Голдсмит Оливия. Крутой парень

   Трейси молча протянула ему ремень и указала на шкаф. Он зашел за дверь и начал раздеваться.
   — Переодеваться? — Она строго посмотрела на Джона. — Я же только спросил, — обиженно пробормотал он и натянул джинсы.
   — Никаких вопросов. Иначе никакого волшебства не будет.
   Трейси еще раз просмотрела все пиджаки и куртки. Она принялась собирать отвергнутые вещи и запихивать их в пластиковую сумку.
   Джон вышел наконец из-за гардероба. Он чувствовал себя маленьким и кротким, как Гудвин Великий и Ужасный после разоблачения. Трейси бросила сумку и осмотрела его.
   — Ладно, так уже лучше. Не считая ног. Никаких кроссовок!
   — Как «никаких кроссовок»?! Но…
   Трейси подняла бровь и развернулась на каблуках.
   — Это не было возражение, — поспешил сказать Джон. — Это было… уточнение. Что же я буду носить вместо кроссовок? Сандалии?
   Трейси снова повернулась к нему лицом.
   — Если только ты считаешь, что у Христа была бурная личная жизнь. Учти, обувь — это очень важно. Обычные ребята могут носить кроссовки. Но сексуальные парни носят дорогие туфли или ковбойские сапоги.
   Трейси прищурилась и снова оглядела его с ног до головы. Джон почувствовал себя неуютно. Она слишком далеко заходила.
   — Послушай, — объявила Трейси со вздохом. — Я должна рассказать тебе о секрете брюк.
   — Что еще за секрет брюк?
   Но Трейси, казалось, его не слышала.
   — Понимаешь, рассказывая это, я открываю нашу женскую тайну, но я просто уверена, что тебе необходимо это знать. Большинство женщин ловятся именно на это.
   — Но что это? — спросил Джон.
   Он всерьез испугался, что Трейси скажет, что ему нужно засовывать в брюки носок и что женщины выбирают любовников и мужей в зависимости от того, насколько у них в паху выпирает. Он и думать не хотел, что придется это терпеть, но не успел остановить ее, как Трейси задала совершенно неожиданный вопрос.
   — Ты смотрел «Из Африки»?
   — Фильм? — ошарашенно переспросил Джон.
   — Ну да. С Робертом Редфордом и Мерил Стрип.
   — Нет, — ответил он.
   — А «Легенды осени»?
   — Я не знаю никого старше четырнадцати, кто смотрел это.
   — Ну так они есть, — холодно проинформировала его Трейси. — Это все имеет отношение к секрету брюк. Многие женщины на него западают.
   — Так что, черт побери, это значит? — не выдержал Джон.
   Трейси вздохнула:
   — Было бы легче, если бы ты посмотрел фильмы. Все дело в особом фасоне. Не эти туго облегающие…
   Джон почувствовал такое облегчение, словно он вынырнул на поверхность из-под многометровой толщи воды. Ему не придется набивать брюки всякой дрянью, хотя он еще не знал, какого фасона брюки ему не придется набивать.
   — Но и не такие, в складочку. Только не эти мешковатые армейские штаны, которые делают мужчин похожими на спущенные надувные подушки, когда они садятся. Тебе нужны брюки плоские спереди. Представь себе, Роберт Редфорд был уже пожилым и морщинистым, когда он снимался в фильме «Из Африки», но в таких брюках он выглядел потрясающе. Моя подруга Сара говорит, что секрет в его прическе, но почти все соглашаются, что все дело в том, как сидят брюки.
   — А где берут такие брюки? — зачарованно спросил Джон.
   — Мне придется пойти с тобой. Потому что плоские спереди — это еще не все. Нужно еще, чтобы они правильно облегали… спину.
   — А насколько они высокие? — испугался Джон, представив себе что-то вроде комбинезона. — Они что, и спину должны закрывать?
   Трейси безнадежно покачала головой.
