Страница:
Мелко порезав крабовые палочки, капусту, огурец, я вывалил все в глубокую салатницу, добавил полбанки кукурузы, залил майонезом и тщательно размешал. Салат готов! А Лиза принесла вскипевший чайник, залила в больших чашках заварку и подозрительно оглядела приготовленное мной блюдо.
– Угощайся, – предложил я. – Нарежем еще ветчины, и полноценный обед готов!
Лиза съела ложку, другую. Тяжело вздохнула.
– Никогда не ела такого вкусного салата, – призналась она. – С голоду ты точно не умрешь…
– Еще бы. Если есть продукты, с голоду не умрет никто.
– Не о том речь. Ты вполне мог бы пойти поваром в элитный ресторан, – заметила девушка. – Хорошая зарплата, интересная работа…
Я хмыкнул. Зарплата – может быть. Но интересную работу я представлял себе немного по-другому.
Впрочем, труд повара действительно не очень скучен. Пожалуй, даже разнообразен. Но мне почему-то все время мечтал ось о другом.
Мы съели весь салат, съели ветчину и перешли к торту. Лиза кондитерское изделие хвалила – то ли из вежливости, то ли потому что не ела ничего лучше. На мой вкус торт был жирноват и отдавал химией. Впрочем, натуральных продуктов никто и не обещал. Из чего, по-вашему, состоит торт, который может храниться шесть месяцев при любой температуре?
– Хорошо, – вздохнула Лиза. – Деньги – мусор, но куда без них?
– Сколько платишь за комнату? – поинтересовался я.
– Тридцать рублей. Больше половины стипендии.
Я увидел, что Лиза изо всех сил борется со сном. Настоящий джентльмен пожелал бы ей приятно отдохнуть и удалился. Сразу видно – девушка не спала ночь перед экзаменом, переволновалась. Да и на улице уже стемнело.
Остаться? Но Лиза меня не приглашала. А так хотелось побыть с ней подольше. И заодно пообщаться с Буравчиком без посторонних ушей.
– Ты бы поспала, – предложил я Лизе. – А я тебя посторожу.
– Хорошо будешь сторожить? – сонно улыбнулась девушка.
– Изо всех сил.
– Тогда отвернись.
Я послушно отвернулся. Когда разрешение поворачиваться было получено, Лиза уже лежала под покрывалом.
– Можно, я воспользуюсь твоим компьютером? – спросил я.
– Конечно. Только он может сбоить. За линию давно не плачено, – прошептала Лиза и заснула.
Похоже, она и в самом деле мне доверяла. Я бы не заснул так легко рядом с чужим человеком.
Я активировал монитор, пополнил счет на подключение двадцатью рублями – хватит больше чем на месяц работы в любом режиме – и вызвал Буравчика.
– Ну, мне особенно нечего скрывать, – заметил я.
– Не считая девушки, что сопит в углу. Клевая девчонка, надо заметить!
Я вздохнул. Никак не могу привыкнуть, что все компьютеры и телефоны оборудованы отличными видеокамерами широкого обзора.
– Кстати, я могу поместить на экран что-то вроде твоего изображения? – поинтересовался я. – Мне бы хотелось стать медвежонком или бурундучком…
Хакер, с которым я общался на экране, был мультяшным. Высокий лоб, короткая стрижка и длинный, немного изогнутый несколько раз по часовой стрелке нос. Эдакая стилизация под буравчик.
– Картинку ты поместить можешь. Будешь выглядеть на экране хоть дыркой от бублика, – ответил хакер, поводя из стороны в сторону своим буравообразным носом. – Да только на всякую хитрость есть еще большая хитрость. Если захочу, увижу тебя таким, какой ты есть.
– Если только я не залеплю жвачкой глазок камеры, – заметил я.
Буравчик подумал пару секунд.
– Тогда, скорее всего, компьютер не будет воспринимать сигналы мыши. Попросту говоря, твой пульт управления перестанет работать. Для экономии видеосенсоры ставят в одном месте. Эго возможно только со специальной аппаратурой.
– Да уж, от совершенной техники – одно зло.
– Ну, кому зло а кто капусту на этом рубит, – ухмыльнулся Буравчик. – Ты по делу или так соединился? У меня минут пять свободных есть, а потом надо заказ срочный делать.
– Понял, – кивнул я. – Карточку кредитную, которую я оформил, мой друг в б нижайшее время получит. Могу я его по этой кредитке вычислить?
– Зная пароль? Да без проблем. Делай запросы о своих расходах – и все дела.
– И программы никакой не нужно? – удивился я.
– Без программы запросы долго делать. Сканирующая программа, естественно, нужна. Я тебе ее в мобильный компьютер скину. А ты пятнадцать рублей не забудь на мой счет перевести. Программа – самая передовая. Эксклюзивный товар!
– Кстати, меня, наверное, тоже можно по карточке вычислить? – поинтересовался я. – Которой со мной работодатели расплатились?
– Еще бы, – хмыкнул хакер.
– И что же, с этим ничего нельзя поделать? Программ хитрых нет?
– Еще как льзя, – ернически подрагивая носом, сообщил Буравчик. – И без всяких программ. Пароль доступа смени – и норма. Кстати, лох ты, если еще этого не сделал и хоть копейку на старой карточке оставил.
– Оставил. Что же ты сразу не сказал, когда ми деньги по счетам распихивали? – возмутился я.
Именно Буравчик советовал мне распределить деньги «в разные корзины». Но, сделав вложения в разные банки в разной валюте, тысяч тридцать я оставил на прежнем счету.
– Деньги обратно перевести могут, – продолжал как ни в чем ни бывало Буравчик. – Как только пароль твой сменится – конец. Пусть ты сам счет открывал, все равно доступа к нему не будет. А на меня ты напрасно наезжаешь. Я-то не знал, что ты в элементарных вещах не рубишь. Думал, ты давно пароль сменил, только соображаешь, как бы деньги лучше крутились, и чтобы инфляция их не сожрала…
– Значит, и мой друг может пароль сменить, и я его больше не найду? – уточнил я.
– Естественно. Деньги – это серьезно. Но первый контакт ты отследишь. – Мультипликационный Буравчик пожал плечами. – Это уже что-то. Может, напарник твой пароль и не сменит. Он ведь тебе и ему только известен. Если он тебе доверяет, так менять ничего не станет.
– Ну, доверять мне у него причин нет, – заметил я. – И не доверять – тоже.
Буравчик достал из кармана нарисованную сигарету и нервно затянулся.
– Ладно, сами разбирайтесь, меня время поджимает. Если срочное что сделать нужно будет, а меня не сможешь найти, на нашем сайте аскни[5] Белочку. Сделает, что надо.
