посредников в том случае, если они вдруг рассердят Дювулу?
-- Само собой разумеется.
Логанаро взвесил свои шансы. У него не было другого выбора, как только
подчиниться сенатору. Если план Лемпариуса провалится, Дювула -- и это
очевидно -- сожрет предателя заживо. С другой стороны, если сейчас возразить
сенатору, то лучше уж сразу быть покойником. Так что предпочтительнее
рискнуть неясным будущим, чем рисковать вполне конкретным настоящим.
-- После того, как вы рассказали о своих побуждениях, я вас прошу, ваше
превосходительство, считать меня своим слугой.
-- Я так и знал, что ты трезво смотришь на вещи, Логанаро. Мой приказ
прост и несложен: продолжай следить за варваром. Избегай разговоров об этом
с Дювулой, но поддерживай с ней связь. Если она прикажет тебе схватить этого
Конана, известишь меня и получишь дальнейшие указания.
-- Ваше желание -- закон для меня, ваше превосходительство.
-- Начиная с этой минуты, можешь называть меня Просто Лемпариус,
дружище. В конце концов, ты мой полномочный представитель, которому я хорошо
плачу за верную службу.
После того, как Логанаро ушел, Лемпариус вернулся к трупу заключенного
и задумчиво уставился на него. Он улыбнулся. Дювула непременно станет его
возлюбленной, когда он делом подтвердит хвастливые слова относительно своей
обновленной мужской силы. Что касается Логанаро... Было бы невероятным
пред-, положить, что она простит перебежчика. А жаль! Маленький хитрец
довольно ловок в шпионаже. Он мог бы быть полезен. Жаль, что придется
уничтожить его, чтобы утолить злобу ведьмы. Но лучше он, чем я, подумал
Лемпариус.
Сенатор смотрел на труп на полу и чувствовал голод. Ну, что! Было бы
бессмысленно дать этому превосходному свежему мясу пропасть.
Никто не видел, в какое существо превратился сенатор Лемпариус и что он
сделал. Стражники найдут потом куда меньше останков казненного, чем обычно
выходит из рук палача. Сегодня ночью пантера уснет сытой.
Вечерняя тень уже упала на рассеянную толпу, когда Конан вместе с
остальными зеваками развлекался фокусами Витариуса на празднике в честь
дочери винодела. А старик совсем неплох, решил Конан. Волшебник вынимал
летающих птиц из женских рукавов, превращал стакан вина в стакан уксуса,
.вытряхивал из пустой бутылки ворох атласных лент. Элдия бегала вокруг и
собирала монеты у смеющихся людей. То и дело она показывала свой трюк с
мечом, разрубая пряжку от туники или каравай хлеба на фигурные части. Это
было хорошее представление, и медные монеты так и сыпались в кубок, который
подставляла Элдия.
Конан мог спокойно глазеть на фокусы. Работы у него было немного. Ни
один карманник не приближался к чародею, несмотря на то, что немало их
шныряло в толпе. Поскольку они не трогали его подопечных, Конан ничего не
имел против. Сам вор, он был снисходителен к подобным вещам. В конце концов,
человек должен на что-то жить, а эти люди не обеднеют, если у них стянут
пару медяков.
Как и все опытные деятели искусства, Витариус приберег свой лучший
фокус на конец выступления. Но ему неплохо бы поторопиться, подумал Конан, а
то все разойдутся и унесут с собой свои денежки.
Зрители притихли, когда Витариус приготовился к демонстрации своего
финального трюка. Некоторые кивали и смеялись. Конан слышал, как одна
женщина говорила: "Его последний фокус -- самый лучший. Подожди, увидишь!"
Старик бурно жестикулировал и бормотал заклинания. Он исполнял нечто
вроде танца, переминаясь с ноги на ногу. Зрители смеялись, и Конан вместе со
всеми.
Наконец Витариус готов. Он сделал людям знак приблизиться и с
драматическим жестом провозгласил:
-- Вот оно!
Вспышка света. Плотное белое облако дыма заволокло площадь. Когда дым
немного рассеялся, Конан разглядел в тумане фигуру. Угрожающе высилось
что-то большое и темное.
Толпа вскрикнула. Дым пропал -- и стал виден демон! Чудище было ростом
в полтора человеческих и весило, по оценке Конана (если оно только было
живым и имело вес), добрых два его собственных веса, а киммериец отнюдь не
был перышком. Светящийся, красный, впечатляюще мужественный демон ухмылялся,
и такие зубы, как торчали из его пасти, могли присниться лишь в кошмарном
сне. Спина у Конана похолодела. Все прочие видения, вызываемые Витари-усом,
не шли ни в какое сравнение с этим. Даже на варвара оно произвело сильное
впечатление. Но когла он встретился глазами с Элдией, стоявшей на расстоянии
вытянутой руки от него, она проговорила нечто, поразившее его, как удар.
Девочка перевела взгляд с демона на киммерийца и произнесла тихо, но
отчетливо:
-- Этого он не вызывал, Конан. Этот -- настоящий!
Демон шагнул к Витариусу. Он произнес голосом, звучащим, как металл,
царапающий о металл:
-- Где она, Белая Голова?
Витариус не ответил. Демон обвел толпу глазами, сверкавшими адским
пламенем. Когда взгляд его упал на Элдию, демон широко ухмыльнулся, оскалив
зубы. Оставляя за собой следи мокроты и слизи, он отвернулся от волшебника и
двинулся к девочке.
Элдия обнажила меч, смело глядя на чудовище. Зрители поняли, что при
последнем заклинании случилось что-то не то, и рассеялись, как осенняя
листва под сильным ветром. [ -- Стой! -- крикнул Конан.
Демон посмотрел на него сверху вниз.
-- Это ты мне, комар?
-- Конечно, демон. Но я скорее оса с ядовитым жалом, чем комар, учти
это.
Конан вытащил из ножен свой широкий меч и поднял его обеими руками,
направив острие в живот демона.
-- До тебя мне нет дела. Мы не ссорились, оса, -- загремел демон. --
Мое поручение касается только этого человеческого детеныша женского пола.
Убирайся.
-- Ты ошибаешься, порождение ада! Я охраняю ее.
Если ты угрожаешь ей, то тем самым подвергаешь
опасности себя.
-- Опасности? Только не смеши меня, оса! Я уже объелся твоим остроумием
по самые уши. Лети прочь, пока я тебя по земле не размазал.
Конан поднял меч к злобному лицу демона.
-- Конан-киммериец еще никогда не бегал от таких, как ты, нечистая
тварь.
-- Тогда молись своим богам, насекомое, потому что твое время истекает.
Демон протянул к Конану черные когтистые лапы, привстал на носки и
прыгнул.
Как ни скор был демон, Конан был быстрее. Киммериец прыгнул
одновременно с порождением бездны, но не вперед, а в сторону, и демон
проскочил мимо. Как канаты, вздулись вены на сильных руках Конана, когда он
занес меч. Он целил в горло демона. Мощный удар старого клинка рассек
воздух, и меч не то простонал, не то просвистел.
