Грэхем Йан. Монумент

   – Необыкновенной красоты, – прибавил он.
   – Дай-ка взглянуть. – Блэк протянул руку.
   Баллас вынул диск из сумки и положил на стол. Блэк окинул его одним коротким взглядом и снова посмотрел на Балласа.
   – Здесь пять камней.
   Баллас покосился на Грэмиша. Маленький человек словно не слышал разговора. Он сидел на диване, откинувшись на спинку, и безучастно созерцал потолок.
   – Я не говорил о рубинах, – объяснил Баллас. – Они хоть и хороши сами по себе, не идут ни в какое сравнение с голубым камнем.
   Карранд Блэк взял диск и повертел в пальцах.
   – Откуда у тебя эта вещь?
   – Не имеет значения, – отозвался Баллас. – Она принадлежит мне, вот и все. А если вы того захотите – станет вашей.
   Долгое время Блэку молча разглядывал камень. Потом поднял глаза.
   – Ученый из Академии сказал, что он уникален. Так?
   – Да, – подтвердил Баллас.
   – Он ошибся. – Слабая улыбка тронула тонкие губы купца. – Может, этот человек мудр и образован, однако на сей раз оказался не прав. Это, – он постучал ногтем по камню, – алмаз. Неплохой – но я видел подобные и раньше. Дам тебе два золотых за него вместе с рубинами.
   Баллас в свою очередь улыбнулся.
   – Ученый-то как раз прав. А вот вы ошибаетесь. Купец чуть приподнял бровь.
   – То есть?
   – Поднесите камень к пламени свечи.
   Блэк перевел взгляд на Грэмиша, словно маленький человек знает разгадку, однако тот лишь пожал плечами.
   – Делайте как я говорю, – сказал Баллас, – и увидите, что никакой это не алмаз. Вы не найдете ничего подобного во всем Друине.
   – Да кто ты такой, чтобы указывать хозяину… – резко начал Грэмиш.
   – Тише, – спокойно сказал Блэк. – Если он оскорбит меня, то быстро об этом узнает. – Несколько секунд купец задумчиво созерцал Балласа, затем поднес камень к свече.
   Поток синего света озарил тонкое лицо Блэка. Со своего места Баллас не мог разглядеть золотых искр – лишь видел их отблески в темных глазах купца. Лицо Блэка не изменило выражения, он оставался невозмутим, но Баллас решил, что это притворство. Он видел, как дрогнули пальцы, сжимавшие диск.
   Несколько секунд Блэк рассматривал камень, затем поднял взгляд.
   – Да. Он красив, – сказал купец. – Я дам тебе три золотых.
   – Вы шутите, – буркнул Баллас. – Вы предложили два еще до того, как поднесли камень к свече. Я видел, что происходит, когда на него падает свет. Он стоит много больше. Раны Пилигримов!.. Да каждый рубин стоит два золотых. Если не четыре. Они отличного качества. Вы же это знаете, Карранд Блэк.
   Купец снял с пояса бархатный кошелек и вытряхнул на стол монеты. Ярко блеснуло золото…
   – Три золотых, – мягко сказал Блэк. – Ты когда-нибудь видел столько денег? Сдается мне, ты из тех, кто привык потакать своим слабостям. Каких удовольствий ты можешь пожелать? Женщины? Вино? Корень видений? На все это здесь хватит с лихвой. С такими деньгами ты создашь себе рай на земле. Многим ли людям это доступно? Подумай хорошенько, что ты теряешь, прежде чем отказываться от моего предложения.
   Золото посверкивало на столе. Отблески света плясали на поверхности монет. Огромная сумма, какой Баллас еще не видывал в своей жизни – не говоря уж о том, чтобы держать в руках. Деньги гипнотизировали его, он смотрел на монеты словно зачарованный. Баллас уже готов был согласиться на предложение Блэка. Он протянул было руку к столу… Но тут же отдернул.
   – Моя цена: пятнадцать. – Он вскинул глаза на купца, ожидая его реакции.
   Блэк остался невозмутим. Разве что чуть дернул бровью.
