Страница:
— Ну, кто ефё хофет попытать ффястья?
— Ставлю десять золотых тимов! — громко сказал я и услышал, как сзади испуганно ойкнуло А-Ту.
Все тут же смолкли и удивлённо повернулись в мою сторону. Ставка необыкновенно, неслыханно велика! Потом зашелестел говорок, и народ раздался, освобождая для меня место за столом.
— Ну фтоф, давай сыграем! Только вот есть ли у тебя такие деньги? — поинтересовался раздатчик.
— А у тебя? — спросил я в ответ, присаживаясь за стол и один за другим выставляя на столешницу десять золотых цилиндриков.
— Золота у меня, конефно, нет. Откуда у меня золото? Но простыми тимами, пофалуй, наберу. Устроит тебя такое?
— Вполне.
Рядом с моими деньгами выросла солидная куча более мелких монет на ту же сумму, и крупье начал сдавать. Как я и ожидал, он сразу стал передёргивать и выложил равное количество очков.
— Равно! — уверенно заявил я.
Крупье, еле заметно кривя рот от досады, принялся переворачивать карты: он тоже уже знал, что я выиграл.
— Вот ведь как повезло! Когда день хорошо заканчивается, и спать вдвое слаще! — я сделал вид, что обрадовался и потянулся за деньгами.
— Э-э, не спефи! — остановил меня крупье. — У нас так не делается. Ты долфен дать мне возмофность отыграться. Это будет справедливо.
Окружающие зеваки, жаждущие продолжения зрелища, одобрительно загудели.
— Да? Ну хорошо, — согласился я и, дразня и крупье, и зрителей, провозгласил. — Ставлю макатим!
— Двадцать! — потребовал тот.
— Двадцать? Ну, я не знаю, — продолжал ломаться я, однако, якобы под давлением «общественного мнения» возбуждённых зевак, нехотя согласился. — Хорошо. Двадцать макатимов!
— Двадцать. Тимов. Золотых, — хрипло потребовал крупье, зло глядя на меня прищуренными глазами.
— Ну что ж, — уступил я. — Рискну, пожалуй. Похоже, удача сегодня на моей стороне. Только, предупреждаю, играю последний раз. И, кстати, хотел бы видеть твою ставку.
Раздатчик, кряхтя, полез за пазуху, достал оттуда небольшой кошель и отсчитал из него двадцать золотых цилиндриков.
— А говорил: золота нет!
— На фёрный день берёг... — пробормотал он и принялся сдавать.
На стол снова легло шесть карт. Одну из них, лежащую перед сдатчиком, я видел впервые. Быстро перебрав в уме всю колоду, я вычислил недостающую карту: до этого момента в игре ни разу не присутствовала семёрка-«камень». Вместе с остальными — шестёркой-«железо» и двойкой-«ветер» — это составляло пятнадцать очков. Передо мной же лежали пятёрка-«ветер», пятёрка-«огонь» и пятёрка-«дерево».
— Три карты, три карты, три карты! — пропел я и, некоторое время побарабанив пальцами по столу, изображая волнение, наконец «решился». — Равно!!
Его губы дёрнулись в едва заметной усмешке, и он принялся медленно переворачивать карты. Сначала мои: пять, пять, пять. Затем свои: шестёрка, двойка... шестёрка!
— Конфилась твоя удафя! — насмешливо произнёс он и потянулся к деньгам.
— Не спеши! — я выхватил кинжал из ножен сидящего рядом стражника и воткнул рядом с рукой крупье, пригвоздив к столешнице эту самую злополучную карту.
— Ты... Да ты... — лицо крупье исказилось гневом и стало наливаться краской. Нахмурившиеся лица присутствующих обратились в мою сторону.
— Здесь играют честно! — сжимая здоровенные кулачищи, медленно повернул ко мне голову сосед-стражник.
— Да ну? — Я медленно протянул руку, потёр пальцем середину «шестёрки», а затем медленно-медленно перевернул ладонь, демонстрируя зрителям оставшийся на пальце слой белил. На столе же, приколотая кинжалом, лежала семёрка-«камень». Теперь все гневные взгляды переместились на крупье. Кое-кто уже начал закатывать рукава с намерением дать шулеру хорошую взбучку (а заодно, если удастся, и вернуть свой проигрыш), как вдруг за его спиной выросли три громилы с маленькими, но мощными арбалетами в руках.
— Ну фто, кому не терпится вступить на Светлый Путь? — зло просипел мошенник. Под прицелом арбалетов пыл жаждущих справедливости как-то сразу же угас, они вновь опустились на свои места.
— А вот этого, — он мотнул головой в мою сторону, — точно надо туда отправить. Такое рыбное место изгадил!
Один из подручных кивнул и навёл арбалет на меня. В опасливо-напряжённой тишине пропела тетива, и... толстый арбалетный болт сломался прямо в своём ложе, перерубленный пополам стрелой, древко которой обвивала знакомая красная змейка. Все как по команде обернулись в сторону лестницы на второй этаж, наверху которой стоял Красный Лучник с уже вновь натянутым луком.
— Вон. Все четверо, — негромко сказал он, но в наступившей звенящей тишине эти слова услышал каждый. Мошенники не заставили его повторять и, затравленно оглядываясь, ретировались.
Красный Лучник перевёл взгляд на меня.
— Думаю, мы в расчёте, — произнёс он и, не говоря больше ни слова, ушёл в свою комнату.
С выигрыша я щедрым жестом угостил пивом всех присутствующих, после чего мы с А-Ту продолжили свой путь. Однако не успели мы пройти и двух кварталов, как непонятно каким образом я почувствовал направленный на меня поток агрессивной энергии.
— Будь наготове! — предупредил я А-Ту и услышал из-под его плаща щелчок предохранителя.
Из-за ближайшего угла неожиданно (как им показалось) высыпала давешняя четвёрка плутов, и вновь мы оказались под прицелом арбалетов.
— О! Ну надо фе, кого я вифу! Кто к нам так нефданно прифол! — изобразил радость крупье. — У тебя заговорила совесть, и ты принёс обратно мои денефки? Ну фто фе, давай их сюда!
— И вообще раздевайся! — сиплым басом приказал мне один из громил. — И бепо твоё тоже это... пущщай всё скидывает! Все вещи завязать в плащ!
— Как?! Все-все? — притворно удивился я.
— Слышишь плохо, что ли? Все!
— Но как же мы дальше пойдём? — продолжал я ломать комедию. — Нам же будет холодно... и мокро... и вообще, как-то неприлично...
— А ты можешь и не ходить никуда! Можешь прямо здесь полежать! С болтом в глазу! — и грабители захохотали, довольные своим остроумием.
— Может быть, нам лучше разойтись мирно? — предложило АТу. Из-под полы его плаща выглядывало дуло автомата. Однако грабители, не зная, что это такое, не обращали него никакого внимания.
