Голованов Сергей. Сокровища России

   Как ни старался Эдик оттянуть отъезд, но его время все приближалось, приближалось…он уже паковал вещи и отдавал долги, он уже получил документы для выезда своим мальчишкам, деду с бабкой и даже коту, но один вопрос в списке дел, которые необходимо закрыть до переезда, так и переносился из начала списка в самый его конец, пока не остался одним единственным. Вопрос назывался "Танька". Поскольку Людочка восседала теперь в кресле директора, дни ее работы в музее были сочтены. Людочка не увольняла старую врагиню только из-за присутствия Эдика. Едва самолет поднимет его в воздух, экскурсовод Татьяна Витальевна Ратникова точно также вылетит из стен Российского музея. Людочка намеревалась провести серьезную чистку среди кадров, оставшихся после ликвидации Центра реставрации. Теперь конверты с зарплатой предстояло выдавать ей, и она не собиралась кормить чересчур разговорчивые рты. Никому своих планов она, конечно, не выдавала, но все их и так знали, и потому ходили не слышно и на цыпочках. Танька вообще походила на больную. Эдик то и дело натыкался на нее в коридорах музея, но все время откладывал разговор. Из-за нехватки времени. Да и сказать чего - не знал. Да и как это…так все…ладно, потом. Опять потом. Тем более, не знаешь, что сказать мерзавке. Нет, он знал, но знал, что Танька не поверит. Так зачем говорить? Нет, он верит людям. И Таньке верит. Что она его любит. Таких людей надо любить. И он любит Таньку. Если сейчас немножко, то потом - обязательно полюбит. А сейчас что-то все мешает…то ли нехватка времени, то ли память о Распроповиче. Но он ее точно любит. Точно. Неважно, что самому пока в это не верится. Главное, чтобы Танька поверила. А пока он должен верить, что Танька его любит. Он же верит людям…
   Между тем следовало спешить. Как объяснил Эду генерал-фээсбэшник, приставленный для ускорения отъезда, из-за его задержки в стране срываются важные переговоры по важному вопросу. Эдик тщетно старался разглядеть на генеральской роже следы юмора. Пока Эдик не улетит, Израиль не верит России. И Америка не верит, и прочие не верят в добрые ее намерения, пока она не изгонит своего апостола. Генерал Кротов так и не раскололся, какие конкретно переговоры срывает Эд. Вступление России в Европейский Союз? Во Всемирный Торговый Союз? Может в НАТО? На эти и другие ехидные вопросы генерал Кротов отвечал одно: "И не только эти". Эдик ему не верил и всячески игнорировал, но генерал Кротов ходил за Эдиком, как нитка за иголкой и мигом разрешал все проблемы, на которые натыкался тоскующий Эдик. Генерал раздражал, и Эдик огрызался на него до тех пор, пока не увидел загранпаспорт кота, который генерал принес вместе с прочими недостающими для выезда документами. Эдик обалдел. Паспорт настоящий, номер, серия, водяные знаки. С фото глядела сытая мордочка кота. Его звали Василий Николаевич Витюшин, холостой, двадцать пять лет. Оказалось, мальчишки заполнили одну из анкет, принесенных генералом. Ради шутки. Для прикола. Но Эдику стало не по себе, и он перестал скандалить с генералом. Надо уезжать. Да. Шуточки кончились.
   Наконец, грянул день отъезда, а вопрос с Танькой так и не был решен. Утром Эдик понял, что должен успеть решить вопрос в оставшиеся несколько часов до отлета, иначе он не будет решен никогда. Он велел домочадцам собираться в дорогу, а сам умчался в Российский музей, под предлогом подписания всяких там неотложных бумаг. Кстати, и не соврал, пришлось подписывать, а потом пошел искать Таньку. Сначала пошел, а потом почти бежал. По закону подлости, как всегда нигде не мог найти. И по пути не попалась. Эдик носился по музею, пока не вспомнил про одну маленькую комнатку, превращенную в кладовку, где хранились остатки горшковской коллекции, которые успел купить Пузырев. Точнее, его подделки, столь некачественные, что они уже требовали реставрации. Как-то Эдику понадобилась одна вещь, и за ключом от этой комнатки пришлось обращаться к Таньке. Видимо, она вполне могла превратить эту комнатку в нечто вроде убежища, где можно, спрятавшись от всех, отдохнуть или оставить одежду, поесть.
