Горъ Василий. Пророчество. Часть четвертая

   - Ух ты, какие зубки… - присев рядом с бьющимся в агонии тельцем, присвистнул офицер. - Не хотел бы я почувствовать их на своем горле… Всем внимание… Оружие к бою…
   Тут же залязгали затворы, однако было уже поздно - увидеть молниеносные броски 'мышей' из ветвей ближайших деревьев можно было только находясь в состоянии джуше…
   Правый меч лег в руку легко, а вот с левым пришлось повозиться - рукоять нашлась только с третьей попытки. Так что пришлось потанцевать, уворачиваясь от двух на редкость настырных животных, выбравших в качестве обеда мою скромную персону. Зато я слегка согрелся и разогнал застоявшуюся кровь - через несколько секунд, убирая клинки обратно, я почувствовал себя готовым на все… И даже больше… А вот люди Кормухина - нет: смотреть на их растерянные лица было до того забавно, что я расхохотался.
   - Что это было? - глядя на кроваво-красный ковер из обрубков тел атаковавшей нас живности, нервно спросил генерал.
   - Первые ласточки… - усмехнулся Ольгерд. - А что твои люди-то не стреляли? Может, автоматы на предохранителях? Или зарядить забыли?
   - Я не успел их даже заметить… - злобно буркнул Кузьма. - Они какие-то реактивные…
   - Одна большая просьба, господа… - подал голос Вовка. - Если вы все-таки надумаете стрелять, то работайте по своим секторам… Ужас как не хочется получить пулю от своих…
   - Черт, Угги, я их увидеть не успеваю… - на аниорском пробурчал Сема… - давай-ка я займусь Кольеном, а ты присмотришь за окрестностями, ладно?
   - Блин, а я и забыл, что тебя в Академии не было… - схватился за голову Ольгерд. - Хвостик, Угги! Присматривайте за Семой, ладно?
   - Ладно! - развеселилась Беата. - Сема, тебя отсадить не надо? Сходим в кустики пописать?
   - У, гады!!! - притворно нахмурился Ремезов, но от присмотра не отказался - чего-чего, а с мозгами у него все было в порядке…
   Минут через десять вдалеке раздался жуткий треск…
   - О, коряга! - хмыкнул Ольгерд. - Интересно, по нашу душу?
   - Че за коряга? - тут же напрягся Кормухин, на всякий случай смещаясь поближе к нам.
   - Да так, что-то вроде домашней киски… - хмыкнул Глаз. - Пушистая такая, любит, когда ей животик чешут… В общем, увидите еще… Вам понравится…
   К моему облегчению, треск вскоре замер где-то вдали - коряга, находящаяся в подветренной стороны, не учуяла запах свежей крови и унеслась куда-то по своим делам. Зато появились местные львы. Те самые, которые целую вечность назад в ночном бою перед Комплексом убили Лидо. И, как обычно, стаей…
   - Внимание! - почувствовав их приближение первым, рявкнул Дед. - На два часа что-то живое… Движется к нам… Приготовились…
   Я сбил Кольена с ног, отмахнулся выхваченным клинком от спикировавшей на него 'птички' и приготовился к атаке…
   'Львы' атаковали практически одновременно - выскользнув из неглубокого оврага, шесть здоровенных серо-зеленых 'котов' бросились на ближайших к ним людей, как соколы на полевых мышей. Дико заорал кто-то из солдат. Затрещали автоматы. А тройка Ольгерд-Беата-Дед размазалась в воздухе, превратившись в жуткое шестирукое существо, ощетинившееся мечами. Я метнулся к Угги и прикрывающей его спину Маше, походя рассекая глотку пролетающему мимо меня к уклонившемуся от прыжка Вовке. И тут же ушел в перекат, чтобы пропустить над собой еще одного зверя. Тяжело упавшая за мной туша оказалась без одной из задних ног - до нее дотянулась Маша. Вскочив на ноги, я встроился в тройку и заработал мечами - буйствующий среди солдат Кормушки зверь мигом лишился трех из четырех лап, потом получил пару ударов в горло, и, наконец, затих…
   …Результаты боя Кормухина не обрадовали: шесть туш 'львов', ни одной царапины у наших ребят, если не считать царапиной синяк на лице ударившегося о ствол дерева Семы. Один труп. Четыре легко раненых кошками офицеров. И неслабая просека в подлеске, выкошенная пулями стрелявших в никуда вояк.
