пункт, битва распалась на беспорядочные схватки.
Над головой снова просвистели пули, из-за дымовой завесы в окоп прыгнул раненный в бок мерк, надеясь укрыться от преследователей. Он ошалело огляделся, внезапно осознав, что оказался среди скотов. Люди от удивления замерли неподвижно, но через секунду с криками бросились на одинокого врага и штыками сбросили его с бруствера.
Пэт с растущим отвращением наблюдал за этой сценой, ему вспомнился подросток-мерк, убитый ранним утром. Люди, не в силах сдержать ярость, все еще продолжали наносить удары по уже мертвому телу.
Безумное избиение все продолжалось, и Пэт отвернулся, посмотрев на запад. Только теперь он понял слова Библии об остановившемся над Иерихоном солнце.
Вдруг он услышал чей-то хриплый возглас, повернул голову и разглядел неясные фигуры. Люди! Следом из тумана появился флаг. — 3-й корпус! Это 3-й корпус!
Последние меркские пехотинцы. зажатые между двух огней, бежали к реке. Солдаты 4-го корпуса выскакивали из окопов и добивали раненых врагов штыками. Пэт поднялся на бруствер и молча смотрел на проходящих солдат. Ряды 3-го корпуса сильно поредели, многие были ранены, но все еще оставались в строю.
— Размещайтесь здесь, в окопах, — попытался крикнуть Пэт, но смог издать только шепот.
Пэт нетерпеливо пробежал вдоль строя солдат. Он несколько раз наступил на лежащие тела, так густо они покрывали землю. В тумане показалась фигура одинокого всадника.
— Григорий!
Русский солдат обернулся, подъехал к Пэту и отдал честь.