Гайдай Екатерина. Сказка для проклятых

   - Я не… - начала Джилл, утирая глаза ладонью.
   - Я же сказал - Его Величеству нужен присмотр и уход, - в голосе Лорда появился привычный металл, - Сосредоточься пока на этом. И постарайся его за это время не сожрать.
   Лорд развернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты. Дверь закрылась. Еще на целую вечность.
   Вздохнув и глотая тревогу, она обернулась к сидевшему у стены королю.
   - Что же с вами случилось, мой друг? - спросила она, присаживаясь рядом, - Что случилось со всеми нами?
   Искра разума на секунду мелькнула в глазах нива и тут же угасла опять в бездне ледяного безразличия.
   Тадеуша била лихорадка. Вся рубашка взмокла от градом катившегося пота. Ритм сердца напоминал скорее игру орчонка-новичка на барабане шамана. Король умирал. Тихо выругавшись, Джилл попыталась поправить положение всеми имевшимися у нее еще артефактами - после пустынного мира их уцелело немного, а восстановить комплект как-то все руки не доходили. Дыхание старика стало чуть ровнее, что дало Джилл слабую, но надежду.
   - Все будет в порядке, - не переставала повторять она слова Лорда - то ли чтобы успокоить себя, то ли для короля, который все равно ее не слышал.
   Дани пришел ближе к вечеру. Внутреннее чувство говорило ей, что прошло совсем немного времени, разум отказывался ему верить. Ныла раненая нога, а в венах бурлил кипяток. Ее состояние было ненамного лучше состояния Тадеуша, и Дани, скептически хмыкнув, открыл портал прямо в лабораторию, чтоб не тащить такой груз через весь корабль.
   - Не думал, что ты держишься только на своих побрякушках, - сказал он, понемногу приводя ее в себя и обрабатывая успевшую загноиться рану на месте съежившегося нароста, - Почему не сказала сразу? Впрочем, понимаю, этим героям было не до тебя.
   - Тад, - проговорила она, с интересом наблюдая за плазменной панелью над столом, - С ним очень плохо.
   - Ломка у Тада, - отмахнулся Дани, - Переживет. Тем более с твоими украшениями. Вот с мозгами у него проблема - Бьорн перестарался в спешке. Но это тоже должно восстановиться. Просто травма при установке блоков и коррекции памяти. Года три и будет почти в норме. Конечно, если у старика будут эти три года… Но тут уж - судьба. Было бы гораздо хуже без этих блоков - такой стихийный рост псионики спалил бы его за пару недель. Бьорн когда в его разум заглянул, в ужас пришел - такая каша.
   - Где он? Где Бьорн?
   - Отдыхает. Помогал мне всю ночь, - Дани невесело усмехнулся, - Корм и Шади тоже отсыпаются, Лорд возится со своей Зетой - помогает мне с расчетами. Зейг дежурит у лифта - чтоб ничто не выползло. Заюсс его страхует. Но, видимо, не выползет. Не выползало же раньше. Ты не могла бы мне рассказать, пока я обрабатываю твои анализы, о том, как ты видишь все, что произошло? Кое-что мы знаем от Корма, но хотелось бы сравнить ваши рассказы и иметь более полную картину.
   Рассказывать было тяжело - словно снова вернуться в теплые темные коридоры, дом Семьи. Снова своими руками разрушить самое дорогое, то, что досталось с таким трудом. Она рассказала руну все, не скрывая ничего, во всех подробностях.
   - Сожалеешь о сделанном выборе? - спросил Дани, выслушав ее, но при этом не отрываясь от своих пробирок, - О каком больше? О том, что пыталась убить друга, или о том, что шарахнула по мозгам этой своей Семьи?
   - Семья больше не моя, - покачала головой Джилл, - Понимаешь, они были единственными, кто меня любил, хотел видеть рядом, даже если это была ложь, и в итоге меня превратили бы в компост, эта ложь была довольно сладка. Но они потребовали слишком многого. Наверное, это меня и спасло - мысль о том, что я убила Бьорна. В итоге у меня нет ни Семьи, ни брата. Он мне никогда не простит, да?