– Подружка твоя? – уточнил я.
– Дружок, – ответил хакер. Это – он, и ему под пятьдесят лет. Так что заигрывать с ним не стоит. Хотя на экране он хоть куда. Юбочка короткая, хвостик пушистый…
– Буду иметь в виду, – кивнул я. И принялся загружать в мобильник поисковую программу.
После десяти минут сканирования Сети портативный компьютер сообщил мне, что «золотую» карточку еще не активировали. Как только ее сунут в щель банкомата, максимум через три минуты, а минимум через ничтожные доли секунды я об этом узнаю.
Выйдя из дома, я обнаружил, что уже совсем стемнело. Людей на улицах почти не было. Работает ли сейчас метро? И монорельсовая дорога? Да и вообще, можно ли добраться до базы моих друзей-террористов каким-то другим способом?
Я вынул компьютер, набрал на клавиатуре запрос. Пока ожидал ответа, поглядывал на небо. Звезды виднелись, но плохо. Даже сегодня, в хорошую погоду, над столицей висел смог.
Мимо прошла компания хохочущих парней. Один из них бесцеремонно задел меня плечом. Не слишком нарываясь на скандал, но и без лишней робости я внимательно посмотрел в лицо нахалу. Взгляд парня остановился на моем синяке, он поспешно отвернулся, и компания побрела дальше. Я их задерживать не стал.
Компьютер выдал мне семнадцать вариантов пути на базу. Среди них были такие экзотические, как полет на баллистическом снаряде, и такие тривиальные, как предложение дойти пешком. Стрелка на мониторе могла указывать нужное направление в течение всего пути. Но идти пешком мне не хотелось. Гораздо привлекательнее выглядела мысль вызвать такси. Удовольствие стоило довольно дорого – восемнадцать рублей пятьдесят копеек, но тащиться к метро и трястись по поездам до утра мне не улыбалось. Я нажал кнопку вызова, мой компьютер связался с сетью управления такси города, и меньше чем через минуту рядом со мной затормозила желтая обтекаемая машина.
– Далеко едем! – буркнул шофер. – Идентификатор-то покажите. Не хочется лишний раз, понимаю, да ведь в лес едем. Всякое бывает…
Он все бурчал, бурчал… Я понял, что он не горит желанием везти в загородную глушь неизвестно кого. Что ж, его правда. Времена, должно быть, неспокойные. Что этому типу, то есть мне, понадобилось в лесу среди ночи? Я сунул в щель рядом со счетчиком такси идентификатор, и шофер сразу подобрел. Еще веселее он стал, когда я сказал:
– Давно не был в этих краях. Рассказывайте по дороге, где едем, что интересного вокруг. Если не затруднит, конечно. Двадцать процентов добавлю на чай.
– Домчим мигом, в лучшем виде, – обрадовался водитель. – Устраивайтесь поудобнее да слушайте.
Примерно на середине пути под монотонное бормотание таксиста я отключился. Похоже, таксиста вовсе не интересовало, слушают его или не слушают – ему просто хотелось поговорить. Сначала я ему поддакивал, потом замолчал, а потом и вовсе заснул. Произошло это возле терминала стандартной баллистической установки – современного аэропорта, отправляющего капсулы с пассажирами в далекие края подобно артиллерийским снарядам. Водитель путано пытался рассказать мне, как происходит путешествие, но, видимо, в теории был слаб и ничего объяснить толком не мог. Последнее, что я услышал, было:
– Как вдавит в кресло! Да как шарахнет! Потом летишь – словно в невесомости. И двигатель понемногу сопит… А потом парашюты бац! И приземляешься за тыщи километров.
Разбудило меня пищание мобильного компьютера.
– Вот тут дача Кручинского – жуткий олигарх! – продолжал водитель давно начатый рассказ. – Нет чтобы построить себе дом приличный, так взял, обнес несколько гектаров леса забором, срубил деревянную избушку и живет в ней. Говорят, жадность его заела. А я так думаю – к природе захотелось быть поближе.
Почему Кручинский – жуткий олигарх, я не понял. Может, на вид этот Кручинский вовсе и не никакой не жуткий, а даже симпатичный, просто водитель хотел сказать, что он сказочно богат и близок к власти? Я не стал уточнять. Какое мне дело до этого Кручинского?
– Здесь останови, – попросил я. – Выйду.
– Если в туалет – под елку никак нельзя, – строго сказал водитель. – Оштрафуют! Я биоведро с собой вожу. Пассажирам предоставляю, конечно. Сейчас станем, и в лучшем виде…
– Совсем я выхожу, – пояснил я водителю. – Тут до дачи моей – три километра. Дороги прямой нет. Пробегусь по лесу.
– Ночью? – изумился таксист.
– А чего же не ночью? Навигатор в компьютере есть, луна светит – как-нибудь без фонарика обойдусь.
– Шалят в лесу. Страшно, – заметил водитель, странно посмотрев на меня.
– Кто шалит-то?
– Инопланетяне. Разбойники. Лешие. Черти. Маньяки всякие, – выдал таксист.
– Авось отобьюсь, – усмехнулся я.
– Оружие имеется? – поинтересовался таксист. Я покачал головой.
– Хочешь, монтировку продам? За три рубля, по закупочной цене. Скажу, утерял, а сам тебе отдам. Все не так страшно в лесу. А ты бы хоть газовик с собой носил. Или ракетницу.
– Давай свою монтировку, – усмехнулся я. От инопланетян и базука не поможет, да и черти вряд ли газового оружия испугаются…
– Очков у тебя нет? – спросил неравнодушный водитель.
– Каких?
– Ну, инфракрасных. По лесу ходить собрался, а очки не взял. Зачем же тебе фонарик, если очки удобнее?
– Не люблю, когда на глазах что-то болтается, – равнодушно ответил я. – Впрочем, очки бы не помешали. Проморгал. Продай мне, наверное, и очки. Есть?
– Есть, – кивнул таксист.
Став счастливым обладателем монтировки и очков ночного видения, я помахал водителю рукой и направился в лес. Желтая машина мигнула красными габаритными огнями и умчалась в сторону столицы.
Я брел между темных деревьев, сжимая в левой руке пакет с вещами, а в правой – монтировку. В инопланетян и активных чертей я не слишком верил, но лихой человек в лесу действительно мог встретиться. А монтировка у таксиста была что надо – в меру тяжелая, в меру длинная. Только от бандитов отбиваться.
