«Вы требуете?» Король Джон вскочил на ноги, сотрясаясь от гнева. «В моем Дворе вы ничего не можете требовать! А теперь убирайтесь, или я прикажу выпороть вас у меня на глазах! Убирайтесь!»
   Сэр Бедивер тихо засмеялся и король Джон содрогнулся от неприкрытого безумия его смеха.
   «Вам не следовало так говорить», сказал громадный, улыбающийся ландграф. «Такое оскорбление я смою кровью из вашего сердца.»
   «Вы осмеливаетесь…»
   «Здесь нет Астролога, чтобы защитить тебя сейчас, король Джон. Между мной и тобой стоят только эти два стражника. А их совсем недостаточно. Дайте мне ваш меч, Блейс.»
   Сэр Блейс взглянул на сэра Гайлема, который поколебался, но потом быстро кивнул.
   «Вам лучше уйти отсюда, Сир», пробормотал один их стражников. «Мы задержим его, насколько сможем.»
   Король Джон оцепенело смотрел, как сэр Блейс медленно достает свой меч.
   «Почему ты это делаешь, Блейс? Мы знаем друг друга больше тридцати лет…»
   «Пожалуйста, выкатывайтесь к черту отсюда!», прошипел другой стражник.
   «Вам надо поднять тревогу!»
   «В этом нет нужды», произнес тихий голос. «Королю нечего страшиться, пока рядом с ним находимся мы.»
   Раздался легкий шорох сгибающегося дерева. Король и трое ландграфов повернулись и безмолвно уставились на крестьян, которые ловко прилаживали стрелы к своим громадным лукам и натягивали их, готовые выстрелить.
   «Как вы смеете?», прошептал сэр Гайлем. «Как вы смеете перечить баронам! За это я сожгу ваши фермы!»
   Двенадцать крестьян в упор смотрели на него, натянув луки и держа стрелы наготове.
   Сэр Бедивер бесстрастно изучил их и протянул руку сэру Блейсу. «Дайте меч. Это просто крестьяне.»
   Сэр Блейс посмотрел на крестьян, осознал холодную решимость на их лицах и медленно покачал головой.
   «Дайте мне меч!»
   «Нет», сказал сэр Блейс и задвинул меч в ножны. «В этом нет необходимости.»
   Мгновение королю Джону казалось, что сэр Бедивер нападет на крестьян с голыми кулаками, однако сэр Гайлем и сэр Блейс подхватили его под руки и тихо убеждали, пока убийственный свет не погас в его глазах. В конце концов он стряхнул их руки, бросил последний взгляд на короля, повернулся и покинул Двор. Сэр Блейс и сэр Гайлем последовали за ним. У дверей сэр Блейс задержался и оглянулся.
   «Ты сам навлек все это на себя, Джон», тихо сказал он и вышел.
   Король Джон опустился на трон с колотящимся сердцем. Стражники и крестьяне испустили вздох облегчения, пряча мечи, убирая стрелы и с уважением поглядывая друг на друга. Король улыбнулся всем и слегка наклонил голову.
   «Благодарю за поддержку, друзья. Я этого не забуду.»
   Он поудобнее устроился на троне и медленно потер ноющий лоб, не слушая ответного бормотания крестьян. Король Джон медленно качал головой. Выйдя из себя в разговоре с ландграфами он просто подыграл им. Единственной причиной их визита было желание оскорбить и унизить его перед крестьянами, дать им ясно понять, кто нынче обладает реальной властью в Лесной Стране. Король с тревогой насупился. Ландграфы перешли от измены к открытому мятежу, убежденные, что он не осмелиться их арестовать из-за опасения начать гражданскую войну. В этом они, конечно, правы. Он не может драться с вторгнувшимися демонами без поддержки баронов и они это понимают. Король выругался про себя. Должен был быть способ избежать всего этого, но без Астролога и его советов…
   Он устало качал головой. Ныне Астролог оставался его единственной связью с рассыпанными войсками. Стражники и ополченцы разбросаны по всей Стране, с боями сдерживая мрак. С помощью магии Астролог передает сообщения частям гораздо быстрее, чем любой конник или почтовый голубь. К несчастью, у Астролога так много связной работы, что остается мало времени на что-нибудь еще. Включая поиски Куртана.