   - Белкин! Че встал? Ранеными займись, бля! - зарычал он, оклемавшись от стресса. - Наложи повязки…
   - Эта дрянь на пояснице щелкает, господин генерал… - пожаловался один из раненых. - Под ней аж жарко стало…
   - Ну, если мечтаешь подхватить какую-нибудь заразу - можешь снять… - 'подсказал' ему Вовка. - Скажи спасибо, что они есть. Иначе с этим климатом раны бы загноились уже через пару дней…
   - Не дай Бог! - перекрестился раненый. - Пусть лучше щелкает…
   - Олег, и много тут такой дряни? - стараясь держать лицо, поинтересовался генерал.
   - Такой - не очень… У каждой стаи - своя территория… Да эти, в принципе, не опасны… В стае редко бывает больше десяти - двенадцати особей…
   - Десяти? Да нас какие-то шесть чуть не сожрали! - испуганно пробормотал стоящий неподалеку от Маши солдат.
   - Этих хоть слышно… - ухмыльнулся Вовка. - А стаи местной мелочи могут быть голов по пятьдесят, и вот с ними приходится поднапрячься… Кстати, ребята, как вы проверки сдавали? Что-то со стрельбой у вас неважно как-то… Ни одного попадания… Или целились в деревья? Мол, срубишь такое, оно на 'льва' - хрясь, и он - труп? Жесткий план…
   - Олег, заткни Щепкина! - прошипел генерал. - Нам только междоусобиц не хватало…
   - Вова, не доставай ребят… - на аниорском приказал Коррин. - Им и так хреново…
   - То ли еще будет, босс! - пожав плечами, ответил тот. - Жду - не дождусь появления коряги… Вот после нее им будет весело…
   - Маша, ты как там? Плечо не беспокоит? - удостоверившись, что Щепкин перестал цепляться к деморализованным нападением солдатам, Ольгерд повернулся к своей супруге.
   - Все нормально, милый… Как же я, оказывается, соскучилась по тому, что ты рядом… - Маша с разбегу подпрыгнула, приземлилась на подставленные руки и звонко чмокнула мужа в губы. - Дура я. Но… исправлюсь…
   - Эрик! Что там с Кольеном? - слегка покраснев, пробормотал Коррин, и я сорвался с места…
   - Мда, надо его переодевать… Обмочился… - заставляя сесть бедного хранителя Ронтара, буркнул я и принялся расстегивать ремень на его штанах…

Глава 45. Маша.

