Страница:
бросательные концы с "Гремящего", а с ними принять буксирный трос. Малейшая
неточность решала не только судьбу транспорта, но и судьбу эсминца.
Столкновение судов при таком волнении моря могло привести к гибельной
аварии.
Прошли часы, а не минуты, прежде чем маневр удался. Долгие восемь часов
понадобились для того, чтобы передать буксирный трос на транспорт. Все это
время, пока люди "Гремящего" делали свое нелегкое дело, "Громкий" был в
охранении и также делал свое дело: расстрелял плавучую мину, обнаруженную
сигнальщиками среди вспененного моря, и отогнал от конвоя подводную лодку
противника.
Наконец буксирный трос был подан и закреплен; но испытания для конвоя
еще не закончились.
184
Под вечер, в сумерках, когда до губы Белушьей осталось по счислению еще
сто двадцать две мили, буксирный трос лопнул.
Предвидя это, Гурин заранее продумал план дальнейших действий. Буксир
надо было завести вторично, теперь с большей гарантией его сохранности,
использовав якорную цепь и якорь транспорта. Их следовало стравить за борт
вместе с буксирным тросом, чтобы они своим весом смягчали рывки.
Правильное решение обеспечило успех буксировки "Марины Расковой". Как
только рассвело, транспорт был вторично взят на буксир "Гремящего", и конвой
возобновил медленное движение к Новой Земле сквозь ураган, который все еще
не ослабевал. Вторично "Громкий" обнаружил вражескую подводную лодку,
пробомбил район обнаружения глубинными бомбами и не только не дал противнику
возможности выпустить торпеды, но и вынудил его отказаться от преследования
конвоя.
На пятые сутки похода (вместо 50--60 часов в нормальных условиях)
эсминцы доставили транспорт в губу Белушью. По сути, они спасли его.
...Вижу удовлетворенность на осунувшемся лице Гурина, когда он
заканчивает докладывать о перипетиях новоземельского конвоя, и вполне
разделяю ее. Надо особо отметить в приказе по флоту, что сложная буксировка
аварийного транспорта проводилась в условиях боевой обстановки, несмотря на
ураган, и явилась очень серьезной проверкой и экипажей обоих эскадренных
миноносцев, и самих кораблей. Только теперь, когда стали известны все
подробности похода, вырисовывается общая картина его, которую действительно
следует назвать коллективным подвигом североморцев. Прискорбный случай с
прошлогодним разломом "Сокрушительного" не в укор нашим кораблестроителям. А
этот новоземельский четырехсуточный конвой в урагане достаточно
характеризует отличные мореходные свойства эскадренных миноносцев,
построенных ленинградскими мастерами: выдержать такое испытание дано не
всякому кораблю. И не каждому, кто называет себя моряком. Выучка и морская
закалка, слаженность и умение эки-
185
пажей "Гремящего" и "Громкого" не теряться при чрезвычайных
происшествиях -- налицо в новоземельском конвое. Тут прежде всего большая
заслуга командира дивизиона эскадренных миноносцев. Еше раз я убеждаюсь, что
не ошибся, остановив свой выбор на Гурине.
Около полутора лет назад, 26 июня 1942 года, я писал о нем в "Правде":
"Неизмеримо возросло и отточилось боевое мужество моряков нашего
надводного флота. Среди них есть немало "старых северян", которые, подобно
капитану 3 ранга Гурину, превосходно изучили сложное искусство
кораблевождения в изменчивых и суровых условиях Заполярья. Недаром говорят
про Гурина, что нет такой узкости, через которую не сумел бы он провести
свой корабль при любом шторме; нет такого шторма, который застал бы его
врасплох. Эти качества добыты в похо дах мирного времени, в долгом и упорном
труде моряка".
Характеристика Гурина стала складываться у меня с первых дней
командования флотом, когда я впервые побывал на "Гремящем". Бывший
пастушонок из белорусской деревни Шпильки, пришедший на флот добровольцем,
Гурин тогда же произвел на меня впечатление не только человека на своем
месте, но и растущего, все время расширяющего кругозор, способного быть
вообще военачальником, командовать больше чем одним кораблем. И "Гремящий"
сразу понравился мне четкой организацией корабельной службы, деловой
готовностью его экипажа к немедленному выполнению любого задания. Все это
было результатом многих и постоянных тренировок, проводимых Гуриным без
суеты и надрыва, с методической последовательностью настоящего
командира-воспитателя, который не только требует, но и разъясняет, не только
приказывает, но и показывает, управляет, являя тем самым пример офицерам,
подчиненным ему. Дружный, слаженный воинский коллектив, каждый человек в
котором -- офицер и матрос -- знал свое место, был подготовлен и нацелен на
сознательное, самоотверженное преодоление трудностей, -- таким увидел я
экипаж "Гремящего" еще в мирное время.
Гурин принял этот корабль, когда последний находился в достройке у
причала одного из ленинградских заводов. С тех пор все, что по сей день
составляет исто-
186
рию "Гремящего", неразрывно связано с Гуриным. До войны -- это переход
из Ленинграда по Беломорско-Бал-тийскому каналу на Север; поход полярной
ночью на помощь ледокольному пароходу "Георгий Седов", только-только
вырвавшемуся из ледового дрейфа через' Арктику; поход в губу Скорбиевскую,
где выскочила на камень подводная лодка. "Гремящий" был послан обеспечивать
ее и оказывать помощь буксиром. Якорная стоянка в губе выдалась очень
трудная из-за свежей погоды, но командир "Гремящего" не воспользовался
неблагоприятными обстоятельствами, которые позволяли ему сослаться на них и
уйти в безопасное место. Формально он мог это сделать и оставить лодку на
произвол судьбы. Долг моряка -- вот что оказалось сильнее всяких формальных
прав и, вне сомнения, сыграло свою роль в соответствующей подготовке всего
экипажа "Гремящего" к преодолению будущих трудностей, кульминацией которых
стал последний новоземельский конвой.
