Страница:
Гудки в динамике, полосы на экране. И вдруг я увидел свою спасительницу, сидевшую на диване перец телевизором. Больше в комнате никого не было. Инна выглядела уставшей, но довольной.
– Так и думала, что ты позвонишь. Мне приятно, но ты ведешь себя глупо. За моей квартирой наверняка следят и записывают звонки, – сообщила девушка скороговоркой. – Сейчас они вычисляют место, откуда ты вышел на связь. Надеюсь, не из квартиры?
– Из автомата, – так же быстро ответил я. – Хочу лишь узнать, все ли у тебя в порядке?
– Почти, – усмехнулась Инна. – Предъявить мне нечего, но на работе будут сложности. Впрочем, это все ерунда. Отец разберется. Уезжай куда-нибудь подальше.
– Поеду в Ростов, – тут же заявил я, хотя в Ростов и не собирался. – На родину. Буду время от времени звонить.
– Пользуйся сообщениями. И оставь номер своего ящика на каком-нибудь сервере – я пришлю тебе письмо. Иначе тебя вычислят. Отбой.
Изображение померкло. Девушка заботилась о том, чтобы меня не поймали. Или делала вид, что заботится, а на самом деле хотела поймать меня наверняка. Впрочем, зачем подозревать человека, который до сих пор делал для тебя только добро? Скрываясь от полиции, невольно становишься параноиком.
Я поспешно вышел из будки и смешался с толпой прохожих. Любопытно было бы остаться неподалеку и посмотреть, как быстро к будке прибудет отряд полицейских или представителей спецслужб. Но этот интересный опыт все же не стоил риска быть пойманным.
Из будки банкомата неподалеку от того места, где звонил, я завел себе платный почтовый ящик, как обещала реклама, «без какой-либо возможности контроля корреспонденции со стороны частных лиц и государства». Из следующего автомата опять позвонил Инне.
– Прекрати! Тебя точно вычислят! – разъярилась девушка. В гневе она стала еще симпатичнее.
– Никогда прежде не пользовался видеотелефоном. Здорово, – заявил я. – Напиши мне, как все было. Кто и что от меня хотел.
– Хорошо. – Инна кивнула, бегло глядя на номер моего почтового ящика, который я ввел с клавиатуры. Естественно, после моего звонка он остался в памяти ее компьютера. – Теперь все сообщения – только через ящик. Не звони напрямую.
И вновь оборвала связь.
После всех звонков и покупки телефона на карточке оставалось семьдесят рублей. На все деньги я заказал цветов и послал верной подруге. После чего карточку выбросил. В новом месте нужно будет платить с чистых счетов.
Следуя инструкциям, получаемым через навигационную систему купленного телефона, я благополучно добрался до поселка Мишкино, где заказывал квартиру. Здесь существовал филиал конторы, в котором также можно было снять жилье. Не по Интернету, а «в реальном времени». Собственно, почти весь поселок состоял из сдаваемых поквартирно домов. Как мне объяснил клерк, располагая средствами, можно снять и трехэтажный коттедж, и небольшой, но уютный домик с садом, и квартиру в несколько комнат, и даже койку в общежитии. Разница только в цене.
Поселок выглядел очень даже удобным. Масса кафе и баров на первых этажах и в подвалах домов, магазины, небольшое казино, пункт проката электромобилей. Хватало и телефонных будок. Глупо общаться со своим почтовым ящиком из снятой квартиры – несмотря на заверения фирмы, предоставляющей этот ящик, не исключено, что через него на меня все же смогут выйти.
Используя «золотую карту», я создал еще несколько расчетных карточек – уже по пятьдесят рублей, дабы не сорить деньгами и расставаться с недоиспользованными карточками без сожаления. Причем все карточки я оформил с разных терминалов. При желании их можно будет вычислить, но не стоит облегчать спецслужбам их работу.
Используя новую карту, я связался со своим почтовым ящиком. Там меня ожидало целых два послания. Я перекачал их в буфер мобильного телефона и пошел домой. В квартиру, электронный ключ от которой выдал мне клерк.
Квартирка по сравнению с жильем Инны выглядела не блестяще. Но маленькая, да своя. А компьютер ничем не уступал тому, с которым я уже имел дело.
Осмотрев все углы и заказав пиццу на ужин, я подключил телефон к компьютеру.
– Проверить файлы на предмет наличия вирусов? – осведомилась система.
– Естественно, – ответил я.
Прошло минуты две. Я уже начал недоумевать, почему мощная машина возится с файлами так долго. Но, пожалуй, ничего удивительного в этом не было. Совершенствовалась не только техника, но и вирусы.
– В обоих файлах найдены вирусы, – сообщил компьютер. – Они были тщательно закодированы и замаскированы.
– Какого характера эти вирусы? – поинтересовался я.
– Подпрограммы должны были сообщить ваш истинный адрес, когда вы запустили бы режим просмотра. Сейчас они уничтожены, и вашей безопасности ничто не угрожает. Спасибо, что воспользовались программой нашей лаборатории! Сейчас редко кто по-настоящему заботится о безопасности своей машины. Неразрушительные вирусы чувствуют себя в сетях вольготно!
Я едва не засмеялся, слушая поучительную болтовню компьютера. Однако же молодец! Не оплошал!
Открыв файлы, я обнаружил, что один из них – письмо от Инны. Другой был документом, подписанным довольно громко: «Федеральное правительство».
Вполне понятно, что именно правительство, точнее, те, кто так представлялся, засунули вирус в свое письмо. А письмо Инны? Или девушка на самом деле вела двойную игру, или ее домашний компьютер находился под строгим контролем. Что ж, будем иметь в виду.
Послание правительства оказалось обычным текстовым файлом. Оно гласило:
«Уважаемый гражданин Евгений Воронов!
Убедительно просим вас вернуться в «Институт К», откуда вы были похищены либо же ушли. Современный мир опасен для вас, вы можете попасть в самые разные неприятные ситуации.
В институте вам абсолютно ничего не угрожает. Вы пользуетесь всеми правами гражданина, на вашей стороне Конституция и Закон. Правительство намерено предложить вам отличную высокооплачиваемую работу, которую никто, кроме вас, выполнить не может.
Все, кто оказал вам содействие при побеге, в случае вашего добровольного возвращения будут амнистированы. Вы не будете ни в чем нуждаться до конца дней.
