Страница:
– Но разве ты не собираешься проверить ее подозрения в отношении Таггарта? – спросила Ли. – Кто то должен поговорить с этим человеком. Я позвонила ему и назначила встречу, чтобы…
– Что ты сделала? – Доусон приподнялся со стула.
– На… назначила встречу.
– С Джеком Таггартом? Зачем, черт возьми?
– Потому что Пола Купер считает, что это сделал он, и она очень в этом уверена. Тебе никогда не приходило в голову, что вы могли обвинить не того человека? Что Ник Монтера может быть невиновным?
– Это не моя работа – решать, виновен или нет Ник Монтера, и я более чем уверен, что не твоя. Это дело присяжных. От тебя мне нужно только мнение эксперта, Ли. Скажи нам, способен ли Монтера совершить преступление или нет. Если да, то объясни, почему он именно в такой позе оставил убитую. Покажи нам темную сторону этого человека, его мотивы.
– Легче сказать, чем сделать, – стала защищаться Ли. – Я не знаю, способен ли он. – Это было не совсем правдой. В глубине души она считала Монтеру способным на преступление. Но она не знала, сделал ли он то, на что был способен.
– Сколько раз ты с ним встречалась? – настаивал Доусон.
– Кажется, два раза. Или три.
– Ты не помнишь точно? Ты его уже тестировала?
Ли покачала головой, видя, что они привлекают внимание. Даже ее мать сидела тихая и задумчивая, впервые за всю историю их ленчей по четвергам.
– Понятно, – протянул Доусон. – Ты встречалась с ним уже три раза, но еще не тестировала его и не сформировала собственного мнения о его характере. Какого же черта ты делала? Позировала для одного из его календарей?
Ли возмутилась:
– Он не делает календари. И что ты на меня набросился? Я только упомянула имя Полы Купер. Не понимаю, почему никто не хочет поговорить с этой женщиной. Средства массовой информации так просто горят желанием.
Доусон пренебрежительно отмахнулся от последнего замечания:
– Это какая то мастурбация. Купер не хватает паблисити, и она снабжает прессу подробностями о фантастическом сексе, а взамен получает немного рекламного времени.
– Надеюсь, ты прав. – В голосе Ли зазвучало предостережение. – Надеюсь, дело только в этом, Доусон. Потому что всем придется пережить большое унижение, если ты не прав.
Доусон слегка распрямил плечи и поправил узел галстука. Казалось, он пытается успокоиться.
– Если Пола Купер не перестанет болтать, она может оказаться следующей мертвой экс моделью.
Рука Ли замерла в воздухе. Она собиралась взять корзиночку с хлебом, чтобы предложить остальным, пока он еще горячий.
– Ради всего святого, что это значит, Доусон? – Это прозвучало как личная угроза, но, должно быть, он говорил о Монтере. – Если ты намекаешь, что ее может убить Ник Монтера, зачем ему это делать? Она же пытается помочь ему.
– Психам причины не нужны. – Доусон взял корзинку, положил себе хлеба и передал ее Ли. – Это ты должна знать, только, кажется, не знаешь.
Сбитая с толку агрессивностью жениха, Ли передала корзинку матери. Это было нечто большее, чем профессиональное рвение. Доусон вел себя как… как кто? Ревнивый соперник? Но она не рассказывала ему об авансах Монтеры. Или о своей поездке в его студию. И теперь была рада, что не сделала этого.
Подошел официант, чтобы принять заказ, и Ли заметила, что ее мать разглядывает Доусона с новым интересом. По видимому, ей понравилась его бульдожья хватка. Что ж, а ей не понравилась. Ни капельки. Она не понимала, что означает выступление Доусона, но впервые за многие годы совет матери показался ей не таким уж плохим.
Периодически каждый должен брать привычный распорядок дня и вытряхивать из него пыль, как из старого коврика. Возьми его обеими руками, Ли. Возьми и встряхни.
У Полы Купер был один из лучших дней в ее жизни. Одета она была сногсшибательно, причесана – высший класс, и платят ей за то, чтобы в течение часа она выглядела потрясающе сексуально. Но самое лучшее то, что она только что связала мужчину своими колготками.
– Тебе не больно? – спросила она Джонни Уандера, крупного блондина и тоже модель, которому связала за спиной руки.
– Пальцы у меня еще не посинели? – саркастически осведомился Джонни. – А то они что то онемели. Может, немного ослабишь узел?
Пола посмотрела на свои красные ногти и с сомнением поджала губы.
– Свеженький маникюр, – объяснила она со вздохом сожаления. – Извини.
– Вы, двое, готовы или нет?! – крикнул фотограф, нетерпеливо прижимая камеру к бедру. – Я вам не помешал?
Пола ослепительно ему улыбнулась:
– Конечно, нет, Стэн.
Стэн Тидуэлл был фотографом асом коммерческой рекламы и занозой в одном месте, но слишком важной фигурой в индустрии моды, чтобы Пола рискнула с ним поссориться. Она получила эту съемку рекламы колготок только потому, что однажды вечером «феррари» Стэна чуть не сбил ее на пешеходном переходе на Мелроуз. Перед этим он пропустил пару стаканчиков и совсем не хотел вмешательства полиции. А Пола уже начинала волноваться из за перерыва в своей карьере.
– С помощью колготок «Эмбуш» мужчину можно поймать по разному! – выкрикнул последнюю строчку рекламного текста Стэн, напоминая Поле и Джонни, чего от них ждут. – Так что лови мужчину, Пола. Начали!
Пола была и польщена, и встревожена. Тидуэлл, казалось, рассчитывал, что она предложит какое то решение. Сама реклама была всего лишь фотографией внутри фотографии светского приема в элегантном особняке в георгианском стиле. Для рекламы на целый разворот Полу одели в обтягивающее мини из золотой ткани, открыв длинные стройные ноги. Джонни в униформе идеального официанта подавал шампанское гостям, а сам украдкой и с вожделением посматривал на сверкающие золотыми искорками колготки Полы.
На этот снимок они потратили целый день, изнурительный процесс, доведший всех до невменяемого состояния, за исключением. Полы, которая наслаждалась каждой секундой съемок и внимания. И вот теперь, позируя рядом с роскошной кроватью в огороженном закутке, призванном изображать спальню в этом особняке, они работали над меньшей фотографией для этой рекламы. Пола, по прежнему сверкающая, как рождественская елка, должна была связать Джонни своими колготками «Эмбуш» единственно для того, чтобы насладиться им каким нибудь порочным способом. Но пока ничего не выходило. Стэн не ощущал нужной ему энергии.
Пола предложила первое, что пришло ей в голову.
