Грацкий Вячеслав. Седьмой

   – Прости, Ирица, это было какое-то помрачение разума.
   – Помрачение? – Ирица плеснула на него водой. – А теперь он, видите ли, жениться захотел!
   – Ирица!.. – радостно закричал он, закрываясь от брызг. – Я ошибался!
   Она вновь ударила рукой по воде, Берсень отвернулся и как раз в этот момент заметил собирающегося Деженя.
   Много времени спустя Берсень вспоминал эти часы, проведенные с Ирицей как самое счастливое время в своей жизни. И не один раз проклял он собственную внимательность!..
   Воисвет и Горяй мирно сидели на берегу, ожидая, когда их одежда подсохнет, иногда бултыхались у самого берега. Не сиделось только Деженю. Надев мокрую еще одежду, он быстро собрал свой мешок, прихватил оба своих лука, стрелы и тетивник – небольшую досочку с двумя штырями на концах.
   – Ирица, куда это твой братец собрался?
   Берсень никогда не простил себе этого вопроса. Зачем он привлек ее внимание? На кой ляд ему сдался Дежень? Надо было порадоваться его уходу, так нет же!.. Ирица бросила быстрый взгляд на брата:
   – Тетиву, похоже, хочет смастерить. Однако это, по-моему, удачное время поговорить с ним начистоту, как думаешь, Берсень?
   – Стоит ли? Сомневаюсь, что ты убедишь его хоть в чем-то. Но Ирицу было уже не остановить. Она выскочила на берег и бросилась за одеждой. Берсень со вздохом поплелся следом.
 
   На него накатило, едва он ступил на песок и бросил взгляд на сестру, веселившуюся на том берегу с магом.
   Их счастливые визги, наверное, разносились по всей долине.
   Дежень упал на колени, прикрыл глаза, да так и застыл каменным изваянием. Он уже не видел, как Воисвет переглянулся с Горяем и как после некоторой заминки они все-таки отправились к речке.
   Дежень увидел другое. Он ясно увидел древнего бога. Того самого, в чей храм он когда-то принес тело умирающей Ирицы, того самого бога, имени которого он никогда не знал, да и не хотел знать.
   За десять лет, прошедших с того дня, он не один раз вспоминал разговор с ним. Но всякий раз был вынужден признать, что мало что помнит. Так, одни лишь смутные обрывки.
   Но сейчас он вспомнил все так ясно и отчетливо, как будто это было только вчера. И он вспомнил главное – то, ради чего он приходил в тот храм. Он приходил отдать свою жизнь за сестру. Он приходил просить бога забрать его жизнь вместо ее.
   И он вспомнил, что ему ответил древний бог.
   – Твоя Ирица будет жить, – провозгласил он. – Но отныне у вас будет одна жизнь на двоих. А еще прими от меня подарок – теперь не будет равных тебе в стрельбе из лука. Когда вашей с Ирицей жизни будет угрожать смерть, ты просто рассмеешься ей в лицо. Твой лук не будет знать промаха и преград. Главное – не забывай о хороших стрелах и тугой тетиве, и тогда ни один враг не сможет устоять.
   Помнится, Дежень в тот раз удивился и испугался. Он ведь не просил этого дара и боялся, что плата, которую потребует бог, будет непомерно велика.
   – Тебе не нужно тревожиться насчет платы, – сказал бог. – Отныне жертвы твоего лука и твоего дара будут мои жертвы.
   Это вполне устраивало Деженя. Его смущало только одно – слухи. Слухи о том, что рано или поздно плату за свои услуги боги все-таки взимают с самого просителя.
   В ответ на его вопрос бог рассмеялся и громыхнул:
   – Любое деяние имеет две стороны, человек. Белую и черную, разве ты не знаешь этого? Я ведь не повелитель подземного царства мертвых. Я всего лишь очень древний и почти забытый бог. Моя сила не столь велика, чтобы ради спасения смертного спорить с владыкой мертвых.
   Поэтому я сказал: у вас с Ирицей будет одна жизнь на двоих. Это значит – если ваши пути разойдутся, один из вас умрет. К сожалению, исчезнет и мой дар.
