Страница:
- Теть Эльмир, это я, Глеб! - не на шутку обеспокоенный отсутствием в голосе тетки ее обычной энергии и жизнерадостности, заорал в трубку я. Извини ради Бога, что так долго не звонил! Как ты себя чувствуешь, у тебя странный голос? У тебя ничего не болит?
- Глеб, мой мальчик, зачем же так кричать? - ответила она. - Даже если у меня что-то и болит, то это точно не уши.
Я облегченно рассмеялся, - раз тетка не утратила чувства юмора, то, может быть все не так уж плохо?
- И извиняться не нужно, я прекрасно понимаю, сколько у тебя перед отъездом забот, - продолжила тетка Эльмира. - Когда летишь? Завтра? Прекрасно!
Она говорила, вроде бы, как обычно, вот только как-то замедленно.
- Не нравится мне твой голос, - встревожился я. - Как твое здоровье?
- Ну, если честно, то не очень, - вздохнула в ответ тетка Эльмира. Такие эмоции, пусть даже положительные, это, видимо, уже слишком большая нагрузка для моего сердца. Похоже, оно не выдерживает.
- Что-то надо, какие-то лекарства, медикаменты? - совсем уже не на шутку всполошился я. - Может быть, надо приехать, а?
Боже мой, какой же я свинтус! Родная, дорогая, единственная тетка лежит больная, а я даже не удосужился позвонить и справится о ее здоровье!
- Нет, нет, ничего не нужно, - голосом слабым, но не терпящем возражений, ответила тетка. - Тут за мной ходит одна моя подруга, так что у меня все есть. На крайний случай, лягу в больницу, но, надеюсь, до этого не дойдет. А ты поезжай с Богом, заканчивай то, что я начала, а обо мне не беспокойся, за мной присмотрят.
- Так ты уверена, что мне нужно приезжать? - попытался еще раз загладить в собственных глазах свою вину я, впрочем, заведомо зная, что тетка все равно скажет: "Нет", и испытывая большое облегчение от того, что какая-то сердобольная старушка-подружка заменяет меня у постели больной.
Я положил трубку с тяжелым сердцем. Что-то все не так все идет в королевстве Датском. Не успела фортуна свалить мне на голову свой неожиданный, как гроза в январе, многомиллионный подарок, как какие-то другие, противоборствующие удаче силы, спешат этот дар уполовинить, да с иезуитским условьицем насчет семьи, а теперь еще долбашат по моей горячо единственной тетке, которая мне, по сути, как мать и добрый ангел в одном лице. За что же на меня напасти-то такие? Просто ли это соблюдение в природе баланса черного и белого, плюсов и минусов, радости и печали? А если это нечто другое?
- Привет, с кем это ты тут? - зевая и кутаясь в халатик, спросила, заходя на кухню, Галина.
- С тетей Элей разговаривал, - ответил я, вставая со стула и целуя ее в щеку.
- Да? Как она там, не болеет? - неожиданно запроявляла совершенно не свойственную ей до последнего времени заботу о моей тетке Галина.
- Как раз болеет, - нахмурился я. - Жалуется, говорит, что-то с сердцем.
- Может быть, надо съездить к ней, что-то отвезти, продукты, лекарства?
Я хотел было съехидничать по поводу того, что еще совсем недавно, в минувшую субботу, тетка была для нее старой сумасбродкой и прожектеркой, а тут вдруг такая забота, но не стал. Может быть, потому, что в глазах Галины сейчас было самое настоящее беспокойство.
- Нет, ничего не надо, я предлагал, - сказал я.
Галина села рядом на стул, обняла, положила голову мне на плечо.
- Ты знаешь, Глеб, - тихо заговорила она, - я так переживаю из-за того, что последние годы я так плохо думала о ней, жила с ней в контрах, и тебя настраивала. Я очень ошибалась. И не только потому, что я не верила, а все оказалось правдой. Просто под эту сурдинку я вообще закрыла глаза на то, что она - прекрасный человек с такой сложной судьбой, с такой интересной жизнью, и видела в ней только выжившую из ума старуху. Вернее, даже заставляла себя видеть, и в конце концов заставила. Наверное, мне надо позвонить и извиниться, да?
Она беспомощно заглянула мне в глаза. Так непривычно было видеть растерянность и раскаяние в глазах моей вечно во всем уверенной супруги! Я погладил ее по голове.
- Самокритичная ты моя, - улыбнулся я. - Не казни себя, - людям свойственно ошибаться. А звонить не надо, думаю, ей сейчас не до того. Вот съезжу, вернусь, сядем все вместе, отметим это дело, там и помиритесь, ладно?
Галина закивала, и в ее глазах были слезы. Еще немного посидели, повздыхали и решили пораньше лечь, а то завтра вставать было ни свет, ни заря. Я наскоро, без удовольствия, принял душ, и улегся, а Галина долго еще убаюкивала проснувшуюся и раскапризничавшуюся Юльку. Наконец, дочь, видимо, заснув, утихла, и зашумела вода в ванной, - Галина пошла мыться.
Я лежал в нашей супружеской постели, борясь со сном, и вспоминал, когда у нас с женой последний раз была близость. Точно вспомнить не удалось и одновременно я поймал себя на мысли, что с другими - с Жанной, Ташей - я трахаюсь, а вот с Галиной у меня - близость. "Еще скажи - супружеский долг!" - усмехнулся про себя я. Тем временем вода в ванной перестала литься, и я внутренне весь собрался. Через минуту Галина, одетая в коротенькую ночнушку, вышла и юркнула рядом со мной под простыню. Я чмокнул ее в мокрый висок, проскользнул рукой под ночнушку, сжал ее полную, прохладную грудь. Я ожидал, что как всегда в последнее время, когда я столь недвусмысленно давал понять, что готов к отправлению супружеских обязанностей, Галина набросится на меня, как голодная пантера, но ничего такого не последовало. Шли минуты, Галина лежала, не шевелясь, а я продолжал глупо сжимать ей грудь. Наконец, жена нарушила гробовую тишину тихим вопросом:
- Глебушка, ты правда еще любишь меня?
Меня как током долбануло.
- Конечно, Галюша, - не своим голосом ответил я.
- Тогда давай не будем омрачать нашу любовь скучным, не приносящим радости сексом, - грустно сказала она, и добавила: - Спи, мой хороший, ты очень устал за последние дни.
Я вынул руку из-под ее ночнушки и затих. Мне было непередаваемо, фантастически стыдно.
Глава 9. Кошмар на улице Роны
Четверг
Звонок в дверь раздался ровно в семь, - на этот раз Лорик был точен. Я открыл, и он появился на пороге, свежий, подтянутый, улыбающийся, одетый, как обычно, в обтягивающую торс водолазку и пиджак из плотной ткани.
- Галя, познакомься, это и есть Лориэль Шаликович, наш, так сказать, ангел-хранитель, - с кривоватой усмешкой представил его жене я, но поскольку истинной подоплеки отъезда она не знала, то и на мой мрачный юмор внимания не обратила.