– Почему бы мне не повести себя с ним грубо? – спросила она. – Немножко его встряхнуть?
– Встряхнуть меня? – Джонни это как будто не понравилось. Он уже снял куртку официанта, расстегнул рубашку, и на щеке у него красовался большой сочный отпечаток губ, оставленный Полой.
– Встряхнуть его? – эхом отозвался Стэн.
– Ну да, вот так…
И, не обращая внимания на явное нежелание Джонни, Пола развернула его спиной к себе. Его руки все еще были связаны за спиной, поэтому она ухватилась за концы нейлоновых колготок, словно была королевой джунглей, подчиняющей себе свою жертву, и растянула их в разные стороны, насколько хватило рук. И когда Джонни покачнулся назад, она для равновесия уперлась ему в ягодицы острым, как спица, высоким каблуком.
– Ат лично, девочка! Класс! – издала вопль одобрения одна из ассистенток Стэна. Другая сунула в рот два пальца и свистнула.
– Пола! – воскликнул Стэн. – Просто фантастика! Джонни?.. В чем дело?
– Мне больно, – сдавленным голосом пожаловался Джонни.
Стэн не поверил своим ушам:
– Боже, парень! Роскошная женщина связывает тебя, чтобы довести тебя до исступления и подарить наслаждение. Сбываются мечты. Изобрази ка нам возбуждение!
– У меня отваливаются руки, – канючил Джонни. Если бы у Полы был пистолет, она дала бы его этому хнычущему ублюдку. Она вывела бы его из его убожества, как хромую лошадь. А потом пусть себе волнуется из за онемевших пальцев. Однако пистолета у нее не было, и поскольку вероятность того, что кто нибудь вложит ей его в руку, была ничтожно мала, все это были, как обычно, фантазии.
– Я знаю акупунктурную точку на внутреннем сгибе локтя, – успокаивающе предложила она Джонни, поглаживая его по руке. – Она снимает боль и прочищает чакру.
Джонни, изогнувшись, посмотрел на нее через плечо:
– Я знаю точку получше. На внутренней стороне бедра.
– Начинай, Пола, – устало сказал Стэн. – Встряхни парня. Локоть, бедро, все, что угодно. Хоть по яйцам ему дай. Давайте это снимем!
Пола озорно баюкала связанные руки Джонни.
– Ой! – запротестовал он, сжавшись, когда она надавила костяшками пальцев на изгиб локтя.
– Здесь и должно быть больно, – объяснила она.
Но Джонни, казалось, было уже все равно. Дернув плечами, он высвободился из рук Полы, заставляя ее действовать. Схватив колготки, она потащила его назад, на место съемок, только на этот раз, поднимая ногу, она нацелилась в самую болезненную точку. Вот так тебе, подумала она, всаживая каблук.
Джонни выкатил глаза.
– Уй я а а! – завопил он, подпрыгнув.
– Вот оно! Вот оно! – заверещал Стэн, будто стал свидетелем чуда. Он принялся яростно снимать, бегая вокруг этой пары, погрузившись в творческий экстаз, который охватывает фотографа, поймавшего в видоискатель своей камеры идеальный вид.
Джонни замер на месте, на его лице играла вымученная улыбка, по лбу струился пот. Пола видела выражение его лица в зеркале напротив, он казался рабом в цепях, неизвестно почему довольным. Ее собственная улыбка сияла блаженным удовлетворением. Да, с помощью колготок «Эмбуш» мужчину можно поймать по разному. Это будет фотография всей ее жизни! Съемочная площадка так и искрилась энергией.
– Закончили! – прокричал Стэн, встав на колени и отсняв последний кадр пленки. – Собираем вещи и уходим.
Через минуту Пола уже стояла за большой ширмой в восточном стиле, переодеваясь, чтобы идти домой. Она посмотрела на себя в большое зеркало в подвижной раме, завороженная блеском своих глаз, преобразившим, казалось, все ее существо. Она никогда не выглядела и не чувствовала себя такой роскошной. Ей не хотелось снимать красивую одежду и украшения. Не хотелось, чтобы съемки заканчивались.
Она неохотно расстегнула «молнию» облегающего платья, и оно упало на пол. Оставшись в трусиках и дорогих украшениях, которые помощница Стэна выбрала для съемок – колье из искусственных бриллиантов, такой же браслет и заколки для волос, – она продолжала наслаждаться своим отражением.
Наконец она с неохотой сняла браслет и заколки и положила их на маленький туалетный столик, зная, что скоро их кто то заберет. Колье она повесила на пальцы и с грустной улыбкой стала любоваться его блеском. Горло у нее сжалось от сильного, мучительного желания обладать этой вещью. Это все равно что унести домой частичку этого волшебного дня и сохранить ее навеки.
Мгновение спустя, быстро оглядевшись, она поддалась неотразимому импульсу и положила ожерелье в свою хозяйственную сумку. Чего Пола не услышала, когда, нагнувшись, быстро застегнула ее, так это слабого шума работающей современной аппаратуры. В другом конце помещения, в тени ниши, которая вела к двери аварийного выхода, мужчина в неприметном сером костюме с видеокамерой на плече записывал на пленку каждое ее движение.
– Кто съел мои записи по этому делу? – бормотала, ни к кому не обращаясь, Ли.
Она была одна в своем кабинете и еще раз быстро прошла по комнате, взглядом обыскивая все поверхности, поднимая папки, книги и научные журналы. На сегодняшнее утро, чуть позже, у нее была назначена встреча с Джеком Таггартом, которую она собиралась отменить, чтобы утихомирить Доусона, но когда она позвонила в отдел по расследованию убийств, Тагтарт сам снял трубку.
– Доктор Раппапорт, – предостерег он странно сдавленным голосом, – если у вас есть хоть малейшее сомнение, что это Ник Монтера убил Дженифер Тейрин, я буду рад его развеять. Этот человек – чудовище. Могу принести вам уйму доказательств его ненормальных игр с женщинами.
Ошарашенная таким заявлением, Ли спросила Тагтарта, выступит ли он свидетелем обвинения, и он ответил, что, возможно, его не станут вызывать.
– Прокурор не хочет сыграть на руку защите, – объяснил он ей. – Они заявят, что я ревновал из за того, что Дженифер бросила меня ради Монтеры. Но все было совсем не так. Он трахал ее мозги.
К концу разговора Ли решила не отменять встречу. Если Доусон узнает… что ж, она как нибудь с этим справится, когда это произойдет. Ее волновала и другая проблема: пропало досье Монтеры. Они с Нэнси один раз уже обыскали оба помещения. Оставалось только мысленно восстановить все свои действия. Выносила ли она досье из кабинета?
