- Кто это такие? - спросил Иван.
- Да вот - ворвались. Этот говорит, что он какой-то Экзиларх.
Но нервный старик перебил Афанасия.
- Вы ничего не поняли! Я думал вы здравомыслящий человек, а вы просто идиот!
Не обращая внимания на эти выкрики, Афанасий шепотом пояснил:
- Свитки требуют. Меня без тебя уже все достали: ФСБ, ЦРУ, Массад, мафии, партии, хартии, массоны, теперь этот Экзиларх. Не успеваю защищаться и отбиваться, вся надежда на тебя, Игореша. Я тебя так ждал!
Иван оторопел. Почему это он вдруг стал Игорешей? Или это какой-то отвлекающий маневр?
- Вот как Игореша скажет, так и будет, - объявил Афанасий.
- Не вынуждайте нас прибегать к насилию, - буркнул старик.
Иван силился оценить ситуацию, как вдруг произошло нечто совершенно необъяснимое. Развалина-Дыба мелко-мелко затрясся, завибрировал всем телом и из его глотки вырвалось какое-то бульканье, перемешанное с восклицанием "О, Цитрус!" Вокруг агонизирующего тела образовалось желтоватое свечение, язык вывалился, Дыба дернулся, обмяк и шмякнулся на пол, а над стулом завис матово-фиолетовый шар.
Зрители так и замерли с открытыми ртами. Шар застыл на месте, потом качнулся в одну сторону, в другую, и словно сориентировавшись, метнулся к голове старика, дзынькнул о нее, затем по очереди так же дзынькнул о головы непрошеных гостей. Все они свалились как подкошенные.
Шар замер на мгновение и стремительно вылетел в форточку. На улице раздался не то хлопок, не то взрыв. Тело Дыбы было бездыханным.
- Я знал, что чем-то подобным это должно было кончиться, - почти спокойно отреагировал Афанасий. Иван закрыл рот, а Елена глупо улыбалась.
- Ты его использовал, - произнесла она.
- Я помог ему, - возразил Афанасий, - он сам этого хотел.
- Ты ему мстил за то, что я его любила.
Афанасий захохотал.
- Женщина остается женщиной - самым красивым животным! Пусть будет так - я бесконечный ревнивец! Но все-таки я не упустил свой шанс.
- Они мертвы? - спросил Иван.
- Не знаю. Да и какая разница! Нужно их увезти подальше. В конце улицы стоит их машина, я сейчас её подгоню, мы их загрузим. Хорошо, что ты наконец пришел!
Афанасий нагнулся над телом здоровяка, достал ключи от машины и ушел.
- Вы мне часто снились, - призналась Елена.
- Я бы хотел извиниться за похищение.
- Ах, это были тоже вы? - по видимому она все ещё не отошла от случившегося. - Но почему тогда Афанасий называет вас Игорешей? Разве вы не Фантом?
- Не знаю, но со мной что-то произошло.
- А я вас боялась, мне все казалось, что вы бродите по ночам вокруг дома.
- Вам бы отдохнуть.
- Да, я пойду, прилягу, - и она как-то деревянно поднялась и ушла наверх.
Афанасий подогнал машину, кряхтя и чертыхаясь они водрузили тела на сиденья.
- Я поеду один, оставлю автомобиль на шоссе, а сам вернусь пешком. А ты отволоки тело Дыбы в баню и располагайся. Я скоро!
Это был уже не тот Афанасий, о каком читал Иван. Было понятно, что он владеет ситуацией и имеет собственный план.
Иван перенес легкое тело Дыбы, помыл руки и стал размышлять.
Когда он сюда собрался, у него накопилось много идей и он намеревался "прочистить Афанасию мозги". Но теперь он понял, что Афанасий докопался до каких-то смыслов и сам способен многое объяснить.
Вернулся Никитин радостным. Он смотрел на Ивана и улыбался.
- Наконец-то я тебя дождался! Именно тебя мне не хватало. Но я верил и надеялся и вот - накликал тебя!
- Но я не Игореша! Что происходит?
- Ты называл себя Русской Эстафетой? Тебе и передали эстафету. Игореша внутри тебя, он твой художественный дар, талант, язык. Игореша расширил свои пределы. Ты - его пространство. Поэтому в каком-то смысле и ты сам Игореша или Игорек, Игоречек, Игорюня и так далее. Понял?
- Чего же проще, - усмехнулся Иван. - А кто были эти... гости?
- Да достали меня тут! Изо всех дыр лезут. Только одних заблокируешь, в другом месте прореха. За всеми деталями не уследишь. Но об их приходе я знал, и о твоем, кстати, тоже. Мне так много нужно тебе рассказать! Теперь-то я не один...
Афанасий расчувствовался и смахнул неожиданную слезу.
- А что случилось с Дыбой?