Но и демон не стоял без дела в ожидании, пока ему снесут голову. Вместо
этого он подпрыгнул высоко в воздух и сжал свое могучее тело в комок. Такому
сальто мог позавидовать любой акробат. И прежде чем Конан успел привести
свой меч в позицию, из которой снова мог сделать выпад, демон опять стоял на
ногах, слегка пританцовывая.
-- Ну и где твое жало, оса? -- издевательски поинтересовался он.
Конан не ответил. Он рванулся вперед, -готовясь нанести второй удар.
Демон стремительно отошел назад и при этом разнес подвернувшуюся под
ноги лавку Этакой легкостью, как будто она была сделана из паутины.
Улыбаясь, он уклонился от холодной стали.
Краем глаза Конан видел, как Элдия двинулась вперед с опущенным мечом в
руке и как Витариус остановил ее.
-- Не туда! -- крикнул старый волшебник.
Теперь ему нельзя отвлекаться -- это Конан знал. Демон, вероятно,
боится стали, но очень он велик, силен и дьявольски скор. Своими когтями он
может растерзать человека так легко, как будто у него на лапах растет целая
дюжина добрых кинжалов. В намерения Конана не входило позволить эдакой твари
всадить когти себе в шкуру. Киммериец размахивал мечом, как веером, пытаясь
пронзить им кроваво-красное чудовище. Бестия рванулась прочь, продираясь
сквозь остатки зеленной лавки. Конан следовал за ним, полностью сосредоточив
свое внимание на противнике.
Это было ошибкой. Конан не заметил раздавленной дыни, наступил на нее и
поскользнулся. Он рухнул на землю, и спасла его только врожденная быстрота
движений, потому что демон реагировал стремительно и тут же бросился на
упавшего Конана, протягивая к нему когтистую лапу с явным намерением
схватить человека за горло.
В тот же миг, как Конан упал на колени, его клинок описал дугу. Теперь
он держал меч только в одной руке, потому что другой опирался о землю,
стараясь восстановить равновесие. Сталь, сделанная человеком, встретила на
своем пути нечеловеческую плоть и черные кости. И." древний меч перерубил
запястье демона. Адская лапа упала на землю. Поднялся дым, и слизь закапала
в пыль, как навозная жижа. Пальцы отрубленной руки с силой сжались несколько
раз, словно были все еще связаны с мускулами, которые ими управляли.
Демон взревел. От страшного шума в соседних домах зазвенели стекла. У
Конана заложило уши, Так что он вообще перестал что-либо слышать. Пока
киммериец пытался снова обрести равновесие, бушующее от ярости чудовище
решило перейти в наступление. Обрубком руки оно выбило высоко поднятый меч
из рук Конана. Брызнула кровь. Варвару удалось откатиться в сторону и
избежать смертоносных когтей. Он вскочил и собрался уже схватить красного
злыдня голыми руками. Конан ощущал зловонный запах своей близкой смерти. Он
понимал, что безоружный не справится с демоном. Но он не позволит себе
сдаться. Во имя Крома! Свой конец он встретит в битве, с высоко поднятой
головой.
Демон приготовился нанести ему смертельный удар. Но внезапно голубой
поток пламени заструился по его плечам, отчего красноватая кожа побагровела.
Порождение преисподней взревело еще раз; но сверхъестественное сияние только
усилилось. Несколько столбов дыма поднялись в небо от горящей кожи. Конан
обернулся, ища глазами источник огня. Он увидел Витариуса. Одну руку
волшебник простирал по направлению к демону, вторая покоилась на голове
Элдии, которая тоже была окутана голубым сиянием.
-- Нет! -- возопил подпаленный демон. Сверкнула бледно-желтая вспышка
света, затем темно-красная -- и демон исчез так же, как и появился.
Осталась только кисть его правой руки. Она все еще дергалась и
сжималась на булыжниках мостовой возле Конана, словно пытаясь схватить
виновника своего увечья.
Витариус подошел к Конану и посмотрел на руку демона. Несколько секунд
оба безмолвствовали. Наконец Конан прервал молчание:
-- Мне кажется, ваше заявление насчет того, что вы слабенький чародей,
дало трещину, Витариус. Ни одно "примитивное" заклинание не вызвало бы сюда
такую дрянь, и ни одна "галлюцинация" на такие подвиги не способна.
-- Это так, -- ответил старик. Он выглядел усталым. -- Я должен вам
кое-что объяснить. Вы этого стоите, Конан. Если бы вас здесь сейчас не
оказалось, Элдия уже попала бы в лапы прислужников Совартуса. Последствия
этого непредсказуемы.
-- Я жду. Рассказывайте вашу историю.
-- Конечно, конечно. Как вы уже предполагали, Элдия и я -- не совсем
то, за кого себя выдаем. Я...
Старик прервал себя на полуслове и обернулся через плечо. Если не
считать его самого и Конана, улица была совершенно пуста.
-- Элдия! Она исчезла!
Конан озирался в поисках девочки, но ее нигде не было видно.
-- Но демон... -- начал он.
-- Нет! Он удрал один! Мы должны найти ее, Конан! Если ее доставят
Совартусу, то ее судьба и судьба многих будет предрешена. Я даю вам слово,
что все вам объясню; но сначала нам нужно отыскать девочку. Вы должны
доверять мне.
Недолго раздумывая, Конан кивнул. У него почти не было оснований верить
Витариусу, потому что старик его уже один раз обманул; но Конан был
человеком действия и полагался больше на инстинкт, чем на рассудок. Ни
Витариус, ни Элдия не излучали зла, а демон, без сомнения, убил бы его, если
бы они не пришли к нему на помощь. Конан подобрал свой меч и указал на
улицу:
-- Я пойду в ту сторону. Вы в другую. Витариус кивнул, и Конан побежал
прочь. Бросив взгляд через плечо, он заметил, как старик быстро схватил руку
демона и спрятал ее в свою торбу.
Будуар Дювулы неожиданно наполнился желтым и пурпурно-красным дымом.
Посреди этого безобразия возник Дивул, сжимающий обрубок правой руки
пальцами левой. Дверь будуара распахнулась, и в комнату ворвалась ведьма,
чтобы выяснить причину неожиданного посягательства на ее святая святых.
-- Братец-демон! Что случилось?
Дивул начал ругаться. Редкостное богатство выражений, бытующих в
преисподней, полилось с его губ. Даже неодушевленная темная фигура, лежавшая
на постели ведьмы, заворочалась под мощью этих проклятий. Затем раненый
демон прохрипел:
-- Рука! Моя рука!
Дювула, казалось, немного успокоилась.
-- Но, братишка, почему это так тебя заботит? Новенькая лапка вырастет
на месте старенькой и займет ее место-
-- Идиотка! Я не о руке -- о том, как я ее потерял! Началось с того,
что я попался в плен к Совартусу, волшебнику Черного Квадрата...
