– Зачем ты приехал во Фрипоинт?
   – Я собирался разыскать семью Гайда и все рассказать, но кто-то меня опередил. Я слышал, как лавочник разговаривал с тобой в тот день.
   – Ты слышал сплетни обо мне и Триш, не так ли?
   – Да. Но я увидел тебя и не поверил ни слову.
   – Ты женился на мне, сожалея, что убил моего мужа?
   – Эдди, любовь моя, я женился потому, что не хотел отпускать тебя никуда от себя.
   – Трудно поверить, что ты… пожалел меня… ради меня самой.
   – Верь этому, дорогая. Я убил его, прежде чем он смог убить меня. Но мне была невыносима мысль, что я сделал несчастными его жену и сына. В этом причина, что я отправился во Фрипоинт. Я собирался оставить у лавочника деньги, если бы оказалось, что ты в них нуждаешься.
   – Ты поэтому пришел в лавку?
   – Я слышал, как он назвал тебя по имени. Когда ты ушла, я переговорил с ним. Он дал мне понять, что, по его мнению, ты слишком хороша для таких, как Керби.
   – Его мало кто знал…
   – А ты мне понравилась, особенно твой разговор с двумя пьяными на ферме. Я впервые слышал, как ругаются изысканные леди. – Джон засмеялся. – Даже разойдясь, ты не могла сказать ничего лучше, чем «подлец с цыплячьими мозгами».
   Эдди спрятала лицо у него на груди.
   – Я была в бешенстве.
   – Когда ты пригласила меня к завтраку, я был восхищен тобою, а уж когда услышал, как ты препираешься с проповедником, то был настолько потрясен, что мысль покинуть тебя больше не приходила мне в голову.
   Эдди обвила руками его шею.
   – Я люблю тебя, ты знаешь. Пожалуйста, никогда не покидай меня.
   – Дорогая моя девочка. У тебя будет чертова уйма времени, чтобы избавиться от меня. – Он стиснул ее и впился губами в шею. – Девочка ты моя. Я до конца своих дней каждый день буду говорить тебе о своей любви.
 
   На следующее утро в небе непрерывно сверкали молнии. К полудню ветер нагнал клубящиеся серые облака, и торжественные удары грома слились в бесконечную мелодию. Молнии, прорвав небесную завесу, вонзались в землю.
   Из больших фургонов образовали нечто вроде навеса для животных, под которым они могли укрыться от бури. Накатившийся с юго-запада вал белых и серых облаков стремительно уносился дальше. Небо полыхало яркими красками.
   Для Симмонса, вместе с пастухами стерегущего табун, такая погода означала одно – град. Земля дрожала от раскатов грома. Животные нервничали. Над головой пронесся порыв ветра. Крупные капли дождя упали на шляпу. Пистолет подумал о Триш, которая находилась в фургоне с семьей миссис Эдди, и в душе пожелал ей не пугаться.
   Ветер и дождь накинулись с дикой яростью, как будто хотели сорвать одежду. Невероятной силы гром в вышине предварил вспышку света. Земля вздрогнула. Стало темно. Яркие вспышки молний только подчеркивали темноту. Дождь хлынул сплошной завесой. Внезапно животные забеспокоились. Быки заревели, лошади заржали, мулы испуганно всхрапывали.
   Мимо Симмонса проехал пастух, закутанный в пончо, лицо скрыто широкополой шляпой, надвинутой на лоб. Пистолет развернул лошадь, чтобы объехать вокруг табуна против часовой стрелки. Град колотил по спине. Сквозь пелену дождя он разглядел, как всадник повернул к фургонам.
   Лошадь успела пройти футов пятьдесят, прежде чем Пистолета осенило. На всаднике было пончо, но на голове шляпа, а не мексиканское сомбреро. Боже всемогущий! Для мексиканца он слишком возвышался в седле.
   Симмонс развернул лошадь и помчался следом. Всадника не было видно, но чутье гнало Пистолета вперед. Ужас сковал сердце. Триш была уверена, что «дьявольское отродье» не отстанет, пока она жива.
 
   Джон появился в фургоне, как только сделали остановку и выпрягли мулов.
   – Не бойся. Это хороший фургон. Мы с Хантли проверим, чтобы тент был туго натянут.
