Голдсмит Оливия. Крутой парень

   — Джон? Милый? Ну да, наверное, — согласилась Трейси. — Но достаточно ли он милый, чтобы девушка согласилась провести с ним вечер?
   — Ты права, он ведет себя как дикарь. Ты уже долго с ним работаешь?
   — Я только начала, — призналась Трейси.
   — Ему надо держаться увереннее, — поставила диагноз Лаура. — Он умный, и у него красивые плечи.
   — Он не умный, — возразила Трейси. — Вернее, он умный, но в таких вещах, которые не имеют отношения к реальной жизни. Знаешь, он вырос без отца, — добавила Трейси. — Я считаю, что все мальчики, которых воспитывают только матери, ущербные.
   Лаура заглянула подруге в глаза и вопросительно подняла бровь.
   — Так же как девочки, которых воспитывают отцы? — спросила она.
   Трейси в ответ потрясла головой, как в школьные годы, и сказала:
   — Ладно, я не буду обобщать, но ты поняла, что я имела в виду.
   — Конечно, я поняла. А ты сама?
   Трейси пожала плечами:
   — Что я?
   Лаура засмеялась и покачала головой.
   — Ты загадка для себя самой, — сказала она своей лучшей подруге.

Глава 14

   Трейси сидела за столиком напротив Джона и смотрела на него так, как художник мог бы смотреть на чистый холст. Если бы он был чистым холстом, думала она, ее задача намного бы облегчилась. С одеждой у него было все в порядке: черная майка от Армани, изысканный кожаный пиджак из секонд-хенда и левисовские ботинки. Но все это не складывалось в общую картину. Стандартная стрижка, очки, осанка выдавали его. В нем не было загадки. Трейси знала; что он закажет, как он будет это есть. Абсолютно несексуально.
   «Может быть, Фил и прав, — подумала она. — Я никогда не выиграю это пари, не говоря уже о том, что не напишу статью о превращении программиста в супермена».
   Но Трейси никогда не боялась трудностей. Жизнь не баловала ее подарками. Ей нелегко приходилось в университете и стоило больших трудов устроиться в «Сиэтл тайме». Еще одна сложная проблема, только и всего. Трейси вздохнула.
   — Итак, начнем, — сказала она Джону. — Обычно, когда люди встречаются, они идут в ресторан. Тебе нужно к этому подготовиться.
   — Как это? — удивился Джон. — У меня всегда с собой кредитка, что еще нужно?
   — Нет, я говорю не об этом. Ты должен быть готов вести себя… соответственно. Женщины замечают все. Ты должен следить за тем, что ты ешь. — Трейси быстро записала эту мысль в своем блокнотике.
   — Что я ем? — как эхо, повторил за ней Джон. — Что ты имеешь в виду?
   Трейси вздохнула и начала снова.
   — Никогда больше не заказывай яйца-пашот или салат из морской капусты. Яйца-пашот — это несексуально.
   — Понимаешь, вообще-то я не очень люблю яйца-пашот, — неожиданно признался Джон. — Мне просто нравится, когда Молли кричит: «Адам и Ева на плоту». Это звучит так романтично.
   — Только для тебя, — отрезала Трейси. — Яйца-пашот — это еда для детей или больных, но не для мужчин.
   Джон уставился в потолок, словно надеясь прочитать на нем разрешение есть яйца-пашот. Наконец он раздраженно спросил:
   — Ладно, ну а что плохого в салате? Я в нем даже курицу не ем. И мне нравится салат.
   — Но ты же хочешь, чтобы за первым свиданием последовало второе? — лукаво спросила Трейси, наклоняясь к нему.
   С этим Джон не мог не согласиться.
   — Нет возражений.
   Трейси улыбнулась. Ученик имеет цель и уважает педагога. Может быть, при помощи кнута — ее неодобрения — и пряника — надежды на будущий секс — его удастся научить нормально себя вести.
   — Итак, продолжим. Вот что ты должен понять: когда женщина оценивает тебя, очень важно, что именно ты ешь. Особенно, если это первое свидание.
