Мурад был забрызган чужой кровью, но невредим. Он оставался таким еще несколько мгновений.
— Зря ты мне не поверил, — сказал Бондарев, целясь Мураду в лоб. — Я иногда вру, но на этот раз я говорил чистую правду. Твоего брата убил он. А ты пошел к нему и заложил меня. Разве это правильно?
Из Мурада полились английские слова вперемешку с быстрой турецкой речью; что-то насчет того, что Акмаль большой человек, и Мурад хотел таким образом оказать услугу большому человеку.... Что-то насчет того, что брату уже не поможешь, а самому надо как-то жить...
Впрочем, все это было уже неважно. Секунду спустя Мурад замолчал, а Бондарев опустил пистолет. В углу осторожно кашлянул хозяин ресторана.
Бондарев с интересом посмотрел в его сторону. В ответ на него посмотрело дуло «ремингтона», невесть откуда взявшееся в руках пожилого турка.
— Хорошо ты с ними управился, — сказал тот на вполне сносном английском. — Брось-ка мне те четыре штуки. Ты пришел и ушел, а мне тут прибираться.
Бондарев подумал, что это логично, и швырнул хозяину ресторана забрызганные кровью деньги. Тот поймал их левой рукой. Дуло «ремингтона» не опустилось.
— Выходи вон туда, — сказал турок, кивнув в сторону кухни. — Не бойся, стрелять в спину не буду. Это у меня для самозащиты. Много вас тут ходит. Разные люди встречаются.
Бондарев в знак согласия кивнул. Не сводя глаз с хозяина ресторана, он двинулся в сторону кухни.
— Стой, — сказал вдруг турок. — Хочу спросить.
— Ну, — сказал Бондарев, потирая указательным пальцем спусковой крючок.
— Тебе работа нужна?
— Работа?
— Я видел, как ты сделал этих ребят. У тебя есть квалификация. Я знаю людей, которым нужны такие, как ты. Парни с квалификацией.
Это уже становилось интересным.
— Что за люди? — поинтересовался Бондарев.
— Хорошие люди. Богатые люди. Тебе понравится.
— Хм, — сказал Бондарев.
Неделю спустя Бондарев оказался заместителем начальника службы безопасности крупного среднеазиатского политика. Два месяца спустя этот политик стал президентом своей страны, а Бондарев сохранил свой пост. Это был самый стремительный карьерный рост за всю жизнь Бондарева.
А потом ему позвонил Директор.
Стадия вторая:
1
2
3
4
5
6
— Зря ты мне не поверил, — сказал Бондарев, целясь Мураду в лоб. — Я иногда вру, но на этот раз я говорил чистую правду. Твоего брата убил он. А ты пошел к нему и заложил меня. Разве это правильно?
Из Мурада полились английские слова вперемешку с быстрой турецкой речью; что-то насчет того, что Акмаль большой человек, и Мурад хотел таким образом оказать услугу большому человеку.... Что-то насчет того, что брату уже не поможешь, а самому надо как-то жить...
Впрочем, все это было уже неважно. Секунду спустя Мурад замолчал, а Бондарев опустил пистолет. В углу осторожно кашлянул хозяин ресторана.
Бондарев с интересом посмотрел в его сторону. В ответ на него посмотрело дуло «ремингтона», невесть откуда взявшееся в руках пожилого турка.
— Хорошо ты с ними управился, — сказал тот на вполне сносном английском. — Брось-ка мне те четыре штуки. Ты пришел и ушел, а мне тут прибираться.
Бондарев подумал, что это логично, и швырнул хозяину ресторана забрызганные кровью деньги. Тот поймал их левой рукой. Дуло «ремингтона» не опустилось.
— Выходи вон туда, — сказал турок, кивнув в сторону кухни. — Не бойся, стрелять в спину не буду. Это у меня для самозащиты. Много вас тут ходит. Разные люди встречаются.
Бондарев в знак согласия кивнул. Не сводя глаз с хозяина ресторана, он двинулся в сторону кухни.
— Стой, — сказал вдруг турок. — Хочу спросить.
— Ну, — сказал Бондарев, потирая указательным пальцем спусковой крючок.
— Тебе работа нужна?
— Работа?
— Я видел, как ты сделал этих ребят. У тебя есть квалификация. Я знаю людей, которым нужны такие, как ты. Парни с квалификацией.
Это уже становилось интересным.
— Что за люди? — поинтересовался Бондарев.
— Хорошие люди. Богатые люди. Тебе понравится.
— Хм, — сказал Бондарев.
Неделю спустя Бондарев оказался заместителем начальника службы безопасности крупного среднеазиатского политика. Два месяца спустя этот политик стал президентом своей страны, а Бондарев сохранил свой пост. Это был самый стремительный карьерный рост за всю жизнь Бондарева.
А потом ему позвонил Директор.
Стадия вторая:
Операция
1
Окна кабинета Директора выходили во внутренний двор. На часах было начало двенадцатого вечера, и потому двор был пуст и освещен лишь одиноким фонарем. Но Директор, допоздна засидевшийся в кабинете, не смотрел в окно — оно было завешено портьерой из плотной ткани, не пропускавшей свет. К тому же Директор сидел к окну спиной, а лицом к двери — в соответствии с выработавшейся за многие годы привычкой.
Директор читал разложенные на столе бумаги — бумаги из той папки, которую ему дал министр. На первой странице вверху мелким шрифтом значилось кодовое название операции — «Красное солнце».
Директор перебирал белые листы с черными строчками хорошо пропечатанных букв. Некоторые из этих документов он видел уже не в первый раз. Новые, только что положенные на стол документы он читал медленно, с карандашом в руке, помечая едва заметной галочкой на полях особо значимые, как ему казалось, моменты. Язык документов был сухим и лаконичным, но за короткими предложениями, цифрами и инициалами людей Директор видел нечто такое...
