Грэм Хизер. Мой враг, мой любимый

   Пространство и время вмиг отступили. Кирнан почти не видела лица Джесса и с трудом различала его страстный шепот. Главное – она снова была с ним, повиновалась волнующему ритму согласованных движений, отдавалась безоглядной страсти их обоюдного желания и восторга. Конечно, на свете существовали долг, совесть, гордость, но Боже мой, разве они имели сейчас хоть какое-то значение?!
   В объятиях Джесса Кирнан забыла обо всем, ну и ладно. Чуть слышный рокот реки сливался с шелестом ветра за окном, а зимняя свежесть смешивалась с неповторимым ароматом тела ее возлюбленного. Ритм нарастал, даря ей все более утонченные наслаждения, заставляя Кирнан стонать и извиваться.
   Когда Джесс проникал в глубину ее лона, она с благодарностью принимала его. В следующий миг он подавался назад, и она прижималась к нему теснее, не в силах перенести даже секундного разъединения. И вот он снова в ней, с каждым движением все глубже и глубже. До слуха девушки доносились какие-то крики и стоны, и она не сразу поняла, что стонет она сама. Пусть скорее их тела сольются в экстазе, станут единым целым! О, ей хотелось полностью раствориться в Джессе! И. вот, наконец, пик наслаждения. Как и в прошлый раз, Кирнан показалось, что окружающий мир вдруг озарился тысячами звезд, и она, вздрогнув, замерла, отдаваясь, этому волшебному мгновению. Дрожь пробежала по ее телу, потом еще и еще. Джесс в последний раз крепко обнял ее, изливая в лоно горячую влагу.
   Потом он откинулся на спину и привлек Кирнан к себе. Некоторое время оба лежали неподвижно, а затем он ласково убрал прядь волос с ее лба и поцеловал в щеку.
   – О, Джесс, – прошептала девушка.
   – Не понимаю, – прошептал он в ответ, – как я жил без тебя?
   Она ожила, зашевелилась в его объятиях, радуясь тому, что они снова вместе, наслаждаясь теплом и силой его рук.
   – О, Джесс, неужели у всех так? – чуть слышно спросила она.
   Он чмокнул ее в лоб.
   – Нет, только у нас с тобой, – серьезно ответил он.
   – И что же теперь делать? – поинтересовалась Кирнан к ее удивлению, он молча отстранился и встал. Пряча глаза, Джесс начал одеваться – застегнул рубашку, заправил ее в бриджи и потянулся за сапогами. Кирнан тоже принялась приводить себя в порядок.
   Камерон подошел к окну, откуда открывался вид на главный особняк. Сквозь густую листву величественная белая колоннада портика почти не проглядывалась. Лишь присмотревшись, он сумел различить красивый памятник на могиле своего далекого предка и его жены.
   – Бог мой, – с неожиданной страстью произнес он, – как я люблю эту землю!
   «А я люблю тебя, Джесс», – хотела подхватить Кирнан, но удержалась. Она уже открывалась ему и знала, что и он ее любит. И потому просто произнесла:
   – Я тоже люблю ее, Джесс.
   Он стремительно обернулся к ней и упер руки в бока. Волосы его растрепались, и сейчас он выглядел именно таким, каким и рисовала его Кирнан в своем воображении – мудрым взрослым мужчиной, гораздо старше всех ее лондонских и здешних поклонников, может быть, даже чуточку уставшим от жизни. Сильный, смелый, ловкий, опытный и чувственный любовник, красавец, знающий себе цену, – словом, настоящий хозяин своей земли.
   – Тогда выходи за меня! – вдруг решительно крикнул он.
   От неожиданности Кирнан вздрогнула и потупилась. Она любила Джесса и мечтала стать его женой, ей хотелось быть с ним рядом, войти хозяйкой в Камерон-холл, родить и вырастить детей и дожить до глубокой старости, наслаждаясь любовью Джесса и даря ему свою.
   Она не сразу нашлась с ответом и только тихо обронила:
   – А что, если начнется война?
