Грайс Джулия. Дикие розы

   К ней понемногу стала возвращаться уверенность в себе и надежда. Она все больше склонялась к мысли, что поступила правильно, попросив Куайда о помощи. При всей несносности его характера он все-таки обладал зачатками хороших манер. И потом, он опытен и обещал доставить ее к Эвери. Больше от него ничего и не требуется. Через каких-нибудь несколько недель она избавится от него.
   Во время завтрака Куайд рассказывал девушкам о своей работе. Корри удивил его деловой спокойный тон, как будто ночью между ними ничего не произошло.
   Куайд занимается тем, что пишет статьи и очерки для «Чикаго Трибьюн» и «Нью-Йорк Таймс». Так что ему приходится много путешествовать, и не только по стране, но и за ее пределами. Сейчас он работает над путеводителем по Юкону.
   Корри не удержалась от любопытства и спросила:
   – Разве вы не готовитесь к своим поездкам заранее? Или необходимость куда-то ехать может возникнуть внезапно? Вы вчера говорили, что сами приехали сюда с очень небольшим запасом провизии.
   Куайд посмотрел на нее так, что Корри поняла – он едва удерживается от того, чтобы не сказать грубость.
   – Мои планы резко изменились. Я не собирался ехать на Север до последней минуты.
   Корри с изумлением узнала, что вчерашнее непонятное отсутствие Куайда было вызвано тем, что он рыскал по городу, стараясь выведать, где остановился Дональд и каковы его намерения.
   Корри, затаив дыхание, спросила:
   – Ну и что же вам удалось выяснить?
   – Он остановился в «Бейли». Ходят слухи, что он ожидает прибытия из Сиэтла землечерпательной машины. Он ищет компаньонов, вероятно, хочет создать корпорацию.
   – Корпорацию! Я слышала, как он спорил об этом с папой. Дональд хотел заниматься большим бизнесом на Севере, а папа сердился.
   Куайд кивнул, и Корри показалось, что она заметила странное, таинственное выражение на его лице, которое тут же исчезло.
   – А как долго он здесь находится?
   – Около трех дней.
   – Тогда он выследил меня! Ведь наш корабль «Алки» из-за поломки двигателя задержался в Хуан де Фука на несколько дней. Поэтому Дональд обогнал нас.
   – Как бы то ни было, он здесь. И, надо сказать, не испытывает недостатка в женском обществе. В отеле я узнал, что в первую же ночь по приезде он привел к себе в номер женщину и щедро заплатил – она проболталась об этом портье. Странный человек со странными заботами.
   Корри покраснела.
   – Я сделал еще одно неприятное, но нужное дело. Сходил на побережье, отыскал там в кабаке вашего друга, капитана Картера, и поговорил с ним.
   – Вы с ним говорили?
   – Да. Насколько ему известно, из женщин на его судне ехали только девочки из дансинга и несколько замужних женщин. Среди них была некая миссис Прайс, которая ехала на Клондайк к своему мужу. Больше никого. Поразительная вещь, какое действие на человеческую память могут оказать кредитные бумажки.
   Таким образом, Куайд замел за Корри все следы, так что если Дональд захочет найти ее, у него ничего не выйдет. Корри стало стыдно. И на этого человека она злилась, собиралась его рассчитать!
   Она была не в силах поднять глаза на Куайда, поэтому старательно разглядывала кофейную гущу на дне своей чашки. Все равно она не будет извиняться перед ним. Он был груб с ней. К тому же забота о ее безопасности входит в его работу.
   Куайд в это время переключил свое внимание на Ли Хуа и расспрашивал девушку о планах на будущее. К своему удивлению, Корри услышала, что у ее горничной есть с собой около четырехсот долларов. Она ни словом не обмолвилась об этом раньше, боясь, что ей придется потратить деньги. Теперь она собиралась купить на них свою долю провианта, необходимого для дальнего путешествия.
