Страница:
– Киньте мне меч! – крикнул Баллас. Краск поднял глаза.
– Кинь мне долбаный меч! – рявкнул Баллас.
– Не будь идиотом! – простонал Элзефар. – Не отдавай ему наше единственное оружие.
Подумав секунду, Краск неуклюже подбросил меч. Клинок ударился о стену и упал обратно вниз, едва-едва не задев Элзефара. Калека грязно выругался. Подхватив меч, Эреш предприняла вторую попытку. Ее бросок оказался точнее. Баллас поймал меч за рукоять и направился к упавшей сосне.
Несколькими ударами он отделил упавший ствол от основания. Потом схватил его за верхние ветки и поволок сосну к дыре. Дерево было невероятно тяжелым; кровь прилила к лицу и билась в висках, едва не разрывая кожу. Неимоверно болели плечи. Однако Баллас мертвой хваткой вцепился в ветки и упрямо шел вперед. Постанывая и кляня все на свете, он тащил ствол по траве, пока наконец не добрался до пролома.
Баллас заглянул вниз. Он почти ожидал увидеть мертвые тела своих спутников или беснующегося между ними лективина, но все было в порядке. Пока что.
– Прижмитесь к стене! – крикнул Баллас.
– Лективин приближается, – отозвался Краск. Голос его дрожал и срывался. – Шаги все громче. Он скоро будет здесь.
– Делайте как я говорю и, может быть, останетесь живы, – нетерпеливо рявкнул Баллас. – А теперь прижмитесь к стене.
Они повиновались. Баллас подпер ствол плечом и напряг мускулы. Тихо постанывая, он изо всех сил толкал дерево. Ноги скользили по влажной траве; замерзшая земля царапала и рвала кожу. Ступни покрылись кровью, и ноги заскользили пуще прежнего сосна понемногу начала сдвигаться. Ветви нависли над дырой. Потом – медленно и словно неохотно – дерево начало опрокидываться. Основание ствола задралось вверх, и дерево соскользнуло в колодец. Баллас заглянул туда. Казалось, удача была на их стороне: сосна никого не пришибла.
– Лезьте! – заорал Баллас. – Слышите? Когда выберетесь на ствол, я вам помогу. Поняли?
Они закивали.
– Элзефар, ты первый! – Калека открыл рот, точно собираясь возразить. – Тебе не понадобятся ноги, болван! – рявкнул Баллас. – Рук хватит. Хоть немного мышц у тебя осталось?
Элзефар схватился за одну из нижних ветвей и подтянулся. Баллас взял меч и вернулся к деревьям. Он срубил тонкую рябинку и вернулся к дыре. Элзефар уже перелез через ветки и добрался до голого ствола.
– Здесь не за что держаться! – крикнул он.
– Возьми. – Баллас протянул вниз стволик рябины, но калека боялся отпустить ветки. Баллас досадливо крякнул. – Держись, идиот! Или я скину тебя вниз.
Элзефар схватился за палку. Баллас отступил назад, вытягивая его из дыры. Наконец голова переписчика показалась над краем. Баллас дернул палку, и Элзефар рухнул на траву. Он лежал на спине, глядя в небо, и тяжело дышал.
– Это было жутко, – выговорил он. – Никогда не испытывал такой муки… По крайней мере уже очень давно.
– Ты жив, – сказал Баллас. – Радуйся.
– Что будем делать дальше? – спросил Элзефар, приняв сидячее положение. – Куда мы пойдем? Я не вижу стражей, а это уже кое-что. Но они вскорости будут здесь – так мне думается. Нам надо бы поторопиться.
Баллас взял его за ворот рубахи и оттащил от дыры.
– Что ты… – сердито начал Элзефар.
Не обращая внимания на протесты калеки, Баллас взял палку и снова опустил ее в дыру. Эреш уже добралась до голого ствола. Не колеблясь, она ухватила протянутый стволик. Элзефар зарычал.
– Не будь идиотом, Баллас! Тебе нужна моя помощь – не их. Оставь их лективину. Мы теряем время.
Баллас не слушал его. Он вытащил Эреш из дыры. Девушка упала на траву, но тут же вскочила на ноги. Она дрожала и была очень бледна. Едва поднявшись, Эреш тут же заглянула в колодец и умоляюще посмотрела на Балласа.
– Скорее, – сказала она. – Пожалуйста.
Баллас подскочил к краю. Краск карабкался по сосне. Он поднимался медленно и неуклюже, с трудом перехватывая ветки. На лице старика застыло выражение глубокой сосредоточенности. Внезапно он вздрогнул и посмотрел вверх.
– Он здесь, – выдохнул Краск. – Я слышу его шаги. Не эхо, а именно шаги. Пилигримы! Он здесь!
– Держись! – завопил Баллас. – Лезь!
Краск удвоил усилия. Он уже почти добрался до голого ствола, когда ветка сломалась под ногой. Краск обхватил ствол, болтая ногами в воздухе в поисках опоры. Наконец он оперся на сучок и поймал протянутую палку. Баллас потащил Краска наверх.
Эреш пронзительно вскрикнула. В колодец выбрался лективин. Как и в прошлый раз, когда Баллас видел его, Ню’ктерин был одет в коричневый балахон с откинутым капюшоном. Белый безволосый череп заблестел, когда на него упали дождевые капли. Лективин поднял голову. В рассветном свете его остроскулое лицо казалось невероятно бледным и гладким – точно отполированным. Глаза с алыми радужками горели злобным огнем. Ню’ктерин оскалился, обнажая заостренные зубы, и быстро полез наверх. Он двигался проворно, словно паук. Руки с длинными пальцами споро перехватывали ветку за веткой. Через несколько секунд он был уже на полпути к поверхности.
Подпрыгнув, лективин потянулся к ноге Краска. К счастью, тот уловил движение. Дико заорав, Краск отдернул ногу, рука с заостренными ногтями схватила воздух. Лективин немного съехал вниз по сосне, но тут же возобновил подъем.
Баллас выволок Краска. Тот выскочил из дыры и отбежал в сторону. Лективин же добрался до голого ствола, но гладкое дерево его не смутило. Втыкая в кору ногти, почти такие же как когти зверя, он быстро карабкался наверх. Баллас понимал, что через минуту Ню’ктерин вылезет наружу… Баллас подбежал к разлому. Напрягая все мускулы, он принял ствол и подставил под него плечо. Лективин замер. Баллас изо всех сил толкнул сосну. Она отделилась от края и встала почти вертикально – причудливая пародия на дерево с корнями наверху. Затем под весом лективина сосна медленно продолжила движение и повалилась в дыру. Ню’ктерин, понимая, что дерево неизбежно раздавит его, проворно оттолкнулся от ствола. С ужасающим грохотом сосна рухнула на пол. Лективин отскочил, ловко приземлившись на ноги. Затем он начал подниматься по стене – или, вернее, попытался. Но его ногти лишь скребли по гладкому известняку: стена была слишком ровной. Лективин прекратил усилия. Он в последний раз глянул вверх и исчез в темноте туннеля.