Настоятельно советуем принять наше предложение. Отказ от сотрудничества может привести к серьезным недоразумениям.
Полномочный инспектор правительства Матвеев».
Некоторые предложения, конечно, должны были звучать заманчиво. Но в целом письмо выглядело корявым. Что это за обращение: «гражданин Евгений Воронов»? Что за скрытые и явные угрозы? Да и зачем вкладывать в письмо доброй воли разные нехорошие вирусы? Нечестно играете, господа! «Не будете ни в чем нуждаться до конца дней…» А долго ли придется ждать этого конца? Да и вообще – настоящее гособеспечение только в тюрьме!
К тому же, если я действительно «свободный гражданин», что значит слово «побег»? Выходит, меня все-таки сторожили? Да и гипотетический господин Матвеев – есть ли действительно такой чиновник? Можно было проверить, но я решил не искушать судьбу. Может быть, запросы по этому поводу тщательно отслеживаются. По крайней мере я бы догадался их отслеживать. Ребята из местных спецслужб, скорее всего, не глупее.
Покончив с неприятными делами, я открыл письмо от Инны. Этот файл был большим и содержал преимущественно видеоинформацию.
На экране появилась Инна – на этот раз в деловом костюме, накрашенная. Видно, готовилась к записи. Она прищурилась, глядя в камеру, и заговорила:
– Не знаю, будет ли тебе интересно то, что я посылаю, или ты спросил о моих делах из вежливости. Сначала я обиделась на тебя за то, что ты хочешь уехать, но последние события показали – ты был прав. Кстати, при случае расскажи мне, как ты узнал мой адрес. Я думала, в городе трудно кого-то выследить, особенно без спецсредств.
Девушка многозначительно посмотрела в камеру, откашлялась.
– Впрочем, у меня почти все в порядке. Высылаю тебе запись камер слежения за квартирой. Все они работали для того, чтобы в случае нарушения закона со стороны представителей правительства я могла обратиться к своему адвокату. Насколько я понимаю, они ничего не нарушили.
Здорово! Значит, мне еще предстоит посмотреть фильм о работе тех, кто меня ищет. Очень познавательно!
И Инна молодец – ненавязчиво намекнула, что я заявился к ней случайно, по собственной инициативе. Сказала и для полиции, и для меня. Так сказать, в порядке информации.
– В общем, смотри, – продолжила девушка. – Если нужно.
Следующий файл шел отдельно. Я устроился поудобнее и запустил самодельное документальное кино о том, как меня ловили.
В двери не было глазка, но над входом висел маленький экранчик, позволявший увидеть тех, кто стоял на лестничной клетке. Звонки с улицы принимала домашняя компьютерная система, показывавшая вызов и на кухне, и в столовой, и в гостиной, а также, наверное, в спальне хозяйки. Однако же обычно гостей встречают около двери, а как убедиться в том, что перед дверью – именно те, что звонили недавно от входа в подъезд? Всякое бывает…
– Кто там? – будто бы ни о чем не подозревая, спросила девушка.
– Федеральная служба безопасности. Откройте, гражданка!
– У вас есть ордер?
– Мы уже передали его копию на ваш компьютер. Почему вы не открываете?
– Сейчас я сделаю запрос, – пообещала Инна. – Мне нужно выйти в гостиную, чтобы обратиться к своему компьютеру.
– Откройте немедленно! – приказал другой, очень властный голос. – Или мы взломаем дверь!
– Я должна проверить, кто вы такие, – спокойно заявила девушка. – И связаться с вашим начальством, чтобы они подтвердили ордер.
– Я и есть начальство! – заявил властный голос. – Ломайте дверь, ребята! Гражданка, отойдите в сторону, если не хотите, чтобы вас непреднамеренно травмировали!
Инна сделала шаг в сторону, и дверь с шумом распахнулась. Компьютер выполнил приказ, подтвержденный службой охраны дома, а маленькую механическую задвижку «гости» сломали. Хорошо, что дверь не была заперта на основную щеколду. Тогда бы они, наверное, разворотили всю стену.
В коридор ворвались двое спецназовцев в тяжелых бронежилетах, с короткими автоматами наперевес. Следом за ними вошел темноволосый, коротко стриженный мужчина. Под рубашкой с коротким рукавом явственно угадывался бронежилет.
– Где ваш гость? – громко и требовательно спросил он.
– О ком вы?
– О гражданине Воронове, которого вы прячете у себя. Скажите, где он. Не вынуждайте нас проводить обыск.
Инна на мгновение задумалась.
– А почему вы решили, что он у меня? – спросила она с улыбкой.
– Мы исследовали запросы, исходящие с вашего компьютера. Они показались нам странными. К тому же вы неосмотрительно купили мужские плавки. И четко указали размер – он совпадает с размером гражданина, которого мы ищем.
Инна тихо засмеялась:
– С кем имею честь? Вы так и не представились…
– Полковник Мизерный.
– По вашему мнению, полковник, я не могу познакомиться с мужчиной? Привести его домой? Купить ему в подарок плавки, в конце концов? У меня хороший бассейн… Плавки нужного размера… Надо же такое придумать! Неужели покупка мужских плавок одинокой девушкой – преступление? Или это предосудительно? А вы – из полиции нравов?
– С вашего компьютера поступали запросы относительно господина Воронова, – не отреагировав на заявления хозяйки, продолжил полковник.
– Мне было любопытно узнать что-то о нашем пациенте… Он – интересная личность.
– Прекратите тянуть время! Воронов у вас?
– Конечно нет, – усмехнулась Инна. – Проверьте, гражданин полковник.
– Обыскать все, – приказал Мизерный, и еще несколько ребят в форме ворвались в квартиру и рассыпались по комнатам. Обувь они, конечно, не снимали, и скоро сверкающий, натертый автоматическим уборщиком пол выглядел словно грязная общественная лестница.
Естественно, меня они не нашли. Один служака сунулся в бассейн, увидел созданную компьютером голограмму и даже не заметил открытого окна. Вот если бы я включил голограмму в режим «открытого океана» или «олимпийского бассейна», в его голову закрались бы подозрения и сомнения. Сейчас же он видел обычный современный бассейн с якобы отключенными голограммами.
Инна с полковником тем временем прошествовали в гостиную.
– Чаю, полковник? – гостеприимно предложила девушка.
