Гейман Александр. Инна, волшебница

   А потом началась самая противная работа. Саше Пескову пришлось тащить Аську несколько кварталов до дома Алика. Это было недалеко, ну, полкилометра в крайнем случае - но ему эти пятьсот метров достались что твой марафон. Аська останавливалась через каждые десять метров - то закурить, то повернуть в другую сторону, то пописать, а ещё цеплялась в каждый второй столб и звала на помощь редких прохожих, выставляя Сашу Пескова негодяем, что подпоил скромную девушку и хочет этим воспользоваться. Но это было не худшим, худшим было то, что защита Саши Пескова была на пределе, почти все силы он уже потратил на это сидение в баре и теперь уповал на то, что уж до Алика-то он её дотащит - сделать это Саша Песков хотел даже не из дружбы, а просто чтобы развязаться со всей этой историей, сдать дежурство и - с плеч долой. Какого-либо влечения к своей спутнице он с_а_м не испытывал, Аська ему не нравилась, не говоря уж о свежих впечатлениях в "Парисе". Но она была его раз в сто сильнее, со всей своей железностью и творческим даром он был против неё пигмей пигмеем, да к тому же, по-детски попадался на порядочности и рыцарстве - и вот, посередине пути, Саша Песков с ужасом поймал себя на том, что в мыслях он уже находится с Аськой дома, в своей кровати, и что это так и должно быть, _правильно_. А ничего такого он в голове не держал, просто его волю подмяла её упертая чувственность, и он уже исподволь принял ту игру, что Аська ему навязывала - причем, и она-то делала это без всякого интереса к нему лично, просто в мире Аськи происходило т_а_к - и в этот ненужный мир Саша Песков проваливался как в полынью.
   Но как бы ни был скверен и скорбен наш подлунный мир, в нем ничего не бывает зря и бесследно. Помощь пришла, когда изнемогший Саша и не помышлял о ней. Не так отчетливо и ярко, как в иные встречи, и не перед глазами Саши, а на сей раз внутри него всплыло знакомое лицо: теперь оно было сердитым и хмурым, губы Юмы были неодобрительно искривлены, взгляд огорченных глаз проникновенно увещевал - странная муза Саши Пескова давала ему знак самый своевременный и отрезвляющий. А может, совсем о другом было послание волшебной девчушки, но о чем бы оно ни было, его вмешательство остановило наваждение, и Саша Песков уже как-то легче мог управляться со своей-чужой подгулявшей подружкой.
   Потом он загружал Аську в лифт и дотаскивал до дверей Аликовой квартиры. Тут его поджидал удар - Алика не было дома! Очевидно, он сейчас обшаривал гадюшники Камска - догадался Саша Песков - разыскивал Аську. К такому повороту Саша Песков был не готов. С Аськой-то что делать? Его попытка постоять подождать Алика в подъезде провалилась не начавшись Аська взбрыкнула, понесла на него на весь дом, чуть не исцарапала лицо и кинулась вниз по ступенькам - а из дверей уже выглядывали потревоженные соседи, кидая им в спину обычные угрозы про милицию и обзывая мазуриками.
   На улице Саша Песков догнал Аську и полчаса шел рядом, выпытывая её адрес. Безуспешно. Бросить её здесь? Как-то не по-человечески и перед Аликом нехорошо... К себе домой? Саша Песков представил, какой бенефис она там ему устроит и чем все кончится - и содрогнулся. Он и так уже изнемог. Может, к кому из приятелей?.. Тут Сашу Пескова озарило: а квартира-то Саши Сироткина! Рядом с ним же дом, и мужик этот... Бог. Он-то уж с ней справится, точно!
   - Погоди, - Саша Песков твердо взял Аську за руку. - Слушай, я место одно знаю.
   - Отстань, никуда я не пойду, - пьяно начала выламываться она. - Идите вы в жопу со своим Аликом!
   - Это не к Алику, - с неожиданным для него самого спокойствием кротко разъяснил Саша Песков. - Там человек такой живет, особенный... Вот, смотри! - Саша Песков достал из внутреннего кармана куртки платок с камнем-огоньком и развернул. - Видишь?
