Грацкий Вячеслав. Седьмой

   Из опускающейся черной тучи выделился один ворон. Очень крупный, настолько крупный, что его сородичи держались поодаль, образуя вокруг него пустое пространство.
   Это был очень странный ворон. Он полетел не на край поля, где давно уже начался пир, а на середину, где было еще опасно, где можно было огрести по шее рукой умирающего.
   Он летел туда, где еще топтались двое могучих витязей, едва-едва тягая зазубренные мечи. Броня их свисала железными лохмотьями, оба были уже без щитов и шеломов. Лица покрывала грязь, кровь мешалась с потом, но в глазах их еще пылала ненависть.
   Когда, переводя дух, они недвижимо застывали друг напротив друга, казалось, будто между ними искрился воздух. Они бились уже в полном изнеможении, и только ненависть их не знала усталости.
   Ворон опустился саженях в трех и, скосив глаз, внимательно наблюдал за схваткой.
   Надсадно хрипя, воины вновь скрестили мечи, и клинки устало хрустнули, ломаясь у рукоятей. Отбросив обломки, витязи с рычанием кинулись в рукопашную.
   Они долго молотили кулаками, разбивая зубы, брови и губы, катались по земле, мокрой от крови, то и дело натыкаясь на трупы товарищей. Наконец один из них улучил момент и зубами впился в горло врага. Тот отчаянно замычал, заколотил противника по загривку, но из раны фонтаном хлестнула кровь, и его руки вскоре бессильно опали, а глаза стали стекленеть.
   Но выживший не спешил разжимать челюсти. Поскольку боялся, что враг еще жив, и потому что не было сил шевельнуться. Наконец он со стоном откатился в сторону и принялся медленно слизывать кровь с распухших губ. И свою, и чужую.
   Когда рядом раздались шаги, он вскинулся и попробовал сесть. Одна рука зашарила вокруг в поисках меча, вторая попыталась очистить глаза.
   – Кто здесь? – зарычал он.
   – Тебе нет нужды беспокоиться, Воисвет. Я твой друг, княже, меня зовут Адамир. Я умею лечить. Приляг, через пару минут тебе станет гораздо легче, и мы сможем спокойно поговорить.
   – Кто ты такой? Я не знаю тебя.
   – Зато я хорошо знаю тебя, князь. Я много странствую. И достаточно слышал о тебе и твоем брате.
   Воисвет оглянулся туда, где пал его последний враг.
   – Кровь заливает мне глаза, я ничего вижу. Я убил его?
   – Да. Ты перегрыз ему глотку. А вот тебя я могу подлечить прямо сейчас, если, конечно, ты не предпочитаешь истечь кровью.
   – А где мои воины? Где Зоран, где Сивак?.. Где они все, демон их побери?
   – Здесь больше никого нет, – мягко сказал Адамир. – Твои люди полегли все. Как и воины твоего брата.
   – Все? Все полегли? – И без того страшное лицо Воисвета исказилось. – Этого не может быть! Ты лжешь! Они не могли погибнуть!
   Он вскочил и тут же повалился навзничь. Но пустынное поле вокруг князь увидеть успел. Наверное, если бы Воисвет умел плакать, он бы заплакал. Но странник знал, что князь не умеет плакать. Все, что он мог, – это кривиться в ужасной гримасе.
   – Значит, наш спор наконец разрешился? – прошептал он.
   – Да, – тихо ответил Адамир. – Тебе больше не с кем спорить, да и нет больше причины. Теперь все земли брата твои. Твои по праву старшинства и по воле твоего отца.
   – Да, земли мои. – Глаза князя закрылись. – Воля отца исполнена, брат-изменник наказан, все верно, все правильно, все по закону, все по воле богов!.. Только почему… Только почему мне хочется плакать, Адамир, скажи?
   Тот молчал. Князь скрипнул зубами.
   – А ведь я и Крутослав… В детстве мы были не разлей вода. Все было общее, печали и радости, слава и честь, даже женщина какое-то время была одна на двоих. Скажи, странник, что же изменилось с того времени? Почему мы… Почему я убил его?
