Страница:
круглые сутки, а у гитлеровцев большое преимущество в авиации. По данным
разведки, у них на территории Финляндии 600 самолетов и на территории
Норвегии 400 самолетов. Кроме того, у них опыт боевых действий в течение
почти двух лет. У нас же еще ни опыта, ни новой материальной части. Тем не
менее наши летчики на своих машинах делают все, что могут: уже бомбили
аэродром Лаксельвен (у Нордкапа) -- основную базу немецко-фашистских
военно-воздушных сил на Севере, бомбили порт Киркенес и суда на рейде у
него, бомбили Луостари (у Петсамо), и довольно удачно. Наши сухопутные
бомбардировщики действуют по .аэродромам, на которых стоят в большом
количестве скоростные самолеты гитлеровцев; причем действуют за триста
пятьдесят -- четыреста километров от своей границы. А морские
бомбардировщики -- МБР-2, наши воздушные труженики, делают даже больше, чем
могут. Несмотря на малую скорость и слабое вооружение, они летают над морем
не только у своего побережья, но и у побережья противника. Отвага и
решимость -- эта качества людей нашей авиации уже определились.
Сегодня один из наблюдательных постов доложил, что две пары МБР-2, или
"амбарчиков", как их называют с ласковой насмешливостью (за неуклюжий вид),
производившие поиск подводных лодок противника у входа в Кольский залив,
подверглись первому боевому испытанию. К одной паре направился "юнкерс".
Разница в скорости между ними изрядная: у "амбарчиков" скорость сто
пятьдесят километров, у "юнкерса" -- около пятисот. Вооружение у него также
сильнее. И все-таки наши самолеты первыми пошли в атаку. Взволнованным и
даже восторженным голосом, удивившим всех нас, сигнальщик с поста доложил
оперативному дежурному:
Наши "амбарчики" атакуют "юнкерса"!..
И продолжал докладывать:
"Юнкерс" отвернул!.. Уходит на запад!.. Ушел!..
Этот факт надо популяризировать. Ибо решают люди.
29
Начались перевозки резервов. Возим, в основном, в Титовку -- небольшой
рыбачий поселок в одной из бухт Мотовского залива. И сразу сказались наша
неопытность и неправильное планирование. Использовали под перевозку людей
транспорт "Моссовет", представляющий удобную цель для вражеской авиации: он
большой, около пяти тысяч тонн грузоподъемностью. Фашисты начали бомбить его
с момента выхода из Кольского залива, и кораблям, сопровождавшим транспорт,
миноносцам и катерам пришлось отгонять самолеты противника на всем переходе.
Да и высадка в Титовке производилась под непрерывными бомбежками, в которых
противник применил бомбометание с пикирования -- способ, уже известный по
войне в Испании, но, к сожалению, в свое время нами недооцененный.
Большой расход снарядов с кораблей, которые охраняли "Моссовет",
оправдал себя. В транспорт не было ми одного попадания.
Итог двух дней воздушных боев: за 25 и 26 июня мы потеряли шесть
истребителей и сбили десять вражеских самолетов.
Проявили себя артиллеристы. Прежде всего артиллеристы той самой
батареи, которая первой открыла 22 июня огонь по вражескому конвою. Батарея
находится на полуострове Среднем и установлена там после финской кампании.
Пушки ее не из новых, но достаточно хорошие, чтобы выполнять свою задачу.
Расположена батарея так, что своим огнем преграждает вход в Пет-само и выход
из Петсамо в море. Командует ею старший лейтенант Космачев, гордый тем, что
является командиром самой правофланговой батареи Советского Союза. Внушает
доверие к себе спокойствием и полезной долей упрямства.
Хорошая боевая подготовка личного состава батареи вновь подтверждена
сегодня.
Утром из Петсамо вышел сторожевой катер. Батарея потопила его буквально
в две -- три минуты. Артиллеристы торжествовали. Пришлось предупредить их,
чтобы ждали удара с воздуха и не очень надеялись на прикрытие: обеспечить их
истребителями мы не могли.
Гитлеровцы действительно не заставили ждать себя. Через несколько часов
на батарею навалилась большая группа фашистских самолетов -- до тридцати
пяти. Вра-
жеские летчики использовали тот же прием, каким пытались уничтожить
транспорт "Моссовет" при высадке наших резервов у Титовки: они принялись
сбрасывать бомбы на батарею с пикирования. Это на какой-то момент вызвало
растерянность среди артиллеристов. Но едва они присмотрелись к действиям
противника, как начали успешно бить по самолетам. Зенитными средствами
батареи (45-мм пушками) и подоспевшими в разгар налета нашими истребителями
два "юнкерса" были сбиты. Однако изрядно пострадала и сама батарея: все,
даже небольшие, постройки уничтожены, среди личного состава есть убитые и
раненые, повреждено одно орудие, а весь грунт вокруг батареи в радиусе до
двухсот метров буквально изрыт воронками.
Два часа спустя фашисты повторили налет.
Пришлось приказать Космачеву сделать вид, что батарея уничтожена, то
есть укрыться и молчать. Тем неожиданнее будут для противника действия
батареи, как только он вновь попытается пустить свои конвои.
27 июня. Вести с фронтов плохие. Болит сердце за наши неудачи, за
города, попавшие под удар, за мирную землю, уже искореженную войной,
изуродованную бомбами, снарядами, танками...
Как сложится обстановка здесь, на Севере? Положение у нас трудное. Нет
топлива для флота. Нефти в обрез -- только то, что есть на кораблях, -- одна
зарядка.
С утра на границе против позиции наших войск отмечается оживление.
Однако фашисты медлят с наступлением на суше. Не готовят ли десайт для
захвата Рыбачьего и Среднего, чтобы сначала закупорить Кольский залив, а
тогда перейти границу и ринуться к Мурманску? Вполне возможно, особенно если
они знают, что здесь сосредоточены сейчас почти все средства снабжения
Севера и эксплуатации его богатств. С первого дня войны в Кольском заливе
скопилось до 35 транспортных судов, около 40 рыболовных траулеров и 80
мотоботов -- большая часть Северного торгового флота. Держать всю эту массу
необходимых стране судов под угрозой вражеского десанта и под ударами
вражеской авиации, которая усиливает налеты, нельзя. Надо уводить их. Куда?