   – На этот раз, должно быть, шутишь ты.
   – Я провел жизнь в нищете, – буркнул Баллас. – И не вижу в деньгах ничего смешного.
   Блэк задумчиво потер подбородок.
   – Пять золотых, – негромко проговорил он.
   – Вы что, оглохли? Я сказал, пятнадцать…
   – А я сказал: пять, – отозвался купец. – Думаешь, если ты станешь упорствовать, я предложу больше? Вещица красива, спору нет. Но это просто безделица. Игрушка. Пять золотых за нее – хорошая цена. Часто ли люди из твоей среды получают на руки подобную сумму?
   – Что значит – из моей среды? – нахмурившись спросил Баллас.
   – Каждое существо имеет собственную среду обитания, – усмехнулся Блэк. – Рыбы живут в воде, скорпионы – в пустыне. Почему? Потому что у них нет выбора. Они не могут иначе. Так же и люди. Кто-то принадлежит особнякам. А кто-то – помойной яме. И ты, друг мой, из числа вторых. Тебе назначено жить рядом с крысами и бродячими собаками. Тут ничего не попишешь. Ты не можешь изменить ситуацию, поскольку это заложено в твоей природе…
   – По какому праву вы меня оскорбляете? – сказал Баллас.
   – Я всего лишь сказал правду, – спокойно отозвался купец.
   – Правду?! – взвился Баллас. Блэк задел его слишком сильно. По какой-то неведомой причине купец задался целью вывести его из себя. Небезуспешно. – Правду? – повторил Баллас. – Вот я сейчас покажу тебе правду.
   Вскочив на ноги, он занес кулак. Ярость застилала глаза. Балласу хотелось ударить Блэка. Разнести его череп на мелкие осколки, как он поступал с черепами животных в музее… Блэк соскользнул со стула, в руке у него появился нож. Длинное изогнутое лезвие блеснуло в пламени свечей. Баллас заколебался. Грэмиш вскочил с дивана, вынимая короткий кинжал. Несколько секунд все молчали, не двигаясь с места.
   – Будет лучше, – сказал Блэк, – если ты уйдешь. – Он смерил Балласа спокойным взглядом темных глаз. – Дверь у тебя за спиной. И не забудь безделушку. Баллас схватил диск и запихал его в сумку.
   – Ты дурак! – рявкнул он. – Я найду покупателя получше. А ты еще будешь локти кусать, купец!
   И, едва не опрокинув стул, Баллас выскочил из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась. Блэк наклонил голову набок, прислушиваясь к удаляющимся шагам и приглушенным ругательствам.
   – Ступай за ним, – сказал он, убирая нож.
   – Господин?.. – неуверенно пробормотал Грэмиш.
   – Я искренне надеялся, что он согласится на пять монет. – Блэк подошел к окну. – Может, так бы и случилось, да он слишком обидчив… А может быть, нет. – Он пожал плечами. – Как знать? Я не перестаю удивляться человеческой жадности. И заметь: более всего она присуща самым ленивым, самым убогим… Видел искры в камне?
   – Да, – кивнул Грэмиш. – Камень великолепен. Интересно, откуда он взял эту вещь?
   – Да какая разница? – отозвался Блэк, раздвигая шторы. – Важно другое. Мне хотелось бы иметь этот камень. Бродяга сказал – он уникален. Откровенно сказать, сомневаюсь; но все же хочу его приобрести… Вот что, Грэмиш: узнай, где живет бродяга. Или по крайней мере где сегодня ночует. А я вызову Лукаса и Рагриаля.
   Грэмиш направился к двери, однако на пороге остановился и помедлил.
   – Господин, вы легко могли заплатить и пятнадцать монет. Так почему же…
   – Подобная сумма в руках бродяги вызовет подозрение. Особенно – у священных стражей. Они захотят узнать, кого он ограбил. Рано или поздно правда выплывет наружу. И у меня могут возникнуть неприятности.
   – Он украл диск, ясно, – нахмурился Грэмиш. – А скупка краденого – серьезное преступление. Но Благие Магистры закрывают глаза на ваши дела. Наверняка и на сей раз они бы…
   – Возможно, – перебил Блэк. – А возможно, и нет. Нас не трогают, пока мы ведем себя благоразумно. Если я привлеку излишнее внимание к своей персоне, все может перемениться. Он покачал головой. – Не хочу рисковать.
   Внизу по тротуару протопали сапоги. Грузный медведеобразный человек выскочил из дверей и зашагал вниз по улице.
   – Бродяга направился на север, – сказал Блэк. – Не упусти его. И смотри, чтобы он тебя не увидел. Мы возьмем диск, а потом уберем его. Так будет лучше. – Он усмехнулся. – Таков наш век, Грэмиш. Убить и ограбить – проще и безопаснее, чем заключить честную сделку. Ступай.
   Грэмиш поклонился и исчез за дверью. Карранд Блэк вздохнул и задернул шторы.
   Баллас вернулся в «Алую звезду». В обшей зале он купил бутылку вина и теперь сидел на кровати, потягивая пойло. В комнате было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь ставни. Но Балласу большего и не требовалось. Даже если бы здесь горела сейчас тысяча свечей, он все равно видел бы лишь то, что безраздельно занимало мысли, – богато обставленный кабинет Карранда Блэка. И самого купца. Его лицо стояло перед глазами Балласа, словно кошмарное видение. А в ушах звучал спокойный, насмешливый голос: «Тебе назначено жить рядом с крысами и бродячими собаками…»
   Баллас вспоминал быстрые, ловкие движения Блэка и нож, мгновенно появившийся в его руке. Этот человек бесконечно уверен в себе. Он отмахнулся от Балласа, будто от навязчивой мухи в саду. И это тоже казалось оскорбительным – помимо всего прочего…
   – Случись такое несколько лет назад, – бормотал Баллас, – я бы тебя убил. Перерезал бы твою сраную глотку, прежде чем ты успел бы крикнуть…
   Баллас сделал добрый глоток из бутылки. Диск лежал у него на коленях. Баллас погладил пальцем рубины и голубой камень.
   – Пять золотых! И ты всерьез полагал, что я соглашусь?
   Разумеется, именно так Блэк так и полагал. И Баллас внезапно понял почему. Для купца, чье золото затмевает блеск солнца, это ничтожная сумма. Однако он был уверен, что Балласа – человека, по природе своей предназначенного для помоек и сточных канав, – она ослепит. Блэк ожидал, что монеты, сверкающие на столе, притянут Балласа, как огонь свечи притягивает мотыльков. И он не сможет сопротивляться…
   Неужто все богатеи мыслят подобным образом? И каждый сочтет, что Баллас не устоит перед блеском нескольких золотых? Если так – их ожидает разочарование… Хотя, впрочем… с другой стороны…
   Баллас потряс головой. Нет, откровенно сказать, кое в чем Блэк был прав. Возможно, и впрямь лучше принять меры, чтобы спастись от искушения – и от себя самого. Потому что, если быть честным, пять золотых едва не соблазнили Балласа. Он уже готов был согласиться. Лишь неимоверным усилием воли он отказался от денег. Не продал диск за такую смехотворную сумму…
   Баллас вылил в рот остатки вина и открыл вторую бутылку.
   Пока рубины и синий камень вправлены в железную основу, их можно продать только вместе. И люди, подобные Блэку, по-прежнему станут предлагать смехотворные суммы, рассчитывая на неискушенность Балласа. Или на то, что блеск золота затмит его разум. Но что, если продать их по отдельности?..
   – Хотите меня обдурить? – пробурчал Баллас. – Не дождетесь!
   Конечно, подумалось ему, человек, покупающий все камни сразу, рассчитывает на скидку, потому что тратит большую сумму. Стало быть, не надо торопиться. Из этих камушков он выжмет их цену до последней золотой крупинки. Как винодел выжимает виноград, пока не останется одна только сухая кожица.