   - Куда он денется. Джилл. Мне действительно жаль, что я не могу сделать вакцину, превращающую человека в рунна. А то смотреть на вашу бесконечную игру в "брата и сестричку" - и смех и грех. Все уже давно все поняли, обсудили и смирились - все кроме вас двоих.
   Джилл закусила губу и зажмурилась. Ох уж эти руны со своей прямолинейностью.
   - Мне можно вставать? - поинтересовалась она через некоторое время, когда установившееся молчание и пощелкивание приборов начало ее раздражать.
   - Да, конечно. Я с тобой уже закончил. Ты свободна, Дани встал и отключил панель над столом, - Просто отвлекся. Извини.
   - Совсем свободна?
   - Совсем. Ты теперь не представляешь опасности. Все, что было в тебе лишнего, успешно нейтрализовано твоим же организмом и пущено на его благо. Наверное, благодаря твоей магической мутации и скрытым способностям. Я ничего из этого использовать не смогу, но мне достаточно и нивов. Вакцина практически готова, мы все спасены, - Дани улыбнулся, на этот раз совершенно искренне, - Вы со Свеггом дали нам фору. Время, за которое мы справились. Справились быстрее, чем Семья смогла восстановиться. Теперь останется только выцедить из Заюсса достаточно крови, привить всех, включая Ву… Хотя, для дракона все придется разрабатывать заново… Возможно, потом подумать об этом же для летунов и гноллов… Черт его знает, какие споры мы вынесем на себе из корабля… С другой стороны, судя по тому, что рассказала ты, риск минимален, раз нет Матери. Но перестраховаться надо. Завтра Лорд обещал заварить дверь в этот чертов лифт… И какой идиот все это создал?…
   - Человек, - вздохнула Джилл, выходя из лаборатории через открытый портал.
   Король сидел все там же, все в той же позе. Порывшись в куче хлама, заполнявшей в беспорядке тесное помещение, она нашла нечто, похожее на остатки одеяла и укутала друга.
   - Все будет в порядке, - уже увереннее сказала она, осознавая, что способность воспринимать реальность возвращается к ней, - Обязательно будет.
 
   А через несколько дней они праздновали победу.
   Перед храмом, казалось, собрался весь город, не считая паломников. Они выстроились на ступенях храма - герои, защитники веры, очистившие святыню от скверны и греха. Король, счастливо улыбаясь своему народу, говорил о подвигах, о трудностях борьбы с демонами, благодарил за веру и преданность, прославлял Человека. Он вел себя почти естественно. Никто ничего не заподозрил. Действительно, ну кого же могло заинтересовать то, что во время речи короля Бьорн стоял, закрыв глаза и сунув руку в карман. Подумаешь, нарушение этикета! Ради такого случая все можно простить. Кто может заподозрить, что рунн сжимает в ладони усилитель и прячет синий огонь в зрачках. Зато речь удалась на славу. Пламенная, проникновенная. Многие не могли сдержать слез. Священники шептали благодарственные молитвы, простой люд славил своего правителя. А правитель говорил им о том, что уже стар для таких свершений и что основной груз государственных дел взваливает на плечи господина Бьорна и его товарищей. Что храму нужен новый первосвященник. Что народу нивов больше не нужно бояться пришествия богов, ибо суд свершился, и было постановлено - жить им в Айдре, в мире и спокойствии, если не станут грешить сверх меры и предавать веры предков. И народ руннов послан им в качестве учителей и помощников.
   Джилл слушала все это в пол уха, избегая смотреть на них обоих - и на Бьорна и на Тадеуша. За все эти дни брат так ни разу и не зашел к ней. Вместо брата она смотрела на раскинувшего крылья и хитро скалящегося дракона. Малыш Ву явно что-то замышлял и Джилл это беспокоило. Поэтому по окончании церемонии, когда часть прихожан хлынула в храм на осмотр "очищенной территории", она не последовала за ними, предоставив проведение экскурсии рунам. Она подбежала к приемышу и обвила руками гибкую драконью шею.
