Гаркушев Евгений Николаевич. Грани матрицы

   Очень тяжелый вариант брони меня не устраивал. Защита – это хорошо. Но от прямого попадания из зенитной пушки не может защитить никакая броня, а легкие автоматные пули удерживали все бронекомплекты. Поэтому я выбирал костюм не по надежности, а по маневренности. В конце концов, мне не в засаде сидеть, а наступать на позиции противника.
   Надев поочередно три «скафандра», я остановился на отечественной модели БКР-55. Буквы, как шепотом пояснил мне Макс, означали «Броневой костюм ранцевый», цифры – год разработки. Отечественная модель привлекла меня сравнительной простотой в обращении, возможностью управлять некоторыми весьма сложными процессами вручную, а не с помощью компьютера, и массой внешних креплений и карманов. Здесь были и длинные карманы для пластиковых шашек, и круглые ячейки для осколочных гранат, и масса крючков и карабинов для автоматов, винтовок. На левом боку в стандартной комплектации БКР-55 имелись даже крепления для навески малого зенитно-ракетного комплекса.
   Еще костюм привлекал мощным реактивным ранцем. Его двигатель превосходил по параметрам все зарубежные образцы. Ранец развивал большее ускорение, его хватало на более длительное время, а тяжелее западных аналогов он был всего на пару килограммов, что компенсировалось легкостью брони.
   От переносного зенитного комплекса я отказался. С самолетами и вертолетами воевать вряд ли придется, для стрельбы же по наземным целям комплекс не приспособлен. А жаль! Весила ракета всего четыре килограмма, внешне напоминала полуторалитровую пластиковую бутылку из-под газировки и на ноге держалась отлично. Впрочем, четыре килограмма здесь, четыре там – и диверсант не сможет подняться.
   Вместо ракеты я повесил на левую ногу портативный гранатомет – игрушку, которая мне исключительно понравилась – ею при случае тоже можно было попытаться сбить вертолет. В боекомплект входило шесть гранат объемного взрыва. Гранаты были размером с два спичечных коробка. Радиус поражения – до километра. Легковой автомобиль граната разорвет на части, проломит стену в один кирпич. Ну и, конечно, нанесет ущерб живой силе противника – если кто-то окажется на ее пути. Бронекостюм от взрыва защитит, но того, кто в нем, наверняка контузит.
   Можно было взять и огнемет, и устройство, стреляющее тонкими иглами с практически неисчерпаемым боекомплектом. Игл в обойме игломета имелось две тысячи, и, даже выпуская их непрерывной очередью, можно было стрелять целых три с половиной минуты при плотности стрельбы почти десять иголок в секунду. Да еще прилагался запасной боекомплект – такая же обойма, как в игл омете, размерами с три спичечных коробка и весом шестьсот граммов. Но такой чудесный игломет можно было использовать только против гражданских лиц без брони. А я вообще не собирался стрелять в людей, если это будет возможно. И уж тем более не хотел пользоваться оружием трусов.
   Перебрав почти все приспособления для ведения огня, я остановился на универсальной винтовке, тоже произведенной в России. Стреляла она пулями различных модификаций, имела магазин с тридцатью патронами, лазерный и оптический прицелы. Винтовка комплектовалась выкидным штык-ножом, а в полом прикладе помещалась хорошая аптечка.
   Несколько шашек направленного взрыва, которые Антонина, скрипнув зубами, все же помогла мне закрепить на правой ноге, завершили мою экипировку. Винтовка, гранатомет, пластид, реактивный ранец за спиной и навигационная система на поясе. Отечественная армейская навигационная система. Прелесть ее заключалась в том, что она могла определять расстояние, не только связываясь со спутником, но и используя инерционный компас. Условие немаловажное. Как только я вступил бы в контакт со спутником вблизи станции, меня могли обнаружить и поднять тревогу.
   В полной боевой выкладке добрые ребята, мои наставники, повели меня во внутренний двор базы. Бегать под открытым небом на специальной беговой дорожке, плавать в грязном бассейне, летать на небольшой высоте на ранце. Сами они стояли и командовали. Антонина очень сердилась, когда я делал что-то не так. Был бы я лошадью и имей она плетку, на моих боках не осталось бы уже живого места. А я гадал, почему со мной не занимается Брат, и радовался, что моих мучений не видит Лиза.