   – Ли Хуа, но я думала, у тебя нет денег! Четыреста долларов! Это большая сумма. Откуда они у тебя?
   Ли Хуа посмотрела на Корри тяжелым, свинцовым взглядом.
   – Кое-что я скопила. Кое-что получила по завещанию твоего отца. Остальные украла.
   – Украла!
   – Да. У вас в библиотеке на столе лежал золотой самородок. Я отнесла его скупщику, вместе с другими, которые нашла в вещах твоего отца. Все забыли про них, а мне очень нужны были деньги.
   Корри онемела.
   – Как же так, Ли Хуа? Воровать…
   Девушка обожгла Корри колючим, ненавидящим взглядом.
   – Да. Я знаю, что воровать нехорошо. Но, Корри, неужели ты думаешь, что богатство твоего отца добыто честным путем? Ведь нет. Однажды он сам говорил мне, как отправлял испорченные продукты шахтерам в Комсток. Он продавал их по цене, немыслимой в любом другом месте. Он наживался на голодных людях. А это то же воровство…
   Корри услышала громкий, искренний хохот, обернулась на Куайда и увидела, как он вытирает набежавшие на глаза слезы.
   – Прекрасная идея! Давайте все будем воровать самородки потому, что кто-то когда-то переплатил за буханку хлеба несколько центов!
   Корри вдруг почувствовала себя на стороне Ли Хуа и неожиданно для себя сказала:
   – Нельзя быть таким безжалостным. Ей ведь действительно были необходимы деньги.
   – Может быть. И вообще, кто я такой, чтобы спорить с двумя такими решительными и самостоятельными женщинами?
   Куайд заказал еще кофе и перешел к делу. Поскольку точное местонахождение Эвери им неизвестно, самое разумное – отправиться в Доусон Сити. Во-первых, это крупнейший старательский город, во-вторых, при необходимости оттуда легко можно добраться по реке до других поселений. Большинство старателей, как правило, делают заявки на разработку застолбленных участков. Куайд предполагал навести справки об Эвери в заявочных конторах всех крупных городов, стоящих на реке. А первым делом купить провиант здесь же, в Дайе, у тех старателей, которые уже расстались с мечтами найти золото на Клондайке и собирались уезжать.
   – Таких очень много. Я познакомился с одним. Он потратил два года на то, чтобы добраться сюда по Эдмонтонской тропе, – это сухопутный маршрут из Канады. Он потерял кучу времени, заработал цингу и чуть не умер от голода. Наконец, он оказался здесь, но уже не хочет искать никакого золота. Единственное, чего он хочет, это вернуться домой.
   Девушки слушали Куайда молча. Корри стало страшно. Боже, в каком суровом и жестоком краю они оказались!
   Куайд стал рассказывать о маршруте, по которому они двинутся на Север. Река Юкон – это необъятных размеров водный путь, длиной более двух тысяч миль, который проходит через всю Аляску и через часть Канады. Чтобы добраться до нее, они сначала пойдут по Дайской тропе до Чилкутского перевала, живописного заснеженного ущелья в прибрежных скалах на территории Канады. Они перейдут через перевал и затем направятся к озеру Беннет, в которое впадает Юкон. Там они дождутся, когда река освободится ото льда. Куайд сказал, что к моменту ледохода на берегу озера собираются тысячи человек, которые сами строят себе лодки, чтобы плыть на них вверх по течению. Там также есть пароход, и Куайд рассчитывает на то, что им удастся достать на него билеты. Затем они поднимутся по реке на четыреста миль и окажутся в Доусон Сити, откуда рукой подать и до самих золотых рудников.
   Корри воодушевилась.
   – По-моему, маршрут совсем легкий.
   Куайд метнул на нее озлобленный, раздраженный взгляд.