– Спасибо, – буркнул тот. – Обойдусь. Бравые ребята доложили, что в квартире никого нет.
– Вынужден привлечь к допросу ваш компьютер и системы слежения, – заявил полковник.
– Пожалуйста, – улыбнулась девушка. – Только пусть ваши ребята не слишком пялятся на то, как я ложусь спать и купаюсь. Я понимаю, зрелище интересное, но мне не хотелось бы, чтобы диск с таким фильмом пошел по рукам…
– Служебная информация не подлежит распространению, – не принял шутки полковник. – Я это гарантирую.
Часа два специалисты в грязных свитерах, появившиеся почти сразу – видимо, поджидали результатов операции в машине? – работали с компьютером. Я, естественно, узнал об этом по изменившимся показателям времени на экране. Следить за манипуляциями программистов меня не заставили.
Пока хакеры на службе государства потрошили компьютеры, Инна спокойно смотрела телевизор. Режим компьютера вполне это позволял, а техники работали со своими модулями доступа и мониторами.
– Итак, Воронов был здесь, – констатировал полковник, бегло просмотрев отчет хакеров. – Вы пытались скрыть это. Стало быть, являетесь соучастницей. Мы можем арестовать вас!
– По какому обвинению? – Инна подняла брови. – Имейте в виду, что до того, как заняться медициной, я закончила юридический колледж. Не стоит меня запугивать. Я знаю свои права.
– Почему вы лгали нам, что Воронова у вас нет? Это лжесвидетельство.
– Я была напугана. Он – человек из дикого и необузданного прошлого. Если бы я его выдала, он мог бы отомстить мне. Вы ведь знаете, какие нравы царили в прошлом?
Инна обезоруживающе улыбнулась, а полковник Мизерный скрипнул зубами:
– По записям камер слежения не скажешь, что вы сильно напуганы или боитесь его. Или что он угрожает вам. Вы мирно беседуете, обедаете…
– Мне, наверное, надо было безостановочно кричать?
– Нет, конечно. Но позвать на помощь вы могли.
– Я боялась.
– У вас не было повода. Инна вновь рассмеялась:
– Ну откуда вам знать? Вы знаете, как он на меня смотрел? Буквально ел глазами. И в душе я была страшно напугана. Но не подавала вида. Только так можно спастись от маньяка.
– Вы считаете его маньяком? Он домогался вас? Вы готовы подать заявление в полицию?
– Настолько далеко дело не зашло. Он только припугнул меня. И я склонна его простить.
– Похоже, вас не проведешь, гражданка, – кисло заметил полковник. – На любой вопрос у вас находится готовый ответ. Как будто бы вы все спланировали заранее. И вас действительно не в чем обвинить. Пока. Но мне хотелось бы знать – куда он делся? Как он узнал, что мы идем по следу? Как ему удалось спастись? Скажите, и я не буду оставлять засаду у вас в квартире. И вообще оставлю вас в покое.
– Гражданин Воронов понимал, что его рано или поздно вычислят, – вздохнула Инна. – Впрочем, я сама сказала ему, что к нам идут, когда мне сообщила об этом охранная система. И не могла не сказать – он бы убил меня.
– Каким образом, хотел бы я знать? – осведомился Мизерный. – Из нашего бункера, куда мы бы его сразу засунули?
– Один раз он уже выбрался от вас, – заметила девушка.
– От вас, – уточнил полковник. – Из вашего института. И многим из вашего руководства теперь не поздоровится. Так же, как и вам, гражданка. Мы подробнее рассмотрим отчет и сделаем выводы. Возможно, вам все-таки будет предъявлено обвинение.
– Не забудьте проконтролировать, чтобы ваши сотрудники не переписывали мои фотографии неглиже, – напомнила Инна.
Вместо этого я набил на клавиатуре блока управления компьютером послание доброжелателю, оставившему мне деньги и идентификатор. Дал ему адрес своего почтового ящика. Приказал компьютеру делать все отправления только через этот ящик. И погрузился в исследование так называемой ГигаТЭЦ на Печоре.
Большинство сведений об электростанции оказались засекреченными, но материалов все равно было столько, что просмотреть их за одну ночь не представлялось возможным.
Принесли пиццу, сгрузили в приемный блок квартиры, просигналив специальным колокольчиком. У Инны на ящике колокольчика не было. Или, скорее всего, она его отключила.
Я заказал еще одну пиццу, сырую, чтобы приготовить ее в имевшейся на кухне микроволновке, когда будет нужно, и банку хорошего кофе. А также сахара и шоколада. И пачку чая с бергамотом. Работать – так с комфортом!
После этого я погрузился в чтение статей, просмотр передач, выдержек из информационных блоков новостей и рекламных роликов о крупнейшей термоядерной станции.
Строительство Печорской ГигаТЭЦ началось около двадцати лет назад и продолжалось пять лет. Основным элементом станции являлись коллайдеры, {Буквально – «сталкиватели». Коллайдер – устройство, в котором сталкиваются встречные пучки каких-либо частиц, разогнанных в магнитном поле), разгонявшие протоны до релятивистских скоростей. Скорости были тщательно выверены, и на выходе протоны превращались в альфа-частицы, ядра гелия. Они не просто сталкивались – провоцировалась реакция на кварковом уровне. И кварковый генератор, являвшийся сердцем ГигаТЭЦ, выделял огромную энергию.
В центре ГигаТЭЦ словно бы постоянно пылал огромный ядерный костер. Часть энергии снималась с помощью генераторов на турбинах, часть непосредственно преобразовывалась в электрическую за счет деионизации ядер гелия.
Стоит ли говорить, что функционирование станции было довольно-таки опасным? Рассинхронизация механизмов коллайдеров могла привести к спонтанному неконтролируемому выделению энергии и взрыву. Взрыву, сопоставимому с взрывом водородной бомбы средней мощности. Спонтанное усиление реакции, разрушение котлов было еще более опасным.
Да и останавливать ГигаТЭЦ лишний раз не стоило. Процесс выработки энергии являлся непрерывным, протоны в коллайдерах разгонялись за счет энергии, которую вырабатывала сама станция. Каждая остановка и последующее отлаживание кваркового процесса требовали огромных затрат, и на профилактику блоки станции останавливались редко.