Документы:
"...следует бесспорный вывод, что за последние годы Казахстан стал регионом, через который проходит основной товаропоток наркотических веществ на территорию России, причем оттуда поступают как произведенные в Казахстане вещества, так и транзитные грузы из Турции, Таджикистана, Афганистана и других южных и юго-восточных государств. Протяженность российско-казахской границы облегчает доступ курьерам наркомафии на российскую территорию. Этому способствует также широкая вовлеченность населения сельских районов Казахстана, где большинство людей находится за чертой бедности, в операции торговцев наркотиками, так как других источников заработка в тех районах практически не существует. Казахские правоохранительные органы в данный момент не способны самостоятельно решить эту проблему, так же как и российские пограничные войска не способны на сто процентов закрыть границу. Между тем объемы транспортируемых наркотиков постоянно растут. Только Чуйская долина в Казахстане ежегодно дает в общий оборот 8 — 10 тонн марихуаны. Таким образом, проблема борьбы с преступными группировками, занимающимися переправкой наркотиков на территорию России, переходит в категорию вопросов национальной безопасности.
Эксперты правомерно проводят сравнение российско-казахской границы с границей США и Мексики. Через мексиканскую границу, как известно, перетекает львиная доля наркотиков и контрабанды вообще. Дабы изменить положение вещей, специальные службы США в течение ряда лет проводят секретные операции по уничтожению основных фигур латиноамериканского наркомафиозного синдиката. Они отправляют с этой целью в Мексику, Колумбию и другие страны мобильные, хорошо подготовленные группы, которые способны ликвидировать как отдельных важных лиц, так и уничтожать склады наркотиков, срывать транспортные операции и т.д.
Представляется возможным использование аналогичных методов и в нашей ситуации. Правительство Казахстана может быть поставлено в курс дела, если понадобится.
Перечень возможных операций прилагается..." И еще несколько страниц с грифом секретности: «...полученные оперативные данные позволяют сделать вывод, что в конце июня в степных районах Казахстана состоится встреча представителей преступной группировки Сарыбая, которая занимается транспортировкой наркотиков через границу и продажей груза в России, и представителей группировки братьев Джанабаевых, которая осуществляет контроль над сбором и переработкой конопли в сельских районах страны. Предполагается, что будут обсуждаться цены и объемы поставок на период до конца года. Поскольку представлять обе стороны будут не главари, то охрана будет минимальной. Основная трудность состоит в выяснении места встречи, поскольку, по имеющимся сведениям, Сарыбай и братья Джанабаевы поочередно используют три точки для проведения своих встреч. Какая именно из трех будет использована на этот раз, неясно, поскольку источник информации был нейтрализован вскоре после передачи последней группы сведений...»
Нейтрализован — значит, человек, отправлявший из банды сведения в Москву, был разоблачен. Вероятно, его били несколько дней кряду. Мочились на него. Привязав один конец веревки к ноге, а другой — к луке седла, волоком таскали по степи. А потом отрезали уши и нос, пальцы на ногах и бросили посреди желтой равнины. Пока волки не почуют запах крови и не явятся довершать начатое людьми. Возможны, впрочем, и другие варианты...
И еще страница.
«...на основании вышеизложенного приказываю создать три группы особого назначения и высадить в указанных точках не позднее... Операцию проводить в контакте с соответствующими службами Казахстана. При этом соблюдать строгую секретность...»
Из этой докладной записки, рожденной в недрах МВД, не вытекало какого-то однозначного вывода. Или ставить в известность казахов, или соблюдать секретность. Обе эти вещи могли ужиться друг с другом лишь на бумаге. Когда же план становился реальным делом, то надо делать выбор — или одно, или другое. Или международное сотрудничество, или секретность.
Из того, что Директору было известно о воплощении этого плана в жизнь, следовал вывод — была выбрана секретность.
Директор взял прочитанные документы и отправил их в черную машинку, стоявшую на столе. Аппарат загудел, и из него полезли тонкие полоски изрезанной бумаги. Они укладывались в стальной контейнер. Потом и эти обрезки будут сожжены. Секретность.
В кабинете работал кондиционер, и здесь было гораздо прохладнее, чем в Казахстане неделю назад. Когда заканчивался июнь.
Директор читал разложенные на столе бумаги — бумаги из той папки, которую ему дал министр. На первой странице вверху мелким шрифтом значилось кодовое название операции — «Красное солнце».
Директор перебирал белые листы с черными строчками хорошо пропечатанных букв. Некоторые из этих документов он видел уже не в первый раз. Новые, только что положенные на стол документы он читал медленно, с карандашом в руке, помечая едва заметной галочкой на полях особо значимые, как ему казалось, моменты. Язык документов был сухим и лаконичным, но за короткими предложениями, цифрами и инициалами людей Директор видел нечто такое...
Документы:
"...следует бесспорный вывод, что за последние годы Казахстан стал регионом, через который проходит основной товаропоток наркотических веществ на территорию России, причем оттуда поступают как произведенные в Казахстане вещества, так и транзитные грузы из Турции, Таджикистана, Афганистана и других южных и юго-восточных государств. Протяженность российско-казахской границы облегчает доступ курьерам наркомафии на российскую территорию. Этому способствует также широкая вовлеченность населения сельских районов Казахстана, где большинство людей находится за чертой бедности, в операции торговцев наркотиками, так как других источников заработка в тех районах практически не существует. Казахские правоохранительные органы в данный момент не способны самостоятельно решить эту проблему, так же как и российские пограничные войска не способны на сто процентов закрыть границу. Между тем объемы транспортируемых наркотиков постоянно растут. Только Чуйская долина в Казахстане ежегодно дает в общий оборот 8 — 10 тонн марихуаны. Таким образом, проблема борьбы с преступными группировками, занимающимися переправкой наркотиков на территорию России, переходит в категорию вопросов национальной безопасности.
Эксперты правомерно проводят сравнение российско-казахской границы с границей США и Мексики. Через мексиканскую границу, как известно, перетекает львиная доля наркотиков и контрабанды вообще. Дабы изменить положение вещей, специальные службы США в течение ряда лет проводят секретные операции по уничтожению основных фигур латиноамериканского наркомафиозного синдиката. Они отправляют с этой целью в Мексику, Колумбию и другие страны мобильные, хорошо подготовленные группы, которые способны ликвидировать как отдельных важных лиц, так и уничтожать склады наркотиков, срывать транспортные операции и т.д.
