Страница:
Ориэлла спала неспокойно — ребенок ворочался у нее в утробе. Она проснулась и перевернулась на другой бок. Потревоженная Шиа открыла один глаз и напрямик спросила:
«Все размышляешь?»
Ориэлла вздохнула и уселась на постели. Ей очень захотелось выпить персиковой настойки, которую так любили они с Форралом, и не просто выпить, а напиться как следует, чтобы хоть на время избавиться от раздирающих ее противоречивых чувств, от бесконечных мыслей об этих двух мужчинах, каждый из которых был ей дорог. Между тем Шиа ожидала ответа.
— Ну хорошо, — покорно ответила Ориэлла. — Когда лавина унесла Анвара, я подумала, что он погиб, и испытала такую же боль, как тогда, когда потеряла Форрала. Но я больше никогда не хочу переживать такого! Одного раза больше чем достаточно. — Волшебница сглотнула комок в горле. — Но дело не в этом. Подобная ерунда отвлекает меня от борьбы с Миафаном, а ведь это — наше главное дело. У меня нет времени на всякие пустяки, Шиа. Это может стоить жизни нам всем.
— Ну так попробуй забыть об Анваре. — Шиа немного подумала. — Хотя в такой небольшой компании, как наша, тебе все равно не удастся его избегать. Значит, ты должна или услать его куда-нибудь, или уйти сама.
Ориэлла испуганно посмотрела на пантеру. Как же она справится без Анвара?
— Но это невозможно! Пантера вздохнула:
— И почему вы, люди, все так осложняете? По-моему, если ты перестанешь бороться со своими чувствами, они не будут больше отвлекать тебя. — Шиа взглянула Ориэлле в глаза. — Послушай, дорогая, зачем ты мучаешь себя? Ты полюбила его по крайней мере еще там, в пустыне, хотя я подозреваю, что семена этого были посеяны гораздо раньше. Однако никто не вечен, Ориэлла, и я тоже. Льщу себя надеждой, что тебе будет больно потерять меня, но ты же не откажешься из-за этого от нашей дружбы?
— Конечно, нет!
— Так зачем же заставлять страдать бедного Анвара? К тому же, — добавила хитрая кошка, — вполне возможно, что это он тебя переживет!
Ориэлла громко фыркнула и виновато поглядела на спящих друзей.
— О милая Шиа, что бы я без тебя делала? Ты замечательно умеешь улучшить мое настроение, показав мне мою глупость!
— Вы с Анваром предоставили много возможностей научиться, — ответила Шиа.
— Ступай, поговори с ним. Он сейчас на крыше, — подсказала пантера, и у Ориэллы впервые за долгое время стало легче на душе. Волшебница торопливо побежала к лестнице и была так занята мыслями об Анваре, что и не заметила отсутствия Черной Птицы.
Черному Когтю было неуютно в сосновой роще под башней. Здесь было как-то тесно, не видно неба и даже дышалось труднее. Несмотря на врожденную устойчивость к холоду, он все же дрожал на проклятом зимнем ветру, а из-за неутихающего снега почти ничего не видел.
— Имей терпение, глупец, — — прошипел Харин. — Вспомни наш план. Принцесса должна прийти и сказать, что они заснули. И тогда мои люди атакуют башню, а твои нападут сверху. Но помни, Черный Коготь: они мне нужны живыми!
Верховный Жрец нетерпеливо кивнул, с трудом подавляя раздражение. Во имя Иинзы, неужели союзник принимает его за полного идиота? Но страх удержал Жреца от резкого ответа он увидел, что из пустых глаз красавчика принца на него глядят жуткие очи Владыки Волшебного Народа — Харин? — Черная Птица пробиралась сквозь заросли, жалея, что ночь слишком темная: по воздуху было бы легче двигаться Легче и не так больно, подумала она, зализывая очередную ссадину. Сверху она давно бы уже увидела его. Да где же он, во имя Иинзы?
К радости девушки, деревья вдруг расступились, и она вышла на поляну. Черная Птица нахмурилась и раздраженно топнула ногой. Харин обещал ждать ее на поляне около башни, но это, кажется, не та поляна. И все же… Она насторожилась. Вроде бы в кустах кто-то зашевелился? Да, похоже это не дерево, а высокая человеческая фигура.
— Харин? — Черная Птица сделала шаг вперед, и слишком поздно услышала позади шорох. Прежде чем она успела взлететь, кто-то всей тяжестью навалился на нее и прижал к земле, и тут же цепкие пальцы схватили ее за руки, за ноги, за крылья. Она пыталась вырваться, но силы были слишком неравны. Она хотела закричать, но чья-то рука зажала ей рот, а потом заткнула его кляпом и закрепила кляп повязкой. Ей крепко связали крылья, ноги и руки, но еще сильнее сдавила ей сердце ледяная длань страха. «Харин, где ты?» — в отчаянии подумала она.
Вскоре Черная Птица это узнала. Удар сапога перевернул ее на спину, и глаза девушки, полные слез, увидели над собой лицо бывшего любовника.
— Нет! — Голос принцессы был задушен кляпом, но все ее существо вопило от ярости и боли. Принц предал ее!
— Ага… — Сердце крылатой девушки сжалось, когда она услышала знакомый резкий голос, не раз посещавший ее в кошмарных сновидениях. Из-за спины принца выступил Верховный Жрец — Черный Коготь.
— Наконец-то она моя!
Он опустился на колени рядом с ней, и Черная Птица закрыла глаза, содрогнувшись от его прикосновения.
— Пошли, Черный Коготь, еще успеешь наиграться. — Голос Харина был холодным и злым. — Я выполнил свою часть сделки, но теперь надо доделать дело, пока твоя добыча в безопасности.
— Следи за своим языком, когда говоришь с королем Крылатого Народа! — злобно ответил Черный Коготь, но все же повиновался и встал. Черная Птица снова вздрогнула, услышав его последние слова. Король! Но это могло означать только, что ее мать умерла! Когда звук ненавистных шагов умолк, она уткнулась в землю и в отчаянии зарыдала.
— Иди вниз, Анвар! — закричала она — Ты замерзнешь!
В верхней комнате имелся камин и какая-то старая рухлядь, очевидно, служившая мебелью, еще когда здесь была сторожевая башня. Анвар шмякнул о стену старый стул без спинки и бросил обломки в очаг, после чего запалил их, создав огненный шар. Потом он швырнул туда же обломки столика. Увидев его хмурое лицо, Ориэлла невольно попятилась, но первые слова оказались для нее полной неожиданностью.