— Заткнись, когда муффина говорит! — рыкнул крупье.
— Не вмешивайся, мой друг, — сказал я. — Я сам разберусь с этими джентльменами.
— Как ты нас обозвал, скотина? Ну, ты за это ответишь! — взвился один из мошенников.
Думаю, они не успели ничего сообразить. Несколько рубящих ударов ребром ладони и тычков пальцем в болевые точки в режиме боевого транса — и уже все они сидели на земле, изображая выброшенных на берег рыб: вытаращенные глаза, рты, безмолвно раскрывающиеся в конвульсивной попытке глотнуть хоть немного воздуха.
— Ну, так вот, милостивые государи, — сказал я, лишь только они немного очухались. — Я выхожу к вам со встречным предложением: раздевайтесь и складывайте все свои вещи в одну кучу.
Разбойники безропотно повиновались: разделись, сложили всё в кучу и, стоя рядом с ней, ёжились под холодными каплями дождя. Я достал Меч и включил его. Вместе со светом лезвия в глазах грабителей отразился неимоверный ужас, и они рухнули на четвереньки, тихонько завывая. Я подошёл к куче разбойничьего барахла и нашинковал её сначала вдоль, а затем поперёк.
— А теперь — пошли вон! — И грабители с низкого старта рванули по улице со скоростью хороших спринтеров.
— Сами попробуйте, каково домой голышом возвращаться! — озорно крикнуло им вдогонку А-Ту.
— Справедливость мы с тобой восстановили, — сказал я ему, — а теперь веди меня дальше. Только не забудь поставить скорострел на предохранитель.
Возможно, на меня подействовала небольшая эмоциональная встряска, вызванная попыткой ограбления, возможно, просто подсознание продолжало работать — не важно — но я понял, где нужно искать упоминание о Камне Ол, и принялся мысленно листать страницы тетради, обнаруженной нами в багаже атак-редера.
Это оказалось чем-то вроде дневника, однако записи сюда вносились не регулярно, носили отрывочный характер и зачастую, на взгляд постороннего человека, вообще не имели смысла. Встречались изречения, которые хозяин тетради считал мудрыми мыслями. Почти умиляли длинные и запутанные планы придворных интриг с подробными схемами и описаниями: «Необходимо сказать то-то и то-то господину А про господина Б, чтобы он решил, что я говорю ему то, что не думаю, и подумал обратное, а господину В про господина Г сказать...» Короче говоря, сам чёрт мозги сломит, пытаясь разобраться во взаимоотношениях внутри этого дружного серпентария. Однако некоторые записи меня весьма и весьма заинтересовали.
«14 вивината 8854 года. Мой управляющий заразился бесполием: вчера у него родилось второе бепо от второй жены. Умолял меня похлопотать за него перед лейб-лекарем императора. Как я рад, что мне не приходится иметь дела с монетами! Никогда не знаешь, которые из них заразные».
«34 дидината 8854 года. Лишь только император возжелал к празднику подкачать себе здоровья и жизни у заканчивающегося Неутомимого, как тот нагло сбежал, прихватив с собой Камень Здоровья и Бессмертия! Император в ярости, двор в панике, омолодитель стоит бесполезной грудой железа! Тому, кто найдёт Камень, обещано такое вознаграждение, такое вознаграждение!..»
«День Без Даты между 8854-м и 8855-м годами. В Суонаре давно уже ходят слухи, что в День Без Даты в Подземном Городе сами собой открываются Закрытые Двери, за которыми можно найти ещё не один Камень Ол. Но, помимо того, ходят слухи и об огромных зверях-призраках. Множество охотников до императорской милости отправились сегодня туда. Вернутся ли?»
«Вдруг подумалось: когда всё население планеты превратится в бесполых, а потом вымрет — кто же тогда будет работать и платить дань? Нет, мудрость императора безгранична: он вовремя остановит эпидемию, чтобы минимально необходимое для нас количество плебса всё-таки осталось».
«20 кумината 8855 года. Перед охотой император с присущим ему чувством юмора пообещал бывшему Неутомимому, что, если тот вернёт Камень Здоровья и Бессмертия, то тот может рассчитывать на смерть от старости. Знал бы этот тупица, что, верни он Камень Ол, смерть от старости наступила бы для него в тот же день! На вечернем балу я очень смеялся, рассказывая об этом случае фрейлине Оп».
«Странный сон приснился мне сегодня перед охотой: будто бы мои ноги убегают от меня. Я бегу за ними, кричу: „Постойте, подождите!“, но догнать не могу. Но, позвольте! Как же я за ними мог бежать? Без них-то? Весьма и весьма странный сон... И к чему бы такое приснилось?»
В доме цирюльника шло гулянье «под большое декольте»: Бади праздновал своё счастливое избавление от долговой кабалы и участи привольного. Вокруг стоящего посередине комнаты стола, уставленного тарелками с остатками еды, пустыми и полупустыми бутылями, сидела вся моя свита и примкнувший к ней хозяин дома. Пьяные в зюзю. Егермейстер нежно обнимал и целовал глупо хихикающую министра культуры. Начальник гвардии, запинаясь, путаясь в словах и размахивая пустой бутылкой, что-то вдохновенно рассказывал Бади, который сидел напротив и, подперев ладонью щеку, откровенно спал. Главный Адмирал военного и торгового флота, отбивая по столу такт большой деревянной кружкой и давно превратив в пюре какую-то лежащую перед ним снедь, самозабвенно орал пиратскую песню:
— Что, Аррутар, тяжело абстиненту в пьющей компании? Ничего, сейчас мы здесь порядок наведём! А-Ту, одиночным — огонь!
— В кого? — испуганно спросило бепо.
— В стенку.
А-Ту облегчённо вздохнуло. Щёлкнул предохранитель, клацнул затвор и грянул выстрел. Наступила звенящая тишина, которую спустя некоторое время осмелился нарушить Петя.
— О-о... Командир пришёл, — пробормотал он. — Ща бу-ет это... агрома-аднейший впендык!
В наступившей тишине я прошёл по комнате, уселся в кресло напротив камина и негромко приказал:
— Всем спать.
Бади увёл всю пошатывающуюся команду в спальную комнату, но сам через некоторое время вернулся. Он развёл огонь в камине, затем пододвинул поближе второе кресло и сел рядом. Сипс улёгся у нас в ногах.
— А сам почему спать не идёшь? — спросил я Бади.
— Так ведь выспался уже. Рассказы Пети, между нами говоря, лучше любого сонного зелья. Да и, помимо того, не так уж много я и втетерил: более следил, чтобы у дорогих гостей кружки не пустовали.
— Значит, спаивал моих людей? — подковырнул я.