   Если зажжешь фонарь, выставляй его наружу при порывах ветра.
   – Мы справимся.
   – Папа, что, будет буря?
   – Думаю, да, сынок, но бояться нечего. Колина тут нет, так что теперь ты за старшего. Позаботься о женщинах.
   – Я пригляжу за ними. – Диллон гордо посмотрел на мать. Он уже успел полюбить Джона.
   – Отдать ли им подарки?
   – Подарки? – словно эхо отозвались детишки.
   – Отличная идея. Я думаю, можно даже съесть пирожные, правда, Эдди?
   – Пирожные?! – Два взвизга. Триш и Эдди рассмеялись.
   – Они так захотят, чтобы буря была каждый день, мистер Джон.
   – Надеюсь, каждый день не получится. Пойду гляну на фургон. – Джон наклонился и поцеловал Эдди.
   – Надень плащ…
   – Да, мамуля. – Он засмеялся.
   Когда Эдди протянула Джейн Энн куклу, девочка потеряла дар речи. Опомнившись, она прошептала:
   – Это мне?
   – Да, милая. Джон купил ее тебе.
   Глаза ребенка блестели словно алмазы.
   – Он – мой папа, так?
   – Да, да, милая.
   – Триш, смотри, какое платье. У нее пальчики!
   Кукла привлекала Диллона только до того момента, пока он не увидел оловянных солдатиков. Мальчик посмотрел на них с каким-то трепетом. В коробочке лежало десять ярко раскрашенных солдатиков: пять в форме Севера и пять – Юга. Он выхватил «янки» из коробочки:
   – Смотри, мамуля! Как тот человек. – От возбуждения Диллон едва говорил. – Ты видишь, Триш?
   – А Триш папа сделал подарок? – поинтересовалась Джейн Энн.
   – Купил ленты для волос. Я их достану позже.
   – Нет, он не мог этого сделать, миссис Эдди, – прошептала Триш.
   – Откуда ты знаешь, мисс Красотка? – Эдди обняла подругу. – Ох, Триш, нам повезло с Джоном. Я вспоминаю прошлое на ферме как кошмар.
   – Было не так плохо до последнего времени. Мистер Джон поспел вовремя.
   – И Пистолет тоже. Помнишь, как мы его впервые увидели в городе? Как он за шкирку вышвырнул на улицу тех пьяниц? Ты ему уже тогда нравилась.
   – Но он… узнал…
   – Тем лучше. Ты ему понравилась, несмотря ни на что. Тебе он тоже по душе, не так ли?
   – Теперь, когда побрился, он ничего.
   – Джон мне сказал, что он собирается на тебе жениться.
   – Не может быть!
   – Триш, одно дело быть гордой, но другое – прослыть несгибаемой гордячкой. Ты можешь упустить шанс стать счастливой. Я знаю, ты не стыдишься своей цветной крови, но в тебе преобладает кровь белых. Поэтому выходи замуж за белого.
   – А я думала, она красная! – хихикнула девушка.
   Эдди рассмеялась.
   Ветер ударил в фургон и качнул его.
   Эдди поспешила выставить фонарь. Триш привязала полог. Над головой раздался оглушительный удар грома, и Джейн Энн тихонько вскрикнула. Триш прижала ее к себе. Дождь забарабанил по туго натянутому тенту. Эдди держала Диллона с его драгоценными солдатиками и гадала, попали Джон и Колин под этот водопад или нет.
   Ветер чуть ослабел, но дождь продолжал низвергаться с небес. Света в фургоне хватало, только чтобы видеть друг друга. Через полог начала просачиваться вода. Триш пересадила девочку поближе к Эдди, отодвинула матрас с нар и подложила тряпку, чтобы собрать воду. Затем вернулась к остальным на сундук.
   Из-за шума дождя Эдди не обратила внимания на голос, зовущий Триш. Но Триш услышала и испугалась так, словно ее укусила ядовитая змея. Она схватила Эдди за руку, стиснула ее и приложила палец к губам.
   – Выходи, девчонка!
   – Это он! – беззвучно произнесла Триш. Затем закрыла ладонью рот Джейн Энн, которая хотела что-то сказать.
