Фрей Стивен. Афера

   — Эдди?
   — Это вы, мистер Фэлкон? — Мартинес понизил голос.
   — Я. Ну как, отыскали что-нибудь?
   Мартинес не ответил. Через трубку доносился шум в комнате, но и на этом фоне было слышно, как тяжело дышит Мартинес.
   — Эдди, вы слышите меня?
   — Да, да. Я... я все нашел, — прошептал он.
   У Фэлкона забилось сердце.
   — Что именно?
   — Телеграфные переводы.
   Слова Мартинеса тонули в других голосах.
   — Эдди, громче, пожалуйста, я почти ничего не слышу. Что там у вас происходит?
   — Сумасшедший дом. Все катится к чертовой матери. Клиенты штурмуют банк. Я не могу долго говорить.
   — Так что же все-таки вы нашли? — спросил Фэлкон.
   — Тысячу переводов.
   — Тысячу?
   — Ну да, глазам своим не поверил. Они начали поступать еще в январе. Последний пришел в июне. Всего тысяча. Как вам это?
   — Но как вы поняли, что искали именно это?
   — Сначала, как вы и предполагали, я обнаружил миллиард долларов. Ровно миллиард. Каждое из новых поступлений составляло энное количество долларов и семь центов. Всего тысяча вкладов, общая сумма — миллиард. Помните, вы говорили мне — ищи что-нибудь, связанное с «Пенн-мар» или «Семеркой»? Вот так я и напал на след. Семь центов повторяются в каждом переводе. Я сложил все эти переводы, кончающиеся на семь, и получил миллиард.
   — Ясно. — Фэлкон дрожал. Он услышал больше, чем рассчитывал. В трубке эхом отозвался пронзительный женский голос.
   — Эдди! — громко крикнул Фэлкон, не давая ему отвлечься.
   — Да? — Голос Мартинеса прерывался. Он явно нервничал. «Как бы действительно семью не подставить». Фэлкон словно читал на расстоянии его мысли.
   — Все в порядке, Эдди, клянусь вам, все в порядке.
   — Надеюсь, мистер Фэлкон. Знали бы вы, как я надеюсь на это.
   — А обратные адреса этих переводов удалось проследить?
   — Да. Они приходили из самых разных мест, но изначальная точка — некий инвестиционный банк «Уинтроп, Хокинс и К°».
   У Фэлкона чуть трубка из руки не выпала.
   — Отлично сработано, Эдди. Распечатку сделаете?
   — Уже сделал. Она у меня в ящике.
   — Здорово. Завтра возьму.
   — Где?
   — Где скажете.
   — Бруклин-Хайтс. На Променаде, в полдень. Про мои деньги не забыли, мистер Фэлкон?
   — Две с половиной тысячи, Эдди. Две с половиной. А сейчас занимайтесь своими делами. До завтра, ровно в полдень.
   — Да, чуть не забыл, мистер Фэлкон...
   — Слушаю вас.
   — Есть кое-что еще.
   — А именно?
   — Я обнаружил еще один перевод, помимо той тысячи.
   — Не понял.
   — Видите ли, это перевод на ваш счет. От девятого июля. На сумму 30 тысяч долларов. Отправитель распорядился перевести его на один из ваших счетов — тот, что в «Ситибэнк». И там еще есть пометка — «В счет оплаты за акции „Пенн-мар“».