   – Но ведь сейчас войны нет.
   – Линкольн вот-вот станет президентом, – настаивала девушка.
   – Какого черта тебе вздумалось интересоваться политикой? – вдруг грубо взорвался он. – Леди это не пристало!
   От неожиданности Кирнан чуть не потеряла дар речи.
   – Как тебе не стыдно, Джесс! Прежде ты так не считал…
   – Ну а теперь считаю, – устыдившись своей вспышки, растерянно пробормотал он и повторил: – Так выходи за меня…
   Кирнан встала и одернула юбку. Подойдя к Джессу, она уронила голову ему на грудь и услышала, как громко стучит его сердце. «Да! – хотела крикнуть она во все горло. – Я выйду за тебя, потому что мне хочется этого больше всего на свете!» Но произнесла она совсем другое.
   – О, Джесс! – печально прошептала девушка, погружая свой бездонный изумрудный взгляд в его кобальтово-синие глаза. – Обещай, что ты всегда будешь со мной!
   Губы Джесса чуть дрогнули.
   – Не важно, правильно это или нет, лишь бы на твоей стороне, да?
   – Но ведь это и твоя сторона, Джесс!
   Он лишь горько улыбнулся в ответ и, наклонившись, нежно коснулся ее рта губами.
   И вдруг, нахмурившись, отпрянул. Кирнан не сразу поняла, в чем дело, и вдруг услышала цокот копыт за окном.
   – Джесс! Джесс, где ты, черт возьми?
   Девушка узнала голос Дэниела, взволнованный, даже встревоженный. Она поспешно отошла в сторону и, опустив глаза, принялась поправлять прическу.
   Машинально загородив ее спиной, Камерон-старший подождал, пока она приведет себя в порядок, и лишь затем вышел на открытую галерею.
   – Я здесь, Дэниел. Что случилось?
   Убедившись, что в данных обстоятельствах она выглядит; наилучшим образом, Кирнан рискнула выглянуть из-за спины Джесса. К домику верхом на лошади приближался Дэниел, такой же прекрасный наездник, как и его брат. Его синие глаза горели от возбуждения. Он уже собирался что-то сказать, как вдруг увидел подругу детства.
   – Кирнан, дорогая! Ты вернулась!
   Соскочив с коня, Дэниел стремительно бросился к ней, и не успела она опомниться, как он уже стиснул ее в объятиях и звонко расцеловал в обе щеки. Джесс молча наблюдал за ними со стороны. На губах его играла снисходительная усмешка взрослого, с отеческой любовью взирающего на возню детей.
   – Да, я вернулась! – смеясь и обнимая Дэниела, подтвердила Кирнан. – Я ведь писала тебе, что собираюсь домой.
   – Но мне и в голову не пришло, что ты так быстро соберешься!
   Внимательно взглянув на девушку, Дэниел вдруг перевел глаза на Джесса. Должно быть, он заметил, что прическа ее в беспорядке.
   Однако что бы младший брат ни подумал, вслух он ничего не сказал. К тому же Джесс напрочь лишил его такой возможности.
   – Так в чем все-таки дело, Дэниел? Почему ты примчался сюда сломя голов? – приблизившись к брату, спросил он.
   – О Боже! Совсем вылетело из головы, когда я увидел Кирнан. Знайте же – это случилось!
   – Что «это»?
   – Южная Каролина проголосовала за выход из Союза!

Глава 10

   Весть об отделении Южной Каролины пронеслась по Виргинии с быстротой молнии. Решение было принято двадцатого декабря, а вечером того же дня колокола Чарлстауна уже победно вызванивали наступление новой эры для штата. Событие, впрочем, мало кого удивило. Со времени избрания президента-республиканца – а Линкольн был ярым противником; рабства – никто ничего другого и не ожидал.
   Голосование планировалось и в других южных штатах. Накануне Рождества 1860 года волнение и напряженность в них все нарастали.
   Лишь Джесс и Кирнан сохраняли спокойствие.
