Страница:
До того приятно, что нет потерь, -- даже сердиться на перетрусившего
радиста не хочется... Итак, все суда -- 150 единиц, которые еще очень
пригодятся государству, -- целы. Расчет оказался верным. Риск был необходим,
целесообразен и поэтому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно
столкновение умов в войне на море здесь; в Заполярье, выиграно нами.
велась буквально за каждый метр, что гитлеровцы занимали господствующее
положение над нашим передним краем, что они даже простреливали с некоторых
высот долину позади нашего боевого охранения, и связь с ним поэтому была
чрезвычайно сложной. Если зимой, в полярную ночь, еще можно было, пользуясь
темнотой, пробираться в глубоком снегу, доставлять грузы в район боевого
охранения и эвакуировать оттуда раненых, то в летнюю пору такие вылазки
представляли смертельную опасность. И все же морская пехота Северного
оборонительного района (так назывался этот флотский участок сухопутного
фронта, которым командовал генерал-лейтенант С. И. Кабанов, ранее
возглавлявший оборону Ханко) крепко стояла на своих рубежах. С этих рубежей
она и перешла в решительное наступление, которое закончилось, как известно,
освобождением Печенги, взятием Киркенеса, выходом войск Карельского фронта и
частей Северного флота на государственную советско-норвежскую границу,
очищением норвежской области Фин-марк от немецко-фашистских захватчиков.
опрос, который я задаю себе вновь, просматривая теперь свои беглые,
почти конспективные записи первого периода войны, естественен и понятен.
Почему, несмотря на явное преимущество противника в силах на суше, в небе и
на море, несмотря на весьма серьезное превосходство его в боевом опыте,
несмотря на обученность его войск и подготовленность их к действиям на
театре (поскольку природные условия Северной Норвегии и финляндской
Лапландии столь же суровы, как и условия нашего Заполярья), наконец, почему,
несмотря на преимущество инициативы, полученной гитлеровцами при вероломном
нападении, им не удалось ни смять нас, ни устрашить перспективой быть
изолированными от всей страны? Ведь обстановка повсюду на фронте в то время
складывалась такой, что и 14-й армии генерал-лейтенанта Фролова, и Северному
флоту грозила реальная опасность лишиться поддержки и снабжения, причем в
местах более потребляющих, нежели производящих все необходимое для
существования массы людей и для борьбы с врагом. У противника имелся давно
заготовленный план овладения Кольским полуостровом, Полярным и Мурманском,
составленный и расписанный по дням и даже часам захвата всех пунктов нашего
Заполярья, •-- настолько гитлеровцы были уверены в неотразимости удара,
натиска и преимущества их сил. Об этом свидетельствовал не только приказ
генерал-полковника Дитла, командующего немецко-фашистской группировкой,
расположенной против нас; об этом же указывалось в специальной директиве из
Берлина командующему немецко-фашистскими военно-морскими силами на Северном
театре, в которой осо-
бенно подчеркивалась нежелательность бомбардировки верфей в Мурманске'.
НЕСМОТРЯ НА ОШИБКИ 1941, июль --август
Только ли потому просчитались немецко-фашистские военные стратеги, что
отвели Заполярью роль второстепенного участка фронта? Только ли потому, что
рассчитывали в немалой степени на свои бесчеловечные методы истребительной
войны, гипнотический страх перед которыми так недавно сломил недолгое везде,
кроме героической Испании, сопротивление в Европе и надолго парализовал волю
многих к освобождению от фашизма?..
Исчерпывающий ответ дают события первых недель войны, ошибки и подвиги,
характерные для того времени.
Прежде всего на суше, где решалась тогда судьба Заполярья и Северного
флота.
Ошибки были неизбежны. Их породили отсутствие боевого опыта и
непривычные для моряков условия, да еще там, где требовались длительная
тренировка и специальная выучка: среди скалистых гор и гранитных сопок,
разделенных заснеженными ущельями и простреливаемой из минометов болотистой
тундрой. Некогда было и думать о тщательной подготовке. Обескровленные
неравными боями, укомплектованные еще по нормам мирного времени части 14-й
армии, прикрывавшие границу не только на приморском участке мурманского
направления, но и на всей линии фронта между Титовкой и Кандалакшей,
нуждались в немедленной поддержке. Без нее они уже не могли противостоять
натиску отборных ударных войск противника -- горно-егерских дивизий,
понаторевших в горной войне на территории Норвегии, у Нарвика, и лишь
старались, в меру своих возможностей, замедлить темп наступления егерей.
Обычной поддержки с моря, которую оказывал флот нашим стрелковым частям
огнем корабельной артиллерии в порядке взаимодействия с армией у реки
Западная Лица, у полуостровов Среднего и Рыбачьего, теперь было
недостаточно. Требовалась непосредственная и самая неотложная помощь на
берегу: подкрепить обескровленные пехотные части.
Морской пехоты на Севере в ту пору мы не имели. Первые так называемые
морские отряды, составленные из моряков-добровольцев, подавляющее
большинство ко-
До тех пор, пока гитлеровцы не убедились в тщетности своих попыток
овладеть Мурманском.
торых являлось квалифицированными корабельными специалистами четвертого
и пятого года службы, в силу крайней необходимости были сформированы
буквально в считанные часы и тут же брошены в бой, чтобы помочь армейцам
задержать немецко-фашистских егерей, рвавшихся к Мурманску и Кольскому
заливу. Двое суток шло формирование следующих отрядов из подводников и
моряков надводных кораблей, различных специалистов береговой обороны и
морокой авиации, строителей и судоремонтников, инструкторов и учеников
флотских школ учебного отряда флота. Общее желание дать надлежащий отпор
фашистам было таким, столько поступило заявлений на откомандирование в
морские отряды, что к исходу вторых суток формирования пришлось прекратить
прием добровольцев: их насчитывалось уже больше двенадцати тысяч. Тем более,
что ни флот, ни армия не располагали достаточным количеством предметов
экипировки и вооружения для отрядов. Около трех тысяч винтовок нам доставили
на транспортных самолетах, присланных под командованием Героя Советского
Союза Валентины Гризодубовой из Москвы, хотя при этом не обошлось без
чрезвычайного происшествия, которое многому научило нас В основном же вышли
мы из положения способом "мобилизации внутренних ресурсов". С кораблей было
взято все ручное оружие (оставлены только личные пистолеты у командиров
кораблей), сняты пулеметы (даже с подводных лодок и с неисправных
самолетов); кроме того, был произведен сбор лишнего обмундирования и
снаряжения среди старослужащих офицеров и старшинского состава.
