Никогда, ни в одном из своих многочисленных путешествий он не видел подобной
бури. Ему было совершенно ясно, что она не может иметь обыкновенного
происхождения. Но кто наслал этот чудовищный смерч и зачем? Эти вопросы
теснились у него в голове, однако они быстро испарились под влиянием страха.
С небес посыпались нечистоты, град жестко избивал маленького жулика. Его
банда убийц сама во всем разберется -- если выживет. Не так варвар важен
теперь, как какое-нибудь укрытие, потому что очень хочется пожить еще
немного. Логанаро помчался прочь от вихря так быстро, как только мог. О том,
что рассказать Лемпариусу, он подумает позже.
Дивула была уже почти дома, когда увидела вызванный чародейством смерч,
который мчался по лабиринту улиц Морнстандиноса, как кошка, бегущая за
крысой. Ее искушенный в оккультизме глаз мгновенно уловил, чем в
действительности является эта буря и кем она послана. Ведьма тотчас
повернула назад и понеслась сквозь штормовой ливень, расплескивая лужи,
обратно к харчевне. Если смерч, которым повелевал Совартус, захватит
девчонку, Дювула утратит бесценную возможность приобщиться к мировому
господству. Да и кроме того, она думала о варваре с таким храбрым сердцем.
Разумеется, последний был не так важен. Логанаро нашел для нее еще одного
кандидата, но она не вполне доверяла суждениям посредника. Человек, который
отрубил руку демону и остался после этого в живых, должен быть чем-то
выдающимся. Но главным объектом интересов Дювулы все-таки оставалась
девочка.
Следом за разрушительным вихрем брел, тяжко ступая, красный великан,
надежно скрытый от человеческих глаз. Краснокожий и однорукий, он что-то
бормотал себе под нос. Голос его разрастался, смешиваясь с громом:
-- Ошибаешься, чародей, ошибаешься, если думаешь обмануть меня, лишить
меня сладкой мести! Ты не найдешь других средств для достижения своих черных
целей! Только я сумею поймать этого человека!
Стены харчевни "Молоко волчицы" вздыхали и стонали, словно предчувствуя
свою скорую гибель. Входную дверь рвануло наружу с такой силой, что медные
крючки, заросшие толстым слоем грязи, не сумели удержать ее на месте.
Вывеска сорвалась со стены и закатилась в распахнутую дверь, "Готовый к
прыжку" волк, наконец прыгнул. Вывеска удачно приземлилась на стол.
Конан загнал одноглазого в угол. Тот отчаянно дрался за свою жизнь. Тем
временем Элдия своим маленьким, но очень опасным мечом отогнала второго
разбойника от выхода. Сестра ее стояла рядом с кинжалом в руке. Заклинания
Витариуса наконец сработали, потому что неожиданно закричал толстый бандит.
Одежда на нем загорелась, и через несколько мгновений он рухнул на пол.
Витариус прокричал, стараясь, чтобы его услышали сквозь оглушительный
грохот смерча, который подошел уже совсем близко:
-- Конан! Бежим! Немедленно!
Вместо ответа киммериец набросился на одноглазого. Тому удалось
отразить удар, но при этом он оставил голову неприкрытой. Конан немедленно
сжал кулак и нанес ему удар в подбородок. Хрустнули кости. Разбойник сильно
ударился о стену и уже в бессознательном состоянии соскользнул на пол. Конан
отвернулся.
-- Теперь бежим!
Витариус оставил толстяка гореть и с воплями кататься по полу. Элдия и
Кинна отступились от своих противников, которые, впрочем, не сделали ни
малейшей попытки их преследовать, когда обе сестры побежали к двери.
Киммериец шел впереди с окровавленным мечом в руке.
На улице буря прижала их с такой страшной силой, что они не смогли
сделать ни шага. Только Конан стоял прямо. Но и его силы не хватило на то,
чтобы протащить против ветра старика и обеих сестер.
Витариус яростно жестикулировал. Слова, которые он произносил, тонули в
вихре, но Конан понял, что хотел сказать старик. Им нужно пробираться
вперед, используя в качестве укрытия здания.
Словно мухи, все четверо вжались в стену. Им удалось добраться до угла.
Там Конан крепко схватил за руку Кинну. Та держала свою сестру, а девочка
вцепилась в костлявую руку Витариуса. Ветер трепал эту цепочку людей, как
осеннюю листву, гоняя их по улице. Они бежали так быстро, что Конан то и
дело спотыкался. Он вспомнил о совете Витариуса и рванулся к подветренной
стороне одного из храмов. Своих трех спутников он поволок за собой. Здесь
они впервые перевели дыхание.
Следующее здание было наполовину разрушено ураганом. Конан указал на
него и крикнул:
-- Туда!
Они собрали все свои силы и побежали дальше, укрываясь за стенами домов
и заборами. Дьявольский ветер слегка поменял направление и лишь коснулся
"Молока волчицы". Конан посмотрел на бушующее творение злых чар, которое все
время вспыхивало призрачными огнями. Он увидел, как ветер тащит наемных
убийц и как они исчезают в пасти адского смерча. Вот тот, которого он убил,
а вот и толстяк. Человека с одним глазом он разглядеть не мог. Зато он
разглядел другое: теперь ветер собирался преследовать их. Но страха Конан не
испытывал. Он бросил буре вызов. Во имя Крома! Ни одна буря не сравнится в
ловкости с уроженцем Киммерии!
Ветер разворачивался. Буря медленно захватывала тяжелые грозовые тучи.
Беглецов встречали развалины и руины, но Конан не выпускал из руки руку
женщины, и сапоги его ступали уверенно среди хлама, валявшегося на мостовой.
Один раз Витариус оступился. Ветер был таким сильным, что струя воздуха
стекала с теплого рукава Элдии, как флаг. К счастью, девочка держалась
крепко, иначе ее унесло бы вихрем.
Ураган оставлял за собой опустошенные дома и разрушенные храмы. Балки
ломались, как соломинки, и взлетали на воздух, словно копья, угрожая
проткнуть все, что встретится им на пути. Одна из таких "стрел" пронзила
толстый забор с такой легкостью, как будто она была сделана из стали. Смерч,
казалось, тянул руки к своим жертвам. Все, что оказывало ему сопротивление,
сдувалось, как крошки со стола. Такая сила казалась неодолимой. Но на самом
деле ничто не сравнится с человеком, его силой и ловкостью. Когда Конан
решил, что они убежали уже достаточно далеко, он повернулся и встал против
ветра. После нескольких секунд, показавшихся Конану вечностью, ветер
очутился на одной линии с ними. Еще мгновение -- смерч прошел мимо.
Смерч остановился и попытался изменить направление. Затаив дыхание,
Конан следил за ним. После бесконечной секунды смерч снова двинулся в путь,
прочь от молодого киммерийца и его спутников.