...Пока Гурин докладывает о самоотверженном труде экипажа "Гремящего"
по спасению "Марины Расковой" и называет наиболее отличившихся офицеров и
матросов -- помощника командира корабля Васильева, командира зенитной группы
Гаврилова, главного боцмана Речкина, рулевых Варшеева и Сергеева,
сигнальщиков Фокеева и Онохова, я мысленно анализирую поведение людей этого
корабля и вспоминаю характерные факты, предрешившие успех в спасении
транспорта. Вспоминаю об эпизоде, связанном с мартовским конвоем в прошлом
году. Выйдя навстречу союзному конвою, шедшему от Исландии, "Гремящий" был
застигнут в пути девятибалльным штормом. Крен корабля достигал сорока восьми
градусов. В конце концов не выдержали крепления. Под ударами волн дала
трещину верхняя палуба, деформировался верхний лист одной из бортовых
нефте-цистерн. Затем волны срезали заклепки цистерн воды для котлов, сбили
вьюшки на полубаке, вырвали вентиляционные надстройки -- "грибы". Пока
аварийная группа из строевых матросов и артиллеристов устраняла мелкие
повреждения и ставила дополнительные крепления под палубами, Гурин продолжал
вести корабль прежним курсом -- навстречу конвою. В назначенное время
"Гремящий" соединился с конвоем, вступил в охранение его, помог английским
кораблям эскорта
187
отразить нападение фашистских эсминцев, атаковал и потопил вражескую
подводную лодку, успешно участвовал в отражении атаки "юнкерсов" и вместе с
другими кораблями благополучно привел транспортные суда в Кольский залив.
Вспоминаю, слушая доклад командира дивизиона, о многих фактах
самоотверженного труда, ставших нормой поведения людей "Гремящего" в боевых
условиях. Гурин называет котельных машинистов: Карбушев, Жилинский, Наумов,
Хоменко, Гуськов, Шмарин, командир отделения Балабанов. Это они, когда в
непрерывных походах стали сдавать трубки в котлах, не раз и не два
забирались в тот или иной вышедший из строя, выключенный, но еще пышущий
жаром котел и работали в нем при невыносимой температуре, отыскивая
лопнувшие трубки и устраняя повреждения, из-за которых снижалась скорость
хода корабля. Устраняли в пути, не откладывая работу ни до возвращения в
базу, ни до тех пор, когда хотя бы остынет котел.
Вот что определило успех новоземельского конвоя теперь, а несколько
раньше, вместе с непрерывной конвойной службой, с благополучной проводкой
нескольких сот транспортов с грузами, принесло "Гремящему" почетное звание
гвардейского корабля.
Предлагаю Гурину представить к награждению орденами и медалями офицеров
и матросов, отличившихся в новоземельском конвое.
9 ноября 1943 года. Сообщение, которое подытоживает новоземельский
конвой: транспорт "Марина Раскова", сдав по назначению весь груз в Белушьей
губе, сегодня благополучно возвратился в Архангельск.
Теперь можно сказать, что еще одно задание выполнено до конца.
Не ошибусь, если прибавлю: быть комдиву Гурину
Героем Советского Союза...1
1 Звание Героя Советского Союза было присвоено Антону Иосифовичу
Гурину, ныне контр-адмиралу, за самоотверженные действия в ста конвоях,
обеспечившие благополучную проводку в порты назначения свыше тысячи
транспортов с общим грузом до пяти миллионов тонн.
В ПОЛЯРНОЙ НОЧИ 1943, ноябрь -- декабрь
Решение, принятое Ставкой Верховного Главнокомандования, сказалось на
всем Северном театре и в течение трех недель изменило обстановку в нашей
операционной зоне. Все довольно четко определилось уже к первым числам
ноября: прояснилось до конца с авиацией, с ледоколами и с внешними конвоями.
Конечно, я в те дни еще не знал ни о послании У. Черчилля, ни об ответном
послании, которое И. В. Сталин отправил английскому премьер-министру 13
октября, через трое суток после памятного мне разговора в Ставке и особенно
памятных мне заключительных слов о том, что нам, флоту, надо быть готовыми к
встрече конвоев, что конвои будут возобновлены, как ни тянут с ними
союзники. В ответном послании И. В. Сталина говорилось без обиняков:
"...Поставки Британским Правительством в СССР вооружения и других
военных грузов нельзя рассматривать иначе, как обязательство, которое в силу
особого соглашения между нашими странами приняло на себя Британское
Правительство в отношении СССР, выносящего на своих плечах вот уже третий
год громадную тяжесть борьбы с общим врагом союзников -- гитлеровской
Германией.
Нельзя также не считаться с тем, что северный путь является наиболее
коротким путем, позволяющим в наиболее короткий срок доставить на
советско-германский фронт поставляемое союзниками вооружение, и что без
надлежащего использования этого пути осуществление поставок в СССР в должном
объеме невозможно. Как я уже Вам писал раньше и как это подтвердил опыт,
подвоз вооружения и военных грузов для СССР через
персидские порты ни в какой мере не может окупить недопоставок,
получающихся в результате отсутствия подвоза северным путем вооружения и
материалов, которые, как это вполне понятно, входят в расчет снабжения
советских армий. Между тем отправка военных грузов северным путем в этом
году почему-то и без того сократилась в несколько раз по сравнению с прошлым
годом, что делает невозможным выполнение установленного плана военного
снабжения и находится в противоречии с соответствующим англо-советским
протоколом о военных поставках. Поэтому в настоящее время, когда силы
Советского Союза напряжены до крайности для обеспечения нужд фронта в
интересах успеха борьбы против главных сил нашего общего противника, было бы
недопустимым ставить снабжение советских армий в зависимость от
произвольного усмотрения британской стороны. Такую постановку вопроса нельзя
рассматривать иначе, как отказ Британского Правительства от принятых на себя
обязательств и как своего рода угрозу по адресу СССР".
Демарш подействовал. Черчилль, как теперь стало известно, пошел на
попятный.
В моем дневнике за ноябрь -- декабрь 1943 года о событиях этих двух
месяцев записано так...
2 ноября. Скоро месяц после моего доклада-отчета в Ставке Верховного
Главнокомандования. Результаты уже есть: нам на флот дано еще 100 самолетов
-- 60 истребителей и 40 двухмоторных машин. Один полк "бостонов" с
Карельского фронта также будет подчинен нам. Кроме того, намечено прислать к
нам же одну дивизию авиации дальнего действия. Все, вместе взятое, дает
довольно широкие возможности.
Пришли английские корабли за своими транспортами. Одновременно с ними
прибыли из США для нас пять тральщиков и пять катеров -- больших охотников.