   – Легкий? Как же вы не можете понять, юная леди, что здесь, на Юконе, ничего нет легкого. Я уже говорил, что каждый старатель должен иметь с собой тысячу двести фунтов провианта, если он хочет перейти через перевал. Большинство людей тащат этот груз на своем горбу, в лучшем случае – на салазках. Это значит, что они должны несколько раз пройти через перевал, чтобы частями перенести свои пожитки. Это неимоверный труд. Убийственный, в буквальном смысле этого слова. Люди часто умирают, не перенеся и половины груза через перевал.
   – Но как же мы…
   – Не волнуйтесь, с вами этого не случится. У вас есть достаточно денег, чтобы нанять носильщиков-эскимосов. Путь и без того будет тяжелым. Я не могу позволить беременной женщине взвалить на себя такую ношу.
   – Вы не могли бы говорить потише? Зачем кричать об этом на всю гостиницу?
   Куайд усмехнулся.
   – Извините. Послушайте, Корри, не будьте идиоткой и откажитесь от своей затеи, пока не поздно. Аляска – неподходящее место для женщин и детей.
   – Ерунда! Я сама видела, что здесь есть женщины! Я не слабее, чем они. Не беспокойтесь обо мне больше, чем нужно. Со мной ничего не случится.
   – В самом деле? Делия, девочка моя, вы хрупкий оранжерейный цветок, как та роза, которую я вам преподнес в Сан-Франциско. Ваши прекрасные лепестки осыплются, если вы останетесь здесь. Осыплются, и их безвозвратно унесет ветром. Вам не выдержать здешних условий. Бьюсь об заклад, вы никогда не поднимали ничего тяжелее, чем ваша камера.
   – Нет, я совсем не оранжерейный цветок! А что касается тяжестей, то вы сами сказали, что мы наймем носильщиков. Легко или трудно, но через перевал я перейду! Я приехала сюда, чтобы найти Эвери, и я найду его. Остальное не имеет значения!
   К их столику подошел официант со счетом.
   – Ну, моя дорогая, этот джентльмен принес счет. Раз уж вы взяли на себя труд финансировать нашу кампанию, не откажетесь ли вы заплатить за обед?
   – Я…
   Корри сунула руку в кошелек и тут же вспомнила, что забыла переложить деньги из пояса.
   – У меня… у меня здесь совсем немного денег. Вот, три доллара, этого, наверное, недостаточно? Остальные деньги… в другом месте.
   Корри смутила усмешка Куайда. Официант тоже позволил себе улыбнуться.
   – Могу себе представить, в каком. Я надеюсь, что недоступность этого места обеспечит им безопасность?
   – Не беспокойтесь! Они в безопасности – по крайней мере от вас! А теперь, будьте любезны, если вам жалко потратить свои деньги на обед, заплатите в долг. Я верну вам его, как только мы поднимемся в номер.
   Куайд саркастически усмехнулся и полез в карман за деньгами. Пока он доставал кожаный бумажник, из его кармана выпал какой-то предмет.
   Он прокатился по полу и остановился у ножки стула Корри. Она нагнулась и подняла его. Это была брошь, прекрасная камея в золотой оправе, с изящно выгравированным женским профилем. Эмаль на брошке почернела и потрескалась, позолота местами расплавилась и была вся в черных точках от угольного налета.
   – Вы уронили…
   Корри не отрываясь смотрела на камею. То состояние, в котором находилась брошь, повергло ее в ужас. Что это?
   Корри как будто наяву увидела пламя, которое исказило женский профиль на эмали.
   Она положила брошь на стол. Куайд молча взял ее и сунул обратно в карман. Его лицо было перекошено от гнева, голубые глаза казались черными.
   – Где вы взяли эту страшную, обожженную вещь? И почему носите с собой?
   – Это не ваше дело. Вы чересчур любопытны, Корделия Стюарт, особенно для юной особы, ревниво оберегающей свою личную жизнь от вмешательства посторонних. Я, представьте, тоже не люблю, когда суют нос в мою. Нас связывают сугубо деловые отношения. Запомните это.