- Ну как тебе сказать... Дыба инфицировал многих особым восприятием мира. Через него внедрялась некая идея. Он - переходное состояние человека к новому психофизическому складу организма.
- И конечно, он жертва и воин одновременно?
- Как здорово, что ты все понимаешь! Мы и сами жертвы, но зато какие! Мы вырвались из каркаса материальной ограниченности, нам доверено и дадено самостоятельно решать и желать! Ты улавливаешь, произошла как бы биологическая революция, мы вызрели, понимаешь? То, что мы знаем, видели и пережили, воспринимается как фантастика или чудо, но скоро человечество повсеместно будет сталкиваться с подобными и иными явлениями. Правда, для этого нам предстоит потрудиться.
Возбуждение Афанасия не замедлило передаться Ивану. Он начал страстно говорить о величии и могуществе русского языка, совершившего прорыв в иные сферы и миры, к иным фантастическим возможностям жизни. И оба они, словно два скакуна в одной упряжке, с легкостью несли за собой всю тяжесть бытия.
- Пойдем, я тебе покажу!
Афанасий увлек Ивана наверх, распахнул дверь и с наслаждением наблюдал за реакцией нового друга. Обстановка действительно вызвала недоумение. Посередине комнаты стояли стол и стул, а вокруг, на стеллажах и на полу, высясь до потолка, громоздились пирамиды папок и новенькие пачки бумаг.
- Все это обычные чистые листы, - объяснил Афанасий, - кто - то в наше отсутствие сделал в доме обыск, но листы не нашли, видимо, не знали, что искали. Или искали древние свитки. Теперь я прячу листы среди этой кучи обычных бумаг. Никто, кроме меня, их не найдет.
Афанасий выдернул из одной папки лист, открыл папку, достал другой и сказал:
- Садись, я тебя оставлю на час, удивляйся, потрясайся и побыстрее приходи в себя. Потом обсудим программу. Возьми карандаш.
Афанасий понимающе подмигнул и закрыл дверь. Иван устыдился самому себе, вспомнив, как обзывал Афанасия дебилом и как хотел выкрасть эти бумаги, которые сейчас были ему совершенно бескорыстно и добровольно переданы. Афанасий покорил его своей открытостью и искренностью. С трепетом Иван прикоснулся грифелем к листу...
Через час он спустился вниз усталым и опустошенным, Афанасий полунасмешливо поглядывал на него и понимающе заговорил первым:
- Ничего, это у тебя пройдет. Я тоже поначалу сходил с ума, а потом как-то... притерпелся что ли. Вот тебе и русский язык, каково, а?
- Это какая-то беспризорная душа России, - хрипло выговорил Иван.
- Вряд ли она беспризорная, и не только России. Знаешь, главное не поддаваться первым порывам - переиначивать социум, вмешиваться в политику. Я пробовал, результаты были, но белое быстро становилось черным. Нет нужды строить на земле рай.
- Но хоть какую-то социальную стабильность...
- Да, да, так и я хотел, но подобные внедрения получаются искусственными. Нужно сидеть над листом круглые сутки и контролировать тысячи мелких деталей. В одном месте залатаешь, в другом дырка. Столько чужих волевых внедрений, сотни проектов, программ, и беспрерывная безответственность, и бесконечный эгоизм.
- Я представляю. Игореша хитер - избавился от проблем.
- Вряд ли. Он подарил нам шанс. По-моему, я многое теперь понимаю. Бумаги эти - всего лишь демонстрация и подсказка, но сами они бессмысленны.
- Погоди, у меня в голове сплошной звон.
- Дай человеку прийти в себя, - Елена уже пришла в себя, походка её стала вновь легкой и энергичной. - Афанасий, тело Сергея Яковлевича нужно сжечь.
- Сожжем еще, успеется.
- Я пойду, обмою его.
- Давай, - кивнул Афанасий, будто разговор шел о ежедневной бытовой процедуре.
- И займись этим Экзилархом, пусть провалится в тартарары!
- Точно! Я скоро, ты поешь тут, - и Афанасий убежал наверх.
Иван остался один. Его то лихорадило, то он чувствовал подъем сил, то их упадок, то ощущал себя в реальности, то словно находился во сне. Структура его прежнего мышления, система его миропредставления рухнули в одночасье. Там, наверху, сидя над белым листом, он увидел гигантские незримые процессы, он узнал о существовании невообразимых желаний, о столкновениях миллионов воль и амбиций, о пирамидах миров нанизанных на стержень нечеловеческой мысли, о хаосе людских идей и талантов, раздирающих земное пространство, - и все это мгновенно оценивалось и взвешивалось каким-то бесстрастным пронзительным умом, от близости и реальности коего замирало сердце и немели душа и тело...
- Раздрач какой-то! - простонал он вслух. У него не проходило ощущение, что все им увиденное и понятое не входит в мозг, и будто торчат наружу из головы клочки и окончания мыслей, картин, чувств и образов...
- Поспи, поспи, бедняжка, - укладывала его Елена на диван. - Ты переутомился, ты проснешься сильным, умным, смелым, и ты все сможешь, ты станешь великим и славным. Это только начало, у тебя впереди целая вечность. Поспи, хороший.
Она накрыла его пледом, и он с дебильной улыбкой на обмякшем лице провалился в пропасть теплого детского сна.
ЭПИЛОГ
Елена оказалась права - для всех все только начиналось и все для всех складывалось как нельзя лучше.
Правда, вот Ольга преподнесла сюрприз. Она выздоровела и какое-то время жила рядом, а потом исчезла. День её нет, два, неделю. Афанасий страшно забеспокоился и залез в дом через чердак. Он надеялся найти что-нибудь, что указало бы на причину внезапного исчезновения. И действительно обнаружил записку с таким вот содержанием:
"Не ищи меня, Афанасий, это бесполезно. Я сделала то, что давно должна была сделать. Я выкопала свитки, драгоценности и деньги и спрятала их в парке, в том злополучном сундуке. Там же и все оставшиеся "говорящие листы". Поверь, Афа, я д о л ж н а была это сделать. Я думаю, ты меня поймешь и простишь. Но если ты сильно будешь страдать от этой "потери", то у тебя есть возможность вернуть сундук. Это будет нелегко сделать, и поэтому у тебя будет время подумать, прежде чем ты решишься его отыскивать. Прощай и будь счастлив".
На другой стороне этого листочка был накалякан такой вот план:
Афанасий тупо смотрел на этот рисунок и долго ничего не понимал. Потом он подумал, что это шутка и помчался к месту тайника, но там оказалась огромная пустая яма. И тогда он пришел в ярость. Бушевал целый день, а потом наступила апатия.
- Да никуда она ничего не закапывала, а просто уперла сундук за границу, - сказала Елена.
А Иван молчал и иногда чему-то улыбался.
На вопрос о местонахождении Ольги лист "память-желание" хладнокровно выдал:
"Информация заблокирована".
А на вопросы о местонахождении сундука отвечал бесконечно:
"Сочинитель. Сочинитель. Сочинитель..."
Кто заблокировал? Когда? Как? Где? Почему? Зачем?
"Сочинитель. Сочинитель. Сочинитель..."
А Иван продолжал молчать и улыбаться.
- Твоих рук дело, вредитель? - спросил Афанасий.
- Она сделала то, на что ты долго не мог решиться. Какая женщина! смеялся Иван.
- Да пошел ты!
И только теперь Афанасий понял, кто такой этот Иван-Игореша. Понял, сел в самолет и укатил к месту раскопок.
- Может быть все-таки стоит поискать? - робко спросила Елена Сергеевна.
- Мы уже нашли все, что искали. Мы нашли даже больше, чем могли, - и Иван поцеловал её неувядающую руку.
И с тех пор дела в России идут все лучше и лучше, люди становятся все богаче и умнее, паразитов и негодяев все меньше и меньше, и жизнь все духовно богаче и насыщенней. А ещё появляются какие-то странные личности. Сначала они долго мучаются от болезней и мрачных мыслей, а потом постепенно обретают такие невероятные способности, о которых в былые времена только сказки рассказывали.
- Но, - как любит говорить Иван-Игореша, - для того и сочиняются сказки, дабы у людей была надежда и мечта, которую кто-то обязательно осуществит. Для того и живем и хлеб жуем...
Кстати, Мишка Федотов сделал громкое археологическое открытие. Нашел он на древнем городище каменные пластинки с древними письменами. Теперь над их прочтением лучшие умы бьются и уже что-то необычайно важное прочитали. Но это другая история.
А Гончарова-старшего все-таки посадили, и в тюрьме на старости лет он стал много читать и даже серьезно увлекся скандинавской поэзией. Все к лучшему!
Бывшая жена Афанасия Ирина очень удачно выдала старшую дочь замуж за одного бурятского бизнесмена, а младшая дочь ударилась в живопись и изобрела новую технику рисунка, да к тому же на обычном стекле. В общем живут они припеваюче.
Бывшего полковника Лугового подлечили в психиатрическом заведении, и на удивление быстро он пошел на поправку и скоро был отпущен на все четыре стороны. Теперь он бродит по московским паркам и любит подставлять свои чресла под укусы комаров, они тоже к нему льнут, и он умиляется их жужжанию, слушает их одному ему ведомый язык и тихо бормочет: "О, Дыба! Великий и всемогущий, Дыба!" Да и дома у него полно комаров даже зимой, и он им там тепличные условия создал, и они у него летают по квартире сплоченными стайками. Да, что-то интересное преподнесет жизнь бывшему полковнику. И окружающие ещё подивятся...
А вот про старика Флавия все забыли. По-видимому, он так и доживет свой век в сытости и тепле. Правда, телевизор у него забрали, а кот благополучно скончался от нервного истощения. Оказывается и такие бездуховные существа порой имеют тонкую нервную организацию. Поэтому Флавий частенько всплакивает, вспоминая сколько недобрых слов было сказано верному многолетнему другу. А об остальном старик уже забыл и совсем не помнит, когда и почему попал в эти монолитные стены.
Афанасий Никитин теперь проживает в тайге. Он отошел ото всех дел и ни с кем не общается. Обет, говорят, какой-то дал. Еще полтора года отсидеться должен. Ну, это его сугубо личное дело. Он себя ещё покажет. Ведь такие фантастические переживания даром ни для кого не проходят. Попробуйте перейти из одной формы существования в другую - это вам не хухры-мухры!
А в Переделкино где-то через месяц после отъезда Афанасия произошло небольшое волнение. Кто верит, кто не верит, но вот поэт-песенник Антон Юрьев, который большой любитель кошек, клянется и божится, что видел аномальное явление собственными глазами да ещё вместе и со своим котом, который после этого случая перестал обхаживать кошек. "А ведь какой любитель был до этого дела!" - восклицает удрученный хозяин. Да и за самим Антоном Юрьевым стали замечаться странности. Он почти поминутно посматривает в небо, словно оттуда, из бездны и вечности, ему на голову что-то свалится или кто-то возьмет его за шиворот. Еще он полюбил говорить странную фразу: "Бог прорастает из Земли". Но никому не объясняет суть этой фразы. Ну и ладно!
Так вот, выгуливал он своего любимого кота на поводочке, и был уже вечер, и была уже поздняя осень, середина ноября. И вот, проходя мимо двухэтажного особнячка, он почувствовал, что земля под ногами дрогнула и качнулась. Так что поэт чуть не упал. И тут он увидел между соснами, под самыми их верхушками нечто белое, длинное и движущееся. И он прямо обмер, когда понял, что это человеческая рука исполинских размеров. Так вот, эта ручища заползла в особнячок через верхнее окно, чего-то там пошарила, так что дом задрожал и земля тоже. С треском и звоном выдернула эта немаленькая ручонка раму, и посыпались на желтые листья белые листья бумаги. "Обычные белые листки, но так много, так много!" - повторял очевидец. Так что весь двор вокруг дома стал белым, будто заснеженным. А потом вдруг резко подул ветер, так что кот заорал благим матом, и белые листки взмыли вверх, и они летали и кружили над деревьями, уносясь все выше и выше, все дальше и дальше. А рука исчезла, как дурной сон, как мираж или галлюцинация.
"Да, - подтверждали некоторые, - и у нас во дворе валялись белые листы. И у нас! И у нас!..." Ну и что и кому это доказывает? Какая такая рука? Да обыкновенный розыгрыш или какой-то дурак выкинул спьяну листы на ветер, какой-нибудь писатель идиот! В особнячке том хозяев не оказалось. Недавно там проживала красивая безбедная женщина, которая меняла мужчин как перчатки. Но теперь где те мужчины и та женщина? У богатых свои причуды...
А скоро и хозяева прибыли, но другие, они купили этот пустой особнячок, и подтвердили, что окно на втором этаже было выломано совершено зверски. "Ну и что? - хмыкали скептики - мало ли люди куролесят спьяну?" Так что странное это событие потихоньку забылось. Вот только песенник и его кот так и остались при своем. Кот перестал быть лютым "бабником", а песенник все дергает головой в сторону таинственного неба. Ну и шут с ними, пусть себе живут веселее! Пусть всем будет хорошо и радостно, пусть все будут здоровы и сыты и пусть у всякого в кармане позвякивает горстка монет, так необходимая каждому россиянину. Ведь об этом, в частности, мечтал Игореша-модельер-моделист, Игорек, Игорюня и так далее.
Ах да! По Москве и Российским весям прокатился-таки слух о таинственном сундуке с драгоценностями, и у некоторых шустряков внезапно объявились карты, указывающие на местонахождение клада. А что, очень даже может быть, что один из счастливчиков добудет хотя бы обыкновенный лист, скрывающий за своей белизной историю бытия и желания миллионов сердец, не прекращающихся биться и по сей день.
И в один прекрасный момент этот счастливчик сумеет выразить свое заветное желание. И тогда откроется завеса тайны и пред всеми явится истинный смысл жизни - безмолвие станет молвием, невежество обратится в вежество, ненависть сделается навистью, а невыносимое отчаянье обернется вполне терпимым чаяньем... Постепенно погрузятся в пучину времени ленивые, алчные, и понтливые. А всякий мыслящий человек станет сказочно талантлив, богат и счастлив...