- Здравствуйте, Лориэль Шаликович, - не без труда выговорила диковинное имечко Галина. - Очень рада. Уверена, что под вашим присмотром мы будем в полной безопасности.
Она улыбнулась и приветливо протянула визитеру руку, которую тот не пожал, а галантно поцеловал.
- Ну что вы, Галина Алексеевна, никакой опасности нет, но чтобы она не возникла, лучше вам на те несколько дней, что Глеба Аркадиевича не будет, так сказать, переехать. И зовите меня просто Лорик, хорошо?
Галина улыбалась и согласно кивала головой. Насколько я знал свою супругу, мне было очевидно, что пройдохе Лорику удалось сразу же очаровать ее. Ну, да сейчас это может быть и к лучшему.
- А это что за маленькая девочка? - вдруг засюсюкал Лорик, заметив, что из спальни выглянула Юлька. - Как ее зовут?
Юлька насупилась, - в отличие от матери дядя ей явно не понравился. Она сердито прошествовала по коридору, и спряталась за мамину ногу. Лорик присел на корточки, и продолжил попытку общения:
- А, может быть, девочку зовут Юленька?
- Нет! - буркнула в ответ Юлька, и отвернулась от приставучего.
Мама Галя смутилась и принялась громким шепотом выговаривать дочери за невоспитанность. Меня же от сцены беззаботного общения похитителя со своими жертвами замутило, и я поспешил разрушить эту идиллию, попросив Лорика помочь мне спустить вниз багаж.
Раннее утро встретило сыроватой прохладой, - ничто не вечно, уходило и это жаркое, казавшееся бесконечным, лето. Рядом с моей "десяткой" стоял незнакомый затонированный Гран-Чероки, и именно к нему понес сумки Лорик.
- Ладно, давай инструктируй, что ли, пока народ не спустился, - сказал я, стараясь неизвестно зачем запомнить номер джипа.
- Да, в общем-то, все просто, - отозвался Лорик, и протянул мне какую-то бумажку. - Вот номер счета и реквизиты банка, куда надо будет перевести деньги. Смотри, не потеряй. Хотя на всякий случай я продублирую ее тебе сегодня вечером по факсу в отель. Деньги должны появиться на моем счете максимум через десять минут после перевода. Тебе сразу же позвонят.
Это позвонят, а не позвоню, как-то очень резануло мне слух.
- Опять этот, что в первый раз? - усмехнулся я. - Кто он, если не секрет?
Задавая этот вопрос, я вообще-то никакого особенного смысла в него не вкладывал, - да мало ли кто мог это быть, все равно голос был изменен до неузнаваемости. Сам Лорик, к примеру, и мог. Но его на реакция на безобидную вроде бы фразу оказалась неожиданной. Глаза его потемнели, собравшись в два черных пистолетных дула, направленных на меня, и он ответил зло и жестко:
- Больно любопытный ты, кореш! Тебе сказано - позвонят, значит твое дело - держать мобильник постоянно включенным, и ждать звонка. Еще вопросы есть?
Вон оно как! Похоже, сейчас я получил четкий ответ на вопрос, который подспудно интересовал меня с самого начала: один или, что называется, по предварительному сговору с другими лицами наехал на меня Лорик? Ясно, что не один. Но все равно - чего это он так занервничал?
- Есть вопрос, - настырно нахмурил брови я. - Ну, а если звонка все-таки не будет, что мне делать, ждать у моря погоды? Как хочешь, я буду тебе звонить.
Лорик пожал плечами:
- Звони, только я ведь буду не в курсе. Я что? Я охраняю твою семью на время твоего отъезда. Не думаешь же ты, что я буду обсуждать с тобой реальные дела, чтобы ты меня записал, и потом сдал? Так что дождись звонка. Позвонят обязательно.
В этот момент из подъезда появились Галина с Юлькой.
- Ладно, все понятно, - быстро заговорил я. - Все сделаю по твоим инструкциям, можешь не сомневаться. Но и ты помни, что я тебе сказал в пиццерии.
- Я помню, - как и тогда, серьезно ответил Лорик, распахивая перед моими дверь джипа.
Галина, проходя мимо меня, остановилась. Ни я, ни она не любили долгих прощаний, и просто чмокнули друг друга в щеку.
- Ну, с Богом, - сказал я.
- И тебе с Богом, позвони сразу, как прилетишь, и возвращайся скорей, ответила Галина, подсадила Юльку в машину и полезла сама.
- Пап, привези мне из-за гланицы жвачку, а то мама мне не покупает, высунувшись из-за матери, сказала мне уже из машины Юлька.
Я улыбнулся, а Лорик встрял:
- Я подарю тебе жвачку, хорошо? Какую ты любишь?
Юлька не ответила и, насупившись, спряталась за рельефную мамину грудь. Насколько я знаю свою дочь, дядя очень ей не нравился. Лорик добродушно рассмеялся, закрыл за ними дверь, и тонированные стекла скрыли моих девочек от меня.
- Ну ладно, мы поехали, - сказал Лорик. - И ты поезжай, а то опоздаешь, не дай Бог. Я надеюсь, что к тому времени, когда ты вернешься, мы с твоей дочкой успеем подружиться.
- Я не собираюсь отсутствовать так долго, - парировал я, но Лорик, кажется, иронии не понял.
Джип взревел глушителем, развернулся и уехал, а я долго смотрел ему вслед. Конечно, я сознавал, что пребывание моей семьи вне дома - не более, чем страховка Лорика и иже с ним от моих возможных действий супротив договоренностей, которые я нарушать и так не собирался. Почему же на душе так неспокойно? От раздумий меня оторвал взгляд на часы - половина восьмого, пора ехать. Но сначала я заглянул в бумажку, которую дал Лорик напечатанные на компьютере строчки цифр и разрозненных латинских букв стандартный набор банковских реквизитов. Так, куда там они хотят перегнать деньги? Где тут адрес банка? Ага, вот - какая-то там "St." - стрит, улица, стало быть. А город? Какой-то Road Town, - Город Дороги, что ли, по-нашенски? Что это за город такой? Вроде, по географии у меня твердая пятерка всегда была, а города такого не слыхал. Названия страны вообще нет, только аббревиатура какая-то - BVI. Ладно, черт с ним, потом разберемся.
А еще я позвонил в ЭмТэЭс и, выслушав информацию, даже присвистнул - на моем телефонном счете невесть откуда взялось пятьсот баксов! Да, видимо, кому-то на самом деле очень нужно, чтобы у меня не возникло проблем со связью! Я вздохнул, последний раз взглянул на окна своей квартиры, мысленно присел на дорожку, и тоже поехал.