   Лес Глаза Ночи был все так же неприветлив, как и в наше первое с ним знакомство. Высоченные, перевитые ползучими растениями с широкими, ярко-фиолетовыми листьями, деревья смыкались кронами где-то высоко-высоко над землей, и тут, вечном полумраке, шла яростная борьба за выживание. В принципе, если бы не жуткая сырость и выворачивающая наизнанку вонь, чувствующаяся даже через Эоловские фильтры, тут было бы вполне терпимо: к поведению живности мы привыкли еще в прошлый раз, а тащить рюкзаки ребятам было не особенно тяжело. Правда, Сему плющило от необходимости присматривать за Кольеном, но тут уж ничего поделать было нельзя - помочь ему могли только в берлоге Эола, до возвращения в которую мы еще должны были от души поизображать Сусаниных. Вообще идея моего супруга 'выгулять' этого скота по джунглям этой на редкость гостеприимной планеты меня впечатлила: задолго до того, как я попала в лапы к этому 'бизнесмену от спецслужб', рассказы Вовки, Семы и покойного Алонсо дали мне возможность составить о нем определенное мнение. Я, конечно, понимала, что командир любого ранга рано или поздно привыкает посылать на смерть своих подчиненных, но делать это ради денег лично мне казалось кощунственным. Сидеть в кабинете, просчитывать будущую прибыль, и знать, что где-то там, у черта на рогах, несколько, пусть даже великолепно подготовленных ребят, идут на смерть ради того, чтобы ты мог прикупить новый 'мерин', или хату на Лазурном побережье, было за гранью моего восприятия жизни. Так что возможность совершить пешую прогулку в места, куда Макар телят не гонял, должна была стать для него воздаянием. Правда, мне было немного не по себе от того, что те офицеры, которых он взял с собой, вряд ли переживут этот променад, но взгляды, которые бросали на меня большинство из них, заставляли с этим смириться: видимо, слухи о том, что я убила Бесенка, дошли и до них…
   …Шагая следом за Олежкой, я внимательно смотрела по сторонам, балансируя на грани джуше - пара минут в нем, пара - отдых. Потом снова в него… По моим ощущениям, входить в это состояние становилось все легче и легче, только вот увеличить глубину погружения никак не удавалось. Видимо, я уперлась в свой предел. Правда, той скорости реакции, которой я добилась, здесь хватало за глаза, но подленькое чувство зависти к тому же Олежке, двигающемуся раза в полтора быстрее меня, нет-нет да и давало о себе знать.
   Вообще завидовать было чему - мой муж оказался на редкость цельной натурой. В дни, когда у меня сносило крышу, и жутко тянуло устроить скандал, я обычно зверела от того, что придираться к нему, собственно, причин не находилось. Все что он делал, он делал добросовестно и от души. Тренировался. Играл с ребенком. Вникал в политику сопредельных с Аниором стран. Общался со мной. Странно, но даже тогда, когда я откровенно несла чушь, пытаясь его уязвить, он слушал меня внимательно, вникая в то, что я говорю, и пытаясь понять, что же стоит за сказанными мною словами. Стервозность, как оказалось, присущая и мне, не находила выхода, и меня начинало клинить от бессилия… Ярость требовала выхода, но не находила… До того дня, когда я вдруг решила, что хочу на Землю… Боже, какой я оказалась дурой… Ведь сложись все немножечко иначе, я могла никогда не увидеть ни мужа, ни сына, ни ребят, а стать подопытным кроликом. Или попасть в руки маньяка типа Беса…
   - Ищем место для ночевки! - прервал мои размышления муж. - Хорошо бы найти поляну или возвышенность, свободную от растительности… Ночью тут становится весело…
   - Веселее, чем днем? - недоверчиво спросил конопатый крепыш, шагающий чуть впереди Кормухина. - Я думал, что хуже быть не может…
   - Да? Ты пессимист, однако… - хохотнул Вовка. - Может! Вообще нам сегодня везло… Шли, как на прогулке… Я даже удивился - куда вся живность подевалась?
   - Хватит трепаться… Слушать мешаете… - рявкнул Дед и отбросил в сторону пытающуюся вцепиться в его сапог помесь слизня и сороконожки. Только размерами с небольшую змею.
   - Есть, сэр! - Щепкин попробовал было щелкнуть каблуками, но получил хорошего тумака от идущей следом Беаты и лязгнул зубами - тумаки у нее были увесистыми…
   …Поляну найти не удалось - пришлось устраивать лагерь прямо в чаще леса. Пока первая треть отряда ставила палатки, а вторая - охраняла их от живности, Олег, Беата и Дед устроили жуткую резню метрах в восьмистах сзади - по их мнению, запах свежей крови для местных каннибалов должен был служить гораздо большим раздражителем, чем наш лагерь. В принципе, так оно и получилось - уже через пять минут после их возвращения до нас донесся первый голодный рык, а минут через тридцать со стороны побоища начали раздаваться такие звуки, что побледнел даже изо всех сил старавшийся сохранять невозмутимое лицо Кормушка. Но особенно хреново ему стало, когда на вопрос 'А сколько мы прошли за день' он получил короткий, но довольно емкий ответ:
   - Восемь километров четыреста двадцать семь метров… Если верить моему маршрутизатору…
   - А сколько еще осталось?