Представляется возможным использование аналогичных методов и в нашей ситуации. Правительство Казахстана может быть поставлено в курс дела, если понадобится.
Перечень возможных операций прилагается..." И еще несколько страниц с грифом секретности: «...полученные оперативные данные позволяют сделать вывод, что в конце июня в степных районах Казахстана состоится встреча представителей преступной группировки Сарыбая, которая занимается транспортировкой наркотиков через границу и продажей груза в России, и представителей группировки братьев Джанабаевых, которая осуществляет контроль над сбором и переработкой конопли в сельских районах страны. Предполагается, что будут обсуждаться цены и объемы поставок на период до конца года. Поскольку представлять обе стороны будут не главари, то охрана будет минимальной. Основная трудность состоит в выяснении места встречи, поскольку, по имеющимся сведениям, Сарыбай и братья Джанабаевы поочередно используют три точки для проведения своих встреч. Какая именно из трех будет использована на этот раз, неясно, поскольку источник информации был нейтрализован вскоре после передачи последней группы сведений...»
Нейтрализован — значит, человек, отправлявший из банды сведения в Москву, был разоблачен. Вероятно, его били несколько дней кряду. Мочились на него. Привязав один конец веревки к ноге, а другой — к луке седла, волоком таскали по степи. А потом отрезали уши и нос, пальцы на ногах и бросили посреди желтой равнины. Пока волки не почуют запах крови и не явятся довершать начатое людьми. Возможны, впрочем, и другие варианты...
И еще страница.
«...на основании вышеизложенного приказываю создать три группы особого назначения и высадить в указанных точках не позднее... Операцию проводить в контакте с соответствующими службами Казахстана. При этом соблюдать строгую секретность...»
Из этой докладной записки, рожденной в недрах МВД, не вытекало какого-то однозначного вывода. Или ставить в известность казахов, или соблюдать секретность. Обе эти вещи могли ужиться друг с другом лишь на бумаге. Когда же план становился реальным делом, то надо делать выбор — или одно, или другое. Или международное сотрудничество, или секретность.
Из того, что Директору было известно о воплощении этого плана в жизнь, следовал вывод — была выбрана секретность.
Директор взял прочитанные документы и отправил их в черную машинку, стоявшую на столе. Аппарат загудел, и из него полезли тонкие полоски изрезанной бумаги. Они укладывались в стальной контейнер. Потом и эти обрезки будут сожжены. Секретность.
В кабинете работал кондиционер, и здесь было гораздо прохладнее, чем в Казахстане неделю назад. Когда заканчивался июнь.
2
Первые слова, что произнес Михаил на казахской земле, были не совсем корректными по отношению к хозяевам:
— Вот это я ненавижу...
Хозяева — два офицера из Министерства внутренних дел, встречавшие московских гостей в аэропорту Караганды, — все поняли и не обиделись. Реплика Михаила относилась к погоде — жара будто навалилась на плечи, как только они вышли из самолета. В Москве традиционно — будь то политика или погода — сохранялась некоторая неясность, и на протяжении одной недели ртутный столбик то подпрыгивал за двадцать градусов, то съезжал вниз, к десяти, напоминая о холодном марте. Здесь же южное солнце старалось вовсю, чтобы оправдать разницу географического положения Москвы и Караганды. И разница ощущалась.
Пятеро мужчин, прилетевших из Москвы специальным рейсом, погрузили свой багаж — не очень объемный, но тяжелый — в маленький грузовичок, сами сели вместе со встречающими в два джипа. Их путь лежал на военную базу в окрестностях города, откуда вертолет должен был перебросить их южнее, хотя и не к конечному пункту их путешествия. Последние полтораста километров они должны были проделать самостоятельно. И по возможности не привлекая к себе внимания.
Пока джипы неслись по пустынной дороге, казах в рубашке защитного цвета без погон развлекал гостей скороговоркой на нейтральные темы.
— Погода в этом году — это что-то, — тараторил он, не отрывая глаз от дороги. — И так обычно в июне жара приличная, а уж в этом году... Наверное, озоновый слой, да? Скоро все будем черные, как негры, ходить...
Михаил подумал, что водителю осталось совсем немного до приобретения негритянского цвета кожи: шея казаха, на которую смотрел Михаил, была темной от солнца. Сам же Михаил, как и все четверо его спутников, имел весьма специфический городской вариант загара: лицо, шея и руки ниже локтей. В последнее время у них не было возможности полежать на пляже, чтобы получить более равномерное распределение ультрафиолета по телу. Не случайно перед вылетом командир, которого за глаза все четверо звали Гвоздь, строго наказал им захватить не меньше трех тюбиков крема для кожи.
— Черт знает, сколько мы там просидим, — сказал Гвоздь. — Открытая степь, солнце — с ума сойдешь. Нет ничего хуже, чем обгореть в такой ситуации. Будете мазаться, как дачники.
— Если бы там еще арбузы росли, как дыни, — вздохнул тогда Михаил. — Это была бы дача...
— Там кое-что другое растет, — усмехнулся Гвоздь.
Их группе было присвоено кодовое наименование «Верба». Еще была группа «Астра», она высадилась западнее. Группа «Бамбук» — южнее. Гвоздь был единственным из пятерых, кто знал точное местонахождение своих коллег. Или просто — своих. В случае чего, три группы могли связаться по рации, чтобы скоординировать свои действия. Но вообще выход в эфир был разрешен только в крайнем случае. Когда дойдет до настоящего дела.
Оставалось только неизвестным — какая из трех групп удостоится такой чести. Двум группам уготовано провести несколько дней под палящим солнцем в томительном и бесполезном ожидании, чтобы потом, испытывая известное разочарование, вернуться домой. А одной группе предстоит встретить, кого должно встретить, и исполнить то, что велит приказ. И получить все, что полагается за успешное выполнение приказа.
Приказа, который был доведен до их сведения на летном поле, за пятнадцать минут до вылета из Москвы. Только тогда они узнали и место, куда их отправляют, и цель, которую перед ними ставят.