   Адамир молчал. Воисвет скривился.
   – Ладно. Лечи меня, странник. Не хватало еще обречь мои земли на смуту.
 
   Когда Воисвету полегчало, они подобрали коней и направились в замок князя.
   – А теперь сказывай, Адамир, зачем ты нашел меня и зачем вернул к жизни? Да – да, не скромничай, я знаю, что меня ждало на поле брани, если бы не ты.
   – Мне нужен твой меч, князь. Твое мужество и отвага. Твои знания и опыт.
   – Что? В своем ли ты уме? Поезжай в столицу, там бродят толпы героев неприкаянных, им чудищ на всех не хватает. Я слышал, там собираются разводить драконов как свиней, дабы каждый богатырь мог хотя бы раз в год хвастаться по делу.
   – Твоя правда, – улыбнулся Адамир. – Но мне нужен именно ты. Поверь, я долго размышлял, долго искал нужных людей и пришел к выводу, что лучше тебя и твоего брата мне не найти. Мне очень жаль, что он погиб.
   – Брось! – поморщился Воисвет. – Тебе был нужен один из нас. Если бы мы остались вдвоем в живых, мы и слушать бы тебя не стали. У нас хватало забот.
   – И все-таки он был великий воин. Немногим хуже, чем ты…
   Князь метнул быстрый взгляд на собеседника.
   – Не перебарщивай с лестью, старик. Да – да, хоть ты и выглядишь моложаво, хоть твоя походка легка как у юноши, а руки все еще крепки, я знаю, чую, что ты далеко не молод. Ты, верно, маг, не так ли? Можешь не отвечать, я знаю это. Лучше скажи, зачем я тебе нужен?
   – Для подвига и славы, конечно же, зачем еще нужны меч и отвага?
   – Ты полагаешь, что мне заняться больше нечем?
   – Нет. Тебе хватает забот. Но сейчас, именно сейчас, мне почему-то кажется, ты был бы вовсе не прочь. Да и управителей у тебя хватает хороших, справятся и без тебя.
   – Как интересно! Стало быть, ты и моих управителей успел проверить?
   – Да, я все всегда учитываю.
   – Ох, ну ты и темная лошадка, Адамир. Чую, и дело ты предложишь темное.
   – Так ты готов выслушать?
   – Выслушать-то, пожалуйста… – Князь пожал плечами. – Но ничего не обещаю.
   – И не нужно. Потому как сейчас я скажу немного. Дело, которое я хочу предложить, очень опасное и трудное. И потому ты отправишься, если отправишься, конечно, в компании шестерых попутчиков. Это будут лучшие воины и… Скажем так, вольные люди.
   – Разбойники и воры, как я понимаю? Адамир виновато развел руками:
   – Без их специфических умений не обойтись.
   – Я же говорил – темное дело!..
   – Через два дня состоится сбор в моем доме, что в Каменце. Когда примешь решение…
   – Скажи, старик, почему ты так уверен, что я соглашусь?
   – Напротив, я вовсе не уверен.
   – Лжешь! Меня не обманешь. Я и сам не знаю, приму ли твое предложение, а у тебя на морде, хоть ты и прячешь ее под капюшоном, написано, что уже зачислил меня в свой отряд. Или я не прав?
   Адамир только улыбнулся в ответ.
   – Верно, хочешь меня старшим над ними поставить? Так?
   – Именно так, князь. Кто еще с этим справится лучше, нежели прирожденный военачальник? И потом, князь, дабы развеять твои подозрения, скажу вот что. Тебе не придется идти супротив чести и совести. Наоборот, вернувшись с успехом, ты обретешь славу, которой позавидуют все прочие. Многие, очень многие богатыри станут кусать локти после этого.
   – Вот оно чем ты решил меня купить!
   – А что тут скрывать? Не деньгами же столь доблестного воина заманивать, хотя, поверь, заплачу и золотом.
   – Остался последний вопрос. Скажи, Адамир, сколько из шестерых должно вернуться?
   Тот ответил не сразу:
   – Не буду обманывать, князь, да и не обмануть тебя. Думаю, вряд ли больше одного.
