Адам немедленно узнал его: Дэниел Райан!
— Сукин сын… — прошептал Адам.
— Опустить оружие! — взревел Райан.
В ответ Адам спокойно перезарядил ружье. Райан прицелился и повторил команду. Прогремел выстрел. Пуля просвистела мимо левого плеча Райана. Он завернул за угол, а Клейборн прижался к стене.
— Черт побери, кто они? — заорал Райан, незаметно перебравшись к Адаму и сверля его глазами.
Адам быстро объяснил. Когда он закончил, Райан спросил его, сколько их.
— Эзекиел — это главный — и двое его вооруженных людей. Когда я завернул за угол, я увидел одного, он бежал по переулку. Я уверен — все трое там. Должно быть, они надеются выбраться, но они в ловушке. Когда у них кончатся пули, они выйдут.
Райан кивнул:
— Я возьму их. Только уйди с дороги.
— Нет, — ответил Адам. — Ты уйди с дороги. Ты ведь Дэниел Райан, не так ли?
— Да. А ты кто?
— Адам Клейборн.
Райан удивленно поднял брови, и на лице его мелькнула тень улыбки.
— Ты сын Роуз?
— Да — кивнул Адам. — Хороший компас?
— Очень.
— Это компас моего брата Коула.
— Конечно, — согласился Райан.
Прежде чем Адам успел потребовать вернуть его, Райан закричал людям в переулке:
— Бросьте оружие и поднимите руки, если не хотите умереть!
В ответ просвистели пули. Райан пригнулся и дважды выстрелил.
— Как поживает ваша матушка? — спросил он затем спокойным, как полуденный ветерок, голосом.
— Прекрасно, — ответил Адам и в то же мгновение подался вперед, прицелился и выстрелил.
Раздался громкий вопль.
Адам удовлетворенно улыбнулся и снова прижался к стене.
— Один готов, осталось двое.
— Уходи отсюда!
— Ни за что!..
— Чем занимается Коул?
— Ранчо.
— Вы собираетесь сдаваться? — крикнул Райан. — Я в последний раз спрашиваю.
— Пошел ты к черту! — крикнул один из бандитов.
Райан глубоко вздохнул:
— Они просто жаждут превратиться в покойников. Адам кивнул:
— Похоже.
— Ну что ж, меньше бумаги уйдет, — заметил Райан. — И потом их пришлось бы где-то устраивать.
— Эзекиел Джонс мой. Стрелять в него должен только я.
Райан пожал плечами.
— Роуз нравится, в Монтане?
— Да, конечно. Она так хорошо говорила о тебе и, кажется, до сих пор думает, что ты собираешься привезти ей компас, который позаимствовал, — добавил Адам, специально подчеркнув слово «позаимствовал».
Райан засмеялся:
— Я его не позаимствовал. Я его взял.
— Отдавай обратно.
— Отдам, когда придет время. У меня есть одно дело, которое я хочу обсудить с Коулом. Вот закончу здесь и приеду в Роуз-Хилл.
— Вооружись как следует. Ты здорово разозлил Коула. Он возьмет тебя на мушку.
Райан улыбнулся:
— Ему нетрудно выстрелить, а?
— Нет, нисколько.
— Хорошо. Именно это я о нем и слышал. Он тот, кто мне нужен.
— Нужен? Зачем он тебе? Уж не думаешь ли ты, что он пойдет к вам работать?
— Как раз об этом я и думаю. Я смогу убедить его.
Выстрел из переулка прервал беседу. Райан и Адам ответили огнем. Звуки выстрелов оглушали. Оба мужчины снова прижались к стене и перезарядили оружие.
— Что именно ты хочешь, чтобы делал Коул?
— Прикончил коё-каких паразитов.
Прежде чем Адам высказал дальнейшие сомнения, Эзекиел закричал:
— Мы выходим! Не стреляйте!
— Бросьте оружие и поднимите руки! — приказал Райан и. велел Адаму оставаться на месте, а сам пошел к ним.
Херман появился первым. Почти вплотную к нему шагал Льюис, он хромал. Внезапно Льюис, используя Хермана как прикрытие, выстрелил в Райана, но промазал. Выстрел Дэниела выбил оружие у него из рук на долю секунды раньше, чем Адам пустил пуЛю прямо в голову бандита. Лыоис повалился на землю, выронив пистолет. Херман молниеносно наклонился и схватил оружие, но Райан успел выстрелить. Пуля прошла через грудь Хермана, и его отбросило назад. Он умер прежде, чем ударился головой о тротуар.
Адам крался по переулку, отыскивая Эзекиела. Ублюдка нигде не было. Бормоча проклятия, Клсйборн оглядывался по сторонам. Райан двинулся в центр улицы и внезапно остановился, остолбенев. Он широко расставил ноги, спина его напряглась, а рука судорожно стиснула оружие.
— Отпусти ее! — закричал Дэниел.
Адам бросился вперед к Райану, не обращая внимания па знаки, которые тот ему подавал. Он был приблизительно в десяти футах от Дэниела, когда увидел обоих: Женевьев, свою любимую Женевьев, и Эзекиела!
Негодяй, приставив ствол к ее голове, медленно продвигался к крытой коляске, которую кто-то оставил перед лавкой.
Адам чувствовал себя так, будто прямо на него мчится поезд. Колени подгибались, сердце буквально обрывалось, в горле пересохло.
— Нет… — низким, хриплым голосом простонал он. Райан осторожно крался к Эзекиелу. Его внимание было полностью сосредоточено на нем. Адам, тоже подходивший все ближе, смотрел только на Женевьев.
Девушка пыталась скрыть свой страх, но Адам знал, что она насмерть перепугана. Он увидел слезы у нее на глазах и почувствовал, что вот-вот потеряет самообладание.
От бешенства, охватившего его, дрожь судорогой пробегала по спине. Он сотрет этого гада в порошок! Но сначала надо избавить Женевьев от угрозы оружия.
Левой рукой Эзекиел обхватил ее за талию и тихонько подталкивал к коляске, правой он держал у ее виска пистолет, а палец его лежал на спусковом крючке.
— Все будет в порядке, — едва слышно шептал Эзекиел. Не сговариваясь, Адам и Райан начали подходить к нему.
И когда они были уже футах в пятнадцати, он закричал:
— Еще шаг — и я пристрелю ее!
Голос его звучал истерически, в глазах метался страх. Как загнанная в угол крыса, он готов был укусить в любой момент, и Адам решил быть предельно осторожным, чтобы не сделать чего-то такого, что заставило бы бандита невольно нажать на спусковой крючок.
— Отпусти Женевьев, Эзекиел, — сдавленным голосом произнес Адам.