— Ты последняя дура, Ориэлла, что полезла на эту гнилую лестницу! Если бы ты упала, ребенок мог погибнуть! — Внезапно до него дошел смысл собственных слов, и он отвернулся. — Хотя это не мое дело, — добавил он горько.
Ориэлла глубоко вздохнула и, коснувшись его руки, тихо сказала:
— Анвар, это — твое дело, если ты еще хочешь, чтобы было так.
Какое-то мгновение он просто неподвижно стоял, а потом резко повернулся к ней:
— Что ты хочешь этим сказать? В горле у девушки пересохло.
— Я должна была бы сказать об этом раньше, — с трудом выговорила она, — может быть, когда мы прошли пустыню. И, конечно же, после лавины. Но я боялась. — Голос ее задрожал. — Ох, чтоб тебе! — Ориэлла шмыгнула носом и вытерла его рукавом. Она сделала попытку отойти, но Анвар удержал ее.
— Кажется, я так и не отучу тебя от этой возмутительной привычки. — Лицо его смягчилось; он подвел ее к огню и усадил на пол у очага. Анвар продолжал подкладывать в огонь обломки мебели, а Ориэлла решила продолжать, пока имела для этого мужество. — Я давала тебе понять, что не люблю тебя, но я лгала. Я лгала даже самой себе. Потеряв Форрала, я ни за что не хотела вновь пережить эту боль. А нам угрожает такая опасность…
— Ив этом-то все и дело? Ты боялась, что меня тоже убьют? О любимая… — Он крепко обнял ее, и впервые девушка с радостью ответила на его объятия, наслаждаясь близостью юноши. Но ей следовало сказать ему еще одну очень важную вещь.
Она подняла голову с его плеча и посмотрела ему в глаза.
— Знаешь, — сказала она тихо, — я не могу забыть Форрала. Да если бы и могла, то не захотела бы. Анвар покачал головой:
— А мне и не нужно этого, любовь моя. Форрал был мне верным другом, и я чту его память. Однако после его смерти мы многое пережили, и я хотел бы, чтобы ты пришла ко мне с открытым сердцем, а не терзаемая сомнениями.
Ориэлла погладила его по щеке:
— Да, у меня много сомнений. — Ее руки заскользили ниже по широким плечам юноши, как вдруг странный звук нарушил очарование их близости.
— Анвар, ты слышал?
Люк в потолке распахнулся настежь, и на пол свалился огромный ком снега. Ледяной ветер моментально выстудил комнату! Ориэлла с проклятием вскочила, увидев пару ног, появившихся на шаткой лестнице. Схватив меч, с которым не расставалась, она со всего размаха нанесла удар, чувствуя, как острое лезвие разрубает дерево и плоть. Лестница раскололась, и человек с воплем рухнул вниз. Одна нога у него была отсечена до колена, другая — окровавлена. Ориэлла неуклюже отскочила, проклиная свой огромный живот, и Анвар поддержал ее, чтобы она не упала.
— Крылатый Народ! — воскликнул юноша, оттаскивая волшебницу подальше от крыльев бьющейся в агонии жертвы.
Еще одна фигура появилась в отверстии, фигура крылатого воина, сложившего крылья, чтобы пролезть в узкий люк. Ориэлла хотела обезвредить нового врага, прежде чем он опомнится, но у того уже был наготове меч, и он быстро оттеснил ее, понимая, что в таком состоянии она не может сопротивляться. Ориэлле пришлось уступить, освобождая место для вторжения новых врагов.
Она заметила, что Анвар, увернувшись от мечей, сумел завладеть оружием первого поверженного воина, но все ее внимание было сосредоточено на собственном противнике, и она похолодела, услышав предсмертный вопль. Бросив быстрый взгляд, девушка увидела, как Анвар извлекает окровавленный клинок из груди очередного врага, спустившегося через отверстие, но за ним спрыгнул еще один, отпихнув труп ногой, а потом и третий. Почувствовав, что волшебница отвлеклась, ее противник бросился вперед. Как ни странно, Ориэлла не чувствовала страха и злилась лишь, что он мешает ей прийти на помощь Анвару. Выждав, когда ее враг размахнется пошире, она провела легкую, короткую контратаку, одну из тех, которым научил ее Форрал, и перерезала горло противнику, забрызгав его кровью свое лицо. Свободной рукой она вытерла глаза и, переступая через тело, остановилась, потому что рука мертвеца в предсмертной конвульсии вцепилась ей в ногу.
На Анвара теперь наступали уже двое, стараясь загнать его в угол между дымоходом и стеной. Не в состоянии освободиться и не имея права медлить, Ориэлла переложила меч в левую руку и ткнула ближнему воину меж огромных крыльев с той неумолимой точностью, которой научил ее Паррик. Послышался стон, и второй воин обернулся, поглядет? что случилось с товарищем. Это была его роковая ошибка: он упал, разрубленный клинком Анвара.
Одним ударом Ориэлла отсекла кисть, державшую ее и, бросившись к Анвару, потащила его к двери, потому что через люк уже лезли новые враги. Кто-то уже расширил мечом отверстие в потолке. Маги отчаянно пытались отступить, по мертвым телам пробиваясь к двери. Но когда они оказались там, облегчение волшебницы сменилось ужасом: в нижней комнате тоже слышался шум боя. Они были окружены!
Тут она вспомнила о Шиа, и безумная надежда мелькнула у Ориэллы. Установив с Шиа мысленную связь, она получила ответ — лаконичный, ибо пантера тоже сражалась за свою жизнь. «Боан дерется, Элизар ранен — не могу до тебя добраться».
«Беги, Шиа, — ответила Ориэлла, — бери Жезл и беги!»
«Ты с ума сошла? Я не брошу тебя!»
«Ты должна! Без Жезла нам конец». Секунду длилось молчание, потом Ориэлла услышала:
«Он у меня. Убегаю!»
Перед мысленным взором волшебница на мгновение мелькнула огромная кошка, пробивающаяся на свободу, но вот она вырвалась из башни, и буря скрыла ее следы. В этот момент кто-то схватил волшебницу сзади и оттащил ее от лестницы, а в комнату уже устремлялись новые враги. Сильная рука ухватила Ориэллу за волосы, и она почувствовала у своего горла холодный клинок.
— Бросай оружие! — Ориэлла узнала этот голос, прозвучавший за спиной. Харин! И он заодно с Крылатым Народом? Она задрожала от ярости, и клинок поцарапал ей шею. Задыхаясь от бессильной злости, Ориэлла бросила меч и увидела лицо Анвара, на котором были написаны гнев и отчаяние. Его меч упал на пол, и крылатые воины окружили юношу, сломив наконец его сопротивление. Они прижали его к противоположной стене, и ярость вспыхнула в глазах волшебника. Он собрал свои силы и…
— Не смей этого делать, Анвар! — закричал Харин. — При первой же попытке колдовства мои воины перережут ей горло!