— Как можно, Светлый?! Мы только лишь праздновали ваше счастливое избавление... и моё тоже. Прости, Светлый, за всей этой суматохой не удосужился принести тебе благодарность. Знай: всё, что я имею, всё моё имущество принадлежит тебе! Готов оказать любую посильную услугу!
— Очень кстати. Несмотря на все твои старания, меня узнали. Поэтому я хочу, чтобы ты сбрил мне бороду и усы — хотя нет, усы можно оставить — а также подстриг и окрасил волосы.
— В какой цвет?
— А что ты можешь предложить?
— Не так уж много, но всё-таки... Седой, соломенный, чёрный, светло-каштановый, тёмно-каштановый, рыжий...
— Пусть будет чёрный, — выбрал я. — А пока работаешь, расскажи мне о правилах войны.
— С удовольствием. Я в этом деле большой знаток и любитель. Хотя удивляет, что лад-лэд не знает... — тут он наткнулся на мой сердитый взгляд и поспешно продолжил. — Конечно, конечно!.. Лад-лэд волен знать, что желает и не знать того, чего не желает.
Он сходил за инструментами, накинул мне на плечи кусок материи и, щёлкая ножницами, приступил к работе и рассказу:
— Войну может объявить только лад-лэд другому лад-лэду. Правда, был случай, когда лад-лэд объявил войну императору, но то была другая война, не по правилам.
— Ты говоришь о Тарди Апри?
— О нём. Так вот, война проходит на ристалище того лад-лэда, которому объявлена война. О войне, естественно, лучше оповестить заранее, тогда будет большее стечение болельщиков и, значится, больший доход с войны. Дружина должна состоять из шести бойцов и одного зверя. Вот, к примеру, у лад-лэда Валдава имеется боевая лагра. О-очень серьёзный зверь. На прошлой войне она в клочья растерзала медведя лад-лэда Лейтеса, а сама даже царапины не получила. Война начинается с боя животных. Затем попарно, согласно вытянутому жребию, дерутся бойцы. Если после этого в дружинах остаётся хоть кто-то, кто ещё может держать оружие, то вновь бросается жребий, вновь составляются пары. И так до полной победы. Что касается вооружения, то разрешено применять мечи, булавы, сабли, шпаги, кинжалы, секиры, алебарды, трезубцы, кистени, боевые топоры, боевые молоты, дубины, ножи, кастеты...
— Может, проще перечислить, что применять не разрешено?
— Хм... Да, лад-лэд, конечно, прав. Нельзя применять луки и арбалеты. Пращи не запрещены, но их применение не приветствуется. Защиту же можно надевать любую: хоть с ног до головы в броню закуйся, хоть с голым пузом выходи. Некоторые самые умелые и отважные воины так и делают: чем меньше на тебе железа, тем больше тебе почёта. А ставки принимаются разные. Можно поставить на общий исход войны, можно на какой-нибудь конкретный бой или серию боёв...
Бади ещё долго разглагольствовал о различных нюансах и хитростях игры на военном тотализаторе, не прекращая своей работы. Вскоре процесс стрижки и покраски закончился. Бритый подбородок ощущал непривычный холодок. Дабы я оценил результат, Бади поднёс зеркало из полированной бронзы, из которого на меня глянуло совершенно незнакомое лицо, которое в отсутствие бороды приобрело другое выражение и какую-то, я бы даже сказал, аристократичность.
— Вставайте, лад-лэд! — подмигнул я своему отражению. — Вас ждут великие дела!
Суродила,
23 кумината 8855 года
— А ну, просыпайтесь все живее! Светлый лад-лэд велел сказать, что у вас сегодня много великих дел! — На Ланеле нет обычая обращаться к человеку во множественном числе, поэтому моя вчерашняя фраза несколько трансформировалась в устах стоящего на пороге спальни Бади. — Завтрак я уже накрыл!
— А это ещё кто? — надо мной, уперев руки в бока, стоял Петя и недоумённо меня рассматривал. — Бади, ты кого нам тут подложил? Что это за пройдоха?
— Будешь выступать — выгоню из гвардии! — вяло пригрозил я. Петя выпучил глаза, обеими руками прикрыл рот, втянул плечи и на цыпочках выбежал из комнаты. Под шушуканье и хихиканье за дверью я ещё немного полежал, восстанавливая в памяти приснившийся мне этой ночью сон. В нём я шёл по странному городу, в котором роскошные особняки соседствовали с построенными из пустых коробок убежищами, стеклобетонные небоскрёбы — с разваливающимися деревянными избами. По улицам, покрытым пёстрой мозаикой из асфальта, булыжной мостовой, гранитных плит, тротуарной плитки и откровенного грязного месива, спешили по своим делам люди, а тела их излучали сияние различных оттенков. И вдруг стали появляться разноцветные змеи, светящиеся, как неоновые трубки. Огромные, они ползли по городу во всех направлениях не извиваясь, а как бы перетекая всё вперёд и вперёд, свободно проходя сквозь все препятствия, сквозь других змей, и длина их казалась бесконечной. Вскоре весь город опутался паутиной из змеиных тел. Однако люди не замечали этого. Они проходили сквозь неё, и лишь цвет их ауры чуть менялся после каждого такого пересечения.
За завтраком, состоящим из толсто нарезанной ветчины и кое-каких остатков вчерашнего пиршества, Рани спросил:
— Светлый, что за дела предстоят нам сегодня?
— Нам необходимо подготовиться к войне с Валдавом.
— Чудесно! Мы пойдём завоёвывать Отонар?
— Имеется такая задумка. Ещё вопросы есть?
— Дозволь спросить, Светлый, — поинтересовался Бади, — а имеются ли у тебя для того достаточные средства? Ведь плата каждому наёмнику за одну войну составляет пятнадцать золотых тимов. И деньги, что характерно, всегда платятся вперёд: войну-то ведь можно и не пережить.
— Зачем нам наёмники? — бодро ответил я. — Нас как раз шестеро. Свирепым зверем будет Аррутар.
За столом наступила напряжённая тишина.
— Что, есть какие-то сомнения? — спросил я.
— Знаешь, командир, — после некоторого молчания сказал Петя. — За себя я скажу так. Я солдат. Прикажешь сражаться — буду сражаться. Постараюсь победить. Не получится — лягу в бою. Другие мужики сами за себя скажут. Но как же Ил? Это ж не скорострелом пулять, это рукопашный бой. Ты же, получается, на смерть её посылаешь... А-Ту опять же... Бепо оно неплохое, но какой же из него боец?
Высказав эту несвойственно длинную для него тираду, Петя смолк. Все выжидательно смотрели на меня.