   У Фэлкона перехватило дыхание. Девятое июля... А на следующий день «Винс» объявила об участии в тендере. Получается, что обвинение в использовании конфиденциальной информации собираются предъявить и ему. Вот ублюдки! Каким-то образом им удалось даже отыскать его тайный счет в «Ситибэнк». Фэлкон выругал себя за то, что вовремя не закрыл его.
   — А номер счета в Южном Национальном не подскажете?
   Мартинес продиктовал его.
   Фэлкон рассмеялся. Это не тот счет, который ему открыли, когда он пришел на работу в банк. Какой-то другой, и о нем ему явно знать не следует, по крайней мере, до суда.
   — Что ж, Эдди, спасибо большое. — Фэлкон секунду помолчал. — Это не то, о чем вы подумали.
   — А я ни о чем не подумал, мистер Фэлкон. Я вообще ни о чем не думаю. Я просто хочу получить свои две с половиной тысячи. До завтра, мистер Фэлкон.
   На том конце провода раздался сигнал отбоя. Фэлкон повесил трубку, тут же вновь поднял ее и набрал еще один номер. Пришло время ответов.
   — Да, слушаю, — откликнулся мягкий женский голос.
   — Это Эндрю.
   — Господи, где ты? — Женщина явно заволновалась.
   — Лучше тебе не знать. Для тебя же лучше. Безопаснее.
   — Безопаснее? Да что происходит-то, можешь объяснить? Ну же! Говори, где ты? Глядишь, чем-нибудь полезной окажусь. Ну пожалуйста, не молчи.
   — Повторяю, лучше тебе этого не знать. Увидимся завтра.
   — Где?
   — В поезде Трентон — Нью-Йорк. «Нью-Джерси трэнзит» называется.
   — Не понимаю, почему в поезде? Почему нельзя в городе встретиться?
   — Пожалуйста, делай, как я говорю. — Фэлкон не сдержал раздражения.
   — Ладно. Извини. Я просто беспокоюсь. Неужели не понятно? Я ведь люблю тебя. И хочу помочь. Но мне надо знать, что происходит. Все газеты трубят про «Пенн-мар». Это как-нибудь связано?..
   — Да.
   — О Господи! Ладно, так где мне искать тебя?
   — Поезд приходит из Трентона в Линден завтра в восемь часов шесть минут утра. Садись в первый вагон — если считать от локомотива. Я буду там. Ясно?
   — Конечно. Линден. Поезд из Нью-Джерси в северном направлении. Шесть минут девятого. Первый вагон. Буду.
   — Тогда до завтра.
   — Я люблю тебя.
   — А я тебя. — Фэлкон повесил трубку и посмотрел на экран телевизора. Стало быть, Грэнвилл собирается поймать его на использовании конфиденциальной информации. Далее суд с большой оглаской, тюрьма, а перед тем небольшая поощрительная сумма судье, чтобы засадил понадежнее. Итак, Грэнвилл стремится к игре без правил. Что ж, тем лучше. Ведь он не знает, что такое настоящая уличная драка.