Такая вот картинка вырисовывается.
- Да вот - ворвались. Этот говорит, что он какой-то Экзиларх.
Но нервный старик перебил Афанасия.
- Вы ничего не поняли! Я думал вы здравомыслящий человек, а вы просто идиот!
Не обращая внимания на эти выкрики, Афанасий шепотом пояснил:
- Свитки требуют. Меня без тебя уже все достали: ФСБ, ЦРУ, Массад, мафии, партии, хартии, массоны, теперь этот Экзиларх. Не успеваю защищаться и отбиваться, вся надежда на тебя, Игореша. Я тебя так ждал!
Иван оторопел. Почему это он вдруг стал Игорешей? Или это какой-то отвлекающий маневр?
- Вот как Игореша скажет, так и будет, - объявил Афанасий.
- Не вынуждайте нас прибегать к насилию, - буркнул старик.
Иван силился оценить ситуацию, как вдруг произошло нечто совершенно необъяснимое. Развалина-Дыба мелко-мелко затрясся, завибрировал всем телом и из его глотки вырвалось какое-то бульканье, перемешанное с восклицанием "О, Цитрус!" Вокруг агонизирующего тела образовалось желтоватое свечение, язык вывалился, Дыба дернулся, обмяк и шмякнулся на пол, а над стулом завис матово-фиолетовый шар.
Зрители так и замерли с открытыми ртами. Шар застыл на месте, потом качнулся в одну сторону, в другую, и словно сориентировавшись, метнулся к голове старика, дзынькнул о нее, затем по очереди так же дзынькнул о головы непрошеных гостей. Все они свалились как подкошенные.
Шар замер на мгновение и стремительно вылетел в форточку. На улице раздался не то хлопок, не то взрыв. Тело Дыбы было бездыханным.
- Я знал, что чем-то подобным это должно было кончиться, - почти спокойно отреагировал Афанасий. Иван закрыл рот, а Елена глупо улыбалась.
- Ты его использовал, - произнесла она.
- Я помог ему, - возразил Афанасий, - он сам этого хотел.
- Ты ему мстил за то, что я его любила.
Афанасий захохотал.
- Женщина остается женщиной - самым красивым животным! Пусть будет так - я бесконечный ревнивец! Но все-таки я не упустил свой шанс.
- Они мертвы? - спросил Иван.
- Не знаю. Да и какая разница! Нужно их увезти подальше. В конце улицы стоит их машина, я сейчас её подгоню, мы их загрузим. Хорошо, что ты наконец пришел!
Афанасий нагнулся над телом здоровяка, достал ключи от машины и ушел.
- Вы мне часто снились, - призналась Елена.
- Я бы хотел извиниться за похищение.
- Ах, это были тоже вы? - по видимому она все ещё не отошла от случившегося. - Но почему тогда Афанасий называет вас Игорешей? Разве вы не Фантом?
- Не знаю, но со мной что-то произошло.
- А я вас боялась, мне все казалось, что вы бродите по ночам вокруг дома.
- Вам бы отдохнуть.
- Да, я пойду, прилягу, - и она как-то деревянно поднялась и ушла наверх.
Афанасий подогнал машину, кряхтя и чертыхаясь они водрузили тела на сиденья.
- Я поеду один, оставлю автомобиль на шоссе, а сам вернусь пешком. А ты отволоки тело Дыбы в баню и располагайся. Я скоро!
Это был уже не тот Афанасий, о каком читал Иван. Было понятно, что он владеет ситуацией и имеет собственный план.
Иван перенес легкое тело Дыбы, помыл руки и стал размышлять.
Когда он сюда собрался, у него накопилось много идей и он намеревался "прочистить Афанасию мозги". Но теперь он понял, что Афанасий докопался до каких-то смыслов и сам способен многое объяснить.
Вернулся Никитин радостным. Он смотрел на Ивана и улыбался.
- Наконец-то я тебя дождался! Именно тебя мне не хватало. Но я верил и надеялся и вот - накликал тебя!
- Но я не Игореша! Что происходит?
- Ты называл себя Русской Эстафетой? Тебе и передали эстафету. Игореша внутри тебя, он твой художественный дар, талант, язык. Игореша расширил свои пределы. Ты - его пространство. Поэтому в каком-то смысле и ты сам Игореша или Игорек, Игоречек, Игорюня и так далее. Понял?
- Чего же проще, - усмехнулся Иван. - А кто были эти... гости?
- Да достали меня тут! Изо всех дыр лезут. Только одних заблокируешь, в другом месте прореха. За всеми деталями не уследишь. Но об их приходе я знал, и о твоем, кстати, тоже. Мне так много нужно тебе рассказать! Теперь-то я не один...
Афанасий расчувствовался и смахнул неожиданную слезу.
- А что случилось с Дыбой?