Добывать себе княжество ценою чьих-то жизней? Нет, такое отнюдь не входило в мои планы. Я намеревался выйти один против дружины Валдава: чувствовал, что мне это по силам. Правила войны этого не запрещали, а что не запрещено, то разрешено. Остальные же были нужны мне «для комплекта», чтобы соблюсти протокол. Сложнее обстояло дело с боем животных, открывавшем военные действия.
— Понимаю ваши опасения, — сказал я. — Однако оснований для них нет. Более того: боюсь, что я вас разочарую, когда скажу, что сражаться из вас придётся только одному.
— Назови имя этого человека! — потребовал Рани.
— Это не человек, — сказал я, и взоры присутствующих обратились на Аррутара.
«Ты согласен?» — спросил я его мысленно.
Аррутар кивнул лохматой головой.
«Я не знаю, кто такая лагра. А ты знаешь?»
«Кошка», — ответил сипс.
«Ты можешь с ней справиться?».
«Псы не боятся кошек! Справлюсь!»
После разговора с сипсом я обратился к остальным:
— Аррутар согласен мне помочь. А что скажете вы?
— Не подумай, Ланс, что мы струсили, — за всех ответил Джой. — Просто...
—...просто вы не хотели, чтобы Ил и А-Ту пошли на верную смерть, — докончил я за него. — Я это понял. И хочу сказать, что за эти дни вы все стали мне близки как... как члены семьи, что ли. И я не хочу зря рисковать вашими жизнями: в этой войне, войне с Валдавом, никто из вас не пострадает. Но вот что вы должны учесть, вот о чём хочу я вса предупредить: идя за мной, вы вступаете на путь войны со всей империей. И это будет не сражение на ристалище, со строгими правилами и судьями. Это будет война на выживание. Боюсь, она захлестнёт всю Ланелу, коснётся каждого, и вряд ли кто-то сможет от неё спрятаться. Вот тогда ничьей безопасности я гарантировать не смогу. Если вы сомневаетесь — скажите мне об этом сейчас, и я освобожу вас от данного мне слова.
— Война, о которой ты говоришь, ужасна, — произнёс Рани задумчиво. — Мы лучше всех понимаем твою ненависть к императору и желание отомстить. Но почему при этом должны погибать ни в чём не повинные люди, которые ни тебе, ни императору не сделали ничего плохого? Стоит ли того эта месть?
— Дело, дорогой мой Рани, даже и не в мести. Тут другое... Скажи мне, когда на Ланеле впервые появились бепо?
— Какое отношение бепо имеют к войне?
— Самое непосредственное.
Все непроизвольно оглянулись на А-Ту, которое сжалось под этими взглядами и приготовилось услышать что-то настолько страшное, что после этого последует поголовное истребление всех бесполых.
— Нет, я говорю не про вину бепо, а про их беду, — поспешил сказать я. — По большому счёту, это огромная беда для всей Ланелы. Так когда они появились?
— Вроде, всегда были... — пожал плечами Рани.
— Не всегда, — сказал Бади. — Старики сказывали, лет сто тому назад они начали рождаться.
— То есть, вскоре после появления Мечпредержащих, — уточнил я. — А теперь я расскажу, что мне стало известно. Правда, доказательств у меня нет: они сгорели в костре на Плато Синих Псов. Так что вам остаётся либо верить на слово, либо не верить. Так вот: мне стало известно, что бесполость — это болезнь. И болезнь эта — дело рук учёных лекарей императора. Кроме того, мне известно, что они имеют лекарство от этой болезни, но бороться с эпидемией не намерены. Наоборот: по приказу императора болезнью заражаются монеты, которые переходят из рук в руки, и она распространяется всё шире и шире. Вместо мальчиков и девочек всё чаще рождаются бепо, и, в конце концов, останутся только они. А когда бепо умрут, не оставив, естественно, потомства, планета полностью будет принадлежать Мечпредержащим. Вот вам и ответ на вопрос, за что должны сражаться и умирать люди. За жизнь. За жизнь свою, своих детей и, по большому счёту, всего человечества.
Очень долго все молчали, осмысливая услышанное. Молчание прервал Рани.
— Лад-лэд, ты рассказываешь страшные вещи, буря мала. Однако одного не возьму в толк: для чего Мечпредержащим уничтожать тех, кто и так находится под ними, работает на них? — спросил он.
— Точного ответа я не знаю. У меня есть только предположения.
— Так поделись ими! — воскликнула Ил.
— Хорошо, — я обвёл взглядом напряжённые и сосредоточенные лица присутствующих. — Я предполагаю, что им необходимо жизненное пространство. Их слишком много.
— Слишком много Мечпредержащих? Для целой планеты? — удивился Джой. — Но где же тогда они находятся сейчас? Под землю, что ли, закопались?
— Вы уже сами убедились, что есть механизмы, на которых можно летать по воздуху. Но есть ещё более сложные механизмы, на которых можно перелетать с планеты на планету. Так вот: я предполагаю, что они пока находятся на другой планете. Ждут, когда опустеет Ланела, чтобы без помех поселиться на ней. А Мечпредержащие — это лишь передовой отряд.
— Что-то не сходится, клянусь зубами плоской акулы! Вот ты говоришь, что их очень много... — продолжал сомневаться Рани.
— Предполагаю, — поправил я.
—...тогда чего ж им так долго ждать? С таким страшным оружием, как скорострелы, они могли бы просто переколошматить всех!
— Скорострелы — не самое страшное оружие. Возможно, они имеют и более мощное, которое может за считанные часы, а то и минуты уничтожить всё население планеты...
— Так я ж о том же!
—...но оно убьёт и саму Ланелу, а мёртвая планета им не нужна. Если же они будут использовать оружие вроде скорострелов, то жертвы будут с обеих сторон: пример тому — война между императором и лад-лэдом Тарди Апри. Война может перерасти в партизанскую и затянуться неизвестно насколько. А этот «гуманный и бескровный» метод, с их точки зрения, более надёжный, хотя и более длительный. Впрочем, всё то, что я предполагаю, не так уж и важно. Важно то, что я знаю наверняка: ближайшая цель Мечпредержащих — уничтожение населения Ланелы. Если и не всего, то большей части. Вот эти-то гнусные планы я и должен попытаться сорвать. С вами или без вас. Именно поэтому, мне думается, я до сих пор и живу, — закончил я фразой, настоящий смысл которой в этом городе понял бы только Асий.
— Мы с тобой! Веди нас, Светлый лад-лэд Ланс! — дружно рявкнула моя дружина.
— Да, кстати, об имени, — припомнил я. — Кое-что прояснилось насчёт моего прошлого. Моё настоящее имя Олин. Олин Апри.
— Апри? — Бади от удивления открыл рот. — Но император ненавидит это имя.
— Ставлю десять золотых тимов! — громко сказал я и услышал, как сзади испуганно ойкнуло А-Ту.