Она подошла к сумочке и вытащила ключи из отделения на «молнии», надеясь, что это вызовет какие то ассоциации. К счастью, она была человеком привычки. Уходя из офиса, она обязательно брала и сумочку, и кейс. Ее кейс? Она бросила взгляд на небольшую тумбочку за письменным столом и увидела, что чемоданчика тоже нет. Еще одна минута размышлений убедила ее, что она, должно быть, оставила кейс в холле дома Монтеры, когда пошла на звук непонятного шума.
Ключи мягко звякнули, когда она повернула кольцо в руках. Она могла попросить Нэнси позвонить, даже послать за ним свою помощницу. Но если Монтера еще не заметил кейса, звонок даст ему об этом знать, а она не хотела, чтобы он читал ее записи. Они были слишком личными. Она заберет их сама по пути на встречу с Таггартом. Если ей повезет, она сможет забрать его у Монтеры, а он даже ничего не узнает.
Когда полчаса спустя она подъехала к его студии, там стоял джип «ренигейд». Если это машина Монтеры, это могло означать все, что угодно. Может, он и уезжал сегодня утром, но сейчас определенно был дома. Проклятие! Она посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя блестящую красную губную помаду и пряди светлых волос, выбившихся из забранных в хвост волос.
Ее серые глаза ярко сверкали от дурного предчувствия, она никогда не видела их такими. Даже одна мысль о встрече с ним вызывала в ней запрограммированную и предсказуемую волну женских реакций. Она прихорашивалась? Это выглядело жалко! По крайней мере на ней был ее любимый наряд – темно синий блейзер и брюки цвета хаки, – все это она надела для встречи с Таггартом.
На этот раз стучать она не стала. Ли все еще надеялась незамеченной проскользнуть в вестибюль, схватить кейс и исчезнуть, прежде чем кто нибудь ее заметит. Но когда она открыла дверь, в глаза ей тут же бросилась фотография красивой безутешной женщины, выполненная в тонах сепии. Почему она почувствовала такую тягу к этой фотографии? Женщина не походила на нее, нет, но что то в ней было. Что то…
Определенные образы способны вызывать у людей эмоциональный подъем, воскрешать воспоминания, связанные с радостью и болью, и все это с той же остротой, как в момент их настоящего переживания. Зритель мог заплакать или испытать прилив безумной надежды без всякой видимой причины. Эта фотография была из числа таких вот образов.
Выложенный черной плиткой пол поймал отражение Ли, когда она повернулась, ища свой чемоданчик. В холле его не было, поняла Ли, стремительно осмотрев помещение. Куда он его унес? В студию? В жилые помещения? У нее не было желания вновь оказаться в студии, но это казалось куда безопаснее, чем вторгнуться в его личное жилье.
Первое, что увидела Ли, войдя в похожую на пещеру комнату, была ее тетрадь. Помещение было освещено слабо, только стоящий в центре студии похожий на алтарь стол был залит светом единственной яркой лампы. Ее тетрадь лежала открытой, на виду, в слепящем круге света.
– Что это такое? – выдохнула Ли, ошеломленная странной сценой. Казалось, ее записи были принесены в жертву в ходе какого то языческого ритуала. Она вглядывалась в темноту, ища Монтеру, ожидая увидеть его лучистые глаза, направленные на нее. Но пятно света притягивало ее к себе. Все, что она могла видеть, – это ослепительно белое пятно.
Он нашел ее записи по его делу. Прочел их и теперь заставляет ее узнать об этом. Она и боялась дотронуться до тетради, и боролась с желанием схватить ее и убежать. Что произойдет, если она войдет в горячий круг света? Включится ли сигнализация? Захлопнется ли дверь, сделав ее узницей этой студии?
«Черт бы его побрал!» – подумала она, внезапно разозлившись. Он был мастером игр ума. Он заставил ее прыгать через обручи, и вот теперь другая игра. Выведенная из себя его проделками, она подошла к столу.
Тетрадь лежала в пределах досягаемости. Она уже провела пальцами по ее страницам, когда услышала скрип дверных петель. Ее рука застыла в воздухе, голова резко дернулась вверх. Пытаясь вглядеться во тьму за пределами слепящего светового пятна, она почувствовала, как ее охватывает паника. Ли помнила о множестве зеркал, но сейчас не могла различить ничего, кроме зловещих теней. По ногам потянуло ледяным сквозняком, а слегка едкий запах поразил обоняние.
Попятившись из круга, она увидела его.
В окружении пунцовой ауры, он, казалось, выступил из пламени. У Ли так сдавило горло, что она была не в состоянии издать хоть какой то звук. Грохот стоял оглушительный. Она с трудом поняла – это стучит ее сердце. То, что она видела, было всего лишь световыми трюками. Она поняла: он, наверное, вышел из красного сияния темной комнаты. На миг это видение вызвало у нее первобытный ужас. Он показался ей кем то вроде чудовища, воплощения зла.
– Ник? – позвала она срывающимся голосом.
Он повернулся к ней, и его глаза сверкнули красным, как у демона.
Боже милосердный, подумала она. Кто этот человек? Кто такой Ник Монтера? Хладнокровный психопат? Сумасшедший убийца? Она пыталась убедить себя, что это лишь странное освещение. Должно было быть. Перед ней была иллюзия, воображаемый образ, существующий только в потаенных уголках ее психики.
Ли облизнула пересохшие губы. Она подавила желание убежать, когда он вышел из сияния темной комнаты, и, к своему огромному облегчению, оказалась права. По мере того как Ник Монтера приближался, красная аура упала, как плащ, и чудовище превратилось в человека.
Он бросил полотенце, которым вытирал руки, на стол.
– Еще один неожиданный визит?
Его сардонический тон резал как ножом. Он сразу вывел Ли из сумеречной зоны ее воображения.
– Я вижу, вы нашли мою тетрадь, – натянуто произнесла она. – Могли бы позвонить и сообщить мне.
– Мог… но тогда вы бы за ней не приехали, верно? – Ее записи блестели в центре круга.
– Я приехала, – заверила она его. – И хочу ее забрать. – Ли подошла к столу, захлопнула и взяла тетрадь, не позволив ему остановить себя.
– Это вам не поможет, – сказал он ей. – Я прочел все до слова… «Гипнотически опасно, сексуально завораживает, животное обаяние»… Это должно льстить мне, доктор? Это ваше клиническое мнение? Или то, что вы чувствуете?
– Разумеется, это мое клиническое мнение. И я имела в виду ваши работы, а не вас.
Она отступила назад и попыталась сориентироваться, когда вышла из светового пятна. Только бы подобраться поближе к двери.
– Вы, кажется, что то забыли.
– Что вы хотите этим сказать?
