Страница:
* * *
Позже я вновь соединился с Долгой Гривой. В пещере было довольно темно, а вход в неё после обстрела энергетическими лучами почти завален горой камней. Лишь высоко вверху оставалось крошечное окошко, через которое проникал слабый дневной свет, периодически заслоняемый жирными чёрными клубами дыма от догорающих обломков «Летающего дракона». Я залез по осыпи и выглянул наружу. Над Полуденным Морем стояла лёгкая дымка, но плато просматривалось превосходно. Ни катера, ни тарелки уже не было. По небу плыли редкие облака. Несколько штук я согнал в одно и вылепил из них сжатую кисть руки, оттопыренным мизинцем указующую на Суонар.
Одесса,
15 лакината 8855 года
По мере взросления Беса наши ментальные контакты становились всё более частыми. Это было очень непривычное ощущение: словно бы смотришь на одном экране сразу два фильма и пытаешься разом вникнуть в содержание обоих. Впрочем, это пример несколько упрощённый, потому что в действительности в этом процессе были заняты не только зрение и слух, но и все остальные органы чувств. «И как это получается у Аррутара с его полусотней Синих Псов?» — не переставал удивляться я. Бесу было проще, чем мне: он с ходу отметал лишние ощущения и ориентировался только по тем, которые ему были необходимы на данный момент, обращая внимание на моё присутствие в своей голове только тогда, когда я к нему «обращался». Я же сделал для себя массу открытий. Оказывается, очень увлекательно гоняться за собственным хвостом, который почему-то всегда успевает убежать в отличие от вкусных толстых лягушек... Ну, и тому подобное. Контакты чаще всего возникали на фоне эмоциональных всплесков, которых у Беса, с восторгом познающего окружающий мир, конечно, было гораздо больше. Очень часто мне во время какого-нибудь разговора приходилось отвлекаться то на злобно цыкающего похожего бурундучка зверька, то на удивительный хвост, который прыгал сам по себе, без ящерицы, то на что-то непонятное, что непременно следовало обнюхать.
Однако очень скоро я приспособился и из сигналов, поступающих от Беса, стал почти машинально выделять только действительно важные. Впервые у меня получилось дать мысленный приказ Бесу, когда он намеревался поиграть с метровой гюрзой.
* * *
Поздним вечером мы с Петей обсуждали план размещения вооружений в возводимых на побережье дотах, когда ко мне поступил «звонок» от Беса.
— Петя, стоп! Погоди маленько... — я прикрыл глаза, сосредотачиваясь на контакте со щенком.
— Что с тобой, Светлый? Тебе плохо?
— Нет, всё нормально. Но немного помолчи.
* * *
...Я учуял знакомый запах. Точно такой же запах исходил от той дальнометки, которую я обнаружил на острове: где-то недалеко был тот, кто её сюда принёс...
— Обнаружены шпионы императора. Срочно вызови наряд гвардейцев! — скомандовал я.
...След был свежий и вёл к небольшой времянке, стоящей на краю города между двумя высокими эвкалиптами...
— Вместе с ними срочно — на улицу Цветочную, последний дом! И оставайся на связи со мной.
...Из окошка времянки был виден огонёк светильника и слышались два неразборчивых мужских голоса. Участок земли был из вновь выделенных, обнести оградой его ещё не успели, поэтому я без помех смог подобраться вплотную к жилищу и отчётливо слышал происходящий там разговор.
—...служить императору после всего, что здесь увидел и услышал! ..
Моя память прочно зафиксировала и имена, и голоса всех без исключения жителей Одессы. Этот взволнованный голос принадлежал одному из недавно прибывших, который представился как Орул-скорняк.
— Петя? — поднёс я к уху дальноговорник.
— На связи, Светлый! Продвигаемся к заданному месту.
— Первый объект захвата: Орул-скорняк. Блондин, рост чуть выше среднего, телосложение плотное, лицо круглое, глаза голубые, шрам на левой брови, справа над губой крупная родинка.
... — Тебе что, мало денег обещано? — поинтересовался второй...
Я узнал по голосу прибывшего в одной партии с Орулом человека, который назвался Видо-писцом. Ещё тогда я обратил внимание на его руки: косточки набиты, как у каратиста. Но мало ли кто чем занимается? Монахи Шаолиня, к примеру, тоже вполне могут за себя постоять.
— Второй объект захвата: Видо-писец. Высокий шатен, телосложение сухощавое, но мускулистое, глаза карие, лицо овальное, особых примет нет. Возможно, владеет приёмами боевых единоборств.
