Страница:
И ведь всё как всегда.
Сейчас я с час буду сидеть тут и дуться, а потом не выдержу и пойду за ним, туда, на холодную, доступную всем ветрам и дождям палубу. Он, странно блеснув в темноте черными глазами, без слов возьмет мою руку и в знак извинения приложит к сжатым губам, а я потащу его сюда, в каюту, и снова начну безумную пляску струн и голоса, выкладываясь до конца, до последней капли, выдерживая просто невероятное натяжение нервов ради того, чтобы хоть чем-то отвлечь пирата, хоть как-то развеять его глухую тоску и стереть из глаз выражение неподвижно затаенной мысли. До утра, до рассвета, чьи лучи примут из моих рук это бремя и станут нести их до ночи, до темноты, бесчувственно срывающей покровы со всех застарелых ран, вытягивающей наружу все старые обиды…
Чернас тонко зажурчал, струйкой вливаясь в -дцатый раз за сегодняшний вечер наполняемую чашку. Фрель неизменно поражался этой способности пить полынный напиток с десятком дополнительных "оттеночных" травок, интригующий на вид, но отталкивающий непривычных к подобному на вкус.
– Ещё и вредно, - неизменно вставлял он.
Я же только отшучивалась:
– Ну… Курить противно, пить опасно - так должна же быть у ведьмы хоть одна вредная привычка! А то в святые запишут - никакого спасения потом!
– Ты же и так Хранящая…
– Ага. И зело наивен тот, кто представляет меня всепрощающей дурочкой с нимбом вокруг головы!!!
– Да уж, благодати от тебя не дождешься! - коротко в ответ хохотал Фрель и тут же торопливо нырял под стол в поисках укрытия от моих синевато-серебряных ветвистых молний. Наивный… Они же самонаводящиеся…
Я решительно вытерла размазавшуюся тушь тыльной стороной ладони и поднялась с кресла. Леший с ним, какая разница, минутой раньше или позже?
На палубе гуляли сквозняки, весело подгоняющие крупные, щедрые капли заметно потеплевшего дождя. Темная одинокая фигура высилась у носа, полуобняв искусно вырезанный силуэт Лирты. Одинокое пятно луны старательно рисовало золотистую кудрявую дорожку на волнах. Желтоватую стежку то и дело взрезали треугольники дельфиньих плавников, по зигзагу приближаясь к бригантине.
Я тихим, кошачьим шагом подошла и пристроилась рядом. Нащупала в темноте грубую мужскую руку и легонько сжала, впившись длинными ногтями в ладонь.
Дельфины выпрыгнули из воды, радостно покрикивая, и с фонтаном брызг плюхнулись назад. Не поспевшие за ними капли воды вызолоченными луной искрами осыпались в море.
– Красавицы! - не сдержалась я.
– А почему не красавцы?
– Хм… Из чисто женской солидарности.
Пират неопределенно хмыкнул и, подумав, медленно поднес мою руку с губам…
Ну не идиотка ли?!!!
Шел третий час, а дело всё не спорилось.
Собирание витражной мозаики из цветного хрусталя, подаренной ехидно хехекающей в рукав Таей на последний (из тех, что я помнила) день Рождения, - занятие в меру глупое, в меру нудное и без всякой меры долгое, способствующее растеканию ленивой мыслью по Древу. Самое оно для бесконечных размышлений и рассуждений. А подумать мне было о чем…
Желтоватые клочья парусов на подозрительно тонких реях складывались без особого труда, разительно отличаясь формой, оттенком и особой округленностью краев составляющих их хрусталиков, бревенчатая корма тоже труда вроде бы не составила, послушно уложившись в два тонких ряда чуть тронутых подсветкой стекляшек, но вот плавно переходящие друг в друга небо и море… О, Хранящие, ну как же мне их - куда уж там, к лешему, сложить! - хотя бы различить, где что?!!
Тяжело вздохнув, я взялась за нудную сортировку. Впрочем, вздох скорее относился не к тускло поблескивавшим стеклышкам, а к собственным невеселым мыслям.
Работа для мага на корабле нашлась, да ещё как. Просто ни одной минуты свободной поначалу не было. Начиная с того, что, подойдя вплотную к перемычке, пираты не находили другого способа перейти на другую Ветку, как терпеливо дождаться, пока с той стороны пойдет какой-нибудь легальный и, соответственно, сопровождаемый городским магом корабль, и безбожно ограбить его, по ходу дела воспользовавшись раскрывшимся на время проходом. Когда я, этак эффектно размяв пальцы и исключительно для зрелищности сделав пару пассов, распахнула перемычку одним присутствием своей страннической паршивой душонки, пираты дружно распахнули рты, да так и стояли, пока я не прищелкнула перед лицом ошарашенно застывшего Фреля, а тот уже взял в свои руки управление остолбеневшей командой.
А уж потом, по мере сближающегося знакомства, флибустьеры разохотились припрягать меня ко всякой работе: от склеивания разбитой тарелки до магического навеса от дождя. Уборкой на корабле больше никто не занимался: узнав, что мне для этого требуется всего лишь мученический вздох да легкое шевеление тонкими пальцами по дуге, пираты взбунтовались и возопили о несправедливости сущего, награждающего одних всем необходимым для ничегонеделания, а других низвергающего в пучину унизительного быта. Моё честное предложение потратить десять-пятнадцать лет на обучение в Храме - хоть бы и моем, - а потом с чистой совестью заняться пресловутым ничегонеделанием ни у кого почему-то здорового - да и вообще никакого - энтузиазма не вызвало. С чего бы?..
Впрочем, я если и сопротивлялась потоку бесконечной мелкой работы, то только машинально, по привычке, внутренне не бунтуя. Это отвлекало от дурных мыслей, рассеивало внимание, помогало скоротать длинные скучные дни на палубе с неменяющимся видом во все стороны…Как витражная мозаика.
Велир, покорно слетавший в Храм, принес мне письмо от Галирада, уверявшего, что по поводу своего пристанища я могу не беспокоиться. Мои наставники с мечником во главе во всеуслышание заявили учителям и мастерам Храма, что всю намеченную ими программу я освоила, так что никаких претензий предъявить не получится, и, пафосно пожав горячую руку заново вступившего в должность директора, распрощались с Вехрадой. Учителя поворчали-посудачили, но открыто возмущаться, как и высылать за мной погоню было попросту глупо, так что брехней по углам дело и ограничилось. Свою лепту внес и красочно распевающий дифирамбы Срединному Храму первый отчет Гильдийской комиссии. Студенты расстроились, лишившись надежной "покрывательницы" и лихой собутыльницы. Сам Храм недовольства не выражал.
