Гарднер Эрл Стенли. Дело обеспокоенного опекуна

   Девушка смущенно опустила глаза.
   — Лучше бы мне откусить мой язык!
   — Но почему? Разве вы на самом деле изменили свое мнение?
   — Говоря откровенно, мистер Мейсон, я и сама не знаю. Но после моих слов Керри так странно переменился. Словно неожиданно перегорели все лампочки.
   — Хорошо, — сказал Мейсон, видя замешательство своей собеседницы. — Вернемся к той ночи. Вы спросили его, почему он держится так отчужденно?
   — Да, я… я была рада его видеть, но у меня сложилось впечатление, что он ждал на улице, пока не уедет Фред, и мне это не понравилось.
   — И что потом?
   — Фред что-то забыл, или же он знал, что Керри стоял около моего дома. Керри только успел сказать, что хочет сообщить мне то, что не следует знать Фреду или его матери. Он сказал, что они пытаются мною руководить и мне пора подумать и разобраться наконец, что это за люди.
   — Ну и потом?
   — Вдруг послышался голос Фреда. Он вернулся, но не постучал, не нажал на звонок. Просто открыл дверь и стоял на пороге.
   — Вы сказали, что услышали его голос от входной двери?
   — Да. Он наговорил Керри много всякой чепухи — вроде того, что такие гнусные стяжатели, как Керри, правят миром, а по-настоящему талантливые люди не имеют возможности даже подать голос.
   — А потом?
   — Керри велел ему замолчать и убираться вон, так как он должен поговорить со мной по очень важному делу и не хочет, чтобы ему мешали.
   — Ну и?..
   — Лицо Фреда вспыхнуло от ярости. Обычно он владеет собой и скрывает свои чувства под маской невозмутимого равнодушия. Но на этот раз он словно с цепи сорвался, обозвал Керри презренным денежным мешком и ударил его кулаком.
   — Куда ударил?
   — Я не могу сказать точно, так как никогда не видела такой быстрой реакции, как у Керри. Он стал наносить Фреду такие молниеносные удары, избивая его, что Фреду пришлось спасаться бегством в соседнюю комнату, но Керри преследовал его. Шум стоял невообразимый. Какая-то женщина, живущая по соседству, закричала, что надо вызвать полицию. Они разломали часть мебели в спальне.
   — Как это произошло? — спросил Мейсон.
   — Они разбили торшер, думаю, кто-то из них на него упал, выдернули ящик из ночного столика — не тот, верхний, где лежал револьвер, а нижний, там я храню белье.
   — И потом? — спросил Мейсон.
   — Керри сбил Фреда с ног. Оставив Фреда лежать на полу, он убежал, сказав напоследок: «Простите меня, Дезире! Я вернусь». Пока они дрались, я позвонила в полицию, и через некоторое время пришли полицейские. Фред рассказал им, что произошло, но при этом так исказил факты, излагая события, что сильно упал в моих глазах.
   — Полицейские поверили ему?
   — Сначала, как мне показалось, да. Но потом они попросили описать Керри. Выслушав его, один из агентов сказал: «Но в таком случае вы должны были без труда победить его, тем более что первым нанесли удар», — и Фред попался в ловушку, крича: «Но он увернулся от удара, мерзавец! Он ударил меня в живот так, что у меня дух захватило!» Полицейские разразились хохотом. Потом сказали: раз он первым начал, то они не будут выписывать ордер на арест Даттона, и велели Фреду самому разбираться со своими проблемами.
   — Расскажите мне, пожалуйста, о чем говорил с вами Хедли и чего он добивался, — попросил Мейсон.
   — Он хотел основать собственный центр искусств.
   — Что именно — художественную галерею, колледж или нечто другое? — спросил Мейсон.
   — Время от времени его планы менялись. Это довольно туманная идея. Суть ее заключается в том, чтобы оказывать поддержку художникам и вообще всем творческим людям, которые смогут основать новую школу.
   — Новую школу?
   — Да, впитавшую лучшее, что есть сейчас в современном искусстве. Она должна была бы лежать где-то на пересечении модернистских течений и примитивизма. В общем, это новое искусство, понятное всем.
   — Фред Хедли говорил о своих идеях что-либо конкретное?
   — О том, чего он хочет, — да. Но не о том, как воплотить это в жизнь. Он считает, что искусство деградирует: цветная фотография заменила живопись, а кино неуклонно вытесняет фотографию. Так называемой модернистской школе не хватает должной целостности. Фред же хочет, чтобы люди занимались живописью, причем делали это так, как они видят. Особенно его интересуют портреты.