   Воисвет покачал головой:
   – Хитер ты, старик, ох хитер. Ну какой отважный витязь после таких слов не побежит за тобой, довольно урча и распуская слюни?
   – Ты ведь не побежишь?
   – Не побегу, – кивнул Воисвет. – Но обещаю подумать. На том и расстались.
 
   Уже подъезжая к открытым воротам, князь наконец обратил внимание на то, что его не встречают. Ни слуги, ни жена, ни дети. Да и ворота были открыты кое-как: одна створка распахнута, вторая едва сдвинута с места.
   Если бы не лед, сковавший сердце после битвы, Воисвет встревожился бы. Но бой отнял все силы и чувства, так что во двор он въехал холодный как рыба. Не испытывая даже гнева по поводу вопиющей безалаберности слуг.
   Но сразу же за воротами он был вынужден натянуть поводья. На земле лежали люди. Взгляд князя мгновенно вычленил своих родных. Все были мертвы. Жена, четыре дочери и трое сыновей.
   И вновь князь не ощутил никаких эмоций. Даже наткнувшись на тело Цветавы, самой любимой дочери, он задержал взгляд лишь на доли секунды. Внутри него было пусто. Как будто бездна разверзлась в душе, – и туда без следа кануло все увиденное.
   Чуть поодаль лежала челядь, еще дальше воины – все, кроме десятника. В живых осталось еще около двух десятков слуг, сгрудившихся возле убитых родичей. Многие, похоже, уже отплакались, и лишь несколько женщин продолжали тихонько подвывать.
   Воисвету послышался сзади шепот, и он резко обернулся, рука привычно упала на меч. Прислонившись к закрытой створке, сидел десятник. Его кольчуга была изрублена, из многочисленных ран сочилась кровь, и, судя по размерам кровавой лужи под ним, жить ему оставалось недолго.
   Князь подошел к нему, присел:
   – Что здесь случилось, Гойтан?
   – Это моя вина. Я мог не допустить этого… Я мог убить его сразу же.
   – Прекрати ныть как баба! – повысил голос князь. – Расскажи толком.
   – Лазутчик… Вон там лежит, под стеной… Он убил всех!
   – Один? – В голосе князя не было и тени удивления, просто уточняющий вопрос.
   – Да. Прикинулся, собака, раненым, попросился к нам. Цветава, доброе сердце, настояла его впустить. Я, правда, выставил охрану возле него, пока она его пыталась лечить. В общем, они погибли первые. Сначала твоя дочь, потом охранники, потом остальные.
   – Почему ты нарушил приказ? Ведь я велел открывать только мне!
   – Я не смог убедить Цветаву… Это моя вина, надо было силой, а я… Казни меня, я заслужил!
   – Ты убил лазутчика?
   – Да, убил. Да только поздно уже было. Виноват я пред тобой! Вели казнить меня!
   – Зачем? – Князь холодно пожал плечами. – Ты и так скоро умрешь.
   Воисвет поднялся и пошел к дому. На него никто не обращал внимания. Никто не бросился принимать поводья коня. Но князю сейчас было все равно.
   Недалеко от крыльца лежал убитый лазутчик. Воисвет какое-то время постоял над ним, удивляясь, как такой с виду обычный воин смог перебить так много народу, а потом зашел в дом.
   Добравшись до постели, он рухнул, не раздеваясь, и заснул в тот же миг.
 
   Проснулся он ближе к вечеру. В комнате кто-то шумно сопел, бряцал железом, и князь открыл глаза. Это был десятник Варга. Он стоял в двух шагах от постели и пялился на Воисвета преданными собачьими глазами.
   – Ты что, весь день тут стоял? – буркнул севшим со сна голосом князь.
   Варга молчал, с чувством юмора у него всегда были напряженные отношения. Зато он умел исполнять приказы. Исполнять в точности, не щадя ни себя, ни других.
   Во главе двух десятков воинов князь отослал его в город, на случай если там объявятся люди брата и начнут баламутить народ. И ежели он сейчас был здесь живой и здоровый, это означало только одно – все в порядке.