   Эдик малость обозлился во время поисков, да еще и не стук никто не открывал. Она там, мерзавка. Из музея не выходила, по докладу охраны, нигде нет. Она там.
   - Танька! - гаркнул он. - Открывай, дрянь такая!
   Дверь распахнулась, и Танька отскочила внутрь, как мячик. Бледная, испуганная, глаза красные.
   - Ты чего прячешься?
   - Я не прячусь. И почему это вы мне тыкаете? Не Танька, а Татьяна Витальевна. - Танька явно дрожала, с трудом пыталась напялить на себя всегдашний независимый вид.
   - Как не прячешься, я весь музей обыскал, - остывая, буркнул Эдик. - Давай одевайся. То есть собирайся, блин, Лондон ждет. Самолет через несколько часов.
   Танька совсем побледнела. Дура, наверное, думала о расплате. Ничего не соображала.
   - Какой еще Лондон?! С чего? С какой стати?
   - Я туда лечу,…то есть мы вместе летим. - Похоже, это он ничего не соображает. Эдик собрался с мыслями. Он не с того начал. - Ты разве не хочешь в Лондон?
   - Никуда я не хочу…а зачем? Вам экскурсовод там понадобится? - Глаза у Таньки круглые, как у царевны-лягушки.
   Эдик еще раз собрался с мыслями. Опять не с того начал. Надо с главного.
   - Мне ты нужна. Я тебя люблю. Выходи за меня замуж, Танюша.
   - Ага…- Танька отпрыгнула почти в угол, лживые глазищи заметались. - Вот еще заявочки. С ума сошел?
   - А чего такого я сказал? - удивился Эдик. - Я тебя люблю. Выходи замуж. - Он сделал шаг вперед, и Танька шатнулась в угол. Отступать некуда, прижалась там и выставила руку с чем схватила - с кисточкой.
   - Не подходи! Ты сумасшедший. Я тебя ненавижу!
   - Хватит, Тань. Я-то тебя люблю. Так ты идешь замуж или нет?
   - Замуж?! С какой стати? Нет. Я тебя ненавижу. Ты моего деда обворовал.
   - И хрен с ним, с дедом. Он помер давно. Я тебя люблю. - Эдик сделал еще шаг.
   - Ага. Любишь. Ты что-то задумал, да? Меня не обманешь! - Голос у Таньки задрожал.
   - В жены взять вздумал. И в Лондон.
   - Чтобы пристукнуть там, да? За то, что я на тебя заявления писала? Фигу, никуда не поеду. Я тебя ненавижу. Тебе кто-то наврал, а ты поверил. Кто тебе наговорил про меня?
   - Покойный прокурор, но я же тебя люблю. За что ты меня ненавидишь?
   - Ты разворовал весь музей!
   - И не только его. Но я воровал же для тебя. Любимая, - удивился Эдик. - Я много наворовал. Правда. Дом в Лондоне для нас купил, вот…я еще наворую. Похвали меня, Танюша. Я тебя люблю.
   - Ты…ты…ты…псих. - Таньку явно пробило. Возможно, вспыхнули надежды и всякие сомнения, однако ненадолго. - Ненавижу. Ты хитрый. Ты убьешь меня, да? Как прокурора. Как Пузырева. Убийца. Все так говорят. Не подходи, а то закричу.
   - Ну, убийца, - Эдик пожал плечами. - Бывает. Я же их не любил. И они первыми напали. Я защищался. А тебя-то я люблю. Я еще поубиваю невесть сколько, ты только скажи… Я люблю тебя, Таня. Почему ты не веришь?
   - Потому что это я стучала прокурору! Так и знай…- Танька быстро-быстро заморгала ресницами. - Тебе правду сказали - это я.