Наиболее подходящим местом следует считать Белое море, но от Мурманска до
Архангельска надо пройти 450 миль при
31
незаходящем солнце, то есть под угрозой удара в любую минуту с воздуха,
да и с моря. Как предотвратить угрозу и чем отвести удар? Нам и здесь, у
линии фронта, не хватает истребителей. Миноносцы уже все в строю, но их мало
на такое количество судов, чтобы гарантировать конвоирование на переходе. Да
и топлива нет. Не говорю уже о том, что миноносцы нужны для других целей.
Думаем, что делать. Делать, не мешкая, не теряя ни часу.
По некоторым встречам лицом к лицу, еще до этой войны, мне известно,
что гитлеровцы действуют по традициям так называемой прусской школы, то есть
по шаблону. Это заметно и сейчас. Налеты их авиации ведутся, как правило, в
одни и те же часы. А действуя так, в силу своей педантичности, они не
признают иных способов действий. Прибегнуть же к тому, что не укладывается в
их мышлении, -- значит почти наверняка пре-. успеть. Короче говоря, не
попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в
голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком
деле. Рискованно, конечно, отправить без прикрытия, без специального
охранения все это множество судов; но другого выхода нет. Если оставить их
здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на
самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно
спасено.
После некоторого раздумья решился: пустить суда поодиночке,
самостоятельно, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание
противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо.
Главная задача для истребителей: перехватывать фашистских разведчиков, не
давать им углубляться на восток от Кольского залива.
Погода для начала подходящая -- низкая облачность, изредка полосами
наползает туман.
И потянулись от Мурманска к Архангельску всевозможные суда -- от
океанских транспортов до зверобойных мотоботов.
Теперь следует надеяться на лучшее, но быть готовыми к самому худшему.
Отвлекает от мыслей, связанных с переходом, сообщение командарма-14
Фролова. Последний информирует о своем решении: использовать армейскую
артиллерию
Зак. 266
для огневого налета по местам скопления немецко-фин-ских войск, чтобы
помешать каким-либо неожиданным действиям противника на суше, например
против Мурманска. Цели заранее изучены и заново уточнены.
Что же, это весьма кстати.
28 июня. Вторые сутки выходят из Кольского залива и направляются на
восток, в Белое море, транспортные суда, рыболовные траулеры, промысловые
боты. С моря нет никаких тревожных сигналов.
Зато на сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только
армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил
противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду
завязались ожесточенные бои.
Силы неравные. Противник подготовился к наступлению, а мы, говоря
строго, только начали подвозить пополнения войскам. Доставляем под ударами
го авиации необученных, неэкипированных, даже непроинструк-тированных людей
и прямо с причала бросаем на передовую линию, в бой.
Сообщения с передовой кратки: борьба идет за каждый метр, за каждую
сопку, скалу, расщелину. Даже там, где в дотах остается по два -- три
человека, люди не капитулируют, не сдаются.
Приморским участком фронта командует генерал-майор Журба. Знаю его:
старый солдат, лично храбрый человек. Делает все, чтобы не допустить прорыва
гитлеровцев к Мурманску, сдержать их напор, но остановить не в состоянии.
Линия фронта медленно перемещается в •направлении побережья Кольского
залива, к нам.
В моих руках приказ командующего лапландской группировкой
немецко-фашистских войск Дитла, взятый на трупе вражеского офицера. Приказ
любопытный: в нем ставятся задачи егерским дивизиям, действующим против вас
на мурманском направлении. Наступление этих дивизий расписано не только по
дням, но и по часам. Ни намека на трудности, ни тени сомнения. Наоборот,
высокомерная самоуверенность. Избалованные легкими победами в других странах
Европы, опьяненные успехами, фашисты рассчитывают на такие же успехи и
победы в Советском Союзе, в частности здесь, в Заполярье. Через неделю после
начала наступления, судя по расписанию,
3 А Г Головко 33
составленному Дитлом, его войска должны овладеть Мурманском.
Посмотрим, посмотрим... Первый день, когда егерям удалось
превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14-й дивизии, ничего
не решил. Последующие дни показали наше упорство и нашу обороноспособность.
Срок, назначенный Дитлом для занятая Мурманска, истекает завтра, между тем
противник не прошел и половины расстояния, составляющего восемьдесят
километров по прямой • от границы.
Береговые посты доносят: последнее из переводимых в Архангельск
транспортных судов, обогнув остров Кильдин, ложится курсом на восток, вдоль
мурманского побережья, к горлу Белого моря.
29 июня. Тяжелый день. Во-первых, получен сигнал бедствия с моря. По
радио передано сначала о нападении фашистской авиации на рефрижератор No 3
-- судно Народного комиссариата рыбной промышленности, водоизмещением около
двух тысяч тонн, затем международный сигнал "305", после чего связь с
рефрижератором No 3 прекратилась. На вызовы ответа нет. Вывод один -- судно
потоплено. Тихоходное, без всякого вооружения, оно, разумеется, не имело
шансов на спасение при атаке авиации противника.
Если потери ограничатся только гибелью рефрижератора No 3, можно будет
считать перевод транспортного флота вполне удачным. По времени переход судов
близок к завершению, а сведения о других потерях не поступают. Во-вторых,
получено сообщение от командарма-14 Фролова. На суше положение оказалось
сложнее. Потери в пехотных частях большие, особенно среди офицерского
состава. Противник непрерывно теснит наши войска, пользуясь численным
превосходством в живой силе и технике. По гранитным скалам, без дорог, через
тундровые болота наши войска разрозненными группами, почти без офицеров,
цепляясь за каждый валун, за каждый бугорок, медленно отходят к Полярному, к
побережью Кольского залива. Бои идут возле Титовки. Минометов у нас почти
нет, артиллерии мало. Командарм-14 сообщает, что расход снарядов
катастрофический.
"Имеем остаток всего ничего",-- вот что оказал в заключение Фролов,
спросив, не можем ли мы помочь армии.
Надо, конечно, помочь. Прежде всего -- корабельной
артиллерией.