   А тем временем дела в Стране идут от плохого к худшему. Покуда не пришлось справляться самому, король Джон не сознавал, как сильно он привык полагаться на старого друга. Есть налоги, которые надо вводить, десятины, которые надо собирать, вся бесконечная бумажная работа по управлению королевством, которая никогда не останавливается, даже когда Страна в осаде.
   Гнусно даже тогда, когда всего-то надо подписывать проклятые указы…
   Большинство рутинных вопросов он ухитрился переложить на Сенешаля, но Лес Мрака вторгался все глубже и каждый день приносил все больше новостей о бредущих по дорогам беженцах, спасающихся от надвигающейся тьмы с теми пожитками, что можно унести на собственных спинах. Страшно не хватало лошадей, а стражники реквизировали все телеги, чтобы увести то немногое, что осталось от собранного урожая. Длинные растянутые цепочки бездомных были легкой добычей разбойников, преступников и демонов. Стражники, как могли, охраняли главные дороги, однако, для проселков просто не было солдат.
   В городах по мере нехватки еды росли цены. Стражников приходилось отводить с дорог для усмирения голодных бунтов. Куда бы ни посылал король своих людей, казалось, они нигде не могли помочь. Их всегда оказывалось слишком мало и они прибывали слишком поздно. Даже с Астрологом и Защитником в помощь это было бы кошмаром, а без них король мог лишь стоять и смотреть, как его королевство медленно разваливается на части.
   Он вздохнул и мягко помассировал ноющие виски. Есть дни, когда корона кажется тяжелее обычного. Как мог он так сильно опираться на Астролога? Было время, когда он имел десятки советников и фаворитов, выступавших в роли буфера между ним, Двором, баронами и прочими затруднениями его правления. Но с годами все, кто ему нравились и кому он доверял, либо умерли, либо отпали, либо оказались подлыми и лживыми, пока не остались только Астролог и Защитник, чтобы стоять рядом и помогать выдерживать тяжесть царствования. И никого из них нет сейчас, когда надо.
   Откровенное старчество этой мысли вдруг отрезвило его и по нему пробежала холодная волна стыда. Астролог трудится до упада, поддерживая коммуникации, а Защитник не раздумывая отправился в Лес Мрака на поиски Верховного Мага. Если они могут так много делать для Королевства, как может он, король, делать хоть чуточку меньше? Король Джон нахмурился и легонько ударил кулаком по подлокотнику. Руперт и Защитник опаздывают на многие месяцы и с каждым прошедшим днем шансы на их возвращение уменьшаются. По мнению Двора все участники этой несчастной экспедиции уже давно мертвы.
   Король тихо вздохнул и, наконец, мысленно согласился с тем, с чем не мог согласиться на людях: Руперт и Защитник не вернутся. Признание этого факта причинило ему странную боль. Глубоко внутри он все еще цеплялся за веру, что Верховный Маг возвратится из ссылки, отбросит демонов и тьму своим колдовством, и все снова станет хорошо. Король с трудом осознал, что потратил так много времени на пустые мечтания.
   «Ваше величество?», неуверенно произнес один из стражников и король Джон очнулся от своих мыслей, обнаружив, что делегация крестьян терпеливо стоит перед ним. Король бессмысленно уставился на них, пораженный, что заставил их так долго ждать, пока его мысли где-то странствовали.
   «Извините», произнес он. «На прошлой неделе в Замке началась миграция и мне о многом надо подумать. Что именно вы хотите от меня?»