Так что за свои "тылы" я была пока относительно спокойна, если бы не кольнувшая в грудь тоска расставания с полюбившимися лабиринтами, подвалами, балконами и самим Галирадом. Впрочем, туда я всегда смогу вернуться и меня всегда примут с распростертыми объятьями… или воротами.
А вот авангард пока терялся в прибрежных туманах и неохватных свинцово-водных гладях… Особого смысла в своем пребывании на корабле я не видела. Да, работа для меня тут есть, но с ней могли бы и справиться обычные люди, приложив побольше старания.
И скучно. Море-море-море. Первый день я, очарованная, проторчала на палубе, любуясь затейливыми завитками кокетливо расходящихся от острого корабельного носа "барашков", пристально вглядываясь в гривастые, грозно рокочущие валуны, играючи подхватывающие Лирту на свои темные ладони, и с радостной улыбкой наблюдая за забавами резвящихся дельфинчиков, звонко вспарывавших воду, высоко выбрасывавших в воздух черное блестящее тело и звучно нырявших назад. Второй день пресытившийся взгляд лениво скользил по горизонтам, ища зацепку для заскучавшего воображения. На третий я не вышла из каюты.
Ну и что дальше? Без конца плавать по морям и океанам, днем вежливо прикрывая зевоту вымученной улыбкой, а по ночам развлекая полубезумного капитана совсем уж безумными реазами? Глупо. И нелепо. Тем паче - для ведьмы. Хранящей.
А значит, надо просто попросить Фреля высадить меня на ближайшем берегу. Хвала Хранящим, имея восьмидесятилетний опыт за плечами, я хоть где не пропаду, да и выбраться смогу, если не понравится. Чай не сопливая студентка.
Приняв решение и успокоившись, я увлеченно принялась разделять синие стекляшки на "в хлам синие" и "так, синеватые". Сообразно моей логике, первые должны были оказаться морем, а вторые - небом. А как на деле - леший его знает…
Ликр, страдальчески застонав, ухватился за корму. Хранящие, ну как можно было так напиться?!!! И, главное, чем?!!
Память услужливо стерла даже малейшие воспоминания о вчерашнем вечере, видимо, опасаясь, что в кои-то веки проснется совесть. А это была совсем не желанная гостья для пирата! Подельники тоже, чтоб их разодрало, прояснять ситуацию не собирались, кидая издалека сочувственные взгляды, но подходить или предлагать похмелиться не намеревался ни один. Оно и понятно: капитан подобное, мягко говоря, не поощрял, мог и по доске с завязанными глазами погонять, если очень уж рассердится, так что становиться даже подозреваемым сообщником никому не хотелось.
А Ликру уже не хотелось ничего. Разве что три лота свинца в висок…
"То ли к ведьме сходить", - безнадежно мелькнуло в затуманенном мозгу. Боль каталась по голове от одной стенки черепушки к другой, причем все увеличивая и увеличивая скорость. Как-то раз Крыст вскользь обронил, что, мол, "ведьма-то наша не такая стерва, как кажется. Вон башку мне с утра вылечила - и ничего, да сих пор не болит!"
С другой стороны, идти к ней не хотелось. Отказать-то она, конечно, не откажет - никому ещё ни разу не отказала, но и выслушивать лекцию о вреде браги от девчонки, с грехом пополам окончившей свой Храм и тут же возомнившей себя великой вершительницей судеб, как-то не хотелось.
Корабль легонько качнулся, и Ликр чуть не вывалился за борт, в последний момент судорожно стиснув руки на деревянных досках и нечеловеческим усилием откинувшись назад. Голова закружилась добротной Верьневской юлой, к горлу опять подскочила тошнота. Ликр медленно осел на палубу.
Что ж, при всём богатстве выбора, альтернативы нет…
Дверь тихонько скрипнула, отворяясь, и на пороге возник безнадежно пошатывающийся пират.
– Доброе утро, - осторожно произнесла я, озабоченно нахмурившись, - чего это ему у меня понадобилось? Может, к себе шел, да не дошел?
– Эээ, - промычала жертва качки и начала медленно и картинно вваливаться в комнатушку.
– Эй! - я возмущенно взвилась на ноги, подскочила к неизвестному субъекту (лица пиратов я через неделю плавания, разумеется, запомнила, а вот с именами дело как-то не сложилось) и оттащила его на ближайший прибитый к полу стул, по дороге отметив, что от него несет перегаром, как от придорожной корчмы поутру после мальчишника, и догадавшись, что бравый флибустьер пал жертвой отнюдь на банальной качки, а ещё более распространенной болезни, созвучной с названием небезызвестной на многих Ветках птички. Перепел. Правда, пишется чуток иначе: "перепил".
– …иба, - промычал пират. Я, подумав, расшифровала это как "спасибо" и раздраженно отозвалась:
– Пожалуйста!
– Извините, - уже потверже, сиплым шепотом продолжил флибустьер и негромко застонал, словно это короткое слово отозвалось в его голове медным колоколом. - Меня зовут Ликр.
Я, решив, что сидеть пират сможет и без посторонней помощи, отодвинулась, пока одежда не провоняла перегаром, и вспорхнула на подвесную доску, долженствующую заменять стол. Верхние крепления скрипнули, но выдержали. Ещё бы им не выдержать! Пребольно грохнувшись на пол один раз, я со злости так зачаровала цепи и вбитые в потолок кольца, что расколдовать теперь бы не смогла при всем желании. Равно как и оборвать.
– Очень приятно. Меня - Иньярра.
– Я помню, - с чуть виноватой улыбкой ответил пират.
Я скептически вздернула левую бровь:
– Да ну? Верится как-то слабо! - Пират покаянно потупился, и я тут же одернула сама себя. - Впрочем, не моё это дело. Чего вы хотели от меня, милейший Ликр?
– Ну так… это… похмелиться бы…
– Вина нет. Чернасом не похмеляются. Так что предложить выпивку возможности не имею, - я, пряча злорадную ухмылку в прядях распущенных волос, полюбовалась разочарованно вытянувшимся лицом Ликра и, сжалившись, добавила: - Могу только снять все сегодняшние проявления вчерашней гулянки.