   - Четыреста тринадцать с мелочью…
   Олег, делая вид, что не видит выражения лица своего 'ляпшего друга', убрал маленькую коробочку взятого из схрона у Перехода приборчика в нагрудный карман и добавил:
   - Ну, так мы перешли сюда в половине третьего дня по местному времени… Пока собрались, пока пошли… А, вы еще хоронили погибшего… Нормальный темп… Ладно, давайте распределим караулы…
 
   Ночь прошла относительно спокойно. Если не считать того, что храпело человек пять мужиков. Включая спящего в соседней палатке Сему. Ребятам было наплевать, а я, выдрыхшаяся в гостях у Кормухина как минимум на месяц вперед, никак не могла заснуть. Теоретически можно было бы подомогаться к мужу - после его ласк меня вырубало, как торшер при коротком замыкании, - но присутствие в нашей палатке Беаты и Вовки заставляло об этом только мечтать… В общем, задрыхла я далеко за полночь, обхватив рукой талию Олега, и перестав обращать внимание на визг, рев, рычание и храп, а проснулась где-то за час до рассвета. От дикого хохота Угги:
   - Ух-ты… Первый раз такое вижу!
   Выскочив из палатки, не забыв предварительно осмотреть землю перед ней, я, на всякий случай выхватив меч, бросилась на голоса, раздающиеся из центра лагеря.
   Посмотреть было на что - один из людей Кормушки, по-моему, откликавшийся на фамилию Соболев, шипя от боли, вертелся, как юла неподалеку от Угги, безуспешно пытаясь отцепить от голой задницы какую-то змееподобную тварь сантиметров тридцати длиной. Спущенные до щиколоток брюки, полуметровый обрывок туалетной бумаги, зажатый в его правой руке, автомат, болтающийся на шее, блики горящего между палатками костра… - картина выглядела настолько потешно, что я не выдержала, и присоединилась к гулко хохочущему товарищу.
   Через минуту около дико матерящегося солдата собралась добрая половина лагеря, и каждый, присоединяющийся к общему веселью, не упускал возможности позубоскалить:
   - Слышь, Тема, а зачем тебе шланг на заднице?
   - Резвее, резвее! Звона не слышно…
   - А зачем тебе еще один прибор, да еще и сзади?…
   - Разойдись, бля! - рявкнуло за моей спиной голосом Олежки, и бедный солдат, сбитый с ног, дико заорал: Коренев, схватив тварь, оторвал ее от залитой кровь ягодицы вместе с куском мяса.
   - Кто у вас там санинструктор? Обработайте рану, и как можно скорее… Автомед, смотрю, уже пашет, - значит, противоядие ввел… Предупреждал же - не отходить от лагеря в одиночку! И смотреть под ноги, прежде чем сделать шаг… Не говоря уже о том, что присесть…
   - Он просто охотился… На живца! - хохотнул кто-то из толпы.
   - Иваныч! Заткни своих придурков… Если они так и будут хлопать ушами, то до лаборатории дойдем только мы…
   От последовавшей за его словами тирады Кормухина у меня завяли уши. Очень образно выражаясь на языке, так освоить который можно было, наверное, только в армии и на зоне, генерал доходчиво объяснил своим людям, в каких отношениях он состоит с ними, с их родственниками и даже с одеждой. Чем закончится каждый их неверный шаг, вздох или улыбка. Для чего они вообще родились и к какому отряду млекопитающих относились их родители…
   Спать решили не ложиться - полчаса, оставшиеся до рассвета, решили посвятить завтраку и сборам…
   Обеззараженная какими-то таблетками вода пахла просто омерзительно, и вместо умывания я протерла лицо дезинфицирующими салфетками, а потом в компании Беаты и Олега отправилась в лес в туалет. Писать, держа в руке меч, да еще под охраной двух вооруженных парными клинками ребят было настолько потешно, что я не выдержала и захихикала.