   И Дежень согласился. На прощание бог сказал:
   – Я очень справедливый бог, не чета нынешним. Вы можете прожить рядом очень долго, и я вовсе не хочу, чтобы все эти годы тебя мучили страхи и сомнения. Я сделаю так, что ты забудешь подробности нашей беседы. Ты вспомнишь об этом только тогда, когда ваш совместный путь с Ирицей подойдет к концу. Ты вспомнишь все и должен будешь решить, кто из вас двоих произведет со мной окончательный расчет.
   Дежень открыл глаза и стал собирать вещи.
 
   Они успели вовремя.
   – Я ненадолго вас покину, может быть на сутки, но завтра к вечеру буду, – объяснял Дежень князю, выбравшемуся из воды. – Мне нужна тетива. А тут поблизости я видел горных козлов.
   – Но в долине полно скотины, – возразила Ирица.
   – Ты знаешь, Ирица, нужна крепкая кожа с хребта дикого зверя, домашний скот слишком изнежен.
   – Мы в двух днях пути от жилых поселений, там ты сможешь купить все, что угодно, – пожал плечами Воисвет, пристально вглядываясь в лицо Деженя. – И тетиву сможешь подобрать получше, чем сделанную наспех из сыромятной кожи.
   – За эти два дня может случиться всякое, – спокойно ответил Дежень. – А с этой детской игрушкой я чувствую себя голым.
   Их взгляды скрестились, чуть ли не высекая из воздуха искры, но тут между ними встала Ирица. Воисвет пожал плечами и, разбежавшись, бросился в речку.
   – Я прогуляюсь с тобой, брат, хорошо? – спросила Ирица.
   – Как хочешь, сестренка.
   Дежень быстрым шагом двинулся к ближайшей тропе. На плечо Ирицы упала рука мага.
   – Ирица, может быть, все-таки не надо, – прошептал он. – Вспомни наш разговор, он может быть опасен.
   – Нет, Берсень, я хорошо запомнила твои слова. Потому и хочу поговорить с ним.
   – Может быть, я пойду с тобой?
   – Не стоит, если он и впрямь тебя ненавидит, ни к чему хорошему это не приведет, – тихо ответила она.
   – Хорошо, – неохотно согласился Берсень, – Только будь предельно осторожна! И еще – не вздумай заикнуться, что тебе нужен меч.
   – Я же не дурочка. – Ирица улыбнулась и, притянув мага к себе, поцеловала. – Скоро увидимся!
   Она побежала за братом, Берсень долго еще стоял на берегу, глядя ей вслед. На повороте тропы, прежде чем исчезнуть за скалой, она остановилась и помахала ему рукой.
   Берсень ощутил, как заныло сердце. Его охватило острейшее предчувствие беды. Еще пару недель назад он напрочь проигнорировал бы это предчувствие. Но не теперь. Он чуть ли не бегом бросился к тропе.
   – Берсень! – проревел из-за спины князь.
   Маг даже не повернулся. Все его внимание было приковано к скале, за которой скрылась Ирица. Он даже не расслышал шагов за спиной. А потом его ударили по ногам, и он упал, больно стукнувшись коленями.
   Над ним навис Воисвет. Князь так торопился, что не потрудился что-нибудь накинуть на себя, и теперь стоял перед магом совершенно голый. Капли воды, струившиеся по телу, сверкали под солнцем, придавая ему какой-то стеклянистый вид. И такой же мутновато-стеклянный был у него взгляд.
   Поднимаясь на ноги, маг хмуро пробежал взглядом по князю, волей-неволей оценивая твердые узлы мышц, оплетавшие его тело. Такого одним ударом не свалишь, особенно если не знаешь, куда надо бить.
   Берсень с тоской подумал о том, что ему надо было больше времени уделять занятиям с оружием, а он за всю дорогу даже не потрудился подобрать себе меч под руку. И сейчас стоял перед князем совершенно безоружным.
   У него была только магия. Но ее не сотворишь в один миг. А второго мгновения князь ему просто не даст, впору было рычать от бессилия.