   Даже вздорно-пьяную Аську вид чудесного камня впечатлил. Она долго рассматривала шарик теплого розового свечения, и блики его отсвечивали в её зеленоватых глазах.
   - Ну, и далеко живет твой особенный человек? Водка у него есть? спросила она, оторвавшись наконец от камня и пытаясь вызвать у себя прежний пьяный кураж, но уже уступив.
   - Да нет, близко. И водка найдется, - заверил Саша Песков. - Если надо будет.
   Бок-о-бок с притихшей Аськой он прошагал весь путь до квартиры Сироткина. Иногда на него набегала волна, ощущение излишней близости и Аськиной высасывающей чувственности, но это было уже остаточно, между ними установилось перемирие и разговор велся о безопасном - университет, знакомые обоим преподаватели и прочее в таком духе. А потом он подвел Аську к заветной двери и несколько мгновений шарил глазами по косякам, разыскивая звонок. Но дверь открылась сама, и в двери стоял Бог, и Бог непостижимым своим взглядом глядел на Аську, не упуская однако из всевидящего ока и Сашу Пескова. А Аська с каким-то хмельным ожиданием на лице смотрела на Бога, ничуть Ему не удивляясь и понимая и предвкушая что-то свое, чего не различал поэт Саша Песков.
   - Тут... - начал Саша Песков. - Это Ася. Нам... То есть ей переночевать бы надо, а то...
   - Войди, - велел Бог Аське, и та вошла. - Ну все, парень, спасибо, благодушно кивнул Бог Саше Пескову. - Иди выспись, тебе надо, - отечески напутствовал Он Сашу и закрыл дверь.
   Ошеломленно потоптавшись на площадке, Саша Песков решил, что самое лучшее будет последовать Божескому совету. С какой-то всеобъемлющей опустошенностью он добрался до своей квартиры, полураздетым рухнул на кровать и вот тогда спохватился: камень! Его не было при Саше Пескове. Но где же, тряси вас всех... А! - вспомнил он. Ну, конечно, Аська! Она так и не вернула ему Огонек, поганка! Одну минуту Саша Песков готов был бежать назад и колотиться в дверь квартиры Сироткина, но понял, что поздно и бесполезно. Если отдаст, то отдаст, а если нет... И совершенно не было сил ни на что уже. И вот тогда, снова внутри, в голове Саши Пескова, но на этот разу куда отчетливей, чем на улицах Камска, перед ним проступило лицо Юмы на нем было выражение горькой и безнадежной укоризны. А ещё Саше Пескову подумалось, а что же он завтра скажет Алику. "А так и скажу: Алик, я привел твою девушку к Богу", - проговорил Саша мысленно - и вслух простонал, сам себя презирая за такой гнилой выморочный лакейский юмор.
   Справа от Векслера шла отвесная стена каких-то серых гор и, возможно, такая же была где-нибудь далеко по левую руку - какое-то феерически переливающееся цветами марево вроде северного сияния закрывало ему вид слева, и теперь Векслер мог только гадать, что там находится. Но когда он сворачивал сюда, то обе стены тянулись примерно в полукилометре друг от друга, и очевидно, он все ещё летел по этому исполински глубокому - или как правильней, высокому? - каньону. Что находится на его дне, Векслер давно уже не мог различать из-за сплошной пелены облаков, да и та осталась далеко внизу под ним. Такого путешествия у него ещё не было; Векслер никак не ожидал, что пройдя три слоя, а пленку каждого он прошивал как капроновый бант иголка, он очутится в небе такого тяжеловесного, такого каменного мира. Но ошибки не было, он по-прежнему уверенно опознавал путь, будто следовал вдоль белой полосы на шоссе - хотя, конечно, не было ни полосы, ни шоссе, ни даже какого-нибудь маячка вроде мигалки идущей впереди гаишной автомашины.