   — Я имею в виду твою задницу. Иногда, признаюсь тебе, женщины обращают внимания на мужские задницы.
   — А не на перед?
   — Не говори гадости, — возмущенно отрезала Трейси. — Почему…
   Тут она подняла глаза наверх и замолчала. Джон не мог себе представить, что она видела на потолке. Может быть, задницу Роберта Редфорда? Одно было ясно: ей это нравилось.
   — Интересная вещь, — наконец сказала она. — Это связано еще и с фактурой ткани. Ничего блестящего. Нет. Мужчина в блестящих штанах — это…
   Трейси покачала головой, чтобы отделаться от жуткого видения.
   — Это должна быть гладкая плотная ткань — это важно для ягодиц, но и не только для ягодиц, если ты понимаешь, что я имею в виду.
   Джон даже отдаленно не представлял, о чем она говорит. Но он не хотел, чтобы она сейчас перестала. Он чувствовал себя свидетелем библейского откровения.
   — Голые ягодицы выглядят совсем не так привлекательно, как ягодицы, обтянутые плотной тканью, тогда они…
   К черту, с него хватит этой муры!
   — Ты просто наговариваешь на себя и на других женщин! — возмутился Джон. — Трейси, ты серьезно утверждаешь, что взрослые, вполне нормальные женщины выбирают мужчин в зависимости от того, какую одежду или обувь они носят?
   Трейси снова удивленно открыла глаза.
   — Господи, Джон. Все эти годы я совершенно не замечала, какой ты отсталый. Разве ты не знаешь поговорку: «Бог — в деталях». Мы, женщины, обсуждаем эти детали часами. Вы, мужчины, реагируете на общую картину, а для нас детали — это все.
   — Но я только и занимаюсь деталями. Я уже четыре года компьютерный аналитик. Ничего, кроме деталей.
   Трейси кивнула, но почему-то неодобрительно.
   — Точно. Но разве тебе не пора покончить с твоим одиночеством?
   Джон задумался, подозревая, что Трейси может оказаться права.
   — Послушай! Ты должен мне поверить. В твоей работе нет ничего плохого. Просто она не сексуальна. Никому о ней не рассказывай.
   Джон слегка обиженно пожал плечами.
   — А если они спросят, чем я занимаюсь?
   — Они обязательно спросят. Женщины стремятся знать все. Ты должен отвечать неопределенно. Неопределенность сводит их с ума.
   — В хорошем или в плохом смысле?
   — В обоих. — Трейси засмеялась. — Мне потребовалось три месяца, чтобы узнать, что Фил — единственный ребенок в семье. Фокус в том, что женщины всегда возвращаются, чтобы узнать больше. Просто откашляйся и скажи, что ты занимаешься торговлей. Пусть они лезут из кожи вон, чтобы выяснить, о чем идет речь: о лекарствах или подержанных автомобилях.
   — Так. Позволь мне поточнее сформулировать это положение: женщины сходят с ума от неопределенности и цепляются за детали, как обезьянки за шкуру матери.
   — Именно так. Бет с моей работы сегодня потратила полтора часа, обсуждая рыбацкий сетчатый свитер, который был надет на ее парне в их первое свидание, и значил ли он, что парень голубой.
   — Он был голубой? — спросил Джон.
   Трейси взяла черный пуловер и бросила ему. Джон натянул пуловер.
   — Да, если только он не был рыбаком, — сказала Трейси, улыбаясь ему.
   Видя довольное лицо Трейси, Джон принял несколько поз супермодели.
   — Классно! Начало положено.
   Джон подошел к зеркалу и изучил свое отражение. Он не мог не признать, что выглядит по-новому. И гораздо лучше. Пуловер, который он прежде надевал только на рубашку, сейчас сексуально обрисовывал его плечи. Что касалось джинсов, хотя ему было в них слегка неудобно, они так обтягивали ноги, что Джон казался выше и стройнее.
   — Посмотри на свои ягодицы! — удивилась Трей-си. — Никогда бы не подумала. Неужели они были такими всегда?