Ориэлла увидела, как погасли глаза Анвара и ярость его сменилась отчаянием. Затем ей самой заломили руки и связали. То же самое проделали и с Анваром.
— Как я рад нашей встрече, дорогая! — насмешливо улыбаясь, Харин подошел к волшебнице. — Благодаря предательству нашей маленькой принцессы отныне вы
— мои пленники.
Приказав убрать кинжал, Харин ударил Ориэллу по лицу. Она не удержалась на ногах, но воины подхватили ее, и поставили на колени.
— Оставьте ее! — закричал Анвар, но тяжелый кулак заткнул ему рот. Принц ударил волшебницу по другой щеке. Голова ее качнулась, и она почувствовала во рту вкус крови.
— Предупреждаю тебя, Анвар, — угрожающе сказал Харин. — Еще одно движение
— и ей придется плохо.
Но это был не голос принца. Сквозь слезы, вызванные болью, Ориэлла вгляделась в него и обмерла. Лицо оставалось все тем же знакомым, красивым лицом Харина, но мрачная злая воля, горящая во взгляде, могла принадлежать только Верховному Магу!
Глава 9. ШИАННАТ
«Все размышляешь?»
Ориэлла вздохнула и уселась на постели. Ей очень захотелось выпить персиковой настойки, которую так любили они с Форралом, и не просто выпить, а напиться как следует, чтобы хоть на время избавиться от раздирающих ее противоречивых чувств, от бесконечных мыслей об этих двух мужчинах, каждый из которых был ей дорог. Между тем Шиа ожидала ответа.
— Ну хорошо, — покорно ответила Ориэлла. — Когда лавина унесла Анвара, я подумала, что он погиб, и испытала такую же боль, как тогда, когда потеряла Форрала. Но я больше никогда не хочу переживать такого! Одного раза больше чем достаточно. — Волшебница сглотнула комок в горле. — Но дело не в этом. Подобная ерунда отвлекает меня от борьбы с Миафаном, а ведь это — наше главное дело. У меня нет времени на всякие пустяки, Шиа. Это может стоить жизни нам всем.
— Ну так попробуй забыть об Анваре. — Шиа немного подумала. — Хотя в такой небольшой компании, как наша, тебе все равно не удастся его избегать. Значит, ты должна или услать его куда-нибудь, или уйти сама.
Ориэлла испуганно посмотрела на пантеру. Как же она справится без Анвара?
— Но это невозможно! Пантера вздохнула:
— И почему вы, люди, все так осложняете? По-моему, если ты перестанешь бороться со своими чувствами, они не будут больше отвлекать тебя. — Шиа взглянула Ориэлле в глаза. — Послушай, дорогая, зачем ты мучаешь себя? Ты полюбила его по крайней мере еще там, в пустыне, хотя я подозреваю, что семена этого были посеяны гораздо раньше. Однако никто не вечен, Ориэлла, и я тоже. Льщу себя надеждой, что тебе будет больно потерять меня, но ты же не откажешься из-за этого от нашей дружбы?
— Конечно, нет!
— Так зачем же заставлять страдать бедного Анвара? К тому же, — добавила хитрая кошка, — вполне возможно, что это он тебя переживет!
Ориэлла громко фыркнула и виновато поглядела на спящих друзей.
— О милая Шиа, что бы я без тебя делала? Ты замечательно умеешь улучшить мое настроение, показав мне мою глупость!
— Вы с Анваром предоставили много возможностей научиться, — ответила Шиа.
— Ступай, поговори с ним. Он сейчас на крыше, — подсказала пантера, и у Ориэллы впервые за долгое время стало легче на душе. Волшебница торопливо побежала к лестнице и была так занята мыслями об Анваре, что и не заметила отсутствия Черной Птицы.
Черному Когтю было неуютно в сосновой роще под башней. Здесь было как-то тесно, не видно неба и даже дышалось труднее. Несмотря на врожденную устойчивость к холоду, он все же дрожал на проклятом зимнем ветру, а из-за неутихающего снега почти ничего не видел.
***
— Не пора ли начать действовать? — спросил он у принца. — Мои воины устали от бесконечного ожидания.— Имей терпение, глупец, — — прошипел Харин. — Вспомни наш план. Принцесса должна прийти и сказать, что они заснули. И тогда мои люди атакуют башню, а твои нападут сверху. Но помни, Черный Коготь: они мне нужны живыми!
Верховный Жрец нетерпеливо кивнул, с трудом подавляя раздражение. Во имя Иинзы, неужели союзник принимает его за полного идиота? Но страх удержал Жреца от резкого ответа он увидел, что из пустых глаз красавчика принца на него глядят жуткие очи Владыки Волшебного Народа — Харин? — Черная Птица пробиралась сквозь заросли, жалея, что ночь слишком темная: по воздуху было бы легче двигаться Легче и не так больно, подумала она, зализывая очередную ссадину. Сверху она давно бы уже увидела его. Да где же он, во имя Иинзы?
К радости девушки, деревья вдруг расступились, и она вышла на поляну. Черная Птица нахмурилась и раздраженно топнула ногой. Харин обещал ждать ее на поляне около башни, но это, кажется, не та поляна. И все же… Она насторожилась. Вроде бы в кустах кто-то зашевелился? Да, похоже это не дерево, а высокая человеческая фигура.
— Харин? — Черная Птица сделала шаг вперед, и слишком поздно услышала позади шорох. Прежде чем она успела взлететь, кто-то всей тяжестью навалился на нее и прижал к земле, и тут же цепкие пальцы схватили ее за руки, за ноги, за крылья. Она пыталась вырваться, но силы были слишком неравны. Она хотела закричать, но чья-то рука зажала ей рот, а потом заткнула его кляпом и закрепила кляп повязкой. Ей крепко связали крылья, ноги и руки, но еще сильнее сдавила ей сердце ледяная длань страха. «Харин, где ты?» — в отчаянии подумала она.
Вскоре Черная Птица это узнала. Удар сапога перевернул ее на спину, и глаза девушки, полные слез, увидели над собой лицо бывшего любовника.
— Нет! — Голос принцессы был задушен кляпом, но все ее существо вопило от ярости и боли. Принц предал ее!
— Ага… — Сердце крылатой девушки сжалось, когда она услышала знакомый резкий голос, не раз посещавший ее в кошмарных сновидениях. Из-за спины принца выступил Верховный Жрец — Черный Коготь.
— Наконец-то она моя!