   Это были его последние воины, но и не самые завалящие. Далеко не самые.
   – Что в городе? – спросил князь.
   – Все в порядке, – громыхнул басом Варга и протянул кубок с вином.
   Воисвет выпил вино до дна.
   – Все целы?
   – Все. У нас было спокойно. Крутослав вывел в поле все свои силы. У него даже в замке никого не осталось. Захватили с лету.
   Это известие не вызвало у Воисвета никаких чувств. Ни радости, ни удивления. Немного удивило другое. Варга никогда не отличался инициативой, предпочитая долгим размышлениям хороший бой.
   Но ведь и Гойтан никогда раньше не подводил князя. Как он мог уступить Цветаве?.. Что с ними случилось со всеми? С Гойтаном, с Варгой?
   И что с самим Воисветом?..
   – Захватили? – переспросил князь.
   – Да. Как узнали о том, что здесь произошло, ринулись туда. Так что вся его родня здесь, в подвале, слезы льет. – Десятник недобро улыбнулся. – Мы их, правда, не трогали, мы токмо на челяди отыгрались.
   – Молодцы, – ровным голосом сказал князь.
   – Все готово для пыток. Начинать?
   – Нет.
   Воисвет встал, подошел к окну и долго наблюдал закатное небо. Угасающее солнце медленно протискивалось сквозь тучи. Тяжелое, уставшее за день. Желанный горизонт был уже совсем рядом. Еще немного, еще часок – и солнце наконец сможет отдохнуть.
   Князь сейчас очень хорошо понимал светило. У них, похоже, теперь было много общего. Прежде всего, усталость. А еще, наверное, безразличие. Ко всему и ко всем. Включая самого себя.
   За спиной царило мертвое молчание. Варга как будто и дыхание затаил. «А ведь он, наверное, думает, что я готов выть от горя и жажды мести, – подумал князь. – Но я не вою. И не хочу мстить. Я вообще ничего не хочу».
   Кроме одного. Воисвет отчетливо понял, что находиться здесь больше не может. Все, что он хочет, – забыть обо всем. О своей многолетней вражде с братом, о погибшей родне, о Цветаве…
   – Я уезжаю, Варга, – сказал он. – Ты остаешься за старшего.
   Челюсть Варга едва не отвалилась.
   – А как же эти? Родичи Крутослава? Жена, дочери…
   – Пока не трогай. И вообще, выпусти их. Пусть идут, куда глаза глядят.
   – Да куда им идти? Замок-то мы запалили.
   – Ты понял меня? – Воисвет пробуравил десятника взглядом насквозь.
   – Понял! – Варга мигом подтянулся и закивал. – А что делать?
   – Я отбываю прямо сейчас, Варга. Все вопросы отныне решаешь ты.
   Князь двинулся к выходу, не замечая вытаращенных глаз десятника.
   – Но когда?.. – растерянно спросил Варга.
   – Не знаю, Варга. Не знаю.
   Хотелось сказать – никогда, но князь сдержался. Мало ли что.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   По степи летели всадники. Саженей на двадцать опередив остальных, вперед рвались двое – мужчина и женщина лет тридцати, похожие как брат и сестра. Они и одевались похоже – их кожаные куртки, штаны и сапоги были одного цвета и покроя.
   Разнились они оружием. Из-за плеч мужчины выглядывал мощный составной лук, снаряженный тетивой, и короткий, дешевенький меч. У женщины же, напротив, меч выделялся великолепной отделкой, а на боку висел скромный арбалет.
   Следом за ними с оглушительным воем и гиканьем неслись две дюжины вооруженных до зубов всадников.
   Выхватив лук, мужчина извернулся, сзади послышались предостерегающие крики. Кто успел, прикрылся щитками или наручами, остальные припали к лошадям.
   Но лучник лишь рассмеялся и спустил тетиву. Одна из лошадей захрипела, и тотчас застонал приникший к ее шее всадник. Стрела пробила их обоих. Лошадь на всем скаку грянулась оземь, перевернулась через голову и с хрустом вмяла в траву своего седока.