   - Да знаю. - Эдик махнул рукой. - Это мелочи. Я только еще сильней влюбился. Ты патриотка. Молодец. А я вор и мерзавец. Но я люблю тебя.
   - Да? - Танька уцепилась за край стола. Ее явно шатало от борьбы чувств. - Это я писала МТС-33, понятно?! - Она выпалила это, сама не ожидая, и напугано прикрыла рот ладошкой.
   - Я всегда это знал, - сказал Эдик. - Но никому не говорил. Я надеялся, что…нет, я просто уверен, что МТС-33 - это Милый Танькиному Сердцу - Эдик, Эдик. Я же люблю тебя.
   - Нет, там вовсе не Эдик, Эдик, а две тройки. - Танька чуть смутилась. - И я тебя…это…ненавижу.
   - Эдик, Эдик, - настаивал Эдик. Ты просто хитрая. Но я догадался. - Ты меня любишь, да? Я же чувствую. Я же тебя люблю.
   - Там две тройки. И запятая.
   - Ты очень хитрая. Меня не обманешь. Я очень обрадовался, когда расшифровал. Я же люблю тебя.
   - Там две тройки. Молю Тебя о Сынишке - Три целых и три десятых килограмма - вот что такое МТС, а вовсе не Эдик, Эдик. Это я молилась там, понял?
   - Ты страшно хитрая. Я бы так не сумел придумать, чтоб и меня зашифровать. Я тупой. Мы созданы друг для друга. Любимая. Можно тебя обнять?
   - Нельзя.
   - ну почему нельзя? Я же тебя люблю.
   - Потому. - Кисточка упала из ослабевших пальцев. Разум у Таньки явно забуксовал, держался за счет упрямства. - Ты все врешь. Что ж ты так долго скрывался?
   - Я же занят всегда. А поцеловать тебя можно?
   - Не…льзя…- Танька уже дрожала, когда Эдик коснулся ее плеча. Она вздрогнула, попыталась вырваться из угла, чуть не свалила Эдика, чуть не свалила табуретку, попавшую под колени, плюхнулась на нее и чуть не сверзилась вместе с табуреткой на пол. И точно бы сверзилась, если б Эдик не успел ее подхватить, и на пол они сверзились вместе, чуть позже, после угасающей словесной перестрелки между "люблю" и "ненавижу". Любовь, как всегда, победила, и вскоре к двери понеслись "кошкины вопли". Правда, гораздо тише обычных, когда их нужно было добросить до слуха подлого Эдика, который отдал бедную Таню злому Ваньке, ограбил бедную Таню, всячески не замечал и игнорировал, и пытался избить, и не бил только потому, что мерзавец, и при первом же удобном случае тут же изнасиловал, и вообще он убийца, голубой, ворюга и кобель, и еще обманщик и наглец.
   Эти обвинения Татьяна Витальевна Ратникова повторяла уже не так уверенно, как в начале встречи, да и звучали они со все большим сомнением после каждого возражения Эдика "но я же тебя люблю". Еще с час Эдик вытирал с Таньки слезы, сопли и все, что можно вытереть, вытирал и выглаживал, не выпуская пленницу из объятий, прежде чем убедил Таньку ему поверить. Она не привыкла верить людям. Так ее воспитали. И сейчас до конца не поверила, что Эдик ее действительно любит, и потому после некоторых пререканий она согласилась вылететь в Лондон, ладно, но только в качестве секретарши, а там еще посмотрит на поведение Эдика, на дом и прочее, и тогда уж, возможно, выйдет за него замуж, если он ее не убьет, конечно. Эдик оставил Таньке свою машину с водителем, и она обещала прибыть в аэропорт к нужному времени, собрав вещички и заперев квартиру.

ГЛАВА 41. "Демон" остается в России.