   Впереди было другое - огромные ворота, в полнеба, и зияющее за ними пространство слепяще-белого цвета. Векслеру было туда - и на пути его стоял - впрочем, почему стоял? - парил в небе Враг, и с ним предстояла схватка. Видимо, он все же в чем-то ошибся, - понял Векслер. Будь все правильно, он бы просто проник в ворота - а теперь надо было биться с Драконом.
   Вооружаясь на ходу и не сбавляя скорости, Векслер принял решение просто протаранить Врага, но потом передумал. Слишком прямолинейно. Тотчас возник новый план: он обманет его двойником, выпустит его перед собой в последнюю минуту, а сам невидимо взмоет вверх. И когда Враг кинется пожирать приманку, Векслер спикирует с высоты и прошьет того навылет как ракета - хотя почему как? - вполне подходящее копье!
   Так все и произошло - сброс двойника с карикатурным мечом в руке на таранной траектории лоб в лоб, стремительный набор высоты и - ещё более стремительное пике вниз, в оболочке не только уже зримой, но смертоносной в виде огромной металлической стрелы.
   Так все и произошло, происходило, должно было произойти - вот только в тот миг, когда Векслер-стрела стальной молнией мчался вниз, его сознание внезапно сместилось, и он осознал себя Векслером-2, тем самым, которого в этот миг терзал Враг: почему-то он оказался не там, где должен, где было задумано, и теперь игрушечной стрелкой кувыркался где-то в бездне как раз поддельный Векслер, а терзаемый, уничтоженный, побежденный Драконом Векслер был настоящим. Им.
   А мигом позже Боре Векслеру открылся вид чудесного мира и его сказочного города, вспомнить который настоящий Векслер был обязан в пасти хотя бы сотни Драконов. Теперь он знал, кто он - рыцарь какого Имени, Города и Духа, и понимал, кто и почему призвал его в этот мир и к этим Вратам и что он тут защищал, и против кого бился - и битва его значила намного, намного больше того, что загадывал и предполагал даже в высших своих проникновениях сам Векслер. И конечно же, ему было даровано увидеть лицо Госпожи - уже после того, как прозвучало "Прости" рыцарей его Города, а на большее у них не было времени, ведь все они были призваны, как и Векслер, и теперь дрались в той же битве - а их уже стало на одного меньше.
   А потом ослепительно-белое пространство за Воротами неожиданно придвинулось, охватило Векслера, и выходит, он все-таки сладил со Стражем и прошел за Врата - это было последнее, что успел подумать настоящий Боря Векслер - а уже через миг он был недосягаем ни для поражений, ни для побед, ни для сожалений о нелепо прожитой жизни или радости от великолепной смерти.
   Проводница поезда "Камск-Серовск", проходя из вагона в вагон, заметила сидящего на полу тамбура в странной позе парня и от неожиданности ойкнула. Потом она остановилась и хотела отругать его, потом - спросить, что это он тут расселся, и только тогда наконец сообразила, что потеки на его лице и рубашке, слабо блестящие в тусклом свете, это кровь. После этого проводница ахнула, осторожно наклонилась, хрипло спросила:
   - Что с вами? У вас что, кровь из носу течет?
   Ей не ответили, а на поднесенную к лицу ладонь не повеяло самым слабым дыханием.
   - Убили! - закричала перепуганная женщина.
   Потом был переполох, всяческая суета, хождение к начальнику поезда и хождение из вагона в вагон начальника поезда. Очень кстати среди пассажиров вагона отыскался врач. Доктор установил, что пассажир, сидящий на полу в позе лотоса, мертв, а смерть наступила, потому что кровь залила верхние дыхательные пути вследствие сильного носового кровотечения. Врач оказался из сведущих и добавил еще, что такое иногда происходит у йогов при занятиях медитацией, когда производится проекция чакры Аджны на носовую перегородку, и что вообще-то только сумасшедший стал бы заниматься медитацией ночью в скором поезде на полу тамбура, это против всякой техники безопасности, знаете ли.
   - А может он того, колес наглотался? - спросил начальник поезда. Лицо-то вон какое... блаженное прямо...
   - Не думаю, - передернул плечом врач. - Впрочем, вскрытие покажет.