   - Мне нужен Заюсс, - шепнул ей Ву, - Очень нужен. На роль героя. Я все продумал.
   - Зачем? - удивилась она, - Заюсс и так герой. Святой.
   - Я нашел маленькую белую мышку, - во всю пасть ухмыльнулся дракон, - Долго искал, и вот нашел. Настоящую. Белую. Как снег в Санкаре. Я уже договорился с Кейном, пока вы торчали в железной пещере, обо всем договорился.
   - Ты нашел принца Иштви?- у Джилл закружилась голова, - Или его мать?
   - Скорее его дочь, - дракон щелкнул зубами, - По возрасту - соплюшка младше нашего героя, лет на пять, но сойдет. План безупречен - Кейн превращается в жуткого монстра и берет ее в плен, тут прилетаем мы с героем Заюссом и освобождаем принцессу. Кейн старательно прикидывается мертвым, принцесса влюбляется в героя. По-моему, достойно. А потом уж разберемся, что делала маленькая девочка в лесу в землянке одна и где ее родители. Дедуля будет рад внучке в любом случае. А?
   Джилл грустно кивнула, погладив жесткий колючий гребень дракона. Дедуля врядли даже сможет осознать, что он больше не один в этом мире. И он будет общаться с внучкой только в присутствии рунна. По крайней мере, ближайшие три года. Какая счастливая будет семья.
   - Главное постарайтесь, чтобы принцесса не влюбилась в монстра, - прошептала она, - С принцессами это бывает.
   - Так где Заюсс? - дракон нетерпеливо захлопал крыльями, - Нужно действовать быстро, очень быстро, Кейн ее уже захватил, только нас ждет. Он сказал, что если его заставят подолгу возиться с этой мелюзгой, он ее взаправду съест. Он не шутил, ма.
   - Сейчас они закончат торжественную мессу, и ты сможешь его схватить и утащить к его судьбе. Он будет на седьмом небе. Уверена. Какой ты у меня молодец. А пока - подбросил бы уставшую мать до дворца?
   - Да запросто, - Ву приник к земле, подставляя ей спину, - А то все порталы да порталы. Вы забываете свист ветра в ушах и вкус неба.
 
   Заюсс вернулся из полета через неделю, счастливый, с принцессой. Девочка - юная, чумазая, завернутая в его плащ - не сводила глаз со своего спасителя. Народ сходил с ума от восторга, но эти двое не замечали никого. Это была только их сказка, и она неплохо начиналась. Ву гордо вышагивал по улице, неся их на своей спине. Повелитель неба и ветра, добрый бог, правильно расставивший фигурки на поле для гекса.
   Джилл наблюдала за всем этим с балкона дворца, искренне радуясь за них всех - и за девочку, внезапно получившую семью, Заюсса и королевство в придачу, за бывшего браконьера, отхватившего-таки себе принцессу, за Ву, за Тадеуша, за всех, кто смеялся и плясал на площади в тот день под вспышками фейерверков.
   А поздно ночью, когда звуки музыки в залах смолкли, к ней в комнату, как всегда бесцеремонно вошел Бьорн и замер на пороге.
   - Я пришел поговорить, - сообщил он.
   У Джилл замерло сердце - обычно такие заявления не предвещают ничего хорошего. Если бы Бьорн просто хотел мира, он бы вел себя как ни в чем ни бывало. Просто забыв о том, что что-то произошло.
   - Проходи, садись, - на всякий случай сказала она, но он уже устраивался в удобном обитом шелком кресле.
   - Я не мог раньше, - он старательно рассматривал вазу с фруктами на мраморном столике, - Тадеуш… Сама понимаешь…
   - Понимаю.