   – Шш… милая, – прошептала она ей на ухо. – Лезь под нары, живо!
   Менее полминуты хватило женщинам, чтобы отправить детей под нары и загородиться сундуком. Триш отчаянно махала Эдди, чтобы та тоже спряталась, но она отрицательно покачала головой.
   – Я в тебя оба ствола выпущу, если не выйдешь!
   Эдди искала оружие. Старый дробовик был под сиденьем. Колин унес винтовку Триш. В кухонном ящике лежали ножи, но сам ящик находился снаружи.
   Гром гремел теперь непрерывно. Эдди посмотрела на Триш; одной рукой она оперлась о стенку, в другой сжимала нож.
   Внезапно раздался треск ткани. Сквозь прорезь просунулись голова и плечи человека – черные волосы и борода намокли под дождем. Даже в темноте было видно, как дьявольски горят его глаза.
   – На этот раз ты не уйдешь.
   Он направил на Триш двустволку, и девушка кинулась на него. Но ей не суждено было добраться до врага.
   Чья-то невидимая рука схватила человека за горло и отбросила прочь. Раздался выстрел, но пуля попала в крышу фургона. Мужчина бросил бесполезное оружие и попытался дотянуться до ножа на поясе. Тут кулак Пистолета врезался в него с такой силой, что голова мотнулась, а тело дугой изогнулось назад. Он пошатнулся, но, когда выпрямился, в его руке сверкнуло стальное оружие.
   – Ну давай, стервятник! – зарычал Пистолет, выхватывая свой нож. – Я вырежу твое поганое сердце!
   Дикая ярость охватила верзилу. Чернобородый понял, что это будет смертельная схватка.
   – Она всего лишь черная с драной задницей! – ухмыльнулся бородач. Не сводя лихорадочно горящих глаз с Пистолета, он начал перемещаться вбок, чтобы прижать противника к фургону.
   Это было роковой ошибкой. Триш кинулась на него через прорезь в брезенте. Со всей силой она воткнула нож ему в спину, рухнула на землю и, как кошка, вскочила на ноги. Человек пошатнулся, затем замер на несколько секунд. Он медленно обернулся. Глаза горели бешеным огнем, рот был открыт.
   – Черная сука! Я срежу мясо с твоих костей! Триш попятилась. Она смутно помнила, как Пистолет оттолкнул ее и встал между ней и поверженным противником.
   Бородач смотрел на Триш, но сил уже не было, колени подогнулись. Не сводя с девушки ненавидящих глаз, он медленно опустился, протягивая к ней руку с ножом. Наконец упал лицом вниз. Пистолет выбил ногой нож из его руки, затем наклонился и выхватил стальное лезвие из спины.
   Человек вскрикнул.
   – Дерьмо! – пробормотал Пистолет. – Ублюдок еще не сдох.
   Дождь сменился моросью, но никто этого не заметил. Эдди стояла в глубине вагона и смотрела. Она не могла поверить, что Триш рискнула выскочить и нанести смертельный удар убийце. Тут до нее донесся крик, и она увидела бегущего Джона.
   – Эдди? – В его голосе было крайнее волнение. – Я слышал выстрел. Ты в порядке?
   – Мы да. Посмотри на Триш.
   Триш находилась в объятиях Пистолета. Уткнувшись лицом в его мокрую рубашку, она молчала и казалась спокойной.
   – Я знала, что это он, тот дьявол! Я не могла позволить ему зарезать тебя, Пистолет. Он… так озлоблен…
   – Радость моя. Ты меня чертовски напугала. Никогда так больше не делай! – грубо приказал он. – Я постою за нас обоих. Слышишь?
   – Я бы не позволила ему зарезать тебя, Пистолет, – повторила Триш.
   Она оставалась в его объятиях, пока Симмонс рассказывал Джону о происшедшем. Пистолет клял себя, что не усилил наблюдение.
   – Триш говорила, что он вернется. А я расслабился. – Он стиснул Триш. – Проклятый хищник все это время был у судьи в лагере.
   Джон опустился на колени возле человека.
   – Он еще жив!
   – С ним надо кончать! – Кровь Пистолета все еще кипела.
   Джон холодно посмотрел на Симмонса и сказал:
   – Нет, так не пойдет! Это было бы убийством.