Дювула задохнулась от удивления.
-- Ага, ты его знаешь, -- сказал Дивул и мрачно посмотрел на сестру.
-- Разумеется. Очень мощный мужчина.
-- Поскольку я в его власти, мне это известно и без тебя, ты, плоть
моего проклятого папаши. Я пострадал при попытке выполнить его приказ. То,
что я ищу, охраняется человеком сверхъестественной силы. Вместо того, чтобы
расстаться со своей подзащитной, он украл мою руку!
-- Как мне помочь тебе, милый братец?
-- Я должен вернуться назад и доложить Совартусу о возникших
трудностях. Его все это не обрадует. Мне бы очень не помешало, если бы я мог
ему сказать, что нашел выход из этой ситуации. Может быть, даже составил
новый план, как добыть то, что ему требуется.
-- Нас связывают узы крови, -- заявила Дювула. -- Конечно, я буду
помогать тебе изо всех сил.
-- Ладно. Так вот, Совартусу понадобилась маленькая девчонка, известная
под именем Элдия, -- одна из Четверых, ты это поймешь, если увидишь ее.
Остальных Троих он уже заполучил. Эта Элдия странствует в обществе одного
Белого Мага, возможно, он принадлежит к Белому Кругу, но я не уверен. И
кроме того, с ними шляется какой-то гигант, происхождение которого мне не
известно. Это ему я обязан... -- Дивул выразительно покачал обрубком руки.
Рана уже затянулась и была покрыта гладкой, похожей на полированный
обсидиан, черной кожей.
Дювула кивнула. Выводы из рассказа ее брата-демона были таковы. Если
Совартусу удастся получить власть над всеми четырьмя детьми, в которых
скрываются силы Четырех Дорог, это сделает его самой могущественной
магической фигурой на земле. Если Дювула продаст Совартусу недостающий
элемент -- девочку Элдию -- то, возможно, от его великой власти что-нибудь
перепадет я ей, Дювуле. А человек, который отрубил руку ее брату, вполне
годится в участники ее собственного чародейства. Она поглядела на безмолвную
фигуру Принца.
Одно мгновение Дювула еще поразмыслила надо всем услышанным. Потом
улыбнулась Дювуле.
-- Я помогу тебе изловить этого ребенка, -- сказала она. -- Скажи мне,
где ты их оставил?
Логанаро скорчился под обрушившейся планкой зеленной лавки, наблюдая за
тем, как варвар бежит по пустынной улице. Посредник явился как раз вовремя,
чтобы застать финал выступления Витариуса. Больше, чем когда-либо, Логанаро
был убежден в том, что Конан -- настоящий мужчина, способный вдохнуть жизнь
в идеального возлюбленного Дювулы. Несомненно, ей придется немало заплатить
за этого варвара из Киммерии, если сенатор Лемпариус сумеет его изловить.
Однако поймать такого ох как непросто! Это может дорого обойтись, подумал
Логанаро. И так мало монет осядет потом в его кошельке!
Варвар бежал слишком быстро, чтобы следовать за ним. К тому же, здесь
не было укрытия, так что один взгляд через плечо -- и слежка будет
обнаружена. Логанаро решил сесть на хвост старому волшебнику. Он был уверен,
что рано или поздно Конан вернется к старику.
Стук сапог Конана раздавался по грубой булыжной мостовой. По мере того
как приближался вечер, темнело, и сумрак окутывал дома своим покрывалом.
Острые синие глаза варвара быстро ощупывали на бегу все боковые переулки и
мгновенно схватывали любую тень. Элдии видно не было.
Он побежал по узкому проулку, где начиналась уже городская свалка.
Торопливый взгляд -- и Конан остановился. Он внимательно осмотрел задний
двор. В этой темной дыре ничего не шевелилось -- в этом он был уверен. Там
высилась гора отбросов: тряпки, обрывки шкур животных, разбитые глиняные
горшки." поленница дров. Этот двор был похож на десятки тех, мимо которых он
прошел, и все-таки здесь было нечто такое, что насторожило его. Он улавливал
какую-то мелочь, совершенно ничтожную, но в данном случаев важную. Что-то
здесь было не так.
Вот! В темном углу возле поленницы светилось маленькое белое пятнышко!
Конан мгновенно сообразил: человеческий глаз, в котором отражается слабый
свет встающей луны. С мечом в руке он вошел во двор. ,0стрие клинка он
направил прямо в глаза человека, прятавшегося в темноте.
Когда варвар немного привык к мраку, он различил фигуру, скорчившуюся
возле колотых дров. Фигура поднялась. В неверном лунном свете блеснула
сталь.
-- Остановись! -- прокричал детский голос. -- Это Конан, это друг!
Элдия!
Теперь Конан отчетливо видел женщину, которая прикрывала собой Элдию.
Женщина держала кинжал с "пламенеющим" клинком.
-- Элдия, выйди на свет! -- крикнул Конан.
-- Нет, -- отозвалась женщина. Ее голос звучал так, словно мед
растекался по стали, -- мягко и непреклонно,
Конан замер. Он понимал, что опасность ему не грозит. Меч он сунул в
ножны и вытянул руки, показывая, что они пусты.
Женщина шагнула вперед. Таинственный лунный свет делал ее прекрасной.
Конан прикинул ее возраст -- не больше восемнадцати. Волосы цвета воронова
крыла окутывали ее до пояса. На ней была шелковая блуза и тонкие кожаные
брюки. Ноги женщины были обуты в ременные сандалии изящной выделки. Но куда
изящней было ее тело -- стройные ноги, тяжелая грудь под тонким голубым
шелком. Безукоризненные черты ее лица вдруг показались Конану знакомыми. Он
был уверен, что если бы хоть раз прежде встретил такую красоту, то не смог
бы забыть ее. И все же он знал это лицо. В этом не может быть сомнений...
Элдия выступила на свет, так что он увидел и ее, Теперь киммериец
понял, где он видел эту красавицу с волосами, как крылья ворона: это была
Элдия в образе зрелой цветущей женщины. Но она слишком молода, чтобы быть
матерью Элдии, значит, она...
-- Ты ее сестра. -- Конан высказал свою мысль вслух, как только она
пришла ему на ум. i
-- Правильно, -- ответила юная женщина. -- Я пришла, чтобы забрать мою
девочку у негодяев, которые украли ее из отчего дома.
Конан пожал плечами и безмолвно повеселился, глядя на эту серьезную
юную красавицу.
-- Лично я никаких детей не крал, -- заявил он. -- Мне показалось, что
Элдия путешествует вместе с Витариусом вполне добровольно.
Женщина бросила взгляд на выход со двора, затем снова перевела его на
Конана и подняла свой кинжал немного выше. Конан увидел, как побелели ее
пальцы, когда она стиснула рукоятку.