* * *

   — Алло, это Резерфорд.
   — Да, слушаю. — Феникс Грей выглянул из окна своего номера в гостинице «Паркер меридиен». Держаться следует уверенно. Словно все идет, как надо. Словно Фэлкон вчера вечером от него не ушел. Вот он сказал Резерфорду с самого утра, что Фэлкон так и не появился в своей берлоге.
   — Как сегодня все прошло?
   — Без сучка и задоринки. Я был там до того момента, как появились менты. Завтра будет объявлено о гибели Бормана. Машина сгорела. Но менты нашли отлетевший номер. Я своими глазами видел.
   — А тело?
   — Обгорело так, что не узнать.
   — Откуда такая уверенность?
   — Я сам его сжег, еще до того, как засунул в машину. — Грей рассмеялся.
   — Ну да, конечно. — Резерфорд помолчал. — У нас тут кое-какая новая информация появилась.
   Грей очистил банан. В ноздри ему ударил сильный запах.
   — Что за информация?
   — Завтра Фэлкон встречается с нашим человеком в поезде, идущем в Нью-Йорк из Трентона.
   — Откуда сведения? — Феникс отхватил изрядный кусок банана.
   — Она сама мне сказала.
   — А, ну да, эта женщина. — Во рту у Феникса была каша.
   — Как вас, собственно, следует понимать?
   Феникс доел банан.
   — Вчерашняя ее информация не подтвердилась.
   — Да? А мой друг утверждает, что вполне подтвердилась.
   Феникс уловил в тоне Резерфорда металлические нотки.
   — Ваш друг?
   — Да, мой друг. Он описал мне жуткую сцену, разыгравшуюся на платформе станции метро на Сто тридцать пятой улице. У какого-то чернокожего трахею вырвали.
   — Это ваш друг говорит? — Голос Феникса Грея понизился почти до шепота.
   — Да. Не промахнитесь на этот раз, Феникс. Иначе это будет ваш последний промах.
   — Все понял, сэр.
   — И не пытайтесь опять обмануть меня.
   — Так точно, сэр.
   — Фэлкон будет в поезде, отправляющемся из Трентона, Нью-Джерси — Нью-Йорк, хотя, где он на него сядет, я не знаю. С нашим человеком он встречается в Линдене. Там поезд останавливается в восемь ноль шесть, и дама должна сесть в первый вагон. Что делать, вы знаете.
   — Ясно, сэр. — Грей понюхал пальцы. Они резко пахли бананом. — А с чего это Фэлкону пришло в голову встречаться с ней? Неужели он настолько ей доверяет?
   — Может, и не настолько. Но допустим, он считает, что ему удастся как-то использовать ее против нас. К тому же у нас нет времени на подозрения. А в общем, не знаю. В любом случае, появившись там завтра, мы ничего не теряем.
   — Да, конечно, терять нечего.
   — Кстати, Феникс, а как вы в конце концов разобрались с нашим другом мистером Праушем?
   Феникс сделал глоток пепси-колы и улыбнулся.
   — Его теперь зовут Борманом, и бедняга врезался на машине в скалу.