   Во Внуковском аэропорту Эдик расположился ожидать вылета в зале для особо важных персон. Такой зал есть в каждом аэропорту и на вокзалах. В залах просторно, уютно и не шумно. Кроме Эдика, там ожидали своих самолетов еще трое каких-то незнакомых типа лощеного вида. Мальчишки убежали с собакой хулиганить в аэропорту. Дед с бабкой ушли присматривать за ними. Один кот остался в своей клеточке, наподобие канареечной, на коленях у Эдика. Кот мурлыкал, Эдик скучал. Самолет его друга Хуторковского, на котором он решил улететь в Лондон, проходил последнюю проверку. Она затянулась. Самолет уже несколько месяцев ждал хозяина в ангаре, и его системы требовали тщательной проверки перед полетом. Эдик не рискнул вылетать с семейством общим или чартерным рейсом, да и отвык он летать вместе со всеми. Он вообще собирался купить собственный самолет для отъезда из России, но потом решил купить его в Англии. Эдик подозревал, что и самолеты в России выпускают уже поддельные. Может, они пока частично фальшивили, но гробануться и этого хватит.
   Прибежал генерал Кротов, который ускорял проверку самолета. Огорченный - оказалось, из самолета олигарха украдено множество приборов.
   - Не может быть, - удивился Эдик. Самолет Хуторковского стоял в личном ангаре олигарха, под охраной…
   - Охрана и разворовала, - расстроено сказал генерал. - Едва услышали, что хозяин сел.
   Эдик снова загордился российской культурой. Да, на месте охранников он поступил бы так же. Только он не просто вырвал бы с мясом проводов приборы из панели, а заменил бы их на такие же по виду, но неисправные. Аккуратненько,…но оказалось, воры так и сделали. Потому и задержка. Все вроде работает, а приборы показывают черт те что. Эдик еще сильней загордился. Культура растет на глазах. Он будет скучать по России.
   - Кстати, Василий Матвеевич, у вас еще проблема, - с удовольствием сказал он.
   - Это какая? - насторожился замученный генерал.
   - Со мной летит секретарша. Татьяна Витальевна Ратникова. У нее нет загранпаспорта. Визы нет. Ничего нет. И сама что-то запаздывает.
   - Это не моя проблема, - раздраженно сказал генерал. - Вылетит позже, общим рейсом. Где же достать эти чертовы приборы? - Он вынул сотовый телефон, докладывать, что не справляется.
   - Нет, ваша. Без нее не полечу. Это моя будущая жена.
   Генерал сказал "уф" и доложил в телефон о приборах и секретарше без документов. Спрятав телефон, поинтересовался с кислой рожей:
   - Ваша невеста не в розыске?
   - Нет, насколько знаю.
   - А чего ж скрывали до последнего момента?
   - Так получилось.
   - Лучше скажите сразу, а то потом лишняя морока.
   - Если вы коту паспорт сделали, в чем проблема? - удивился Эд.
   - В тебе! - раздраженно сказал генерал. - Набрал невесть кого. Хоть бы один настоящий родственник попался.
   - Вы странно рассуждаете для чекиста. Вы же документам верите, а не людям. А документы вы видели, вы их сами сделали. Что, даже самим себе не верите?
   - Скорей бы ты улетел…- простонал генерал Кротов.
   - Это зависит только от вас.
   Видимо, генерал в этом сомневался, потому что снова принялся названивать по телефону. Спустя полчаса в зал для VIP-персон вошел директор ФСБ с двумя хмурыми детинами в штатском. Директор Эдика "не заметил", прошел мимо, уселся в стороне. К Эду подошел левый детина.
   - Где ваша секретарша?
   - Еще не прибыла, - сказал Эдик. - Ветер в голове. Мы слегка поссорились. Она из вредности задержаться может. А ваш начальник, он что - меня проводить прибыл?
   - Велика честь, - фыркнул детина. - Василий Семенович встречает делегацию из…из…это закрытая информация. Где может находиться ваша секретарша?
   Эдик назвал адрес. Детина отошел к директору и через минуту вышел из зала скорым шагом. Второй детина пошел за ним, но вскоре вернулся с мужиком в летном кителе и фуражке. До Эдика доносились только вопли "летуна". Директор говорил по-чекистски тихо.
   - Где я вам их возьму?! Да хоть стреляйте! Я - что? Боинг буду раскурочивать…Сутки, не меньше.