– Мы спасены? – спросил Краск, осторожно приближаясь к дыре.
– Он ушел, – сказал Баллас.
– Слава Пилигримам! – Краска трясло. Он настороженно озирался по сторонам, пока он убедился наконец, что опасность миновала. – Нам это удалось! Мы сбежали! – Внезапно старик широко ухмыльнулся и хлопнул Балласа по плечу. – Ну, молодец, дружище!
– Лучше бы нам убираться отсюда, – сказал Баллас, нервно оглядывая пустошь.
Они пошли по вересковью, когда Элзефар крикнул:
– Стойте! А как же я?
Баллас обернулся. Калека сидел на земле.
– Где мои костыли? – спросил он.
– Я их не взял, – сказал Краск, пожимая плечами.
– Я тоже, – отозвалась Эреш.
Баллас заглянул в дыру. Костыли Элзефара лежали на дне – рядом с его сапогами. Лишь сейчас Баллас осознал, что он бос, ощутил замерзшую траву под ногами. В горячке боя он совсем позабыл об этом, но теперь ноги заломило от холода, изрезанные ступни отозвались болью. Вдобавок, подумалось Балласу, это чревато заражением крови… Досадливо поморщившись, он направился к рябинкам, вырубил две длинные палки и протянул их Элзефару.
– Не идеал совершенства, – сказал он, – но сойдет.
– Не идеал? – Переписчик нахмурился. – Верхние части надо смягчить. Иначе они проткнут мне подмышки.
Баллас немного подумал и вырвал два пучка травы. Элзефар, недовольно бурча, прикрутил их к палкам. Баллас поднял калеку на ноги, и тот опробовал костыли, сделав несколько неуверенных шагов.
– Плохо, – заявил он. – Никуда не годится. Правая палка слишком длинная.
– Я не плотник, – сердито сказал Баллас. – Сейчас не время скулить.
Он посмотрел на свои ноги. Холод чувствовался все сильнее. Люджен Краск проследил за его взглядом.
– Великие Пилигримы, – сказал он. – Медвежьи лапы!.. Ну, мы идем или как? – Краск улыбнулся. Его глаза светились счастьем, и Баллас понимал – почему. Краск был на волосок от смерти. Лективин едва не схватил его – но все же не схватил. Теперь Краск чувствовал себя как никогда живым. Он заглянул в черный омут смерти, он уже поверил, что обречен, и все же остался цел. Мир засиял новыми яркими красками, все вокруг стало ясным, свежим, чистым. Морозный воздух опьянял его. Солнце было ярче, небо синее. Самые обыденные вещи вызывали исступленный восторг.
Баллас ничего подобного не чувствовал – только острое желание отыскать Белтирран.
Они шли на север. Все были вымотаны до предела и едва переставляли ноги. И все же с лица Краска не сходила улыбка. Его дочь была охвачена таким же безмолвным счастьем. Они болтали друг с другом, делясь своими восторгами. Баллас не слушал их; он знал наперед всё, что будет сказано. Они станут вспоминать детали приключения, подшучивать над своими страхами, насмехаться над Ню’ктерином и благословлять ящериц…
Краск остановился.
– Прошу прощения, – сказал он. – Мне надо отойти… Он направился за груду известняков. Остальные продолжали медленно продвигаться вперед. Баллас вяло раздумывал, каким должен быть их следующий шаг. Ощущая замерзшую под ногами, он понимал, что важнее всего сейчас раздобыть новые сапоги. Но как? Он мысленно пожал плечами. Так как уже очень давно добывал все, что ему нужно: он их украдет. Или же, если они встретят кого-нибудь на пустоши – купца или охотника, – то нападут на него и заберут все, что может пригодиться. Потом, разумеется, придется его убить, иначе он непременно расскажет стражам, в какую сторону ушли беглецы… Но как к этому отнесутся остальные? Элзефар и глазом не моргнет, это ясно. Калека не слишком трепетно относится к человеческой жизни. В конце концов, именно он подговорил Балласа убить своих нанимателей и собственноручно сжег две дюжины людей… А Эреш и Краск?
Они уже поняли, что такое убийство из самозащиты. Но убить за пару сапог?..
Две темные тени мелькнули перед лицом Балласа. Он вздрогнул и отшатнулся, вскидывая меч. Две вороны приземлились на глыбу известняка и спрыгнули в траву… Глядя за горизонт, Баллас продолжал размышлять. Наплевать, одобрят ли Краски Эреш его действия, но… Но возможно, ради сохранения спокойствия в их маленьком отряде будет лучше приобрести сапоги, не проливая крови. Рано или поздно они доберутся до какого-нибудь маленького городка, и в нем наверняка найдется лавка башмачника. Оттуда можно будет тишком утащить обувь, и тогда…
Отчаянный крик разорвал тишину.
Баллас резко повернулся. Крик повторился. Он доносился из-за валуна. Баллас кинулся туда – и похолодел.
Из-за камня вышел высокий рыжеусый страж. Он волок за собой Краска, обхватив его поперек тела. Глаза старика округлились от ужаса, рот был распахнут в крике. Ноги старика подогнулись. Страж разжал руки, и Краск тяжело осел на землю, судорожно хватая ртом воздух. Рубаха его окрасилась кровью; из живота старика торчала рукоять кинжала.
Баллас не мог понять, откуда взялся страж. Не мог же он прятаться за камнями все это время – тогда Краск закричал гораздо раньше. Ворона, сидевшая на земле, посмотрела на Балласа; вокруг ее тела возник ореол голубоватого света. Птица начала увеличиваться в размерах, форма ее тела изменилась, глаза сузились. Клюв стремительно уменьшился, перья исчезли. Спустя мгновение на месте вороны появился второй страж. Глаза его были мутными, словно он испытывал сильную боль, – и все же они горели злобным огнем.
Несколько секунд Баллас оторопело взирал на стража. Потом оцепенение прошло. Он покрепче стиснул рукоять меча и кинулся в бой. Страж выхватил оружие, но Баллас был проворнее. Страшный удар меча развалил череп противника. Он упал, трава вокруг его головы мгновенно покраснела от крови. Рыжеусый страж тоже вытащил меч и пошел на Балласа. Звон стали разнесся над пустым вересковьем. Баллас парировал удар и отступил назад, оценивая противника. Страж был почти так же высок, как он сам, но худощавее и двигался с невероятной, почти кошачьей грацией. Прыгнув на Балласа, он нацелил меч ему в грудь. Баллас вскинул свой клинок – и чуть не опоздал. Мечи встретились, удар едва не выбил оружие из руки Балласа. Он попятился. Страж напал снова; стремительным движением он вскинул меч, пытаясь достать Балласа в плечо. Тот едва успел увернуться. Лезвие прошелестело по рукаву рубахи. Прошептав проклятие, Баллас провел стремительную контратаку. Страж с легкостью парировал ее. Баллас снова отскочил назад.