   Трейси откинулась на спинку стула.
   — Во время еды ты должен произвести впечатление сильного и сдержанного человека. Раскованного, но слегка углубленного в себя.
   Джон смотрел на нее круглыми глазами. Все это звучало заманчиво, но было непонятно, как именно можно достичь такого эффекта. Трейси замолчала. Собственная речь произвела на нее не меньшее впечатление, чем на Джона. Она быстро записала ее на чистом листочке своего блокнотика. Затем она вспомнила, с кем имеет дело, и, строго глядя Джону в глаза, сказала:
   — И ради бога, не говори никому, что ты вегетарианец.
   — Но я не вегетарианец, — запротестовал Джон. — Я же тебе говорил. Вегетарианцы не едят ни яиц, ни молочных продуктов. Я лактовегетарианец.
   Трейси в отчаянии закатила глаза.
   — Как бы это ни называлось, не говори этого девушкам. — Но хорошо зная Джона, она уточнила: — И не объясняй им разницу. Помни, ты не лектор, ты секс-машина.
   Трейси довольно кивнула и записала на следующем листочке: «Лектор — нет! Секс-машина — да!»
   — Ну и что заказывают в ресторане секс-машины? — обиженно спросил Джон. — Сырое мясо?
   Трейси увидела, что Молли, которая до этого момента спокойно обедала за столиком в углу, встала и направилась к ним, и приготовилась к ее обычной враждебности.
   — Черт побери, — сказала Молли, поднимая брови, — вы меня поражаете.
   Затем, как показалось Трейси, нарочно, чтобы позлить ее, Молли наклонилась к Джону и чмокнула его прямо в губы. Он улыбнулся ей в ответ. Когда он улыбался, Трейси готова была признать, что он довольно симпатичный даже в этих жутких очках.
   «Ладно, легче принять ее в игру, чем избавиться от нее», — решила Трейси.
   — Молли, ты не могла бы нам помочь? — попросила она. — Притворись, пожалуйста, официанткой.
   — Конечно, золотко. Если ты перестанешь притворяться, что даешь чаевые.
   Молли выпрямилась, расправила плечи, выпятила свой внушительный бюст и заговорила тонким голоском:
   — Меня зовут Молли. Сегодня вечером я буду вас обслуживать. Могу предложить наши фирменные блюда: овощную лазанью и телятину под сыром, а также водопроводную воду. Могу я принести вам какие-нибудь напитки?
   Джон засмеялся. Это разозлило Трейси. В конце концов, это серьезное дело, и для кого она старается? И почему Молли всегда флиртует с Джоном? И почему ему это так нравится? Она уже не молода и… Ладно, проехали. Трейси выбросила из головы все ненужные мысли.
   — Я хотел бы мокаччино, — сказал Джон.
   Трейси показала ему два кулака с опущенными вниз большими пальцами.
   — Нет. С этого момента ты будешь пить только пиво, виски или кофе — черный кофе!
   Молли опять удивленно подняла брови.
   — Но я ненавижу черный кофе! — возмутился Джон.
   — Но не так сильно, как одиночество в постели, — напомнила ему Трейси.
   — Шах и мат, — сделал вывод Джон, затем повернулся к Молли, пожал плечами и скорчил гримасу: — Я выпью пива.
   — Могу я посмотреть ваше удостоверение личности? — спросила Молли, К ужасу Трейси, Джон послушно полез в карман за бумажником, и Молли пришлось добавить:
   — Я пошутила.
   Трейси готова была заплакать. Или рассмеяться. Джон приходит на свидание с документами. Какой кошмар! Она посмотрела на него и сказала себе: «Ты же знаешь Джона. Это вполне в его духе». Трейси тяжело вздохнула.
   — У меня тоже есть документы. Хочешь посмотреть мои? — спросила она Молли.
   — И не мечтай, дорогая. Итак, мне принести воображаемое пиво или настоящее?
   — Пожалуй, я выпью настоящего, — ответил Джон.