На шее у Ника висел предмет, похожий на матерчатый пояс. Он снял его и принялся небрежно пропускать полотняную ткань между пальцами. Ли узнала в ней пояс от его спортивного пальто. Еще она признала в нем потенциальное оружие. На фотографии Ника глаза Дженифер Тейрин были завязаны похожим поясом – поясом пальто, которое было на ней надето.
– Что я забыла? – спросила она.
Он качнул поясом в сторону темного предмета, прислоненного к ножке стола.
– Это вам нужно?
Это был кейс Ли. Она было сказала «да», но потом сообразила, что это ловушка. Он хотел, чтобы она подошла за ним.
– Отойдите от стола, – резко приказала она. Монтера пожал плечами, как бы говоря: нет проблем.
Он отступил назад, но недостаточно далеко для Ли. Глядя, как он протягивает пояс сквозь пальцы, она поняла, что он не собирается отпускать ее с чемоданчиком. И вполне возможно, вообще не собирается ее отпускать.
– Отойдите дальше от стола, – потребовала она, чуть отступая от него.
Ли уже решила оставить кейс, но не хотела, чтобы он это понял. Если она хочет отсюда выбраться, то должна сделать это сейчас. Она сделала еще один осторожный шаг назад и наткнулась на что то крепкое и острое. Сначала ударился ее каблук, а затем дверная ручка впилась ей в бедро. Громко простонали дверные петли, и преграда подалась под ее весом. Ли круто развернулась, но было поздно. Она ударилась о движущуюся дверь плечом и захлопнула ее. Прижав тетрадь к груди, она поняла, что попала в ловушку.
– Передумали? – спросил Монтера.
Она повернулась к нему, готовая, если потребуется, защищаться. Адреналин толчками поступал в кровь, но интуиция подсказала ей, что непосредственной опасности нет. Он обмотал пояс вокруг своего запястья и рассматривал Ли с тем пристальным вниманием, какое мужчина испытывает к женщине, вызвавшей у него интерес. Одетый в джинсы и белую хлопчатобумажную рубашку, с забранными в хвост волосами, Ник Монтера почти соответствовал расхожему клише: высокий, темноволосый, красивый. Почти…
Тени сгладили латиноамериканскую лепку его лица, подчеркнув глубокий рельеф в провалах, созданных крепкими мышцами его челюсти. Нет, он был не красив, а прекрасно опасен, как бывает прекрасна страшная опасность.
– Вы хотите, чтобы я вам его подал? – спросил он.
– Нет…
Он снова пожал плечами:
– Как угодно.
Когда он стал приближаться к Ли, бежать ей было некуда, она ничего не могла предпринять… только смотреть на пояс, теперь напоминавший живое существо. Пояс заскользил вниз, и она мысленно взмолилась, чтобы Ник позволил ему упасть. Она работала с закоренелыми преступниками. Она знала, как разрядить опасную ситуацию, но это была опасность совсем иного рода. Она никогда не сталкивалась с угрозой, подобной той, что исходила от него. Эта угроза была направлена против ее страхов, ее женственности, скрытых и неуправляемых импульсов. И до этого дня это возбуждало ее настолько же сильно, насколько и путало.
До этого дня…
Она дернулась, когда он поймал ускользнувший было пояс и протащил его сквозь сжатые в кулак пальцы. С тщательностью завзятого палача Ник растянул его, словно определяя, хватит ли его для ее шеи.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
Блеск его глаз сказал ей, что он получает удовольствие от ее неуверенности.
– Небольшая тренировка рук. Не хотите стать помощницей чародея?
Она покачала головой, а он тем временем завязывал на поясе узел за узлом. Ник действовал так быстро, что казалось, даже не касается пояса, и, когда закончил, пояс стал похож на узел червяков в жестянке рыболова.
Он дал ей другой конец и велел как следует за него потянуть. Она подчинилась, и все узлы до единого с легкостью распустились, вызвав легкую волну.
– Вы тоже проделываете фокусы, верно? – насмешливо заметил он. – Я поражен.
Ли протянула ему пояс, только на этот раз он повесил его ей на шею, так, чтобы конец его свободно свисал с ее плеча, касаясь груди.
Он отвернулся, чтобы взять ее кейс.
– Не могу отпустить вас без него, – сказал он.
– Мне пора, – прошептала она. Ее сердце колотилось с такой силой, что она едва слышала сама себя. – Я спешу.
– Я тоже, доктор… никогда так не спешил в своей жизни. – К удивлению Ли, он вручил ей кейс, затем отодвинулся в сторону, словно давая ей пройти. Она увидела проем и поняла, что это ее шанс. Она могла открыть дверь и уйти. Он отпускал ее. Но она сделала ошибку, посмотрев на него, когда ей следовало бежать. Бежать!
Она повернулась не в ту сторону – к нему, – и он двинулся к ней. Настигнув ее в дверях, он обхватил шею Ли рукой и повернул ее лицо к себе. Их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов. Она почувствовала слабый запах кофе, густого и горячего, а еще запах мяты, вызвавший у нее эротические образы. Она почувствовала, как второй рукой он свободно обматывает пояс вокруг ее запястья.
Тетрадь и кейс упали на пол.
Пролетали секунды. Наэлектризованные, пульсирующие секунды, в течение которых она ждала, что он что то сделает, заломит ей вторую руку за спину, свяжет ее. Реакция ее тела оказалась поразительной. Ей показалось, будто ее пронзила молния. Она почувствовала себя ослабевшей, ослепшей.
Его большой палец мягко провел у нее под подбородком. Его дыхание опалило ее губы.
– Что вас сюда привело, доктор? – спросил он. – Чего вы хотите?
– Я приехала за своей тетрадью. Я думала, что смогу найти ее и уехать, не потревожив вас.
– Не получилось, не так ли? Вы меня очень растревожили.
– Я сейчас уеду… Пожалуйста! Я даже не стану заниматься вашим делом. Они назначат другого врача, пожалуйста…
– Я не хочу другого врача, я хочу…
– Что?
Ворот ее шелковой блузки распахнулся, и он это заметил. Тыльной стороной руки Ник дотронулся до влажной кожи, провел по ключицам, потом спустился вниз, до того места, где начиналась выпуклость ее груди. Возбуждение пронзило ее, как электрический ток.
Ли издала неясный, сексуально насыщенный звук. В нем должно было бы прозвучать отчаяние, но прозвучал секс, черт побери. Она ничего не могла с собой поделать.
Ник посмотрел на нее потемневшими от удовольствия глазами.
– Вот это, – хрипло выговорил он. – Только этого я и хотел… узнать, врач или женщина написала эти слова.
Глава 10
– Что ты сделала? – Доусон приподнялся со стула.