   Джон покраснел, но все-таки повернулся и посмотрел через плечо.
   — У меня есть секрет в брюках? — спросил он, надеясь на положительный ответ.
   — Конечно, эти брюки не идеальны, но их проще заменить, чем исправить задницу. Запомни, с этого момента ты не должен надевать ничего другого.
   — Я не могу надевать одно и то же каждый день. Когда же я буду это стирать?
   — Ничего страшного. Французы, например, имеют всего по одному комплекту одежды.
   — Но они там нормально относятся ко всяким запахам, — возразил Джон.
   — Слушай, будешь стирать это каждый вечер, пока мы что-нибудь не купим. Результат стоит некоторых усилий.
   — А мы не можем сделать покупки по сети? — с надеждой спросил он. — Я почти все покупаю по Интернету.
   — Поэтому твоя одежда так и выглядит, — поморщилась Трейси. — Можешь покупать одежду по сети, если тебя устраивает секс по сети. Но если тебе нужно найти что-то индивидуальное, то нужно это потрогать и померить. — Трейси еще раз изучила его. — Ты действительно неплохо смотришься.
   Джон взглянул на свое отражение. Ему пришлось признать, что он стал больше похож на мужчину и меньше — на вешалку на складе «Армии спасения».
   — Мне кажется, — признался Джон, — что я неплохо выгляжу в этом.
   — Мы встретимся завтра вечером и пойдем за покупками, — решила Трейси. — В этом деле мне нет равных. И не забудь свои кредитки!

Глава 12

   Первым магазином, в который Трейси привела Джона, оказался огромный секонд-хенд «Роуз», целая империя барахла с чужого плеча на севере города. Джон с удивлением разглядывал странных продавцов и еще более странные вещи на вешалках.
   — Трейси, это же ношеная одежда, — не выдержал он.
   Но у нее не было времени ничего объяснять.
   — Нет, это то, что надо, — отрезала она и принялась прочесывать первый ряд.
   Рубашки, пуловеры и даже, на худой конец, джинсы она могла бы купить ему и новые, но в качестве замены этой невозможной микроконовской куртки ширпотреб ей не годился. Трейси считала, что секрет одежды для мужчины — в чувстве меры. Не стоит слишком отличаться от других, достаточно небольшой, но неповторимой детали. Это могла быть роскошная куртка или шикарные туфли. Что-то, что нельзя заказать по каталогу или приобрести в бутике — это неоригинально и неинтересно. Пиджак от Армани стоит дорого, но любой дурак с платиновой карточкой может его купить. Трейси искала что-нибудь уникальное, завораживающее.
   Найти такую вещь было непросто. Вместо рекламы «Майкрософта» или «Микрокона» вещь должна демонстрировать индивидуальность ее носителя, раскрывать его душу, говорить: «Я такой. Да, я купил этот черный кожаный пиджак сто лет назад, и хотя он уже протерся до основы, я не могу с ним расстаться. Это моя вторая кожа».
   Слегка прищурившись, Трейси оценивающе посмотрела на Джона и снова направилась к вешалкам. Как решить, что именно нужно сказать о нем, вернее, не о нем, а о том Джоне, в которого он хотел превратиться? Трейси упорно перебирала вешалки: прочь спортивные куртки, вельветовые пиджаки, синтетический ширпотреб. Дальше. Дальше. Вдруг она замерла. Пожалуй, это. Длинный черный балахон с узкими лацканами. Трейси велела Джону взять его и заметила на лице приятеля выражение ужаса.
   — Это? — спросил он тонким скрипучим голосом. — Ты хочешь, чтобы я это примерил?
   — Это для начала, — строго ответила Трейси и продолжала розыски.
   Какой-то парень перед ней так же методично перебирал вешалки. По его виду чувствовалось, что он знал, что делает. Он был одет стильно и, похоже, имел средства. Конечно, он выловит все хорошие вещи.