   - Смерть на колесах, - тихонько сострил кто-то из разбуженной толпы пассажиров, но впрочем, тотчас сокрушенно вздохнул.
   (из "Книги далеких путешествий")
   13. СУМЕРКИ И БОИ.
   ИННА. ЮМА. ИННА.
   Спасительное душевное оцепенение было щитом Инны на всем пути до дому и отпустило её лишь через пару дней после возвращения. Она произносила на все вопросы краткие положенные ответы, не ревела, не падала в обморок, что-то ела, усаживалась на предоставленное место в автобусе, такси, самолете и только выглядела при том - и была - безучастной ко всему происходящему. Анита объясняла это для всех Инниной усталостью и простудой, и к Инне особо не приставали.
   Эта же убитость помогла Инне перенести все последовавшее за надругательством ничтожества Томми Хока. Джанин - прямо там, в коридоре подле двери номера, где Инну ограбили, - уяснила произошедшее, поверив нескольким фразам сбивчивого рассказа потрясенной Инны; Джанин переодела её в свое; Джанин послала одного из ребят за Анитой; Джанин с Анитой сумели настоять перед администрацией, чтобы номер открыли снаружи, потому что изнутри никто не отвечал на все голоса и колотье в дверь. Томми там не было, не было и рубина, нигде, но лежали одежда и сумочка Инны, и Анита их забрала. И наконец, каким-то чудом удалось замять всю историю, потому что все могло обернуться против Инны, и как бы ей было потом учиться в Камске, после всяких скандальных заголовков в английских газетах.
   А наутро, за два часа до отлета, Инне выпала ещё и беседа с инспектором Мэррилом. Это был не допрос, и никаких обвинений ей не предъявляли. Просто каким-то образом вчерашнее происшествие все ж таки дошло до полиции, но не оно само по себе послужило причиной визита. Безжизненно ответившая - в присутствии Аниты - на вопросы инспектора Скотланд Ярда Инна и не собиралась его ни о чем спрашивать, но Мэррил поинтересовался сам:
   - Мисс Калугина, а вам известно о нападении на мистера Хока около получаса спустя после... - он споткнулся - после вашего расставания?
   - Нет, - помотала она головой, - не известно.
   - Он встречался с друзьями в одном из элитных клубов. Какая-то женщина ударом свалила его на пол, залезла к нему в карман, забрала что-то и ушла среди всеобщего замешательства. Никто даже не пытался её задержать - все как остолбенели.
   - Вы подозреваете Инну? - вскинулась Анита.
   Инспектор слабо улыбнулся.
   - О нет, мисс Анита. Ваша подруга была в это время не так уж близко и вряд ли могла знать, где находится Томми Хок. Полагаю, ей было бы трудно даже направить туда кого-нибудь. Но, возможно, мисс Инна могла бы помочь нам в расследовании. Как будто бы вы упомянули, что у вас похитили какую-то ценную вещь? Имейте в виду, я спрашиваю неофициально, - успокоительно прибавил Мэррил.
   - Камень, - подумав немного, отвечала Инна. Она не упоминала про Соллу, сказала только, что произошла ссора, и Томми её выставил за дверь, но теперь не стала спорить с Мэррилом. - Это был рубин. Очень большой.
   - На сколько карат?
   - Я в этом не понимаю. Вот такой, - Инна согнула пальцы, показывая размер.
   Мэррил похмыкал.
   - А как выглядела эта напавшая женщина? - спросила Анита.
   Инспектор кивнул.
   - Высокая. Огненно-рыжие волосы. Очевидцы утверждают даже, что они как будто горели огнем. Вы её знаете? - проницательно осведомился он, переводя взгляд с Инны на Аниту и обратно.
   - Это Найра, - безразлично отвечала Инна, оставляя без внимания предостерегающие знаки Аниты.
   - Кто она?
   - Если я скажу, что это существо с нечеловеческими качествами из другого мира, вы мне поверите? - произнесла Инна с мертвецким спокойствием.