* * *

   На следующий день тренировки продолжались с той же интенсивностью, но мне стало уже гораздо легче. Я выспался и настроился на работу, что весьма облегчало задачу. А вот Макс и Антонина нервничали все больше. Время от времени девушка нашептывала что-то своему другу, тот вздрагивал и кивал. Не слишком мне это нравилось. Если «соратники» говорят о чем-то очень важном, то почему не посвящают меня? А шептаться о своих любовных интрижках можно и где-то в другом месте.
   Вечером наконец на базе нарисовался Брат. Был он возбужденно-жизнерадостным, Я бы сказал – притворно радостным. Впрочем, кто их, террористов, разберет? Что для нормального человека горе, для них – праздник. И как только Лизу занесло в такую компанию? Кто привел ее сюда? Когда и зачем? В террористические организации ведь не вступают по объявлению в газете…
   Хотя, с другой стороны, хакеры сейчас открыто торгуют в Интернете секретной информацией и имеют наглость вывешивать свои объявления на самых посещаемых сайтах. Мне показывал такие объявления Макс, когда мы изучали материалы по ГигаТЭЦ. Именно по объявлению я познакомился с Буравчиком. А Макс рассказал мне, между прочим, как они купили всю схему обороны станции за несколько тысяч рублей. Достаточно было дать хакерам заказ – и они отлично его выполнили. Ясное дело, имея планы оборонительных сооружений, схему расположения и график смены постов, осуществить операцию проще.
   Но мое участие в акции все равно представлялось сомнительным. Хотя, может быть, я и в самом деле монстр из прошлого, способный на небывалые подвиги? Наблюдая в течение нескольких дней Антонину и Макса, я подумал, что, наверное, так оно и есть. Не монстр, конечно, но способный. По-моему, нынешние молодые люди были еще хуже прежних. Впрочем, так говорил еще Платон больше двух тысяч лет назад…
   – Завтра было бы неплохо выступить, – объявил Брат вечером за торжественным «семейным» ужином. Он грыз сухарь и почему-то сделал свое заявление с набитым ртом. Ни до того, как начал жевать, ни после. Словно бы очень спешил.
   Что мне нравилось в поведении этих ребят, так это то, что они хоть ели вместе. Познакомившись ближе с Антониной, я почему-то полагал, что она предпочла бы грызть свои сухари и тушенку под одеялом, без света. Но устав организации не позволял.
   – Почему завтра? – спросил я.
   – Сроки поджимают, – причавкивая, объяснил Брат. – Через три недели – голосование директората консорциума по ТераТЭЦ. К этому голосованию мы должны иметь неоспоримые аргументы в споре. Да и лето на исходе.
   – Середина июля, – машинально отметил я.
   – На севере конец июля – конец лета. Потом быстро начнет холодать. И особенно холодно будет по ночам. А мы разработали для вас график, согласно которому на Печору придется пробираться пешком.
   – Хотелось бы подробнее узнать о планах, – заметил я, допивая чай.
   Сегодня ужин был почти нормальным: бутерброды с ветчиной, капустный салат, яичница и ванильные сухари с чаем. Никакой химической дряни, которой усердно потчевали меня в предыдущие дни. Заказывать натуральные продукты соратники почему-то не считали необходимым. Им больше подходили химические разносолы. Они их лучше усваивали – организмы привыкли. Ну а я, старый натурал, предпочитал не так легко усвояемую, но более реальную провизию.
   Брат отложил в сторону недоеденный сухарь, ткнул пальцем в пульт управления, и на экране большого монитора появилась карта.
   – Интересующая нас местность, – объявил он. – Мы десантируем вас в некую точку в нескольких десятках километров от объекта. Дальше вы, сориентировавшись по спутнику, включаете инерционную систему и идете к ГигаТЭЦ самостоятельно. На то, чтобы преодолеть сто пятьдесят километров, вам дается две недели. Перед штурмом вы можете послать шифрованное сообщение в импульсном режиме. Скорее всего, его не засекут. Мы постоянно будем сбрасывать вам сообщения – оставляйте свой телефон включенным на прием. Это безопасно.