Наши морские отряды оказались весьма пестрыми по своему внешнему виду,
но по своим качествам -- неукротимой воле к победе, силе советского
патриотизма, -- развиваемым в течение пятилетнего срока матросской службы
всей системой политического воспитания .наших моряков, были под стать
матросским отрядам времен революции
1 Группа самолетов Гризодубовой подошла к аэродрому в момент очередного
налета фашистской авиации и очутилась в сфере воздушного боя. Один из наших
истребителей принял транспортные самолеты за вражеские и атаковал их.
Результат всего этого оказался печальный. Вместо четырех самолетов с оружием
мы получили три; четвертый был сбит своим же истребителем, который и сам
вскоре погиб в бою.
и гражданской войны. Люди этих отрядов не только на словах считали себя
преемниками и носителями боевых традиций русских революционных моряков; они
знали, на что шли, отправляясь навстречу фашистским егерям, и ради чего шли-
Каждый доброволец понимал, что в случае выхода немецко-фашистских войск на
побережье Кольского залива флот мог очутиться в ловушке, мог остаться без
главной базы, без самых выгодных опорных пунктов, например для действий
подводных лодок зимой, а страна могла потерять Мурманск с его океанским
портом. И поэтому каждый человек в морских отрядах, сформированных нами, на
деле подтверждал гордое правило людей Советского флота, метко определенное
писателем Леонидом Соболевым в его запоминающемся рассказе: один моряк --
моряк, два моряка -- взвод, три моряка -- рота, четверо -- батальон.
Помощь, оказанная 14-й армии на приморском участке морскими отрядами,
только-только появившимися на позициях и с ходу введенными в бой, сыграла --
об этом нужно сказать прямо -- решающую роль в создании перелома на всем
мурманском направлении фронта. Рассказы о воинской доблести, бесстрашии и
самоотверженности флотских добровольцев с первого же дня распространились по
всей передовой линии. В самые решительные моменты, контратакуя фашистских
егерей, моряки заменяли шлемы-каски бескозырками, снимали гимнастерки и в
таком виде -- в бескозырках, в полосатых матросских тельниках -- шли во весь
рост, под пулями, на врага. Было ясно, что это поведет к лишним, ненужным
жертвам, что флот потеряет многих специалистов, подготовка которых длилась
годами. Увы, иа все уговоры люди морских отрядов отвечали одно и то же:
таковы, мол, морские традиции; так, мол, вели себя моряки в гражданскую
войну; пусть, мол, фашисты -- кто из них уцелеет -- запомнят советских
моряков!.. Самым пагубным в морских отрядах оказалась боязнь передвигаться
пригибаясь или ползком. Только во весь рост!.. Эта безудержная удаль моряков
вызывала у наших армейцев естественное и понятное восхищение; она же
вызывала панику среди фашистских егерей и обращала их вспять; и она, к
сожалению, стала основной причиной безусловно больших лишних потерь. Многие,
очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья"
прежде чем морские
45
отряды приобрели опыт боевых действий на суше и необходимую,
предусмотрительную осторожность.
Такова была цена ошибки, порожденной чрезвычайными обстоятельствами --
отсутствием времени для самой элементарной подготовки морских отрядов к
действиям на сухопутном фронте. И все же, несмотря на чрезмерные жертвы,
понесенные флотом, задача, поставленная перед морскими отрядами, была
успешно решена. Измотанные в неравных боях люди 14-й армии, увидев
самоотверженность моряков, обрели новые силы и сумели с действенной помощью
морских отрядов остановить врага.
Способствовали этому и два десанта, предпринятые нами в самые
критические моменты по договоренности с армией: первый в составе 529
пограничников из частей генерал-майора Синилова, второй в составе
стрелкового полка и морского отряда. Времени для тщательной подготовки
десантов, как и для обучения первых морских отрядов, не оставалось. По
шоссейным дорогам в тылу противника, от Киркенеса и Петсамо к линии фронта,
непрерывным потоком подвозились войска, боевая техника, боеприпасы. По всем
признакам, гитлеровцы готовились к очередному удару для прорыва нашей
обороны и нового наступления. Надо было хотя бы ослабить этот удар.
Первый десант, направленный в тыл противника с диверсионными целями,
был сформирован всего за два часа. Обошлось без всякой бумажной процедуры,
несомненно лишней в таких условиях, в каких находились мы. Нельзя было
терять ни одного часа. В данном случае оперативность "решала все. И решила.
Десант мы доставили к месту высадки на рыболовных судах, преимущественно
мотоботах, а через четверо суток благополучно сняли обратно.
Столь же оперативно был сформирован и высажен в назначенном месте
второй десант, значительно больший, чем первый. Для него мы выделили малые
боевые суда, оставив в резерве группу эскадренных миноносцев, чтобы послать
их на помощь, если бы возникли осложнения при высадке десанта. Опять-таки
пришлось пренебречь канонами и воспользоваться именно тем, что должно было
исключить возможность десанта: светлым временем, круглосуточным
полярным днем. Такие условия противоречили как принятым у нас взглядам, так
и взглядам противника на десантную операцию. Командовать кораблями и
обеспечивать высадку десанта было поручено капитану 1 ранга В. И. Платонову,
спокойному, уравновешенному офицеру, служившему на Северном флоте с первых
дней его существования, знавшему людей и умевшему руководить ими
И вот 14 июля, в нарушение всех академических правил, мы в течение
всего четырех часов (включая в это время и переговоры с командармом-14)
снарядили и посадили на тральщики, на сторожевые корабли и на катера МО, в
общей сложности на восемнадцать судов, стрелковый полк неполного состава
(тысячу человек -- все, что имелось в армейском резерве) и морской отряд
(пятьсот человек). Командование этим объединенным десантным отрядом было
поручено командиру стрелкового полка майору Шакито, опытному офицеру.