   - Ну что ж, я вас понял, - вздохнув, инспектор Мэррил поднялся с кресла. - Желаю вам благополучно долететь домой.
   - Спасибо, - поблагодарила Анита. - А что с этим подонком?
   - Вы про Томми Хока? Ну, он знать ничего не знает. Мисс Инну он никогда не видел, эту вашу Найру тоже, никакого камня у него не похищали, он, само собой, тоже... Предполагает, что это выходка какой-нибудь из безумных поклонниц и настаивает, чтобы не проводили расследования. Вид у мерзавца бледный.
   На это Инна никак не отреагировала - ей не было дела до обстоятельств Томми Хока. Все равно. И к тому же, уже пора было в аэропорт. А потом, весь путь до Камска, до дому, ей даже в голову ни разу не пришло позвонить в золотой колокольчик и поговорить с Антонином. О чем? Все пропало, Инна знала это и без разговоров и не сомневалась, что в Тапатаке тоже обо всем уже известно. Но и это ей было все равно - и когда Анита осторожно попробовала заговорить с ней о Найре, - что, можеть быть, она спасла камень и... - но Инна лишь отстраняюще помотала головой: не хочу, оставим это.
   И лишь на третий день по возвращении наркоз ледяного отчаяния отступил, и пришла боль непоправимого горя. Сутки Инна провела в настоящей горячке, с температурой, с бредом, с вызванным Анитой врачом - а потом боль уже обернулась в болезнь, и Инна начала от неё поправляться. Через четыре дня она проснулась среди ночи, ослабевшая телесно, но с неожиданно вернувшейся ясностью и решимостью. Нет, неправильно! Она не может, не должна вот так просто ломаться! Она не та глупенькая мамина дочка, что не так давно приехала в Камск учиться на филолога! И где её бурный характер? И разве не она семь ночей билась с восьмисотлетним проклятием целого народа и победила же! Она маг, ведьма! Да пусть она все та же мамина хрупенькая Инночка, она и тогда не сдастся!..
   Инна соскочила с постели и подбежала к окну. Шел снег, тихий, сквозь облака просвечивала луна - самая пора для путешествия. "Я виновата, сказала себе Инна, - но я должна хотя бы рассказать все как было". Она ещё на миг поколебалась - не позвонить ли в колокольчик? - но раздумала, не решилась. Все-таки лучше сперва повидать девочек - Дору, Инессу... Антонин мог бы и сам придти - и ведь не приходит... Ну пусть, она сама! В Тапатаку!
   В сорочке, как была - одеться потом, успеется, возьмет платье у Доры Инна привычно выскользнула из окна на снежные ступеньки и побежала по небу. С полдороги она почувствовала, что в этот раз что-то не так - и поняла: она не видела в снегопаде Кинна Гамма, хотя встречала его в каждое свое путешествие. А затем она заметила, что и ступеньки не те. Какие-то темные, будто не снежные. А приблизившись к воротам, Инна обнаружила, что и они переменились. Ворота были не серебряными - вообще не металлическими, какими-то костяными на ощупь и без всякого лунного сияния от них. И - они не отворились.
   С похолодевшим сердцем Инна попыталась открыть их снова, но нет. Она постучала. Сильнее. Еще. Она позвала Дору. Она попробовала поговорить с воротами.
   Безуспешно.
   Тогда Инна прибегла к последнему средству: позвонила в золотой колокольчик. Динь-динь-динь! Уже отбросив стеснительность, она трясла его изо всей силы минут пять. Антонин не отозвался. С опущенной головой, с наморщенным лбом Инна стояла перед запертыми воротами и медленно прозревала горькую правду: Тапатака от неё закрылась. Конец. Она больше не ведьма.
   Нет, не совсем так, - поняла Инна подумав еще. Может, и ведьма, но не для Тапатаки. Ей больше не стелили под ноги снежную дорожку. Ее не приветствовал из неба маэстро снегосложения Кинн Гамм. Да и дорожка в небе вела, похоже, совсем к другим воротам. Не Тапатакским.
   В один миг Инна перенеслась к себе, и уже там - впервые за эти дни бед и потерь - заплакала, сначала тихонько, а потом всласть.