   – Ясно, – кивнул я. – А как вы меня десантируете? С парашютом прежде прыгать не приходилось. И вообще, вам не кажется, что самолет – не слишком малозаметная цель?
   – Самолет? – переспросил Макс. Антонина прыснула в рукав.
   – Мы отправим вас в какой-нибудь поселок южнее Печоры баллистическим транспортом, – объяснил Брат. – Туда же заблаговременно или немного позже отправится и ваше снаряжение. Мы покажем вам, как корректировать курс снаряда, чтобы попасть в нужную точку, а не прямо на посадочное поле. Высадка на посадочном поле в глухой местности тоже не страшна, но вызовет лишние вопросы. А дальше вы пойдете пешком.
   – Отличный план, – кивнул я. – Если не считать того, что две недели мне придется топать по тайге. Ну да ладно – не зря ведь вы меня нанимаете? Какую точку вы выбрали для десантирования?
   – Конецбор – слишком близко, – заметил Брат, тыкая электронной указкой в карту. – Березовка – тоже. Я бы предложил Кырту. Но тогда вам придется обходить поселки, стоящие на Печоре. Все они, кроме Конецбора, – на левом берегу. Стало быть, идите по правому, и проблем не будет. Мы снабдим вас надувным плотом, с помощью которого вы переправитесь через Щугор, небольшой приток Печоры.
   – А почему бы мне не сплавиться по реке на плоту? – спросил я.
   Соратники переглянулись.
   – Наверное, река контролируется со спутников, – предположил Макс.
   – Как и тайга, – заметила Антонина. Ребята помолчали.
   – Да, плот на одного человека без двигателя могут и не засечь, – задумчиво проговорил Брат. – Видите, ваше мышление отличается от нашего. Мы с трудом придумали, что человек может идти две недели пешком. Не заходя в магазины, не связываясь с другими людьми, не разговаривая по телефону, не подключаясь к Интернету. Кстати, прочитав некоторые ваши книги. А вы за несколько минут предложили другой способ – тоже надежный, но более эффективный. Видите ли, мы привыкли летать на баллистических снарядах и ездить или на монорельсе, или в электромобиле. Любой транспорт сейчас снабжен активной меткой. Кроме маленького резинового плота, с которого такую метку легко удалить…
   – Слишком просто – тоже нехорошо, – заметил я. – Может быть, Печору действительно регулярно проверяют? Или перегородили цепями?
   – Зачем? – удивилась Антонина.
   – Чтобы никто не мог по ней проплыть.
   – А почему по ней не должны плавать? Действительно, почему? Достаточно лишь не подпускать к электростанции подозрительные суда.
   – Спутники сканируют все цели, появляющиеся в тридцатикилометровой зоне станции. И засекают подозрительные объекты в радиусе шестидесяти километров. Но дальше – нет, – объявил Макс. – Не хватает сканирующих мощностей.
   – Стало быть, в ста километрах от станции они ничего не заметят, – сказал я, рассматривая карту. – Можно было бы высадиться в Инте, на северо-востоке, или в Ухте, на юго-западе. Но и там, и там – железная дорога. Мне кажется, она оборудована дополнительными средствами контроля.
   – Именно. За ней пристально наблюдают, – подтвердил Брат.
   – Ижма далеко, и на пути – болота. А на востоке – Уральские горы. Поселков там нет. Может быть, мне лучше спуститься с гор?
   – А как вы туда попадете? – поинтересовалась Антонина. – Попросить баллистиков направить капсулу туда, где нет людей, – лучший способ привлечь внимание всех дежурных спутников. Откровенно говоря, и в Кырту редко кто летает на баллистическом снаряде – дорого. Тем более железная дорога рядом. Но, думаю, ничего страшного…
   – Может быть, лучше поехать по железной дороге?
   – До самой Печоры, – кивнул Брат. – Или до того же Каджерома… Не пойдет. Снаряжение не провезешь, да и без поискового чипа попадешься местной полиции – и привет. Там ребята внимательные работают. У них людей под присмотром меньше – не то что в Москве. И с браконьерами часто дело имеют. Так что на железную дорогу нельзя.
   – Ну, нельзя так нельзя. Чемодан собирать?
   – Собирайте потихоньку, – кивнул Брат. – Завтра Большой Брат приедет, последние инструкции даст – и вперед.