   В сочельник Кирнан приехала в Камерон-холл, чтобы встретить Рождество вместе с хозяевами. Гости съезжались со всей округи, среди них была и семья Миллеров. Здороваясь с Энтони, девушка изо всех сил старалась проявить сердечность. За прошедший год Миллер-младший нисколько не изменился. По всей вероятности, он полагал, что Кирнан, что называется, перебесилась, и теперь горел нетерпением осуществить свое прежнее намерение насчет женитьбы.
   Сочельник в этом году выдался морозный, но двери держали открытыми, поскольку из-за обилия гостей в доме был душно. По всему особняку в каминах пылал яркий, праздничный огонь, повсюду виднелись веточки омелы, благоухающие свечи и венки, перевитые изящными лентами. На плите уютно булькал глинтвейн, а в воздухе плавал восхитительный аромат корицы и прочих пряностей.
   Кирнан с отцом приехали одними из первых и тут же попали в гостеприимные объятия Кристы и Дэниела. Джесс слегка приобнял любимую за плечи и чуть прикоснулся к щеке губами. Их взгляды встретились и сказали друг другу больше, чем любые слова. Да и что можно было сказать в присутствии окружающих?
   Впрочем, поговорить наедине им тоже не удавалось. С того момента как Дэниел привез им весть об отделении Южной Каролины, Кирнан и Джесс ни на минуту не оставались одни. Втроем они вернулись в Камерон-холл, чтобы сообщить новость Кристе, а потом Дэниел проводил девушку домой, чтобы поделиться счастливой вестью с Джоном Маккеем.
   Радостное возбуждение вокруг все нарастало, не радовался только Джесс.
   – В Южной Каролине считают, что отделение будет мирным, – сообщил Дэниел.
   – Вряд ли, – засомневался Камерон-старший.
   – Теперь пора и другим штатам определить свою позицию, – с энтузиазмом продолжал младший брат, не обращая внимания на скептицизм старшего.
   Впрочем, не так уж это важно. Главное – как поведет себя Виргиния…
   И на этот раз Кирнан не посчастливилось перекинуться с Джессом даже словом – вскоре после ее приезда в Камерон-холл потянулись другие гости.
   Вечер удался на славу. Хотя волнение по поводу происходящего давало о себе знать, все же это был сочельник, самый теплый, несмотря на зиму, и радостный праздник в году. А гости все прибывали, поражая изысканностью и великолепием своих нарядов. Мужчины щеголяли в элегантных фраках и смокингах, женщины поражали обилием бархата, шелка и мехов. Даже стужа их не пугала – грудь и плечи дам были смело выставлены напоказ в соответствии с требованиями моды. Звукам рояля, который по случаю праздника вынесли в холл, вторили скрипки и флейты, наяривая один танец за другим, к радости неутомимых танцоров.
   Кирнан вместе с Кристой вышла на галерею подышать свежим воздухом. Криста, самая младшая из клана Камеронов, была настоящей красавицей. Фамильные черты – ярко-синие глаза и иссиня-черные волосы – сочетались в ней с безупречным овалом лица и алебастрово-белой кожей. Несмотря на свою хрупкость, характером девушка братьям не уступала. Шепнув Кирнан на ухо, что приехал Энтони, Криста, подобрав широкую юбку из тафты и бархата, поспешила гостям навстречу. Их было четверо – сам Энтони, его отец и младшие сестра и брат, Патрисия и Джейкоб. С галереи Кирнан внимательно наблюдала за тем, как Камероны сердечно приветствуют Миллеров. Поскольку те приехали издалека, предполагалось, что они погостят в поместье до Нового года.
   Энтони, как всегда, был безупречен. Обменявшись рукопожатием с братьями и поцеловав Кристу в щеку, он нетерпеливо обвел глазами присутствующих и, наконец, увидел Кирнан.
   Девушка застыла как вкопанная: нежность во взгляде Энтони была поистине невыносимой! Раздвигая толпу разудалых танцоров, он стремительно бросился к ней.
   Джесс тем временем внимательно наблюдал за ними обоими.