Пока военный вертолет огромной зеленой стрекозой летел над степью, они были еще спокойны и даже веселы. Пока они двигались к цели и с ними что-то происходило. Самое тягостное начнется потом, когда место будет достигнуто и начнется ожидание — минуты, часы, дни, недели...
Сколько понадобится.
— Вот это я ненавижу...
Хозяева — два офицера из Министерства внутренних дел, встречавшие московских гостей в аэропорту Караганды, — все поняли и не обиделись. Реплика Михаила относилась к погоде — жара будто навалилась на плечи, как только они вышли из самолета. В Москве традиционно — будь то политика или погода — сохранялась некоторая неясность, и на протяжении одной недели ртутный столбик то подпрыгивал за двадцать градусов, то съезжал вниз, к десяти, напоминая о холодном марте. Здесь же южное солнце старалось вовсю, чтобы оправдать разницу географического положения Москвы и Караганды. И разница ощущалась.
Пятеро мужчин, прилетевших из Москвы специальным рейсом, погрузили свой багаж — не очень объемный, но тяжелый — в маленький грузовичок, сами сели вместе со встречающими в два джипа. Их путь лежал на военную базу в окрестностях города, откуда вертолет должен был перебросить их южнее, хотя и не к конечному пункту их путешествия. Последние полтораста километров они должны были проделать самостоятельно. И по возможности не привлекая к себе внимания.
Пока джипы неслись по пустынной дороге, казах в рубашке защитного цвета без погон развлекал гостей скороговоркой на нейтральные темы.
— Погода в этом году — это что-то, — тараторил он, не отрывая глаз от дороги. — И так обычно в июне жара приличная, а уж в этом году... Наверное, озоновый слой, да? Скоро все будем черные, как негры, ходить...
Михаил подумал, что водителю осталось совсем немного до приобретения негритянского цвета кожи: шея казаха, на которую смотрел Михаил, была темной от солнца. Сам же Михаил, как и все четверо его спутников, имел весьма специфический городской вариант загара: лицо, шея и руки ниже локтей. В последнее время у них не было возможности полежать на пляже, чтобы получить более равномерное распределение ультрафиолета по телу. Не случайно перед вылетом командир, которого за глаза все четверо звали Гвоздь, строго наказал им захватить не меньше трех тюбиков крема для кожи.
— Черт знает, сколько мы там просидим, — сказал Гвоздь. — Открытая степь, солнце — с ума сойдешь. Нет ничего хуже, чем обгореть в такой ситуации. Будете мазаться, как дачники.
— Если бы там еще арбузы росли, как дыни, — вздохнул тогда Михаил. — Это была бы дача...
— Там кое-что другое растет, — усмехнулся Гвоздь.
Их группе было присвоено кодовое наименование «Верба». Еще была группа «Астра», она высадилась западнее. Группа «Бамбук» — южнее. Гвоздь был единственным из пятерых, кто знал точное местонахождение своих коллег. Или просто — своих. В случае чего, три группы могли связаться по рации, чтобы скоординировать свои действия. Но вообще выход в эфир был разрешен только в крайнем случае. Когда дойдет до настоящего дела.
Оставалось только неизвестным — какая из трех групп удостоится такой чести. Двум группам уготовано провести несколько дней под палящим солнцем в томительном и бесполезном ожидании, чтобы потом, испытывая известное разочарование, вернуться домой. А одной группе предстоит встретить, кого должно встретить, и исполнить то, что велит приказ. И получить все, что полагается за успешное выполнение приказа.
Приказа, который был доведен до их сведения на летном поле, за пятнадцать минут до вылета из Москвы. Только тогда они узнали и место, куда их отправляют, и цель, которую перед ними ставят.
Пока военный вертолет огромной зеленой стрекозой летел над степью, они были еще спокойны и даже веселы. Пока они двигались к цели и с ними что-то происходило. Самое тягостное начнется потом, когда место будет достигнуто и начнется ожидание — минуты, часы, дни, недели...
Сколько понадобится.
3
Еще несколько листов бумаги были подвергнуты тщательному изучению, прежде чем безжалостные ножи машины для уничтожения документов превратили их в мусор.
«...во исполнение приказа №... от... сформировать три группы специального назначения по пять человек в каждой. Согласовать подбор людей с... Отчет о проведении комплектационных работ представить не позднее...»
«На основании предоставленных критериев произведен отбор для операции (кодовое название „Красное солнце“): группа „Астра“... группа „Бамбук“...»
Директора первые две группы не интересовали. Он перевернул две страницы и вчитался в пять фамилий, шедших под заголовком "Группа «Верба».
1. Гвоздев Анатолий Игнатьевич, 1974 года рождения.
2. Шустров Михаил Иванович, 1976 года рождения.
3. Павленко Александр Семенович, 1974 года рождения.
4. Кононыхин Олег Максимович, 1979 года рождения.
5. Акулов Сергей Павлович, 1980 года рождения.
Список вызвал у Директора странные чувства. Тогда, месяц назад, когда эти документы только еще проходили стадию утверждения, не одна пара глаз просмотрела список из пятнадцати фамилий участников операции «Красное солнце». В том числе не одна пара глаз просмотрела и список фамилий пятерых членов группы «Верба». Бумаги были подписаны и переданы дальше по инстанции. С точки зрения формальных процедур здесь все было благополучно — все пятнадцать имели соответствующую подготовку и боевой опыт, все славянского происхождения и не было никого старше тридцати пята лет.
С формальной точки зрения все было в ажуре. Но если бы вдруг тогда эти списки попали на глаза Директору, он бы сделал одно очень неформальное замечание. Он бы сделал одно сугубо индивидуальное соображение.
Которое тогда никто, конечно бы, не принял к сведению. МВД жило по своим законам, Контора Директора — по своим. И делать подобные замечания считалось абсолютным моветоном. Поэтому к Директору обратились не тогда, не месяц назад, когда на бумаге все было гладко и благополучно. К нему обратились теперь, когда где-то в казахстанских степях все вдруг пошло через задницу.