Он опустился на колени рядом с ней, и Черная Птица закрыла глаза, содрогнувшись от его прикосновения.
— Пошли, Черный Коготь, еще успеешь наиграться. — Голос Харина был холодным и злым. — Я выполнил свою часть сделки, но теперь надо доделать дело, пока твоя добыча в безопасности.
— Следи за своим языком, когда говоришь с королем Крылатого Народа! — злобно ответил Черный Коготь, но все же повиновался и встал. Черная Птица снова вздрогнула, услышав его последние слова. Король! Но это могло означать только, что ее мать умерла! Когда звук ненавистных шагов умолк, она уткнулась в землю и в отчаянии зарыдала.
***
С большим трудом Ориэлла взобралась по прогнившей, шаткой лестнице на крышу. Анвар спрятался от ветра за полуразрушенной бойницей, и когда волшебница увидела его, мужество едва ее не покинуло. Но юноша повернул голову, как всегда, почувствовав присутствие Ориэллы, и при виде его печального, усталого лица решимость девушки окрепла Она присела на корточки рядом с ним, но слова ее заглушал вой ветра.— Иди вниз, Анвар! — закричала она — Ты замерзнешь!
В верхней комнате имелся камин и какая-то старая рухлядь, очевидно, служившая мебелью, еще когда здесь была сторожевая башня. Анвар шмякнул о стену старый стул без спинки и бросил обломки в очаг, после чего запалил их, создав огненный шар. Потом он швырнул туда же обломки столика. Увидев его хмурое лицо, Ориэлла невольно попятилась, но первые слова оказались для нее полной неожиданностью.
— Ты последняя дура, Ориэлла, что полезла на эту гнилую лестницу! Если бы ты упала, ребенок мог погибнуть! — Внезапно до него дошел смысл собственных слов, и он отвернулся. — Хотя это не мое дело, — добавил он горько.
Ориэлла глубоко вздохнула и, коснувшись его руки, тихо сказала:
— Анвар, это — твое дело, если ты еще хочешь, чтобы было так.
Какое-то мгновение он просто неподвижно стоял, а потом резко повернулся к ней:
— Что ты хочешь этим сказать? В горле у девушки пересохло.
— Я должна была бы сказать об этом раньше, — с трудом выговорила она, — может быть, когда мы прошли пустыню. И, конечно же, после лавины. Но я боялась. — Голос ее задрожал. — Ох, чтоб тебе! — Ориэлла шмыгнула носом и вытерла его рукавом. Она сделала попытку отойти, но Анвар удержал ее.
— Кажется, я так и не отучу тебя от этой возмутительной привычки. — Лицо его смягчилось; он подвел ее к огню и усадил на пол у очага. Анвар продолжал подкладывать в огонь обломки мебели, а Ориэлла решила продолжать, пока имела для этого мужество. — Я давала тебе понять, что не люблю тебя, но я лгала. Я лгала даже самой себе. Потеряв Форрала, я ни за что не хотела вновь пережить эту боль. А нам угрожает такая опасность…
— Ив этом-то все и дело? Ты боялась, что меня тоже убьют? О любимая… — Он крепко обнял ее, и впервые девушка с радостью ответила на его объятия, наслаждаясь близостью юноши. Но ей следовало сказать ему еще одну очень важную вещь.
Она подняла голову с его плеча и посмотрела ему в глаза.
— Знаешь, — сказала она тихо, — я не могу забыть Форрала. Да если бы и могла, то не захотела бы. Анвар покачал головой:
— А мне и не нужно этого, любовь моя. Форрал был мне верным другом, и я чту его память. Однако после его смерти мы многое пережили, и я хотел бы, чтобы ты пришла ко мне с открытым сердцем, а не терзаемая сомнениями.
Ориэлла погладила его по щеке:
— Да, у меня много сомнений. — Ее руки заскользили ниже по широким плечам юноши, как вдруг странный звук нарушил очарование их близости.
— Анвар, ты слышал?
Люк в потолке распахнулся настежь, и на пол свалился огромный ком снега. Ледяной ветер моментально выстудил комнату! Ориэлла с проклятием вскочила, увидев пару ног, появившихся на шаткой лестнице. Схватив меч, с которым не расставалась, она со всего размаха нанесла удар, чувствуя, как острое лезвие разрубает дерево и плоть. Лестница раскололась, и человек с воплем рухнул вниз. Одна нога у него была отсечена до колена, другая — окровавлена. Ориэлла неуклюже отскочила, проклиная свой огромный живот, и Анвар поддержал ее, чтобы она не упала.
— Крылатый Народ! — воскликнул юноша, оттаскивая волшебницу подальше от крыльев бьющейся в агонии жертвы.
Еще одна фигура появилась в отверстии, фигура крылатого воина, сложившего крылья, чтобы пролезть в узкий люк. Ориэлла хотела обезвредить нового врага, прежде чем он опомнится, но у того уже был наготове меч, и он быстро оттеснил ее, понимая, что в таком состоянии она не может сопротивляться. Ориэлле пришлось уступить, освобождая место для вторжения новых врагов.
Она заметила, что Анвар, увернувшись от мечей, сумел завладеть оружием первого поверженного воина, но все ее внимание было сосредоточено на собственном противнике, и она похолодела, услышав предсмертный вопль. Бросив быстрый взгляд, девушка увидела, как Анвар извлекает окровавленный клинок из груди очередного врага, спустившегося через отверстие, но за ним спрыгнул еще один, отпихнув труп ногой, а потом и третий. Почувствовав, что волшебница отвлеклась, ее противник бросился вперед. Как ни странно, Ориэлла не чувствовала страха и злилась лишь, что он мешает ей прийти на помощь Анвару. Выждав, когда ее враг размахнется пошире, она провела легкую, короткую контратаку, одну из тех, которым научил ее Форрал, и перерезала горло противнику, забрызгав его кровью свое лицо. Свободной рукой она вытерла глаза и, переступая через тело, остановилась, потому что рука мертвеца в предсмертной конвульсии вцепилась ей в ногу.
На Анвара теперь наступали уже двое, стараясь загнать его в угол между дымоходом и стеной. Не в состоянии освободиться и не имея права медлить, Ориэлла переложила меч в левую руку и ткнула ближнему воину меж огромных крыльев с той неумолимой точностью, которой научил ее Паррик. Послышался стон, и второй воин обернулся, поглядет? что случилось с товарищем. Это была его роковая ошибка: он упал, разрубленный клинком Анвара.