   - Я знаю… Знаю что произошло тогда на Дымке… Дани мне объяснил…
   - Ты пришел за разъяснениями к Дани, а не ко мне, - вздохнула Джилл, - Это уже говорит о многом. И что? Давай, давай, продолжай. Конечно, ты понимаешь, что на самом деле я не виновата, что это было наваждением, но… Но теперь ты всегда будешь сомневаться, а не попала ли я под влияние еще чего-нибудь, да? Хорошо. Я не буду требовать, чтобы ты поворачивался ко мне спиной. Все? Или еще что-то?
   - У тебя странные фантазии, - буркнул Бьорн, сверля взглядом вазу с фруктами, - Но, допустим, ты права. И, допустим, я хочу попросить тебя уехать. Навсегда, далеко. Как можно дальше. Я не могу понять, что может тебя связывать с такими как мы. Прости, я пытался понять, но не могу.
   - Не можешь? - Джилл почувствовала, как в душе вскипает привычная харимская злость, развеивающая полусонное состояние души, - А кому как тебе не знать! Ведь это ты все сделал, ты! Что ты там играл наивной девчонке на своей дурацкой скрипке? Я прекрасно знаю, для чего вы играете. Это только для наивных людей музыка - развлечение. Что ты сделал со мной тогда, братец? Зачем? Ах, какая забава - человеческая девчонка бегает за рунном как собачонка. Потеха, да? А потом - надоела игрушка? Раздражает? Пугает? Ну и убил бы, когда случай был. А раз уж просишь уехать - так дай мне свободу! Навсегда! Забери назад свою проклятую мелодию, или сыграй что-нибудь другое. Чтобы я почувствовала отвращение к тебе и таким как ты. Чтоб не чувствовать каждую секунду страх за рыжую сволочь, чтоб не бросаться к демону на рога следом за ним! Ты можешь это сыграть? Тогда сыграй.
   Бьорн больше не смотрел на фрукты. Он смотрел ей прямо в глаза.
   - Я ничего подобного не играл, Джилл, - проговорил он, - Я ничего подобного не хотел. Это как раз твоя мелодия вырвала меня из моего иглу в Санкаре… Поверь мне, что бы тогда ни произошло, это не наваждение… Не по моей вине. И я не могу сыграть того, о чем ты просишь. Эффект будет длиться не больше получаса.
   - Тогда как же ты можешь просить…
   - Я еще ни о чем не попросил. Я сказал "допустим". Но я не попросил, - рунн задумчиво повертел в руке сочный плод, - Я пришел не за этим. Я пришел либо попрощаться, либо взять тебя с собой. На твой выбор.
   У Джилл пересохло во рту от неожиданности.
   - Взять куда, - нашла в себе силы поинтересоваться она.
   - Ну, ты всегда просила меня, чтобы я тебя взял с собой. На Род. Я же обещал.
   - Но ведь… Разве ты не говорил, что нас там убьют?
   - Вполне возможно, что убьют. Все шансы на то. Но есть один небольшой шанс на то, что Совет играет честно. Тогда шансы выжить незначительно увеличиваются. Просто я не могу больше сидеть и ждать. Не хочу. Мои ребята умирают без надежды, а я жив. Жив и не делаю ничего, даже не пытаюсь.
   - Хорошо. Объясни мне план, - обида была отброшена мгновенно и забыта.