   Когда мужик в форме с красной мордой промчался к выходу, к Эдику подскочил генерал Кротов, а директор принялся названивать по сотовому. Видимо, ему тоже потребовалась помощь.
   - Где ваш мальчишка? - прошипел Кротов. - Вы его куда послали?
   Оказалось, один исчез. Коля сел в такси - видели и дед, и бабка - и укатил в неизвестном направлении, пока Витька с Джульбарсом воевали с неизвестным бульдогом и его хозяином при поддержке деда и бабки. Эдик заверил, что никуда не посылал, мальчишки у него самостоятельные до предела, за которым они начинают мешать папе. На такси ездят давно, куда хотят и когда хотят. Уехал, значит надо. Вернется, когда надо. И вообще, надо верить людям. Генерал Эдику не поверил и побежал жаловаться директору. А в зал вошли два мужика, один за другим. Один молодой и с кейсом прямиком направился к директору, а второй, более в возрасте, почти пожилой направился к Эдику. Объединяло их одно - рожи настолько надменные и лживые, что хоть плюнь. Сразу видно - дипломаты. Пожилой улыбался, как старый друг. Эдик тоже улыбнулся из вежливости.
   - Эдуард Максимович! Здравствуйте. Вижу, не узнаете. И немудрено, нас представили друг другу - и только, на каком-то мероприятии. Но у меня - профессиональная память на лица. Я - посол Израиля. - И посол представился по имени-отчеству. Или по имени и фамилии.
   - Как дела у Израиля? - поинтересовался вежливо Эдик.
   - Вашими молитвами. Я тут встречаю делегацию из…из…ну, неважно откуда. А вы, если не секрет?
   - Я вышвыриваюсь в Англию.
   - Странное выражение. Великий и могучий меня восхищает. Не могу ли помочь?
   - Вышвырнуться? Как? Разве что самолет одолжите. У вас нет самолета?
   - Знаете, есть! - обрадовался посол. - Вот-вот во Внуково приземлится самолет, принадлежащий нашему посольству. Совершенно пустой. Отвозил в Питер кого-то из наших. Я поинтересуюсь, если хотите. Всегда рад помочь хорошему человеку.
   - Спасибо. Надеюсь, не российского производства?
   - Французского. Новенький.
   - Еще раз спасибо, - сказал Эд, - но, боюсь, полет до Англии меня разорит. Маленькая зарплата. Лучше подожду починки своего. Он отвезет за счет владельца, моего дружка.
   - Хотите меня обидеть? Неужели вы и впрямь плохо относитесь к Израилю? Полет в Англию состоится за счет друзей российской культуры, которых в Израиле очень много.
   - Я рад за российскую культуру. Уговорили.
   Они немного поболтали на всякие темы, но совсем разболтаться помешал Витка, очень радостный:
   - Пап! С нами сестренка летит! Ее Колька привез!
   - Что за новости? - обеспокоенно спросил папа.
   - М-я-а-у…- Кот тоже забеспокоился. Всю семейку он победил. Что за новости.
   Увидев, как в зал вошел сияющий Коля с не менее сияющей незнакомой девочкой лет восьми-девяти, Эдик прошептал коту "нет", но кот Эдику не поверил. Он разглядывал нового противника. Завоеванное право валяться где попало он никому не отдаст.
   - Здравствуй, папа! - радостно сказала девочка. Она разглядывала Эдика во все глаза. Коля держал ее за руку.
   - Папа? Почему? - обреченно сказал Эдик, чувствуя, что невольно начинает верить этой радости. Незнакомым людям так не радуются.
   - Мне Коля сказал, - объяснила девочка. - Наконец-то мы тебя нашли.
   Эдик знал, что у Коли имеется сестренка, мальчишки проболтались. Их обоих сдали в детский дом, отобрав у матери-алкоголички, лишенной материнских прав. Но Коля постарше, постоянно сбегал из детдома под Москвой, пока не вцепился в нового папу. Сестренку и не вспоминал, маленький негодяй. Может, навестил разок. А теперь решил забрать, раз уезжаем из страны. И плевать ему на генерала Кротова и все ФСБ. Он верил папе.