– На… назначила встречу.
– С Джеком Таггартом? Зачем, черт возьми?
– Потому что Пола Купер считает, что это сделал он, и она очень в этом уверена. Тебе никогда не приходило в голову, что вы могли обвинить не того человека? Что Ник Монтера может быть невиновным?
– Это не моя работа – решать, виновен или нет Ник Монтера, и я более чем уверен, что не твоя. Это дело присяжных. От тебя мне нужно только мнение эксперта, Ли. Скажи нам, способен ли Монтера совершить преступление или нет. Если да, то объясни, почему он именно в такой позе оставил убитую. Покажи нам темную сторону этого человека, его мотивы.
– Легче сказать, чем сделать, – стала защищаться Ли. – Я не знаю, способен ли он. – Это было не совсем правдой. В глубине души она считала Монтеру способным на преступление. Но она не знала, сделал ли он то, на что был способен.
– Сколько раз ты с ним встречалась? – настаивал Доусон.
– Кажется, два раза. Или три.
– Ты не помнишь точно? Ты его уже тестировала?
Ли покачала головой, видя, что они привлекают внимание. Даже ее мать сидела тихая и задумчивая, впервые за всю историю их ленчей по четвергам.
– Понятно, – протянул Доусон. – Ты встречалась с ним уже три раза, но еще не тестировала его и не сформировала собственного мнения о его характере. Какого же черта ты делала? Позировала для одного из его календарей?
Ли возмутилась:
– Он не делает календари. И что ты на меня набросился? Я только упомянула имя Полы Купер. Не понимаю, почему никто не хочет поговорить с этой женщиной. Средства массовой информации так просто горят желанием.
Доусон пренебрежительно отмахнулся от последнего замечания:
– Это какая то мастурбация. Купер не хватает паблисити, и она снабжает прессу подробностями о фантастическом сексе, а взамен получает немного рекламного времени.
– Надеюсь, ты прав. – В голосе Ли зазвучало предостережение. – Надеюсь, дело только в этом, Доусон. Потому что всем придется пережить большое унижение, если ты не прав.
Доусон слегка распрямил плечи и поправил узел галстука. Казалось, он пытается успокоиться.
– Если Пола Купер не перестанет болтать, она может оказаться следующей мертвой экс моделью.
Рука Ли замерла в воздухе. Она собиралась взять корзиночку с хлебом, чтобы предложить остальным, пока он еще горячий.
– Ради всего святого, что это значит, Доусон? – Это прозвучало как личная угроза, но, должно быть, он говорил о Монтере. – Если ты намекаешь, что ее может убить Ник Монтера, зачем ему это делать? Она же пытается помочь ему.
– Психам причины не нужны. – Доусон взял корзинку, положил себе хлеба и передал ее Ли. – Это ты должна знать, только, кажется, не знаешь.
Сбитая с толку агрессивностью жениха, Ли передала корзинку матери. Это было нечто большее, чем профессиональное рвение. Доусон вел себя как… как кто? Ревнивый соперник? Но она не рассказывала ему об авансах Монтеры. Или о своей поездке в его студию. И теперь была рада, что не сделала этого.
Подошел официант, чтобы принять заказ, и Ли заметила, что ее мать разглядывает Доусона с новым интересом. По видимому, ей понравилась его бульдожья хватка. Что ж, а ей не понравилась. Ни капельки. Она не понимала, что означает выступление Доусона, но впервые за многие годы совет матери показался ей не таким уж плохим.
Периодически каждый должен брать привычный распорядок дня и вытряхивать из него пыль, как из старого коврика. Возьми его обеими руками, Ли. Возьми и встряхни.
У Полы Купер был один из лучших дней в ее жизни. Одета она была сногсшибательно, причесана – высший класс, и платят ей за то, чтобы в течение часа она выглядела потрясающе сексуально. Но самое лучшее то, что она только что связала мужчину своими колготками.
– Тебе не больно? – спросила она Джонни Уандера, крупного блондина и тоже модель, которому связала за спиной руки.
– Пальцы у меня еще не посинели? – саркастически осведомился Джонни. – А то они что то онемели. Может, немного ослабишь узел?
Пола посмотрела на свои красные ногти и с сомнением поджала губы.
– Свеженький маникюр, – объяснила она со вздохом сожаления. – Извини.
– Вы, двое, готовы или нет?! – крикнул фотограф, нетерпеливо прижимая камеру к бедру. – Я вам не помешал?
Пола ослепительно ему улыбнулась:
– Конечно, нет, Стэн.
Стэн Тидуэлл был фотографом асом коммерческой рекламы и занозой в одном месте, но слишком важной фигурой в индустрии моды, чтобы Пола рискнула с ним поссориться. Она получила эту съемку рекламы колготок только потому, что однажды вечером «феррари» Стэна чуть не сбил ее на пешеходном переходе на Мелроуз. Перед этим он пропустил пару стаканчиков и совсем не хотел вмешательства полиции. А Пола уже начинала волноваться из за перерыва в своей карьере.
– С помощью колготок «Эмбуш» мужчину можно поймать по разному! – выкрикнул последнюю строчку рекламного текста Стэн, напоминая Поле и Джонни, чего от них ждут. – Так что лови мужчину, Пола. Начали!
Пола была и польщена, и встревожена. Тидуэлл, казалось, рассчитывал, что она предложит какое то решение. Сама реклама была всего лишь фотографией внутри фотографии светского приема в элегантном особняке в георгианском стиле. Для рекламы на целый разворот Полу одели в обтягивающее мини из золотой ткани, открыв длинные стройные ноги. Джонни в униформе идеального официанта подавал шампанское гостям, а сам украдкой и с вожделением посматривал на сверкающие золотыми искорками колготки Полы.
На этот снимок они потратили целый день, изнурительный процесс, доведший всех до невменяемого состояния, за исключением. Полы, которая наслаждалась каждой секундой съемок и внимания. И вот теперь, позируя рядом с роскошной кроватью в огороженном закутке, призванном изображать спальню в этом особняке, они работали над меньшей фотографией для этой рекламы. Пола, по прежнему сверкающая, как рождественская елка, должна была связать Джонни своими колготками «Эмбуш» единственно для того, чтобы насладиться им каким нибудь порочным способом. Но пока ничего не выходило. Стэн не ощущал нужной ему энергии.
Пола предложила первое, что пришло ей в голову.
– Почему бы мне не повести себя с ним грубо? – спросила она. – Немножко его встряхнуть?
– Встряхнуть меня? – Джонни это как будто не понравилось. Он уже снял куртку официанта, расстегнул рубашку, и на щеке у него красовался большой сочный отпечаток губ, оставленный Полой.