... — На те золотые, которые ты получишь, — продолжал Видо, — ты сможешь безбедно прожить до конца своих дней даже не возвращаясь к своему ремеслу. И всё это только лишь за то, чтобы увести из-под носа Апри какой-то камешек, который толком даже и не охраняется! Разве это сложно для такого мастера, как ты, которого и в императорской сокровищнице, святая святых дворца, поймали лишь благодаря нелепой случайности? Право же, меня удивляет милосердие императора! В моём доме один раз тоже поймали вора, так он проклял тот день, когда появился на свет.
— Милосердие?! О чём ты?! Здесь от милосердия даже запаха нет — сплошная корысть. Ход его мысли прост: замучить вора — пользы не будет, а коль сумел он проникнуть в сокровищницу — сумеет и нужный камешек выкрасть. А чтобы не сбежал — отца в заложники! Милосердие, скажешь тоже... А чума бесполия? А пришельцы со второй луны?
— Ничего этого нет! Бесполые были всегда. И две луны также были со времён Сотворения. Все эти байки — хитрый ход Апри: на самом-то деле он никакой не освободитель, а простой политический интриган, который мечтает занять трон императора.
— Я видел Олина Апри. Он совсем не похож на такого человека. Он щедр, он заботится о простых людях.
— Все ему подобные до поры до времени хотят казаться хорошими. Он жертвует многим, чтобы получить всё. Он и не скрывает, что хочет свергнуть императора. И, если ему удастся это сделать, кто, по-твоему, взойдёт на трон?! Вот то-то же!
— Не верю я тебе. Зарёкся я легавым верить. Тем паче, таким, как ты, тайным. Одиножды поверил,..
— У императора есть отряд для особых операций? — спросил я у Пети.
— Ходят слухи, что есть. «Полуночные призраки». Но сам я с ними не сталкивался. А что?
— Есть подозрение, что Видо — из их числа. Будьте осторожны: в таких подразделениях учат использовать любую вещь в качестве оружия.
...так на каторге оказался. А если даже и так, как ты говоришь! По мне, уж лучше император Олин, чем нынешний, у которого даже и имени-то нет. Многие так и считают, что «Император» — это его имя. Апри не стал бы брать в заложники моего отца. Думаю, он вообще бы не стал пользоваться ни услугами вора, ни услугами наёмного убийцы.
— Ты что, был на каторге? — удивился Видо. — Но таких, как ты, оттуда не отпускают, и оттуда никто не сбегал.
— Тебе-то откуда это знать? — невесело усмехнулся Орул. — Кто их там считает, каторжников? И кто считает их трупы, которые даже не хоронят, а просто бросают в дальнем конце Малого каньона на растерзание стервятникам? Два самодельных ножа и фляга с водой — вот и всё, что у меня было, когда я ночью почти на ощупь взбирался по скале на плато. Местами я пробирался почти на одних ножах, втыкая их в трещины между камнями. Где-то на полпути один из ножей сломался, и я чуть не рухнул вниз. Это просто чудо, что я тогда выбрался. Дважды такое не повторяется. А про то, как я скитался по Плато Синих Псов — это уже история на особицу. И за это я должен благодарить императора?
— Надо понимать, что выполнять приказ императора ты не собираешься?
— Я хороший вор. А чтобы быть хорошим вором, надо хорошо знать людей. Когда я разговаривал с императором, я видел его глаза: они говорили мне совсем не то, что слышали мои уши. «Твоего отца я уже убил, — говорили они. — И с тобой будет то же самое. Но сначала ты принесёшь мне камень!»
— И что ты сейчас намерен делать?
— Я ведь ещё ни в чём не провинился перед лад-лэдом Апри...
— А это ведь как посмотреть! Уже одно то, что ты знаешь о том, что я собираюсь сделать, и не сообщаешь...
В этот момент контакт с Бесом — самый длительный из всех, которые были — оборвался: щенок переутомился.
— Поторопитесь! — скомандовал я. — Похоже, намечается убийство. Орул — жертва шантажа, постарайтесь, чтобы он не пострадал. Реальный противник — Видо, с ним — по обстоятельствам. Где-то там крутится Бес, позаботься о нём.
— Всё понял, Светлый. Уже подходим. Халупа перед нами. Всё тихо, внутри темно. Сейчас штурманём!
— Стоп! Внутри темно? Там же только что горел свет... На штурм не идти. Дом окружить, после чего предложить Видо сдаться. Вызвать подкре...
И тут раздался очень громкий взрыв: сначала я его услышал по дальноговорнику, а затем, несколько мгновений спустя, звуковая волна докатилась до центра Одессы.
— Петя, что там у вас случилось?!
— Хорошо, Светлый, что ты нас предупредил. Халупа разлетелась вдребезги, но наши все целы. Включая твою псинку.
— Осмотрите место происшествия.
— Уже осматриваем... Разнесло всё основательно... Кругом куски досок... Обнаружили тело... Осматриваем... Без признаков жизни. Судя по твоим описаниям, это Орул. Больше никого нет. Второй ушёл. Скорее всего — в лес: он начинается в нескольких шагах отсюда. Организовываем преследование.
— Отставить преследование! В лучшем случае вы его просто не найдёте. В худшем — будут потери с нашей стороны. Не забывай, с кем имеешь дело.
— Так ведь уйдёт, гад!
— Не уйдёт. Возвращайтесь, — я отключился от связи и зло проворчал, — Куда он денется... с подводной лодки...
Одесса,
17 лакината 8855 года
Капитан Дима за последние дни весь извёлся, ожидая возвращения своих подчинённых. Внешне он старался это никак не показывать, но уже только лишь то, что с начала дня он уже третий раз просил меня соединиться с толимбским порталом, красноречиво свидетельствовало о его душевной тревоге. И как будто бы тень слетела с его лица, когда он увидел, как они перешагивают порог портала, радостные и довольные тем, что сумели хорошо выполнить порученное им задание.
Гвардейцы и примкнувшие к ним восемь освобождённых добирались до портала, находящимся под Толимбом, шесть суток — довольно быстро, если учесть, что передвигаться приходилось скрытно, да при этом ещё и перегонять две дюжины одурманенных, плохо соображающих риков. На животных было жалко смотреть: табун напоминал компанию чересчур перебравших забулдыг. Они брели, качаясь и спотыкаясь, с мутным бессмысленным взглядом, на телах у некоторых виднелись наскоро подлеченные Санком раны — видимо, результат вспыхивавших между ними беспричинных драк.
— А почему они такие тощие? — спросил я у Санка. — Неужели под Толимбом пастбищ нет?
— Не в пасбищах дело, Светлый. Дурные-то они сейчас дурные, да только вот тоска по хозяину никуда не делась. Отказываются они от еды-то, вот ведь какое дело... Жаль животинок. Им, ежели сейчас не помочь, жить осталось дня два-три, — парень большим пальцем смахнул из уголка глаза набежавшую непрошенную слезу.
Я посмотрел на сидящего у моих ног щенка и спросил его:
— Ну что, Бес, попробуем помочь лошадкам?
* * *
Накануне я провёл эксперимент, добровольными участниками которого стали Вася и Петя. Меня очень заинтересовал сам факт возникновения ментальных контактов со щенком, и в связи с этим возник закономерный вопрос: не присутствие ли Пса наделяет его хозяина телепатическими способностями? С утра мы, чтобы никто не отвлекал, заперлись в здании администрации, и втечение пяти часов в присутствии Беса я пытался прочитать мысли гвардейцев и послать им свои. После многочисленных попыток Петя, наконец, воспроизвёл фразу, которую я ему посылал: «В лесу родилась ёлочка». После этого мне удалось, хотя и не с первого раза, передать ему ещё несколько фраз. Внешне щенок в этом никак не участвовал — валялся кверху пузом, иногда порывался поиграть со мной. Однако стоило лишь удалить его из зоны видимости (Вася уносил его за перегородку), как тут же все попытки становились безрезультатными. Это подтверждало мои предположения. С обратной связью дело обстояло намного хуже: то, что возникало перед моим мысленным взором, я никак не мог связать во что-то единое целое.
Помнится, наткнулся я в одном научно-популярном журнале на статью, в которой утверждалось, что мысли человека можно читать, наложив на его горло чувствительные датчики: дескать, голосовые мышцы непроизвольно сокращаются, когда он мысленно произносит слова. Может быть, конечно, и так. Но дело-то в том, что словами обычный человек думает крайне редко, лишь в том случае, когда сознательно пытается контролировать свой мыслительный процесс. А в основном мысли — это образы, взаимосвязи между ними, ассоциации, присущие только данной конкретной личности. Постороннему разобраться в этом фейерверке эмоций очень и очень сложно, для этого нужен немалый опыт.
— Петя, сделаем так, — сказал я. — Ты задумаешь какую-нибудь фразу и, чтобы можно было проконтролировать, шепнёшь её Васе. После этого повторяй про себя только лишь её одну. Давай!
Петя поскрёб пятернёй затылок, потом склонился к васиному уху и что-то прошептал. Тот хмыкнул и кивнул в знак того, что понял. Я вновь сосредоточился и, не прошло и минуты, как в голове завертелось: «...по распорядку... Война войной, а обед по распорядку... Война войной, а обед...»
Я поднял глаза и увидел, что Петя — губки бантиком, руки аккуратно лежат на коленях ладонями вниз: ну прямо не полковник, а идеальное воплощение пай-мальчика — с самым невинным видом рассматривает потолок.
— Давно подозревал, — с укоризной произнёс я, — что вам набивать своё брюхо гораздо интереснее, нежели заниматься научными экспериментами!
Гвардейцы смущённо хрюкнули.
— Ладно уж, отправляйтесь на обед!
— Есть отправляться на обед! — вскочив, козырнул Петя. — Капитан Вася!
— Я!
— На обед стройся! Левое плечо вперёд — шагом-м-м... арш! Песню запе... вай!
— «В лесу-у-у родилась ё-ё-ёлочка!» — затопали они строевым шагом к выходу.
— Раздолбаи... — весело проворчал я им вслед.
* * *
— Начнём, пожалуй, с командирского рика. Какого ты себе выбрал? — спросил я у Димы.
— Вон того, серого.
— Веди его сюда.
Дима подвёл за недоуздок шатающегося скакуна. Я долго не мог поймать блуждающий взгляд животного. Наконец мне это удалось, и спустя малое время стали доступны мыслеобразы рика. Они представились мне в виде очень запутанной пространственной схемы, где каждое понятие было представлено в виде сложного объёмного тела только ему присущих формы и цвета. Понятия соединялись между собой ассоциативными разноцветными цепочками. Хорошие ассоциации мне виделись в различных оттенках жёлтого цвета, плохие — в синих тонах, нейтральные — в зелёных.
Если рики так преданы, то хозяин должен в их сознании ассоциироваться по большей части с чем-то хорошим. Приняв этот постулат за отправную точку, я принялся мысленно передвигаться от первого попавшегося мне понятия по наиболее светлым ассоциативным цепочкам. Найти оказалось легко, путь был не длинным: «голод» — «кушать» — «трава» — «овёс» — «кормушка» — «дом» — «хозяин». Понятие «хозяин» представлялся в виде сложного лучистого тела ярко-жёлтого цвета, с которым связывалось большинство положительных эмоций. Гораздо труднее было найти мыслеформу, которая ассоциировалась у рика с Димой — для этого мне пришлось изрядно поплутать по лабиринтам сознания животного. Наконец, это удалось: найденный образ представлял собой нечто амёбоподобное светло-синего цвета. Найденные два тела я поменял местами. Изменив дислокацию, они тут же поменяли и цвета, которые напрямую зависели от цвета ведущих к ним ассоциативных цепочек.
После этого я выстроил линию желаемых поступков рика на ближайшее время: «спать» — «проснуться» — «Дима-хозяин» — «радость» — «голод» — «кушать».
Рик закрыл глаза, подогнул ноги, лёг, вытянув вперёд рогатую голову, и уснул. Контакт прервался.
— Думаю, получилось, — сообщил я Диме, напряжённо ожидающему результатов. — Когда рик проснётся, ты должен быть рядом. И приготовь ему покушать чего-нибудь повкуснее. Овса, например. Подводите следующего!..
Переориентация риков на других хозяев оказалась не слишком утомительным занятием. Скорее, наоборот: словно головоломки разгадываешь и получаешь удовлетворение от того, что всё замечательно выходит, а результат сходится с ответом. К концу дня Дима и девятнадцать гвардейцев из его роты стали счастливыми владельцами риков. Ещё четырёх скакунов я распорядился выделить для полковника и командиров остальных рот. Энтузиазма в диминой роте это, конечно, не вызвало. Тем более, что риков командиры выбирали себе сами. Тем не менее, приказ единодушно был признан справедливым.
Одесса,
18 лакината 8855 года
Утром за мной зашёл Петя.
— Пойдём, Светлый, на Совет. Все уже собрались, тебя ждём.
— Подожди, какой Совет? — ничего не понял я. — На сегодняшнее утро Совет не запланирован!