Вызываю командира дивизиона миноносцев капитана 3 ранга Е. М. Симонова.
Давно присмотрелся к нему: инициативный, серьезный командир. Вместе с ним
вызываю флагманского артиллериста флота капитана 2 ранга Баранова и
командира звена катеров МО старшего лей-тенанта Кроля. Рассказываю им
обстановку на фронте. Наши части продолжают отходить. Титовка сдана.
Командующий участком генерал-майор Журба погиб вместе с адъютантом. Только
один батальон подошел к заливу под командованием офицера; причем этот офицер
имеет более десяти ран. Я видел его и поразился тому, как он сумел дойти.
Еще более удивительно несоответствие его физического состояния -- человек
едва держался на ногах -- с его волей. К сожалению, не запомнил его фамилии.
Остальные наши войска отступают мелкими группами, по двадцать --
тридцать человек. Командиров . почти нет, уцелели преимущественно
хозяйственники и врачи, а строевые офицеры погибли. Младший командный состав
понес такой же урон. Понятно, что состояние людей подавленное. Все измучены,
голодны, многие без оружия, боеспособность потеряна. Иные, достигнув наших
батарей, заявляли зенитчикам-краснофлотцам, что немцы будут здесь через часа
два.
Чувствуется нехватка людей, способных навести порядок. "Его сила"...
"Бьет, не удержишься"... "Давай перевози на тот берег!.." -- вот разговоры
среди отступающих. Надо не дать панике распространиться, надо помочь
армейцам ударом по врагу с кораблей. Где? В самом важном для нас месте.
Один из стрелковых полков, дравшихся на границе, после прорыва
гитлеровцев к Титовке отошел не к побережью Кольского залива, а на
полуостров Средний, где задержался на перешейке, соединяющем полуостров с
материком. Фашистам с ходу не удалось сбить этот полк, и он оседлал склоны
горного хребта Муста-Тунтури, Прикрывающего перешеек. Сейчас противник
подтягивает туда свои войска и накапливает силы для нового удара. Важность
этих мест для дальнейшего разворота событий несомненна: кто владеет Рыбачьим
и Средним, тот держит в своих руках Кольский залив. Без Кольского за-
з 35
лива Северный флот существовать не может. Самое же главное -- Кольский
залив нужен государству. Мурманск -- наш океанский порт, один из важнейших,
это окно в мир. Символическое значение Рыбачьего и Среднего еще в том, что
они являются самыми северными точками западной государственной границы СССР.
Напоминаю об этом, зная, что товарищи понимают значение Мурманска и
Кольского залива так же хорошо, как и другие командиры. Хочу лишь
подчеркнуть, что задача, поручаемая им, должна быть решена, несмотря на все
трудности, которые ожидают их. Трудности в том, что солнце светит круглые
сутки, и это позволяет гитлеровцам все время использовать свои самолеты.
Противник непременно пошлет против кораблей свою авиацию, как только они
станут поддерживать артиллерийским огнем наши армейские части, -- к этому
надо быть готовыми. Говорю, что могу выделить для прикрытия четверку,
максимум шесть истребителей. Самолетов врага будет наверняка вдесятеро
больше.
В глазах командиров полное понимание. За восемь дней все уже знают, что
представляет собой бомбометание с пикирования. Разъясняю, что предстоит
выполнить кораблям. Командиры наносят на карты данные разведки о местах
скопления войск противника. Подытоживаю: на выполнение задачи идут
эскадренные миноносцы "Куйбышев" и "Урицкий", для высадки корректировочных
групп и для дополнительного обеспечения от ударов с воздуха -- два катера
МО. Над кораблями будут нести барпаж четыре истребителя.
Только успеваю проводить командиров, пожелав им удачи, приносят
радиограмму. Нарком приказывает Военному совету обеспечить немедленный выход
кораблей Северного флота в Мотовский залив и до последнего момента оказывать
поддержку армии. Не по душе мне выражение "до последнего момента". По-моему,
надо нацеливать не на последний момент, а на то, чтобы всеми мерами
остановить продвижение противника. Тогда не потребуется "последний момент".
Корабли уже в море.
30 июня. Напряжение этого дня закончилось неожиданной разрядкой, о
которой никто из нас не помышлял.
Записываю в последовательности, чем начался и чем завершен день. Прежде
всего о том, что произошло в
Мотовском заливе вслед за приходом туда эскадренных миноносцев и
катеров.
Корабли прибыли в назначенный им район к шести часам утра. Действовали
по всем правилам артиллерийского искусства, как на учении. Первым делом
катера переправили на берег взятые с "'Куйбышева" и "Урицкого"
корректировочные посты, снабженные радиостанциями. Корректировщики
установили связь с армейским командованием и уточнили цели для кораблей. В
шесть часов утра, получив точные данные, эскадренные миноносцы открыли огонь
по вражеским позициям. Каждый залп немедленно корректировался береговыми
постами. Интенсивный обстрел продолжался почти четыре часа. Были разбиты и
подавлены две батареи противника -- артиллерийская и минометная, накрыты
четыре пункта скопления его войск. После сообщения об этом, переданного
корректировочными постами, на эскадренных миноносцах развили полную
скорострельность. Результаты этой стрельбы сказались в том, что немцы не
смогли начать дальнейшее наступление немедленно.
Выполняя просьбу армейцев продолжать обстрел, эскадренные миноносцы
вели его до появления вражеской авиации, а тогда были вынуждены отойти от
берега. Маневрируя, уклоняясь от атак фашистских самолетов и отражая их, они
стали отходить вдоль Мотовского залива. Нападение на корабли последовало
около десяти часов утра. В нем участвовали 40 бомбардировщиков противника.
Они действовали с пикирования, тройками -- звеньями, заходя вдоль кораблей,
от кормы к носу, и сбросили в общей сложности восемьдесят крупных бомб.
Попаданий, однако, не было. Командиры обоих кораблей внимательно следили за
вражескими самолетами и в момент отрыва бомб круто ворочали вправо или влево
на полном ходу. Все же бомбы ложились довольно близко от кораблей и
разрывались неподалеку от борта. Осколками их на "Урицком" были тяжело
ранены четыре человека, повреждены некоторые пушки и торпедные аппараты.