   Баллас решительно поднялся на ноги и зашарил по комнате в поисках свечи. Не нашел. За неимением лучшего открыл ставни. Лунный свет залил комнату, осветив убогую мебель и заиграв на боках опустошенных бутылок. Баллас хлопнул себя по боку, где обыкновенно висели ножны с кинжалом, – и выругался. Кинжала не было. Церковь запрещала обывателям носить оружие в пределах Соритерата.
   Баллас спустился в общую залу. Здесь он купил еще бутылку вина и кусок жареной говядины. Он был сыт. Но к мясу прилагался столовый нож.
   Вернувшись в комнату, Баллас заглотил говядину, взял диск и подошел к окну. Лунный свет заиграл на поверхности голубого камня. Вспыхнули золотые искры. Потом, словно утратив свой цвет под бледной луной, они стали серебряными…
   – Красота! – пробормотал Баллас.
   Он прижал диск к животу и воткнул кончик ножа между рубином и оправой. Раскачивая лезвие, Баллас попытался выковырять камень – но не тут-то было. Камень не двигался с места. Очевидно, мастер, вправивший его в диск, знал свое дело. Обычно камни вынимались куда легче. Похоже, наметилась очередная проблема.
   Баллас взялся задругой рубин. Бормоча под нос невнятные ругательства, он ворочал ножом туда-сюда, однако и этот камень не желал поддаваться.
   Баллас вспотел и разозлился. Он положил диск на подоконнике поисках удобной опоры – и тут же лунный свет вновь коснулся голубого камня. Поплыли серебряные и золотистые искры… А потом в глубине камня мелькнула вспышка серебристо-синего света.
   Или только показалось?
   Свет был нестерпимо ярок, но вспышка заняла лишь мгновение. Баллас отскочил от окна, прижимая диск к груди. Перед глазами плавали черные круги. Он потер лицо и покачал головой. Померещилось, ясное дело.
   Баллас вернулся к окну.
   – Устал, – пробормотал он. – Устал как долбаный вьючный мул. – Взгляд упал на пустые бутыли. – Устал и напился. Келтусканское красное… Кровь Пилигримов! Это пойло ядовито, как змеиная моча. От него в голове все мутится. Когда я стану богат, буду пить вина получше. Такие же крепкие… но помягче.
   Баллас вновь взялся за диск. На сей раз он решил вынуть голубой камень. Нет слов – рубины хороши, и за них можно выручить немало. Но именно этот камешек принесет настоящее богатство – так что лучше извлечь именно его. С рубинами можно разобраться и позже. Возможно, разбогатев, он просто наймет ювелира – и тот запросто выковыряет их из оправ…
   Баллас подцепил камень кончиком ножа и принялся раскачивать лезвие. Тщетно. Крепко выругавшись, он надавил сильнее. Лезвие начало гнуться.
   – Кровь Пилигримов!.. Вылезай, твою мать! Во имя всего… Нож сорвался, диск вывернулся из пальцев. Баллас подхватил его. Лунный свет вновь заиграл на поверхности голубого камня…
   На сей раз серебристо-синяя вспышка не померкла мгновение спустя. Напротив, свет, исходящий из камня, залил всю комнату. Ярче, чем солнце. Теперь видна была не только убогая мебель, но и мельчайшие детали, скрытые мраком ночи, – пыль на полу, мертвая бабочка на подоконнике, темно-алое пятно разлитого вина, паутина в углу…
   Яркий луч бил из камня. Он расширился, приобретя форму конуса. Свет был неоднородным: оттенки серебристого и синего внутри луча становились темнее и светлее, мало-помалу обретая форму. Пока наконец не сложились в явственные очертания…
   Баллас увидел пустынный пейзаж. На горизонте вздымались дюны, однако они состояли не из песка. Балласу показалось, что это пепел… В отдалении виднелся лес. На пустом небе не видно было ни луны, ни солнца, ни звезд, ни облаков. И невозможно было понять, ночь это или день.