Переход через океан в осеннее время совершен без каких-либо значительных
поломок, стало быть, построены хорошо.
Был на катерах. Вполне пригодны для боевых действий, мореходность
приличная, проверена переходом в штормовых условиях осенней Атлантики.
Разумеется,
190
в общем все зависит от людей. А люди на них из числа тех, кто вот уже
третий год на своих малозаметных кораблях выполняет самую разнообразную
боевую работу. Причем вопреки всем нормам и ограничениям, в самых немыслимых
до войны условиях, в любую погоду, полярной ночью и круглосуточным летним
днем, всюду -- в Белом, Баренцевом и Карском морях, до Нордкапа на запад и
до мыса Челюскина в проливе Вилькицкого, а то и до бухты Тикси на восток.
Два с лишним года прошло с тех пор, когда бой катера под командованием И. И.
Кроля убедительно доказал, на что способны корабли этого класса, имея таких
людей, какие составляют команды всех катеров без исключения. Действительно,
катерники -- мастера на все руки. Они и в дозорах на океанской волне, и
высаживают десанты в тылу у противника, и обеспечивают перевозки на Рыбачий
и Средний, и сопровождают конвои на внутренних коммуникациях... Словом,
действуют в любых условиях.
Вряд ли за океаном имеют представление об этих условиях. Потому-то
американцы были поражены, узнав, что катера пойдут через океан своим ходом,
да еще осенью.
Катерники вспоминают, что один из провожавших американцев -- старый
моряк -- сказал на прощанье:
-- Только железные люди способны идти осенью через океан на таких
утлых, к тому же деревянных суденышках...
Эти "утлые суденышки" еще оправдают себя в боях.
Впечатлений от пребывания в США у катерников много. Отношение рядовых
американцев к ним было дружеским, интерес к Советскому Союзу большой,
заинтересованность в боевых успехах Красной Армии прямая. К месту, где
стояли катера, приходили люди с различными вещами, купленными на свои
сбережения, и просили взять эти вещи в подарок храбрым русским солдатам.
А на стоянке в исландском порту Рейкьявике, куда катера зашли по дороге
из Флориды к нам на Север, Два высокопоставленных визитера -- английский и
аме- риканский адмиралы -- специально навестили наших катерников, чтобы
выразить свое восхищение ими и заодно уговорить их отказаться до весны от
дальней-
191
шего перехода из Исландии в северные порты Советского Союза. Оба
адмирала считали, что катерам не пройти в осенние штормы к месту назначения.
Поскольку все катера благополучно дошли, представитель британской
военно-морской миссии сказал мне вчера, по сути повторив слова американского
моряка, напутствовавшего катерников перед уходом из Флориды, но уточнив
определение "железные":
-- Такие походы в арктических водах и на таких
судах могут совершать только русские...
В кают-компании одного из катеров меня угостили
ромом. И тут же наивно похвастали, что имеют целый
бочонок его. Ром я попробовал и похвалил, но перед
уходом с катера сказал командиру:
-- За угощение спасибо. А бочонок с ромом пере
дайте в госпиталь. Нужен для раненых.
Надо было видеть вытянувшиеся лица катерников. Однако поблажки тут
делать нельзя. Никому.
9 ноября. Обещанные самолеты пока задерживаются,
но сегодня запросилась к нам 36-я дивизия авиации
дальнего действия, которая была на Севере в прошлом
году. Все ее экипажи натренированы в ночных полетах.
Задача дивизии поставлена та же, что и прежде: удары
по базам и аэродромам противника в Норвегии.
Приятная новость: сверх ста самолетов получим еще 20 типа "аэрокобра".
Жаль только, что все они очень медленно идут к нам.
Три новых тральщика вышли из Кольского залива в Иоканку. Планирую их
для встречи арктического конвоя, который следует из Карского моря в
соответствии с октябрьским решением Ставки. Продвигается слишком медленно:
идет, вероятно, со льдом, прикрываясь тем самым от возможных атак подводных
лодок. Надо будет послать напоминание идти быстрее. Время не ждет.
Четвертый из новых тральщиков задержался для траления у Гавриловского,
где какой-то рыбак якобы видел подводную лодку. Возможно, она ставила мины.
Поэтому пусть тральщик до завтра продолжает тралить, затем, не мешкая,
должен идти в Иоканку вслед за остальными.
10 ноября. Прибыла 36-я авиадивизия. Теперь у нее
почетное название -- "Смоленская". Многие летчики из
192
ее состава были у нас в прошлом году, так что действовать будут уже
имея опыт.
Арктический конвой, как и предполагалось, отстаивается у кромки льда.
Получив сообщение об этом, дал Кучерову (он командует конвоем) ободряющую
радиограмму: чтобы не боялся чистой воды. Ледоколы прикроем миноносцами и
тральщиками. Завтра отправлю Колчина с кораблями в Иоканку и оттуда -- в
нужный момент -- встречать конвой.
18 ноября. Закончилась-таки арктическая эпопея текущего года: суда
ледокольной флотилии "И. Сталин", "Ф. Литке", "Мурман", а также шесть
эскадренных миноносцев и три тральщика прибыли в Архангельск. Очень хорошо
показали себя в этом походе тральщики: обнаружили и атаковали несколько
подводных лодок противника. Группа моряков-полярников с ледокольной флотилии
награждена боевыми орденами. Среди награжденных -- В. И. Воронин, командир
ледокола "И. Сталин". Это -- один из лучших знатоков ледового дела,
представитель одного из старинных поморских родов, потомок древнейших
русских мореходов, известный не только у нас после исторического первого
сквозного похода "Сибирякова" по Северному морскому пути в одну навигацию.
Он хорошо знает Арктику, командовал "Седовым", "Сибиряковым", "Челюскиным",
"Ермаком". У него четверть века стажа в должности ледового капитана. И вот
такой человек, заболев, к началу войны остался вне поля зрения
Главсевморпути. Ждал, но так и не дождался, что там вспомнят о нем. Тогда
сам напомнил. Проявив инициативу, добился переосвидетельствования врачебной
комиссией где-то в тылу, которая снабдила его оригинальной справкой:
"Плавать в Арктике может, но простужаться нельзя". С этакой справкой он
прибыл в Архангельск, где его умудрились произвести в старшие лейтенанты и
определили читать лекции на берегу. Я узнал об этом, к сожалению, не сразу,
после чего высказал начальнику Главсевморпути И. Д. Папанину все, что считал
должным сказать.