Уклонившись от бомбардировщиков, эскадренные миноносцы направились к
выходу из Мотовского залива, стремясь укрыться в полосе тумана,
приближавшегося Я моря.
Одна из корректировочных групп осталась на берегу в районе обстрела
вражеских позиций. Снять ее было поручено "морскому охотнику". В тот момент,
когда катер шел к берегу, фашисты повторили налет. Их бомбардировщики
появились "ад Мотовским заливом через несколько минут после ухода
"Куйбышева" и "Урицкого" в полосу тумана. Был виден лишь катер, шедший к
берегу, он и стал объектом нападения восемнадцати фашистских
бомбардировщиков.
По всем расчетам, по теории вероятности, по всем тактическим и
оперативным нормам, этот катер должен был погибнуть. Началась буквально
охота за ним. И вот тут-то до конца определились подвижность и увертливость
"морских охотников", боевая выучка и качества личного состава. Поочередно
пикируя на катер, фашисты сбрасывали на него бомбы, предназначенные для
эскадренных миноносцев. Маневрируя под бомбами среди разрывов, командир
управлял катером при помощи моторов, поскольку рулевое управление вышло из
строя, а затем, когда два из трех моторов были повреждены, действовал с
помощью только одного мотора: то давал полный ход вперед, то стопорил мотор,
то давал задний ход. В течение получаса катер ни минуты не оставался на
одном курсе. Не раз и не два он почти целиком выскакивал из воды,
подбрасываемый силой взрыва бомб, падавших неподалеку. И ни на минуту люди
катера не прекращали вести огонь по нападавшим бомбардировщикам.
Эту картину наблюдали наши береговые посты и корректировочная группа.
Оказать непосредственную помощь катеру они не могли и лишь сообщили нам о
происходящем. Я приказал выслать к месту неравного боя две пары истребителей
-- все, что имелось в резерве, но истребители также не смогли помочь катеру.
Полчаса без малого он увертывался один от восемнадцати фашистоюих самолетов,
неизменно ускользая от бомб. Больше того, за это время комендоры катера из
45-миллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов сбили три двухмоторных
бомбардировщика: наглядное доказательство, что на войне далеко не все
подчиняется математике.
Решили, как всегда, люди.
Вопреки всем предположениям, с разбитой кормой, с еле работающим
мотором, единственным уцелевшим из трех, катер приполз в порт Владимир,
Оттуда командир
позвонил нам по телефону. Под впечатлением только-только пережитого,
взволнованный, он говорил шепотом, а на предложение, сделанное старшим
начальником, послать за ним исправный "морокой охотник", чтобы
прибуксировать катер в базу, деловито ответил:
-- Заметят и станут опять бомбить. Зачем подставлять под удар второй
катер? Лучше дождусь тумана и тогда сам приду...
Уже пришел.
Выяснив перипетии боя, подробности которого следует сделать широко
известными, я приказал представить наиболее отличившихся из экипажа катера к
правительственным наградам.
Итог боевого дня в Мотовском заливе: корабли сделали свое дело. А
единоборство "морского охотника" с фашистскими пикировщиками -- это уже
целая страница боевой истории Северного флота.
Главное, что уже многие знают: не так страшен фашистский черт, каким
намалевали его в Западной Европе. И нужно здраво отделять отвратительную,
античеловеческую сущность фашизма от его мнимой непобедимости. Преимущество
внезапности нападения, подкрепленное преимуществом в технике, -- вот что
создало миф о непобедимости фашистской военной машины. Во-первых, это
временные преимущества. Во-вторых, даже располагая такими преимуществами,
фашистская военная машина уже буксует, хотя и пущена полным ходом против
"ас. Гитлеровцы явно застряли у хребта Муста-Тунтури, и теперь наша задача
-- сделать этот хребет непроходимой преградой для них. Если сегодня они,
располагая минометами, которых у нас еще почти нет, располагая
превосходством в авиации, не сумели сбить наши части с подступов к Среднему
и Рыбачьему, то завтра наверняка не сшибут: мы успеем и закрепиться и
подбросить резервы !.
1 В дальнейшем участок сухопутного фронта на Муста-Тунтури
был передан Северному флоту, и наши морские пехотинцы стойко обороняли его
все время, пока части Карельского фронта, поддержанные с фланга силами
Северного флота, не перешли в наступление. До тех пор, в течение трех лет,
оборона Муста-Тунтури нашей морской пехотой представляла собой подлинную
эпопею мужества, отваги, дерзновенных подвигов и несгибаемой стойкости людей
Северного флота. Достаточно сказать, что борьба в этом районе
Доказательством того, что фашистская военная машина понемногу начинает
буксовать, является и сегодняшний бой в Мотовском заливе. Это не только
славная страница истории, это наглядный пример наших возможностей
противостоять противнику при его пока огромном преимуществе в боевой
технике. Вдобавок уже ясно, что гитлеровцы, как и предполагалось, страдают
ограниченностью. Бесспорное свидетельство этого -- суть донесения из
Архангельска, полученного сегодня.
С тяжелым сердцем запрашивал я Архангельск о результатах перехода судов
транспортного, рыболовного и промыслового флота. Заранее примирился с
неизбежными потерями, особенно после сигнала бедствия, посланного с борта
рефрижератора No 3. Специально выделил в запросе пункт о судьбе экипажа
этого судна -- удалось ли подобрать кого из людей и выяснить обстоятельства
потопления?
Ответ поразил не только меня...
Все до единого суда прибыли в пункты назначения благополучно; не
пострадало в пути ни одно. Сейчас они рассредоточены в Северной Двине. Что
же касается рефрижератора No 3, то он третьи сутки преспокойно стоит у
причала в Архангельске. Никаких повреждений не имеет. Целехонек и готов к
плаванию. Оказывается, случайно пролетавший мимо судна "юнкерс", вероятно
разведчик, выпустил 'Несколько очередей по рефрижератору. Две -- три пули
попали в стенку радиорубки, и ра-
дист самовольно, без ведома капитана, дал в эфир сигналы бедствия,
после чего закрыл вахту и, естественно, не слышал наших запросов.