Велир, неодобрительно чирикнув, отлетел подальше от благоухающего во все стороны типа и ещё более неодобрительно глянул на меня. Ну да, Фрель терпеть не может, когда я помогаю таким вот страждущим. Дескать, разлагаю ему дисциплину. Если пират один раз поймет, что вечерняя гулянка не обернулась страшным утренним похмельем, то он начнет гулять каждый вечер, а по утру таскаться ко мне. Впрочем, когда я лечила от подобного его самого, Фрель ничего против не имел.
Я же рассуждала по-другому. Ну что толку сейчас Фрелю будет с этого вот молодца, который мученически кривится от малейшего толчка покачивающегося пола? Он ведь даже собственное имя только с третьей попытки договорил! А воспитанием пускай сам занимается.
– Закройте глаза, - я легко прошелестела холодными кончиками пальцев по вискам, векам и лбу пирата. - Представьте, что стоите под приятным прохладным водопадом… Струи тихонько журчат, прокладывая извилистые дорожки по коже… Солнце шаловливо играет белесыми зайчиками на гребешках взбаламученной воды…
Дальше придумывать было лень, да и на деле, что он будет себе представлять, меня мало волновало - лишь бы отвлекся мысленно от, собственно, боли. Я тихонько вдавила ладонь в его лоб и, нахмурившись, пробормотала заклинание, вспыхнувшее в голове розоватым свечением и ушедшее мягким откатом. Пациент дернулся, приоткрыв один глаз:
– Ыыы?
– Не "ыыы", а спасибо, - с усмешкой поправила я, убирая руки. - Не болит?
Пират осторожно качнул головой вправо-влево, легонько прикоснулся пальцами к вискам - и, просияв улыбкой до ушей, закивал как дурачок.
– Вот и славно, - я, не обращая внимания на гостя и полагая, что он уже уходит, спрыгнула со стола и уселась возле полусобранного витража, удобно подогнув под себя одну ногу и вытянув другую - хвала Хранящим, ширина юбки позволяла хоть на шпагат садиться.
Пират же потоптался кругом и, не зная, как бы меня поблагодарить, ввязался в разговор:
– А это корабль будет?
Я тяжело вздохнула. До той стадии, когда будет, собственно, корабль я рисковала и не дожить.
– Будет. Лет через -дцать.
Пират услужливо захихикал.
– Это вы для нервов? - считалось, что собирание подобных витражей расслабляет и укрепляет нервную систему.
– Это я от нервов. Во всяком случае, остается их с каждым правильно подобранным кристаллом всё меньше и меньше.
– Да, скучновато вам с нами пока, - признал пират, неуклюже подсаживаясь на корточки напротив. Избавившись от похмелья, равновесие он держал просто бесподобно.
– Пока? - я не сдержала ехидства в голосе. - А что, есть шанс на изменение ситуации?
Пират добродушно хохотнул:
– Так вы, госпожа ведьма, что ль думаете, что мы всегда вот так вот… блох по океану гоняем? - Видимо на месте "блох" обычно употреблялось что-то другое, но Ликр пожалел дамские уши. - Это нам пока задание не дали. Вот причалим, сходит капитан куда надо - и начнется веселая жизнь. Не до гулянок нам тогда.
– А "куда надо" - это куда? - осторожно покосилась на пирата я.
– Ха, да чтоб мы знали!
– А почему не до гулянок? - желто-песочный кристаллик, упрямо подгоняемый мной к парусам, оказался кусочком мачты. Ярко-синий я отбросила, не имея желания часами тыкаться с ним то к небу, то к морю, причем с равным нулевым эффектом.
– Ну… Вы же, госпожа ведьма, не думаете, что мы, как в древности, живем тем, что грабим все подряд купеческие корабли?
– Этим вы тоже не гнушаетесь, - не удержавшись, съязвила я.
– Верно, - покладисто согласился Ликр. - Но все-таки, прежде всего мы работаем на заказчиков.
Ну, прям как я!
– Мы же вне закона, - тем временем продолжал флибустьер. - Вот и заказывают нам на ушко короли да монархи то, чего сами не могут сделать и подданным поручить права не имеют. Официально нас, разумеется, объявят в розыск, а на деле… мы ведь, как видите, не бедствуем…
А что, неплохо устроились. И пираты, и монархи. Волки сыты, овцы целы. Думаю, у Фреля есть ряд потенциальных заказчиков, имеющих с ним связь. Кому надо провернуть какое-нибудь нелегальное, но позарез необходимое дельце - тот и зовет пирата для выполнения грязной работенки. И платит, причем наверняка щедро.
– А вы, госпожа ведьма, я погляжу, решили на берегу от нас уйти? - пират кивнул на собранную сумку, прикорнувшую под стулом. На деле сумка была попросту неразобранной, но Ликр всё равно угадал.
Я смерила флибустьера долгим проницательным взглядом прищуренных глаз с вертикальными кошачьими зрачками. В голове что-то щелкнуло, полярно меняя настроение.
– Ещё подзадержусь, пожалуй…
– За сколько шагов ты должен стоять, когда мимо станет проезжать карета Её Величества?
Жертва комкала в потных ладонях затрапезный листок с невыразимыми каракулями по обеим сторонам. Разобраться с такой шпаргалкой, сунутой ему от щедроты души уже отстрелявшимся подельником, мог только леший или студенты магических Храмов. Парень, увы, ни к первому, ни ко вторым никакого отношения не имел.
– Эээ… За тринадцать, - безнадежно закинул удочку он.
Мастер в сердцах хватил кулаком по столу:
– За двадцать пять, и ни пядью ближе! Ты что, совсем дурак?!!
– Я учил, - заканючил парень.
– Учил он! - мастер в раздражении подорвался с кресла и прошелся туда-сюда по комнате. - Что и когда ты в этой жизни последний раз учил?!!
– Инструкцию…
– Дур-рак!! - мастер сел и уныло поглядел на своего коллегу. Десятник равнодушно пожал плечами: мол, о чем тут разговаривать? Но всё-таки спросил:
– Так, ладно. Правила безопасности при счищении снега с крыши?
Парень, радостно выпрямившись, забубнил:
– Ну, значит, это… Веревкой под крышей огородить, чтоб кто попало не шлялся.
– Так.
Экзаменуемый, воодушевившись первой победой, бойко продолжил:
– Ещё надо в нескользкой обуви быть…
– Так. - "А ведь и вправду учил", - мелькнуло в голове у мастера.
– И, это, веревкой надо к чему-нить покрепче привязаться!
Экзаменаторы переглянулись. Дело, кажется, шло на лад.