Инфракрасные очки показывали окружающий мир совсем в других красках, нежели он выглядел в лунном свете. Яркие лунные блики не мешали отлично видеть даже го, что происходит под сенью самых густых деревьев. И как, имея такую технику, можно верить в леших и злобных инопланетян?
– Полуночничаешь? – спросил я. – Антонина тоже не спит?
– Антонина, ишь, Антонина, – произнес Макс нараспев. – Тонька, попросту говоря. Зараза.
Все ясно. Поругался с девушкой, сейчас заливает горе.
– А ты видать тоже неплохо время провел? – пристально глядя на меня, спросил Макс.
Вот уж не ожидал от такого на вид интеллигентного юноши таких сальных намеков.
– Нормально провел, – холодно ответил я. – В делах.
– С шлюхами? Или с Лизкой? Впрочем, какая разница?
Последнее высказывание Макса мне совсем не понравилось. Его можно было истолковать по-разному. А в руках я все еще сжимал монтировку. Впрочем, пьяный молокосос сам не понимает, что несет. Завидует мне, или, скажем, не любит Лизу. Или, напротив, любит. Не пробивать же ему из-за этого голову?
– Иди спать, – сказал я.
– Фу-ты ну-ты, – фыркнул Макс. – Я не хочу спать. Я пить хочу! Предаваться греху и разврату…
«Ну, с развратом здесь напряженка», – подумал я про себя. А вслух сказал:
– Тогда я пойду.
– И никуда ты не пойдешь! – взвился Макс. – Выпей со мной! В твое время вроде все пили, а?
Как я вижу, сейчас тоже пьют, – ответил я, отодвигая в сторону несговорчивого парня.
Ложиться сейчас действительно глупо. Станет над кроватью и начнет завывать. Лучше уж сначала отправить спать его. Хотя бы и насильно.
– Не хочешь? – протянул Макс. – Я, можно сказать, нисхожу до него, лабораторного существа… А он, видите ли, не хочет!
– Сам ты лабораторное существо, – огрызнулся я, понимая, впрочем, что молодой человек, по сути, прав, как это ни обидно.
Макс побрел к буфету за бутылкой, я включил телевизор. Шла какая-то ночная программа. Ведущие в студии, волосатый парень и бритая наголо девушка, терзали хипповатого старца. Старец загибал что-то насчет всеобщей любви и равенства разумных существ и бессловесных тварей.
– Во правдолюбцы! – громко прокомментировал телевизионное действо Макс. – Сам таким был…
Последняя фраза звучала смешно. В его возрасте ностальгировать еще рано. А Макс, держа в руках бутылку с газированным алкогольным напитком (даже напиться не может, как настоящий мужик, а все туда же), присел на диван и стал откровенничать:
– Я ведь, друг Воронов, в религии с двенадцати лет. Такая у нас была продвинутая тусовка… Гимны пели, молились. Прохожих доставали, деньги на храм собирали. Листовки даже в переходах подземных клеили. Вот ты клеил когда-нибудь листовки?
– Клеил, – кивнул я. – Причем самые разные.
– Тогда ты меня поймешь. Крутая у нас была организация. А что ты думаешь? И с ребятами из «Блока освобождения» познакомился на этой почве. Меня сюда братья работать отправили. И стал я не брат – но соратник…
Макс икнул, поспешно сделал еще несколько глотков, протянул бутылку мне. Я, естественно, отстранил ее.
– А потом, когда понял, что за фигня в мире творится, убедился я, что Бога нет. Сказки. – Молодой человек чуть не плакал. – А так хотелось, так верилось… И братья мои стали мне противны. Понял я, что они – такие же уроды, как и все. А может быть, еще хуже. Потому что на самом деле уроды, а не понимают того, что они уроды…
Глупо вступать в богословские диспуты с пьяным и, по-видимому, не слишком хорошо образованным субъектом, совсем недавно состоявшем в какой-то фанатичной секте. Но я тоже устал, потому и пошел на поводу у Макса.
– И с чего же это ты сделал такие выводы? В смысле, до атеизма дошел? Теорию Дарвина прочитал и усомнился? Так и Дарвин очень многого не объясняет… Для зкзальтированных личностей характерно шараханье из одной крайности в другую. Сегодня ты в секте, завтра – атеист, послезавтра – в другой секте… Или в умеренном движении – но лишь бы с людьми. Ты уж мне поверь, видел я такое.
– Нет, – проскулил Макс. – Назад мне возврата нет. На непотребства всякие насмотрелся. Осквернился и опоганился!
– Но это не Бог, а мы сами, люди творим, – проговорил я. – Издавна так повелось. И объяснили давно, отчего зло на земле творится. Ты философа какого-нибудь возьми, почитай. Лосского, например. Или Соловьева. Сейчас, наверное, их книжки достать тяжело. Но в Интернете найдешь. Чего там только нет…
Глаза парня вдруг вспыхнули. Прямо-таки волчьим огнем.
– Не о том речь. Не об общемировом зле, которое нечистый насаждает. О тебе я, Воронов.
Ну, праведной жизнью я, может быть, и не отличался. Но и в злых делах замечен вроде бы не был. Правда, сейчас меня в подобное дело втянуть пытались. А намерение во многих религиях определяет поступок. Но ведь Макс вроде бы стал на эту сторону раньше меня…
– Я-то чем тебе не угодил? Макс заговорил горячо, время от времени запинаясь и делая короткие паузы.
– Да то. Жил такой Воронов. Писатель. Книжек я его не читал, кроме той, в которой ты пьянку у своего приятеля описываешь. Не ты, точнее, а писатель Воронов… Вишь, как оно… Да и эту книжку случайно открыл – валялась здесь, наши инженеры проверяли, есть ли там эпизод с озером, нет ли его… Потом хоп – и ты появился. Хоп – и напарника твоего из пробирки вывели. Хоп – и еще кого-то на секретной базе воскресили. И все ведь одинаковые! Три молодца непотребны с лица… Травку одну помните, деревья… Как вы у речки гуляли, как пацанами по двору носились, как в космосалоны бегали, деньги на компьютерные приставки клянчили… А ведь много вас! Где же душа? Нет ее, выходит! Комбинации нервных переплетений, которые достаточно мощный компьютер воспроизвести может, – и ничего больше! Или не помнишь ты ничего, а тобой дьявол напрямую руководит? Как мне знать? Во что верить?
Под таким углом я на ситуацию до сих пор не смотрел. Ну, есть двойник. Так ведь живут же люди с близнецами… И двойники мои, стало быть, наподобие близнецов…
– Ты ведь все про победу добра писал, – продолжал Макс, с трудом ворочая языком. – Мне Лизка рассказывала, восторгами своими девичьими делилась. Так какая же победа добра, гражданин Воронов? Где она? Пятьдесят лет, семьдесят, а после – ящик. И ни добра, ни зла… По ту сторону, так сказать! И нет души! Нет!!! Понимаешь ты, дьявольский пособник?