* * *

   Президент быстро прошел мимо своих помощников, выстроившихся в коротком переходе, ведущем в конференц-зал Белого дома. Он решительно поднялся на возвышение и, заняв свое обычное место на трибуне с президентской печатью, покровительственной улыбкой приветствовал собравшихся журналистов. От софитов было сегодня особенно жарко, но президент не подал вида. Это было бы самоубийством.
   — Добрый вечер. Извините за небольшое опоздание, но сегодня, сами понимаете, день был тяжелый. — Президент полностью владел собой. — Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на несколько вопросов. — Он сделал паузу и откашлялся. — Позвольте начать с того, что банковская система страны по-прежнему вполне здорова. Сегодня на протяжении всего дня должностные лица из нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы совещались с руководством Южного Национального банка. Он сейчас испытывает кое-какие проблемы с ликвидностью, но мы считаем, что все свои обязательства перед вкладчиками банк выполнит.
   — А когда он снова откроется? — выкрикнул кто-то из задних рядов?
   Президент слегка отвернулся от софитов и прикрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это за наглец не дает ему дочитать до конца приготовленный текст заявления. Ничего из этого не получилось, и он про себя отметил: надо распорядиться, чтобы помощники выяснили и больше этого типа на подобного рода брифинги не допускали. Но кто же все-таки это? Уж не бандит ли какой-нибудь из «Кроникл»?
   — Мы рассчитываем, что это произойдет в конце следующей недели.
   По залу пробежал ропот. Только в конце следующей недели, да и то, судя по тону, президент даже в этом не вполне уверен.
   — Вы должны понять, Южный Национальный — крупное учреждение и его преждевременное открытие может оказать разрушительное... — Президент прикусил язык, но было уже поздно.
   — Разрушительное? — раздался тот же голос. — Как это понять — разрушительное?
   Зазвучали и другие голоса, вопросы посыпались один за другим, распространяясь со скоростью пожара.
   — Тихо! — Президент поднял руки и нервно посмотрел в сторону телекамер. Надо же быть таким болваном! И как только это слово вылетело у него изо рта? — Тихо! Позвольте мне дочитать заявление, иначе никаких вопросов.
   Журналисты постепенно успокоились.
   — Банки стоят прочно, Федеральная резервная система полностью контролирует ситуацию. По этому вопросу мне добавить нечего. Далее мне хотелось бы заявить, что я ни в коей мере не причастен к обыскам, имевшим место в штаб-квартире «Лоудстар инвестмент менеджмент» нынче утром. С Виктором Фаринхолтом я знаком давно, но тесных отношений с ним не поддерживаю. Моя жена и я, подобно нескольким членам Верховного суда, а так же конгрессменам, демократам и республиканцам, пользуемся услугами его фирмы, однако... — Уоррен улыбнулся, словно упоминание о других должностных лицах автоматически освобождало его от любых подозрений в совершении каких бы то ни было грехов, — абсурдно полагать, что я могу даже помыслить о том, чтобы оказать на кого-либо давление или незаконно использовать информацию в целях обогащения. — Сочетание «конфиденциальная информация» Уоррен не использовал, помощники дали ему на этот счет четкие инструкции. — Вот и все, что я имею сказать по этому поводу.
   — Господин президент! Господин президент! — немедленно загалдели журналисты.
   Президент обвел зал взглядом, и за лесом взметенных вверх рук отыскал наконец Синтию Дрюс, корреспондента «Ю-Эс-Эй тудей», аккредитованного при Белом доме. В своих материалах она никогда не писала ничего дурного ни о нем, ни о его политике. Между ними существовало взаимопонимание. Пусть она и начинает — тон задаст. Президент с улыбкой кивнул ей. Остальные притихли.
   — Господин президент, что вы можете сказать о меморандуме Лейна и вашей личной причастности к использованию конфиденциальной информации? — Синтия сразу приступила к делу, и тон ее был резок и решителен.
   Президент пристально посмотрел на Синтию и откашлялся. В зале внезапно наступила тишина — устрашающая тишина. Доныне президент чувствовал себя в этом зале как дома, расточал улыбки, дергал за ниточки. Но сегодня все было иначе.
   — О содержании этого меморандума мне ничего не известно, поэтому и комментировать нечего. — Он вновь обежал взглядом помещение и остановился на политическом обозревателе «Вашингтон пост» Ричарде Эллете, еще одном своем всегдашнем союзнике.
   Тот медленно поднялся с места.
   — Господин президент, мне хотелось бы вернуться к вопросу, который задала мисс Дрюс. Скажите все же, что вам известно о меморандуме Лейна, в котором, по слухам, говорится о вашем звонке Питеру Лейну с просьбой купить для вас акции «Пенн-мар». Звонок якобы состоялся за несколько дней до начала тендера. — Эллет говорил агрессивно, словно ему не понравилось то, что президент ушел от ответа на вопрос коллеги.
   — Дело расследуется. До окончания — никаких комментариев. — Буфорд Уоррен беспомощно оглянулся на помощников. Все как один, они беззвучно шевелили губами: «Заканчивайте, заканчивайте».
   — Расследуется? — вскочил с места старший корреспондент «Уолл-стрит джорнал» Франклин Бреннер. — Кем расследуется? Имя независимого прокурора уже названо?
   — Да нет же, нет! — Президент яростно замахал руками.
   Но было уже поздно. Зал превратился в растревоженный муравейник: журналисты, помощники, телевизионщики, сам президент — все кричали, не слыша друг друга. Слова «расследование» и «независимый прокурор» произвели эффект разорвавшейся бомбы. И только корреспондент «Файнэншиал кроникл», сидевший в самом последнем ряду — это место было выделено ему еще во времена прежней администрации, — широко улыбался. Президент Уоррен всегда третировал его за слишком острые вопросы. Что ж, теперь пришла пора рассчитаться.