Для умников, которые составляли эти списки, — вдруг. Для Директора такой поворот событий был закономерным. Что-то в этом роде должно было случиться.
Что-то в этом роде должно было произойти — и дать Директору шанс. Шанс, упустить который было нельзя.
И тонко отточенный грифель карандаша блуждал вокруг пяти фамилий, описывая странные круги, словно человек за столом раздумывал, медлил. Но Директор не медлил. Все уже было решено. Все было решено давно и, в общем-то, помимо воли Директора. Он просто должен был сделать то, что должен.
А бумаги перед ним выглядели такими правильными. Карандаш замер в руке Директора, потом грифель коснулся бумаги, надавил на нее, оставив короткую отметину. Галочку напротив одного из пятерых членов группы «три».
Но эта отметина уже ничего не могла изменить. Директор сознавал бесполезность своего жеста, его запоздалость, но все же упрямо выводил галочку, делая ее все толще и толще, пока бумага вдруг не прорвалась.
Только тут он понял, что чересчур углубился в свои мысли. Он отложил в сторону карандаш, взял просмотренные листы и отправил их в аппарат для уничтожения бумаг. Еще одна порция бумажных обрезков мягко легла в контейнер.
Директор не был склонен к образному мышлению и поэтому не понял, насколько символичен был этот его жест в отношении листа бумаги с пятью напечатанными на нем фамилиями.
«...во исполнение приказа №... от... сформировать три группы специального назначения по пять человек в каждой. Согласовать подбор людей с... Отчет о проведении комплектационных работ представить не позднее...»
«На основании предоставленных критериев произведен отбор для операции (кодовое название „Красное солнце“): группа „Астра“... группа „Бамбук“...»
Директора первые две группы не интересовали. Он перевернул две страницы и вчитался в пять фамилий, шедших под заголовком "Группа «Верба».
1. Гвоздев Анатолий Игнатьевич, 1974 года рождения.
2. Шустров Михаил Иванович, 1976 года рождения.
3. Павленко Александр Семенович, 1974 года рождения.
4. Кононыхин Олег Максимович, 1979 года рождения.
5. Акулов Сергей Павлович, 1980 года рождения.
Список вызвал у Директора странные чувства. Тогда, месяц назад, когда эти документы только еще проходили стадию утверждения, не одна пара глаз просмотрела список из пятнадцати фамилий участников операции «Красное солнце». В том числе не одна пара глаз просмотрела и список фамилий пятерых членов группы «Верба». Бумаги были подписаны и переданы дальше по инстанции. С точки зрения формальных процедур здесь все было благополучно — все пятнадцать имели соответствующую подготовку и боевой опыт, все славянского происхождения и не было никого старше тридцати пята лет.
С формальной точки зрения все было в ажуре. Но если бы вдруг тогда эти списки попали на глаза Директору, он бы сделал одно очень неформальное замечание. Он бы сделал одно сугубо индивидуальное соображение.
Которое тогда никто, конечно бы, не принял к сведению. МВД жило по своим законам, Контора Директора — по своим. И делать подобные замечания считалось абсолютным моветоном. Поэтому к Директору обратились не тогда, не месяц назад, когда на бумаге все было гладко и благополучно. К нему обратились теперь, когда где-то в казахстанских степях все вдруг пошло через задницу.
Для умников, которые составляли эти списки, — вдруг. Для Директора такой поворот событий был закономерным. Что-то в этом роде должно было случиться.
Что-то в этом роде должно было произойти — и дать Директору шанс. Шанс, упустить который было нельзя.
И тонко отточенный грифель карандаша блуждал вокруг пяти фамилий, описывая странные круги, словно человек за столом раздумывал, медлил. Но Директор не медлил. Все уже было решено. Все было решено давно и, в общем-то, помимо воли Директора. Он просто должен был сделать то, что должен.
А бумаги перед ним выглядели такими правильными. Карандаш замер в руке Директора, потом грифель коснулся бумаги, надавил на нее, оставив короткую отметину. Галочку напротив одного из пятерых членов группы «три».
Но эта отметина уже ничего не могла изменить. Директор сознавал бесполезность своего жеста, его запоздалость, но все же упрямо выводил галочку, делая ее все толще и толще, пока бумага вдруг не прорвалась.
Только тут он понял, что чересчур углубился в свои мысли. Он отложил в сторону карандаш, взял просмотренные листы и отправил их в аппарат для уничтожения бумаг. Еще одна порция бумажных обрезков мягко легла в контейнер.
Директор не был склонен к образному мышлению и поэтому не понял, насколько символичен был этот его жест в отношении листа бумаги с пятью напечатанными на нем фамилиями.
4
Они высадились на окраине маленького степного городка, который даже рассмотреть толком не было времени. Да и не на экскурсию они приехали. На окраине городка их ждали два джипа в камуфляжной окраске, выглядевшие как близнецы с теми машинами, на которых группа «Верба» добиралась из Карагандинского аэропорта до военной базы. Только по номерам да по стикерам полуголых девушек, наклеенным на приборную доску, можно было их отличить.
Здесь их стало на одного человека больше — казах из местной милиции поехал как проводник в степном бескрайнем просторе, который выглядел совершенно одинаково — хоть налево посмотри, хоть направо. Его звали Джума, и он был полностью уверен в том, что российские милиционеры, которых он сопровождает, приехали на поиски беглого московского финансиста, который пробирается через степи на юг, к иранской границе. В Москве постоянно случалось что-то в таком духе. Сначала человек взлетал к высотам власти и бизнеса, потом переходил дорогу кому-то более могущественному и тут же оказывался вором, взяточником и государственным преступником, после чего вынужденно скрывался за границей, а русские искали его в Польше, Швеции, Штатах или вот даже в Казахстане.
Джума посчитал эту историю вполне правдоподобной, так же как и казахское Министерство внутренних дел. Никто не подозревал, что пятеро русских, направляющихся в самое сердце степи, — специально тренированные бойцы подразделения «Волк» при МВД, а никакие не розыскники. Что интересует их на самом деле не беглый российский гражданин, а граждане Казахстана. И что целью операции является не задержание и транспортировка кого бы то ни было в Россию, а несколько другие процедуры.