Буря была побеждена. Неожиданно клубящиеся облака рассеялись, исчезла
чернота, несущая уничтожение, и страшный призрак, сверкавший в темноте,
пропал.
Конан увидел демона первым. Ветер постепенно стихал, облака
расходились, из вышины погромыхивало и ворчало. Ураган прошел, и теперь лил
обыкновенный дождь. Конан вел Витариуса, Элдию и Кинну по тропинке -- вернее
сказать, по просеке, которую смерч проложил в городской улице.
По следам урагана брел красный демон. Он заметил человека в тот же
самый миг, когда человек обнаружил его присутствие. Несмотря на проливной
дождь, киммериец разглядел, что лицо демона искажено от ненависти. Конан
выхватил меч. Чудовище помчалось к нему.
-- Витариус! -- вскрикнула Элдия, указывая на приближающегося монстра.
Старый волшебник обернулся и торопливо положил руку на голову девочки.
Вторую руку он простер по направлению к демону.
Тот резко затормозил и остановился шагах в двадцати.
-- О, нет! -- громко произнес он. -- Не жги меня больше твоим огнем!
Витариус заколебался и бросил взгляд на Конана. Киммериец качнул
головой.
-- Не надо, -- сказал он. -- Я думаю, он хочет что-то сказать. Пусть
говорит.
Демон выпрямился по весь свой впечатляющий рост.
-- Вам я могу спокойно доверить мое имя, -- заговорил он. -- Ведь вы
принадлежите к Белым и не сможете использовать это знание мне во вред, даже
в том случае, если бы я не принадлежал бы сейчас другому чародею, а был бы
свободен. Я -- Дивун.
На миг Конан опустил свой меч.
-- Почему нас это все должно касаться, демон?
-- Я послан найти тебя, оса, но и без приказаний моего господина твоя
жизнь обречена. Ты кое-что задолжал мне. -- Демон поднял обрубок руки. -- Ты
ранил меня так, как ни один человек до сих пор. Поэтому ты должен узнать имя
того, кто отправит тебя в Серые Страны. Этот путь тебе предстоит совершать
долго-долго, оса,
Витариус снова поднял руку, направляя ее на демона. Но Конан опять
покачал головой.
-- Нет, волшебник. У меня есть мой меч. Я не нуждаюсь в вашем
покровительстве. Пусть он подойдет!
Конан пошире расставил ноги и крепко сжал обмотанную ремнями рукоять.
-- Один раз я уже добрался до тебя, Дивун, сын преисподней. Иди сюда, я
сделаю это вторично!
Конан стряхнул с ресниц каплю дождя. Дивул посмотрел на Витариуса и
Элдию, потом перевел взгляд на Конана.
-- Я тебе не верю, оса.
-- Волшебник не будет помогать мне, -- повторил Конан и немного
продвинулся вперед. Под его сапогами хрустнули какие-то осколки.
Дивун засмеялся:
-- Уже многие Дети Ночи были погублены тем, что поверили слову
человека. Сейчас не время и здесь не место. Но мы еще увидимся, оса. --
Дивун бросил взгляд горящих красных глаз на Витариуса. -- И тебя я еще
повстречаю, Белый.
С грохотом, который вполне мог составить конкуренцию грому, Дивул
исчез.
Дождь все еще шел. Конан обернулся к Витариусу.
-- По-моему, я приобрел на свою голову врага.
-- Это моя вина, -- сказал Витариус.
-- Мне кажется, ты приобрел больше, чем одного врага, -- заметила
Кинна, которая все еще смотрела на то место, откуда исчез Дивул.
Киммериец покосился на нее.
-- Например?
-- Люди, которые напали на нас в харчевне, когда мы хотели бежать. Они
приходили убить тебя. Вспомни, что сказал тот парень с повязкой через глаз,
В памяти Конана всплыли слова: "Вот он, ребята! Избавил нас от труда
бегать по лестнице!" Кинна права. Но- зачем им заплатили за его голову?
Здесь у него не было врагов -- за исключением этого Дивула, порождения
преисподней. Демону он крепко насолил, что верно, то верно, однако было бы
совершенной нелепостью предполагать, что демон нанял убийц. Кто же тогда
послал этих людей? Эта загадка нравилась Конану все меньше и меньше.
-- Может быть, нам лучше уйти с дождя? -- предложил Витариус. -- В
сухом месте, под крышей, мы сможем обсудить наши дела лучше, чем здесь.
-- Хорошо, -- согласился Конан. Он все еще недоумевал.
Дювула видела, как ее брат ссорится с мужчиной, прекрасным, словно на
картине. Она улыбнулась. О, да, это, несомненно, то, что она искала. Не
обращая внимания на дождь, она с нежностью рассматривала варвара. Какие у
него стальные мускулы! И как великолепен гнев в его сверкающих синих глазах
-- вот сейчас, когда он стоит с мечом в руке против Дивула. Это сердце
оживит ее Принца лучше, чем любое другое.
Дивул исчез в геенне.
Ведьма скользнула назад, под прикрытие стены. До поры до времени не
нужно показываться ему на глаза. Одно мгновение Дювула боролась с собой: так
удобно было бы сейчас схватить их! Девочка, воплощение стихии Огня,
светилась в тумане, как маяк, -- по крайней мере, так выглядело это для
того, кто умеет различать подобные вещи, например, для многоопытной ведьмы.
И тут же был этот варвар с таким прекрасным телом. О, как она хочет
заполучить его!
Быть может, улыбнулась ведьма, прежде чем вынуть его сильное сердце,
она позволит этому человеку то, что разрешала прежде и иным смертным. Кто
знает? В варваре должно было сохраниться что-то дикое, первобытное. Она
могла бы его даже использовать... некоторое время. Так что во всех
отношениях он весьма полезен.
Дювула встряхнула головой, словно отгоняя неуместные фантазии. Сперва
ей нужно подумать о девочке. Она негромко рассмеялась. Почему бы ей одним
ударом не убить двух зайцев? Если действовать осторожно, то обоих -- мужчину
и ребенка -- она поймает одновременно. Правда, это будет непросто. Белый Маг
уже доказал свое могущество на ее брате, и ведьма страшилась смотреть в
глаза Дивула, когда он стоял перед стариком. Нет, ей нужно быть
осмотрительной и применять хитрость там, где другие применяют силу. В голове
Дювулы созревал план. План, для выполнения которого она использует свои
уникальные способности...
Сенатор Лемпариус уже избавился от мокрой одежды и погрузился в горячую
ванну, которую держали для него в постоянной готовности. Когда он скользнул
в воду, теплые потоки закрыли его с головой. Запах распаренной мяты ударил
ему в ноздри.
Один из его вооруженных слуг вошел и поклонился.
-- Господин мой и сенатор, страшный ураган разрушил в городе множество
домов и убил десятки горожан.
Лемпариус высунул плечи из приятной Теплой воды.