* * *

   Большой Брат на этот раз вел себя странновато. Был он каким-то дерганым и взвинченным. Словно бы что-то в его жизни сильно не ладилось, а я был в этом виноват.
   – Господин Воронов, будем говорить наедине, – объявил он. – Без записей и без свидетелей.
   – Конечно, – вздохнул я.
   Чем меньше организация, тем больше в ней интриг и секретов.
   – Я прекрасно осведомлен о ваших отношениях с Лизой, – без обиняков заявил Старший Брат.
   – Вы и прошлый раз об этом говорили.
   – Прошлый раз я говорил лишь о романтических отношениях. Сейчас я знаю, что вы ездили к ней в гости. Опять дрались из-за нее… Скажите, в ваше время так было принято?
   – Ну… – замялся я. – Не то чтобы всегда и везде… Но в общем-то да…
   – Так вот – если вы вздумаете отступить, Лизе придется худо, – проговорил главарь террористов. Я обозлился.
   – Что вы меня пугаете? Прямо скажем, это не совсем честно с вашей стороны.
   – Честность и порядочность оставим пока в покое, – сверкнул глазами главарь террористов. – Нам нужны гарантии, и мы готовы обеспечить их любыми способами.
   – Какими же, например?
   Мне было любопытно, до какой низости может опуститься человек. Хотя лучше бы, конечно, и не выслушивать всех его угроз.
   – Наш порученец встретил вашу девушку, когда она шла с очередного экзамена. И совершенно случайно уколол ее маленькой иголочкой. С маленькой капелькой органического яда на кончике. Сейчас она чувствует себя отлично. И в течение следующих десяти дней все будет прекрасно. А потом начнется легкое недомогание. Еще неделя – и ее уже нельзя будет спасти. Поэтому в ваших интересах захватить ГигаТЭЦ как можно быстрее. Как только мы примем ваш сигнал – Лизе встретится другой порученец. С другой иголочкой. Надеюсь, она даже ничего не заметит. Жаль терять отличную соратницу. Очень красивую к тому же.
   После подробного рассказа о свойствах замечательного яда Большой Брат нагло улыбнулся, глядя на меня в упор. Возможно, кто-то другой и бросился бы на него с кулаками. Но я лишь холодно спросил:
   – А если я все-таки пошлю вас к черту?
   – Мы пошлем к черту вас. – кисло ответил террорист. – И вашу подругу.
   – Свою соратницу?
   – Мы ведь с вами не дети, – вздохнул Большой Брат. – Когда на кону большие деньги, что нам глупая красивая девочка? Девочек много, а денег на всех не хватает…
   – Какие гарантии у меня? Что вы не укололи таким ядом меня? И что вы дадите противоядие Лизе?
   – Мое слово, – нагло улыбнулся главарь.
   – Маловато.
   – Вас колоть глупо, – начал Большой Брат и почему-то осекся. – Ухудшается реакция, – поправился он через пару мгновений. – А Лизе мы не хотим зла. Да и с вами, может быть, еще встретимся… Для пользы дела нужно поддерживать хорошие отношения…
   И тут я понял, что встречаться со мной главарь террористов больше не собирается. Именно по той интонации, с какой он произнес «вас колоть глупо». Как будто бы я уже был покойником. Но я решил поразмыслить обо всем на досуге, а сейчас лишь притворно улыбнулся.
   Улыбка моя не оставила Большого Брата равнодушным.
   – Не думайте, что вы сможете предупредить Лизу, – заявил он. – Любая ваша попытка сообщить ей о том, что нужно искать противоядие, будет нами отслежена. Мы прослушиваем все телефонные разговоры соратников, читаем все приходящие к ним сообщения. С их же согласия, между прочим. Если вы предупредите свою подругу, ей введут катализатор, и она умрет гораздо быстрее. Не успев ничего предпринять.
   – А вы не боитесь, что я предупрежу ее при встрече?
   – Личной встречи не будет. Вы отбываете прямо сейчас. Вместе с оборудованием и вещами. Автомобиль ждет нас в лесу.

