Страница:
Сверху, со стороны баллона, донесся пронзительный свист, но Джек едва ли мог его заметить.
Он как безумный кричал от радости, наблюдая за четырьмя тысячами снарядов, смявших атаку меркской конницы. Весь мир внизу исчез, скрытый беспрерывными вспышками огня и густым дымом.
Кар-карт Тамука едва справлялся с обезумевшим от ужаса конем. Он сам, впервые в жизни, ощутил настоящий животный страх. Мир вокруг него внезапно померк, воздух наполнился воплями злобных демонов.
«Наверняка это новое изобретение скота!» — кричала одна часть его мозга, но ужасающий визг ракет вытеснил все мысли из головы, ему казалось, что это ночные всадники спустились с небес на землю для свершения правосудия, что духи предков посылают ему свое проклятье, поддерживая скотов.
Наступление конницы мгновенно прекратилось, лошади в панике сбрасывали своих седоков, воины закрывали уши ладонями и кричали от ужаса.
Тамука обернулся назад, увидел, как оборвались дымные шлейфы, и вдруг прямо в гуще наступавшей конницы возникли сотни огненных разрывов. Сначала над поездами появлялась красная вспышка и струя дыма, затем несколько секунд все было тихо, потом нарастал оглушительный грохот и визг, которые сотрясали весь мир.
Ошеломленный всем происходящим, Тамука в отчаянии наблюдал за гибелью своих уменов, но вот его конь в панике рванулся назад, в тыл. Вокруг царило настоящее безумие, всадники, застигнутые врасплох, с ужасом глядели в небо, видели повсюду неминуемую смерть, но не могли двинуться с места.
Пронзительный визг снова заполнил небо, Тамука со страхом заметил ракету, летящую прямо с неба сквозь клубы дыма. Она взорвалась почти рядом, так что от грохота заложило уши. Взрывной волной его едва не сбросило с седла, он развернулся вместе с конем, пугающий холод обжег его руку. Тамука увидел струю крови, бьющую из перебитой руки. Конь вдруг дико заржал и понес галопом, Тамуке пришлось приложить все усилия, чтобы удержаться в седле.
Паника заразительна; вид Тамуки, несущегося в тыл на обезумевшем коне, завершил драму. Крича от ужаса, мерки устремились назад.
Последняя ракета вылетела из пусковой установки, эхо взрыва разнеслось по холмам, и настала невероятная тишина.
Многие из людей были перепуганы не меньше, чем их враги, никто не понимал, что происходит. Но что бы это ни было, мерки покинули холмы и спустились в долину. В душах людей стали пробуждаться слабые проблески надежды.
Чак восторженно подпрыгивал на месте, словно маленький мальчик на фейерверке в День независимости, а потом он вдруг вспомнил о еще одном сюрпризе. Два его помощника уже сняли чехол с пушки Гатлинга. Чак нагнулся и открыл заглушку паропровода, идущего от локомотива. Потом он встал позади орудия, нацелил его в гущу беспорядочно отступающих мерков и нажал спусковой крючок.
Из дула вылетел единственный снаряд, а затем, жалобно свистнув, орудие треснуло, и из щели стал выбиваться пар. Чак отступил назад и удрученно покачал головой.
— Будь я проклят...
Эндрю даже не обратил внимания на неудачу Чака, он все еще зачарованно молчал, стоя в клубящихся облаках дыма и пара. Фергюсон оглянулся на него, и на его губах снова появилась улыбка.
— «Его разящий быстрый меч опустился, как роковая молния», — благоговейно прошептал Эндрю.
— По крайней мере, ракеты сделали свое дело, — спокойно произнес Чак.
— Если я еще раз когда-нибудь скажу тебе нет, можешь послать меня ко всем чертям.
— Могу я получить письменное подтверждение, сэр?
Эндрю вдруг запрокинул голову и расхохотался. Он взобрался на платформу и похлопал Чака по плечу.
— Солдаты Объединенной армии... — начал Кин. Его высокий чистый голос разнесся далеко вокруг, так что его услышали тысячи людей. Они смотрели на поезд и видели высокую фигуру полковника с саблей в руке. Пустой рукав его кителя был намеренно приподнят, чтобы всем стало ясно, кто стоит на платформе. Знаменосцы с флагами 35-го Мэнского полка и Объединенной армии подошли и встали позади Эндрю.
— ...В атаку!
Эндрю неловко спрыгнул на землю, чуть не потерял равновесие, но удержался на ногах и выпрямился. Знаменосцы тоже спустились с платформы и встали рядом. С поездов хлынули люди, они выстраивались слева от Эндрю, многим пришлось пробираться под вагонами или перелезать через платформы с еще дымящимися пусковыми установками. Повсюду раздавались восторженные крики.
— В атаку, люди, в атаку!
В этих криках нашли свой выход недавнее отчаяние и ненависть к врагу, в них слышалась уже зарождающаяся надежда.
Эндрю, тяжело дыша, устремился вперед не оглядываясь, а за ним со всех сторон к гребню холмов устремилась длинная шеренга солдат. Впереди появился отряд мерков, всадники нерешительно топтались на месте, испуганные ужасающим зрелищем, представшим перед ними после обстрела их соплеменников в долине. Но натиск людей испугал их еще больше; мерки повернули коней и галопом понеслись вниз, бегство орды продолжалось.
Один из воинов на ходу поднял лук и прицелился прямо в Эндрю, но мушкетная пуля выбила его из седла. Полковник этого даже не заметил. Люди остановились, дали залп из ружей, но не стали тратить время на перезарядку, а устремились вперед, опустив штыки.
Эндрю поднялся на перевал и увидел перед собой картину ада. Прямоугольник примерно в полмили шириной и около четверти мили в глубину еще дымился после ракетного обстрела. На обоих флангах десятки тысяч мерков со всех ног бежали к реке. В рядах орды царило полное смятение, мерки уже не помышляли о сражении, они стремились спастись любой ценой. Верховые в страшной давке падали с коней и тут же попадали под копыта обезумевших животных, в воздухе стоял единый вопль боли и страха.
Прямо над головами мерков из-за тучи дыма появилась «Республика». От кабины отделилась ракета и, врезавшись в самую гущу мерков, взорвалась. Вид летающей машины среди клубов дыма, да еще с грозным оружием на борту, еще больше усилил смятение. Многие воины с криками ложились на землю и закрывали головы руками.
Перед спуском с холмов люди на некоторое время остановились, чтобы перезарядить оружие. Вскоре начался беглый оружейный огонь, им даже не надо было целиться, настолько плотной была толпа бегущих врагов. Через несколько минут к оружейным выстрелам присоединился грозный голос артиллерийской батареи. Мерки, до начала ракетного обстрела прорвавшиеся в тыл, теперь, едва осознав, что произошло в долине, стремились к реке.