   – Постараюсь.
   – А теперь идите обе наверх и ждите меня в номере. Я тем временем постараюсь найти какого-нибудь бедолагу, которому уже нет нужды в провианте.
   Куайд поднялся из-за стола, заплатил по счету и вышел не оглядываясь.

Глава 15

   Завтра они должны двинуться в путь. Корри стояла посреди комнаты и дивилась огромному количеству тюков, сложенных в углу. Неужели это все только для троих людей! Свитера, меховые куртки, тяжелые прорезиненные ботинки, одеяла, непромокаемая одежда, теплые рукавицы, солнцезащитные очки, меховые шапки. Мешки с рисом, бобами, мукой, пшеном. Сушеные овощи, жареный арахис, сухофрукты. Куайд сказал, что последнее особенно важно, поскольку предохраняет от цинги, страшной болезни, которая на Аляске часто оказывается смертельной.
   Куайд настоял также на покупке концентрированного молока, несмотря на чудовищно высокие цены и неудобную, баночную упаковку.
   – Вам оно необходимо.
   Он не вдавался в дальнейшие объяснения и сразу же заговорил о чем-то другом. Корри покраснела. Как бы она хотела, чтобы Куайд не знал о ее беременности! Но он знал и, как полагала Корри, презирал ее за это.
   Куайд купил также две палатки, несколько «клондайкских грелок» и походную печку. Напрасно Корри говорила, что это лишнее, что она не собирается искать золото и незачем тащить на себе столько ненужных вещей.
   – Да, но я полагаю, вам будет приятно ходить в сухой одежде и спать не на морозном ветру, а в теплой палатке. Еда нам тоже необходима: если вы думаете, что здесь можно умереть с голоду только на золотых приисках, то ошибаетесь. Это может случиться где угодно. Что касается теплой одежды, то знайте, женщины здесь носят ватные мужские брюки, и вы на время перехода тоже их наденете. Когда ударит мороз под сорок, вы будете счастливы, что они у вас есть.
   Да, но сейчас середина апреля. Она не собирается оставаться здесь до тех пор, когда наступят настоящие холода. Только несколько недель, пока она не найдет Эвери. Потом они сразу же вернутся обратно в Сан-Франциско. Ее ребенок должен родиться в цивилизованных условиях, в комфорте налаженного семейного быта.
   Ли Хуа грела воду для ванны, Куайд занимался покупками. У Корри выдалось несколько свободных минут, и она решила черкнуть несколько строчек домой, тете Сьюзен. Она живо представляла себе, как тетя сидит одна в доме Стюартов за своим бесконечным вышиванием и беспокоится о ней. Корри стало грустно.
   Она вкратце описала путешествие на корабле и Дайю, стараясь свести к минимуму подробности тяжелой походной жизни. Она упомянула о Ли Хуа, уверяя тетю, что компания подруги сильно облегчает ей скитания в поисках Эвери. «Так что все к лучшему, – писала она, украдкой вытирая слезы. – Я наняла надежного человека, который поможет мне найти Эвери. Как только представится возможность, напишу вам снова (почта здесь работает с перебоями). Дорогая тетя, я чувствую себя прекрасно, абсолютно здорова, так что не беспокойтесь обо мне…»
   Внезапное появление Куайда застало ее врасплох. Она отвернулась, чтобы скрыть от него слезы.
   – Как вы напугали меня!
   Он положил в угол еще один тюк.
   – Ну, я надеюсь, вы готовы.
   – Разумеется.
   – Корри, у вас осталась последняя возможность отказаться. Поезжайте домой! Почему вы так этого не хотите? И я, наконец, перестану тратить время на глупости и займусь своими делами.
   Куайд взял руку Корри и прижал к ее животу.