   На переднем плане Баллас увидел высокого человека. Его облекали длинные одежды из светлой тонкой материи – видимо, шелка. Фигура стояла спиной к зрителю, потом она начала поворачиваться – и Баллас замер от изумления. Обитатель бледного мира, созданного серебристо-синим лучом, человеком не был…
   Лективин!.. Бледная Раса исчезла много столетий назад. Ее уничтожили во время Красной войны. Ныне лективины существовали лишь в учебниках истории, памяти людей и церковных церемониях. И все же Баллас созерцал жителя острова Лективе. Лицо с резкими чертами – застывшее и неподвижное, точно высеченное из камня. Большие продолговатые глаза, тонкая щель рта. Острые скулы, туго обтянутые кожей. Носа почти нет – только небольшая выпуклость над двумя дырками. В облике лективина было что-то от насекомого. Он напоминал Балласу богомола.
   А меж тем лективины отнюдь не являлись насекомыми. Они были разумными существами, возможно, даже более интеллектуальными, чем люди. И грозными, искусными бойцами. Во время Красной войны они доказали это в полной мере.
   Баллас оторопело разглядывал картинку. Лективин обернулся. Баллас нервно облизал губы.
   – Странно, – пробормотал он. – Как это сделано? Магия? Или какой-то трюк с линзами?
   Не важно. Живая картинка – скульптура из лунного света – поднимала цену диска до невиданных высот. Карранд Блэк предложил пять золотых? Ха! Теперь Баллас был уверен, что речь идет о сумме в тридцать, сорок… пятьдесят монет. И наверняка в Соритерате найдется богач, который согласится заплатить.
   – Ты больше не назовешь это безделицей, Блэк, – пробормотал Баллас. – Но поздно: ты упустил свой шанс. Ты обидел меня. И я отыщу другого покупателя.
   Тонкие губы лективина шевельнулись. Он что-то говорил. Звуков картинка не издавала, а жаль. Если бы слова были слышны, диск стоил бы на десяток золотых больше.
   Лективин сделал странный жест. Вытянув руку ладонью вперед, он коснулся воздуха перед грудью. И еще раз – немного ниже. Потом – слева и справа, словно рисуя в воздухе невидимый крест. Вот бледная ладонь коснулась центра воображаемого креста, и лективин опустил руки. Баллас наблюдал, не отводя глаз. Он увидел, как лективин нагнулся, взял с земли рулон материи и развернул его. Ткань была серебристой, блестящей. По ней, вышитая темной нитью, тянулась цепочка странных знаков. Баллас пригляделся, но прочитать не сумел. Очевидно, то был язык лективинов.
   Тем не менее письмена неудержимо притягивали взгляд. Баллас рассматривал их, не в силах оторваться. У него заболела голова, виски налились неприятной тяжестью. Сперва Баллас не обратил на это внимания, однако боль нарастала. Очевидно, виноват был слишком яркий, непривычный свет. Баллас попытался опустить диск, вынуть его из лунного луча, чтобы картинка исчезла, – и тут с ужасом осознал, что не может пошевелиться.
   Руки отказывались повиноваться. Баллас дернулся, пытаясь вырваться из невидимых пут, но мышцы застыли, словно обратившись в камень. Взгляд его по-прежнему был прикован к символам.
   Картинка становилась все ярче. Серебристо-синее сияние разгоралось, стало больно глазам, а Баллас не мог зажмуриться. Казалось, свет проникает до самого мозга, обжигая его едкой кислотой. Боль волнами разбегалась по всему телу, каждый нерв словно горел огнем. Баллас пытался кричать, пытался позвать на помощь… Челюсть не двигалась. Он сумел издать лишь слабый стон.
   Свет становился все ярче, ярче. Баллас отвел взгляд. Лективин безучастно смотрел на него…
   Внезапно невидимые путы, сковавшие тело, исчезли. Баллас заорал и рухнул на колени. Диск вывалился из пальцев, покатился по полу, похожий на огромную монету. Синий луч втянулся в камень и пропал.
   Постанывая, Баллас стиснул ладонями виски. В черепе билась пульсирующая боль. Губы были солеными от крови. Баллас медленно завалился на бок, свернулся клубком на полу. Мир померк, и он провалился в черноту.
