Страница:
– Хорошо, – сказала я.
Они прямо слетали с полок: некоторые покупатели, попробовав их, возвращались за новыми. Мои маффины никогда не пользовались таким успехом.
Джейсон отер руки о передник и взъерошил волосы, на его лице красовались шоколадные полосы.
– Все же они недостаточно хороши. Надо еще кое-что попробовать. Я могу заплатить за муку, если ничего не выйдет.
– Глупости. Как знать, вдруг ты испечешь самые лучшие маффины в мире – давай, пробуй! Если они получатся слишком дорогими, можно поднять цену, – сказала я, хотя такая мера редко себя оправдывала. Люди привыкли платить по два доллара за маффин, и им неважно, обычный ли это кекс с черничной начинкой или суперделикатесный маффин с начинкой из дорогих фруктов.
Джейсон вернулся в пекарню. Мы с Кайли занялись торговлей. Дэниел спустился к нам и поцеловал меня сзади в шею. Кайли чуть не растаяла от восторга. Несмотря на всю боевую раскраску, она девушка романтичная.
– Пойду наведаюсь в магазин, – сказал Дэниел. – Надо забрать кассеты и опознать посетителей, хотя, возможно, теперь это и не так важно.
– Значит, ты думаешь, это Селима во всем виновата?
– Не могу понять, зачем ей это понадобилось.
– Может, чтобы привлечь внимание красавчика Георгия? Вивьен так считает, – заметила я.
Мы все еще разговаривали друг с другом с особой осторожностью. Слова тоже могут ранить. Никогда я не верила детскому стишку про обзывалу, даже когда мне его пела бабушка.
– Она же не чокнутая! – фыркнула Кайли. – Понимала, что потеряет работу. Да и Георгию какая польза, если магазин закроют?
– Для него эта работа очень важна, – согласилась я. – Случись что, и ему придется вставать ни свет ни заря и готовить завтрак для нашего Джейсона. Он же Пандамус.
– Знаю, – сказала Кайли, что звучало чуточку повежливее, чем ее обычное «да уж». – Ас Селимой я как-то разговаривала. Тихоня. И отца боялась как огня.
– Почему? – спросил Дэниел, всегда готовый встать на защиту при малейшем намеке на насилие.
– Он хотел отправить ее назад в Турцию, выдать замуж за какого-то… э-э… старикана. А Селима заявила: «Ни за что», и отец тогда распалился и накричал на нее. Может, поэтому она и сбежала. Я бы тоже сбежала, реши мой предок выдать меня замуж за старикашку какого-то.
– А с кем еще она была знакома? – спросила я.
– Госс с ней как-то раз болтала, но Шери вроде ее лучше знает.
Дэниел со всего маху хлопнул себя по лбу.
– Джейсон, ты абсолютно прав: я тупоголовый идиот. Ну-ка скажите, Шери сейчас дома?
– Не видела, чтобы она выходила, – сказала Кайли. – А ты что, правда, обозвал Дэниела тупоголовым? – подступилась она к Джейсону, когда Дэниел бросился вверх по лестнице: ко мне в квартиру, а оттуда – в «Дафну» к Шери Холидей.
– Ага, – не без гордости подтвердил Джейсон. – Когда парень ведет себя как тупоголовый идиот, надо, чтобы кто-то поговорил с ним по-мужски. Ну, я пошел приглядывать за маффинами, – заторопился он, и мы с Кайли остались одни.
– Коринна, что происходит? Все что, с ума посходили?
– Это долгая история. Началось с того, что я надкусила конфету из «Небесных наслаждений» и обнаружила внутри соус чили.
И я поведала ей все. По ходу моего рассказа она то восторгалась: «Отпад!», то сыпала проклятьями: «Вот блин!»; последнее, впрочем, уже относилось к состоянию ее ярко-лиловых ногтей.
– Но если это не Селима, то кто же? И почему? – недоумевала девчонка.
Вполне разумные вопросы, на которые у меня пока не было ответов.
Торговля шла бойко. Едва схлынула обеденная волна, и служащие возвратились к своим скамьям на конторских галерах, как мы услышали голос Джейсона:
– Есть! – И вслед за этим: – Блин, получилось! Джейсон вышел из пекарни весь в шоколаде: шоколад был на волосах, на переднике, а по подбородку стекал шоколадный соус. Глаза его светились радостным ликованием: он нес перед собой тарелку с еще теплыми шоколадными маффинами, словно король Артур – меч «Эскалибур» или королевская повитуха – новорожденного наследника престола.