Теперь Воронин -- капитан 2 ранга, командир флагманского ледокола и
старший лоцман Северного морского пути. Еще в прошлом году он отлично
справился со своими обязанностями в условиях военного времени и
зарекомендовал себя ледовой проводкой лидера
13 А Г. Головко 193
"Баку" и эскадренных миноносцев из Владивостока через Арктику к нам на
Северный флот.
Опираться надо в этих местах на таких людей. И на моряков-полярников и
на летчиков полярной авиации, как Черевичный. Только война помешала оценить
по-настоящему полет, совершенный И. И. Черевичным к так называемому "полюсу
недоступности" -- последнему белому пятну в Арктике. Летает Черевичный
блестяще и, несомненно, принадлежит к числу тех людей, у которых чувство
полета является шестым чувством.
2 декабря. Конвои пошли. Сегодня в Кольский залив
прибыла мурманская группа второго после восьмимесяч
ного перерыва союзного конвоя: пять транспортов, один
танкер и восемь миноносцев. Беломорская группа
конвоя -- восемь транспортов -- под охраной трех ан
глийских кораблей и наших эсминцев направилась
в Архангельск.
Увидев густой туман, англичане еще у Кильдина отказались идти в
Кольский залив. Пришлось подсадить к ним наших лоцманов, которые
благополучно в сплошном тумане провели весь конвой в назначенные места.
Для предупреждения ударов неприятельской авиации по конвою, как только
он пришел на видимость Кильдина, мы совершили налет на вражеские аэродромы
Луостари и Хебуктен. Потеряли при этом один свой самолет (летчик Зайцев),
подожженный огнем зенитной артиллерии и упавший в районе аэродрома. В бою на
отходе наши летчики сбили одного "мессершмитта" и одного "фокке-вульфа".
Летчик последнего выбросился с парашютом над расположением войск 14-й армии
и взят в плен. Сегодня его допрашивают в штабе армии, завтра доставят к нам.
Во всяком случае, после этих наших ударов гитлеровцы не трогали ни ту,
ни другую группу конвоя.
3 декабря. С 18 часов начали предупреждающие на
леты на аэродром Хебуктен, тем самым отвлекая внима
ние противника от беломорской группы конвоя. Она
идет без потерь и сегодня должна быть в Архангельске.
14 декабря. Все время держится отвратительная погода, поэтому
использовать авиацию по-настоящему до сих пор не удалось. А конвои с запада
идут. Позавчера из Англии вышел очередной конвой: 18 транспортов, в том
числе два танкера -- один с бензином
194
в Белое море, другой с нефтью в Кольский залив. Их прикрывают, помимо
корветов-конвоиров и миноносцев, две группы кораблей -- крейсерская и
линейных сил. Вторую группу возглавляет линкор "Дюк оф Йорк" ("Герцог
Йоркский"), на котором, по сообщению английской миссии, находится
командующий британским флотом метрополии адмирал Фрэзер. С чего бы? Неужели
для того, чтобы лично убедиться в условиях проводки конвоев через Северную
Атлантику? В миссии переполох. Начальник ее Арчер, человек заносчивый, не в
пример своему предшественнику Фишеру, попытался использовать предстоящий
визит Фрэзера и задал мне уйму вовсе не обязательных вопросов. В частности,
он потребовал дать ему сведения по авиации для доклада своему командующему,
полагая, что при словах "для командующего флотом метрополии" мы будем так
потрясены, что все немедленно дадим ему. Очень неприятная личность этот
Арчер. Я уже просил о том, чтобы его убрали от нас '.
Прибытие линкора "Дюк оф Йорк", крейсера "Ямайка" и четырех миноносцев
ожидается послезавтра. Через двое суток после этого должна прибыть
крейсерская эскадра. Конвой придет двадцатого.
Для чего же все-таки жалует сюда Фрэзер?
16 декабря. "Дюк оф Йорк", "Ямайка" и четыре миноносца прибыли в
назначенное время. С английского линкора тут же запросили семафором, когда
адмирал Фрэзер может нанести визит командующему Северным флoтом Советского
Союза. В ответ на это я сообщил,
1 Речь шла не об одном Арчере. В своем послании английскому
премьер-министру И В. Сталин специально указал: "...Я не вижу необходимости
в увеличении количества британских военнослужащих на Севере СССР, так как
подавляющая часть находящихся там британских военнослужащих не используется
надлежащим образом и уже в течение многих месяцев обречена на праздность, на
что уже не раз указывалось с советской стороны. В качестве примера можно
указать на 126-ю британскую портовую базу в Архангельске, о ликвидации
которой за ее ненадобностью неоднократно ставился вопрос и на ликвидацию
которой только теперь получено согласие британской стороны. Имеются также, к
сожалению, факты недопустимого поведения отдельных британских
военнослужащих, пытающихся в ряде случаев путем подкупа завербовать
некоторых советских граждан в разведывательных целях. Подобные
оскорбительные для советских граждан явления, естественно, порождают
инциденты, приводящие к нежелательным осложнениям".
13* 195
что готов прибыть сам, но прошу назначить время. Тотчас последовало
приглашение, и я отправился на линкор, имея уже соответствующие сведения о
Фрэзере. Это видавший виды "морской волк", один из нынешних столпов
Британского адмиралтейства. Биография его мне известна, поэтому, когда один
из моих собеседников-англичан (начальник штаба Фрэзера) спросил, знаю ли я,
что адмирал бывал в России, между нами состоялся краткий, но любопытный
разговор.
-- Знаю, -- ответил я.
Собеседник (придав таинственное выражение своему лицу):
И что адмирал воевал против большевиков?
Знаю, -- снова сказал я. -- Осенью восемнадца
того года, на Каспии, вместе с генералом Денстервиллем.
Собеседник (удивляясь, но все еще желая поразить меня):
И что большевики посадили адмирала в тюрьму?
Знаю, -- опять ответил я.
Тогда собеседник решил удивить меня явным сюрпризом:
-- И что адмирал Фрэзер благодарен за это боль-
шевикам?
Тут я действительно удивился, и торжествующий начальник штаба объяснил:
-- Потому что в тюрьме, где сидел адмирал Фрэзер, плохо кормили, и это
дало ему возможность излечиться от язвы, которая мучила его.