Средь бела дня, хотя по часам наступил вечер, в хорошую ясную погоду
второй десант был высажен в тылу противника. Гитлеровцы не ожидали такой
дерзости. Сопротивление, оказанное ими, было незначительным.
Противодействовала высадке лишь одна батарея, но корабли орудийным огнем
очень скоро заставили ее замолчать. Так что и не понадобилось посылать для
поддержки десанта эскадренные миноносцы.
Почти три недели, до 4 августа, десант под командованием майора Шакито,
непрерывно подкрепляемый нами, вел бои в тылу немецко-фашистских войск, был
постоянной угрозой для них, оттягивал на себя значительные силы противника и
отлично выполнил свою задачу "вытяжного пластыря".
В общем, меры, принятые командованием 14-й армии и Северного флота,
сделали свое дело: наступление гитлеровцев на мурманском направлении
захлебнулось. Меньше половины расстояния от границы до Мурманска, то есть
где тридцать пять, где сорок километров, только и сумели пройти фашистские
егеря за первые три недели войны. Дальше они не продвинулись ни на шаг.
Кроме
Впоследствии коменданта Москвы военного времени
1 На последнем этапе войны В. И. Платонов, уже в звании
вице-адмирала, был начальником штаба Северного флота
того, в ряде мест армейские части и морские отряды отбили у егерей
выгодные позиции, закрепились и стали непреодолимой преградой для противника
на все годы боевых действий.
Разрекламированный фашистской пропагандой "блицкриг" явно терпел крах.
Гитлеровская газета в оккупированной Норвегии опубликовала даже статью под
заголовком "Почему германские войска еще не в Мурманске?> В этой статье
говорилось: "Многие задают вопрос, почему германские войска еще не заняли
Мурманска. Постараюсь, -- писал автор статьи, -- объяснить это. В Лапландии
сражаются германские части, находящиеся там со времени норвежской
кампании... Бои оказались чрезвычайно тяжелыми, их трудность не поддается
описанию. Сам черт выдумал тундру в пользу большевиков. В тылу приходится
сражаться с партизанскими и прорвавшимися красноармейскими частями"...
Дело было, разумеется, не в тундре и прочих природных условиях,
одинаковых для обеих сторон, а в нашем решительном противодействии, которого
фашисты вовсе не ждали, почему фашистская печать и поторопилась объявить
Мурманск взятым. Пленные фашистские егеря, в большинстве тирольцы, носившие
нарукавный знак с изображением альпийского цветка эдельвейс, вообще
привычные к действиям в горной местности, оказались более способными к
анализу происшедшего на мурманском направлении, нежели фашистская газета в
порабощенной Норвегии. Один из них сказал на допросе: "Ваши люди сделаны из
особого материала. Даже когда они окружены, израсходовали все патроны и не в
состоянии держать штык, они готовы грызть нас зубами!"
Положение на суше определилось, хотя и оставалось еще напряженным.
Наступал период позиционной войны, на которую не рассчитывали гитлеровцы.
Вдобавок из морских отрядов, сформированных нами в эти дни, возникло ядро
морской пехоты, стяжавшей вскоре заслуженную боевую славу своей стойкостью и
храбростью в ожесточенных боях.
Подвиги характеризовали первый период боевых действий и на море, но и
там этот период памятен разного рода ошибками.
Соотношение сил на моррком театре было не в нашу пользу. К началу войны
гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших
эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа "Редер", тремя
норвежскими миноносцами типа "Стег", норвежским минным заградителем типа
"Гломан и Лауген", вспомогательным крейсером (около десяти тысяч тонн
водоизмещения), шестью подводными лодками дальнего действия типа "0-67",
десятью норвежскими сторожевыми кораблями различных типов, десятью --
пятнадцатью тральщиками, десятью сторожевыми катерами типа быстроходных
морских охотников, а также вспомогательными судами, то есть имели в строю до
пятидесяти боевых единиц -- целый флот с подходящими базами, расположенными
в удобных местах Варангер-фьорда (Киркенес, Варде и Вадсе) в
непосредственной близости к нашим коммуникациям. Военно-морским силам
противника была придана специально предназначенная для действий на театре
авиация с первоначальным общим количеством до 230 самолетов,
рассредоточенных на аэродромах Северной Норвегии в Луостари, Киркенесе
(Солдат-бухт), Лак-сельвене (Банак), Хебуктене, Тромсе, Бардуфосе, Нарвике,
Буде.
Всей этой заранее нацеленной ударной силе, которую противник мог в
любой момент подкрепить кораблями, беспрепятственно проводимыми из своих баз
на Балтийском и Северном морях через норвежские шхеры, удобные для такой
переброски, мы были в состоянии противопоставить лишь примерно равное
количество эскадренных миноносцев, уступавших в скорости вражеским кораблям
этого класса."
Понятно, что известное время, правда непродолжительное, гитлеровцы
считали себя хозяевами на театре и даже одерживали победы, используя свои
новейшие боевые корабли против наших вспомогательных кораблей, совсем
недавно бывших рыболовными траулерами.
Так обстояло в двух памятных случаях коллективного подвига
североморцев, после чего надводные корабли противника ни разу в течение всей
войны не осмеливались навязывать бой нашим надводным кораблям.
В дневнике об этих случаях записано следующее.
13 июля 1941 года. Вышедший накануне из Мурман-
4 А Г. Головко 49
ска в Иоканку отряд судов ЭПРОНа (РТ-32 и РТ-67) ', сопровождаемый
сторожевым кораблем "Пассат" (тоже бывшим РТ), подвергся в районе
Гавриловских островов внезапному нападению пяти вражеских эсминцев.
Подробности нападения и последовавшего за ним неравного боя свидетельствуют
о должном отношении к своим воинским обязанностям всего личного состава
наших судов, о преемственности героических традиций нашего флота.