-- Ну и что? Что случилось, то случилось. Почему ты мешаешь мне
принимать ванну?
Бессердечие сенатора, казалось, совсем не смутило его слугу.
-- Человек, принесший это известие, ждет снаружи -- не найдется ли у
вас минуты побеседовать с ним об одном происшествии, связанном с этой
катастрофой.
-- Отошли его прочь! -- Лемпариус махнул рукой. Прохладный воздух
ванной комнаты холодил его мокрую кожу.
-- Как прикажете, господин. Но этот человек просил меня назвать вам его
имя. Его зовут Логанаро.
Сенатор Лемпариус усмехнулся.
-- А, это другое дело. Веди его сюда!
Когда слуга вышел, Лемпариус снова опустился в ароматизированную воду.
Какая жалость, что кошки так ненавидят купание!
В покой вошел Логанаро. Он вымок до нитки и с ног до головы был заляпан
грязью. На его лице отражалось смешение крысиного лукавства и страха.
Сенатор приподнялся так, чтобы вода не попадала ему в рот.
-- Где ты оставил моего варвара? Ведь ты поймал его?
-- Ваше превосходительство, возникло одно затруднение...
-- Затруднение? Об этом ни слова! На службе у меня всякие "затруднения"
приводят к некоторому сокращению частей тела, если ты понимаешь, о чем я
говорю.
Толстяк судорожно глотнул. Вода стекла с его седых волос.
-- Но... но этого нельзя было предвидеть, господин! Поднялся страшный
ураган как раз в тот момент, когда мои головорезы были готовы схватить этого
человека. Харчевня, где он квартировал, разрушена, сметена с лица земли. С
этим ничего нельзя было поделать!
Лемпариус сел и ткнул в него острым ногтем.
-- Этим ты хочешь, вероятно, сказать, что ветер унес и мою добычу.
-- Н-нет, ваше превосходительство. Только... моих людей. Каким-то
образом киммериец и его друзья избежали этой участи.
-- И где они теперь?
-- Мои сыщики напали на след. Как только они их где-нибудь увидят, они
тотчас сообщат. Лемпариус снова расслабился и скользнул обратно в свою
огромную ванну.
-- Ну, так я не вижу никаких затруднений, кроме маленькой отсрочки. Как
только варвар будет выслежен, ты его запросто схватишь, не так ли? Но
позаботься о том, чтобы он как-нибудь не вырвался снова, Логанаро. В
противном случае дело может дойти до упомянутого упрощения организма.
Логанаро перевел дыхание и кивнул. Его жирное лицо смертельно
побледнело.
После того как посредник ушел, Лемпариус позволил себе улыбнуться.
Потом он набрал побольше воздуха и опустился в воду так, что она покрыла его
закрытые глаза и волосы.
Замок Слотт содрогнулся от вопля своего владельца.
-- Проклятье! Пусть все погибнет! Клянусь Огнем Вечности, я сумею ее
поймать!
Трое детей на железной цепи возле ледяной стены отшатнулись, как будто
хотели скрыться от ярости Совартуса, вжавшись в камень.
Совартус смотрел на них с глубочайшей ненавистью, особенно на того
мальчика, в котором была заключена стихия Воздуха.
-- Ты посмел мне противоречить! -- завопил волшебник. -- Иначе ветер
схватил бы проклятую девчонку и доставил бы ее мне. Этого я тебе никогда не
забуду, можешь не сомневаться!
С этими словами Совартус оставил троих детей. В мыслях он уже перебирал
новые способы достичь своей цели, бормоча на ходу:
-- Где же, в конце концов, мой демон? Если он не в состоянии схватить
девчонку, он должен, по крайней мере, следить за ней! А куда я дел мои
метательные шары? Ах, черт! Чтоб Черные Души все побрали!..
Хижина служила для хранения и сушки мяса и рыбы. Она вовсе не
предназначалась для того, чтобы быть убежищем человеку. Но здесь было сухо,
хотя и тесновато. Конан стоял под потолочными полками, на которых коптили
рыбу, и мрачно смотрел на Витариуса. Старик говорил:
-- Я не знаю, кто послал наемных убийц, если они действительно были
таковыми. Судя по отдельным их крикам, я предполагаю, что им было поручено
не убить, а только поймать вас.
Конан тряхнул головой, отбрасывая с лица густые черные волосы.
-- Звучит по-идиотски, -- заявил он. -- В этих краях меня никто не
знает. Стало быть, и оснований ловить меня тоже нет.
-- Может быть, старый враг? -- спросила Кинна. Она пыталась зажечь
огарок свечи. Искры, как падающие звезды, вспыхивали в темноте.
-- Большинство моих врагов мертвы, -- ответил Конан. -- А живые... Ни
один из них не возьмет на себя труд гнаться за мной из тех мест, где мы
стали врагами.
Одна из искр попала на фитиль, который на миг загорелся и тут же погас.
Конану показалось, что он слышит, как Кинна ругается, но она говорила очень
тихо, и он не разобрал ни слова.
Элдия машинально протянула к свече указательный палец. Фитиль запылал
сам собой. В свете маленького огонька на потолке и стенах хижины заплясали
тени.
-- С чего ты думаешь начать? -- спросила Кинна. Вместо того, чтобы
смотреть на чудом загоревшуюся свечу, она смотрела на Конана.
Он размышлял о том, какие возможности для него существуют.^ тем, кто
практикует магию, безразлично какую -- черную, белую или еще какого-нибудь
цвета, киммериец испытывал стойкое недоверие. Лучше всего было бы покинуть
этот город как можно скорее. Нумалия(столица Немедии) манила его. Любому
идиоту ясно, что никаких богатств ему не видать, если он ввяжется в битвы с
демонами и чародеями, не говоря уж о безвестных личностях, которым не лень
было нанять шайку головорезов.
С другой стороны, Конан чувствовал, как в нем растет своего рода
протест, -- ведь ему посмели угрожать! Ну, у адского демона имеется причина
для ненависти. Господину головорезов, которых он покрошил на куски, тоже
есть о чем подумать. Но ведь Конан, в конце концов, вынужден был
позаботиться о себе! Его вызвали на драку, его спровоцировали. Умный человек
увидел бы здесь знак своих богов-покровителей, недвусмысленный совет уносить
отсюда ноги. Но киммериец далеко не всегда бывал столь умен. Конан жутко
злился на тех, кто причинял ему столько неприятностей. Люди, почитающие
своим богом Крома, никогда не празднуют труса. Кром был суровым богом и лишь
немногое давал он людям; он был жесток, мрачен, он приносил смерть. И больше
всего Кром ненавидел трусов. Он вливал мужество и волю в жилы человека, как
только тот появлялся на свет. Если же воин бежит от опасности, безразлично
какой, -- Кром не станет ему помогать.
