Грэхем Йан. Монумент

   Вторая полка, третья. Пергаменты летели на пол, как сухие осенние листья. Пусто, пусто. Раздражение превращалось в застящую глаза ярость. Пачка за пачкой Баллас скидывал на пол ломкие листы, пока не опустошил все полки.
   – Проклятие! – завопил он. – Будь все проклято! Все!!!
   Повернувшись к «столу, он пнул его что было сил. Пухлый том полетел на пол, свеча опрокинулась и упала на рассыпанные пергаменты. Баллас направился к двери – и замер на пороге.
   В углу лежала еще одна кипа пергаментов. Занятый полками Баллас сперва не заметил ее. Подскочив, он одним ударом руки разметал листы – и нашел спрятанную под ней деревянную шкатулку, ту самую, что искал.
   Ухмыляясь, Баллас потряс шкатулку. Внутри что-то загремело. Баллас попытался откинуть крышку, однако шкатулка была заперта. Он потянулся за отмычкой, но тут же вспомнил, что выкинул ее. Плевать. Теперь это не имело значения. Баллас размахнулся и швырнул шкатулку об стену. Крышка отскочила, на пол выпал металлический диск. Баллас схватил его и засмеялся – от счастья и облегчения.
   Диск оказался гладким, без следа орнамента или гравировки. Балласу он показался грубым, уродливым, примитивным. Но вот рубины… За них можно получить добрую пригоршню золота. А голубой камень – главный предмет охоты… сколько может стоить он? Старик сказал, что камень уникален, и, стало быть, у него нет установленной цены. Баллас знал, что такие продаются за колоссальные суммы. Он погладил камень пальцем. Тот был гладким, как лед.
   – Свеча, – пробормотал Баллас. – Посмотрим, что так впечатлило геолога…
   Лишь теперь Баллас понял, что свеча лежит на пергаментах, и те уже занялись. Края тлели и скручивались. Поднимался черный вонючий дым. И все же Баллас не мог преодолеть искушения. Он схватил свечу и поднес ее к камню. Цвет сделался еще ярче, насыщеннее. В глубине камня появились золотые искры; они поднимались вверх, словно подхваченные невидимым течением, переливались, мерцали, как звездный свет. Баллас смотрел, не в силах отвести глаз.
   – Ни один человек не откажется, если предложить ему такое, – прошептал он.
   Он закашлялся. Огонь медленно пожирал пергаменты, комната наполнялась клубами едкого дыма. В воздухе парили клочья пепла.
   – Шлюхи, выпивка и теплая комната. – Прижав диск к губам, Баллас поцеловал синий камень и бросился вон из комнаты.
   Баллас нашел пристанище в конюшне при таверне. В темноте, окруженный приятным запахом и теплом лошадей, он свернулся клубочком в углу. Баллас лежал на соломенной подстилке, пропитанной лошадиной мочой, – и все же ему было хорошо как никогда. Он знал, что страдания скоро закончатся.
   Завтра в это же время он будет совсем в другом месте. Возможно – в кабаке, за столиком, уставленным бутылками лучшего вина. Или в борделе, в кровати с темноглазой пышной шлюшкой.
   Баллас подложил локоть под голову, прижимая к груди сумку с похищенным богатством. Сквозь тонкую ткань он чувствовал округлые формы церковной утвари и острый край диска.
   Мечтательно улыбаясь, Баллас уснул.

Глава четвертая

   В далеком северном порту матрос открыл уши для слов господа и получил его благословение. Оставив моря, он бродил по земле. И всюду, куда бы ни ступала его нога, Пилигрим познавал боль и радость, муки и счастье…

   Через час после рассвета Баллас уже стоял в мастерской ювелира. Похищенные из церкви предметы были разложены на верстаке. Намеренно или случайно, ювелир разместил их в том же порядке, в котором предметы стояли на алтаре. Чаша – посередине, подсвечники по краям. В их бронзовых боках отражался неяркий свет жаровни.
   Ювелира звали Джасрейт Логос. Это был невысокий полноватый человек лет за пятьдесят. Его лицо, покрытое легким загаром, раскраснелось от жары. В носу и ушах росли редкие белые волоски. Ювелир взял один из подсвечников и взвесил на ладони.
   – Бронза, – услужливо подсказал Баллас. – Настоящая бронза.
   – Обойдусь без твоей помощи, – сухо отозвался Логос. – Я и сам знаю, что бронза. А если б даже и не знал – предположил бы. Из нее делают все церемониальные предметы Церкви Пилигримов. Ну, кроме тех, что в больших соборах. Они, разумеется, из золота… – Логос смерил Балласа внимательным взглядом серых глаз. – Но соборы эти охраняются стражами. Чтобы ограбить подобное место, надо быть смельчаком. И сдается мне: ты, друг мой, не таков…
   Ювелир взял с верстака Чашу и повертел, оглядывая во всех сторон.
   – Пять пенни, – заявил он.
   – За Чашу? – удивился Баллас.
   – За все. – Логос сардонически рассмеялся. – За все вместе, дружок.
   Баллас хорошо выспался среди лошадей, в сене стойла. Он проснулся, чувствуя себя сильным, здоровым и бодрым. Скоро он будет богат! Впервые за много лет Баллас встретил рассвет в приподнятом настроении. Даже сарказм Логоса, его пренебрежительный смех и снисходительность не раздражали. Баллас чувствовал, как он медленно, но верно входит в новую фазу жизни. Он больше не будет отбросом общества, не будет перекати-полем, гонимым по воле ветра. Потому что рубины и голубой камень позволят ему жить как калифу Востока. Однако же Баллас хотел получить за свои трофеи честную цену.
   – Эти вещички стоят десять пенни, – сказал он Логосу. – Церковная бронза, так? Хорошего качества. Расплавь – и сделаешь кучу отличных бирюлек.
   – Верно, – кивнул Логос. – Но церковная бронза проклята.
   – Проклята?
   – Она приносит несчастья. – Логос открыл шторы. Порыв холодного ветра ворвался в комнату, поколебав пламя в жаровне. – Ты думаешь, церковники закроют глаза на пропажу своего имущества? Махнут рукой и сочтут это благотворительным даром? – Он снова рассмеялся. – Как бы не так! Они не прощают. Только вздумай перебежать им дорожку. Тебя тут же схватят, и никто не даст за твою жизнь и пригоршни прошлогоднего снега. – Логос пожал плечами. – Я желаю спать спокойно. Не хочу вздрагивать от каждого стука, ожидая прихода стражи… Сами по себе эти цацки и впрямь стоят десять монет. Только покупая их, я получаю в придачу смертельный приговор. Это прямая дорога на виселицу, приятель. Не думаю, что пеньковый ошейник будет мне к лицу.
   – Так что, не возьмешь?
   – За десять монет не возьму. Запять… Пять – другое дело. Если согласен – ударим по рукам.
   – Странный ты человек, – спокойно сказал Баллас. – Оцениваешь свою жизнь в пять пенни? Так, что ли, получается? – Он громко вздохнул. – Ладно, не буду спорить. Согласен. Пять пенни и немного сведений. Глаза Логоса сузились.
   – Каких еще сведений?
   – У меня есть одна вещица на продажу. Знающие люди полагают, что она уникальна. Нужно найти покупателя.
   – Покажи. – В голосе Логоса скользнуло любопытство. Баллас покачал головой.
   – Это тебя не касается. Человек, торгующийся из-за пяти пенни, не сможет позволить себе такую штучку.
   – Ворованная?
   – Не важно, – уклончиво ответил Баллас. – Мне нужен богатый покупатель. Который не станет спрашивать, откуда она взялась. Знаешь такого человека?
   – В Соритерате? – сказал Логос. – Священном городе Друина? Ну разумеется!
   – Имена?
   – Массер Хелкиррит, Джораф Кетт, Карранд Блэк…
   – Последнее я где-то слышал, – перебил Баллас. – Кажется, его поминали в кабаке.
   – Вполне возможно, – кивнул Логос. – Множество городских кабаков принадлежат именно ему. Впрочем, питейными заведениями его бизнес не ограничивается…
   – Как найти этого Блэка?
   – Никак. Но можешь обратиться к одному из его доверенных людей. Ступай на Красную улицу. Там находятся его кабаки. «Ущербная луна», «Бдящее око» и «Старая кузня».
   – Знаю такие, – кивнул Баллас.
   – Посредники Блэка ведут дела в общих залах, – сказал ювелир. – Найди кого-нибудь из них. А уж сговоритесь вы или нет – не мое дело.
   Логос вынул пять монет. Когда Баллас протянул за ними руку, ювелир неожиданно ухватил его за рукав.
   – И не вздумай сказать Карранду Блэку, что это я тебя послал! – На сей раз в голосе Логоса не было и тени насмешки.
   – Он жестокий человек?
   – Он богач, – отозвался Логос. – Большие деньги нельзя нажить добрыми делами.
   Ювелир уронил монеты в ладонь Балласа и собрал бронзу.
   – Ступай, – велел он. – Мне надо работать.
   Положив Чашу на железный противень, Логос поставил его на жаровню. Тонкая бронза начала плавиться. Увидев, что гость до сих пор не ушел, ювелир нетерпеливо махнул рукой в сторону двери. Баллас коротко кивнул и вышел на улицу.
   Баллас вошел в «Ущербную луну» ровно в полдень. Как раз вовремя, чтобы поглядеть на петушиные бои. Пол в центре зала уже был покрыт кровью и выдранными перьями. В воздухе висел тяжелый дух табака, дыма и отбросов.
   Баллас протолкался к стойке, купил бутылку келтусканского красного и вернулся к начерченному на полу кругу, где два петуха уже готовились к драке. У одного недоставало многих перьев, он был взъерошен, окровавлен и покрыт боевыми шрамами. К клюву петуха крепился железный шип – острый, словно кинжал. Второй петух был крупнее, но явно моложе. Все его перья оставались в целости, и на теле не было отметин. На лапах блестели металлические шпоры.
   – Делаем ставки? – К Балласу подошел невысокий мужчина в темной одежде. Его черные волосы слиплись сосульками, взгляд зеленых глазок был острым и пронзительным. Розовые прозрачные уши походили на крысиные, а просвечивающие красноватые прожилки только добавляли сходства. С пояса человечка свисал тяжелый кошелек. На среднем пальце блестело кольцо с изумрудом. Баллас оценил размер камня и уважительно кивнул.
   – Какова разница? – спросил он, с любопытством разглядывая человечка.
   – Вон тот – фаворит, – ответил тот, кивая на петуха с шипом. – Выглядит потасканным, верно. Зато дерется как бешеный. Я дам три к одному.
   – А второй?
   – Новичок. – Человечек пожал плечами. – Скажем: четыре к одному.
   – Пенни на фаворита, – решил Баллас. Человек принял монету и растворился в толпе.
   Драка началась. Она была кровавой и долгой. Петух с шипом яростно наскакивал на противника, метя ему в глаз. Петух со шпорами колошматил врага по спине так, что во все стороны летели ошметки перьев и кровавые капли. Наконец смертельная схватка закончилась. Острая шпора вспорола фавориту живот. Наружу вывалился ком сине-зеленых кишок, птица забилась, царапая когтями пол в предсмертной агонии.
   Зрители загомонили. Баллас присел за угловой столик и откупорил бутылку. Азартные игры были глупой и вредной привычкой. После краткого удовольствия накатывала досада и разочарование. Баллас просаживал деньги на ставки разного и всяческого сорта. Петушиные, собачьи, кулачные бои, орлянка, кости, лягушачьи бега… Не было еще случая, чтобы он остался в выигрыше. И не было случая, чтобы он хоть на миг усомнился, прежде чем сделать ставку…
   Однако теперь все было иначе. Потерял пенни – ну и что с того? Скоро он будет богат. Баллас облизнул губы и приложился к бутылке.
   В противоположном углу мужчина с изумрудным перстнем выдавал деньги выигравшим – тем, кому хватило ума или удачливости, чтобы поставить на другого петуха. А еще он что-то продавал… Баллас прищурился. Человечек извлек из поясной сумки кусок перекрученного коричневатого корня. Отдал его покупателю и кинул в кошель несколько пенни.
   Баллас озадаченно нахмурился.
   – Эй ты, – сказал он прислужнице, вытиравшей с пола петушиную кровь, – поди сюда.
   Девушка приблизилась. Она была невероятно худа и двигалась заторможено, словно в полусне, глядя прямо перед собой равнодушными, мутными глазами. Баллас кивнул на человека с кольцом.
   – Что это он продает? Служанка подняла взгляд.
   – Вы не знаете?
   – Знал бы – не спрашивал, – буркнул Баллас.
   Теперь девушка смотрела прямо него. Ее зрачки были расширены, она слегка раскачивалась, точно пьяная, но Баллас не чувствовал запаха спиртного.
   – Странно… – протянула она.
   – Что странно?
   – Вы не… не знаете, что продает Грэмиш? Мне кажется, вы много выстрадали, много пережили… А Грэмиш… Грэмиш продает как раз то, что помогает забыть о горе… Он продает много разных вещей – все, собранные воедино. Солнечный свет, счастье, знание… Человек может поговорить с Четверыми, и с духами, и с древними учеными. – Взгляд девушки стал мечтательным. – Это чудесно. Вы обязательно должны попробовать. Можно увидеть все – с самого момента творения и до конца мира. А есть и другие вещи… их не опишешь. Они помогают понимать… понимать. То, что раньше было скрыто. Значение вещей. Смысл полета бабочки, форму песчаной дюны… В таких знаниях – слова и истина…
   Баллас начал догадываться.
   – Так он продает корень видений? Девушка кивнула.
   – Хотите купить?
   – Возможно, – солгал Баллас. – А откуда он его берет? Девушка пожала плечами.
   – Корень привозят с Востока. Он там растет в диком виде. Любой человек может его собрать… и делая это, обретает чудесные видения и знание обо все хороших вещах. – Девушка говорила ровно и монотонно, словно повторяя чужие затверженные слова. Ниточка желтоватой слюны вытекла из уголка рта. Она не обратила внимания.
   – Грэмиш сам туда ездит? – спросил Баллас. Служанка покачала головой.
   – Вряд ли. Его хозяин нанимает купцов и искателей приключений. Они привозят корень.
   – А как зовут хозяина? Девушка поколебалась.
   – Карранд Блэк.
   – Расскажи мне о нем, – ласково попросил Баллас.
   – Ему принадлежит этот кабак – и еще другие. И он не только привозит всякое добро, но и вывозит тоже… – Она осеклась. – Я не должна говорить о таких вещах.
   Баллас вынул из кошелька пенни.
   – Расскажи мне всю правду, и я в долгу не останусь. Что для тебя пенни, а? Половина дневного жалованья?
   Девушка жадно смотрела на медяк; потом выхватила монету из рук Балласа.
   – Блэк торгует проститутками, – сказала она полушепотом.
   – А ты считаешь, что это плохо?
   – Он отправляет их на Восток, – сказала служанка. – Иногда девушки сами этого хотят. Они слышали рассказы о тамошних гаремах. Думают, их там будут нежить и хорошо кормить… А некоторые считают, что можно даже выйти замуж за хозяина, если ему понравишься. Но часто бывает и так, что девушки, которых посылает Блэк, не хотят туда ехать. Некоторые проститутки хотят остаться в Соритерате, пусть даже жизнь тут не сахар. А другие… они вовсе даже не шлюхи. – Служанка пожевала губу. – Простые горожанки. Дочери пекарей, сестры плотников… На Востоке белая кожа очень ценится, потому что редка. А белокожая девственница – та стоит целого состояния. Но сколько девиц среди шлюх? Нисколько, правильно? Так что Блэк находит их другими способами. Он посылает своих людей в деревни, где живут очень бедно. Иные родители только рады продать своих детей за деньги или за еду. Еще чаще Блэк их просто похищает. Прямо на улицах. И так же… – Девушка запнулась. – Он забрал мою сестру.
   Баллас невозмутимо взирал на нее.
   – И ты покупаешь его корень? Позволяешь ему богатеть дальше за твой счет?
   Служанка растерянно захлопала глазами, словно вопрос Балласа лежал за пределами ее понимания.
   – Кроме него, в Соритерате корень купить не у кого, – сказала она. – К тому же моя сестра исчезла давно… Да, очень давно.
   Баллас немного помолчал.
   – А Карранд Блэк богатеет на таких сделках? Служанка кивнула.
   – Он один из самых богатых купцов Соритерата. Баллас отхлебнул из бутылки.
   – Ладно, иди, – сказал он.
   Костлявая, белокожая, точно призрак, служанка нетвердой походкой отошла от стола и, опустившись на колени, принялась оттирать пол. Петушиная кровь алела на ее руках яркими пятнами. Баллас допил вино из бутылки, поднялся из-за стола и прямиком направился к Грэмишу.
   Он стоял в очереди к столику, наблюдая, как человечек с крысиными ушами кусок за куском продает корень. Маленькие короткопалые руки Грэмиша проворно сновали от поясной сумки к кошельку, извлекая товар и принимая монеты. Покупатели ничего не опасались. Здесь царила атмосфера расслабленности и спокойствия. Странное дело… Торговать корнем видений – опасное занятие. Если церковники поймают продавца, его голова мигом окажется на Дубе Кары. Баллас не знал, чем так не угодил Церкви этот корень, но факт оставался фактом.
   Возможно, видения, порожденные наркотиком, и впрямь открывали потаенные истины. Возможно, Церковь боялась излишней осведомленности своей паствы, опасаясь, что Знание отвратит ее от учения Четверых… Возможно… хотя Балласу не очень-то в это верилось. Скорее уж следовало предположить, что людские страдания и невежество на руку Благим Магистрам.
   Возможно, Благие Магистры хотели, чтобы населяющие Друин люди побольше страдали и обращались к Церкви за утешением. Возможно, они просто не одобряли все, что облегчает боль.
   Баллас никогда прежде не задумывался о подобных материях. Однако он знал законы Друина, и непринужденность Грэмиша его удивляла. Самоуверенность? Или же человечек полагает, что коли стражи до сих пор не арестовали его, то и бояться нечего?
   Мало-помалу очередь продвигалась вперед, и наконец Баллас оказался перед столом.
   – Ты, кажется, ставил пенни, – сказал Грэмиш, поднимая глаза. – И промахнулся. Верно?
   – Точно, – отозвался Баллас.
   – Мои соболезнования. Ну а как насчет корня, а? – Зеленые глаза Грэмиша загадочно поблескивали. – Он смягчит боль – и душевную, и телесную. В нем заключено все – тепло, удовольствие, счастье, познание… – Тон Грэмиша не соответствовал произносимым словам – он был донельзя циничным. Грэмиш это знал. Но люди, употребляющие корень видений, уже не могли от него отказаться. Наркотик вызывал сильное привыкание. Грэмишу не было нужды лицемерить.
   – Я хочу, чтобы ты устроил мне встречу с Каррандом Блэком, – заявил Баллас.
   Грэмиш моргнул. Затем перевел взгляд на двух высоких крепышей, сидевших неподалеку.
   – Ты кто такой? – спросил он, слегка подавшись вперед.
   – Мое имя значения не имеет, – отозвался Баллас. – А значение имеет то, что твой хозяин богат и любит красивые вещи.
   – И при чем здесь ты?
   – При том, что у меня есть одна такая. Очень дорогая и очень красивая. Камень, который затмит все драгоценности Друина. К тому же единственный в своем роде. И я желаю его продать.
   – Камень? – насмешливо переспросил Грэмиш. – Да что ты можешь знать о драгоценных камнях? Не похоже, чтобы твои познания простиралась дальше дешевой выпивки и шлюшек. – Он пренебрежительно глянул на Балласа. – Ты грязен, воняешь, недавно тебя сильно избили. Ты не похож на человека, который разбирается в красоте. Драгоценный камень, да еще и уникальный? Приятель, да ты не отличишь цитрина от куска замороженной мочи!
   Баллас почувствовал нарастающее раздражение. Что ж, Грэмиш не ошибся. Каждое его слово соответствовало действительности. Однако он не имел права так разговаривать с Балласом. Он вообще не имел права разевать пасть. Сам по себе Грэмиш был ничем – мелким, ничтожным человечишкой, однако два здоровяка прибавляли ему уверенности, и это бесило Балласа. Впрочем, он знал, что на сей раз придется проглотить оскорбление…
   – Этот камень осматривал геолог из Академии.
   – Ого! У тебя есть друзья-ученые?
   – У меня – нет, – отозвался Баллас. – Но у прежнего владельца камня они были. Геолог клялся, что он уникален. Да и не надо быть ученым, чтобы это понять, – достаточно взглянуть на камень. Я слыхал: твой хозяин любит блестящие цацки. Вещички, которые необычны – и ценны. Организуй мне встречу, и я предложу ему камень. Конечно, моя цена будет немалой, но ведь красивые вещи не бывают дешевы. Грэмиш вздохнул.
   – Настойчивый малый, а? – сказал он, глянув на телохранителей. – И скор на язык… Ну что ж. Даже в мусорной куче порой можно найти сокровище. Покажи мне камень, бродяга.
   – Он не при мне. Я оставил камень в безопасном месте. – Баллас снял комнату в «Алой звезде» – гостинице в полумиле от «Ущербной луны». В этот миг железный диск покоился под половицами в его комнате, надежно спрятанный среди пыли и паутины.
   Грэмиш фыркнул.
   – Ты рассказал мне невероятную историю об уникальном сокровище, доказательств у тебя нет – и ты желаешь, чтобы я отвел тебя к Карранду Блэку? Мой хозяин – деловой человек. Его время расписано по минутам. Вдобавок у Блэка тяжелый характер.
   – Как угодно. – Баллас пожал плечами. – Я найду другого покупателя, и тот не преминет похвастаться. Он расскажет о камне своим знакомым, прославится, и рано или поздно эта история дойдет до Блэка. Тогда твой хозяин захочет узнать, почему камень не достался ему. Почему такая изумительная вещица не осела в его коллекции… И он быстро выяснит, кто виноват, Грэмиш. Уж поверь: я об этом позабочусь. Я расскажу покупателю, что сперва обращался к тебе, но ты выгнал меня взашей. Как ты думаешь, обрадуется твой хозяин? Скажет он тебе спасибо? Что-то я сомневаюсь… Скорее уж оторвет тебе яйца. Карранд Блэк не отличается терпением, если я верно тебя понял. – Баллас чуть усмехнулся и наклонился поближе к Грэмишу. От маленького человека пахло лавандой. – Но если твой хозяин завладеет камнем, он останется доволен. Весь Соритерат будет ему завидовать. И вот тогда ты сможешь рассчитывать на вознаграждение. Уж во всяком случае, яйца твои останутся на месте…
   Грэмиш колебался.
   – А если твой камень ничего не стоит? Если это просто кусок стекла?
   – Тогда Блэк его не купит, – пожал плечами Баллас. – Но отвечать перед ним буду я. И накажет он тоже меня. Твоей вины в этом не будет. В конце концов, ты же сам признаешь, что даже бродяга может найти клад.
   Грэмиш задумался. Баллас не сводил с него взгляда, пытаясь угадать настроение маленького человечка. Грэмиш поднял руку к лицу, рассеянно разглядывая свой изумруд.
   – Если ты меня надул, – наконец сказал он, – тебя убьют. Либо Карранд Блэк – либо я сам. Поскольку я тоже не люблю терять время понапрасну.
   – Твой хозяин не будет разочарован, – заявил Баллас.
   – Прекрасно. Ты знаешь склад на улице Сабель?
   – Найду.
   – Вечером приходи туда. И посмотрим, таков ли этот камень, как ты его тут расписал.
   Баллас вернулся в «Алую звезду». Войдя в свою комнату, он приподнял половицу, вытащил диск и отряхнул его от пыли и паутины.
   Делать было решительно нечего. Баллас уселся на кровать, наблюдая, как мало-помалу меркнет за окном дневной свет. Когда небо потемнело, он спрятал диск в сумку, вышел из гостиницы и прямиком направился к улице Сабель. Полчаса ходьбы – и Баллас увидел большое здание товарного склада, несомненно, то самое, о котором говорил Грэмиш. Маленький человек с большим изумрудом уже ожидал внутри.
   – Надеюсь, на сей раз ты принес свое сокровище? – спросил он, ведя Балласа вверх по деревянной лестнице. – Также надеюсь, что красота камня не померкла за этот вечер. Помни: если ты попусту отнимешь у хозяина время, тебе не поздоровиться.
   Баллас лишь усмехнулся.
   Лестница заканчивалась площадкой, предварявшей двустворчатые двери черного дерева. Грэмиш заглянул внутрь и поманил Балласа за собой.
   Просторный кабинет Карранда Блэка изобиловал роскошью. Мягкий темно-синий ковер с золотым узором покрывал пол. Стены были увешаны гобеленами с восточными мотивами; на них ало-серебряным шитьем изображались развлечения богачей Востока: пара, занимающаяся любовью в купальне; охотник, преследующий песчаного оленя; игроки в кости, выигрывающие и проигрывающие алмазы одним броском кубика… Возле окна, закрытого тяжелыми бархатными шторами, стоял книжный шкаф. Но толстые фолианты на его полках не походили на обычные книги. Вместо букв их корешки покрывала причудливая вязь, выложенная драгоценными камнями, золотые орнаменты переливались в свете масляных ламп. Рядом с книгами Баллас увидел множество изысканных и, несомненно, дорогих вещиц, составляющих коллекцию хозяина: резная шкатулка с черными бриллиантами, богато изукрашенные кинжалы с изогнутыми лезвиями, статуэтка обнаженной женщины, выходящей из пруда. Каждая капля воды на ее теле была крохотным отшлифованным опалом…
   Карранд Блэк сидел за письменным столом. Его темная одежда хотя и выглядела простой, была сшита из лучших тканей, какие можно найти в пределах Соритерата. На пальцах поблескивали два золотых кольца. Камни в них не отличались размерами и блеском, но Баллас понимал, что они неимоверно дороги. Серебристые волосы купца были собраны в хвост на затылке. На узком лице с тонкими губами и острым подбородком поблескивали пронзительно черные холодные глаза. Темные радужки почти сливались со зрачками, и казалось, будто они сделаны из обсидиана…
   Карранд Блэк что-то писал на листе пергамента. Грэмиш жестом предложил Балласу садиться, и тот опустился на деревянный стул по другую сторону стола. Некоторое время ничего не происходило. Карранд Блэк продолжал писать, словно не замечая вошедших. Баллас поерзал на сиденье. Перо Блэка скрипело по бумаге, звук раздражал Балласа и внушал нервозность. Однако он помалкивал и терпеливо ждал. Наконец Блэк отложил перо, отодвинул пергамент и посмотрел на Балласа.
   – Грэмиш утверждает, что у тебя есть некий интересный предмет, – сказал купец. Его глаза были холодными и хищными – расчетливый взгляд ястреба, парящего над полем. – Драгоценный камень. Так? Баллас кивнул.