   - Тебя тоже что-то укусило? - не отводя взгляда от зарослей кустарника, в котором что-то неприятно шебуршало, поинтересовалась Хвостик.
   - Да нет, думаю, что в наших тренировках были существенные пробелы! Мы ни разу не отрабатывали удары из положения 'на корточках', перекаты с унитаза или бидэ…
   - Болтушка… - хмыкнул мой благоверный. - Давай, заправляйся… И встань за моей спиной: не нравится мне этот шорох… Хвостик, ты все? Пошли к лагерю… Кстати, кажется, дождь начинается…
   …Первые капли дождя начали пробиваться сквозь листву минут через сорок. К этому времени мы успели поесть, собрать палатки, поухаживать за бедным Кольеном и тронуться в путь. А через два с небольшим часа почва под ногами превратилась в болото. Подниматься по не особенно крутому для нормальной погоды склону стало совершенно невозможно - ботинки скользили, как по льду, а комки грязи, налипающие на них, превращали каждый шаг в маленький подвиг. В общем, к моменту, когда отряд взобрался на вершину небольшого, покрытого все тем же лесом холма, сдохли почти все. За исключением разве что Деда, Ольгерда, Угги и Беаты. Даже у Глаза, Семы и Эрика, никогда не жаловавшихся на усталость, отваливались ноги, а вот Кормухина и Кольена приходилось тащить… Или толкать… В зависимости от ситуации…
   - Может, устроим привал? - прохрипел генерал, с грехом пополам добравшийся до вершины. - Сердце сейчас выскочит нахер…
   - Вот будет картинка-то! - не удержался, чтобы не съязвить, Вовка. - Не хуже, чем утром…
   Не обратив ни малейшего внимания на его эскападу, Иваныч с мольбой уставился на Олежку.
   - Можно… Пятнадцать минут… Выделите людей в караул… Угги, Эрик - с нашей стороны…
   - Олег, извините, у меня рука вздулась! - красный, как рак, Кошелев, оказавшийся с ним рядом, продемонстрировал мужу почерневшую ладонь.
   - За что хватался? - прикрыв глаза, вздохнул Коренев.
   - За деревья… На подъеме…
   - Молодец… Дай сюда руку… И терпи… - выхватив нож, Олежка взрезал увеличивающийся на глазах нарыв и, аккуратно поддев острием какую-то черную гадость, отшвырнул ее подальше. - Все. Перевяжи и не беспокой… Спину жжет?
   - Да, еще как…
   - Яда много… Если бы не удалили, автомед бы не справился… Руку бы пришлось отрезать… Господа! - он повысил голос. - Если хотите выжить, выполняйте все мои указания как можно точнее… Это вам не Земля…
   'Да… - подумала я, - такой гадости, как этот 'клещ', в Подмосковье уж точно нет' - судя по загруженной нам когда то информации, эта гадость была способна превратить человека в мешок со слизью часов за восемь - десять, а потом дать в нем жизнь паре сотен своих потомков…
   …Вторая половина дня оказалась гораздо тяжелее первой: жуткую чащу, куда мы вломились сразу после спуска с холма, облюбовала для проживания стая тех самых 'котов', которые встретились нам в первые же минуты после высадки на Глаз Ночи в прошлое посещение Ронтара. Причем тут их оказалось намного больше…
   …Первые силуэты стелящихся над землей коричневых молний заметил Угги. И метнувшись вперед и влево, заработал мечом и метательным клинком, зажатым в левой руке. Чуть позже в джуше скользнули все остальные: реагировать на безумно быстрых зверьков можно было только так. И присоединились к его 'веселью'. А вот стрельба началась с заметным опозданием - краем глаза заметив, как медленно задвигался затвор автомата, я вдруг поняла, что его хозяин просто стреляет в никуда!