-- Она кричала, когда ее волокли в темноту. Мой отец был убит, и мать
мою постигла та же участь. Но прежде чем умереть, мать открыла мне, что
Элдия -- другая, что у нее есть братья и одна сестра, мои сводные братья и
моя сводная сестра, о которых она нам никогда не рассказывала. Она взяла с
меня клятву, что я при любых обстоятельствах найду Элдию и спрячу от тех,
кто хочет использовать ее в своих грязных целях.
Конан поглядывал на Элдию, которая искренне сочувствовала тому, что
говорила ее сестра.
-- Витариус -- он тоже из этих мерзавцев? Элдия покачала головой:
-- Нет, но...
-- Довольно, хватит, Элдия, -- прервала ее сестра. -- Ты не обязана
ничего объяснять этому... этому варвару.
-- Но кто-нибудь должен разъяснить все и мне, -- спокойно сказал Конан.
-- Я сыт по горло. Меня выставляют дурачком в игре, которую затеяли вы с
Витариусом. Сейчас мы пойдем к этому простому "фокуснику", и пусть он
расскажет нам всю историю полностью, с деталями и подробностями.
-- Нет! -- сказала женщина. -- Мы идем домой.
-- Сначала я получу удовлетворительное объяснение тому, что на меня
среди бела дня нападает какой-то гнусный демон, -- заявил Конан. В нем
закипала злость.
-- Нет, -- повторила сестра Элдии и направила клинок в сторону Конана.
-- Исчезни, или я проткну тебя насквозь и брошу твой труп крысам.
Конан безмолвно подскочил к женщине. Он схватил ее за запястье прежде,
чем она успела приступить к исполнению своей угрозы, и так сильно дернул ее
"руку вниз, что женщина с криком боли выронила кинжал.
Внезапно двор словно ожил. Маленькие существа зашмыгали по отбросам и
поленьям. Стало отчетливо слышно шуршание сотен крошечных ножек. Конан
увидел, что земля и стены зашевелились, словно по ним прокатывались волны.
-- Кром!
Он выпустил женщину и сделал шаг назад. Быстро и ловко вытащил он меч.
Но врага не увидел. Что-то коснулось его сапога. Горящими глазами он
уставился на то, что было внизу.
Саламандра. Животное размером со средний палец его руки решительно
карабкалось по его сапогу. Конану верилось во все это с трудом. Обычно
ящерки, завидев человека, тут же удирали прочь, однако, судя по шороху, их в
этом заднем дворе было около сотни. Как они здесь оказались?
-- Остановитесь! -- промолвила Элдия. В то же мгновение шуршание
маленьких лапок стихло. Саламандра застыла на сапоге Конана, словно
превратившись в каменную статуэтку. Элдия посмотрела на свою сестру.
-- Конан дважды спасал мою жизнь, -- сказала она.
-- А Витариус -- он тоже хотел мне помочь. Мы должны дать ему
возможность получить все объяснения. -- Она кивнула Конану. -- Да и тебе,
сестра, нужно послушать то, что скажет Витариус, прежде чем мы вернемся
домой. Если бы демон не нагнал на меня столько страху, я попросила бы тебя
остаться.
Элдия сделала знак саламандре, сидевшей на сапоге Конана: -- Прочь!
Ящерка послушно сползла вниз и исчезла. В ночном воздухе был слышен
шорох -- саламандры уходили. Затем снова воцарилась тишина.
Конан уставился на Элдию.
-- Ну что, идем? -- спросила она спокойно. Сестра девочки и киммериец
переглянулись и кивнули. Но Конану все это ие понравилось. Решительно не
понравилось.
-- Чурбан! - орал Совартус. -- Дубина! Головешка! Дать обыкновенному
человеку себя изувечить!
Дивул стоял, вытянувшись, в центре пентаграммы и внимал волшебнику,
-- О нет, чародей из рода человеков, это был не обыкновенный человек!
За тысячу лет я сотни раз бился с людьми не на жизнь, а на смерть. Их кости
давно истлели в гробницах, рассеянных по белому свету. Никогда еще я не
бывал побежден в такой битве. Но этот совсем другой, чем остальные. Да и
кроме того, его поддерживали магические силы, иначе я одолел бы его,
невзирая на всю его мощь и ловкость. Мы столкнулись с кем-то из Белых,
Совартус.
-- Витариус! -- Голос Совартуса был полон жгучей ненависти.
-- Я не знаю его имени, но он направил на меня силы Огня, а этого я не
вынес.
-- Будь ты проклят!
-- Поздно браниться, волшебник! Но не все еще потеряно. У меня есть
сестра, ведьма в облике женщины, которая имеет в городе немалое влияние -- в
том городе, где скрывается наша дичь. Вы получите этого ребенка. А я--
человека, который поступил со мной вот так.
Дивул поднял правую руку и посмотрел на обрубок, из которого уже начала
расти новая кисть.
Из недр замка Слотт донесся крик, предвещающий нечто ужасное...
Вокруг четверых посетителей, занявших столик возле камина в харчевне
"Молоко волчицы", мгновенно образовалась пустота. Конан подозревал, что
многие из тех, кто глазел по сторонам, тщательно избегая встречаться
взглядом с ним и его спутниками, побывали на выступлении Витариуса. Их
нервозность не раздражала киммерийца. Он и сам чувствовал себя не вполне
уютно в обществе людей, занимающихся чародейством. Злые искры в глазах
Конана вспыхивали уже реже, во отнюдь не исчезли, когда он принялся слушать
рассказ Витариуса.
-- ...Элдия -- одна из Четырех. Их мать -- она твоя мать тоже, --
Витариус указал носом на молодую женщину, сидевшую напротив Конана, -- была
заколдована одним могущественным чародеем, когда она понесла от него.
-- Ты хочешь сказать, что у меня был другой отец, не тот, кого я знала
всю мою жизнь?
Элдия смотрела на волшебника острее и жестче, чем этого можно было
ждать от девочки ее лет.
-- Да. Твоей матери было позволено оставить себе только одно дитя из
четырех. Вашего отца звали Огистум из Серого Круга. Остальных детей он
забрал, чтобы поместить их в разных концах света,
-- Зачем? -- Конан, Элдия и молодая женщина -- она называла себя Кинна
-- спросили в один голос. Витариус вздохнул и потряс головой.
-- Это очень трудно понять. Огистум открыл одно древнее волшебство. Он
нашел руны, происхождение которых теряется в сером начале времен. Ему
удалось расшифровать эти знаки, и с их помощью он постиг, как соединить
живые души с четырьмя первоэлементами. Огистум был вовсе не плохой человек,
только очень любопытный. Поскольку он принадлежал к числу Серых, он мог
использовать свою магию как в добрых, так и в злых целях. Обычно он
практиковал именно Белую Магию. Волшебство, связывающее человека со стихией,
нельзя считать ни злым, ни добрым. Это зависит от того, как им
воспользоваться. Огистум не имел намерения подчинить себе стихии. Он просто
хотел посмотреть, в состоянии ли он совершить такое чудо.