неточность решала не только судьбу транспорта, но и судьбу эсминца.
Столкновение судов при таком волнении моря могло привести к гибельной
аварии.
Прошли часы, а не минуты, прежде чем маневр удался. Долгие восемь часов
понадобились для того, чтобы передать буксирный трос на транспорт. Все это
время, пока люди "Гремящего" делали свое нелегкое дело, "Громкий" был в
охранении и также делал свое дело: расстрелял плавучую мину, обнаруженную
сигнальщиками среди вспененного моря, и отогнал от конвоя подводную лодку
противника.
Наконец буксирный трос был подан и закреплен; но испытания для конвоя
еще не закончились.
184
Под вечер, в сумерках, когда до губы Белушьей осталось по счислению еще
сто двадцать две мили, буксирный трос лопнул.
Предвидя это, Гурин заранее продумал план дальнейших действий. Буксир
надо было завести вторично, теперь с большей гарантией его сохранности,
использовав якорную цепь и якорь транспорта. Их следовало стравить за борт
вместе с буксирным тросом, чтобы они своим весом смягчали рывки.
Правильное решение обеспечило успех буксировки "Марины Расковой". Как
только рассвело, транспорт был вторично взят на буксир "Гремящего", и конвой
возобновил медленное движение к Новой Земле сквозь ураган, который все еще
не ослабевал. Вторично "Громкий" обнаружил вражескую подводную лодку,
пробомбил район обнаружения глубинными бомбами и не только не дал противнику
возможности выпустить торпеды, но и вынудил его отказаться от преследования
конвоя.
На пятые сутки похода (вместо 50--60 часов в нормальных условиях)
эсминцы доставили транспорт в губу Белушью. По сути, они спасли его.
...Вижу удовлетворенность на осунувшемся лице Гурина, когда он
заканчивает докладывать о перипетиях новоземельского конвоя, и вполне
разделяю ее. Надо особо отметить в приказе по флоту, что сложная буксировка
аварийного транспорта проводилась в условиях боевой обстановки, несмотря на
ураган, и явилась очень серьезной проверкой и экипажей обоих эскадренных
миноносцев, и самих кораблей. Только теперь, когда стали известны все
подробности похода, вырисовывается общая картина его, которую действительно
следует назвать коллективным подвигом североморцев. Прискорбный случай с
прошлогодним разломом "Сокрушительного" не в укор нашим кораблестроителям. А
этот новоземельский четырехсуточный конвой в урагане достаточно
характеризует отличные мореходные свойства эскадренных миноносцев,
построенных ленинградскими мастерами: выдержать такое испытание дано не
всякому кораблю. И не каждому, кто называет себя моряком. Выучка и морская
закалка, слаженность и умение эки-
185
пажей "Гремящего" и "Громкого" не теряться при чрезвычайных
происшествиях -- налицо в новоземельском конвое. Тут прежде всего большая
заслуга командира дивизиона эскадренных миноносцев. Еше раз я убеждаюсь, что
не ошибся, остановив свой выбор на Гурине.
Около полутора лет назад, 26 июня 1942 года, я писал о нем в "Правде":
"Неизмеримо возросло и отточилось боевое мужество моряков нашего
надводного флота. Среди них есть немало "старых северян", которые, подобно
капитану 3 ранга Гурину, превосходно изучили сложное искусство
кораблевождения в изменчивых и суровых условиях Заполярья. Недаром говорят
про Гурина, что нет такой узкости, через которую не сумел бы он провести
свой корабль при любом шторме; нет такого шторма, который застал бы его
врасплох. Эти качества добыты в похо дах мирного времени, в долгом и упорном
труде моряка".
Характеристика Гурина стала складываться у меня с первых дней
командования флотом, когда я впервые побывал на "Гремящем". Бывший
пастушонок из белорусской деревни Шпильки, пришедший на флот добровольцем,
Гурин тогда же произвел на меня впечатление не только человека на своем
месте, но и растущего, все время расширяющего кругозор, способного быть
вообще военачальником, командовать больше чем одним кораблем. И "Гремящий"
сразу понравился мне четкой организацией корабельной службы, деловой
готовностью его экипажа к немедленному выполнению любого задания. Все это
было результатом многих и постоянных тренировок, проводимых Гуриным без
суеты и надрыва, с методической последовательностью настоящего
командира-воспитателя, который не только требует, но и разъясняет, не только
приказывает, но и показывает, управляет, являя тем самым пример офицерам,
подчиненным ему. Дружный, слаженный воинский коллектив, каждый человек в
котором -- офицер и матрос -- знал свое место, был подготовлен и нацелен на
сознательное, самоотверженное преодоление трудностей, -- таким увидел я
экипаж "Гремящего" еще в мирное время.
Гурин принял этот корабль, когда последний находился в достройке у
причала одного из ленинградских заводов. С тех пор все, что по сей день
составляет исто-
186
рию "Гремящего", неразрывно связано с Гуриным. До войны -- это переход
из Ленинграда по Беломорско-Бал-тийскому каналу на Север; поход полярной
ночью на помощь ледокольному пароходу "Георгий Седов", только-только
вырвавшемуся из ледового дрейфа через' Арктику; поход в губу Скорбиевскую,
где выскочила на камень подводная лодка. "Гремящий" был послан обеспечивать
ее и оказывать помощь буксиром. Якорная стоянка в губе выдалась очень
трудная из-за свежей погоды, но командир "Гремящего" не воспользовался
неблагоприятными обстоятельствами, которые позволяли ему сослаться на них и
уйти в безопасное место. Формально он мог это сделать и оставить лодку на
произвол судьбы. Долг моряка -- вот что оказалось сильнее всяких формальных
прав и, вне сомнения, сыграло свою роль в соответствующей подготовке всего
экипажа "Гремящего" к преодолению будущих трудностей, кульминацией которых
стал последний новоземельский конвой.