   - Дура же я, дура! Вот дура!.. Так мне и надо, ду... у-у-у!..
   Звонок, прозвучавший посреди этих камских страданий, показался Инне чем-то вроде сирены на спящем корабле. "Анита", - подумала она, немного посветлев, и пошла открывать. Но за дверью была... баба Варя.
   - Ну конечно, ревет белугой, - проворчала старуха, приветствуя Инну на свой манер, и вошла не спрашивая приглашения. - Заходи, - бросила ворожея кому-то позади, и следом в прихожую шагнул... психотерапевт Темкин.
   - Доброй ночи, Инна... - Темкин, очевидно, хотел прибавить и отчество, но не смог вспомнить и запнулся.
   Зато Инна вспомнила:
   - Здравствуйте, Аркадий Петрович. Проходите, я сейчас... - она шмыгнула носом, - я... - новый всхлип - ...чайник поставлю... - и перестав сдерживаться, она припала к широкой груди бабы Вари и с облегчением разрыдалась в её шубу.
   - Ну, ну... Напортачила, ясное дело, дитё неразумное... Ну, пореви... ангел ты наш падший, дурка-дурочка... Что, уже ходила, небось, в свою Тапатаку?
   - Ходила-а-а... - вперемежку со всхлипами отвечала Инна.
   - Ну и что - не пускают?
   - Не-е... не пуска-а-а-ю-у-ут!..
   - Ну все, вытри сопли! - распорядилась ворожея. - Выплакалась уже, хватит. Аркаша, сходи-ка на кухоньку, разлей-ка там... на-ка термос-то...
   Темкин послушно отбыл на кухню, а баба Варя растолковала:
   - Из наших он. Ты думала, это ты ему мозги задурила, а наоборот было.
   - Да? - подолом рубашки отирая слезы отозвалась Инна со слабым интересом. - Он что, будет мне реабилитацию делать?
   - Рееби... - наморщила лоб в комическом усилии баба Варя. - Слова-то какие выучила... - и она засмеялась - сперва тихонько, а потом и не стесняя себя. - Аркадий! - окликнула она Темкина, звенящего посудой на Инниной кухне. - Тут девушка спрашивает, ты ей рееблитацЕю будешь делать?
   - Обязательно, - отозвался Темкин, выходя из кухни с подносом, а на нем стояли кружки с каким-то духовитым питьем. - С реабилитации и начнем. Пейте, Инна, тут травки хорошие, бабы Вари сбор.
   Они все пригубили этого баб-Вариного травника, действительно, какого-то необыкновенного вкуса, и когда Инна допила свою кружку, то сразу ощутила перемену настроения - она успокоилась и одновременно внутренне собралась.
   - Ну, рассказывай, девушка, чего ты там наворотила, - велела старая гадалка, и Инна повиновалась.
   Она начала с приземления в Англии и завершила историю своей попыткой выбраться в Тапатаку час назад - баба Варя и Темкин слушали, почти не перебивая и лишь потом стали спрашивать разные разности. Поскольку Темкин не задавал вопросов об Инниных прошлых путешествиях к Антонину, Инна поняла, что баба Варя ему уже сама все пересказала - с ней Инна видалась ещё до отлета и делилась своими свежими волшебными новостями. Побуждаемая ведуньей и психотерапевтом - хотя, Темкин, надо понимать, и на самом деле был магом, а рекламная маска "ясновидца и экстрасенса" была, выходит, двойной - сразу для легковерных и верующих в науку - итак, побуждаемая старой ведуньей и магом, Инна должна была вспомнить самые разные подробности. И странное дело, память безболезненно возвращала ей все повороты произошедшего, хотя день назад Инне казалось, что она даже мысленно не сможет уже касаться худших событий своей жизни. Но то ли присутствие двоих старших, то ли травки бабы Вари, то ли ещё что, а Инна, перебирая свою историю чуть ли не по часам, почувствовала не только какое-то освобождение, но и открыла для себя кое-что не замеченное и неожиданное.