   — А сам Хедли рисует?
   — Ну, он может наглядно продемонстрировать свою технику в нескольких штрихах.
   — У вас есть его картины?
   — Не здесь, но… Он занимается портретной живописью. Он учит студентов рисовать, утрировать черты лица, доводить портрет до гротеска. Обычно, рисуя лицо человека, художник смягчает и выравнивает контуры, делает все для того, чтобы на портрете вы выглядели лучше, чем в жизни. Фред выступает против этого приторного украшательства. Его портреты порой похожи на раскрашенные карикатуры. Он говорит, что рисует душу, характер, а не презренную плоть.
   — И он хочет, чтобы вы оказали финансовую поддержку школе искусств.
   — Да, тогда он смог бы занять подобающее место в современном искусстве как автор портрета нового типа.
   — А вы думаете, что Хедли сможет когда-нибудь продать портреты такого рода?
   — Кто знает? Если они войдут в моду, тогда конечно. Но ему необходимы деньги, чтобы начать. Видите ли, люди не особенно охотно позируют для их портретов, но если это будет считаться стильно…
   Такова человеческая природа, усмехнулся Мейсон.
   — Сначала он рисовал известных людей, чьи фотографии находил в газетах. Эти первые попытки были выполнены тушью на белой бумаге. Но Фред хотел добиться особого эффекта. То есть это должны быть не совсем карикатуры, а именно необычные, яркие и выразительные портреты.
   — А ему хватает таланта и умения, чтобы создавать такие шедевры?
   — Он будет учиться. Послушайте, мистер Мейсон, я не понимаю, для чего вы затеяли этот допрос. Какое отношение ко всему этому имеет Фред Хедли?
   — Я пытаюсь выяснить кое-какие факты и выстроить их в систему. Теперь ответьте, пожалуйста, когда Хедли говорит о финансовой поддержке, он действительно имеет в виду помощь некоторым возвышенным художникам, которые сами не в состоянии заработать себе на жизнь?
   — Думаю, что так.
   — И он тоже входит в число тех возвышенных художников?
   — Он может стать основателем новой школы живописи.
   — И он намеревается субсидировать самого себя?
   — Фред говорит, что, если не сделает этого, то будет предателем по отношению к своему искусству.
   — Вашими деньгами?
   — Конечно. Откуда ему еще взять деньги?
   — Хороший вопрос, — заметил Мейсон.
   — Он презирает накопительство материальных ценностей.
   — Все понятно, — сказал Мейсон. — Скоро вас, по-видимому, вызовут в полицию и зададут кое-какие вопросы.
   — Но у меня в голове не укладывается, как подобное могло произойти! Я имею в виду, как Керри смог взять револьвер.
   — У него было достаточно времени, — сказал Мейсон, — но если мы собираемся освободить шею Даттона от уже порядком затянувшейся петли, нам необходимо выяснить, что именно произошло и каким образом. Если, конечно, это Даттон убил Палмера.
   — Вы думаете, это он, мистер Мейсон?
   — Он мой клиент, — произнес адвокат с кривой усмешкой. — Спасибо за сотрудничество, мисс Эллис.

Глава 14

   Сидя в конторе Мейсона, Пол Дрейк листал свою записную книжку.
   — Мои парни за эти две недели обнаружили немало интересного, но, пожалуй, ничего полезного для тебя, Перри.
   — Увидим, — спокойно ответил Мейсон. — Выкладывай факты.
   — Тогда слушай. Роджер Палмер твердо верил в будущее «Стир ридж ойл», но с главой компании, Джарвисом Ридером, у него отношения не сложились. Не знаю, Перри, заметил ты или нет, но во внешности этих двух мужчин много общего. Ридер, возможно, на несколько лет моложе Палмера, но они оба весьма-энергичные, опытные нефтепромышленники, которые привыкли много и напряженно работать. Но при всем при том их взгляды относительно тех мер, которые следовало бы принять для достижения успеха, диаметрально противоположны. Палмер делал ставку на развитие компании в рамках надежных, оправдавших себя структур, пускаясь на риск только после тщательного научно-технического анализа проекта. Джарвис Ридер же — азартный игрок. Он хочет сорвать большой куш. Свой капитал он сколотил, не повышая производительность шахт и нефтепромыслов, а с помощью биржевых манипуляций.
   Но сегодня сдерживать развитие по-настоящему богатых нефтью районов невозможно, и дела «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани» стали приходить в упадок, пока все не изменил счастливый случай.
   Ридер всегда хорошо одевается, он не привык ни в чем себе отказывать. Он считает себя выдающимся предпринимателем, в его распоряжении постоянно находится двухмоторный самолет, и вообще он довольно влиятельный человек в кругах нефтепромышленников.
   После того как Роджер Палмер ушел из «Стир ридж ойл компани», в его жизни началась нелегкая полоса. Он жил очень скудно в третьеразрядных меблированных комнатах. Его даже допрашивала полиция в связи со смертью одной проститутки, задушенной нейлоновым чулком. Во время убийства он находился в отеле, но, к счастью, у него нашлось алиби: он разговаривал с управляющим. Словом, положение Палмера было незавидным, и никто из людей, занимающихся нефтью, не открыл бы ему кредит. Тогда он принялся названивать акционерам «Стир ридж ойл компани», среди которых у него сохранились старые связи, и убеждать их, что нынешняя политика компании не выдерживает никакой критики. Как я понимаю, несколько крупных держателей акций сочувствовали его замыслу сместить Ридера.
   Мейсон слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
   — Ты мне поручил узнать, не мог ли Фред Хедли быть поблизости от «Барклай-клуба» в то время, когда произошло убийство. Отвечаю однозначно: нет, ибо он сильно пострадал в драке с Даттоном и во время убийства находился в дежурной круглосуточной аптеке. Там ему делали всевозможные уколы, перевязки и тому подобное.
   — Короче говоря, — вздохнул Мейсон, — завтра начинается процесс, а все, что мы до сих пор обнаружили, не только бесполезно для нас, но и блестяще подкрепляет обвинение!
   — А наш приятель Бюргер не преминет воспользоваться всеми этими сведениями, — закончил его мысль Дрейк. — И скорее всего, выиграет дело с такой легкостью, как это ему еще ни разу не удавалось.
   — Может, и так, Пол, — сказал Мейсон, — но мы будем драться за каждый дюйм нашей земли.

Глава 15

   Судья Эдуарде Альварадо открыл второй день суда словами:
   — Джентльмены, я считаю, что сегодня мы должны пригласить на заседание присяжных.
   — Не возражаю, — сказал Мейсон.
   — Слово за обвинением, — сказал судья Альварадо.
   — Обвинение согласно.
   Мейсон поднялся с места и с улыбкой поклонился.
   — Присяжные могут принести присягу, — сказал он. — Защита удовлетворена их составом.
   Судья Альварадо улыбнулся в ответ.
   — Едва ли я мог ожидать, что мы так быстро покончим с формальностями. Благодарю вас, джентльмены. Сейчас присяжные дадут присягу, и после короткого перерыва мы начнем заседание.
   Через десять минут судья Альварадо обратился к окружному прокурору Гамильтону Бюргеру и его помощнику Стивенсу Бейли:
   — Изложите суть дела, господин прокурор.
   — Если многоуважаемый суд и присяжные не возражают, я буду предельно краток, — начал Бейли. — Несмотря на то, что факты говорят сами за себя, мне хотелось бы объяснить кое-какие детали.
   Обвиняемый Керри Даттон был назначен Темплтоном Эллисом опекуном над его дочерью, Дезире Эллис. По условиям опеки обвиняемый Даттон имел право продавать и покупать ценные бумаги, составлявшие часть наследства мисс Эллис, по своему усмотрению и выплачивать подопечной столько денег, сколько считал необходимым для удовлетворения ее нужд.
   И теперь, леди и джентльмены, мы намереваемся доказать, что за три года и несколько месяцев — почти за четыре года, — в течение которых, в соответствии с завещанием покойного Темплтона Эллиса, Даттон выполнял обязанности опекуна, — с этими словами Бейли простер руку в сторону скамьи присяжных, — он ни разу не предоставил отчета о своих действиях.
   Помощник прокурора сделал паузу, чтобы все присутствующие в зале суда прониклись смыслом сказанного.
   — Более того, мы предполагаем показать, что обвиняемый систематически использовал доверенные ему средства для укрепления собственного финансового положения, проводя хитроумные биржевые манипуляции от своего имени, о которых подопечная даже не подозревала.
   Бейли снова многозначительно помолчал.