Конан посмотрел на трио возле свечи. Его целью была Немедия, это
несомненно. И никакой волшебник не в силах его задержать. Но здесь у него
оставалось еще несколько дел, и он не уедет, не разобравшись с ними.
Они ждали, что скажет Конан. Наконец он заговорил.
-- Мне кажется, что мы связаны уже давным-давно, -- сказал киммериец
ворчливо и обратил взгляд на Витариуса. -- Я так понимаю, у вас имеется
какой-то план, как нам победить наших общих врагов.
Старый волшебник улыбнулся:
-- В определенной степени, да, Конан.
Логанаро стоял перед неразрешимой загадкой: где спрятался варвар? То,
что он наврал Лемпариусу, ничуть его не тяготило. В конце концов, он же
видел, как Конан выбежал из разрушенной харчевни. Какая жалость, что не
нашлось ни одного шпиона-добровольца, который полез бы за Конаном в смерч.
Вранье было просто элементарной мерой предосторожности. Логанаро
использовал подобные меры сплошь и рядом, поскольку часто имел дело с
сильными мира сего. Каким-то образом Конану удалось остаться в живых. А
выследить его -- это дело времени и техники. Если бы у Лемпариуса возникло
хотя бы подозрение, что Логанаро мог выпустить варвара из виду, то разговор
вполне мог принять несколько иное направление -- с уклоном в сторону
"упрощения". Логанаро точно знал, что означало это выражение в устах
сенатора.
Этим серым утром маленький человек очень спешил. Ураган совершенно
изменил облик улиц и дворов. Логанаро проложил себе путь к остаткам харчевни
"Молоко волчицы".
Несмотря на то, что харчевне не довелось испытать на себе всю силу
бури, опознать ее можно было с большим трудом. Деревянный каркас здания
разлетелся на куски. Только одна стена, как последний часовой, несла вахту
над грудой развалин. Логанаро почувствовал, что его тянет к этой стене. Он
вообще не знал, зачем вернулся сюда. К его услугам была такая развитая сеть
шпионов и соглядатаев, какой не имел в Морнстадиносе никто. Ему бы поискать
глаза и уши, способные выследить Варвара. Но неизвестно, по какой причине
его принесло на руины.
Многочисленные горожане, как оглушенные, бродили по развалинам в
поисках своих друзей и родных или погребенного под обломками добра. Логанаро
поглазел на них некоторое время, но потом нашел, что занятие это пустое. Он
повернулся, чтобы уйти.
Из груды щебня послышался стон. Логанаро подошел поближе, влекомый
любопытством. Из-под перевернутого стола появилась рука, которая цеплялась
за остатки стены.
Несмотря на то, что Логанаро редко делал что-либо, не позаботившись
предварительно о собственной выгоде, он наклонился и начал разгребать мусор
и обломки, засыпавшие владельца руки. Вскоре после этого открылось и лицо
человека. Это был одноглазый. один из нанятых Логанаро убийц. Логанаро помог
ему выбраться из развалин. Заморанец казался невредимым, если не считать
того, что подбородок его сильно опух.
--Что тут случилось? - спросил одноглазый с трудом, преодолевая боль.
-- Кому же это знать, как не тебе?
-- Я могу вспомнить только этого верзилу. Солидный парень, а? А где
остальные?
-- Смерч утащил их с собой. И это все тоже натворила буря. -- Логанаро
ткнул жирной рукой в сторону разрушенной харчевни.
-- И варвара он тоже уволок?
-- Нет. Он и его дружки ускользнули. Одноглазый провел рукой по
распухшему подбородку.
-- Стало быть, ты все еще разыскиваешь того мужика, ага. -- Это не было
вопросом.
-- Разумеется. Плата будет повышена.
Логанаро не думал об этом до того мгновения, как . выговорил вслух
последнюю фразу. Нужно отметить, что он не испытывал ни малейшей потребности
уже сейчас расставаться с жизнью. А деньги у него были. Он успел сколотить
себе изрядное состояние из различных нерегулярных поступлений. Впрочем, к
накопительству подвигала его не столько любовь к рискованным предприятиям,
сколько страх отправиться к праотцам раньше времени.
-- Тридцать золотых, -- изрек Логанаро и сам удивился.
Одноглазого даже передернуло.
-- Гм, симпатичная сумма! Звучит просто чарующе. Но тот, кто вздумает
положить себе в карман эти кругляшки, должен сперва немного потрудиться.
Двое или трое были уже убиты, прежде чем этот громила взялся за меня. Смерч
утащил с собой больше трупов, чем живых. Парень, которого вы ищете, задолжал
мне изрядно.
-- Но живой, -- заявил Логанаро. -- Ты должен доставить его мне живым.
-- Ясное дело, живым. Только немного попорченным.
Логанаро кивнул. По слухам, одноглазый был самой талантливой личностью
в Морнстадиносе по части подобных дел. Ну и не повредит, конечно, и то, что
у него появились свои счеты с киммерийцем.
-- Если ты доставишь его в течение двух ближайших дней, тебя ждет
прибавка в пять золотых, -- сказал Логарано.
Одноглазый хотел было ухмыльнуться, но сдержался, поскольку его
вынуждал к тому распухший подбородок.
-- Порядок, благородный господин с деньгами. Получите вы своего
варвара. Живьем.
-- Я серьезно подозреваю, что кроме Совартуса и его верного кнехта
демона кое-кто еще точит на нас зуб. Нам пока лучше не попадаться людям на
глаза, -- сказал Витариус.
Конан прислонился к штабелям сушеной рыбы и начал безрадостно жевать
кусок солонины. Мясо было очень жестким и очень соленым. Он бы сейчас не
отказался от глотка вина, чтобы смочить губы. "С тем же успехом я мог бы
пожелать себе дворец в Шадизаре", -- подумал Конан. Вслух же он произнес;
-- В вашем плане я вижу несколько слабых мест. Кинна сняла с кинжала
своей сестры кусок сушеной рыбы и воззрилась на него с легким отвращением.
-- Какие это слабые места?
-- Наш магистр чародейских искусств предлагает покинуть этот город как
можно быстрее, причем на лошадях и с хорошим снаряжением, и таким образом
ускользнуть из логова льва. Прямой путь без всяких хитростей -- это как раз
в моем вкусе. Однако возникает вопрос: где мы все это возьмем? Или у нас
есть золото и серебро, о которых я не знаю?
Конан посмотрел на своих собеседников. Все трое отрицательно качали
головами.
-- Я так и думал. И как мы, по-вашему, будем доставать хороших лошадей,
сбрую, припасы? Вы можете все это наколдовать?
-- К сожалению, нет, -- ответил Витариус. -- Белая Магия почти не
приносит личной выгоды тем, кто ее практикует.