   Подойдя к любимой, Энтони взволнованно обнял ее за плечи, запечатлел на щеке благопристойный поцелуй и нехотя отпустил.
   – Кирнан, как я соскучился! Наконец-то ты дома… События, как видишь, развиваются с неумолимой быстротой. Возможно, начнется война. Путешествовать теперь небезопасно. Ты должна быть здесь – и выйти за меня замуж. Позволь, я объявлю о нашей помолвке прямо сейчас, на Рождество! Сделай мне подарок, Кирнан!
   Она чуть не утонула в его бездонных глазах.
   – О-о! – произнесла она слабым голосом. – Я не могу, Энтони! Поверь, не могу…
   В его взгляде промелькнуло разочарование, но в голосе звучала та же нежность.
   – Я опять тороплю события. Извини.
   «Тебе не за что просить прощения, – хотелось крикнуть Кирнан. – Наоборот, это я перед тобой виновата». Но не могла же она сказать воздыхателю, что любит другого! А возможно, стоило – это навсегда положило бы конец его ухаживаниям.
   Нет, только не теперь, когда на них смотрит Джесс.
   А если как раз сейчас, когда он смотрит? Или лучше напомнить Камерону, что есть другой мужчина, который ее любит – тот, кто никогда не предаст ее?
   – Давай потанцуем, Энтони, – предложила Кирнан. Обернувшись, она увидела на лице Джесса ироничную усмешку и с вызовом скользнула в объятия Миллера.
   В конце концов, сочельник – праздник веселый. Значит, надо веселиться. Девушка потанцевала с Энтони, потом с его отцом и младшим братом Джейкобом. Она кружила в танце и со своим отцом, с Дэниелом и другими молодыми людьми, съехавшимися к Камеронам. Еще бы – такие красавцы, владельцы поместий, военные, соседи Маккеев и Камеронов. Кирнан флиртовала напропалую.
   Джесс тоже танцевал – сначала со своей сестрой, потом с юной Патрисией.
   Чуть позже его партнершей стала Элизабет Нэш, богатая наследница стального магната из Ричмонда, и, наконец, Чэрити Маккарти, вдова сенатора, приехавшая из Вашингтона.
   А ведь эта женщина живет совсем рядом с местом его службы, неожиданно с горечью подумала Кирнан.
   Камерон-старший уже третий раз танцевал с Чэрити. Кружась в объятиях молодого лейтенанта, Кирнан глаз не могла отвести от обворожительной черноволосой визави любимого.
   Откинув голову назад, молодая женщина громко смеялась. На ее груди красовалось бриллиантовое колье, подчеркивая ослепительно белую кожу его обладательницы. Рука Джесса покоилась на ее талии, а глаза неотрывно смотрели на Чэрити. Казалось, в целом мире для него не существовало никого, кроме его очаровательной партнерши.
   – Я люблю вас!
   – Что?
   Оторвавшись от своих дум, Кирнан в изумлении воззрилась на юного лейтенанта. Прелестный молодой человек с пепельными кудрями, глазами олененка и щеками, еще не знавшими бритвы! Он смущенно улыбнулся.
   – Я люблю вас! – повторил он. – Честное слово, мисс Маккей, вы самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал. Смею ли я надеяться, что мы познакомимся поближе?
   «Наверное, он моложе меня», – решила Кирнан. Как раз в это время мимо них проплыли в танце Джесс и Чэрити. Заметив красивую пару, Кирнан подарила юноше одну из самых обворожительных своих улыбок.
   – Я чрезвычайно дорожу своими друзьями, сэр, и буду счастлива, если вы станете одним из них.
   Через несколько минут Кирнан почувствовала, как чья-то властная рука опустилась ей на плечо. Обернувшись, она увидела синие глаза Джесса. Он, как всегда, усмехался, но смотрел с вызовом.