   Крестьяне поглядывали друг на друга и в конце концов мужик среднего возраста шагнул вперед. От величия Лесного Замка он был явно не в своей тарелке и, похоже, не знал, куда деть свои руки, громадные, неуклюжие, татуированные въевшейся грязью от непрерывной работы с землей. Но когда, наконец, он начал говорить, король забыл обо всем и видел лишь достоинство простого человека, обремененного страданием, но все-таки не сломившегося и не склонившегося.
   «Я — Медок Торн из домена Березняк», медленно произнес крестьянин. "Я обрабатывал двенадцать акров, как мой отец до меня, а его отец еще раньше.
   Эта земля милостива к моей семье, хотя нам приходится работать на ней дольше и тяжелее, чтобы добыть себе пропитание и заплатить налоги и десятину. Почти семь поколений моей семьи сеяли пшеницу и собирали ее, урожай за урожаем. Я хотел когда-нибудь передать эту землю старшему сыну, как она была передана мне, но у меня больше нет сыновей. Их забрала у меня чума."
   Король Джон вдруг вздрогнул, словно повеяло ледяным ветром могилы.
   «Значит, сообщения верны. Чума пришла в Березняк.»
   "И пошла дальше, Сир, она распространяется быстрее лесного пожара, раздуваемого ветром. Во всем Березняке нет ни города, ни поселка, ни деревушки, которые она не затронула. У нас уже четыре сотни мертвецов, я точно знаю, и вдесятеро больше этого числа лежат содрогаясь в своих постелях, изломанные страданием, пока лихорадка медленно пожирает их. От чумы ничего не помогает: ни молитвы, ни лекарства, ни магия. Мужчины, женщины и дети поражаются без предупреждения и превращаются в ничто, пока их семьи смотрят на страдальцев, не в силах ничем помочь. Коровы падают в стойлах, чтобы больше не подняться. Зерно остается гнить на полях, побитое ранней зимой, ибо нет никого, чтобы его собрать.
   У меня было четыре сына, ваше величество, четыре прекрасных сына, которые работали на земле рядом со мной. Все хорошие ребята. Пока что мне пришлось похоронить двоих вместе с матерью. Двое других не смогли подняться с постели. К тому времени, когда я вернусь домой, мне, похоже, придется рыть еще одну могилу. Вот почему мы пришли к вам, Сир, потому что мы не можем сидеть по домам и ничего не делать, когда чума уносит наши семьи, отнимая плоть от костей и перекручивая члены так, что дети криком кричат от боли.
   Мы уже не молоды, я и вы, ваше величество. Мы видели тяжелые времена прежде и знаем, что даже самые тяжелые времена в конце концов проходят. Но на сей раз, если вы не сможете нам помочь, то, боюсь, не останется никого, чтобы увидеть, что тяжелое время миновало."
   Наступило долгое молчание, когда король Джон искал, что же ему ответить. Крестьянин рассказал свою историю с простой, почти жестокой честностью, не оставив ничего не высказанным, чтобы король по-настоящему понял, что же произошло в домене Березняк. Король понял хорошо. Чума явилась меньше месяца назад, начавшись на границе Леса Мрака и распространяясь со свирепой скоростью. Вначале думали, что болезнь разносят крысы, потом обвинение пало на беженцев, но по мере того, как со всех концов Страны приходили сообщения о все больших и больших смертях, скоро стало ясно, что виновен лишь один источник заразы: чуму приносят демоны из Леса Мрака.
   А теперь чума пришла в Березняк, это меньше недели пути от Замка.
   «Я пошлю вам священников и врачей», сказал наконец король. «И хотя они не могут обещать излечения, но по крайней мере смогут облегчить страдания умирающих. Я не могу гарантировать, сколько их достигнет вас: у меня не хватает людей, чтобы охранять дороги. Демоны…»
   «Демоны! Всюду демоны!» Медок Торн безнадежно смотрел на короля, слезы ярости и отчаянья блеснули у него на глазах. "Без излечения, какой нам прок от священников и врачей? Пошлите нам солдат, Сир, солдат, которые смогут драться и смогут научить драться нас. Если мы не можем защитить наши дома от чумы, мы по крайней мере сможем защитить их от демонов, разносящих заразу.