разведки, у них на территории Финляндии 600 самолетов и на территории
Норвегии 400 самолетов. Кроме того, у них опыт боевых действий в течение
почти двух лет. У нас же еще ни опыта, ни новой материальной части. Тем не
менее наши летчики на своих машинах делают все, что могут: уже бомбили
аэродром Лаксельвен (у Нордкапа) -- основную базу немецко-фашистских
военно-воздушных сил на Севере, бомбили порт Киркенес и суда на рейде у
него, бомбили Луостари (у Петсамо), и довольно удачно. Наши сухопутные
бомбардировщики действуют по .аэродромам, на которых стоят в большом
количестве скоростные самолеты гитлеровцев; причем действуют за триста
пятьдесят -- четыреста километров от своей границы. А морские
бомбардировщики -- МБР-2, наши воздушные труженики, делают даже больше, чем
могут. Несмотря на малую скорость и слабое вооружение, они летают над морем
не только у своего побережья, но и у побережья противника. Отвага и
решимость -- эта качества людей нашей авиации уже определились.
Сегодня один из наблюдательных постов доложил, что две пары МБР-2, или
"амбарчиков", как их называют с ласковой насмешливостью (за неуклюжий вид),
производившие поиск подводных лодок противника у входа в Кольский залив,
подверглись первому боевому испытанию. К одной паре направился "юнкерс".
Разница в скорости между ними изрядная: у "амбарчиков" скорость сто
пятьдесят километров, у "юнкерса" -- около пятисот. Вооружение у него также
сильнее. И все-таки наши самолеты первыми пошли в атаку. Взволнованным и
даже восторженным голосом, удивившим всех нас, сигнальщик с поста доложил
оперативному дежурному:
Наши "амбарчики" атакуют "юнкерса"!..
И продолжал докладывать:
"Юнкерс" отвернул!.. Уходит на запад!.. Ушел!..
Этот факт надо популяризировать. Ибо решают люди.
29
Начались перевозки резервов. Возим, в основном, в Титовку -- небольшой
рыбачий поселок в одной из бухт Мотовского залива. И сразу сказались наша
неопытность и неправильное планирование. Использовали под перевозку людей
транспорт "Моссовет", представляющий удобную цель для вражеской авиации: он
большой, около пяти тысяч тонн грузоподъемностью. Фашисты начали бомбить его
с момента выхода из Кольского залива, и кораблям, сопровождавшим транспорт,
миноносцам и катерам пришлось отгонять самолеты противника на всем переходе.
Да и высадка в Титовке производилась под непрерывными бомбежками, в которых
противник применил бомбометание с пикирования -- способ, уже известный по
войне в Испании, но, к сожалению, в свое время нами недооцененный.
Большой расход снарядов с кораблей, которые охраняли "Моссовет",
оправдал себя. В транспорт не было ми одного попадания.
Итог двух дней воздушных боев: за 25 и 26 июня мы потеряли шесть
истребителей и сбили десять вражеских самолетов.
Проявили себя артиллеристы. Прежде всего артиллеристы той самой
батареи, которая первой открыла 22 июня огонь по вражескому конвою. Батарея
находится на полуострове Среднем и установлена там после финской кампании.
Пушки ее не из новых, но достаточно хорошие, чтобы выполнять свою задачу.
Расположена батарея так, что своим огнем преграждает вход в Пет-само и выход
из Петсамо в море. Командует ею старший лейтенант Космачев, гордый тем, что
является командиром самой правофланговой батареи Советского Союза. Внушает
доверие к себе спокойствием и полезной долей упрямства.
Хорошая боевая подготовка личного состава батареи вновь подтверждена
сегодня.
Утром из Петсамо вышел сторожевой катер. Батарея потопила его буквально
в две -- три минуты. Артиллеристы торжествовали. Пришлось предупредить их,
чтобы ждали удара с воздуха и не очень надеялись на прикрытие: обеспечить их
истребителями мы не могли.
Гитлеровцы действительно не заставили ждать себя. Через несколько часов
на батарею навалилась большая группа фашистских самолетов -- до тридцати
пяти. Вра-
жеские летчики использовали тот же прием, каким пытались уничтожить
транспорт "Моссовет" при высадке наших резервов у Титовки: они принялись
сбрасывать бомбы на батарею с пикирования. Это на какой-то момент вызвало
растерянность среди артиллеристов. Но едва они присмотрелись к действиям
противника, как начали успешно бить по самолетам. Зенитными средствами
батареи (45-мм пушками) и подоспевшими в разгар налета нашими истребителями
два "юнкерса" были сбиты. Однако изрядно пострадала и сама батарея: все,
даже небольшие, постройки уничтожены, среди личного состава есть убитые и
раненые, повреждено одно орудие, а весь грунт вокруг батареи в радиусе до
двухсот метров буквально изрыт воронками.
Два часа спустя фашисты повторили налет.
Пришлось приказать Космачеву сделать вид, что батарея уничтожена, то
есть укрыться и молчать. Тем неожиданнее будут для противника действия
батареи, как только он вновь попытается пустить свои конвои.
27 июня. Вести с фронтов плохие. Болит сердце за наши неудачи, за
города, попавшие под удар, за мирную землю, уже искореженную войной,
изуродованную бомбами, снарядами, танками...
Как сложится обстановка здесь, на Севере? Положение у нас трудное. Нет
топлива для флота. Нефти в обрез -- только то, что есть на кораблях, -- одна
зарядка.
С утра на границе против позиции наших войск отмечается оживление.
Однако фашисты медлят с наступлением на суше. Не готовят ли десайт для
захвата Рыбачьего и Среднего, чтобы сначала закупорить Кольский залив, а
тогда перейти границу и ринуться к Мурманску? Вполне возможно, особенно если
они знают, что здесь сосредоточены сейчас почти все средства снабжения
Севера и эксплуатации его богатств. С первого дня войны в Кольском заливе
скопилось до 35 транспортных судов, около 40 рыболовных траулеров и 80
мотоботов -- большая часть Северного торгового флота. Держать всю эту массу
необходимых стране судов под угрозой вражеского десанта и под ударами
вражеской авиации, которая усиливает налеты, нельзя. Надо уводить их. Куда?