Одним ударом Ориэлла отсекла кисть, державшую ее и, бросившись к Анвару, потащила его к двери, потому что через люк уже лезли новые враги. Кто-то уже расширил мечом отверстие в потолке. Маги отчаянно пытались отступить, по мертвым телам пробиваясь к двери. Но когда они оказались там, облегчение волшебницы сменилось ужасом: в нижней комнате тоже слышался шум боя. Они были окружены!
Тут она вспомнила о Шиа, и безумная надежда мелькнула у Ориэллы. Установив с Шиа мысленную связь, она получила ответ — лаконичный, ибо пантера тоже сражалась за свою жизнь. «Боан дерется, Элизар ранен — не могу до тебя добраться».
«Беги, Шиа, — ответила Ориэлла, — бери Жезл и беги!»
«Ты с ума сошла? Я не брошу тебя!»
«Ты должна! Без Жезла нам конец». Секунду длилось молчание, потом Ориэлла услышала:
«Он у меня. Убегаю!»
Перед мысленным взором волшебница на мгновение мелькнула огромная кошка, пробивающаяся на свободу, но вот она вырвалась из башни, и буря скрыла ее следы. В этот момент кто-то схватил волшебницу сзади и оттащил ее от лестницы, а в комнату уже устремлялись новые враги. Сильная рука ухватила Ориэллу за волосы, и она почувствовала у своего горла холодный клинок.
— Бросай оружие! — Ориэлла узнала этот голос, прозвучавший за спиной. Харин! И он заодно с Крылатым Народом? Она задрожала от ярости, и клинок поцарапал ей шею. Задыхаясь от бессильной злости, Ориэлла бросила меч и увидела лицо Анвара, на котором были написаны гнев и отчаяние. Его меч упал на пол, и крылатые воины окружили юношу, сломив наконец его сопротивление. Они прижали его к противоположной стене, и ярость вспыхнула в глазах волшебника. Он собрал свои силы и…
— Не смей этого делать, Анвар! — закричал Харин. — При первой же попытке колдовства мои воины перережут ей горло!
Ориэлла увидела, как погасли глаза Анвара и ярость его сменилась отчаянием. Затем ей самой заломили руки и связали. То же самое проделали и с Анваром.
— Как я рад нашей встрече, дорогая! — насмешливо улыбаясь, Харин подошел к волшебнице. — Благодаря предательству нашей маленькой принцессы отныне вы
— мои пленники.
Приказав убрать кинжал, Харин ударил Ориэллу по лицу. Она не удержалась на ногах, но воины подхватили ее, и поставили на колени.
— Оставьте ее! — закричал Анвар, но тяжелый кулак заткнул ему рот. Принц ударил волшебницу по другой щеке. Голова ее качнулась, и она почувствовала во рту вкус крови.
— Предупреждаю тебя, Анвар, — угрожающе сказал Харин. — Еще одно движение
— и ей придется плохо.
Но это был не голос принца. Сквозь слезы, вызванные болью, Ориэлла вгляделась в него и обмерла. Лицо оставалось все тем же знакомым, красивым лицом Харина, но мрачная злая воля, горящая во взгляде, могла принадлежать только Верховному Магу!
Глава 9. ШИАННАТ
Свирепый зимний ветер завывал в ущелье. Казалось, метели не будет конца. Это узкий проход, по обеим сторонам обрамленный отвесными стенами огромной высоты, вел в королевство Небесного Народа. В самом конце его, на вершине холма, была некогда построена сторожевая башня крылатых воинов. Сосновый лес, росший на холме, обеспечивал крепость дровами.
Яростный ветер, подобно хищнику, вгрызался в рукотворный камень, словно желал добраться до маленьких людишек, нашедших себе убежище внутри. С другой стороны холма простиралась заснеженная долина, где тут и там темнели деревья, обремененные снегом и напоминающие утомленных старцев. А над долиной угрожающе высились горы, похожие на огромные клыки, готовые сомкнуться на крепком приземистом здании, имевшем дерзость расположиться у их подножий.
Но человек, который прятался за валунами, в беспорядке лежащими у выхода из ущелья, не обращал внимания на грозные горы. Гораздо больше его интересовали чужеземцы, нашедшие приют в башне. В сером плаще из волчьих шкур он был почти неразличим постороннему глазу на неярко освещенном снегу.
Незаметной была и его белая лошадь, терпеливо стоявшая рядом, неподвижная, словно окружающие сугробы.
Шианнат глядел на башню и без устали ругался про себя. Надо же случиться такому невероятному, такому отвратительному невезению! Это давно покинутое здание было лучшим из его убежищ, единственным местом, где они с Искальдой могли устроиться более или менее удобно во время этой страшной, бесконечной зимы. Ни одно его логово в лесной глуши или в горных пещерах не могло сравниться с этой башней. В лесу в такую погоду было очень неуютно, а в пещерах сыро, и стоило зажечь огонь, как тотчас же поднимался удушливый дым. Они с Искальдой предприняли длинное и опасное путешествие и добрались сюда промокшие, замерзшие, смертельно уставшие, оказывается, лишь для того, чтобы убедиться, что место уже занято.
Уже в который раз проклинал Шианнат незваных гостей. Однако кто же все-таки они такие? Ксандимцы никогда не забираются так далеко на юг, поэтому он и обосновался здесь — он изгнанник, вычеркнутый из памяти своего народа в тот момент, когда молодой олух, полуслепой Эфировидец, произнес заклинание, изгладившее память о нем из всех ветров. Шианнат закусил губу, чтобы не застонать от стыда и душевной боли. О Богиня, подумал он в отчаянии, зачем я тогда затеял все это? Зачем мне вообще понадобилось быть Хозяином Табунов?
Отчего он не такой, как все? Почему он всегда чувствовал себя чужим среди своего маленького народа и был замкнут, в то время как другие ничего не скрывали друг от друга? Не раз его острый ум доставлял юноше неприятности. Он был умнее, и его ненавидели за это. Будь они прокляты! Будь проклята его мать, которая после развода оставила Шианната в прибрежном селении с отцом, хотя детей от прочих своих мужей она взяла с собой в горы. Если бы не это, Шианнат вырос бы вместе со своими братьями, среди своего народа. На деле же когда юноша после смерти отца попал в крепость, он никак не мог там ужиться и постоянно имел столкновения с Хозяином Табунов из-за своего упрямства, пока наконец не решил, что единственный путь избавиться от Фалихаса с его дурацкими правилами и ограничениями — самому стать Хозяином Табунов. Только сестра Искальда, которая любила Шианната, пыталась предостеречь брата от этой безумной затеи, а когда он потерпел поражение, настояла на том, чтобы разделить с ним изгнание.