* * *

   Уэнделл Смит оглядывал зал заседаний. Скоро полночь, а большинство из присутствующих — членов КОР — прилетели в Вашингтон меньше часа назад срочно организованными чартерами. Чтобы принять их, пришлось продлить обычные часы работы Национального аэропорта. Вид у всех был угрюмый. Единственное исключение — Харолд Батлер. Он улыбался. Смит тоже улыбнулся ему.
   Батлер наклонился вперед. Сейчас он сотрет эту чертову улыбку с лица Смита и, видит Бог, сделает это с большим удовольствием.
   — Так, так, Уэнделл, говорите, Борман — предусмотрительный человек? — Батлер не скрывал насмешки. — Настолько предусмотрительный, что нынче утром врезался в скалу, вместо того чтобы слушать песни, которые сейчас все поют про его банк. Впрочем, вы, быть может, еще не видели последний выпуск новостей.
   Все члены КОР посмотрели на Уэнделла Смита. Они верили ему. И вот что из этого вышло.
   — Видел, — спокойно откликнулся Смит. — И приношу извинения всем присутствующим. Я допустил большую ошибку.
   — Извинения, Уэнделл, — слова. Вам следует уйти в отставку, — прошипел Батлер, и кое-кто закивал. — А еще я хочу, чтобы соответствующий сенатский комитет занялся расследованием ваших дружеских связей с Уоллесом Борманом. По-моему, тут не все так невинно, как кажется на первый взгляд. — На сей раз закивали многие.
   — Ясно. — Смит опустил глаза. — Боюсь, вы несколько торопитесь, Харолд.
   — Едва ли, — самодовольно откликнулся Батлер.
   Смит поднялся и неторопливо направился к камину. Став прямо под гигантским чучелом орла и пристально глядя на собравшихся, он заговорил:
   — Дамы и господа, полагаю, вам известно, что Уорнер Джеймс, президент и исполнительный директор «Д.П. Морган и К°» — один из близких моих друзей. Быть может, кое-кто из вас помнит, что до перехода в Федеральную резервную систему я работал в правлении этой компании. Весь сегодняшний день я провел в переговорах с Уорнером, и вот к чему мы пришли. В принципе компания «Морган» готова приобрести Южный Национальный, причем за очень приличные деньги. Не забудьте о трудной ситуации, в которой оказался банк. Посредником в сделке выступит инвестиционный банк «Уинтроп, Хокинс и К°». Со всеми вкладчиками рассчитаются сполна, будут выполнены и обязательства перед зарубежными депозитариями. В случае вашего согласия соответствующее заявление будет сделано не далее, как завтра утром. Рынок, надо полагать, отреагирует на него самым положительным образом. Полагаю, индекс «Доу Джонс» вернет все или почти все, что потерял за минувшие два дня. — Смит доверительно улыбнулся собравшимся. — Разумеется, Уорнер хотел бы убедиться, что я остаюсь на своем посту. Ему нужны гарантии, ведь это гигантская сделка, даже по масштабам «Морган». Вряд ли ему понравится, если я уйду. — Смит строго посмотрел на собравшихся. Если они хоть слово скажут против него, о «Морган» можно забыть.
   Члены КОР не сводили глаз Уэнделла Смита, с присущим ему спокойствием стоявшего под чучелом величественной птицы. Со своими высокими связями он справится с рынками по всему свету. Достаточно одного его телефонного звонка, и все придет в норму. Картеру Филипелли такого было не дано. Да, Смит промахнулся с Борманом, но ведь извинился же, признал свою ошибку, мало того, исправляя ее, привлек в союзники Уорнера Джеймса, руководителя одного из самых мощных мировых банков. Все присутствующие поняли намек, и требование Батлера об отставке Смита не поддержат.
   — Полагаю, вам следует продолжать работать, — вымолвил Флинн.
   Собравшиеся закивали.
   «Стадо овец, — подумал Смит. — Просто стадо овец». Он глубоко вздохнул. Все, как и предполагал Грэнвилл Уинтроп, оказалось очень просто.
   Харолд Батлер обмяк в кресле. Напрасно Филипелли думал, что он и президент справятся с этими аристократами-мафиози. Они представляют собой силу большую, нежели любой иной клан на земле. И всякий раз остаются с прибылью. В этом Батлер не сомневался, хотя как именно им это удается, не знал, а доискиваться не осталось энергии. Он посмотрел на орла, раскинувшего могучие крылья над головой Уэнделла Смита. Казалось, хищник насмешливо улыбается ему.