...Пока Гурин докладывает о самоотверженном труде экипажа "Гремящего"
по спасению "Марины Расковой" и называет наиболее отличившихся офицеров и
матросов -- помощника командира корабля Васильева, командира зенитной группы
Гаврилова, главного боцмана Речкина, рулевых Варшеева и Сергеева,
сигнальщиков Фокеева и Онохова, я мысленно анализирую поведение людей этого
корабля и вспоминаю характерные факты, предрешившие успех в спасении
транспорта. Вспоминаю об эпизоде, связанном с мартовским конвоем в прошлом
году. Выйдя навстречу союзному конвою, шедшему от Исландии, "Гремящий" был
застигнут в пути девятибалльным штормом. Крен корабля достигал сорока восьми
градусов. В конце концов не выдержали крепления. Под ударами волн дала
трещину верхняя палуба, деформировался верхний лист одной из бортовых
нефте-цистерн. Затем волны срезали заклепки цистерн воды для котлов, сбили
вьюшки на полубаке, вырвали вентиляционные надстройки -- "грибы". Пока
аварийная группа из строевых матросов и артиллеристов устраняла мелкие
повреждения и ставила дополнительные крепления под палубами, Гурин продолжал
вести корабль прежним курсом -- навстречу конвою. В назначенное время
"Гремящий" соединился с конвоем, вступил в охранение его, помог английским
кораблям эскорта
187
отразить нападение фашистских эсминцев, атаковал и потопил вражескую
подводную лодку, успешно участвовал в отражении атаки "юнкерсов" и вместе с
другими кораблями благополучно привел транспортные суда в Кольский залив.
Вспоминаю, слушая доклад командира дивизиона, о многих фактах
самоотверженного труда, ставших нормой поведения людей "Гремящего" в боевых
условиях. Гурин называет котельных машинистов: Карбушев, Жилинский, Наумов,
Хоменко, Гуськов, Шмарин, командир отделения Балабанов. Это они, когда в
непрерывных походах стали сдавать трубки в котлах, не раз и не два
забирались в тот или иной вышедший из строя, выключенный, но еще пышущий
жаром котел и работали в нем при невыносимой температуре, отыскивая
лопнувшие трубки и устраняя повреждения, из-за которых снижалась скорость
хода корабля. Устраняли в пути, не откладывая работу ни до возвращения в
базу, ни до тех пор, когда хотя бы остынет котел.
Вот что определило успех новоземельского конвоя теперь, а несколько
раньше, вместе с непрерывной конвойной службой, с благополучной проводкой
нескольких сот транспортов с грузами, принесло "Гремящему" почетное звание
гвардейского корабля.
Предлагаю Гурину представить к награждению орденами и медалями офицеров
и матросов, отличившихся в новоземельском конвое.
9 ноября 1943 года. Сообщение, которое подытоживает новоземельский
конвой: транспорт "Марина Раскова", сдав по назначению весь груз в Белушьей
губе, сегодня благополучно возвратился в Архангельск.
Теперь можно сказать, что еще одно задание выполнено до конца.
Не ошибусь, если прибавлю: быть комдиву Гурину
Героем Советского Союза...1
1 Звание Героя Советского Союза было присвоено Антону Иосифовичу
Гурину, ныне контр-адмиралу, за самоотверженные действия в ста конвоях,
обеспечившие благополучную проводку в порты назначения свыше тысячи
транспортов с общим грузом до пяти миллионов тонн.
В ПОЛЯРНОЙ НОЧИ 1943, ноябрь -- декабрь
Решение, принятое Ставкой Верховного Главнокомандования, сказалось на
всем Северном театре и в течение трех недель изменило обстановку в нашей
операционной зоне. Все довольно четко определилось уже к первым числам
ноября: прояснилось до конца с авиацией, с ледоколами и с внешними конвоями.
Конечно, я в те дни еще не знал ни о послании У. Черчилля, ни об ответном
послании, которое И. В. Сталин отправил английскому премьер-министру 13
октября, через трое суток после памятного мне разговора в Ставке и особенно
памятных мне заключительных слов о том, что нам, флоту, надо быть готовыми к
встрече конвоев, что конвои будут возобновлены, как ни тянут с ними
союзники. В ответном послании И. В. Сталина говорилось без обиняков:
"...Поставки Британским Правительством в СССР вооружения и других
военных грузов нельзя рассматривать иначе, как обязательство, которое в силу
особого соглашения между нашими странами приняло на себя Британское
Правительство в отношении СССР, выносящего на своих плечах вот уже третий
год громадную тяжесть борьбы с общим врагом союзников -- гитлеровской
Германией.
Нельзя также не считаться с тем, что северный путь является наиболее
коротким путем, позволяющим в наиболее короткий срок доставить на
советско-германский фронт поставляемое союзниками вооружение, и что без
надлежащего использования этого пути осуществление поставок в СССР в должном
объеме невозможно. Как я уже Вам писал раньше и как это подтвердил опыт,
подвоз вооружения и военных грузов для СССР через
персидские порты ни в какой мере не может окупить недопоставок,
получающихся в результате отсутствия подвоза северным путем вооружения и
материалов, которые, как это вполне понятно, входят в расчет снабжения
советских армий. Между тем отправка военных грузов северным путем в этом
году почему-то и без того сократилась в несколько раз по сравнению с прошлым
годом, что делает невозможным выполнение установленного плана военного
снабжения и находится в противоречии с соответствующим англо-советским
протоколом о военных поставках. Поэтому в настоящее время, когда силы
Советского Союза напряжены до крайности для обеспечения нужд фронта в
интересах успеха борьбы против главных сил нашего общего противника, было бы
недопустимым ставить снабжение советских армий в зависимость от
произвольного усмотрения британской стороны. Такую постановку вопроса нельзя
рассматривать иначе, как отказ Британского Правительства от принятых на себя
обязательств и как своего рода угрозу по адресу СССР".
Демарш подействовал. Черчилль, как теперь стало известно, пошел на
попятный.
В моем дневнике за ноябрь -- декабрь 1943 года о событиях этих двух
месяцев записано так...
2 ноября. Скоро месяц после моего доклада-отчета в Ставке Верховного
Главнокомандования. Результаты уже есть: нам на флот дано еще 100 самолетов
-- 60 истребителей и 40 двухмоторных машин. Один полк "бостонов" с
Карельского фронта также будет подчинен нам. Кроме того, намечено прислать к
нам же одну дивизию авиации дальнего действия. Все, вместе взятое, дает
довольно широкие возможности.
Пришли английские корабли за своими транспортами. Одновременно с ними
прибыли из США для нас пять тральщиков и пять катеров -- больших охотников.
Переход через океан в осеннее время совершен без каких-либо значительных
поломок, стало быть, построены хорошо.