Наиболее подходящим местом следует считать Белое море, но от Мурманска до
Архангельска надо пройти 450 миль при
31
незаходящем солнце, то есть под угрозой удара в любую минуту с воздуха,
да и с моря. Как предотвратить угрозу и чем отвести удар? Нам и здесь, у
линии фронта, не хватает истребителей. Миноносцы уже все в строю, но их мало
на такое количество судов, чтобы гарантировать конвоирование на переходе. Да
и топлива нет. Не говорю уже о том, что миноносцы нужны для других целей.
Думаем, что делать. Делать, не мешкая, не теряя ни часу.
По некоторым встречам лицом к лицу, еще до этой войны, мне известно,
что гитлеровцы действуют по традициям так называемой прусской школы, то есть
по шаблону. Это заметно и сейчас. Налеты их авиации ведутся, как правило, в
одни и те же часы. А действуя так, в силу своей педантичности, они не
признают иных способов действий. Прибегнуть же к тому, что не укладывается в
их мышлении, -- значит почти наверняка пре-. успеть. Короче говоря, не
попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в
голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком
деле. Рискованно, конечно, отправить без прикрытия, без специального
охранения все это множество судов; но другого выхода нет. Если оставить их
здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на
самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно
спасено.
После некоторого раздумья решился: пустить суда поодиночке,
самостоятельно, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание
противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо.
Главная задача для истребителей: перехватывать фашистских разведчиков, не
давать им углубляться на восток от Кольского залива.
Погода для начала подходящая -- низкая облачность, изредка полосами
наползает туман.
И потянулись от Мурманска к Архангельску всевозможные суда -- от
океанских транспортов до зверобойных мотоботов.
Теперь следует надеяться на лучшее, но быть готовыми к самому худшему.
Отвлекает от мыслей, связанных с переходом, сообщение командарма-14
Фролова. Последний информирует о своем решении: использовать армейскую
артиллерию
Зак. 266
для огневого налета по местам скопления немецко-фин-ских войск, чтобы
помешать каким-либо неожиданным действиям противника на суше, например
против Мурманска. Цели заранее изучены и заново уточнены.
Что же, это весьма кстати.
28 июня. Вторые сутки выходят из Кольского залива и направляются на
восток, в Белое море, транспортные суда, рыболовные траулеры, промысловые
боты. С моря нет никаких тревожных сигналов.
Зато на сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только
армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил
противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду
завязались ожесточенные бои.
Силы неравные. Противник подготовился к наступлению, а мы, говоря
строго, только начали подвозить пополнения войскам. Доставляем под ударами
го авиации необученных, неэкипированных, даже непроинструк-тированных людей
и прямо с причала бросаем на передовую линию, в бой.
Сообщения с передовой кратки: борьба идет за каждый метр, за каждую
сопку, скалу, расщелину. Даже там, где в дотах остается по два -- три
человека, люди не капитулируют, не сдаются.
Приморским участком фронта командует генерал-майор Журба. Знаю его:
старый солдат, лично храбрый человек. Делает все, чтобы не допустить прорыва
гитлеровцев к Мурманску, сдержать их напор, но остановить не в состоянии.
Линия фронта медленно перемещается в •направлении побережья Кольского
залива, к нам.
В моих руках приказ командующего лапландской группировкой
немецко-фашистских войск Дитла, взятый на трупе вражеского офицера. Приказ
любопытный: в нем ставятся задачи егерским дивизиям, действующим против вас
на мурманском направлении. Наступление этих дивизий расписано не только по
дням, но и по часам. Ни намека на трудности, ни тени сомнения. Наоборот,
высокомерная самоуверенность. Избалованные легкими победами в других странах
Европы, опьяненные успехами, фашисты рассчитывают на такие же успехи и
победы в Советском Союзе, в частности здесь, в Заполярье. Через неделю после
начала наступления, судя по расписанию,
3 А Г Головко 33
составленному Дитлом, его войска должны овладеть Мурманском.
Посмотрим, посмотрим... Первый день, когда егерям удалось
превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14-й дивизии, ничего
не решил. Последующие дни показали наше упорство и нашу обороноспособность.
Срок, назначенный Дитлом для занятая Мурманска, истекает завтра, между тем
противник не прошел и половины расстояния, составляющего восемьдесят
километров по прямой • от границы.
Береговые посты доносят: последнее из переводимых в Архангельск
транспортных судов, обогнув остров Кильдин, ложится курсом на восток, вдоль
мурманского побережья, к горлу Белого моря.
29 июня. Тяжелый день. Во-первых, получен сигнал бедствия с моря. По
радио передано сначала о нападении фашистской авиации на рефрижератор No 3
-- судно Народного комиссариата рыбной промышленности, водоизмещением около
двух тысяч тонн, затем международный сигнал "305", после чего связь с
рефрижератором No 3 прекратилась. На вызовы ответа нет. Вывод один -- судно
потоплено. Тихоходное, без всякого вооружения, оно, разумеется, не имело
шансов на спасение при атаке авиации противника.
Если потери ограничатся только гибелью рефрижератора No 3, можно будет
считать перевод транспортного флота вполне удачным. По времени переход судов
близок к завершению, а сведения о других потерях не поступают. Во-вторых,
получено сообщение от командарма-14 Фролова. На суше положение оказалось
сложнее. Потери в пехотных частях большие, особенно среди офицерского
состава. Противник непрерывно теснит наши войска, пользуясь численным
превосходством в живой силе и технике. По гранитным скалам, без дорог, через
тундровые болота наши войска разрозненными группами, почти без офицеров,
цепляясь за каждый валун, за каждый бугорок, медленно отходят к Полярному, к
побережью Кольского залива. Бои идут возле Титовки. Минометов у нас почти
нет, артиллерии мало. Командарм-14 сообщает, что расход снарядов
катастрофический.
"Имеем остаток всего ничего",-- вот что оказал в заключение Фролов,
спросив, не можем ли мы помочь армии.
Надо, конечно, помочь. Прежде всего -- корабельной
артиллерией.