   Трейси заспешила и чуть не прозевала настоящее сокровище: маленькую облегающую кожаную рубашку, висящую вывернутой наизнанку. Она посмотрела на нее, затем на Джона, который бесполезно торчал рядом. Он следил за Трейси, словно ожидая, что она сделает сальто или растворится в воздухе.
   Но она упорно продолжала свои изыскания. Наконец, несмотря на парня перед ней и недостаточное разнообразие на вешалках, ей удалось набрать приличную кучку вещей, которые Джон держал на вытянутых руках, словно боясь заразиться. Трейси даже откопала забавные полосатые брюки, которые могли бы сработать. Она отвела Джона к примерочной кабинке и скомандовала:
   — Вперед, померяй все это.
   Он не двинулся с места.
   — Это что, одежда тех, кто умер? — испуганно спросил Джон.
   — Какая разница? — удивилась Трейси. — Надевай. Сначала вот эти брюки и длинный пиджак.
   — Ты знаешь, что бубонная чума переносится насекомыми, живущими в одежде?
   Трейси пропустила это мимо ушей и затолкала Джона в кабинку.
   — Надень это, — приказала она.
   Она немного подождала, затем еще подождала и наконец не выдержала.
   — Почему ты так долго? — закричала она.
   Дверь медленно отворилась, и на пороге появился Джон. Так, наверное, выглядел президент Линкольн, когда его застрелили. Черный пиджак, из-под которого виднелись полосатые брюки, доходил Джону почти до колен. Трейси быстро сфотографировала его и показала ему два кулака с опущенными большими пальцами. Когда-то это означало: «Добить раненого гладиатора». Комплект был отвергнут.
   — Слава богу, — с искренним облегчением пробормотал Джон и снова скрылся в кабинке.
   Через пару минут дверь снова открылась. На этот раз на Джоне было нечто, напоминающее комбинезон парашютиста, с нелепыми широкими рукавами. Неужели она выбрала для него это? Трейси была в ужасе. Он выглядел, как космический клоун, к тому же голубой.
   — Это совсем не для тебя, — сказала Трейси. — Где ты это взял?
   — Это было здесь, на вешалке, — пожал плечами Джон.
   Она заглянула в кабинку и заметила оранжевый комбинезон и пышную юбку до середины икры цвета морской волны.
   — Ты и это собирался мерить? — спросила она, с удивлением услышав в своем голосе те же самые интонации, которые бывали у ее мачехи, когда та спрашивала, не собирается ли она прыгать с крыши, если это станут делать ее друзья. Видно, поход по магазинам разбудил в ней зверя!
   Трейси схватила и вытащила из кабинки оставленные кем-то вещи и строго указала Джону на отобранные ею.
   — Меряй только это, — сказала она. — Эти вещи забыли какие-то клоуны.
   Неужели он сам не заметил разницы? Тогда он абсолютно безнадежен.
   Джон продемонстрировал еще несколько вариантов, оцененных тем же убийственным жестом. В ответ он каждый раз пожимал плечами, бросал на Трейси благодарный взгляд и возвращался в примерочную. Ей уже стало казаться, что все бесполезно. Но как раз в этот момент Джон вышел из кабинки в ношеных синих джинсах и облегающей черной кожаной рубашке. Трейси сделала стойку.
   Нет, это еще не идеал, но они двигались в нужном направлении. Она оценивающе обошла вокруг. Добавила куртку из грубого сукна. Стало интереснее. Может быть, даже неплохо. Теперь следовало попробовать один из спортивных пиджаков, тот, который висел в самом углу. Она метнулась к вешалкам и мгновенно вернулась с твидовым спортивным пиджаком, довольно поношенным, но стильным. Джон послушно надел его. Трейси недоверчиво осмотрела свой экспериментальный материал. Неправдоподобно, но Джон действительно преобразился.