-- Само собой разумеется.
Логанаро взвесил свои шансы. У него не было другого выбора, как только
подчиниться сенатору. Если план Лемпариуса провалится, Дювула -- и это
очевидно -- сожрет предателя заживо. С другой стороны, если сейчас возразить
сенатору, то лучше уж сразу быть покойником. Так что предпочтительнее
рискнуть неясным будущим, чем рисковать вполне конкретным настоящим.
-- После того, как вы рассказали о своих побуждениях, я вас прошу, ваше
превосходительство, считать меня своим слугой.
-- Я так и знал, что ты трезво смотришь на вещи, Логанаро. Мой приказ
прост и несложен: продолжай следить за варваром. Избегай разговоров об этом
с Дювулой, но поддерживай с ней связь. Если она прикажет тебе схватить этого
Конана, известишь меня и получишь дальнейшие указания.
-- Ваше желание -- закон для меня, ваше превосходительство.
-- Начиная с этой минуты, можешь называть меня Просто Лемпариус,
дружище. В конце концов, ты мой полномочный представитель, которому я хорошо
плачу за верную службу.
После того, как Логанаро ушел, Лемпариус вернулся к трупу заключенного
и задумчиво уставился на него. Он улыбнулся. Дювула непременно станет его
возлюбленной, когда он делом подтвердит хвастливые слова относительно своей
обновленной мужской силы. Что касается Логанаро... Было бы невероятным
пред-, положить, что она простит перебежчика. А жаль! Маленький хитрец
довольно ловок в шпионаже. Он мог бы быть полезен. Жаль, что придется
уничтожить его, чтобы утолить злобу ведьмы. Но лучше он, чем я, подумал
Лемпариус.
Сенатор смотрел на труп на полу и чувствовал голод. Ну, что! Было бы
бессмысленно дать этому превосходному свежему мясу пропасть.
Никто не видел, в какое существо превратился сенатор Лемпариус и что он
сделал. Стражники найдут потом куда меньше останков казненного, чем обычно
выходит из рук палача. Сегодня ночью пантера уснет сытой.
Вечерняя тень уже упала на рассеянную толпу, когда Конан вместе с
остальными зеваками развлекался фокусами Витариуса на празднике в честь
дочери винодела. А старик совсем неплох, решил Конан. Волшебник вынимал
летающих птиц из женских рукавов, превращал стакан вина в стакан уксуса,
.вытряхивал из пустой бутылки ворох атласных лент. Элдия бегала вокруг и
собирала монеты у смеющихся людей. То и дело она показывала свой трюк с
мечом, разрубая пряжку от туники или каравай хлеба на фигурные части. Это
было хорошее представление, и медные монеты так и сыпались в кубок, который
подставляла Элдия.
Конан мог спокойно глазеть на фокусы. Работы у него было немного. Ни
один карманник не приближался к чародею, несмотря на то, что немало их
шныряло в толпе. Поскольку они не трогали его подопечных, Конан ничего не
имел против. Сам вор, он был снисходителен к подобным вещам. В конце концов,
человек должен на что-то жить, а эти люди не обеднеют, если у них стянут
пару медяков.
Как и все опытные деятели искусства, Витариус приберег свой лучший
фокус на конец выступления. Но ему неплохо бы поторопиться, подумал Конан, а
то все разойдутся и унесут с собой свои денежки.
Зрители притихли, когда Витариус приготовился к демонстрации своего
финального трюка. Некоторые кивали и смеялись. Конан слышал, как одна
женщина говорила: "Его последний фокус -- самый лучший. Подожди, увидишь!"
Старик бурно жестикулировал и бормотал заклинания. Он исполнял нечто
вроде танца, переминаясь с ноги на ногу. Зрители смеялись, и Конан вместе со
всеми.
Наконец Витариус готов. Он сделал людям знак приблизиться и с
драматическим жестом провозгласил:
-- Вот оно!
Вспышка света. Плотное белое облако дыма заволокло площадь. Когда дым
немного рассеялся, Конан разглядел в тумане фигуру. Угрожающе высилось
что-то большое и темное.
Толпа вскрикнула. Дым пропал -- и стал виден демон! Чудище было ростом
в полтора человеческих и весило, по оценке Конана (если оно только было
живым и имело вес), добрых два его собственных веса, а киммериец отнюдь не
был перышком. Светящийся, красный, впечатляюще мужественный демон ухмылялся,
и такие зубы, как торчали из его пасти, могли присниться лишь в кошмарном
сне. Спина у Конана похолодела. Все прочие видения, вызываемые Витари-усом,
не шли ни в какое сравнение с этим. Даже на варвара оно произвело сильное
впечатление. Но когла он встретился глазами с Элдией, стоявшей на расстоянии
вытянутой руки от него, она проговорила нечто, поразившее его, как удар.
Девочка перевела взгляд с демона на киммерийца и произнесла тихо, но
отчетливо:
-- Этого он не вызывал, Конан. Этот -- настоящий!
Демон шагнул к Витариусу. Он произнес голосом, звучащим, как металл,
царапающий о металл:
-- Где она, Белая Голова?
Витариус не ответил. Демон обвел толпу глазами, сверкавшими адским
пламенем. Когда взгляд его упал на Элдию, демон широко ухмыльнулся, оскалив
зубы. Оставляя за собой следи мокроты и слизи, он отвернулся от волшебника и
двинулся к девочке.
Элдия обнажила меч, смело глядя на чудовище. Зрители поняли, что при
последнем заклинании случилось что-то не то, и рассеялись, как осенняя
листва под сильным ветром. [
Демон посмотрел на него сверху вниз.
-- Это ты мне, комар?
-- Конечно, демон. Но я скорее оса с ядовитым жалом, чем комар, учти
это.
Конан вытащил из ножен свой широкий меч и поднял его обеими руками,
направив острие в живот демона.
-- До тебя мне нет дела. Мы не ссорились, оса, -- загремел демон. --
Мое поручение касается только этого человеческого детеныша женского пола.
Убирайся.
-- Ты ошибаешься, порождение ада! Я охраняю ее.
Если ты угрожаешь ей, то тем самым подвергаешь
опасности себя.
-- Опасности? Только не смеши меня, оса! Я уже объелся твоим остроумием
по самые уши. Лети прочь, пока я тебя по земле не размазал.
Конан поднял меч к злобному лицу демона.
-- Конан-киммериец еще никогда не бегал от таких, как ты, нечистая
тварь.
-- Тогда молись своим богам, насекомое, потому что твое время истекает.
Демон протянул к Конану черные когтистые лапы, привстал на носки и
прыгнул.
Как ни скор был демон, Конан был быстрее. Киммериец прыгнул
одновременно с порождением бездны, но не вперед, а в сторону, и демон
проскочил мимо. Как канаты, вздулись вены на сильных руках Конана, когда он
занес меч. Он целил в горло демона. Мощный удар старого клинка рассек
воздух, и меч не то простонал, не то просвистел.