Ответ пришел мне в голову как-то сразу, без долгих размышлений. Я смотрел на корчившегося от страха и злобы парня, но сам не был зол. Мне стало его жаль.
– Понимаешь ли, Макс… – Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Ведь мой случай, как и все в этом мире, ничего не опровергает и не доказывает. Может быть, я существую только у тебя в сознании, как утверждают солипсисты. И тогда я – это я, предмет интерьера, а твои личные дела с Всевышним по-прежнему остаются только твоими. Ведь если ты живешь в иллюзорном мире, это не значит, что Бога нет. То, что ты мыслишь и существуешь, не означает, что существуешь только ты. Даже если все вокруг – твой сон. А если отойти от солипсизма – я действительно живу, что бы ты по этому поводу ни думал, и у меня тоже есть душа – как бы окружающие ни пугались того, что я клонированная личность. И у моих двойников есть душа. Потому что чем отличается выращенное в пробирке тело от того, что произошло естественным путем? И почему Бог не может дать душу тому, кто появился из пробирки, когда дает ее тем, кто родился по-человечески, стародавним способом? Я не знаток Ветхого Завета, но там, по-моему, шла речь о том, что Господь и из камней может сотворить потомков Моисея. Не о нашем ли случае речь?
Макс смотрел на меня широко открытыми глазами.
– Помню это место, – неожиданно почти трезвым голосом сказал он. – Читал. Так ты еще и считаешь себя лучше всех других? Ведь Библия говорит о богоизбранном народе…
– Никем я себя не считаю, – вздохнул я. – Не спеши отказываться от своей веры. Постарайся ее отстоять. Ты хочешь верить, значит, тебе нужна вера. Если бы человек появился в процессе эволюции, если бы он был создан всего лишь игрой слепых сил, вряд ли бы он стремился к красоте, свету и вечной жизни. Вырастил детей, построил дом, посадил дерево – одним словом, выполнил программу – и сойди со сцены. Молча, без патетики. С чувством удовлетворения. А ведь не получается…
– И почему же? – спросил Макс.
– Думай, – усмехнулся я. – Спать ложись и думай.
– Я кофе заварю. Давай еще посидим? – попросил молодой человек. – Поговорил с тобой – словно с учителем химии моим прежним, Пантелеем Семенычем, вечная ему память… И на душе легче стало. Мы тогда, в школе, много спорили, доказывали друг другу что-то…
– Нет уж. Все дискуссии – на завтра. Я на ногах не стою.
Как ни странно, Макс покорно поплелся в свой спальный блок. И я добрался наконец до кровати. Засыпать было тоскливо. В голову лезли неприятные мысли. Убедив Макса, я не слишком убедил себя. Но сны мне в ту ночь снились только цветные, яркие и приятные.
– Заниматься надо, – хрипловатым голосом сообщил Макс. – Сроки, планы… Всю операцию провалить можем. Ты ведь с оружием еще не знаком. А гипнотическое обучение проводить не хочется. Из-за него реакция у людей замедленная. И крыша у некоторых съезжает. Редко, правда, зато напрочь.
– Не надо нам гипноза. Вы бы поспать мне дали хоть пару часов…
– Некогда спать, – бросила Антонина. – Вовремя нужно ложиться. Днем перерыв будет на полтора часа – тогда и поспите. Я – ваш инструктор, и занятия мы пропускать не будем.
– Заранее нужно было предупредить. – Я вздохнул. – Через полчаса подойду. Душ приму – и к вам.
Антонине, видимо, хотелось поспорить и погнать меня в спортзал впереди себя, но на полчаса отсрочки она согласилась. А я с трудом поднялся и поплелся в ванную.
Занятия проходили по какой-то странной, но вполне приемлемой методике. Никаких теоретических курсов, никаких лекций. Мы пришли в большой зал, на полу которого были разложены костюмы, напоминавшие скафандры, и самые разные виды оружия. Автоматы, винтовки, базуки, совмещенные версии стрелкового оружия, а также гранаты, мины и даже ножи.
– У нас приличный арсенал, – наставительно сказала Антонина, когда я поверхностно осмотрел средства нападения и обороны. – Наша задача – выбрать оружие, которое подходит лично вам. Не секрет, что людям разного склада подходит разное вооружение. Еще в древности кто-то предпочитал двуручный меч, а кто-то – топор. В умелых руках и легкая винтовка может быть страшнее танковой пушки.
– Да, – кивнул я. – Айвенго, Зверобой… Звездная пехота…
– Вот и пробуйте, – не обращая внимания на мои литературные экскурсы, заявила Антонина.
Я протянул руку к первой попавшейся винтовке. Вороненый ствол, большой, но легкий деревянный приклад. Впрочем, вряд ли деревянный. Скорее, пластик, сработанный под дерево.
Макс хотел что-то сказать, но Антонина зыркнула на него, потом сурово воззрилась на меня. Похоже, она была бы не прочь дать мне по рукам. Только я не понял за что. Не так держу оружие?
– Сначала нужно выбрать комбинезон защиты. Бронекостюм. А потом уже прочую амуницию, – процедила девушка. – Вы же не собираетесь идти на штурм без брони я спецсредств, соратник?
Пожалуй, так. Я, конечно, и сам мог догадаться.
– Предложите мне костюм по вашему выбору, – попросил я. – Примерять все слишком долго, а вы наверняка знаете, что здесь самое лучшее.
Антонина недовольно фыркнула.
– Когда речь идет об успехе операции, можно потратить лишние несколько часов.
Я отметил, что в первую очередь она говорит не о сохранении жизни соратника, а об успехе замыслов своего руководства. Впрочем, другого я и не ожидал. Какое ей до меня дело? Для нее я всего лишь механизм. Исполнитель. Как, пожалуй, и все люди.
– Что будет лучше для данного случая и для вас лично, решите сами, – продолжала девушка. – Здесь все самое современное, самое лучшее. Выбирайте!
– Угощайся, – предложил я. – Нарежем еще ветчины, и полноценный обед готов!
Лиза съела ложку, другую. Тяжело вздохнула.
– Никогда не ела такого вкусного салата, – призналась она. – С голоду ты точно не умрешь…
– Еще бы. Если есть продукты, с голоду не умрет никто.