Залпы следовали один за другим, сквозь мимолетный разрыв в пелене дыма Эндрю внезапно увидел, что перед ними остались только тела мертвых мерков да спины убегающих воинов.
— Опрокинем их в реку!
Этот призыв подхватили все солдаты, и люди устремились вниз по склону, впереди них снова развевались боевые знамена.
Эндрю уже двинулся вперед, чтобы присоединиться к атаке, но вдруг почувствовал, что кто-то держит его за руку. Он резко обернулся, готовый стряхнуть досадную помеху.
— Я больше не хочу тебя терять, — сказала Кэтлин. — Командующий должен руководить издали. В душе Эндрю еще 6ушевала жажда битвы, он стремился догнать врагов, сбросить их в реку и быть свидетелем поражения орды. Но в глазах Кэтлин читалась такая мольба, что Эндрю ощутил, как охватившая его горячка стихает.
Он остался на месте, глядя, как знамя 35-го полка снова трепещет впереди; рядом с ним он рассмотрел красно-белые полосы знамени, за которое сражался так давно, да и сейчас еще продолжал сражаться. Вслед за старым национальным флагом несли флаги Руси и Рима, знамя Объединенной армии республик. Вот они спустились с вершины и скрылись из виду. Эндрю ощутил руку Кэтлин на поясе и тоже крепко обнял свою жену.
— Ну, проклятый демон, взгляни-ка на это! — кричал Пэт, обращаясь к Музте.
Они вдвоем стояли неподвижно и наблюдали за тем, как войско мерков беспорядочно бежит к реке. Музта посмотрел в лицо Пэта.
— Отпусти меня.
От изумления Пэт даже потерял дар речи.
— Мои люди там, внизу. Это все, что осталось от нашей орды. Ты слышал, что я сказал Кину, знаешь о моей ненависти к меркам. Теперь дай мне уйти.
— Почему?
— Я хочу спасти свой народ.
Пэт невесело рассмеялся, глядя на двух часовых, которым был отдан приказ убить тугарина при первой же попытке к бегству. Еще накануне Музта обратился с такой же просьбой к Эндрю, но тот отказал, поскольку пленник видел, насколько ослабела их армия.
— Слушай, человек, я предлагаю тебе сделку.
— Какую?
— Я не просто выведу своих воинов с поля боя, я поведу их против мерков.
Пэт удивленно посмотрел на хищно оскалившееся лицо Музты.
— За рекой мерки смогут собраться с силами. Мои воины находятся вон там. — Он указал на отряд всадников неподалеку от северной батареи. — А у тебя здесь едва наберется сотня солдат, позади нас лежат ваши раненые. И мой сын среди них. Обезумев от страха, мерки могут устремиться прямо сюда, и по пути они из чувства мести уничтожат всех, кто попадется им под руку. Я их остановлю.
— А. что ты хочешь взамен?
— Я ничего не хочу для себя, я хочу лишь умереть с мечом в руке, сражаясь со своими извечными врагами. Мы воевали друг с другом задолго до вашего появления в этом мире.
Пэт задумчиво смотрел на тугарина и вспоминал Кэтлин, бегущую навстречу Эндрю, и юного Винсента позади нее. Странный приступ благородства по отношению к врагам.
Пэт перевел взгляд в долину. Хотя основная масса мерков устремилась к речному берегу, некоторые из них от ужаса потеряли голову и беспорядочно метались по склонам. Еще немного, и они могут понять, что фронта больше не существует, большинство участков на линии обороны остались без единого солдата.
— Возьми моего коня, — сказал Пэт.
Музта усмехнулся.
— Передай Кину, я считаю его настоящим воином, — сказал он. — Тебя, да и многих других тоже.
Музта подбежал к коню Пэта и вскочил в седло животное заржало, учуяв что-то странное и вместе с тем знакомое в запахе и посадке незнакомца. Музта подобрал поводья и пустил коня вскачь прямо через вал, защищающий бастион, потом вниз по склону холма. Конь тщательно выбирал путь, стараясь не наступать на тела погибших. Пэт крикнул, чтобы солдаты на время прекратили огонь, а сам остался на месте, наблюдая за удаляющимся всадником.
— Клянусь Иисусам, я верю, что он выполнит свое обещание, — произнес он, облокачиваясь о стену.
Музта, не переставая погонять коня, добрался до подножия холма. Тугары, наблюдавшие за суматохой, царящей в долине, обернулись и, увидев, кто к ним приближается разразились громкими приветственными криками.
Пэт поднял к глазам бинокль и стал наблюдать, что произойдет дальше. Музта взял меч у одного из воинов, привстал в стременах и обратился к своим соплеменникам. Крики стали еще громче, отряд развернулся и погнался вслед за бегущими мерками. Часть тугар направилась на восток вдоль склона, наперерез всадникам, сумевшим прорваться в тыл, а теперь стремившимся вернуться к реке. Ничего не подозревающие мерки продолжали скачку, но вот в воздух взлетели стрелы, и множество воинов упало замертво.
— Вот это да! — воскликнул Пэт и приказал продолжать огонь.
Тугарские воины поспешили вперед и преградили путь к госпиталю. Они взбирались вверх по склону, и в воздухе звенели их радостные возгласы. Они снова, как когда-то давно, сразились с давнишними и привычными для себя врагами, обратили их в бегство. Убивать таких противников считалось доблестным занятием для воинов и приносило славу и почести.
Он посмотрел на часы. До захода солнца оставался еще целый час, но уже сейчас почти стемнело. Западный край неба стал зеленовато-черным от грозовых туч, издалека слышались раскаты грома. Ветер похолодал и заметно усилился, знамена, установленные неподалеку, хлопали под его порывами. Эндрю оглянулся назад, окидывая взглядом долину. Ветер относил в сторону зловоние разлагающихся трупов, так что можно было свободно дышать.
Вдалеке еще раздавались одиночные выстрелы, солдаты охотились за отставшими мерками. Незадолго до полудня Эндрю отдал приказ брать пленных, поскольку уже не раз наблюдал за тем, как мерки бросали оружие и опускались на колени, склонив головы. Похоже, они окончательно поверили в то, что фортуна отвернулась от них и смерть теперь неизбежна.
Неистовство битвы за последние три дня настолько овладело душами людей, что многие солдаты охотно выполняли желание своих поверженных врагов, но большинство устали от убийств, и пленные тысячами отправлялись в тыл.
Эндрю посмотрел на противоположный берег. Там появились два всадника; один из них размахивал над головой белым флагом. Эндрю кивнул, его ординарец привязал к своей сабле пропылившееся полотенце и поднял вверх. Всадники спустились к реке, их кони с шумом разбрызгивали воду, выбирая путь между трупами.