И вновь боль пронзила сердце Шианната. В Ксандиме смертные приговоры существовали только для чужестранцев и шпионов, и ему выпала гораздо худшая участь. Юношу лишили имени и изгнали его, осыпая камнями и проклятиями. Искальда, отвергнувшая Фалихаса, была при помощи Эфировидца навсегда превращена в кобылу. С трудом удерживаясь от слез, изгнанник взглянул на свою спутницу. О, если бы только избавиться от этих мучительных воспоминаний! Иногда в отчаянии он был на грани того, чтобы убить и себя и ее, — с помощью ли меча или просто бросившись верхом на Искальде в пропасть. Однако ему не хватало мужества, чтобы совершить это.
Кобыла фыркнула и ткнулась носом ему в ладонь. Шианнат вздохнул:
— Знаю, Искальда, я тоже голоден. Пойдем, нам пора.
Неподалеку, в горах, у него было еще одно логово-пещера, не очень-то удобная, но там имелся запас еды на всякий случай, а также запас сухого сена для Искальды, накошенного еще при более человеческой погоде.
В последний раз Шианнат бросил хмурый взгляд на башню, на дымок, шедший из трубы. Будь они неладны! И откуда они тут взялись? Неожиданно юноша засомневался. Если они не ксандимцы то, конечно, не могут знать, что он изгнанник. Если представиться им просто путником, сбившимся с дороги, его наверняка впустят.
Безумная надежда озарила душу изгнанника. После долгого одиночества, когда у него не было других спутников, кроме Искальды, он с новой силой ощутил тоску по людям, по звуку человеческого голоса. На изможденном лице юноши впервые за многие месяцы появилась улыбка, и он взялся за уздечку своей кобылы, чтобы покинуть свое укрытие.
Однако новый звук заставил его» вновь вернуться назад: своим обострившимся за время дикой жизни слухом юноша расслышал хлопанье крыльев в воздухе, где-то с другой стороны долины.
Шианнат поежился, и не только от холода. Разве он стал Эфировидцем, что ему являются всякие знамения? Но когда он снова выглянул из укрытия, над деревьями, окружающими башню, действительно кружили какие-то крылатые существа. Он замер в ужасе. Во имя Райских Полей, откуда здесь взялись эти призраки?
Затем, к своему изумлению, Шианнат увидел воинов — до сих пор они были так хорошо скрыты в лесу, что он их и не разглядел, а теперь бросились к башне. Их грубая, резкая речь была ему хорошо знакома. Проклятые казалимцы! Что им здесь нужно? Юноша снова спрятался за камнями, а крылатые существа исчезли за вершинами деревьев.
Здравый смысл подсказывал изгнаннику, что пора уходить отсюда. Если пришельцы разошлют разведчиков… Но юношу удерживало любопытство и острое желание быть поближе к людям, все равно каким. Если что, Искальда предупредит, а с его знанием местности и при таком снегопаде он запросто сможет уйти от преследователей. Так что Шианнат остался и увидел, как крылатые воины спустились на крышу башни, а казалимские ублюдки, действовавшие с ними заодно, стали выламывать дверь. Так это засада! Шианнат почувствовал жалость к тем, кто находился внутри, независимо от их происхождения.
Язура внезапно разбудил какой-то новый, странный звук. Первое, что бросилось ему в глаза: в комнате явно не хватало народу. Шиа по кошачьему обыкновению улеглась на самом теплом месте, у очага, а Нэрени с Элизаром устроились на куче одеял. Но где же остальные? Он встревожился, но, услышав тихие голоса, доносившиеся сверху, успокоился, догадавшись, где Ориэлла и Анвар. Язур улыбнулся. Пользуются случаем, чтобы побыть наедине, это вполне понятно. Однако где же все-таки Черная Птица? Он уже собрался поискать ее, как вдруг дверь с треском распахнулась и в комнату ворвались воины Харина. Язур обнажил свой меч.
— Вставайте! — заревел он. — Враги!
Сердце его сжалось. Какое низкое предательство! Юноша знал нападавших в лицо: эти люди когда-то были его солдатами, а он — их командиром. Но теперь они враги, и Язур понимал: если Харин его схватит, пощады не жди. Но тут ему пришлось вступить в схватку, и прочие мысли вылетели у него из головы.
Шиа с рычанием вскочила, едва распахнулась дверь. Двое незваных гостей пали под ударами ее когтистых лап еще до того, как Язур успел обнажить меч. Сейчас ее товарищи плечом к плечу защищались от многочисленных врагов, напавших врасплох. Она заметила, что Элизар упал, и хотела броситься ему на помощь, но ее опередил Боан, дравшийся за троих. Нэрени с воплем бросилась на помощь мужу, и через минуту Элизар поднялся, одной рукой держа меч, а другую прижимая к ране в боку. Нэрени, осыпая людей Харина страшными проклятиями, швыряла в них горящие головни.
Пантера направо и налево наносила страшные удары врагам, не делая при этом ни одного лишнего движения. Но врагов было слишком много. В отчаянии она посмотрела на лестницу, которая вела наверх. Где же Ориэлла с Анваром? Почему они не идут на помощь? Мысленно связавшись с волшебницей, она глазами подруги увидела то, что творится наверху. Маги окружены Крылатым Народом! Испугавшись за своих друзей, Шиа начала было пробиваться к лестнице, как вдруг приняла сигнал от Ориэллы, которая требовала, чтобы Шиа бежала.
Она ответила:
«Ты с ума сошла? Я не брошу тебя!»
«Ты должна! Без Жезла нам конец». Шиа зарычала в бессильной ярости и, нехотя выйдя из схватки, бросилась в темный угол, где стоял Жезл Земли. Огромная кошка с отвращением сомкнула челюсти на этой ненавистной колдовской штуке и сообщила:
«Он у меня. Убегаю!»
Хотя ей мешал длинный и неудобный предмет, Шиа решила на пути к выходу уничтожить столько врагов, сколько сможет.
Когда Шиа с Жезлом в зубах ринулась к выходу, Язур инстинктивно бросился вперед, используя возникшее замешательство. Врагов было слишком много, и у того, кто вырвется наружу, больше шансов помочь другим. Размахивая мечом направо и налево, он стал пробиваться вслед за пантерой, уже забыв, что сам когда-то командовал этими людьми. В комнате наступил хаос. Мелькали клинки, и люди, давя друг друга, в панике разбегались от когтей и клыков разъяренной пантеры. Ноги скользили в крови, но Язур дрался отчаянно, и ему удалось пробиться к выходу и вырваться наружу, где господствовали снег, холод и ветер.