   – Ты не должен уходить, – спокойно сказал Воисвет.
   – Мне нужно кое-что сказать Ирице, кое-что важное! – горячо воскликнул Берсень, но князь отрицательно покачал головой:
   – Никуда она не денется. А вот ты представляешь для нас некоторую ценность. Должен признаться, Берсень, последнее время я отношусь к тебе с большим уважением…
   – Тогда ты тем более должен понять, что тебе меня не остановить! – заорал маг, уже не пытаясь сдерживаться. – Я должен ее догнать!
   Берсень резко развернулся, но последнее, что он увидел, был выросший на его пути Горяй. Такой же голый, как князь. А затем плечо сотника дернулось, и Берсень потерял сознание.
   Князь не дал ему упасть на камни. Мягко подхватил и понес в тень.
   – Может, связать? – предложил сотник. Князь кивнул:
   – Не помешает.
 
   Берсень очнулся к вечеру. Ощутив связанные руки, заскрежетал зубами и повернул голову. Воины сидели в трех шагах, жарили на разведенном в яме костре мясо.
   – Остыл? – Воисвет подарил ему улыбку.
   – Развяжите! – потребовал маг.
   – Обещаешь не дурить? Берсень зарычал.
   – Не слышу. – Воисвет подошел ближе.
   – Обещаю!
   Князь неторопливо развязал его.
   – Иди поешь, мясо готово.
   – Я не хочу есть, – огрызнулся Берсень. Он направился к Черному мечу.
   – Надеюсь, ты человек слова?
   – Я же сказал!
   – Пусть работает, – сказал князь сотнику. – Это нам на пользу.
   – Не боишься, что он обратит это знание против нас?
   – Не успеет, – плотоядно ухмыльнулся князь, провожая мага пристальным взглядом.
   Берсень так и не смог сосредоточиться на клинке. Мысли разбегались, и сильно болело сердце. Несколько раз маг порывался вскочить и броситься на поиски Ирицы, но всякий раз, наткнувшись на каменное лицо князя, оставался сидеть. И даже не заметил, как задремал.
   Проснулся Берсень уже в сумерках. Кто-то его хорошенько встряхивал и, открыв глаза, Берсень увидел склонившееся над ним лицо Воисвета.
   – Что тебе еще от меня надо? – процедил маг.
   – Тихо, – князь приложил палец к губам, – у нас гости.
   – Кто?
   Берсень перестал буравить князя тяжелым взглядом, настороженно огляделся.
   – В Долину спустились наши старые знакомцы, – пояснил князь.
   – Великаны?
   Маг напрягся. Меньше всего он хотел сейчас новой стычки с гигантами. Они и прошлый-то раз едва-едва сдюжили.
   – Нет, маг. Черные карлики.
   – Не может быть! Берсень живо поднялся, отряхнул песок с одежды.
   – Откуда они взялись? – изумленно воскликнул он.
   – Горяй наблюдал за ними – семейство из дюжины человек, и всего пятеро воинов. – Воисвет злорадно улыбнулся. – Неясно, правда, выжившие ли это из той деревни или какой-то иной род, ну да это неважно.
   – Вы что задумали?
   – А ты как думаешь?
   – Но… Ты что хочешь сказать?.. Но… Это ведь супротив воинской чести!
   – Это твои досужие домыслы. – Воисвет нахмурился. – Я воин. А для воина главное – найти врага и уничтожить. А эти карлики давно уже наши враги.
   – Но там же не только воины!
   – Какое это имеет значение? Ты же знаешь, как поступают с врагами и их родственниками. Или где-то войны ведутся иначе?
   – Но ведь…
   – Заткнись, надоело слышать твое нытье! – Воисвет повысил голос. – Я не для того тебя позвал. Ты или идешь с нами и не мешаешь, или идешь с нами со связанными руками, выбирай!
   Берсень окинул князя ненавидящим взглядом.
   На резню он не смотрел. Забился под какой-то камень и закрыл ладонями уши. Это помогало слабо. Крики женщин и детей, отчаянные вопли мужчин – все это достигало слуха, складываясь в голове в чудовищные образы.