   Вдогонку беглецам полетели гневные крики и стрелы, но ни одна из них даже лошадь не поцарапала. Среди преследователей не было умельцев стрелять на полном скаку. Но в этом и не было нужды. Они рассчитывали на кое-что другое.
   Тяжелые вьюки на лошадях беглецов убивали медленно, но верно. А до спасительной кромки леса было все еще далеко.
   Десять раз мужчина натягивал и спускал тетиву, и столько же преследователей прекратили погоню. Раз и навсегда. А потом лошадь под ним споткнулась, и он едва-едва успел высвободить из стремян ноги. И тотчас закувыркался по земле.
   Остановившись, мгновенно вскочил, отыскал глазами упавший лук и бросился к нему. Вырвавшаяся вперед женщина немедленно развернула свою лошадь. Мужчина подхватил лук, оглянулся на лес, на преследователей и бросился к своей спутнице:
   – Гони, я так!
   – Не успеешь! – вскрикнула она.
   – Вперед!!! – заорал он.
   Женщина пустила коня в галоп. Следом, мало уступая животному в скорости, припустил мужчина.
   До леса оставалось совсем немного, когда конь зашатался, захрипел и стал падать. Женщина ловко соскочила с седла, кувыркнулась и поднялась уже с обнаженным клинком.
   – В лес! – крикнул мужчина, поворачиваясь лицом к погоне и натягивая лук.
   – Щас прям! – бросила она, – Я не брошу тебя, братец!
   – Вот дура-то набитая! – буркнул он, но губы дрогнули в улыбке.
   – Сам дурак! – огрызнулась женщина.
   – Раскрути арбалет!.. Говорил я тебе, заряди сразу!
   – Отстань!.. Это не лук твой, заденешь крючок – вот тебе стальной болт в задницу!
   Мужчина выстрелил еще несколько раз. Но упал лишь один. Остальные, замедлив ход, умело закрывались толстыми щитами. Да и латы были на всех оставшихся. Дурней-то он сразу повыбил.
   – Советую опустить лук, Дежень, – ледяным голосом сказал один из преследователей. – А тебе, Ирица, убрать клинок.
   – Может, еще и штаны спустить да нагнуться? – осведомилась Ирица.
   – А что, было бы неплохо. – Один из воинов засмеялся. – Так или иначе, этим все закончится. Так чего зря время терять?
   – Вы теряете не только время, – ухмыльнулся Дежень. – Или я хоть раз промахнулся?
   – Нет, Дежень, ты не промахнулся, зараза тебе на голову! – рявкнули за спиной беглецов. – Но и я вряд ли промахнусь!
   Дежень мотнул головой назад. Десятка два пеших воинов с луками на изготовку выходили из леса. Впереди шел высокий человек, закованный в тяжелые доспехи. Судя по его неуклюжей походке, доспехи он надел впервые в жизни.
   – Орей?! – процедил Дежень. – Как ты успел?!
   – С тобой поведешься, не тому научишься. – Голос Орея звучал из-под шлема глухо.
   – Ну что, Ирица, твое предложение еще в силе? – засмеялись среди всадников.
   – Иди сюда и узнаешь! – Девушка сверкнула глазами.
   – Прекратить треп! – рявкнул Орей. – Послушай, Дежень. Золото, как я понимаю, приторочено к седлам? Так?
   – Возможно. – Дежень пожал плечами.
   – Вербан! – крикнул Орей. – Иди проверь!
   Один из всадников спешился, торопливо осмотрел мешки на павших лошадях и замахал руками:
   – Все в порядке! Золотишко на месте! Но я бы их обыскал. Вон как одежда-то на них топорщится. Особенно у нее.
   – Очень хорошо. – Орей обрадовался. – Стало быть, полдела сделано. Так, Дежень, теперь ты.
   – Что – я? – лениво спросил лучник.
   Не снимая с тетивы стрелы, он поворачивался то к всадникам, то к пешим лучникам. Глаза были прищурены, в уголке рта дрожала травинка. Одновременно с ним, но всегда в противоположную сторону поворачивалась Ирица.
   – Что намерен делать, Дежень?
   – У меня есть выбор?