Был на катерах. Вполне пригодны для боевых действий, мореходность
приличная, проверена переходом в штормовых условиях осенней Атлантики.
Разумеется,
190
в общем все зависит от людей. А люди на них из числа тех, кто вот уже
третий год на своих малозаметных кораблях выполняет самую разнообразную
боевую работу. Причем вопреки всем нормам и ограничениям, в самых немыслимых
до войны условиях, в любую погоду, полярной ночью и круглосуточным летним
днем, всюду -- в Белом, Баренцевом и Карском морях, до Нордкапа на запад и
до мыса Челюскина в проливе Вилькицкого, а то и до бухты Тикси на восток.
Два с лишним года прошло с тех пор, когда бой катера под командованием И. И.
Кроля убедительно доказал, на что способны корабли этого класса, имея таких
людей, какие составляют команды всех катеров без исключения. Действительно,
катерники -- мастера на все руки. Они и в дозорах на океанской волне, и
высаживают десанты в тылу у противника, и обеспечивают перевозки на Рыбачий
и Средний, и сопровождают конвои на внутренних коммуникациях... Словом,
действуют в любых условиях.
Вряд ли за океаном имеют представление об этих условиях. Потому-то
американцы были поражены, узнав, что катера пойдут через океан своим ходом,
да еще осенью.
Катерники вспоминают, что один из провожавших американцев -- старый
моряк -- сказал на прощанье:
-- Только железные люди способны идти осенью через океан на таких
утлых, к тому же деревянных суденышках...
Эти "утлые суденышки" еще оправдают себя в боях.
Впечатлений от пребывания в США у катерников много. Отношение рядовых
американцев к ним было дружеским, интерес к Советскому Союзу большой,
заинтересованность в боевых успехах Красной Армии прямая. К месту, где
стояли катера, приходили люди с различными вещами, купленными на свои
сбережения, и просили взять эти вещи в подарок храбрым русским солдатам.
А на стоянке в исландском порту Рейкьявике, куда катера зашли по дороге
из Флориды к нам на Север, Два высокопоставленных визитера -- английский и
аме- риканский адмиралы -- специально навестили наших катерников, чтобы
выразить свое восхищение ими и заодно уговорить их отказаться до весны от
дальней-
191
шего перехода из Исландии в северные порты Советского Союза. Оба
адмирала считали, что катерам не пройти в осенние штормы к месту назначения.
Поскольку все катера благополучно дошли, представитель британской
военно-морской миссии сказал мне вчера, по сути повторив слова американского
моряка, напутствовавшего катерников перед уходом из Флориды, но уточнив
определение "железные":
-- Такие походы в арктических водах и на таких
судах могут совершать только русские...
В кают-компании одного из катеров меня угостили
ромом. И тут же наивно похвастали, что имеют целый
бочонок его. Ром я попробовал и похвалил, но перед
уходом с катера сказал командиру:
-- За угощение спасибо. А бочонок с ромом пере
дайте в госпиталь. Нужен для раненых.
Надо было видеть вытянувшиеся лица катерников. Однако поблажки тут
делать нельзя. Никому.
9 ноября. Обещанные самолеты пока задерживаются,
но сегодня запросилась к нам 36-я дивизия авиации
дальнего действия, которая была на Севере в прошлом
году. Все ее экипажи натренированы в ночных полетах.
Задача дивизии поставлена та же, что и прежде: удары
по базам и аэродромам противника в Норвегии.
Приятная новость: сверх ста самолетов получим еще 20 типа "аэрокобра".
Жаль только, что все они очень медленно идут к нам.
Три новых тральщика вышли из Кольского залива в Иоканку. Планирую их
для встречи арктического конвоя, который следует из Карского моря в
соответствии с октябрьским решением Ставки. Продвигается слишком медленно:
идет, вероятно, со льдом, прикрываясь тем самым от возможных атак подводных
лодок. Надо будет послать напоминание идти быстрее. Время не ждет.
Четвертый из новых тральщиков задержался для траления у Гавриловского,
где какой-то рыбак якобы видел подводную лодку. Возможно, она ставила мины.
Поэтому пусть тральщик до завтра продолжает тралить, затем, не мешкая,
должен идти в Иоканку вслед за остальными.
10 ноября. Прибыла 36-я авиадивизия. Теперь у нее
почетное название -- "Смоленская". Многие летчики из
192
ее состава были у нас в прошлом году, так что действовать будут уже
имея опыт.
Арктический конвой, как и предполагалось, отстаивается у кромки льда.
Получив сообщение об этом, дал Кучерову (он командует конвоем) ободряющую
радиограмму: чтобы не боялся чистой воды. Ледоколы прикроем миноносцами и
тральщиками. Завтра отправлю Колчина с кораблями в Иоканку и оттуда -- в
нужный момент -- встречать конвой.
18 ноября. Закончилась-таки арктическая эпопея текущего года: суда
ледокольной флотилии "И. Сталин", "Ф. Литке", "Мурман", а также шесть
эскадренных миноносцев и три тральщика прибыли в Архангельск. Очень хорошо
показали себя в этом походе тральщики: обнаружили и атаковали несколько
подводных лодок противника. Группа моряков-полярников с ледокольной флотилии
награждена боевыми орденами. Среди награжденных -- В. И. Воронин, командир
ледокола "И. Сталин". Это -- один из лучших знатоков ледового дела,
представитель одного из старинных поморских родов, потомок древнейших
русских мореходов, известный не только у нас после исторического первого
сквозного похода "Сибирякова" по Северному морскому пути в одну навигацию.
Он хорошо знает Арктику, командовал "Седовым", "Сибиряковым", "Челюскиным",
"Ермаком". У него четверть века стажа в должности ледового капитана. И вот
такой человек, заболев, к началу войны остался вне поля зрения
Главсевморпути. Ждал, но так и не дождался, что там вспомнят о нем. Тогда
сам напомнил. Проявив инициативу, добился переосвидетельствования врачебной
комиссией где-то в тылу, которая снабдила его оригинальной справкой:
"Плавать в Арктике может, но простужаться нельзя". С этакой справкой он
прибыл в Архангельск, где его умудрились произвести в старшие лейтенанты и
определили читать лекции на берегу. Я узнал об этом, к сожалению, не сразу,
после чего высказал начальнику Главсевморпути И. Д. Папанину все, что считал
должным сказать.