   Нельзя было сказать, что подобные сцены были ему в новинку. Еще находясь в разбойничьей шайке, он насмотрелся на всякое. Но тогда он видел разбойников.
   Самых обыкновенных разбойников, ожидать от которых иного было бы странно.
   Но видеть, как те самые люди, что сражались с ним бок о бок, превращаются в жадных до крови зверей, было выше его сил. Впрочем, следовало признать, это началось с ними еще раньше. Когда, поправ все законы и обычаи, Воисвет уничтожил Бранибора. Именно в те минуты радужное отношение Берсеня к князю рассеялось без следа.
   Но, возможно, они уже находились под чарами Черного меча? Возможно, он начал свое разрушительное воздействие в тот миг, когда они переступили порог замка?
   Но почему тогда это не коснулось того же Бранибора? Почему это не случилось с ним, с Ирицей? Да и Горяй до гибели Ивы казался несколько иным.
   Берсень не знал ответов. И не надеялся их получить. Все, что он хотел, – раскрыть тайну меча и избавить товарищей – или лучше бывших товарищей? – от опасных чар. Возможно, это поможет вернуть им человеческий облик.
   Вскоре затихли последние крики, и маг выбрался из своего убежища. Воины возвращались усталые, сплошь забрызганные кровью. Берсень шагнул навстречу сотнику, перехватил его пустой взгляд.
   – Горяй, ты стал чудовищем, – тихо сказал он. – Вряд ли Ива одобрила бы тебя.
   Сотник рассмеялся. А в следующий миг очутился рядом и стиснул шею мага так, что хрустнули позвонки.
   – Никогда не смей упоминать ее имя, гаденыш! – прошипел сотник в самое ухо магу.
   – Да, хорошо, отпусти, – прохрипел в ответ Берсень.
   – Эй-эй, Горяй, он нам нужен! – послышался встревоженный голос князя. – Оставь его!
   – Да, отпусти, – прохрипел в ответ Берсень. Сотник разжал руки, и маг рухнул на землю. С трудом откашлялся и брезгливо вытер кровь, оставленную на нем руками Горяя.
   – Скажи только одно, сотник, зачем тебе нужна власть над миром? – тихо спросил маг, не слишком рассчитывая на ответ.
   Горяй окинул его презрительным взглядом, но все-таки ответил.
   – Глупец. Мне нужна Ива, – едва слышно сказал он.
   – Ты надеешься с помощью меча вернуть ее к жизни? – Глаза мага распахнулись. – Но ведь…
   Взгляд сотника пробил его насквозь, и маг запнулся.
   – Если ты скажешь, что это невозможно или что меч на это неспособен, я просто убью тебя!
   – Понял, Горяй, что ж тут не понять.
   Сотник быстрым шагом направился прочь, а маг долго смотрел ему вслед. Конечно, Берсень ничего еще не знал о магии меча. Но зато он знал, что форма магической вещи, как правило, напрямую связана с ее главным предназначением. А значит, не в силах меча вырвать чью-то жизнь из царства мертвых. Да и не слышал никогда Берсень о таких могущественных волшебных вещах. Как и о способных на такое магах.
   Ему было искренне жаль Горяя.
 
   Какое-то время Ирица просто не могла выбрать время для беседы. Дежень долго выслеживал козла, а когда подобрался ближе, знаком приказал ей оставаться на месте. Из своего лука он вполне мог снять животное и отсюда, но на взятый у степняков лук особой надежды не было, и он стал подбираться ближе.
   Наконец с козлом было покончено, и Дежень оттащил его к ручью, где немедленно приступил к нарезанию со спины животного длинных полосок кожи. Тут-то Ирица и решилась начать разговор.
   – Ты не обиделся на меня? – осторожно поинтересовалась Ирица.
   – За что? – Он на миг оторвался от работы, брови поползли вверх.