   От луков немного проку. Я знаю, бароны всегда запрещали нам упражняться с мечом и топором, но сейчас это наш единственный шанс остановить чуму и повернуть ее обратно!"
   Король Джон разглядывал свои руки, чтобы не смотреть в лица крестьян.
   Как ему сказать, что все их долгое путешествие, все их жертвы — совершенно бесполезны? Он тихо и коротко вздохнул и поднял свою большую львиную голову.
   Он искал хоть какие-то успокаивающие слова, чтобы смягчить свой ответ, но встретив полные надежд глаза крестьян, понял, что не может им лгать.
   «Друзья, я не могу вам помочь. У меня нет солдат, чтобы послать их вам для охраны полей или для обучения искусству войны. Бароны больше не обращают на меня внимания, своих оставшихся солдат они не желают отпускать. Мне пришлось опустошить Замок от стражников только для того, чтобы держать открытыми главные дороги. Оружия у меня хватает, возьмите, сколько сможете унести, но я не могу выделить для вас ни одного человека.»
   Крестьяне посмотрели на короля, потом друг на друга.
   «И это все?», спросил крестьянин помоложе, выходя вперед и становясь рядом с Медоком Торном. «Мы прошли весь этот путь, воюя с грабителями, бандитами и созданиями мрака, бросив незащищенными наши семьи и наши фермы, только для того, чтобы услышать, что вы ничего не можете для нас сделать?»
   «Извините меня», сказал король Джон.
   Молодой крестьянин шагнул вперед, сжимая кулаки, но Торн схватил его за руку и оттащил назад. «Хватит! Оставьте короля, он сказал свое слово. Он мог бы солгать, сказать нам, что все в полном порядке, но он этого не сделал. Он сказал правду. Нам она может не понравиться, но теперь мы по крайней мере знаем, где стоим.»
   «Да», сказал молодой крестьянин. «Мы это знаем.» И отвернулся, чтобы никто не увидел, как он плачет.
   Торн отпустил его и смущенно посмотрел на короля. «Он не хотел оскорбить вас, Сир. Он не в себе после того, как потерял из-за демонов жену и обоих детей.»
   «Я делаю все, что могу», сказал король.
   «Мы понимаем», сказал Медок Торн. «Извините, что потревожили вас, ваше величество, ясно, что у вас есть и другие заботы, кроме наших. Если вы прикажите своим людям подобрать нам немного оружия, то поутру мы направимся назад в Березняк.»
   «Да», сказал король. «Я выделю несколько стражников, чтобы эскортировать вас несколько первых миль.»
   «Нет, спасибо», вежливо отказался крестьянин. «Думаю, мы справимся сами.»
   Он коротко поклонился, повернулся и покинул Двор. И один за другим крестьяне кланялись своему королю и уходили. Король Джон сидел на троне и в свой черед кивал каждому крестьянину. Неприкрытая жалость в их глазах, глядящих на него, жалила его больше чем все то, что они могли бы сказать.
   Они проложили свой путь сквозь тьму, чтобы добраться до него, они защитили его от ландграфов, но когда обратились к нему за помощью, он ничего не смог им предложить в ответ. Он подвел их, и все же они простили его, потому что он был их королем. Несмотря на все горести, в их сердцах еще осталось место для жалости к тому, во что он превратился: к усталому старику, который не справляется. Один за другим крестьяне покидали Двор и король следил, как они уходят, зная, что с первым утренним светом они пустятся в обратную дорогу, направляясь домой, чтобы умереть вместе с семьями. Последний крестьянин тихонько затворил за собой двери, однако звук отдался в пустом Дворе, словно он хлопнул ею.
   «Ваше величество», произнес один из стражников и король жестом приказал ему молчать.
   «Идите за крестьянами», отрывисто приказал он. "Оба. Найдите им помещение на ночь и пусть Сенешаль выдаст им то оружие, которое они выберут.