Теперь Воронин -- капитан 2 ранга, командир флагманского ледокола и
старший лоцман Северного морского пути. Еще в прошлом году он отлично
справился со своими обязанностями в условиях военного времени и
зарекомендовал себя ледовой проводкой лидера
13 А Г. Головко 193
"Баку" и эскадренных миноносцев из Владивостока через Арктику к нам на
Северный флот.
Опираться надо в этих местах на таких людей. И на моряков-полярников и
на летчиков полярной авиации, как Черевичный. Только война помешала оценить
по-настоящему полет, совершенный И. И. Черевичным к так называемому "полюсу
недоступности" -- последнему белому пятну в Арктике. Летает Черевичный
блестяще и, несомненно, принадлежит к числу тех людей, у которых чувство
полета является шестым чувством.
2 декабря. Конвои пошли. Сегодня в Кольский залив
прибыла мурманская группа второго после восьмимесяч
ного перерыва союзного конвоя: пять транспортов, один
танкер и восемь миноносцев. Беломорская группа
конвоя -- восемь транспортов -- под охраной трех ан
глийских кораблей и наших эсминцев направилась
в Архангельск.
Увидев густой туман, англичане еще у Кильдина отказались идти в
Кольский залив. Пришлось подсадить к ним наших лоцманов, которые
благополучно в сплошном тумане провели весь конвой в назначенные места.
Для предупреждения ударов неприятельской авиации по конвою, как только
он пришел на видимость Кильдина, мы совершили налет на вражеские аэродромы
Луостари и Хебуктен. Потеряли при этом один свой самолет (летчик Зайцев),
подожженный огнем зенитной артиллерии и упавший в районе аэродрома. В бою на
отходе наши летчики сбили одного "мессершмитта" и одного "фокке-вульфа".
Летчик последнего выбросился с парашютом над расположением войск 14-й армии
и взят в плен. Сегодня его допрашивают в штабе армии, завтра доставят к нам.
Во всяком случае, после этих наших ударов гитлеровцы не трогали ни ту,
ни другую группу конвоя.
3 декабря. С 18 часов начали предупреждающие на
леты на аэродром Хебуктен, тем самым отвлекая внима
ние противника от беломорской группы конвоя. Она
идет без потерь и сегодня должна быть в Архангельске.
14 декабря. Все время держится отвратительная погода, поэтому
использовать авиацию по-настоящему до сих пор не удалось. А конвои с запада
идут. Позавчера из Англии вышел очередной конвой: 18 транспортов, в том
числе два танкера -- один с бензином
194
в Белое море, другой с нефтью в Кольский залив. Их прикрывают, помимо
корветов-конвоиров и миноносцев, две группы кораблей -- крейсерская и
линейных сил. Вторую группу возглавляет линкор "Дюк оф Йорк" ("Герцог
Йоркский"), на котором, по сообщению английской миссии, находится
командующий британским флотом метрополии адмирал Фрэзер. С чего бы? Неужели
для того, чтобы лично убедиться в условиях проводки конвоев через Северную
Атлантику? В миссии переполох. Начальник ее Арчер, человек заносчивый, не в
пример своему предшественнику Фишеру, попытался использовать предстоящий
визит Фрэзера и задал мне уйму вовсе не обязательных вопросов. В частности,
он потребовал дать ему сведения по авиации для доклада своему командующему,
полагая, что при словах "для командующего флотом метрополии" мы будем так
потрясены, что все немедленно дадим ему. Очень неприятная личность этот
Арчер. Я уже просил о том, чтобы его убрали от нас '.
Прибытие линкора "Дюк оф Йорк", крейсера "Ямайка" и четырех миноносцев
ожидается послезавтра. Через двое суток после этого должна прибыть
крейсерская эскадра. Конвой придет двадцатого.
Для чего же все-таки жалует сюда Фрэзер?
16 декабря. "Дюк оф Йорк", "Ямайка" и четыре миноносца прибыли в
назначенное время. С английского линкора тут же запросили семафором, когда
адмирал Фрэзер может нанести визит командующему Северным флoтом Советского
Союза. В ответ на это я сообщил,
1 Речь шла не об одном Арчере. В своем послании английскому
премьер-министру И В. Сталин специально указал: "...Я не вижу необходимости
в увеличении количества британских военнослужащих на Севере СССР, так как
подавляющая часть находящихся там британских военнослужащих не используется
надлежащим образом и уже в течение многих месяцев обречена на праздность, на
что уже не раз указывалось с советской стороны. В качестве примера можно
указать на 126-ю британскую портовую базу в Архангельске, о ликвидации
которой за ее ненадобностью неоднократно ставился вопрос и на ликвидацию
которой только теперь получено согласие британской стороны. Имеются также, к
сожалению, факты недопустимого поведения отдельных британских
военнослужащих, пытающихся в ряде случаев путем подкупа завербовать
некоторых советских граждан в разведывательных целях. Подобные
оскорбительные для советских граждан явления, естественно, порождают
инциденты, приводящие к нежелательным осложнениям".
13* 195
что готов прибыть сам, но прошу назначить время. Тотчас последовало
приглашение, и я отправился на линкор, имея уже соответствующие сведения о
Фрэзере. Это видавший виды "морской волк", один из нынешних столпов
Британского адмиралтейства. Биография его мне известна, поэтому, когда один
из моих собеседников-англичан (начальник штаба Фрэзера) спросил, знаю ли я,
что адмирал бывал в России, между нами состоялся краткий, но любопытный
разговор.
-- Знаю, -- ответил я.
Собеседник (придав таинственное выражение своему лицу):
И что адмирал воевал против большевиков?
Знаю, -- снова сказал я. -- Осенью восемнадца
того года, на Каспии, вместе с генералом Денстервиллем.
Собеседник (удивляясь, но все еще желая поразить меня):
И что большевики посадили адмирала в тюрьму?
Знаю, -- опять ответил я.
Тогда собеседник решил удивить меня явным сюрпризом:
-- И что адмирал Фрэзер благодарен за это боль-
шевикам?
Тут я действительно удивился, и торжествующий начальник штаба объяснил:
-- Потому что в тюрьме, где сидел адмирал Фрэзер, плохо кормили, и это
дало ему возможность излечиться от язвы, которая мучила его.