– Встряхнуть его? – эхом отозвался Стэн.
– Ну да, вот так…
И, не обращая внимания на явное нежелание Джонни, Пола развернула его спиной к себе. Его руки все еще были связаны за спиной, поэтому она ухватилась за концы нейлоновых колготок, словно была королевой джунглей, подчиняющей себе свою жертву, и растянула их в разные стороны, насколько хватило рук. И когда Джонни покачнулся назад, она для равновесия уперлась ему в ягодицы острым, как спица, высоким каблуком.
– Ат лично, девочка! Класс! – издала вопль одобрения одна из ассистенток Стэна. Другая сунула в рот два пальца и свистнула.
– Пола! – воскликнул Стэн. – Просто фантастика! Джонни?.. В чем дело?
– Мне больно, – сдавленным голосом пожаловался Джонни.
Стэн не поверил своим ушам:
– Боже, парень! Роскошная женщина связывает тебя, чтобы довести тебя до исступления и подарить наслаждение. Сбываются мечты. Изобрази ка нам возбуждение!
– У меня отваливаются руки, – канючил Джонни. Если бы у Полы был пистолет, она дала бы его этому хнычущему ублюдку. Она вывела бы его из его убожества, как хромую лошадь. А потом пусть себе волнуется из за онемевших пальцев. Однако пистолета у нее не было, и поскольку вероятность того, что кто нибудь вложит ей его в руку, была ничтожно мала, все это были, как обычно, фантазии.
– Я знаю акупунктурную точку на внутреннем сгибе локтя, – успокаивающе предложила она Джонни, поглаживая его по руке. – Она снимает боль и прочищает чакру.
Джонни, изогнувшись, посмотрел на нее через плечо:
– Я знаю точку получше. На внутренней стороне бедра.
– Начинай, Пола, – устало сказал Стэн. – Встряхни парня. Локоть, бедро, все, что угодно. Хоть по яйцам ему дай. Давайте это снимем!
Пола озорно баюкала связанные руки Джонни.
– Ой! – запротестовал он, сжавшись, когда она надавила костяшками пальцев на изгиб локтя.
– Здесь и должно быть больно, – объяснила она.
Но Джонни, казалось, было уже все равно. Дернув плечами, он высвободился из рук Полы, заставляя ее действовать. Схватив колготки, она потащила его назад, на место съемок, только на этот раз, поднимая ногу, она нацелилась в самую болезненную точку. Вот так тебе, подумала она, всаживая каблук.
Джонни выкатил глаза.
– Уй я а а! – завопил он, подпрыгнув.
– Вот оно! Вот оно! – заверещал Стэн, будто стал свидетелем чуда. Он принялся яростно снимать, бегая вокруг этой пары, погрузившись в творческий экстаз, который охватывает фотографа, поймавшего в видоискатель своей камеры идеальный вид.
Джонни замер на месте, на его лице играла вымученная улыбка, по лбу струился пот. Пола видела выражение его лица в зеркале напротив, он казался рабом в цепях, неизвестно почему довольным. Ее собственная улыбка сияла блаженным удовлетворением. Да, с помощью колготок «Эмбуш» мужчину можно поймать по разному. Это будет фотография всей ее жизни! Съемочная площадка так и искрилась энергией.
– Закончили! – прокричал Стэн, встав на колени и отсняв последний кадр пленки. – Собираем вещи и уходим.
Через минуту Пола уже стояла за большой ширмой в восточном стиле, переодеваясь, чтобы идти домой. Она посмотрела на себя в большое зеркало в подвижной раме, завороженная блеском своих глаз, преобразившим, казалось, все ее существо. Она никогда не выглядела и не чувствовала себя такой роскошной. Ей не хотелось снимать красивую одежду и украшения. Не хотелось, чтобы съемки заканчивались.
Она неохотно расстегнула «молнию» облегающего платья, и оно упало на пол. Оставшись в трусиках и дорогих украшениях, которые помощница Стэна выбрала для съемок – колье из искусственных бриллиантов, такой же браслет и заколки для волос, – она продолжала наслаждаться своим отражением.
Наконец она с неохотой сняла браслет и заколки и положила их на маленький туалетный столик, зная, что скоро их кто то заберет. Колье она повесила на пальцы и с грустной улыбкой стала любоваться его блеском. Горло у нее сжалось от сильного, мучительного желания обладать этой вещью. Это все равно что унести домой частичку этого волшебного дня и сохранить ее навеки.
Мгновение спустя, быстро оглядевшись, она поддалась неотразимому импульсу и положила ожерелье в свою хозяйственную сумку. Чего Пола не услышала, когда, нагнувшись, быстро застегнула ее, так это слабого шума работающей современной аппаратуры. В другом конце помещения, в тени ниши, которая вела к двери аварийного выхода, мужчина в неприметном сером костюме с видеокамерой на плече записывал на пленку каждое ее движение.
– Кто съел мои записи по этому делу? – бормотала, ни к кому не обращаясь, Ли.
Она была одна в своем кабинете и еще раз быстро прошла по комнате, взглядом обыскивая все поверхности, поднимая папки, книги и научные журналы. На сегодняшнее утро, чуть позже, у нее была назначена встреча с Джеком Таггартом, которую она собиралась отменить, чтобы утихомирить Доусона, но когда она позвонила в отдел по расследованию убийств, Тагтарт сам снял трубку.
– Доктор Раппапорт, – предостерег он странно сдавленным голосом, – если у вас есть хоть малейшее сомнение, что это Ник Монтера убил Дженифер Тейрин, я буду рад его развеять. Этот человек – чудовище. Могу принести вам уйму доказательств его ненормальных игр с женщинами.
Ошарашенная таким заявлением, Ли спросила Тагтарта, выступит ли он свидетелем обвинения, и он ответил, что, возможно, его не станут вызывать.
– Прокурор не хочет сыграть на руку защите, – объяснил он ей. – Они заявят, что я ревновал из за того, что Дженифер бросила меня ради Монтеры. Но все было совсем не так. Он трахал ее мозги.
К концу разговора Ли решила не отменять встречу. Если Доусон узнает… что ж, она как нибудь с этим справится, когда это произойдет. Ее волновала и другая проблема: пропало досье Монтеры. Они с Нэнси один раз уже обыскали оба помещения. Оставалось только мысленно восстановить все свои действия. Выносила ли она досье из кабинета?
Она подошла к сумочке и вытащила ключи из отделения на «молнии», надеясь, что это вызовет какие то ассоциации. К счастью, она была человеком привычки. Уходя из офиса, она обязательно брала и сумочку, и кейс. Ее кейс? Она бросила взгляд на небольшую тумбочку за письменным столом и увидела, что чемоданчика тоже нет. Еще одна минута размышлений убедила ее, что она, должно быть, оставила кейс в холле дома Монтеры, когда пошла на звук непонятного шума.