Вот мерки выбрались на берег и остановились в десятке ярдов от Эндрю. Старший из них начал говорить, не отрывая взгляда от лица Эндрю. Его голос звучал хрипло, а слова были совершенно непонятны. Как только он замолчал, знаменосец перевел речь, с трудом выговаривая русские слова.
— Я Хага, карт клана вороных лошадей из орды мерков. Я пришел обсудить условия мира.
Эндрю почувствовал сильное беспокойство. Хотя они и отбросили мерков за реку, истребив при этом десятки тысяч врагов, их оставалось еще слишком много. Они вполне смогут пойти в атаку еще раз завтра, или через неделю, или через месяц.
— Где ваш кар-карт по имени Тамука? — спросил Эндрю, и мерк-знаменосец перевел его слова.
Хага что-то сердито проворчал, сплюнул на землю и только потом ответил.
— Он узурпировал славный титул кар-карта и носит его лишь временно, пока над золотой юртой развевается флаг войны. Как только настанет мир, мы изберем другого предводителя. До тех пор я говорю то имени совета картов. Тамука сегодня просто изгнанник.
Такое положение дел удивило Эндрю, но он понял, что в стане врага существуют политические разногласия. Им нужен мир, чтобы избрать нового лидера, но чем это закончится?
— Как мы можем говорить о мире? — неприязненно произнес Эндрю. — Вы находитесь на наших землях. Эта страна никогда не была под властью мерков. До того как мы завоевали свободу, эти земли принадлежали тугарам. Вы все являетесь захватчиками.
При слове «тугары» лицо парламентера исказилось от ярости. «Прекрасно, — подумал он, — их задел за живое тот факт, что даже теперь десять тысяч тугар все еще находятся в долине, на этом берегу».
Хага довольно долго молчал, потом снова заговорил, стараясь сдержать свой гнев.
— Это не наши земли. Мы пришли сюда только по приказу Джубади, которого вы убили при помощи своего волшебства и коварства Тамуки. Ни я, ни совет картов не стремимся остаться здесь.
Тогда убирайтесь отсюда, — резко бросил Эндрю. — В противном случае мы прибегнем к еще более сильному колдовству, и тогда с неба прольется огненный дождь не только на ваших воинов, но и на ваши юрты с семьями. Вся земля превратится в дымящиеся руины и пропитается зловонием от ваших трупов.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и Эндрю довольно улыбнулся. Такое совпадение пришлось как нельзя кстати. Хага непроизвольно оглянулся через плечо, потом снова посмотрел на Эндрю.
— В таком случае договоримся о мире, — заговорил он. — Мы только хотим беспрепятственно пройти через земли Рима в степи, находящиеся за его пределами.
Эндрю оглянулся на Марка, который внимательно слушал Винсента, переводившего слова Хаги на латинский язык. Глаза старого консула вспыхнули, но он промолчал.
Такое требование было несложно удовлетворить. Меркам потребуется около месяца, чтобы уйти в степи. Но тогда они могли выместить свой гнев на ком-то другом, а могли и просто передумать и вернуться. Нет, это вопрос принципа. Хорошо, что здесь не было Калина, — Эндрю был почти уверен, что тот согласился бы выполнить просьбу мерков.
— Нет.
Хага поежился, не зная, что сказать.
— Поворачивайте назад, уходите, откуда пришли. Эндрю замолчал, поскольку не имел известий о том, что происходит в пятистах милях к югу. Если запретить меркам двигаться на восток, они вполне могли свернуть к югу и пойти на Карфаген.
— Но учтите, Карфаген теперь тоже входит в наш союз.
— Это наши земли, — раздраженно бросил Хага.
— Больше не ваши, — резко возразил Эндрю, в то же время опасаясь перегнуть палку. Если загнать мерков в угол, они от отчаяния могут решиться на смертельный бой.
Хага хранил молчание, не сводя глаз с полковника.
— Мы согласны гарантировать вам проход по землям Руси, и по дороге вы можете пасти своих лошадей.
Эндрю быстро произвел кое-какие подсчеты и продолжил.
— К исходу шестидесяти дней вы должны быть к западу от реки, которую мы называем Нейпер, за городом Суздаль. Вы можете пасти лошадей, но ни одно здание не должно пострадать. Все города будут закрыты для вас. Если загорится хоть одно селение, мы снова начнем воевать. Если вы согласны, можете спокойно уходить. За пределами Руси вы вольны идти, куда вам вздумается, но Карфаген должен остаться цел, хотя вы можете пасти коней к западу от города.
Хага продолжал молчать, но тут раздался еще более сильный раскат грома, и мерк вздрогнул.
— И вот еще одно требование — освободить всех имеющихся у вас пленников. И впредь вы не должны посягать на свободу граждан Карфагена, Рима пли Руси Если вы не примете этих условий, война будет продолжаться, и я берусь предсказать ее результат. Могу добавить, что если вы примете наши требования, то, как только последний из вас переправится через Нейпер мы освободим всех пленников, а их у нас набралось около десяти тысяч.
Хага опустил голову.
— Мы согласны, — прошептал он.
— Поклянись своей кровью.
Хага удивленно поднял глаза. Но все же обнажил свой меч и рассек предплечье. Потом поднял лезвие меча, чтобы Эндрю смог увидеть кровь. Полковник обернулся к Марку.
— Не могли бы вы мне помочь?
Марк подъехал к Эндрю и своим мечом нанес небольшую рану на его руке. Кин поднял руку и продемонстрировал кровь ошеломленному мерку. Ни разу еще ни один скот не приносил клятву на крови.
— Мы по-прежнему ненавидим вас, — холодно произнес Хага.
— А мы — вас. И я не думаю, чтобы эта ненависть когда-нибудь иссякла. Но пока между нами заключен мир, и этого достаточно.
Хага кивнул.
— У тебя есть дух «ка», в тебе живет душа воина, несмотря на то, что ты скот.
— Я ничем не отличаюсь от своих товарищей; стоящих со мной рядом, — ответил Эндрю.
Хага обвел взглядом пространство за спиной Эндрю, усеянное телами мерков, и его глаза наполнились печалью.
— За эти три дня мы потеряли всех своих лучших воинов. Эта битва надолго останется в нашей памяти.
В сотнях тысяч юрт скоро будут оплакивать мертвых.
Хага резко пришпорил коня и галопом ускакал прочь.
Холодная капля дождя упала на лицо Эндрю, и уже через несколько секунд с юго-запада налетел ливень, скрыв дождевой завесой противоположный берег. Небо прорезали молнии.
«После битвы всегда идет дождь, — подумал Эндрю, оглядывая долину. — Возможно, небеса стремятся очистить землю, смыть с нее кровь, чтобы дать возможность взойти росткам новой жизни».
Он повернулся спиной к грозовому фронту и молча поехал в Испанию, к Кэтлин. Этой ночью они могли спать спокойно.
Война с мерками была закончена.
Глава 13
Он как безумный кричал от радости, наблюдая за четырьмя тысячами снарядов, смявших атаку меркской конницы. Весь мир внизу исчез, скрытый беспрерывными вспышками огня и густым дымом.
Кар-карт Тамука едва справлялся с обезумевшим от ужаса конем. Он сам, впервые в жизни, ощутил настоящий животный страх. Мир вокруг него внезапно померк, воздух наполнился воплями злобных демонов.
«Наверняка это новое изобретение скота!» — кричала одна часть его мозга, но ужасающий визг ракет вытеснил все мысли из головы, ему казалось, что это ночные всадники спустились с небес на землю для свершения правосудия, что духи предков посылают ему свое проклятье, поддерживая скотов.
Наступление конницы мгновенно прекратилось, лошади в панике сбрасывали своих седоков, воины закрывали уши ладонями и кричали от ужаса.
Тамука обернулся назад, увидел, как оборвались дымные шлейфы, и вдруг прямо в гуще наступавшей конницы возникли сотни огненных разрывов. Сначала над поездами появлялась красная вспышка и струя дыма, затем несколько секунд все было тихо, потом нарастал оглушительный грохот и визг, которые сотрясали весь мир.
Ошеломленный всем происходящим, Тамука в отчаянии наблюдал за гибелью своих уменов, но вот его конь в панике рванулся назад, в тыл. Вокруг царило настоящее безумие, всадники, застигнутые врасплох, с ужасом глядели в небо, видели повсюду неминуемую смерть, но не могли двинуться с места.
Пронзительный визг снова заполнил небо, Тамука со страхом заметил ракету, летящую прямо с неба сквозь клубы дыма. Она взорвалась почти рядом, так что от грохота заложило уши. Взрывной волной его едва не сбросило с седла, он развернулся вместе с конем, пугающий холод обжег его руку. Тамука увидел струю крови, бьющую из перебитой руки. Конь вдруг дико заржал и понес галопом, Тамуке пришлось приложить все усилия, чтобы удержаться в седле.
Паника заразительна; вид Тамуки, несущегося в тыл на обезумевшем коне, завершил драму. Крича от ужаса, мерки устремились назад.
Последняя ракета вылетела из пусковой установки, эхо взрыва разнеслось по холмам, и настала невероятная тишина.
Многие из людей были перепуганы не меньше, чем их враги, никто не понимал, что происходит. Но что бы это ни было, мерки покинули холмы и спустились в долину. В душах людей стали пробуждаться слабые проблески надежды.
Чак восторженно подпрыгивал на месте, словно маленький мальчик на фейерверке в День независимости, а потом он вдруг вспомнил о еще одном сюрпризе. Два его помощника уже сняли чехол с пушки Гатлинга. Чак нагнулся и открыл заглушку паропровода, идущего от локомотива. Потом он встал позади орудия, нацелил его в гущу беспорядочно отступающих мерков и нажал спусковой крючок.
Из дула вылетел единственный снаряд, а затем, жалобно свистнув, орудие треснуло, и из щели стал выбиваться пар. Чак отступил назад и удрученно покачал головой.
— Будь я проклят...
Эндрю даже не обратил внимания на неудачу Чака, он все еще зачарованно молчал, стоя в клубящихся облаках дыма и пара. Фергюсон оглянулся на него, и на его губах снова появилась улыбка.
— «Его разящий быстрый меч опустился, как роковая молния», — благоговейно прошептал Эндрю.
— По крайней мере, ракеты сделали свое дело, — спокойно произнес Чак.
— Если я еще раз когда-нибудь скажу тебе нет, можешь послать меня ко всем чертям.
— Могу я получить письменное подтверждение, сэр?
Эндрю вдруг запрокинул голову и расхохотался. Он взобрался на платформу и похлопал Чака по плечу.
— Солдаты Объединенной армии... — начал Кин. Его высокий чистый голос разнесся далеко вокруг, так что его услышали тысячи людей. Они смотрели на поезд и видели высокую фигуру полковника с саблей в руке. Пустой рукав его кителя был намеренно приподнят, чтобы всем стало ясно, кто стоит на платформе. Знаменосцы с флагами 35-го Мэнского полка и Объединенной армии подошли и встали позади Эндрю.
— ...В атаку!
Эндрю неловко спрыгнул на землю, чуть не потерял равновесие, но удержался на ногах и выпрямился. Знаменосцы тоже спустились с платформы и встали рядом. С поездов хлынули люди, они выстраивались слева от Эндрю, многим пришлось пробираться под вагонами или перелезать через платформы с еще дымящимися пусковыми установками. Повсюду раздавались восторженные крики.
— В атаку, люди, в атаку!
В этих криках нашли свой выход недавнее отчаяние и ненависть к врагу, в них слышалась уже зарождающаяся надежда.
Эндрю, тяжело дыша, устремился вперед не оглядываясь, а за ним со всех сторон к гребню холмов устремилась длинная шеренга солдат. Впереди появился отряд мерков, всадники нерешительно топтались на месте, испуганные ужасающим зрелищем, представшим перед ними после обстрела их соплеменников в долине. Но натиск людей испугал их еще больше; мерки повернули коней и галопом понеслись вниз, бегство орды продолжалось.
Один из воинов на ходу поднял лук и прицелился прямо в Эндрю, но мушкетная пуля выбила его из седла. Полковник этого даже не заметил. Люди остановились, дали залп из ружей, но не стали тратить время на перезарядку, а устремились вперед, опустив штыки.
Эндрю поднялся на перевал и увидел перед собой картину ада. Прямоугольник примерно в полмили шириной и около четверти мили в глубину еще дымился после ракетного обстрела. На обоих флангах десятки тысяч мерков со всех ног бежали к реке. В рядах орды царило полное смятение, мерки уже не помышляли о сражении, они стремились спастись любой ценой. Верховые в страшной давке падали с коней и тут же попадали под копыта обезумевших животных, в воздухе стоял единый вопль боли и страха.
Прямо над головами мерков из-за тучи дыма появилась «Республика». От кабины отделилась ракета и, врезавшись в самую гущу мерков, взорвалась. Вид летающей машины среди клубов дыма, да еще с грозным оружием на борту, еще больше усилил смятение. Многие воины с криками ложились на землю и закрывали головы руками.
Перед спуском с холмов люди на некоторое время остановились, чтобы перезарядить оружие. Вскоре начался беглый оружейный огонь, им даже не надо было целиться, настолько плотной была толпа бегущих врагов. Через несколько минут к оружейным выстрелам присоединился грозный голос артиллерийской батареи. Мерки, до начала ракетного обстрела прорвавшиеся в тыл, теперь, едва осознав, что произошло в долине, стремились к реке.
Залпы следовали один за другим, сквозь мимолетный разрыв в пелене дыма Эндрю внезапно увидел, что перед ними остались только тела мертвых мерков да спины убегающих воинов.
— Опрокинем их в реку!
Этот призыв подхватили все солдаты, и люди устремились вниз по склону, впереди них снова развевались боевые знамена.
Эндрю уже двинулся вперед, чтобы присоединиться к атаке, но вдруг почувствовал, что кто-то держит его за руку. Он резко обернулся, готовый стряхнуть досадную помеху.
— Я больше не хочу тебя терять, — сказала Кэтлин. — Командующий должен руководить издали. В душе Эндрю еще 6ушевала жажда битвы, он стремился догнать врагов, сбросить их в реку и быть свидетелем поражения орды. Но в глазах Кэтлин читалась такая мольба, что Эндрю ощутил, как охватившая его горячка стихает.
Он остался на месте, глядя, как знамя 35-го полка снова трепещет впереди; рядом с ним он рассмотрел красно-белые полосы знамени, за которое сражался так давно, да и сейчас еще продолжал сражаться. Вслед за старым национальным флагом несли флаги Руси и Рима, знамя Объединенной армии республик. Вот они спустились с вершины и скрылись из виду. Эндрю ощутил руку Кэтлин на поясе и тоже крепко обнял свою жену.
— Ну, проклятый демон, взгляни-ка на это! — кричал Пэт, обращаясь к Музте.
Они вдвоем стояли неподвижно и наблюдали за тем, как войско мерков беспорядочно бежит к реке. Музта посмотрел в лицо Пэта.
— Отпусти меня.
От изумления Пэт даже потерял дар речи.
— Мои люди там, внизу. Это все, что осталось от нашей орды. Ты слышал, что я сказал Кину, знаешь о моей ненависти к меркам. Теперь дай мне уйти.
— Почему?
— Я хочу спасти свой народ.
Пэт невесело рассмеялся, глядя на двух часовых, которым был отдан приказ убить тугарина при первой же попытке к бегству. Еще накануне Музта обратился с такой же просьбой к Эндрю, но тот отказал, поскольку пленник видел, насколько ослабела их армия.
— Слушай, человек, я предлагаю тебе сделку.
— Какую?
— Я не просто выведу своих воинов с поля боя, я поведу их против мерков.
Пэт удивленно посмотрел на хищно оскалившееся лицо Музты.
— За рекой мерки смогут собраться с силами. Мои воины находятся вон там. — Он указал на отряд всадников неподалеку от северной батареи. — А у тебя здесь едва наберется сотня солдат, позади нас лежат ваши раненые. И мой сын среди них. Обезумев от страха, мерки могут устремиться прямо сюда, и по пути они из чувства мести уничтожат всех, кто попадется им под руку. Я их остановлю.
— А. что ты хочешь взамен?
— Я ничего не хочу для себя, я хочу лишь умереть с мечом в руке, сражаясь со своими извечными врагами. Мы воевали друг с другом задолго до вашего появления в этом мире.
Пэт задумчиво смотрел на тугарина и вспоминал Кэтлин, бегущую навстречу Эндрю, и юного Винсента позади нее. Странный приступ благородства по отношению к врагам.
Пэт перевел взгляд в долину. Хотя основная масса мерков устремилась к речному берегу, некоторые из них от ужаса потеряли голову и беспорядочно метались по склонам. Еще немного, и они могут понять, что фронта больше не существует, большинство участков на линии обороны остались без единого солдата.
— Возьми моего коня, — сказал Пэт.
Музта усмехнулся.
— Передай Кину, я считаю его настоящим воином, — сказал он. — Тебя, да и многих других тоже.
Музта подбежал к коню Пэта и вскочил в седло животное заржало, учуяв что-то странное и вместе с тем знакомое в запахе и посадке незнакомца. Музта подобрал поводья и пустил коня вскачь прямо через вал, защищающий бастион, потом вниз по склону холма. Конь тщательно выбирал путь, стараясь не наступать на тела погибших. Пэт крикнул, чтобы солдаты на время прекратили огонь, а сам остался на месте, наблюдая за удаляющимся всадником.
— Клянусь Иисусам, я верю, что он выполнит свое обещание, — произнес он, облокачиваясь о стену.
Музта, не переставая погонять коня, добрался до подножия холма. Тугары, наблюдавшие за суматохой, царящей в долине, обернулись и, увидев, кто к ним приближается разразились громкими приветственными криками.
Пэт поднял к глазам бинокль и стал наблюдать, что произойдет дальше. Музта взял меч у одного из воинов, привстал в стременах и обратился к своим соплеменникам. Крики стали еще громче, отряд развернулся и погнался вслед за бегущими мерками. Часть тугар направилась на восток вдоль склона, наперерез всадникам, сумевшим прорваться в тыл, а теперь стремившимся вернуться к реке. Ничего не подозревающие мерки продолжали скачку, но вот в воздух взлетели стрелы, и множество воинов упало замертво.
— Вот это да! — воскликнул Пэт и приказал продолжать огонь.
Тугарские воины поспешили вперед и преградили путь к госпиталю. Они взбирались вверх по склону, и в воздухе звенели их радостные возгласы. Они снова, как когда-то давно, сразились с давнишними и привычными для себя врагами, обратили их в бегство. Убивать таких противников считалось доблестным занятием для воинов и приносило славу и почести.
Он посмотрел на часы. До захода солнца оставался еще целый час, но уже сейчас почти стемнело. Западный край неба стал зеленовато-черным от грозовых туч, издалека слышались раскаты грома. Ветер похолодал и заметно усилился, знамена, установленные неподалеку, хлопали под его порывами. Эндрю оглянулся назад, окидывая взглядом долину. Ветер относил в сторону зловоние разлагающихся трупов, так что можно было свободно дышать.
Вдалеке еще раздавались одиночные выстрелы, солдаты охотились за отставшими мерками. Незадолго до полудня Эндрю отдал приказ брать пленных, поскольку уже не раз наблюдал за тем, как мерки бросали оружие и опускались на колени, склонив головы. Похоже, они окончательно поверили в то, что фортуна отвернулась от них и смерть теперь неизбежна.
Неистовство битвы за последние три дня настолько овладело душами людей, что многие солдаты охотно выполняли желание своих поверженных врагов, но большинство устали от убийств, и пленные тысячами отправлялись в тыл.
Эндрю посмотрел на противоположный берег. Там появились два всадника; один из них размахивал над головой белым флагом. Эндрю кивнул, его ординарец привязал к своей сабле пропылившееся полотенце и поднял вверх. Всадники спустились к реке, их кони с шумом разбрызгивали воду, выбирая путь между трупами.
Вот мерки выбрались на берег и остановились в десятке ярдов от Эндрю. Старший из них начал говорить, не отрывая взгляда от лица Эндрю. Его голос звучал хрипло, а слова были совершенно непонятны. Как только он замолчал, знаменосец перевел речь, с трудом выговаривая русские слова.
— Я Хага, карт клана вороных лошадей из орды мерков. Я пришел обсудить условия мира.
Эндрю почувствовал сильное беспокойство. Хотя они и отбросили мерков за реку, истребив при этом десятки тысяч врагов, их оставалось еще слишком много. Они вполне смогут пойти в атаку еще раз завтра, или через неделю, или через месяц.
— Где ваш кар-карт по имени Тамука? — спросил Эндрю, и мерк-знаменосец перевел его слова.
Хага что-то сердито проворчал, сплюнул на землю и только потом ответил.
— Он узурпировал славный титул кар-карта и носит его лишь временно, пока над золотой юртой развевается флаг войны. Как только настанет мир, мы изберем другого предводителя. До тех пор я говорю то имени совета картов. Тамука сегодня просто изгнанник.
Такое положение дел удивило Эндрю, но он понял, что в стане врага существуют политические разногласия. Им нужен мир, чтобы избрать нового лидера, но чем это закончится?
— Как мы можем говорить о мире? — неприязненно произнес Эндрю. — Вы находитесь на наших землях. Эта страна никогда не была под властью мерков. До того как мы завоевали свободу, эти земли принадлежали тугарам. Вы все являетесь захватчиками.
При слове «тугары» лицо парламентера исказилось от ярости. «Прекрасно, — подумал он, — их задел за живое тот факт, что даже теперь десять тысяч тугар все еще находятся в долине, на этом берегу».
Хага довольно долго молчал, потом снова заговорил, стараясь сдержать свой гнев.
— Это не наши земли. Мы пришли сюда только по приказу Джубади, которого вы убили при помощи своего волшебства и коварства Тамуки. Ни я, ни совет картов не стремимся остаться здесь.
Тогда убирайтесь отсюда, — резко бросил Эндрю. — В противном случае мы прибегнем к еще более сильному колдовству, и тогда с неба прольется огненный дождь не только на ваших воинов, но и на ваши юрты с семьями. Вся земля превратится в дымящиеся руины и пропитается зловонием от ваших трупов.
В этот момент раздался сильный раскат грома, и Эндрю довольно улыбнулся. Такое совпадение пришлось как нельзя кстати. Хага непроизвольно оглянулся через плечо, потом снова посмотрел на Эндрю.
— В таком случае договоримся о мире, — заговорил он. — Мы только хотим беспрепятственно пройти через земли Рима в степи, находящиеся за его пределами.
Эндрю оглянулся на Марка, который внимательно слушал Винсента, переводившего слова Хаги на латинский язык. Глаза старого консула вспыхнули, но он промолчал.
Такое требование было несложно удовлетворить. Меркам потребуется около месяца, чтобы уйти в степи. Но тогда они могли выместить свой гнев на ком-то другом, а могли и просто передумать и вернуться. Нет, это вопрос принципа. Хорошо, что здесь не было Калина, — Эндрю был почти уверен, что тот согласился бы выполнить просьбу мерков.
— Нет.
Хага поежился, не зная, что сказать.
— Поворачивайте назад, уходите, откуда пришли. Эндрю замолчал, поскольку не имел известий о том, что происходит в пятистах милях к югу. Если запретить меркам двигаться на восток, они вполне могли свернуть к югу и пойти на Карфаген.
— Но учтите, Карфаген теперь тоже входит в наш союз.
— Это наши земли, — раздраженно бросил Хага.
— Больше не ваши, — резко возразил Эндрю, в то же время опасаясь перегнуть палку. Если загнать мерков в угол, они от отчаяния могут решиться на смертельный бой.
Хага хранил молчание, не сводя глаз с полковника.
— Мы согласны гарантировать вам проход по землям Руси, и по дороге вы можете пасти своих лошадей.
Эндрю быстро произвел кое-какие подсчеты и продолжил.
— К исходу шестидесяти дней вы должны быть к западу от реки, которую мы называем Нейпер, за городом Суздаль. Вы можете пасти лошадей, но ни одно здание не должно пострадать. Все города будут закрыты для вас. Если загорится хоть одно селение, мы снова начнем воевать. Если вы согласны, можете спокойно уходить. За пределами Руси вы вольны идти, куда вам вздумается, но Карфаген должен остаться цел, хотя вы можете пасти коней к западу от города.
Хага продолжал молчать, но тут раздался еще более сильный раскат грома, и мерк вздрогнул.
— И вот еще одно требование — освободить всех имеющихся у вас пленников. И впредь вы не должны посягать на свободу граждан Карфагена, Рима пли Руси Если вы не примете этих условий, война будет продолжаться, и я берусь предсказать ее результат. Могу добавить, что если вы примете наши требования, то, как только последний из вас переправится через Нейпер мы освободим всех пленников, а их у нас набралось около десяти тысяч.
Хага опустил голову.
— Мы согласны, — прошептал он.
— Поклянись своей кровью.
Хага удивленно поднял глаза. Но все же обнажил свой меч и рассек предплечье. Потом поднял лезвие меча, чтобы Эндрю смог увидеть кровь. Полковник обернулся к Марку.
— Не могли бы вы мне помочь?
Марк подъехал к Эндрю и своим мечом нанес небольшую рану на его руке. Кин поднял руку и продемонстрировал кровь ошеломленному мерку. Ни разу еще ни один скот не приносил клятву на крови.
— Мы по-прежнему ненавидим вас, — холодно произнес Хага.
— А мы — вас. И я не думаю, чтобы эта ненависть когда-нибудь иссякла. Но пока между нами заключен мир, и этого достаточно.
Хага кивнул.
— У тебя есть дух «ка», в тебе живет душа воина, несмотря на то, что ты скот.
— Я ничем не отличаюсь от своих товарищей; стоящих со мной рядом, — ответил Эндрю.
Хага обвел взглядом пространство за спиной Эндрю, усеянное телами мерков, и его глаза наполнились печалью.
— За эти три дня мы потеряли всех своих лучших воинов. Эта битва надолго останется в нашей памяти.
