Страница:
Д'Арван вздохнул. Если бы не этот проклятый Меч… Но роптать было бесполезно. Пока за ним не явится Единственный, для которого он создан, как было предсказано в древности, они с Марой вынуждены пребывать в изгнании.
Маг снова задал себе вопрос: кто же может быть этим Высшим Существом? Хорошо, конечно, надеяться, что он окажется на их стороне, но ведь это может быть кто угодно! А вдруг им окажется Миафан? При одной мысли об этом Дорван похолодел.
Мара.., точнее, Единорог, — ткнула его носом в живот так, что маг покачнулся.
— Конечно, — сказал он, — я понимаю тебя. Я тут размышляю о всяких глупостях, а ты хочешь в последний раз поглядеть на нашего друга Харгорна, прежде чем он уйдет.
Стемнело. Вокруг было тихо, только лягушки квакали в камышах. Д'Арван поднял посох феи, и деревья расступились перед ним, почтительно кивая верхушками. Маг и Единорог пошли по открывшейся тропе и вскоре исчезли в темном лесу, точно были персонажами сновидений.
Лагерь повстанцев находился неподалеку от озера. Хотя Д'Арван и Единорог были невидимы для смертных, они остались среди деревьев, неподалеку от опушки. Д'Арван пару раз заходил в лагерь и был обескуражен, обнаружив, что беглецы смотрят прямо сквозь него. Невидимость и без того обрекает человека на одиночество, а тут тебе еще все постоянно об этом напоминают.
Но и невидимый, Д'Анвар сделал для Ваннора и его людей достаточно, как и просил отец, и мог гордиться собой. Начал он еще задолго до их прибытия, и сделал все, чтобы у беглецов не было необходимости рубить живые деревья. Он позаботился и о шалашах для лагеря; и о том, чтобы каждый день у повстанцев было достаточно валежника из дальних пределов леса — Д'Арван переносил его поближе с помощью особого заклинания, которому научила юношу Эйлин за время его недолгого ученичества.
Если люди Ваннора собирались куда-то, перед ними тут же возникала тропа. Орешники и плодовые деревья, которых много было поблизости от озера, он заговорил так, чтобы они давали ранний урожай, и хотя сам остров и личный сад Эйлин оставались запретными, Д'Арван вызвал оттуда множество коз и птиц, позаботившись о том, чтобы их легко было найти.
Молодой маг улыбнулся, вспомнив, какими растерянными были повстанцы сначала и как быстро они освоились. Конечно, именно Дульсина, эта грозная домоправительница Ваннора, первой заметила, что им кто-то помогает и покровительствует, и не замедлила этим воспользоваться. Конечно, Д'Арван дал им гораздо лучшее убежище, чем катакомбы Нексиса!
С большой неохотой вынужден был Ваннор нарушить эту лесную идиллию. Однако им требовалось знать, что происходит во вражеском стане, а также увеличить собственные силы за счет новобранцев из внешнего мира, а для этого кто-то должен был вернуться в Нексис. К явному сожалению Мары, Ваннор выбрал Харгорна.
— Ты уверен, что ничего не забыл? — спросила старого воина Дульсина, и Ваннор, сидевший рядом на бревне, слегка улыбнулся, увидев гримасу на лице ветерана.
— Во имя Богов, Дульсина! — запротестовал Харгорн. — Я собирался в походы, когда ты еще цеплялась за юбку матери. Конечно, я все взял.
Ваннор, заметив знакомое ехидное выражение на лице Дульсины, с любопытством наклонился вперед.
Ветеран вздохнул, подняв глаза к небу:
— Да, фляга с водой, смена одежды, одеяло, кремень, кресало… — Он перечислил все свои вещи, включая сапоги и спрятанные в них кинжалы. Так. Плащ… Что же еще?
С милой улыбкой Дульсина достала из кармана платья небольшой, но туго набитый кошелек.
— А деньги? Или в Нексисе ты надеешься заработать на ужин пением? Я слышала, как ты поешь, Харгорн, и не советую тебе на это полагаться.
Ваннор, который и выделил это серебро из личных запасов, разразился смехом.
— Семь кровавых демонов! — с чувством воскликнул воин и повернулся к смеющемуся купцу. — Это ты виноват, ведь она — твоя домоправительница!
— Как это я? — возразил купец. — Ты ее привел, на себя и пеняй. К тому же я давно уволил ее, да она не уходит. Дульсина фыркнула:
— Да уж, уволил, а через неделю прибежал и умолял вернуться, потому что дом разваливался прямо на глазах. — Теперь пришел черед Харгорна смеяться над смущением Ваннора. — И так всегда, — продолжала Дульсина, обращаясь к воину. — Он прямо жить без меня не может.
— Успокойся, — проворчал Ваннор, обнимая ее за талию, — иначе я вобью в тебя уважительное отношение ко мне — а, впрочем, это давно уже следовало бы сделать!
На Дульсину эта угроза явно не произвела никакого впечатления.
— Да прекрати же смеяться, женщина! — рявкнул Ваннор.
— А ты прекрати валять дурака, — хихикнула Дульсина и убежала, прежде чем он нашелся, что ответить, — Ты всегда оставляешь за ней последнее слово? — спросил Харгорн.
— Я знаю ее уже больше двадцати лет и еще ни разу не переспорил, — заметил Ваннор, глядя на свою домоправительницу, которая проверяла содержимое мешка Фионала на другой стороне поляны. — И при всем том я бы не колеблясь доверил ей свое состояние, детей и жизнь. Честно признаться, не знаю, что бы я делал без нее, и очень рад, что она уговорила тебя тайком привезти ее сюда. Только не говори ей об этом.
Харгорн рассмеялся:
— Я знал, что ты образумишься. По крайней мере так уверяла Дульсина, — простецкое лицо купца приняло грустно-задумчивое выражение и воин подумал: «Как жаль, что он все еще сохнет по этой хитрой сучке, на которой его дернула нелегкая жениться! Ведь ясно же, что Дульсина ему очень нравится, да и она, судя по всему, давно в него влюблена. А Баннору как раз и нужна такая милая, умная, рассудительная бабенка, а не какая-то стервозная Мельникова дочка вдвое моложе, которую интересует только его состояние». — Харгорн вздохнул. Бедная Дульсина тратит свою привязанность на этого глупца, который не умеет оценить ее. Ох, будь он, Харгорн, лет на десять моложе…
Но тут появился Фионал, и вид у него был явно обиженный.
— Ваннор, — пожаловался лучник. — Дульсина высыпает все из моего мешка. Скажи ей, чтобы она прекратила!