– Тебя послал лективин? – спросил он. Страж не ответил.
– Его магия создала тебя, верно? Ну конечно. Как же иначе…
– Таких, как я, много, – неожиданно сказал страж.
– Как ты? Хочешь сказать – тех, кто принес клятву Ню’ктерину?
– Он верит нам, – сказал страж, – поскольку знает, что мы не можем ослушаться. Он приказал убить тебя. Так я и сделаю.
Он снова атаковал, целя в шею. Баллас отскочил, зацепился ногой за камень и потерял равновесие. Миг он балансировал, пытаясь удержаться на ногах, потом упал на спину. Клинок просвистел над ним. Баллас откатился и услышал, как меч проскрежетал по замерзшей земле. Он вскочил на ноги – как вовремя, чтобы уклониться от следующего удара. Баллас уклюже блокировал его, но не успел поудобнее перехватить рукоять: меч вывернулся из пальцев и отлетел в сторону.
Страж улыбнулся и ленивой походкой направился к Балласу. Он не спешил: жертва была безоружна и донельзя вымотана Подойдя ближе, страж взмахнул мечом, намереваясь вспороть противнику живот. Баллас выгнулся назад, лезвие взрезало рубаху. Он кинулся на стража и схватил его за руку с мечом. Оба упали. Баллас приземлился сверху и прижал стража к земле. Уперев колено ему в грудь, Баллас выворачивал стражу запястье, пока не хрустнула кость. Он поднял меч, выпавший из безвольных пальцев, и с размаху воткнул клинок в грудь стража. Затем ударил его в горло. Потом всадил меч в распахнутый в крике рот, пригвоздив голову стража к земле.
Несколько минут Баллас смотрел на мертвое тело, тяжело дыша и пытаясь унять дрожь в коленях. Потом он вспомнил о Краске. Старик сидел на земле, привалившись к валуну. Эреш опустилась на колени подле него, обняла отца за плечи, потом в отчаянии посмотрела на Балласа.
– Сделай же что-нибудь! – сказала она.
Баллас присел перед Краском и осмотрел рану. Кинжал вошел в живот по самую рукоять. Струйка крови стекала из угла рта; алые капли падали на грудь. Рассеянным мутноватым взглядом Краск смотрел за горизонт. Он тяжело и прерывисто дышал. Эреш тронула отца за плечо. Старик закашлялся. Его вырвало кровью.
– Не умирай, – прошептала Эреш. – Так не должно быть. Ты не можешь умереть – после всего, что мы пережили… – Она обернулась к Балласу. – Что нам делать?.. Лекарь… Мы должны найти лекаря! Пожалуйста… Ты должен…
Краск вздрогнул. Взгляд его прояснился, стал осмысленным. Потом он повернул голову к дочери – медленно, словно движение стоило ему титанических усилий. Их взгляды встретились. Краск открыл рот, будто желая что-то сказать, но лишь захрипел. Глаза его остекленели. Он соскользнул с валуна, повалился на бок и больше уже не шевелился…
В глубине души Баллас понимал, что обязан Краску жизнью. Если бы старик не обратил внимание на поведение ящериц, все они до сих пор бродили бы по канализации. Краск изрядно раздражал Балласа – что верно, то верно. Но Баллас никогда не желал ему смерти.
Эреш скорчилась возле тела отца, уткнувшись лицом ему в грудь. Баллас стоял поодаль и все же видел, как вздрагивают ее плечи. Девушка плакала. Ее горе было так сильно, что передалось Балласу, и он едва ли не физически ощущал боль…
Подошел Элзефар.
– Не хочу мешать, – сказал он, – но пора идти дальше. Стражам нет дела до ее горя. Они все еще гонятся за нами. И лективин тоже. Дорога каждая минута. Чем быстрее мы доберемся до моего убежища – тем лучше.
Баллас не ответил. Элзефар подковылял к нему и дернул за рукав.
– Ты что, последнего ума лишился? Чего ты ждешь? Пока она наплачется? Это может затянуться на неопределенное время. Кто она тебе, Баллас? Да никто! Средство для достижения цели. Девка нам больше не нужна, теперь она стала обузой. Пусть остается с папашей и рыдает хоть до следующего года…
Баллас хмуро посмотрел на калеку.
– Она для тебя ничто, – повторил переписчик. – Единственное, что имеет значение, – это Белтирран.
Баллас задумался. Элзефар говорил дело.
– Брось ее, – прибавил калека. – Мы зря теряем время. Песок сыплется. Подумай вот о чем: чтобы добраться до Белтиррана, тебе придется перевалить через горы. Даже в хорошую погоду это непростая задача. А уж в середине зимы… – Он не докончил и лишь покачал головой.
Баллас повернулся к Эреш. К его удивлению, она уже стояла на ногах.
– Мы не можем просто так бросить отца волкам и грифам, – сказала девушка. – Надо похоронить его.
– У нас нет времени, – нетерпеливо сказал Элзефар.
– И лопаты, – прибавил Баллас. – Мы не сможем выкопать могилу голыми руками.
– Но нельзя же оставлять его валяться… Мы должны что-то сделать… – Эреш замолчала на полуслове, а потом резко вскинула голову. – Это ты во всем виноват, проклятый ублюдок! – Она влепила Балласу пощечину. Тот снес удар, даже не попытавшись уклониться. – Если бы ты не пришел к нам на болота, если бы не втянул нас в свои дела, отец был бы сейчас жив! – Она пихнула его кулаком в грудь. Баллас мог легко перехватить ее запястье, но он не пошевелился. Наконец Эреш утихла.
– Я знаю, что можно сделать для твоего отца, – негромко проговорил Баллас.
– Неужели? И какая тебе в том выгода? Баллас пожал плечами.
– Я знаю, как уберечь тело от хищников, – сказал он, оставляя без внимания ее сарказм. – Могу объяснить – если тебе интересно.
Баллас разъяснил Эреш свои намерения. Она согласилась. Подняв влажное от крови тело Краска, он отнес его к серым валунам, вздымавшимся чуть поодаль. Баллас не считал себя образованным человеком, однако он знал, что когда-то на этой земле существовали вулканы. Изливавшаяся лава застывала, превращаясь в такие вот камни. Каждый из них – размером с туловище ребенка – был пористым и весил не больше мешка с зерном. Баллас положил тело Краска на землю и откатил в сторону первый из камней, обнажив темное углубление под ним. Мало-помалу яма увеличивалась в размерах. Баллас позволил Эреш в последний раз взглянуть на отца, а потом опустил его в могилу и вновь сложил камни, погребя под ними тело Краска.
Эреш хотелось побыть возле могилы. Оставив ее одну, Баллас вернулся к Элзефару. Калека едва не подпрыгивал от нетерпения. Баллас читал в его взгляде невысказанную мысль: надо оставить Эреш. Время убегает. С каждой прошедшей минутой надежда добраться до Белтиррана делается все призрачнее…
Белтирран… Это слово не шло у Балласа из головы, и он ощущал неодолимое желание идти туда – прямо сейчас.