Глава 31

   Феникс Грей вошел во второй вагон поезда «Нью-Джерси трэнзит» на станции Джерси-авеню, в четырех остановках от Линдена. На всякий случай — а вдруг Фэлкон узнает его — он загримировался: подбил плечи ветровки, чтобы выглядеть повнушительнее, удлинил волосы: теперь из-под бейсболки с символикой «Лос-Анджелес доджерс» они падали на плечи; завершали картину усы и борода.
   В вагоне было полно молодежи из Трентона, направляющейся на день в Нью-Йорк. Большинство мест оказалось занято, а на свободных лежали плащи и зонтики. Обещали дождь, но молодых людей это не смущало. Бодро настроенные, они предвкушали прекрасное времяпровождение в Большом Яблоке.
   Феникс Грей все же отыскал свободное место у окна, напротив дверей в середине вагона. Протискиваясь мимо какой-то толстухи, загородившей собой половину прохода, он натянул бейсболку на глаза. С этой компанией он не хотел иметь ничего общего. Сидевший в самом конце вагона бродяга смотрел, как единственный пассажир, стоявший на платформе станции Джерси-авеню, заходит в вагон и пробирается к окну мимо толстухи. Волосы у него были длиннее, чем у Феникса Грея, редкие и немытые. На бродяге тоже была шапочка, но старая и порванная, как, впрочем, и плащ. На грязном лице сверкали белки налитых кровью глаз. И еще от него шибало в нос улицей.
   Поезд отъехал от Джерси-авеню, быстро набрал скорость, но вскоре вновь начал тормозить. Очередная остановка — Нью-Брунсвик. Этот перегон был короче всех остальных на линии. Бродяга поднялся, подхватил сумку, набитую пустыми банками из-под пива и колы, и неторопливо двинулся к ближайшему выходу из вагона. Кроме него, здесь никто не сходил. Ступив на платформу, бродяга все еще слышал доносящийся из вагона веселый говор трентонской молодежи. Сначала бродяга не узнал пассажира, севшего в поезд на предыдущей станции, — грим, как и следовало ожидать, оказался хорош. Но он узнал походку — то, что скрыть невозможно. Это была настороженная походка человека, постоянно живущего в тени и не желающего, чтобы его замечали. Фэлкон смотрел, как поезд отъезжает от станции, направляясь в Линден, где его должны ждать. Только вряд ли она там. Скорее всего, все остальное она оставила на долю исполнителя-киллера. Фэлкон с величайшим трудом подавил соблазн побежать за поездом и постучать в окно, рядом с которым сидел Феникс Грей. Глупость, конечно. Такой тип на все пойдет, да и смекалки ему не занимать. Если понадобится, на полном ходу из поезда выскочит.
   Фэлкон швырнул сумку с алюминиевыми банками в стоявший на платформе мусорный бак и снова посмотрел вслед удаляющемуся поезду. Выходит, это она. Выходит, все подстроено. Следовало бы ему с самого начала догадаться об этом.

* * *

   Держа в руках сумки, набитые провизией, Дженни шла вдоль рядов машин, заполнивших стоянку перед торговым центром. Вот наконец и ее «тойота-камри». Она положила сумки на капот, нашарила в кармане связку ключей и сунула нужный в замок водительской двери. Уже поворачивая его, Дженни краем глаза заметила стоявшего по другую сторону машины и неотрывно глядящего на нее нищего.
   — О Господи! — Дженни прижала ладони к лицу и быстро отскочила. Несколько секунд она пристально всматривалась в этого человека, буквально сверлившего ее глазами, в которых было что-то странно знакомое. У девушки неистово колотилось сердце, но она не могла заставить себя сдвинуться с места. Наконец Дженни рывком вытащила ключи из замка и, забыв про сумки, повернулась и бросилась назад, к торговым рядам.
   Фэлкон отошел к взятой им напрокат и стоящей в нескольких футах отсюда машине с невыключенным двигателем. Он увидел в ее глазах все, о чем догадывался.

* * *

   Вид с Променада на южную часть Манхэттена даже и в скверную, как сейчас, погоду, открывался прекрасный. Но Фэлкону в этот момент было не до видов. Он отыскал клочок бумаги с домашним телефоном Кассандры Стоун, взял трубку автомата и набрал номер.
   — Да.
   — Кассандра?
   — Это вы, Эндрю?
   — Я.
   — Ну что, узнали что-нибудь у Мартинеса?
   — Все узнал. Теперь дело в шляпе. Эдди отлично поработал. Только, мне кажется, он боится, что влип в скверную историю.
   — Так оно и есть.
   — Было. Теперь уже нет. Я заплатил ему две с половиной тысячи. — Фэлкон огляделся. На нем все еще висит покойник — охранник из Огайо. Ему представлялось, как за ним приходит полиция — случиться это может в любой момент, — приходит, ставит лицом к стене, надевает наручники, заковывает ноги, зачитывает права и сует в полицейскую машину без номеров. Но пока на Променаде не видно ничего подозрительного.
   — А вам, Кассандра, что-нибудь удалось нарыть?
   — Да, тоже немало. Правда, заказов на материалы про криминал что-то не поступает, поэтому скорее всего труды мои пропадут втуне. Ну да черт с ним.
   — Ладно, выкладывайте, что вам удалось узнать.
   — Прежде всего, Уильям Резерфорд — бывший цэрэушник. Живет в Бостоне. Последние несколько лет ничем серьезным не занимался. Есть у него небольшое дело, как-то связанное с консультациями по оборонным вопросам, что объясняет его частые поездки по стране. Только за прошлый год, судя по показаниям его кредитной карты, он на авиабилеты потратил 30 тысяч долларов. Но, судя по налоговым декларациям за последние три года, бизнес этот доходов ему не приносит. Как отставной офицер ЦРУ, он получает пенсионное пособие. Но на тот образ жизни, какой он ведет, этого явно недостаточно. Сейчас я проверяю, может, какое богатое наследство ему досталось.
   — Отлично. Теперь многое становится на свои места. Остальные — бизнесмены. Им не с руки заниматься грязной работой, без которой тут никак не обойтись. Да и времени нет. Разве что у Чеймберса его полно. Но он слишком стар и болен.
   — Еще я раздобыла большинство телефонных счетов. Естественно, они часто звонят друг другу. Вообще, чем бы там они ни занимались, следовало бы им быть поосторожнее.
   — Кассандра, вы прелесть. Работы с этими телефонными счетами предстоит немало, но в конце концов они послужат доказательством аферы, в которой замешаны все эти люди.
   — Далее, я разговаривала с вдовой Джереми Кейса, — продолжала Кассандра.
   — И?..
   — Сначала она не выказала желания откровенничать.
   — Ее можно понять.
   — Конечно. К тому же я толком не знала, о чем спрашивать, поэтому какое-то время пришлось просто болтать. Вроде ей это понравилось. Конечно, я выразила ей свое сочувствие. А потом спросила, не было ли чего-то странного, связанного со смертью мужа. Чего-нибудь такого, что не поддается объяснению, хотя для нее, наверное, все тогда не поддавалось объяснению. Да коли на то пошло, то и сейчас тоже. — Кассандра помолчала. — В общем, она сказала, что одно у нее не выходит из головы: перед самой смертью муж снял крупный страховой полис на жизнь. Поговорить об этом они не успели, хотя она была посвящена в финансовые дела мужа. И странно, говорит, что он пошел на такой шаг, не посоветовавшись с ней. Вообще она убеждена, что его убили и это убийство не связано ни с какой женщиной.
   — Ясно. Проверьте...
   — Страховой полис. Уже проверяю.
   — Что-нибудь еще?
   — Да. Вы интересовались Питером Лейном.
   — И что?
   — Он был связан с «Лоудстар инвестмент менеджмент». Эта фирма, расположенная в Вашингтоне, занималась...
   — Знаю. На днях там побывали с обыском люди из Комиссии по ценным бумагам и биржам, министерства юстиции и ФБР. В вашей же газете прочитал. По-моему, теперь я все понял. Кажется, я знаю, что задумала «Семерка».