В сотнях тысяч юрт скоро будут оплакивать мертвых.
Хага резко пришпорил коня и галопом ускакал прочь.
Холодная капля дождя упала на лицо Эндрю, и уже через несколько секунд с юго-запада налетел ливень, скрыв дождевой завесой противоположный берег. Небо прорезали молнии.
«После битвы всегда идет дождь, — подумал Эндрю, оглядывая долину. — Возможно, небеса стремятся очистить землю, смыть с нее кровь, чтобы дать возможность взойти росткам новой жизни».
Он повернулся спиной к грозовому фронту и молча поехал в Испанию, к Кэтлин. Этой ночью они могли спать спокойно.
Война с мерками была закончена.
Глава 13
Свepxy донесся колокольный звон, ему вторили колокола всех церквей Суздаля, главного города Руси. Эндрю Лоуренс Кин вышел из собора.
Торжественное шествие остановилось на главной городской площади. Вытянувшись по стойке «смирно», стояли в строю солдаты 35-го Мэнского полка, и рядом с ними бойцы 44-й Нью-Йоркской батареи. Эндрю спустился со ступеней и обменялся приветствиями с командирами полков. Он пошел вдоль строя, вглядываясь в лица людей. Были среди них его старые боевые товарищи, с которыми он прошел Антьетам и Геттисберг. Но очень много имелось новичков — русских и римлян, и многих, слишком многих не было в строю.
Он вспоминал всех ушедших: своего первого командира полковника Эстеса, своего брата Джона, бывших сослуживцев — Мэлади, Киндреда, Майну, список был очень длинным. Триста пятьдесят человек из шестисот, пришедших в этот мир вместе с ним, покинули его навсегда. Но их смерть не была напрасной. Сегодня он осознал это ясно, как никогда. Эндрю посмотрел на флаг Мэна, печаль и радость смешались в его душе, и он снова отсалютовал славному знамени. Эндрю подошел к строю 44-й батареи. Во главе нее стоял Пэт О'Дональд, за его спиной блестели отполированные стволы «наполеонов».
Пэт шагнул вперед и пожал руку Эндрю.
— Отличный день сегодня, дружище, славный день.
Эндрю улыбнулся, дружески похлопал Пэта по плечу и отправился дальше. Пэт вышел из строя и последовал за полковником. Напротив двух прославленных подразделений стояли представители всех семи корпусов, их боевые знамена гордо реяли в воздухе.
Эндрю пошел вдоль строя, поглядывая на флаги, глаза его светились от радости. Вот перед ним был 1-й корпус Барри, самое первое подразделение армии, «старая гвардия», как они себя называют. Три дня подряд они держали оборону на северном фланге под Испанией. Справа развевался флаг 1-го Суздальского полка, эти солдаты принимали участие в войне против тугар. Эндрю прошел еще несколько шагов. Вот 2-й корпус и Рик Шнайд, гордо стоявший перед своими людьми.
Эндрю помедлил, глядя на пробитый штандарт 1-го Вазимского полка, преследовавшая его фраза «Я не могу ждать еще пять минут» снова прозвучала у него в ушах. На выцветшем знамени золотом были вышиты слова его команды: «Отбейте пушки». Эндрю отдал честь этому знамени и пошел дальше.
Перед строем 3-го корпуса стоял Григорий, блестящие звезды генерал-майора впервые украшали его погоны. Русский офицер гордо отсалютовал приближающемуся полковнику.
— «О нас, о горсточке счастливых братьев», — процитировал Григорий, и Эндрю улыбнулся в ответ.
Следующим стоял 4-й корпус, и Пэт остановился, взглянув на боевое знамя увлажнившимися глазами, но на лице его сияла гордая улыбка. Дальше был 5-й корпус, его солдаты вели войну, о которой почти никто не знал. Далеко от Испании, к югу от Рима, они сдерживали натиск отдельных отрядов мерков, которые пересекли Внутреннее море, направляясь на север. Наконец Эндрю дошел до 6-го и 7-го корпусов. Перед строем стоял Винсент, теперь он смотрел на мир ясными сияющими глазами. Чудесный день, — произнес он после официального приветствия.
— Это день, о котором мы будем рассказывать своим внукам, — ответил Эндрю, пожимая протянутую руку. — Я горжусь тобой, сынок, — добавил он.
— А я горжусь честью служить под вашим командованием, сэр. Спасибо вам.
Рядом с. Винсентом стояло шестеро всадников, сержант держав в руках флаг, отбитый людьми Барри у мерков, захваченных в лесу. Это было знамя 1-й кавалерийской бригады.
Наконец настала очередь военно-морских сил. Буллфинч напряженно выступил вперед, за его спиной развевался флаг военно-морского флота Республики и флаги кораблей, стоявших теперь на Нейпере. На знамени морской бригады было вышито «Оборона Карфагена» и «Битва против бантагов».
Через два дня после окончания войны корабль Буллфинча бросил якорь в Риме, а сам адмирал поездом отправился в Испанию с докладом. Эндрю смотрел на молодого адмирала, помня о том, что ничто не защищает солдата лучше, чем удача и успех. Буллфинч обеспечил оборону Карфагена, а потом совершил двухсотмильный рейд вдоль побережья, чтобы преградить дорогу надвигающимся отрядам бантагов. Моряки развернулись широким фронтом впереди, за ними заняли позиции десятки тысяч ополченцев из Карфагена. Они поставили перед собой пушки, изготовленные из вагонных колес и бревен, выкрашенных в черный цвет. Ополченцы вместо мушкетов держали в руках покрытые черной краской палки с привязанными к ним ножами. Обстрел с кораблей и вид армии, преградившей дорогу, стали достаточной причиной для того, чтобы бантаги, никогда не видевшие страшного оружия скота, но наслышанные о нем, повернули обратно. В этом сражении не было пролито ни капли человеческой крови.
Затем Буллфинч повернул на север, чтобы защитить Карфаген от мерков, находящихся к западу от города. К тому же с севера к ним на помощь подходили еще несколько уменов. Буллфинч и его люди сумели запустить производство гладкоствольных ружей и пороха. Мерки подошли вплотную, но атаковать не решились.
Отношения с Карфагеном все еще оставались натянутыми, особенно после того, как Гамилькар узнал о содержании договора, заключенного на берегу Сангроса. Его ненависть к Эндрю возросла еще больше, и хотя к Буллфинчу Гамилькар относился очень хорошо, но не настолько, чтобы вернуть захваченный броненосец. Через четыре недели после окончания войны Буллфинч привел флот на север к устью Нейпера, чтобы проследить за отступлением мерков на запад. Присутствие кораблей напоминало орде о том, что может произойти в случае нарушения условий договора. Броненосцы доставили в Суздаль Эндрю с бригадой пехотинцев и представителями всех полков.