   - Тогда придется рассказывать с самого начала, - рунн подбросил фрукт на ладони и заставил повиснуть в воздухе, с минуту понаблюдав, как он вращается, Бьорн послал его обратно в корзину и вернулся взглядом к Джилл, - Когда-то мои предки близко сотрудничали с Империей. О тех временах я знаю плохо, о них лучше говорить с Зейгом, он видит прошлое, он историк. Но кое-что он мне рассказал. Ваша Империя была невероятно сильна, мы обитали на самой ее окраине, это очень, очень далеко отсюда. На ночном небе ты не найдешь моего мира. Его же освещают миллиарды звезд. Ими усеяно все небо. Их так много, что ты не найдешь черного участка в сплошном покрове света. Таков мой дом. Люди по какой-то причине обходили его стороной. Ни одного староимперского портала не было установлено на Роде. Открывались только временные - постоянной связи не получалось. Но сотрудничать мы сотрудничали. Обменивались какими-то технологиями, планами… Однажды мы решили освоить человеческую технику путешествий - открыть портал наугад. Найти новый мир. Удержать Врата. Техника планетарных порталов была освоена к тому времени неплохо, поэтому мы смели надеяться на успех. Я представляю себе, какой это был грандиозный проект. И он таки удался. Мы открыли портал. А из него хлынуло. Мы едва успели запечатать дверь. Зейг утверждает, что из населявших окрестности Врат в те времена не уцелел никто. Чужаки волной прокатились по нашему миру и устремились к другим, дальним, они спешили, они мало что соображали, они были просто голодны. Наша вселенная была так же непонятна для них, как и они для нее. Хары. Эти твари уничтожали все на своем пути, но к нам не возвращались. Их путь лежал подальше от врат. Подальше и побыстрее. Но кое-что они оставили и нам. Эта тварь не могла жить без физической оболочки… Но своей у нее нет. А одной физической оболочки для нее мало, быстро сгорает. Тогда тварь разделилась на шесть частей. Шесть руннов. Шесть белых руннов. Иногда один из них умирает… Тогда среди нас непременно рождается маленький белый рунн. Он очень быстро развивается, буквально года за три, и занимает свое место среди таких же белых. Их всегда было шесть. Но однажды случилась какая-то катастрофа, и погибло два белых рунна. Возродился только один. И в твари что-то повредилось. Теперь их всегда пятеро. Они контролируют каждую секунду нашей жизни, кроме тех моментов, когда возродившийся после гибели пятый не развился достаточно. Тогда все силы Белые бросают на поддержку молодого. А мы получаем глоток свободы. Это принято называть Кризисом. В эти годы мы выныриваем из серой мглы и видим все краски мира. Не все. Некоторые из нас. А некоторые не подвержены контролю с рождения - такие как Лорд, такие, как Зейг… Но на это время, не справляясь с контролем над множеством руннов, Совет избавляется от излишков. Как - ты уже знаешь. Нас отправляют на безнадежную войну. И мы покорно идем. Бросая дома, семьи, все, что было дорого или казалось дорогим. Мы не в силах сопротивляться приказу. Мы понимаем, что произошло, только оказавшись вдали от дома, с идиотским приказом и нелепыми инструкциями Совета в голове. Кто-то продолжает фанатично верить, кто-то отчаивается и тихо дохнет, кто-то подхватывает игру ради сохранения видимости смысла жизни. Условия игры просты - если ты завоюешь мир, и в нем не останется ни одного разумного живого существа кроме руннов - тебе позволено забрать к себе в этот новый мир своих близких и друзей. Строить цивилизацию с нуля. Жить. Без Совета. Без контроля. Свободными. За такую надежду разве не стоит сражаться со всеми демонами мира? Даже если ты прекрасно осознаешь, что мир слишком велик для того, чтобы ты успел его завоевать за свою жизнь. И его разумные обитатели вовсе не будут сидеть и ждать пока ты их всех убьешь. Максимум что тебе удастся - пара опустошенных городков. А потом люди спохватятся. И людей гораздо больше чем руннов. И уж если люди пережили харов, то что им рунны? Это понимают практически все. Но признаться в этом даже себе - значит предать надежду. Признать, что ты - ничтожество, ничего не в состоянии сделать для своего народа. Я нашел выход. Последнюю ниточку, за которую хочу ухватиться. Твой пустынный мир, сожженный дотла в войне с харами. Я могу предъявить его Совету. Выполнить все условия Игры.
   - И они позволят? Отпустят вас в пустыню? Поверят?
   - Вряд ли. Им незачем выполнять условия. Им невыгодно давать нам развиваться без контроля, потому что когда-нибудь мы можем вернуться. И можем оказаться сильнее. Это опасно.
   - Значит, тебя убьют. И ты ничего не добьешься.
   - С другой стороны - как много у нас шансов выжить в мире песка и пепла? Ради шутки можно и позволить мне уйти и взять свое по праву.