Власти и строители утверждали, что рассинхронизация коллайдеров невозможна в принципе. Что существует двадцать защитных систем, отключающих теватроны при малейшей опасности. Что котлы сработаны из лучших композитных материалов и рассчитаны по меньшей мере на сто лет непрерывной работы. Что кварковые генераторы совсем не опасны. Но общественность волновалась. И не совсем безосновательно.
Обратившись к сайтам экологических организаций, я выяснил, что станция давала небольшой, но устойчивый радиационный фон. Синтез – не распад. Некоторые элементарные частицы высоких энергий, выделяющиеся при кварковой реакции, даже теоретически нельзя было остановить. Некоторые диффундировали через якобы непроницаемые стенки котлов. Вылетали наружу согласно законам квантовых вероятностей. Защита стояла, но она не всегда действовала эффективно.
К тому же станция тривиально нагревала все вокруг. Коэффициент полезного действия электрогенераторов не достигал ста процентов. Энергия, не переработанная в электрическую, естественно, выделялась как тепловая. Котлы охлаждались водой из Печоры, и на выходе из станции она чуть ли не кипела. А приличную температуру сохраняла на протяжении многих километров по течению реки.
Но главный аргумент противников ГигаТЭЦ был не экологический, а экономический. Уже на сайте антиглобалистов я выяснил, что большая часть акций Печорской ГигаТЭЦ принадлежала иностранным компаниям, промышленным монстрам. Управление осуществлял некий консорциум «Sun Ladder», большинство акционеров которого проживало в Америке. И работала ГигаТЭЦ прежде всего на нужды жителей американского континента.
Суперпроектом века стало даже не строительство самой электростанции, а прокладка высоковольтной линии электропередач – ЛЭП – через полюс и Северный Ледовитый океан, через снежные просторы Арктики и Канады. Часть опор плавала в океане, часть вообще держалась в воздухе – на сверхпроводящих катушках в магнитном поле.
Менее десяти процентов энергии станции шло на нужды России, примерно столько же продавалось в Европу по коммерческому тарифу. А энергия ГигаТЭЦ почти ничего не стоила. Ведь затрат требовали лишь содержание сравнительно немногочисленного персонала да профилактические работы.
В остальном станция работала по принципу «вечного двигателя». За счет своей энергии расщепляла воду, из которой извлекались протоны. За счет собственных энергетических ресурсов поддерживала в рабочем состоянии коллайдеры, инициировала процессы кваркового распада и слияния.
Да, требовалось возместить инвесторам большие вложения при строительстве ГигаТЭЦ. Но эти вложения окупились за пять лет. И теперь почти вся прибыль уходила в руки иностранцев.
Угрозу станция представляла прежде всего для России. Отравляла воздух и почву. Подогревала вечную мерзлоту и изменяла климат. Провоцировала штормы, шквальные ветры и туманы, оледенения и гололеды в радиусе тысячи километров вокруг, на большой протяженности берега Северного Ледовитого океана.
Многие радикальные группировки требовали национализации станции. Либо же ее безоговорочного закрытия. У ворот ГигаТЭЦ постоянно тусовались какие-нибудь пикетчики, требовавшие чего-то своего.
Одни хотели выплаты постоянных стипендий и компенсаций жителям северных областей, расположенных неподалеку от станции. Другие – поставок всей вырабатываемой энергии в Россию, что должно было привести к экономическому скачку. Или в Европу, что позволило бы россиянам ничего не делать, получать дивиденды и плевать в потолок. Третьи требовали увеличения квот выделения энергии либо запуска новых энергоблоков и создания вокруг станции энергоемких производств.
Между собой они договориться никогда не могли. Более того, случались даже стычки и драки. А правительство манипулировало настроениями радикально настроенной части общества, чтобы в очередной раз поднять тариф на электроэнергию. Или добиться от владельцев ГигаТЭЦ увеличения квот поставки энергии на какие-то доли процента. Либо понизить тариф потребляемой энергии для нужд государства.
Сырье не было сейчас в цене – хорошие материалы, продукты питания благодаря достижениям науки можно было получить практически из земли, из грязи под ногами. Но для этого требовалась энергия. Очень много энергии.
В определенный момент наше правительство даже попыталось отменить рубли и ввести вместо них новую денежную единицу – киловатт-час. Предполагалось, что новая единица будет гораздо тверже, вытеснит с рынка более твердую, чем рубль, иностранную валюту и даст возможность экономике развиваться успешнее. Но эксперимент не вполне удался. Разные киловатт-часы стоили по-разному. Ночной киловатт-час – практически вполовину дешевле дневного. А вечерний – на десять процентов дороже дневного и на пять процентов ниже утреннего. Зимой энергии требовалось больше, летом – меньше. Поэтому при фьючерсных сделках нужно было учитывать и это.
Помучившись полгода, эксперимент отменили. Даже само слово «киловатт-час» попало на некоторое время в немилость как неблагонадежное. Хотя эксперты полагали, что стоило лишь ввести параллельно киловатт-часовым расчетам рублевые, обстановка стабилизировалась бы. Но мощное лобби западных держав, желающих по-прежнему кредитоваться за счет России, продавая ее гражданам свою валюту, подкупило нескольких высоких чиновников. И «эры» – электрические рубли, равные тысяче киловатт-часов, переименовали в обычные рубли и отпустили в свободное плавание – без привязки к стоимости энергии. Что конечно же негативно сказалось на их устойчивости.
Рубли обесценивались, но время от времени правительство проводило деноминации, дабы поднять рубль на заоблачные высоты. Последняя деноминация прошла как раз год назад. И рубль, курсовая стоимость которого была задрана «впрок», сейчас стоил дороже почти всех мировых валют.
Взглянув на часы, я обнаружил, что время давно перевалило за полночь. Собственно, близилось утро. Мне не нужно было вставать на работу, но режим дня все же лучше соблюдать. Я выключил компьютер и отправился спать.
Ворочаясь в постели, я думал о современной жизни, о своих странных занятиях. Сейчас я по неведомо чьему заказу изучаю Печорскую ГигаТЭЦ. Достиг в этом определенных успехов, но не понял самого главного – зачем я это делаю? Любопытно, конечно, только мало ли любопытного произошло за последние пятьдесят лет?
– Так и думала, что ты позвонишь. Мне приятно, но ты ведешь себя глупо. За моей квартирой наверняка следят и записывают звонки, – сообщила девушка скороговоркой. – Сейчас они вычисляют место, откуда ты вышел на связь. Надеюсь, не из квартиры?