Ключи мягко звякнули, когда она повернула кольцо в руках. Она могла попросить Нэнси позвонить, даже послать за ним свою помощницу. Но если Монтера еще не заметил кейса, звонок даст ему об этом знать, а она не хотела, чтобы он читал ее записи. Они были слишком личными. Она заберет их сама по пути на встречу с Таггартом. Если ей повезет, она сможет забрать его у Монтеры, а он даже ничего не узнает.
Когда полчаса спустя она подъехала к его студии, там стоял джип «ренигейд». Если это машина Монтеры, это могло означать все, что угодно. Может, он и уезжал сегодня утром, но сейчас определенно был дома. Проклятие! Она посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя блестящую красную губную помаду и пряди светлых волос, выбившихся из забранных в хвост волос.
Ее серые глаза ярко сверкали от дурного предчувствия, она никогда не видела их такими. Даже одна мысль о встрече с ним вызывала в ней запрограммированную и предсказуемую волну женских реакций. Она прихорашивалась? Это выглядело жалко! По крайней мере на ней был ее любимый наряд – темно синий блейзер и брюки цвета хаки, – все это она надела для встречи с Таггартом.
На этот раз стучать она не стала. Ли все еще надеялась незамеченной проскользнуть в вестибюль, схватить кейс и исчезнуть, прежде чем кто нибудь ее заметит. Но когда она открыла дверь, в глаза ей тут же бросилась фотография красивой безутешной женщины, выполненная в тонах сепии. Почему она почувствовала такую тягу к этой фотографии? Женщина не походила на нее, нет, но что то в ней было. Что то…
Определенные образы способны вызывать у людей эмоциональный подъем, воскрешать воспоминания, связанные с радостью и болью, и все это с той же остротой, как в момент их настоящего переживания. Зритель мог заплакать или испытать прилив безумной надежды без всякой видимой причины. Эта фотография была из числа таких вот образов.
Выложенный черной плиткой пол поймал отражение Ли, когда она повернулась, ища свой чемоданчик. В холле его не было, поняла Ли, стремительно осмотрев помещение. Куда он его унес? В студию? В жилые помещения? У нее не было желания вновь оказаться в студии, но это казалось куда безопаснее, чем вторгнуться в его личное жилье.
Первое, что увидела Ли, войдя в похожую на пещеру комнату, была ее тетрадь. Помещение было освещено слабо, только стоящий в центре студии похожий на алтарь стол был залит светом единственной яркой лампы. Ее тетрадь лежала открытой, на виду, в слепящем круге света.
– Что это такое? – выдохнула Ли, ошеломленная странной сценой. Казалось, ее записи были принесены в жертву в ходе какого то языческого ритуала. Она вглядывалась в темноту, ища Монтеру, ожидая увидеть его лучистые глаза, направленные на нее. Но пятно света притягивало ее к себе. Все, что она могла видеть, – это ослепительно белое пятно.
Он нашел ее записи по его делу. Прочел их и теперь заставляет ее узнать об этом. Она и боялась дотронуться до тетради, и боролась с желанием схватить ее и убежать. Что произойдет, если она войдет в горячий круг света? Включится ли сигнализация? Захлопнется ли дверь, сделав ее узницей этой студии?
«Черт бы его побрал!» – подумала она, внезапно разозлившись. Он был мастером игр ума. Он заставил ее прыгать через обручи, и вот теперь другая игра. Выведенная из себя его проделками, она подошла к столу.
Тетрадь лежала в пределах досягаемости. Она уже провела пальцами по ее страницам, когда услышала скрип дверных петель. Ее рука застыла в воздухе, голова резко дернулась вверх. Пытаясь вглядеться во тьму за пределами слепящего светового пятна, она почувствовала, как ее охватывает паника. Ли помнила о множестве зеркал, но сейчас не могла различить ничего, кроме зловещих теней. По ногам потянуло ледяным сквозняком, а слегка едкий запах поразил обоняние.
Попятившись из круга, она увидела его.
В окружении пунцовой ауры, он, казалось, выступил из пламени. У Ли так сдавило горло, что она была не в состоянии издать хоть какой то звук. Грохот стоял оглушительный. Она с трудом поняла – это стучит ее сердце. То, что она видела, было всего лишь световыми трюками. Она поняла: он, наверное, вышел из красного сияния темной комнаты. На миг это видение вызвало у нее первобытный ужас. Он показался ей кем то вроде чудовища, воплощения зла.
– Ник? – позвала она срывающимся голосом.
Он повернулся к ней, и его глаза сверкнули красным, как у демона.
Боже милосердный, подумала она. Кто этот человек? Кто такой Ник Монтера? Хладнокровный психопат? Сумасшедший убийца? Она пыталась убедить себя, что это лишь странное освещение. Должно было быть. Перед ней была иллюзия, воображаемый образ, существующий только в потаенных уголках ее психики.
Ли облизнула пересохшие губы. Она подавила желание убежать, когда он вышел из сияния темной комнаты, и, к своему огромному облегчению, оказалась права. По мере того как Ник Монтера приближался, красная аура упала, как плащ, и чудовище превратилось в человека.
Он бросил полотенце, которым вытирал руки, на стол.
– Еще один неожиданный визит?
Его сардонический тон резал как ножом. Он сразу вывел Ли из сумеречной зоны ее воображения.
– Я вижу, вы нашли мою тетрадь, – натянуто произнесла она. – Могли бы позвонить и сообщить мне.
– Мог… но тогда вы бы за ней не приехали, верно? – Ее записи блестели в центре круга.
– Я приехала, – заверила она его. – И хочу ее забрать. – Ли подошла к столу, захлопнула и взяла тетрадь, не позволив ему остановить себя.
– Это вам не поможет, – сказал он ей. – Я прочел все до слова… «Гипнотически опасно, сексуально завораживает, животное обаяние»… Это должно льстить мне, доктор? Это ваше клиническое мнение? Или то, что вы чувствуете?
– Разумеется, это мое клиническое мнение. И я имела в виду ваши работы, а не вас.
Она отступила назад и попыталась сориентироваться, когда вышла из светового пятна. Только бы подобраться поближе к двери.
– Вы, кажется, что то забыли.
– Что вы хотите этим сказать?
На шее у Ника висел предмет, похожий на матерчатый пояс. Он снял его и принялся небрежно пропускать полотняную ткань между пальцами. Ли узнала в ней пояс от его спортивного пальто. Еще она признала в нем потенциальное оружие. На фотографии Ника глаза Дженифер Тейрин были завязаны похожим поясом – поясом пальто, которое было на ней надето.