Но и демон не стоял без дела в ожидании, пока ему снесут голову. Вместо
этого он подпрыгнул высоко в воздух и сжал свое могучее тело в комок. Такому
сальто мог позавидовать любой акробат. И прежде чем Конан успел привести
свой меч в позицию, из которой снова мог сделать выпад, демон опять стоял на
ногах, слегка пританцовывая.
-- Ну и где твое жало, оса? -- издевательски поинтересовался он.
Конан не ответил. Он рванулся вперед, -готовясь нанести второй удар.
Демон стремительно отошел назад и при этом разнес подвернувшуюся под
ноги лавку Этакой легкостью, как будто она была сделана из паутины.
Улыбаясь, он уклонился от холодной стали.
Краем глаза Конан видел, как Элдия двинулась вперед с опущенным мечом в
руке и как Витариус остановил ее.
-- Не туда! -- крикнул старый волшебник.
Теперь ему нельзя отвлекаться -- это Конан знал. Демон, вероятно,
боится стали, но очень он велик, силен и дьявольски скор. Своими когтями он
может растерзать человека так легко, как будто у него на лапах растет целая
дюжина добрых кинжалов. В намерения Конана не входило позволить эдакой твари
всадить когти себе в шкуру. Киммериец размахивал мечом, как веером, пытаясь
пронзить им кроваво-красное чудовище. Бестия рванулась прочь, продираясь
сквозь остатки зеленной лавки. Конан следовал за ним, полностью сосредоточив
свое внимание на противнике.
Это было ошибкой. Конан не заметил раздавленной дыни, наступил на нее и
поскользнулся. Он рухнул на землю, и спасла его только врожденная быстрота
движений, потому что демон реагировал стремительно и тут же бросился на
упавшего Конана, протягивая к нему когтистую лапу с явным намерением
схватить человека за горло.
В тот же миг, как Конан упал на колени, его клинок описал дугу. Теперь
он держал меч только в одной руке, потому что другой опирался о землю,
стараясь восстановить равновесие. Сталь, сделанная человеком, встретила на
своем пути нечеловеческую плоть и черные кости. И." древний меч перерубил
запястье демона. Адская лапа упала на землю. Поднялся дым, и слизь закапала
в пыль, как навозная жижа. Пальцы отрубленной руки с силой сжались несколько
раз, словно были все еще связаны с мускулами, которые ими управляли.
Демон взревел. От страшного шума в соседних домах зазвенели стекла. У
Конана заложило уши, Так что он вообще перестал что-либо слышать. Пока
киммериец пытался снова обрести равновесие, бушующее от ярости чудовище
решило перейти в наступление. Обрубком руки оно выбило высоко поднятый меч
из рук Конана. Брызнула кровь. Варвару удалось откатиться в сторону и
избежать смертоносных когтей. Он вскочил и собрался уже схватить красного
злыдня голыми руками. Конан ощущал зловонный запах своей близкой смерти. Он
понимал, что безоружный не справится с демоном. Но он не позволит себе
сдаться. Во имя Крома! Свой конец он встретит в битве, с высоко поднятой
головой.
Демон приготовился нанести ему смертельный удар. Но внезапно голубой
поток пламени заструился по его плечам, отчего красноватая кожа побагровела.
Порождение преисподней взревело еще раз; но сверхъестественное сияние только
усилилось. Несколько столбов дыма поднялись в небо от горящей кожи. Конан
обернулся, ища глазами источник огня. Он увидел Витариуса. Одну руку
волшебник простирал по направлению к демону, вторая покоилась на голове
Элдии, которая тоже была окутана голубым сиянием.
-- Нет! -- возопил подпаленный демон. Сверкнула бледно-желтая вспышка
света, затем темно-красная -- и демон исчез так же, как и появился.
Осталась только кисть его правой руки. Она все еще дергалась и
сжималась на булыжниках мостовой возле Конана, словно пытаясь схватить
виновника своего увечья.
Витариус подошел к Конану и посмотрел на руку демона. Несколько секунд
оба безмолвствовали. Наконец Конан прервал молчание:
-- Мне кажется, ваше заявление насчет того, что вы слабенький чародей,
дало трещину, Витариус. Ни одно "примитивное" заклинание не вызвало бы сюда
такую дрянь, и ни одна "галлюцинация" на такие подвиги не способна.
-- Это так, -- ответил старик. Он выглядел усталым. -- Я должен вам
кое-что объяснить. Вы этого стоите, Конан. Если бы вас здесь сейчас не
оказалось, Элдия уже попала бы в лапы прислужников Совартуса. Последствия
этого непредсказуемы.
-- Я жду. Рассказывайте вашу историю.
-- Конечно, конечно. Как вы уже предполагали, Элдия и я -- не совсем
то, за кого себя выдаем. Я...
Старик прервал себя на полуслове и обернулся через плечо. Если не
считать его самого и Конана, улица была совершенно пуста.
-- Элдия! Она исчезла!
Конан озирался в поисках девочки, но ее нигде не было видно.
-- Но демон... -- начал он.
-- Нет! Он удрал один! Мы должны найти ее, Конан! Если ее доставят
Совартусу, то ее судьба и судьба многих будет предрешена. Я даю вам слово,
что все вам объясню; но сначала нам нужно отыскать девочку. Вы должны
доверять мне.
Недолго раздумывая, Конан кивнул. У него почти не было оснований верить
Витариусу, потому что старик его уже один раз обманул; но Конан был
человеком действия и полагался больше на инстинкт, чем на рассудок. Ни
Витариус, ни Элдия не излучали зла, а демон, без сомнения, убил бы его, если
бы они не пришли к нему на помощь. Конан подобрал свой меч и указал на
улицу:
-- Я пойду в ту сторону. Вы в другую. Витариус кивнул, и Конан побежал
прочь. Бросив взгляд через плечо, он заметил, как старик быстро схватил руку
демона и спрятал ее в свою торбу.
Будуар Дювулы неожиданно наполнился желтым и пурпурно-красным дымом.
Посреди этого безобразия возник Дивул, сжимающий обрубок правой руки
пальцами левой. Дверь будуара распахнулась, и в комнату ворвалась ведьма,
чтобы выяснить причину неожиданного посягательства на ее святая святых.
-- Братец-демон! Что случилось?
Дивул начал ругаться. Редкостное богатство выражений, бытующих в
преисподней, полилось с его губ. Даже неодушевленная темная фигура, лежавшая
на постели ведьмы, заворочалась под мощью этих проклятий. Затем раненый
демон прохрипел:
-- Рука! Моя рука!
Дювула, казалось, немного успокоилась.
-- Но, братишка, почему это так тебя заботит? Новенькая лапка вырастет
на месте старенькой и займет ее место-
-- Идиотка! Я не о руке -- о том, как я ее потерял! Началось с того,
что я попался в плен к Совартусу, волшебнику Черного Квадрата...