   – Выбор есть даже у таракана, – буркнул Орей. – Так, значит… Или ты отдаешься на мою милость, или я утыкаю тебя стрелами как ежа иголками!
   – Меня? Стрелами? – Дежень изогнул бровь. – Ты шутишь!
   – Храбрись, храбрись, мышь, пока кот не съел, – проворчал Орей. – Или ты думаешь, я поверю слухам о твоей неуязвимости? Держи уши шире! Эти сказочки будешь рассказывать бабам в харчевнях!.. Последний раз предлагаю – сдавайся миром. Я человек добрый, милостивый.
   – Наслышан я о твоей милости. Сначала запытаешь до полусмерти, а потом сдашь властям, сколько там за меня обещано награды? Сорок золотых? Или пятьдесят?
   – Сорок, – проворчал Орей. – Не льсти себе. Пятьдесят за меня.
   – А сестру мою пропустишь через своих бугаев придурковатых.
   – Ничего, ей не привыкать, через нее уже столько народу прошло, одной дюжиной больше, одной меньше, она и не заметит.
   – Это ты называешь милостью?
   – Зато она останется живой, – усмехнулся Орей. – Может быть.
   – Да, сидя на колу, эта мысль облегчит мои страдания.
   – А как ты хотел, парень? Ты украл мое золото! И хорошо знаешь, что никто, слышишь, никто не смеет обманывать Орея! Даже такие шустряки, как ты со своей ненормальной сестрицей…
   – Помнится, еще вчера вечером, – отозвалась Ирица, – ты шептал мне совсем другое.
   – Да и ты, девонька, надо сказать, вела себя совсем по-другому. И, кстати, мы провели очень хорошую ночку. – Орей облизнулся. – Что скрывать – ты была великолепна.
   – Да уж, – усмехнулась Ирица, – Мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем я разожгла твой засохший стебелек.
   – Дрянь! – Орей в сердцах сплюнул, тут же чертыхнулся – плевок, конечно, остался в шлеме. – Ну, ничего, скоро ты запоешь по-другому! Очень скоро!.. Так, значит, Дежень, начинаю отсчет! Ребята, стреляйте на счет пять! Один! Два! Три! Думай быстрее, Дежень. Мне все равно, сдать тебя живым или твою голову, но подумай о своей сестричке!
   – Хорошо!
   Дежень ослабил тетиву и опустил руки. Взглянул на сестру и увидел в ее глазах знакомый блеск.
   – Ты как, сестричка? Она кивнула:
   – А ты, братец?
   Он улыбнулся. Глаза Деженя остановились, точно он увидел нечто лежавшее за пределами видимого. Нечто такое, смотреть на которое дозволялось только ему.
   – Эй, о чем вы там языком мелете?..
   Орей взмахнул рукой, рядом тотчас заскрипели луки.
   Но первым выстрелил Дежень. Стрела мелькнула рядом с забралом шлема Орея. Он ойкнул и расплылся в улыбке, но тут же понял, что Дежень вовсе не промахнулся. Ближайший лучник оседал со стрелой в горле.
   А затем челюсть Орея отвалилась сама по себе. Никогда раньше ему не приходилось видеть такое. Нет, он слышал о том, что некоторые умельцы способны уклоняться от обстрела лучников, но видеть это зрелище ему довелось впервые.
   Дежень будто плясал под стрелами. Его движения были рваными и неуклюжими. Они выглядели даже нарочито медленными. Настолько медленными, что каждый миг Орей ожидал, что Дежень вот-вот упадет, обливаясь кровью.
   Но тот не падал. Хуже того, его руки двигались. Время от времени они выхватывали из тула стрелу, накладывали на лук и спускали тетиву.
   Его замедленные движения притягивали взгляд, завораживали. Орей вдруг поймал себя на том, что с момента начала схватки он ни на шаг не сдвинулся с места. Как стоял с разинутым ртом, так и стоит. На открытом месте, среди мелькающих вокруг стрел.