Фионал должен был отправиться к Ночным Пиратам в качестве вестника. Ваннор хотел дать знать своей дочери, что они в безопасности, и еще попросить Яниса связаться с Харгорном в Нексисе, где у контрабандистов есть тайный агент. После бегства повстанцев Миафан наводнил город патрулями, и если Харгорн найдет желающих бежать (а Ваннор был уверен, что найдет), то надо заранее договориться, чтобы контрабандисты вывезли их по реке. Однако сейчас юный лучник, очевидно, не был расположен отправляться в дорогу.
— Неужели ты не мог как следует уложить все это, Фионал, — отчитывала его Дульсина, — а не пихать как попало. — Она держала в руке скомканную тунику лучника, которую выудила с самого низа.
— Подумаешь, помялась! Я должен был сделать новые стрелы, и мне некогда по часу возиться с каждой тряпкой. Дульсина вздохнула:
— Если все складывать правильно — вот так, то останется больше места для еды. Ты же почти ничего с собой не взял!
Фионал тоже вздохнул, как человек, не желающий вступать в бесполезный спор.
— По дороге я могу настрелять себе зайцев и птиц. — Молодой лучник по праву гордился своим искусством, но на Дульсину его слова не произвели должного впечатления.
— А разве ты забыл, какая там зима? На болотах осталось мало дичи, да у тебя и времени не будет охотиться.
Даже густая борода не могла скрыть, как покраснел Фионал, и Дульсина успокаивающе погладила его по руке.
— Ничего, — сказала она, — ты просто недоглядел. Я принесу тебе еще какой-нибудь провизии.
Ваннор и Харгорн с сочувствием поглядели на лучника.
— Понимаю, тебя, дружище — сказал купец. — Но что поделаешь, она всегда права.
Из своего укрытия Д'Арван с грустью наблюдал за этой сценой. Мало того что уходит Харгорн — так еще и Фионал! Когда Ориэлла впервые привела Д'Арвана в гарнизон, они с лучником сразу же подружились, ибо для одного стрельба из лука уступала только его любви к Маре, а для другого — вообще была главным делом жизни.
Когда Верховный Маг захватил всю власть в Нексисе, Д'Арван очень боялся за судьбу Фионала и с огромной радостью обнаружил его целым и невредимым среди повстанцев, искавших убежища в Долине. Уже здесь-то маг сумел бы защитить своего друга, но представить себе, как он бродит по этим вымерзшим болотам, подстерегаемый столькими опасностями… Впрочем, Фионал — парень уравновешенный, рассудительный, хорошо владеет мечом и несравненный лучник. К тому же он великолепный следопыт, едва ли может заблудиться, из-за чего Ваннор, надо думать, его и выбрал. Все это Д'Арван хорошо понимал, но все же волновался. Если бы он мог покинуть Долину и пойти вместе с другом… Но это значит оставить Мару, да к тому же они с Единорогом все равно не могут уйти отсюда. Они несут сторожевую службу и обязаны выполнить свой долг.
Внезапно Д'Арван почувствовал какое-то беспокойство среди соседних деревьев. Слившись с лесом, он принял тревожный сигнал от зеленой стражи. Здесь чужие! На границе люди, которые хотят войти в Долину.
Он повернулся к Маре:
— К мосту, любовь моя, и быстрее!
Единорог исчез в мгновение ока, а Д'Арван направился в противоположную сторону, к границе леса, проверить, кто такие эти чужаки.
Тарнал попятился, увидев ярость Ваннора. И без того ему еле-еле удалось попасть в это лихое место. Сначала их с Реманой прижала к дереву стая волков самого жуткого вида, а потом это самое дерево вдруг подняло корни и отбежало в сторону! Когда Тарнал, наконец решился открыть глаза, волки исчезли, а перед ними открылась широкая тропа, ведущая к чудовищному кратеру. Юноша вздохнул и подумал, что Янис, конечно, заслуживает проклятия, но даже встреча с волками не так страшна, как необходимость сказать Ваннору, что его дочь исчезла.
— О чем там думал этот Янис?! — бушевал Ваннор. — Как это Занна могла взять и незаметно ускользнуть? И я, дурак, положился на полусумасшедшего недоумка! Ну а ты… — Он переключился на Реману:
— Я думал, ты за ней приглядишь, доверил тебе ее…
Ремана зажмурилась, и Тарнал снова вздохнул.
— В тот вечер я был на дежурстве, — вмешался он. — Я и не думал, что она… И потом, она так обошлась со мной… — И умолк под испепеляюще-презрительным взглядом Ваннора.
Теперь пришел черед Реманы выручать молодого человека.
— Она уже однажды выкинула такую штуку, еще до вашего приезда. Но поверь, Ваннор, никому и в голову не приходило, что она вновь это проделает. Но Занна поссорилась с Янисом, потому что ей казалось, что он плохо вам помогает, а может, еще и потому, что он не захотел взять ее с собой на юг. В тот день он вышел в море, и никто не знал, что между ними произошло, и Занна тоже не сказала ни слова, даже виду не подала. А в тот же вечер убежала. Но если уж Тарнал виноват, то я — тем более. Ведь это я научила ее ходить под парусом и показала, как выйти из пещеры. Янис все еще в южных морях, он ничего и не знает… О Боги, Ваннор, прости меня! Дульсина, ты напрасно на меня понадеялась. — В глазах у Реманы стояли слезы. — Она оставила записку о том, что произошло и что собирается делать. Она собралась в Нексис, Ваннор!
Купец хранил каменное молчание. Тарнал предпочел бы, чтобы тот ударил его, а не стоял, глядя на него как на пустое место. Выйдя вперед, Дульсина взяла несчастного отца за руку;
— Ваннор, не суди их слишком строго. Ты ведь знаешь Занну — она вся в тебя. Если ей что пришло в голову — ее не остановишь.
— И поэтому я должен считать, что все хорошо? — зло спросил Ваннор, повернувшись к Дульсине. — Им надо было лучше за ней следить. Она…
— Но теперь уже ничего не поправишь — перебила его Дульсина. — И вопрос в том, что нам делать дальше. Руганью, знаешь ли, Занну не вернешь.
— Ты права. — Ваннор явно почувствовал облегчение от того, что можно заняться каким-то делом. — Харгорн, план меняется. Теперь мы идем в Нексис вдвоем.
— Ваннор, ты с ума сошел! — вскрикнула Дульсина. — За твою голову назначено вознаграждение. Тебя узнают… А как же повстанцы? Ты их предводитель.
— Проклятие! Пусть выберут нового — и все дела! — Видно было, что Ваннор не потерпит возражений. — Дульсина, собери мне сумку. Ты, Фионал, как и намечено, идешь в Вайвернесс. Да возьми у этих дураков пару пони, хоть какая-то от них польза будет. — Он бросил презрительный взгляд на Тарнала и Реману. — И привези сюда моего сына. Здесь, с Дульсиной, он будет в безопасности!