- Ну как тебе сказать... Дыба инфицировал многих особым восприятием мира. Через него внедрялась некая идея. Он - переходное состояние человека к новому психофизическому складу организма.
- И конечно, он жертва и воин одновременно?
- Как здорово, что ты все понимаешь! Мы и сами жертвы, но зато какие! Мы вырвались из каркаса материальной ограниченности, нам доверено и дадено самостоятельно решать и желать! Ты улавливаешь, произошла как бы биологическая революция, мы вызрели, понимаешь? То, что мы знаем, видели и пережили, воспринимается как фантастика или чудо, но скоро человечество повсеместно будет сталкиваться с подобными и иными явлениями. Правда, для этого нам предстоит потрудиться.
Возбуждение Афанасия не замедлило передаться Ивану. Он начал страстно говорить о величии и могуществе русского языка, совершившего прорыв в иные сферы и миры, к иным фантастическим возможностям жизни. И оба они, словно два скакуна в одной упряжке, с легкостью несли за собой всю тяжесть бытия.
- Пойдем, я тебе покажу!
Афанасий увлек Ивана наверх, распахнул дверь и с наслаждением наблюдал за реакцией нового друга. Обстановка действительно вызвала недоумение. Посередине комнаты стояли стол и стул, а вокруг, на стеллажах и на полу, высясь до потолка, громоздились пирамиды папок и новенькие пачки бумаг.
- Все это обычные чистые листы, - объяснил Афанасий, - кто - то в наше отсутствие сделал в доме обыск, но листы не нашли, видимо, не знали, что искали. Или искали древние свитки. Теперь я прячу листы среди этой кучи обычных бумаг. Никто, кроме меня, их не найдет.
Афанасий выдернул из одной папки лист, открыл папку, достал другой и сказал:
- Садись, я тебя оставлю на час, удивляйся, потрясайся и побыстрее приходи в себя. Потом обсудим программу. Возьми карандаш.
Афанасий понимающе подмигнул и закрыл дверь. Иван устыдился самому себе, вспомнив, как обзывал Афанасия дебилом и как хотел выкрасть эти бумаги, которые сейчас были ему совершенно бескорыстно и добровольно переданы. Афанасий покорил его своей открытостью и искренностью. С трепетом Иван прикоснулся грифелем к листу...
Через час он спустился вниз усталым и опустошенным, Афанасий полунасмешливо поглядывал на него и понимающе заговорил первым:
- Ничего, это у тебя пройдет. Я тоже поначалу сходил с ума, а потом как-то... притерпелся что ли. Вот тебе и русский язык, каково, а?
- Это какая-то беспризорная душа России, - хрипло выговорил Иван.
- Вряд ли она беспризорная, и не только России. Знаешь, главное не поддаваться первым порывам - переиначивать социум, вмешиваться в политику. Я пробовал, результаты были, но белое быстро становилось черным. Нет нужды строить на земле рай.
- Но хоть какую-то социальную стабильность...
- Да, да, так и я хотел, но подобные внедрения получаются искусственными. Нужно сидеть над листом круглые сутки и контролировать тысячи мелких деталей. В одном месте залатаешь, в другом дырка. Столько чужих волевых внедрений, сотни проектов, программ, и беспрерывная безответственность, и бесконечный эгоизм.
- Я представляю. Игореша хитер - избавился от проблем.
- Вряд ли. Он подарил нам шанс. По-моему, я многое теперь понимаю. Бумаги эти - всего лишь демонстрация и подсказка, но сами они бессмысленны.
- Погоди, у меня в голове сплошной звон.
- Дай человеку прийти в себя, - Елена уже пришла в себя, походка её стала вновь легкой и энергичной. - Афанасий, тело Сергея Яковлевича нужно сжечь.
- Сожжем еще, успеется.
- Я пойду, обмою его.
- Давай, - кивнул Афанасий, будто разговор шел о ежедневной бытовой процедуре.
- И займись этим Экзилархом, пусть провалится в тартарары!
- Точно! Я скоро, ты поешь тут, - и Афанасий убежал наверх.
Иван остался один. Его то лихорадило, то он чувствовал подъем сил, то их упадок, то ощущал себя в реальности, то словно находился во сне. Структура его прежнего мышления, система его миропредставления рухнули в одночасье. Там, наверху, сидя над белым листом, он увидел гигантские незримые процессы, он узнал о существовании невообразимых желаний, о столкновениях миллионов воль и амбиций, о пирамидах миров нанизанных на стержень нечеловеческой мысли, о хаосе людских идей и талантов, раздирающих земное пространство, - и все это мгновенно оценивалось и взвешивалось каким-то бесстрастным пронзительным умом, от близости и реальности коего замирало сердце и немели душа и тело...
- Раздрач какой-то! - простонал он вслух. У него не проходило ощущение, что все им увиденное и понятое не входит в мозг, и будто торчат наружу из головы клочки и окончания мыслей, картин, чувств и образов...