* * *

   Наконец они оказались в обувном магазине, и Джон получил возможность сесть. Он упал в кресло, словно его толкнули. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким усталым. Кто бы мог подумать, что поход по магазинам может так же измотать, как олимпийское десятиборье? Теперь понятно, почему все девушки такие спортивные. Даже Трейси, которая когда-то завоевала титул «Лучшая юная покупательница Энсино», немного утомилась. «Джон, не имевший ни малейшего опыта, должен быть полумертвым от усталости», — подумала Трейси. Но еще один пункт не был вычеркнут из ее блокнота, а она ничего не добьется, если не будет тщательно следовать плану.
   Кто бы мог подумать, что Трейси фанатичка, упорная и безжалостная. Первобытный азарт горел в ее глазах, когда она хватала эти абсолютно бесполезные и неинтересные, с точки зрения Джона, тряпки. Они занимались этим уже несколько часов, и он примерил больше вещей, чем за предыдущие двадцать лет своей жизни.
   Сейчас Трейси держала в руках ботинки, ожидая его одобрения. Замшевые. Ужасные. Он с отвращением поморщился. Трейси показала другую пару. Что ж, эти должны были заинтересовать тех, кто носит туфли на каблуках. Джон выпрямился, пытаясь изобразить живой интерес. Трейси дала ему левый ботинок, и Джон с некоторой робостью надел его.
   — Неплохо, — сказал он, имитируя энтузиазм.
   После этого Джон перевернул ботинок и посмотрел на приклеенный к подошве ценник. Он был потрясен. На эту сумму молдавская семья могла бы прожить десять лет.
   — Именно столько стоит хорошая обувь, — объяснила Трейси, без труда прочитав его мысли.
   Джон понял, что если ему нужна ее помощь, лучше помолчать. Он честно примерил ботинки. Трейси взмахнула его кредиткой и заставила Джона купить их. Хозяин магазина у кассы улыбался. Над его головой висела надпись готическими буквами: «Обувь — одежда для души». Трейси показала на нее Джону, словно говоря: «Ты видел?» Признав свое поражение, Джон ссутулился и надел туфли.
   Когда Трейси и обновленный Джон — в туфлях на каблуках и в стильном пиджаке, найденном в секонд-хенде, — вышли из обувного магазина, то его облик выдавал предельную усталость. Бедняга. Еще несколько заходов.
   — Все идет великолепно, — подбодрила его Трейси и, взяв за руку, повела через улицу к парфюмерному магазину.
   Девушка, шедшая им навстречу, обернулась и проводила Джона долгим взглядом. Победа! Но Трейси заметила, что Джон не отреагировал на внимание девушки. Что случилось с его внутренним радаром? «Может быть, Джон так долго им не пользовался, что прибор давно вышел из строя?» — подумала она. Трейси подтолкнула Джона локтем и прошептала:
   — А тебя заметили.
   Он завертел головой. Наконец увидел девушку, по-прежнему смотревшую на него, и, к ужасу Трейси, широко ей улыбнулся.
   — Ты что, с ума сошел? — прошипела она, хватая его за руку и затаскивая в магазин. — Разве ты не знаешь, как надо себя вести? — спросила Трейси строго, как мать, делающая выговор своему сыну-подростку. — Никогда не давай им заметить, что ты на них смотришь.
   — Но как же они поймут, что нравятся мне?
   — Они и не должны тебе нравиться. Это ты должен им нравиться.
   — Но как же мы познакомимся? — спросил Джон.
   Вопрос был вполне резонный, но Трейси пока не проработала эту сторону проблемы. Она думала об изменении его облика и сформулировала правила поведения до и после контакта, но не готова была отпустить его в свободное плавание с первой попавшейся девушкой, встреченной на перекрестке. Хотя не могла не признать, что в этом была вся соль проекта.
   — Мы обсудим это позже, — вышла из положения Трейси и повела Джона к прилавку с мужским одеколоном.