– Мы уходим, – сказал он, приблизившись к Эреш.
– Еще несколько минут, – прошептала она.
– Оставайся, если хочешь. Но я ухожу.
Элзефар был прав: Эреш им больше не нужна. Они с Краском подрядились доставить его к Элзефару и давно уже выполнили свою задачу. Пока все они оставались в запертом городе, отец и дочь еще могли принести пользу. Так полагал Баллас и, как выяснилось, не ошибся. Без Краска он не выбрался бы из канализации… Но Эреш? Какой от нее прок – особенно теперь?
– Оставайся сколько угодно, – прибавил Баллас. – Нам с тобой больше не по пути. Ты свободна – и вольна делать, что хочешь.
Эреш повернулась к нему.
– Что?
На лице девушки появился испуг.
– Ты не можешь уйти без меня, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Не можешь оставить меня одну… Я пойду с тобой. – Она посмотрела на валуны. – Мы с папой думали, что его брат – мой дядя – приютит нас. Я пойду к нему… но не прямо сейчас. Ты не обойдешься без меня, Баллас. Есть вещи, которые ты сделать не можешь – а я могу. Ты очень приметный. Любой человек опознает тебя при первом же взгляде. Но я? Я – другое дело. На свете много рыжих женщин, но мало людей твоих габаритов. Не говоря уж о твоем шраме на лбу… Я могу приносить тебе эль из кабаков или еду с рынка. Тебе может понадобиться оружие. Или лошади. Мало ли… А еще я могу сражаться, разве нет? Не так хорошо, как ты, но все-таки… Я умею охотиться и разводить огонь. Со мной твое путешествие будет не таким рискованным…
Она боится одиночества, понял Баллас. Эреш оторвали от дома и привычной жизни. Ее отец погиб. Она осталась совершенно одна. Все казалось холодным и равнодушным. Бледному небу не было до нее никакого дела. И ветру, и дождю – тоже. Друин – да и весь мир – внезапно оказался населен чужаками.
Эреш ненавидит его, полагал Баллас. Но сейчас она в нем нуждается… Он пожал плечами.
– Как хочешь.
И они втроем зашагали по вересковью.
Глава шестнадцатая
Теперь все изменилось. Баллас не ожидал, что лективин будет гнаться за ними, что Магистры пошлют его следом за беглецами, словно гончую. Ню’ктерин был самой большой тайной Церкви, и обнародование ее грозило Магистрам большими неприятностями. Но, видимо, желание уничтожить Балласа пересилило страх. Благие Магистры позволили Ню’ктерину спокойно бродить среди обитателей Друина. Для того, чтобы попасть в туннели канализации, лективин должен был миновать бордель. Сочли ли едоки корня, что им померещилось? Или просто не успели задуматься?.. Скорее всего Ню’ктерину приказано уничтожать всех свидетелей.
Одно было ясно: церковники не остановятся ни перед чем, лишь бы уничтожить Балласа. Ему вспомнились слова отца Рендейжа: «Издан Эдикт об Уничтожении. Цель такого акта – не наказать преступника, а предотвратить еще большее зло. Магистры боятся, что ты причинишь Друину вред…» Но какой вред? Баллас не имел ни малейшего понятия – да и не особо задумывался. Он хотел добраться до Белтиррана, и только это имело значение. Ему не было дела, что станется с всемогущей Церковью. Лишь бы перейти Гарсбраки и найти легендарную страну за горами.
Однако лективин тревожил Балласа. Он не знал, на что тот способен. Ню’ктерин мог превратить человека в столб пламени. Или в ворону. Он, как утверждал Краск, способен преследовать жертву, ориентируясь на «свет души». Что еще он может? Какими обладает талантами?
На вересковье в изобилии водились вороны. Птицы собирались в черные стаи, и стоило Балласу посмотреть на них, он ощущал противную дрожь в коленях. Что, если вороны окажутся стражами?
Когда путники приблизились к одной из стай, вороны встревожились и разлетелись, напуганные людьми. То же самое происходило, если Баллас кидал в них камнями. Скорее всего это были обычные птицы, но Баллас все равно тревожился. Когда пустошь закончилась и маленький отряд поднялся на холм, а затем спустился в низину, вороны не последовали за ним, а остались на вересковье. Судя по всему, путники их не интересовали.
И все же Баллас оставался настороже…
Когда спустилась ночь, они остановились неподалеку от деревни на берегу ручья. Дождь перестал, однако сильно похолодало. Балласу хотелось отыскать убежище, но риск был слишком велик, так что они разбили лагерь среди ив, склоненных над ручьем, и провели неуютную ночь, прижавшись друг к другу. Эреш по большей части молчала или тихо плакала. Элзефар жаловался на холод и промозглую погоду, но наконец и он задремал. Баллас спал чутко. Когда он проснулся, небо было еще темным и лишь чуть побледнело на горизонте. Занимался рассвет. Оставив Элзефара и Эреш под ивами, Баллас отправился в деревню. Улицы были пустыми и тихими. Из конюшни он украл серую кобылу и запряг ее в телегу, стоявшую напротив мясной лавки. Уже собираясь в обратный путь, Баллас услышал шаги и укрылся за углом дома. По дороге, весело насвистывая, шагал деревенский парень. Он был почти также высок, как Баллас, но очень худ. Когда молодой человек завернул за угол, Баллас ударил его по голове, затащил в конюшню и снял с парня башмаки. Они оказались узковаты, но, в общем, подходили. Баллас обулся и вместе с лошадью и повозкой вернулся под ивы.
Элзефар был в восторге.
– Теперь дело пойдет повеселее, – сказал он.
Следуя указаниям Элзефара, они ехали на северо-запад. Теперь маленький отряд и впрямь продвигался гораздо быстрее. К тому времени, как спустился вечер, они добрались до лесной опушки. День был безоблачным; теперь, на закате, оранжевое солнце горело в каждой капле на ветках и траве. Г стой лес тянулся вправо и влево сколько хватал глаз – до самого горизонта. Ближайшее поселение осталось далеко, дороги пролегали стороной, а здесь было спокойно и удивительно тихо. Баллас не удивился, когда Элзефар сказал:
– Мы на месте.
Они остановились на опушке.
– Я прятался здесь, когда Церковь охотилась за нами, и теперь этот лес снова станет моим убежищем, – прибавил Элзефар, слезая с повозки. – В моем положении невозможно постоянно убегать. Для того чтобы выжить, мне нужно было отыскать достойное укрытие. Здесь есть все, что мне нужно. Еда? Сколько угодно. Научись расставлять ловушки – и дело в шляпе. Крыша над головой? Когда кругом столько деревьев, нетрудно выстроить шалаш или даже хижину… Я прожил здесь десять лет. Немалый срок. Идемте. Я покажу вам свой дом.
– Кинь мне долбаный меч! – рявкнул Баллас.
– Не будь идиотом! – простонал Элзефар. – Не отдавай ему наше единственное оружие.
Подумав секунду, Краск неуклюже подбросил меч. Клинок ударился о стену и упал обратно вниз, едва-едва не задев Элзефара. Калека грязно выругался. Подхватив меч, Эреш предприняла вторую попытку. Ее бросок оказался точнее. Баллас поймал меч за рукоять и направился к упавшей сосне.
Несколькими ударами он отделил упавший ствол от основания. Потом схватил его за верхние ветки и поволок сосну к дыре. Дерево было невероятно тяжелым; кровь прилила к лицу и билась в висках, едва не разрывая кожу. Неимоверно болели плечи. Однако Баллас мертвой хваткой вцепился в ветки и упрямо шел вперед. Постанывая и кляня все на свете, он тащил ствол по траве, пока наконец не добрался до пролома.
Баллас заглянул вниз. Он почти ожидал увидеть мертвые тела своих спутников или беснующегося между ними лективина, но все было в порядке. Пока что.
– Прижмитесь к стене! – крикнул Баллас.
– Лективин приближается, – отозвался Краск. Голос его дрожал и срывался. – Шаги все громче. Он скоро будет здесь.
– Делайте как я говорю и, может быть, останетесь живы, – нетерпеливо рявкнул Баллас. – А теперь прижмитесь к стене.
Они повиновались. Баллас подпер ствол плечом и напряг мускулы. Тихо постанывая, он изо всех сил толкал дерево. Ноги скользили по влажной траве; замерзшая земля царапала и рвала кожу. Ступни покрылись кровью, и ноги заскользили пуще прежнего сосна понемногу начала сдвигаться. Ветви нависли над дырой. Потом – медленно и словно неохотно – дерево начало опрокидываться. Основание ствола задралось вверх, и дерево соскользнуло в колодец. Баллас заглянул туда. Казалось, удача была на их стороне: сосна никого не пришибла.
– Лезьте! – заорал Баллас. – Слышите? Когда выберетесь на ствол, я вам помогу. Поняли?
Они закивали.
– Элзефар, ты первый! – Калека открыл рот, точно собираясь возразить. – Тебе не понадобятся ноги, болван! – рявкнул Баллас. – Рук хватит. Хоть немного мышц у тебя осталось?
Элзефар схватился за одну из нижних ветвей и подтянулся. Баллас взял меч и вернулся к деревьям. Он срубил тонкую рябинку и вернулся к дыре. Элзефар уже перелез через ветки и добрался до голого ствола.
– Здесь не за что держаться! – крикнул он.
– Возьми. – Баллас протянул вниз стволик рябины, но калека боялся отпустить ветки. Баллас досадливо крякнул. – Держись, идиот! Или я скину тебя вниз.
Элзефар схватился за палку. Баллас отступил назад, вытягивая его из дыры. Наконец голова переписчика показалась над краем. Баллас дернул палку, и Элзефар рухнул на траву. Он лежал на спине, глядя в небо, и тяжело дышал.
– Это было жутко, – выговорил он. – Никогда не испытывал такой муки… По крайней мере уже очень давно.
– Ты жив, – сказал Баллас. – Радуйся.
– Что будем делать дальше? – спросил Элзефар, приняв сидячее положение. – Куда мы пойдем? Я не вижу стражей, а это уже кое-что. Но они вскорости будут здесь – так мне думается. Нам надо бы поторопиться.
Баллас взял его за ворот рубахи и оттащил от дыры.
– Что ты… – сердито начал Элзефар.
Не обращая внимания на протесты калеки, Баллас взял палку и снова опустил ее в дыру. Эреш уже добралась до голого ствола. Не колеблясь, она ухватила протянутый стволик. Элзефар зарычал.
– Не будь идиотом, Баллас! Тебе нужна моя помощь – не их. Оставь их лективину. Мы теряем время.
Баллас не слушал его. Он вытащил Эреш из дыры. Девушка упала на траву, но тут же вскочила на ноги. Она дрожала и была очень бледна. Едва поднявшись, Эреш тут же заглянула в колодец и умоляюще посмотрела на Балласа.
– Скорее, – сказала она. – Пожалуйста.
Баллас подскочил к краю. Краск карабкался по сосне. Он поднимался медленно и неуклюже, с трудом перехватывая ветки. На лице старика застыло выражение глубокой сосредоточенности. Внезапно он вздрогнул и посмотрел вверх.
– Он здесь, – выдохнул Краск. – Я слышу его шаги. Не эхо, а именно шаги. Пилигримы! Он здесь!
– Держись! – завопил Баллас. – Лезь!
Краск удвоил усилия. Он уже почти добрался до голого ствола, когда ветка сломалась под ногой. Краск обхватил ствол, болтая ногами в воздухе в поисках опоры. Наконец он оперся на сучок и поймал протянутую палку. Баллас потащил Краска наверх.
Эреш пронзительно вскрикнула. В колодец выбрался лективин. Как и в прошлый раз, когда Баллас видел его, Ню’ктерин был одет в коричневый балахон с откинутым капюшоном. Белый безволосый череп заблестел, когда на него упали дождевые капли. Лективин поднял голову. В рассветном свете его остроскулое лицо казалось невероятно бледным и гладким – точно отполированным. Глаза с алыми радужками горели злобным огнем. Ню’ктерин оскалился, обнажая заостренные зубы, и быстро полез наверх. Он двигался проворно, словно паук. Руки с длинными пальцами споро перехватывали ветку за веткой. Через несколько секунд он был уже на полпути к поверхности.
Подпрыгнув, лективин потянулся к ноге Краска. К счастью, тот уловил движение. Дико заорав, Краск отдернул ногу, рука с заостренными ногтями схватила воздух. Лективин немного съехал вниз по сосне, но тут же возобновил подъем.
Баллас выволок Краска. Тот выскочил из дыры и отбежал в сторону. Лективин же добрался до голого ствола, но гладкое дерево его не смутило. Втыкая в кору ногти, почти такие же как когти зверя, он быстро карабкался наверх. Баллас понимал, что через минуту Ню’ктерин вылезет наружу… Баллас подбежал к разлому. Напрягая все мускулы, он принял ствол и подставил под него плечо. Лективин замер. Баллас изо всех сил толкнул сосну. Она отделилась от края и встала почти вертикально – причудливая пародия на дерево с корнями наверху. Затем под весом лективина сосна медленно продолжила движение и повалилась в дыру. Ню’ктерин, понимая, что дерево неизбежно раздавит его, проворно оттолкнулся от ствола. С ужасающим грохотом сосна рухнула на пол. Лективин отскочил, ловко приземлившись на ноги. Затем он начал подниматься по стене – или, вернее, попытался. Но его ногти лишь скребли по гладкому известняку: стена была слишком ровной. Лективин прекратил усилия. Он в последний раз глянул вверх и исчез в темноте туннеля.
