Фьюри Мэгги. Пламенеющий меч (Талисманы власти - 3)

   - Она уже там, и все в порядке, - изумленно сообщил он. - Клянусь светом богини, вот это заклинание! А ты сама можешь так перемещаться, волшебница?
   Ориэлла улыбнулась и покачала головой.
   - А разве ты сам можешь поднять себя за собственные волосы? - вопросом на вопрос ответила она и повернулась к Анвару. - Пойдем. Надо довести дело до конца. - И вдруг, словно вспомнив о чем-то, обернулась. - Да, а где же та девочка, которая нашла Хризу? В этой суете мы забыли даже поблагодарить ее...
   - Сейчас, по-моему, для этого не время, - ответил Анвар. - Погляди-ка.
   Ориэлла посмотрела туда, куда показывал Анвар. Там было темно, но по сердитому голосу и звонким шлепкам, за которыми последовал громкий плач, она поняла, что у мамы крылатой девочки радость и облегчение уже сменились яростью.
   - Бедная малышка! - сочувственно покачала головой Ориэлла.
   - Подожди, придет и твой черед, - ехидно заметила Шиа. - Ты еще познаешь все радости материнства. Ориэлла подняла глаза к небу.
   - Да помогут мне боги, - пробормотала она. Когда Ориэлла проходила мимо крылатого лекаря, тот быстро отвернулся, опасаясь, что она прочтет его тайные мысли. С горькой завистью наблюдал Сигнус за ее волшебным целительством. Конечно, грешно было не радоваться столь чудесному дару, но он ничего не мог с собой поделать. Как боги могут быть столь несправедливы? Сигнус вновь вспомнил эту ужасную зиму и свое бессилие перед страданиями Крылатого Народа. Почему эти странные бескрылые существа обладают волшебным даром, а его собственный народ, тоже когда-то - Волшебный, так несправедливо обездолен?
   Сигнус бросил взгляд на Анвара, уже залезавшего в сеть, чтобы носильщики могли перенести его в башню. Когда маг поправил плащ, под складками мелькнула сияющая Арфа Ветров, и Сигнус стиснул зубы, полный негодования. С какой стати этому бескрылому чужаку выпало завладеть бесценным сокровищем, которое по праву должно принадлежать его создателям Небесному Народу? "Может быть, - подумал Сигнус, - с помощью этого могучего Талисмана моим сородичам удалось бы наконец вернуть утраченную магическую силу? А если бы я владел Арфой, то смог бы стать настоящим целителем..."
   ***
   Элизар стоял в дверях Башни Инкондора. Его не радовала ни весна, ни цветущая лужайка, ни пение птиц; он не обращал внимания на веселую болтовню воинов, снующих туда-сюда. Кажется, Элизар был единственным человеком в башне, который бездельничал на второй день этой чудесной весны, и, не считая Паррика, которому хватало забот с его ксэндимским воинством, единственным печальным человеком среди общего ликования.
   Старый меченосец тяжело вздохнул. Ему было грустно и одиноко. Нэрени, напевая веселую песенку, ушла на ближайшую речку - стирать. Боан сидел у стены башни, а рядом лежали два больших волка, которых Ориэлла попросила быть приемными родителями ее сыну, пока она не вернется. На коленях у Боана, на покрывале, лежал маленький волчонок, сын волшебницы. Элизар содрогнулся при виде этого проклятого щенка. Как Ориэлла может его терпеть - да к тому же еще и любить такое страшилище? И почему она так спокойно относится к своему несчастью?
   Если бы хоть Язур вернулся из Аэриллии! Но сейчас любой, кто мог выступать в качестве переводчика, был там, а одноглазый воин отчаянно нуждался в собеседнике. Всю ночь он провел без сна, разрываемый противоречивыми чувствами, и, кажется, наконец принял решение единственное, которое, по его мнению, имело смысл. Правда, оно не очень-то обрадует Ориэллу, а Нэрени - и подавно, но все же его следовало обсудить не откладывая. Бывший наставник Арены в ксэндимской столице выпрямился и двинулся на поиски.