   - Это ваша дочь? - с недоверием спросил посол.
   - Вы же слышали, - с тоской сказал Эдик.
   - И вы ничего о ней не знали? - заволновался посол.
   - А вы что? Всех своих детей знаете? - раздраженно спросил Эдик.
   - Конечно, - изумился посол. - У меня двое. И все.
   - И все? Больше никому такого не говорите, - посоветовал Эдик. - Иначе вас будут считать очень наивным человеком. Это может отразиться на карьере. Такие простые дипломаты понравятся кому угодно, кроме начальства.
   Посол надулся, но задумался.
   - И как тебя зовут, дочка? - спросил Эдик уныло.
   - Раиса! Рая! Раечка! - радостно завопили все трое, но затюканному невзгодами Эдику послышалось: Россия. Он вздрогнул.
   - Коля и Рая, - с укоризной сказал Эдик, - что ж вы так долго скрывались? Мама вас обязательно накажет.
   - Какая мама? - спросил настороженно Витя.
   - У нас есть мама? - обрадовалась Рая.
   - Какая еще мама? - насупился Коля.
   - Вот она вам покажет кузькину мать! - поддержал подоспевший дед. Он запыхался. За ним подтянулась бабушка.
   - Я же обещал найти маму. А я свое слово держу, - сказал Эдик.
   - У-у…- заныли сыновья. Витька с надеждой спросил:
   - Это тетя Люда?
   - Мечтать не вредно, - ехидно сказал Эдик, - но это не тетя Люда. Я и сам ее немного побаиваюсь. А уж вам, мелочи, лучше ее не огорчать. Кончилась вольница.
   - Сыновья пригорюнились. Они верили Эдику. Сияла только Раиса. Ну и глупая у него дочка!
   - Рая, мама у тебя - у-у! Вот какая, - попробовал напугать он, сделав страшную рожу, но дочка не испугалась.
   - Папа, я все равно ее люблю, - заулыбалась дочка. - У меня же никакой мамы не было.
   - Не надо нам такой мамы. Это не мама, - заявил Коля.
   - Раечка права, дети, - сказал Эдик. - Если вы поверите, что эта…ух! Ваша мама, то куда ей деваться? Будет вам мамой, доброй и ласковой, и колотить вас будет совсем не больно, по-свойски, как родных. А если вы поверите, что это не мама, то тем хуже для вас - чужой человек отколотит вас гораздо больней. Разве нет? Так что, мальчики, поддержите Раю - она правильно мыслит. Умница дочка. Надо верить людям - я вам сколько раз говорил. Тогда они мигом поверят вам, пусть вы даже мелкие врунишки и бездельники.
   Сыны молчали, с опаской поглядывая на двери в зал. Однако в зал вошли двое типов в штатском, с подозрительными глазами, которые обсмотрели всех собравшихся, и не только обсмотрели, но и обшарили - такие вот бывают у некоторых людей глаза. Трое, которые сидели еще до появления Эдика, им не приглянулись, и после коротких препирательств были выпровожены. А к Эдику подошли второй детина и второй дипломат с кейсом.
   - Это что за девочка?
   - Моя дочь, - сказал Эдик. - Она летит с нами.
   Рот у детины перекосило, но его явно учили не спорить. Его учили действовать.
   - Как зовут?
   - Раиса Эдуардовна Поспелова.
   - Да, - подтвердила, сияя, девочка.
   - Оформить, - велел детина дипломату и вернулся докладывать директору ФСБ, который по-прежнему упорно не замечал Эдика.
   Дипломат сел рядом, раскрыл свой кейс, достал бланки и прочие принадлежности и все мигом оформил. В паспорте Эдика появилась новая запись о дочери. У нее - свидетельство о рождении, справка о здоровье и прививках, и еще по мелочи, для въезда в Англию, чего там эта Англия требовала. Эдик гордился российской государственной машиной. Если ей что-то нужно, она по-прежнему плюет на все писанные и неписанные законы - она действует.
   - Еще дети будут? - спросил дипломат.