— Но… — начал Фионал.
— Не спорь со мной! — рявкнул Ваннор. — Дульсина, где мешок? Чего ты ждешь, женщина?
Когда Дульсина, знавшая, что сейчас купцу лучше не перечить, поспешно удалилась, Тарнал подошел к Ваннору и заявил:
— Я хочу пойти с тобой.
Ваннор бросил на него мрачный взгляд:
— Со мной? После того, что ты натворил? Да уж, застенчивым тебя не назовешь. Прочь с моих глаз! Видеть не хочу ни тебя, ни твоих приятелей-пиратов.
Когда путешественники попрощались с товарищами и ушли по тропе, открывшейся перед ними, Д'Арван закрыл глаза, чтобы не видеть, как они вновь отправляются навстречу опасностям. Конечно, он мог бы легко остановить их; сыну Владыки Лесов не так уж трудно было изменить тропу, чтобы она в конце концов снова привела их в безопасные места. Но юноша знал, что этого делать нельзя. Каждый должен сыграть свою роль в общей борьбе против Миафана, и Д'Арвану оставалось только молиться о счастливом возвращении своих друзей.
Харгорн вытер рукавом хлюпающий нос и настороженным голосом проворчал:
— Проклятие, я и забыл, как здесь, оказывается, холодно!
Фионал должен был вскоре расстаться с ними и отправиться в Вайвернесс. Ремана и Тарнал последуют за ним, когда немного отдохнут, но Ваннор запретил лучнику их ждать. Жаль, конечно, что не удалось привести сюда лошадей. Впрочем, в такое голодное время лошади становятся редкостью. Большую часть их, наверно, уже съели, и им придется с купцом топать в Нексис на своих двоих.
Перед тремя путниками расстилалась унылая промерзшая пустыня, местами поросшая орляком и вереском. Когда он вышли из леса, деревья за ними сомкнулись так плотно, точно хотели прижаться друг к другу, чтобы было теплее.
Лучник кивнул, но вместо обычной улыбки на этот раз у него вышла гримаса.
— Да, было нетрудно все это забыть. — Он нахмурился и повернулся к Ваннору, но тот упорно хранил угрюмое молчание. — Харгорн, как по-твоему, кто был нашим добрым гением там, в Долине? Может быть, мать Ориэллы? Но почему же она сама нам не показалась? Ветеран покачал головой:
— Не знаю, приятель. Хотя, помнится, Ориэлла говорила, что мамаша у нее — с причудами. Так, значит, ты думаешь, это сама фея нам покровительствует?
— Но кто же еще, если не она?
— Одним Богам известно… Но, говорят, что твой приятель-волшебник с бедняжкой Марой тоже здесь. В последнее время я часто о них думал.
— Д'Арван и Мара не стали бы скрываться, — негодующе возразил Фионал. Харгорн вздохнул:
— Может, и так. Только странные дела творятся в этом Доле, приятель. Пока ты там, об этом как-то не думаешь, но потом, когда выйдешь оттуда… — Он подмигнул молодому лучнику. — А все же любопытно узнать, что там такое творится и куда делись Мара с Д'Арваном? Паррик на нашем месте не стал бы спокойно сидеть, уж он бы обязательно чего-нибудь разнюхал! О Форрале я уж молчу!
Фионал усмехнулся:
— Ну, вот, теперь ты и сам об этом заговорил. Если уж на то пошло, так это твой долг узнать, что сталось с твоими друзьями.
— Молодец! — Харгорн похлопал его по плечу. — Давай-ка сделаем то, что положено, а потом вернемся в Дол и разузнаем что к чему, чтобы уж раз и навсегда покончить с этим.
— Решено. — Они ударили по рукам, словно заключили сделку.
— Ну, ладно, — весело сказал Харгорн. — Чем скорее мы разойдемся, тем скорее вернемся, чтобы выполнить уговор. Будь осторожен, Фионал, и не старайся перепортить всех девок у Ночных Пиратов!
Даже в сумерках было заметно, как покраснел лучник, и Харгорн улыбнулся. Женщины были у Фионала больным местом.
— Дайте мне только шанс! — ответил лучник. — Удачи тебе, старый негодник. И не выпивай всего пива в Нексисе!
Обменявшись такими напутствиями, оба воина, старый и молодой, разошлись в противоположных направлениях, чтобы отправиться через темную, холодную пустыню каждый к своей цели. Ваннор шагал рядом с Харгорном, по-прежнему погруженный в молчание.
Харгорн поудобнее пристроил на плече свой тяжелый мешок и двинулся вперед уверенным шагом тренированного человека, побывавшего во многих тяжелых походах. Он торопился, стремясь до рассвета пройти как можно больше. Хотя после расправы с Ангосом враги не появлялись в Долине, Харгорн опасался, не патрулируются ли сейчас эти пустынные земли. Воины редко доживают до пятидесяти двух, и Харгорну едва ли бы это удалось, будь он лишен здравого смысла и понимания того, что одинаково важно знать, как избежать неприятностей и что делать, если это не удалось.
Состояние Ваннора тоже внушало опасения. Ветеран искоса посмотрел на купца. Это его невыносимое молчание — естественная реакция на пережитое: за короткий срок бедняга потерял сначала жену, а потом и любимую дочь. Однако Харгорна больше беспокоило то, что будет делать купец, когда первое потрясение пройдет.
И все же, хотя ветеран тревожился о Ванноре и о сумасбродной девчонке, которой угрожала опасность, его подбадривала перспектива наконец-то заняться настоящим делом. Он не доверял легкой жизни в Долине под покровительством какой-то таинственной силы — сидя там, много не навоюешь. Пусть нас защищают, думал он, но здесь мы выведены из боя так же, как если бы были в плену.
Хорошо еще, что он нашел единомышленника в Фионале. В Долине следовало быть осторожным и держать свои сомнения при себе. Кто-то оказывал помощь изгнанникам, но этот кто-то не хотел, чтобы его обнаружили, а в такой ситуации лучше не распускать язык. Правда, Паррик или настоящий командир вроде Форрала, конечно, не стал бы сидеть сложа руки, а хотя бы попытался проникнуть в тайну.
И, конечно, так же бы поступила Мара… Да, и о ней тоже тревожился Харгорн. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что приключилось с девушкой. Он помнил ее с того времени, когда она, застенчивая и неопытная, впервые появилась в гарнизоне прямо с родительской фермы на юге. С тех пор он с уважением и симпатией следил «за ее успехами. Если она пришла-таки в Долину вместе с Д'Арваном (а Мара всегда доводила дело до конца), то куда же она делась? И где сам молодой маг? Что с ними случилось? „Черт с ним, с Ваннором, — подумал ветеран, — а до этого я докопаюсь“.
Глава 5. ДУША КАМНЯ
Маг снова задал себе вопрос: кто же может быть этим Высшим Существом? Хорошо, конечно, надеяться, что он окажется на их стороне, но ведь это может быть кто угодно! А вдруг им окажется Миафан? При одной мысли об этом Дорван похолодел.
Мара.., точнее, Единорог, — ткнула его носом в живот так, что маг покачнулся.
— Конечно, — сказал он, — я понимаю тебя. Я тут размышляю о всяких глупостях, а ты хочешь в последний раз поглядеть на нашего друга Харгорна, прежде чем он уйдет.
Стемнело. Вокруг было тихо, только лягушки квакали в камышах. Д'Арван поднял посох феи, и деревья расступились перед ним, почтительно кивая верхушками. Маг и Единорог пошли по открывшейся тропе и вскоре исчезли в темном лесу, точно были персонажами сновидений.
Лагерь повстанцев находился неподалеку от озера. Хотя Д'Арван и Единорог были невидимы для смертных, они остались среди деревьев, неподалеку от опушки. Д'Арван пару раз заходил в лагерь и был обескуражен, обнаружив, что беглецы смотрят прямо сквозь него. Невидимость и без того обрекает человека на одиночество, а тут тебе еще все постоянно об этом напоминают.
Но и невидимый, Д'Анвар сделал для Ваннора и его людей достаточно, как и просил отец, и мог гордиться собой. Начал он еще задолго до их прибытия, и сделал все, чтобы у беглецов не было необходимости рубить живые деревья. Он позаботился и о шалашах для лагеря; и о том, чтобы каждый день у повстанцев было достаточно валежника из дальних пределов леса — Д'Арван переносил его поближе с помощью особого заклинания, которому научила юношу Эйлин за время его недолгого ученичества.
Если люди Ваннора собирались куда-то, перед ними тут же возникала тропа. Орешники и плодовые деревья, которых много было поблизости от озера, он заговорил так, чтобы они давали ранний урожай, и хотя сам остров и личный сад Эйлин оставались запретными, Д'Арван вызвал оттуда множество коз и птиц, позаботившись о том, чтобы их легко было найти.
Молодой маг улыбнулся, вспомнив, какими растерянными были повстанцы сначала и как быстро они освоились. Конечно, именно Дульсина, эта грозная домоправительница Ваннора, первой заметила, что им кто-то помогает и покровительствует, и не замедлила этим воспользоваться. Конечно, Д'Арван дал им гораздо лучшее убежище, чем катакомбы Нексиса!
С большой неохотой вынужден был Ваннор нарушить эту лесную идиллию. Однако им требовалось знать, что происходит во вражеском стане, а также увеличить собственные силы за счет новобранцев из внешнего мира, а для этого кто-то должен был вернуться в Нексис. К явному сожалению Мары, Ваннор выбрал Харгорна.
— Ты уверен, что ничего не забыл? — спросила старого воина Дульсина, и Ваннор, сидевший рядом на бревне, слегка улыбнулся, увидев гримасу на лице ветерана.
— Во имя Богов, Дульсина! — запротестовал Харгорн. — Я собирался в походы, когда ты еще цеплялась за юбку матери. Конечно, я все взял.
Ваннор, заметив знакомое ехидное выражение на лице Дульсины, с любопытством наклонился вперед.
Ветеран вздохнул, подняв глаза к небу:
— Да, фляга с водой, смена одежды, одеяло, кремень, кресало… — Он перечислил все свои вещи, включая сапоги и спрятанные в них кинжалы. Так. Плащ… Что же еще?
С милой улыбкой Дульсина достала из кармана платья небольшой, но туго набитый кошелек.
— А деньги? Или в Нексисе ты надеешься заработать на ужин пением? Я слышала, как ты поешь, Харгорн, и не советую тебе на это полагаться.
Ваннор, который и выделил это серебро из личных запасов, разразился смехом.
— Семь кровавых демонов! — с чувством воскликнул воин и повернулся к смеющемуся купцу. — Это ты виноват, ведь она — твоя домоправительница!
— Как это я? — возразил купец. — Ты ее привел, на себя и пеняй. К тому же я давно уволил ее, да она не уходит. Дульсина фыркнула:
— Да уж, уволил, а через неделю прибежал и умолял вернуться, потому что дом разваливался прямо на глазах. — Теперь пришел черед Харгорна смеяться над смущением Ваннора. — И так всегда, — продолжала Дульсина, обращаясь к воину. — Он прямо жить без меня не может.
— Успокойся, — проворчал Ваннор, обнимая ее за талию, — иначе я вобью в тебя уважительное отношение ко мне — а, впрочем, это давно уже следовало бы сделать!
На Дульсину эта угроза явно не произвела никакого впечатления.
— Да прекрати же смеяться, женщина! — рявкнул Ваннор.
— А ты прекрати валять дурака, — хихикнула Дульсина и убежала, прежде чем он нашелся, что ответить, — Ты всегда оставляешь за ней последнее слово? — спросил Харгорн.
— Я знаю ее уже больше двадцати лет и еще ни разу не переспорил, — заметил Ваннор, глядя на свою домоправительницу, которая проверяла содержимое мешка Фионала на другой стороне поляны. — И при всем том я бы не колеблясь доверил ей свое состояние, детей и жизнь. Честно признаться, не знаю, что бы я делал без нее, и очень рад, что она уговорила тебя тайком привезти ее сюда. Только не говори ей об этом.
Харгорн рассмеялся:
— Я знал, что ты образумишься. По крайней мере так уверяла Дульсина, — простецкое лицо купца приняло грустно-задумчивое выражение и воин подумал: «Как жаль, что он все еще сохнет по этой хитрой сучке, на которой его дернула нелегкая жениться! Ведь ясно же, что Дульсина ему очень нравится, да и она, судя по всему, давно в него влюблена. А Баннору как раз и нужна такая милая, умная, рассудительная бабенка, а не какая-то стервозная Мельникова дочка вдвое моложе, которую интересует только его состояние». — Харгорн вздохнул. Бедная Дульсина тратит свою привязанность на этого глупца, который не умеет оценить ее. Ох, будь он, Харгорн, лет на десять моложе…
Но тут появился Фионал, и вид у него был явно обиженный.
— Ваннор, — пожаловался лучник. — Дульсина высыпает все из моего мешка. Скажи ей, чтобы она прекратила!
Фионал должен был отправиться к Ночным Пиратам в качестве вестника. Ваннор хотел дать знать своей дочери, что они в безопасности, и еще попросить Яниса связаться с Харгорном в Нексисе, где у контрабандистов есть тайный агент. После бегства повстанцев Миафан наводнил город патрулями, и если Харгорн найдет желающих бежать (а Ваннор был уверен, что найдет), то надо заранее договориться, чтобы контрабандисты вывезли их по реке. Однако сейчас юный лучник, очевидно, не был расположен отправляться в дорогу.
— Неужели ты не мог как следует уложить все это, Фионал, — отчитывала его Дульсина, — а не пихать как попало. — Она держала в руке скомканную тунику лучника, которую выудила с самого низа.
— Подумаешь, помялась! Я должен был сделать новые стрелы, и мне некогда по часу возиться с каждой тряпкой. Дульсина вздохнула:
— Если все складывать правильно — вот так, то останется больше места для еды. Ты же почти ничего с собой не взял!
Фионал тоже вздохнул, как человек, не желающий вступать в бесполезный спор.
— По дороге я могу настрелять себе зайцев и птиц. — Молодой лучник по праву гордился своим искусством, но на Дульсину его слова не произвели должного впечатления.
— А разве ты забыл, какая там зима? На болотах осталось мало дичи, да у тебя и времени не будет охотиться.
Даже густая борода не могла скрыть, как покраснел Фионал, и Дульсина успокаивающе погладила его по руке.
— Ничего, — сказала она, — ты просто недоглядел. Я принесу тебе еще какой-нибудь провизии.
Ваннор и Харгорн с сочувствием поглядели на лучника.
— Понимаю, тебя, дружище — сказал купец. — Но что поделаешь, она всегда права.
Из своего укрытия Д'Арван с грустью наблюдал за этой сценой. Мало того что уходит Харгорн — так еще и Фионал! Когда Ориэлла впервые привела Д'Арвана в гарнизон, они с лучником сразу же подружились, ибо для одного стрельба из лука уступала только его любви к Маре, а для другого — вообще была главным делом жизни.
Когда Верховный Маг захватил всю власть в Нексисе, Д'Арван очень боялся за судьбу Фионала и с огромной радостью обнаружил его целым и невредимым среди повстанцев, искавших убежища в Долине. Уже здесь-то маг сумел бы защитить своего друга, но представить себе, как он бродит по этим вымерзшим болотам, подстерегаемый столькими опасностями… Впрочем, Фионал — парень уравновешенный, рассудительный, хорошо владеет мечом и несравненный лучник. К тому же он великолепный следопыт, едва ли может заблудиться, из-за чего Ваннор, надо думать, его и выбрал. Все это Д'Арван хорошо понимал, но все же волновался. Если бы он мог покинуть Долину и пойти вместе с другом… Но это значит оставить Мару, да к тому же они с Единорогом все равно не могут уйти отсюда. Они несут сторожевую службу и обязаны выполнить свой долг.
Внезапно Д'Арван почувствовал какое-то беспокойство среди соседних деревьев. Слившись с лесом, он принял тревожный сигнал от зеленой стражи. Здесь чужие! На границе люди, которые хотят войти в Долину.
Он повернулся к Маре:
— К мосту, любовь моя, и быстрее!
Единорог исчез в мгновение ока, а Д'Арван направился в противоположную сторону, к границе леса, проверить, кто такие эти чужаки.
***
— Исчезла? Что значит — исчезла?Тарнал попятился, увидев ярость Ваннора. И без того ему еле-еле удалось попасть в это лихое место. Сначала их с Реманой прижала к дереву стая волков самого жуткого вида, а потом это самое дерево вдруг подняло корни и отбежало в сторону! Когда Тарнал, наконец решился открыть глаза, волки исчезли, а перед ними открылась широкая тропа, ведущая к чудовищному кратеру. Юноша вздохнул и подумал, что Янис, конечно, заслуживает проклятия, но даже встреча с волками не так страшна, как необходимость сказать Ваннору, что его дочь исчезла.
— О чем там думал этот Янис?! — бушевал Ваннор. — Как это Занна могла взять и незаметно ускользнуть? И я, дурак, положился на полусумасшедшего недоумка! Ну а ты… — Он переключился на Реману:
— Я думал, ты за ней приглядишь, доверил тебе ее…
Ремана зажмурилась, и Тарнал снова вздохнул.
— В тот вечер я был на дежурстве, — вмешался он. — Я и не думал, что она… И потом, она так обошлась со мной… — И умолк под испепеляюще-презрительным взглядом Ваннора.
Теперь пришел черед Реманы выручать молодого человека.
— Она уже однажды выкинула такую штуку, еще до вашего приезда. Но поверь, Ваннор, никому и в голову не приходило, что она вновь это проделает. Но Занна поссорилась с Янисом, потому что ей казалось, что он плохо вам помогает, а может, еще и потому, что он не захотел взять ее с собой на юг. В тот день он вышел в море, и никто не знал, что между ними произошло, и Занна тоже не сказала ни слова, даже виду не подала. А в тот же вечер убежала. Но если уж Тарнал виноват, то я — тем более. Ведь это я научила ее ходить под парусом и показала, как выйти из пещеры. Янис все еще в южных морях, он ничего и не знает… О Боги, Ваннор, прости меня! Дульсина, ты напрасно на меня понадеялась. — В глазах у Реманы стояли слезы. — Она оставила записку о том, что произошло и что собирается делать. Она собралась в Нексис, Ваннор!
Купец хранил каменное молчание. Тарнал предпочел бы, чтобы тот ударил его, а не стоял, глядя на него как на пустое место. Выйдя вперед, Дульсина взяла несчастного отца за руку;
— Ваннор, не суди их слишком строго. Ты ведь знаешь Занну — она вся в тебя. Если ей что пришло в голову — ее не остановишь.
— И поэтому я должен считать, что все хорошо? — зло спросил Ваннор, повернувшись к Дульсине. — Им надо было лучше за ней следить. Она…
— Но теперь уже ничего не поправишь — перебила его Дульсина. — И вопрос в том, что нам делать дальше. Руганью, знаешь ли, Занну не вернешь.
— Ты права. — Ваннор явно почувствовал облегчение от того, что можно заняться каким-то делом. — Харгорн, план меняется. Теперь мы идем в Нексис вдвоем.
— Ваннор, ты с ума сошел! — вскрикнула Дульсина. — За твою голову назначено вознаграждение. Тебя узнают… А как же повстанцы? Ты их предводитель.
— Проклятие! Пусть выберут нового — и все дела! — Видно было, что Ваннор не потерпит возражений. — Дульсина, собери мне сумку. Ты, Фионал, как и намечено, идешь в Вайвернесс. Да возьми у этих дураков пару пони, хоть какая-то от них польза будет. — Он бросил презрительный взгляд на Тарнала и Реману. — И привези сюда моего сына. Здесь, с Дульсиной, он будет в безопасности!
— Но… — начал Фионал.
— Не спорь со мной! — рявкнул Ваннор. — Дульсина, где мешок? Чего ты ждешь, женщина?