– Мы спасены? – спросил Краск, осторожно приближаясь к дыре.
– Он ушел, – сказал Баллас.
– Слава Пилигримам! – Краска трясло. Он настороженно озирался по сторонам, пока он убедился наконец, что опасность миновала. – Нам это удалось! Мы сбежали! – Внезапно старик широко ухмыльнулся и хлопнул Балласа по плечу. – Ну, молодец, дружище!
– Лучше бы нам убираться отсюда, – сказал Баллас, нервно оглядывая пустошь.
Они пошли по вересковью, когда Элзефар крикнул:
– Стойте! А как же я?
Баллас обернулся. Калека сидел на земле.
– Где мои костыли? – спросил он.
– Я их не взял, – сказал Краск, пожимая плечами.
– Я тоже, – отозвалась Эреш.
Баллас заглянул в дыру. Костыли Элзефара лежали на дне – рядом с его сапогами. Лишь сейчас Баллас осознал, что он бос, ощутил замерзшую траву под ногами. В горячке боя он совсем позабыл об этом, но теперь ноги заломило от холода, изрезанные ступни отозвались болью. Вдобавок, подумалось Балласу, это чревато заражением крови… Досадливо поморщившись, он направился к рябинкам, вырубил две длинные палки и протянул их Элзефару.
– Не идеал совершенства, – сказал он, – но сойдет.
– Не идеал? – Переписчик нахмурился. – Верхние части надо смягчить. Иначе они проткнут мне подмышки.
Баллас немного подумал и вырвал два пучка травы. Элзефар, недовольно бурча, прикрутил их к палкам. Баллас поднял калеку на ноги, и тот опробовал костыли, сделав несколько неуверенных шагов.
– Плохо, – заявил он. – Никуда не годится. Правая палка слишком длинная.
– Я не плотник, – сердито сказал Баллас. – Сейчас не время скулить.
Он посмотрел на свои ноги. Холод чувствовался все сильнее. Люджен Краск проследил за его взглядом.
– Великие Пилигримы, – сказал он. – Медвежьи лапы!.. Ну, мы идем или как? – Краск улыбнулся. Его глаза светились счастьем, и Баллас понимал – почему. Краск был на волосок от смерти. Лективин едва не схватил его – но все же не схватил. Теперь Краск чувствовал себя как никогда живым. Он заглянул в черный омут смерти, он уже поверил, что обречен, и все же остался цел. Мир засиял новыми яркими красками, все вокруг стало ясным, свежим, чистым. Морозный воздух опьянял его. Солнце было ярче, небо синее. Самые обыденные вещи вызывали исступленный восторг.
Баллас ничего подобного не чувствовал – только острое желание отыскать Белтирран.
Они шли на север. Все были вымотаны до предела и едва переставляли ноги. И все же с лица Краска не сходила улыбка. Его дочь была охвачена таким же безмолвным счастьем. Они болтали друг с другом, делясь своими восторгами. Баллас не слушал их; он знал наперед всё, что будет сказано. Они станут вспоминать детали приключения, подшучивать над своими страхами, насмехаться над Ню’ктерином и благословлять ящериц…
Краск остановился.
– Прошу прощения, – сказал он. – Мне надо отойти… Он направился за груду известняков. Остальные продолжали медленно продвигаться вперед. Баллас вяло раздумывал, каким должен быть их следующий шаг. Ощущая замерзшую под ногами, он понимал, что важнее всего сейчас раздобыть новые сапоги. Но как? Он мысленно пожал плечами. Так как уже очень давно добывал все, что ему нужно: он их украдет. Или же, если они встретят кого-нибудь на пустоши – купца или охотника, – то нападут на него и заберут все, что может пригодиться. Потом, разумеется, придется его убить, иначе он непременно расскажет стражам, в какую сторону ушли беглецы… Но как к этому отнесутся остальные? Элзефар и глазом не моргнет, это ясно. Калека не слишком трепетно относится к человеческой жизни. В конце концов, именно он подговорил Балласа убить своих нанимателей и собственноручно сжег две дюжины людей… А Эреш и Краск?
Они уже поняли, что такое убийство из самозащиты. Но убить за пару сапог?..
Две темные тени мелькнули перед лицом Балласа. Он вздрогнул и отшатнулся, вскидывая меч. Две вороны приземлились на глыбу известняка и спрыгнули в траву… Глядя за горизонт, Баллас продолжал размышлять. Наплевать, одобрят ли Краски Эреш его действия, но… Но возможно, ради сохранения спокойствия в их маленьком отряде будет лучше приобрести сапоги, не проливая крови. Рано или поздно они доберутся до какого-нибудь маленького городка, и в нем наверняка найдется лавка башмачника. Оттуда можно будет тишком утащить обувь, и тогда…
Отчаянный крик разорвал тишину.
Баллас резко повернулся. Крик повторился. Он доносился из-за валуна. Баллас кинулся туда – и похолодел.
Из-за камня вышел высокий рыжеусый страж. Он волок за собой Краска, обхватив его поперек тела. Глаза старика округлились от ужаса, рот был распахнут в крике. Ноги старика подогнулись. Страж разжал руки, и Краск тяжело осел на землю, судорожно хватая ртом воздух. Рубаха его окрасилась кровью; из живота старика торчала рукоять кинжала.
Баллас не мог понять, откуда взялся страж. Не мог же он прятаться за камнями все это время – тогда Краск закричал гораздо раньше. Ворона, сидевшая на земле, посмотрела на Балласа; вокруг ее тела возник ореол голубоватого света. Птица начала увеличиваться в размерах, форма ее тела изменилась, глаза сузились. Клюв стремительно уменьшился, перья исчезли. Спустя мгновение на месте вороны появился второй страж. Глаза его были мутными, словно он испытывал сильную боль, – и все же они горели злобным огнем.
Несколько секунд Баллас оторопело взирал на стража. Потом оцепенение прошло. Он покрепче стиснул рукоять меча и кинулся в бой. Страж выхватил оружие, но Баллас был проворнее. Страшный удар меча развалил череп противника. Он упал, трава вокруг его головы мгновенно покраснела от крови. Рыжеусый страж тоже вытащил меч и пошел на Балласа. Звон стали разнесся над пустым вересковьем. Баллас парировал удар и отступил назад, оценивая противника. Страж был почти так же высок, как он сам, но худощавее и двигался с невероятной, почти кошачьей грацией. Прыгнув на Балласа, он нацелил меч ему в грудь. Баллас вскинул свой клинок – и чуть не опоздал. Мечи встретились, удар едва не выбил оружие из руки Балласа. Он попятился. Страж напал снова; стремительным движением он вскинул меч, пытаясь достать Балласа в плечо. Тот едва успел увернуться. Лезвие прошелестело по рукаву рубахи. Прошептав проклятие, Баллас провел стремительную контратаку. Страж с легкостью парировал ее. Баллас снова отскочил назад.