   Впрочем, особенно рассуждать времени у меня не было, и я с головой ушла в состояние боя, чтобы успевать добивать тех, кого пропустил выкладывающийся впереди Глаз. Сумасшедшая пластика работающих на полной скорости ребят, рычание, истошный визг умирающих под клинками 'котов', грохот очередей и жуткий аромат: смеси запахов леса, крови и пороховых газов слились в безумную картину, которую было невозможно описать словами. Как и в тот памятный день, к концу боя все мы превратились в изгвазданные до безобразия фигуры. А люди Кормушки - в полностью деморализованное стадо.
   Нет, внешне они смотрелись очень даже ничего - автоматы, заброшенные на плечо, грамотно выбранные позиции для стрельбы, россыпи гильз вокруг… Только вот в глазах - ни тени уверенности в завтрашнем дне. И затаенный страх…

Глава 46. Ольгерд Коррин.

   Приборчик оказался занятным - на небольшом, с экран обычной мобилы, - дисплее отражалось жуткое количество информации. От широты и долготы места нахождения самого прибора в земных единицах измерения, и до прогноза погоды на ближайшие сутки - двое. При желании можно было развернуть над ним объемное изображение интересующего участка местности в любой точке планеты, и, меняя масштаб, осматривать его во всех подробностях. Правда, не в режиме реального времени - судя по всему, картографическая съемка планеты велась несколько лет назад. Ибо на месте купы деревьев на том самом холме, на который нам открыли сквозной Портал, давно остались одни поросшие мхом головешки. Но все равно, двигаться с его помощью можно было бы раза в три быстрее, чем я вел свой отряд сейчас. А куда мне было торопиться? Желание отомстить этому уроду Кормухину было таким острым, что я иногда ловил себя на мысли, что примериваюсь, как бы метнуть в него метательным ножом или полоснуть мечом. И тормозил тянущиеся к оружию руки… Этот маленький диктатор нужен был мне живым… А вот здоровым - не обязательно…
   Было немного жалко ребятишек. Тех, кто был вынужден ломануться с ним хрен знает куда, только для того, чтобы Большой Босс получил вожделенную Панацею - средство от всех его болячек и надвигающейся старости… Именно поэтому уже со второго дня я старался расставить своих ребят так, чтобы, по возможности, прикрывать от нападений местной фауны этих, не успевающих ни на что реагировать, бедняг. Правда, немного возрос риск случайного ранения из огнестрельного оружия, но получившие подробные инструкции Вовка и Эрик периодически 'корректировали' сектора стрельбы особо рьяных стрелков… Отправляя их в беспамятство… Все равно причины внезапных обмороков они понять не успевали…
   Берегли не всех - майора Кузьмичева и еще четверых его выкормышей предоставили их собственной судьбе: судя по рассказам сталкивавшихся с ними Ремезова и Щепкина, скотами они были первостатейными. И особого гуманизма не заслуживали. Учитывая одного погибшего в первый день, я планировал вернуть на Землю семерых. По возможности. Естественно, с подкорректированными Эолом и Манышем воспоминаниями. Так что напрягаться приходилось несколько больше, чем если бы мы просто ломились куда глаза глядят…
   …До озера, являющегося конечной точкой нашего маршрута, по прямой было километров сто пятьдесят. Располагающееся в получасе ходьбы за Комплексом, в объемном изображении маршрутизатора оно смотрелось конфеткой: ярко-голубая вода, парочка милых островков с восхитительными белыми песчаными пляжами; один из них - с небольшой горочкой и родником, от которого начиналась малюсенькая, но довольно бурная речушка. Вытянувшееся километров на десять, в ширину оно было чуть больше километра. И, если двигаться так, как я вел отряд, должно было стать одним из основных препятствий на нашем пути. Его, конечно, можно было обойти - полоса заболоченной местности справа от него, хоть и смотрелась угрожающе широкой, реально была метров в двести шириной, и вполне проходима. А вот слева бы пришлось помучиться… Не по-детски… Так что оставалось форсировать водную преграду, используя имеющуюся у нас надувную лодку. Кстати, рассчитанную на пятерых…