Когда Дульсина, знавшая, что сейчас купцу лучше не перечить, поспешно удалилась, Тарнал подошел к Ваннору и заявил:
— Я хочу пойти с тобой.
Ваннор бросил на него мрачный взгляд:
— Со мной? После того, что ты натворил? Да уж, застенчивым тебя не назовешь. Прочь с моих глаз! Видеть не хочу ни тебя, ни твоих приятелей-пиратов.
Когда путешественники попрощались с товарищами и ушли по тропе, открывшейся перед ними, Д'Арван закрыл глаза, чтобы не видеть, как они вновь отправляются навстречу опасностям. Конечно, он мог бы легко остановить их; сыну Владыки Лесов не так уж трудно было изменить тропу, чтобы она в конце концов снова привела их в безопасные места. Но юноша знал, что этого делать нельзя. Каждый должен сыграть свою роль в общей борьбе против Миафана, и Д'Арвану оставалось только молиться о счастливом возвращении своих друзей.
Харгорн вытер рукавом хлюпающий нос и настороженным голосом проворчал:
— Проклятие, я и забыл, как здесь, оказывается, холодно!
Фионал должен был вскоре расстаться с ними и отправиться в Вайвернесс. Ремана и Тарнал последуют за ним, когда немного отдохнут, но Ваннор запретил лучнику их ждать. Жаль, конечно, что не удалось привести сюда лошадей. Впрочем, в такое голодное время лошади становятся редкостью. Большую часть их, наверно, уже съели, и им придется с купцом топать в Нексис на своих двоих.
Перед тремя путниками расстилалась унылая промерзшая пустыня, местами поросшая орляком и вереском. Когда он вышли из леса, деревья за ними сомкнулись так плотно, точно хотели прижаться друг к другу, чтобы было теплее.
Лучник кивнул, но вместо обычной улыбки на этот раз у него вышла гримаса.
— Да, было нетрудно все это забыть. — Он нахмурился и повернулся к Ваннору, но тот упорно хранил угрюмое молчание. — Харгорн, как по-твоему, кто был нашим добрым гением там, в Долине? Может быть, мать Ориэллы? Но почему же она сама нам не показалась? Ветеран покачал головой:
— Не знаю, приятель. Хотя, помнится, Ориэлла говорила, что мамаша у нее — с причудами. Так, значит, ты думаешь, это сама фея нам покровительствует?
— Но кто же еще, если не она?
— Одним Богам известно… Но, говорят, что твой приятель-волшебник с бедняжкой Марой тоже здесь. В последнее время я часто о них думал.
— Д'Арван и Мара не стали бы скрываться, — негодующе возразил Фионал. Харгорн вздохнул:
— Может, и так. Только странные дела творятся в этом Доле, приятель. Пока ты там, об этом как-то не думаешь, но потом, когда выйдешь оттуда… — Он подмигнул молодому лучнику. — А все же любопытно узнать, что там такое творится и куда делись Мара с Д'Арваном? Паррик на нашем месте не стал бы спокойно сидеть, уж он бы обязательно чего-нибудь разнюхал! О Форрале я уж молчу!
Фионал усмехнулся:
— Ну, вот, теперь ты и сам об этом заговорил. Если уж на то пошло, так это твой долг узнать, что сталось с твоими друзьями.
— Молодец! — Харгорн похлопал его по плечу. — Давай-ка сделаем то, что положено, а потом вернемся в Дол и разузнаем что к чему, чтобы уж раз и навсегда покончить с этим.
— Решено. — Они ударили по рукам, словно заключили сделку.
— Ну, ладно, — весело сказал Харгорн. — Чем скорее мы разойдемся, тем скорее вернемся, чтобы выполнить уговор. Будь осторожен, Фионал, и не старайся перепортить всех девок у Ночных Пиратов!
Даже в сумерках было заметно, как покраснел лучник, и Харгорн улыбнулся. Женщины были у Фионала больным местом.
— Дайте мне только шанс! — ответил лучник. — Удачи тебе, старый негодник. И не выпивай всего пива в Нексисе!
Обменявшись такими напутствиями, оба воина, старый и молодой, разошлись в противоположных направлениях, чтобы отправиться через темную, холодную пустыню каждый к своей цели. Ваннор шагал рядом с Харгорном, по-прежнему погруженный в молчание.
Харгорн поудобнее пристроил на плече свой тяжелый мешок и двинулся вперед уверенным шагом тренированного человека, побывавшего во многих тяжелых походах. Он торопился, стремясь до рассвета пройти как можно больше. Хотя после расправы с Ангосом враги не появлялись в Долине, Харгорн опасался, не патрулируются ли сейчас эти пустынные земли. Воины редко доживают до пятидесяти двух, и Харгорну едва ли бы это удалось, будь он лишен здравого смысла и понимания того, что одинаково важно знать, как избежать неприятностей и что делать, если это не удалось.
Состояние Ваннора тоже внушало опасения. Ветеран искоса посмотрел на купца. Это его невыносимое молчание — естественная реакция на пережитое: за короткий срок бедняга потерял сначала жену, а потом и любимую дочь. Однако Харгорна больше беспокоило то, что будет делать купец, когда первое потрясение пройдет.
И все же, хотя ветеран тревожился о Ванноре и о сумасбродной девчонке, которой угрожала опасность, его подбадривала перспектива наконец-то заняться настоящим делом. Он не доверял легкой жизни в Долине под покровительством какой-то таинственной силы — сидя там, много не навоюешь. Пусть нас защищают, думал он, но здесь мы выведены из боя так же, как если бы были в плену.
Хорошо еще, что он нашел единомышленника в Фионале. В Долине следовало быть осторожным и держать свои сомнения при себе. Кто-то оказывал помощь изгнанникам, но этот кто-то не хотел, чтобы его обнаружили, а в такой ситуации лучше не распускать язык. Правда, Паррик или настоящий командир вроде Форрала, конечно, не стал бы сидеть сложа руки, а хотя бы попытался проникнуть в тайну.
И, конечно, так же бы поступила Мара… Да, и о ней тоже тревожился Харгорн. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что приключилось с девушкой. Он помнил ее с того времени, когда она, застенчивая и неопытная, впервые появилась в гарнизоне прямо с родительской фермы на юге. С тех пор он с уважением и симпатией следил «за ее успехами. Если она пришла-таки в Долину вместе с Д'Арваном (а Мара всегда доводила дело до конца), то куда же она делась? И где сам молодой маг? Что с ними случилось? „Черт с ним, с Ваннором, — подумал ветеран, — а до этого я докопаюсь“.
Глава 5. ДУША КАМНЯ
Бесспорно, угощение, удалось Нэрени на славу. Как обычно, она готовила изумительные вещи из того, что было под рукой. Сочное мясо было обильно приправлено ароматной зеленью, а между тем это соблазнительное кушанье было приготовлено всего лишь из мяса дикого козла, мха и луковиц некоторых цветов. Боан вернулся в лагерь с распухшим от укусов лицом, но принес соты с медом, а в придачу — несколько крупных форелей. Нэрени бросила на Язура мрачный взгляд.
— Так, значит, не клюет? — едко осведомилась она, но, к счастью для воина, в этот момент приземлилась Черная Птица, подняв при посадке тучи пепла, дыма и пыли. Нэрени заголосила, опасаясь за сохранность своих кулинарных шедевров, но тут же замолчала, увидев, в каком состоянии вернулась ее любимица.
— Что за чертовщина, Черная Птица, что случилось? Нэрени бросилась на помощь принцессе, но та мягко отстранила ее и с улыбкой повернулась к магам.
— Клянусь Иинзой, я рада вас видеть.
— Что с тобой. Черная Птица, уж не ударилась ли ты о дерево?
Поймав на себе проницательный взгляд волшебницы, Черная Птица поняла, что надо быть осторожной. По пути в лагерь она немного помылась и почистилась в лесном ручье, но понимала, что ее синяки и помятый вид могут вызвать вопросы. К счастью, Ориэлла сама подсказала ответ.
— Ты очень проницательна, — с невеселой улыбкой ответила принцесса. — Нэрени была права, в потемках летать опасно. Птица шарахнулась. — Она показала на искалеченного фазана. — А я в темноте не рассчитала скорости и, как ты верно заметила, налетела на дерево.
Как и надеялась Черная Птица, дальнейших расспросов не последовало, так как Нэрени тут же засуетилась, готовя горячую воду, бальзам и чистую одежду. Крылатая девушка порадовалась, что удалось так удачно выкрутиться. «Ты и не знаешь, Ориэлла, — думала она, — что я и в самом деле рада твоему возвращению: ведь теперь я могу добиться того, чего хочу сама!»
За едой разговор неизбежно зашел о будущем. Элизар начал излагать свой план строительства более надежного лагеря, на новом, лучшем месте, которое нашел Язур. Ориэлла внимательно слушала.
— Твоя мысль мне по душе, — сказала она, когда Элизар закончил. — Хоть я и не люблю задержек, но нам надо хорошо подготовиться к походу в горы. Лошадям нужен отдых, да к тому же у нас их мало, ведь своих мы с Анваром потеряли во время песчаной бури. Кроме того, нам нужно еще запастись едой и, может быть, как-то раздобыть одежду потеплее…
— К чему спешить, Ориэлла? — вмешалась Нэрени. — По-моему, лучше подождать, пока ты не родишь.
— Что? — уставилась на нее Ориэлла, и Анвар затаил дыхание.
— А ты об этом и не подумала? — Нэрени явно была поражена. — Как же так? Уж не хочешь ли ты рожать прямо на снегу? Осталось меньше трех лун. Ты ведь можешь подождать — ради ребенка?
Ориэлла сильно побледнела, и Анвар, не спускавший с нее глаз, почувствовал сострадание. В самом деле, он совсем забыл об опасности для ребенка. О Боги, им с таким трудом удалось выжить в пустыне, а теперь еще и это. Он понимал, что волшебнице необходимо снова бросить вызов Миафану, но ведь ребенок — последнее, что связывает ее с Форралом. Анвар посмотрел на остальных. Язур и Элизар кивнули, подтверждая согласие с Нэрени, и только Боан, всегда переживавший за свою любимую госпожу, выглядел растерянным и подавленным.
Ориэлла сказала:
— Миафан знает, где мы находимся. — В голосе ее звучала неуверенность. — Он может попытаться напасть на нас.
— Может, ты и права, — возразил Анвар, который слишком хорошо помнил последнее столкновение с Верховным Магом, чтобы говорить об этом хладнокровно. — Но пока все обходилось, и мы должны хорошенько взвесить оба варианта. Если ты сейчас отправишься в горы, то, конечно, поставишь ребенка под удар. — Раздираемый сомнениями, он отвернулся, борясь с самим собой. — Я хотел бы посоветовать тебе подождать, однако с каждым днем шансы Миафана растут. Я готов помочь тебе, чем могу, но окончательное решение, конечно, за тобой. И я поддержу тебя, что бы ты ни решила.
Форрал, сидящий у Водоема Душ, стиснул зубы от злости и боли. Этот глупец пошел по неверному пути. «Ну что ты за тряпка? — пробормотал он. — Будь я там, я бы…» Но что бы он сказал Ориэлле? Бедняжка, как трудно ей сделать выбор между необходимостью защитить ребенка и необходимостью идти на север, чтобы вступить в борьбу с Миафаном.
Как воин, Форрал хорошо знал, что такое долг, но глубокая и тревожная родительская любовь к ребенку, пусть пока и неродившемуся, была ему незнакома, и на мгновение он даже ощутил постыдную радость, что решение зависит не от него. Но как же поступит Ориэлла? Он опять уставился на неподвижную воду, горя нетерпением вновь увидеть свою любовь.
Ориэлла была подавлена и не знала, на что решиться. Черная Птица, опасаясь упустить момент, решила поторопить события.
— Ориэлла, — начала она, — безопаснее всего было бы уйти отсюда как можно скорее.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись повернулась к ней Ориэлла. Летунья тяжело вздохнула. Она обещала Харину использовать эти сведения, только если не будет другого выхода, но, кажется, такой момент наступил.
Помедлив, она сказала:
— Сегодня, пока охотилась, я кое-что обнаружила — Харин и его люди стоят лагерем неподалеку, на северной окраине леса.
— Что? — с тревогой переспросила Ориэлла. — Харин здесь? Откуда ты знаешь? Ты ведь не видела его.
— Это наверняка принц, — поспешно сказала крылатая девушка. — Кто еще может носить одежду, похожую на твою? Анвар выругался:
— Что ты за дура, Черная Птица! Почему же ты раньше молчала? Если Харин обнаружит нас…
— Это невозможно, — с надеждой сказала Нэрени. Анвар поморщился:
— Я бы не стал проверять. О Боги, только этого еще не хватало! Отправиться в горы — значит подвергнуть опасности Ориэллу и ее ребенка, а оставаться здесь опасно для всех нас.
Черная Птица поняла: вот он, решающий момент!
— Анвар, — мягко сказала она, — все, может быть, не так плохо, как кажется. Есть одно место в горах, сторожевая башня, построенная моим народом в давние времена, когда там проходили границы нашего королевства. По земле отсюда, кажется, дней пятнадцать — двадцать пути. Укрепление надежное, построено на века. Там нам не страшны ни враги, ни стихии, и к тому же поблизости есть роща — значит, будут дрова. И если мы успеем дойти за эти пятнадцать — двадцать дней, то и ребенку там будет безопаснее, чем в лесу.
— Так, значит, не клюет? — едко осведомилась она, но, к счастью для воина, в этот момент приземлилась Черная Птица, подняв при посадке тучи пепла, дыма и пыли. Нэрени заголосила, опасаясь за сохранность своих кулинарных шедевров, но тут же замолчала, увидев, в каком состоянии вернулась ее любимица.
— Что за чертовщина, Черная Птица, что случилось? Нэрени бросилась на помощь принцессе, но та мягко отстранила ее и с улыбкой повернулась к магам.
— Клянусь Иинзой, я рада вас видеть.
— Что с тобой. Черная Птица, уж не ударилась ли ты о дерево?
Поймав на себе проницательный взгляд волшебницы, Черная Птица поняла, что надо быть осторожной. По пути в лагерь она немного помылась и почистилась в лесном ручье, но понимала, что ее синяки и помятый вид могут вызвать вопросы. К счастью, Ориэлла сама подсказала ответ.
— Ты очень проницательна, — с невеселой улыбкой ответила принцесса. — Нэрени была права, в потемках летать опасно. Птица шарахнулась. — Она показала на искалеченного фазана. — А я в темноте не рассчитала скорости и, как ты верно заметила, налетела на дерево.
Как и надеялась Черная Птица, дальнейших расспросов не последовало, так как Нэрени тут же засуетилась, готовя горячую воду, бальзам и чистую одежду. Крылатая девушка порадовалась, что удалось так удачно выкрутиться. «Ты и не знаешь, Ориэлла, — думала она, — что я и в самом деле рада твоему возвращению: ведь теперь я могу добиться того, чего хочу сама!»
За едой разговор неизбежно зашел о будущем. Элизар начал излагать свой план строительства более надежного лагеря, на новом, лучшем месте, которое нашел Язур. Ориэлла внимательно слушала.
— Твоя мысль мне по душе, — сказала она, когда Элизар закончил. — Хоть я и не люблю задержек, но нам надо хорошо подготовиться к походу в горы. Лошадям нужен отдых, да к тому же у нас их мало, ведь своих мы с Анваром потеряли во время песчаной бури. Кроме того, нам нужно еще запастись едой и, может быть, как-то раздобыть одежду потеплее…
— К чему спешить, Ориэлла? — вмешалась Нэрени. — По-моему, лучше подождать, пока ты не родишь.
— Что? — уставилась на нее Ориэлла, и Анвар затаил дыхание.
— А ты об этом и не подумала? — Нэрени явно была поражена. — Как же так? Уж не хочешь ли ты рожать прямо на снегу? Осталось меньше трех лун. Ты ведь можешь подождать — ради ребенка?
Ориэлла сильно побледнела, и Анвар, не спускавший с нее глаз, почувствовал сострадание. В самом деле, он совсем забыл об опасности для ребенка. О Боги, им с таким трудом удалось выжить в пустыне, а теперь еще и это. Он понимал, что волшебнице необходимо снова бросить вызов Миафану, но ведь ребенок — последнее, что связывает ее с Форралом. Анвар посмотрел на остальных. Язур и Элизар кивнули, подтверждая согласие с Нэрени, и только Боан, всегда переживавший за свою любимую госпожу, выглядел растерянным и подавленным.
Ориэлла сказала:
— Миафан знает, где мы находимся. — В голосе ее звучала неуверенность. — Он может попытаться напасть на нас.
— Может, ты и права, — возразил Анвар, который слишком хорошо помнил последнее столкновение с Верховным Магом, чтобы говорить об этом хладнокровно. — Но пока все обходилось, и мы должны хорошенько взвесить оба варианта. Если ты сейчас отправишься в горы, то, конечно, поставишь ребенка под удар. — Раздираемый сомнениями, он отвернулся, борясь с самим собой. — Я хотел бы посоветовать тебе подождать, однако с каждым днем шансы Миафана растут. Я готов помочь тебе, чем могу, но окончательное решение, конечно, за тобой. И я поддержу тебя, что бы ты ни решила.
Форрал, сидящий у Водоема Душ, стиснул зубы от злости и боли. Этот глупец пошел по неверному пути. «Ну что ты за тряпка? — пробормотал он. — Будь я там, я бы…» Но что бы он сказал Ориэлле? Бедняжка, как трудно ей сделать выбор между необходимостью защитить ребенка и необходимостью идти на север, чтобы вступить в борьбу с Миафаном.
Как воин, Форрал хорошо знал, что такое долг, но глубокая и тревожная родительская любовь к ребенку, пусть пока и неродившемуся, была ему незнакома, и на мгновение он даже ощутил постыдную радость, что решение зависит не от него. Но как же поступит Ориэлла? Он опять уставился на неподвижную воду, горя нетерпением вновь увидеть свою любовь.
Ориэлла была подавлена и не знала, на что решиться. Черная Птица, опасаясь упустить момент, решила поторопить события.
— Ориэлла, — начала она, — безопаснее всего было бы уйти отсюда как можно скорее.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись повернулась к ней Ориэлла. Летунья тяжело вздохнула. Она обещала Харину использовать эти сведения, только если не будет другого выхода, но, кажется, такой момент наступил.
Помедлив, она сказала:
— Сегодня, пока охотилась, я кое-что обнаружила — Харин и его люди стоят лагерем неподалеку, на северной окраине леса.
— Что? — с тревогой переспросила Ориэлла. — Харин здесь? Откуда ты знаешь? Ты ведь не видела его.
— Это наверняка принц, — поспешно сказала крылатая девушка. — Кто еще может носить одежду, похожую на твою? Анвар выругался:
— Что ты за дура, Черная Птица! Почему же ты раньше молчала? Если Харин обнаружит нас…
— Это невозможно, — с надеждой сказала Нэрени. Анвар поморщился:
— Я бы не стал проверять. О Боги, только этого еще не хватало! Отправиться в горы — значит подвергнуть опасности Ориэллу и ее ребенка, а оставаться здесь опасно для всех нас.
Черная Птица поняла: вот он, решающий момент!
— Анвар, — мягко сказала она, — все, может быть, не так плохо, как кажется. Есть одно место в горах, сторожевая башня, построенная моим народом в давние времена, когда там проходили границы нашего королевства. По земле отсюда, кажется, дней пятнадцать — двадцать пути. Укрепление надежное, построено на века. Там нам не страшны ни враги, ни стихии, и к тому же поблизости есть роща — значит, будут дрова. И если мы успеем дойти за эти пятнадцать — двадцать дней, то и ребенку там будет безопаснее, чем в лесу.