Все тут же смолкли и удивлённо повернулись в мою сторону. Ставка необыкновенно, неслыханно велика! Потом зашелестел говорок, и народ раздался, освобождая для меня место за столом.
— Ну фтоф, давай сыграем! Только вот есть ли у тебя такие деньги? — поинтересовался раздатчик.
— А у тебя? — спросил я в ответ, присаживаясь за стол и один за другим выставляя на столешницу десять золотых цилиндриков.
— Золота у меня, конефно, нет. Откуда у меня золото? Но простыми тимами, пофалуй, наберу. Устроит тебя такое?
— Вполне.
Рядом с моими деньгами выросла солидная куча более мелких монет на ту же сумму, и крупье начал сдавать. Как я и ожидал, он сразу стал передёргивать и выложил равное количество очков.
— Равно! — уверенно заявил я.
Крупье, еле заметно кривя рот от досады, принялся переворачивать карты: он тоже уже знал, что я выиграл.
— Вот ведь как повезло! Когда день хорошо заканчивается, и спать вдвое слаще! — я сделал вид, что обрадовался и потянулся за деньгами.
— Э-э, не спефи! — остановил меня крупье. — У нас так не делается. Ты долфен дать мне возмофность отыграться. Это будет справедливо.
Окружающие зеваки, жаждущие продолжения зрелища, одобрительно загудели.
— Да? Ну хорошо, — согласился я и, дразня и крупье, и зрителей, провозгласил. — Ставлю макатим!
— Двадцать! — потребовал тот.
— Двадцать? Ну, я не знаю, — продолжал ломаться я, однако, якобы под давлением «общественного мнения» возбуждённых зевак, нехотя согласился. — Хорошо. Двадцать макатимов!
— Двадцать. Тимов. Золотых, — хрипло потребовал крупье, зло глядя на меня прищуренными глазами.
— Ну что ж, — уступил я. — Рискну, пожалуй. Похоже, удача сегодня на моей стороне. Только, предупреждаю, играю последний раз. И, кстати, хотел бы видеть твою ставку.
Раздатчик, кряхтя, полез за пазуху, достал оттуда небольшой кошель и отсчитал из него двадцать золотых цилиндриков.
— А говорил: золота нет!
— На фёрный день берёг... — пробормотал он и принялся сдавать.
На стол снова легло шесть карт. Одну из них, лежащую перед сдатчиком, я видел впервые. Быстро перебрав в уме всю колоду, я вычислил недостающую карту: до этого момента в игре ни разу не присутствовала семёрка-«камень». Вместе с остальными — шестёркой-«железо» и двойкой-«ветер» — это составляло пятнадцать очков. Передо мной же лежали пятёрка-«ветер», пятёрка-«огонь» и пятёрка-«дерево».
— Три карты, три карты, три карты! — пропел я и, некоторое время побарабанив пальцами по столу, изображая волнение, наконец «решился». — Равно!!
Его губы дёрнулись в едва заметной усмешке, и он принялся медленно переворачивать карты. Сначала мои: пять, пять, пять. Затем свои: шестёрка, двойка... шестёрка!
— Конфилась твоя удафя! — насмешливо произнёс он и потянулся к деньгам.
— Не спеши! — я выхватил кинжал из ножен сидящего рядом стражника и воткнул рядом с рукой крупье, пригвоздив к столешнице эту самую злополучную карту.
— Ты... Да ты... — лицо крупье исказилось гневом и стало наливаться краской. Нахмурившиеся лица присутствующих обратились в мою сторону.
— Здесь играют честно! — сжимая здоровенные кулачищи, медленно повернул ко мне голову сосед-стражник.
— Да ну? — Я медленно протянул руку, потёр пальцем середину «шестёрки», а затем медленно-медленно перевернул ладонь, демонстрируя зрителям оставшийся на пальце слой белил. На столе же, приколотая кинжалом, лежала семёрка-«камень». Теперь все гневные взгляды переместились на крупье. Кое-кто уже начал закатывать рукава с намерением дать шулеру хорошую взбучку (а заодно, если удастся, и вернуть свой проигрыш), как вдруг за его спиной выросли три громилы с маленькими, но мощными арбалетами в руках.
— Ну фто, кому не терпится вступить на Светлый Путь? — зло просипел мошенник. Под прицелом арбалетов пыл жаждущих справедливости как-то сразу же угас, они вновь опустились на свои места.
— А вот этого, — он мотнул головой в мою сторону, — точно надо туда отправить. Такое рыбное место изгадил!
Один из подручных кивнул и навёл арбалет на меня. В опасливо-напряжённой тишине пропела тетива, и... толстый арбалетный болт сломался прямо в своём ложе, перерубленный пополам стрелой, древко которой обвивала знакомая красная змейка. Все как по команде обернулись в сторону лестницы на второй этаж, наверху которой стоял Красный Лучник с уже вновь натянутым луком.
— Вон. Все четверо, — негромко сказал он, но в наступившей звенящей тишине эти слова услышал каждый. Мошенники не заставили его повторять и, затравленно оглядываясь, ретировались.
Красный Лучник перевёл взгляд на меня.
— Думаю, мы в расчёте, — произнёс он и, не говоря больше ни слова, ушёл в свою комнату.
С выигрыша я щедрым жестом угостил пивом всех присутствующих, после чего мы с А-Ту продолжили свой путь. Однако не успели мы пройти и двух кварталов, как непонятно каким образом я почувствовал направленный на меня поток агрессивной энергии.
— Будь наготове! — предупредил я А-Ту и услышал из-под его плаща щелчок предохранителя.
Из-за ближайшего угла неожиданно (как им показалось) высыпала давешняя четвёрка плутов, и вновь мы оказались под прицелом арбалетов.
— О! Ну надо фе, кого я вифу! Кто к нам так нефданно прифол! — изобразил радость крупье. — У тебя заговорила совесть, и ты принёс обратно мои денефки? Ну фто фе, давай их сюда!
— И вообще раздевайся! — сиплым басом приказал мне один из громил. — И бепо твоё тоже это... пущщай всё скидывает! Все вещи завязать в плащ!
— Как?! Все-все? — притворно удивился я.
— Слышишь плохо, что ли? Все!
— Но как же мы дальше пойдём? — продолжал я ломать комедию. — Нам же будет холодно... и мокро... и вообще, как-то неприлично...
— А ты можешь и не ходить никуда! Можешь прямо здесь полежать! С болтом в глазу! — и грабители захохотали, довольные своим остроумием.
— Может быть, нам лучше разойтись мирно? — предложило АТу. Из-под полы его плаща выглядывало дуло автомата. Однако грабители, не зная, что это такое, не обращали него никакого внимания.
— Заткнись, когда муффина говорит! — рыкнул крупье.
— Не вмешивайся, мой друг, — сказал я. — Я сам разберусь с этими джентльменами.