   Потом разыщите командира королевской стражи и скажите, что я хочу его видеть. Передайте моему сыну, что я встречусь с ним и Джулией, когда буду готов, но не раньше. Теперь отправляйтесь за крестьянами. Живо!"
   Стражники быстро поклонились и молча покинули Двор.
   Король Джон откинулся на спинку трона и оглядел свой пустой Двор.
   Снаружи наступила ночь и тьма давила в витражные окна. Многосвечные светильники распространяли по Двору золотистое свечение, ревущее пламя сверкало в гигантских каминах, но среди стропил уже копились тени, а в ночном воздухе ощущался такой пронзительный холод, которого не мог рассеять простой огонь. Король мрачно осмотрелся, пытаясь увидеть свой Двор глазами крестьян. Тихий ужас наполнил его , когда впервые за долгое время он увидел Двор таким, каков он есть, а не таким, к которому привык. Паркетный пол не натирали целыми месяцами, портреты и гобелены почернели и потускнели от дыма каминов, и даже мраморное возвышение, на котором стоял его трон, потрескалось и кое-где откололось. И над всеми этими внешними свидетельствами упадка витало ощущение старости, чье время прошло. Лесной Двор уже был древним, когда король Джон впервые взошел на трон, но никогда прежде он не казался в его глазах таким выцветшим и изношенным. Как и многое другое, Двор распадался на части постепенно, с течением лет, а король просто не обращал на это внимания.
   Как же дошло до такого?, подумал король, хватаясь за потрепанные отвороты своей горностаевой мантии. Он всегда старался ради своего королевства, делая все, что от него требовалось. У него был добрый брак и они были счастливы вместе, пока болезнь не отобрала ее от него двадцать один долгий год назад. Король Джон устало вздохнул, вспоминая. Его первый настоящий урок королевского достоинства. Вначале все казалось таким простым: простуда после летнего купания. Но потом простуда превратилась в лихорадку, а лихорадка стала чем-то еще худшим. Под конец она лежала в своей постели с исхудавшим лицом, мотая головой по пропитанной потом подушке. Снова и снова она кашляла ярко-красной кровью, долгие болезненные спазмы корчили хрупкое тело. Все долгие дни и долгие ночи король Джон сидел у ее постели, держа ее за руку, но она уже не сознавала его присутствия. По его зову прибыли врачи, священники и маги, но никто их них не мог спасти ее, и в конце концов, несмотря на всю свою мощь, король мог только сидеть у ее постели и смотреть, как его возлюбленная медленно умирает.
   Король Джон сидел на своем троне и смотрел на пустой Двор. Он всегда старался. Воевал в битвах за королевство, защищал Страну от врагов, и все ради чего? Чтобы в одиночестве сидеть в пыльном Зале, где звучит только эхо, и сознавать, что всех его усилий оказалось недостаточно.

 
   * * *

 
   В прихожей Харальд и Джулия смотрели друг на друга и спорили шепотом, ожидая зова короля.
   «Слушай, Джулия, ты просто выйдешь за меня замуж. Все уже устроено.»
   «Нужно все расстроить, черт побери!»
   «Контракт уже подписан.»
   «Не мной!»
   «Твоя подпись не обязательна», спокойно сказал Харальд. «Как и твое согласие.»
   Он отпрянул в последний миг и кулак Джулии скользнул только по волосам.
   Пока принцесса обретала равновесие, Харальд, проявляя разумную предосторожность, сделал шаг назад. Пребывание рядом с Джулией больше повлияло на его бойцовые рефлексы, чем все годы тренировок с Защитником вместе взятые.
   «Джулия, мы уже говорили обо всем прежде. Брак будет заключен безотносительно к тому, что мы чувствуем. Почему бы тебе просто не смириться с фактом и не наслаждаться жизнью?»