   – Ну что, мисс Маккей, вас можно поздравить с очередной победой? Мало того, что юный мистер Миллер каждый раз при виде вас теряет дар речи, так вы хотите увлечь еще и этого молокососа? Ну конечно! Ведь любовь – самый увлекательный вид спорта, не так ли, Кирнан?
   По сердитому взгляду девушки Джесс понял, что сейчас она его ударит. По-прежнему сжимая ее плечо, он тихо и отчетливо проговорил:
   – Ну-ну, потише, милая! Что о тебе подумают, если ты прямо на глазах гостей набросишься с кулаками на хозяина дома? Твой отец придет в ужас, и мне придется рассказать ему о наших отношениях. Узнав об этом, Энтони преисполнится благородного негодования и, защищая твою честь, будет вынужден вызвать меня на дуэль. Когда мы будем драться, мне придется изрядно потрудиться, чтобы и самому остаться в живых, и не прикончить этого юного слюнтяя. Еще неизвестно, получится ли… Неужели ты этого добиваешься, Кирнан, чтобы двое, а то и больше прекрасных, достойных виргинцев погибли ради тебя в расцвете лет?
   Кирнан по-прежнему хотелось его ударить, а еще больше – заплакать. Потупившись, она покачала головой:
   – Нет, я вовсе не хочу этого. – Она снова подняла на Джесса теперь уже полные слез глаза. – Я хочу тебя, Джесс.
   Он улыбнулся:
   – Но ведь я и так твой, Кирнан, и ты это знаешь.
   Они закружились в танце и вскоре очутились на галерее.
   Чтобы защитить девушку от холода, Джесс набросил ей на плечи свой элегантный фрак. Из дома, где жили слуги, доносились песни и веселый смех. Вокруг коптильни, пекарни и кухни струился неповторимый аромат Рождества – пахло корицей, гвоздикой, восковницей, остролистом, глинтвейном, ромом и пирогом с фруктами.
   Кирнан снова захотелось плакать, но теперь уже от красоты открывшегося перед ней вида. Раскинув руки, она мысленно обнимала все, что видела – зимний сад, лужайку у реки, конюшню и другие службы, фамильное кладбище Камеронов с его многовековой историей…
   – Вот что я хочу! – прошептала она.
   Джесс улыбнулся. Усевшись на решетчатую балюстраду портика, он привлек девушку к себе.
   – Ты имеешь в виду наш дом? Тогда тебе давно следовало бы выйти замуж за Дэниела.
   Она покраснела.
   – Нет, при чем тут дом? Хотя и он мне нравится. – Посерьезнев, она посмотрела на него в упор. – Я хочу тебя, Джесс. Хочу вести такую же жизнь, как и раньше. Хочу эту реку, эту землю, много-много рождественских праздников вроде сегодняшнего. Хочу красоты и изящества…
   – В поместье не так уж много изящества, зато полно работы, – хмыкнул Камерон.
   Кирнан и сама это знала. Независимо от того, сколько рабов имел тот или иной хозяин, всем приходилось трудиться от зари до зари. Управлять обширным виргинским поместьем не так-то легко! Хватало и повседневных забот по дому – стирка, уборка, готовка, шитье, покупка продуктов – и работы в поле. А еще приходилось выслушивать многочисленные жалобы слуг, решать постоянно возникающие проблемы, чтобы назавтра столкнуться с массой новых. Но Кирнан не страшилась никакой работы. Оставшись без матери, она с малых лет привыкла быть хозяйкой в доме отца и ловко справлялась со своими многочисленными обязанностями.
   Впрочем, весь этот труд имел смысл только ради таких дней, как сегодняшний, когда можно отрешиться от всего и просто смотреть на реку.
   – Всего этого я и хочу, – тихо проговорила она. – И чтобы мы с тобой были вместе… Хочу каждый год в Рождество принимать гостей и сидеть на крыльце. Хочу смотреть, как резвятся на лужайке мои внуки. И еще хочу, чтобы меня похоронили на этом прелестном маленьком кладбище, а на могилу положили камень с именем «Камерон»…
   – Тогда выходи за меня, – нетерпеливо прервал Джесс и шутливо добавил: – Что-что, а место на нашем кладбище я тебе гарантирую!