— Как ты нас обозвал, скотина? Ну, ты за это ответишь! — взвился один из мошенников.
Думаю, они не успели ничего сообразить. Несколько рубящих ударов ребром ладони и тычков пальцем в болевые точки в режиме боевого транса — и уже все они сидели на земле, изображая выброшенных на берег рыб: вытаращенные глаза, рты, безмолвно раскрывающиеся в конвульсивной попытке глотнуть хоть немного воздуха.
— Ну, так вот, милостивые государи, — сказал я, лишь только они немного очухались. — Я выхожу к вам со встречным предложением: раздевайтесь и складывайте все свои вещи в одну кучу.
Разбойники безропотно повиновались: разделись, сложили всё в кучу и, стоя рядом с ней, ёжились под холодными каплями дождя. Я достал Меч и включил его. Вместе со светом лезвия в глазах грабителей отразился неимоверный ужас, и они рухнули на четвереньки, тихонько завывая. Я подошёл к куче разбойничьего барахла и нашинковал её сначала вдоль, а затем поперёк.
— А теперь — пошли вон! — И грабители с низкого старта рванули по улице со скоростью хороших спринтеров.
— Сами попробуйте, каково домой голышом возвращаться! — озорно крикнуло им вдогонку А-Ту.
— Справедливость мы с тобой восстановили, — сказал я ему, — а теперь веди меня дальше. Только не забудь поставить скорострел на предохранитель.
Возможно, на меня подействовала небольшая эмоциональная встряска, вызванная попыткой ограбления, возможно, просто подсознание продолжало работать — не важно — но я понял, где нужно искать упоминание о Камне Ол, и принялся мысленно листать страницы тетради, обнаруженной нами в багаже атак-редера.
Это оказалось чем-то вроде дневника, однако записи сюда вносились не регулярно, носили отрывочный характер и зачастую, на взгляд постороннего человека, вообще не имели смысла. Встречались изречения, которые хозяин тетради считал мудрыми мыслями. Почти умиляли длинные и запутанные планы придворных интриг с подробными схемами и описаниями: «Необходимо сказать то-то и то-то господину А про господина Б, чтобы он решил, что я говорю ему то, что не думаю, и подумал обратное, а господину В про господина Г сказать...» Короче говоря, сам чёрт мозги сломит, пытаясь разобраться во взаимоотношениях внутри этого дружного серпентария. Однако некоторые записи меня весьма и весьма заинтересовали.
«14 вивината 8854 года. Мой управляющий заразился бесполием: вчера у него родилось второе бепо от второй жены. Умолял меня похлопотать за него перед лейб-лекарем императора. Как я рад, что мне не приходится иметь дела с монетами! Никогда не знаешь, которые из них заразные».
«34 дидината 8854 года. Лишь только император возжелал к празднику подкачать себе здоровья и жизни у заканчивающегося Неутомимого, как тот нагло сбежал, прихватив с собой Камень Здоровья и Бессмертия! Император в ярости, двор в панике, омолодитель стоит бесполезной грудой железа! Тому, кто найдёт Камень, обещано такое вознаграждение, такое вознаграждение!..»
«День Без Даты между 8854-м и 8855-м годами. В Суонаре давно уже ходят слухи, что в День Без Даты в Подземном Городе сами собой открываются Закрытые Двери, за которыми можно найти ещё не один Камень Ол. Но, помимо того, ходят слухи и об огромных зверях-призраках. Множество охотников до императорской милости отправились сегодня туда. Вернутся ли?»
«Вдруг подумалось: когда всё население планеты превратится в бесполых, а потом вымрет — кто же тогда будет работать и платить дань? Нет, мудрость императора безгранична: он вовремя остановит эпидемию, чтобы минимально необходимое для нас количество плебса всё-таки осталось».
«20 кумината 8855 года. Перед охотой император с присущим ему чувством юмора пообещал бывшему Неутомимому, что, если тот вернёт Камень Здоровья и Бессмертия, то тот может рассчитывать на смерть от старости. Знал бы этот тупица, что, верни он Камень Ол, смерть от старости наступила бы для него в тот же день! На вечернем балу я очень смеялся, рассказывая об этом случае фрейлине Оп».
«Странный сон приснился мне сегодня перед охотой: будто бы мои ноги убегают от меня. Я бегу за ними, кричу: „Постойте, подождите!“, но догнать не могу. Но, позвольте! Как же я за ними мог бежать? Без них-то? Весьма и весьма странный сон... И к чему бы такое приснилось?»
* * *
В доме цирюльника шло гулянье «под большое декольте»: Бади праздновал своё счастливое избавление от долговой кабалы и участи привольного. Вокруг стоящего посередине комнаты стола, уставленного тарелками с остатками еды, пустыми и полупустыми бутылями, сидела вся моя свита и примкнувший к ней хозяин дома. Пьяные в зюзю. Егермейстер нежно обнимал и целовал глупо хихикающую министра культуры. Начальник гвардии, запинаясь, путаясь в словах и размахивая пустой бутылкой, что-то вдохновенно рассказывал Бади, который сидел напротив и, подперев ладонью щеку, откровенно спал. Главный Адмирал военного и торгового флота, отбивая по столу такт большой деревянной кружкой и давно превратив в пюре какую-то лежащую перед ним снедь, самозабвенно орал пиратскую песню:
Наше приход остался незамеченным. Только лишь сипс вылез из-под стола с несчастным и усталым видом, подошёл ко мне, сел подле и тяжело вздохнул.
Огэй-ого, огэй-ого!
Ватага вышла в море.
Огэй-ого, огэй-ого!
Купца мы встретим вскоре.
Огэй-ого, огэй-ого!
Пусть молится Обоим,
Но мы ему — огэй-ого! —
Кровавый пир устроим!
— Что, Аррутар, тяжело абстиненту в пьющей компании? Ничего, сейчас мы здесь порядок наведём! А-Ту, одиночным — огонь!
— В кого? — испуганно спросило бепо.
— В стенку.
А-Ту облегчённо вздохнуло. Щёлкнул предохранитель, клацнул затвор и грянул выстрел. Наступила звенящая тишина, которую спустя некоторое время осмелился нарушить Петя.
— О-о... Командир пришёл, — пробормотал он. — Ща бу-ет это... агрома-аднейший впендык!
В наступившей тишине я прошёл по комнате, уселся в кресло напротив камина и негромко приказал:
— Всем спать.
Бади увёл всю пошатывающуюся команду в спальную комнату, но сам через некоторое время вернулся. Он развёл огонь в камине, затем пододвинул поближе второе кресло и сел рядом. Сипс улёгся у нас в ногах.
— А сам почему спать не идёшь? — спросил я Бади.
— Так ведь выспался уже. Рассказы Пети, между нами говоря, лучше любого сонного зелья. Да и, помимо того, не так уж много я и втетерил: более следил, чтобы у дорогих гостей кружки не пустовали.