   – Здесь ваш ребенок, Делия. Подумайте о нем. Оставьте эту бредовую идею. Вы же достаточно разумны, чтобы понять, насколько она несостоятельна. Пойдите в пароходное агентство и купите билет до Сан-Франциско. Для себя и для этой вашей сумасшедшей Ли Хуа. Ведь вы же погибнете здесь. Аляска вас уничтожит, и я не хочу быть этому свидетелем.
   Корри возмущенно воскликнула:
   – Мы не погибнем, как вы изволите утверждать, и…
   Куайд нетерпеливым жестом прервал ее.
   – Послушайте, неужели в Сан-Франциско не было никого, за кого вы могли бы выйти замуж, не забираясь на край света?
   – Нет, не было. И даже тогда, когда Дональд был там. Я скорее умру, чем выйду за него. И потом, почему вы проявляете такой интерес к моей личной жизни? Неужели я вас так раздражаю, что вы спите и видите, чтобы я хоть сквозь землю провалилась, но оставила вас в покое?
   Куайд нахмурился, сдвинув густые брови к переносице.
   – Вы здесь ни при чем.
   – Вот как? Ну нет, мистер Хилл, вы так собственнически относитесь ко мне, что я не могу быть ни при чем. Вы позволяете себе говорить грубости, как будто имеете на это право, как будто наши отношения настолько близки, что допускают это. Но все совсем не так. Я не ваша собственность, и вы не имеете на меня никаких прав.
   – Все дело в том, что вы мне напоминаете одну девушку, вот и все. У вас такие же волосы, такой же независимый характер, та же манера разговаривать. Черт побери, я боюсь за вас. Мне не безразлично, что с вами будет. Раз вы так упрямо хотите искать своего Эвери, черт побери, я доставлю вас к нему!
   Корри все-таки надела мужскую одежду, ту, которую ей запихнула в сундук Ли Хуа еще в Сан-Франциско. Казалось, с того момента прошла целая вечность! Ватные брюки, сшитые, должно быть, на пятнадцатилетнего мальчика, мягко обтягивали ее бедра, так что Куайд долго не отрываясь смотрел на них, чем вогнал Корри в густую краску. На ней еще была шерстяная рубашка, изящно подчеркивающая округлость груди, и толстая куртка. В этом «аряде Корри выглядела неотразимо. Но она не видела себя со стороны и поэтому надеялась, что мужчины, глядя на нее и Ли Хуа, одетую точно так же, будут принимать их за мальчиков.
   – Не кажется ли тебе, что мы вполне сойдем за мальчиков, если спрячем волосы под шапки?
   Ли Хуа в ответ рассмеялась.
   – Нет. Мы женщины, и от мужчин этого не скроешь, что на себя ни надень. Но я думаю, что во время перехода мы их будем мало интересовать. Тут не до флирта, как бы самим не пропасть!
 
   Дайская тропа действительно не производила впечатления аллеи для прогулок верхом. Она проходила по глубокой теснине среди горных кряжей и скал и представляла собой сплошную подвижную массу людей и животных. Тысячи золотоискателей, многие из которых были не старше Корри, толкали перед собой тачки или тянули салазки, на которых высились горы тюков с провизией. Некоторые несли ее на себе. Некоторые везли на собачьих упряжках или на телегах, запряженных лошадьми.
   На снегу оставались следы полозьев и колес, конский навоз, предметы, брошенные человеком за ненадобностью: окурки, мусор, вещи, с которыми приходилось расставаться из-за непомерной тяжести груза, – одежда, книги. Повсюду возвышались кучи тюков и узлов с табличками «Запас провианта». Человек не в состоянии был унести на себе больше сорока-пятидесяти фунтов за один раз, поэтому приходилось переносить груз частями, таким образом удлиняя свой путь на много километров.
   Корри переполняло сострадание к этим людям, вынужденным преодолевать нечеловеческие трудности в борьбе за жизнь. Где-то на середине тропы они увидели средних лет мужчину, который стонал, лежа на снегу, и не мог подняться. Он надорвался, потому что не рассчитал силы и взвалил на себя слишком тяжелый узел.