– Попробуйте, – сказал он.
Я взяла один маффин. Он был почти воздушный, густого шоколадного цвета. Глазурь заменяла шоколадная обсыпка. Я откусила.
В то же мгновение рот мой наполнился богатым насыщенным вкусом, казалось, маффин переполнен шоколадным соусом. Вот те на! Как же он этого добился? От привкуса сырого какао не осталось и следа, и ни крошки полурастворившейся смеси, ни крупицы муки, портившей все шоколадные кексы, которые я пробовала прежде. Короче – это был самый великолепный маффин. Я махнула Кайли, предлагая попробовать. Она пролепетала что-то про свою диету, но все же не устояла, откусила и едва не лишилась чувств от восторга.
– Джейсон, это ни с чем не сравнимо, ну просто шоколадный… оргазм, – я не могла скрыть своего восхищения. – Пойду-ка принесу бумагу и ручку, чтобы ты записал, как тебе удалось добиться такого чудесного результата. Но сначала прими душ и переоденься.
Джейсон осмотрел себя, провел рукой по слипшимся от шоколада волосам и направился в маленькую ванную при кухне. Немного погодя я услышала, что заработала стиральная машина. Надеюсь, мой стиральный порошок сможет справиться и с таким множеством шоколадных пятен. В этом случае я обязательно напишу производителям благодарственное письмо. Кайли слизывала шоколадный соус с подбородка.
– А он классный пекарь, верно? – сказала она, сменив гнев на милость.
Поначалу, когда я взяла Джейсона в подручные прямо с улицы, Кайли и Госс приняли его в штыки. Тогда он был оголодавшим нариком, только-только сошедшим с иглы, да еще влип в историю, и какие-то мерзавцы охотились за ним.
– Верно, – подтвердила я. – Боюсь только, что ингредиенты окажутся слишком дорогими и выпекать маффины будет убыточно.
– А вы назовите их «Супершикарная смерть от шоколада» и продавайте по пять долларов, – посоветовала Кайли. – Я бы уж точно выложила пять долларов за такое объедение. Если бы ела маффины. Но увы! Вот разве меня кто убедит, что это полезно, – добавила она, вспомнив о своей приверженности голодной диете.
– Ого! – сказала я, усаживаясь поудобнее.
Что ж, даже если придется поднять цену, эти маффины того стоят.
Тут вернулся Дэниел. Мы с Кайли усадили его пить кофе и угостили шоколадным маффином. Он сразу оценил угощение.
– Потрясающе! И как это ему удалось?
– Вот выйдет из душа и все нам расскажет, – пообещала я. – Ну как, поговорил с Шери?
– Она не очень-то со мной откровенничала, – посетовал Дэниел. – Надо было мне сразу с ней поговорить вместо того чтобы сцены зря устраивать. Уверен, она знает, где Селима. Сама-то она неплохо держалась, когда оказалась на улице. Мне кажется, что Селима рассказала ей о своем отце. Но Шери согласилась лишь передать девчонке, что я хотел бы поговорить с ней. Тоже неплохо. Но Шери убеждена, что Селима не имеет никакого отношения к этим злосчастным конфетам. Пожалуй, придется продолжить расследование.
– Если у тебя еще остался заказчик, – заметила я. – Джулиетт считает, что все уже и так ясно.
– Ну, раз это не Селима, Джулиетт скоро поймет…
Тут раздался топот, и по ту сторону прилавка возникла полная отчаяния Джулиетт; она держала пригоршню разрезанных пополам конфет. На мой пол закапала красная смесь.
– … что мы ей еще можем пригодиться, – заключил Дэниел.
Глава десятая
Они прямо слетали с полок: некоторые покупатели, попробовав их, возвращались за новыми. Мои маффины никогда не пользовались таким успехом.
Джейсон отер руки о передник и взъерошил волосы, на его лице красовались шоколадные полосы.
– Все же они недостаточно хороши. Надо еще кое-что попробовать. Я могу заплатить за муку, если ничего не выйдет.
– Глупости. Как знать, вдруг ты испечешь самые лучшие маффины в мире – давай, пробуй! Если они получатся слишком дорогими, можно поднять цену, – сказала я, хотя такая мера редко себя оправдывала. Люди привыкли платить по два доллара за маффин, и им неважно, обычный ли это кекс с черничной начинкой или суперделикатесный маффин с начинкой из дорогих фруктов.