Сегодня ночью (условной, несмотря на ненастную погоду), около двух
часов, сигнальщики РТ-67, шедшего головным в отряде, заметили самолет
противника на бреющем полете в направлении с юга на север. Самолет скрылся в
дымке дождя. Несколько позже окончательно прояснилось, и в три часа двадцать
шесть минут в районе острова Харлова те же сигнальщики РТ-67 обнаружили на
дистанции от двадцати пяти до тридцати кабельтовых три эсминца противника,
направлявшиеся на юго-восток, наперерез курсу отряда. Еще два эскадренных
миноносца находились в море, к северо-северо-востоку от маяка Гавриловокого
и скорее всего прикрывали действия первых трех эсминцев. Последние же, не
изменяя курса и скорости хода, начали обстрел головного судна отряда РТ-67.
Сторожевой корабль "Пассат", 'Совсем недавно промышлявший треску вместе
с обоими рыболовными траулерами, теперь шедшими под его охраной, вооруженный
двумя 45-миллиметровыми пушками и двумя пулеметами, немедленно устремился
навстречу вражеским кораблям, едва те начали обстрел, и первым делом
поставил дымовую завесу между ними и отрядом. Произведя этот маневр,
командир "Пассата" старший лейтенант Окуневич приказал обоим траулерам идти
к берегу, чтобы укрыться в бухте Гавриловской, мимо которой следовал отряд,
и тут же сообщил по радио на волне сторожевых кораблей о нападении эсминцев
противника. Одновременно артиллеристы "Пассата" открыли ответный орудийный
огонь по вражеским кораблям, с тем чтобы отвлечь их внимание и дать
возможность РТ-67 выйти из-под обстрела.
Отвлечь все же не удалось. Преимущество противника, тем более на такой
дистанции, позволило вражеским эсминцам вести обстрел обоих судов. Вне
обстрела пока
РХ -- рыболовные траулеры.
оставался лишь РТ-32, укрытый дымовой завесой, поставленной "Пассатом",
и начавший отход к бухте Гавриловской. Первый залп, направленный в сторону
головного судна, не причинил вреда ему: снаряды легли с недолетом перед
носом траулера. Вторым залпом РТ-67 был накрыт: один снаряд сбил мачту,
другой пробил борт, разорвался в машинном отделении и перебил трубопровод,
третий допал в корму и вывел из строя машинный холодильник. Потеряв ход,
траулер остановился, и командир его, учитывая безнадежное положение
подбитого и расстреливаемого судна, распорядился спускать шлюпки, чтобы
спасти экипаж.
Тем временем эсминцы противника двигались прежним курсом, продолжая
интенсивный обстрел "Пассата" и РТ-67 фугасными снарядами, а также
трассирующими снарядами из зенитных орудий. Трассирующие снаряды рвались в
воздухе, и осколки их поражали людей, находившихся на боевых постах на
палубе и на мостиках обстреливаемых судов. Основной огонь вражеских
эсминцев, стрелявших трехорудийными залпами уже с близкой дистанции (от
десяти до пятнадцати кабельтовых), был направлен теперь на сторожевой
корабль и отчасти на РТ-32, уходивший к берегу, в бухту Гавриловскую.
Неравный бой продолжался, но исход его был предрешен, как "и пытался
экипаж "Пассата" героически защищать подбитое, лишенное хода головное судно.
Вскоре над носовой и кормовой частями сторожевого корабля встали два столба
пламени, послышался гул взрывов. Корабль начал быстро погружаться носом, но
кормовое орудие, у которого виднелся один человек, не прекращало ответный
огонь по врагу. Таким и запомнился "Пассат" всем из экипажа РТ-67, кто
уцелел после боя.
Как только море поглотило сторожевой корабль, к месту его гибели
поспешила одна из шлюпок, спущенных с головного судна. В нее удалось
подобрать двух человек, остальные двадцать два из бывших на борту "Пассата"
погибли.
Между тем огонь эсминцев уже сосредоточился на
подбитом траулере, представлявшем удобную мишень для
торпедного залпа. И все-таки торпеды, выпущенные про
тивником, не достигли цели; только единственная из них
проскользнула на расстоянии трех -- четырех метров от
кормы неподвижного судна, лишенного всякой возмож-
4* 51
ности маневрировать и уклоняться от попаданий. Тогда эсминцы
возобновили орудийный обстрел. После очередного залпа, накрывшего аварийное
судно, РТ-67 очень быстро затонул вместе со всеми, кто не успел к этому
времени сойти в шлюпки. Еще тридцать три жертвы прибавились к числу погибших
на "Пассате"; однако и те, кому посчастливилось остаться в живых, не могли
считать себя спасенными. Ибо фашисты не признают гуманности, что известно с
первых дней власти гитлеровцев в Германии.
Ближайший к месту, где двигались шлюпки, вражеский эсминец полным ходом
пронесся мимо них, ведя огонь по людям из крупнокалиберных пулеметов.
Расчетливое, демонстративное варварство! И еще одно предупреждение всем нам
-- помнить, с кем начали мы борьбу в навязанной советскому народу войне.
Безоружные люди в шлюпках ответили на огонь по ним пением
"Интернационала".
После обстрела вражеский эсминец присоединился к другим фашистским
кораблям и вместе с ними скрылся за горизонтом на северо-западе.
На месте неравного боя остались две продырявленные пулями,
полузатопленные шлюпки, и в них двенадцать человек, семеро из которых лежали
в воде, раненные при обстреле шлюпок. Слабеющими голосами они продолжали
петь "Интернационал".
" Море вокруг было пустынно: третье судно отряда -- РТ-32 успело войти
в бухту Гавриловскую, хотя и на его борту из двадцати пяти человек экипажа
остались невредимыми только семеро.
Командование шлюпками принял на себя старший лейтенант Кулагин. Он и
привел шлюпки в бухту, где раненым была оказана неотложная медицинская
помощь. .
Итак, в течение часа погибли два судна и семьдесят три человека.