Подозрительно прищурившись, десятник впервые за весь экзамен повернулся лицом к вспотевшему от гордости и распиравших его знаний парню.
– Хм… Ну а какой длины должна быть веревка?
Тот посмурнел. О длине веревке в чужом конспекте, читанном вчера вечером, не говорилось. Оставалось только догадываться самому.
– Ну… Чтоб полсажени до земли не доставала!
Экзаменаторы дружно закашлялись, смутив и без того не уверенного в правильности ответа парня.
– Ладно, - первым справился с собой десятник. - А в какой конкретно обуви ты зимой будешь работать?
– Ну… Нескользкой…
– Я сказал - конкретно.
– Тогда… Сапогах!
Десятник, иронично прищурившись, кивнул и опять спросил:
– А летом?
– Ну… Да хоть и босиком…
Десятник добродушно расхохотался и отошел к окну.
– И-ди-от!!! - мастер, подскочив, чуть не обрушил на работничка шквал нецензурной ругани, но покосился на коллегу и сдержался. - Какой летом снег?!!!!
– А чего тогда спрашиваете? - тупо обиделся парень, скатывая шпаргалку с тугой комок. Всё равно толку от неё никакого.
– А кому тут снега летом не хватает? - входная дверь легко распахнулась от неслышного тычка, и на порог высокий порог взвилась стройная черноволосая ведьма. "Не неслышного, а магического", - мысленно поправился десятник, спеша навстречу нежданной гостье и галантно предлагая ей руку. Молодой темноволосый человек, вошедший следом, был принят за верного пса, которого ниоткуда не гонят в угоду блистательной хозяйке.
– Снега нам летом и даром не надо, - торопливо отказался десятник, усаживая ведьму на собственное кресло. - И без того погода дрянная всю неделю была.
С ведьмой его связывали более чем теплые отношения. К Ларинге - королеве - она приходила не раз в поисках работы, неизменно её получала и с блеском выполняла, за что бывала награждена не одной сотней сантэров. А самому десятнику как-то раз бесплатно вылечила подхватившего воспаление легких ребенка, за что ей, разумеется, преогромное спасибо и верность до гроба. Чтобы он её к Ларинге не впустил, будь королева хоть в уборной в полевых условиях - да ни в жизнь!
– Вы, небось, госпожа ведьма, к Её Величеству пройти желаете?
– Да, было бы неплохо, - черноволосая удивленно окинула взглядом ошалевшего при её внезапном появлении парня со шпаргалкой и сочувственно хмыкнула, искоса глянув на десятника. Тот мигом отреагировал:
– Эй, ты! Вали отсюда и можешь считать, что пока сдал. Но в следующий раз…
Вмиг просиявший парень отвесил ведьме поясной поклон и дунул в не успевшую захлопнуться дверь.
– … я с тебя три шкуры спущу! - проорал десятник уже вслед удирающей, пока мастер не передумал, спине.
– Мы хотели бы видеть Её Величество, - сухо и официально обратился к десятнику сопровождающий ведьмы. Та чуть заметно кивнула, подтверждая просьбу. - Можете доложить ей о нас как…
– Да уж доложу, не боись! - десятник фамильярно хлопнул черноволосого по плечу и направился к высокой кованой двери. Пробыл там пару минут и вернулся, радостно закивав ещё на входе: давайте, мол!
– Какого йыра он так с тобой носится? - негромко спросил незнакомец у ведьмы. Десятник, обладавший на диво острым слухом, тут же нахмурился.
– Понятия не имею, - так же вполголоса отозвалась ведьма, из-за плеча подмигивая тут же ухмыльнувшемуся мужику.
А всё-таки молодец, девка! Умеет быть снисходительной к мужским глюкам. Хоть и ведьма, а молодец!
Ларинга со строгим выражением лица сидела во главе небольшого стола, кидая неодобрительные взгляды то на меня, то на Фреля, то на обоих вместе. Причем что её больше возмущало - ведьма в компании пирата или пират в компании ведьмы - она бы и сама решить не смогла.
Фрель сидел с отрешенно-равнодушным видом, изредка кидая на меня недовольные взгляды: дескать, не напросилась бы ты со мной "в гости" - договорился бы уже, а так вот сидим и ждем невесть чего. Я старательно прятала безудержно расплывающуюся по лицу улыбку в прядь "случайно" упавших на щеку волос.
Ларинга протянула щепоть за ягодкой винограда, прожевала её с таким видом, будто во рту на деле оказался тушеный крысиный хвост, но выплюнуть его при гостях она не может себе позволить, и, наконец, определилась, к кому хочет предъявить претензии в первую очередь.
– Ну и зачем он тебе нужен? - тоскливо скривилась она, небрежно кивая на пирата так, словно его здесь и не сидело.
Я с готовностью жизнерадостно ощерилась во все тридцать зубов (зубы мудрости у меня появляться ни в коем случае не желали, равно как и сама мудрость, неизменно обходившая ведьму по широкой дуге) и довольно поинтересовалась:
– А что? Не нравится?
– И какой тебе в нем прок? - брезгливо пожала плечами королева.
Пораженный Фрель переводил полыхающий возмущением взгляд с одной на другую, никак не находя подходящего предлога и слов, чтобы ввязаться в этот рьяно порочащий его диалог.
– Ха, ни кворра себе, какой прок! - я доверительно склонилась в сторону Ларинги и свистяще прошептала: - Знаешь, тут, говорят, нежить водится - так как же я одна-то ходить буду? Загрызут ни за сантэр!
Ларинга судорожно закашлялась.
– Ты ещё скажи, что влюбилась в него, как в Грекха…
Сейчас я с час буду сидеть тут и дуться, а потом не выдержу и пойду за ним, туда, на холодную, доступную всем ветрам и дождям палубу. Он, странно блеснув в темноте черными глазами, без слов возьмет мою руку и в знак извинения приложит к сжатым губам, а я потащу его сюда, в каюту, и снова начну безумную пляску струн и голоса, выкладываясь до конца, до последней капли, выдерживая просто невероятное натяжение нервов ради того, чтобы хоть чем-то отвлечь пирата, хоть как-то развеять его глухую тоску и стереть из глаз выражение неподвижно затаенной мысли. До утра, до рассвета, чьи лучи примут из моих рук это бремя и станут нести их до ночи, до темноты, бесчувственно срывающей покровы со всех застарелых ран, вытягивающей наружу все старые обиды…
Чернас тонко зажурчал, струйкой вливаясь в -дцатый раз за сегодняшний вечер наполняемую чашку. Фрель неизменно поражался этой способности пить полынный напиток с десятком дополнительных "оттеночных" травок, интригующий на вид, но отталкивающий непривычных к подобному на вкус.