-- Ну и зря. Если уж заниматься колдовством, так хоть чтоб польза
какая-то была. -- Конан поковырял в зубах кинжалом. -- Мне так кажется, что
мы с вами столкнулись с проблемой, разрешить которую помогут мои
бури. Ему было совершенно ясно, что она не может иметь обыкновенного
происхождения. Но кто наслал этот чудовищный смерч и зачем? Эти вопросы
теснились у него в голове, однако они быстро испарились под влиянием страха.
С небес посыпались нечистоты, град жестко избивал маленького жулика. Его
банда убийц сама во всем разберется -- если выживет. Не так варвар важен
теперь, как какое-нибудь укрытие, потому что очень хочется пожить еще
немного. Логанаро помчался прочь от вихря так быстро, как только мог. О том,
что рассказать Лемпариусу, он подумает позже.
Дивула была уже почти дома, когда увидела вызванный чародейством смерч,
который мчался по лабиринту улиц Морнстандиноса, как кошка, бегущая за
крысой. Ее искушенный в оккультизме глаз мгновенно уловил, чем в
действительности является эта буря и кем она послана. Ведьма тотчас
повернула назад и понеслась сквозь штормовой ливень, расплескивая лужи,
обратно к харчевне. Если смерч, которым повелевал Совартус, захватит
девчонку, Дювула утратит бесценную возможность приобщиться к мировому
господству. Да и кроме того, она думала о варваре с таким храбрым сердцем.
Разумеется, последний был не так важен. Логанаро нашел для нее еще одного
кандидата, но она не вполне доверяла суждениям посредника. Человек, который
отрубил руку демону и остался после этого в живых, должен быть чем-то
выдающимся. Но главным объектом интересов Дювулы все-таки оставалась
девочка.
Следом за разрушительным вихрем брел, тяжко ступая, красный великан,
надежно скрытый от человеческих глаз. Краснокожий и однорукий, он что-то
бормотал себе под нос. Голос его разрастался, смешиваясь с громом:
-- Ошибаешься, чародей, ошибаешься, если думаешь обмануть меня, лишить
меня сладкой мести! Ты не найдешь других средств для достижения своих черных
целей! Только я сумею поймать этого человека!
Стены харчевни "Молоко волчицы" вздыхали и стонали, словно предчувствуя
свою скорую гибель. Входную дверь рвануло наружу с такой силой, что медные
крючки, заросшие толстым слоем грязи, не сумели удержать ее на месте.
Вывеска сорвалась со стены и закатилась в распахнутую дверь, "Готовый к
прыжку" волк, наконец прыгнул. Вывеска удачно приземлилась на стол.
Конан загнал одноглазого в угол. Тот отчаянно дрался за свою жизнь. Тем
временем Элдия своим маленьким, но очень опасным мечом отогнала второго
разбойника от выхода. Сестра ее стояла рядом с кинжалом в руке. Заклинания
Витариуса наконец сработали, потому что неожиданно закричал толстый бандит.
Одежда на нем загорелась, и через несколько мгновений он рухнул на пол.
Витариус прокричал, стараясь, чтобы его услышали сквозь оглушительный
грохот смерча, который подошел уже совсем близко:
-- Конан! Бежим! Немедленно!
Вместо ответа киммериец набросился на одноглазого. Тому удалось
отразить удар, но при этом он оставил голову неприкрытой. Конан немедленно
сжал кулак и нанес ему удар в подбородок. Хрустнули кости. Разбойник сильно
ударился о стену и уже в бессознательном состоянии соскользнул на пол. Конан
отвернулся.
-- Теперь бежим!
Витариус оставил толстяка гореть и с воплями кататься по полу. Элдия и
Кинна отступились от своих противников, которые, впрочем, не сделали ни
малейшей попытки их преследовать, когда обе сестры побежали к двери.
Киммериец шел впереди с окровавленным мечом в руке.
На улице буря прижала их с такой страшной силой, что они не смогли
сделать ни шага. Только Конан стоял прямо. Но и его силы не хватило на то,
чтобы протащить против ветра старика и обеих сестер.
Витариус яростно жестикулировал. Слова, которые он произносил, тонули в
вихре, но Конан понял, что хотел сказать старик. Им нужно пробираться
вперед, используя в качестве укрытия здания.
Словно мухи, все четверо вжались в стену. Им удалось добраться до угла.
Там Конан крепко схватил за руку Кинну. Та держала свою сестру, а девочка
вцепилась в костлявую руку Витариуса. Ветер трепал эту цепочку людей, как
осеннюю листву, гоняя их по улице. Они бежали так быстро, что Конан то и
дело спотыкался. Он вспомнил о совете Витариуса и рванулся к подветренной
стороне одного из храмов. Своих трех спутников он поволок за собой. Здесь
они впервые перевели дыхание.
Следующее здание было наполовину разрушено ураганом. Конан указал на
него и крикнул:
-- Туда!
Они собрали все свои силы и побежали дальше, укрываясь за стенами домов
и заборами. Дьявольский ветер слегка поменял направление и лишь коснулся
"Молока волчицы". Конан посмотрел на бушующее творение злых чар, которое все
время вспыхивало призрачными огнями. Он увидел, как ветер тащит наемных
убийц и как они исчезают в пасти адского смерча. Вот тот, которого он убил,
а вот и толстяк. Человека с одним глазом он разглядеть не мог. Зато он
разглядел другое: теперь ветер собирался преследовать их. Но страха Конан не
испытывал. Он бросил буре вызов. Во имя Крома! Ни одна буря не сравнится в
ловкости с уроженцем Киммерии!
Ветер разворачивался. Буря медленно захватывала тяжелые грозовые тучи.
Беглецов встречали развалины и руины, но Конан не выпускал из руки руку
женщины, и сапоги его ступали уверенно среди хлама, валявшегося на мостовой.
Один раз Витариус оступился. Ветер был таким сильным, что струя воздуха
стекала с теплого рукава Элдии, как флаг. К счастью, девочка держалась
крепко, иначе ее унесло бы вихрем.
Ураган оставлял за собой опустошенные дома и разрушенные храмы. Балки
ломались, как соломинки, и взлетали на воздух, словно копья, угрожая
проткнуть все, что встретится им на пути. Одна из таких "стрел" пронзила
толстый забор с такой легкостью, как будто она была сделана из стали. Смерч,
казалось, тянул руки к своим жертвам. Все, что оказывало ему сопротивление,
сдувалось, как крошки со стола. Такая сила казалась неодолимой. Но на самом
деле ничто не сравнится с человеком, его силой и ловкостью. Когда Конан
решил, что они убежали уже достаточно далеко, он повернулся и встал против
ветра. После нескольких секунд, показавшихся Конану вечностью, ветер
очутился на одной линии с ними. Еще мгновение -- смерч прошел мимо.
Смерч остановился и попытался изменить направление. Затаив дыхание,
Конан следил за ним. После бесконечной секунды смерч снова двинулся в путь,
прочь от молодого киммерийца и его спутников.