Потери противника и повреждения его кораблей в этом бою установить не
представилось возможным. Вряд ли они были существенными, поскольку бой
радиста не хочется... Итак, все суда -- 150 единиц, которые еще очень
пригодятся государству, -- целы. Расчет оказался верным. Риск был необходим,
целесообразен и поэтому оправдан. Теперь можно сказать: еще одно
столкновение умов в войне на море здесь; в Заполярье, выиграно нами.
велась буквально за каждый метр, что гитлеровцы занимали господствующее
положение над нашим передним краем, что они даже простреливали с некоторых
высот долину позади нашего боевого охранения, и связь с ним поэтому была
чрезвычайно сложной. Если зимой, в полярную ночь, еще можно было, пользуясь
темнотой, пробираться в глубоком снегу, доставлять грузы в район боевого
охранения и эвакуировать оттуда раненых, то в летнюю пору такие вылазки
представляли смертельную опасность. И все же морская пехота Северного
оборонительного района (так назывался этот флотский участок сухопутного
фронта, которым командовал генерал-лейтенант С. И. Кабанов, ранее
возглавлявший оборону Ханко) крепко стояла на своих рубежах. С этих рубежей
она и перешла в решительное наступление, которое закончилось, как известно,
освобождением Печенги, взятием Киркенеса, выходом войск Карельского фронта и
частей Северного флота на государственную советско-норвежскую границу,
очищением норвежской области Фин-марк от немецко-фашистских захватчиков.
опрос, который я задаю себе вновь, просматривая теперь свои беглые,
почти конспективные записи первого периода войны, естественен и понятен.
Почему, несмотря на явное преимущество противника в силах на суше, в небе и
на море, несмотря на весьма серьезное превосходство его в боевом опыте,
несмотря на обученность его войск и подготовленность их к действиям на
театре (поскольку природные условия Северной Норвегии и финляндской
Лапландии столь же суровы, как и условия нашего Заполярья), наконец, почему,
несмотря на преимущество инициативы, полученной гитлеровцами при вероломном
нападении, им не удалось ни смять нас, ни устрашить перспективой быть
изолированными от всей страны? Ведь обстановка повсюду на фронте в то время
складывалась такой, что и 14-й армии генерал-лейтенанта Фролова, и Северному
флоту грозила реальная опасность лишиться поддержки и снабжения, причем в
местах более потребляющих, нежели производящих все необходимое для
существования массы людей и для борьбы с врагом. У противника имелся давно
заготовленный план овладения Кольским полуостровом, Полярным и Мурманском,
составленный и расписанный по дням и даже часам захвата всех пунктов нашего
Заполярья, •-- настолько гитлеровцы были уверены в неотразимости удара,
натиска и преимущества их сил. Об этом свидетельствовал не только приказ
генерал-полковника Дитла, командующего немецко-фашистской группировкой,
расположенной против нас; об этом же указывалось в специальной директиве из
Берлина командующему немецко-фашистскими военно-морскими силами на Северном
театре, в которой осо-
бенно подчеркивалась нежелательность бомбардировки верфей в Мурманске'.
НЕСМОТРЯ НА ОШИБКИ 1941, июль --август
Только ли потому просчитались немецко-фашистские военные стратеги, что
отвели Заполярью роль второстепенного участка фронта? Только ли потому, что
рассчитывали в немалой степени на свои бесчеловечные методы истребительной
войны, гипнотический страх перед которыми так недавно сломил недолгое везде,
кроме героической Испании, сопротивление в Европе и надолго парализовал волю
многих к освобождению от фашизма?..
Исчерпывающий ответ дают события первых недель войны, ошибки и подвиги,
характерные для того времени.
Прежде всего на суше, где решалась тогда судьба Заполярья и Северного
флота.
Ошибки были неизбежны. Их породили отсутствие боевого опыта и
непривычные для моряков условия, да еще там, где требовались длительная
тренировка и специальная выучка: среди скалистых гор и гранитных сопок,
разделенных заснеженными ущельями и простреливаемой из минометов болотистой
тундрой. Некогда было и думать о тщательной подготовке. Обескровленные
неравными боями, укомплектованные еще по нормам мирного времени части 14-й
армии, прикрывавшие границу не только на приморском участке мурманского
направления, но и на всей линии фронта между Титовкой и Кандалакшей,
нуждались в немедленной поддержке. Без нее они уже не могли противостоять
натиску отборных ударных войск противника -- горно-егерских дивизий,
понаторевших в горной войне на территории Норвегии, у Нарвика, и лишь
старались, в меру своих возможностей, замедлить темп наступления егерей.
Обычной поддержки с моря, которую оказывал флот нашим стрелковым частям
огнем корабельной артиллерии в порядке взаимодействия с армией у реки
Западная Лица, у полуостровов Среднего и Рыбачьего, теперь было
недостаточно. Требовалась непосредственная и самая неотложная помощь на
берегу: подкрепить обескровленные пехотные части.
Морской пехоты на Севере в ту пору мы не имели. Первые так называемые
морские отряды, составленные из моряков-добровольцев, подавляющее
большинство ко-
До тех пор, пока гитлеровцы не убедились в тщетности своих попыток
овладеть Мурманском.
торых являлось квалифицированными корабельными специалистами четвертого
и пятого года службы, в силу крайней необходимости были сформированы
буквально в считанные часы и тут же брошены в бой, чтобы помочь армейцам
задержать немецко-фашистских егерей, рвавшихся к Мурманску и Кольскому
заливу. Двое суток шло формирование следующих отрядов из подводников и
моряков надводных кораблей, различных специалистов береговой обороны и
морокой авиации, строителей и судоремонтников, инструкторов и учеников
флотских школ учебного отряда флота. Общее желание дать надлежащий отпор
фашистам было таким, столько поступило заявлений на откомандирование в
морские отряды, что к исходу вторых суток формирования пришлось прекратить
прием добровольцев: их насчитывалось уже больше двенадцати тысяч. Тем более,
что ни флот, ни армия не располагали достаточным количеством предметов
экипировки и вооружения для отрядов. Около трех тысяч винтовок нам доставили
на транспортных самолетах, присланных под командованием Героя Советского
Союза Валентины Гризодубовой из Москвы, хотя при этом не обошлось без
чрезвычайного происшествия, которое многому научило нас В основном же вышли
мы из положения способом "мобилизации внутренних ресурсов". С кораблей было
взято все ручное оружие (оставлены только личные пистолеты у командиров
кораблей), сняты пулеметы (даже с подводных лодок и с неисправных
самолетов); кроме того, был произведен сбор лишнего обмундирования и
снаряжения среди старослужащих офицеров и старшинского состава.