Дювула задохнулась от удивления.
-- Ага, ты его знаешь, -- сказал Дивул и мрачно посмотрел на сестру.
-- Разумеется. Очень мощный мужчина.
-- Поскольку я в его власти, мне это известно и без тебя, ты, плоть
моего проклятого папаши. Я пострадал при попытке выполнить его приказ. То,
что я ищу, охраняется человеком сверхъестественной силы. Вместо того, чтобы
расстаться со своей подзащитной, он украл мою руку!
-- Как мне помочь тебе, милый братец?
-- Я должен вернуться назад и доложить Совартусу о возникших
трудностях. Его все это не обрадует. Мне бы очень не помешало, если бы я мог
ему сказать, что нашел выход из этой ситуации. Может быть, даже составил
новый план, как добыть то, что ему требуется.
-- Нас связывают узы крови, -- заявила Дювула. -- Конечно, я буду
помогать тебе изо всех сил.
-- Ладно. Так вот, Совартусу понадобилась маленькая девчонка, известная
под именем Элдия, -- одна из Четверых, ты это поймешь, если увидишь ее.
Остальных Троих он уже заполучил. Эта Элдия странствует в обществе одного
Белого Мага, возможно, он принадлежит к Белому Кругу, но я не уверен. И
кроме того, с ними шляется какой-то гигант, происхождение которого мне не
известно. Это ему я обязан... -- Дивул выразительно покачал обрубком руки.
Рана уже затянулась и была покрыта гладкой, похожей на полированный
обсидиан, черной кожей.
Дювула кивнула. Выводы из рассказа ее брата-демона были таковы. Если
Совартусу удастся получить власть над всеми четырьмя детьми, в которых
скрываются силы Четырех Дорог, это сделает его самой могущественной
магической фигурой на земле. Если Дювула продаст Совартусу недостающий
элемент -- девочку Элдию -- то, возможно, от его великой власти что-нибудь
перепадет я ей, Дювуле. А человек, который отрубил руку ее брату, вполне
годится в участники ее собственного чародейства. Она поглядела на безмолвную
фигуру Принца.
Одно мгновение Дювула еще поразмыслила надо всем услышанным. Потом
улыбнулась Дювуле.
-- Я помогу тебе изловить этого ребенка, -- сказала она. -- Скажи мне,
где ты их оставил?
Логанаро скорчился под обрушившейся планкой зеленной лавки, наблюдая за
тем, как варвар бежит по пустынной улице. Посредник явился как раз вовремя,
чтобы застать финал выступления Витариуса. Больше, чем когда-либо, Логанаро
был убежден в том, что Конан -- настоящий мужчина, способный вдохнуть жизнь
в идеального возлюбленного Дювулы. Несомненно, ей придется немало заплатить
за этого варвара из Киммерии, если сенатор Лемпариус сумеет его изловить.
Однако поймать такого ох как непросто! Это может дорого обойтись, подумал
Логанаро. И так мало монет осядет потом в его кошельке!
Варвар бежал слишком быстро, чтобы следовать за ним. К тому же, здесь
не было укрытия, так что один взгляд через плечо -- и слежка будет
обнаружена. Логанаро решил сесть на хвост старому волшебнику. Он был уверен,
что рано или поздно Конан вернется к старику.
Стук сапог Конана раздавался по грубой булыжной мостовой. По мере того
как приближался вечер, темнело, и сумрак окутывал дома своим покрывалом.
Острые синие глаза варвара быстро ощупывали на бегу все боковые переулки и
мгновенно схватывали любую тень. Элдии видно не было.
Он побежал по узкому проулку, где начиналась уже городская свалка.
Торопливый взгляд -- и Конан остановился. Он внимательно осмотрел задний
двор. В этой темной дыре ничего не шевелилось -- в этом он был уверен. Там
высилась гора отбросов: тряпки, обрывки шкур животных, разбитые глиняные
горшки." поленница дров. Этот двор был похож на десятки тех, мимо которых он
прошел, и все-таки здесь было нечто такое, что насторожило его. Он улавливал
какую-то мелочь, совершенно ничтожную, но в данном случаев важную. Что-то
здесь было не так.
Вот! В темном углу возле поленницы светилось маленькое белое пятнышко!
Конан мгновенно сообразил: человеческий глаз, в котором отражается слабый
свет встающей луны. С мечом в руке он вошел во двор. ,0стрие клинка он
направил прямо в глаза человека, прятавшегося в темноте.
Когда варвар немного привык к мраку, он различил фигуру, скорчившуюся
возле колотых дров. Фигура поднялась. В неверном лунном свете блеснула
сталь.
-- Остановись! -- прокричал детский голос. -- Это Конан, это друг!
Элдия!
Теперь Конан отчетливо видел женщину, которая прикрывала собой Элдию.
Женщина держала кинжал с "пламенеющим" клинком.
-- Элдия, выйди на свет! -- крикнул Конан.
-- Нет, -- отозвалась женщина. Ее голос звучал так, словно мед
растекался по стали, -- мягко и непреклонно,
Конан замер. Он понимал, что опасность ему не грозит. Меч он сунул в
ножны и вытянул руки, показывая, что они пусты.
Женщина шагнула вперед. Таинственный лунный свет делал ее прекрасной.
Конан прикинул ее возраст -- не больше восемнадцати. Волосы цвета воронова
крыла окутывали ее до пояса. На ней была шелковая блуза и тонкие кожаные
брюки. Ноги женщины были обуты в ременные сандалии изящной выделки. Но куда
изящней было ее тело -- стройные ноги, тяжелая грудь под тонким голубым
шелком. Безукоризненные черты ее лица вдруг показались Конану знакомыми. Он
был уверен, что если бы хоть раз прежде встретил такую красоту, то не смог
бы забыть ее. И все же он знал это лицо. В этом не может быть сомнений...
Элдия выступила на свет, так что он увидел и ее, Теперь киммериец
понял, где он видел эту красавицу с волосами, как крылья ворона: это была
Элдия в образе зрелой цветущей женщины. Но она слишком молода, чтобы быть
матерью Элдии, значит, она...
-- Ты ее сестра. -- Конан высказал свою мысль вслух, как только она
пришла ему на ум. i
-- Правильно, -- ответила юная женщина. -- Я пришла, чтобы забрать мою
девочку у негодяев, которые украли ее из отчего дома.
Конан пожал плечами и безмолвно повеселился, глядя на эту серьезную
юную красавицу.
-- Лично я никаких детей не крал, -- заявил он. -- Мне показалось, что
Элдия путешествует вместе с Витариусом вполне добровольно.
Женщина бросила взгляд на выход со двора, затем снова перевела его на
Конана и подняла свой кинжал немного выше. Конан увидел, как побелели ее
пальцы, когда она стиснула рукоятку.