   Когда Баллас открыл глаза, в комнате стояла непроглядная темень. Тело было липким от пота и саднило, точно обожженное. Балласа била дрожь. Он пошевелился и с немалым трудом принял сидячее положение. Голова тут же откликнулась болью. Баллас выругался – шепотом. На большее недоставало сил.
   Мало-помалу глаза привыкали к темноте. Отблески лунного света пробивались через щели в ставнях. Взгляд Балласа упал на металлический диск, валявшийся на полу. Диск был как-то связан с его недомоганием. Каким образом? Баллас задумался. Последнее, что помнилось, – он пытался выковырять синий камень. Подошел к окну… Лунный свет… Да, лунный свет отчего-то важен… Но вот что дальше?
   Он подобрал диск и швырнул его на кровать. Приложился к бутылке. И тут за дверью комнаты тихо скрипнули половицы. Баллас замер. Послышался негромкий скрежет, дверь начала медленно открываться. Баллас шмыгнул в угол, зачем-то прихватив с собой бутылку. За окном на улице он увидел человека верхом на вороной лошади. Сумрак скрывал его лицо, но серебристые, собранные в хвост волосы поблескивали в лунном свете. Карранд Блэк.
   Дверь распахнулась. В комнату вошли двое – широкоплечие здоровяки с ножами наготове. Баллас узнал головорезов из «Ущербной луны». Узнал он и невысокого человечка за их спинами.
   Грэмиш подскочил к кровати.
   – Нам повезло, – сказал он, схватив диск. Потом глянул на него попристальнее. Губы Грэмиша губы беззвучно пошевелились. – Странно, – пробормотал он. – Очень странно. Где же рубины?..
   – Господин, – позвал один из головорезов. Грэмиш поднял взгляд.
   – Что?
   Здоровяк кивнул на Балласа, замершего в углу.
   – Ишь ты, тихая мышка, – ухмыльнулся Грэмиш. – Мы сперва и не поняли, что ты здесь. И это при твоих-то габаритах…
   Баллас не ответил и не двинулся с места. Он стоял столбом, мучительно раздумывая, как быть дальше.
   – Убейте его, – велел Грэмиш.
   Бандиты повиновались. С ножами наготове они кинулись на Балласа, но нападение не застало его врасплох. Он отличнейшим образом понимал, что именно этим дело и кончится. Баллас уклонился от удара и с размаху опустил бутылку на голову ближайшего противника. Стекло не разбилось – лишь издало глухой «бум!». Бандит остановился, и Баллас двинул его в челюсть. Удар отшвырнул нападавшего назад, он рухнул на пол. Баллас перешел в наступление. Прежде чем второй из головорезов успел сориентироваться, кулак Балласа врезался ему в скулу. Бандита отнесло вбок, он упал на кровать.
   Грэмиш отскочил в дальний угол, выхватывая нож. Баллас повернулся к нему – необходимо было выручить свой драгоценный диск. Тут опомнился первый бандит. Он вскочил с пола и с глухим ревом кинулся на Балласа, сжимая кинжал. Баллас швырнул в него бутылкой, но промахнулся. Стекло ударилось об стену, зазвенели, разлетаясь, осколки. Баллас увернулся от кинжала и ринулся вон из комнаты.
   На лестнице было темно, хоть глаз выколи. Баллас помчался вниз, перепрыгивая через невидимые ступени. В голове гудело. За спиной слышались шаги и невнятная ругань. Пробежав несколько шагов, Баллас споткнулся и остаток пути до нижней площадки проделал кубарем. Слава Пилигримам – кажется, ничего не сломал…
   – Ублюдок, – крикнул кто-то. – Я тебе яйца отрежу!
   Баллас вскочил и кинулся в общую залу. Здесь было ничуть не светлее. Камин уже догорел, только среди золы и пепла мерцали красноватые угли. Баллас метнулся к двери, зашарил по ней, ощупью разыскивая засов. Пальцы коснулись холодного металла – и тут его толкнули в спину. Балласа швырнуло на дверь. Нога подогнулась, он упал на колено и немедленно получил тяжелый удар по голове. Перед глазами заплясали разноцветные пятна. Усилием воли Баллас заставил себя приподняться и наугад махнул рукой. Пальцы нащупали ткань – он уцепил противника за штаны. Недолго думая Баллас сунул руку ему промеж ног, ухватил за яйца и стиснул что было сил. Бандит взвыл дурным голосом.