   Джулия в упор смотрела на него. «Слушай, Харальд, я хочу сказать это раз и навсегда, поэтому слушай внимательно. Я тебя не люблю. Ты мне не нравишься. У меня к тебе так же мало чувства, как к тому, что каждое утро выгребают лопатами из конюшен. Я за тебя не выйду, даже если альтернативой будет лепрозорий. Ты понял?»
   «Когда мы поженимся, ты меня полюбишь», самодовольно сказал Харальд.
   Джулия лягнула его в голень. Некоторое время Харальд прыгал на одной ноге, ругаясь шепотом, чтобы не рассердить отца. Он научился уклоняться от ударов руками, однако пинки еще пропускал.
   Джулия повернулась к нему спиной и принялась бушевать молча. Из-за ненадежного положения при Дворе, открытая вражда с наследником трона — последнее, в чем она нуждается, но она просто не может с собой справиться.
   Любая женщина при Дворе при первом же слабом намеке кинулась бы в объятья Харальда, а он выбрал ее. Она знавала кроликов, которые были решительно менее влюбчивы. Он приносит подарки, отпускает комплименты и, похоже, не может понять, почему его никак не принимают. Джулия признавала, что временами Харальд может быть весьма приятной компанией, однако упорство этого человека было под стать лишь его приводящей в ярость убежденности, поэтому иногда всего лишь вида приближающегося Харальда было достаточно, чтобы ладони Джулии задергались в поисках меча. Ее рука автоматически переместилась к боку и погладила рукоять.
   Приятно снова чувствовать на бедре меч Руперта. После путешествия в Южное Крыло она не теряла времени, выбросив все парадные платья и заменив их на простую тунику с гамашами. Драться в проклятой парадной одежде — значит почти наверняка дать себя убить. Если демоны смогли пробраться в Южное Крыло, никакая часть Замка больше не находится в безопасности. Джулия теперь все время носила меч, а по ночам ножны висели под рукой рядом с постелью.
   Странно, саркастически подумала она, когда я жила в пещере с драконом, то мечтала только о том, как меня спасет энергичный принц и заберет жить в свой Замок. И что же? Меня спас самый неэнергичный из принцев и теперь я в Замке, из которого не дождусь выбраться.
   «Сладость моя…», начал унылый голос позади.
   «Убери руку, иначе я завяжу твои пальцы в узел.»
   «Да я и не пытался», серьезно сказал Харальд, и рот Джулии дрогнул.
   «Почему я тебе не нравлюсь, Джулия? Другим-то нравлюсь.»
   Джулия повернулась к нему. «Харальд, я тебя не люблю. Ты можешь это понять?»
   «Люди вроде нас не женятся по любви.»
   «Ко мне это не относится.»
   «Но я когда-нибудь стану королем», сказал Харальд с видом человека, выкладывающего четвертый туз.
   «Я не хочу стать королевой», сказала Джулия, побивая его козырем.
   «Любая женщина хочет стать королевой.»
   «Не я.»
   «Тогда какого дьявола ты хочешь?»
   Джулия отвернулась. «Я не знаю.»
   Наступила пауза, потом Харальд подошел и стал рядом.
   «Это Руперт, правда?»
   «Может быть.»
   «Он всего лишь второй сын. Ему никогда не стать королем.»
   Джулия яростно вывернулась. "Это все, о чем ты думаешь, не так ли? Ты и все остальные в этом проклятом Замке. Что ж, я скажу тебе вот что, Харальд:
   Руперт конечно не старший сын, поэтому он недостаточно хорош, чтобы сидеть на твоем проклятом троне, однако он оказался достаточно хорош, чтобы пройтись по Радуге, и достаточно хорош, чтобы драться рядом со мной и с драконом, когда мы отбили демонов!" Голос Джулии внезапно дрогнул и в глазах закипели слезы. Каким-то образом ей удалось справиться с ними. Она не хотела, чтобы Харальд увидел ее плачущей. Когда она снова посмотрела на него, глаза ее были сухими, а голос ровным. «Руперт — самый лучший и самый храбрый человек, которого я знаю, он воин и герой.»