   Им самим посчастливилось нанять в Дайе двух эскимосов, которых звали Таннаумирк и Набкузаик. Они согласились перевезти вещи на собачьих упряжках и взяли за это недорого. При виде Ли Хуа и Корри их круглые лица неизменно светлели, они принимались о чем-то быстро-быстро говорить друг с другом, размахивая руками от волнения.
   На расстоянии девяти миль от Дайи путники сделали привал и разбили палатки. Вокруг них на много акров раскинулся настоящий палаточный город с дымом костров, собачьим лаем и грудами провианта повсюду.
   Куайд сразу же ушел на разведку и вернулся с известием о том, что они поступили разумно, наняв носильщиков еще в Дайе.
   – Здесь это стоит сто долларов в день, и ходят слухи, что те, кто уже успел наняться раньше, собираются взбунтоваться и требовать повышения платы. Хорошо бы нашим эскимосам не пришла в голову такая идея. Тогда нам придется выложить не меньше шестисот долларов за весь путь до озера Беннет.
   Корри прикусила губу при мысли о своем уже изрядно истощенном кожаном поясе.
   – Что же делать, придется заплатить.
   Глаза Куайда сердито блеснули.
   – Я не прибавлю им ни цента! Перевозка груза – одно дело, а грабеж на большой дороге – совсем другое.
   Корри слишком устала, чтобы спорить с Куайдом. Возможно, из-за своей беременности, но она утомилась так, что едва держалась на ногах. Через час пути ее перестала восхищать красота окружающей природы. К тому же потеплело, снег начал подтаивать, с гор устремились потоки мутной воды, которые почти затопили тропу. В некоторых местах собирались такие глубокие лужи, что в них вязли не только люди, но и животные. Лошади, мулы, быки месили копытами скользкую грязь, тонули в ней по брюхо, а если выбивались из сил, то падали и оставались лежать.
   Корри отводила глаза, чтобы не видеть этого ужасного зрелища. Люди проходили мимо брошенных животных, даже подумать было нельзя о том, чтобы попытаться их вытащить и потерять на этом драгоценное время и силы.
   Куайд тоже был расстроен.
   – Пойдемте, Корри. Не стоит на это смотреть. Хорошо еще, что мы не на Белой тропе. Я слышал, там шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на полуразложившийся труп. Как в покойницкой. Запах тоже соответствующий. Летом тропа так смердит, что по ней невозможно идти.
   Корри очень любила лошадей, ей было больно видеть мучения несчастных, ни в чем не повинных животных.
   – Как же люди могут быть такими жестокими?
   – Юкон – гибельное место для лошадей. Здесь нет корма для них. Они работают без отдыха. Большинство животных, которые оказываются здесь, обречены на смерть.
   Корри ничего не ответила.
   Она упорно продолжала идти вперед. Мысль об Эвери поддерживала ее силы и заставляла бороться. Очень скоро они встретятся. Он обнимет ее, погладит по волосам, поцелует и скажет, как он скучал, как рад, что она нашла его. И тогда, в его объятиях, Корри забудет весь этот ужас, который ей пришлось пережить…
   К удивлению Корри, оказалось, что Ли Хуа обладает фантастической выносливостью. Казалось, что она в принципе не может устать. Она несколько раз предлагала Корри понести за нее камеру, а на второй день пути настояла на том, чтобы сфотографировать ее с Куайдом. И отговорить маленькую китаянку не было никакой возможности.
   Они позировали у огромного обломка скалы. После того, как Ли Хуа нажала нужную кнопку, следуя строгой инструкции Корри, Куайд рассмеялся и сказал:
   – Ну вот. Нас с вами увековечили. Интересно, что будут думать наши внуки, глядя на эту фотографию.
   А потом добавил с усмешкой:
   – Разумеется, я не имею в виду, что у нас будут общие внуки.