– Из автомата, – так же быстро ответил я. – Хочу лишь узнать, все ли у тебя в порядке?
– Почти, – усмехнулась Инна. – Предъявить мне нечего, но на работе будут сложности. Впрочем, это все ерунда. Отец разберется. Уезжай куда-нибудь подальше.
– Поеду в Ростов, – тут же заявил я, хотя в Ростов и не собирался. – На родину. Буду время от времени звонить.
– Пользуйся сообщениями. И оставь номер своего ящика на каком-нибудь сервере – я пришлю тебе письмо. Иначе тебя вычислят. Отбой.
Изображение померкло. Девушка заботилась о том, чтобы меня не поймали. Или делала вид, что заботится, а на самом деле хотела поймать меня наверняка. Впрочем, зачем подозревать человека, который до сих пор делал для тебя только добро? Скрываясь от полиции, невольно становишься параноиком.
Я поспешно вышел из будки и смешался с толпой прохожих. Любопытно было бы остаться неподалеку и посмотреть, как быстро к будке прибудет отряд полицейских или представителей спецслужб. Но этот интересный опыт все же не стоил риска быть пойманным.
Из будки банкомата неподалеку от того места, где звонил, я завел себе платный почтовый ящик, как обещала реклама, «без какой-либо возможности контроля корреспонденции со стороны частных лиц и государства». Из следующего автомата опять позвонил Инне.
– Прекрати! Тебя точно вычислят! – разъярилась девушка. В гневе она стала еще симпатичнее.
– Никогда прежде не пользовался видеотелефоном. Здорово, – заявил я. – Напиши мне, как все было. Кто и что от меня хотел.
– Хорошо. – Инна кивнула, бегло глядя на номер моего почтового ящика, который я ввел с клавиатуры. Естественно, после моего звонка он остался в памяти ее компьютера. – Теперь все сообщения – только через ящик. Не звони напрямую.
И вновь оборвала связь.
После всех звонков и покупки телефона на карточке оставалось семьдесят рублей. На все деньги я заказал цветов и послал верной подруге. После чего карточку выбросил. В новом месте нужно будет платить с чистых счетов.
* * *
Монорельсовая дорога уже не была мне в новинку, но путешествовать по ней и на этот раз оказалось не слишком приятно. Наверное, к таким средствам передвижения, как и к автобусу, нужно привыкать с детства.Следуя инструкциям, получаемым через навигационную систему купленного телефона, я благополучно добрался до поселка Мишкино, где заказывал квартиру. Здесь существовал филиал конторы, в котором также можно было снять жилье. Не по Интернету, а «в реальном времени». Собственно, почти весь поселок состоял из сдаваемых поквартирно домов. Как мне объяснил клерк, располагая средствами, можно снять и трехэтажный коттедж, и небольшой, но уютный домик с садом, и квартиру в несколько комнат, и даже койку в общежитии. Разница только в цене.
Поселок выглядел очень даже удобным. Масса кафе и баров на первых этажах и в подвалах домов, магазины, небольшое казино, пункт проката электромобилей. Хватало и телефонных будок. Глупо общаться со своим почтовым ящиком из снятой квартиры – несмотря на заверения фирмы, предоставляющей этот ящик, не исключено, что через него на меня все же смогут выйти.
Используя «золотую карту», я создал еще несколько расчетных карточек – уже по пятьдесят рублей, дабы не сорить деньгами и расставаться с недоиспользованными карточками без сожаления. Причем все карточки я оформил с разных терминалов. При желании их можно будет вычислить, но не стоит облегчать спецслужбам их работу.
Используя новую карту, я связался со своим почтовым ящиком. Там меня ожидало целых два послания. Я перекачал их в буфер мобильного телефона и пошел домой. В квартиру, электронный ключ от которой выдал мне клерк.
Квартирка по сравнению с жильем Инны выглядела не блестяще. Но маленькая, да своя. А компьютер ничем не уступал тому, с которым я уже имел дело.
Осмотрев все углы и заказав пиццу на ужин, я подключил телефон к компьютеру.
– Проверить файлы на предмет наличия вирусов? – осведомилась система.
– Естественно, – ответил я.
Прошло минуты две. Я уже начал недоумевать, почему мощная машина возится с файлами так долго. Но, пожалуй, ничего удивительного в этом не было. Совершенствовалась не только техника, но и вирусы.
– В обоих файлах найдены вирусы, – сообщил компьютер. – Они были тщательно закодированы и замаскированы.
– Какого характера эти вирусы? – поинтересовался я.
– Подпрограммы должны были сообщить ваш истинный адрес, когда вы запустили бы режим просмотра. Сейчас они уничтожены, и вашей безопасности ничто не угрожает. Спасибо, что воспользовались программой нашей лаборатории! Сейчас редко кто по-настоящему заботится о безопасности своей машины. Неразрушительные вирусы чувствуют себя в сетях вольготно!
Я едва не засмеялся, слушая поучительную болтовню компьютера. Однако же молодец! Не оплошал!
Открыв файлы, я обнаружил, что один из них – письмо от Инны. Другой был документом, подписанным довольно громко: «Федеральное правительство».
Вполне понятно, что именно правительство, точнее, те, кто так представлялся, засунули вирус в свое письмо. А письмо Инны? Или девушка на самом деле вела двойную игру, или ее домашний компьютер находился под строгим контролем. Что ж, будем иметь в виду.
Послание правительства оказалось обычным текстовым файлом. Оно гласило:
«Уважаемый гражданин Евгений Воронов!
Убедительно просим вас вернуться в «Институт К», откуда вы были похищены либо же ушли. Современный мир опасен для вас, вы можете попасть в самые разные неприятные ситуации.
В институте вам абсолютно ничего не угрожает. Вы пользуетесь всеми правами гражданина, на вашей стороне Конституция и Закон. Правительство намерено предложить вам отличную высокооплачиваемую работу, которую никто, кроме вас, выполнить не может.
Все, кто оказал вам содействие при побеге, в случае вашего добровольного возвращения будут амнистированы. Вы не будете ни в чем нуждаться до конца дней.
Настоятельно советуем принять наше предложение. Отказ от сотрудничества может привести к серьезным недоразумениям.
Полномочный инспектор правительства Матвеев».