   – Черт побери, Джон! Сукин сын намеревался стрелять. Ему все равно, в кого попадет, лишь бы добраться до Триш. Он пытался убить ее… дважды! Ему не жить!
   Джон пропустил мимо ушей этот взрыв ярости, не подав вида, как он потрясен, что тот собирался стрелять по фургону, где находились дети.
   – Сбрось подстилку, Эдди. Мы затащим его под фургон, чтобы не мок под дождем. – Джон отвязал и распахнул задний полог.
   – Полезай в фургон, моя храбрая милашка, – прошептал Пистолет Триш на ухо, поднял ее и отнес на место. – Переоденься в сухое. А мы с Джоном позаботимся об этой куче конского дерьма.
   Хантли, Пако, Колин и Клив появились как раз вовремя, чтобы помочь перенести раненого. Его поместили под фургоном. Клив осмотрел его и покачал головой:
   – Протянет час, от силы два. Нож попал в легкое. Мне предупредить тех, в другом лагере?
   – Пусть сначала умрет, – ответил Джон без всяких эмоций. – Потом они смогут забрать его и похоронить. Как лошади?
   – Немного встревожены, но держатся вместе. Что ж, это какой-то дерьмовый бродяга. Да, река впереди вышла из берегов, и так будет до утра.
   – Постараемся пройти как можно больше. Какие-нибудь грузы намокли?
   – Роли сейчас проверяет.
   Умирающий лежал в одиночестве под фургоном, ловя ртом воздух. Джон залез туда поговорить с ним, но не из сострадания.
   – Как ты ее нашел?
   – Было нетрудно. Потерял ее во Фрипоинте. Парни… сказали мне, что одна девка застрелила человека… и уехала с караваном. Знал, что это… она. Почти достал ее… однажды.
   – Реншоу?
   – Не спрашивал их… имен. Ха-ха-ха! Обещали мне… лошадь, если… принесу им ухо.
   – Кого-нибудь хочешь известить?
   – Никогда… не думал, что меня убьет чертова негритянская ведьма!
   Кровь тоненькой струйкой вытекла из уголка рта и исчезла в густой черной бороде.
   – Если бы ты попал в кого-нибудь из моей семьи, я б не стал ждать, пока ты умрешь. Я бы прикончил тебя на месте.
   – Хорошо говоришь. У тебя… духу бы не хватило. – Умирающий улыбнулся.
   – Ты пытался ее убить в Ван-Берене. Что она тебе сделала, ведь ты преследовал ее всю дорогу?
   – Она черная! И беглая! – Он нахмурился. – Никогда… никого не терял. Всегда ловил. Миссис Амелия была вынуждена… вернуть покупателю деньги, потому что сучка сбежала.
   – Война окончена. Рабы теперь свободны. На пепельно-бледном лице человека выделялись его глаза – в них был заметен нездоровый блеск. Губы скривились в усмешке.
   – У них не хватит ума… быть свободными! Тупые животные. Годны только… работать. Некоторые себя и не прокормят.
   – Слушай, ты, я давно не встречал такого жалкого дерьма, как ты. Если б ты не умирал, я тебя прибил бы прямо здесь.
   Умирающий насмешливо фыркнул, и изо рта потекла кровь.
   – Миссис Амелия пошлет кого-нибудь еще поймать эту… сучку.
   – Пусть попробует. Получат то, что и ты.
   – Я их ловил… ублюдков… метисов. Они это знали… Если бы я поймал ее, миссис Амелия Гектор получила бы все поместье, лучшие хлопковые делянки… на реке.
   – Триш ты не поймал. Это она поймала тебя. – В голосе Джона слышались презрительные нотки.
   – Я… никогда не подводил миссис Амелию. – Голос умирающего слабел.
   – На этот раз подвел.
   – Боже! Ненавижу этих белых негров. Они… такие… наглые… Мистер Дю Бойс потакал им. Он звал эту ведьму… Ля Триш… как будто она была благородной. – Он поднял костлявую руку и уронил на грудь.
   – Дю Бойс мертв?
   – Погиб на войне. Оставил поместье Гектору и этим… трем ублюдкам – белым неграм. Это было совсем неправильно… Бедная миссис Амелия. Я их поймал…
   Кровь хлынула у него изо рта. Глаза остались открыты.