– Ещё и вредно, - неизменно вставлял он.
Я же только отшучивалась:
– Ну… Курить противно, пить опасно - так должна же быть у ведьмы хоть одна вредная привычка! А то в святые запишут - никакого спасения потом!
– Ты же и так Хранящая…
– Ага. И зело наивен тот, кто представляет меня всепрощающей дурочкой с нимбом вокруг головы!!!
– Да уж, благодати от тебя не дождешься! - коротко в ответ хохотал Фрель и тут же торопливо нырял под стол в поисках укрытия от моих синевато-серебряных ветвистых молний. Наивный… Они же самонаводящиеся…
Я решительно вытерла размазавшуюся тушь тыльной стороной ладони и поднялась с кресла. Леший с ним, какая разница, минутой раньше или позже?
На палубе гуляли сквозняки, весело подгоняющие крупные, щедрые капли заметно потеплевшего дождя. Темная одинокая фигура высилась у носа, полуобняв искусно вырезанный силуэт Лирты. Одинокое пятно луны старательно рисовало золотистую кудрявую дорожку на волнах. Желтоватую стежку то и дело взрезали треугольники дельфиньих плавников, по зигзагу приближаясь к бригантине.
Я тихим, кошачьим шагом подошла и пристроилась рядом. Нащупала в темноте грубую мужскую руку и легонько сжала, впившись длинными ногтями в ладонь.
Дельфины выпрыгнули из воды, радостно покрикивая, и с фонтаном брызг плюхнулись назад. Не поспевшие за ними капли воды вызолоченными луной искрами осыпались в море.
– Красавицы! - не сдержалась я.
– А почему не красавцы?
– Хм… Из чисто женской солидарности.
Пират неопределенно хмыкнул и, подумав, медленно поднес мою руку с губам…
Ну не идиотка ли?!!!
* * *
Темно-синяя стекляшка вывернулась из дрогнувших пальцев и звонко проскакала по полу до дальней стены. Я, негромко ругнувшись, поманила её пальцем, мысленно прикидывая векторную составляющую, но не угадала и только загнала хрустальный ромбик под кровать. Пришлось с мученическим вздохом подниматься на четвереньки и ползти за упрыгавшей стекляшкой.Шел третий час, а дело всё не спорилось.
Собирание витражной мозаики из цветного хрусталя, подаренной ехидно хехекающей в рукав Таей на последний (из тех, что я помнила) день Рождения, - занятие в меру глупое, в меру нудное и без всякой меры долгое, способствующее растеканию ленивой мыслью по Древу. Самое оно для бесконечных размышлений и рассуждений. А подумать мне было о чем…
Желтоватые клочья парусов на подозрительно тонких реях складывались без особого труда, разительно отличаясь формой, оттенком и особой округленностью краев составляющих их хрусталиков, бревенчатая корма тоже труда вроде бы не составила, послушно уложившись в два тонких ряда чуть тронутых подсветкой стекляшек, но вот плавно переходящие друг в друга небо и море… О, Хранящие, ну как же мне их - куда уж там, к лешему, сложить! - хотя бы различить, где что?!!
Тяжело вздохнув, я взялась за нудную сортировку. Впрочем, вздох скорее относился не к тускло поблескивавшим стеклышкам, а к собственным невеселым мыслям.
Работа для мага на корабле нашлась, да ещё как. Просто ни одной минуты свободной поначалу не было. Начиная с того, что, подойдя вплотную к перемычке, пираты не находили другого способа перейти на другую Ветку, как терпеливо дождаться, пока с той стороны пойдет какой-нибудь легальный и, соответственно, сопровождаемый городским магом корабль, и безбожно ограбить его, по ходу дела воспользовавшись раскрывшимся на время проходом. Когда я, этак эффектно размяв пальцы и исключительно для зрелищности сделав пару пассов, распахнула перемычку одним присутствием своей страннической паршивой душонки, пираты дружно распахнули рты, да так и стояли, пока я не прищелкнула перед лицом ошарашенно застывшего Фреля, а тот уже взял в свои руки управление остолбеневшей командой.
А уж потом, по мере сближающегося знакомства, флибустьеры разохотились припрягать меня ко всякой работе: от склеивания разбитой тарелки до магического навеса от дождя. Уборкой на корабле больше никто не занимался: узнав, что мне для этого требуется всего лишь мученический вздох да легкое шевеление тонкими пальцами по дуге, пираты взбунтовались и возопили о несправедливости сущего, награждающего одних всем необходимым для ничегонеделания, а других низвергающего в пучину унизительного быта. Моё честное предложение потратить десять-пятнадцать лет на обучение в Храме - хоть бы и моем, - а потом с чистой совестью заняться пресловутым ничегонеделанием ни у кого почему-то здорового - да и вообще никакого - энтузиазма не вызвало. С чего бы?..
Впрочем, я если и сопротивлялась потоку бесконечной мелкой работы, то только машинально, по привычке, внутренне не бунтуя. Это отвлекало от дурных мыслей, рассеивало внимание, помогало скоротать длинные скучные дни на палубе с неменяющимся видом во все стороны…Как витражная мозаика.
Велир, покорно слетавший в Храм, принес мне письмо от Галирада, уверявшего, что по поводу своего пристанища я могу не беспокоиться. Мои наставники с мечником во главе во всеуслышание заявили учителям и мастерам Храма, что всю намеченную ими программу я освоила, так что никаких претензий предъявить не получится, и, пафосно пожав горячую руку заново вступившего в должность директора, распрощались с Вехрадой. Учителя поворчали-посудачили, но открыто возмущаться, как и высылать за мной погоню было попросту глупо, так что брехней по углам дело и ограничилось. Свою лепту внес и красочно распевающий дифирамбы Срединному Храму первый отчет Гильдийской комиссии. Студенты расстроились, лишившись надежной "покрывательницы" и лихой собутыльницы. Сам Храм недовольства не выражал.
Так что за свои "тылы" я была пока относительно спокойна, если бы не кольнувшая в грудь тоска расставания с полюбившимися лабиринтами, подвалами, балконами и самим Галирадом. Впрочем, туда я всегда смогу вернуться и меня всегда примут с распростертыми объятьями… или воротами.