Некоторые предложения, конечно, должны были звучать заманчиво. Но в целом письмо выглядело корявым. Что это за обращение: «гражданин Евгений Воронов»? Что за скрытые и явные угрозы? Да и зачем вкладывать в письмо доброй воли разные нехорошие вирусы? Нечестно играете, господа! «Не будете ни в чем нуждаться до конца дней…» А долго ли придется ждать этого конца? Да и вообще – настоящее гособеспечение только в тюрьме!
К тому же, если я действительно «свободный гражданин», что значит слово «побег»? Выходит, меня все-таки сторожили? Да и гипотетический господин Матвеев – есть ли действительно такой чиновник? Можно было проверить, но я решил не искушать судьбу. Может быть, запросы по этому поводу тщательно отслеживаются. По крайней мере я бы догадался их отслеживать. Ребята из местных спецслужб, скорее всего, не глупее.
Покончив с неприятными делами, я открыл письмо от Инны. Этот файл был большим и содержал преимущественно видеоинформацию.
На экране появилась Инна – на этот раз в деловом костюме, накрашенная. Видно, готовилась к записи. Она прищурилась, глядя в камеру, и заговорила:
– Не знаю, будет ли тебе интересно то, что я посылаю, или ты спросил о моих делах из вежливости. Сначала я обиделась на тебя за то, что ты хочешь уехать, но последние события показали – ты был прав. Кстати, при случае расскажи мне, как ты узнал мой адрес. Я думала, в городе трудно кого-то выследить, особенно без спецсредств.
Девушка многозначительно посмотрела в камеру, откашлялась.
– Впрочем, у меня почти все в порядке. Высылаю тебе запись камер слежения за квартирой. Все они работали для того, чтобы в случае нарушения закона со стороны представителей правительства я могла обратиться к своему адвокату. Насколько я понимаю, они ничего не нарушили.
Здорово! Значит, мне еще предстоит посмотреть фильм о работе тех, кто меня ищет. Очень познавательно!
И Инна молодец – ненавязчиво намекнула, что я заявился к ней случайно, по собственной инициативе. Сказала и для полиции, и для меня. Так сказать, в порядке информации.
– В общем, смотри, – продолжила девушка. – Если нужно.
Следующий файл шел отдельно. Я устроился поудобнее и запустил самодельное документальное кино о том, как меня ловили.
* * *
Инна подошла к двери, надевая по дороге халат. Открывать она не слишком торопилась.В двери не было глазка, но над входом висел маленький экранчик, позволявший увидеть тех, кто стоял на лестничной клетке. Звонки с улицы принимала домашняя компьютерная система, показывавшая вызов и на кухне, и в столовой, и в гостиной, а также, наверное, в спальне хозяйки. Однако же обычно гостей встречают около двери, а как убедиться в том, что перед дверью – именно те, что звонили недавно от входа в подъезд? Всякое бывает…
– Кто там? – будто бы ни о чем не подозревая, спросила девушка.
– Федеральная служба безопасности. Откройте, гражданка!
– У вас есть ордер?
– Мы уже передали его копию на ваш компьютер. Почему вы не открываете?
– Сейчас я сделаю запрос, – пообещала Инна. – Мне нужно выйти в гостиную, чтобы обратиться к своему компьютеру.
– Откройте немедленно! – приказал другой, очень властный голос. – Или мы взломаем дверь!
– Я должна проверить, кто вы такие, – спокойно заявила девушка. – И связаться с вашим начальством, чтобы они подтвердили ордер.
– Я и есть начальство! – заявил властный голос. – Ломайте дверь, ребята! Гражданка, отойдите в сторону, если не хотите, чтобы вас непреднамеренно травмировали!
Инна сделала шаг в сторону, и дверь с шумом распахнулась. Компьютер выполнил приказ, подтвержденный службой охраны дома, а маленькую механическую задвижку «гости» сломали. Хорошо, что дверь не была заперта на основную щеколду. Тогда бы они, наверное, разворотили всю стену.
В коридор ворвались двое спецназовцев в тяжелых бронежилетах, с короткими автоматами наперевес. Следом за ними вошел темноволосый, коротко стриженный мужчина. Под рубашкой с коротким рукавом явственно угадывался бронежилет.
– Где ваш гость? – громко и требовательно спросил он.
– О ком вы?
– О гражданине Воронове, которого вы прячете у себя. Скажите, где он. Не вынуждайте нас проводить обыск.
Инна на мгновение задумалась.
– А почему вы решили, что он у меня? – спросила она с улыбкой.
– Мы исследовали запросы, исходящие с вашего компьютера. Они показались нам странными. К тому же вы неосмотрительно купили мужские плавки. И четко указали размер – он совпадает с размером гражданина, которого мы ищем.
Инна тихо засмеялась:
– С кем имею честь? Вы так и не представились…
– Полковник Мизерный.
– По вашему мнению, полковник, я не могу познакомиться с мужчиной? Привести его домой? Купить ему в подарок плавки, в конце концов? У меня хороший бассейн… Плавки нужного размера… Надо же такое придумать! Неужели покупка мужских плавок одинокой девушкой – преступление? Или это предосудительно? А вы – из полиции нравов?
– С вашего компьютера поступали запросы относительно господина Воронова, – не отреагировав на заявления хозяйки, продолжил полковник.
– Мне было любопытно узнать что-то о нашем пациенте… Он – интересная личность.
– Прекратите тянуть время! Воронов у вас?
– Конечно нет, – усмехнулась Инна. – Проверьте, гражданин полковник.
– Обыскать все, – приказал Мизерный, и еще несколько ребят в форме ворвались в квартиру и рассыпались по комнатам. Обувь они, конечно, не снимали, и скоро сверкающий, натертый автоматическим уборщиком пол выглядел словно грязная общественная лестница.
Естественно, меня они не нашли. Один служака сунулся в бассейн, увидел созданную компьютером голограмму и даже не заметил открытого окна. Вот если бы я включил голограмму в режим «открытого океана» или «олимпийского бассейна», в его голову закрались бы подозрения и сомнения. Сейчас же он видел обычный современный бассейн с якобы отключенными голограммами.
Инна с полковником тем временем прошествовали в гостиную.
– Чаю, полковник? – гостеприимно предложила девушка.
– Спасибо, – буркнул тот. – Обойдусь. Бравые ребята доложили, что в квартире никого нет.