   По запаху душистого дыма и по звукам пения вдали Элизар быстро отыскал Нэрени. Старый котел, взятый из башня, сна уже успела вычистить, и теперь он висел над костром. На кустах были развешаны одеяла, покрывала и всякая одежда, а сама Нэрени, подстелив плащ, стояла на коленях у самого берега, стирала выцветшую льняную тунику и напевала.
   Некоторое время Элизар в нерешительности стоял за кустами. Нэрени была так счастлива - а он не мог сообщить ей ничего хорошего. Наконец он неохотно вышел из своего укрытия, а Нэрени встала, держа в руках тунику, с которой капала вода, и лицо ее при виде мужа стало еще счастливее.
   - Элизар! А я все думаю - куда же ты подевался? Я... Она осеклась, и старый воин понял, что собственное лицо выдало его.
   - Да что с тобой? - Нэрени нахмурилась. - Разве можно быть таким мрачным в такой чудесный денек?
   - Мне надо с тобой поговорить. - В душе Элизар молил всех богов, чтобы она поняла и простила его. - Нэрени, завтра наши соплеменники уходят... Они возвращаются в лес на краю пустыни, чтобы построить там дома и начать новую жизнь вдали от жестоких царей и колдовских сражений. И я думаю... Я уверен, что нам следует уйти вместе с ними.
   - Что?! - Лицо Нэрени стало грозным. - Бросить Ориэллу и Анвара? Да ни за что на свете! Во имя Жнеца, как ты можешь даже предлагать мне такое? Словно в подкрепление своих слов Нэрени швырнула тунику в воду, и она поплыла прочь, увлекаемая течением, а маленькая женщина повернулась к мужу и сжала кулачки.
   Элизар невольно отступил на шаг. Он никогда еще не видел свою толстушку в таком гневе.
   - Дорогая.., прошу.., выслушай меня, - умолял он, но Нэрени была непреклонна.
   - Выслушать? Почему я должна осквернять уши, выслушивая болтовню неблагодарного изменника? Ориэлла - наш друг, Элизар! Как ты мог даже подумать уйти от нее? А кто будет о ней заботиться, если не я? Эти маги, может, и могущественны, но они такие неприспособленные! Захотят воды вскипятить - глядишь, и пожар устроят...
   Элизар тяжело вздохнул. Он знал, что это будет нелегко.
   - У них есть и другие способности, за них беспокоиться нечего. А для путешествия на север у них найдутся и другие спутники, которые смогут помочь им куда лучше, чем мы. Выслушай меня, Нэрени. Колдовство - штука противоестественная, и надо держаться от него подальше. А сейчас у нас есть последняя возможность уйти, пока мы окончательно не влезли в их войну с другими магами. - Элизар старался говорить быстро, чтобы жена не успела его перебить. - Одним нам через горы не пройти, - убеждал он. - Или мы уходим сейчас, или вступаем на путь, с которого уже не сможем свернуть! И какое будущее, по-твоему, ожидает нас в чужой, неведомой стране, в самом гнездилище черного колдовства?
   Взгляд Нэрени стал холодным и каким-то чужим.
   - Ты боишься, - тихо сказала она. Воин закрыл лицо руками: ему было стыдно смотреть ей в глаза.
   - Да, - прошептал он, - я боюсь этого колдовства, как ничего прежде не боялся...
   - Значит, ты хочешь, чтобы я выбирала между тобой и Ориэллой, которая стала нашим другом, которая простила нам все испытания, перенесенные на Арене, и освободила нас от власти тирана Ксианга? - Нэрени, остановись! Это слишком! - Слова жены пронзили сердце Элизара, и старый воин похолодел от страха. Неужели Нэрени всерьез думает, что он ставит ее перед выбором? Это ему и в голову не приходило, это было не по-казалимски. Мужчина решает, куда идти и что делать, а долг женщины - подчиниться его решению. Впервые за это время Элизар понял, насколько изменились их отношения. И все же...