Вызываю командира дивизиона миноносцев капитана 3 ранга Е. М. Симонова.
Давно присмотрелся к нему: инициативный, серьезный командир. Вместе с ним
вызываю флагманского артиллериста флота капитана 2 ранга Баранова и
командира звена катеров МО старшего лей-тенанта Кроля. Рассказываю им
обстановку на фронте. Наши части продолжают отходить. Титовка сдана.
Командующий участком генерал-майор Журба погиб вместе с адъютантом. Только
один батальон подошел к заливу под командованием офицера; причем этот офицер
имеет более десяти ран. Я видел его и поразился тому, как он сумел дойти.
Еще более удивительно несоответствие его физического состояния -- человек
едва держался на ногах -- с его волей. К сожалению, не запомнил его фамилии.
Остальные наши войска отступают мелкими группами, по двадцать --
тридцать человек. Командиров . почти нет, уцелели преимущественно
хозяйственники и врачи, а строевые офицеры погибли. Младший командный состав
понес такой же урон. Понятно, что состояние людей подавленное. Все измучены,
голодны, многие без оружия, боеспособность потеряна. Иные, достигнув наших
батарей, заявляли зенитчикам-краснофлотцам, что немцы будут здесь через часа
два.
Чувствуется нехватка людей, способных навести порядок. "Его сила"...
"Бьет, не удержишься"... "Давай перевози на тот берег!.." -- вот разговоры
среди отступающих. Надо не дать панике распространиться, надо помочь
армейцам ударом по врагу с кораблей. Где? В самом важном для нас месте.
Один из стрелковых полков, дравшихся на границе, после прорыва
гитлеровцев к Титовке отошел не к побережью Кольского залива, а на
полуостров Средний, где задержался на перешейке, соединяющем полуостров с
материком. Фашистам с ходу не удалось сбить этот полк, и он оседлал склоны
горного хребта Муста-Тунтури, Прикрывающего перешеек. Сейчас противник
подтягивает туда свои войска и накапливает силы для нового удара. Важность
этих мест для дальнейшего разворота событий несомненна: кто владеет Рыбачьим
и Средним, тот держит в своих руках Кольский залив. Без Кольского за-
з 35
лива Северный флот существовать не может. Самое же главное -- Кольский
залив нужен государству. Мурманск -- наш океанский порт, один из важнейших,
это окно в мир. Символическое значение Рыбачьего и Среднего еще в том, что
они являются самыми северными точками западной государственной границы СССР.
Напоминаю об этом, зная, что товарищи понимают значение Мурманска и
Кольского залива так же хорошо, как и другие командиры. Хочу лишь
подчеркнуть, что задача, поручаемая им, должна быть решена, несмотря на все
трудности, которые ожидают их. Трудности в том, что солнце светит круглые
сутки, и это позволяет гитлеровцам все время использовать свои самолеты.
Противник непременно пошлет против кораблей свою авиацию, как только они
станут поддерживать артиллерийским огнем наши армейские части, -- к этому
надо быть готовыми. Говорю, что могу выделить для прикрытия четверку,
максимум шесть истребителей. Самолетов врага будет наверняка вдесятеро
больше.
В глазах командиров полное понимание. За восемь дней все уже знают, что
представляет собой бомбометание с пикирования. Разъясняю, что предстоит
выполнить кораблям. Командиры наносят на карты данные разведки о местах
скопления войск противника. Подытоживаю: на выполнение задачи идут
эскадренные миноносцы "Куйбышев" и "Урицкий", для высадки корректировочных
групп и для дополнительного обеспечения от ударов с воздуха -- два катера
МО. Над кораблями будут нести барпаж четыре истребителя.
Только успеваю проводить командиров, пожелав им удачи, приносят
радиограмму. Нарком приказывает Военному совету обеспечить немедленный выход
кораблей Северного флота в Мотовский залив и до последнего момента оказывать
поддержку армии. Не по душе мне выражение "до последнего момента". По-моему,
надо нацеливать не на последний момент, а на то, чтобы всеми мерами
остановить продвижение противника. Тогда не потребуется "последний момент".
Корабли уже в море.
30 июня. Напряжение этого дня закончилось неожиданной разрядкой, о
которой никто из нас не помышлял.
Записываю в последовательности, чем начался и чем завершен день. Прежде
всего о том, что произошло в
Мотовском заливе вслед за приходом туда эскадренных миноносцев и
катеров.
Корабли прибыли в назначенный им район к шести часам утра. Действовали
по всем правилам артиллерийского искусства, как на учении. Первым делом
катера переправили на берег взятые с "'Куйбышева" и "Урицкого"
корректировочные посты, снабженные радиостанциями. Корректировщики
установили связь с армейским командованием и уточнили цели для кораблей. В
шесть часов утра, получив точные данные, эскадренные миноносцы открыли огонь
по вражеским позициям. Каждый залп немедленно корректировался береговыми
постами. Интенсивный обстрел продолжался почти четыре часа. Были разбиты и
подавлены две батареи противника -- артиллерийская и минометная, накрыты
четыре пункта скопления его войск. После сообщения об этом, переданного
корректировочными постами, на эскадренных миноносцах развили полную
скорострельность. Результаты этой стрельбы сказались в том, что немцы не
смогли начать дальнейшее наступление немедленно.
Выполняя просьбу армейцев продолжать обстрел, эскадренные миноносцы
вели его до появления вражеской авиации, а тогда были вынуждены отойти от
берега. Маневрируя, уклоняясь от атак фашистских самолетов и отражая их, они
стали отходить вдоль Мотовского залива. Нападение на корабли последовало
около десяти часов утра. В нем участвовали 40 бомбардировщиков противника.
Они действовали с пикирования, тройками -- звеньями, заходя вдоль кораблей,
от кормы к носу, и сбросили в общей сложности восемьдесят крупных бомб.
Попаданий, однако, не было. Командиры обоих кораблей внимательно следили за
вражескими самолетами и в момент отрыва бомб круто ворочали вправо или влево
на полном ходу. Все же бомбы ложились довольно близко от кораблей и
разрывались неподалеку от борта. Осколками их на "Урицком" были тяжело
ранены четыре человека, повреждены некоторые пушки и торпедные аппараты.