Наши морские отряды оказались весьма пестрыми по своему внешнему виду,
но по своим качествам -- неукротимой воле к победе, силе советского
патриотизма, -- развиваемым в течение пятилетнего срока матросской службы
всей системой политического воспитания .наших моряков, были под стать
матросским отрядам времен революции
1 Группа самолетов Гризодубовой подошла к аэродрому в момент очередного
налета фашистской авиации и очутилась в сфере воздушного боя. Один из наших
истребителей принял транспортные самолеты за вражеские и атаковал их.
Результат всего этого оказался печальный. Вместо четырех самолетов с оружием
мы получили три; четвертый был сбит своим же истребителем, который и сам
вскоре погиб в бою.
и гражданской войны. Люди этих отрядов не только на словах считали себя
преемниками и носителями боевых традиций русских революционных моряков; они
знали, на что шли, отправляясь навстречу фашистским егерям, и ради чего шли-
Каждый доброволец понимал, что в случае выхода немецко-фашистских войск на
побережье Кольского залива флот мог очутиться в ловушке, мог остаться без
главной базы, без самых выгодных опорных пунктов, например для действий
подводных лодок зимой, а страна могла потерять Мурманск с его океанским
портом. И поэтому каждый человек в морских отрядах, сформированных нами, на
деле подтверждал гордое правило людей Советского флота, метко определенное
писателем Леонидом Соболевым в его запоминающемся рассказе: один моряк --
моряк, два моряка -- взвод, три моряка -- рота, четверо -- батальон.
Помощь, оказанная 14-й армии на приморском участке морскими отрядами,
только-только появившимися на позициях и с ходу введенными в бой, сыграла --
об этом нужно сказать прямо -- решающую роль в создании перелома на всем
мурманском направлении фронта. Рассказы о воинской доблести, бесстрашии и
самоотверженности флотских добровольцев с первого же дня распространились по
всей передовой линии. В самые решительные моменты, контратакуя фашистских
егерей, моряки заменяли шлемы-каски бескозырками, снимали гимнастерки и в
таком виде -- в бескозырках, в полосатых матросских тельниках -- шли во весь
рост, под пулями, на врага. Было ясно, что это поведет к лишним, ненужным
жертвам, что флот потеряет многих специалистов, подготовка которых длилась
годами. Увы, иа все уговоры люди морских отрядов отвечали одно и то же:
таковы, мол, морские традиции; так, мол, вели себя моряки в гражданскую
войну; пусть, мол, фашисты -- кто из них уцелеет -- запомнят советских
моряков!.. Самым пагубным в морских отрядах оказалась боязнь передвигаться
пригибаясь или ползком. Только во весь рост!.. Эта безудержная удаль моряков
вызывала у наших армейцев естественное и понятное восхищение; она же
вызывала панику среди фашистских егерей и обращала их вспять; и она, к
сожалению, стала основной причиной безусловно больших лишних потерь. Многие,
очень многие флотские добровольцы сложили свои головы на сопках Заполярья"
прежде чем морские
45
отряды приобрели опыт боевых действий на суше и необходимую,
предусмотрительную осторожность.
Такова была цена ошибки, порожденной чрезвычайными обстоятельствами --
отсутствием времени для самой элементарной подготовки морских отрядов к
действиям на сухопутном фронте. И все же, несмотря на чрезмерные жертвы,
понесенные флотом, задача, поставленная перед морскими отрядами, была
успешно решена. Измотанные в неравных боях люди 14-й армии, увидев
самоотверженность моряков, обрели новые силы и сумели с действенной помощью
морских отрядов остановить врага.
Способствовали этому и два десанта, предпринятые нами в самые
критические моменты по договоренности с армией: первый в составе 529
пограничников из частей генерал-майора Синилова, второй в составе
стрелкового полка и морского отряда. Времени для тщательной подготовки
десантов, как и для обучения первых морских отрядов, не оставалось. По
шоссейным дорогам в тылу противника, от Киркенеса и Петсамо к линии фронта,
непрерывным потоком подвозились войска, боевая техника, боеприпасы. По всем
признакам, гитлеровцы готовились к очередному удару для прорыва нашей
обороны и нового наступления. Надо было хотя бы ослабить этот удар.
Первый десант, направленный в тыл противника с диверсионными целями,
был сформирован всего за два часа. Обошлось без всякой бумажной процедуры,
несомненно лишней в таких условиях, в каких находились мы. Нельзя было
терять ни одного часа. В данном случае оперативность "решала все. И решила.
Десант мы доставили к месту высадки на рыболовных судах, преимущественно
мотоботах, а через четверо суток благополучно сняли обратно.
Столь же оперативно был сформирован и высажен в назначенном месте
второй десант, значительно больший, чем первый. Для него мы выделили малые
боевые суда, оставив в резерве группу эскадренных миноносцев, чтобы послать
их на помощь, если бы возникли осложнения при высадке десанта. Опять-таки
пришлось пренебречь канонами и воспользоваться именно тем, что должно было
исключить возможность десанта: светлым временем, круглосуточным
полярным днем. Такие условия противоречили как принятым у нас взглядам, так
и взглядам противника на десантную операцию. Командовать кораблями и
обеспечивать высадку десанта было поручено капитану 1 ранга В. И. Платонову,
спокойному, уравновешенному офицеру, служившему на Северном флоте с первых
дней его существования, знавшему людей и умевшему руководить ими
И вот 14 июля, в нарушение всех академических правил, мы в течение
всего четырех часов (включая в это время и переговоры с командармом-14)
снарядили и посадили на тральщики, на сторожевые корабли и на катера МО, в
общей сложности на восемнадцать судов, стрелковый полк неполного состава
(тысячу человек -- все, что имелось в армейском резерве) и морской отряд
(пятьсот человек). Командование этим объединенным десантным отрядом было
поручено командиру стрелкового полка майору Шакито, опытному офицеру.