   – Понятия не имею, что они будут думать.
   Ли Хуа вставила:
   – Надеюсь, я не передержала пленку.
   – Ну, конечно, нет.
   Корри улыбнулась.
   – Давай проявим ее сегодня ночью.
   Они провели в пути уже два дня, когда однажды ночью Корри проснулась от резкого, зловещего грохота. Она выбралась из-под одеяла и потрясла Ли Хуа за плечо.
   – Проснись! Что это было? Этот шум?
   – М-м-м!..
   Все попытки разбудить ее оказались тщетными. Утром Куайд объяснил ей, что это был оползень.
   – Но беспокоиться нечего. Сейчас весна, и оползни здесь случаются постоянно. Они совершенно безвредны. Другое дело – лавины. Это огромные массы снега, которые внезапно сходят с гор, уничтожая все на своем пути. Надо молить Бога, чтобы лавина не сошла на тропу и не завалила ее.
   Корри ужаснулась. И так столько трудностей на пути, теперь еще лавина. Боже, когда все это кончится?
   На следующий день они вышли к Пастушьей Стоянке, огромной, незащищенной от ветра долине на расстоянии двенадцати миль от Дайи. Здесь тоже раскинулся палаточный городок, в котором царил полнейший беспорядок: одни ставили палатки и задавали корм лошадям и собакам, другие собирали пожитки и снимались с места, некоторые растапливали печки, чтобы готовить еду, остальные без дела слонялись по лагерю и собирались у костров, смеясь и балагуря.
   Ветер был такой сильный, что подчас срывал плохо укрепленную палатку и закручивал ее в снежном вихре. Провиант, оставленный старателями на полпути, засыпало снегом. Корри удивилась, что никому не приходит в голову бояться за оставленный без присмотра груз. Его могут украсть! Мало того, что продукты дорого стоят, было бы очень обидно протащить их на себе половину пути, а потом безвозвратно лишиться. Куайд объяснил ей, что все тот же старательский кодекс декларирует неприкосновенность продовольственного запаса.
   Корри наблюдала, как Куайд и два их помощника ставят палатку и кормят собак.
   – Цивилизация! Корри, здесь настоящая цивилизация. Есть больница, почта, питейное заведение. Вы здесь можете купить даже дюжину яиц, если это вам по карману. Не хотите ли отведать омлета? Говорят, что я виртуозно его готовлю.
   Корри постаралась улыбнуться. Но мысли ее были заняты тем, что не далее, как завтра утром, они начнут штурмовать страшный и прекрасный Чилкутский перевал.
 
   Это было грандиозное зрелище.
   Стараясь удержаться на ногах от сильного ветра, не видя ни зги перед собой от сплошной снежной пелены, люди упрямо карабкались на гору. Они шли вереницей, друг за другом и казались суетливыми гномами на фоне величественных и невозмутимых скал.
   – Но это… это не тропа. Это горный склон!
   Куайд кивнул.
   – Три тысячи футов над уровнем моря. Склон такой крутой, что пришлось вырубить в нем ступеньки.
   – Но как же мы влезем сюда?
   – Никак. Собаки не могут тащить груз по ступенькам, поэтому мы пойдем в обход, через тропу Петтерсон. Вот сюда, направо.
   Куайд указал рукой в сторону, где вверх по гораздо более пологому склону поднимались собачьи упряжки и телеги.
   – Мы, правда, потеряем время, зато обойдем самый крутой участок.
   Корри снова посмотрела на вереницу людей, штурмующих гору. На всем пути к вершине с обеих сторон от живой лестницы виднелись черные точки. Корри спросила у Куай-да, что это такое, и он объяснил, что это те, кто выбился из сил и решил передохнуть. Им теперь часами придется ждать возможности снова вклиниться в плотную вереницу людей.
   – Часами!
   – Да. Здесь, на Чилкуте, нельзя уставать.