-- Она кричала, когда ее волокли в темноту. Мой отец был убит, и мать
мою постигла та же участь. Но прежде чем умереть, мать открыла мне, что
Элдия -- другая, что у нее есть братья и одна сестра, мои сводные братья и
моя сводная сестра, о которых она нам никогда не рассказывала. Она взяла с
меня клятву, что я при любых обстоятельствах найду Элдию и спрячу от тех,
кто хочет использовать ее в своих грязных целях.
Конан поглядывал на Элдию, которая искренне сочувствовала тому, что
говорила ее сестра.
-- Витариус -- он тоже из этих мерзавцев? Элдия покачала головой:
-- Нет, но...
-- Довольно, хватит, Элдия, -- прервала ее сестра. -- Ты не обязана
ничего объяснять этому... этому варвару.
-- Но кто-нибудь должен разъяснить все и мне, -- спокойно сказал Конан.
-- Я сыт по горло. Меня выставляют дурачком в игре, которую затеяли вы с
Витариусом. Сейчас мы пойдем к этому простому "фокуснику", и пусть он
расскажет нам всю историю полностью, с деталями и подробностями.
-- Нет! -- сказала женщина. -- Мы идем домой.
-- Сначала я получу удовлетворительное объяснение тому, что на меня
среди бела дня нападает какой-то гнусный демон, -- заявил Конан. В нем
закипала злость.
-- Нет, -- повторила сестра Элдии и направила клинок в сторону Конана.
-- Исчезни, или я проткну тебя насквозь и брошу твой труп крысам.
Конан безмолвно подскочил к женщине. Он схватил ее за запястье прежде,
чем она успела приступить к исполнению своей угрозы, и так сильно дернул ее
"руку вниз, что женщина с криком боли выронила кинжал.
Внезапно двор словно ожил. Маленькие существа зашмыгали по отбросам и
поленьям. Стало отчетливо слышно шуршание сотен крошечных ножек. Конан
увидел, что земля и стены зашевелились, словно по ним прокатывались волны.
-- Кром!
Он выпустил женщину и сделал шаг назад. Быстро и ловко вытащил он меч.
Но врага не увидел. Что-то коснулось его сапога. Горящими глазами он
уставился на то, что было внизу.
Саламандра. Животное размером со средний палец его руки решительно
карабкалось по его сапогу. Конану верилось во все это с трудом. Обычно
ящерки, завидев человека, тут же удирали прочь, однако, судя по шороху, их в
этом заднем дворе было около сотни. Как они здесь оказались?
-- Остановитесь! -- промолвила Элдия. В то же мгновение шуршание
маленьких лапок стихло. Саламандра застыла на сапоге Конана, словно
превратившись в каменную статуэтку. Элдия посмотрела на свою сестру.
-- Конан дважды спасал мою жизнь, -- сказала она.
-- А Витариус -- он тоже хотел мне помочь. Мы должны дать ему
возможность получить все объяснения. -- Она кивнула Конану. -- Да и тебе,
сестра, нужно послушать то, что скажет Витариус, прежде чем мы вернемся
домой. Если бы демон не нагнал на меня столько страху, я попросила бы тебя
остаться.
Элдия сделала знак саламандре, сидевшей на сапоге Конана: -- Прочь!
Ящерка послушно сползла вниз и исчезла. В ночном воздухе был слышен
шорох -- саламандры уходили. Затем снова воцарилась тишина.
Конан уставился на Элдию.
-- Ну что, идем? -- спросила она спокойно. Сестра девочки и киммериец
переглянулись и кивнули. Но Конану все это ие понравилось. Решительно не
понравилось.
-- Чурбан! - орал Совартус. -- Дубина! Головешка! Дать обыкновенному
человеку себя изувечить!
Дивул стоял, вытянувшись, в центре пентаграммы и внимал волшебнику,
-- О нет, чародей из рода человеков, это был не обыкновенный человек!
За тысячу лет я сотни раз бился с людьми не на жизнь, а на смерть. Их кости
давно истлели в гробницах, рассеянных по белому свету. Никогда еще я не
бывал побежден в такой битве. Но этот совсем другой, чем остальные. Да и
кроме того, его поддерживали магические силы, иначе я одолел бы его,
невзирая на всю его мощь и ловкость. Мы столкнулись с кем-то из Белых,
Совартус.
-- Витариус! -- Голос Совартуса был полон жгучей ненависти.
-- Я не знаю его имени, но он направил на меня силы Огня, а этого я не
вынес.
-- Будь ты проклят!
-- Поздно браниться, волшебник! Но не все еще потеряно. У меня есть
сестра, ведьма в облике женщины, которая имеет в городе немалое влияние -- в
том городе, где скрывается наша дичь. Вы получите этого ребенка. А я--
человека, который поступил со мной вот так.
Дивул поднял правую руку и посмотрел на обрубок, из которого уже начала
расти новая кисть.
Из недр замка Слотт донесся крик, предвещающий нечто ужасное...
Вокруг четверых посетителей, занявших столик возле камина в харчевне
"Молоко волчицы", мгновенно образовалась пустота. Конан подозревал, что
многие из тех, кто глазел по сторонам, тщательно избегая встречаться
взглядом с ним и его спутниками, побывали на выступлении Витариуса. Их
нервозность не раздражала киммерийца. Он и сам чувствовал себя не вполне
уютно в обществе людей, занимающихся чародейством. Злые искры в глазах
Конана вспыхивали уже реже, во отнюдь не исчезли, когда он принялся слушать
рассказ Витариуса.
-- ...Элдия -- одна из Четырех. Их мать -- она твоя мать тоже, --
Витариус указал носом на молодую женщину, сидевшую напротив Конана, -- была
заколдована одним могущественным чародеем, когда она понесла от него.
-- Ты хочешь сказать, что у меня был другой отец, не тот, кого я знала
всю мою жизнь?
Элдия смотрела на волшебника острее и жестче, чем этого можно было
ждать от девочки ее лет.
-- Да. Твоей матери было позволено оставить себе только одно дитя из
четырех. Вашего отца звали Огистум из Серого Круга. Остальных детей он
забрал, чтобы поместить их в разных концах света,
-- Зачем? -- Конан, Элдия и молодая женщина -- она называла себя Кинна
-- спросили в один голос. Витариус вздохнул и потряс головой.
-- Это очень трудно понять. Огистум открыл одно древнее волшебство. Он
нашел руны, происхождение которых теряется в сером начале времен. Ему
удалось расшифровать эти знаки, и с их помощью он постиг, как соединить
живые души с четырьмя первоэлементами. Огистум был вовсе не плохой человек,
только очень любопытный. Поскольку он принадлежал к числу Серых, он мог
использовать свою магию как в добрых, так и в злых целях. Обычно он
практиковал именно Белую Магию. Волшебство, связывающее человека со стихией,
нельзя считать ни злым, ни добрым. Это зависит от того, как им
воспользоваться. Огистум не имел намерения подчинить себе стихии. Он просто
хотел посмотреть, в состоянии ли он совершить такое чудо.