***
Не успел я подъехать к месту встречи, как Таша, одетая в совершенно потрясающий брючный джинсовый костюм и в тон ему небольшой дорожной сумкой через плечо, появилась из подземного перехода. Я чмокнул ее в щеку, подумав про себя, что привычка всегда и везде опаздывать, наверное, все-таки чисто женское качество, и через сорок минут мы уже были в Шереметьево. Оставив машину на одной из многочисленных парковок, мы с Ташей поднялись по пандусу в зону вылета, находящуюся на втором этаже аэровокзала. Не успел я найти глазами нужную строчку на большом табло вылета над головой, как прозвенел мелодичный сигнал, и приятный женский голос объявил, что начинается регистрация на рейс авиакомпании "Суисс" до Женевы. Одетые в симпатичную униформу с крылышками девушки из "Суисс" с улыбками зарегистрировали нас, потом последовала процедура досмотра багажа, серьезная тетенька-пограничник поставила красненькие штампики в наших паспортах и, наконец, мы пересекли жирную белую линию на полу, обозначающую границу. Слегка напряженная все это время Таша облегченно вздохнула и улыбнулась. Пока мы в ожидании приглашения в самолет бродили по магазинчикам сувениров, она оживленно рассказала мне, что нашла в Интернете адрес и телефоны клиники, и мы решили, что сегодня же ее посетим. И не успел этот променад нам надоесть, как последовало приглашение в самолет.
Вообще я не очень люблю летать. То есть, если честно, совсем не люблю. Я, конечно, делаю вид, что мне все равно, что я не боюсь, но на самом деле от мысли, что именно мой самолет может разбиться, мне становится жутко. Поэтому я всегда мечтаю, как только сяду в самолет, сразу взять, и заснуть, и спать до того самого момента, когда весь салон начинает аплодировать экипажу то ли за мягкую посадку, то ли за то, что сели вообще. Правда, никогда раньше мне это не удавалось. До этого раза. Может быть, потому, что я никогда раньше не летал в широченных креслах настоящего бизнесс-класса? Как только я занял свое место, я тут же почувствовал, что засыпаю. Окончательно и бесповоротно. Полубессонные ночи всей предшествующей недели дали о себе знать. Я и не думал бороться со сном. Не захотел я просыпаться, даже когда сквозь дрему услышал, как стюард предлагал напитки, а ведь как хорошо было бы выпить сейчас коньячку! Потом я почувствовал, что самолет двинулся, потом начал разбег. "Летим, летим, Глеб, летим!" - восторженно шептала Таша. И почти сразу салон зааплодировал.
- Я не храпел? - спросил я Ташу, протирая глаза.
- Храпеть? Да нет, потому, что храпом этот рев носорога никак не назовешь, - успокоила меня она.
Я рассмеялся и посмотрел в иллюминатор - там повсюду виднелись только горы. Мы были в Швейцарии.
***
Сервис в небольшом, но очень уютном аэропорту Женевы был на высоте. Багаж получили быстро, без задержек. Улыбчивые пограничники, не затрудняя нас попытками общения, оперативно проштамповали наши паспорта. В общем, не прошло и пятнадцати минут после приземления, как мы по "зеленому коридору" вышли в кишащий встречающими шумный зал прилета и увидели, что нас встречали.
Большой плакат с надписью "Mr & Mrs Nekazueff" над головой чернявого молодого человека в светлом костюме не заметить было попросту невозможно. Мы с Ташей непонимающе переглянулись, но я вовремя сообразил свести недоразумение к шутке.
- Мадам Неказуева, - сказал я, и подал Таше руку.
Она прыснула, но сразу состроила серьезную мину и продела свою руку в мою. Так, вполне под стать супружеской паре, мы двинулись к встречавшему. Я помахал ему рукой, он сразу увидел нас и тоже рванул нам навстречу.
Встречающего звали Ален. Он свободно говорил по-русски, правда, с презабавнейшим французским носовым прононсом и горловым грассированием. Сначала тряс мою руку, говоря, что очень рад знакомству со мной, но очень быстро переключился на Ташу, только руку ей не тряс, а изящно целовал, и говорил, что тоже очень, очень рад, но еще больше будет рад мсье Бернштейн, который очень хочет познакомится с "мадам Неказуеф".
И тут я сообразил, что недоразумение на плакате, помноженное на нашу невинную шутку, получается совсем не безобидным. Повисшая немая сцена не осталась незамеченной Аленом, он закрутил головой, глядя то на меня, то на Ташу, и взгляд его умолял о разъяснениях. Пришлось растолковывать Алену, что мадам, то есть, мадемуазельТалия - немного не супруга мне, а, так сказать, помощник, сопровождающий меня в деловой поездке. Секретарь. Референт. Делая эти пояснения, в такой глупой ситуации больше походившие на оправдания, я чувствовал, как неумолимо и предательски краснеет моя физиономия. Но тут, перебив меня на полуслове, принялся извиняться Ален. Оказалось, что его смущение было вызвано совсем тем, что он стал невольным свидетелем несколько запутанных морганатических дел гостя из России, а возникло только лишь из-за "некомпетентности все перепутавших клерков", за которую он и принялся всячески извиняться. Боже - бедняга наивно полагал, что что-то напутали здесь, в Швейцарии! Понятно же, что все переврали в "Московском Законнике", сообщив сюда о сопровождающей меня даме, как о моей жене. Но, как выяснилось, так убивался Ален не из-за этого, безусловно, ерундового недоразумения. Выяснилось, что нам, как супругам, естественно забронировали в отеле один двухместный номер, и теперь придется менять заказ, а с этим наверняка будут проблемы, так как из-за какого-то международного конгресса Женевские отели переполнены. Тут мы с Ташей обменялись улыбками, я пожал плечами и сказал, что ничего менять не надо. Ален несколько секунд смотрел на нас, непонятливо моргая. Мне показалось, что я читаю его мысли о том, что, в конце концов, все ездят в деловые поездки не с женами, но вот чтобы проживать при этом с секретаршей-референтшей в одном номере, это уж из области пресловутой загадочной "русской души", которую понять иностранцу дело безнадежное. Пауза затягивалась, пришлось еще раз заверить Алена в том, что с этим - все о'кей, и он, успокоившись, облегченно вздохнул, и снова заулыбался.
- Тогда... можно ехать? - еще неуверенно спросил нас он.
Мы активно закивали, и Ален, ловко подхватив наши чемоданы и сумки, быстро пошел на выход.
Как только мы вышли на улицу, прямо к дверям бесшумно подкатил серебристый Мерседес, и Ален гостеприимно распахнул перед нами заднюю дверь машины. На свежем воздухе было в высшей степени не жарко, и мы поспешили нырнуть в недра авточуда, удобно рассевшись на огромных креслах, обтянутых бежевой кожей. Тронулись, и севший впереди Ален сразу всем корпусом повернулся к нам. Мое внимание сразу же оказалось разорванным между изучением интерьера "мерина", красивейшим видом Альп, открывающегося из окон, и оживленной болтовней Алена. Несмотря на то, что слушал я его вполуха, я уяснил, что работой в "Бернштейн и Сын" он очень гордится, и что к нам он приставлен лично биг-боссом в качестве гида, или, как он выразился на итальянский манер, "чичероне". Причем определяющим в этом выборе стал его, Алена, русский, ведь его бабка была из Смоленска. Еще он рассказал, что хотя, конечно, в городе есть отели и пороскошнее, чем "Нога-Хилтон", где нас разместили, - взять тот же "Англетер" или "Де Берж", но такого вида на Женевское озеро, как из нашего отеля, нет нигде. К тому же знаменитое Гранд-Казино, где вполне можно в случае необходимости поправить свои финансовые дела (тут он как-то криво усмехнулся), находится как раз в здании нашего отеля. Мы вместе с ним вежливо посмеялись шутке, и он продолжил, сказав, что все дела у нас завтра, а сегодня день совершенно свободен, и что если мы хотим, то он полностью в нашем распоряжении. Несмотря на то, что гидом Ален явно был хорошим, мы, переглянувшись, вежливо отказались, памятуя о том, что у нас есть на сегодня задача посетить клинику. Вообще же оказалось, что аэропорт расположен совсем недалеко от города, по сути, на окраине, и минут через двадцать без умолку тараторивший Ален объявил вдруг, что мы прибыли.
Мы вышли из лимузина, и я первый раз со времени прибытия осмотрелся по сторонам. Было совсем прохладно, и эту совсем не летнюю свежесть приносил легкий, но уверенный ветерок, тянущий с огромной глади озера, практически на самом берегу которого, на набережной Монблан и стоял отель "Хилтон Нога Женева". Вообще же вид, открывавшийся отсюда, от самых дверей отеля, был настолько красив, что у меня просто дух захватило. Озеро гигантским серым зеркалом лежало в зубчатой раме из горных пиков, по левую руку в туманной дымке сливаясь с линией горизонта. Бог ты мой, красотища-то какая! От созерцания фантастической картины меня отвлек только вид зябко скукожившейся Таши, не решавшейся прервать мое созерцание. Я спохватился, и поспешил вслед за ней и Аленом в отель.
Внутри обстановка и интерьер отеля были, конечно, в высшей степени приличными, но до мраморно-бронзовой роскоши того же "Балчуга" не дотягивали сильно. Я с усмешкой отметил, что сейчас мною руководила та самая напыщенная гордость провинциала, обнаружившего, что небо в столице ничуть не синее, чем в его родном селе. А вот номер нам отвели поистине великолепный двухкомнатный люкс в верхнем этаже. Ален не только проводил нас до дверей и руководил действиями одетых в униформу отельских, расставляющими наш багаж, но и вообще не спешил уходить, явно стремясь всячески быть нам полезным. Вообще он был классный парень, и со своими обязанностями чичероне справлялся отлично, но за тот час, что мы были с ним знакомы, он уже успел нам слегка поднадоесть. Мы, встав плечо к плечу, двумя широкими искусственными улыбками дали ему это понять, и он с непоказным сожалением откланялся. На прощание он заставил меня записать номер своего мобильного и напомнил, что заедет завтра за нами ровно в одиннадцать, так как нам нужно быть в конторе в половине двенадцатого. Дверь за ним закрылась, и мы остались одни.
Таша подошла ко мне, обняла за шею:
- Если бы ты знал, Глебушка, какая я счастливая, - сказала она, заглядывая мне в глаза. - Я до сих пор не верю, что я здесь и с тобой. Ты мой добрый волшебник, я так тебе благодарна!
Ее глаза мерцали. Я положил свои руки ей на бедра и с упоением втянул в себя одуряющий запах ее волос. Зашумело в голове, и загудело в теле. Захотелось подхватить ее на руки и отнести на широченную кровать, призывно белеющую крахмалом простынь. И я четко осознал вдруг, что если сейчас я не остановлюсь, то обязательно произойдет все, а не только то, что было в первые наши два свидания. Вихрь противоречивых эмоций захлестнул меня. Удивительно, но понял, что в этот момент я хотел или всего, или - ничего, но такого всего я не хотел! Я опустил руки. Таша все поняла, тоже разжала объятия, и я понял, что она готова зарыдать. Я чмокнул ее в покрасневший от близких слез нос, и не зная на самом деле, что сказать, пробормотал:
- Не обижайся на меня, пожалуйста.
- Все о'кей, - вздохнула Таша, поглатывая комок. - Ведь в конце концов мне скоро сделают операцию...
- ...И тогда я затрахаю тебя до смерти! - закончил за нее я.
- Ловлю на слове! - улыбнулась она.
Мы распаковались, по очереди приняли душ, а потом звонили в клинику. Я лежал рядом с ней на кровати, слушал, как Таша совершенно свободно разговаривает с кем-то по-английски, смотрел на нее и думал, насколько она образована и вообще развита, и просто - какое необыкновенное она существо! И как странно и печально, что при мысли о всей этой ее необычности хочется... грустно вздохнуть. Как обычно, нахлынуло сразу все. Воспользовавшись тем, что Таша что-то увлеченно обсуждала с кем-то на том конце провода, я потихоньку вышел в другую комнату, и включил мобильный. На дисплее появилась надпись "Swisscom", - это значило, что телефон автоматически настроился на местную сеть. Я прикрыл дверь и набрал номер Лорика. Он ответил сразу же, на первом гудке, как будто ждал:
- У нас все в порядке, Глеб Аркадиевич, устроились прекрасно, Галина Сергеевна смотрит телевизор, а Юлия Аркадьевна жует жвачку! - бодро отрапортовал он, картинно изображая доклад подчиненного старшему начальнику. - Как у вас?
- Все нормально, встретили, разместили, - буркнул я, не поддержав шутливого тона. - Дай Галину.
Слышно было, как в соседней комнате, - роуминг работал безукоризненно.
- Глеб, это ты? Как долетел, все в порядке? - зачастила в трубку Галина.
- Да, да, все в порядке, как вы? - с трудом перебил ее я.
- Все отлично, хорошая квартира, все удобства, даже кондиционер, так что занимайся делами, и поскорей приезжай, ну, давай, целую, а то связь очень дорогая, - протараторила моя благоверная, и дала отбой.
Я вздохнул - вот так, в кои-то веки расчувствовался, хотел сказать жене что-нибудь эдакое, а она и трубку повесила. Хотя вовремя, потому, что в комнату с победным кличем ворвалась Таша и объявила, что она обо всем договорилась, что можно ехать в клинику, сегодня же ее посмотрит профессор светило в этой области и, если все нормально, прямо завтра можно будет и лечь. Мы принялись шарить по карте города и обнаружили, что Швейцарский бульвар, где располагалась клиника, находится довольно далеко и решили начать собираться. Тем более, что определенно нужно было сначала где-нибудь перекусить. Мы оба утянулись в джинсы, и в таком демократичном виде мы спустились в фешенебельный холл отеля, где, впрочем, до того, как мы выглядим, абсолютно никому не было дела.
- Глеб, мой мальчик, зачем же так кричать? - ответила она. - Даже если у меня что-то и болит, то это точно не уши.
Я облегченно рассмеялся, - раз тетка не утратила чувства юмора, то, может быть все не так уж плохо?
- И извиняться не нужно, я прекрасно понимаю, сколько у тебя перед отъездом забот, - продолжила тетка Эльмира. - Когда летишь? Завтра? Прекрасно!
Она говорила, вроде бы, как обычно, вот только как-то замедленно.
- Не нравится мне твой голос, - встревожился я. - Как твое здоровье?
- Ну, если честно, то не очень, - вздохнула в ответ тетка Эльмира. Такие эмоции, пусть даже положительные, это, видимо, уже слишком большая нагрузка для моего сердца. Похоже, оно не выдерживает.
- Что-то надо, какие-то лекарства, медикаменты? - совсем уже не на шутку всполошился я. - Может быть, надо приехать, а?
Боже мой, какой же я свинтус! Родная, дорогая, единственная тетка лежит больная, а я даже не удосужился позвонить и справится о ее здоровье!
- Нет, нет, ничего не нужно, - голосом слабым, но не терпящем возражений, ответила тетка. - Тут за мной ходит одна моя подруга, так что у меня все есть. На крайний случай, лягу в больницу, но, надеюсь, до этого не дойдет. А ты поезжай с Богом, заканчивай то, что я начала, а обо мне не беспокойся, за мной присмотрят.
- Так ты уверена, что мне нужно приезжать? - попытался еще раз загладить в собственных глазах свою вину я, впрочем, заведомо зная, что тетка все равно скажет: "Нет", и испытывая большое облегчение от того, что какая-то сердобольная старушка-подружка заменяет меня у постели больной.
Я положил трубку с тяжелым сердцем. Что-то все не так все идет в королевстве Датском. Не успела фортуна свалить мне на голову свой неожиданный, как гроза в январе, многомиллионный подарок, как какие-то другие, противоборствующие удаче силы, спешат этот дар уполовинить, да с иезуитским условьицем насчет семьи, а теперь еще долбашат по моей горячо единственной тетке, которая мне, по сути, как мать и добрый ангел в одном лице. За что же на меня напасти-то такие? Просто ли это соблюдение в природе баланса черного и белого, плюсов и минусов, радости и печали? А если это нечто другое?
- Привет, с кем это ты тут? - зевая и кутаясь в халатик, спросила, заходя на кухню, Галина.
- С тетей Элей разговаривал, - ответил я, вставая со стула и целуя ее в щеку.
- Да? Как она там, не болеет? - неожиданно запроявляла совершенно не свойственную ей до последнего времени заботу о моей тетке Галина.
- Как раз болеет, - нахмурился я. - Жалуется, говорит, что-то с сердцем.
- Может быть, надо съездить к ней, что-то отвезти, продукты, лекарства?
Я хотел было съехидничать по поводу того, что еще совсем недавно, в минувшую субботу, тетка была для нее старой сумасбродкой и прожектеркой, а тут вдруг такая забота, но не стал. Может быть, потому, что в глазах Галины сейчас было самое настоящее беспокойство.
- Нет, ничего не надо, я предлагал, - сказал я.
Галина села рядом на стул, обняла, положила голову мне на плечо.
- Ты знаешь, Глеб, - тихо заговорила она, - я так переживаю из-за того, что последние годы я так плохо думала о ней, жила с ней в контрах, и тебя настраивала. Я очень ошибалась. И не только потому, что я не верила, а все оказалось правдой. Просто под эту сурдинку я вообще закрыла глаза на то, что она - прекрасный человек с такой сложной судьбой, с такой интересной жизнью, и видела в ней только выжившую из ума старуху. Вернее, даже заставляла себя видеть, и в конце концов заставила. Наверное, мне надо позвонить и извиниться, да?
Она беспомощно заглянула мне в глаза. Так непривычно было видеть растерянность и раскаяние в глазах моей вечно во всем уверенной супруги! Я погладил ее по голове.
- Самокритичная ты моя, - улыбнулся я. - Не казни себя, - людям свойственно ошибаться. А звонить не надо, думаю, ей сейчас не до того. Вот съезжу, вернусь, сядем все вместе, отметим это дело, там и помиритесь, ладно?
Галина закивала, и в ее глазах были слезы. Еще немного посидели, повздыхали и решили пораньше лечь, а то завтра вставать было ни свет, ни заря. Я наскоро, без удовольствия, принял душ, и улегся, а Галина долго еще убаюкивала проснувшуюся и раскапризничавшуюся Юльку. Наконец, дочь, видимо, заснув, утихла, и зашумела вода в ванной, - Галина пошла мыться.
Я лежал в нашей супружеской постели, борясь со сном, и вспоминал, когда у нас с женой последний раз была близость. Точно вспомнить не удалось и одновременно я поймал себя на мысли, что с другими - с Жанной, Ташей - я трахаюсь, а вот с Галиной у меня - близость. "Еще скажи - супружеский долг!" - усмехнулся про себя я. Тем временем вода в ванной перестала литься, и я внутренне весь собрался. Через минуту Галина, одетая в коротенькую ночнушку, вышла и юркнула рядом со мной под простыню. Я чмокнул ее в мокрый висок, проскользнул рукой под ночнушку, сжал ее полную, прохладную грудь. Я ожидал, что как всегда в последнее время, когда я столь недвусмысленно давал понять, что готов к отправлению супружеских обязанностей, Галина набросится на меня, как голодная пантера, но ничего такого не последовало. Шли минуты, Галина лежала, не шевелясь, а я продолжал глупо сжимать ей грудь. Наконец, жена нарушила гробовую тишину тихим вопросом:
- Глебушка, ты правда еще любишь меня?
Меня как током долбануло.
- Конечно, Галюша, - не своим голосом ответил я.
- Тогда давай не будем омрачать нашу любовь скучным, не приносящим радости сексом, - грустно сказала она, и добавила: - Спи, мой хороший, ты очень устал за последние дни.
Я вынул руку из-под ее ночнушки и затих. Мне было непередаваемо, фантастически стыдно.
Глава 9. Кошмар на улице Роны
Четверг
Звонок в дверь раздался ровно в семь, - на этот раз Лорик был точен. Я открыл, и он появился на пороге, свежий, подтянутый, улыбающийся, одетый, как обычно, в обтягивающую торс водолазку и пиджак из плотной ткани.
- Галя, познакомься, это и есть Лориэль Шаликович, наш, так сказать, ангел-хранитель, - с кривоватой усмешкой представил его жене я, но поскольку истинной подоплеки отъезда она не знала, то и на мой мрачный юмор внимания не обратила.
- Здравствуйте, Лориэль Шаликович, - не без труда выговорила диковинное имечко Галина. - Очень рада. Уверена, что под вашим присмотром мы будем в полной безопасности.
Она улыбнулась и приветливо протянула визитеру руку, которую тот не пожал, а галантно поцеловал.
- Ну что вы, Галина Алексеевна, никакой опасности нет, но чтобы она не возникла, лучше вам на те несколько дней, что Глеба Аркадиевича не будет, так сказать, переехать. И зовите меня просто Лорик, хорошо?
Галина улыбалась и согласно кивала головой. Насколько я знал свою супругу, мне было очевидно, что пройдохе Лорику удалось сразу же очаровать ее. Ну, да сейчас это может быть и к лучшему.
- А это что за маленькая девочка? - вдруг засюсюкал Лорик, заметив, что из спальни выглянула Юлька. - Как ее зовут?
Юлька насупилась, - в отличие от матери дядя ей явно не понравился. Она сердито прошествовала по коридору, и спряталась за мамину ногу. Лорик присел на корточки, и продолжил попытку общения:
- А, может быть, девочку зовут Юленька?
- Нет! - буркнула в ответ Юлька, и отвернулась от приставучего.
Мама Галя смутилась и принялась громким шепотом выговаривать дочери за невоспитанность. Меня же от сцены беззаботного общения похитителя со своими жертвами замутило, и я поспешил разрушить эту идиллию, попросив Лорика помочь мне спустить вниз багаж.
Раннее утро встретило сыроватой прохладой, - ничто не вечно, уходило и это жаркое, казавшееся бесконечным, лето. Рядом с моей "десяткой" стоял незнакомый затонированный Гран-Чероки, и именно к нему понес сумки Лорик.
- Ладно, давай инструктируй, что ли, пока народ не спустился, - сказал я, стараясь неизвестно зачем запомнить номер джипа.
- Да, в общем-то, все просто, - отозвался Лорик, и протянул мне какую-то бумажку. - Вот номер счета и реквизиты банка, куда надо будет перевести деньги. Смотри, не потеряй. Хотя на всякий случай я продублирую ее тебе сегодня вечером по факсу в отель. Деньги должны появиться на моем счете максимум через десять минут после перевода. Тебе сразу же позвонят.
Это позвонят, а не позвоню, как-то очень резануло мне слух.
- Опять этот, что в первый раз? - усмехнулся я. - Кто он, если не секрет?
Задавая этот вопрос, я вообще-то никакого особенного смысла в него не вкладывал, - да мало ли кто мог это быть, все равно голос был изменен до неузнаваемости. Сам Лорик, к примеру, и мог. Но его на реакция на безобидную вроде бы фразу оказалась неожиданной. Глаза его потемнели, собравшись в два черных пистолетных дула, направленных на меня, и он ответил зло и жестко:
- Больно любопытный ты, кореш! Тебе сказано - позвонят, значит твое дело - держать мобильник постоянно включенным, и ждать звонка. Еще вопросы есть?
Вон оно как! Похоже, сейчас я получил четкий ответ на вопрос, который подспудно интересовал меня с самого начала: один или, что называется, по предварительному сговору с другими лицами наехал на меня Лорик? Ясно, что не один. Но все равно - чего это он так занервничал?
- Есть вопрос, - настырно нахмурил брови я. - Ну, а если звонка все-таки не будет, что мне делать, ждать у моря погоды? Как хочешь, я буду тебе звонить.
Лорик пожал плечами:
- Звони, только я ведь буду не в курсе. Я что? Я охраняю твою семью на время твоего отъезда. Не думаешь же ты, что я буду обсуждать с тобой реальные дела, чтобы ты меня записал, и потом сдал? Так что дождись звонка. Позвонят обязательно.
В этот момент из подъезда появились Галина с Юлькой.
- Ладно, все понятно, - быстро заговорил я. - Все сделаю по твоим инструкциям, можешь не сомневаться. Но и ты помни, что я тебе сказал в пиццерии.
- Я помню, - как и тогда, серьезно ответил Лорик, распахивая перед моими дверь джипа.
Галина, проходя мимо меня, остановилась. Ни я, ни она не любили долгих прощаний, и просто чмокнули друг друга в щеку.
- Ну, с Богом, - сказал я.
- И тебе с Богом, позвони сразу, как прилетишь, и возвращайся скорей, ответила Галина, подсадила Юльку в машину и полезла сама.
- Пап, привези мне из-за гланицы жвачку, а то мама мне не покупает, высунувшись из-за матери, сказала мне уже из машины Юлька.
Я улыбнулся, а Лорик встрял:
- Я подарю тебе жвачку, хорошо? Какую ты любишь?
Юлька не ответила и, насупившись, спряталась за рельефную мамину грудь. Насколько я знаю свою дочь, дядя очень ей не нравился. Лорик добродушно рассмеялся, закрыл за ними дверь, и тонированные стекла скрыли моих девочек от меня.
- Ну ладно, мы поехали, - сказал Лорик. - И ты поезжай, а то опоздаешь, не дай Бог. Я надеюсь, что к тому времени, когда ты вернешься, мы с твоей дочкой успеем подружиться.
- Я не собираюсь отсутствовать так долго, - парировал я, но Лорик, кажется, иронии не понял.
Джип взревел глушителем, развернулся и уехал, а я долго смотрел ему вслед. Конечно, я сознавал, что пребывание моей семьи вне дома - не более, чем страховка Лорика и иже с ним от моих возможных действий супротив договоренностей, которые я нарушать и так не собирался. Почему же на душе так неспокойно? От раздумий меня оторвал взгляд на часы - половина восьмого, пора ехать. Но сначала я заглянул в бумажку, которую дал Лорик напечатанные на компьютере строчки цифр и разрозненных латинских букв стандартный набор банковских реквизитов. Так, куда там они хотят перегнать деньги? Где тут адрес банка? Ага, вот - какая-то там "St." - стрит, улица, стало быть. А город? Какой-то Road Town, - Город Дороги, что ли, по-нашенски? Что это за город такой? Вроде, по географии у меня твердая пятерка всегда была, а города такого не слыхал. Названия страны вообще нет, только аббревиатура какая-то - BVI. Ладно, черт с ним, потом разберемся.
А еще я позвонил в ЭмТэЭс и, выслушав информацию, даже присвистнул - на моем телефонном счете невесть откуда взялось пятьсот баксов! Да, видимо, кому-то на самом деле очень нужно, чтобы у меня не возникло проблем со связью! Я вздохнул, последний раз взглянул на окна своей квартиры, мысленно присел на дорожку, и тоже поехал.
***
Не успел я подъехать к месту встречи, как Таша, одетая в совершенно потрясающий брючный джинсовый костюм и в тон ему небольшой дорожной сумкой через плечо, появилась из подземного перехода. Я чмокнул ее в щеку, подумав про себя, что привычка всегда и везде опаздывать, наверное, все-таки чисто женское качество, и через сорок минут мы уже были в Шереметьево. Оставив машину на одной из многочисленных парковок, мы с Ташей поднялись по пандусу в зону вылета, находящуюся на втором этаже аэровокзала. Не успел я найти глазами нужную строчку на большом табло вылета над головой, как прозвенел мелодичный сигнал, и приятный женский голос объявил, что начинается регистрация на рейс авиакомпании "Суисс" до Женевы. Одетые в симпатичную униформу с крылышками девушки из "Суисс" с улыбками зарегистрировали нас, потом последовала процедура досмотра багажа, серьезная тетенька-пограничник поставила красненькие штампики в наших паспортах и, наконец, мы пересекли жирную белую линию на полу, обозначающую границу. Слегка напряженная все это время Таша облегченно вздохнула и улыбнулась. Пока мы в ожидании приглашения в самолет бродили по магазинчикам сувениров, она оживленно рассказала мне, что нашла в Интернете адрес и телефоны клиники, и мы решили, что сегодня же ее посетим. И не успел этот променад нам надоесть, как последовало приглашение в самолет.
Вообще я не очень люблю летать. То есть, если честно, совсем не люблю. Я, конечно, делаю вид, что мне все равно, что я не боюсь, но на самом деле от мысли, что именно мой самолет может разбиться, мне становится жутко. Поэтому я всегда мечтаю, как только сяду в самолет, сразу взять, и заснуть, и спать до того самого момента, когда весь салон начинает аплодировать экипажу то ли за мягкую посадку, то ли за то, что сели вообще. Правда, никогда раньше мне это не удавалось. До этого раза. Может быть, потому, что я никогда раньше не летал в широченных креслах настоящего бизнесс-класса? Как только я занял свое место, я тут же почувствовал, что засыпаю. Окончательно и бесповоротно. Полубессонные ночи всей предшествующей недели дали о себе знать. Я и не думал бороться со сном. Не захотел я просыпаться, даже когда сквозь дрему услышал, как стюард предлагал напитки, а ведь как хорошо было бы выпить сейчас коньячку! Потом я почувствовал, что самолет двинулся, потом начал разбег. "Летим, летим, Глеб, летим!" - восторженно шептала Таша. И почти сразу салон зааплодировал.
- Я не храпел? - спросил я Ташу, протирая глаза.
- Храпеть? Да нет, потому, что храпом этот рев носорога никак не назовешь, - успокоила меня она.
Я рассмеялся и посмотрел в иллюминатор - там повсюду виднелись только горы. Мы были в Швейцарии.
***
Сервис в небольшом, но очень уютном аэропорту Женевы был на высоте. Багаж получили быстро, без задержек. Улыбчивые пограничники, не затрудняя нас попытками общения, оперативно проштамповали наши паспорта. В общем, не прошло и пятнадцати минут после приземления, как мы по "зеленому коридору" вышли в кишащий встречающими шумный зал прилета и увидели, что нас встречали.
Большой плакат с надписью "Mr & Mrs Nekazueff" над головой чернявого молодого человека в светлом костюме не заметить было попросту невозможно. Мы с Ташей непонимающе переглянулись, но я вовремя сообразил свести недоразумение к шутке.
- Мадам Неказуева, - сказал я, и подал Таше руку.
Она прыснула, но сразу состроила серьезную мину и продела свою руку в мою. Так, вполне под стать супружеской паре, мы двинулись к встречавшему. Я помахал ему рукой, он сразу увидел нас и тоже рванул нам навстречу.
Встречающего звали Ален. Он свободно говорил по-русски, правда, с презабавнейшим французским носовым прононсом и горловым грассированием. Сначала тряс мою руку, говоря, что очень рад знакомству со мной, но очень быстро переключился на Ташу, только руку ей не тряс, а изящно целовал, и говорил, что тоже очень, очень рад, но еще больше будет рад мсье Бернштейн, который очень хочет познакомится с "мадам Неказуеф".
И тут я сообразил, что недоразумение на плакате, помноженное на нашу невинную шутку, получается совсем не безобидным. Повисшая немая сцена не осталась незамеченной Аленом, он закрутил головой, глядя то на меня, то на Ташу, и взгляд его умолял о разъяснениях. Пришлось растолковывать Алену, что мадам, то есть, мадемуазельТалия - немного не супруга мне, а, так сказать, помощник, сопровождающий меня в деловой поездке. Секретарь. Референт. Делая эти пояснения, в такой глупой ситуации больше походившие на оправдания, я чувствовал, как неумолимо и предательски краснеет моя физиономия. Но тут, перебив меня на полуслове, принялся извиняться Ален. Оказалось, что его смущение было вызвано совсем тем, что он стал невольным свидетелем несколько запутанных морганатических дел гостя из России, а возникло только лишь из-за "некомпетентности все перепутавших клерков", за которую он и принялся всячески извиняться. Боже - бедняга наивно полагал, что что-то напутали здесь, в Швейцарии! Понятно же, что все переврали в "Московском Законнике", сообщив сюда о сопровождающей меня даме, как о моей жене. Но, как выяснилось, так убивался Ален не из-за этого, безусловно, ерундового недоразумения. Выяснилось, что нам, как супругам, естественно забронировали в отеле один двухместный номер, и теперь придется менять заказ, а с этим наверняка будут проблемы, так как из-за какого-то международного конгресса Женевские отели переполнены. Тут мы с Ташей обменялись улыбками, я пожал плечами и сказал, что ничего менять не надо. Ален несколько секунд смотрел на нас, непонятливо моргая. Мне показалось, что я читаю его мысли о том, что, в конце концов, все ездят в деловые поездки не с женами, но вот чтобы проживать при этом с секретаршей-референтшей в одном номере, это уж из области пресловутой загадочной "русской души", которую понять иностранцу дело безнадежное. Пауза затягивалась, пришлось еще раз заверить Алена в том, что с этим - все о'кей, и он, успокоившись, облегченно вздохнул, и снова заулыбался.
- Тогда... можно ехать? - еще неуверенно спросил нас он.
Мы активно закивали, и Ален, ловко подхватив наши чемоданы и сумки, быстро пошел на выход.