– Тебя послал лективин? – спросил он. Страж не ответил.
– Его магия создала тебя, верно? Ну конечно. Как же иначе…
– Таких, как я, много, – неожиданно сказал страж.
– Как ты? Хочешь сказать – тех, кто принес клятву Ню’ктерину?
– Он верит нам, – сказал страж, – поскольку знает, что мы не можем ослушаться. Он приказал убить тебя. Так я и сделаю.
Он снова атаковал, целя в шею. Баллас отскочил, зацепился ногой за камень и потерял равновесие. Миг он балансировал, пытаясь удержаться на ногах, потом упал на спину. Клинок просвистел над ним. Баллас откатился и услышал, как меч проскрежетал по замерзшей земле. Он вскочил на ноги – как вовремя, чтобы уклониться от следующего удара. Баллас уклюже блокировал его, но не успел поудобнее перехватить рукоять: меч вывернулся из пальцев и отлетел в сторону.
Страж улыбнулся и ленивой походкой направился к Балласу. Он не спешил: жертва была безоружна и донельзя вымотана Подойдя ближе, страж взмахнул мечом, намереваясь вспороть противнику живот. Баллас выгнулся назад, лезвие взрезало рубаху. Он кинулся на стража и схватил его за руку с мечом. Оба упали. Баллас приземлился сверху и прижал стража к земле. Уперев колено ему в грудь, Баллас выворачивал стражу запястье, пока не хрустнула кость. Он поднял меч, выпавший из безвольных пальцев, и с размаху воткнул клинок в грудь стража. Затем ударил его в горло. Потом всадил меч в распахнутый в крике рот, пригвоздив голову стража к земле.
Несколько минут Баллас смотрел на мертвое тело, тяжело дыша и пытаясь унять дрожь в коленях. Потом он вспомнил о Краске. Старик сидел на земле, привалившись к валуну. Эреш опустилась на колени подле него, обняла отца за плечи, потом в отчаянии посмотрела на Балласа.
– Сделай же что-нибудь! – сказала она.
Баллас присел перед Краском и осмотрел рану. Кинжал вошел в живот по самую рукоять. Струйка крови стекала из угла рта; алые капли падали на грудь. Рассеянным мутноватым взглядом Краск смотрел за горизонт. Он тяжело и прерывисто дышал. Эреш тронула отца за плечо. Старик закашлялся. Его вырвало кровью.
– Не умирай, – прошептала Эреш. – Так не должно быть. Ты не можешь умереть – после всего, что мы пережили… – Она обернулась к Балласу. – Что нам делать?.. Лекарь… Мы должны найти лекаря! Пожалуйста… Ты должен…
Краск вздрогнул. Взгляд его прояснился, стал осмысленным. Потом он повернул голову к дочери – медленно, словно движение стоило ему титанических усилий. Их взгляды встретились. Краск открыл рот, будто желая что-то сказать, но лишь захрипел. Глаза его остекленели. Он соскользнул с валуна, повалился на бок и больше уже не шевелился…
В глубине души Баллас понимал, что обязан Краску жизнью. Если бы старик не обратил внимание на поведение ящериц, все они до сих пор бродили бы по канализации. Краск изрядно раздражал Балласа – что верно, то верно. Но Баллас никогда не желал ему смерти.
Эреш скорчилась возле тела отца, уткнувшись лицом ему в грудь. Баллас стоял поодаль и все же видел, как вздрагивают ее плечи. Девушка плакала. Ее горе было так сильно, что передалось Балласу, и он едва ли не физически ощущал боль…
Подошел Элзефар.
– Не хочу мешать, – сказал он, – но пора идти дальше. Стражам нет дела до ее горя. Они все еще гонятся за нами. И лективин тоже. Дорога каждая минута. Чем быстрее мы доберемся до моего убежища – тем лучше.
Баллас не ответил. Элзефар подковылял к нему и дернул за рукав.
– Ты что, последнего ума лишился? Чего ты ждешь? Пока она наплачется? Это может затянуться на неопределенное время. Кто она тебе, Баллас? Да никто! Средство для достижения цели. Девка нам больше не нужна, теперь она стала обузой. Пусть остается с папашей и рыдает хоть до следующего года…
Баллас хмуро посмотрел на калеку.
– Она для тебя ничто, – повторил переписчик. – Единственное, что имеет значение, – это Белтирран.
Баллас задумался. Элзефар говорил дело.
– Брось ее, – прибавил калека. – Мы зря теряем время. Песок сыплется. Подумай вот о чем: чтобы добраться до Белтиррана, тебе придется перевалить через горы. Даже в хорошую погоду это непростая задача. А уж в середине зимы… – Он не докончил и лишь покачал головой.
Баллас повернулся к Эреш. К его удивлению, она уже стояла на ногах.
– Мы не можем просто так бросить отца волкам и грифам, – сказала девушка. – Надо похоронить его.
– У нас нет времени, – нетерпеливо сказал Элзефар.
– И лопаты, – прибавил Баллас. – Мы не сможем выкопать могилу голыми руками.
– Но нельзя же оставлять его валяться… Мы должны что-то сделать… – Эреш замолчала на полуслове, а потом резко вскинула голову. – Это ты во всем виноват, проклятый ублюдок! – Она влепила Балласу пощечину. Тот снес удар, даже не попытавшись уклониться. – Если бы ты не пришел к нам на болота, если бы не втянул нас в свои дела, отец был бы сейчас жив! – Она пихнула его кулаком в грудь. Баллас мог легко перехватить ее запястье, но он не пошевелился. Наконец Эреш утихла.
– Я знаю, что можно сделать для твоего отца, – негромко проговорил Баллас.
– Неужели? И какая тебе в том выгода? Баллас пожал плечами.
– Я знаю, как уберечь тело от хищников, – сказал он, оставляя без внимания ее сарказм. – Могу объяснить – если тебе интересно.
Баллас разъяснил Эреш свои намерения. Она согласилась. Подняв влажное от крови тело Краска, он отнес его к серым валунам, вздымавшимся чуть поодаль. Баллас не считал себя образованным человеком, однако он знал, что когда-то на этой земле существовали вулканы. Изливавшаяся лава застывала, превращаясь в такие вот камни. Каждый из них – размером с туловище ребенка – был пористым и весил не больше мешка с зерном. Баллас положил тело Краска на землю и откатил в сторону первый из камней, обнажив темное углубление под ним. Мало-помалу яма увеличивалась в размерах. Баллас позволил Эреш в последний раз взглянуть на отца, а потом опустил его в могилу и вновь сложил камни, погребя под ними тело Краска.
Эреш хотелось побыть возле могилы. Оставив ее одну, Баллас вернулся к Элзефару. Калека едва не подпрыгивал от нетерпения. Баллас читал в его взгляде невысказанную мысль: надо оставить Эреш. Время убегает. С каждой прошедшей минутой надежда добраться до Белтиррана делается все призрачнее…
Белтирран… Это слово не шло у Балласа из головы, и он ощущал неодолимое желание идти туда – прямо сейчас.