   - Морок, морок, - повздыхала баба Варя на догадки Инны. - Ясное дело, заманили тебя - к этому ястребу, стервятнику твоему. А ты уж обрадовалась везение тебе, как же.
   Инна это уже увидела и сама: кому-то, _и_м_, нужен был камень. Зачем? Кому?
   - Чужие это, - ворчливо бросила баба Варя. - Не наши. И Тапатаке твоей враги.
   Инна и это уже знала внутри себя - более того, она этим же шестым своим ведьмовским чувством различала их - смутно, как бы на расстоянии и одновременно где-то в опасной досягаемости, будто они продолжали незримо витать вокруг - это все очень напоминало те злобные тени, с которыми Инна состязалась в подземелье Кавертона.
   - Я тоже полагаю, Инна, что за вами продолжают следить, - подтвердил это Темкин. - И...
   - И?
   - И это значит, что ещё ничего не закончилось, - эти слова Темкин произнес не так чтобы обнадеживающим тоном. - Во-первых, вы, Инна, все ещё частично пленены. Можно сказать, недоотколдованы. Остаточно заморочены, иными словами. А во-вторых...
   - Айнс, цвай... - передразнила гадалка. - В Тапатаку ей надо, Аркадий, скажи по-простому.
   - А туда можно? - встрепенулась Инна.
   - Как подпрыгнула-то сразу, а? - промолвила баба Варя, обменявшись с Темкиным улыбкой, и вздохнула. - Даже не знаю, девонька. Беда у твоей Тапатаки.
   - Из-за меня? - обмерла Инна. - А что там?.. Баба Варя, скажите!
   - Ну, сразу из-за тебя... Там же давно нависало, сама ведь рассказывала.
   - А что, что же случилось-то?
   Баба Вара повела руками и досадливо отвечала:
   - Да не знаем мы. Двери туда не стало. Думаешь, это тебя наказали, чтоб ходу одной тебе не было? Вон из народца маленького тоже хотели да вспотели - как ушли, так вернулись. Не попасть.
   - Какого маленького народца? Который у короля Джека? Да? допытывалась Инна. - Так вы их знаете!
   - Да уж сколько лет, - признала баба Варя своим всегдашним ворчливым тоном - будто сердилась на Инну, что та вынуждает её это открывать. - Ну, не то чтобы им прострел лечить или на балах вместе скакать... Знаем маленько.
   - Баба Варя, а что же делать? Как мне... - Инна не договорила и остановилась, решая сама для себя, в чем же теперь её первая нужда.
   - Что - как мне?
   - Как мне попасть... - Инна снова запнулась, но тотчас твердо произнесла остальное - ...в Тапатаку?
   Она не сказала "к Антонину", потому что про себя Инна уже отказалась от всяких _личных_ намерений насчет Антонина, а помочь чудесной стране было то же самое, что её принцу, и при том не означало непременных личных встреч и объяснений.
   - М-да, - стеснительно кашлянул Темкин, без слов понявший не высказанное. - Видите ли, Инна, прямо в Тапатаку, скорее всего, ходу нет. Провести вас туда у нас не получится.
   - А куда полу...
   - В Сумерки тебе идти надо, - прежним сердитым голосом сообщила баба Варя. - Оттуда куда угодно дорогу найти можно. Этого... плакальщика-то помнишь? Вот с ним и попробуй.
   - Пла... А, Печальника! - сообразила Инна. - Но как к нему попасть? Я же к нему ходила из Тапатаки только.
   - А ты хочешь? Прямо сейчас пойдешь? - пронзительно посмотрела на Инну ворожея, но Инна не моргнув выдержала этот сумасшедший взгляд.
   - Да, пойду.
   - Гхм, - вмешался Темкин. - Возможно, Инна ещё не совсем готова. Может, отложить на день-два - выспится, соберется с силами? Варвара Зиновьевна?
   - Нет! - решительно отказалась Инна. - Ничего, я и так двое суток спала. Сейчас!
   Вещая старуха, прищурив правый глаз, оглядела Инну и и кивнула: