костер. Киммериец чувствовал близость молодой женщины и жар ее тела --
совсем иное тепло, чем то, которое дает огонь.
Наконец Кинна нарушила молчание.
-- Для меня это все так непривычно. Ты много бродил по свету и пережил
немало приключений. А я, наоборот, провела всю свою жизнь дома, ведь я дочь
крестьянина и никогда еще так далеко не отлучалась. До сих пор.
Конан посмотрел на молодую женщину, но промолчал.
-- Я никогда еще не встречала человека, который был бы таким смелым и
таким сильным, как ты, Конан. Ты играешь своей жизнью ради того, что не
имеет к тебе никакого отношения.
-- Совартус задолжал мне за лошадь, -- сказал он. -- И вообще, он
доставил мне целую кучу неприятностей. Из-за него на меня кидаются всякие
ведьмы и прочие гнусные бестии. Мужчина приходит за своим долгом.
Кинна ласково положила руку на его сильное плечо.
-- Та ночь в харчевне, когда бушевал ураган... Ты помнишь, как мы
хотели проверить, плотно ли закрыто окно В твоей комнате -- еще до того, как
нам помешали?
Конан улыбнулся.
-- Ну конечно, разве такое забудешь?
Она провела рукой по его голой спине под плащом.
-- Может быть, мы могли бы сейчас...
Конан протянул руку и сгреб Кинну к себе под плащ. Потом заглянул ей в
лицо и проговорил:
-- Ну вот! Я уверен, что для нашей инспекции все готово.
В двадцати шагах от кольца оранжевого света тихо заворчал Дивул,
который без всякого удовольствия глазел на варвара и женщину. Внешняя
граница заградительного круга -- творения Белой Магии -- поблескивала едва
заметно на расстоянии вытянутой руки от демона. Любое прикосновение к полосе
заколдованного воздуха вызовет такой шум и озарит лагерь таким светом, что
все местные покойники повыскакивают из могил. Злобно наблюдая за парочкой,
Дивул скрежетал своими похожими на кинжалы клыками.
-- Ты еще поглядишь, как я ее истерзаю, прежде чем сам подохнешь,
человечишка. Ты еще повизжишь, умоляя, чтоб я добил тебя. Придет, придет
твое время. Полуночная луна висела над двумя сонными часовыми у западных
ворот Морнстадиноса. На ясном небе горели звезды. Их свет смешивался со
светом коптящих факелов на стенах. И тут люди совершенно отчетливо увидели
на улице золотистую пантеру, которая двигалась прямо на них. Зверь бежал
настолько стремительно, что у стражников не осталось времени даже на то,
чтобы спрятаться, и кошка пролетела мимо и пропала в темноте за аркой ворот.
Позднее оба охранника клялись, что они не были пьяны и не накурились
конопли, и что пантера не привиделась им в мутных грезах. Такое животное
было для этой местности редким, но не невозможным явлением. Никто не мог
бросить стражникам упрека в том, что они не изловили хищника, потому что
зверь появился неожиданно. Однако оба они в своем докладе промолчали о том,
что на передней лапе зверя была глубокая резаная рана, которая выглядела
почти полностью залеченной... и зашитой. После долгих размышлений стражники
нашли, что этой части их истории лучше оставаться за сценой.
Под бледной луной коринфийской ночи двигалась пантера, которая прежде
была человеком; скорее кровопийца, чем хищный зверь, У этой пантеры была
цель, и она бежала сквозь тьму, свою родную стихию, с одной-единственной
мыслью, засевшей в получеловеческом мозгу; с мыслью о смертельной мести
Конану - киммерийцу.
Открыв глаза, Конан увидел Витариуса, который с улыбкой глядел на него
сверху вниз. Вернее сказать, на них, потому что Кинна спала рядом,
завернувшись в плащ киммерийца.
-- Доброе утро, -- произнес старый волшебник. -- Нам нужно пораньше
встать, чтобы проехать Лес до того, как наступит ночь. А это при самых
благоприятных обстоятельствах целый день быстрого марша.
Конан толкнул Кинну. Она улыбнулась во сне.
-- Потом, -- пробормотала она. -- Я устала. Элдия высунулась из-за
спины Витариуса и засмеялась.
Почему-то Конан почувствовал себя не вполне уютно, когда девочка
посмотрела на свою спящую сестру. Не то что ему и в самом деле стало стыдно,
но почти.
-- Просыпайся, Кинна! -- резко крикнул он. Кинна продрала глаза и
улыбнулась Конану. Потом она увидела волшебника и девочку. Она зажмурилась и
наконец с трудом покинула страну сновидений.
-- Что уставились? -- спросила она. -- Вы достаточно взрослый человек,
Витариус, чтобы уже повидать на своем веку, как мужчина и женщина спят
вместе. А тебе, сестра, не нужно ничего объяснять, ведь ты выросла на
крестьянском дворе, верно?
-- Да, -- ответила Элдия и хихикнула. -- Конечно, Кинна.
-- Тогда уйдите, чтобы я могла одеться. Конан услышал, как Элдия
хихикнула, однако девочка ушла к своей лошади, не возражая. Витариус скатал
одеяло.
Кинна и киммериец поглядели друг на друга и прыснули.
В лесу их окутал неприятный затхлый воздух. Пахло плесенью и
перегнившими за тысячелетия растениями. Высокие ели стояли стеной. Мощная
кора напоминала серую черепицу. Толстые ковры осыпавшихся коричневых игл
лежали на земле и скрывали под собой корни. В солнечных местах встречались
заросли ежевики. Но света здесь было мало. Зеленая листва, как ни странно,
не давала свежести. На путников давил тошнотворный тяжелый дух. Не пела ни
одна птица, не жужжало ни одно насекомое, не прошуршал ни один зверек. Конан
теперь хорошо понимал, откуда у Витариуса такое отвращение к этой местности.
Он высказал свои мысли вслух.
-- И это только край леса, -- заявил Витариус, -- глубже, в чащобе,
вообще появляется чувство, что все вокруг отравлено.
Конан содрогнулся. В последнее время он почему-то все время связывается
с разнообразными сверхъестественными штуками. Это ему совершенно не
нравилось.
Был слышен только стук копыт по дороге, хотя густая растительность,
казалось, проглатывала все звуки. Деревья придвигались все ближе. Свет стал
совсем тусклым.
Конану показалось, что он видит, как что-то красное мелькнуло между
деревьев и спряталось за могучим стволом примерно в тридцати шагах от них.
Внимательно посмотрел туда, но ничего не увидел. Почудилось? Он хотел было
подъехать и поискать, но оставил эту затею. Лучше поскорей добраться до
другого края Леса, пока не наступила ночь.
Около полудня они остановились, чтобы дать лошадям роздых, перекусить и
размяться после долгой езды верхом. Густые кроны деревьев загораживали
солнечный свет. Довольно неприятно было сознавать, что солнце стоит в
зените, яркое и светлое, но его лучи почти не проникают сквозь темный колпак
леса.
Чувство, что за ним наблюдают, не оставляло Конана.
-- Не расходитесь! -- сказал он остальным.
-- Если я не ошибаюсь, -- сказал Витариус, -- тут неподалеку течет
река. Нам придется переправляться через нее, она пересекает дорогу. Но в
такое время года сделать это нетрудно. А вот весной она превращается в
ревущий поток.
Конан молчал. Он снова заметил красноватое мерцание между деревьев. Ну,
хватит, подумал он и вытащил меч.
-- Что ты хочешь делать? -- спросила Кинна, почесывая свою лошадь за
ухом.
-- Кто-то шляется вокруг нас, -- ответил киммериец. -- Теперь он
спрятался в лесу. Хотел бы я знать, кто он и что ему от нас нужно.
Витариус поднял костлявую руку.
-- Уберите ваш клинок, Конан! В подобных лесах постоянно видишь, как
вокруг выплясывают разнообразные странные создания. Как правило, жители леса
безобидны, самое большое -- любопытны. Лучше не делать их своими врагами.
Конан опустил меч. Наверное, старик прав. Пусть эти жители Леса глазеют
на него, лишь бы держались подальше. А вечером они уже доберутся до равнины.
Через час они вышли к реке, о которой упоминал Витариус. Но как им
перебраться на другой берег? Огромное дерево упало на тропу, ведущую к
броду, и лежало прямо у кромки воды. Человек еще может вскарабкаться на
толстый ствол, но лошадь -- вряд ли. Они, конечно, могли бы объехать упавшее
дерево, но тогда возникали другие сложности.
-- Здесь единственное мелкое место на милю в обе стороны, -- объяснил
Витариус. -- На повороте река намыла песок. По обе стороны от брода глубина
достигает двенадцати шагов. Если мы поедем в обход, мы потеряем слишком
много времени.
-- Мы не можем пережечь ствол? -- спросила Элдия.
Конан посмотрел на девочку, потом перевел взгляд на старика. Волшебник
покачал головой:
-- Нет. Естественному огню на это потребуется несколько дней. А если мы
используем известные силы, желая ускорить события, вполне вероятно, обратим
на себя внимание, что весьма нежелательно. Кое-какие существа почувствуют
притяжение огромной энергии. Существа, с которыми я предпочел бы не
встречаться.
-- Что же нам тогда делать?
-- Ехать в обход, -- ответил Конан. -- Можно подумать, что наши лошади
умеют плавать. Лично мне в этот их дар верится с трудом. Если следующий брод
находится всего в одной миле от этого, мы сможем перебраться на другой берег
и через один-два часа снова выйти на нашу дорогу.
-- Это значит, что нам придется провести ночь в лесу, -- добавил
Витариус.
Конан пожал плечами. Изменить-то ничего нельзя. Когда они проезжали
мимо корней упавшего дерева, ему бросилось в глаза то, что земля на корнях
была еще влажная и свежая. Странно. С тех пор, как они покинули
Морнстадинос, не было ни одной бури.
После получасового марша путники добрались до излучины, где река была
мелкой. Русло было довольно широким, но вода текла медленно, не быстрее, чем
на переправе возле упавшего дерева.
-- Здесь, -- сказал Конан и направил свою лошадь в воду.
-- Конан, подождите! -- крикнул Витариус. Он указал на дерево, росшее
на противоположном берегу.
Конан стал рассматривать дерево. У него была странная форма. В десять
раз превышая рост человека, оно, скорее, напоминало колючий кустарник. Ко- '
лючки были невероятной длины. У подножия валялись какие-то отбросы.
Киммериец прищурил глаза и разглядел: кости. Скелеты по меньшей мере дюжины
зверей -- от мускусной крысы до кого-то, кто был размером с собаку...
Витариус выпрямился и взял пустой мех из-под вина. Потом подошел к воде
и опустил мех в реку. Поплыли пузыри.
-- Что вы делаете? -- спросил Конан. Витариус выпрямился и завязал
горлышко. Ему .i было тяжело держать мешок, полный воды.
-- Конан, вы можете бросить вот это через реку с корням?
Киммериец спрыгнул с лошади и взял мех.
-- Думаю, да. А зачем?
-- Бросайте, тогда увидите!
Конан поглядел на старика. Он что, окончательно спятил? Киммериец
покачал головой, но сделал Витариусу знак отойти, собираясь размахнуться как
следует. Интересно, что старик хочет ему показать? Мех, конечно, лопнет,
ударившись о ствол, и колючее дерево бесплатно получит воду, вот и все.
От места, где стоял Конан, до дерева было около пятнадцати шагов. Он
раскрутил над головой кожаный мех и при последнем обороте выпустил сосуд с
водой из рук.
Мех двигался медленно, как лист, слетающий с дерева. В нескольких футах
от дерева он упал на землю и подкатился к стволу. Мастерица, которая сшила
этот мех, заслуживала величайшей похвалы, потому что он не порвался.
То, что произошло потом, разыгралось с молниеносной быстротой. Три
ветки стремительно наклонились, словно это были хлысты, сплетенные из
ослиной кожи. Дюжина колючек, каждая длиной с палец, проткнула мех, как
небольшие копья. Вода брызнула маленькими фонтанчиками. Мех опустел
буквально в одно мгновение, и ветви поднялись наверх так же быстро, как и
опустились.
Конан повернулся к Витариусу. Лица у Элдии и Кинны были удивленные.
Конан мог только надеяться на то, что у него самого был менее глупый вид.
-- Я же говорил, что в этом лесу в высшей степени странная флора. Там,
на берегу, стоит дерево Поцелуй-Копье, мимо которого пройти довольно трудно.
-- Ясно теперь, откуда здесь кости, -- сказал Конан.
-- Колебание почвы над корнями вызывает ответную реакцию ветвей. Дерево
питается кровью и другими соками своих жертв, имевших неосторожность
пробежать мимо корней. Чем крупнее добыча, тем больше ветвей направляет
дерево, чтобы схватить ее.
По спине Кинны пробежал холодок.
-- Ну и что же нам делать? -- спросил Конан. Витариус показал на Элдию:
-- Малышка-Девочка кивнула, сжала бока лошади пятками и поскакала на
мель. Конан хотел было схватить поводья, и Кинна крикнула:
-- Нет!
-- Ей не угрожает опасность! Пустите ее! -- сказал Витариус.
Конан бросил на Элдию вопросительный взгляд. Девочка кивнула:
-- Он прав. Со мной ничего не случится.
-- Нет!
Кинна тронула лошадь и хотела подъехать к своей сестре, но Витариус
преградил ей путь. Молодой женщине нужно было смести старика с дороги или
остановиться.
-- Она еще ребенок! Вы же видели, что эта... эта дрянь сделала с мехом!
Но Элдия уже добралась до противоположного берега. Все видели, как
вздрогнули ветви дерева при первом прикосновении копыт к земле-
...и как они вспыхнули! Ветки, похожие на бичи, угрожающе утыканные
острыми шипами, отчаянно раскачивались, но этим они только раздували пламя.
Горящее дерево шипело, как жир, капающий в огонь.
Витариус сел на лошадь.
-- Маленькая искра, не очень много Силы. Я не думаю, чтобы это выдало
нас.
Путь в обход занял у небольшого отряда около двух часов. Когда стемнело
настолько, что глаза перестали различать нитку дороги, Конан остановился и
обернулся к Витариусу. Тот покачал головой.
-- Нам осталось самое меньшее час пути до края леса. Ночью идти опасно.
--Значит, заночуем здесь, -- решил Конан.
Дивул присел за деревом, внимательно наблюдая за происходящим. Он не
сомневался в том, что Белый Маг снова установит своего магического сторожа.
Но избежать разоблачения довольно просто: нужно только заблаговременно
попасть внутрь круга. На дороге или позднее, на равнине, будет уже
невозможно соблюдать большую осторожность. Для того демон и свалил дерево.
Его будущие жертвы, девочка и варвар, потратили из-за этой преграды
достаточно много времени, чтобы темнота застала их в лесу.
Дивул пополз поближе к дороге. Хоть он и знал, что темнота делает его
почти невидимым, все же он очень старался стать абсолютно бесшумным,
насколько это возможно для демона. Трудновато ему пришлось. У демонов мало
причин учиться ползать на брюхе. Но ведь было так важно, чтобы его ни в коем
случае не обнаружили, и демон был предельно осторожен: ни одна ветка не
хрустнула под его тяжелыми мозолистыми ступнями, не зашуршала ни одна
травинка. Для того чтобы сделать эти несколько шагов, ему потребовался почти
час. Но в конце концов Дивулу удалось оказаться на расстоянии всего двух
прыжков от человека, которого он поклялся убить.
-- Волшебный сторож установлен, -- сказал Витариус. -- Теперь мы можем
спокойно отдыхать.
Конан кивнул. Однако втайне по-прежнему не доверяя чародейству любого
рода, он положил обнаженный меч рядом с одеялом Кинны.
Но когда молодая женщина скользнула ему в руки под шерстяной плащ, он
забыл обо всех опасностях, которые таил в себе Лес.
Это был запах. Не шорох, не звук, а именно запах разбудил Конана.
Смердящий дух преисподней ударил ему в ноздри. В тот же миг он понял, что
демон, с которым однажды он уже сцепился, каким-то образом выследил их.
Конан раскрыл глаза и потянулся за своим мечом.
-- Ищешь что-то?
Резкий металлический голос демона звучал совсем близко. Конан выбрался
из-под одеяла и вскочил на ноги. Красный демон стоял в двух шагах от него. И
в руках нечистый держал меч Конана.
Рядом зашевелилась Кинна.
-- Конан... что случилось?
Дивул оскалился в усмешке. Он махнул в сторону женщины головой и
передразнил:
-- "Конан... что случилось?"
Дивул выбросил меч в темноту. Костер уже прогорел, но несмотря на это
было так светло, что Конан видел своего врага вполне отчетливо.
-- Я -- Смерть, Конан, и я хочу взять тебя. Конечно, не здесь. Для
начала я приготовил парочку прелестных развлечений.
Кинна села. Конан видел это краем глаза. Меч его пропал, но на месте
оставался кривой нож Лемпариуса. Если он сумеет схватить его с одеяла...
-- Конан! Где Элдия?
Конан метнул взгляд на одеяло девочки. Пусто. Ухмылка Дивула стала еще
шире.
-- Я удалил ее. Я не нуждаюсь в том, чтобы она вместе со старой
перечницей поливала меня своим огнем. Эдак я не успею закончить мои дела.
Витариус пошевелился.
-- Что здесь... о!
-- Иди же, оса! -- издевался Дивул. -- Давай устроим показательное
сражение, чтобы я мог позавтракать какой-нибудь оторванной конечностью.
Вкуснятина-то, а?
Конан метнулся к своему одеялу и схватил нож. Потом снова встал и
направил стальной клык на Дивула.
-- Твое жало сильно усохло, оса, -- засмеялся Дивул. -- Давай, иди сюда
с этой штуковиной! Я тебя одной рукой.
Когти Дивула скрежетали, как кинжалы. Конан двинулся вперед.
Дивул прыгнул. Он схватил нож Конана и надавил рукой на спину варвара.
Конан почувствовал позвоночником тяжесть демоновой культи. Киммериец хотел
пнуть демона коленом в причинное место, но вместо этого врезался в
твердокаменное красное бедро. Оба рухнули на землю. Они сплелись, словно
действительно устроили состязание в борьбе.
Как бы ни был силен Конан, но в тисках Дивула он казался ребенком.
Демон вырвал у него нож и забросил в темноту, где тот, свистнув, и сгинул.
Мгновение спустя Дивул отшвырнул от себя молодого великана, как краюху
траченного мышами хлеба. Киммериец ударился так сильно, что задохнулся.
Дивул подскочил к нему.
-- Ты дался мне слишком легко, оса!
Он хотел схватить Конана. Киммериец увидел, как Кинна раскачивает свой
шест, сработанный из тяжелого дерева. Шест просвистел в воздухе, ударил
Дивула в спину, в область почки, и разлетелся в щепки. Дивул только хрюкнул
и слегка пошатнулся. Потом он повернулся и пошарил вытянутой рукой. Схватив
Кинну за плечо, он швырнул ее на землю.
За это время Конан успел подняться на ноги. Он услышал крик Витариуса:
-- Конан! Ловите!
Седоволосый волшебник что-то бросил молодому человеку.
Конан ожидал увидеть, как блеснет нож. Но никакого клинка он не
обнаружил. На ощупь это было что-то вроде промасленного пергамента,
натянутого на деревянную болванку. На одном конце ее было несколько шипов,
нечто вроде небольших кинжалов. Конан мгновенно сообразил: отрубленная рука
Дивула!
Демон повернулся и взглянул на Конана. Свет костра плясал на его
клыках, слизь капала из раскрытой пасти, когда он набросился на человека.
Очевидно, он ожидал, что Конан отшатнется, но тот сделал обратное. Он
кинулся навстречу чудовищу. У него был только один шанс, и киммериец решил
не упускать его. Конан поднял отрубленную руку и изо всех сил ударил когтями
по лицу ее бывшего владельца.
Высохшие пальцы растопырились. Указательный и средний пальцы до
третьего сустава вонзились в глаза Дивула.
Демон оглушительно взвыл. Вопль его заставил задрожать ночной воздух. В
ушах у Конана зазвенело. Он чуть не оглох. Дивул, шатаясь, охватил живой
рукой мертвую. Он дергал ужасное оружие, причинявшее ему такие муки, но оно,
казалось, приросло к лицу. Все еще завывая, демон упал на колени. Странный
оранжевый свет, пронизанный копотью, струился от его лица. На глазах у
потрясенных зрителей это сияние охватило все тело демона. Окутав Дивула с
головы до ног, оно внезапно погасло. Дивул ничком рухнул на землю. Его тело
растеклось, как жидкий воск, и превратилось в красную кипящую лужу, которая
расползлась по хвое, и от нее осталось просто жирное пятно-
В одной из комнат замка Слотт неожиданно вспыхнула ярким оранжевым
огнем тщательно начерченная на каменных плитах пентаграмма. Когда пламя
погасло, пентаграмма исчезла вместе с ним...
И в городе Морнстадиносе ведьма Дювула распахнула глаза, внезапно
вырванная из своего легкого сна без сновидений. Она закричала; но напрасно
было теперь все. Ее брата не существовало больше на земле.
В свете костра, разложенного снова, сидели Конан, Витариус и
вернувшаяся Элдия. Девочка была перенесена с того места, где она спала,
совсем недалеко, в пределах заградительного круга.
-- Он должен был находиться совсем близко от нас, когда я читал
заклинание, -- сказал Витариус. -- Граница не была нарушена.
Конана эти подробности не интересовали.
-- Что с ним произошло?
Он покосился на жирное пятно, которое раньше было Дивулом.
-- Поскольку я принадлежу к Белым, я не мог использовать против Дивула
его имя. Демон знал это. Но плоть от его плоти, как выяснилось, -- куда
более мощное оружие.
Кинна спросила:
-- Откуда вы знали, что случится? Витариус покачал головой.
-- Я ничего не знал. Белый Круг не учит подобным вещам. Но кое-какие
слухи до меня доходили. Когда живешь так долго, то рано или поздно, так или
иначе узнаешь что-нибудь эдакое. Много лет назад я наткнулся на древний
пергамент, страницу из огромного труда. Одна мудрая душа сожгла его почти
без остатка. На этой странице было написано, что плоть, отрубленная от тела
демона, вновь воссоединится с прежним своим владельцем, если коснется его.
Если бы Конан приложил мертвую руку к обрубку, демон излечился бы от своего
уродства. Но, кажется, плоть демона не слишком разборчива -- рука приросла к
первому же месту, которого коснулась.
Кинну передернуло.
-- Вы хотите сказать, что рука пустила корни... в лицо этой твари?
-- Кажется, так. Поскольку глаза -- вопиюще неподходящее место для
руки, то она попросту убила демона.
-- По заслугам, -- сказал Конан. -- Я буду спать спокойнее, зная, что
этот выродок из преисподней не наступает мне на пятки.
На обочине коринфийской дороги спал Логанаро, посредник. Спал он
беспокойно. Ночной холод пробирал его до костей, несмотря на то, что
посредник накопил солидный жирок. У него не было ни одеяла, ни припасов. Все
это он в страшной спешке бросил в Морнстадиносе. Ему удалось перегрызть
веревки на руках. Но кроме той одежды, что была на нем, он не имел больше
ничего.
Толстяка разбудило что-то невидимое глазу. Он проснулся и стал
напряженно вглядываться в темноту. До его слуха доносился лишь далекий крик
ночной птицы, которая звала подругу. Ночные шорохи, больше ничего.
Морнстадинос (и страшный сенатор) далеко, он может не бояться. Здесь он в
безопасности.
Он немного успокоился. Конечно, он привык путешествовать в более
комфортабельных условиях, но ему недолго быть беглецом. Во многих городах
Коринфии у него большие связи. И даже в некоторых маленьких королевствах,
расположенных к югу отсюда. Кого-нибудь из своих знакомых он вмиг уговорит
снабдить его лошадью. А после этого он уже сможет податься в одно из многих
укромных мест, где у него припрятаны сокровища.
Разумеется, Морнстадинос -- Алмаз Коринфии, но это же не единственный
город на свете. Может быть, он отправится в Немедию или в Офир, а может
быть, даже в Коф. Во всех этих краях у него прочные и солидные связи.
Свое поспешное обещание жить честно и даже уйти в послушники в храм
Логанаро вспоминал с усмешкой. Экая глупость! Все призывают богов в минуту
большой нужды. Если боги кому-нибудь и помогают, то это их дело, не его. Он
уже давал дюжину подобных обетов и тут же нарушал их. Боги, как правило, не
проявляли интереса к клятвопреступлениям. Логанаро имел обширный опыт по
этой части. Человек делает то, что считает нужным делать в определенной
ситуации. А положение меняется быстро, как ветер. Важно только одно: он жив
и может снова приступить к своим делам. В преисподнюю богов!
Медленно исчезала на лице Логанаро улыбка, когда он снова заснул,
убаюканный криками далекой птицы.
По дороге, освещенной звездами, бежало золотистое существо. Близился
рассвет. Пантера дышала устало. Кроме того, она была голодна. С тех пор, как
она покинула город, она бежала без передышки. Она поймала только кролика и
одного крота. Это не еда даже для дикой кошки и тем более для такого
огромного зверя, как пантера. Хищника окрыляла месть, но месть не насыщает,
как мясо и свежая кровь.
Словно благосклонные божества услыхали на небесах пантеру. Внезапно в
чуткий нос зверя ударил запах свежего мяса. Здесь, прямо перед ней, возле
этого дерева? Кошка пошла медленнее и, наконец поползла к своей добыче на
брюхе.
Мясо спало. Хорошо! Это упрощает дело. Теперь можно беспрепятственно
добраться до глотки и впиться в нее. А если человек окажет сопротивление, то
разорвать ему когтями живот и вытащить кишки.
Тихо, как призрак, подкрадывалась страшная кошка. Но несмотря на это,
мясо вдруг испугалось. Может быть, интуитивно оно ощутило свой близкий
конец. Человек распахнул глаза и попытался вскочить на ноги. Потом вскричал:
-- Нет! Только не это! Простите меня, о боги, я выполню обет! Я сделаю
все, в чем поклялся! Клянусь!
Хищный зверь, который прежде был человеком, оскалился, показывая
длинные клыки. Вот и славно! Именно жирный предатель и послужит ему
завтраком! Необычайно все это ко времени, думала пантера, изготовившись к
прыжку.
Птица, зовущая в ночи свою подругу, вдруг замолчала. Воцарилась
глубокая тишь.
...Если не считать звуков, которые доносились с обочины, где пантера
торопливо заглатывала свою жертву.
Когда деревья Блоддолькова Леса остались позади, Конан почувствовал
себя намного лучше. Перед ним простиралась большая равнина. Кое-где
поднимались холмы и скальные обнажения. Здесь ему нравилось. Здесь человек
может заметить опасность еще издалека и подготовиться встретить ее достойно
и заблаговременно. И никто не сможет следить за ним, притаившись в двух
совсем иное тепло, чем то, которое дает огонь.
Наконец Кинна нарушила молчание.
-- Для меня это все так непривычно. Ты много бродил по свету и пережил
немало приключений. А я, наоборот, провела всю свою жизнь дома, ведь я дочь
крестьянина и никогда еще так далеко не отлучалась. До сих пор.
Конан посмотрел на молодую женщину, но промолчал.
-- Я никогда еще не встречала человека, который был бы таким смелым и
таким сильным, как ты, Конан. Ты играешь своей жизнью ради того, что не
имеет к тебе никакого отношения.
-- Совартус задолжал мне за лошадь, -- сказал он. -- И вообще, он
доставил мне целую кучу неприятностей. Из-за него на меня кидаются всякие
ведьмы и прочие гнусные бестии. Мужчина приходит за своим долгом.
Кинна ласково положила руку на его сильное плечо.
-- Та ночь в харчевне, когда бушевал ураган... Ты помнишь, как мы
хотели проверить, плотно ли закрыто окно В твоей комнате -- еще до того, как
нам помешали?
Конан улыбнулся.
-- Ну конечно, разве такое забудешь?
Она провела рукой по его голой спине под плащом.
-- Может быть, мы могли бы сейчас...
Конан протянул руку и сгреб Кинну к себе под плащ. Потом заглянул ей в
лицо и проговорил:
-- Ну вот! Я уверен, что для нашей инспекции все готово.
В двадцати шагах от кольца оранжевого света тихо заворчал Дивул,
который без всякого удовольствия глазел на варвара и женщину. Внешняя
граница заградительного круга -- творения Белой Магии -- поблескивала едва
заметно на расстоянии вытянутой руки от демона. Любое прикосновение к полосе
заколдованного воздуха вызовет такой шум и озарит лагерь таким светом, что
все местные покойники повыскакивают из могил. Злобно наблюдая за парочкой,
Дивул скрежетал своими похожими на кинжалы клыками.
-- Ты еще поглядишь, как я ее истерзаю, прежде чем сам подохнешь,
человечишка. Ты еще повизжишь, умоляя, чтоб я добил тебя. Придет, придет
твое время. Полуночная луна висела над двумя сонными часовыми у западных
ворот Морнстадиноса. На ясном небе горели звезды. Их свет смешивался со
светом коптящих факелов на стенах. И тут люди совершенно отчетливо увидели
на улице золотистую пантеру, которая двигалась прямо на них. Зверь бежал
настолько стремительно, что у стражников не осталось времени даже на то,
чтобы спрятаться, и кошка пролетела мимо и пропала в темноте за аркой ворот.
Позднее оба охранника клялись, что они не были пьяны и не накурились
конопли, и что пантера не привиделась им в мутных грезах. Такое животное
было для этой местности редким, но не невозможным явлением. Никто не мог
бросить стражникам упрека в том, что они не изловили хищника, потому что
зверь появился неожиданно. Однако оба они в своем докладе промолчали о том,
что на передней лапе зверя была глубокая резаная рана, которая выглядела
почти полностью залеченной... и зашитой. После долгих размышлений стражники
нашли, что этой части их истории лучше оставаться за сценой.
Под бледной луной коринфийской ночи двигалась пантера, которая прежде
была человеком; скорее кровопийца, чем хищный зверь, У этой пантеры была
цель, и она бежала сквозь тьму, свою родную стихию, с одной-единственной
мыслью, засевшей в получеловеческом мозгу; с мыслью о смертельной мести
Конану - киммерийцу.
Открыв глаза, Конан увидел Витариуса, который с улыбкой глядел на него
сверху вниз. Вернее сказать, на них, потому что Кинна спала рядом,
завернувшись в плащ киммерийца.
-- Доброе утро, -- произнес старый волшебник. -- Нам нужно пораньше
встать, чтобы проехать Лес до того, как наступит ночь. А это при самых
благоприятных обстоятельствах целый день быстрого марша.
Конан толкнул Кинну. Она улыбнулась во сне.
-- Потом, -- пробормотала она. -- Я устала. Элдия высунулась из-за
спины Витариуса и засмеялась.
Почему-то Конан почувствовал себя не вполне уютно, когда девочка
посмотрела на свою спящую сестру. Не то что ему и в самом деле стало стыдно,
но почти.
-- Просыпайся, Кинна! -- резко крикнул он. Кинна продрала глаза и
улыбнулась Конану. Потом она увидела волшебника и девочку. Она зажмурилась и
наконец с трудом покинула страну сновидений.
-- Что уставились? -- спросила она. -- Вы достаточно взрослый человек,
Витариус, чтобы уже повидать на своем веку, как мужчина и женщина спят
вместе. А тебе, сестра, не нужно ничего объяснять, ведь ты выросла на
крестьянском дворе, верно?
-- Да, -- ответила Элдия и хихикнула. -- Конечно, Кинна.
-- Тогда уйдите, чтобы я могла одеться. Конан услышал, как Элдия
хихикнула, однако девочка ушла к своей лошади, не возражая. Витариус скатал
одеяло.
Кинна и киммериец поглядели друг на друга и прыснули.
В лесу их окутал неприятный затхлый воздух. Пахло плесенью и
перегнившими за тысячелетия растениями. Высокие ели стояли стеной. Мощная
кора напоминала серую черепицу. Толстые ковры осыпавшихся коричневых игл
лежали на земле и скрывали под собой корни. В солнечных местах встречались
заросли ежевики. Но света здесь было мало. Зеленая листва, как ни странно,
не давала свежести. На путников давил тошнотворный тяжелый дух. Не пела ни
одна птица, не жужжало ни одно насекомое, не прошуршал ни один зверек. Конан
теперь хорошо понимал, откуда у Витариуса такое отвращение к этой местности.
Он высказал свои мысли вслух.
-- И это только край леса, -- заявил Витариус, -- глубже, в чащобе,
вообще появляется чувство, что все вокруг отравлено.
Конан содрогнулся. В последнее время он почему-то все время связывается
с разнообразными сверхъестественными штуками. Это ему совершенно не
нравилось.
Был слышен только стук копыт по дороге, хотя густая растительность,
казалось, проглатывала все звуки. Деревья придвигались все ближе. Свет стал
совсем тусклым.
Конану показалось, что он видит, как что-то красное мелькнуло между
деревьев и спряталось за могучим стволом примерно в тридцати шагах от них.
Внимательно посмотрел туда, но ничего не увидел. Почудилось? Он хотел было
подъехать и поискать, но оставил эту затею. Лучше поскорей добраться до
другого края Леса, пока не наступила ночь.
Около полудня они остановились, чтобы дать лошадям роздых, перекусить и
размяться после долгой езды верхом. Густые кроны деревьев загораживали
солнечный свет. Довольно неприятно было сознавать, что солнце стоит в
зените, яркое и светлое, но его лучи почти не проникают сквозь темный колпак
леса.
Чувство, что за ним наблюдают, не оставляло Конана.
-- Не расходитесь! -- сказал он остальным.
-- Если я не ошибаюсь, -- сказал Витариус, -- тут неподалеку течет
река. Нам придется переправляться через нее, она пересекает дорогу. Но в
такое время года сделать это нетрудно. А вот весной она превращается в
ревущий поток.
Конан молчал. Он снова заметил красноватое мерцание между деревьев. Ну,
хватит, подумал он и вытащил меч.
-- Что ты хочешь делать? -- спросила Кинна, почесывая свою лошадь за
ухом.
-- Кто-то шляется вокруг нас, -- ответил киммериец. -- Теперь он
спрятался в лесу. Хотел бы я знать, кто он и что ему от нас нужно.
Витариус поднял костлявую руку.
-- Уберите ваш клинок, Конан! В подобных лесах постоянно видишь, как
вокруг выплясывают разнообразные странные создания. Как правило, жители леса
безобидны, самое большое -- любопытны. Лучше не делать их своими врагами.
Конан опустил меч. Наверное, старик прав. Пусть эти жители Леса глазеют
на него, лишь бы держались подальше. А вечером они уже доберутся до равнины.
Через час они вышли к реке, о которой упоминал Витариус. Но как им
перебраться на другой берег? Огромное дерево упало на тропу, ведущую к
броду, и лежало прямо у кромки воды. Человек еще может вскарабкаться на
толстый ствол, но лошадь -- вряд ли. Они, конечно, могли бы объехать упавшее
дерево, но тогда возникали другие сложности.
-- Здесь единственное мелкое место на милю в обе стороны, -- объяснил
Витариус. -- На повороте река намыла песок. По обе стороны от брода глубина
достигает двенадцати шагов. Если мы поедем в обход, мы потеряем слишком
много времени.
-- Мы не можем пережечь ствол? -- спросила Элдия.
Конан посмотрел на девочку, потом перевел взгляд на старика. Волшебник
покачал головой:
-- Нет. Естественному огню на это потребуется несколько дней. А если мы
используем известные силы, желая ускорить события, вполне вероятно, обратим
на себя внимание, что весьма нежелательно. Кое-какие существа почувствуют
притяжение огромной энергии. Существа, с которыми я предпочел бы не
встречаться.
-- Что же нам тогда делать?
-- Ехать в обход, -- ответил Конан. -- Можно подумать, что наши лошади
умеют плавать. Лично мне в этот их дар верится с трудом. Если следующий брод
находится всего в одной миле от этого, мы сможем перебраться на другой берег
и через один-два часа снова выйти на нашу дорогу.
-- Это значит, что нам придется провести ночь в лесу, -- добавил
Витариус.
Конан пожал плечами. Изменить-то ничего нельзя. Когда они проезжали
мимо корней упавшего дерева, ему бросилось в глаза то, что земля на корнях
была еще влажная и свежая. Странно. С тех пор, как они покинули
Морнстадинос, не было ни одной бури.
После получасового марша путники добрались до излучины, где река была
мелкой. Русло было довольно широким, но вода текла медленно, не быстрее, чем
на переправе возле упавшего дерева.
-- Здесь, -- сказал Конан и направил свою лошадь в воду.
-- Конан, подождите! -- крикнул Витариус. Он указал на дерево, росшее
на противоположном берегу.
Конан стал рассматривать дерево. У него была странная форма. В десять
раз превышая рост человека, оно, скорее, напоминало колючий кустарник. Ко- '
лючки были невероятной длины. У подножия валялись какие-то отбросы.
Киммериец прищурил глаза и разглядел: кости. Скелеты по меньшей мере дюжины
зверей -- от мускусной крысы до кого-то, кто был размером с собаку...
Витариус выпрямился и взял пустой мех из-под вина. Потом подошел к воде
и опустил мех в реку. Поплыли пузыри.
-- Что вы делаете? -- спросил Конан. Витариус выпрямился и завязал
горлышко. Ему .i было тяжело держать мешок, полный воды.
-- Конан, вы можете бросить вот это через реку с корням?
Киммериец спрыгнул с лошади и взял мех.
-- Думаю, да. А зачем?
-- Бросайте, тогда увидите!
Конан поглядел на старика. Он что, окончательно спятил? Киммериец
покачал головой, но сделал Витариусу знак отойти, собираясь размахнуться как
следует. Интересно, что старик хочет ему показать? Мех, конечно, лопнет,
ударившись о ствол, и колючее дерево бесплатно получит воду, вот и все.
От места, где стоял Конан, до дерева было около пятнадцати шагов. Он
раскрутил над головой кожаный мех и при последнем обороте выпустил сосуд с
водой из рук.
Мех двигался медленно, как лист, слетающий с дерева. В нескольких футах
от дерева он упал на землю и подкатился к стволу. Мастерица, которая сшила
этот мех, заслуживала величайшей похвалы, потому что он не порвался.
То, что произошло потом, разыгралось с молниеносной быстротой. Три
ветки стремительно наклонились, словно это были хлысты, сплетенные из
ослиной кожи. Дюжина колючек, каждая длиной с палец, проткнула мех, как
небольшие копья. Вода брызнула маленькими фонтанчиками. Мех опустел
буквально в одно мгновение, и ветви поднялись наверх так же быстро, как и
опустились.
Конан повернулся к Витариусу. Лица у Элдии и Кинны были удивленные.
Конан мог только надеяться на то, что у него самого был менее глупый вид.
-- Я же говорил, что в этом лесу в высшей степени странная флора. Там,
на берегу, стоит дерево Поцелуй-Копье, мимо которого пройти довольно трудно.
-- Ясно теперь, откуда здесь кости, -- сказал Конан.
-- Колебание почвы над корнями вызывает ответную реакцию ветвей. Дерево
питается кровью и другими соками своих жертв, имевших неосторожность
пробежать мимо корней. Чем крупнее добыча, тем больше ветвей направляет
дерево, чтобы схватить ее.
По спине Кинны пробежал холодок.
-- Ну и что же нам делать? -- спросил Конан. Витариус показал на Элдию:
-- Малышка-Девочка кивнула, сжала бока лошади пятками и поскакала на
мель. Конан хотел было схватить поводья, и Кинна крикнула:
-- Нет!
-- Ей не угрожает опасность! Пустите ее! -- сказал Витариус.
Конан бросил на Элдию вопросительный взгляд. Девочка кивнула:
-- Он прав. Со мной ничего не случится.
-- Нет!
Кинна тронула лошадь и хотела подъехать к своей сестре, но Витариус
преградил ей путь. Молодой женщине нужно было смести старика с дороги или
остановиться.
-- Она еще ребенок! Вы же видели, что эта... эта дрянь сделала с мехом!
Но Элдия уже добралась до противоположного берега. Все видели, как
вздрогнули ветви дерева при первом прикосновении копыт к земле-
...и как они вспыхнули! Ветки, похожие на бичи, угрожающе утыканные
острыми шипами, отчаянно раскачивались, но этим они только раздували пламя.
Горящее дерево шипело, как жир, капающий в огонь.
Витариус сел на лошадь.
-- Маленькая искра, не очень много Силы. Я не думаю, чтобы это выдало
нас.
Путь в обход занял у небольшого отряда около двух часов. Когда стемнело
настолько, что глаза перестали различать нитку дороги, Конан остановился и
обернулся к Витариусу. Тот покачал головой.
-- Нам осталось самое меньшее час пути до края леса. Ночью идти опасно.
--Значит, заночуем здесь, -- решил Конан.
Дивул присел за деревом, внимательно наблюдая за происходящим. Он не
сомневался в том, что Белый Маг снова установит своего магического сторожа.
Но избежать разоблачения довольно просто: нужно только заблаговременно
попасть внутрь круга. На дороге или позднее, на равнине, будет уже
невозможно соблюдать большую осторожность. Для того демон и свалил дерево.
Его будущие жертвы, девочка и варвар, потратили из-за этой преграды
достаточно много времени, чтобы темнота застала их в лесу.
Дивул пополз поближе к дороге. Хоть он и знал, что темнота делает его
почти невидимым, все же он очень старался стать абсолютно бесшумным,
насколько это возможно для демона. Трудновато ему пришлось. У демонов мало
причин учиться ползать на брюхе. Но ведь было так важно, чтобы его ни в коем
случае не обнаружили, и демон был предельно осторожен: ни одна ветка не
хрустнула под его тяжелыми мозолистыми ступнями, не зашуршала ни одна
травинка. Для того чтобы сделать эти несколько шагов, ему потребовался почти
час. Но в конце концов Дивулу удалось оказаться на расстоянии всего двух
прыжков от человека, которого он поклялся убить.
-- Волшебный сторож установлен, -- сказал Витариус. -- Теперь мы можем
спокойно отдыхать.
Конан кивнул. Однако втайне по-прежнему не доверяя чародейству любого
рода, он положил обнаженный меч рядом с одеялом Кинны.
Но когда молодая женщина скользнула ему в руки под шерстяной плащ, он
забыл обо всех опасностях, которые таил в себе Лес.
Это был запах. Не шорох, не звук, а именно запах разбудил Конана.
Смердящий дух преисподней ударил ему в ноздри. В тот же миг он понял, что
демон, с которым однажды он уже сцепился, каким-то образом выследил их.
Конан раскрыл глаза и потянулся за своим мечом.
-- Ищешь что-то?
Резкий металлический голос демона звучал совсем близко. Конан выбрался
из-под одеяла и вскочил на ноги. Красный демон стоял в двух шагах от него. И
в руках нечистый держал меч Конана.
Рядом зашевелилась Кинна.
-- Конан... что случилось?
Дивул оскалился в усмешке. Он махнул в сторону женщины головой и
передразнил:
-- "Конан... что случилось?"
Дивул выбросил меч в темноту. Костер уже прогорел, но несмотря на это
было так светло, что Конан видел своего врага вполне отчетливо.
-- Я -- Смерть, Конан, и я хочу взять тебя. Конечно, не здесь. Для
начала я приготовил парочку прелестных развлечений.
Кинна села. Конан видел это краем глаза. Меч его пропал, но на месте
оставался кривой нож Лемпариуса. Если он сумеет схватить его с одеяла...
-- Конан! Где Элдия?
Конан метнул взгляд на одеяло девочки. Пусто. Ухмылка Дивула стала еще
шире.
-- Я удалил ее. Я не нуждаюсь в том, чтобы она вместе со старой
перечницей поливала меня своим огнем. Эдак я не успею закончить мои дела.
Витариус пошевелился.
-- Что здесь... о!
-- Иди же, оса! -- издевался Дивул. -- Давай устроим показательное
сражение, чтобы я мог позавтракать какой-нибудь оторванной конечностью.
Вкуснятина-то, а?
Конан метнулся к своему одеялу и схватил нож. Потом снова встал и
направил стальной клык на Дивула.
-- Твое жало сильно усохло, оса, -- засмеялся Дивул. -- Давай, иди сюда
с этой штуковиной! Я тебя одной рукой.
Когти Дивула скрежетали, как кинжалы. Конан двинулся вперед.
Дивул прыгнул. Он схватил нож Конана и надавил рукой на спину варвара.
Конан почувствовал позвоночником тяжесть демоновой культи. Киммериец хотел
пнуть демона коленом в причинное место, но вместо этого врезался в
твердокаменное красное бедро. Оба рухнули на землю. Они сплелись, словно
действительно устроили состязание в борьбе.
Как бы ни был силен Конан, но в тисках Дивула он казался ребенком.
Демон вырвал у него нож и забросил в темноту, где тот, свистнув, и сгинул.
Мгновение спустя Дивул отшвырнул от себя молодого великана, как краюху
траченного мышами хлеба. Киммериец ударился так сильно, что задохнулся.
Дивул подскочил к нему.
-- Ты дался мне слишком легко, оса!
Он хотел схватить Конана. Киммериец увидел, как Кинна раскачивает свой
шест, сработанный из тяжелого дерева. Шест просвистел в воздухе, ударил
Дивула в спину, в область почки, и разлетелся в щепки. Дивул только хрюкнул
и слегка пошатнулся. Потом он повернулся и пошарил вытянутой рукой. Схватив
Кинну за плечо, он швырнул ее на землю.
За это время Конан успел подняться на ноги. Он услышал крик Витариуса:
-- Конан! Ловите!
Седоволосый волшебник что-то бросил молодому человеку.
Конан ожидал увидеть, как блеснет нож. Но никакого клинка он не
обнаружил. На ощупь это было что-то вроде промасленного пергамента,
натянутого на деревянную болванку. На одном конце ее было несколько шипов,
нечто вроде небольших кинжалов. Конан мгновенно сообразил: отрубленная рука
Дивула!
Демон повернулся и взглянул на Конана. Свет костра плясал на его
клыках, слизь капала из раскрытой пасти, когда он набросился на человека.
Очевидно, он ожидал, что Конан отшатнется, но тот сделал обратное. Он
кинулся навстречу чудовищу. У него был только один шанс, и киммериец решил
не упускать его. Конан поднял отрубленную руку и изо всех сил ударил когтями
по лицу ее бывшего владельца.
Высохшие пальцы растопырились. Указательный и средний пальцы до
третьего сустава вонзились в глаза Дивула.