– Не о том речь. Ты вполне мог бы пойти поваром в элитный ресторан, – заметила девушка. – Хорошая зарплата, интересная работа…
Я хмыкнул. Зарплата – может быть. Но интересную работу я представлял себе немного по-другому.
Впрочем, труд повара действительно не очень скучен. Пожалуй, даже разнообразен. Но мне почему-то все время мечтал ось о другом.
Мы съели весь салат, съели ветчину и перешли к торту. Лиза кондитерское изделие хвалила – то ли из вежливости, то ли потому что не ела ничего лучше. На мой вкус торт был жирноват и отдавал химией. Впрочем, натуральных продуктов никто и не обещал. Из чего, по-вашему, состоит торт, который может храниться шесть месяцев при любой температуре?
– Хорошо, – вздохнула Лиза. – Деньги – мусор, но куда без них?
– Сколько платишь за комнату? – поинтересовался я.
– Тридцать рублей. Больше половины стипендии.
Я увидел, что Лиза изо всех сил борется со сном. Настоящий джентльмен пожелал бы ей приятно отдохнуть и удалился. Сразу видно – девушка не спала ночь перед экзаменом, переволновалась. Да и на улице уже стемнело.
Остаться? Но Лиза меня не приглашала. А так хотелось побыть с ней подольше. И заодно пообщаться с Буравчиком без посторонних ушей.
– Ты бы поспала, – предложил я Лизе. – А я тебя посторожу.
– Хорошо будешь сторожить? – сонно улыбнулась девушка.
– Изо всех сил.
– Тогда отвернись.
Я послушно отвернулся. Когда разрешение поворачиваться было получено, Лиза уже лежала под покрывалом.
– Можно, я воспользуюсь твоим компьютером? – спросил я.
– Конечно. Только он может сбоить. За линию давно не плачено, – прошептала Лиза и заснула.
Похоже, она и в самом деле мне доверяла. Я бы не заснул так легко рядом с чужим человеком.
Я активировал монитор, пополнил счет на подключение двадцатью рублями – хватит больше чем на месяц работы в любом режиме – и вызвал Буравчика.
* * *
– Наконец-то ты на нормальном адресе, – приветствовал меня хакер. – Хуже мобильных компьютеров – только обычные видеотелефоны. С них правительственные агенты читают разговоры в реальном времени.– Ну, мне особенно нечего скрывать, – заметил я.
– Не считая девушки, что сопит в углу. Клевая девчонка, надо заметить!
Я вздохнул. Никак не могу привыкнуть, что все компьютеры и телефоны оборудованы отличными видеокамерами широкого обзора.
– Кстати, я могу поместить на экран что-то вроде твоего изображения? – поинтересовался я. – Мне бы хотелось стать медвежонком или бурундучком…
Хакер, с которым я общался на экране, был мультяшным. Высокий лоб, короткая стрижка и длинный, немного изогнутый несколько раз по часовой стрелке нос. Эдакая стилизация под буравчик.
– Картинку ты поместить можешь. Будешь выглядеть на экране хоть дыркой от бублика, – ответил хакер, поводя из стороны в сторону своим буравообразным носом. – Да только на всякую хитрость есть еще большая хитрость. Если захочу, увижу тебя таким, какой ты есть.
– Если только я не залеплю жвачкой глазок камеры, – заметил я.
Буравчик подумал пару секунд.
– Тогда, скорее всего, компьютер не будет воспринимать сигналы мыши. Попросту говоря, твой пульт управления перестанет работать. Для экономии видеосенсоры ставят в одном месте. Эго возможно только со специальной аппаратурой.
– Да уж, от совершенной техники – одно зло.
– Ну, кому зло а кто капусту на этом рубит, – ухмыльнулся Буравчик. – Ты по делу или так соединился? У меня минут пять свободных есть, а потом надо заказ срочный делать.
– Понял, – кивнул я. – Карточку кредитную, которую я оформил, мой друг в б нижайшее время получит. Могу я его по этой кредитке вычислить?
– Зная пароль? Да без проблем. Делай запросы о своих расходах – и все дела.
– И программы никакой не нужно? – удивился я.
– Без программы запросы долго делать. Сканирующая программа, естественно, нужна. Я тебе ее в мобильный компьютер скину. А ты пятнадцать рублей не забудь на мой счет перевести. Программа – самая передовая. Эксклюзивный товар!
– Кстати, меня, наверное, тоже можно по карточке вычислить? – поинтересовался я. – Которой со мной работодатели расплатились?
– Еще бы, – хмыкнул хакер.
– И что же, с этим ничего нельзя поделать? Программ хитрых нет?
– Еще как льзя, – ернически подрагивая носом, сообщил Буравчик. – И без всяких программ. Пароль доступа смени – и норма. Кстати, лох ты, если еще этого не сделал и хоть копейку на старой карточке оставил.
– Оставил. Что же ты сразу не сказал, когда ми деньги по счетам распихивали? – возмутился я.
Именно Буравчик советовал мне распределить деньги «в разные корзины». Но, сделав вложения в разные банки в разной валюте, тысяч тридцать я оставил на прежнем счету.
– Деньги обратно перевести могут, – продолжал как ни в чем ни бывало Буравчик. – Как только пароль твой сменится – конец. Пусть ты сам счет открывал, все равно доступа к нему не будет. А на меня ты напрасно наезжаешь. Я-то не знал, что ты в элементарных вещах не рубишь. Думал, ты давно пароль сменил, только соображаешь, как бы деньги лучше крутились, и чтобы инфляция их не сожрала…
– Значит, и мой друг может пароль сменить, и я его больше не найду? – уточнил я.
– Естественно. Деньги – это серьезно. Но первый контакт ты отследишь. – Мультипликационный Буравчик пожал плечами. – Это уже что-то. Может, напарник твой пароль и не сменит. Он ведь тебе и ему только известен. Если он тебе доверяет, так менять ничего не станет.
– Ну, доверять мне у него причин нет, – заметил я. – И не доверять – тоже.
Буравчик достал из кармана нарисованную сигарету и нервно затянулся.
– Ладно, сами разбирайтесь, меня время поджимает. Если срочное что сделать нужно будет, а меня не сможешь найти, на нашем сайте аскни[5] Белочку. Сделает, что надо.
– Подружка твоя? – уточнил я.
– Дружок, – ответил хакер. Это – он, и ему под пятьдесят лет. Так что заигрывать с ним не стоит. Хотя на экране он хоть куда. Юбочка короткая, хвостик пушистый…
– Буду иметь в виду, – кивнул я. И принялся загружать в мобильник поисковую программу.