- Поспи, поспи, бедняжка, - укладывала его Елена на диван. - Ты переутомился, ты проснешься сильным, умным, смелым, и ты все сможешь, ты станешь великим и славным. Это только начало, у тебя впереди целая вечность. Поспи, хороший.
Она накрыла его пледом, и он с дебильной улыбкой на обмякшем лице провалился в пропасть теплого детского сна.
ЭПИЛОГ
Елена оказалась права - для всех все только начиналось и все для всех складывалось как нельзя лучше.
Правда, вот Ольга преподнесла сюрприз. Она выздоровела и какое-то время жила рядом, а потом исчезла. День её нет, два, неделю. Афанасий страшно забеспокоился и залез в дом через чердак. Он надеялся найти что-нибудь, что указало бы на причину внезапного исчезновения. И действительно обнаружил записку с таким вот содержанием:
"Не ищи меня, Афанасий, это бесполезно. Я сделала то, что давно должна была сделать. Я выкопала свитки, драгоценности и деньги и спрятала их в парке, в том злополучном сундуке. Там же и все оставшиеся "говорящие листы". Поверь, Афа, я д о л ж н а была это сделать. Я думаю, ты меня поймешь и простишь. Но если ты сильно будешь страдать от этой "потери", то у тебя есть возможность вернуть сундук. Это будет нелегко сделать, и поэтому у тебя будет время подумать, прежде чем ты решишься его отыскивать. Прощай и будь счастлив".
На другой стороне этого листочка был накалякан такой вот план:
Афанасий тупо смотрел на этот рисунок и долго ничего не понимал. Потом он подумал, что это шутка и помчался к месту тайника, но там оказалась огромная пустая яма. И тогда он пришел в ярость. Бушевал целый день, а потом наступила апатия.
- Да никуда она ничего не закапывала, а просто уперла сундук за границу, - сказала Елена.
А Иван молчал и иногда чему-то улыбался.
На вопрос о местонахождении Ольги лист "память-желание" хладнокровно выдал:
"Информация заблокирована".
А на вопросы о местонахождении сундука отвечал бесконечно:
"Сочинитель. Сочинитель. Сочинитель..."
Кто заблокировал? Когда? Как? Где? Почему? Зачем?
"Сочинитель. Сочинитель. Сочинитель..."
А Иван продолжал молчать и улыбаться.
- Твоих рук дело, вредитель? - спросил Афанасий.
- Она сделала то, на что ты долго не мог решиться. Какая женщина! смеялся Иван.
- Да пошел ты!
И только теперь Афанасий понял, кто такой этот Иван-Игореша. Понял, сел в самолет и укатил к месту раскопок.
- Может быть все-таки стоит поискать? - робко спросила Елена Сергеевна.
- Мы уже нашли все, что искали. Мы нашли даже больше, чем могли, - и Иван поцеловал её неувядающую руку.
И с тех пор дела в России идут все лучше и лучше, люди становятся все богаче и умнее, паразитов и негодяев все меньше и меньше, и жизнь все духовно богаче и насыщенней. А ещё появляются какие-то странные личности. Сначала они долго мучаются от болезней и мрачных мыслей, а потом постепенно обретают такие невероятные способности, о которых в былые времена только сказки рассказывали.
- Но, - как любит говорить Иван-Игореша, - для того и сочиняются сказки, дабы у людей была надежда и мечта, которую кто-то обязательно осуществит. Для того и живем и хлеб жуем...
Кстати, Мишка Федотов сделал громкое археологическое открытие. Нашел он на древнем городище каменные пластинки с древними письменами. Теперь над их прочтением лучшие умы бьются и уже что-то необычайно важное прочитали. Но это другая история.
А Гончарова-старшего все-таки посадили, и в тюрьме на старости лет он стал много читать и даже серьезно увлекся скандинавской поэзией. Все к лучшему!
Бывшая жена Афанасия Ирина очень удачно выдала старшую дочь замуж за одного бурятского бизнесмена, а младшая дочь ударилась в живопись и изобрела новую технику рисунка, да к тому же на обычном стекле. В общем живут они припеваюче.
Бывшего полковника Лугового подлечили в психиатрическом заведении, и на удивление быстро он пошел на поправку и скоро был отпущен на все четыре стороны. Теперь он бродит по московским паркам и любит подставлять свои чресла под укусы комаров, они тоже к нему льнут, и он умиляется их жужжанию, слушает их одному ему ведомый язык и тихо бормочет: "О, Дыба! Великий и всемогущий, Дыба!" Да и дома у него полно комаров даже зимой, и он им там тепличные условия создал, и они у него летают по квартире сплоченными стайками. Да, что-то интересное преподнесет жизнь бывшему полковнику. И окружающие ещё подивятся...