А вот авангард пока терялся в прибрежных туманах и неохватных свинцово-водных гладях… Особого смысла в своем пребывании на корабле я не видела. Да, работа для меня тут есть, но с ней могли бы и справиться обычные люди, приложив побольше старания.
И скучно. Море-море-море. Первый день я, очарованная, проторчала на палубе, любуясь затейливыми завитками кокетливо расходящихся от острого корабельного носа "барашков", пристально вглядываясь в гривастые, грозно рокочущие валуны, играючи подхватывающие Лирту на свои темные ладони, и с радостной улыбкой наблюдая за забавами резвящихся дельфинчиков, звонко вспарывавших воду, высоко выбрасывавших в воздух черное блестящее тело и звучно нырявших назад. Второй день пресытившийся взгляд лениво скользил по горизонтам, ища зацепку для заскучавшего воображения. На третий я не вышла из каюты.
Ну и что дальше? Без конца плавать по морям и океанам, днем вежливо прикрывая зевоту вымученной улыбкой, а по ночам развлекая полубезумного капитана совсем уж безумными реазами? Глупо. И нелепо. Тем паче - для ведьмы. Хранящей.
А значит, надо просто попросить Фреля высадить меня на ближайшем берегу. Хвала Хранящим, имея восьмидесятилетний опыт за плечами, я хоть где не пропаду, да и выбраться смогу, если не понравится. Чай не сопливая студентка.
Приняв решение и успокоившись, я увлеченно принялась разделять синие стекляшки на "в хлам синие" и "так, синеватые". Сообразно моей логике, первые должны были оказаться морем, а вторые - небом. А как на деле - леший его знает…
* * *
Море поднялось злобно хрипящей раззявленной пастью остерикта и упало на Ликра, безжалостно сдавив грудную клетку и заставив расстаться с ничтожными остатками завтрака. Пучина сыто облизнулась чуть шелохнувшимися волнами, словно только того и добивалась. Стало чуть полегче.Ликр, страдальчески застонав, ухватился за корму. Хранящие, ну как можно было так напиться?!!! И, главное, чем?!!
Память услужливо стерла даже малейшие воспоминания о вчерашнем вечере, видимо, опасаясь, что в кои-то веки проснется совесть. А это была совсем не желанная гостья для пирата! Подельники тоже, чтоб их разодрало, прояснять ситуацию не собирались, кидая издалека сочувственные взгляды, но подходить или предлагать похмелиться не намеревался ни один. Оно и понятно: капитан подобное, мягко говоря, не поощрял, мог и по доске с завязанными глазами погонять, если очень уж рассердится, так что становиться даже подозреваемым сообщником никому не хотелось.
А Ликру уже не хотелось ничего. Разве что три лота свинца в висок…
"То ли к ведьме сходить", - безнадежно мелькнуло в затуманенном мозгу. Боль каталась по голове от одной стенки черепушки к другой, причем все увеличивая и увеличивая скорость. Как-то раз Крыст вскользь обронил, что, мол, "ведьма-то наша не такая стерва, как кажется. Вон башку мне с утра вылечила - и ничего, да сих пор не болит!"
С другой стороны, идти к ней не хотелось. Отказать-то она, конечно, не откажет - никому ещё ни разу не отказала, но и выслушивать лекцию о вреде браги от девчонки, с грехом пополам окончившей свой Храм и тут же возомнившей себя великой вершительницей судеб, как-то не хотелось.
Корабль легонько качнулся, и Ликр чуть не вывалился за борт, в последний момент судорожно стиснув руки на деревянных досках и нечеловеческим усилием откинувшись назад. Голова закружилась добротной Верьневской юлой, к горлу опять подскочила тошнота. Ликр медленно осел на палубу.
Что ж, при всём богатстве выбора, альтернативы нет…
* * *
С немалым трудом выложив хотя бы внешний контур моря, я восстанавливала силы, прихлебывала безнадежно холодный чернас - так, бурдяшка какая-то - и мысленно вздыхала: "То ли ещё будет!". Синеватые хрусталики ехидно переливались в свете тринадцати негаснущих весь день - ибо окон в каюте, разумеется, не было - шэритов.Дверь тихонько скрипнула, отворяясь, и на пороге возник безнадежно пошатывающийся пират.
– Доброе утро, - осторожно произнесла я, озабоченно нахмурившись, - чего это ему у меня понадобилось? Может, к себе шел, да не дошел?
– Эээ, - промычала жертва качки и начала медленно и картинно вваливаться в комнатушку.
– Эй! - я возмущенно взвилась на ноги, подскочила к неизвестному субъекту (лица пиратов я через неделю плавания, разумеется, запомнила, а вот с именами дело как-то не сложилось) и оттащила его на ближайший прибитый к полу стул, по дороге отметив, что от него несет перегаром, как от придорожной корчмы поутру после мальчишника, и догадавшись, что бравый флибустьер пал жертвой отнюдь на банальной качки, а ещё более распространенной болезни, созвучной с названием небезызвестной на многих Ветках птички. Перепел. Правда, пишется чуток иначе: "перепил".
– …иба, - промычал пират. Я, подумав, расшифровала это как "спасибо" и раздраженно отозвалась:
– Пожалуйста!
– Извините, - уже потверже, сиплым шепотом продолжил флибустьер и негромко застонал, словно это короткое слово отозвалось в его голове медным колоколом. - Меня зовут Ликр.
Я, решив, что сидеть пират сможет и без посторонней помощи, отодвинулась, пока одежда не провоняла перегаром, и вспорхнула на подвесную доску, долженствующую заменять стол. Верхние крепления скрипнули, но выдержали. Ещё бы им не выдержать! Пребольно грохнувшись на пол один раз, я со злости так зачаровала цепи и вбитые в потолок кольца, что расколдовать теперь бы не смогла при всем желании. Равно как и оборвать.
– Очень приятно. Меня - Иньярра.
– Я помню, - с чуть виноватой улыбкой ответил пират.
Я скептически вздернула левую бровь:
– Да ну? Верится как-то слабо! - Пират покаянно потупился, и я тут же одернула сама себя. - Впрочем, не моё это дело. Чего вы хотели от меня, милейший Ликр?
– Ну так… это… похмелиться бы…
– Вина нет. Чернасом не похмеляются. Так что предложить выпивку возможности не имею, - я, пряча злорадную ухмылку в прядях распущенных волос, полюбовалась разочарованно вытянувшимся лицом Ликра и, сжалившись, добавила: - Могу только снять все сегодняшние проявления вчерашней гулянки.