   — В наследство мисс Дезире Эллис входил также пакет акций «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани». Стоимость этих акций была очень высока, затем она начала снижаться, пока не дошла до какого-то уровня, и неожиданно снова стремительно возросла.
   Мы намереваемся показать, что Роджер Палмер, убитый, некоторое время работал в «Стир ридж ойл ком-пани», он также знал Темплтона Эллиса, отца Дезире Эллис.
   Мы намереваемся показать, что Роджер Палмер хотел, чтобы обвиняемый передал ему право голоса в собрании акционеров «Стир ридж ойл компани». Обвиняемый отказался, потому что вынужден был отказаться, поскольку он продал принадлежащие подопечной акции «Стир ридж ойл». Убитый не знал о факте продажи, но мы можем представить доказательства того, что он знал о покупке большого пакета акций «Стир ридж ойл», который обвиняемый приобрел на свое имя.
   Убитый, Роджер Палмер, угрожал обвиняемому разоблачением, если не получит гарантию поддержки в пять тысяч долларов, с помощью которых он собирался вести борьбу за кресло президента компании.
   А также мы намереваемся показать, что Роджер Палмер назначил встречу с обвиняемым Керри Даттоном около десяти часов вечера двадцать первого сентября.
   Эта встреча оказалась роковой. Палмер требовал в обмен на молчание пять тысяч долларов. Обвиняемый был готов заплатить эти деньги. Он снял требуемую сумму со своего банковского счета, так что, когда он был задержан, в его карманах находилось пять тысяч долларов наличными.
   Но обвиняемый понимал, что Палмер на этом не успокоится. Как показывает практика, получив один раз деньги, шантажист убеждается в своей безнаказанности, его аппетиты неукротимо растут.
   Так что, поразмыслив и взвесив все «за» и «против», Керри Даттон решил, что в сложившейся ситуации для него самый лучший выход — убийство.
   Убийство, леди и джентльмены, произошло около седьмой лунки на поле для гольфа загородного «Барклай-клуба». Тело не было обнаружено вплоть до следующего утра.
   К тому времени обвиняемый бежал в Мексику, где остановился в мотеле под именем Фрэнк Керри.
   Возможно, мы никогда уже не узнаем всего того, что было известно Палмеру. Но кое-что мы можем предположить. Косвенные улики ясно указывают на попытку шантажа.
   Мы также предполагаем показать, что, покинув место преступления, обвиняемый сделал довольно длинную остановку около сточной трубы, чтобы избавиться от орудия убийства.
   В силу всех этих улик, леди и джентльмены, мы просим уважаемый суд признать обвиняемого Керри Даттона виновным в убийстве первой степени.
   Мы благодарим вас.
   Бейли с достоинством поклонился, прошел к своему месту и сел.
   — Не хотите ли вы со своей стороны сделать предварительное заявление? — обратился судья Альварадо к Перри Мейсону.
   — Ваша честь, мы выскажем наши соображения об этом деле, когда придет время начать защиту.
   — Очень хорошо, — согласился судья. — Вызывайте вашего первого свидетеля, господин прокурор.
   Бейли вызвал судмедэксперта, который производил вскрытие тела Палмера. Он объяснил, что причиной смерти был выстрел из револьвера в правый висок с расстояния не более пятнадцати сантиметров.
   Отвечая на вопрос, свидетель сказал, что смерть наступила между половиной десятого и двумя часами ночи с 21 на 22 сентября.
   — Приступайте к перекрестному допросу, — отрывисто произнес Бейли, повернувшись к Мейсону. Первый вопрос адвоката был задан почти небрежно:
   — Доктор, могла ли смерть наступить в девять часов?
   — Сомневаюсь в этом.
   — А в половине девятого?
   — Не думаю.
   — Но она могла произойти в восемь тридцать?
   — Этот факт невозможно установить с точностью, — ответил свидетель. — Нельзя считать невозможным и то, что смерть наступила в восемь тридцать, но это мне кажется менее вероятным. Я полагаю, что самое раннее — это половина десятого.
   — Благодарю, док, — сказал Мейсон, — это все. Одного за другим Бейли вызвал ряд свидетелей, которые подтвердили интерес Палмера к делам «Стир ридж ойл компани», говорили о дружбе, которая связывала его со старым Эллисом, об игре, которую он секретно вел до самой смерти, добиваясь большинства в совете акционеров.