   - Если ваш Совет так силен, им стоит просто заглянуть тебе в память и…
   - Да, это уменьшает мои шансы.
   - А если я буду с тобой… Допустим, я даже наброшу на себя иллюзию рунна… Как много им понадобится времени чтобы понять, что это только иллюзия?
   - Одной мысли будет достаточно. Это еще больше уменьшает мои шансы, ты права.
   - Тогда зачем ты зовешь меня с собой?
   - Потому что я обещал тебе. И потому что мои шансы и так критически невелики, чтобы бояться снизить их еще на один ничтожный пункт. Ну, так как? Прощаемся сейчас, и ты ждешь моего возвращения, или идешь вместе со мной и гибнешь на чужой тебе земле?
   - Конечно же я иду с тобой, - пожала плечами Джилл, - У нас есть какой-нибудь запасной план?
   - Разумеется, есть, - улыбнулся ей Бьорн, - Я очень рассчитываю на ту сопротивляемость, которую ты проявила на корабле. Если ты исхитрилась сбросить контроль там, возможно, некоторое время продержишься и против Совета. Шанс, опять-таки не велик, но все же - шанс. Так вот, сестренка. Мы должны атаковать первыми. Выложиться по полной. Ты поняла? И мы не должны будем обращать внимания на других руннов, которые будут нас убивать. Наша цель - Совет. Мы должны попытаться убить хотя бы двоих. У Зейга есть теория, что если они потеряют двоих и их останется трое, они больше не смогут восстанавливаться. Это значит, что они вымрут в пределах нескольких столетий.
   - Твой запасной план внушает еще больше оптимизма, чем первый. Скажи, раньше такие попытки были?
   - Были.
   - И среди пытавшихся были рунны с псионической защитой? Такие, как, например, Лорд?
   - Были. Да, совет до сих пор существует и эти попытки были неудачны. Поэтому я и говорю - шансы минимальны.
   - Мы берем с собой остальных? Лорда? Зейга? Шади?
   - Они напрашиваются. Но - нет. Я обещал только тебе. Подумай еще раз. Действительно ли ты хочешь умереть рядом с доведенным до отчаяния рунном?
   - Мы отправляемся прямо сейчас? - вместо ответа спросила она. - Мне нужно что-то с собой брать? Оружие? Воду?
   - Ничего из этого. Приготовься, я проведу начальное ознакомление с тем, что тебе предстоит увидеть, чтоб ты потом не фонила на весь эфир любопытством и удивлением.
   Джилл с трепетом распахнула перед ним свой разум, принимая в себя образы, которые ей передавал Бьорн. "Самое странное признание в любви" - подумала она, глядя в бездонные черные глаза рунна. Наверное, большего подарка он не смог бы ей сделать. И никакие другие слова или действия не смогли бы ее убедить больше в том, что стена недоверия, наконец, рухнула, окончательно, навсегда. Пусть даже на безумно короткое "всегда". Она попыталась найти в себе хоть отзвук страха и не смогла - только знакомое с детства возбуждение, словно у пещер демона, когда остается сделать только шаг вперед навстречу судьбе. Можно ли просить у жизни еще что-то?
   Поэтому она просто молча впитывала в себя образы чужого мира, звуки и запахи, все, что помнил о доме Бьорн. Целый мир, целую жизнь.
   И когда он сказал - "все" - просто поднялась и пошла следом. Через портал на территорию ракша, на ходу принимая облик рунна. За ним. В пустынный мертвый мир, где спустя часы ожидания перед ними открылся сероватый блеклый шар портала.
   - Быстро, - сказал Бьорн. - Туда.
   Не раздумывая, она прыгнула вслед. За ним.
 
   Узкая улочка, залитая звездным светом. Светло как на Хариме. До боли знакомый свет, словно накрепко забытое детское воспоминание вдруг вынырнуло наружу и ожило. Словно какая-то потаенная мечта, наконец, начала исполняться. И терпкий привкус пыльцы на губах.