   – Ну, я же видела, как ты переживал, когда я… сошлась с Берсенем…
   – Да я и не скрывал, что он мне не нравится. – И Дежень продолжал невозмутимо орудовать ножом. – Но ты-то тут при чем? Поначалу-то, конечно, было неприятно, но потом я привык. Это нормально, когда женщина находит любимого человека. Почему я должен расстраиваться или обижаться? Ведь я всегда был за тебя горой. Вспомни, я ведь и сюда отправился для того, чтобы сделать тебя счастливой.
   В голосе его послышались какие-то странные, незнакомые ранее нотки, но Ирица так и не поняла, что они значат. Все, что она понимала, – брат действительно изменился. Хуже того, он стал каким-то чужим. Правда, назвать причины, заставившие ее сделать такой вывод, она бы не смогла и под пыткой. Просто чувствовала это. Просто что-то исчезло между ними. Что-то, что делало их братом и сестрой столько лет.
   – Значит, ты совсем-совсем на меня не сердишься? Ей важно было увидеть его глаза, когда он ответит.
   Но брат так и не оторвал глаз от добычи.
   – Совершенно.
   – Но ведь твой дар…
   – Что мой дар?
   – Но ведь ты говорил, что он будет хранить нас до гех пор, пока я буду рядом? Пока не покину тебя…
   – Да, что-то вроде того. И это вполне естественно, если ты выйдешь замуж, хранить тебя будет муж. А ведь дар я получил именно из-за тебя.
   – Но как же ты будешь без него?
   – Ирица, – он поднял на нее глаза, – ты считаешь, что без него я и шага ступить не могу?
   – Нет, почему же, ты все равно отличный лучник. Но ведь он столько раз выручал нас из безвыходных ситуаций.
   – Значит, я не буду в них попадать. Все просто. – Дежень вернулся к работе.
   – Но тогда…
   Ирица была растеряна. Она не знала, что и как спрашиивать дальше. Впору было пожалеть, что она вообще отправилась сюда. Если он настолько отдалился, что стал казаться чужим человеком, искать прежних отношений просто глупо.
   Лучшим вариантом было повернуться и уйти. Но это оказалось превыше ее сил. Годы, проведенные вместе, буквально требовали остаться, требовали сделать еще одну попытку к сближению.
   – Последнее время ты какой-то мрачный, Дежень. Может, я могу чем-то помочь?
   Кожаные ремешки были готовы. Дежень замочил их в воде, а затем развесил в расщелине потемнее.
   – Пусть подсохнут, – сказал он. – А мы пока разведем костер и приготовим себе обед, я вот зверски проголодался.
   – Ты не ответил на мой вопрос, Дежень, – напомнила Ирица.
   – Все нормально, сестренка, не забивай себе голову всякой ерундой. Давай-ка, помоги мне с тушей.
   Они занялись приготовлением обеда и несколько часов провели в молчании. После обеда Дежень прилег подремать, и Ирица так и не решилась продолжить расспросы. Только под вечер, когда брат приступил к скручиванию тетивы, Ирица вновь подсела к нему.
   – Скажи, Дежень, а что ты будешь делать со своей долей? – решилась она на вопрос.
   Дежень замер на миг.
   – Не знаю пока, но что-нибудь придумаю, – медленно ответил он.
   Разговаривать с ним сейчас было все равно что с дубом. Никаких эмоций, чувств, пустые, холодные ответы.
   И тогда Ирица решила рискнуть. Она хорошо помнила предупреждение Берсеня, но отказаться от попыток растолкать, расшевелить, как ей казалось, закосневшего в своих мыслях брата не могла.
   – Дежень, а я тут думала, может, нам не нужно отдавать этот Черный меч?
   Хотя черным меч был буквально несколько минут, они упорно продолжали именовать его именно так.
   Дежень бросил на Ирицу внимательный взгляд. Она впервые ощутила в нем какой-то проблеск жизни.
   – Кому это – нам? – осведомился он.
   – Ну, нам всем, – пояснила она.
   – А-а, всем. – Дежень улыбнулся. – Не знаю, Ирица, не знаю. Что мы – все – будем делать с ним?
   – У нас довольно слаженный отряд, неужели мы не смогли бы придумать что-нибудь, к общей пользе?