Велир, неодобрительно чирикнув, отлетел подальше от благоухающего во все стороны типа и ещё более неодобрительно глянул на меня. Ну да, Фрель терпеть не может, когда я помогаю таким вот страждущим. Дескать, разлагаю ему дисциплину. Если пират один раз поймет, что вечерняя гулянка не обернулась страшным утренним похмельем, то он начнет гулять каждый вечер, а по утру таскаться ко мне. Впрочем, когда я лечила от подобного его самого, Фрель ничего против не имел.
Я же рассуждала по-другому. Ну что толку сейчас Фрелю будет с этого вот молодца, который мученически кривится от малейшего толчка покачивающегося пола? Он ведь даже собственное имя только с третьей попытки договорил! А воспитанием пускай сам занимается.
– Закройте глаза, - я легко прошелестела холодными кончиками пальцев по вискам, векам и лбу пирата. - Представьте, что стоите под приятным прохладным водопадом… Струи тихонько журчат, прокладывая извилистые дорожки по коже… Солнце шаловливо играет белесыми зайчиками на гребешках взбаламученной воды…
Дальше придумывать было лень, да и на деле, что он будет себе представлять, меня мало волновало - лишь бы отвлекся мысленно от, собственно, боли. Я тихонько вдавила ладонь в его лоб и, нахмурившись, пробормотала заклинание, вспыхнувшее в голове розоватым свечением и ушедшее мягким откатом. Пациент дернулся, приоткрыв один глаз:
– Ыыы?
– Не "ыыы", а спасибо, - с усмешкой поправила я, убирая руки. - Не болит?
Пират осторожно качнул головой вправо-влево, легонько прикоснулся пальцами к вискам - и, просияв улыбкой до ушей, закивал как дурачок.
– Вот и славно, - я, не обращая внимания на гостя и полагая, что он уже уходит, спрыгнула со стола и уселась возле полусобранного витража, удобно подогнув под себя одну ногу и вытянув другую - хвала Хранящим, ширина юбки позволяла хоть на шпагат садиться.
Пират же потоптался кругом и, не зная, как бы меня поблагодарить, ввязался в разговор:
– А это корабль будет?
Я тяжело вздохнула. До той стадии, когда будет, собственно, корабль я рисковала и не дожить.
– Будет. Лет через -дцать.
Пират услужливо захихикал.
– Это вы для нервов? - считалось, что собирание подобных витражей расслабляет и укрепляет нервную систему.
– Это я от нервов. Во всяком случае, остается их с каждым правильно подобранным кристаллом всё меньше и меньше.
– Да, скучновато вам с нами пока, - признал пират, неуклюже подсаживаясь на корточки напротив. Избавившись от похмелья, равновесие он держал просто бесподобно.
– Пока? - я не сдержала ехидства в голосе. - А что, есть шанс на изменение ситуации?
Пират добродушно хохотнул:
– Так вы, госпожа ведьма, что ль думаете, что мы всегда вот так вот… блох по океану гоняем? - Видимо на месте "блох" обычно употреблялось что-то другое, но Ликр пожалел дамские уши. - Это нам пока задание не дали. Вот причалим, сходит капитан куда надо - и начнется веселая жизнь. Не до гулянок нам тогда.
– А "куда надо" - это куда? - осторожно покосилась на пирата я.
– Ха, да чтоб мы знали!
– А почему не до гулянок? - желто-песочный кристаллик, упрямо подгоняемый мной к парусам, оказался кусочком мачты. Ярко-синий я отбросила, не имея желания часами тыкаться с ним то к небу, то к морю, причем с равным нулевым эффектом.
– Ну… Вы же, госпожа ведьма, не думаете, что мы, как в древности, живем тем, что грабим все подряд купеческие корабли?
– Этим вы тоже не гнушаетесь, - не удержавшись, съязвила я.
– Верно, - покладисто согласился Ликр. - Но все-таки, прежде всего мы работаем на заказчиков.
Ну, прям как я!
– Мы же вне закона, - тем временем продолжал флибустьер. - Вот и заказывают нам на ушко короли да монархи то, чего сами не могут сделать и подданным поручить права не имеют. Официально нас, разумеется, объявят в розыск, а на деле… мы ведь, как видите, не бедствуем…
А что, неплохо устроились. И пираты, и монархи. Волки сыты, овцы целы. Думаю, у Фреля есть ряд потенциальных заказчиков, имеющих с ним связь. Кому надо провернуть какое-нибудь нелегальное, но позарез необходимое дельце - тот и зовет пирата для выполнения грязной работенки. И платит, причем наверняка щедро.
– А вы, госпожа ведьма, я погляжу, решили на берегу от нас уйти? - пират кивнул на собранную сумку, прикорнувшую под стулом. На деле сумка была попросту неразобранной, но Ликр всё равно угадал.
Я смерила флибустьера долгим проницательным взглядом прищуренных глаз с вертикальными кошачьими зрачками. В голове что-то щелкнуло, полярно меняя настроение.
– Ещё подзадержусь, пожалуй…
* * *
Экзамен длился второй час, изрядно достав и экзаменаторов, и жертву. Мастер устало взирал на подведомственного ему парня, тщетно пытаясь выбить из оного хотя бы предисловие инструкции по безопасному физическому труду.– За сколько шагов ты должен стоять, когда мимо станет проезжать карета Её Величества?
Жертва комкала в потных ладонях затрапезный листок с невыразимыми каракулями по обеим сторонам. Разобраться с такой шпаргалкой, сунутой ему от щедроты души уже отстрелявшимся подельником, мог только леший или студенты магических Храмов. Парень, увы, ни к первому, ни ко вторым никакого отношения не имел.
– Эээ… За тринадцать, - безнадежно закинул удочку он.
Мастер в сердцах хватил кулаком по столу:
– За двадцать пять, и ни пядью ближе! Ты что, совсем дурак?!!
– Я учил, - заканючил парень.
– Учил он! - мастер в раздражении подорвался с кресла и прошелся туда-сюда по комнате. - Что и когда ты в этой жизни последний раз учил?!!
– Инструкцию…
– Дур-рак!! - мастер сел и уныло поглядел на своего коллегу. Десятник равнодушно пожал плечами: мол, о чем тут разговаривать? Но всё-таки спросил:
– Так, ладно. Правила безопасности при счищении снега с крыши?
Парень, радостно выпрямившись, забубнил:
– Ну, значит, это… Веревкой под крышей огородить, чтоб кто попало не шлялся.