Как только мы вышли на улицу, прямо к дверям бесшумно подкатил серебристый Мерседес, и Ален гостеприимно распахнул перед нами заднюю дверь машины. На свежем воздухе было в высшей степени не жарко, и мы поспешили нырнуть в недра авточуда, удобно рассевшись на огромных креслах, обтянутых бежевой кожей. Тронулись, и севший впереди Ален сразу всем корпусом повернулся к нам. Мое внимание сразу же оказалось разорванным между изучением интерьера "мерина", красивейшим видом Альп, открывающегося из окон, и оживленной болтовней Алена. Несмотря на то, что слушал я его вполуха, я уяснил, что работой в "Бернштейн и Сын" он очень гордится, и что к нам он приставлен лично биг-боссом в качестве гида, или, как он выразился на итальянский манер, "чичероне". Причем определяющим в этом выборе стал его, Алена, русский, ведь его бабка была из Смоленска. Еще он рассказал, что хотя, конечно, в городе есть отели и пороскошнее, чем "Нога-Хилтон", где нас разместили, - взять тот же "Англетер" или "Де Берж", но такого вида на Женевское озеро, как из нашего отеля, нет нигде. К тому же знаменитое Гранд-Казино, где вполне можно в случае необходимости поправить свои финансовые дела (тут он как-то криво усмехнулся), находится как раз в здании нашего отеля. Мы вместе с ним вежливо посмеялись шутке, и он продолжил, сказав, что все дела у нас завтра, а сегодня день совершенно свободен, и что если мы хотим, то он полностью в нашем распоряжении. Несмотря на то, что гидом Ален явно был хорошим, мы, переглянувшись, вежливо отказались, памятуя о том, что у нас есть на сегодня задача посетить клинику. Вообще же оказалось, что аэропорт расположен совсем недалеко от города, по сути, на окраине, и минут через двадцать без умолку тараторивший Ален объявил вдруг, что мы прибыли.
Мы вышли из лимузина, и я первый раз со времени прибытия осмотрелся по сторонам. Было совсем прохладно, и эту совсем не летнюю свежесть приносил легкий, но уверенный ветерок, тянущий с огромной глади озера, практически на самом берегу которого, на набережной Монблан и стоял отель "Хилтон Нога Женева". Вообще же вид, открывавшийся отсюда, от самых дверей отеля, был настолько красив, что у меня просто дух захватило. Озеро гигантским серым зеркалом лежало в зубчатой раме из горных пиков, по левую руку в туманной дымке сливаясь с линией горизонта. Бог ты мой, красотища-то какая! От созерцания фантастической картины меня отвлек только вид зябко скукожившейся Таши, не решавшейся прервать мое созерцание. Я спохватился, и поспешил вслед за ней и Аленом в отель.
Внутри обстановка и интерьер отеля были, конечно, в высшей степени приличными, но до мраморно-бронзовой роскоши того же "Балчуга" не дотягивали сильно. Я с усмешкой отметил, что сейчас мною руководила та самая напыщенная гордость провинциала, обнаружившего, что небо в столице ничуть не синее, чем в его родном селе. А вот номер нам отвели поистине великолепный двухкомнатный люкс в верхнем этаже. Ален не только проводил нас до дверей и руководил действиями одетых в униформу отельских, расставляющими наш багаж, но и вообще не спешил уходить, явно стремясь всячески быть нам полезным. Вообще он был классный парень, и со своими обязанностями чичероне справлялся отлично, но за тот час, что мы были с ним знакомы, он уже успел нам слегка поднадоесть. Мы, встав плечо к плечу, двумя широкими искусственными улыбками дали ему это понять, и он с непоказным сожалением откланялся. На прощание он заставил меня записать номер своего мобильного и напомнил, что заедет завтра за нами ровно в одиннадцать, так как нам нужно быть в конторе в половине двенадцатого. Дверь за ним закрылась, и мы остались одни.
Таша подошла ко мне, обняла за шею:
- Если бы ты знал, Глебушка, какая я счастливая, - сказала она, заглядывая мне в глаза. - Я до сих пор не верю, что я здесь и с тобой. Ты мой добрый волшебник, я так тебе благодарна!
Ее глаза мерцали. Я положил свои руки ей на бедра и с упоением втянул в себя одуряющий запах ее волос. Зашумело в голове, и загудело в теле. Захотелось подхватить ее на руки и отнести на широченную кровать, призывно белеющую крахмалом простынь. И я четко осознал вдруг, что если сейчас я не остановлюсь, то обязательно произойдет все, а не только то, что было в первые наши два свидания. Вихрь противоречивых эмоций захлестнул меня. Удивительно, но понял, что в этот момент я хотел или всего, или - ничего, но такого всего я не хотел! Я опустил руки. Таша все поняла, тоже разжала объятия, и я понял, что она готова зарыдать. Я чмокнул ее в покрасневший от близких слез нос, и не зная на самом деле, что сказать, пробормотал:
- Не обижайся на меня, пожалуйста.
- Все о'кей, - вздохнула Таша, поглатывая комок. - Ведь в конце концов мне скоро сделают операцию...
- ...И тогда я затрахаю тебя до смерти! - закончил за нее я.
- Ловлю на слове! - улыбнулась она.
Мы распаковались, по очереди приняли душ, а потом звонили в клинику. Я лежал рядом с ней на кровати, слушал, как Таша совершенно свободно разговаривает с кем-то по-английски, смотрел на нее и думал, насколько она образована и вообще развита, и просто - какое необыкновенное она существо! И как странно и печально, что при мысли о всей этой ее необычности хочется... грустно вздохнуть. Как обычно, нахлынуло сразу все. Воспользовавшись тем, что Таша что-то увлеченно обсуждала с кем-то на том конце провода, я потихоньку вышел в другую комнату, и включил мобильный. На дисплее появилась надпись "Swisscom", - это значило, что телефон автоматически настроился на местную сеть. Я прикрыл дверь и набрал номер Лорика. Он ответил сразу же, на первом гудке, как будто ждал:
- У нас все в порядке, Глеб Аркадиевич, устроились прекрасно, Галина Сергеевна смотрит телевизор, а Юлия Аркадьевна жует жвачку! - бодро отрапортовал он, картинно изображая доклад подчиненного старшему начальнику. - Как у вас?
- Все нормально, встретили, разместили, - буркнул я, не поддержав шутливого тона. - Дай Галину.
Слышно было, как в соседней комнате, - роуминг работал безукоризненно.
- Глеб, это ты? Как долетел, все в порядке? - зачастила в трубку Галина.
- Да, да, все в порядке, как вы? - с трудом перебил ее я.
- Все отлично, хорошая квартира, все удобства, даже кондиционер, так что занимайся делами, и поскорей приезжай, ну, давай, целую, а то связь очень дорогая, - протараторила моя благоверная, и дала отбой.
Я вздохнул - вот так, в кои-то веки расчувствовался, хотел сказать жене что-нибудь эдакое, а она и трубку повесила. Хотя вовремя, потому, что в комнату с победным кличем ворвалась Таша и объявила, что она обо всем договорилась, что можно ехать в клинику, сегодня же ее посмотрит профессор светило в этой области и, если все нормально, прямо завтра можно будет и лечь. Мы принялись шарить по карте города и обнаружили, что Швейцарский бульвар, где располагалась клиника, находится довольно далеко и решили начать собираться. Тем более, что определенно нужно было сначала где-нибудь перекусить. Мы оба утянулись в джинсы, и в таком демократичном виде мы спустились в фешенебельный холл отеля, где, впрочем, до того, как мы выглядим, абсолютно никому не было дела.