Демон оглушительно взвыл. Вопль его заставил задрожать ночной воздух. В
ушах у Конана зазвенело. Он чуть не оглох. Дивул, шатаясь, охватил живой
рукой мертвую. Он дергал ужасное оружие, причинявшее ему такие муки, но оно,
казалось, приросло к лицу. Все еще завывая, демон упал на колени. Странный
оранжевый свет, пронизанный копотью, струился от его лица. На глазах у
потрясенных зрителей это сияние охватило все тело демона. Окутав Дивула с
головы до ног, оно внезапно погасло. Дивул ничком рухнул на землю. Его тело
растеклось, как жидкий воск, и превратилось в красную кипящую лужу, которая
расползлась по хвое, и от нее осталось просто жирное пятно-
В одной из комнат замка Слотт неожиданно вспыхнула ярким оранжевым
огнем тщательно начерченная на каменных плитах пентаграмма. Когда пламя
погасло, пентаграмма исчезла вместе с ним...
И в городе Морнстадиносе ведьма Дювула распахнула глаза, внезапно
вырванная из своего легкого сна без сновидений. Она закричала; но напрасно
было теперь все. Ее брата не существовало больше на земле.
В свете костра, разложенного снова, сидели Конан, Витариус и
вернувшаяся Элдия. Девочка была перенесена с того места, где она спала,
совсем недалеко, в пределах заградительного круга.
-- Он должен был находиться совсем близко от нас, когда я читал
заклинание, -- сказал Витариус. -- Граница не была нарушена.
Конана эти подробности не интересовали.
-- Что с ним произошло?
Он покосился на жирное пятно, которое раньше было Дивулом.
-- Поскольку я принадлежу к Белым, я не мог использовать против Дивула
его имя. Демон знал это. Но плоть от его плоти, как выяснилось, -- куда
более мощное оружие.
Кинна спросила:
-- Откуда вы знали, что случится? Витариус покачал головой.
-- Я ничего не знал. Белый Круг не учит подобным вещам. Но кое-какие
слухи до меня доходили. Когда живешь так долго, то рано или поздно, так или
иначе узнаешь что-нибудь эдакое. Много лет назад я наткнулся на древний
пергамент, страницу из огромного труда. Одна мудрая душа сожгла его почти
без остатка. На этой странице было написано, что плоть, отрубленная от тела
демона, вновь воссоединится с прежним своим владельцем, если коснется его.
Если бы Конан приложил мертвую руку к обрубку, демон излечился бы от своего
уродства. Но, кажется, плоть демона не слишком разборчива -- рука приросла к
первому же месту, которого коснулась.
Кинну передернуло.
-- Вы хотите сказать, что рука пустила корни... в лицо этой твари?
-- Кажется, так. Поскольку глаза -- вопиюще неподходящее место для
руки, то она попросту убила демона.
-- По заслугам, -- сказал Конан. -- Я буду спать спокойнее, зная, что
этот выродок из преисподней не наступает мне на пятки.
На обочине коринфийской дороги спал Логанаро, посредник. Спал он
беспокойно. Ночной холод пробирал его до костей, несмотря на то, что
посредник накопил солидный жирок. У него не было ни одеяла, ни припасов. Все
это он в страшной спешке бросил в Морнстадиносе. Ему удалось перегрызть
веревки на руках. Но кроме той одежды, что была на нем, он не имел больше
ничего.
Толстяка разбудило что-то невидимое глазу. Он проснулся и стал
напряженно вглядываться в темноту. До его слуха доносился лишь далекий крик
ночной птицы, которая звала подругу. Ночные шорохи, больше ничего.
Морнстадинос (и страшный сенатор) далеко, он может не бояться. Здесь он в
безопасности.
Он немного успокоился. Конечно, он привык путешествовать в более
комфортабельных условиях, но ему недолго быть беглецом. Во многих городах
Коринфии у него большие связи. И даже в некоторых маленьких королевствах,
расположенных к югу отсюда. Кого-нибудь из своих знакомых он вмиг уговорит
снабдить его лошадью. А после этого он уже сможет податься в одно из многих
укромных мест, где у него припрятаны сокровища.
Разумеется, Морнстадинос -- Алмаз Коринфии, но это же не единственный
город на свете. Может быть, он отправится в Немедию или в Офир, а может
быть, даже в Коф. Во всех этих краях у него прочные и солидные связи.
Свое поспешное обещание жить честно и даже уйти в послушники в храм
Логанаро вспоминал с усмешкой. Экая глупость! Все призывают богов в минуту
большой нужды. Если боги кому-нибудь и помогают, то это их дело, не его. Он
уже давал дюжину подобных обетов и тут же нарушал их. Боги, как правило, не
проявляли интереса к клятвопреступлениям. Логанаро имел обширный опыт по
этой части. Человек делает то, что считает нужным делать в определенной
ситуации. А положение меняется быстро, как ветер. Важно только одно: он жив
и может снова приступить к своим делам. В преисподнюю богов!
Медленно исчезала на лице Логанаро улыбка, когда он снова заснул,
убаюканный криками далекой птицы.
По дороге, освещенной звездами, бежало золотистое существо. Близился
рассвет. Пантера дышала устало. Кроме того, она была голодна. С тех пор, как
она покинула город, она бежала без передышки. Она поймала только кролика и
одного крота. Это не еда даже для дикой кошки и тем более для такого
огромного зверя, как пантера. Хищника окрыляла месть, но месть не насыщает,
как мясо и свежая кровь.
Словно благосклонные божества услыхали на небесах пантеру. Внезапно в
чуткий нос зверя ударил запах свежего мяса. Здесь, прямо перед ней, возле
этого дерева? Кошка пошла медленнее и, наконец поползла к своей добыче на
брюхе.
Мясо спало. Хорошо! Это упрощает дело. Теперь можно беспрепятственно
добраться до глотки и впиться в нее. А если человек окажет сопротивление, то
разорвать ему когтями живот и вытащить кишки.
Тихо, как призрак, подкрадывалась страшная кошка. Но несмотря на это,
мясо вдруг испугалось. Может быть, интуитивно оно ощутило свой близкий
конец. Человек распахнул глаза и попытался вскочить на ноги. Потом вскричал:
-- Нет! Только не это! Простите меня, о боги, я выполню обет! Я сделаю
все, в чем поклялся! Клянусь!
Хищный зверь, который прежде был человеком, оскалился, показывая
длинные клыки. Вот и славно! Именно жирный предатель и послужит ему
завтраком! Необычайно все это ко времени, думала пантера, изготовившись к
прыжку.
Птица, зовущая в ночи свою подругу, вдруг замолчала. Воцарилась
глубокая тишь.
...Если не считать звуков, которые доносились с обочины, где пантера
торопливо заглатывала свою жертву.
Когда деревья Блоддолькова Леса остались позади, Конан почувствовал
себя намного лучше. Перед ним простиралась большая равнина. Кое-где
поднимались холмы и скальные обнажения. Здесь ему нравилось. Здесь человек
может заметить опасность еще издалека и подготовиться встретить ее достойно
и заблаговременно. И никто не сможет следить за ним, притаившись в двух