   Он снова поглядел на свою некогда такую робкую и уступчивую жену. В глазах ее появилось незнакомое ему выражение твердости, и Элизар неожиданно осознал, что пережитые опасности прибавили ей мужества и рассудительности. И как же он до сих пор не замечал, что со многими тяготами и трудностями она справляется куда лучше, чем он - мужчина и воин?
   Нэрени между тем все смотрела на мужа, ожидая ответа. Не очень-то приятно было сознавать, что она оказалась сильнее, и Элизар почувствовал нарастающий гнев.
   - Нет, жена! - грозно заявил он. - Я вовсе не прошу тебя выбирать. Я решил вернуться в лес со своим народом, и ты пойдешь со мной! - С этими словами он повернулся и зашагал прочь, искать Джарва, нынешнего командира казалимцев. К несчастью, Элизар не оглянулся: гнев и отвращение, которые читались во взгляде Нэрени, может быть, заставили бы его изменить решение.
   Глава 2
   НАЧАЛО ПУТИ
   Лунный свет посеребрил серые камни Башни Инкондора. Внизу, на лужайке, видна была каждая травинка. К ночи похолодало, словно зима под покровом темноты решила тайком вернуться, но воздух был полон весенних ароматов, говорящих, что дни бесконечной стужи уже позади. Однако ночной ветер был пронизывающим, и двое посланцев Крылатого Народа, вызванные сюда по повелению королевы Черной Птицы и двух бескрылых колдунов, зябко кутались в собственные крылья.
   Они сидели, словно на насесте, на каменном возвышении у задней стены башни. Крылатые воины старались держаться подальше от бескрылых уродцев, с которыми были вынуждены жить вместе, и, так как они не желали спать в одном помещении с чужестранцами, им было выделено место на крыше и наскоро сооружен насест у горячей трубы. Однако и на крыше им не давали покоя ночные дозорные и лунный свет (как раз стояло полнолуние). Но хотя здесь, между небом и землей, заснуть было трудно, крылатые воины могли вдоволь пошептаться о тех удивительных переменах, что произошли в городе за последние два дня.
   Лунная ночь была тиха, безмолвие нарушали лишь размеренные шаги часового. Через некоторое время крылатые воины тоже умолкли, и в наступившей тишине вдруг отчетливо послышался скрип открываемой двери. Кто-то вышел из башни.
   Оба крылатых посланца вздрогнули и обменялись беспокойными взглядами. Они не особенно доверяли этим лишенным крыльев существам, и, если кто-то из них вдруг вздумал шататься по ночам, это уж точно ничего хорошего не сулило.
   Не будь ночь такой светлой, неизвестно, чем бы все это закончилось, но когда крылатые воины разглядели "злоумышленника", то вздохнули с облегчением и вложили кинжалы в ножны, а их тревога сменилась веселым удивлением. Да это же та крохотная толстушка, что с материнской заботой пеклась обо всех в лагере! Совсем недавно она угощала их всякими вкусностями и была единственной из всех бескрылых, кто не вызывал у Небесного Народа ни страха, ни подозрений.
   - Во имя Иинзы, что она тут делает? - зашептал на ухо своему товарищу один из посланцев. Видимо, услышав его, женщина подняла голову, приложила палец к губам и знаками показала, чтобы они спустились к ней. Когда они это сделали, она стала повторять: "Аэриллия, Аэриллия", - указывая сначала на себя, а потом - на кучу сетей для переноски грузов по воздуху, что лежали у подножия башни. Крылатые воины не верили своим глазам, но наконец один из них посмотрел на другого и, покачав головой, спросил:
   - Кажется, она хочет, чтобы мы взяли сеть и отвезли ее в Аэриллию?
   - Никак иначе понять ее нельзя, - пожал плечами его товарищ, а первый с грустью оглядел пышные формы Нэрени и вздохнул:
   - Но почему именно она? Разве нельзя было послать кого-нибудь другого?
   ***
   В узком туннеле было темно хоть глаз выколи, и Ориэлла еще раз благословила дар ночного видения, присущий магам.