   Орей торопливо рухнул на землю и зажмурился. Смотреть на Деженя он больше не мог. Что-то страшное чудилось в его «пляске». Что-то непонятное, что-то внушающее трепет. Схожее чувство он испытал давным-давно. Еще в детстве, когда Орей мальчишкой забрался в заброшенное святилище какого-то древнего, забытого всеми бога.
   И сейчас ему захотелось только одного. Чтобы ужасная пляска кончилась. Как угодно.
   Невдалеке от Орея в землю вжималась Ирица, хотя и по другим причинам. Она уже не один раз видела эту жутковатую «пляску» и отлично знала, что вряд ли кто из разбойников сможет оторвать от нее взгляд. А значит, бояться ей следовало одного – шальной стрелы.
   Но Ирица боялась другого. Она боялась того, что потом, когда все это закончится, ей придется глядеть в глаза брату. И то, что ей уже приходилось это делать раньше, ничего не меняло.
   Она горько улыбнулась. Если бы Орей мог увидеть глаза Деженя после его смертоносного «танца», он понял бы, кого следовало называть ненормальным.
 
   Когда она поднялась, все было кончено. Каждый получил ровно по одной стреле. Ирица оглянулась, нащупала взглядом Орея и хищно улыбнулась. Выхватив нож, она сорвала с его головы шлем, вцепилась в волосы и наткнулась на ошалелый взгляд.
   – Ирица! – прохрипел Орей. – Вы сумасшедшие. Ты и твой братец!..
   – Я знаю, милый, – добродушно сказала она и перерезала ему горло. – Вот только зря ты это сказал!
   Ирица поискала глазами брата. Как обычно, завершив свой «танец», он рухнул без сил и сейчас был слабее ребенка. Даже такая подлая и трусливая тварь, как Орей, могла легко его убить. Именно поэтому Ирица всегда первым делом находила и приканчивала всех уцелевших.
   Она осторожно перевернула Деженя на спину. Сняла с пояса фляжку с водой, растормошила брата и помогла напиться. Наконец тот смог самостоятельно подняться, а Ирица торопливо отвела свой взгляд от брата.
   – Прости, сестренка. Я постараюсь не смотреть на тебя. Я подкормлюсь чем-нибудь, надеюсь, у этих дурачков найдутся припасы. А ты пока вылови лошадей и погрузи золото.
   Она кивнула и принялась за работу. Под ногами хрустнуло древко стрелы, пробившей чье-то горло насквозь. Хорошей стрелы с отличным стальным наконечником, практически не поврежденным. Ирица поморщилась, украдкой оглянулась на брата.
   Хорошим делом было бы собрать уцелевшие стрелы, но ведь Дежень опять разноется, да и выкинет. А ведь в любой лавке всегда покупает самые лучшие, самые дорогие, но стоит ей подумать об их рачительном использовании, чуть ли не с ума сходит. И не то чтобы не хватало или было жалко денег на покупку новых, нет, на хорошие стрелы они никогда не скупились. Да и до ближайшего города они не останутся без стрел. Дежень потом наверняка снимет с кого-нибудь неиспользованный тул. А с его умением все одно, какие там окажутся. Бронебойные – будет прошибать доспехи насквозь. Простые – найдет уязвимые места.
   И все-таки, и все-таки… Ирица вздохнула. Все-таки бросать вот так вполне пригодное к работе имущество – с этим она никак не могла смириться. Впрочем, сейчас и без того хватало работы.
   Когда же она подошла к брату, ведя в поводу груженых лошадей, едва не вскрикнула от изумления.
   Брат сидел на траве, методично и сосредоточенно уничтожая чьи-то съестные припасы. Крошки липли к щекам и подбородку, вино стекало на одежду, но он ничего не замечал.
   Впрочем, в этом не было ничего удивительного, после своей «пляски» у него всегда был зверский аппетит. Удивительное сидело рядом в виде незнакомого мужчины в сером, запыленном плаще. Больше всего он походил на колдуна. И это немедленно вызвало у Ирицы прилив ярости.
   Она на дух не переносила магов. Они всегда казались ей какими-то вычурными и одновременно омерзительными до неприличия. При этом объяснить внятно, за что она их не любит, Ирица не могла. Она просто их не любила. Как не любила тараканов и пауков.