Уклонившись от бомбардировщиков, эскадренные миноносцы направились к
выходу из Мотовского залива, стремясь укрыться в полосе тумана,
приближавшегося Я моря.
Одна из корректировочных групп осталась на берегу в районе обстрела
вражеских позиций. Снять ее было поручено "морскому охотнику". В тот момент,
когда катер шел к берегу, фашисты повторили налет. Их бомбардировщики
появились "ад Мотовским заливом через несколько минут после ухода
"Куйбышева" и "Урицкого" в полосу тумана. Был виден лишь катер, шедший к
берегу, он и стал объектом нападения восемнадцати фашистских
бомбардировщиков.
По всем расчетам, по теории вероятности, по всем тактическим и
оперативным нормам, этот катер должен был погибнуть. Началась буквально
охота за ним. И вот тут-то до конца определились подвижность и увертливость
"морских охотников", боевая выучка и качества личного состава. Поочередно
пикируя на катер, фашисты сбрасывали на него бомбы, предназначенные для
эскадренных миноносцев. Маневрируя под бомбами среди разрывов, командир
управлял катером при помощи моторов, поскольку рулевое управление вышло из
строя, а затем, когда два из трех моторов были повреждены, действовал с
помощью только одного мотора: то давал полный ход вперед, то стопорил мотор,
то давал задний ход. В течение получаса катер ни минуты не оставался на
одном курсе. Не раз и не два он почти целиком выскакивал из воды,
подбрасываемый силой взрыва бомб, падавших неподалеку. И ни на минуту люди
катера не прекращали вести огонь по нападавшим бомбардировщикам.
Эту картину наблюдали наши береговые посты и корректировочная группа.
Оказать непосредственную помощь катеру они не могли и лишь сообщили нам о
происходящем. Я приказал выслать к месту неравного боя две пары истребителей
-- все, что имелось в резерве, но истребители также не смогли помочь катеру.
Полчаса без малого он увертывался один от восемнадцати фашистоюих самолетов,
неизменно ускользая от бомб. Больше того, за это время комендоры катера из
45-миллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов сбили три двухмоторных
бомбардировщика: наглядное доказательство, что на войне далеко не все
подчиняется математике.
Решили, как всегда, люди.
Вопреки всем предположениям, с разбитой кормой, с еле работающим
мотором, единственным уцелевшим из трех, катер приполз в порт Владимир,
Оттуда командир
позвонил нам по телефону. Под впечатлением только-только пережитого,
взволнованный, он говорил шепотом, а на предложение, сделанное старшим
начальником, послать за ним исправный "морокой охотник", чтобы
прибуксировать катер в базу, деловито ответил:
-- Заметят и станут опять бомбить. Зачем подставлять под удар второй
катер? Лучше дождусь тумана и тогда сам приду...
Уже пришел.
Выяснив перипетии боя, подробности которого следует сделать широко
известными, я приказал представить наиболее отличившихся из экипажа катера к
правительственным наградам.
Итог боевого дня в Мотовском заливе: корабли сделали свое дело. А
единоборство "морского охотника" с фашистскими пикировщиками -- это уже
целая страница боевой истории Северного флота.
Главное, что уже многие знают: не так страшен фашистский черт, каким
намалевали его в Западной Европе. И нужно здраво отделять отвратительную,
античеловеческую сущность фашизма от его мнимой непобедимости. Преимущество
внезапности нападения, подкрепленное преимуществом в технике, -- вот что
создало миф о непобедимости фашистской военной машины. Во-первых, это
временные преимущества. Во-вторых, даже располагая такими преимуществами,
фашистская военная машина уже буксует, хотя и пущена полным ходом против
"ас. Гитлеровцы явно застряли у хребта Муста-Тунтури, и теперь наша задача
-- сделать этот хребет непроходимой преградой для них. Если сегодня они,
располагая минометами, которых у нас еще почти нет, располагая
превосходством в авиации, не сумели сбить наши части с подступов к Среднему
и Рыбачьему, то завтра наверняка не сшибут: мы успеем и закрепиться и
подбросить резервы !.
1 В дальнейшем участок сухопутного фронта на Муста-Тунтури
был передан Северному флоту, и наши морские пехотинцы стойко обороняли его
все время, пока части Карельского фронта, поддержанные с фланга силами
Северного флота, не перешли в наступление. До тех пор, в течение трех лет,
оборона Муста-Тунтури нашей морской пехотой представляла собой подлинную
эпопею мужества, отваги, дерзновенных подвигов и несгибаемой стойкости людей
Северного флота. Достаточно сказать, что борьба в этом районе
Доказательством того, что фашистская военная машина понемногу начинает
буксовать, является и сегодняшний бой в Мотовском заливе. Это не только
славная страница истории, это наглядный пример наших возможностей
противостоять противнику при его пока огромном преимуществе в боевой
технике. Вдобавок уже ясно, что гитлеровцы, как и предполагалось, страдают
ограниченностью. Бесспорное свидетельство этого -- суть донесения из
Архангельска, полученного сегодня.
С тяжелым сердцем запрашивал я Архангельск о результатах перехода судов
транспортного, рыболовного и промыслового флота. Заранее примирился с
неизбежными потерями, особенно после сигнала бедствия, посланного с борта
рефрижератора No 3. Специально выделил в запросе пункт о судьбе экипажа
этого судна -- удалось ли подобрать кого из людей и выяснить обстоятельства
потопления?
Ответ поразил не только меня...
Все до единого суда прибыли в пункты назначения благополучно; не
пострадало в пути ни одно. Сейчас они рассредоточены в Северной Двине. Что
же касается рефрижератора No 3, то он третьи сутки преспокойно стоит у
причала в Архангельске. Никаких повреждений не имеет. Целехонек и готов к
плаванию. Оказывается, случайно пролетавший мимо судна "юнкерс", вероятно
разведчик, выпустил 'Несколько очередей по рефрижератору. Две -- три пули
попали в стенку радиорубки, и ра-
дист самовольно, без ведома капитана, дал в эфир сигналы бедствия,
после чего закрыл вахту и, естественно, не слышал наших запросов.