— Внеочередной, по поводу чрезвычайного происшествия: старшего герасима обидели.
— Кто?
— А неизвестно. Никто никого не видел. Однако же кое-какие следы остались.
Мы поспешили к зданию администрации. Петя на ходу рассказывал мне то немногое, что сам узнал об инциденте:
— С полчаса назад это было. Сержант Ради вывел отделение новобранцев на утреннюю пробежку. Бегут они, стало быть, по центральной площади. Глядь — мужик лежит на земле. Ну, думают, пьяный. Ан, нет: пьяные то всё больше нараскоряку валяются, а этот — столбиком. Ближе-то подошли — а это Муму в отключке полной, да ещё и зашнурован от подбородка до самых пяток. Сивушного запаха нет. Да и не солидно бы при такой-то должности. Ну, понятно, развязали его, в сознание привели. А он и вспомнить-то ничего не может, только глазами хлопает да руками разводит. А под верёвку-то записочка была заткнута. Ради, конечно, как положено, доложил обо всём по команде. Как до меня дошло, так я и распорядился Совет собрать.
Члены Совета с нетерпением ждали моего прихода. Муму, похоже, уже не в первый раз рассказывал:
— Иду, стало быть, к стойлам риковым, которые на Речной улице ныне строим. Думаю, сколько ещё досок надобно, да крепежу, да инструменты какие потребуются. И вдруг — раз! — и уже, значит, Ради меня по щекам хлопает. И тело всё затекло — не пошевелиться! А как я с Речной на площадь попал — убей, не помню!
На столе лежала та самая записка — кусок похожей на бересту коры с нацарапанными на ней рунами.
«Лад-лэд Апри! — прочитал я вслух. — Пока это только предупреждение. Я не хочу жить затравленным зверем на этом поганом острове. Да и тебе моё присутствие радости не доставит. Я предлагаю безоружный поединок до полной победы с лучшим бойцом твоего лэдства сегодня в полдень на площади. В случае моей победы ты обязуешься живым и невредимым переправить меня на материк. Белый флаг над главным зданием будет означать, что ты согласен и даёшь слово лэда, что так и будет. Иначе я буду вынужден каждую ночь убивать по одному твоему подданному. Видо.»
— Вот мерзавец! — возмутился Петя. — Сейчас подниму гвардию. Прочешем лес, найдём этого...
— Не стоит, — возразил я. — Слишком мало у тебя людей для того, чтобы джунгли прочёсывать. А если это действительно «полуночный призрак», человек из спецслужбы, то подозреваю, что твои бойцы в двух шагах от него пройдут и не заметят.
— Я замечу, — сказал Джой. — Я неплохой охотник и, думаю, сумею его выследить.
— Джой, я не ставлю под сомнение твои охотничьи таланты. Однако охота на зверя и охота на человека — разные вещи. И боюсь, что этого Видо как раз на людей и натаскивали.
— А если Аррутара попросить? — предложил он. — Уж сипсы-то быстрёхонько его найдут!
— Найти-то, скорее всего, найдут. Но сколько Синих Псов могут поплатиться за это жизнью?
— Так ведь людей-то жальче...
— Да, людей жаль ещё больше. Поэтому я решил принять его вызов.
— Правильно! — обрадовался Петя. — А я его тут встречу с полудюжиной автоматчиков!
— Никаких автоматчиков! Если я поднимаю флаг, то это означает, что я обещаю ему неприкосновенность, что я даю слово лэда.
— Но народ-то об этом не знает! — приглушённым голосом сказал Петя.
— Достаточно того, что об этом знаю я.
— Ну, тогда хотя бы разреши мне лично ему шею свернуть!
— Этот Видо напал на моего подданного, пренебрежительно отозвался о Априи и пытается меня шантажировать. Я считаю это личным оскорблением, и сам отвечу наглецу. К тому же, он пробрался на остров с намерением меня убить. Вот пусть и попробует.
* * *
Конечно, это была не война, и о поединке не распространялись. Однако, как известно, даже вся земля слухом полнится — что уж говорить о маленьком островке! К полудню на центральной площади было не протолкнуться. Цепочка гвардейцев, отгораживая большой круг в центре, с трудом сдерживала одесситов. Ещё две цепочки держали свободным проход, по которому уверенно и не спеша шёл Видо, не обращая и малейшего внимания на раздающиеся из толпы гневные крики. Я вышел ему на встречу. Едва мы сошлись глаза в глаза, шум стих.