   Когда Мейсону предлагали задавать вопросы свидетелям, он неизменно отвечал, что вопросов у него нет.
   Судья Альварадо с возрастающим интересом, который уже не мог скрывать, наблюдал за действиями адвоката. Судя по всему, Мейсон не желал углубляться в дебри перекрестного допроса. Наконец Бейли с драматическим жестом произнес:
   — Вызываю свидетельницу Дезире Эллис!
   Она вышла вперед, всем своим видом выказывая покорность судьбе, избегая встречаться взглядом с Керри Даттоном, была подведена к присяге, заняла свидетельское место и отважно повернулась лицом к прокурору.
   Бейли попросил ее рассказать об обстоятельствах смерти ее отца и уточнить содержание статей опекунского поручительства, а потом спросил:
   — Когда поверенный по поручительству впервые представил вам свой отчет?
   — Он никогда не представлял мне отчета, — ответила девушка.
   — Никогда не представлял отчета? — переспросил Бейли с наигранным удивлением.
   — Да, официально — ни разу, но время от времени он обсуждал со мной, какие ценные бумаги следует продать для того, чтобы у меня были деньги на жизнь.
   — Говорил ли он что-нибудь о размере основного капитала?
   — Он сказал однажды, что продал почти все, что оставил мне отец.
   — У вас не возникло впечатление, что по истечении срока поручительства от наследства ничего не останется?
   — Да, у меня возникло именно такое впечатление.
   — Говорил ли вам ваш опекун, что по истечении этого срока у вас останется значительная сумма денег?
   Мисс Эллис изменила позу, взглянула на Даттона и быстро опустила глаза.
   — Нет, ни разу, — ответила она.
   — Он никогда не говорил вам, что, продав акции «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани» по доллару за штуку, он впоследствии купил такое же количество на свое имя по цене от десяти до пятнадцати центов каждая?
   — Нет!
   — Он ни разу не упомянул об этих покупках, произведенных всего за несколько дней до внезапного резкого повышения курса этих акций?
   — Нет!
   — Не говорил ли он вам, что обладает некой секретной информацией о том, что «Стир ридж ойл» в скором времени станет весьма многообещающей компанией?
   — Нет.
   — Вы полагали, что ваш поверенный никогда не продавал акции «Стир ридж ойл», завещанные вашим отцом?
   — Да!
   — Подсудимый никогда не упоминал об этом?
   — Нет.
   — Теперь ваши вопросы, — обратился Бейли к Мейсону.
   Мейсон приблизился к свидетельнице и подождал, пока Дезире поднимет на него глаза.
   — Итак, у вас сложилось впечатление, что к моменту окончания действия поручительства вы останетесь без средств к существованию? — спросил Мейсон самым доброжелательным тоном.
   — Да.
   — Отнеситесь очень внимательно к вопросу, который я вам сейчас задам. Говорил ли вам когда-нибудь обвиняемый, что после окончания срока поручительства у вас ничего не останется?
   — Я… мне так казалось…
   — Я спрашиваю о другом: говорил ли мистер Даттон, что трастовый фонд исчерпан и, когда вам придется взять на себя управление состоянием, управлять уже будет фактически нечем?
   — Я не могу припомнить, чтобы он говорил нечто подобное.
   — Благодарю вас, это все, что я хотел узнать.
   — С вашего позволения, ваша честь, я задам еще один вопрос, — вмешался Бейли. — Мисс Эллис, говорил ли вам ваш поверенный, что вы получите большую сумму после того, как поручительство потеряет силу?
   — Нет, сэр, — не задумываясь, ответила она.
   — У меня тоже больше нет вопросов, — сказал Бейли, усаживаясь на свое место.
   — Еще один вопрос к мисс Эллис, — поднялся Мейсон. — Задавали ли вы своему поверенному вопрос о том, что у вас останется после окончания срока поручительства?
   — Нет, сэр, — быстро ответила девушка.
   — Вы сами производили подсчеты и пришли к выводу, что все израсходовали?
   — Да, совершенно верно. Опять вмешался Бейли:
   — Не правда ли, ваш поверенный понимал, что у вас сложилось ложное представление о своем финансовом положении, но не предпринял ничего, чтобы его изменить?
   — Возражаю, это наводящий вопрос. Свидетельница не может знать, сознавал это поверенный или нет, поскольку об этом никогда не было разговора.