* * *

   В роскошном шестиместном лимузине, низком и широком, мы мчались к баллистической станции. Большой Брат, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, поигрывал черными обсидиановыми четками. Впереди восседали молчаливый водитель и еще один плечистый тип – скорее всего, телохранитель Большого Брата.
   Собирая вещи, я успел сбросить со своего телефона сообщение на имя моего двойника: «Иду на штурм ГигаТЭЦ». Зачем? Да хотелось хоть с кем-то поделиться. С Лизой мне говорить было нельзя, а со своим двойником я разговаривал как с другом. Интересно, разгадал ли он, кто снабжает его деньгами и посылает странные сообщения? И станет ли мне помогать? Я, пожалуй, стал бы. Или попытался отговорить товарища от опрометчивых поступков…
   Два огромных мешка с моими вещами: сухим пайком, оружием, надувным плотом и БКР-55 телохранитель небрежно бросил в огромный багажник. В последний момент помимо винтовки и гранатомета я захватил сеткоулавливатель. Оружие малоэффективное, но гуманное, широко применяющееся в городских условиях. Антонина очень странно посмотрела на меня, когда я прихватил этот предмет полицейского снаряжения.
   Пушка сеткоулавливателя напоминала большой фотоаппарат с длинным объективом. В боекомплект входило тридцать сеток. Если удачно выстрелить из мини-пушки в человека, сетка спеленывала его по рукам и ногам, и высвободиться из кокона без посторонней помощи было очень сложно. Во всяком случае, потребовался бы не один час. Потом волокна сети растягивались и ослабевали, и из кокона можно было выбраться без особого труда. Если не растратил все силы в борьбе с сетью до этого.
   Одна беда – сеть летела максимум на тридцать метров, и на таком расстоянии поймать кого-то было большой удачей. Но спеленать чью-то руку с оружием или задержать противника на несколько секунд можно было и в сорока метрах. А эффективное поражение сетью достигалось только на расстоянии десять метров.
   Похоже, когда я взял сеткоулавливатель, соратники заподозрили меня в излишней мягкотелости. Они полагали, что мне было бы лучше прихватить с собой лишнюю обойму для гранатомета.
   Автомобиль на большой скорости проносился мимо всех полицейских постов. Наверное, номера на автомобиле позволяли игнорировать некоторые правила. Большой Брат занимал неплохую должность. Или имел очень хорошие связи. Впрочем, поскольку их организация содержала огромную базу в Подмосковье, куда они беспрепятственно свозили оружие и спецсредства, об этом можно было догадаться и раньше.
   Проехав километров тридцать, электромобиль свернул под знак «проезд запрещен», посигналил перед большими стальными воротами и выехал на огромное поле. По нему тянулся какой-то длинный ангар, заканчивавшийся огромным пилоном, уходившим ввысь на невообразимую высоту.
   – Баллистическая станция северного направления, – объявил Большой Брат. – Путешествия здесь влетают в копеечку, но все быстро и надежно. Хотите-летите в Архангельск, хотите – в Канаду. А что через полюс – запросто! Гораздо лучше, чем по западной или восточной траектории. В крупный город можете попасть на баллистическом аэробусе, в небольшой поселок – в индивидуальной капсуле.
   – Я стало быть, лечу в Кырту? – спросил я.
   – Нет, – притворно-ласково улыбнулся Большой Брат. – В Усть-Щугор. Курс скорректируют мои друзья прямо на станции. Я им уже рассказал об охотничьей избушке на правом берегу Печоры. Но и вы можете подсоединить свой мобильный компьютер к блоку управления капсулы. Это повысит надежность точного приземления.
   – Почему же не в Кырту? – спросил я.
   – Вдруг вы успели с кем-то договориться? И вас там встретят?
   – Да, конечно, – кивнул я. – Мне будет очень трудно передоговориться. Или вернуться.
   Недоверие главарей террористов уже начало меня раздражать. Ну что ж, если вы хотите нечестной игры, будем играть именно так.
   – После того как вы сядете в капсулу, вы не сможете выйти и послать сообщение. Лишь по прибытии на конечный пункт, – сказал Большой Брат.
   – Меня радует, что и вы не сможете до меня дозвониться, – бросил я.
   Автомобиль остановился непосредственно около аэровокзала – или баллистического вокзала, если называть его по виду транспорта. Большой Брат показал охранникам какое-то удостоверение, и мы прошли с ним в холодный полупустой зал – как я понял, для особо важных персон.
   – Я лечу к своим избирателям на север, – заявил Большой Брат. – Вы – мой провожающий. Но полетите только вы, а я останусь. Кому какое дело?
   – Действительно, – согласился я. – Избиратели подождут. Вы, стало быть, депутат?
   – Вроде того, – ответил Большой Брат. – Но вам это совершенно не нужно знать. К делу не имеет никакого отношения.
   Теперь мне стало еще яснее, что в живых меня оставлять не собираются. Ну да ладно – мы еще посмотрим, как обернется дело.
   Капсула оказалась яйцеобразной, размером с небольшой легковой автомобиль. Я поместился без труда, места для мешков тоже хватило. Баллистики в синей униформе закатали меня внутрь с помощью специального устройства, как в консервную банку. Теперь нужно было ждать своей очереди.
   В маленький иллюминатор я видел, что Большой Брат ушел из аэровокзала. Я уже был в пути. Обратно меня никто не выпустит, даже если я начну биться о стены капсулы головой. Да и дверь открыть можно будет только после полета, когда внешний слой капсулы обгорит от трения при торможении.