После десяти минут сканирования Сети портативный компьютер сообщил мне, что «золотую» карточку еще не активировали. Как только ее сунут в щель банкомата, максимум через три минуты, а минимум через ничтожные доли секунды я об этом узнаю.
* * *
Я посидел немного рядом со спящей Лизой. Пожалуй, чем меньше я буду рядом с ней, тем для нее безопаснее. Набросав несколько строчек на вырванном из тетради листке, я вышел из комнаты и захлопнул дверь. Автоматический замок щелкнул. Пути назад не было.Выйдя из дома, я обнаружил, что уже совсем стемнело. Людей на улицах почти не было. Работает ли сейчас метро? И монорельсовая дорога? Да и вообще, можно ли добраться до базы моих друзей-террористов каким-то другим способом?
Я вынул компьютер, набрал на клавиатуре запрос. Пока ожидал ответа, поглядывал на небо. Звезды виднелись, но плохо. Даже сегодня, в хорошую погоду, над столицей висел смог.
Мимо прошла компания хохочущих парней. Один из них бесцеремонно задел меня плечом. Не слишком нарываясь на скандал, но и без лишней робости я внимательно посмотрел в лицо нахалу. Взгляд парня остановился на моем синяке, он поспешно отвернулся, и компания побрела дальше. Я их задерживать не стал.
Компьютер выдал мне семнадцать вариантов пути на базу. Среди них были такие экзотические, как полет на баллистическом снаряде, и такие тривиальные, как предложение дойти пешком. Стрелка на мониторе могла указывать нужное направление в течение всего пути. Но идти пешком мне не хотелось. Гораздо привлекательнее выглядела мысль вызвать такси. Удовольствие стоило довольно дорого – восемнадцать рублей пятьдесят копеек, но тащиться к метро и трястись по поездам до утра мне не улыбалось. Я нажал кнопку вызова, мой компьютер связался с сетью управления такси города, и меньше чем через минуту рядом со мной затормозила желтая обтекаемая машина.
– Далеко едем! – буркнул шофер. – Идентификатор-то покажите. Не хочется лишний раз, понимаю, да ведь в лес едем. Всякое бывает…
Он все бурчал, бурчал… Я понял, что он не горит желанием везти в загородную глушь неизвестно кого. Что ж, его правда. Времена, должно быть, неспокойные. Что этому типу, то есть мне, понадобилось в лесу среди ночи? Я сунул в щель рядом со счетчиком такси идентификатор, и шофер сразу подобрел. Еще веселее он стал, когда я сказал:
– Давно не был в этих краях. Рассказывайте по дороге, где едем, что интересного вокруг. Если не затруднит, конечно. Двадцать процентов добавлю на чай.
– Домчим мигом, в лучшем виде, – обрадовался водитель. – Устраивайтесь поудобнее да слушайте.
Примерно на середине пути под монотонное бормотание таксиста я отключился. Похоже, таксиста вовсе не интересовало, слушают его или не слушают – ему просто хотелось поговорить. Сначала я ему поддакивал, потом замолчал, а потом и вовсе заснул. Произошло это возле терминала стандартной баллистической установки – современного аэропорта, отправляющего капсулы с пассажирами в далекие края подобно артиллерийским снарядам. Водитель путано пытался рассказать мне, как происходит путешествие, но, видимо, в теории был слаб и ничего объяснить толком не мог. Последнее, что я услышал, было:
– Как вдавит в кресло! Да как шарахнет! Потом летишь – словно в невесомости. И двигатель понемногу сопит… А потом парашюты бац! И приземляешься за тыщи километров.
Разбудило меня пищание мобильного компьютера.
– Вот тут дача Кручинского – жуткий олигарх! – продолжал водитель давно начатый рассказ. – Нет чтобы построить себе дом приличный, так взял, обнес несколько гектаров леса забором, срубил деревянную избушку и живет в ней. Говорят, жадность его заела. А я так думаю – к природе захотелось быть поближе.
Почему Кручинский – жуткий олигарх, я не понял. Может, на вид этот Кручинский вовсе и не никакой не жуткий, а даже симпатичный, просто водитель хотел сказать, что он сказочно богат и близок к власти? Я не стал уточнять. Какое мне дело до этого Кручинского?
– Здесь останови, – попросил я. – Выйду.
– Если в туалет – под елку никак нельзя, – строго сказал водитель. – Оштрафуют! Я биоведро с собой вожу. Пассажирам предоставляю, конечно. Сейчас станем, и в лучшем виде…
– Совсем я выхожу, – пояснил я водителю. – Тут до дачи моей – три километра. Дороги прямой нет. Пробегусь по лесу.
– Ночью? – изумился таксист.
– А чего же не ночью? Навигатор в компьютере есть, луна светит – как-нибудь без фонарика обойдусь.
– Шалят в лесу. Страшно, – заметил водитель, странно посмотрев на меня.
– Кто шалит-то?
– Инопланетяне. Разбойники. Лешие. Черти. Маньяки всякие, – выдал таксист.
– Авось отобьюсь, – усмехнулся я.
– Оружие имеется? – поинтересовался таксист. Я покачал головой.
– Хочешь, монтировку продам? За три рубля, по закупочной цене. Скажу, утерял, а сам тебе отдам. Все не так страшно в лесу. А ты бы хоть газовик с собой носил. Или ракетницу.
– Давай свою монтировку, – усмехнулся я. От инопланетян и базука не поможет, да и черти вряд ли газового оружия испугаются…
– Очков у тебя нет? – спросил неравнодушный водитель.
– Каких?
– Ну, инфракрасных. По лесу ходить собрался, а очки не взял. Зачем же тебе фонарик, если очки удобнее?
– Не люблю, когда на глазах что-то болтается, – равнодушно ответил я. – Впрочем, очки бы не помешали. Проморгал. Продай мне, наверное, и очки. Есть?
– Есть, – кивнул таксист.
Став счастливым обладателем монтировки и очков ночного видения, я помахал водителю рукой и направился в лес. Желтая машина мигнула красными габаритными огнями и умчалась в сторону столицы.
Я брел между темных деревьев, сжимая в левой руке пакет с вещами, а в правой – монтировку. В инопланетян и активных чертей я не слишком верил, но лихой человек в лесу действительно мог встретиться. А монтировка у таксиста была что надо – в меру тяжелая, в меру длинная. Только от бандитов отбиваться.
Инфракрасные очки показывали окружающий мир совсем в других красках, нежели он выглядел в лунном свете. Яркие лунные блики не мешали отлично видеть даже го, что происходит под сенью самых густых деревьев. И как, имея такую технику, можно верить в леших и злобных инопланетян?