   — Ладно, ладно! — тотчас же откликнулся Бейли, махнув рукой. — Я не собираюсь пререкаться с защитой! Уверен, что присяжным и так все понятно. У меня все, мисс Эллис.
   — И у меня все! — повторил Мейсон, с улыбкой кланяясь присяжным.
   — Мой следующий свидетель — миссис Розанна Хедли, — объявил Бейли.
   Миссис Хедли выполнила необходимые формальности с самым что ни на есть уверенным видом, желая показать, что не принадлежит к тому типу женщин, которых легко запугать.
   — Слышали ли вы разговор мисс Эллис и ее поверенного, во время которого мисс Эллис задала вопрос о том, что именно ей останется от наследства?
   — Да, сэр.
   — Вы случайно не помните, когда это было?
   — Помню, и очень точно — четвертого июля этого года. Точнее, вечером четвертого июля.
   — Кто еще присутствовал при этом разговоре?
   — Были только мисс Эллис, ее поверенный и я. Мой сын в это время вышел из комнаты.
   — Вашего сына зовут Фред Хедли?
   — Да, Фред Хедли. Он свободный художник. Бейли не смог сдержать улыбки.
   — Какой вопрос задала мисс Эллис своему поверенному?
   — Она спросила, каково ее материальное положение и на что она может рассчитывать в ближайшем будущем.
   — И что ответил поверенный?
   — Он дал ей понять, что фондов, завещанных ей отцом, хватит на все время действия поручительства, что позволит ему выдавать ей ту ренту, которую она привыкла получать.
   — Возражаю! — прервал ее Мейсон. — Свидетельница должна повторить точные слова поверенного.
   — Его точные слова? — переспросила миссис Хедли.
   — Да, — подтвердил судья, — по мере возможности, конечно. Вы сейчас передаете его ответ своими словами, а не формулируете его так, как он был произнесен.
   — Хорошо, ваша честь, — возобновила свои показания свидетельница. — Насколько я помню, он улыбнулся одной из своих масленых улыбочек, которые с такой щедростью расточает, и сказал: «Не беспокойтесь, Дезире, наверняка останется столько денег, что их вполне хватит до истечения срока поручительства».
   — Спасибо. Перекрестный допрос, — объявил Бейли.
   — Что вы понимаете под «масленой улыбкой», миссис Хедли? — спросил Мейсон.
   — О, самодовольная, лицемерная улыбка.
   — Сальная?
   — Нет, масленая, — мотнула головой миссис Хедли.
   — Это ясно показывает ваши чувства к поверенному, не правда ли, миссис Хедли? — прицепился Мейсон.
   — Своими поступками иного отношения он не заслуживает, — кисло возразила дама.
   — Мистер Даттон сказал мисс Эллис, что у него достаточно денег, чтобы продолжить выплату ренты, — не уступал Мейсон, — и так оно и есть на самом деле. Значит, он ее не обманывал?
   — Он вводил ее в заблуждение.
   — Но он ей не лгал?
   — Возражаю! — запротестовал Бейли. — Это чистая софистика!
   — Я снимаю свой вопрос, — сказал Мейсон с улыбкой. — Но полагаю, что присяжные успели составить собственное мнение.
   Следующим свидетелем был эксперт по баллистике. Он подтвердил, что револьвер системы «смит-и-вессон», числящийся в списке вещественных доказательств под первым номером, действительно был именно тем оружием, при помощи которого совершено преступление.
   После этого свидетельское место занял торговец оружием, который заявил, что продал этот револьвер Керри Даттону, и предъявил в качестве доказательства своих слов квитанцию о продаже с подписью обвиняемого.
   Бейли продемонстрировал суду схемы, изображающие место преступления, фотографии загородного «Барклай-клуба», тела и одежды, которая была на убитом в тот вечер. Он призвал присяжных обратить внимание на тот факт, что с пальто и костюма Палмера аккуратно срезаны все метки.
   Коронер, руководивший предварительным следствием, подтвердил, что в карманах убитого не обнаружено ни ключей, ни денег, ни носового платка, ни ножа, ни чего бы то ни было другого.
   Было вызвано еще несколько свидетелей, уточнивших отдельные подробности, а затем Бейли вызвал лейтенанта Трэгга. Тот рассказал, что, узнав об убийстве, немедленно отправился в «Барклай-клуб», обследовал труп и место преступления. А затем проверил все сточные трубы на дорогах, ведущих от клуба…
   — Почему вы это сделали? — спросил Бейли.