Буря была побеждена. Неожиданно клубящиеся облака рассеялись, исчезла
чернота, несущая уничтожение, и страшный призрак, сверкавший в темноте,
пропал.
Конан увидел демона первым. Ветер постепенно стихал, облака
расходились, из вышины погромыхивало и ворчало. Ураган прошел, и теперь лил
обыкновенный дождь. Конан вел Витариуса, Элдию и Кинну по тропинке -- вернее
сказать, по просеке, которую смерч проложил в городской улице.
По следам урагана брел красный демон. Он заметил человека в тот же
самый миг, когда человек обнаружил его присутствие. Несмотря на проливной
дождь, киммериец разглядел, что лицо демона искажено от ненависти. Конан
выхватил меч. Чудовище помчалось к нему.
-- Витариус! -- вскрикнула Элдия, указывая на приближающегося монстра.
Старый волшебник обернулся и торопливо положил руку на голову девочки.
Вторую руку он простер по направлению к демону.
Тот резко затормозил и остановился шагах в двадцати.
-- О, нет! -- громко произнес он. -- Не жги меня больше твоим огнем!
Витариус заколебался и бросил взгляд на Конана. Киммериец качнул
головой.
-- Не надо, -- сказал он. -- Я думаю, он хочет что-то сказать. Пусть
говорит.
Демон выпрямился по весь свой впечатляющий рост.
-- Вам я могу спокойно доверить мое имя, -- заговорил он. -- Ведь вы
принадлежите к Белым и не сможете использовать это знание мне во вред, даже
в том случае, если бы я не принадлежал бы сейчас другому чародею, а был бы
свободен. Я -- Дивун.
На миг Конан опустил свой меч.
-- Почему нас это все должно касаться, демон?
-- Я послан найти тебя, оса, но и без приказаний моего господина твоя
жизнь обречена. Ты кое-что задолжал мне. -- Демон поднял обрубок руки. -- Ты
ранил меня так, как ни один человек до сих пор. Поэтому ты должен узнать имя
того, кто отправит тебя в Серые Страны. Этот путь тебе предстоит совершать
долго-долго, оса,
Витариус снова поднял руку, направляя ее на демона. Но Конан опять
покачал головой.
-- Нет, волшебник. У меня есть мой меч. Я не нуждаюсь в вашем
покровительстве. Пусть он подойдет!
Конан пошире расставил ноги и крепко сжал обмотанную ремнями рукоять.
-- Один раз я уже добрался до тебя, Дивун, сын преисподней. Иди сюда, я
сделаю это вторично!
Конан стряхнул с ресниц каплю дождя. Дивул посмотрел на Витариуса и
Элдию, потом перевел взгляд на Конана.
-- Я тебе не верю, оса.
-- Волшебник не будет помогать мне, -- повторил Конан и немного
продвинулся вперед. Под его сапогами хрустнули какие-то осколки.
Дивун засмеялся:
-- Уже многие Дети Ночи были погублены тем, что поверили слову
человека. Сейчас не время и здесь не место. Но мы еще увидимся, оса. --
Дивун бросил взгляд горящих красных глаз на Витариуса. -- И тебя я еще
повстречаю, Белый.
С грохотом, который вполне мог составить конкуренцию грому, Дивул
исчез.
Дождь все еще шел. Конан обернулся к Витариусу.
-- По-моему, я приобрел на свою голову врага.
-- Это моя вина, -- сказал Витариус.
-- Мне кажется, ты приобрел больше, чем одного врага, -- заметила
Кинна, которая все еще смотрела на то место, откуда исчез Дивул.
Киммериец покосился на нее.
-- Например?
-- Люди, которые напали на нас в харчевне, когда мы хотели бежать. Они
приходили убить тебя. Вспомни, что сказал тот парень с повязкой через глаз,
В памяти Конана всплыли слова: "Вот он, ребята! Избавил нас от труда
бегать по лестнице!" Кинна права. Но- зачем им заплатили за его голову?
Здесь у него не было врагов -- за исключением этого Дивула, порождения
преисподней. Демону он крепко насолил, что верно, то верно, однако было бы
совершенной нелепостью предполагать, что демон нанял убийц. Кто же тогда
послал этих людей? Эта загадка нравилась Конану все меньше и меньше.
-- Может быть, нам лучше уйти с дождя? -- предложил Витариус. -- В
сухом месте, под крышей, мы сможем обсудить наши дела лучше, чем здесь.
-- Хорошо, -- согласился Конан. Он все еще недоумевал.
Дювула видела, как ее брат ссорится с мужчиной, прекрасным, словно на
картине. Она улыбнулась. О, да, это, несомненно, то, что она искала. Не
обращая внимания на дождь, она с нежностью рассматривала варвара. Какие у
него стальные мускулы! И как великолепен гнев в его сверкающих синих глазах
-- вот сейчас, когда он стоит с мечом в руке против Дивула. Это сердце
оживит ее Принца лучше, чем любое другое.
Дивул исчез в геенне.
Ведьма скользнула назад, под прикрытие стены. До поры до времени не
нужно показываться ему на глаза. Одно мгновение Дювула боролась с собой: так
удобно было бы сейчас схватить их! Девочка, воплощение стихии Огня,
светилась в тумане, как маяк, -- по крайней мере, так выглядело это для
того, кто умеет различать подобные вещи, например, для многоопытной ведьмы.
И тут же был этот варвар с таким прекрасным телом. О, как она хочет
заполучить его!
Быть может, улыбнулась ведьма, прежде чем вынуть его сильное сердце,
она позволит этому человеку то, что разрешала прежде и иным смертным. Кто
знает? В варваре должно было сохраниться что-то дикое, первобытное. Она
могла бы его даже использовать... некоторое время. Так что во всех
отношениях он весьма полезен.
Дювула встряхнула головой, словно отгоняя неуместные фантазии. Сперва
ей нужно подумать о девочке. Она негромко рассмеялась. Почему бы ей одним
ударом не убить двух зайцев? Если действовать осторожно, то обоих -- мужчину
и ребенка -- она поймает одновременно. Правда, это будет непросто. Белый Маг
уже доказал свое могущество на ее брате, и ведьма страшилась смотреть в
глаза Дивула, когда он стоял перед стариком. Нет, ей нужно быть
осмотрительной и применять хитрость там, где другие применяют силу. В голове
Дювулы созревал план. План, для выполнения которого она использует свои
уникальные способности...
Сенатор Лемпариус уже избавился от мокрой одежды и погрузился в горячую
ванну, которую держали для него в постоянной готовности. Когда он скользнул
в воду, теплые потоки закрыли его с головой. Запах распаренной мяты ударил
ему в ноздри.
Один из его вооруженных слуг вошел и поклонился.
-- Господин мой и сенатор, страшный ураган разрушил в городе множество
домов и убил десятки горожан.
Лемпариус высунул плечи из приятной Теплой воды.
-- Ну и что? Что случилось, то случилось. Почему ты мешаешь мне
принимать ванну?
Бессердечие сенатора, казалось, совсем не смутило его слугу.
-- Человек, принесший это известие, ждет снаружи -- не найдется ли у
вас минуты побеседовать с ним об одном происшествии, связанном с этой
катастрофой.
-- Отошли его прочь! -- Лемпариус махнул рукой. Прохладный воздух
ванной комнаты холодил его мокрую кожу.
-- Как прикажете, господин. Но этот человек просил меня назвать вам его
имя. Его зовут Логанаро.
Сенатор Лемпариус усмехнулся.
-- А, это другое дело. Веди его сюда!
Когда слуга вышел, Лемпариус снова опустился в ароматизированную воду.
Какая жалость, что кошки так ненавидят купание!
В покой вошел Логанаро. Он вымок до нитки и с ног до головы был заляпан
грязью. На его лице отражалось смешение крысиного лукавства и страха.
Сенатор приподнялся так, чтобы вода не попадала ему в рот.
-- Где ты оставил моего варвара? Ведь ты поймал его?
-- Ваше превосходительство, возникло одно затруднение...
-- Затруднение? Об этом ни слова! На службе у меня всякие "затруднения"
приводят к некоторому сокращению частей тела, если ты понимаешь, о чем я
говорю.
Толстяк судорожно глотнул. Вода стекла с его седых волос.
-- Но... но этого нельзя было предвидеть, господин! Поднялся страшный
ураган как раз в тот момент, когда мои головорезы были готовы схватить этого
человека. Харчевня, где он квартировал, разрушена, сметена с лица земли. С
этим ничего нельзя было поделать!
Лемпариус сел и ткнул в него острым ногтем.
-- Этим ты хочешь, вероятно, сказать, что ветер унес и мою добычу.
-- Н-нет, ваше превосходительство. Только... моих людей. Каким-то
образом киммериец и его друзья избежали этой участи.
-- И где они теперь?
-- Мои сыщики напали на след. Как только они их где-нибудь увидят, они
тотчас сообщат. Лемпариус снова расслабился и скользнул обратно в свою
огромную ванну.
-- Ну, так я не вижу никаких затруднений, кроме маленькой отсрочки. Как
только варвар будет выслежен, ты его запросто схватишь, не так ли? Но
позаботься о том, чтобы он как-нибудь не вырвался снова, Логанаро. В
противном случае дело может дойти до упомянутого упрощения организма.
Логанаро перевел дыхание и кивнул. Его жирное лицо смертельно
побледнело.
После того как посредник ушел, Лемпариус позволил себе улыбнуться.
Потом он набрал побольше воздуха и опустился в воду так, что она покрыла его
закрытые глаза и волосы.
Замок Слотт содрогнулся от вопля своего владельца.
-- Проклятье! Пусть все погибнет! Клянусь Огнем Вечности, я сумею ее
поймать!
Трое детей на железной цепи возле ледяной стены отшатнулись, как будто
хотели скрыться от ярости Совартуса, вжавшись в камень.
Совартус смотрел на них с глубочайшей ненавистью, особенно на того
мальчика, в котором была заключена стихия Воздуха.
-- Ты посмел мне противоречить! -- завопил волшебник. -- Иначе ветер
схватил бы проклятую девчонку и доставил бы ее мне. Этого я тебе никогда не
забуду, можешь не сомневаться!
С этими словами Совартус оставил троих детей. В мыслях он уже перебирал
новые способы достичь своей цели, бормоча на ходу:
-- Где же, в конце концов, мой демон? Если он не в состоянии схватить
девчонку, он должен, по крайней мере, следить за ней! А куда я дел мои
метательные шары? Ах, черт! Чтоб Черные Души все побрали!..
Хижина служила для хранения и сушки мяса и рыбы. Она вовсе не
предназначалась для того, чтобы быть убежищем человеку. Но здесь было сухо,
хотя и тесновато. Конан стоял под потолочными полками, на которых коптили
рыбу, и мрачно смотрел на Витариуса. Старик говорил:
-- Я не знаю, кто послал наемных убийц, если они действительно были
таковыми. Судя по отдельным их крикам, я предполагаю, что им было поручено
не убить, а только поймать вас.
Конан тряхнул головой, отбрасывая с лица густые черные волосы.
-- Звучит по-идиотски, -- заявил он. -- В этих краях меня никто не
знает. Стало быть, и оснований ловить меня тоже нет.
-- Может быть, старый враг? -- спросила Кинна. Она пыталась зажечь
огарок свечи. Искры, как падающие звезды, вспыхивали в темноте.
-- Большинство моих врагов мертвы, -- ответил Конан. -- А живые... Ни
один из них не возьмет на себя труд гнаться за мной из тех мест, где мы
стали врагами.
Одна из искр попала на фитиль, который на миг загорелся и тут же погас.
Конану показалось, что он слышит, как Кинна ругается, но она говорила очень
тихо, и он не разобрал ни слова.
Элдия машинально протянула к свече указательный палец. Фитиль запылал
сам собой. В свете маленького огонька на потолке и стенах хижины заплясали
тени.
-- С чего ты думаешь начать? -- спросила Кинна. Вместо того, чтобы
смотреть на чудом загоревшуюся свечу, она смотрела на Конана.
Он размышлял о том, какие возможности для него существуют.^ тем, кто
практикует магию, безразлично какую -- черную, белую или еще какого-нибудь
цвета, киммериец испытывал стойкое недоверие. Лучше всего было бы покинуть
этот город как можно скорее. Нумалия(столица Немедии) манила его. Любому
идиоту ясно, что никаких богатств ему не видать, если он ввяжется в битвы с
демонами и чародеями, не говоря уж о безвестных личностях, которым не лень
было нанять шайку головорезов.
С другой стороны, Конан чувствовал, как в нем растет своего рода
протест, -- ведь ему посмели угрожать! Ну, у адского демона имеется причина
для ненависти. Господину головорезов, которых он покрошил на куски, тоже
есть о чем подумать. Но ведь Конан, в конце концов, вынужден был
позаботиться о себе! Его вызвали на драку, его спровоцировали. Умный человек
увидел бы здесь знак своих богов-покровителей, недвусмысленный совет уносить
отсюда ноги. Но киммериец далеко не всегда бывал столь умен. Конан жутко
злился на тех, кто причинял ему столько неприятностей. Люди, почитающие
своим богом Крома, никогда не празднуют труса. Кром был суровым богом и лишь
немногое давал он людям; он был жесток, мрачен, он приносил смерть. И больше
всего Кром ненавидел трусов. Он вливал мужество и волю в жилы человека, как
только тот появлялся на свет. Если же воин бежит от опасности, безразлично
какой, -- Кром не станет ему помогать.
Конан посмотрел на трио возле свечи. Его целью была Немедия, это
несомненно. И никакой волшебник не в силах его задержать. Но здесь у него
оставалось еще несколько дел, и он не уедет, не разобравшись с ними.