Средь бела дня, хотя по часам наступил вечер, в хорошую ясную погоду
второй десант был высажен в тылу противника. Гитлеровцы не ожидали такой
дерзости. Сопротивление, оказанное ими, было незначительным.
Противодействовала высадке лишь одна батарея, но корабли орудийным огнем
очень скоро заставили ее замолчать. Так что и не понадобилось посылать для
поддержки десанта эскадренные миноносцы.
Почти три недели, до 4 августа, десант под командованием майора Шакито,
непрерывно подкрепляемый нами, вел бои в тылу немецко-фашистских войск, был
постоянной угрозой для них, оттягивал на себя значительные силы противника и
отлично выполнил свою задачу "вытяжного пластыря".
В общем, меры, принятые командованием 14-й армии и Северного флота,
сделали свое дело: наступление гитлеровцев на мурманском направлении
захлебнулось. Меньше половины расстояния от границы до Мурманска, то есть
где тридцать пять, где сорок километров, только и сумели пройти фашистские
егеря за первые три недели войны. Дальше они не продвинулись ни на шаг.
Кроме
Впоследствии коменданта Москвы военного времени
1 На последнем этапе войны В. И. Платонов, уже в звании
вице-адмирала, был начальником штаба Северного флота
того, в ряде мест армейские части и морские отряды отбили у егерей
выгодные позиции, закрепились и стали непреодолимой преградой для противника
на все годы боевых действий.
Разрекламированный фашистской пропагандой "блицкриг" явно терпел крах.
Гитлеровская газета в оккупированной Норвегии опубликовала даже статью под
заголовком "Почему германские войска еще не в Мурманске?> В этой статье
говорилось: "Многие задают вопрос, почему германские войска еще не заняли
Мурманска. Постараюсь, -- писал автор статьи, -- объяснить это. В Лапландии
сражаются германские части, находящиеся там со времени норвежской
кампании... Бои оказались чрезвычайно тяжелыми, их трудность не поддается
описанию. Сам черт выдумал тундру в пользу большевиков. В тылу приходится
сражаться с партизанскими и прорвавшимися красноармейскими частями"...
Дело было, разумеется, не в тундре и прочих природных условиях,
одинаковых для обеих сторон, а в нашем решительном противодействии, которого
фашисты вовсе не ждали, почему фашистская печать и поторопилась объявить
Мурманск взятым. Пленные фашистские егеря, в большинстве тирольцы, носившие
нарукавный знак с изображением альпийского цветка эдельвейс, вообще
привычные к действиям в горной местности, оказались более способными к
анализу происшедшего на мурманском направлении, нежели фашистская газета в
порабощенной Норвегии. Один из них сказал на допросе: "Ваши люди сделаны из
особого материала. Даже когда они окружены, израсходовали все патроны и не в
состоянии держать штык, они готовы грызть нас зубами!"
Положение на суше определилось, хотя и оставалось еще напряженным.
Наступал период позиционной войны, на которую не рассчитывали гитлеровцы.
Вдобавок из морских отрядов, сформированных нами в эти дни, возникло ядро
морской пехоты, стяжавшей вскоре заслуженную боевую славу своей стойкостью и
храбростью в ожесточенных боях.
Подвиги характеризовали первый период боевых действий и на море, но и
там этот период памятен разного рода ошибками.
Соотношение сил на моррком театре было не в нашу пользу. К началу войны
гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших
эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа "Редер", тремя
норвежскими миноносцами типа "Стег", норвежским минным заградителем типа
"Гломан и Лауген", вспомогательным крейсером (около десяти тысяч тонн
водоизмещения), шестью подводными лодками дальнего действия типа "0-67",
десятью норвежскими сторожевыми кораблями различных типов, десятью --
пятнадцатью тральщиками, десятью сторожевыми катерами типа быстроходных
морских охотников, а также вспомогательными судами, то есть имели в строю до
пятидесяти боевых единиц -- целый флот с подходящими базами, расположенными
в удобных местах Варангер-фьорда (Киркенес, Варде и Вадсе) в
непосредственной близости к нашим коммуникациям. Военно-морским силам
противника была придана специально предназначенная для действий на театре
авиация с первоначальным общим количеством до 230 самолетов,
рассредоточенных на аэродромах Северной Норвегии в Луостари, Киркенесе
(Солдат-бухт), Лак-сельвене (Банак), Хебуктене, Тромсе, Бардуфосе, Нарвике,
Буде.
Всей этой заранее нацеленной ударной силе, которую противник мог в
любой момент подкрепить кораблями, беспрепятственно проводимыми из своих баз
на Балтийском и Северном морях через норвежские шхеры, удобные для такой
переброски, мы были в состоянии противопоставить лишь примерно равное
количество эскадренных миноносцев, уступавших в скорости вражеским кораблям
этого класса."
Понятно, что известное время, правда непродолжительное, гитлеровцы
считали себя хозяевами на театре и даже одерживали победы, используя свои
новейшие боевые корабли против наших вспомогательных кораблей, совсем
недавно бывших рыболовными траулерами.
Так обстояло в двух памятных случаях коллективного подвига
североморцев, после чего надводные корабли противника ни разу в течение всей
войны не осмеливались навязывать бой нашим надводным кораблям.
В дневнике об этих случаях записано следующее.
13 июля 1941 года. Вышедший накануне из Мурман-
4 А Г. Головко 49
ска в Иоканку отряд судов ЭПРОНа (РТ-32 и РТ-67) ', сопровождаемый
сторожевым кораблем "Пассат" (тоже бывшим РТ), подвергся в районе
Гавриловских островов внезапному нападению пяти вражеских эсминцев.
Подробности нападения и последовавшего за ним неравного боя свидетельствуют
о должном отношении к своим воинским обязанностям всего личного состава
наших судов, о преемственности героических традиций нашего флота.