   Харальд поднял бровь. «Мы говорим об одном и том же человеке?»
   «У него хватило мужества снова отправиться в Лес Мрака за Верховным Магом! Я не помню, чтобы ты вызывался на это!»
   «Это было бы глупостью», сказал Харальд. «Все совершенно честно, если подумаешь. Мы не могли выйти оба — если по несчастью нас обоих убьют, это оставит Лесной Королевство без прямого наследника. Самое меньшее, это означало бы хаос, самое худшее — гражданскую войну. С другой стороны, совершенно ясно, что одному из нас идти надо: только принц имеет шанс уговорить Верховного Мага вернуться. Поэтому, работа досталась бы либо мне, либо ему, а Руперт менее важен.»
   «Он вызвался, а ты — нет.»
   Харальд пожал плечами. "Мое место здесь, защищать от врагов Замок.
   Пусть Руперт слоняется вокруг, изображая героя, если ему так хочется, а у меня более важные соображения."
   «Например? Преследовать меня по всему Замку, словно козел на гоне?»
   «Я не удостою это замечание ответом.»
   «Руперт должен был вернуться несколько месяцев назад! Он твой брат. Ты совсем о нем не беспокоишься?»
   Харальд в упор смотрел на Джулию. «Если Руперт погиб, я отомщу за него.»
   «Что, конечно, станет для него большим утешением.»
   Харальд криво ухмыльнулся. «Не жди ничего большего, Джулия. Жизнь Двора не управляется братской любовью. Тебе следовало бы это знать: сколько сестер вступилось, когда тебе вынесли смертный приговор?»
   «Там было все по-другому. Я была виновна.»
   "Не больше, чем любой их нас, Джулия, тебе просто не повезло и ты попалась. Когда отец умрет, я и Руперт можем закончить дракой на противоположных сторонах в гражданской войне, чтобы решить, кто в конечном счете унаследует трон. Мы оба знаем это с младенческих лет. Нельзя позволить себе близость к тому, кого в один прекрасный день тебе, вероятно, придется убить.
   Но я обещаю тебе, Джулия: если Руперт мертв, я не успокоюсь, пока не найду, кто за это в ответе. И даже если окажется, что это сам Верховный Маг, я отомщу за своего брата."
   Джулия пристально смотрела на Харальда. Голос его понемногу стал холодным и твердым, совершенно отличным от обычного небрежного тона, и на какое-то беглое мгновение в мягких, безмятежных чертах лица проступили резкие линии. Мгновение прошло, но Джулия не отворачивалась, глядя ему прямо в глаза.
   «Ты считаешь, что он мертв, не так ли?», тихо спросила она.
   Харальд медленно кивнул. «Сегодня пять месяцев. Посмотри фактам в лицо, Джулия. Он не вернется.»
   Они оба замолчали, когда через прихожую во Двор прошел стражник, тщательно закрыв за собой двойные двери. Наступило длительная пауза. Харальд и Джулия молча переглянулись. Наконец двери снова распахнулись и стражник поклонился им.
   «Принц Харальд, принцесса Джулия: король хочет видеть вас немедленно.»
   «Не забыла про выгребные ямы», пробормотал Харальд, когда они бок о бок с Джулией вошли во Двор.
   «Как я могу забыть?»
   «Тогда улыбайся, черт побери, это тебя не убьет.»
   «Хочешь поспорить?»
   Высоко подняв головы и приклеив на лица вымученные улыбки, они быстро подошли, поклонились и встали перед троном. Король ответил каждому на поклон и саркастически улыбнулся.
   «Перестаньте улыбаться, дети мои, этим вы никого не обманите.» Он жестом приказал стражнику выйти и терпеливо ждал, когда за ним закроются двери. Некоторое время король Джон молча изучал Харальда и Джулию. Харальд спокойно смотрел в ответ, в то время как Джулия нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, не убирая далеко руку от эфеса меча. По лицу короля они видели, что по их поводу он принял решение.