   – Слаженный отряд? – задумчиво повторил Дежень.
   – Но ведь мы были все вместе.
   – Были… – эхом отозвался Дежень.
   Доделывал тетиву он в полном молчании. Отчаявшись добиться от брата внятных ответов, Ирица уселась на край скалы, свесила ноги и развлекалась тем, что бросала с обрыва маленькие камешки.
   Вскоре тетива была готова. Правда, качество ее получилось не ахти, но на первое время сойдет. Во всяком случае, от лука степняков можно было наконец избавиться, и Дежень с удовольствием разломал его на мелкие кусочки.
   Обернувшись на треск, Ирица вскинула брови. Облик ломающего лук Деженя напугал ее. На лице брата играла нездоровая усмешка, как будто он разделывался со своим лютым врагом.
   – Возвращаемся? – спросила Ирица, чтоб хоть как-то заглушить омерзительный треск.
   Дежень не ответил, и она вновь повернулась лицом к обрыву. Очередной камешек полетел вниз, щелкая и отскакивая от камней. Девушка с интересом проводила его взглядом.
   – Да, пожалуй, скоро пойдем, – ответил Дежень.
   За ее спиной скрипнуло. Похоже, Деженю не терпелось испробовать «возрожденный» лук.
   – Ирица, а что ты там говорила насчет меча? – вдруг спросил Дежень. – Ты серьезно хочешь оставить его себе, то есть нам?
   Ирица вздохнула. После беседы с братом она ощущала сильную усталость и не испытывала никакого желания продолжать разговор на эту тему.
   Если бы она бросила на Деженя взгляд, она наверняка прочла бы на его лице кое-что новое, возможно, очень важное для себя. Но она не обернулась.
   – Да, я думала об этом, – лениво ответила она. – Коли Адамир платит за него такие деньги, значит, ценность меча куда выше.
   – Здравая мысль, но как ты собиралась распорядиться мечом? Это магическая вещь, и не всякий может ею управлять.
   – Не знаю. Берсень вон тоже не умеет, – ответила Ирица.
   Ирица зевнула. Она разомлела от жары и не раздумывала над своими словами.
   – Когда ему приспичило сразить Дару, он ее сразил, – продолжила она. – Хотя до сих пор не знает как, представляешь? Он думает, что магия самого меча вмешалась.
   Дежень не ответил.
   – Ты не заснул там?
   Она повернулась. Дежень стоял с наложенной на лук стрелой. Лицо его прорезала сеть глубоких морщин. От его взгляда Ирице сделалось холодно, точно ее окатили ледяной водой. Еще не понимая, что происходит, она шагнула к брату:
   – Что с тобой, Дежень? Ты пугаешь меня.
   – Прости.
   Он вскинул лук. Жало стрелы взглянуло на нее, и Ирицу парализовал страх. Она и помыслить не могла, что когда-нибудь смертоносное искусство брата будет угрожать ей!
   – Что ты задумал? – прошептала она, едва шевеля губами.
   – Прости, – повторил Дежень.
   Тетива щелкнула. Ирицу отшвырнуло к обрыву, грудь пронзила острая боль. На миг ее окатило волной удивления – Дежень всегда убивал с одного выстрела. Она же еще дышала, неужели рука его дрогнула?
   Взгляд девушки затуманился, и ей стало все равно – дрогнула, не дрогнула. Она вспомнила предостерегающие слова мага. Он знал, он предчувствовал, а она оказалась столь самонадеянна!
   Что ж, она, наверное, заслужила эту участь. А Берсень… Ирица ощутила на щеках слезы. Как бы она хотела увидеть его сейчас, даже смерть у него на руках показалась бы ей не такой обидной!
   Рядом на землю опустился Дежень.
   – Почему? – вырвалось у нее.
   Вслед за вопросом изо рта хлынула кровь.
   – Прости, Ирица. Тогда, в храме, нам подарили одну жизнь на двоих. А сейчас кто-то из нас должен был уйти.
   – Спасибо…
   – Что? О чем ты?
   Глаза Деженя расширились. Он склонился ниже, не веря собственным ушам.