Они ждали, что скажет Конан. Наконец он заговорил.
-- Мне кажется, что мы связаны уже давным-давно, -- сказал киммериец
ворчливо и обратил взгляд на Витариуса. -- Я так понимаю, у вас имеется
какой-то план, как нам победить наших общих врагов.
Старый волшебник улыбнулся:
-- В определенной степени, да, Конан.
Логанаро стоял перед неразрешимой загадкой: где спрятался варвар? То,
что он наврал Лемпариусу, ничуть его не тяготило. В конце концов, он же
видел, как Конан выбежал из разрушенной харчевни. Какая жалость, что не
нашлось ни одного шпиона-добровольца, который полез бы за Конаном в смерч.
Вранье было просто элементарной мерой предосторожности. Логанаро
использовал подобные меры сплошь и рядом, поскольку часто имел дело с
сильными мира сего. Каким-то образом Конану удалось остаться в живых. А
выследить его -- это дело времени и техники. Если бы у Лемпариуса возникло
хотя бы подозрение, что Логанаро мог выпустить варвара из виду, то разговор
вполне мог принять несколько иное направление -- с уклоном в сторону
"упрощения". Логанаро точно знал, что означало это выражение в устах
сенатора.
Этим серым утром маленький человек очень спешил. Ураган совершенно
изменил облик улиц и дворов. Логанаро проложил себе путь к остаткам харчевни
"Молоко волчицы".
Несмотря на то, что харчевне не довелось испытать на себе всю силу
бури, опознать ее можно было с большим трудом. Деревянный каркас здания
разлетелся на куски. Только одна стена, как последний часовой, несла вахту
над грудой развалин. Логанаро почувствовал, что его тянет к этой стене. Он
вообще не знал, зачем вернулся сюда. К его услугам была такая развитая сеть
шпионов и соглядатаев, какой не имел в Морнстадиносе никто. Ему бы поискать
глаза и уши, способные выследить Варвара. Но неизвестно, по какой причине
его принесло на руины.
Многочисленные горожане, как оглушенные, бродили по развалинам в
поисках своих друзей и родных или погребенного под обломками добра. Логанаро
поглазел на них некоторое время, но потом нашел, что занятие это пустое. Он
повернулся, чтобы уйти.
Из груды щебня послышался стон. Логанаро подошел поближе, влекомый
любопытством. Из-под перевернутого стола появилась рука, которая цеплялась
за остатки стены.
Несмотря на то, что Логанаро редко делал что-либо, не позаботившись
предварительно о собственной выгоде, он наклонился и начал разгребать мусор
и обломки, засыпавшие владельца руки. Вскоре после этого открылось и лицо
человека. Это был одноглазый. один из нанятых Логанаро убийц. Логанаро помог
ему выбраться из развалин. Заморанец казался невредимым, если не считать
того, что подбородок его сильно опух.
--Что тут случилось? - спросил одноглазый с трудом, преодолевая боль.
-- Кому же это знать, как не тебе?
-- Я могу вспомнить только этого верзилу. Солидный парень, а? А где
остальные?
-- Смерч утащил их с собой. И это все тоже натворила буря. -- Логанаро
ткнул жирной рукой в сторону разрушенной харчевни.
-- И варвара он тоже уволок?
-- Нет. Он и его дружки ускользнули. Одноглазый провел рукой по
распухшему подбородку.
-- Стало быть, ты все еще разыскиваешь того мужика, ага. -- Это не было
вопросом.
-- Разумеется. Плата будет повышена.
Логанаро не думал об этом до того мгновения, как . выговорил вслух
последнюю фразу. Нужно отметить, что он не испытывал ни малейшей потребности
уже сейчас расставаться с жизнью. А деньги у него были. Он успел сколотить
себе изрядное состояние из различных нерегулярных поступлений. Впрочем, к
накопительству подвигала его не столько любовь к рискованным предприятиям,
сколько страх отправиться к праотцам раньше времени.
-- Тридцать золотых, -- изрек Логанаро и сам удивился.
Одноглазого даже передернуло.
-- Гм, симпатичная сумма! Звучит просто чарующе. Но тот, кто вздумает
положить себе в карман эти кругляшки, должен сперва немного потрудиться.
Двое или трое были уже убиты, прежде чем этот громила взялся за меня. Смерч
утащил с собой больше трупов, чем живых. Парень, которого вы ищете, задолжал
мне изрядно.
-- Но живой, -- заявил Логанаро. -- Ты должен доставить его мне живым.
-- Ясное дело, живым. Только немного попорченным.
Логанаро кивнул. По слухам, одноглазый был самой талантливой личностью
в Морнстадиносе по части подобных дел. Ну и не повредит, конечно, и то, что
у него появились свои счеты с киммерийцем.
-- Если ты доставишь его в течение двух ближайших дней, тебя ждет
прибавка в пять золотых, -- сказал Логарано.
Одноглазый хотел было ухмыльнуться, но сдержался, поскольку его
вынуждал к тому распухший подбородок.
-- Порядок, благородный господин с деньгами. Получите вы своего
варвара. Живьем.
-- Я серьезно подозреваю, что кроме Совартуса и его верного кнехта
демона кое-кто еще точит на нас зуб. Нам пока лучше не попадаться людям на
глаза, -- сказал Витариус.
Конан прислонился к штабелям сушеной рыбы и начал безрадостно жевать
кусок солонины. Мясо было очень жестким и очень соленым. Он бы сейчас не
отказался от глотка вина, чтобы смочить губы. "С тем же успехом я мог бы
пожелать себе дворец в Шадизаре", -- подумал Конан. Вслух же он произнес;
-- В вашем плане я вижу несколько слабых мест. Кинна сняла с кинжала
своей сестры кусок сушеной рыбы и воззрилась на него с легким отвращением.
-- Какие это слабые места?
-- Наш магистр чародейских искусств предлагает покинуть этот город как
можно быстрее, причем на лошадях и с хорошим снаряжением, и таким образом
ускользнуть из логова льва. Прямой путь без всяких хитростей -- это как раз
в моем вкусе. Однако возникает вопрос: где мы все это возьмем? Или у нас
есть золото и серебро, о которых я не знаю?
Конан посмотрел на своих собеседников. Все трое отрицательно качали
головами.
-- Я так и думал. И как мы, по-вашему, будем доставать хороших лошадей,
сбрую, припасы? Вы можете все это наколдовать?
-- К сожалению, нет, -- ответил Витариус. -- Белая Магия почти не
приносит личной выгоды тем, кто ее практикует.
-- Ну и зря. Если уж заниматься колдовством, так хоть чтоб польза
какая-то была. -- Конан поковырял в зубах кинжалом. -- Мне так кажется, что
мы с вами столкнулись с проблемой, разрешить которую помогут мои