Какие именно — Джуме никто никогда не сказал бы. И не позволил бы ему увидеть это. Его задачей было провести группу «Верба» к месту предполагаемой встречи казахских наркоторговцев и вывести обратно. Саму же операцию он не должен был видеть. Это можно было обеспечить разными способами. И это можно было обеспечить довольно просто, потому что Джуме было всего лишь девятнадцать, он был горд своей ролью проводника и не подозревал, что против него могут плестись какие-то козни.
Джума сидел в первом джипе, рядом с водителем, показывал дорогу и важно рассказывал о своих прежних заслугах в деле сопровождения чужаков по степи.
— А то еще два года назад наехали американцы, — презрительно усмехнулся Джума. — Из агентства по борьбе с наркотиками. Хотели поучить нас, как надо работать. Мол, у нас такой опыт... Привезли с собой машины, технику... Ну, а как выехали в степь, так у них вся техника накрылась: непривычна к пыли. Погода наша для них — хуже пытки. Слегли кто с ожогами, кто с дизентерией, работнички... Воды тут, видите ли, нормальной нету. Мы всю жизнь пьем, а они не могут. А один, это вообще улёт. — Джума покачал головой, вспоминая бестолковых американцев. — Помотались с ним на машине по степи, заехали в Жарык, это городишко такой... Он бегом в магазин, минеральной воды хотел купить. Нашел какую-то пепси-колу и сует продавцу кредитную карточку. У продавца глаза на лоб вылезли! У нас такого добра никто не видывал! Это в Астане да у вас в Москве, наверное, берут. Короче, одолжил я тогда американцу денег на бутылку и сказал, чтобы он свою кредитку убрал подальше да не пугал людей, пока назад к цивилизации не вернется... Он очень удивлялся.
Олег, ведший джип, не отреагировал на этот рассказ даже движением брови. Жара действовала на всех угнетающе, разговаривать не хотелось. Михаилу, например, грезился бассейн с ледяной водой, куда бы он с удовольствием сейчас рухнул. Именно с ледяной, чтобы по поверхности плавали маленькие льдинки. В свое время ему нравилось смотреть зимой на бассейн «Москва» — среди сугробов поднимается огромное облако пара, а в воде, что таится в этом облаке, плещутся голые люди, как будто не февраль на дворе. Сейчас он представлял противоположную картину: как среди песков вдруг возникает пусть маленький, но водоем с обжигающе-холодной водой, которая только и способна успокоить его обжигаемое жестоким солнцем тело.
Но нет уже бассейна «Москва», нет и оазиса прохлады впереди по курсу джипа. Есть только солнце, есть горячий ветер, желто-серая степь до горизонта да несмолкаемый треп проводника, раздающийся с переднего сиденья.
Он убаюкивает, хотя спать нельзя.
Он убаюкивает, хотя спать...
Он убаюкивает...
— Не спи, Миха, — толкает его в бок Гвоздь. — Не спи, замерзнешь.
В окружающих их обстоятельствах это звучит как особо циничная шутка. Михаил встряхивает головой и растягивает губы в вынужденной усмешке. Командир любит, когда его шутки понимают.
На место приехали поздним вечером, когда произошло невероятное — жара стала спадать, а ветер носил уже не горячую пыль, а прохладу, пусть и весьма относительную.
Джума удивился, когда вместо ужина и ночлега пятеро стали рыть что-то вроде траншеи. Потом Джума подумал, что таких широких траншей не бывает. Потом он догадался.
Это было укрытие для джипов: яма метров в пятнадцать длиной, заканчивающаяся с одной стороны вертикальной земляной стенкой, а с другой стороны имевшая пологий выезд для машин на поверхность. Сверху джипы были накрыты камуфляжной тканью, забросаны песком и жалкой степной растительностью.
После этого приступили к рытью ямы для людей. Ее габариты были меньше, поэтому управились быстрее. Когда стало светать, пятеро русских и Джума наконец-то сели за ужин, который был одновременно и завтраком. Затем двое — Олег и Серега — заступили на пост, то есть остались на поверхности, наблюдая за степью. Остальные забрались в только что выкопанное убежище и улеглись спать на земле, постелив брезент вместо простыни и подложив под головы вещмешки.
И каждый спал рядом со своим оружием. Это было главным — если что случится, то первым делом рука проснувшегося человека должна была нащупать оружейную сталь. А потом уже можно разбираться — что именно случилось, серьезно это или нет, стоит ли материть караульного за ненужную побудку или благодарить за спасение жизни.
Здесь их стало на одного человека больше — казах из местной милиции поехал как проводник в степном бескрайнем просторе, который выглядел совершенно одинаково — хоть налево посмотри, хоть направо. Его звали Джума, и он был полностью уверен в том, что российские милиционеры, которых он сопровождает, приехали на поиски беглого московского финансиста, который пробирается через степи на юг, к иранской границе. В Москве постоянно случалось что-то в таком духе. Сначала человек взлетал к высотам власти и бизнеса, потом переходил дорогу кому-то более могущественному и тут же оказывался вором, взяточником и государственным преступником, после чего вынужденно скрывался за границей, а русские искали его в Польше, Швеции, Штатах или вот даже в Казахстане.
Джума посчитал эту историю вполне правдоподобной, так же как и казахское Министерство внутренних дел. Никто не подозревал, что пятеро русских, направляющихся в самое сердце степи, — специально тренированные бойцы подразделения «Волк» при МВД, а никакие не розыскники. Что интересует их на самом деле не беглый российский гражданин, а граждане Казахстана. И что целью операции является не задержание и транспортировка кого бы то ни было в Россию, а несколько другие процедуры.
Какие именно — Джуме никто никогда не сказал бы. И не позволил бы ему увидеть это. Его задачей было провести группу «Верба» к месту предполагаемой встречи казахских наркоторговцев и вывести обратно. Саму же операцию он не должен был видеть. Это можно было обеспечить разными способами. И это можно было обеспечить довольно просто, потому что Джуме было всего лишь девятнадцать, он был горд своей ролью проводника и не подозревал, что против него могут плестись какие-то козни.
Джума сидел в первом джипе, рядом с водителем, показывал дорогу и важно рассказывал о своих прежних заслугах в деле сопровождения чужаков по степи.
— А то еще два года назад наехали американцы, — презрительно усмехнулся Джума. — Из агентства по борьбе с наркотиками. Хотели поучить нас, как надо работать. Мол, у нас такой опыт... Привезли с собой машины, технику... Ну, а как выехали в степь, так у них вся техника накрылась: непривычна к пыли. Погода наша для них — хуже пытки. Слегли кто с ожогами, кто с дизентерией, работнички... Воды тут, видите ли, нормальной нету. Мы всю жизнь пьем, а они не могут. А один, это вообще улёт. — Джума покачал головой, вспоминая бестолковых американцев. — Помотались с ним на машине по степи, заехали в Жарык, это городишко такой... Он бегом в магазин, минеральной воды хотел купить. Нашел какую-то пепси-колу и сует продавцу кредитную карточку. У продавца глаза на лоб вылезли! У нас такого добра никто не видывал! Это в Астане да у вас в Москве, наверное, берут. Короче, одолжил я тогда американцу денег на бутылку и сказал, чтобы он свою кредитку убрал подальше да не пугал людей, пока назад к цивилизации не вернется... Он очень удивлялся.
Олег, ведший джип, не отреагировал на этот рассказ даже движением брови. Жара действовала на всех угнетающе, разговаривать не хотелось. Михаилу, например, грезился бассейн с ледяной водой, куда бы он с удовольствием сейчас рухнул. Именно с ледяной, чтобы по поверхности плавали маленькие льдинки. В свое время ему нравилось смотреть зимой на бассейн «Москва» — среди сугробов поднимается огромное облако пара, а в воде, что таится в этом облаке, плещутся голые люди, как будто не февраль на дворе. Сейчас он представлял противоположную картину: как среди песков вдруг возникает пусть маленький, но водоем с обжигающе-холодной водой, которая только и способна успокоить его обжигаемое жестоким солнцем тело.
Но нет уже бассейна «Москва», нет и оазиса прохлады впереди по курсу джипа. Есть только солнце, есть горячий ветер, желто-серая степь до горизонта да несмолкаемый треп проводника, раздающийся с переднего сиденья.
Он убаюкивает, хотя спать нельзя.
Он убаюкивает, хотя спать...
Он убаюкивает...
— Не спи, Миха, — толкает его в бок Гвоздь. — Не спи, замерзнешь.
В окружающих их обстоятельствах это звучит как особо циничная шутка. Михаил встряхивает головой и растягивает губы в вынужденной усмешке. Командир любит, когда его шутки понимают.
На место приехали поздним вечером, когда произошло невероятное — жара стала спадать, а ветер носил уже не горячую пыль, а прохладу, пусть и весьма относительную.
Джума удивился, когда вместо ужина и ночлега пятеро стали рыть что-то вроде траншеи. Потом Джума подумал, что таких широких траншей не бывает. Потом он догадался.
Это было укрытие для джипов: яма метров в пятнадцать длиной, заканчивающаяся с одной стороны вертикальной земляной стенкой, а с другой стороны имевшая пологий выезд для машин на поверхность. Сверху джипы были накрыты камуфляжной тканью, забросаны песком и жалкой степной растительностью.
После этого приступили к рытью ямы для людей. Ее габариты были меньше, поэтому управились быстрее. Когда стало светать, пятеро русских и Джума наконец-то сели за ужин, который был одновременно и завтраком. Затем двое — Олег и Серега — заступили на пост, то есть остались на поверхности, наблюдая за степью. Остальные забрались в только что выкопанное убежище и улеглись спать на земле, постелив брезент вместо простыни и подложив под головы вещмешки.
И каждый спал рядом со своим оружием. Это было главным — если что случится, то первым делом рука проснувшегося человека должна была нащупать оружейную сталь. А потом уже можно разбираться — что именно случилось, серьезно это или нет, стоит ли материть караульного за ненужную побудку или благодарить за спасение жизни.
5
Когда Директор стал разбираться с документами по операции «Красное солнце», ему показалось, что с этой затеей МВД уже с самого начала было что-то не в порядке.
Во-первых, информация пришла слишком поздно. Как подсказывал Директору его опыт, таково было зловредное свойство жизненно важной информации: она всегда запаздывала. Прошло несколько недель после «выключения» прежнего информатора, прежде чем в Москве сумели раздобыть подтверждение факта степной встречи из другого источника. Источника, на который особенно и рассчитывать не приходилось, поскольку информацию этот человек получил случайно.
Один из алма-атинских бизнесменов, приятельствовавший с братьями Джанабаевыми, повздорил с другим деловым человеком, имевшим «крышу» у людей жестоких и решительных, сразу же поклявшихся джанабаевского приятеля пустить на фарш. Тот кинулся искать заступничества у братьев, но обнаружил, что те в отъезде и вообще заняты — готовятся к горячему сезону уборки урожая. Бизнесмену было сказано, что братья станут посвободнее и смогут рассмотреть его проблему после встречи с людьми Сарыбая, которая состоится в конце июня. Среди людей, которым бизнесмен горестно поведал об этой истории, был и один мужчина средних лет, возглавлявший экспортно-импортную компанию и любивший при случае поделиться забавными сведениями из казахской жизни с российскими спецслужбами. Само собой, не просто так, а в обмен на кое-какие торговые льготы на территории Российской Федерации. Он слушал опечаленного алмаатинца краем уха, на следующий день передал содержание разговора своему знакомому из российского посольства, поскольку знал: наркомафия русских интересует.
И еще через десять дней тот же самый бизнесмен столкнулся с тем же самым информатором вблизи железнодорожного вокзала. Бизнесмен на ходу пояснил, что уезжает на северо-запад, за Балхаш, потому что где-то там сейчас находятся его покровители, и ему было предложено посидеть в каком-нибудь близлежащем городишке и подождать, пока братья закончат свои переговоры. Было упомянуто и название города, куда отправлялся бизнесмен искать справедливости.
В Москве была получена эта информация, ее сопоставили с добытыми ранее сведениями о трех точках, которые использовались для подобных встреч. Маленький степной город, куда уехал бизнесмен и вокруг которого предположительно крутились братья Джанабаевы, находился в подозрительной близости от третьей точки. Где уже несколько дней готовилась к встрече гостей группа «Верба».
В Москве сразу же было принято решение поставить группу в известность, но «Астру» и «Бамбук» с их мест не убирать: мало ли что случится, да и источник информации не столь надежен, как прежний, сгинувший где-то в степях Южного Казахстана.
Было принято решение сформировать группу быстрого реагирования и держать ее на одном из военных аэродромов близ Барнаула, недалеко от казахской границы, чтобы в случае чрезвычайных обстоятельств быстро и эффективно помочь группе «Верба», высадив подмогу с вертолета.
Это второе решение было выполнено в считаные часы, и на бетонке аэродрома замер готовый к вылету, с полными баками и проинструктированным экипажем, вертолет. Десять спецназовцев ждали сигнала в казарме, расстояние от которой до вертолета бойцы преодолевали за двадцать пять секунд.
С первым решением оказалось сложнее. Когда группе «Верба» был направлен вызов по системе спутниковой связи, никто не отозвался.
Во-первых, информация пришла слишком поздно. Как подсказывал Директору его опыт, таково было зловредное свойство жизненно важной информации: она всегда запаздывала. Прошло несколько недель после «выключения» прежнего информатора, прежде чем в Москве сумели раздобыть подтверждение факта степной встречи из другого источника. Источника, на который особенно и рассчитывать не приходилось, поскольку информацию этот человек получил случайно.
Один из алма-атинских бизнесменов, приятельствовавший с братьями Джанабаевыми, повздорил с другим деловым человеком, имевшим «крышу» у людей жестоких и решительных, сразу же поклявшихся джанабаевского приятеля пустить на фарш. Тот кинулся искать заступничества у братьев, но обнаружил, что те в отъезде и вообще заняты — готовятся к горячему сезону уборки урожая. Бизнесмену было сказано, что братья станут посвободнее и смогут рассмотреть его проблему после встречи с людьми Сарыбая, которая состоится в конце июня. Среди людей, которым бизнесмен горестно поведал об этой истории, был и один мужчина средних лет, возглавлявший экспортно-импортную компанию и любивший при случае поделиться забавными сведениями из казахской жизни с российскими спецслужбами. Само собой, не просто так, а в обмен на кое-какие торговые льготы на территории Российской Федерации. Он слушал опечаленного алмаатинца краем уха, на следующий день передал содержание разговора своему знакомому из российского посольства, поскольку знал: наркомафия русских интересует.
И еще через десять дней тот же самый бизнесмен столкнулся с тем же самым информатором вблизи железнодорожного вокзала. Бизнесмен на ходу пояснил, что уезжает на северо-запад, за Балхаш, потому что где-то там сейчас находятся его покровители, и ему было предложено посидеть в каком-нибудь близлежащем городишке и подождать, пока братья закончат свои переговоры. Было упомянуто и название города, куда отправлялся бизнесмен искать справедливости.
В Москве была получена эта информация, ее сопоставили с добытыми ранее сведениями о трех точках, которые использовались для подобных встреч. Маленький степной город, куда уехал бизнесмен и вокруг которого предположительно крутились братья Джанабаевы, находился в подозрительной близости от третьей точки. Где уже несколько дней готовилась к встрече гостей группа «Верба».
В Москве сразу же было принято решение поставить группу в известность, но «Астру» и «Бамбук» с их мест не убирать: мало ли что случится, да и источник информации не столь надежен, как прежний, сгинувший где-то в степях Южного Казахстана.
Было принято решение сформировать группу быстрого реагирования и держать ее на одном из военных аэродромов близ Барнаула, недалеко от казахской границы, чтобы в случае чрезвычайных обстоятельств быстро и эффективно помочь группе «Верба», высадив подмогу с вертолета.
Это второе решение было выполнено в считаные часы, и на бетонке аэродрома замер готовый к вылету, с полными баками и проинструктированным экипажем, вертолет. Десять спецназовцев ждали сигнала в казарме, расстояние от которой до вертолета бойцы преодолевали за двадцать пять секунд.
С первым решением оказалось сложнее. Когда группе «Верба» был направлен вызов по системе спутниковой связи, никто не отозвался.
6
— Скучновато здесь, — пожаловался Михаил на третий день их пребывания в точке предполагаемой встречи.
— Развлечений мало, — ответил Сашка. В этом они были согласны друг с другом, во всем же остальном эти два человека были различны и противоречили друг другу ежечасно. Возможно, они бы ругались ежеминутно, но Гвоздев, быстро уловив в разговорах двух своих подчиненных скрытую неприязнь, старался не оставлять их один на один. Это не было враждой, иначе они никогда бы не попали в одну группу. Скорее всего, это было продолжением их физической противоположности: Михаил, широкоплечий, мускулистый, с узким тазом и длинными сильными ногами, смотрелся гигантом рядом с невысоким щуплым Сашкой, веснушки на курносом лице которого придавали ему какой-то несерьезный вид. Особенно несерьезный, если учитывать его профессию. Сашка был снайпером.
— Развлечений мало, — ответил Сашка. В этом они были согласны друг с другом, во всем же остальном эти два человека были различны и противоречили друг другу ежечасно. Возможно, они бы ругались ежеминутно, но Гвоздев, быстро уловив в разговорах двух своих подчиненных скрытую неприязнь, старался не оставлять их один на один. Это не было враждой, иначе они никогда бы не попали в одну группу. Скорее всего, это было продолжением их физической противоположности: Михаил, широкоплечий, мускулистый, с узким тазом и длинными сильными ногами, смотрелся гигантом рядом с невысоким щуплым Сашкой, веснушки на курносом лице которого придавали ему какой-то несерьезный вид. Особенно несерьезный, если учитывать его профессию. Сашка был снайпером.