* * *
На базу я пришел в три часа ночи. Как ни странно, Макса не разбудил – со мной он соединился после первого же телефонного гудка. Но, впуская меня внутрь, бормотал нечто странное, заплетающимся языком. Похоже, был пьян.– Полуночничаешь? – спросил я. – Антонина тоже не спит?
– Антонина, ишь, Антонина, – произнес Макс нараспев. – Тонька, попросту говоря. Зараза.
Все ясно. Поругался с девушкой, сейчас заливает горе.
– А ты видать тоже неплохо время провел? – пристально глядя на меня, спросил Макс.
Вот уж не ожидал от такого на вид интеллигентного юноши таких сальных намеков.
– Нормально провел, – холодно ответил я. – В делах.
– С шлюхами? Или с Лизкой? Впрочем, какая разница?
Последнее высказывание Макса мне совсем не понравилось. Его можно было истолковать по-разному. А в руках я все еще сжимал монтировку. Впрочем, пьяный молокосос сам не понимает, что несет. Завидует мне, или, скажем, не любит Лизу. Или, напротив, любит. Не пробивать же ему из-за этого голову?
– Иди спать, – сказал я.
– Фу-ты ну-ты, – фыркнул Макс. – Я не хочу спать. Я пить хочу! Предаваться греху и разврату…
«Ну, с развратом здесь напряженка», – подумал я про себя. А вслух сказал:
– Тогда я пойду.
– И никуда ты не пойдешь! – взвился Макс. – Выпей со мной! В твое время вроде все пили, а?
Как я вижу, сейчас тоже пьют, – ответил я, отодвигая в сторону несговорчивого парня.
Ложиться сейчас действительно глупо. Станет над кроватью и начнет завывать. Лучше уж сначала отправить спать его. Хотя бы и насильно.
– Не хочешь? – протянул Макс. – Я, можно сказать, нисхожу до него, лабораторного существа… А он, видите ли, не хочет!
– Сам ты лабораторное существо, – огрызнулся я, понимая, впрочем, что молодой человек, по сути, прав, как это ни обидно.
Макс побрел к буфету за бутылкой, я включил телевизор. Шла какая-то ночная программа. Ведущие в студии, волосатый парень и бритая наголо девушка, терзали хипповатого старца. Старец загибал что-то насчет всеобщей любви и равенства разумных существ и бессловесных тварей.
– Во правдолюбцы! – громко прокомментировал телевизионное действо Макс. – Сам таким был…
Последняя фраза звучала смешно. В его возрасте ностальгировать еще рано. А Макс, держа в руках бутылку с газированным алкогольным напитком (даже напиться не может, как настоящий мужик, а все туда же), присел на диван и стал откровенничать:
– Я ведь, друг Воронов, в религии с двенадцати лет. Такая у нас была продвинутая тусовка… Гимны пели, молились. Прохожих доставали, деньги на храм собирали. Листовки даже в переходах подземных клеили. Вот ты клеил когда-нибудь листовки?
– Клеил, – кивнул я. – Причем самые разные.
– Тогда ты меня поймешь. Крутая у нас была организация. А что ты думаешь? И с ребятами из «Блока освобождения» познакомился на этой почве. Меня сюда братья работать отправили. И стал я не брат – но соратник…
Макс икнул, поспешно сделал еще несколько глотков, протянул бутылку мне. Я, естественно, отстранил ее.
– А потом, когда понял, что за фигня в мире творится, убедился я, что Бога нет. Сказки. – Молодой человек чуть не плакал. – А так хотелось, так верилось… И братья мои стали мне противны. Понял я, что они – такие же уроды, как и все. А может быть, еще хуже. Потому что на самом деле уроды, а не понимают того, что они уроды…
Глупо вступать в богословские диспуты с пьяным и, по-видимому, не слишком хорошо образованным субъектом, совсем недавно состоявшем в какой-то фанатичной секте. Но я тоже устал, потому и пошел на поводу у Макса.
– И с чего же это ты сделал такие выводы? В смысле, до атеизма дошел? Теорию Дарвина прочитал и усомнился? Так и Дарвин очень многого не объясняет… Для зкзальтированных личностей характерно шараханье из одной крайности в другую. Сегодня ты в секте, завтра – атеист, послезавтра – в другой секте… Или в умеренном движении – но лишь бы с людьми. Ты уж мне поверь, видел я такое.
– Нет, – проскулил Макс. – Назад мне возврата нет. На непотребства всякие насмотрелся. Осквернился и опоганился!
– Но это не Бог, а мы сами, люди творим, – проговорил я. – Издавна так повелось. И объяснили давно, отчего зло на земле творится. Ты философа какого-нибудь возьми, почитай. Лосского, например. Или Соловьева. Сейчас, наверное, их книжки достать тяжело. Но в Интернете найдешь. Чего там только нет…
Глаза парня вдруг вспыхнули. Прямо-таки волчьим огнем.
– Не о том речь. Не об общемировом зле, которое нечистый насаждает. О тебе я, Воронов.
Ну, праведной жизнью я, может быть, и не отличался. Но и в злых делах замечен вроде бы не был. Правда, сейчас меня в подобное дело втянуть пытались. А намерение во многих религиях определяет поступок. Но ведь Макс вроде бы стал на эту сторону раньше меня…
– Я-то чем тебе не угодил? Макс заговорил горячо, время от времени запинаясь и делая короткие паузы.
– Да то. Жил такой Воронов. Писатель. Книжек я его не читал, кроме той, в которой ты пьянку у своего приятеля описываешь. Не ты, точнее, а писатель Воронов… Вишь, как оно… Да и эту книжку случайно открыл – валялась здесь, наши инженеры проверяли, есть ли там эпизод с озером, нет ли его… Потом хоп – и ты появился. Хоп – и напарника твоего из пробирки вывели. Хоп – и еще кого-то на секретной базе воскресили. И все ведь одинаковые! Три молодца непотребны с лица… Травку одну помните, деревья… Как вы у речки гуляли, как пацанами по двору носились, как в космосалоны бегали, деньги на компьютерные приставки клянчили… А ведь много вас! Где же душа? Нет ее, выходит! Комбинации нервных переплетений, которые достаточно мощный компьютер воспроизвести может, – и ничего больше! Или не помнишь ты ничего, а тобой дьявол напрямую руководит? Как мне знать? Во что верить?
Под таким углом я на ситуацию до сих пор не смотрел. Ну, есть двойник. Так ведь живут же люди с близнецами… И двойники мои, стало быть, наподобие близнецов…
– Ты ведь все про победу добра писал, – продолжал Макс, с трудом ворочая языком. – Мне Лизка рассказывала, восторгами своими девичьими делилась. Так какая же победа добра, гражданин Воронов? Где она? Пятьдесят лет, семьдесят, а после – ящик. И ни добра, ни зла… По ту сторону, так сказать! И нет души! Нет!!! Понимаешь ты, дьявольский пособник?