   Баллас вскочил, рывком распахнул дверь, выскочил наружу и пустился бежать.
   Схватка лишила его последних сил, в голове гудело, но отчаяние гнало вперед. Он со всех ног мчался по улице – как можно дальше от опасной гостиницы. За спиной раздался стук копыт. Баллас вздрогнул и оглянулся. Его догонял всадник на черной лошади. Баллас выругался сквозь зубы. Он совсем забыл про купца.
   Делать было нечего – только бежать. Баллас бежал, но не прошло и пары секунд, как Блэк оказался рядом с ним. Что-то тяжелое обрушилось на голову. Улица завертелась перед глазами, и Баллас повалился на землю. Стук копыт затих. Он застонал и кое-как сел, держась за многострадальную голову. Волосы были липкими от крови.
   – Ну так что, бродяга, – протянул Карранд Блэк, – разве же я не прав? Твое место среди отбросов. Глянь на себя: ты валяешься в грязи, как и подобает жителю помоек. – Он усмехнулся. – Я слышал крики в таверне. Тебе удалось сбежать от Лукаса и Рагриаля. Повезло. Видно, есть на небесах какой-то покровитель крыс и прочих паразитов – вот он и приглядывает за тобой…
   Из гостиницы выскочил Грэмиш и со всех ног кинулся к Блэку.
   – Диск у меня, господин, – выпалил он. – Но с ним произошло что-то странное. Рубины…
   – Потом, потом, – нетерпеливо сказал Блэк. – Надо закончить дело с нашим другом.
   – Я разберусь. – Грэмиш схватил Балласа за волосы, оттянул его голову назад и приставил к горлу нож. – Я тебя зарежу, – насмешливо объяснил он, – так же, как люди на Востоке режут жертвенный скот. Священная смерть – так можно сказать… Хотя кто знает? В конце концов, мятежника Кальбрайдена убили точно так же. Перерезали ему горло, как свинье. Или я что-то путаю?.. Да какая разница! Главное, что ты будешь мертв. Вот и…
   Баллас схватил человечка за запястье. Быстрым движением отведя руку вниз, он резко поднялся и двинул Грэмиша головой в нос. Тот придушенно вскрикнул. Баллас ударил его в челюсть. Грэмиш отлетел и скорчился на земле, не подавая признаков жизни.
   Баллас вскочил на ноги, однако тут же огромная черная тень заслонила звезды. Карранд Блэк поднял лошадь на дыбы. Блеснули подковы. Передние копыта обрушились на Балласа, одно ударило его по лбу. Голова взорвалась болью. Баллас привалился к стене. Кровь мгновенно залила глаза. Вытерев ее рукавом, Баллас увидел, что Карранд Блэк спешился.
   – Везение кончилось, – сказал он, вынимая длинный кинжал. – Лукас и Рагриаль – болваны. Надо было послать сюда людей получше. А что касается Грэмиша – при всех его достоинствах он не годится на роль убийцы… – Блэк взял Балласа за подбородок и откинул его голову назад, обнажая шею. – Молись своему крысиному богу, друг мой. Надеюсь, он тебя приголубит…
   Блэк уже занес кинжал, когда в конце улицы вдруг раздался топот тяжелых сапог. Блэк вздрогнул и оглянулся.
   Это был шанс. Баллас схватил купца за шею и – как недавно Грэмиша – ударил головой в переносицу. Блэк ахнул от боли. Баллас схватил руку с кинжалом, отводя ее от своего горла. Несколько секунд они боролись, но бродяга был сильнее купца. Он передавил, и тонкое лезвие повернулось в другую сторону, нацелившись в грудь Блэка. Тот дернулся, однако Баллас держал крепко.