— Значит, спаивал моих людей? — подковырнул я.
— Как можно, Светлый?! Мы только лишь праздновали ваше счастливое избавление... и моё тоже. Прости, Светлый, за всей этой суматохой не удосужился принести тебе благодарность. Знай: всё, что я имею, всё моё имущество принадлежит тебе! Готов оказать любую посильную услугу!
— Очень кстати. Несмотря на все твои старания, меня узнали. Поэтому я хочу, чтобы ты сбрил мне бороду и усы — хотя нет, усы можно оставить — а также подстриг и окрасил волосы.
— В какой цвет?
— А что ты можешь предложить?
— Не так уж много, но всё-таки... Седой, соломенный, чёрный, светло-каштановый, тёмно-каштановый, рыжий...
— Пусть будет чёрный, — выбрал я. — А пока работаешь, расскажи мне о правилах войны.
— С удовольствием. Я в этом деле большой знаток и любитель. Хотя удивляет, что лад-лэд не знает... — тут он наткнулся на мой сердитый взгляд и поспешно продолжил. — Конечно, конечно!.. Лад-лэд волен знать, что желает и не знать того, чего не желает.
Он сходил за инструментами, накинул мне на плечи кусок материи и, щёлкая ножницами, приступил к работе и рассказу:
— Войну может объявить только лад-лэд другому лад-лэду. Правда, был случай, когда лад-лэд объявил войну императору, но то была другая война, не по правилам.
— Ты говоришь о Тарди Апри?
— О нём. Так вот, война проходит на ристалище того лад-лэда, которому объявлена война. О войне, естественно, лучше оповестить заранее, тогда будет большее стечение болельщиков и, значится, больший доход с войны. Дружина должна состоять из шести бойцов и одного зверя. Вот, к примеру, у лад-лэда Валдава имеется боевая лагра. О-очень серьёзный зверь. На прошлой войне она в клочья растерзала медведя лад-лэда Лейтеса, а сама даже царапины не получила. Война начинается с боя животных. Затем попарно, согласно вытянутому жребию, дерутся бойцы. Если после этого в дружинах остаётся хоть кто-то, кто ещё может держать оружие, то вновь бросается жребий, вновь составляются пары. И так до полной победы. Что касается вооружения, то разрешено применять мечи, булавы, сабли, шпаги, кинжалы, секиры, алебарды, трезубцы, кистени, боевые топоры, боевые молоты, дубины, ножи, кастеты...
— Может, проще перечислить, что применять не разрешено?
— Хм... Да, лад-лэд, конечно, прав. Нельзя применять луки и арбалеты. Пращи не запрещены, но их применение не приветствуется. Защиту же можно надевать любую: хоть с ног до головы в броню закуйся, хоть с голым пузом выходи. Некоторые самые умелые и отважные воины так и делают: чем меньше на тебе железа, тем больше тебе почёта. А ставки принимаются разные. Можно поставить на общий исход войны, можно на какой-нибудь конкретный бой или серию боёв...
Бади ещё долго разглагольствовал о различных нюансах и хитростях игры на военном тотализаторе, не прекращая своей работы. Вскоре процесс стрижки и покраски закончился. Бритый подбородок ощущал непривычный холодок. Дабы я оценил результат, Бади поднёс зеркало из полированной бронзы, из которого на меня глянуло совершенно незнакомое лицо, которое в отсутствие бороды приобрело другое выражение и какую-то, я бы даже сказал, аристократичность.
— Вставайте, лад-лэд! — подмигнул я своему отражению. — Вас ждут великие дела!
Суродила,
23 кумината 8855 года
— А ну, просыпайтесь все живее! Светлый лад-лэд велел сказать, что у вас сегодня много великих дел! — На Ланеле нет обычая обращаться к человеку во множественном числе, поэтому моя вчерашняя фраза несколько трансформировалась в устах стоящего на пороге спальни Бади. — Завтрак я уже накрыл!
— А это ещё кто? — надо мной, уперев руки в бока, стоял Петя и недоумённо меня рассматривал. — Бади, ты кого нам тут подложил? Что это за пройдоха?
— Будешь выступать — выгоню из гвардии! — вяло пригрозил я. Петя выпучил глаза, обеими руками прикрыл рот, втянул плечи и на цыпочках выбежал из комнаты. Под шушуканье и хихиканье за дверью я ещё немного полежал, восстанавливая в памяти приснившийся мне этой ночью сон. В нём я шёл по странному городу, в котором роскошные особняки соседствовали с построенными из пустых коробок убежищами, стеклобетонные небоскрёбы — с разваливающимися деревянными избами. По улицам, покрытым пёстрой мозаикой из асфальта, булыжной мостовой, гранитных плит, тротуарной плитки и откровенного грязного месива, спешили по своим делам люди, а тела их излучали сияние различных оттенков. И вдруг стали появляться разноцветные змеи, светящиеся, как неоновые трубки. Огромные, они ползли по городу во всех направлениях не извиваясь, а как бы перетекая всё вперёд и вперёд, свободно проходя сквозь все препятствия, сквозь других змей, и длина их казалась бесконечной. Вскоре весь город опутался паутиной из змеиных тел. Однако люди не замечали этого. Они проходили сквозь неё, и лишь цвет их ауры чуть менялся после каждого такого пересечения.
За завтраком, состоящим из толсто нарезанной ветчины и кое-каких остатков вчерашнего пиршества, Рани спросил:
— Светлый, что за дела предстоят нам сегодня?
— Нам необходимо подготовиться к войне с Валдавом.
— Чудесно! Мы пойдём завоёвывать Отонар?
— Имеется такая задумка. Ещё вопросы есть?
— Дозволь спросить, Светлый, — поинтересовался Бади, — а имеются ли у тебя для того достаточные средства? Ведь плата каждому наёмнику за одну войну составляет пятнадцать золотых тимов. И деньги, что характерно, всегда платятся вперёд: войну-то ведь можно и не пережить.
— Зачем нам наёмники? — бодро ответил я. — Нас как раз шестеро. Свирепым зверем будет Аррутар.
За столом наступила напряжённая тишина.
— Что, есть какие-то сомнения? — спросил я.
— Знаешь, командир, — после некоторого молчания сказал Петя. — За себя я скажу так. Я солдат. Прикажешь сражаться — буду сражаться. Постараюсь победить. Не получится — лягу в бою. Другие мужики сами за себя скажут. Но как же Ил? Это ж не скорострелом пулять, это рукопашный бой. Ты же, получается, на смерть её посылаешь... А-Ту опять же... Бепо оно неплохое, но какой же из него боец?
Высказав эту несвойственно длинную для него тираду, Петя смолк. Все выжидательно смотрели на меня.