Буллфинч до сих пор нервничал по поводу своих рискованных дипломатических шагов и самостоятельного решения о передислокации флота. Адмирал вытянулся по стойке «смирно» и с беспокойством ждал приближения главнокомандующего. Эндрю долго вглядывался в лицо офицера, но в конце концов на его лице появилась приветливая улыбка.
Торжественное шествие остановилось на главной городской площади. Вытянувшись по стойке «смирно», стояли в строю солдаты 35-го Мэнского полка, и рядом с ними бойцы 44-й Нью-Йоркской батареи. Эндрю спустился со ступеней и обменялся приветствиями с командирами полков. Он пошел вдоль строя, вглядываясь в лица людей. Были среди них его старые боевые товарищи, с которыми он прошел Антьетам и Геттисберг. Но очень много имелось новичков — русских и римлян, и многих, слишком многих не было в строю.
Он вспоминал всех ушедших: своего первого командира полковника Эстеса, своего брата Джона, бывших сослуживцев — Мэлади, Киндреда, Майну, список был очень длинным. Триста пятьдесят человек из шестисот, пришедших в этот мир вместе с ним, покинули его навсегда. Но их смерть не была напрасной. Сегодня он осознал это ясно, как никогда. Эндрю посмотрел на флаг Мэна, печаль и радость смешались в его душе, и он снова отсалютовал славному знамени. Эндрю подошел к строю 44-й батареи. Во главе нее стоял Пэт О'Дональд, за его спиной блестели отполированные стволы «наполеонов».
Пэт шагнул вперед и пожал руку Эндрю.
— Отличный день сегодня, дружище, славный день.
Эндрю улыбнулся, дружески похлопал Пэта по плечу и отправился дальше. Пэт вышел из строя и последовал за полковником. Напротив двух прославленных подразделений стояли представители всех семи корпусов, их боевые знамена гордо реяли в воздухе.
Эндрю пошел вдоль строя, поглядывая на флаги, глаза его светились от радости. Вот перед ним был 1-й корпус Барри, самое первое подразделение армии, «старая гвардия», как они себя называют. Три дня подряд они держали оборону на северном фланге под Испанией. Справа развевался флаг 1-го Суздальского полка, эти солдаты принимали участие в войне против тугар. Эндрю прошел еще несколько шагов. Вот 2-й корпус и Рик Шнайд, гордо стоявший перед своими людьми.
Эндрю помедлил, глядя на пробитый штандарт 1-го Вазимского полка, преследовавшая его фраза «Я не могу ждать еще пять минут» снова прозвучала у него в ушах. На выцветшем знамени золотом были вышиты слова его команды: «Отбейте пушки». Эндрю отдал честь этому знамени и пошел дальше.
Перед строем 3-го корпуса стоял Григорий, блестящие звезды генерал-майора впервые украшали его погоны. Русский офицер гордо отсалютовал приближающемуся полковнику.
— «О нас, о горсточке счастливых братьев», — процитировал Григорий, и Эндрю улыбнулся в ответ.
Следующим стоял 4-й корпус, и Пэт остановился, взглянув на боевое знамя увлажнившимися глазами, но на лице его сияла гордая улыбка. Дальше был 5-й корпус, его солдаты вели войну, о которой почти никто не знал. Далеко от Испании, к югу от Рима, они сдерживали натиск отдельных отрядов мерков, которые пересекли Внутреннее море, направляясь на север. Наконец Эндрю дошел до 6-го и 7-го корпусов. Перед строем стоял Винсент, теперь он смотрел на мир ясными сияющими глазами. Чудесный день, — произнес он после официального приветствия.
— Это день, о котором мы будем рассказывать своим внукам, — ответил Эндрю, пожимая протянутую руку. — Я горжусь тобой, сынок, — добавил он.
— А я горжусь честью служить под вашим командованием, сэр. Спасибо вам.
Рядом с. Винсентом стояло шестеро всадников, сержант держав в руках флаг, отбитый людьми Барри у мерков, захваченных в лесу. Это было знамя 1-й кавалерийской бригады.
Наконец настала очередь военно-морских сил. Буллфинч напряженно выступил вперед, за его спиной развевался флаг военно-морского флота Республики и флаги кораблей, стоявших теперь на Нейпере. На знамени морской бригады было вышито «Оборона Карфагена» и «Битва против бантагов».
Через два дня после окончания войны корабль Буллфинча бросил якорь в Риме, а сам адмирал поездом отправился в Испанию с докладом. Эндрю смотрел на молодого адмирала, помня о том, что ничто не защищает солдата лучше, чем удача и успех. Буллфинч обеспечил оборону Карфагена, а потом совершил двухсотмильный рейд вдоль побережья, чтобы преградить дорогу надвигающимся отрядам бантагов. Моряки развернулись широким фронтом впереди, за ними заняли позиции десятки тысяч ополченцев из Карфагена. Они поставили перед собой пушки, изготовленные из вагонных колес и бревен, выкрашенных в черный цвет. Ополченцы вместо мушкетов держали в руках покрытые черной краской палки с привязанными к ним ножами. Обстрел с кораблей и вид армии, преградившей дорогу, стали достаточной причиной для того, чтобы бантаги, никогда не видевшие страшного оружия скота, но наслышанные о нем, повернули обратно. В этом сражении не было пролито ни капли человеческой крови.
Затем Буллфинч повернул на север, чтобы защитить Карфаген от мерков, находящихся к западу от города. К тому же с севера к ним на помощь подходили еще несколько уменов. Буллфинч и его люди сумели запустить производство гладкоствольных ружей и пороха. Мерки подошли вплотную, но атаковать не решились.
Отношения с Карфагеном все еще оставались натянутыми, особенно после того, как Гамилькар узнал о содержании договора, заключенного на берегу Сангроса. Его ненависть к Эндрю возросла еще больше, и хотя к Буллфинчу Гамилькар относился очень хорошо, но не настолько, чтобы вернуть захваченный броненосец. Через четыре недели после окончания войны Буллфинч привел флот на север к устью Нейпера, чтобы проследить за отступлением мерков на запад. Присутствие кораблей напоминало орде о том, что может произойти в случае нарушения условий договора. Броненосцы доставили в Суздаль Эндрю с бригадой пехотинцев и представителями всех полков.
Буллфинч до сих пор нервничал по поводу своих рискованных дипломатических шагов и самостоятельного решения о передислокации флота. Адмирал вытянулся по стойке «смирно» и с беспокойством ждал приближения главнокомандующего. Эндрю долго вглядывался в лицо офицера, но в конце концов на его лице появилась приветливая улыбка.