* * *

   Прошло минут двадцать, и техники выкатили мою капсулу на длинный монорельсовый путь. На маленьком мониторе загорелось предупреждение: «Закрепить кресло, пристегнуть ремни!» Кресло мне закрепили еще при посадке, ремень я тоже застегнул.
   Капсула тронулась плавно, но разгон был впечатляющим. Меня вдавило в кресло с четырехкратной перегрузкой. Земля пропала из вида – я взлетал на высокий разгонный пилон. Прошло меньше минуты, и перегрузка почти пропала. Сердце екнуло и ушло в пятки, в животе появилась странная легкость, как на качелях.
   Капсула сорвалась с монорельсового пути и устремилась в небо. Включились корректирующие ракетные двигатели, но очень скоро они замолчали. Я был в свободном полете, с каждой секундой приближаясь к конечной точке маршрута. На мониторе горели три огонька: баллистическая станция, Усть-Щугор и движущаяся точка, отмечавшая положение капсулы.
   В маленькие иллюминаторы трудно было что-то рассмотреть. Сине-черное небо, облака внизу. Один раз впереди мне почудилось нечто напоминавшее северное сияние. Может быть, бликовало стекло иллюминатора.
   Несколько минут – и снова включились ракетные двигатели. На этот раз они притормаживали движение капсулы. Конечно, в идеальном варианте баллистический транспорт должен работать как пушка: капсула вылетела, капсула приземлилась. Но любому, кто хотя бы немного знаком с законами механики, ясно, что на излете ее скорость будет почти такой же, как при выходе с разгонного пилона. О землю она ударится так, что не останется и мелких кусков. Так что без торможения не обойтись.
   На мониторе загорелась надпись:
   – Для корректировки влияния ветра и прочих внешних факторов совместите точку приземления, указанную синим перекрестьем, с зеленой точкой баллистического маяка.
   Как бы не так! Крутя две ручки рядом с монитором, я вывел перекрестье правее и выше приглашающей зеленой точки. Только бы не упасть в Печору! Капсула, наверное, должна всплыть, но такое приключение мне не слишком нужно.
   Двигатели гудели все сильнее, а я размышлял, почему бы им было не компьютеризировать систему посадки. Скорее всего, в Усть-Щугор никто никогда не летал. Баллистический маяк установили на дикой поляне и забыли о нем. А компьютерная система капсулы должна быть недорогой – капсула ведь практически одноразовая – и надежной. Пассажиру делать все равно нечего. На каком-то логическом блоке сэкономили, поставили вместо него две механические ручки. Крути, пассажир, и радуйся, что делаешь нужное дело!
   И я вновь начал крутить ручки, выводя их на этот раз левее и ниже зеленой точки. Как же я сразу не сообразил! Зачем мне идти на поводу у Большого Брата? Тем более что никакого контроля с его стороны быть сейчас не может. Мне нужно побывать в Усть-Щугоре! И на правом берегу Печоры я садиться не стану!
   Двигатели взревели сильнее, вырабатывая последнее топливо. Но я надеялся, что их ресурса хватит, чтобы посадить капсулу в нужном месте.

* * *

   Удар о землю был ощутимым, но безвредным. Баллистический снаряд раскололся пополам – мне даже не пришлось крутить ручку «консервного ножа», открывавшую капсулу изнутри.
   Вокруг был лес. Одна из сосен, большое надломленное дерево, и послужила причиной разгерметизации капсулы. Хорошо, что я приземлился не на камень! Можно было и руки-ноги переломать.
   Я поспешно достал из багажного отсека мешки со своим снаряжением, оттащил их в лес и замаскировал в кустах. А сам включил телефон, засек свое местоположение и без поклажи двинулся к Усть-Щугору, Мне нужно было позвонить. Но я подозревал, что мой телефон прослушивается, сообщения с него считываются. Значит, позвонить нужно из деревни. Должен же быть у них телефон-автомат? Как-никак двадцать первый век перевалил за вторую половину…
   Телефон тем временем запищал. Пришла записка от Лизы.
   «Куда ты пропал? Я соскучилась! Может быть, сходим куда-то завтра вечером? Послезавтра у меня нет экзаменов и день свободный».