– Так.
Экзаменуемый, воодушевившись первой победой, бойко продолжил:
– Ещё надо в нескользкой обуви быть…
– Так. - "А ведь и вправду учил", - мелькнуло в голове у мастера.
– И, это, веревкой надо к чему-нить покрепче привязаться!
Экзаменаторы переглянулись. Дело, кажется, шло на лад.
Подозрительно прищурившись, десятник впервые за весь экзамен повернулся лицом к вспотевшему от гордости и распиравших его знаний парню.
– Хм… Ну а какой длины должна быть веревка?
Тот посмурнел. О длине веревке в чужом конспекте, читанном вчера вечером, не говорилось. Оставалось только догадываться самому.
– Ну… Чтоб полсажени до земли не доставала!
Экзаменаторы дружно закашлялись, смутив и без того не уверенного в правильности ответа парня.
– Ладно, - первым справился с собой десятник. - А в какой конкретно обуви ты зимой будешь работать?
– Ну… Нескользкой…
– Я сказал - конкретно.
– Тогда… Сапогах!
Десятник, иронично прищурившись, кивнул и опять спросил:
– А летом?
– Ну… Да хоть и босиком…
Десятник добродушно расхохотался и отошел к окну.
– И-ди-от!!! - мастер, подскочив, чуть не обрушил на работничка шквал нецензурной ругани, но покосился на коллегу и сдержался. - Какой летом снег?!!!!
– А чего тогда спрашиваете? - тупо обиделся парень, скатывая шпаргалку с тугой комок. Всё равно толку от неё никакого.
– А кому тут снега летом не хватает? - входная дверь легко распахнулась от неслышного тычка, и на порог высокий порог взвилась стройная черноволосая ведьма. "Не неслышного, а магического", - мысленно поправился десятник, спеша навстречу нежданной гостье и галантно предлагая ей руку. Молодой темноволосый человек, вошедший следом, был принят за верного пса, которого ниоткуда не гонят в угоду блистательной хозяйке.
– Снега нам летом и даром не надо, - торопливо отказался десятник, усаживая ведьму на собственное кресло. - И без того погода дрянная всю неделю была.
С ведьмой его связывали более чем теплые отношения. К Ларинге - королеве - она приходила не раз в поисках работы, неизменно её получала и с блеском выполняла, за что бывала награждена не одной сотней сантэров. А самому десятнику как-то раз бесплатно вылечила подхватившего воспаление легких ребенка, за что ей, разумеется, преогромное спасибо и верность до гроба. Чтобы он её к Ларинге не впустил, будь королева хоть в уборной в полевых условиях - да ни в жизнь!
– Вы, небось, госпожа ведьма, к Её Величеству пройти желаете?
– Да, было бы неплохо, - черноволосая удивленно окинула взглядом ошалевшего при её внезапном появлении парня со шпаргалкой и сочувственно хмыкнула, искоса глянув на десятника. Тот мигом отреагировал:
– Эй, ты! Вали отсюда и можешь считать, что пока сдал. Но в следующий раз…
Вмиг просиявший парень отвесил ведьме поясной поклон и дунул в не успевшую захлопнуться дверь.
– … я с тебя три шкуры спущу! - проорал десятник уже вслед удирающей, пока мастер не передумал, спине.
– Мы хотели бы видеть Её Величество, - сухо и официально обратился к десятнику сопровождающий ведьмы. Та чуть заметно кивнула, подтверждая просьбу. - Можете доложить ей о нас как…
– Да уж доложу, не боись! - десятник фамильярно хлопнул черноволосого по плечу и направился к высокой кованой двери. Пробыл там пару минут и вернулся, радостно закивав ещё на входе: давайте, мол!
– Какого йыра он так с тобой носится? - негромко спросил незнакомец у ведьмы. Десятник, обладавший на диво острым слухом, тут же нахмурился.
– Понятия не имею, - так же вполголоса отозвалась ведьма, из-за плеча подмигивая тут же ухмыльнувшемуся мужику.
А всё-таки молодец, девка! Умеет быть снисходительной к мужским глюкам. Хоть и ведьма, а молодец!
* * *
Впервые выглянувшее за последнюю седмицу солнышко легко пронзало полупрозрачные приспущенные портьеры, заставляя искриться мелкие капельки сока на белой сахарной мякоти эльдирской дыни, порезанной полукруглыми кусочками. Иссиня-черный виноград крупными бусинами раскатился по здоровенному серебряному блюду. Но должного внимания от нас фрукты пока не дождались, хотя очень старались привлечь к себе сладким тягучим ароматом.Ларинга со строгим выражением лица сидела во главе небольшого стола, кидая неодобрительные взгляды то на меня, то на Фреля, то на обоих вместе. Причем что её больше возмущало - ведьма в компании пирата или пират в компании ведьмы - она бы и сама решить не смогла.
Фрель сидел с отрешенно-равнодушным видом, изредка кидая на меня недовольные взгляды: дескать, не напросилась бы ты со мной "в гости" - договорился бы уже, а так вот сидим и ждем невесть чего. Я старательно прятала безудержно расплывающуюся по лицу улыбку в прядь "случайно" упавших на щеку волос.
Ларинга протянула щепоть за ягодкой винограда, прожевала её с таким видом, будто во рту на деле оказался тушеный крысиный хвост, но выплюнуть его при гостях она не может себе позволить, и, наконец, определилась, к кому хочет предъявить претензии в первую очередь.
– Ну и зачем он тебе нужен? - тоскливо скривилась она, небрежно кивая на пирата так, словно его здесь и не сидело.
Я с готовностью жизнерадостно ощерилась во все тридцать зубов (зубы мудрости у меня появляться ни в коем случае не желали, равно как и сама мудрость, неизменно обходившая ведьму по широкой дуге) и довольно поинтересовалась:
– А что? Не нравится?
– И какой тебе в нем прок? - брезгливо пожала плечами королева.
Пораженный Фрель переводил полыхающий возмущением взгляд с одной на другую, никак не находя подходящего предлога и слов, чтобы ввязаться в этот рьяно порочащий его диалог.
– Ха, ни кворра себе, какой прок! - я доверительно склонилась в сторону Ларинги и свистяще прошептала: - Знаешь, тут, говорят, нежить водится - так как же я одна-то ходить буду? Загрызут ни за сантэр!
Ларинга судорожно закашлялась.
– Ты ещё скажи, что влюбилась в него, как в Грекха…