   Джон подождал.
   Чтобы убедиться в его смерти, Джон опустил кончиком пальца одно веко. Оно осталось закрытым. Тогда он закрыл второй глаз и прикрыл лицо покойника его шляпой.

Глава 28

   Ветер разогнал облака, выглянуло солнце. Дождь смыл пыль с белых тентов над фургонами, и теперь они сияли.
   Колин отвел ребятишек к Биллу, пока мертвеца убирали из-под фургона. Эдди напомнила детям, чтобы поблагодарили Джона за подарки. Они же горячо расцеловали его. Джон был на удивление терпелив с ними. Когда они обращались к нему «папа», он открыто радовался и улыбался Эдди.
   Когда детей увели, Джон слово в слово повторил разговор с бородачом.
   – Как его звали? – спросила Эдди.
   – Я не догадался спросить его.
   – Это… Дэвид Блессинг. – Глаза Триш блестели. – Но так его звала только миссис Амелия. Мы, рабы, говорили «да, сэр» или «нет, сэр». Но за глаза звали его дьяволом.
   – Да, это имя такому мерзавцу подходит, – заметила Эдди и повернулась к Джону. – Значит ли это, что Триш принадлежит половина плантации?
   – Думаю, да.
   – Я не собираюсь туда возвращаться! – Триш возвысила голос. – Мне ничего не нужно. – Она обратила умоляющий взгляд к Пистолету. – Ты сказал, что у нас будет местечко…
   – Если ты пожелаешь. Триш была готова заплакать:
   – Я пойду за тобой, Пистолет. Пусть все достанется Гектору и старой Амелии. Работники их ненавидят и уйдут куда-нибудь. Пусть противный Гектор пособирает хлопок на солнцепеке до изнеможения, так что есть не сможет. – На ее губах появилась улыбка. – Надеюсь, он справится с сахарным тростником, свиньями и помоями.
   – Мы купим себе небольшой участок, радость моя. – Пистолет охрип от волнения. На миг он испугался оттого, что Триш может стать плантаторшей. – И будем спокойно жить.
   – Пистолет, я не вернусь ни в Орлеан, ни в Сэтинвуд. Я подумала, не отказываешься ли ты от… от…
   Пистолет схватил ее за плечо:
   – Я никогда не откажусь от своих слов. Только бы ты не пожалела потом о потере… всего этого.
   – Всех тех несчастных? И всех, кто смотрел на меня сверху вниз? Этого мне не жалко. Кроме того, Пистолет, ты обещал показать мне, как метать нож… чтобы мне было легче разговаривать с некоторыми. – Ей не удалось заставить его улыбнуться.
   – Я научу тебя. Господи, я так испугался за тебя, что чуть в штаны не наделал. – Когда до Пистолета дошло, что он сказал, лицо его покрылось яркой краской. Он почувствовал, как Триш, льнущую к нему, разбирает смех.
   – Если хоть на минутку можешь отвести глаза от Триш, Пистолет, нам следует решить еще одну проблему. – Джон говорил серьезным тоном, и внимание всех обратилось к нему. – Не думаю, чтобы кто-то, кроме нас четверых и Клива, знал, почему Блессинг преследует Триш. Кливу я рассказал после нападения на нее. Ему можно верить, он не проговорится. – Триш кивнула. – Вряд ли Блессинг поделился с кем-нибудь из другого лагеря. Он хотел, сделав грязное дело, смыться. Кажется, Блессинг был очень привязан к своей хозяйке и мечтал к ней вернуться.
   – Их было водой не разлить, – сухо заметила Триш.
   В разговор вступила посерьезневшая Эдди:
   – Все правильно. Как мы объявим судье, почему Блессинг преследовал Триш и дважды пытался убить? Ее прошлое – ее дело, а теперь, я думаю, еще и Пистолета.
   Джон с любовью посмотрел на жену. Эдди очень спокойно ко всему отнеслась. Она и сама только что чудом избежала смерти от рук маньяка. Ни крика, ни плача. Спокойная… и прекрасная. Господи, как же быстро она стала так много значить для него!
   Джон с трудом вернулся к теме разговора:
   – Я согласен, дорогая. Почему бы не сказать, что Блессинг был одержим мыслью о ней. Это ведь своего рода правда. Они подумают, что он, покоренный красотой Триш, преследовал ее. А когда она не пожелала иметь с ним дело, это свело его с ума.
   – Согласен. – Пистолет улыбнулся Триш. – Я-то знаю, как она может свести с ума.
   – У некоторых его и не было, поэтому и беспокоиться нечего. – Триш эффектно вздернула подбородок и искоса взглянула на Пистолета.
   Пистолет Симмонс, медвежий увалень, был глиной в руках этой девушки. Джон изумленно покачал головой:
   – Дайте я скажу одну вещь, и кончим с этим. Триш, когда ты доберешься до Нью-Мексико, найдутся люди, очень немногие, которых будет интересовать, чистокровная ты или белая. Но многие белые там наполовину индейцы или мексиканцы. Выходи замуж за Пистолета. Будь счастлива и гордись собой.
   Как будто тяжесть свалилась с плеч Триш. Ее глаза засверкали. Пистолет смотрел на нее, как на драгоценное сокровище. Из них получится отличная пара, если не прибьют друг друга. При мысли об этом Эдди подавила смех.
   Джон решил, что из жены вышел бы неважный игрок в покер. Он мог прочитать любую мысль по выражению ее лица. Эдди посмотрела на мужа, и он ощутил, как на душе потеплело. Взглянув на солнце, Джон понял, что еще не скоро им представится возможность побыть вдвоем.
   – Я осмотрел карманы Блессинга. Было немного денег и бумаги, ничего интересного. Но вот это… – Джон вытащил из кармана тяжелые золотые часы. – На них выгравировано имя Поля Дю Бейса. Я подумал, они должны достаться Триш.
   – Папины часы. – Триш схватила их. – Он давал их мне, когда приходил повидать меня и маму. – Подержав часы в руках и налюбовавшись ими, она нажала кнопку. Крышка распахнулась, и Триш прочитала надпись на ее внутренней стороне: «Я всегда буду любить тебя». – Это однажды написала мама, когда папа забыл часы у нас в доме. Он был… так доволен. – Триш смотрела вдаль, ее взор затуманился от воспоминаний о счастливом прошлом.
   Джон поймал взгляд Эдди:
   – Нужно заделать дыры в тенте. Пойдем, жена. Оставим влюбленных наедине. Я должен послать кого-то к Ван-Винклю, чтобы Блессинга забрали и похоронили.
   Триш и Пистолет, занятые часами, не заметили, как Джон с Эдди удалились.
 
   По выражению лица судьи Эдди стало ясно: он намерен всерьез разобраться в происшедшем инциденте, ведь убит один из его людей. Она не ожидала, что Ван-Винкль и Форсайт явятся вместе с людьми, приехавшими за телом.
   Джон и Пистолет чинили фургон, когда показались судья, капитан и еще двое парней. Рядом шла лошадь без седла. Они спешились. Капитан наклонился и снял шляпу с лица убитого.
   – Это Гопкинс, – сказал он судье. – Один из тех, кого мы наняли совсем недавно.
   – Его имя не Гопкинс, – перебил Джон капитана. – Это Дэвид Блессинг.
   – Откуда ты знаешь? Это он тебе сообщил?
   – Нет. Сказала Триш, падчерица моей жены.
   – Падчерица? – Капитан переводил взгляд с Триш на Эдди и обратно.
   – Да, падчерица, – мягко повторил Джон. – У вас есть какие-то вопросы?
   Форсайт покачал головой.
   – Откуда она это знает? – спросил судья.
   – Он выслеживал ее… около года. Это он пытался убить ее тогда в Ван-Берене.
   – Почему?
   – Посмотрите на нее и на него.
   – Перестаньте говорить загадками. Здесь кто-то убил одного их моих людей, и я хочу знать, почему.
   – Он вознамерился заполучить ее, а она этого не хотела.
   – Мне кажется, судья, все понятно. – Форсайт спешил удалиться.
   Эдди не сводила с него глаз. По лицу капитана стекал пот.
   «Будь она проклята!»