– Что я забыла? – спросила она.
Он качнул поясом в сторону темного предмета, прислоненного к ножке стола.
– Это вам нужно?
Это был кейс Ли. Она было сказала «да», но потом сообразила, что это ловушка. Он хотел, чтобы она подошла за ним.
– Отойдите от стола, – резко приказала она. Монтера пожал плечами, как бы говоря: нет проблем.
Он отступил назад, но недостаточно далеко для Ли. Глядя, как он протягивает пояс сквозь пальцы, она поняла, что он не собирается отпускать ее с чемоданчиком. И вполне возможно, вообще не собирается ее отпускать.
– Отойдите дальше от стола, – потребовала она, чуть отступая от него.
Ли уже решила оставить кейс, но не хотела, чтобы он это понял. Если она хочет отсюда выбраться, то должна сделать это сейчас. Она сделала еще один осторожный шаг назад и наткнулась на что то крепкое и острое. Сначала ударился ее каблук, а затем дверная ручка впилась ей в бедро. Громко простонали дверные петли, и преграда подалась под ее весом. Ли круто развернулась, но было поздно. Она ударилась о движущуюся дверь плечом и захлопнула ее. Прижав тетрадь к груди, она поняла, что попала в ловушку.
– Передумали? – спросил Монтера.
Она повернулась к нему, готовая, если потребуется, защищаться. Адреналин толчками поступал в кровь, но интуиция подсказала ей, что непосредственной опасности нет. Он обмотал пояс вокруг своего запястья и рассматривал Ли с тем пристальным вниманием, какое мужчина испытывает к женщине, вызвавшей у него интерес. Одетый в джинсы и белую хлопчатобумажную рубашку, с забранными в хвост волосами, Ник Монтера почти соответствовал расхожему клише: высокий, темноволосый, красивый. Почти…
Тени сгладили латиноамериканскую лепку его лица, подчеркнув глубокий рельеф в провалах, созданных крепкими мышцами его челюсти. Нет, он был не красив, а прекрасно опасен, как бывает прекрасна страшная опасность.
– Вы хотите, чтобы я вам его подал? – спросил он.
– Нет…
Он снова пожал плечами:
– Как угодно.
Когда он стал приближаться к Ли, бежать ей было некуда, она ничего не могла предпринять… только смотреть на пояс, теперь напоминавший живое существо. Пояс заскользил вниз, и она мысленно взмолилась, чтобы Ник позволил ему упасть. Она работала с закоренелыми преступниками. Она знала, как разрядить опасную ситуацию, но это была опасность совсем иного рода. Она никогда не сталкивалась с угрозой, подобной той, что исходила от него. Эта угроза была направлена против ее страхов, ее женственности, скрытых и неуправляемых импульсов. И до этого дня это возбуждало ее настолько же сильно, насколько и путало.
До этого дня…
Она дернулась, когда он поймал ускользнувший было пояс и протащил его сквозь сжатые в кулак пальцы. С тщательностью завзятого палача Ник растянул его, словно определяя, хватит ли его для ее шеи.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
Блеск его глаз сказал ей, что он получает удовольствие от ее неуверенности.
– Небольшая тренировка рук. Не хотите стать помощницей чародея?
Она покачала головой, а он тем временем завязывал на поясе узел за узлом. Ник действовал так быстро, что казалось, даже не касается пояса, и, когда закончил, пояс стал похож на узел червяков в жестянке рыболова.
Он дал ей другой конец и велел как следует за него потянуть. Она подчинилась, и все узлы до единого с легкостью распустились, вызвав легкую волну.
– Вы тоже проделываете фокусы, верно? – насмешливо заметил он. – Я поражен.
Ли протянула ему пояс, только на этот раз он повесил его ей на шею, так, чтобы конец его свободно свисал с ее плеча, касаясь груди.
Он отвернулся, чтобы взять ее кейс.
– Не могу отпустить вас без него, – сказал он.
– Мне пора, – прошептала она. Ее сердце колотилось с такой силой, что она едва слышала сама себя. – Я спешу.
– Я тоже, доктор… никогда так не спешил в своей жизни. – К удивлению Ли, он вручил ей кейс, затем отодвинулся в сторону, словно давая ей пройти. Она увидела проем и поняла, что это ее шанс. Она могла открыть дверь и уйти. Он отпускал ее. Но она сделала ошибку, посмотрев на него, когда ей следовало бежать. Бежать!
Она повернулась не в ту сторону – к нему, – и он двинулся к ней. Настигнув ее в дверях, он обхватил шею Ли рукой и повернул ее лицо к себе. Их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов. Она почувствовала слабый запах кофе, густого и горячего, а еще запах мяты, вызвавший у нее эротические образы. Она почувствовала, как второй рукой он свободно обматывает пояс вокруг ее запястья.
Тетрадь и кейс упали на пол.
Пролетали секунды. Наэлектризованные, пульсирующие секунды, в течение которых она ждала, что он что то сделает, заломит ей вторую руку за спину, свяжет ее. Реакция ее тела оказалась поразительной. Ей показалось, будто ее пронзила молния. Она почувствовала себя ослабевшей, ослепшей.
Его большой палец мягко провел у нее под подбородком. Его дыхание опалило ее губы.
– Что вас сюда привело, доктор? – спросил он. – Чего вы хотите?
– Я приехала за своей тетрадью. Я думала, что смогу найти ее и уехать, не потревожив вас.
– Не получилось, не так ли? Вы меня очень растревожили.
– Я сейчас уеду… Пожалуйста! Я даже не стану заниматься вашим делом. Они назначат другого врача, пожалуйста…
– Я не хочу другого врача, я хочу…
– Что?
Ворот ее шелковой блузки распахнулся, и он это заметил. Тыльной стороной руки Ник дотронулся до влажной кожи, провел по ключицам, потом спустился вниз, до того места, где начиналась выпуклость ее груди. Возбуждение пронзило ее, как электрический ток.
Ли издала неясный, сексуально насыщенный звук. В нем должно было бы прозвучать отчаяние, но прозвучал секс, черт побери. Она ничего не могла с собой поделать.
Ник посмотрел на нее потемневшими от удовольствия глазами.
– Вот это, – хрипло выговорил он. – Только этого я и хотел… узнать, врач или женщина написала эти слова.
Глава 10
Ли все еще трясло, когда она вошла в кафе на Хилл стрит, где должна была встретиться с Джеком Тагтартом. В маленьком ресторанчике, специализировавшемся на ленчах, пахло беконом и луком, а с полдюжины посетителей, наклонившись над столами с пластиковым покрытием, с аппетитом заправлялись холестерином.