Ответ пришел мне в голову как-то сразу, без долгих размышлений. Я смотрел на корчившегося от страха и злобы парня, но сам не был зол. Мне стало его жаль.
– Понимаешь ли, Макс… – Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Ведь мой случай, как и все в этом мире, ничего не опровергает и не доказывает. Может быть, я существую только у тебя в сознании, как утверждают солипсисты. И тогда я – это я, предмет интерьера, а твои личные дела с Всевышним по-прежнему остаются только твоими. Ведь если ты живешь в иллюзорном мире, это не значит, что Бога нет. То, что ты мыслишь и существуешь, не означает, что существуешь только ты. Даже если все вокруг – твой сон. А если отойти от солипсизма – я действительно живу, что бы ты по этому поводу ни думал, и у меня тоже есть душа – как бы окружающие ни пугались того, что я клонированная личность. И у моих двойников есть душа. Потому что чем отличается выращенное в пробирке тело от того, что произошло естественным путем? И почему Бог не может дать душу тому, кто появился из пробирки, когда дает ее тем, кто родился по-человечески, стародавним способом? Я не знаток Ветхого Завета, но там, по-моему, шла речь о том, что Господь и из камней может сотворить потомков Моисея. Не о нашем ли случае речь?
Макс смотрел на меня широко открытыми глазами.
– Помню это место, – неожиданно почти трезвым голосом сказал он. – Читал. Так ты еще и считаешь себя лучше всех других? Ведь Библия говорит о богоизбранном народе…
– Никем я себя не считаю, – вздохнул я. – Не спеши отказываться от своей веры. Постарайся ее отстоять. Ты хочешь верить, значит, тебе нужна вера. Если бы человек появился в процессе эволюции, если бы он был создан всего лишь игрой слепых сил, вряд ли бы он стремился к красоте, свету и вечной жизни. Вырастил детей, построил дом, посадил дерево – одним словом, выполнил программу – и сойди со сцены. Молча, без патетики. С чувством удовлетворения. А ведь не получается…
– И почему же? – спросил Макс.
– Думай, – усмехнулся я. – Спать ложись и думай.
– Я кофе заварю. Давай еще посидим? – попросил молодой человек. – Поговорил с тобой – словно с учителем химии моим прежним, Пантелеем Семенычем, вечная ему память… И на душе легче стало. Мы тогда, в школе, много спорили, доказывали друг другу что-то…
– Нет уж. Все дискуссии – на завтра. Я на ногах не стою.
Как ни странно, Макс покорно поплелся в свой спальный блок. И я добрался наконец до кровати. Засыпать было тоскливо. В голову лезли неприятные мысли. Убедив Макса, я не слишком убедил себя. Но сны мне в ту ночь снились только цветные, яркие и приятные.
* * *
В семь утра Макс вскочил и тут же примчался будить меня. Будто не было вчера диковатой попойки в одиночестве, будто не спорили мы с ним на темы этики, морали и мироустройства. За спиной молодого человека маячила Антонина. Дурнушке не хватало только хлыста в руке. Своего друга она уже вздрючила с утра пораньше, хоть он и напился именно из-за нее, и ей не терпелось взяться за меня. Но пока что она сдерживалась.– Заниматься надо, – хрипловатым голосом сообщил Макс. – Сроки, планы… Всю операцию провалить можем. Ты ведь с оружием еще не знаком. А гипнотическое обучение проводить не хочется. Из-за него реакция у людей замедленная. И крыша у некоторых съезжает. Редко, правда, зато напрочь.
– Не надо нам гипноза. Вы бы поспать мне дали хоть пару часов…
– Некогда спать, – бросила Антонина. – Вовремя нужно ложиться. Днем перерыв будет на полтора часа – тогда и поспите. Я – ваш инструктор, и занятия мы пропускать не будем.
– Заранее нужно было предупредить. – Я вздохнул. – Через полчаса подойду. Душ приму – и к вам.
Антонине, видимо, хотелось поспорить и погнать меня в спортзал впереди себя, но на полчаса отсрочки она согласилась. А я с трудом поднялся и поплелся в ванную.
Занятия проходили по какой-то странной, но вполне приемлемой методике. Никаких теоретических курсов, никаких лекций. Мы пришли в большой зал, на полу которого были разложены костюмы, напоминавшие скафандры, и самые разные виды оружия. Автоматы, винтовки, базуки, совмещенные версии стрелкового оружия, а также гранаты, мины и даже ножи.
– У нас приличный арсенал, – наставительно сказала Антонина, когда я поверхностно осмотрел средства нападения и обороны. – Наша задача – выбрать оружие, которое подходит лично вам. Не секрет, что людям разного склада подходит разное вооружение. Еще в древности кто-то предпочитал двуручный меч, а кто-то – топор. В умелых руках и легкая винтовка может быть страшнее танковой пушки.
– Да, – кивнул я. – Айвенго, Зверобой… Звездная пехота…
– Вот и пробуйте, – не обращая внимания на мои литературные экскурсы, заявила Антонина.
Я протянул руку к первой попавшейся винтовке. Вороненый ствол, большой, но легкий деревянный приклад. Впрочем, вряд ли деревянный. Скорее, пластик, сработанный под дерево.
Макс хотел что-то сказать, но Антонина зыркнула на него, потом сурово воззрилась на меня. Похоже, она была бы не прочь дать мне по рукам. Только я не понял за что. Не так держу оружие?
– Сначала нужно выбрать комбинезон защиты. Бронекостюм. А потом уже прочую амуницию, – процедила девушка. – Вы же не собираетесь идти на штурм без брони я спецсредств, соратник?
Пожалуй, так. Я, конечно, и сам мог догадаться.
– Предложите мне костюм по вашему выбору, – попросил я. – Примерять все слишком долго, а вы наверняка знаете, что здесь самое лучшее.
Антонина недовольно фыркнула.
– Когда речь идет об успехе операции, можно потратить лишние несколько часов.
Я отметил, что в первую очередь она говорит не о сохранении жизни соратника, а об успехе замыслов своего руководства. Впрочем, другого я и не ожидал. Какое ей до меня дело? Для нее я всего лишь механизм. Исполнитель. Как, пожалуй, и все люди.
– Что будет лучше для данного случая и для вас лично, решите сами, – продолжала девушка. – Здесь все самое современное, самое лучшее. Выбирайте!