   – Я доложу обо всем командиру крепости. Кто из вас убил его? – Ван-Винкль посмотрел на Джона, затем на Пистолета.
   – Это сделала я. – Триш заговорила, опередив мужчин. Она отошла от фургона и, уперев руки в бедра, обратилась к ним: – Я уделала эту кучу дерьма! И очень рада. Пырнула гада в спину. Отомстила ему за тех ребят, что он убил.
   – Триш… – мягко прервала ее Эдди. Она боялась, что девушка наговорит слишком многое.
   – Миссис Эдди, это сделала я и очень рада. Мне наплевать, что подумает этот надутый индюк.
   Пистолет улыбнулся.
   А судья кипел от ярости. Конечно, вряд ли кто-то называл его раньше «надутым индюком». Ван-Винкль с большим трудом пытался сохранить достоинство.
   – Как тебя зовут, девушка? – Судья вытащил карандаш, конверт и начал писать на его обороте.
   – Триш.
   – Дальше?
   – Триш Гайд. Пишется Г-ай-д, – быстро вмешалась Эдди, глядя прямо в глаза капитану. Она заметила, как он сжал кулаки, и обрадовалась.
   «Эдди все еще думает, что капитан – ее погибший муж», – понял Джон.
   – Как долго ты знала Гопкинса… хм, Блессинга? Он тобой увлекся? – Требовательный голос судьи прервал мысли Джона.
   – Этот вопрос необязателен, и вы это знаете. – Джон говорил коротко, при этом смотрел на Пистолета в надежде, что тот не раскроет рта. – Блессинг последовал за ней в Ван-Берен. Там он едва не убил ее. Когда вы его наняли, у него снова появился шанс добиться своего.
   Не обращая внимания на слова Джона, Ван-Винкль продолжил допрашивать Эдди:
   – Ее папаша погиб на войне?
   – Да. – Эдди смотрела на капитана. – Его звали Керби Гайд.
   Разговор стал очень напряженным. Только Эдди, Джон и Форсайт понимали, куда она клонит.
   – Хорошо. Вытаскивайте его оттуда. – Судья убрал обратно в карман конверт и карандаш.
   Люди судьи зашли за фургон и вытянули подстилку, на которой лежало тело. По предложению Джона они завернули убитого в брезент. Пока этим занимались, капитан загородил своей лошадью Эдди от других людей. Он схватил ее за руку:
   – Если перебежишь мне дорогу, Эдди Фей, то пожалеешь! – И отступил от остолбеневшей женщины.
   До этого момента Эдди не была абсолютно уверена, что этот человек – Керби. Рассказ Джона и письмо, хранившееся у него, убедили ее, что она, возможно, ошиблась. Капитан просто похож на Керби – редкое сходство, одно из причуд природы.
   У Эдди онемели ноги, и холод сковал сердце. Почему она вышла за этого бессердечного человека? «Эдди Фей». Тот Керби подшучивал над ней, прочитав полное имя Эдди на вышивке, сделанной матерью, когда она была ребенком. Эта реликвия все еще хранилась в ее сундуке.
   Эдди вернулась в фургон. Ей не хотелось снова говорить с Джоном. Но как поступить? Нельзя же прожить остаток жизни, не будучи уверенной в том, что человек, которого она полюбила всем сердцем, – ее законный муж. Эдди прижала ладонь к животу: «Наши дети будут… незаконными».
   – Вы тут, миссис Эдди? – Триш влезла в фургон. – Ну, они уехали. Судья разбит, да? Все вышло не по его. – Она надула щеки. – Настоящий индюк. – Триш наклонилась и заглянула Эдди в лицо. – Вы устали, да, миссис Эдди?
   – Наверное. В последние дни было столько волнений.
   – Отдохните. Я присмотрю за малышами.
   – Спасибо, Триш. Дай мне часок, и я буду в порядке. – Эдди закрыла глаза. Она сомневалась, будет ли вообще когда-нибудь в порядке.
 
   Капитан Кайл Форсайт почти заболел от бешенства. Он поручил лейтенанту Шипли похоронить Блессинга. Вырыли могилу в том месте, где земля не так пропиталась дождем. Тело было все еще завернуто в брезент. Когда судья прочитал молитву, холмик прикрыли веткой дерева.