   - Не знаю, - честно ответил Эдик. Дипломат вздохнул и ушел к директору ФСБ докладывать, а в зал, наконец, вошла долгожданная Татьяна Витальевна Ратникова. Ее подталкивал в спину второй детина.
   - Вот и ваша мама, - злорадно сказал Эдик и встал с кресла навстречу, сунув клетку с котом израильскому послу.
   - Ой, мама…- прошептали мальчишки и плюхнулись в кресла, как от толчка в грудь. Кот в ужасе зажмурился. Танька не раз почивала его шваброй. Всесильный кот был свергнут с королевского пьедестала одним взглядом. Эдик торжествовал.
   Глаза Таньки были на мокром месте.
   - Что случилось? - Эдик нежно прижал ее к груди. - Чего опоздала?
   - Ты меня убьешь, всхлипнула Танька. - Я…я…вчера бумагу на тебя написала. Я же не знала, что ты меня любишь.
   - Какую еще бумагу?
   - Про картину. Про "Демона". Что ты ее подделал и увозишь. Я не хотела, чтобы ты уезжал. Я дура.
   - За это я тебя и люблю. Это мелочи, не бери в голову. Вот, лучше познакомься с нашими детьми. Их уже трое.
   - Что?! Ах ты, кобель…я тебя убью! - Танька явно не знала полутонов в своих чувствах.
   - Ты прости меня, Танюша, - вздохнул Эдик. - Это Рая, наша дочь.
   - Ага, - сказала Танька, отступая назад. - Значит, дочь?
   - Здравствуй, мама. - Девочка радостно подпрыгнула и, подбежав, ткнулась Таньке лицом в живот. Танька шатнулась, но устояла. Ей пришлось обнять девочку.
   - Ну…ладно. - Голос у Таньки дрогнул. - Дочка…хорошая…у нас. - Танька мигом распознала союзницу в новой семье. - Раечка, злые мальчишки тебя наверняка обижают? Да, Раечка?
   - Ага, - радостно подтвердила дочь. Эдик загордился дочерью. Врунья и подлиза, вся в него. Но очень доверчивая.
   - Мам, она врет! - из-за спины Эдика высунулся возмущенный Коля.
   - Здравствуй, мамочка. - Хитрый Витька избрал другую тактику. - Мы больше не будем.
   Эдика поразило, с какой искренностью говорили мальчишки. Они верили в свои слова, и вера эта явно пробила Таньку.
   - Ладно, прощаю, - неуверенно сказала она. - Но чтоб больше…чтоб ни-ни, такие непослушные дети мне не нужны, понятно?
   - Понятно! Мы послушные! - радостно завопили мальчишки, но из-за Эдика так и не вышли. Танькиным подзатыльникам они верили больше, чем словам.
   - Это и есть ваша секретарша? - спросил подошедший снова дипломат с кейсом.
   - Да, она.
   - Татьяна Витальевна, позвольте ваш паспорт.
   - Я…забыла.
   - Детина рядом с дипломатом тихо застонал. И поспешил к директору ФСБ, который по-прежнему никого не замечал. Вернувшись, сказал:
   - Оформить дипломатический паспорт.
   Фотографию на паспорт тут же сделал второй детина, маленьким поляроидом, и спустя пятнадцать минут Англия готова была принять Таньку, не моргнув глазом.
   Израильский посол, который то и дело названивал по сотовому телефону, так и держа кота на коленях, поспешно сказал:
   - Самолет приземлился. Сейчас его заправят - и прошу на борт. А кстати, что за картину имела в виду Татьяна Витальевна? Это не "Демон" Врубеля? Из Третьяковки?
   Эдик поморщился. Ну и слух у посла - просто дипломатический. Но ответил честно:
   - Он самый. Вернее, не "Демон", а точная копия.
   Последний Танькин удар пришелся очень некстати. Нортон предложил пятнадцать миллионов, и Эдик сдался, несмотря на весь свой патриотизм. Он бы оставил "Демона" России, не вывез бы его и за миллиард, если бы…если бы Президент ответил на его вопрос иначе. "Демон" России больше не нужен. Ей ничто не поможет. А пятнадцать миллионов все-таки деньги.