   Несколько скучающих продавщиц тут же бросились к ним, но она отправила всех, кроме одной, самой старшей. Женщина, казалось, была полна материнской заботы. Бедняге пришлось попотеть. Она нанесла тридцать разных одеколонов на разные открытые участки кожи Джона: на запястье, на предплечье, на плечо, локоть и шею.
   Трейси смотрела, как Джон каждый раз дергается, и подумала, что он всегда был неловким и неуклюжим, но довольно привлекательным, а она только сейчас это заметила. Может быть, он уже перерос стадию подростковой неуклюжести? Когда это произошло? Только что, со сменой одежды? Или это случилось давно, но прошло мимо нее?
   — Что вы об этом думаете? Вам нравится? — суетилась продавщица совсем не по-матерински.
   Вскоре вокруг них собралась небольшая толпа продавщиц. Трейси внимательно смотрела на Джона. Как только она сорвала с него маскировку отшельника, он неожиданно оказался обаятельным. Было что-то очень милое в том, как серьезно он выслушивал советы продавщицы, и это как магнитом привлекло к нему остальных. Он был слишком неопытен, чтобы понимать, какую важную роль играют запахи в деле обольщения, и тем более не знал, что продавцы готовы убеждать полную даму в мини-юбке, что она выглядит потрясающе, выставив на всеобщее обозрение жирные ляжки. Как часто говорила ее злобная, но умная мачеха, для них лгать так же естественно, как дышать.
   Теперь вокруг Джона хлопотали еще две молодые женщины: блондинка и ненатуральная рыжая жуткого цвета, которые пытались заигрывать с Джоном, хлопая глупыми глазами.
   — Мне кажется, он мужчина «Арамиса», — повторила рекламный слоган блондинка.
   — А какие они — мужчины «Арамиса»? — наивно заинтересовался Джон.
   — Красивые. Серьезные. Неженатые. — Блондинка взглянула на Трейси. — Это ваша сестра?
   — Нет, мать, — отрезала Трейси и посмотрела на Джона. Кажется, он покраснел. — Нам нужен более тонкий аромат, чем то, что вы предлагаете, — заявила она и повернулась к женщине постарше.
   Тем временем рыжая взяла левую руку Джона и принялась усиленно обнюхивать ее, а Джон с довольным видом глуповато улыбался ей. Трейси вырвала его руку у продавщицы.
   К этому моменту на открытых участках кожи Джона уже не осталось ненадушенного места. Продавщица достала хрустальный пузырек и улыбнулась ему.
   — Может быть, это вам понравится, — сказала она. — Это очень дорого, но может вам подойти.
   Она побрызгала немного ему на шею и обратилась к блондинке:
   — Как ты думаешь, Марджи?
   Марджи резво приникла к Джону, прижалась к его груди и принялась усиленно втягивать ноздрями воздух, водя носом по его шее. Трейси не могла поверить своим глазам! У этих женщин не было ни стыда, ни совести.
   — Здесь же пачули, — сказала Трейси. — Никто не пользуется таким одеколоном с семьдесят четвертого года.
   — Мода возвращается, — ответила Марджи, не сводя глаз с Джона. — Я надеюсь, вы тоже еще вернетесь.
   Джон снова покраснел, а Трейси почувствовала, что теряет контроль над ситуацией, и ей это не понравилось. Когда старшая продавщица принесла следующий пузырек и начала расстегивать на Джоне рубашку, чтобы побрызгать одеколоном на грудь, Трейси резко отвела ее руку.
   — У нас уже есть из чего выбрать, — сказала она женщине.
   Джон принюхивался, как ищейка, идущая по следу. Все три продавщицы строили ему глазки, но больше не рисковали распускать руки. Казалось, Джон наслаждается таким вниманием, но вдруг он неожиданно начал чихать.
   Это был настоящий приступ. Он сразу же забрызгал их всех. Даже блондинка отступила от него на несколько шагов. Трейси протянула ему бумажный платок и, освободившись от фэн-клуба, наконец выбрала старый надежный «Лагерфельд». Продавщицы в один голос одобрили выбор, и, несмотря на непрекращающееся чихание, Джон держал покупку над головой, как боевой трофей. Он улыбнулся и сам, без всякого напоминания достал кредитную карточку из кармана.