— Ты подобрал мне соперника? — спросил он вместо приветствия.
— Подбирать нет необходимости. Я сам могу постоять за свою честь.
— Не ожидал, — произнёс он совершенно бесстрастным голосом. — Но тебя не смущает, что ты лад-лэд, а я — никто?
— Нет.
— Меня тоже это не смущает. Смущает меня другое: кто после поединка откроет Врата?
— Я открою их заранее. Однако не уверен, что тебе придётся ими воспользоваться.
— Я в этом был бы вполне уверен, будь у меня другой противник. Я верю слову лад-лэда. Чернь же мне ничего не обещала. Переживёт ли слово своего хозяина?
— Если этот человек победит в поединке, он должен беспрепятственно покинуть остров через Врата! Это приказ! — громко обратился я к окружающим и, повернувшись к шпиону, спросил. — Ты удовлетворён?
— Да.
По моему распоряжению техники принесли и смонтировали прямо на площади один из порталов. Это заняло некоторое время, втечение которого Видо с закрытыми глазами сидел в центре круга в позе медитирующего. Я включил аппарат, и его проём привычно замерцал, открывая проход в иные широты. Петя установил возле портала пост из двух автоматчиков, и я вернулся в центр площади.
— Что с той стороны? — спросил Видо.
— Материк. Как и было в твоих условиях.
— А точнее?
— Сориентируешься на месте. Если попадёшь туда.
— Постараюсь. Начнём?
Я кивнул.
— Рад, что ты предоставляешь мне возможность вернуться с выполненным заданием, — сказал Видо, и впервые за всё время его губы чуть дёрнулись в полуулыбке-полуусмешке. После этого он напал на меня.
Благодаря ежедневным тренировкам в состояние боевого транса я уже мог входить в любой момент по своему желанию, что и не замедлил сделать. Окружающий мир вновь приобрёл тягучесть, но движения Видо ничуть не замедлились: это состояние и для него не было секретом.
В этом бою я впервые ощутил, как могут мешать излишне накачанные мышцы: соперник оказался более проворным. Мне пришлось предельно сконцентрироваться, чтобы не пропустить ни одного из градом посыпавшихся ударов, зачастую весьма коварных. Стиль ведения боя был мне незнаком и не напоминал ни один из тех, что я знал. Видо передвигался удивительно пластичными непредсказуемыми рывками, нанося удары руками и ногами из самых, казалось бы, неудобных положений. Это был серьёзный соперник, здесь я ещё не встречал бойца такого уровня. На три-четыре его атаки я едва успевал отвечать одной. Пару раз на его контратаках я пропустил по весьма болезненному удару, в то время как мои удары Видо неизменно блокировал либо уходил от них. Однако одно несомненное преимущество я всё же имел. Я не уставал и мог вести бой как угодно долго, а мой противник, рассчитывая очень быстро расправиться со мной за счёт мощного натиска, полностью выдохся уже через несколько минут. Об этом я догадался, когда он, словно ища пути отступления, бросил короткий взгляд в сторону портала. В таком бою и этого краткого мига бывает более чем достаточно: чуть отвлёкшись, он тут же пропустил удар ногой в грудь, который отбросил его на пару шагов. Видо уже почти упал навзничь, но в самый последний момент одновременно ударил по земле руками и ногами и, сделав невероятное сальто назад, вновь очутился на ногах. Я, было, решил, что он вознамерился сменить стиль боя, потому что теперь он стоял в иной стойке: ноги полусогнуты, правая рука направлена на меня «лапой тигра», ладонь левой руки лежит на предплечье правой. Сделал шаг в мою сторону. Второй. Что-то странным мне показалось в его поведении, но раздумывать времени не было. Упав на руки, я крутанул тело и обеими ногами сделал подсечку. Видо рухнул и больше не встал. Лежащее на земле тело уже не имело ничего общего с жизнью. Это меня удивило: слишком сложный был поединок, чтобы окончиться так просто! Не мог он умереть от такого удара!
— Отнесите тело в здание администрации, — приказал я подбежавшим гвардейцам. — И вызовите туда же Тико Тони.
Сам же я подошёл к порталу и уже намеревался его отключить, но меня остановил Петя.
— Подожди минутку, Светлый, — он пересёк границу портала и свистнул. Из зарослей вышли шестеро автоматчиков и направились к нему. — А ты правильно сделал, что сам против этого Видо вышел. Смотрел я на ваш бой и думал: мне бы с ним не справиться! Очень уж вёрток!