– Вынужден привлечь к допросу ваш компьютер и системы слежения, – заявил полковник.
– Пожалуйста, – улыбнулась девушка. – Только пусть ваши ребята не слишком пялятся на то, как я ложусь спать и купаюсь. Я понимаю, зрелище интересное, но мне не хотелось бы, чтобы диск с таким фильмом пошел по рукам…
– Служебная информация не подлежит распространению, – не принял шутки полковник. – Я это гарантирую.
Часа два специалисты в грязных свитерах, появившиеся почти сразу – видимо, поджидали результатов операции в машине? – работали с компьютером. Я, естественно, узнал об этом по изменившимся показателям времени на экране. Следить за манипуляциями программистов меня не заставили.
Пока хакеры на службе государства потрошили компьютеры, Инна спокойно смотрела телевизор. Режим компьютера вполне это позволял, а техники работали со своими модулями доступа и мониторами.
– Итак, Воронов был здесь, – констатировал полковник, бегло просмотрев отчет хакеров. – Вы пытались скрыть это. Стало быть, являетесь соучастницей. Мы можем арестовать вас!
– По какому обвинению? – Инна подняла брови. – Имейте в виду, что до того, как заняться медициной, я закончила юридический колледж. Не стоит меня запугивать. Я знаю свои права.
– Почему вы лгали нам, что Воронова у вас нет? Это лжесвидетельство.
– Я была напугана. Он – человек из дикого и необузданного прошлого. Если бы я его выдала, он мог бы отомстить мне. Вы ведь знаете, какие нравы царили в прошлом?
Инна обезоруживающе улыбнулась, а полковник Мизерный скрипнул зубами:
– По записям камер слежения не скажешь, что вы сильно напуганы или боитесь его. Или что он угрожает вам. Вы мирно беседуете, обедаете…
– Мне, наверное, надо было безостановочно кричать?
– Нет, конечно. Но позвать на помощь вы могли.
– Я боялась.
– У вас не было повода. Инна вновь рассмеялась:
– Ну откуда вам знать? Вы знаете, как он на меня смотрел? Буквально ел глазами. И в душе я была страшно напугана. Но не подавала вида. Только так можно спастись от маньяка.
– Вы считаете его маньяком? Он домогался вас? Вы готовы подать заявление в полицию?
– Настолько далеко дело не зашло. Он только припугнул меня. И я склонна его простить.
– Похоже, вас не проведешь, гражданка, – кисло заметил полковник. – На любой вопрос у вас находится готовый ответ. Как будто бы вы все спланировали заранее. И вас действительно не в чем обвинить. Пока. Но мне хотелось бы знать – куда он делся? Как он узнал, что мы идем по следу? Как ему удалось спастись? Скажите, и я не буду оставлять засаду у вас в квартире. И вообще оставлю вас в покое.
– Гражданин Воронов понимал, что его рано или поздно вычислят, – вздохнула Инна. – Впрочем, я сама сказала ему, что к нам идут, когда мне сообщила об этом охранная система. И не могла не сказать – он бы убил меня.
– Каким образом, хотел бы я знать? – осведомился Мизерный. – Из нашего бункера, куда мы бы его сразу засунули?
– Один раз он уже выбрался от вас, – заметила девушка.
– От вас, – уточнил полковник. – Из вашего института. И многим из вашего руководства теперь не поздоровится. Так же, как и вам, гражданка. Мы подробнее рассмотрим отчет и сделаем выводы. Возможно, вам все-таки будет предъявлено обвинение.
– Не забудьте проконтролировать, чтобы ваши сотрудники не переписывали мои фотографии неглиже, – напомнила Инна.
* * *
После просмотра фильмов мне сразу захотелось позвонить Инне еще раз и поблагодарить ее, выразить свое восхищение тем, как она держалась. Но это было все равно что приглашать полковника Мизерного в свое новое жилье. Подожду немного.Вместо этого я набил на клавиатуре блока управления компьютером послание доброжелателю, оставившему мне деньги и идентификатор. Дал ему адрес своего почтового ящика. Приказал компьютеру делать все отправления только через этот ящик. И погрузился в исследование так называемой ГигаТЭЦ на Печоре.
Большинство сведений об электростанции оказались засекреченными, но материалов все равно было столько, что просмотреть их за одну ночь не представлялось возможным.
Принесли пиццу, сгрузили в приемный блок квартиры, просигналив специальным колокольчиком. У Инны на ящике колокольчика не было. Или, скорее всего, она его отключила.
Я заказал еще одну пиццу, сырую, чтобы приготовить ее в имевшейся на кухне микроволновке, когда будет нужно, и банку хорошего кофе. А также сахара и шоколада. И пачку чая с бергамотом. Работать – так с комфортом!
После этого я погрузился в чтение статей, просмотр передач, выдержек из информационных блоков новостей и рекламных роликов о крупнейшей термоядерной станции.
Строительство Печорской ГигаТЭЦ началось около двадцати лет назад и продолжалось пять лет. Основным элементом станции являлись коллайдеры, {Буквально – «сталкиватели». Коллайдер – устройство, в котором сталкиваются встречные пучки каких-либо частиц, разогнанных в магнитном поле), разгонявшие протоны до релятивистских скоростей. Скорости были тщательно выверены, и на выходе протоны превращались в альфа-частицы, ядра гелия. Они не просто сталкивались – провоцировалась реакция на кварковом уровне. И кварковый генератор, являвшийся сердцем ГигаТЭЦ, выделял огромную энергию.
В центре ГигаТЭЦ словно бы постоянно пылал огромный ядерный костер. Часть энергии снималась с помощью генераторов на турбинах, часть непосредственно преобразовывалась в электрическую за счет деионизации ядер гелия.
Стоит ли говорить, что функционирование станции было довольно-таки опасным? Рассинхронизация механизмов коллайдеров могла привести к спонтанному неконтролируемому выделению энергии и взрыву. Взрыву, сопоставимому с взрывом водородной бомбы средней мощности. Спонтанное усиление реакции, разрушение котлов было еще более опасным.
Да и останавливать ГигаТЭЦ лишний раз не стоило. Процесс выработки энергии являлся непрерывным, протоны в коллайдерах разгонялись за счет энергии, которую вырабатывала сама станция. Каждая остановка и последующее отлаживание кваркового процесса требовали огромных затрат, и на профилактику блоки станции останавливались редко.
Власти и строители утверждали, что рассинхронизация коллайдеров невозможна в принципе. Что существует двадцать защитных систем, отключающих теватроны при малейшей опасности. Что котлы сработаны из лучших композитных материалов и рассчитаны по меньшей мере на сто лет непрерывной работы. Что кварковые генераторы совсем не опасны. Но общественность волновалась. И не совсем безосновательно.
Обратившись к сайтам экологических организаций, я выяснил, что станция давала небольшой, но устойчивый радиационный фон. Синтез – не распад. Некоторые элементарные частицы высоких энергий, выделяющиеся при кварковой реакции, даже теоретически нельзя было остановить. Некоторые диффундировали через якобы непроницаемые стенки котлов. Вылетали наружу согласно законам квантовых вероятностей. Защита стояла, но она не всегда действовала эффективно.
К тому же станция тривиально нагревала все вокруг. Коэффициент полезного действия электрогенераторов не достигал ста процентов. Энергия, не переработанная в электрическую, естественно, выделялась как тепловая. Котлы охлаждались водой из Печоры, и на выходе из станции она чуть ли не кипела. А приличную температуру сохраняла на протяжении многих километров по течению реки.
Но главный аргумент противников ГигаТЭЦ был не экологический, а экономический. Уже на сайте антиглобалистов я выяснил, что большая часть акций Печорской ГигаТЭЦ принадлежала иностранным компаниям, промышленным монстрам. Управление осуществлял некий консорциум «Sun Ladder», большинство акционеров которого проживало в Америке. И работала ГигаТЭЦ прежде всего на нужды жителей американского континента.
Суперпроектом века стало даже не строительство самой электростанции, а прокладка высоковольтной линии электропередач – ЛЭП – через полюс и Северный Ледовитый океан, через снежные просторы Арктики и Канады. Часть опор плавала в океане, часть вообще держалась в воздухе – на сверхпроводящих катушках в магнитном поле.
Менее десяти процентов энергии станции шло на нужды России, примерно столько же продавалось в Европу по коммерческому тарифу. А энергия ГигаТЭЦ почти ничего не стоила. Ведь затрат требовали лишь содержание сравнительно немногочисленного персонала да профилактические работы.
В остальном станция работала по принципу «вечного двигателя». За счет своей энергии расщепляла воду, из которой извлекались протоны. За счет собственных энергетических ресурсов поддерживала в рабочем состоянии коллайдеры, инициировала процессы кваркового распада и слияния.
Да, требовалось возместить инвесторам большие вложения при строительстве ГигаТЭЦ. Но эти вложения окупились за пять лет. И теперь почти вся прибыль уходила в руки иностранцев.
Угрозу станция представляла прежде всего для России. Отравляла воздух и почву. Подогревала вечную мерзлоту и изменяла климат. Провоцировала штормы, шквальные ветры и туманы, оледенения и гололеды в радиусе тысячи километров вокруг, на большой протяженности берега Северного Ледовитого океана.
Многие радикальные группировки требовали национализации станции. Либо же ее безоговорочного закрытия. У ворот ГигаТЭЦ постоянно тусовались какие-нибудь пикетчики, требовавшие чего-то своего.
Одни хотели выплаты постоянных стипендий и компенсаций жителям северных областей, расположенных неподалеку от станции. Другие – поставок всей вырабатываемой энергии в Россию, что должно было привести к экономическому скачку. Или в Европу, что позволило бы россиянам ничего не делать, получать дивиденды и плевать в потолок. Третьи требовали увеличения квот выделения энергии либо запуска новых энергоблоков и создания вокруг станции энергоемких производств.
Между собой они договориться никогда не могли. Более того, случались даже стычки и драки. А правительство манипулировало настроениями радикально настроенной части общества, чтобы в очередной раз поднять тариф на электроэнергию. Или добиться от владельцев ГигаТЭЦ увеличения квот поставки энергии на какие-то доли процента. Либо понизить тариф потребляемой энергии для нужд государства.
Сырье не было сейчас в цене – хорошие материалы, продукты питания благодаря достижениям науки можно было получить практически из земли, из грязи под ногами. Но для этого требовалась энергия. Очень много энергии.
В определенный момент наше правительство даже попыталось отменить рубли и ввести вместо них новую денежную единицу – киловатт-час. Предполагалось, что новая единица будет гораздо тверже, вытеснит с рынка более твердую, чем рубль, иностранную валюту и даст возможность экономике развиваться успешнее. Но эксперимент не вполне удался. Разные киловатт-часы стоили по-разному. Ночной киловатт-час – практически вполовину дешевле дневного. А вечерний – на десять процентов дороже дневного и на пять процентов ниже утреннего. Зимой энергии требовалось больше, летом – меньше. Поэтому при фьючерсных сделках нужно было учитывать и это.
Помучившись полгода, эксперимент отменили. Даже само слово «киловатт-час» попало на некоторое время в немилость как неблагонадежное. Хотя эксперты полагали, что стоило лишь ввести параллельно киловатт-часовым расчетам рублевые, обстановка стабилизировалась бы. Но мощное лобби западных держав, желающих по-прежнему кредитоваться за счет России, продавая ее гражданам свою валюту, подкупило нескольких высоких чиновников. И «эры» – электрические рубли, равные тысяче киловатт-часов, переименовали в обычные рубли и отпустили в свободное плавание – без привязки к стоимости энергии. Что конечно же негативно сказалось на их устойчивости.
Рубли обесценивались, но время от времени правительство проводило деноминации, дабы поднять рубль на заоблачные высоты. Последняя деноминация прошла как раз год назад. И рубль, курсовая стоимость которого была задрана «впрок», сейчас стоил дороже почти всех мировых валют.
Взглянув на часы, я обнаружил, что время давно перевалило за полночь. Собственно, близилось утро. Мне не нужно было вставать на работу, но режим дня все же лучше соблюдать. Я выключил компьютер и отправился спать.
Ворочаясь в постели, я думал о современной жизни, о своих странных занятиях. Сейчас я по неведомо чьему заказу изучаю Печорскую ГигаТЭЦ. Достиг в этом определенных успехов, но не понял самого главного – зачем я это делаю? Любопытно, конечно, только мало ли любопытного произошло за последние пятьдесят лет?