   — Как пожелаете, — сказала Молли и, к облегчению Трейси, отошла к бару.
   — Теперь следующее задание, — начала Трейси. — Представь, что вы сидите за столиком и изучаете меню. — Она подкрепила свои слова действиями. — И она заказывает телятину под сыром. Что ты должен сделать?
   — Рассказать ей, как выращивают телят?
   — Только не это! Никаких лекций! — оборвала его Трейси.
   — Хорошо, успокойся. Это тест, правильно? Я провалился, — признал Джон. — Дай мне еще одну попытку.
   Он помолчал, обдумывая ответ, и сказал басом:
   — Прекрасный выбор, я закажу то же самое.
   Трейси недовольно поморщилась и отрицательно покачала головой:
   — Нет, не так. Ты удивленно смотришь на нее и говоришь: «Слушай, неужели ты действительно это закажешь? Тебе не кажется, что это слишком калорийно?»
   Джон молча смотрел на нее, словно ожидая дальнейших объяснений. Но их не последовало.
   — Почему я должен это говорить? — спросил он наконец.
   — Чтобы задать тон вашего общения. Чтобы сразу поставить ее в невыгодное положение. Чтобы дать ей понять, что ты обратил внимание на ее бедра. Наконец, чтобы заставить ее думать, что она недостаточно хороша для тебя.
   — И все это произойдет, если я скажу, что телятина слишком калорийна? — недоверчиво спросил Джон.
   — Конечно, — подтвердила Трейси. — Женщины — во всяком случае, большинство женщин в нашей стране — считают, что они слишком толстые. Каждый кусок, который мы проглатываем, вызывает чувство вины. Ты должен это использовать.
   В этот момент снова появилась Молли, неся на подносе пиво и две пустые тарелки.
   — Я тут слышала ваш разговор. Хочу немного помочь. Представь, что я настоящая официантка, которая принесла настоящее пиво, и одновременно воображаемая официантка, которая принесла воображаемую еду, но не телятину под сыром.
   Молли поставила перед каждым из них по пустой тарелке и посмотрела на Трейси с непередаваемым выражением.
   — Так вот: Кафка тебе и в подметки не годится.
   — Не обращай на нее внимания, — сердито сказала Трейси. — Итак, следующий вопрос: что ты скажешь официантке?
   Джон поколебался:
   — Ничего. Ты только что сказала, чтобы я не обращал на нее внимания.
   — Я имела в виду Молли, — сказала вконец раздосадованная Трейси.
   Больше всего ей хотелось, чтобы Молли прекратила вмешиваться и ушла.
   — Вот что ты должен сделать с воображаемой официанткой. Ты скажешь: «Подожди минуточку. Встань-ка сюда». А потом обратишься к своей девушке: «Правда, у нее красивые глаза? Я ни у кого еще таких не видел».
   — Наконец-то вы их заметили, — кивнула довольная Молли.
   Джон смотрел на Трейси с таким выражением, как будто она предложила ему прокатиться на лягушке.
   — Подожди-ка, — попытался он разобраться. — Ты предлагаешь мне сказать официантке, что у моей девушки красивые глаза?
   Трейси нетерпеливо затрясла головой.
   — Да нет же! Я предлагаю тебе сказать твоей девушке, что у официантки красивые глаза. Это или разозлит ее, или приведет в восторг. А скорее и то и другое. — Она на минутку задумалась. — Вообще-то женщины часто не отличают одно от другого.
   — Я отличаю, — вставила Молли.
   — Отлично! Молли отличает. Но ты будешь там не с Молли, — едва сдерживаясь, сказала Трейси.
   Она просто мечтала, чтобы Молли оставила их в покое раз и навсегда. Она и наедине с Джоном была не слишком уверена в бесспорности своих советов, но в присутствии Молли они казались совершенно абсурдными.
   — Итак, — мужественно продолжала она, — я говорю о нормальных девушках. Теперь мы перейдем к тонкому искусству комплиментов.
   Трейси быстро нацарапала на желтом листочке: «Комплименты».
   — А я почему не могу записывать? — заныл Джон.
   — Ты должен запоминать, — отрезала Трейси. — Не станешь же ты на свидании заглядывать в шпаргалки.
   Все-таки нужно было рассказать ему о статье, ну ладно, некуда торопиться, время еще есть.
   — Но ведь ты…
   — Так. Соберись.
   — Но ты столько всего наговорила.
   Трейси не могла с ним не согласиться. «Нет, я никогда не выиграю это пари», — подумала она.
   — Пожалуй, для начала легче обсудить, чего ты не должен говорить. Так вот, никогда не говори девушке, что у нее красивые глаза.
   — Почему? — удивилась Молли и, к большому огорчению Трейси, уселась за их столик, приготовившись слушать.
   — Все говорят девушкам, что у них красивые глаза, — объяснила Трейси Джону. — У кого нет красивых глаз? У телят тоже красивые глаза.
   — Да, но ты почему-то не думаешь об этом, когда ешь телятину, — оживился Джон.
   — Ты не мог бы оставить телят в покое? — разозлилась Трейси. — Дело в том, что нужно выбрать что-то оригинальное, вот что на них действует.
   Джон немного подумал. Трейси наблюдала за ним, задержав дыхание, надеясь на успех. Но его лицо оставалось смущенным.
   — Что например? — наконец спросил он.
   Трейси раздраженно выдохнула:
   — Прояви свои творческие способности. Ты каждый день пользуешься ими на работе.
   — Да, — вмешалась Молли. — Ты ведь наверняка получал в университете награды за сообразительность?
   К счастью, Джон не разбрасывался. Он игнорировал Молли и обращал внимание только на Трейси. Она тоже смотрела ему в глаза — вот уж действительно красивые глаза, золотисто-коричневого оттенка, с неправдоподобно длинными загибающимися ресницами. Трейси уже не в первый раз удивлялась, почему природа так часто неэкономно тратит длинные ресницы на мужчин. У Грэга, ее первого мужчины, были такие же длинные ресницы. Когда они целовались, ей казалось, что ее лица касаются крылья бабочки. Странно. Трейси уже сто лет не вспоминала Грэга. Он был очень нежен с ней, не то что Фил.
   — Ну помоги мне хоть немного. — Голос Джона вернул ее к настоящему. — Подтолкни в нужном направлении. Может, сказать: «Какие у тебя острые зубы»?
   — И она укусит ими руку, которая ее кормит, — предупредила Молли.
   — Не знаю, как тебе объяснить, — вздохнула Трейси. — Послушай, это нужно почувствовать. Выбери какую-нибудь деталь. Ее брови. Или лунки на ногтях.
   — Лунки? А что про них можно сказать? — снова не понял Джон.
   Он заметил, что на лице Трейси появилось мечтательное выражение.
   — Мой приятель Грэг однажды сказал мне, что у меня красивые лунки на ногтях. Я не поняла, что он имел в виду. Но мне было очень приятно такое внимание. — Она покачала головой и посмотрела на Джона. — Я просто растаяла.
   Молли вытянула свои пальцы, изучила их, затем перевела взгляд на руки Трейси.
   — Знаешь, я вынуждена признать, что у тебя красивые лунки на ногтях. — Она повернулась к Джону. — Она действительно хороша. Глупее попугая, но очень хороша.
   Трейси улыбнулась.
   — Ладно, хватит. Пора смотреть кино.
   — В это время? Трейси, я не могу смотреть кино. У меня сегодня еще море работы.
   — Это входит в программу обучения, — безжалостно сказала Трейси.
   Она встала и пошла к выходу, оставляя его расплачиваться и догонять ее.

Глава 15

   После двенадцати в Сиэтле царит мягкая и нежная ночь. Тяжелый от влаги, но теплый воздух ласкает кожу. В это время вы либо падаете с ног от усталости, либо обретаете второе дыхание и отправляетесь на вечеринку. Но работа в такую ночь просто исключается.
   — Пошли, — позвала Трейси и ускорила шаги.
   — Я иду, — отозвался Джон.
   В разноцветных огнях, лившихся из окон «Хижины Джаббы», он уже и сейчас выглядел вполне пристойно. Она не могла не гордиться делом своих рук. Если верить Библии, бог сотворил мир за шесть дней. Очевидно, он был мужчиной. Особенно, если взглянуть на то, что смогла сделать обычная девушка всего за несколько вечеров. Джон стоял прямо, чуть расставив ноги на мокром асфальте. Может быть, он и чувствовал себя неуклюжим, но он совсем так не выглядел. Трейси знала, что его рост сто семьдесят девять с половиной сантиметров. И он скорее всего был единственным мужчиной в Америке, который не врал и не говорил, что его рост — сто восемьдесят. Но сейчас он казался очень высоким. Его одежда — прямые брюки, длинная куртка, облегающая футболка — заставляла поднимать взгляд вверх, он представал стройной темной колонной. В его силуэте была только одна горизонтальная линия — плечи. Слава богу, при всей его стройности, он имел мощные выразительные плечи. А изысканный крой куртки искусно подчеркивал их.
   Дело портила только голова. Нет, он не урод, но стрижка, очки и манера наклонять голову вперед, как будто он хотел, чтобы его лицо оказалось у цели раньше, чем все остальное, — все это обесценивало ее работу. Без стильной прически рассчитывать на успех бесполезно. Ладно, Рим строился не один день.
   Джону, естественно, и в голову не приходило, что она им любуется. У парня не было никакого чутья. Ну как он думает, что она могла делать, стоя столбом на мокром тротуаре и пялясь на него? Медитировать? Вспоминать рецепт яблочного пирога?
   — Ладно, пошли, — повторил он. — Мне надо домой.
   — Ну нет, — ответила Трейси, слегка повысив голос. — Мы еще не закончили.
   Джон покачал головой.
   — Трейси, я очень ценю то, что ты для меня делаешь, и очень благодарен тебе, но если ты собираешься сегодня опять меня критиковать, я этого просто не выдержу, — признался он.
   Ей стало смешно.
   — Не беспокойся. Мы немного прогуляемся, и ты получишь задание на дом.
   — Еще какое-то задание? — спросил Джон упавшим голосом. — Послушай, Трейси, я ушел сегодня с работы раньше семи часов. У нас это идет за половину рабочего дня. Кроме того, я всегда несколько часов работаю дома. Чего, как видишь, я не делал. Несколько дней назад все продавщицы Сиэтла вместе с тобой обсмеяли меня с ног до головы: мои ботинки, мои волосы, мои очки и мое белье. За три часа я истратил больше денег, чем за три предыдущих года. А теперь…
   В его голосе была горечь, причину которой Трейси не понимала. Может быть, усталость или задетое самолюбие? Или просто мастерское притворство?
   — А теперь ты говоришь, что будет еще какое-то задание на дом?
   Вместо ответа Трейси повернулась и пошла вниз по переулку. Она знала, что, прежде чем она дойдет до угла, Джон догонит ее. И точно, как верная тень, он оказался рядом. В отличие от Фила, который никогда не упускал случая улизнуть и которого скорее всего не будет дома, когда она позвонит ему. На самом деле, думала она, пока Джон грустно шагал рядом, Фил абсолютно надежен в своей ненадежности.
   Неожиданно ее захлестнула теплая волна нежности к Джону. Она впервые почувствовала благодарность за его собачью преданность. Она оперлась на его кожаный локоть, и они молча пошли рядом.
   Когда они оказались почти у цели, в тишине раздался голос Джона, в котором звучало что-то очень похожее на испуг:
   — Ты ведешь меня делать пирсинг?
   Трейси засмеялась и подтолкнула его к дверям видеосалона.
   — Мы уже пришли, — сказала она. — Это ничуть не больно.
   — Конечно. Так всегда говорил мой дантист, всаживая свою иголку в трепещущий нерв. Кстати, а что мы здесь делаем? Фил не доживет до утра, если в тысячный раз не посмотрит «Криминальное чтиво»?
   — Именно. Я хочу повесить в рамочку кадр, где бедному Марвину вышибают мозги.
   Она решительно прошла мимо ребят, толпившихся у стенда новых поступлений в отдел классики. Владелец этого видеосалона придерживался строгих взглядов: ни «Рокки», ни «Крепкий орешек» он не относил к классическим фильмам. Коллекция, представленная здесь, была изысканной, в духе самого мистера Билла, который слыл местной достопримечательностью. Иногда он отказывался обслуживать клиентов, по его мнению, не заслуживающих уважения. Кроме того, он прописывал им фильмы, как врач лекарства, и даже иногда промывал мозги.
   — Это хорошие фильмы, но по ним нельзя судить о жизни, — однажды сказал он Трейси. — В книге Холли остается в Центральной Африке. А герой Джорджа Пеппарда — голубой.
   Мистер Билл заставил Трейси прочесть роман и разрешил брать фильм только раз в год. Он внушил ей отвращение к самому любимому фильму «Любовь с нужным незнакомцем».
   — Она должна была сделать аборт, — сказал он тогда. — В любом случае герой Стива Маккуина бросит ее через восемь месяцев, и ей придется растить ребенка одной.
   — Откуда вы знаете? — сердито спросила Трейси.
   — Потому что у меня характер этого персонажа, — с удивившей Трейси злостью ответил он. — И посмотри, кем я стал. Одинокий старпер без семьи, никогда не видевший своего сына. Тень прошлого в этом видеобардаке.
   С тех пор она больше не брала этот фильм.
   — Трейси, если ты собираешься брать для меня «Руководство по галантному обхождению для людей из высшего общества», то я застрелюсь прямо здесь и сейчас, — заявил Джон.
   — Для этого тебе потребуется пистолет, — напомнила ему Трейси, затем быстро отобрала три фильма и прошла к прилавку.
   Джон, как всегда, следовал за ней. Она протянула руку за его абонементом: возможно, они вернут эти фильмы не скоро. Джон отдал ей карточку так же покорно, как всегда брал на себя все расходы, когда они бывали вместе, и она передала ее кассиру.
   Мистер Билл, занятый до этого расстановкой кассет на нижних полках, выпрямился и заметил их.
   — О, кое-кто опять принялся за фильмы с Джеймсом Дином, — сказал он. — И вы смотритесь вместе как живые Натали и Джеймс.
   Трейси улыбнулась. Приятно, когда тебя сравнивают с Натали Вуд. Мистер Билл подозрительно покосился на выбранные ею фильмы.
   — Не волнуйтесь, — сказала Трейси. — «Любовь с нужным незнакомцем» осталась на полке.
   — Но ты ведь не берешь опять «Из Африки»? — строго спросил мистер Билл. Затем он покачал головой и осмотрел Джона с ног до головы. — Похоже, ты опять обзавелась проблемой на двух ногах, — неодобрительно добавил он.
   Трейси в свою очередь осмотрела Джона и довольно улыбнулась. Это был огромный, потрясающий успех! Стареющий крутой парень с огромным жизненным опытом, полный мудрости и видевший все фильмы на свете, принял Джона за супермена!
   — Не беспокойтесь, все под контролем, — ответила она мистеру Биллу, взяла свою сумку и, подхватив Джона под локоть, вывела его из салона.
   Трейси любовалась результатами своих трудов. По дороге к ее машине и его велосипеду она весело размахивала сумкой с кассетами.
   — Что ты там набрала? — спросил Джон.
   — Неважно, — ответила Трейси и неожиданно резко остановилась. — Встань-ка напротив того фонаря и облокотись на скамейку.
   Трейси достала фотоаппарат и посмотрела на него в объектив. Отлично. Снимок будет прекрасно смотреться в газете. А может быть, даже на обложке книги? Или она сошла с ума?
   — Ты прекрасно выглядишь, — заметила Трейси.
   — Правда?
   Трейси не ответила. Из всего этого получится грандиозная статья, надо только не забывать вести записи.
   — Ладно, — сказала Трейси. — Теперь встань в позу.
   Джон поставил одну ногу на скамейку, и Трейси нажала на спуск. На всякий случай она тут же сделала еще один снимок. Через видоискатель Джон выглядел даже лучше. Были не заметны ни растерянность в глазах, ни скованность, с которой он носил свою стильную одежду. Но этот проект должен приносить пользу не только ей, напомнила себе Трейси. Он должен научиться обращаться с женщинами. Ему не хватает только уверенности в себе. Трейси убрала фотоаппарат в сумку и подошла к Джону поближе.
   — Теперь мы с тобой должны отработать взгляд.
   Трейси указала ему на скамейку, на которую Джон тут же послушно опустился. Она села рядом и посмотрела прямо ему в лицо.
   — У тебя в самом деле красивые глаза.
   — Правда? — оживился он. — Ты мне никогда об этом не говорила.
   — Правда, — подтвердила Трейси. — Но тебе надо научиться ими пользоваться.
   Она замолчала, пытаясь сформулировать свою мысль так, чтобы он ее понял, но ей было не стыдно объяснять.
   — Ты должен научиться зажигать женщин взглядом. Ты помнишь Аль-Пачино?
   — Я всегда путаю его с Де Ниро, — признался Джон. — Когда я был подростком, мы с мамой смотрели разные фильмы типа «Стальных магнолий». Но я многого не понимал. — Он помолчал. — Аль-Пачино играл Сонни или молодого Дона?
   — Он играл Майкла, который убил Фредо. Господи, какой же ты странный! Это знают абсолютно все парни! — Трейси вздохнула. — Роджер смотрел «Крестного отца» каждый вечер, перед тем как лечь спать. Это вроде вечерней сказки для парней.
   Она вспомнила, сколько вечеров она провела с Роджером, лежа рядом с ним, грустная и одинокая, потому что его болъше волновала семья Корлеоне, чем она сама.
   — Ладно. Помнишь, как Аль-Пачино смотрел на эту сицилийскую девушку?
   Она видела, что Джон скорее всего не помнил, но боялся ей в этом признаться.
   — Ты должен смотреть на меня и на любую понравившуюся тебе девушку особым взглядом, в котором будет призыв к сексу.
   — Но мы ведь не будем тренировать это?
   — Конечно, будем. Это самый важный навык, который ты должен приобрести. Давай.
   — Что ты имеешь в виду? Прямо здесь? И прямо сейчас?
   — Прямо здесь и прямо сейчас. Эта городская скамья станет историческим памятником. Сосредоточься и смотри на меня.
   Джон грустно рассматривал уличные огни. Она проследила за его взглядом и увидела крошечные капли тумана, образующие вокруг фонарей светящийся ореол. Этот странный город положил свою влажную ладонь на ее сердце, и она не променяет его ни на какой другой, думала Трейси. Наконец она вернулась к действительности. Джон все так же мечтательно смотрел вдаль.
   — Я просила тебя сосредоточить свой взгляд на мне.
   — Я не могу, — тихо сказал он.
   Трейси вздохнула и отдала ему сумку.
   — Именно поэтому мы взяли все эти фильмы с Джеймсом Дином: «На восток от Эдема», «Бунтовщик без причины», «Гигант». Проработаешь их очень внимательно, следи за руками. И, главное, усвой, как он смотрит на Натали Вуд в «Бунтовщике».
   — Трейси, этим фильмам уже сорок лет!
   Джон открыл сумку и осмотрел кассеты, словно ожидая обнаружить на них пыль веков.
   — Да, но секс пока еще не вышел из моды. Джеймс Дин был первым великим крутым парнем, — объяснила она. — Ну давай, попробуй поразить меня взглядом.
   Джон глубоко вздохнул, повернулся к ней, сдвинул брови и начал сверлить ее глазами. Больше всего он был похож на супермена, пытающегося раздробить скалу с помощью глазного лазера. Трейси рассмеялась, и обиженный Джон немедленно встал со скамейки.