Морозный воздух обжег легкие. Толстый слой снега был предательски скользким, и Язур понимал: если он упадет — ему конец, но не рисковал замедлить шаг. За спиной раздался приказ, отданный лучникам. Только не это! Язур споткнулся, но страх придал ему сил, и он побежал зигзагами, словно заяц, преследуемый собаками, чтобы стрелкам труднее было прицелиться. На каждом повороте ноги его скользили, вокруг падали стрелы, и собственная спина казалась юноше на удивление широкой и незащищенной.
Когда это случилось, он не устоял на ногах. Левое плечо жгло, словно огнем, и Язур с криком повалился на снег…
Ему всей душой хотелось бы помочь чужеземцам, но, к счастью, здравый смысл в юноше был очень силен. Он ведь совсем не знал, кто они такие, так зачем же рисковать собой ради них? Но если они беглецы, то разве их судьба не похожа на его собственную?
Внезапно ночная тишина взорвалась воплями, стонами и рычанием. Испуганная Искальда встала на дыбы, и, успокаивая ее, Шианнат не заметил, как из дверей башни выскочила огромная черная пантера и исчезла в лесу. Но когда он снова стал следить за схваткой, то увидел какого-то человека, зигзагами бегущего от башни по направлению к ущелью. В дверях появился казалимский лучник. Боясь криком выдать себя, изгнанник только смотрел, как полетела стрела, поразившая беглеца в плечо.
Тот зашатался, потерял равновесие и упал лицом в снег. Шианнат, затаив дыхание, следил за ним отчаянно, желая неизвестному подняться на ноги. Лучник снова прицелился — стрелять в упавшего было легко. Человек с трудом поднялся, но на этот раз стрела не попала в цель, потому что другая стрела, пущенная Шианнатом, пробила голову лучника.
Яростный ветер, подобно хищнику, вгрызался в рукотворный камень, словно желал добраться до маленьких людишек, нашедших себе убежище внутри. С другой стороны холма простиралась заснеженная долина, где тут и там темнели деревья, обремененные снегом и напоминающие утомленных старцев. А над долиной угрожающе высились горы, похожие на огромные клыки, готовые сомкнуться на крепком приземистом здании, имевшем дерзость расположиться у их подножий.
Но человек, который прятался за валунами, в беспорядке лежащими у выхода из ущелья, не обращал внимания на грозные горы. Гораздо больше его интересовали чужеземцы, нашедшие приют в башне. В сером плаще из волчьих шкур он был почти неразличим постороннему глазу на неярко освещенном снегу.
Незаметной была и его белая лошадь, терпеливо стоявшая рядом, неподвижная, словно окружающие сугробы.
Шианнат глядел на башню и без устали ругался про себя. Надо же случиться такому невероятному, такому отвратительному невезению! Это давно покинутое здание было лучшим из его убежищ, единственным местом, где они с Искальдой могли устроиться более или менее удобно во время этой страшной, бесконечной зимы. Ни одно его логово в лесной глуши или в горных пещерах не могло сравниться с этой башней. В лесу в такую погоду было очень неуютно, а в пещерах сыро, и стоило зажечь огонь, как тотчас же поднимался удушливый дым. Они с Искальдой предприняли длинное и опасное путешествие и добрались сюда промокшие, замерзшие, смертельно уставшие, оказывается, лишь для того, чтобы убедиться, что место уже занято.
Уже в который раз проклинал Шианнат незваных гостей. Однако кто же все-таки они такие? Ксандимцы никогда не забираются так далеко на юг, поэтому он и обосновался здесь — он изгнанник, вычеркнутый из памяти своего народа в тот момент, когда молодой олух, полуслепой Эфировидец, произнес заклинание, изгладившее память о нем из всех ветров. Шианнат закусил губу, чтобы не застонать от стыда и душевной боли. О Богиня, подумал он в отчаянии, зачем я тогда затеял все это? Зачем мне вообще понадобилось быть Хозяином Табунов?
Отчего он не такой, как все? Почему он всегда чувствовал себя чужим среди своего маленького народа и был замкнут, в то время как другие ничего не скрывали друг от друга? Не раз его острый ум доставлял юноше неприятности. Он был умнее, и его ненавидели за это. Будь они прокляты! Будь проклята его мать, которая после развода оставила Шианната в прибрежном селении с отцом, хотя детей от прочих своих мужей она взяла с собой в горы. Если бы не это, Шианнат вырос бы вместе со своими братьями, среди своего народа. На деле же когда юноша после смерти отца попал в крепость, он никак не мог там ужиться и постоянно имел столкновения с Хозяином Табунов из-за своего упрямства, пока наконец не решил, что единственный путь избавиться от Фалихаса с его дурацкими правилами и ограничениями — самому стать Хозяином Табунов. Только сестра Искальда, которая любила Шианната, пыталась предостеречь брата от этой безумной затеи, а когда он потерпел поражение, настояла на том, чтобы разделить с ним изгнание.
И вновь боль пронзила сердце Шианната. В Ксандиме смертные приговоры существовали только для чужестранцев и шпионов, и ему выпала гораздо худшая участь. Юношу лишили имени и изгнали его, осыпая камнями и проклятиями. Искальда, отвергнувшая Фалихаса, была при помощи Эфировидца навсегда превращена в кобылу. С трудом удерживаясь от слез, изгнанник взглянул на свою спутницу. О, если бы только избавиться от этих мучительных воспоминаний! Иногда в отчаянии он был на грани того, чтобы убить и себя и ее, — с помощью ли меча или просто бросившись верхом на Искальде в пропасть. Однако ему не хватало мужества, чтобы совершить это.
Кобыла фыркнула и ткнулась носом ему в ладонь. Шианнат вздохнул:
— Знаю, Искальда, я тоже голоден. Пойдем, нам пора.
Неподалеку, в горах, у него было еще одно логово-пещера, не очень-то удобная, но там имелся запас еды на всякий случай, а также запас сухого сена для Искальды, накошенного еще при более человеческой погоде.
В последний раз Шианнат бросил хмурый взгляд на башню, на дымок, шедший из трубы. Будь они неладны! И откуда они тут взялись? Неожиданно юноша засомневался. Если они не ксандимцы то, конечно, не могут знать, что он изгнанник. Если представиться им просто путником, сбившимся с дороги, его наверняка впустят.
Безумная надежда озарила душу изгнанника. После долгого одиночества, когда у него не было других спутников, кроме Искальды, он с новой силой ощутил тоску по людям, по звуку человеческого голоса. На изможденном лице юноши впервые за многие месяцы появилась улыбка, и он взялся за уздечку своей кобылы, чтобы покинуть свое укрытие.
Однако новый звук заставил его» вновь вернуться назад: своим обострившимся за время дикой жизни слухом юноша расслышал хлопанье крыльев в воздухе, где-то с другой стороны долины.
Шианнат поежился, и не только от холода. Разве он стал Эфировидцем, что ему являются всякие знамения? Но когда он снова выглянул из укрытия, над деревьями, окружающими башню, действительно кружили какие-то крылатые существа. Он замер в ужасе. Во имя Райских Полей, откуда здесь взялись эти призраки?
Затем, к своему изумлению, Шианнат увидел воинов — до сих пор они были так хорошо скрыты в лесу, что он их и не разглядел, а теперь бросились к башне. Их грубая, резкая речь была ему хорошо знакома. Проклятые казалимцы! Что им здесь нужно? Юноша снова спрятался за камнями, а крылатые существа исчезли за вершинами деревьев.
Здравый смысл подсказывал изгнаннику, что пора уходить отсюда. Если пришельцы разошлют разведчиков… Но юношу удерживало любопытство и острое желание быть поближе к людям, все равно каким. Если что, Искальда предупредит, а с его знанием местности и при таком снегопаде он запросто сможет уйти от преследователей. Так что Шианнат остался и увидел, как крылатые воины спустились на крышу башни, а казалимские ублюдки, действовавшие с ними заодно, стали выламывать дверь. Так это засада! Шианнат почувствовал жалость к тем, кто находился внутри, независимо от их происхождения.
Язура внезапно разбудил какой-то новый, странный звук. Первое, что бросилось ему в глаза: в комнате явно не хватало народу. Шиа по кошачьему обыкновению улеглась на самом теплом месте, у очага, а Нэрени с Элизаром устроились на куче одеял. Но где же остальные? Он встревожился, но, услышав тихие голоса, доносившиеся сверху, успокоился, догадавшись, где Ориэлла и Анвар. Язур улыбнулся. Пользуются случаем, чтобы побыть наедине, это вполне понятно. Однако где же все-таки Черная Птица? Он уже собрался поискать ее, как вдруг дверь с треском распахнулась и в комнату ворвались воины Харина. Язур обнажил свой меч.
— Вставайте! — заревел он. — Враги!
Сердце его сжалось. Какое низкое предательство! Юноша знал нападавших в лицо: эти люди когда-то были его солдатами, а он — их командиром. Но теперь они враги, и Язур понимал: если Харин его схватит, пощады не жди. Но тут ему пришлось вступить в схватку, и прочие мысли вылетели у него из головы.
Шиа с рычанием вскочила, едва распахнулась дверь. Двое незваных гостей пали под ударами ее когтистых лап еще до того, как Язур успел обнажить меч. Сейчас ее товарищи плечом к плечу защищались от многочисленных врагов, напавших врасплох. Она заметила, что Элизар упал, и хотела броситься ему на помощь, но ее опередил Боан, дравшийся за троих. Нэрени с воплем бросилась на помощь мужу, и через минуту Элизар поднялся, одной рукой держа меч, а другую прижимая к ране в боку. Нэрени, осыпая людей Харина страшными проклятиями, швыряла в них горящие головни.
Пантера направо и налево наносила страшные удары врагам, не делая при этом ни одного лишнего движения. Но врагов было слишком много. В отчаянии она посмотрела на лестницу, которая вела наверх. Где же Ориэлла с Анваром? Почему они не идут на помощь? Мысленно связавшись с волшебницей, она глазами подруги увидела то, что творится наверху. Маги окружены Крылатым Народом! Испугавшись за своих друзей, Шиа начала было пробиваться к лестнице, как вдруг приняла сигнал от Ориэллы, которая требовала, чтобы Шиа бежала.
Она ответила:
«Ты с ума сошла? Я не брошу тебя!»
«Ты должна! Без Жезла нам конец». Шиа зарычала в бессильной ярости и, нехотя выйдя из схватки, бросилась в темный угол, где стоял Жезл Земли. Огромная кошка с отвращением сомкнула челюсти на этой ненавистной колдовской штуке и сообщила:
«Он у меня. Убегаю!»
Хотя ей мешал длинный и неудобный предмет, Шиа решила на пути к выходу уничтожить столько врагов, сколько сможет.
Когда Шиа с Жезлом в зубах ринулась к выходу, Язур инстинктивно бросился вперед, используя возникшее замешательство. Врагов было слишком много, и у того, кто вырвется наружу, больше шансов помочь другим. Размахивая мечом направо и налево, он стал пробиваться вслед за пантерой, уже забыв, что сам когда-то командовал этими людьми. В комнате наступил хаос. Мелькали клинки, и люди, давя друг друга, в панике разбегались от когтей и клыков разъяренной пантеры. Ноги скользили в крови, но Язур дрался отчаянно, и ему удалось пробиться к выходу и вырваться наружу, где господствовали снег, холод и ветер.
Морозный воздух обжег легкие. Толстый слой снега был предательски скользким, и Язур понимал: если он упадет — ему конец, но не рисковал замедлить шаг. За спиной раздался приказ, отданный лучникам. Только не это! Язур споткнулся, но страх придал ему сил, и он побежал зигзагами, словно заяц, преследуемый собаками, чтобы стрелкам труднее было прицелиться. На каждом повороте ноги его скользили, вокруг падали стрелы, и собственная спина казалась юноше на удивление широкой и незащищенной.
Когда это случилось, он не устоял на ногах. Левое плечо жгло, словно огнем, и Язур с криком повалился на снег…
***
Шианнат печально прислушивался к шуму битвы, доносящемуся из башни.Ему всей душой хотелось бы помочь чужеземцам, но, к счастью, здравый смысл в юноше был очень силен. Он ведь совсем не знал, кто они такие, так зачем же рисковать собой ради них? Но если они беглецы, то разве их судьба не похожа на его собственную?
Внезапно ночная тишина взорвалась воплями, стонами и рычанием. Испуганная Искальда встала на дыбы, и, успокаивая ее, Шианнат не заметил, как из дверей башни выскочила огромная черная пантера и исчезла в лесу. Но когда он снова стал следить за схваткой, то увидел какого-то человека, зигзагами бегущего от башни по направлению к ущелью. В дверях появился казалимский лучник. Боясь криком выдать себя, изгнанник только смотрел, как полетела стрела, поразившая беглеца в плечо.
Тот зашатался, потерял равновесие и упал лицом в снег. Шианнат, затаив дыхание, следил за ним отчаянно, желая неизвестному подняться на ноги. Лучник снова прицелился — стрелять в упавшего было легко. Человек с трудом поднялся, но на этот раз стрела не попала в цель, потому что другая стрела, пущенная Шианнатом, пробила голову лучника.