   Кирнан отстранилась и с упреком посмотрела на него:
   – Ну вот, ты опять надо мной смеешься!
   – Нет, – возразил он мягко, – и не думаю.
   Глаза Джесса, синие, как кобальт, смотрели непривычно серьезно, тем не менее излучая теплоту и нежность. И по его взгляду стало ясно, что он разделяет ее чувства… Любит ее…
   Повинуясь внезапному порыву, Кирнан прижалась к Джессу, а он, наклонившись, коснулся ее губ. Поцелуй был легким, нежным и таким сладостным…
   Завороженные минутным счастьем, они ждали еще какого-то волшебства, не в силах отвести взгляд.
   И в этот момент рядом раздался чей-то кашель. Джесс поднял голову, а Кирнан в испуге обернулась.
   Отец! Краска смущения залила щеки Кирнан. Интересно, что он увидел?
   Очевидно, достаточно, потому что, строго глядя на Камерона, проговорил:
   – Ступай в дом, Кирнан!
   – Но, папа… – начала было она.
   – Кирнан, делай, как велит отец, – решительно произнес Джесс, не сводя глаз с Джона Маккея.
   Кирнан никогда не боялась отца. Она любила его, любила всем сердцем. Джон всегда был добрым, снисходительным и мудрым родителем. В конце концов, каждый из них олицетворял для другого семью, пусть и малочисленную. Но сейчас глаза Джона, обычно мягкие и спокойные, смотрели на нее сердито. Девушка взглянула на отца, потом на Джесса и поняла, что им не до нее.
   – Папа, я… – снова попыталась возразить она.
   Мужчины разом повернулись к ней и в один голос проговорили:
   – Ступай в дом, Кирнан.
   Трепеща и негодуя одновременно, девушка, закусив губу и вздернув подбородок, нехотя повиновалась, проклиная себя за то, что принадлежит к слабому полу, которым мужчины всегда командуют.
   Однако, шагнув за порог, она остановилась, пытаясь подслушать их разговор. Сердце в груди так и билось от волнения.
   Вначале до нее донеслись слова Джесса. Тот пытался уверить Джона, что руководствовался лишь честными намерениями. Собственно говоря, он уже просил Кирнан стать его женой, но поскольку девушка еще не дала своего согласия, Джесс счел преждевременным обращаться с формальным предложением к ее отцу.
   Джон Маккей упорно хранил молчание.
   – Уверяю вас, мистер Маккей, – снова начал Джесс, – я…
   – Я знаю, мальчик, знаю. Ты вырос честным и благородным джентльменом, и еще пять лет назад я бы с радостью принял тебя в качестве сына. Мне не нравится, как моя дочь обращается с молодым Миллером. Впрочем, я ее не виню – ведь формально она отказалась от помолвки. Но должен сказать тебе со всей откровенностью, Джесс, что если бы ты пришел ко мне сейчас, я не дал бы тебе своего благословения.
   Кирнан не видела лица любимого, но догадывалась, что он изо всех сил пытается держать себя в руках, и только из уважения к ее отцу.
   – Ты ведь скоро уедешь, не так ли? – негромко спросил Джон.
   – Пока не знаю, мистер Маккей, – так же тихо ответил Камерон.
   – Зависит от того, откуда ветер подует?
   Ответа не последовало.
   – Наверное, тебе стоит пока держаться подальше о Кирнан, – посоветовал Джон.
   – Это будет трудно, сэр, – спокойно возразил Джесс.
   – Почему?
   – Потому что я ее люблю.
   – Вот как? – протянул Маккей. – Тогда я вынужден воззвать к вашей чести, сэр. Пусть все идет, как идет. Посмотрим, откуда ветер подует.
   – Согласен, мистер Маккей, – проговорил Камерон. – Посмотрим, откуда.
   Кирнан все еще стояла в дверях, когда отец двинулся прочь. При виде дочери его кустистые брови изумленно взлетели вверх.