   …Вообще Кормухин старался не показывать и виду, что между нами и им есть какие-то трения. Да, люди Кузьмы постоянно двигались так, чтобы держать меня и моих ребят в поле зрения, и в экстремальных случаях больше смотрели за нами, чем за животными, но это было предсказуемо и понятно. И даже не вызывало раздражения. А вот милые улыбки и панибратство изображающего из себя моего ближайшего друга и чуть ли не отца генерала периодически заставляли меня скрежетать зубами. Впрочем, терпеть оставалось не так уж и много, и я держался. Тем более, что уставал он так, что к вечеру еще волочил ноги, и, с трудом дождавшись, пока для него поставят палатку, вваливался в нее и отключался. А с утра был похож на смерть - черные круги и мешки под глазами, нездоровый румянец на щеках, желтые склеры и куча мелких, но многое говорящих знающему человеку признаков свидетельствовали о том, что панацея ему действительно нужна…
   Здорово, что я сообразил попросить Эола отключить на автомедах терапевтическую функцию - иначе за планируемые три недели пути эта падла забегала бы как конь. А так, реагируя на яды и токсины, приборчики работали в четверть возможности, тревожно сигнализируя об этом зеленым свечением верхней кромки. Воспринимаемое не знающими цветовых обозначений Службы землянами как обозначение штатного режима работы…
   Тяжелее всего было с Машей - осознавшая свой 'косяк', как выразился бы Вовка, супруга не знала, как ко мне подластиться и вымолить прощение за проступок. Если бы не Хвостик с Щепкиным, то 'примирение' наступило бы еще в первую ночь, ведь обижаться на нее после ночи любви сил у меня не оставалось… А мне хотелось перекинуть ее через колено и от души взгреть связкой ивовых прутиков… Или высказать ей все, что я о ней думаю… Поэтому я держал дистанцию и изо всех сил старался не реагировать на ее мимолетные ласки…
   Чертовски умная баба задницей чувствовала надвигающуюся бурю и всячески пыталась соскочить с движущегося ей навстречу поезда: ластилась ко мне, как могла, была до безобразия предупредительной и милой, и ни разу не попыталась поспорить. Хоть в чем-нибудь… Хотя и понимала, что устраивать ей разбор на людях я не буду в любом случае… Тем более тут, на Глазе Ночи, где от микроклимата в коллективе может зависеть чья-то жизнь. В общем, я балансировал на грани между тем, чтобы ее простить, и желанием дотерпеть до Аниора (или хотя бы до Логова Эола), и жутко от этого мучился…
 
   …Второй и третий день нашего анабазиса прошел без каких-нибудь особенных эксцессов. Немного втянувшиеся в ритм движения спецназовцы начали реагировать на атаки живности, почти автоматически смещаясь так, чтобы не мешать работать нам, а изредка прорывающиеся к ним живоглоты умудрялись то вцепляться им в ботинки, то упираться мордами в броники, то натыкаться на оружие. Я даже начал подумывать, что не мешает сделать пару ошибок, как на третью ночь наш лагерь посетила 'коряга'. Воплощение самых жутких кошмаров какого-нибудь запойного пьяницы пронеслась по нашим палаткам с такой скоростью, что выбраться из-под обрушивающихся на голову полотнищ успели только мы. Ну, и Сема с Кольеном, выброшенные наружу почувствовавшим приближение зверя Дедом. Всех остальных, спокойно спящих внутри, словно переехало катком. Уже после расправы с развернувшимся и попытавшимся атаковать нас животным я долго осматривал оставшихся в живых солдат и про себя аплодировал незваному помощнику: все три переломанных им спецназовца относились к компании Кузьмы. И здорово мне мешали…