   На улице Джон с трудом справился с бесчисленными пакетами.
   — Я совершенно без сил, — признался он.
   — Да, беготня по магазинам кого угодно вымотает, — согласилась Трейси, но сама она была скорее возбуждена.
   Когда они проходили мимо автомобиля, остановившегося на красный свет, роскошная блондинка средних лет даже приподняла темные очки, чтобы лучше рассмотреть Джона.
   — Теперь ты готов, — вынесла вердикт Трейси.
   — Готов к чему? Глотать таблетки и отлеживаться в постели?

* * *

   Совершенно преображенный Джон и Трейси устроились на своих привычных местах в покое родной «Хижины Джаббы», обложившись свертками и пакетами. Первым делом он снял новые роскошные ботинки, в которых его ноги, привыкшие к кроссовкам, уже начали болеть. Вскоре к ним подошла Молли, но Джон так устал, что не мог поднять голову и сказать: «Привет».
   — Что ты здесь делаешь? И где Джон? — спросила Молли у Трейси.
   На мгновение Джону показалось, что он стал невидимкой. Но Трейси лукаво улыбнулась, понимая, что произошло.
   — Я-то знаю, а вот ты попробуй угадай! — ответила она фразой из своего детства.
   Молли дала меню Трейси, затем Джону. Когда он поднял голову и протянул руку, чтобы взять меню, она замерла и наклонилась к нему, не веря своим глазам.
   — Черт меня подери! Это же ты! — Она посмотрела на Трейси с каким-то новым выражением. — Ну ты даешь, девушка! Класс!
   Молли снова повернулась к Джону:
   — Ну-ка встань, Золушка.
   Она взяла Джона за руку, подняла со стула, вытащила в проход и задумчиво обошла кругом.
   — Боже мой! Это просто фантастика! От тебя прямо веет неприятностями.
   — Правда?
   — И серьезными. Где ты взял этот стильный пиджак? И потрясающий пуловер? — спросила Молли.
   Поскольку Джон не знал, что такое пуловер, он просто пожал плечами.
   — Трейси мне помогала это выбрать, — объяснил он.
   — Чертовски здорово! Я в восторге от всего, кроме очков. Ты хочешь, чтобы он носил очки, как у Элвиса Костелло? — спросила она Трейси, и в тоне ее сквозило нечто, больше всего напоминавшее уважение. — Я беру все свои слова назад. Ты не такая уж бесполезная, — сказала ей Молли. Она сочувственно посмотрела на Джона. — Он выглядит усталым.
   Трейси отрицательно покачала головой.
   — Очки не для Джона. У него слишком выигрышные глаза. Он будет носить линзы.
   Джон почувствовал себя так, словно действительно исчез из-за стола. Интересно, именно это имеют в виду женщины, когда говорят, что мужчины относятся к ним как к вещам? Джону не то чтобы было неприятно, просто не по себе.
   — Трейси, я не могу носить эти штуки, — запротестовал он.
   Джон снял очки и потер покрасневшую переносицу.
   Молли и Трейси многозначительно переглянулись.
   — Это потому, что у него близорукость? — спросила Молли. — Или это в самих глазах — то, что бьет наповал?
   — Я не знаю, что это, но на меня это действует, — проворковала Трейси. — Тебе придется выбросить очки, — сказала она Джону.
   — Но без очков я буду на все натыкаться, — жалобно возразил Джон.
   — Отлично, шрамы только украшают мужчину, — ответила Трейси, вставая. Она отступила от столика на несколько шагов и, склонив голову, принялась рассматривать Джона под другим углом.
   — Но почему ты не хочешь носить линзы? Ты когда-нибудь пробовал?
   — Можешь надо мной смеяться, но меня пугает даже мысль о том, чтобы вставлять в глаза маленькие кусочки стекла.