   "Здесь почти ничего не изменилось"
   - Перестань, - сквозь зубы процедил Бьорн и она послушно уставилась ему в спину. Хорошо, она не будет вертеть головой по сторонам, она будет идти вперед, к тому белому сияющему зданию на холме. Она не будет думать ни о чем кроме этого здания. Она будет вспоминать фрески на стенах Зала Совета, фрески, которых она никогда не видела, но которые прекрасно помнила, потому что их помнил Бьорн.
   "Мы пришли сюда, чтобы жить. Чтобы вкушать аромат звезд. Мягким шелком ляжет под ноги галактика, миллиарды миров упадут на ладонь - бери, твое по праву"
   Джилл удивленно покачала головой - она знала эти места. И знала не только из воспоминаний брата. Память Бьорна была устлана серым туманом, предметы таяли в неясной дымке. А воспоминания Джилл были яркими как первая игрушка, подаренная отцом любимому ребенку, как глоток ледяной воды, как огонь, в котором плавится эррий.
   Этих воспоминаний не могло существовать.
   Вот и заветный зал. Бьорн шел быстро, ни на минуту не задерживаясь нигде, и только сейчас остановился с глубоким поклоном перед высокой кафедрой, за которой восседали пятеро советников. Пятый был совсем еще детенышем по виду, если только не смотреть ему в глаза. Глаза маленького советника вовсе не были детскими. Они даже не принадлежали рунну, хотя каждый Советник был именно рунном. Холеная белая шерсть искрилась в отблесках причудливых светильников, пять пар цепких чужих глаз сверлили неуместную здесь пару руннов. Их следовало уничтожить еще на подходе, но что-то удерживало карающую длань Совета - то ли внезапное любопытство (ну, что придумает этот наглец, чтобы остаться жить), то ли нечто другое. Какое-то смутное беспокойство. Вероятно, так волнуется и беспокоится лис перед курятником, желая проникнуть внутрь и не смея, потому что невидимый пока сторожевой пес уже рядом. И Совет медлил, снова и снова расспрашивая Бьорна о мире, который он предлагал в дар своему народу. Бьорн что-то насвистывал, ему отвечали тем же - быстрые резкие трели, почти птичьи.
   А Джилл не сводила взгляда с огромной арки за спинами Советников. Гигантские врата из черного как беззвездная ночь металла. На них не было ни отливавших золотом украшений, ни узорной резьбы, ни изящной ковки. Но за ними скрывалась Тьма.
   Джилл знала это, потому что теперь поняла - именно сюда она стремилась всю жизнь. Сюда вела ее дорога судьбы. Именно сюда. Но зачем? Чтобы еще раз поставить у порога ее дома?
   Дома?
   "Мы пришли сюда, чтобы жить"
   Там, за вратами притаилась бездна. Бездна погибшей вселенной, в которую не было возврата. Врата были спасением для нескольких тысяч вырвавшихся из них. Врата были гибелью для великой цивилизации, не сумевшей выдержать напора непрошенных гостей.
   Не было возврата. Дом давно мертв. Сидевшие у порога это тоже прекрасно знали. И стерегли - никто больше не должен был выбраться сюда в поисках спасения, посягнуть на то, что они оставили для себя.
   Они были милосердны - они хранили народ, дававший им жизнь. Они не были жестоки со своими "детьми", они избегали крови даже в необходимости - разве изгнание такая уж жестокость? Они никогда не подвергали изгнанию детенышей и их матерей. Первых - из милосердия, вторых из осторожности.
   Но этот наглый рунн требовал. Требовал, чтобы его народу подарили свободу. Его ложь была налицо - мир, что он преподносил в подарок, был лишь временной остановкой в пути. Советнику надоел писк жалкой твари и он взмахнул рукой. Тварь согнулась от боли и рухнула на полированные каменные плиты Зала. Второй рунн немедленно бросился на помощь товарищу, забыв обо всем. Вероятно, даже о покушении, мысли о котором мелькали в сознании первого рунна.