   – Спасибо… ты подарил мне… десять лет… – прошептала Ирица.
   Дежень отпрянул как от удара. Но Ирица уже не видела и не слышала ничего. Ее сознание стремительно угасало.
   – Прости меня, Ирица, прости.
   Дежень вдруг с удивлением обнаружил, что его щеки мокрые от слез.
   Он с силой оттолкнул сестру, как будто это могло избавить его от душевной боли.
   Перевалившись через край, девушка полетела вниз. Ее сердце остановилось прежде, чем острые зубья скал приняли тело.
   Дежень вернулся под утро один. Сердце мага разом оборвалось. Недолго думая, он с рычанием кинулся навстречу и вцепился Деженю в кольчугу:
   – Где она, подлый убийца? Ты убил ее?
   Дежень молча отшвырнул его с дороги. Берсень немедленно вскочил, в руках заискрил огненный шар, но тут на него навалились Воисвет с Горяем и скрутили в один миг.
   – Где она? – кричал Берсень, тщетно пытаясь освободиться.
   Его прижали к земле, но маг бился как лютый зверь, так что воины едва удерживали его.
   – Ирица погибла, – сказал Дежень. – Она сорвалась в пропасть. Поверь, я опечален не меньше тебя.
   – Ты лжешь! Ты убил ее! – Берсень дернулся с удвоенной силой.
   Каким-то чудом ему удалось вырваться, и он отбежал в сторону. Воисвет только головой покачал. Маг сделался на удивление крепким мужчиной.
   – Убийцы! – прорычал он. – Вы все ублюдочные твари! И вы мне ответите за ее смерть!
   В глазах мага разгорался огонь.
   – Давай. Убивай, – усмехнулся Воисвет. – Только смотри себя не прихлопни, часом.
   – Вы все умрете!
   Берсень протянул руку, и Воисвет покачнулся, ощутив тяжесть в груди. Дыхание перехватило, и князь рухнул на колени, тщетно глотая воздух.
   Маленький камешек, вылетевший из-за широкой спины князя, угодил точно Берсеню в лоб. Глаза мага закатились, и он упал, безвольно раскинув руки.
   – Все в порядке? – Горяй подошел к князю. Воисвет сделал наконец первый вдох.
   – Да вроде. Мне показалось, будто этот наш маг доморощенный залез мне в грудь и стал сжимать сердце.
   – Он стал опасным противником, – серьезно сказал Горяй.
   – Мы тоже не дети. Однако ты вовремя.
   Сотник пожал плечами и двинулся за веревкой. В себя Берсень пришел уже со связанными руками. Впрочем, вскоре его развязали, взяв клятвенное обещание, что он будет вести себя достойно. Скрипя зубами, маг был вынужден согласиться.
   Чувства раздирали его на части, ему стоило немалых сил взять себя в руки. Не взбеситься, пытаясь напасть на них, не заплакать. Он знал, что они смогут справиться с ним, несмотря на всю его магию. Они были слишком опытны в искусстве убивать.
   Но он отомстит. Он раскроет тайны меча и отомстит. И это произойдет прежде, чем они доберутся до Адамира.
   Обхватив двумя руками Черный меч, Берсень уселся на берегу речки и закрыл глаза.
   Воины с некоторой тревогой наблюдали за ним.
   – Может, снова связать? – предложил Дежень.
   – На ночь обязательно, – кивнул князь. – Пока пусть поработает. Быстрее разберется.
   – Ох, Воисвет, он уже далеко не тот безобидный парнишка, что путался в собственных соплях. Он может и обмануть нас, – заметил Горяй. – И скрыть все, что узнал.
   – Скрыть от меня? – Воисвет приподнял бровь. – Я узнаю это раньше, чем он. А там уж язык развяжем в два счета. У меня в подвале и не такие становились разговорчивыми. Думаю, сейчас дело пойдет быстрее, ты его, Дежень, прямо подстегнул.
   Тот пожал плечами.
   – Я же сказал – она упала в пропасть, – холодно сказал он. – А что уж Берсень там вообразил, не знаю.