— Я ухожу, и никто из вас не остановит меня, — заявил Эзекиел. — Мне нечего терять, а если ты хочешь, чтобы она осталась жива, то не станешь меня преследовать.
— Я не дам тебе забрать ее с собой! — заорал Райан. Эзекиел повернулся к представителю закона.
— Я могу убить ее! — завопил он. — Если моя рука дрогнет, то револьвер выстрелит, и виноват в этом будешь ты. Так что бросьте оружие и поворачивайте отсюда.
— Нет! — крикнула Женевьев. — Не делайте этого! Он выстрелит вам в спину.
— Заткнись! — прошипел Эзекиел. — Ты сама на все это напросилась. Если бы ты не стащила мои деньги…
— Это деньги Томаса, а не твои. Я взяла их, чтобы вернуть ему. И верну!
— С того света? Из могилы? — съязвил Эзекиел. — Ты думаешь, я оставлю тебя в живых? Наивное заблуждение, Женевьев. Перестань сопротивляться, — бросил он, когда она попробовала оттолкнуть его руку.
— Дай ей уйти, — почти простонал Адам.
Мука, которую Женевьев услышала в его голосе, заставила ее сердце сжаться.
— Мне так жаль… — прошептала она.
— Бросьте оружие! — снова потребовал Эзекиел.
— Я не могу этого сделать, — с вызовом ответил Райан.
Адам медленно продвигался влево, в то время как Райан подавался вправо. Дэниел выбросил руку вперед и прицелился в Эзекиела и Женевьев. Адам понял, что собирается сделать Райан. Он увидел синие глаза Райана и похолодел.
— Не надо! — крикнул он.
— Я могу убрать его.
— Нет!
Райан, не обращая на него внимания, продолжал продвигаться вперед, чтобы сделать выстрел точнее. Он знал, у него только один шанс: если Эзекиел не умрет мгновенно, Женевьев погибнет.
— Остановись, — предупредил Эзекиел. Его глаза перебегали с Адама на Райана, а сам он медленно подталкивал Женевьев к коляске.
— Отпусти ее сейчас же — или, клянусь Богом, я продырявлю тебя на месте! — крикнул Дэниел.
Как он смеет играть жизнью Женевьев? Адаму хотелось убить Райана, хотя в глубине души он понимал, что тот прав. Он и сам знал: Эзекиел все равно при первой возможности убьет Женевьев. Но если Райан промахнется или от его выстрела рука Эзекиела дрогнет, Женевьев тоже умрет.
Он не может этого допустить! Он спасет ее ценой своей жизни!..
Адам побежал к коляске, чтобы спровоцировать Эзекиела на выстрел, и, когда был в пяти футах от него, нарочито схватился за оружие.
Ублюдок поддался на его игру. Адам был сейчас такой удобной мишенью! Искушение оказалось слишком велико для Эзекиела: он отнял пистолет от головы Женевьев и прицелился.
Джонс был мертв, прежде чем успел нажать на спусковой крючок. Как только ствол отодвинулся от виска Женевьев, Райан выстрелил и попал в середину лба Эзекиела. Пуля, посланная Адамом, вошла чуть выше.
Эзекиела отбросило назад, и он свалился навзничь. Женевьев вскрикнула и, бросившись на землю, разрыдалась.
Адам нежно поднял ее. Девушка кинулась в его объятия: она продолжала судорожно всхлипывать, не в силах успокоиться.
Он прижал ее к себе, пытаясь унять свой гнев и успокоить ее, Оба дрожали.
— Я думал, что потерял тебя, — шептал он.
— Это я виновата! Ты должен был остаться в Роуз-Хилле… Тебя чуть не убили из-за меня, и если бы ты умер, Адам, я бы не смогла жить. Я…
— Тише, дорогая. Все уже закончилось. Женевьев вырвалась из его рук.
— Как ты посмел так поступить! — крикнула она. — Как ты посмел…
Она не могла продолжать. Рыдания сотрясали ее. Он снова обнял ее и прижал к себе.
— Не плачь, любовь моя. Не плачь. — Он наклонился и поцеловал ее в макушку. — Ты такая храбрая.
— Нет, я боялась.
— Я тоже испугался, — признался он.
Она посмотрела па него, ее глаза расширились.
— Ты? Испугался? Я не верю. Ты ничего не боишься.
Он засмеялся. Этот звук показался ему слишком резким. Большими пальцами он вытер слезы с ее щек и снова засмеялся.
— До сих пор руки трясутся. Клянусь тебе, Женевьев, никто никогда больше не сделает тебе ничего плохого.
— Я почти погубила тебя, — сказала она. — Эзекиел был прав, я наивная дура, Адам. Из-за меня ты попал в беду. Мне нет прощения!..
Он поднял ее подбородок.
— Ты ведь не заставляла меня ехать за тобой, — напомнил он и крепко поцеловал.
Она снова разразилась слезами. Он такой хороший и так нежен с ней!
Женевьев взглянула на тело «проповедника» и внутренне содрогнулась. Адам взял ее за руку и отвел в сторону, потом посмотрел на федерального представителя, который помог ему минуту назад.
— Это Дэниел Райан? — проследив за его взглядом, спросила Женевьев.
— Да.
— И компас Коула все еще у него?
Адам кивнул.
— Райан сказал мне, что привезет его в Роуз-Хилл, — сказал Адам.
— Почему ты так свирепо на него смотришь?
— Он рисковал твоей жизнью. Если бы он промазал…
— Не думай об этом. Я благодарна ему и должна пойти и сказать ему об этом.
— Нет.
— Эзекиел заявил, что намерен меня убить, потому что из-за меня у него слишком много проблем.
— Райан должен был подождать, — упрямо настаивал Адам.
Тот услышал его слова.
— Я знал, что делал, Адам.
— Черт знает что ты делал! Ты должен был дать мне…
— У тебя были особые чувства. У меня нет, — оборвал его Райан.
— Ты бессердечный ублюдок.
Райан подошел ближе.
— Чертовски верно.
— Ты мог убить ее. Всадил бы в нее пулю, если бы Эзекиел хоть на дюйм подвинулся или вздрогнул!
— Я предвидел такую возможность и приготовился.
— Черт бы побрал твою логику!
Женевьев не могла понять, что происходит. Двое мужчин, которые вместе боролись за ее жизнь еще секунду назад, теперь готовы были убить друг друга!
— Тебе нет дела до того, осталась бы она жива или нет. Что ты за полицейский? Если ты всегда защищаешь граждан подобным образом, то грош тебе цена!
Адам толкнул Райана в грудь. Тот ответил тем же.
— Я всего лишь беспокоился за жизнь этой женщины, такая уж у меня работа, — проговорил Райан. — А ты, судя по всему, любишь ее. Понимаешь разницу? Посмотри на свои руки. Держу пари, они все еще дрожат.
— Да, они дрожат, но это не помешает мне двинуть тебя кулаком по физиономии. Клянусь, я…
Адам осекся: краем глаза он заметил Льюиса, который оказался не убит, а тяжело ранен и теперь, придя в сознание, поднялся на колени. В руках он держал пистолет… Райан и Адам выстрелили почти одновременно. Пуля Адама прошила руку Льюиса, а Райана — попала, в грудь. Льюис закачался и повалился на землю. Женевьев схватилась за горло. Все произошло так быстро, что она не успела даже вскрикнуть. Адам и Райан понаблюдали за Льюисом несколько секунд, дабы удостовериться, что он не собирается встать еще раз, а потом повернулись друг к другу и как ни в чем не бывало продолжили ссору.
Она отошла от них и натолкнулась на шерифа Нортона.
— Разве можно быть настолько черствыми? Они ведь только что убили человека! — Голос ее дрожал от негодования.
— Хм-м… человека. Пожалуй, мисс, его стоило убить. Если бы они его не пристрелили, он сам бы кого-нибудь убил. Так что пусть, вас это не волнует.
— Но почему они спорят?
— Ах это! Да просто пар выпускают. Я все видел с веранды Барни. Они оба были по-настоящему испуганы, мисс. Если бы оружие этого типа сработало, это было бы ужасно. — Шериф носком ботинка отбросил ногу Эзекиела с дороги. — Теперь он не кажется таким опасным?
Женевьев не стала смотреть на труп. Она снова повернулась к Адаму и услышала его перебранку с Райаном.
— Я никогда не веду переговоры с преступниками, — отвечал Райан на нападки Адама. — Можешь продолжать бесноваться, если хочешь, но после того как успокоишься, ты сам признаешь, что я все делал правильно. Я же сказал тебе, что не промахнусь. И я не промахнулся!
— Ты самодовольный петух!
— Нет! Я хороший стрелок! — гордо возразил Райан. — А вот то, что ты добровольно сделал из себя мишень, между прочим, больша-ая глупость!..
Адам, ничего не ответив на его замечание, снова толкнул Райана. Тот даже не пошевелился.
Женевьев отчаянно захотелось сесть хоть на несколько минут. Ноги едва держали ее, а сердце бешено колотилось.
— Из-за меня Адама чуть не убили, — сокрушенно проговорила она.
Шериф взял ее за руку.
— Ты дрожишь как осиновый лист, малышка, — ласково сказал он. — Ты вовсе не виновата, что твой мужчина едва не попал под пулю.
— Нет, виновата! Он жил себе мирно и спокойно на своем ранчо, пока там не появилась я. Из-за меня у него возникло столько неприятностей сразу.
— Ну-ну, незачем больше плакать! Совсем не ты, а вот тот мертвец был причиной всему, — утешал ее Нортон.
— Его искали! — вспомнив о плакате, закричала она и вытащила бумагу из кармана.
— Ты был слишком тесно связан с этой женщиной, — достаточно громко обвинял Райан Адама.
— Да, черт побери, ты прав! — закричал Адам. — Я люблю ее, но это не значит, что я не мог бы хорошо сделать дело.
Женевьев вихрем подлетела к ним.
— Ты любишь меня? — воскликнула она. Адам даже не удостоил ее взглядом.
— Не подходи, Женевьев. Ты ошибаешься, Райан! Ты играл ее жизнью. И я убью тебя за это!
— Ты не должен любить меня. Я уезжаю в Париж!
Девушка повернулась и побежала к тюрьме. Она приняла решение. Она возьмет свою сумку и отправится в Канзас. Немедленно! Как только отдаст деньги Томасу, сядет на поезд и поедет на побережье…
Но когда Женевьев добежала до камеры, она обнаружила, что на запястье нет кольца с ключами. Должно быть, она случайно обронила по дороге.
Девушка сама не понимала, что все еще плачет, пока шериф не протянул ей носовой платок.
— Так больше продолжаться не должно, — проворчал он, укоризненно качая головой.
— Я потеряла ваши ключи!.. — прорыдала она.
— Они у меня, — спокойно ответил Нортон. — Я нашел их посреди улицы. Не понимаю, правда, зачем понадобилось запирать вещи. Вы думали, что кто-нибудь украдет ваши платья? — спросил он, возясь с замком.
Немного поколебавшись, Женевьев кивнула: ни она, ни Адам не сказали шерифу про деньги в сумке, а объяснять что-то сейчас у нее не было времени.
Входная дверь открылась, и вошел-Адам. Ему пришлось наклониться, чтобы не стукнуться о притолоку. Он хмурился, и Женевьев подумала, что это нисколько не портит его, он все равно самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела.
— Заставьте его уйти, — прошептала она шерифу.
— У меня должны быть для этого основания, мисс, — ответил тот, покачивая открытую дверь камеры и еле заметно улыбаясь.
Она вошла внутрь, чтобы взять сумку, но остановилась, когда Адам заговорил:
— Что с тобой? Почему ты так расстроена?
Неужели такой образованный человек мог быть настолько тупым! Она молча смотрела на него через решетку, изо всех сил сдерживая слезы.
— Ты чуть не погиб из-за меня, ты хотел умереть ради меня! Разве нет? Ты хороший и благородный, я не достойна твоей любви! Твоя мама никогда в жизни не простила бы меня, если бы с тобой что-нибудь случилось.
— Но ведь ничего не случилось, дорогая. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Нам пора расстаться. Пусть каждый идет своей дорогой. Уезжай домой, Адам.
— Жеиевьев…
Она не обратила внимания на его предупреждающий тон.
— Все. Я уже приняла решение.
Адам улыбнулся. Сейчас ей придется узнать, что он тоже принял решение.
Он закрыл дверь и запер замок, затем привалился к решетке, сложил руки на груди и торжествующе сказал:
— Я тебя поймал, Женевьев!
— Я не стану любить тебя.
— Слишком поздно. Ты уже любишь меня или наконец полюбила. Ведь именно поэтому ты так испугалась за меня, правда? Ты подумала, что потеряешь меня, и чертовски испугалась.
— Ты не можешь знать, что именно я чувствовала.
— Могу. Потому что я чувствовал то же самое.
— Любовь не предполагает боль.
— Я люблю тебя, моя дорогая.
— Ты ошибаешься. Мы с тобой слишком разные. Просто ты на какое-то время потерял голову. Это всего лишь увлечение. Но я никогда не забуду тебя, — прошептала она.
Он засмеялся:
— Мы ведь собираемся остаток жизни прожить вместе. Разумеется, ты меня не забудешь.
— Я уезжаю.
— Я поеду за тобой.
— Ты хочешь мирной и спокойной жизни, а мне нравятся приключения.
— Мы соединим наши желания и найдем что-то среднее. По щекам Женевьев снова покатились слезы.
— Мистер Нортон, позвольте мне уйти. Я хочу уехать в дилижансе.
— Шериф вышел. А я не выпущу тебя отсюда до тех пор, пока ты не пообещаешь выйти за меня замуж. Мы проведем медовый месяц в Париже, а потом вернемся домой. Я хочу состариться рядом с тобой, Женевьев.
Она схватилась за решетку. Адам накрыл ее руки своими.
— Это — настоящее приключение, — протянул он. — Ты сможешь рассказывать нашим детям, как их отец запер мать в тюрьме.
Искорки в его глазах гипнотизировали ее. Она смотрела на него с удивлением. Неужели он действительно любит ее?
— Нашим детям? — прошептала она.
— Да, — ответил он. — У нас будет много детей, Женевьев, и, по воле Господа, каждый из них будет такой же предприимчивый, как ты. Ты ведь любишь меня, дорогая?
— Я люблю тебя! Я всегда любила тебя.
Адам открыл дверь и обнял ее. Он поцеловал ее долгим и страстным поцелуем, а когда поднял голову и посмотрел ей в глаза, увидел в них любовь.
— Ты мужчина моей мечты, Адам!..
Он улыбнулся:
— И ты, моя любовь. Ты мое самое большое приключение в жизни.
Эпилог
— Сукин сын… — прошептал Адам.
— Опустить оружие! — взревел Райан.
В ответ Адам спокойно перезарядил ружье. Райан прицелился и повторил команду. Прогремел выстрел. Пуля просвистела мимо левого плеча Райана. Он завернул за угол, а Клейборн прижался к стене.
— Черт побери, кто они? — заорал Райан, незаметно перебравшись к Адаму и сверля его глазами.
Адам быстро объяснил. Когда он закончил, Райан спросил его, сколько их.
— Эзекиел — это главный — и двое его вооруженных людей. Когда я завернул за угол, я увидел одного, он бежал по переулку. Я уверен — все трое там. Должно быть, они надеются выбраться, но они в ловушке. Когда у них кончатся пули, они выйдут.
Райан кивнул:
— Я возьму их. Только уйди с дороги.
— Нет, — ответил Адам. — Ты уйди с дороги. Ты ведь Дэниел Райан, не так ли?
— Да. А ты кто?
— Адам Клейборн.
Райан удивленно поднял брови, и на лице его мелькнула тень улыбки.
— Ты сын Роуз?
— Да — кивнул Адам. — Хороший компас?
— Очень.
— Это компас моего брата Коула.
— Конечно, — согласился Райан.
Прежде чем Адам успел потребовать вернуть его, Райан закричал людям в переулке:
— Бросьте оружие и поднимите руки, если не хотите умереть!
В ответ просвистели пули. Райан пригнулся и дважды выстрелил.
— Как поживает ваша матушка? — спросил он затем спокойным, как полуденный ветерок, голосом.
— Прекрасно, — ответил Адам и в то же мгновение подался вперед, прицелился и выстрелил.
Раздался громкий вопль.
Адам удовлетворенно улыбнулся и снова прижался к стене.
— Один готов, осталось двое.
— Уходи отсюда!
— Ни за что!..
— Чем занимается Коул?
— Ранчо.
— Вы собираетесь сдаваться? — крикнул Райан. — Я в последний раз спрашиваю.
— Пошел ты к черту! — крикнул один из бандитов.
Райан глубоко вздохнул:
— Они просто жаждут превратиться в покойников. Адам кивнул:
— Похоже.
— Ну что ж, меньше бумаги уйдет, — заметил Райан. — И потом их пришлось бы где-то устраивать.
— Эзекиел Джонс мой. Стрелять в него должен только я.
Райан пожал плечами.
— Роуз нравится, в Монтане?
— Да, конечно. Она так хорошо говорила о тебе и, кажется, до сих пор думает, что ты собираешься привезти ей компас, который позаимствовал, — добавил Адам, специально подчеркнув слово «позаимствовал».
Райан засмеялся:
— Я его не позаимствовал. Я его взял.
— Отдавай обратно.
— Отдам, когда придет время. У меня есть одно дело, которое я хочу обсудить с Коулом. Вот закончу здесь и приеду в Роуз-Хилл.
— Вооружись как следует. Ты здорово разозлил Коула. Он возьмет тебя на мушку.
Райан улыбнулся:
— Ему нетрудно выстрелить, а?
— Нет, нисколько.
— Хорошо. Именно это я о нем и слышал. Он тот, кто мне нужен.
— Нужен? Зачем он тебе? Уж не думаешь ли ты, что он пойдет к вам работать?
— Как раз об этом я и думаю. Я смогу убедить его.
Выстрел из переулка прервал беседу. Райан и Адам ответили огнем. Звуки выстрелов оглушали. Оба мужчины снова прижались к стене и перезарядили оружие.
— Что именно ты хочешь, чтобы делал Коул?
— Прикончил коё-каких паразитов.
Прежде чем Адам высказал дальнейшие сомнения, Эзекиел закричал:
— Мы выходим! Не стреляйте!
— Бросьте оружие и поднимите руки! — приказал Райан и. велел Адаму оставаться на месте, а сам пошел к ним.
Херман появился первым. Почти вплотную к нему шагал Льюис, он хромал. Внезапно Льюис, используя Хермана как прикрытие, выстрелил в Райана, но промазал. Выстрел Дэниела выбил оружие у него из рук на долю секунды раньше, чем Адам пустил пуЛю прямо в голову бандита. Лыоис повалился на землю, выронив пистолет. Херман молниеносно наклонился и схватил оружие, но Райан успел выстрелить. Пуля прошла через грудь Хермана, и его отбросило назад. Он умер прежде, чем ударился головой о тротуар.
Адам крался по переулку, отыскивая Эзекиела. Ублюдка нигде не было. Бормоча проклятия, Клсйборн оглядывался по сторонам. Райан двинулся в центр улицы и внезапно остановился, остолбенев. Он широко расставил ноги, спина его напряглась, а рука судорожно стиснула оружие.
— Отпусти ее! — закричал Дэниел.
Адам бросился вперед к Райану, не обращая внимания па знаки, которые тот ему подавал. Он был приблизительно в десяти футах от Дэниела, когда увидел обоих: Женевьев, свою любимую Женевьев, и Эзекиела!
Негодяй, приставив ствол к ее голове, медленно продвигался к крытой коляске, которую кто-то оставил перед лавкой.
Адам чувствовал себя так, будто прямо на него мчится поезд. Колени подгибались, сердце буквально обрывалось, в горле пересохло.
— Нет… — низким, хриплым голосом простонал он. Райан осторожно крался к Эзекиелу. Его внимание было полностью сосредоточено на нем. Адам, тоже подходивший все ближе, смотрел только на Женевьев.
Девушка пыталась скрыть свой страх, но Адам знал, что она насмерть перепугана. Он увидел слезы у нее на глазах и почувствовал, что вот-вот потеряет самообладание.
От бешенства, охватившего его, дрожь судорогой пробегала по спине. Он сотрет этого гада в порошок! Но сначала надо избавить Женевьев от угрозы оружия.
Левой рукой Эзекиел обхватил ее за талию и тихонько подталкивал к коляске, правой он держал у ее виска пистолет, а палец его лежал на спусковом крючке.
— Все будет в порядке, — едва слышно шептал Эзекиел. Не сговариваясь, Адам и Райан начали подходить к нему.
И когда они были уже футах в пятнадцати, он закричал:
— Еще шаг — и я пристрелю ее!
Голос его звучал истерически, в глазах метался страх. Как загнанная в угол крыса, он готов был укусить в любой момент, и Адам решил быть предельно осторожным, чтобы не сделать чего-то такого, что заставило бы бандита невольно нажать на спусковой крючок.
— Отпусти Женевьев, Эзекиел, — сдавленным голосом произнес Адам.
— Я ухожу, и никто из вас не остановит меня, — заявил Эзекиел. — Мне нечего терять, а если ты хочешь, чтобы она осталась жива, то не станешь меня преследовать.
— Я не дам тебе забрать ее с собой! — заорал Райан. Эзекиел повернулся к представителю закона.
— Я могу убить ее! — завопил он. — Если моя рука дрогнет, то револьвер выстрелит, и виноват в этом будешь ты. Так что бросьте оружие и поворачивайте отсюда.
— Нет! — крикнула Женевьев. — Не делайте этого! Он выстрелит вам в спину.
— Заткнись! — прошипел Эзекиел. — Ты сама на все это напросилась. Если бы ты не стащила мои деньги…
— Это деньги Томаса, а не твои. Я взяла их, чтобы вернуть ему. И верну!
— С того света? Из могилы? — съязвил Эзекиел. — Ты думаешь, я оставлю тебя в живых? Наивное заблуждение, Женевьев. Перестань сопротивляться, — бросил он, когда она попробовала оттолкнуть его руку.
— Дай ей уйти, — почти простонал Адам.
Мука, которую Женевьев услышала в его голосе, заставила ее сердце сжаться.
— Мне так жаль… — прошептала она.
— Бросьте оружие! — снова потребовал Эзекиел.
— Я не могу этого сделать, — с вызовом ответил Райан.
Адам медленно продвигался влево, в то время как Райан подавался вправо. Дэниел выбросил руку вперед и прицелился в Эзекиела и Женевьев. Адам понял, что собирается сделать Райан. Он увидел синие глаза Райана и похолодел.
— Не надо! — крикнул он.
— Я могу убрать его.
— Нет!
Райан, не обращая на него внимания, продолжал продвигаться вперед, чтобы сделать выстрел точнее. Он знал, у него только один шанс: если Эзекиел не умрет мгновенно, Женевьев погибнет.
— Остановись, — предупредил Эзекиел. Его глаза перебегали с Адама на Райана, а сам он медленно подталкивал Женевьев к коляске.
— Отпусти ее сейчас же — или, клянусь Богом, я продырявлю тебя на месте! — крикнул Дэниел.
Как он смеет играть жизнью Женевьев? Адаму хотелось убить Райана, хотя в глубине души он понимал, что тот прав. Он и сам знал: Эзекиел все равно при первой возможности убьет Женевьев. Но если Райан промахнется или от его выстрела рука Эзекиела дрогнет, Женевьев тоже умрет.
Он не может этого допустить! Он спасет ее ценой своей жизни!..
Адам побежал к коляске, чтобы спровоцировать Эзекиела на выстрел, и, когда был в пяти футах от него, нарочито схватился за оружие.
Ублюдок поддался на его игру. Адам был сейчас такой удобной мишенью! Искушение оказалось слишком велико для Эзекиела: он отнял пистолет от головы Женевьев и прицелился.
Джонс был мертв, прежде чем успел нажать на спусковой крючок. Как только ствол отодвинулся от виска Женевьев, Райан выстрелил и попал в середину лба Эзекиела. Пуля, посланная Адамом, вошла чуть выше.
Эзекиела отбросило назад, и он свалился навзничь. Женевьев вскрикнула и, бросившись на землю, разрыдалась.
Адам нежно поднял ее. Девушка кинулась в его объятия: она продолжала судорожно всхлипывать, не в силах успокоиться.
Он прижал ее к себе, пытаясь унять свой гнев и успокоить ее, Оба дрожали.
— Я думал, что потерял тебя, — шептал он.
— Это я виновата! Ты должен был остаться в Роуз-Хилле… Тебя чуть не убили из-за меня, и если бы ты умер, Адам, я бы не смогла жить. Я…
— Тише, дорогая. Все уже закончилось. Женевьев вырвалась из его рук.
— Как ты посмел так поступить! — крикнула она. — Как ты посмел…
Она не могла продолжать. Рыдания сотрясали ее. Он снова обнял ее и прижал к себе.
— Не плачь, любовь моя. Не плачь. — Он наклонился и поцеловал ее в макушку. — Ты такая храбрая.
— Нет, я боялась.
— Я тоже испугался, — признался он.
Она посмотрела па него, ее глаза расширились.
— Ты? Испугался? Я не верю. Ты ничего не боишься.
Он засмеялся. Этот звук показался ему слишком резким. Большими пальцами он вытер слезы с ее щек и снова засмеялся.
— До сих пор руки трясутся. Клянусь тебе, Женевьев, никто никогда больше не сделает тебе ничего плохого.
— Я почти погубила тебя, — сказала она. — Эзекиел был прав, я наивная дура, Адам. Из-за меня ты попал в беду. Мне нет прощения!..
Он поднял ее подбородок.
— Ты ведь не заставляла меня ехать за тобой, — напомнил он и крепко поцеловал.
Она снова разразилась слезами. Он такой хороший и так нежен с ней!
Женевьев взглянула на тело «проповедника» и внутренне содрогнулась. Адам взял ее за руку и отвел в сторону, потом посмотрел на федерального представителя, который помог ему минуту назад.
— Это Дэниел Райан? — проследив за его взглядом, спросила Женевьев.
— Да.
— И компас Коула все еще у него?
Адам кивнул.
— Райан сказал мне, что привезет его в Роуз-Хилл, — сказал Адам.
— Почему ты так свирепо на него смотришь?
— Он рисковал твоей жизнью. Если бы он промазал…
— Не думай об этом. Я благодарна ему и должна пойти и сказать ему об этом.
— Нет.
— Эзекиел заявил, что намерен меня убить, потому что из-за меня у него слишком много проблем.
— Райан должен был подождать, — упрямо настаивал Адам.
Тот услышал его слова.
— Я знал, что делал, Адам.
— Черт знает что ты делал! Ты должен был дать мне…
— У тебя были особые чувства. У меня нет, — оборвал его Райан.
— Ты бессердечный ублюдок.
Райан подошел ближе.
— Чертовски верно.
— Ты мог убить ее. Всадил бы в нее пулю, если бы Эзекиел хоть на дюйм подвинулся или вздрогнул!
— Я предвидел такую возможность и приготовился.
— Черт бы побрал твою логику!
Женевьев не могла понять, что происходит. Двое мужчин, которые вместе боролись за ее жизнь еще секунду назад, теперь готовы были убить друг друга!
— Тебе нет дела до того, осталась бы она жива или нет. Что ты за полицейский? Если ты всегда защищаешь граждан подобным образом, то грош тебе цена!
Адам толкнул Райана в грудь. Тот ответил тем же.
— Я всего лишь беспокоился за жизнь этой женщины, такая уж у меня работа, — проговорил Райан. — А ты, судя по всему, любишь ее. Понимаешь разницу? Посмотри на свои руки. Держу пари, они все еще дрожат.
— Да, они дрожат, но это не помешает мне двинуть тебя кулаком по физиономии. Клянусь, я…
Адам осекся: краем глаза он заметил Льюиса, который оказался не убит, а тяжело ранен и теперь, придя в сознание, поднялся на колени. В руках он держал пистолет… Райан и Адам выстрелили почти одновременно. Пуля Адама прошила руку Льюиса, а Райана — попала, в грудь. Льюис закачался и повалился на землю. Женевьев схватилась за горло. Все произошло так быстро, что она не успела даже вскрикнуть. Адам и Райан понаблюдали за Льюисом несколько секунд, дабы удостовериться, что он не собирается встать еще раз, а потом повернулись друг к другу и как ни в чем не бывало продолжили ссору.
Она отошла от них и натолкнулась на шерифа Нортона.
— Разве можно быть настолько черствыми? Они ведь только что убили человека! — Голос ее дрожал от негодования.
— Хм-м… человека. Пожалуй, мисс, его стоило убить. Если бы они его не пристрелили, он сам бы кого-нибудь убил. Так что пусть, вас это не волнует.
— Но почему они спорят?
— Ах это! Да просто пар выпускают. Я все видел с веранды Барни. Они оба были по-настоящему испуганы, мисс. Если бы оружие этого типа сработало, это было бы ужасно. — Шериф носком ботинка отбросил ногу Эзекиела с дороги. — Теперь он не кажется таким опасным?
Женевьев не стала смотреть на труп. Она снова повернулась к Адаму и услышала его перебранку с Райаном.
— Я никогда не веду переговоры с преступниками, — отвечал Райан на нападки Адама. — Можешь продолжать бесноваться, если хочешь, но после того как успокоишься, ты сам признаешь, что я все делал правильно. Я же сказал тебе, что не промахнусь. И я не промахнулся!
— Ты самодовольный петух!
— Нет! Я хороший стрелок! — гордо возразил Райан. — А вот то, что ты добровольно сделал из себя мишень, между прочим, больша-ая глупость!..
Адам, ничего не ответив на его замечание, снова толкнул Райана. Тот даже не пошевелился.
Женевьев отчаянно захотелось сесть хоть на несколько минут. Ноги едва держали ее, а сердце бешено колотилось.
— Из-за меня Адама чуть не убили, — сокрушенно проговорила она.
Шериф взял ее за руку.
— Ты дрожишь как осиновый лист, малышка, — ласково сказал он. — Ты вовсе не виновата, что твой мужчина едва не попал под пулю.
— Нет, виновата! Он жил себе мирно и спокойно на своем ранчо, пока там не появилась я. Из-за меня у него возникло столько неприятностей сразу.
— Ну-ну, незачем больше плакать! Совсем не ты, а вот тот мертвец был причиной всему, — утешал ее Нортон.
— Его искали! — вспомнив о плакате, закричала она и вытащила бумагу из кармана.
— Ты был слишком тесно связан с этой женщиной, — достаточно громко обвинял Райан Адама.
— Да, черт побери, ты прав! — закричал Адам. — Я люблю ее, но это не значит, что я не мог бы хорошо сделать дело.
Женевьев вихрем подлетела к ним.
— Ты любишь меня? — воскликнула она. Адам даже не удостоил ее взглядом.
— Не подходи, Женевьев. Ты ошибаешься, Райан! Ты играл ее жизнью. И я убью тебя за это!
— Ты не должен любить меня. Я уезжаю в Париж!
Девушка повернулась и побежала к тюрьме. Она приняла решение. Она возьмет свою сумку и отправится в Канзас. Немедленно! Как только отдаст деньги Томасу, сядет на поезд и поедет на побережье…
Но когда Женевьев добежала до камеры, она обнаружила, что на запястье нет кольца с ключами. Должно быть, она случайно обронила по дороге.
Девушка сама не понимала, что все еще плачет, пока шериф не протянул ей носовой платок.
— Так больше продолжаться не должно, — проворчал он, укоризненно качая головой.
— Я потеряла ваши ключи!.. — прорыдала она.
— Они у меня, — спокойно ответил Нортон. — Я нашел их посреди улицы. Не понимаю, правда, зачем понадобилось запирать вещи. Вы думали, что кто-нибудь украдет ваши платья? — спросил он, возясь с замком.
Немного поколебавшись, Женевьев кивнула: ни она, ни Адам не сказали шерифу про деньги в сумке, а объяснять что-то сейчас у нее не было времени.
Входная дверь открылась, и вошел-Адам. Ему пришлось наклониться, чтобы не стукнуться о притолоку. Он хмурился, и Женевьев подумала, что это нисколько не портит его, он все равно самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела.
— Заставьте его уйти, — прошептала она шерифу.
— У меня должны быть для этого основания, мисс, — ответил тот, покачивая открытую дверь камеры и еле заметно улыбаясь.
Она вошла внутрь, чтобы взять сумку, но остановилась, когда Адам заговорил:
— Что с тобой? Почему ты так расстроена?
Неужели такой образованный человек мог быть настолько тупым! Она молча смотрела на него через решетку, изо всех сил сдерживая слезы.
— Ты чуть не погиб из-за меня, ты хотел умереть ради меня! Разве нет? Ты хороший и благородный, я не достойна твоей любви! Твоя мама никогда в жизни не простила бы меня, если бы с тобой что-нибудь случилось.
— Но ведь ничего не случилось, дорогая. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Нам пора расстаться. Пусть каждый идет своей дорогой. Уезжай домой, Адам.
— Жеиевьев…
Она не обратила внимания на его предупреждающий тон.
— Все. Я уже приняла решение.
Адам улыбнулся. Сейчас ей придется узнать, что он тоже принял решение.
Он закрыл дверь и запер замок, затем привалился к решетке, сложил руки на груди и торжествующе сказал:
— Я тебя поймал, Женевьев!
— Я не стану любить тебя.
— Слишком поздно. Ты уже любишь меня или наконец полюбила. Ведь именно поэтому ты так испугалась за меня, правда? Ты подумала, что потеряешь меня, и чертовски испугалась.
— Ты не можешь знать, что именно я чувствовала.
— Могу. Потому что я чувствовал то же самое.
— Любовь не предполагает боль.
— Я люблю тебя, моя дорогая.
— Ты ошибаешься. Мы с тобой слишком разные. Просто ты на какое-то время потерял голову. Это всего лишь увлечение. Но я никогда не забуду тебя, — прошептала она.
Он засмеялся:
— Мы ведь собираемся остаток жизни прожить вместе. Разумеется, ты меня не забудешь.
— Я уезжаю.
— Я поеду за тобой.
— Ты хочешь мирной и спокойной жизни, а мне нравятся приключения.
— Мы соединим наши желания и найдем что-то среднее. По щекам Женевьев снова покатились слезы.
— Мистер Нортон, позвольте мне уйти. Я хочу уехать в дилижансе.
— Шериф вышел. А я не выпущу тебя отсюда до тех пор, пока ты не пообещаешь выйти за меня замуж. Мы проведем медовый месяц в Париже, а потом вернемся домой. Я хочу состариться рядом с тобой, Женевьев.
Она схватилась за решетку. Адам накрыл ее руки своими.
— Это — настоящее приключение, — протянул он. — Ты сможешь рассказывать нашим детям, как их отец запер мать в тюрьме.
Искорки в его глазах гипнотизировали ее. Она смотрела на него с удивлением. Неужели он действительно любит ее?
— Нашим детям? — прошептала она.
— Да, — ответил он. — У нас будет много детей, Женевьев, и, по воле Господа, каждый из них будет такой же предприимчивый, как ты. Ты ведь любишь меня, дорогая?
— Я люблю тебя! Я всегда любила тебя.
Адам открыл дверь и обнял ее. Он поцеловал ее долгим и страстным поцелуем, а когда поднял голову и посмотрел ей в глаза, увидел в них любовь.
— Ты мужчина моей мечты, Адам!..
Он улыбнулся:
— И ты, моя любовь. Ты мое самое большое приключение в жизни.
Эпилог
Дэниел Райан был свидетелем на свадьбе, а шерифу Нортону была предоставлена честь сопровождать Женевьев в небольшую церковь в предместье Миддлтона. Она была в белом льняном платье, которое ее мать сшила за год до смерти, а в руках держала прелестный букет красных роз.
После окончания церемонии они уехали из Миддлтона, чтобы провести первую брачную ночь в гостинице Пикермана. Адам испытывал особую нежность к городку Грэмби, а городок питал нежность к его жене. Все здесь называли ее Руби Лейт, и после множества попыток объясниться она наконец, стала отзываться на это имя.
…Женевьев сильно волновалась — обычное состояние новобрачной. Ее халатик был застегнут до самой шеи и туго завязан поясом. Взглянув на лицо молодой жены, Адам подумал, что проще будет ворваться в американский монетный двор, чем раздеть ее.
Он закрыл дверь спальни и прислонился к ней. Женевьев отошла к дальнему краю двуспальной кровати и оттуда робко посмотрела на мужа.
— Хочешь посмеяться?
— Над чем?
— Я до смерти боюсь.
— Я заметил, — ласково улыбаясь, сказал он. Она сделала шаг в его сторону.
— А ты совсем не волнуешься, правда?
— Слегка. Мне не хотелось бы обидеть тебя.
— О…
От его взгляда она совсем ослабела. Ее сердце бешено колотилось, и она с трудом дышала. Любовь к Адаму просто убивает ее. От этой мысли она улыбнулась.
— Ты хочешь сейчас в постель? — спросил он.
— Иди ты первый, — прошептала она. — Я приду чуть позже.
Адам попробовал удержаться от улыбки.
— Дорогая, я ведь спрашиваю о тебе. Она почувствовала, что краснеет.
— Ты, кажется, собираешься отказаться от награды за поимку Эзекиела?
Перемена темы не сбила его с мысли.
— Сначала я вообще об этом не думал. Но как только шериф Нортон сказал тебе об очередном несчастном семействе, я подумал, что ты непременно отказалась бы от денег в их пользу. Ну вот я и решил… У тебя очень доброе сердце, Женевьев Клейборн. Неудивительно, что я люблю тебя так сильно.
Она наблюдала, как Адам снимает рубашку, потом наклоняется, чтобы сиять ботинки и носки. Он все еще стоял у двери, и Женевьев вдруг поняла, что он хочет, чтобы она сама пришла к нему, когда будет готова.
— Разве не приятно, что мистер Стипл прислал шампанского?
— Да, конечно, — согласился Адам. — Он и Пикерман уже планируют твое выступление. Они хотят, чтобы ты снова пела.
— Но ведь я заставила всех плакать.
— Они надеются, что ты не станешь петь церковные песни.
— Стану.
Он расхохотался:
— Я знаю.
Она подбежала к нему и обвила руками его шею.
— Я так тебя люблю!
— Я тоже.
Она глубоко вздохнула и начала раздеваться. Он судорожно сглотнул, а когда она стянула через голову ночную сорочку и бросила ее на пол, у него перехватило дыхание. Женевьев была просто великолепна. Совершенна!
— Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, — заметив его восхищенный взгляд, тихо проговорила она.
— Ты на самом деле красивая, — шептал он. — Ах, Женевьев, как я жил без тебя до сих пор?
Он поцеловал ее глубоко, страстно, беспрестанно повторяя, как сильно любит ее. Он гладил ее спину, руки, грудь, и через несколько минут ее стеснительность и робость прошли.
Она взяла его за руку и повела к кровати.
— Адам, я хочу, чтобы сегодняшняя ночь стала для тебя самой прекрасной в жизни!
— Ома уже такая и есть, — ответил он.
— Скажи, что мне надо делать, чтобы не разочаровать тебя?
Он нежно прикусил мочку ее уха.
— Ты никогда меня не разочаруешь.
Он, не скрывая нетерпения, привлек ее к себе, и с этого момента Женевьев забыла обо всем на свете. Прерывисто дыша, она откидывалась назад, пытаясь ускользнуть от ласк Адама, которые открывали "ей все новые и новые истоки наслаждения. Она то вырывалась из его объятий, то снова приникала к нему; когда возбуждение, с которым она уже не могла совладать, достигло апогея, Адам вошел в нее. Женевьев не возмутила боль, так как она всем своим существом жаждала, чтобы он овладел ею, и немного погодя испытала поразительное наслаждение. Он достиг вершины одновременно с ней и, потрясенный, зарылся лицом в густые завитки волос, разметавшихся по подушке. Аромат сирени окружил его, и Адаму на мгновение показалось, что он умер и попал в рай.
Наконец он с трудом поднял голову.
— Я причинил тебе боль, родная?
— Не помню… — Руки Женевьев бессильно упали, она глубоко вздохнула: — Это было прекрасно!..
— Ты не против, если мы повторим?
Глаза Адама озорно блеснули, и Женевьев поняла, что он дразнит ее.
— Сейчас? — лукаво спросила она.
— Скоро, — ответил он.
— Каждую ночь, — заявила она. — Мы должны заниматься этим каждую ночь.
Господи, как же он ее любит! Адам наклонился и снова поцеловал Женевьев.
— Я чувствую, что жизнь с тобой будет настоящим приключением.
После окончания церемонии они уехали из Миддлтона, чтобы провести первую брачную ночь в гостинице Пикермана. Адам испытывал особую нежность к городку Грэмби, а городок питал нежность к его жене. Все здесь называли ее Руби Лейт, и после множества попыток объясниться она наконец, стала отзываться на это имя.
…Женевьев сильно волновалась — обычное состояние новобрачной. Ее халатик был застегнут до самой шеи и туго завязан поясом. Взглянув на лицо молодой жены, Адам подумал, что проще будет ворваться в американский монетный двор, чем раздеть ее.
Он закрыл дверь спальни и прислонился к ней. Женевьев отошла к дальнему краю двуспальной кровати и оттуда робко посмотрела на мужа.
— Хочешь посмеяться?
— Над чем?
— Я до смерти боюсь.
— Я заметил, — ласково улыбаясь, сказал он. Она сделала шаг в его сторону.
— А ты совсем не волнуешься, правда?
— Слегка. Мне не хотелось бы обидеть тебя.
— О…
От его взгляда она совсем ослабела. Ее сердце бешено колотилось, и она с трудом дышала. Любовь к Адаму просто убивает ее. От этой мысли она улыбнулась.
— Ты хочешь сейчас в постель? — спросил он.
— Иди ты первый, — прошептала она. — Я приду чуть позже.
Адам попробовал удержаться от улыбки.
— Дорогая, я ведь спрашиваю о тебе. Она почувствовала, что краснеет.
— Ты, кажется, собираешься отказаться от награды за поимку Эзекиела?
Перемена темы не сбила его с мысли.
— Сначала я вообще об этом не думал. Но как только шериф Нортон сказал тебе об очередном несчастном семействе, я подумал, что ты непременно отказалась бы от денег в их пользу. Ну вот я и решил… У тебя очень доброе сердце, Женевьев Клейборн. Неудивительно, что я люблю тебя так сильно.
Она наблюдала, как Адам снимает рубашку, потом наклоняется, чтобы сиять ботинки и носки. Он все еще стоял у двери, и Женевьев вдруг поняла, что он хочет, чтобы она сама пришла к нему, когда будет готова.
— Разве не приятно, что мистер Стипл прислал шампанского?
— Да, конечно, — согласился Адам. — Он и Пикерман уже планируют твое выступление. Они хотят, чтобы ты снова пела.
— Но ведь я заставила всех плакать.
— Они надеются, что ты не станешь петь церковные песни.
— Стану.
Он расхохотался:
— Я знаю.
Она подбежала к нему и обвила руками его шею.
— Я так тебя люблю!
— Я тоже.
Она глубоко вздохнула и начала раздеваться. Он судорожно сглотнул, а когда она стянула через голову ночную сорочку и бросила ее на пол, у него перехватило дыхание. Женевьев была просто великолепна. Совершенна!
— Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой, — заметив его восхищенный взгляд, тихо проговорила она.
— Ты на самом деле красивая, — шептал он. — Ах, Женевьев, как я жил без тебя до сих пор?
Он поцеловал ее глубоко, страстно, беспрестанно повторяя, как сильно любит ее. Он гладил ее спину, руки, грудь, и через несколько минут ее стеснительность и робость прошли.
Она взяла его за руку и повела к кровати.
— Адам, я хочу, чтобы сегодняшняя ночь стала для тебя самой прекрасной в жизни!
— Ома уже такая и есть, — ответил он.
— Скажи, что мне надо делать, чтобы не разочаровать тебя?
Он нежно прикусил мочку ее уха.
— Ты никогда меня не разочаруешь.
Он, не скрывая нетерпения, привлек ее к себе, и с этого момента Женевьев забыла обо всем на свете. Прерывисто дыша, она откидывалась назад, пытаясь ускользнуть от ласк Адама, которые открывали "ей все новые и новые истоки наслаждения. Она то вырывалась из его объятий, то снова приникала к нему; когда возбуждение, с которым она уже не могла совладать, достигло апогея, Адам вошел в нее. Женевьев не возмутила боль, так как она всем своим существом жаждала, чтобы он овладел ею, и немного погодя испытала поразительное наслаждение. Он достиг вершины одновременно с ней и, потрясенный, зарылся лицом в густые завитки волос, разметавшихся по подушке. Аромат сирени окружил его, и Адаму на мгновение показалось, что он умер и попал в рай.
Наконец он с трудом поднял голову.
— Я причинил тебе боль, родная?
— Не помню… — Руки Женевьев бессильно упали, она глубоко вздохнула: — Это было прекрасно!..
— Ты не против, если мы повторим?
Глаза Адама озорно блеснули, и Женевьев поняла, что он дразнит ее.
— Сейчас? — лукаво спросила она.
— Скоро, — ответил он.
— Каждую ночь, — заявила она. — Мы должны заниматься этим каждую ночь.
Господи, как же он ее любит! Адам наклонился и снова поцеловал Женевьев.
— Я чувствую, что жизнь с тобой будет настоящим приключением.