Добывать себе княжество ценою чьих-то жизней? Нет, такое отнюдь не входило в мои планы. Я намеревался выйти один против дружины Валдава: чувствовал, что мне это по силам. Правила войны этого не запрещали, а что не запрещено, то разрешено. Остальные же были нужны мне «для комплекта», чтобы соблюсти протокол. Сложнее обстояло дело с боем животных, открывавшем военные действия.
— Понимаю ваши опасения, — сказал я. — Однако оснований для них нет. Более того: боюсь, что я вас разочарую, когда скажу, что сражаться из вас придётся только одному.
— Назови имя этого человека! — потребовал Рани.
— Это не человек, — сказал я, и взоры присутствующих обратились на Аррутара.
«Ты согласен?» — спросил я его мысленно.
Аррутар кивнул лохматой головой.
«Я не знаю, кто такая лагра. А ты знаешь?»
«Кошка», — ответил сипс.
«Ты можешь с ней справиться?».
«Псы не боятся кошек! Справлюсь!»
После разговора с сипсом я обратился к остальным:
— Аррутар согласен мне помочь. А что скажете вы?
— Не подумай, Ланс, что мы струсили, — за всех ответил Джой. — Просто...
—...просто вы не хотели, чтобы Ил и А-Ту пошли на верную смерть, — докончил я за него. — Я это понял. И хочу сказать, что за эти дни вы все стали мне близки как... как члены семьи, что ли. И я не хочу зря рисковать вашими жизнями: в этой войне, войне с Валдавом, никто из вас не пострадает. Но вот что вы должны учесть, вот о чём хочу я вса предупредить: идя за мной, вы вступаете на путь войны со всей империей. И это будет не сражение на ристалище, со строгими правилами и судьями. Это будет война на выживание. Боюсь, она захлестнёт всю Ланелу, коснётся каждого, и вряд ли кто-то сможет от неё спрятаться. Вот тогда ничьей безопасности я гарантировать не смогу. Если вы сомневаетесь — скажите мне об этом сейчас, и я освобожу вас от данного мне слова.
— Война, о которой ты говоришь, ужасна, — произнёс Рани задумчиво. — Мы лучше всех понимаем твою ненависть к императору и желание отомстить. Но почему при этом должны погибать ни в чём не повинные люди, которые ни тебе, ни императору не сделали ничего плохого? Стоит ли того эта месть?
— Дело, дорогой мой Рани, даже и не в мести. Тут другое... Скажи мне, когда на Ланеле впервые появились бепо?
— Какое отношение бепо имеют к войне?
— Самое непосредственное.
Все непроизвольно оглянулись на А-Ту, которое сжалось под этими взглядами и приготовилось услышать что-то настолько страшное, что после этого последует поголовное истребление всех бесполых.
— Нет, я говорю не про вину бепо, а про их беду, — поспешил сказать я. — По большому счёту, это огромная беда для всей Ланелы. Так когда они появились?
— Вроде, всегда были... — пожал плечами Рани.
— Не всегда, — сказал Бади. — Старики сказывали, лет сто тому назад они начали рождаться.
— То есть, вскоре после появления Мечпредержащих, — уточнил я. — А теперь я расскажу, что мне стало известно. Правда, доказательств у меня нет: они сгорели в костре на Плато Синих Псов. Так что вам остаётся либо верить на слово, либо не верить. Так вот: мне стало известно, что бесполость — это болезнь. И болезнь эта — дело рук учёных лекарей императора. Кроме того, мне известно, что они имеют лекарство от этой болезни, но бороться с эпидемией не намерены. Наоборот: по приказу императора болезнью заражаются монеты, которые переходят из рук в руки, и она распространяется всё шире и шире. Вместо мальчиков и девочек всё чаще рождаются бепо, и, в конце концов, останутся только они. А когда бепо умрут, не оставив, естественно, потомства, планета полностью будет принадлежать Мечпредержащим. Вот вам и ответ на вопрос, за что должны сражаться и умирать люди. За жизнь. За жизнь свою, своих детей и, по большому счёту, всего человечества.
Очень долго все молчали, осмысливая услышанное. Молчание прервал Рани.
— Лад-лэд, ты рассказываешь страшные вещи, буря мала. Однако одного не возьму в толк: для чего Мечпредержащим уничтожать тех, кто и так находится под ними, работает на них? — спросил он.
— Точного ответа я не знаю. У меня есть только предположения.
— Так поделись ими! — воскликнула Ил.
— Хорошо, — я обвёл взглядом напряжённые и сосредоточенные лица присутствующих. — Я предполагаю, что им необходимо жизненное пространство. Их слишком много.
— Слишком много Мечпредержащих? Для целой планеты? — удивился Джой. — Но где же тогда они находятся сейчас? Под землю, что ли, закопались?
— Вы уже сами убедились, что есть механизмы, на которых можно летать по воздуху. Но есть ещё более сложные механизмы, на которых можно перелетать с планеты на планету. Так вот: я предполагаю, что они пока находятся на другой планете. Ждут, когда опустеет Ланела, чтобы без помех поселиться на ней. А Мечпредержащие — это лишь передовой отряд.
— Что-то не сходится, клянусь зубами плоской акулы! Вот ты говоришь, что их очень много... — продолжал сомневаться Рани.
— Предполагаю, — поправил я.
—...тогда чего ж им так долго ждать? С таким страшным оружием, как скорострелы, они могли бы просто переколошматить всех!
— Скорострелы — не самое страшное оружие. Возможно, они имеют и более мощное, которое может за считанные часы, а то и минуты уничтожить всё население планеты...
— Так я ж о том же!
—...но оно убьёт и саму Ланелу, а мёртвая планета им не нужна. Если же они будут использовать оружие вроде скорострелов, то жертвы будут с обеих сторон: пример тому — война между императором и лад-лэдом Тарди Апри. Война может перерасти в партизанскую и затянуться неизвестно насколько. А этот «гуманный и бескровный» метод, с их точки зрения, более надёжный, хотя и более длительный. Впрочем, всё то, что я предполагаю, не так уж и важно. Важно то, что я знаю наверняка: ближайшая цель Мечпредержащих — уничтожение населения Ланелы. Если и не всего, то большей части. Вот эти-то гнусные планы я и должен попытаться сорвать. С вами или без вас. Именно поэтому, мне думается, я до сих пор и живу, — закончил я фразой, настоящий смысл которой в этом городе понял бы только Асий.
— Мы с тобой! Веди нас, Светлый лад-лэд Ланс! — дружно рявкнула моя дружина.
— Да, кстати, об имени, — припомнил я. — Кое-что прояснилось насчёт моего прошлого. Моё настоящее имя Олин. Олин Апри.
— Апри? — Бади от удивления открыл рот. — Но император ненавидит это имя.