   - Пожалуйста, посвети вот здесь, - попросила она, повернувшись к Сигнусу. - Мне мешает моя собственная тень.
   Анвар осторожно протиснулся вперед и заглянул в еще более узкий лаз между двумя упавшими камнями.
   - Вот, посмотри, - сказал он Ориэлле. - Видишь тот здоровый булыжник? Если удастся поставить его прямо, он сможет стать опорой...
   - Осторожно! - закричала Ориэлла, и тут же над их головами раздался грохот. Даже легкого движения оказалось достаточно, чтобы нарушить неустойчивое равновесие. Оба мага тут же заслонились волшебными щитами, чтобы удержать подвижку каменных плит. Через мгновение (которое показалось магам вечностью) шум обвала затих, и снова лишь тихо журчала вода на дне туннеля.
   Факел погас. В наступившей темноте (проницаемой лишь для глаз волшебников) оба мага прижались друг к другу. Они тяжело дышали, ибо поддерживать крышу, которая уже начала обваливаться, стоило им немалых усилий.
   - Дело дрянь! - пробормотал Анвар. - Того и гляди все рухнет!
   - Он тоже так подумал, - заметила Ориэлла, указав туда, где только что стоял их крылатый спутник. Как и следовало ожидать, он поспешно ретировался.
   - Ox уж этот Крылатый Народ! - поморщился Анвар, но Ориэлла понимала, что он осуждает трусость их товарища не больше, чем она сама. Или тут что-то не так? Волшебница нахмурилась. Эта сумасшедшая идея по" смотреть, нет ли в развалинах архива в подземелье под храмом каких-нибудь указаний, как найти Пламенеющий Меч, принадлежала самому Сигнусу. Вчера вечером, когда они обсуждали этот план за бутылью вина, он показался им великолепным; но на деле пробираться по полуразрушенному туннелю оказалось слишком опасно. Неужели Сигнус знал об этом и мгновенно исчез как раз в тот момент, когда крыша начала рушиться? Ориэлла покачала головой. Что-то она стала чересчур подозрительной. Зачем Сигнусу вредить им, если они освободили его народ от Черного Когтя и спасли их королеву? Просто он испугался, вот и все. Хотя они с Анваром с самого начала применяли магические щиты для безопасности всей тройки, но Небесному Народу трудно поверить в то, что нельзя увидеть собственными глазами.
   Однако сейчас было не до раздумий. Следовало сосредоточиться на том, чтобы удержать крышу. Ориэлла поглядела на Анвара, и оба они невесело улыбнулись.
   - Как ты думаешь, справимся мы с этим делом вдвоем? - с вызовом спросил Анвар.
   - А почему бы и нет? - пожала плечами Ориэлла. - К тому же наши крылатые хозяева должны вот-вот вернуться хотя бы для того, чтобы поставить нам памятник.
   Анвар засмеялся.
   - Ну хорошо, коли так, - ответил он. - Ты что предпочитаешь: держать щит или ворочать камни?
   - Держать щит, - решительно ответила волшебница. - У меня ведь есть Жезл Земли, и это облегчит мне задачу. - Она с беспокойством посмотрела наверх, на каменные глыбы, зависшие над их головами. - Не хватало еще, чтобы вся гора на нас обрушилась... Что такое? - спросила она, заметив, как изменился в лице Анвар.
   - Ничего, - проворчал юноша. - Просто вспомнил, как меня в тот раз здесь завалило... - Он содрогнулся. - Наше счастье, что Молдан больше нет!
   ***
   - Держись.., еще немного... - Голос Анвара был резким от напряжения.
   Ориэлла и сама чувствовала себя так, словно держала на своих плечах эту гору, так что она хорошо понимала его состояние. Огромный камень сдвинулся с места и, повинуясь воле мага, стал медленно принимать вертикальное положение. Волшебница смотрела, как ее друг осторожно перемещает глыбу, так чтобы она превратилась в опору для крыши туннеля. Еще немного и...
   - Господин! Госпожа! - Топот ног и крики нарушили сосредоточенность волшебницы, и хрупкое равновесие сил, которые использовал Анвар для достижения своей цели, было разрушено. Огромный камень опрокинулся, но прежде, чем крыша обрушилась на них, Ориэлла успела вновь воспользоваться щитом и тут же почувствовала, что Анвар поддержал ее усилия своими. Они стремглав кинулись назад по туннелю, который им с таким трудом удалось открыть, и почти сразу же натолкнулись на нарушителя спокойствия. Ориэлла схватила крылатого посланца за руку, развернула его, и они втроем вырвались из туннеля. Стало очень тихо, но из-за облака пыли, которую поднял обвал, в первые мгновения ничего не было видно.
   - Проклятый дурень! - рявкнула Ориэлла, повернувшись к дрожащему гонцу. - Ты чуть не угробил нас всех!
   Тот растерянно забормотал какие-то извинения, но волшебница, не слушая, огляделась в поисках Сигнуса, которому строго-настрого запретили пускать в туннель посторонних, когда там работали маги. На секунду ей показалось, что она увидела его мельком, но он тут же исчез - видимо, хотел переждать, пока первый гнев волшебников остынет.
   Анвар, глядя на выход туннеля, злобно ругался. Потом он обнял свою возлюбленную за плечи и тяжело вздохнул.
   - Ну, вот и все. Теперь мы там ничего не найдем, если только не разроем гору.
   У Ориэллы упало сердце.
   - Ну, надежда найти там чего-нибудь и так была слабая. Ничего, мы что-нибудь придумаем, милый.
   - Да уж, придется, - мрачно согласился Анвар. - Все равно, выбора у нас нет.
   Они долго стояли, держась за руки, и печально смотрели на разрушенный туннель. Потом Ориэлла наконец вспомнила о существовании крылатого гонца, который все еще стоял в стороне, никак не решаясь вновь привлечь к себе их внимание, чтобы не вызвать очередную вспышку.
   - Ну, что там у тебя? - резко спросила волшебница. - Выкладывай. Ради какого сверхважного дела стоило рисковать твоей и нашими жизнями?
   Под ее грозным взглядом посланец побледнел.
   - Волшебница, - запинаясь пробормотал он, - из Башни Инкондора прибыла гостья. Она требует, чтобы ей немедленно разрешили встретиться с вами обоими.
   - Она? - удивленно спросил Анвар. - Если не считать ксандимцев, там сейчас только одна "она". Это Нэрени. Но ей бы и в голову не пришло...
   - Должно быть, это все-таки Нэрени, - перебила его Ориэлла. - Кто же еще? Может, конечно, и ксандимка, но я не думаю, чтобы Паррик ее отпустил. Но если Нэрени отважилась на такой путь, то дело у нее, должно быть, действительно неотложное. Надо побыстрее отправиться домой и узнать, чего она хочет.
   ***
   Нэрени снова отхлебнула теплого ароматного вина в надежде, что оно поможет ей наконец успокоиться. Отчаянное мужество, толкнувшее ее на этот перелет, теперь почти оставило бедную толстушку. Путешествие по воздуху в этой проклятой сетке оказалось гораздо худшим испытанием, чем она думала. Вначале Нэрени как бы и не замечала тягот перелета. В темноте она не видела того, что делается внизу, а мысли ее были заняты мужем, упрямым как осел. Она злилась на Элизара, но вместе с тем и боялась, что он на самом деле заставит ее выбирать между ним и Ориэллой, двумя людьми, которых она любила больше всего на свете. Но постепенно холод и неудобства отвлекли ее от этих мыслей. А потом взошло солнце, и когда Нэрени имела глупость посмотреть вниз, то увидела, что ее носильщики летят выше гор! Тут уж она забыла и все неудобства, и все тревоги, зажмурилась и начала молиться.
   Неожиданно этот кошмар закончился. Ее без особых церемоний опустили на какую-то твердую поверхность. Нэрени, бормоча ругательства, открыла глаза и обнаружила, что стоит на каком-то узком, без перил, балконе. С одной стороны была шершавая стена башни, а с другой... Нэрени ахнула и отвела глаза: ей показалось, что под ногами разверзлась бездна. Высокая, обитая медью дверь вела внутрь башни. Нэрени это показалось странным: ведь металлические двери должны быть очень тяжелыми, но потом она сообразила, что дерева в горах, вероятно, мало, а вот металл можно вдоволь выплавлять из руды, которую здесь добывают. Один из ее крылатых сопровождающих насмешливо поклонился и жестом показал на дверь, улыбнувшись так, что Нэрени захотелось залепить ему пощечину. Она злилась на себя за то, что выдала свой испуг во время полета. Правда, другой ее спутник оказался намного учтивее. Он прикоснулся к руке Нэрени, явно желая, чтобы она успокоилась, а потом, став на самый край посадочной площадки, чтобы Нэрени чувствовала себя увереннее, распутал сеть и помог женщине подняться на окоченевшие ноги. Опираясь на его руку, она вошла в комнату за дверью - и пошатнулась, потому что учтивый спутник вдруг выпустил ее руку и поспешно ретировался при виде огромной черной кошки.
   - Шиа! - в восторге закричала Нэрени. Она не видела пантеру с той самой ужасной ночи, когда люди принца Харина, чьей душой завладел злой колдун, враг Ориэллы, схватили их всех в Башне Инкондора. По правде сказать, Нэрени уже не чаяла увидеть Шиа после того, как той удалось бежать из башни с драгоценным Жезлом Земли. Толстушка нагнулась и обняла пантеру, а та потерлась мордой о ее тело.
   - Неужели тебе все-таки удалось?! - воскликнула Нэрени. - Ты настоящая героиня. Как же ты выдержала? Пройти столько лиг, холодать и голодать, да еще с этим Жезлом... - Тут она неожиданно увидела еще двух огромных кошек, которые, как ей показалось, заняли собой всю комнату. Одна из них спала на круглом вогнутом помосте - очевидно, такими были ложа Крылатого Народа, другая же сидела и с любопытством смотрела на Нэрени.
   Маленькая женщина замерла на месте, но Шиа, бросив на нее насмешливый взгляд, подошла к другой пантере, и они в знак приветствия потерлись мордами. Нэрени поняла, что два этих страшных зверя - друзья Шиа и, значит, бояться их нечего, но все же она предпочла бы держаться от них подальше. Одно дело - Шиа, которую Нэрени давно знала, и совсем другое - эти дикие животные, от которых не знаешь, чего ожидать. Да и людей, кроме нее, здесь больше нет. Ни Ориэллы, ни Анвара не было видно.
   Нэрени даже слегка растерялась. Ее крылатые спутники, боявшиеся пантер как огня, конечно, давно улетели, да если бы даже здесь и появился кто-то из Небесного Народа - она ведь все равно не знает их языка. Вот тут-то внезапное мужество, которое привело Нэрени сюда, покинуло ее. Как жаль, что она не умеет общаться с Шиа, как умеют это Ориэлла и Анвар.
   Не зная, что теперь делать, Нэрени подогрела себе на жаровне немного вина с пряностями (и то, и другое она нашла около жаровни), и, когда она пила его, пытаясь вернуть себе душевное равновесие, послышалось хлопанье крыльев, а затем кто-то опустился на посадочную площадку. Шиа злобно зарычала, и глаза ее сверкнули, когда дверь распахнулась, и в комнату вошла Черная Птица.
   Крылатая девушка теперь ничуть не напоминала ту бродяжку в старой тунике, полудевушку-полуребенка, какой ее запомнила Нэрени. Сейчас на ней было роскошное пурпурное платье, искусно скроенное таким образом, чтобы не мешать полету, а на челе девушки сиял золотой венец. Однако на лице ее лежала печать перенесенных страданий, а взгляд был печальным, и, казалось, облик королевы уже никогда не станет другим.
   На мгновение добросердечная женщина пожалела Черную Птицу, но потом она вспомнила раненого Элизара в темнице под Башней Инкондора, прикованного к стене Боана, бедную Ориэллу, которой пришлось рожать среди этого ужаса, вспомнила о жутком превращении ребенка... Лицо Нэрени стало каменным, и, когда Черная Птица, не уверенная в том, как ее примут, нерешительно сделала шаг вперед, Нэрени с размаху ударила крылатую девушку по лицу.
   Черная Птица безропотно снесла пощечину, но глаза ее наполнились слезами.
   - Лучше бы ты сто раз ударила меня, Нэрени, чем смотреть на меня с таким презрением. - Голос крылатой девушки дрожал, и прежняя Нэрени наверняка была бы тронута; однако за эти месяцы, полные тяжелых испытаний, она изменилась так, что и сама себе удивлялась.
   - А ты думаешь, что заслуживаешь чего-то другого? - выпалила она. - Я любила тебя, как родную дочь, Черная Птица, а ты не моргнув глазом предала и обрекла на смерть и меня, и Элизара, и Боана!
   - Нет! - вскричала Черная Птица. - Харин обещал мне... Я не понимала...
   - Нет, понимала! - беспощадно перебила Нэрени. - Ты должна была понимать, не такая уж ты дура, что там, где речь идет о жизни твоих друзей, которые любили тебя и не бросили в беде, нельзя верить Харину, которого ты едва знала. Если бы мы с Элизаром и Боаном тогда не понадобились принцу, он бы убил нас не задумываясь. А даже если и нет - как ты смела предать магов и отдать их в руки врагов? Ты ведь знала, какая судьба им уготована!
   Черная Птица сжалась под взглядом Нэрени.
   - Но ведь мой народ страдал, а маги не пожелали ему помочь... пробормотала она.
   - Глупая девчонка! - фыркнула Нэрени. - Разумеется, они помогли бы вам - как только к Ориэлле вернулась бы волшебная сила. Разве тебе одной было тяжело? Будь у тебя побольше ума, ты не вела бы себя, как последняя... Нэрени умолкла. Черная Птица зарыдала.
   - Прости меня, - проговорила королева сквозь слезы.
   - С какой стати? - все еще резко спросила Нэрени.
   - Потому что.., потому что ты мне теперь вместо матери... Услышав эти слова, полные безграничной боли и раскаяния, Нэрени сама почувствовала себя немного виноватой в том, что боль и страх прошедших месяцев так ожесточили ее. Ведь Черная Птица жестоко поплатилась за свою преступную глупость, и помимо того зла, которое причинил ей Черный Коготь, она еще потеряла мать.
   Материнское начало все же взяло верх в душе Нэрени (сама она с грустью подумала, что, наверное, вняла голосу разума). Подойдя к плачущей девушке, Нэрени обняла ее и стала утешать.
   - Ну-ну, - ворчала она, - нечего реветь, как теленок, королеве это не к лицу! Вытри слезы, девочка. Но помни: от того, что ты натворила, пострадали и другие. Попытайся исправить свои ошибки и загладить вину, и люди простят тебя, а там, со временем, и ты простишь сама себя.
   - Хорошо сказано, Нэрени, хотя трудно разделить твою веру в добро! Нэрени вздрогнула от удивления, услышав голос Анвара. Маги появились незаметно, и сейчас оба они стояли в дверях. Нэрени увидела, как съежилась Черная Птица под холодно-презрительным взглядом Анвара. Уж он-то, видно, не скоро простит крылатую девушку. Чувствуя его враждебность, королева наскоро попрощалась и удалилась.
   - Нэрени! - Глаза Анвара потеплели. Он подошел к гостье и обнял ее. Нэрени была рада видеть его улыбку: она напоминала ей о прошлом. Хорошо, что испытания, выпавшие на долю магов, не сломили юношу. Его первоначальная мрачность была вызвана ненавистью к Черной Птице, причем Нэрени была уверена - он больше ненавидит предательницу за то, что случилось с Ориэллой и ее ребенком, чем за то, что пришлось пережить ему самому.