   – Ты?! – воскликнул он. – Впрочем, я мог бы догадаться!
   Кирнан бросила встревоженный взгляд на крыльцо, но отец схватил ее за руку и увлек за собой в холл, где они смешались с толпой танцующих.
   – Мне следовало бы оставить тебя в Европе еще на год, а, дочка? Я слышал, что красивая женщина – это головная боль для мужчины, а теперь и сам убедился.
   – Папа! – с упреком воскликнула Кирнан.
   Он подмигнул ей, улыбкой смягчая резкость своих слов, но когда музыка смолкла, Кирнан вдруг услышала:
   – Попрощайся с Кристой и братьями. И будь особенно приветлива с Энтони. Не забывай, что его отец – мой деловой партнер. Мы уезжаем.
   – Но еще рано!
   – По-моему, уже слишком поздно, – многозначительно проговорил Джон Маккей и вздохнул. – На сей раз тебе придется уступить, дочка. Я не шучу.
   Судя по тону отца, она поняла, что придется подчиниться. Они действительно уедут, хотя вечер только-только разгорался.
   Сердечно обняв и расцеловав Дэниела, величаво кивнув Джессу и поблагодарив его за прекрасный вечер, Кирнан повернулась к Энтони. Повинуясь воле отца, она очень нежно распрощалась со своим воздыхателем. Впрочем, Кирнан не слишком грустила, зная, что скоро все они увидятся снова – в канун Крещения обед для всей округи обычно давал ее отец.
   И вдруг ей стало страшно. Одно дело – удерживать Джесса на расстоянии по собственной воле, и совсем другое, когда в дело вмешался отец…
   Кирнан были известны взгляды Джесса по поводу возможного развития политических событий. Не мудрено, что на это обратил внимание ее отец.
   Она любит Джесса. Но выдержит ли эта любовь те испытания, которые ей уготованы? Неужели они с Джессом станут противниками?
   Да, сама себе ответила Кирнан, и от того, что они любят друг друга, им будет еще тяжелее.
   И все же она не могла поверить, что придет время и Джесс покинет свой дом только из-за разногласий с политической позицией Виргинии. Она должна удержать Джесса, удержать любой ценой!
   Перед отъездом Кирнан отозвала Кристу в сторону, решив довериться своей лучшей подруге и сестре возлюбленного.
   – Пожалуйста, передай Джессу, что завтра после полудня я буду ждать его в летнем домике.
   Девушка округлила глаза.
   – Хорошо, Кирнан.
   – Только прошу тебя…
   – Не беспокойся, я никому не скажу. Обещаю!
   Кирнан улыбнулась и, обняв подругу, поспешила к выходу.
   Не стоит испытывать терпение отца.
   Когда они уселись в карету, Джон Маккей внимательно посмотрел на дочь:
   – Итак, все это время героем твоего романа был Джесс Камерон?
   – Да, папа, – потупившись, ответила дочь.
   – И ты его любишь?
   – Да!
   – Насколько сильно?
   – Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Кирнан и добавила, невольно защищая позицию Джесса: – Виргиния еще не вышла из Союза, папа. Войны пока нет.
   Джон наставительно поднял палец:
   – Послушай меня, юная леди. Виргиния отделится, и война будет. Джесс прекрасно знает это, вот почему он пока не настаивал на твоем ответе. Если бы он не был таким, каков он есть, если бы не знал тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, он уже давно был бы у наших дверей. Мой тебе совет, дочка, – не терзайся понапрасну.
   Когда-нибудь Кирнан, может быть, и последует отцовскому совету.
   А пока завтра она намерена встретиться с Джессом в летнем домике. Она приготовила ему рождественский подарок.
 
   Джесс подошел к домику ровно в полдень и обнаружил, что Кирнан его опередила – над крышей уже вился дымок. Он улыбнулся. Разжигая огонь, девушка могла не беспокоиться, что дым привлечет чье-то внимание, – домик считался собственностью Камерона-старшего, и никто из домашних не посмел бы нарушить его уединения.