Сегодня ночью (условной, несмотря на ненастную погоду), около двух
часов, сигнальщики РТ-67, шедшего головным в отряде, заметили самолет
противника на бреющем полете в направлении с юга на север. Самолет скрылся в
дымке дождя. Несколько позже окончательно прояснилось, и в три часа двадцать
шесть минут в районе острова Харлова те же сигнальщики РТ-67 обнаружили на
дистанции от двадцати пяти до тридцати кабельтовых три эсминца противника,
направлявшиеся на юго-восток, наперерез курсу отряда. Еще два эскадренных
миноносца находились в море, к северо-северо-востоку от маяка Гавриловокого
и скорее всего прикрывали действия первых трех эсминцев. Последние же, не
изменяя курса и скорости хода, начали обстрел головного судна отряда РТ-67.
Сторожевой корабль "Пассат", 'Совсем недавно промышлявший треску вместе
с обоими рыболовными траулерами, теперь шедшими под его охраной, вооруженный
двумя 45-миллиметровыми пушками и двумя пулеметами, немедленно устремился
навстречу вражеским кораблям, едва те начали обстрел, и первым делом
поставил дымовую завесу между ними и отрядом. Произведя этот маневр,
командир "Пассата" старший лейтенант Окуневич приказал обоим траулерам идти
к берегу, чтобы укрыться в бухте Гавриловской, мимо которой следовал отряд,
и тут же сообщил по радио на волне сторожевых кораблей о нападении эсминцев
противника. Одновременно артиллеристы "Пассата" открыли ответный орудийный
огонь по вражеским кораблям, с тем чтобы отвлечь их внимание и дать
возможность РТ-67 выйти из-под обстрела.
Отвлечь все же не удалось. Преимущество противника, тем более на такой
дистанции, позволило вражеским эсминцам вести обстрел обоих судов. Вне
обстрела пока
РХ -- рыболовные траулеры.
оставался лишь РТ-32, укрытый дымовой завесой, поставленной "Пассатом",
и начавший отход к бухте Гавриловской. Первый залп, направленный в сторону
головного судна, не причинил вреда ему: снаряды легли с недолетом перед
носом траулера. Вторым залпом РТ-67 был накрыт: один снаряд сбил мачту,
другой пробил борт, разорвался в машинном отделении и перебил трубопровод,
третий допал в корму и вывел из строя машинный холодильник. Потеряв ход,
траулер остановился, и командир его, учитывая безнадежное положение
подбитого и расстреливаемого судна, распорядился спускать шлюпки, чтобы
спасти экипаж.
Тем временем эсминцы противника двигались прежним курсом, продолжая
интенсивный обстрел "Пассата" и РТ-67 фугасными снарядами, а также
трассирующими снарядами из зенитных орудий. Трассирующие снаряды рвались в
воздухе, и осколки их поражали людей, находившихся на боевых постах на
палубе и на мостиках обстреливаемых судов. Основной огонь вражеских
эсминцев, стрелявших трехорудийными залпами уже с близкой дистанции (от
десяти до пятнадцати кабельтовых), был направлен теперь на сторожевой
корабль и отчасти на РТ-32, уходивший к берегу, в бухту Гавриловскую.
Неравный бой продолжался, но исход его был предрешен, как "и пытался
экипаж "Пассата" героически защищать подбитое, лишенное хода головное судно.
Вскоре над носовой и кормовой частями сторожевого корабля встали два столба
пламени, послышался гул взрывов. Корабль начал быстро погружаться носом, но
кормовое орудие, у которого виднелся один человек, не прекращало ответный
огонь по врагу. Таким и запомнился "Пассат" всем из экипажа РТ-67, кто
уцелел после боя.
Как только море поглотило сторожевой корабль, к месту его гибели
поспешила одна из шлюпок, спущенных с головного судна. В нее удалось
подобрать двух человек, остальные двадцать два из бывших на борту "Пассата"
погибли.
Между тем огонь эсминцев уже сосредоточился на
подбитом траулере, представлявшем удобную мишень для
торпедного залпа. И все-таки торпеды, выпущенные про
тивником, не достигли цели; только единственная из них
проскользнула на расстоянии трех -- четырех метров от
кормы неподвижного судна, лишенного всякой возмож-
4* 51
ности маневрировать и уклоняться от попаданий. Тогда эсминцы
возобновили орудийный обстрел. После очередного залпа, накрывшего аварийное
судно, РТ-67 очень быстро затонул вместе со всеми, кто не успел к этому
времени сойти в шлюпки. Еще тридцать три жертвы прибавились к числу погибших
на "Пассате"; однако и те, кому посчастливилось остаться в живых, не могли
считать себя спасенными. Ибо фашисты не признают гуманности, что известно с
первых дней власти гитлеровцев в Германии.
Ближайший к месту, где двигались шлюпки, вражеский эсминец полным ходом
пронесся мимо них, ведя огонь по людям из крупнокалиберных пулеметов.
Расчетливое, демонстративное варварство! И еще одно предупреждение всем нам
-- помнить, с кем начали мы борьбу в навязанной советскому народу войне.
Безоружные люди в шлюпках ответили на огонь по ним пением
"Интернационала".
После обстрела вражеский эсминец присоединился к другим фашистским
кораблям и вместе с ними скрылся за горизонтом на северо-западе.
На месте неравного боя остались две продырявленные пулями,
полузатопленные шлюпки, и в них двенадцать человек, семеро из которых лежали
в воде, раненные при обстреле шлюпок. Слабеющими голосами они продолжали
петь "Интернационал".
" Море вокруг было пустынно: третье судно отряда -- РТ-32 успело войти
в бухту Гавриловскую, хотя и на его борту из двадцати пяти человек экипажа
остались невредимыми только семеро.
Командование шлюпками принял на себя старший лейтенант Кулагин. Он и
привел шлюпки в бухту, где раненым была оказана неотложная медицинская
помощь. .
Итак, в течение часа погибли два судна и семьдесят три человека.
Потери противника и повреждения его кораблей в этом бою установить не
представилось возможным. Вряд ли они были существенными, поскольку бой