А вот про старика Флавия все забыли. По-видимому, он так и доживет свой век в сытости и тепле. Правда, телевизор у него забрали, а кот благополучно скончался от нервного истощения. Оказывается и такие бездуховные существа порой имеют тонкую нервную организацию. Поэтому Флавий частенько всплакивает, вспоминая сколько недобрых слов было сказано верному многолетнему другу. А об остальном старик уже забыл и совсем не помнит, когда и почему попал в эти монолитные стены.
Афанасий Никитин теперь проживает в тайге. Он отошел ото всех дел и ни с кем не общается. Обет, говорят, какой-то дал. Еще полтора года отсидеться должен. Ну, это его сугубо личное дело. Он себя ещё покажет. Ведь такие фантастические переживания даром ни для кого не проходят. Попробуйте перейти из одной формы существования в другую - это вам не хухры-мухры!
А в Переделкино где-то через месяц после отъезда Афанасия произошло небольшое волнение. Кто верит, кто не верит, но вот поэт-песенник Антон Юрьев, который большой любитель кошек, клянется и божится, что видел аномальное явление собственными глазами да ещё вместе и со своим котом, который после этого случая перестал обхаживать кошек. "А ведь какой любитель был до этого дела!" - восклицает удрученный хозяин. Да и за самим Антоном Юрьевым стали замечаться странности. Он почти поминутно посматривает в небо, словно оттуда, из бездны и вечности, ему на голову что-то свалится или кто-то возьмет его за шиворот. Еще он полюбил говорить странную фразу: "Бог прорастает из Земли". Но никому не объясняет суть этой фразы. Ну и ладно!
Так вот, выгуливал он своего любимого кота на поводочке, и был уже вечер, и была уже поздняя осень, середина ноября. И вот, проходя мимо двухэтажного особнячка, он почувствовал, что земля под ногами дрогнула и качнулась. Так что поэт чуть не упал. И тут он увидел между соснами, под самыми их верхушками нечто белое, длинное и движущееся. И он прямо обмер, когда понял, что это человеческая рука исполинских размеров. Так вот, эта ручища заползла в особнячок через верхнее окно, чего-то там пошарила, так что дом задрожал и земля тоже. С треском и звоном выдернула эта немаленькая ручонка раму, и посыпались на желтые листья белые листья бумаги. "Обычные белые листки, но так много, так много!" - повторял очевидец. Так что весь двор вокруг дома стал белым, будто заснеженным. А потом вдруг резко подул ветер, так что кот заорал благим матом, и белые листки взмыли вверх, и они летали и кружили над деревьями, уносясь все выше и выше, все дальше и дальше. А рука исчезла, как дурной сон, как мираж или галлюцинация.
"Да, - подтверждали некоторые, - и у нас во дворе валялись белые листы. И у нас! И у нас!..." Ну и что и кому это доказывает? Какая такая рука? Да обыкновенный розыгрыш или какой-то дурак выкинул спьяну листы на ветер, какой-нибудь писатель идиот! В особнячке том хозяев не оказалось. Недавно там проживала красивая безбедная женщина, которая меняла мужчин как перчатки. Но теперь где те мужчины и та женщина? У богатых свои причуды...
А скоро и хозяева прибыли, но другие, они купили этот пустой особнячок, и подтвердили, что окно на втором этаже было выломано совершено зверски. "Ну и что? - хмыкали скептики - мало ли люди куролесят спьяну?" Так что странное это событие потихоньку забылось. Вот только песенник и его кот так и остались при своем. Кот перестал быть лютым "бабником", а песенник все дергает головой в сторону таинственного неба. Ну и шут с ними, пусть себе живут веселее! Пусть всем будет хорошо и радостно, пусть все будут здоровы и сыты и пусть у всякого в кармане позвякивает горстка монет, так необходимая каждому россиянину. Ведь об этом, в частности, мечтал Игореша-модельер-моделист, Игорек, Игорюня и так далее.
Ах да! По Москве и Российским весям прокатился-таки слух о таинственном сундуке с драгоценностями, и у некоторых шустряков внезапно объявились карты, указывающие на местонахождение клада. А что, очень даже может быть, что один из счастливчиков добудет хотя бы обыкновенный лист, скрывающий за своей белизной историю бытия и желания миллионов сердец, не прекращающихся биться и по сей день.
И в один прекрасный момент этот счастливчик сумеет выразить свое заветное желание. И тогда откроется завеса тайны и пред всеми явится истинный смысл жизни - безмолвие станет молвием, невежество обратится в вежество, ненависть сделается навистью, а невыносимое отчаянье обернется вполне терпимым чаяньем... Постепенно погрузятся в пучину времени ленивые, алчные, и понтливые. А всякий мыслящий человек станет сказочно талантлив, богат и счастлив...
Такая вот картинка вырисовывается.