– Мы уходим, – сказал он, приблизившись к Эреш.
– Еще несколько минут, – прошептала она.
– Оставайся, если хочешь. Но я ухожу.
Элзефар был прав: Эреш им больше не нужна. Они с Краском подрядились доставить его к Элзефару и давно уже выполнили свою задачу. Пока все они оставались в запертом городе, отец и дочь еще могли принести пользу. Так полагал Баллас и, как выяснилось, не ошибся. Без Краска он не выбрался бы из канализации… Но Эреш? Какой от нее прок – особенно теперь?
– Оставайся сколько угодно, – прибавил Баллас. – Нам с тобой больше не по пути. Ты свободна – и вольна делать, что хочешь.
Эреш повернулась к нему.
– Что?
На лице девушки появился испуг.
– Ты не можешь уйти без меня, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Не можешь оставить меня одну… Я пойду с тобой. – Она посмотрела на валуны. – Мы с папой думали, что его брат – мой дядя – приютит нас. Я пойду к нему… но не прямо сейчас. Ты не обойдешься без меня, Баллас. Есть вещи, которые ты сделать не можешь – а я могу. Ты очень приметный. Любой человек опознает тебя при первом же взгляде. Но я? Я – другое дело. На свете много рыжих женщин, но мало людей твоих габаритов. Не говоря уж о твоем шраме на лбу… Я могу приносить тебе эль из кабаков или еду с рынка. Тебе может понадобиться оружие. Или лошади. Мало ли… А еще я могу сражаться, разве нет? Не так хорошо, как ты, но все-таки… Я умею охотиться и разводить огонь. Со мной твое путешествие будет не таким рискованным…
Она боится одиночества, понял Баллас. Эреш оторвали от дома и привычной жизни. Ее отец погиб. Она осталась совершенно одна. Все казалось холодным и равнодушным. Бледному небу не было до нее никакого дела. И ветру, и дождю – тоже. Друин – да и весь мир – внезапно оказался населен чужаками.
Эреш ненавидит его, полагал Баллас. Но сейчас она в нем нуждается… Он пожал плечами.
– Как хочешь.
И они втроем зашагали по вересковью.
Глава шестнадцатая
Бледный пилигрим хранил свою силу в тайне, ибо прочие опасались его, а он знал о том…
Теперь все изменилось. Баллас не ожидал, что лективин будет гнаться за ними, что Магистры пошлют его следом за беглецами, словно гончую. Ню’ктерин был самой большой тайной Церкви, и обнародование ее грозило Магистрам большими неприятностями. Но, видимо, желание уничтожить Балласа пересилило страх. Благие Магистры позволили Ню’ктерину спокойно бродить среди обитателей Друина. Для того, чтобы попасть в туннели канализации, лективин должен был миновать бордель. Сочли ли едоки корня, что им померещилось? Или просто не успели задуматься?.. Скорее всего Ню’ктерину приказано уничтожать всех свидетелей.
Одно было ясно: церковники не остановятся ни перед чем, лишь бы уничтожить Балласа. Ему вспомнились слова отца Рендейжа: «Издан Эдикт об Уничтожении. Цель такого акта – не наказать преступника, а предотвратить еще большее зло. Магистры боятся, что ты причинишь Друину вред…» Но какой вред? Баллас не имел ни малейшего понятия – да и не особо задумывался. Он хотел добраться до Белтиррана, и только это имело значение. Ему не было дела, что станется с всемогущей Церковью. Лишь бы перейти Гарсбраки и найти легендарную страну за горами.
Однако лективин тревожил Балласа. Он не знал, на что тот способен. Ню’ктерин мог превратить человека в столб пламени. Или в ворону. Он, как утверждал Краск, способен преследовать жертву, ориентируясь на «свет души». Что еще он может? Какими обладает талантами?
На вересковье в изобилии водились вороны. Птицы собирались в черные стаи, и стоило Балласу посмотреть на них, он ощущал противную дрожь в коленях. Что, если вороны окажутся стражами?
Когда путники приблизились к одной из стай, вороны встревожились и разлетелись, напуганные людьми. То же самое происходило, если Баллас кидал в них камнями. Скорее всего это были обычные птицы, но Баллас все равно тревожился. Когда пустошь закончилась и маленький отряд поднялся на холм, а затем спустился в низину, вороны не последовали за ним, а остались на вересковье. Судя по всему, путники их не интересовали.
И все же Баллас оставался настороже…
Когда спустилась ночь, они остановились неподалеку от деревни на берегу ручья. Дождь перестал, однако сильно похолодало. Балласу хотелось отыскать убежище, но риск был слишком велик, так что они разбили лагерь среди ив, склоненных над ручьем, и провели неуютную ночь, прижавшись друг к другу. Эреш по большей части молчала или тихо плакала. Элзефар жаловался на холод и промозглую погоду, но наконец и он задремал. Баллас спал чутко. Когда он проснулся, небо было еще темным и лишь чуть побледнело на горизонте. Занимался рассвет. Оставив Элзефара и Эреш под ивами, Баллас отправился в деревню. Улицы были пустыми и тихими. Из конюшни он украл серую кобылу и запряг ее в телегу, стоявшую напротив мясной лавки. Уже собираясь в обратный путь, Баллас услышал шаги и укрылся за углом дома. По дороге, весело насвистывая, шагал деревенский парень. Он был почти также высок, как Баллас, но очень худ. Когда молодой человек завернул за угол, Баллас ударил его по голове, затащил в конюшню и снял с парня башмаки. Они оказались узковаты, но, в общем, подходили. Баллас обулся и вместе с лошадью и повозкой вернулся под ивы.
Элзефар был в восторге.
– Теперь дело пойдет повеселее, – сказал он.
Следуя указаниям Элзефара, они ехали на северо-запад. Теперь маленький отряд и впрямь продвигался гораздо быстрее. К тому времени, как спустился вечер, они добрались до лесной опушки. День был безоблачным; теперь, на закате, оранжевое солнце горело в каждой капле на ветках и траве. Г стой лес тянулся вправо и влево сколько хватал глаз – до самого горизонта. Ближайшее поселение осталось далеко, дороги пролегали стороной, а здесь было спокойно и удивительно тихо. Баллас не удивился, когда Элзефар сказал:
– Мы на месте.
Они остановились на опушке.
– Я прятался здесь, когда Церковь охотилась за нами, и теперь этот лес снова станет моим убежищем, – прибавил Элзефар, слезая с повозки. – В моем положении невозможно постоянно убегать. Для того чтобы выжить, мне нужно было отыскать достойное укрытие. Здесь есть все, что мне нужно. Еда? Сколько угодно. Научись расставлять ловушки – и дело в шляпе. Крыша над головой? Когда кругом столько деревьев, нетрудно выстроить шалаш или даже хижину… Я прожил здесь десять лет. Немалый срок. Идемте. Я покажу вам свой дом.