Страница:
Размышления Эдика над качеством португальского вина прервал бомж Леха, который чавкал купленной ветчиной так усердно, что Эдик поначалу и не понял его реплики:
- Ваша подруга…только тут и бывает…
- Какая подруга?
- Ну, рыжая. С новым хахалем. И больше никого. Ни тебя, ни твоего другана.
- И что за хахаль? - спросил Эдик, нюхая ломтик ветчины. В тюрьме ветчина пахла явно лучше.
- Видать при бабках. Пожилой.
- Пожилой? - удивился Эдик. Среди его реставраторов пожилых не было. Вообще в Российском музее пожилых не имелось, если не считать женскую половину. Где дура Танька откопала пожилого хахаля? Ясно, что с бабками. Могла бы и помоложе с бабками найти. Танька - дура.
- А может и не хахаль, - сказал бомж. - Они только болтают. А потом расходятся. Может, отец ейный. Как будто она ему все жалуется, он только кивает.
- Отец у ней в области живет. И не пожилой он вовсе…- сказал озадаченный Эдик. Неясная мысль заставила его задуматься. Леха работал челюстями как чемпион мира по жеванию.
- Знаешь что, Леха, - сказал, наконец, Эдик. - Мне тут друга одного посетить надо. Недавно его потерял. Грустно без него. Такой друган был… скучно одному как-то. Составишь компанию, если делать нечего?
- Он помер, что ли?
- Ну да. Я и на похороны опоздал, и на поминки. Надо хоть могилку навестить.
- Поехали. - Леха запихал в себя остаток ветчины и сунул под мышку бутыль.
Когда садились в машину, Леха похвалил:
- У тебя классная тачка. Форд Скорпио, я разбираюсь.
- Да? - удивился Эдик. Он-то считал машину Мерседесом. Или Фордом, на худой конец, но просто Фордом. Что за Скорпио? Машину ему купили мальчишки. Заодно, они себе уже по три тачки купили. Или четыре? Эдик не помнил такие мелочи, их рассказывала Людочка, или жаловался дед. Мальчишки катались по всему поселку, их постоянно вытряхивали из машин то гаишники, то более взрослые друзья, чтобы покататься, машины то возвращались, то снова пропадали…может, он их слишком балует? Купили папе какого-то Скорпиона…пожалуй, не стоит так часто доверять им кредитную карточку.
- Навряд ли ты, Леха, разбираешься…- сказал он, выруливая машину на трассу. - Ну-ка, что за Скорпио, расскажи.
Леха рассказал. Оказывается, Леха ее вообще впервые видел. Нет, он видел - в рекламе и в автожурналах, которые забывали на скамейках скверика, но вживую - впервые. Их вроде и в Москве-то еще нет. Их только еще на выставке в Брюсселе выставляли. Последний писк…
Эдик расстроился. Точно, избаловались. От рук совсем отбились. Наверняка, по Интернету купили, оплатив его карточкой и доставку. Наверняка нашкодили. Может, двойку получили, наконец? Или просто из баловства? Выпороть бы обоих для профилактики, но Эдика никогда самого не пороли, и он не представлял процедуры. Да и к чему забивать голову этой мелочевкой? Ну, купили и купили. Едет и ладно. С чего он на мальчишек взъелся? Просто во всем виновато…предчувствие…нехорошее такое…
Эдик знал, куда ехать. Кладбища в Москве расписаны по ранжиру и по чинам. Можно сообразить, где искать народного артиста, а где - судейскую крысу. Вскоре они шли вдоль рядов навороченных памятников и надгробий, частенько с красными звездами на фасаде - знак мента или вояки.
- Это он! - Леха замер, как вкопанный, вскинув указующий на памятник перст. И Эдика передернуло - с надгробия на него тяжело смотрел прокурор Троекуров. - Вот он, хахаль ее. Он что, уже загнулся? Вроде недавно они встречались…
- Это не хахаль, - буркнул Эдик. - Придурок похожий, бывает…
- Да нет, он это…- бормотал Леха, все глядя назад, так что Эдику чуть не за руку приходилось его тащить.
- Да похожий, похожий, - сказал Эдик. - Ну сам подумай, приезжаем на первое попавшееся кладбище - и вот он, уже концы отдал. Так не бывает.
- Бывает же…- согласился бомж, - но похожий мужик у нее.
- Да и хрен с ним, - сказал Эдик, выбрав подходящее надгробие. - Вот он, мой дружок.
Леха тут же смастерил очень скорбное лицо.
Сидя у могилы неизвестного Эдику Калистратова Феди Иваныча, Эдик пытался не показать окружающему миру свое потрясение Танькиным предательством. На этот раз здание его мировоззрения явно дало трещину, и душе Эдика угрожало сползание в пропасть недоверия, где, согласно его же мировоззрению, и обитают души прочих всех россиян. Чего-то туда не хотелось. Все равно придется оттуда выкарабкиваться, потому что без доверия ничего попутного не построить. Выкарабкиваться всегда труднее, лучше не сползать…и Эдик попытался не сползать, пытался понять Таньку, дуру эту, мерзавку, стукачку, которой он ничего плохого не сделал, он это ясно помнил. Или все-таки сделал? Иначе откуда такая ненависть? Может, она и впрямь больная?
Эдик не обижался на то, что она стучала. Он же доверял людям, и потому относился к стукачам нормально, в отличии от большинства россиян, которые по прежнему не любят стукачей. На Западе, скажем, в Америке или в Германии стучат все, и стукачи не скрывают свои подлые личины, напротив, гордятся этим. В Америке нарисованный на фасаде дома крупный глаз с этаким шпионским прищуром означает, что тут живет стукач, человек, который сотрудничает с полицией, и он всегда поможет настучать на ближнего новичкам в этом деле. Там люди верят друг другу, верят в то, что стукач делает хорошее дело, вовремя донося об убийствах, грабежах и прочих разорах, даже мелких, которые мешают жить людям. Они верят, что стукач старается для них, чтобы они жили лучше и спокойнее, хотя этот мерзавец, если спросить россиянина, стучит только из страха и из-за иудиных денег гадам ментам, мусорам, которые работают на треклятое государство, первого врага российского народа. Давно уже рухнула советская власть, и государство вроде уже не враг народа, раз сам народ выбирает его представителей…но народ не обманешь - стукачи по-прежнему гады и подонки, которые сдают нормальных граждан России поганым ментам и мусорам. Не россияне в этом виноваты, а государство, которое по прежнему грабит и давит, врет и обманывает своих граждан, пусть по хитрому экономически, но народ не дурак, он все чувствует. Сволочь стукач, и все тут. Это Эдик был неправильно воспитан злыми и лживыми родителями, потому и сам еще совсем недавно стучал на ближних воров и убийц майору ФСБ Гольцову, а нормальный россиянин - и Эдик это понимал - пока что совершенно прав, что стукачей надо давить. Эдик не понимал, за что давить Таньку. Ну, стучала на него, и молодец. Он же столько украл, что со счету сбился. Эдик бы сам на себя с удовольствием настучал, если б хоть кто-то мог ему поверить. Не поверят, он же купил доверие всех, кого можно. И они всегда поверят Эдику, а не какому-то стукачу. Жаль, что за доверие в России надо платить. Если б бесплатно доверяли, Эдик не рискнул бы музеи продавать. А рискнул бы - сел бы после первой же выставки в Дъеппе. Нет, дело вовсе не в Танькином стукачестве, проблема была в его причине. Танька стучала вовсе не из любви к Родине. Не из зависти - чем больше хапал Эдик, в конце концов, тем больше иона получала, как и прочие причастные. И не в корысти - что могла заплатить ей нищая и жадная Прокуратура? Нет, Танькой двигала только ненависть. И ее причину понять было необходимо. Не может человек беспричинно ненавидеть другого человека. Даже в России. Не верить - запросто, но ненавидеть. Должна быть ее причина. Если причины нет, тогда людям действительно не следует доверять. Как тогда жить?! Эдика начали охватывать приступы ужаса. Пришлось даже успокаивать себя - в крайнем случае, ничего страшного не случится, живут же россияне, и ничего…хреновато, но жить-то можно. К несчастью Эдик не хотел жить хреново, и потому размышлял, изображая на роже скорбь по усопшему другану Калистратову Феде и слушая чавканье и бульканье бомжа Лехи.
Версия с Танькой отлично объясняла и непонятный феномен МТС-33. В царапках этих почти полная бессмыслица. Они с Пузыревым и Интерполом почти головы сломали над этой бессмыслицей, но все их объяснения и расшифровки не накрывали истинный смысл этих коряболок. Зачем? Что это? Все гипотезы вроде меток или пакости, гордости или бахвальства, могли только краешком осветить темень глубины загадки МТС-33. Вытащить на свет расшифровку могла только Танька. Эдик помнил, как объяснял ей в свое время смысл живописи. Объяснял, что картина - своего рода молитва. Тогда он еще верил, что она его понимает. Оказалось, действительно понимает, но немножко в буквальном смысле. На своем уровне понимания. МТС-33 - своеобразная Танькина молитва, посланная к Богу через картину. Нацарапать МТС-33 в уголке, мелко-мелко, свою просьбу, прицепив ее как бы вагончиком к составу - это вполне ее уровень. Так откуда е нее ненависть? Та самая, которая заставляла посылать кляузы и даже напрямую стучать прокурору про его больное место? Эдик не мог этого понять. Ну никак. Тогда он задумался - а что такое вообще ненависть к человеку? Ведь ненависть - это отрицание, это орудие разрушения и смерти. А человек изначально заряжен на положительное отношение к себе подобному, заряжен, как ракета на движение. Чем-то он не нравится Таньке. И ведь не сразу же появилась ненависть. Когда? Не за что его ненавидеть. Или есть? Ведь люди могут существовать только сообща, и потому ненависти к человеку взяться неоткуда. Когда ты знакомишься с человеком, у тебя нет ненависти, которая вспыхнет позже. Значит, ты ненавидишь не человека, который точно такой же, а нечто другое. Свои несбывшиеся надежды, которые умерли в этом человеке. Это твои надежды. Твоя реальность, которую он не поддержал…это ты сам, в конце концов. Ненависть - плач о несбывшейся жизни. Рыдание об умершей любви.
Словно молнией высветило для Эдика потемки Танькиной души. Так вот, где началась ее ненависть. Наверное, еще в той первой встрече он сам же посеял первые семена. Танька первой обратилась к нему с вопросом. Он ей понравился, и девчонка попыталась познакомиться под наиболее удобным предлогом - вякнула что-то об иконе и коллекции. Эдик и клюнул - только не Таньку, а на коллекцию. Возможно, и продавать ее дуреха согласилась только из-за растущей симпатии к Эдику. Да нет, не только. Тут все вместе переплелось, и симпатии, и желание денег. Жизнь - это сложная штука, и трудно порой увидеть ту основную подпорку, на которой выросло потом все хитросплетение событий и поступков. Тем более потом Иван еще влез. Наверно, Танька решила плюнуть на Эдика. Но душу не обмануть. С Иваном никак дело не пошло, а если и шло иногда в скверике, то обязательно в присутствии Эдика. Возможно, она сознательно уже тогда начала ему мстить за невнимание. Этими своими воплями. Или подсознательно. Но рано или поздно ненависть стала осознанной. Чем больше преуспевал Эдик, тем больше злобствовала Танька. Кляузы принялась писать. Хитрая, так и не попалась. А когда он загремел в тюрягу, вообще пыталась добить. Вот это Танька. Настоящий танк.
Эдик настолько ошандарашился своим открытием, что перестал замечать бомжа Леху, и тот эдак ненавязчиво, по-свойски, и незаметно выклянчил у олигарха несколько тысяч долларов. Раз спросил - Эдик чисто механически отстегнул. Потом еще что-то придумал - еще и получил. И еще. А потом так и смазал. Исчез, как и не было, оставив Эдика одного.
Мировоззрение Эдика вновь обрело цельность. Это он виноват. Он обманул ее надежды. Он негодяй и мерзавец. Но он вовсе не негодяй и не мерзавец. У него были и свои планы. Если разобраться, во всем виновата российская культура. К несчастью, вымирающая вместе со страной. Или к счастью? Будь Танька не такой скромной и скрытной, как и положено настоящей россиянке, она бы его просто снесла. При такой силе чувства она бы просто смяла бедного, доверчивого Эдика, смяла, скомкала и положила в карман. Теперь он устоит. Ну и Танька…пожалуй, она справится даже с котом. Надо исправлять свои ошибки. Кажется он нашел подходящего кандидата на место "мамы" в своей новой семье. Но уговорить Таньку будет не просто.
Нет, битва с Танькой еще не окончена. Он устоял, но еще не победил. Танька бьется, сама того не сознавая, за старую российскую семью…которая вымирает вместе с культурой и страной…Он, Эдуард Поспелов, создает новую семью, дитя новой российской культуры, остатком которой он и является, такой вот наглый. Если разобраться, российская семья - это скрытая форма матриархата. Своеобразный культ семьи, он вымирает. Наверное, Пузырев был прав, и монголами, которые прибыли строить Русь, и впрямь командовали ихние монголки, сидя позади своих мужиков в седлах коней. На смену ей приходит новая семья, где люди просто верят друг другу. Таньке понравится в такой новой семье. Непривычно, но понравится. Вот только бы уговорить эту дуру…
ГЛАВА 39. Награда нашла героя.
- Ваша подруга…только тут и бывает…
- Какая подруга?
- Ну, рыжая. С новым хахалем. И больше никого. Ни тебя, ни твоего другана.
- И что за хахаль? - спросил Эдик, нюхая ломтик ветчины. В тюрьме ветчина пахла явно лучше.
- Видать при бабках. Пожилой.
- Пожилой? - удивился Эдик. Среди его реставраторов пожилых не было. Вообще в Российском музее пожилых не имелось, если не считать женскую половину. Где дура Танька откопала пожилого хахаля? Ясно, что с бабками. Могла бы и помоложе с бабками найти. Танька - дура.
- А может и не хахаль, - сказал бомж. - Они только болтают. А потом расходятся. Может, отец ейный. Как будто она ему все жалуется, он только кивает.
- Отец у ней в области живет. И не пожилой он вовсе…- сказал озадаченный Эдик. Неясная мысль заставила его задуматься. Леха работал челюстями как чемпион мира по жеванию.
- Знаешь что, Леха, - сказал, наконец, Эдик. - Мне тут друга одного посетить надо. Недавно его потерял. Грустно без него. Такой друган был… скучно одному как-то. Составишь компанию, если делать нечего?
- Он помер, что ли?
- Ну да. Я и на похороны опоздал, и на поминки. Надо хоть могилку навестить.
- Поехали. - Леха запихал в себя остаток ветчины и сунул под мышку бутыль.
Когда садились в машину, Леха похвалил:
- У тебя классная тачка. Форд Скорпио, я разбираюсь.
- Да? - удивился Эдик. Он-то считал машину Мерседесом. Или Фордом, на худой конец, но просто Фордом. Что за Скорпио? Машину ему купили мальчишки. Заодно, они себе уже по три тачки купили. Или четыре? Эдик не помнил такие мелочи, их рассказывала Людочка, или жаловался дед. Мальчишки катались по всему поселку, их постоянно вытряхивали из машин то гаишники, то более взрослые друзья, чтобы покататься, машины то возвращались, то снова пропадали…может, он их слишком балует? Купили папе какого-то Скорпиона…пожалуй, не стоит так часто доверять им кредитную карточку.
- Навряд ли ты, Леха, разбираешься…- сказал он, выруливая машину на трассу. - Ну-ка, что за Скорпио, расскажи.
Леха рассказал. Оказывается, Леха ее вообще впервые видел. Нет, он видел - в рекламе и в автожурналах, которые забывали на скамейках скверика, но вживую - впервые. Их вроде и в Москве-то еще нет. Их только еще на выставке в Брюсселе выставляли. Последний писк…
Эдик расстроился. Точно, избаловались. От рук совсем отбились. Наверняка, по Интернету купили, оплатив его карточкой и доставку. Наверняка нашкодили. Может, двойку получили, наконец? Или просто из баловства? Выпороть бы обоих для профилактики, но Эдика никогда самого не пороли, и он не представлял процедуры. Да и к чему забивать голову этой мелочевкой? Ну, купили и купили. Едет и ладно. С чего он на мальчишек взъелся? Просто во всем виновато…предчувствие…нехорошее такое…
Эдик знал, куда ехать. Кладбища в Москве расписаны по ранжиру и по чинам. Можно сообразить, где искать народного артиста, а где - судейскую крысу. Вскоре они шли вдоль рядов навороченных памятников и надгробий, частенько с красными звездами на фасаде - знак мента или вояки.
- Это он! - Леха замер, как вкопанный, вскинув указующий на памятник перст. И Эдика передернуло - с надгробия на него тяжело смотрел прокурор Троекуров. - Вот он, хахаль ее. Он что, уже загнулся? Вроде недавно они встречались…
- Это не хахаль, - буркнул Эдик. - Придурок похожий, бывает…
- Да нет, он это…- бормотал Леха, все глядя назад, так что Эдику чуть не за руку приходилось его тащить.
- Да похожий, похожий, - сказал Эдик. - Ну сам подумай, приезжаем на первое попавшееся кладбище - и вот он, уже концы отдал. Так не бывает.
- Бывает же…- согласился бомж, - но похожий мужик у нее.
- Да и хрен с ним, - сказал Эдик, выбрав подходящее надгробие. - Вот он, мой дружок.
Леха тут же смастерил очень скорбное лицо.
Сидя у могилы неизвестного Эдику Калистратова Феди Иваныча, Эдик пытался не показать окружающему миру свое потрясение Танькиным предательством. На этот раз здание его мировоззрения явно дало трещину, и душе Эдика угрожало сползание в пропасть недоверия, где, согласно его же мировоззрению, и обитают души прочих всех россиян. Чего-то туда не хотелось. Все равно придется оттуда выкарабкиваться, потому что без доверия ничего попутного не построить. Выкарабкиваться всегда труднее, лучше не сползать…и Эдик попытался не сползать, пытался понять Таньку, дуру эту, мерзавку, стукачку, которой он ничего плохого не сделал, он это ясно помнил. Или все-таки сделал? Иначе откуда такая ненависть? Может, она и впрямь больная?
Эдик не обижался на то, что она стучала. Он же доверял людям, и потому относился к стукачам нормально, в отличии от большинства россиян, которые по прежнему не любят стукачей. На Западе, скажем, в Америке или в Германии стучат все, и стукачи не скрывают свои подлые личины, напротив, гордятся этим. В Америке нарисованный на фасаде дома крупный глаз с этаким шпионским прищуром означает, что тут живет стукач, человек, который сотрудничает с полицией, и он всегда поможет настучать на ближнего новичкам в этом деле. Там люди верят друг другу, верят в то, что стукач делает хорошее дело, вовремя донося об убийствах, грабежах и прочих разорах, даже мелких, которые мешают жить людям. Они верят, что стукач старается для них, чтобы они жили лучше и спокойнее, хотя этот мерзавец, если спросить россиянина, стучит только из страха и из-за иудиных денег гадам ментам, мусорам, которые работают на треклятое государство, первого врага российского народа. Давно уже рухнула советская власть, и государство вроде уже не враг народа, раз сам народ выбирает его представителей…но народ не обманешь - стукачи по-прежнему гады и подонки, которые сдают нормальных граждан России поганым ментам и мусорам. Не россияне в этом виноваты, а государство, которое по прежнему грабит и давит, врет и обманывает своих граждан, пусть по хитрому экономически, но народ не дурак, он все чувствует. Сволочь стукач, и все тут. Это Эдик был неправильно воспитан злыми и лживыми родителями, потому и сам еще совсем недавно стучал на ближних воров и убийц майору ФСБ Гольцову, а нормальный россиянин - и Эдик это понимал - пока что совершенно прав, что стукачей надо давить. Эдик не понимал, за что давить Таньку. Ну, стучала на него, и молодец. Он же столько украл, что со счету сбился. Эдик бы сам на себя с удовольствием настучал, если б хоть кто-то мог ему поверить. Не поверят, он же купил доверие всех, кого можно. И они всегда поверят Эдику, а не какому-то стукачу. Жаль, что за доверие в России надо платить. Если б бесплатно доверяли, Эдик не рискнул бы музеи продавать. А рискнул бы - сел бы после первой же выставки в Дъеппе. Нет, дело вовсе не в Танькином стукачестве, проблема была в его причине. Танька стучала вовсе не из любви к Родине. Не из зависти - чем больше хапал Эдик, в конце концов, тем больше иона получала, как и прочие причастные. И не в корысти - что могла заплатить ей нищая и жадная Прокуратура? Нет, Танькой двигала только ненависть. И ее причину понять было необходимо. Не может человек беспричинно ненавидеть другого человека. Даже в России. Не верить - запросто, но ненавидеть. Должна быть ее причина. Если причины нет, тогда людям действительно не следует доверять. Как тогда жить?! Эдика начали охватывать приступы ужаса. Пришлось даже успокаивать себя - в крайнем случае, ничего страшного не случится, живут же россияне, и ничего…хреновато, но жить-то можно. К несчастью Эдик не хотел жить хреново, и потому размышлял, изображая на роже скорбь по усопшему другану Калистратову Феде и слушая чавканье и бульканье бомжа Лехи.
Версия с Танькой отлично объясняла и непонятный феномен МТС-33. В царапках этих почти полная бессмыслица. Они с Пузыревым и Интерполом почти головы сломали над этой бессмыслицей, но все их объяснения и расшифровки не накрывали истинный смысл этих коряболок. Зачем? Что это? Все гипотезы вроде меток или пакости, гордости или бахвальства, могли только краешком осветить темень глубины загадки МТС-33. Вытащить на свет расшифровку могла только Танька. Эдик помнил, как объяснял ей в свое время смысл живописи. Объяснял, что картина - своего рода молитва. Тогда он еще верил, что она его понимает. Оказалось, действительно понимает, но немножко в буквальном смысле. На своем уровне понимания. МТС-33 - своеобразная Танькина молитва, посланная к Богу через картину. Нацарапать МТС-33 в уголке, мелко-мелко, свою просьбу, прицепив ее как бы вагончиком к составу - это вполне ее уровень. Так откуда е нее ненависть? Та самая, которая заставляла посылать кляузы и даже напрямую стучать прокурору про его больное место? Эдик не мог этого понять. Ну никак. Тогда он задумался - а что такое вообще ненависть к человеку? Ведь ненависть - это отрицание, это орудие разрушения и смерти. А человек изначально заряжен на положительное отношение к себе подобному, заряжен, как ракета на движение. Чем-то он не нравится Таньке. И ведь не сразу же появилась ненависть. Когда? Не за что его ненавидеть. Или есть? Ведь люди могут существовать только сообща, и потому ненависти к человеку взяться неоткуда. Когда ты знакомишься с человеком, у тебя нет ненависти, которая вспыхнет позже. Значит, ты ненавидишь не человека, который точно такой же, а нечто другое. Свои несбывшиеся надежды, которые умерли в этом человеке. Это твои надежды. Твоя реальность, которую он не поддержал…это ты сам, в конце концов. Ненависть - плач о несбывшейся жизни. Рыдание об умершей любви.
Словно молнией высветило для Эдика потемки Танькиной души. Так вот, где началась ее ненависть. Наверное, еще в той первой встрече он сам же посеял первые семена. Танька первой обратилась к нему с вопросом. Он ей понравился, и девчонка попыталась познакомиться под наиболее удобным предлогом - вякнула что-то об иконе и коллекции. Эдик и клюнул - только не Таньку, а на коллекцию. Возможно, и продавать ее дуреха согласилась только из-за растущей симпатии к Эдику. Да нет, не только. Тут все вместе переплелось, и симпатии, и желание денег. Жизнь - это сложная штука, и трудно порой увидеть ту основную подпорку, на которой выросло потом все хитросплетение событий и поступков. Тем более потом Иван еще влез. Наверно, Танька решила плюнуть на Эдика. Но душу не обмануть. С Иваном никак дело не пошло, а если и шло иногда в скверике, то обязательно в присутствии Эдика. Возможно, она сознательно уже тогда начала ему мстить за невнимание. Этими своими воплями. Или подсознательно. Но рано или поздно ненависть стала осознанной. Чем больше преуспевал Эдик, тем больше злобствовала Танька. Кляузы принялась писать. Хитрая, так и не попалась. А когда он загремел в тюрягу, вообще пыталась добить. Вот это Танька. Настоящий танк.
Эдик настолько ошандарашился своим открытием, что перестал замечать бомжа Леху, и тот эдак ненавязчиво, по-свойски, и незаметно выклянчил у олигарха несколько тысяч долларов. Раз спросил - Эдик чисто механически отстегнул. Потом еще что-то придумал - еще и получил. И еще. А потом так и смазал. Исчез, как и не было, оставив Эдика одного.
Мировоззрение Эдика вновь обрело цельность. Это он виноват. Он обманул ее надежды. Он негодяй и мерзавец. Но он вовсе не негодяй и не мерзавец. У него были и свои планы. Если разобраться, во всем виновата российская культура. К несчастью, вымирающая вместе со страной. Или к счастью? Будь Танька не такой скромной и скрытной, как и положено настоящей россиянке, она бы его просто снесла. При такой силе чувства она бы просто смяла бедного, доверчивого Эдика, смяла, скомкала и положила в карман. Теперь он устоит. Ну и Танька…пожалуй, она справится даже с котом. Надо исправлять свои ошибки. Кажется он нашел подходящего кандидата на место "мамы" в своей новой семье. Но уговорить Таньку будет не просто.
Нет, битва с Танькой еще не окончена. Он устоял, но еще не победил. Танька бьется, сама того не сознавая, за старую российскую семью…которая вымирает вместе с культурой и страной…Он, Эдуард Поспелов, создает новую семью, дитя новой российской культуры, остатком которой он и является, такой вот наглый. Если разобраться, российская семья - это скрытая форма матриархата. Своеобразный культ семьи, он вымирает. Наверное, Пузырев был прав, и монголами, которые прибыли строить Русь, и впрямь командовали ихние монголки, сидя позади своих мужиков в седлах коней. На смену ей приходит новая семья, где люди просто верят друг другу. Таньке понравится в такой новой семье. Непривычно, но понравится. Вот только бы уговорить эту дуру…
ГЛАВА 39. Награда нашла героя.
Эдуард Максимович Поспелов в новеньком смокинге смотрелся на фоне пиджаков на кремлевском приеме, смотрелся самым культурным. Вручение наград происходило в торжественной обстановке, в Оружейной Палате, красавец зал, весь уляпанный и ушлепанный художественными и историческими раритетами огромной ценности. И картины, и оружие, и все прочее, что можно загнать на мировом рынке по бешенным ценам. У Эдика глаза разгорелись, и руки зачесались - так нестерпимо захотелось отреставрировать эту самую Оружейную Палату. И прочее в окрестностях, до кучи. Весь кремль. Звезды его рубиновые давно пора почистить. Эдик так размечтался, что как-то отвлекся от торжественной церемонии, и только упоминание родного до слез слова "культура" в речуге премьер-министра России заставила его навострить уши и повернуть голову.
- …за огромные заслуги в деле спасения российских культурных ценностей, за беспримерные усилия по созданию новой российской культуры, а также в связи с неоценимым вкладом в этих областях, Правительство и Президент России награждают директора Российского музея господина Поспелова Эдуарда Максимовича Орденом Андрея Первозванного!
Счастье вспыхнуло в сердце Эдика. Наконец-то народ оценил его труды. Он вышел из своего кресла, сделал несколько шагов, и вот он, его звездный час! Свершилось! Сам Президент России, сердечно улыбаясь, вручил ему в открытой сафьяновой коробочке утыканный бриллиантами золотой Крест. Ну, и удостоверение к нему. И руку еще пожал, и крепко-крепко. Наверное, по чекистской привычке. Эдика немного удивил, казалось, искренний блеск интереса в глазах главы государства, и вроде бы недежурные, негромкие слова:
- Обязательно поговорим с вами, Эдуард Максимович.
Конечно, Эдик и сам хотел бы поговорить с Президентом, во время банкета, после награждения, но таких желающих - все награжденные, и он счел слова Президента не приглашением, а обычной вежливостью. Тем более что отвлекла чисто профессиональная оценка приобретенного - крест подделать за пару дней можно, если подключить людей, которые секут в брюликах. Удостоверение - вообще не разговор, плюнуть труднее, чем подделать. А что? Если поставить подделку орденов и вообще наград на поток…только не современных, их любой дурак купит, а старинных…вот они ценятся? Прикинуть по цифрам, объемы нужные вычислить, да и вообще подсчитать - стоит ли овчинка выделки?
Эдик спохватился - о чем он думает в столь торжественный момент?! Все о работе, да о работе…стыдно. Само это вручение - его не подделать. Все это торжество - дорогого стоит. Эдик и не знает - сколько именно, питерцы оплатили.
Благодаря Президента за награду, Эдик пообещал приложить еще больше усилий для роста новой российской культуры.
Потом их пригласили в банкетный зал. Во время застолья разные официальные лица поначалу малость замуросили своими речами атмосферу, но первые же рюмки неофициальщины, растворяясь в награжденных, очистили ее до дружеского уровня, а вскоре, хотя до драк и песен дело так и не дошло, банкет принял совсем свободный характер. Люди вставали из-за стола, знакомились, разбивались на группки по интересам и профессиям, оживленно говорили, держа в руках бокалы и закусь. Эдик перед приходом сюда специально наелся, и довольно плотненько, чтобы лучше оценить кремлевскую кухню. Оценил. Кремлевское угощение аппетита не вызывало. Осетрина невкусная, да все, все - просто не лезет в рот. Людочкины угощения куда аппетитнее. Даже Мариванна готовила куда лучше кремлевских поваров. Пожалуй, и мальчишки, Витька и Колька, могли бы утереть носы, толстые и раскормленные, этим кремлевским стряпунам. Совсем ведь нюх потеряли. И в то время, пока все прочие орденоносцы трескали за обе щеки всякую всячину, сытый Эдик с грустинкой размышлял, что новая российская культура добралась и до кремлевской кухни. Вроде вил повара нагнали, а есть не хочется.
Конечно, банкет есть банкет, все по группам и сами по себе, все так, однако центр банкета присутствовал и перемещался по залу. Все исподволь, короткими взглядами, но наблюдали за Президентом России, который в дружеской и непринужденной обстановке, совсем без охраны, переходил от одной группки награжденных к другой, что-то спрашивал, слушал, беседовал. И Эдик от нечего делать наблюдал, гадая, о чем может беседовать Президент. Наверное, о достижениях всяких. Об успехах. Задачи ставит. Их можно ставить, задачи, разным промышленникам и ученым. А вот о чем беседовать, если вдруг бы пришлось ему, Эдику? Конечно, о культуре - среди награжденных представителем культуры был только он, недаром в смокинге. Все прочие - или спортсмены, или ученые, или промышленники, или военные. Эдик, не находя единомышленников, слонялся от одной группки к другой, прислушиваясь к разговорам. Больше всего тут было всяких предпринимателей. Послушал рассказ одного пищевика, как китайцы помогли переналадить макаронное производство на производство вермишели быстрого приготовления в пластиковых пакетах. Из тюремного опыта Эдик знал, что такую вермишель с разнообразными запахами грибов, куриц, ветчины и черт те чего зеки называли "пластмассой". Сытость она давала максимум на час, и снова голодный. Иные зеки жрали "пластмассу" килограммами, и всегда хотели есть. Эдик никогда не ел такой вермишели. Он не мог. Он ел обычные макароны. Он чуял фальшак.
В другой группе удалось послушать, как радиотелепузик в очках взахлеб вещал об электронике. Американские технологии, китайские специалисты, и вот они, российские телевизоры, наконец-то. Дешевые и почти такие же цветные. Словом, фальшак. Впрочем, Эдик не смотрел телевизор, потому что даже по японским "Соням" светился фальшак из Останкино.
Эдик было заскучал и перешел к спортсменам - по рожам видно, что не атлеты умственного труда, нет, атлеты воли. Он уже догадывался, какие разговоры тут можно услышать. Нечем страну прославлять и спортсменам, рекорды подделать очень трудно, почти невозможно. России приходится гордиться русскими спортсменами, выступающими под флагами других стран, которые платят, и куда сдернули эти спортсмены. Там производят классные допинги, которые никакой химанализ не берет. Российская же химия в таком упадке, что даже своим родным спортсменам не способна разработать новых допингов. Тем приходится пользоваться забугорными, бросовыми - и постоянно попадаться. Подойдя к спортсменам, Эдик услышал, что и те и впрямь талдычат про допинги, и ему снова стало скучно. Но одновременно его начала охватывать привычная тихая гордость за Родину. Только здесь, в Кремле, словно в фокусе, сосредотачиваются все тенденции ее развития, все направления ее развития, тут отчетливо виден ее путь. Он не ошибся, он находится в фарватере этого пути со своими подделками - и народ верно оценил его труд достойной наградой.
Эдику очень хотелось послушать, о чем тут говорят ученые - ведь должны же они тут быть, не все же сдернули еще из страны. Эдик помнил, что слова "за достижения в науке" в этом зале звучали точно. Кажется, тогда получал свою награду вот этот тип в военном кителе. Да, лицо явно не военное. У тех узкий лоб, но широкая челюсть, у этого - наоборот. Точно ученый, из засекреченных. Рад бы сдернуть, да не пускают - вот и не отвертелся от награды. Сойдет вместо денег, за труды на благо Родины. Жаль, что этот ученый тип связан с военными - ничего не расскажет. На погонах - генеральские звезды. Военная тайна, не расскажет нипочем, за что получил награду. Нипочем не расскажет, разве только за деньги, но Эдик, как на зло, взял с собой только мелочь.
В своих раздумьях Эдик как-то и не заметил, что "центр" тусовки приближается к нему, и настолько, что пора убраться с дороги…впрочем, потом он понял, что увернуться бы все равно не получилось - Президент перехватил его и отвел в сторону от стола, со словами:
- Наслышан о вас, Эдуард Максимович. - Президент совсем по дружески взял Эдика под локоток - чекистские привычки у человека, что поделать.
- От кого, можно узнать? - спросил Эдик с интересом. Кто это, в самом деле, накапал на Эдика самому Президенту? Явно не Танька.
- От многих людей, как ни странно, - президент усмехнулся. - Но в первую очередь, от директора ФСБ. Кстати, он специально попросил меня поговорить с вами, воспользовавшись этой церемонией. У вас была идея насчет некоего спецотдела по корректировке истории. Кажется, он вас не убедил в ее ненужности?
- Почему? Убедил. Но он не мешает, чего еще надо?
- Да, явно не убедил. - Президент еще раз улыбнулся. - Ну да, чего еще ждать от…как вы его назвали? Замшелый пень?
- Еще какой, - с искренним огорчением сказал Эдик. - По-моему, он муху поймать не способен, не то что террориста. Я говорил ему о будущем России, а он…чем он занят?
- Вы несправедливы, Эдуард Максимович. - Президент чуть поморщился. - Свои задачи он выполняет. Даже…слишком. Предложенная вами задача не его уровня. Это мой уровень. Ваш отдел "К" - давайте откровенно - оружие из арсенала информационной войны, стратегическое, наступательное и настолько мощное, что нам никто не позволит его применить.
- Я…не понимаю…- Эдик несколько растерялся.
- Недавно я был вынужден принять посла Израиля, - сухо сказал Президент. - По его просьбе. И не только его…просьбе. Он передал мнение своего правительства о том, что Россия сорвала переговоры с палестинцами, по американскому плану перемирия, так называемой "дорожной карты". Я отверг их претензии, как надуманные и не обоснованные, однако мы с вами знаем, что у них есть основания так утверждать, не правда ли?
- Я ничего такого не знаю. - Эдик совсем растерялся.
- Переговоры зашли в тупик после…вам ведь знакомо имя Сулеймана Мехди?
- Нет, - быстро ответил Эдик. Слишком быстро, и Президент опять чуть поморщился. - У меня много покупателей. Я что? Обязан всех помнить? - Эдик занервничал слишком явно, и Президент согласно кивнул головой. Мол, конечно, конечно… Но сказал совершенно другое.
- К вашему сведению, израильская разведка - одна из сильнейших в мире, Эдуард Максимович. Мехди не сумел сохранить ваши планы в тайне. Стукачей и в Израиле хватает, знаете ли. Посол Израиля рассказал о двух операциях по уничтожению террористов - в районе Мертвого моря и в одном из палестинских лагерей. В первом случае они использовали в качестве прикрытия археологическую экспедицию, мирную и нейтральную, но эти "археологи" отстреливались до последнего патрона, так что израильтянам пришлось использовать бомбардировщики, которые перепахали бомбами весь район их раскопок. Вторая экспедиция археологов не успела даже выбраться из палестинского лагеря. Его тоже основательно перепахали. Куда они хотели направиться, не знаете?
- Нет, - тупо сказал Эдик.
- Израильтяне сказали, что в Гималаи. - Президент поморщился. - Сулейман Мехди убит. Именно он - утверждают израильтяне - и сорвал переговорный процесс. Он принес палестинцам надежду на победу. Ваша с ним операция в стратегическом плане ставила крест на государстве Израиль.
- Какая операция? - опять тупо спросил Эдик. Он был слишком ошарашен, чтобы хоть что-то соображать. Президент это понял.
- "Белое безмолвие", - сказал он со вздохом. - Сами подумайте, откуда я мог узнать это название, если оно известно только вам и покойному Мехди? Как видите, директор ФСБ все-таки умеет ловить мух. Мехди был его одним из лучших агентов. Но операция провалилась. Мне пришлось заверить посла Израиля, что правительство России…лично я…- Президент опять вздохнул. - Я как президент не имеем никакого отношения к произошедшему. Что оно - результат действий частных лиц вроде вас и Мехди. Более того, пришлось обещать принять меры по пресечению…ну и так далее…Что ж, Израиль можно понять. Он защищается.
- Интересное кино. - Эдик ощущал в словах Президента явственную, непонятную пока угрозу, и это вынудило его перейти в нападение. - Интересное кино…Вы должны думать прежде всего об интересах России, а не Израиля.
- Не стоит указывать Президенту России, о чем он должен думать, - терпеливо сказал Президент.
- Об интересах России. А не Израиля, - упрямо повторил Эдик. Ему стало тоскливо. Тяжелое предчувствие сдавило душу.
- За что вы так не любите Израиль? - устало спросил Президент. - Там живет чуть не пятая часть русских.
- Я люблю Израиль, - заверил Эдик. - Тем более, что там кто-то живет. И я вовсе не хочу причинить ему зла. "Белое безмолвие" - это операция по возрождению России прежде всего. Эта операция прежде всего в интересах России. Ее нужно продолжить. Повторить. Пусть Израиль позаботится о себе сам. Я всего лишь обеспечивал материальное подтверждение теории Ростовцева…о происхождении России.
- …за огромные заслуги в деле спасения российских культурных ценностей, за беспримерные усилия по созданию новой российской культуры, а также в связи с неоценимым вкладом в этих областях, Правительство и Президент России награждают директора Российского музея господина Поспелова Эдуарда Максимовича Орденом Андрея Первозванного!
Счастье вспыхнуло в сердце Эдика. Наконец-то народ оценил его труды. Он вышел из своего кресла, сделал несколько шагов, и вот он, его звездный час! Свершилось! Сам Президент России, сердечно улыбаясь, вручил ему в открытой сафьяновой коробочке утыканный бриллиантами золотой Крест. Ну, и удостоверение к нему. И руку еще пожал, и крепко-крепко. Наверное, по чекистской привычке. Эдика немного удивил, казалось, искренний блеск интереса в глазах главы государства, и вроде бы недежурные, негромкие слова:
- Обязательно поговорим с вами, Эдуард Максимович.
Конечно, Эдик и сам хотел бы поговорить с Президентом, во время банкета, после награждения, но таких желающих - все награжденные, и он счел слова Президента не приглашением, а обычной вежливостью. Тем более что отвлекла чисто профессиональная оценка приобретенного - крест подделать за пару дней можно, если подключить людей, которые секут в брюликах. Удостоверение - вообще не разговор, плюнуть труднее, чем подделать. А что? Если поставить подделку орденов и вообще наград на поток…только не современных, их любой дурак купит, а старинных…вот они ценятся? Прикинуть по цифрам, объемы нужные вычислить, да и вообще подсчитать - стоит ли овчинка выделки?
Эдик спохватился - о чем он думает в столь торжественный момент?! Все о работе, да о работе…стыдно. Само это вручение - его не подделать. Все это торжество - дорогого стоит. Эдик и не знает - сколько именно, питерцы оплатили.
Благодаря Президента за награду, Эдик пообещал приложить еще больше усилий для роста новой российской культуры.
Потом их пригласили в банкетный зал. Во время застолья разные официальные лица поначалу малость замуросили своими речами атмосферу, но первые же рюмки неофициальщины, растворяясь в награжденных, очистили ее до дружеского уровня, а вскоре, хотя до драк и песен дело так и не дошло, банкет принял совсем свободный характер. Люди вставали из-за стола, знакомились, разбивались на группки по интересам и профессиям, оживленно говорили, держа в руках бокалы и закусь. Эдик перед приходом сюда специально наелся, и довольно плотненько, чтобы лучше оценить кремлевскую кухню. Оценил. Кремлевское угощение аппетита не вызывало. Осетрина невкусная, да все, все - просто не лезет в рот. Людочкины угощения куда аппетитнее. Даже Мариванна готовила куда лучше кремлевских поваров. Пожалуй, и мальчишки, Витька и Колька, могли бы утереть носы, толстые и раскормленные, этим кремлевским стряпунам. Совсем ведь нюх потеряли. И в то время, пока все прочие орденоносцы трескали за обе щеки всякую всячину, сытый Эдик с грустинкой размышлял, что новая российская культура добралась и до кремлевской кухни. Вроде вил повара нагнали, а есть не хочется.
Конечно, банкет есть банкет, все по группам и сами по себе, все так, однако центр банкета присутствовал и перемещался по залу. Все исподволь, короткими взглядами, но наблюдали за Президентом России, который в дружеской и непринужденной обстановке, совсем без охраны, переходил от одной группки награжденных к другой, что-то спрашивал, слушал, беседовал. И Эдик от нечего делать наблюдал, гадая, о чем может беседовать Президент. Наверное, о достижениях всяких. Об успехах. Задачи ставит. Их можно ставить, задачи, разным промышленникам и ученым. А вот о чем беседовать, если вдруг бы пришлось ему, Эдику? Конечно, о культуре - среди награжденных представителем культуры был только он, недаром в смокинге. Все прочие - или спортсмены, или ученые, или промышленники, или военные. Эдик, не находя единомышленников, слонялся от одной группки к другой, прислушиваясь к разговорам. Больше всего тут было всяких предпринимателей. Послушал рассказ одного пищевика, как китайцы помогли переналадить макаронное производство на производство вермишели быстрого приготовления в пластиковых пакетах. Из тюремного опыта Эдик знал, что такую вермишель с разнообразными запахами грибов, куриц, ветчины и черт те чего зеки называли "пластмассой". Сытость она давала максимум на час, и снова голодный. Иные зеки жрали "пластмассу" килограммами, и всегда хотели есть. Эдик никогда не ел такой вермишели. Он не мог. Он ел обычные макароны. Он чуял фальшак.
В другой группе удалось послушать, как радиотелепузик в очках взахлеб вещал об электронике. Американские технологии, китайские специалисты, и вот они, российские телевизоры, наконец-то. Дешевые и почти такие же цветные. Словом, фальшак. Впрочем, Эдик не смотрел телевизор, потому что даже по японским "Соням" светился фальшак из Останкино.
Эдик было заскучал и перешел к спортсменам - по рожам видно, что не атлеты умственного труда, нет, атлеты воли. Он уже догадывался, какие разговоры тут можно услышать. Нечем страну прославлять и спортсменам, рекорды подделать очень трудно, почти невозможно. России приходится гордиться русскими спортсменами, выступающими под флагами других стран, которые платят, и куда сдернули эти спортсмены. Там производят классные допинги, которые никакой химанализ не берет. Российская же химия в таком упадке, что даже своим родным спортсменам не способна разработать новых допингов. Тем приходится пользоваться забугорными, бросовыми - и постоянно попадаться. Подойдя к спортсменам, Эдик услышал, что и те и впрямь талдычат про допинги, и ему снова стало скучно. Но одновременно его начала охватывать привычная тихая гордость за Родину. Только здесь, в Кремле, словно в фокусе, сосредотачиваются все тенденции ее развития, все направления ее развития, тут отчетливо виден ее путь. Он не ошибся, он находится в фарватере этого пути со своими подделками - и народ верно оценил его труд достойной наградой.
Эдику очень хотелось послушать, о чем тут говорят ученые - ведь должны же они тут быть, не все же сдернули еще из страны. Эдик помнил, что слова "за достижения в науке" в этом зале звучали точно. Кажется, тогда получал свою награду вот этот тип в военном кителе. Да, лицо явно не военное. У тех узкий лоб, но широкая челюсть, у этого - наоборот. Точно ученый, из засекреченных. Рад бы сдернуть, да не пускают - вот и не отвертелся от награды. Сойдет вместо денег, за труды на благо Родины. Жаль, что этот ученый тип связан с военными - ничего не расскажет. На погонах - генеральские звезды. Военная тайна, не расскажет нипочем, за что получил награду. Нипочем не расскажет, разве только за деньги, но Эдик, как на зло, взял с собой только мелочь.
В своих раздумьях Эдик как-то и не заметил, что "центр" тусовки приближается к нему, и настолько, что пора убраться с дороги…впрочем, потом он понял, что увернуться бы все равно не получилось - Президент перехватил его и отвел в сторону от стола, со словами:
- Наслышан о вас, Эдуард Максимович. - Президент совсем по дружески взял Эдика под локоток - чекистские привычки у человека, что поделать.
- От кого, можно узнать? - спросил Эдик с интересом. Кто это, в самом деле, накапал на Эдика самому Президенту? Явно не Танька.
- От многих людей, как ни странно, - президент усмехнулся. - Но в первую очередь, от директора ФСБ. Кстати, он специально попросил меня поговорить с вами, воспользовавшись этой церемонией. У вас была идея насчет некоего спецотдела по корректировке истории. Кажется, он вас не убедил в ее ненужности?
- Почему? Убедил. Но он не мешает, чего еще надо?
- Да, явно не убедил. - Президент еще раз улыбнулся. - Ну да, чего еще ждать от…как вы его назвали? Замшелый пень?
- Еще какой, - с искренним огорчением сказал Эдик. - По-моему, он муху поймать не способен, не то что террориста. Я говорил ему о будущем России, а он…чем он занят?
- Вы несправедливы, Эдуард Максимович. - Президент чуть поморщился. - Свои задачи он выполняет. Даже…слишком. Предложенная вами задача не его уровня. Это мой уровень. Ваш отдел "К" - давайте откровенно - оружие из арсенала информационной войны, стратегическое, наступательное и настолько мощное, что нам никто не позволит его применить.
- Я…не понимаю…- Эдик несколько растерялся.
- Недавно я был вынужден принять посла Израиля, - сухо сказал Президент. - По его просьбе. И не только его…просьбе. Он передал мнение своего правительства о том, что Россия сорвала переговоры с палестинцами, по американскому плану перемирия, так называемой "дорожной карты". Я отверг их претензии, как надуманные и не обоснованные, однако мы с вами знаем, что у них есть основания так утверждать, не правда ли?
- Я ничего такого не знаю. - Эдик совсем растерялся.
- Переговоры зашли в тупик после…вам ведь знакомо имя Сулеймана Мехди?
- Нет, - быстро ответил Эдик. Слишком быстро, и Президент опять чуть поморщился. - У меня много покупателей. Я что? Обязан всех помнить? - Эдик занервничал слишком явно, и Президент согласно кивнул головой. Мол, конечно, конечно… Но сказал совершенно другое.
- К вашему сведению, израильская разведка - одна из сильнейших в мире, Эдуард Максимович. Мехди не сумел сохранить ваши планы в тайне. Стукачей и в Израиле хватает, знаете ли. Посол Израиля рассказал о двух операциях по уничтожению террористов - в районе Мертвого моря и в одном из палестинских лагерей. В первом случае они использовали в качестве прикрытия археологическую экспедицию, мирную и нейтральную, но эти "археологи" отстреливались до последнего патрона, так что израильтянам пришлось использовать бомбардировщики, которые перепахали бомбами весь район их раскопок. Вторая экспедиция археологов не успела даже выбраться из палестинского лагеря. Его тоже основательно перепахали. Куда они хотели направиться, не знаете?
- Нет, - тупо сказал Эдик.
- Израильтяне сказали, что в Гималаи. - Президент поморщился. - Сулейман Мехди убит. Именно он - утверждают израильтяне - и сорвал переговорный процесс. Он принес палестинцам надежду на победу. Ваша с ним операция в стратегическом плане ставила крест на государстве Израиль.
- Какая операция? - опять тупо спросил Эдик. Он был слишком ошарашен, чтобы хоть что-то соображать. Президент это понял.
- "Белое безмолвие", - сказал он со вздохом. - Сами подумайте, откуда я мог узнать это название, если оно известно только вам и покойному Мехди? Как видите, директор ФСБ все-таки умеет ловить мух. Мехди был его одним из лучших агентов. Но операция провалилась. Мне пришлось заверить посла Израиля, что правительство России…лично я…- Президент опять вздохнул. - Я как президент не имеем никакого отношения к произошедшему. Что оно - результат действий частных лиц вроде вас и Мехди. Более того, пришлось обещать принять меры по пресечению…ну и так далее…Что ж, Израиль можно понять. Он защищается.
- Интересное кино. - Эдик ощущал в словах Президента явственную, непонятную пока угрозу, и это вынудило его перейти в нападение. - Интересное кино…Вы должны думать прежде всего об интересах России, а не Израиля.
- Не стоит указывать Президенту России, о чем он должен думать, - терпеливо сказал Президент.
- Об интересах России. А не Израиля, - упрямо повторил Эдик. Ему стало тоскливо. Тяжелое предчувствие сдавило душу.
- За что вы так не любите Израиль? - устало спросил Президент. - Там живет чуть не пятая часть русских.
- Я люблю Израиль, - заверил Эдик. - Тем более, что там кто-то живет. И я вовсе не хочу причинить ему зла. "Белое безмолвие" - это операция по возрождению России прежде всего. Эта операция прежде всего в интересах России. Ее нужно продолжить. Повторить. Пусть Израиль позаботится о себе сам. Я всего лишь обеспечивал материальное подтверждение теории Ростовцева…о происхождении России.