Джейсон вернулся в пекарню. Мы с Кайли занялись торговлей. Дэниел спустился к нам и поцеловал меня сзади в шею. Кайли чуть не растаяла от восторга. Несмотря на всю боевую раскраску, она девушка романтичная.
– Пойду наведаюсь в магазин, – сказал Дэниел. – Надо забрать кассеты и опознать посетителей, хотя, возможно, теперь это и не так важно.
– Значит, ты думаешь, это Селима во всем виновата?
– Не могу понять, зачем ей это понадобилось.
– Может, чтобы привлечь внимание красавчика Георгия? Вивьен так считает, – заметила я.
Мы все еще разговаривали друг с другом с особой осторожностью. Слова тоже могут ранить. Никогда я не верила детскому стишку про обзывалу, даже когда мне его пела бабушка.
– Она же не чокнутая! – фыркнула Кайли. – Понимала, что потеряет работу. Да и Георгию какая польза, если магазин закроют?
– Для него эта работа очень важна, – согласилась я. – Случись что, и ему придется вставать ни свет ни заря и готовить завтрак для нашего Джейсона. Он же Пандамус.
– Знаю, – сказала Кайли, что звучало чуточку повежливее, чем ее обычное «да уж». – Ас Селимой я как-то разговаривала. Тихоня. И отца боялась как огня.
– Почему? – спросил Дэниел, всегда готовый встать на защиту при малейшем намеке на насилие.
– Он хотел отправить ее назад в Турцию, выдать замуж за какого-то… э-э… старикана. А Селима заявила: «Ни за что», и отец тогда распалился и накричал на нее. Может, поэтому она и сбежала. Я бы тоже сбежала, реши мой предок выдать меня замуж за старикашку какого-то.
– А с кем еще она была знакома? – спросила я.
– Госс с ней как-то раз болтала, но Шери вроде ее лучше знает.
Дэниел со всего маху хлопнул себя по лбу.
– Джейсон, ты абсолютно прав: я тупоголовый идиот. Ну-ка скажите, Шери сейчас дома?
– Не видела, чтобы она выходила, – сказала Кайли. – А ты что, правда, обозвал Дэниела тупоголовым? – подступилась она к Джейсону, когда Дэниел бросился вверх по лестнице: ко мне в квартиру, а оттуда – в «Дафну» к Шери Холидей.
– Ага, – не без гордости подтвердил Джейсон. – Когда парень ведет себя как тупоголовый идиот, надо, чтобы кто-то поговорил с ним по-мужски. Ну, я пошел приглядывать за маффинами, – заторопился он, и мы с Кайли остались одни.
– Коринна, что происходит? Все что, с ума посходили?
– Это долгая история. Началось с того, что я надкусила конфету из «Небесных наслаждений» и обнаружила внутри соус чили.
И я поведала ей все. По ходу моего рассказа она то восторгалась: «Отпад!», то сыпала проклятьями: «Вот блин!»; последнее, впрочем, уже относилось к состоянию ее ярко-лиловых ногтей.
– Но если это не Селима, то кто же? И почему? – недоумевала девчонка.
Вполне разумные вопросы, на которые у меня пока не было ответов.
Торговля шла бойко. Едва схлынула обеденная волна, и служащие возвратились к своим скамьям на конторских галерах, как мы услышали голос Джейсона:
– Есть! – И вслед за этим: – Блин, получилось! Джейсон вышел из пекарни весь в шоколаде: шоколад был на волосах, на переднике, а по подбородку стекал шоколадный соус. Глаза его светились радостным ликованием: он нес перед собой тарелку с еще теплыми шоколадными маффинами, словно король Артур – меч «Эскалибур» или королевская повитуха – новорожденного наследника престола.
– Попробуйте, – сказал он.
Я взяла один маффин. Он был почти воздушный, густого шоколадного цвета. Глазурь заменяла шоколадная обсыпка. Я откусила.
В то же мгновение рот мой наполнился богатым насыщенным вкусом, казалось, маффин переполнен шоколадным соусом. Вот те на! Как же он этого добился? От привкуса сырого какао не осталось и следа, и ни крошки полурастворившейся смеси, ни крупицы муки, портившей все шоколадные кексы, которые я пробовала прежде. Короче – это был самый великолепный маффин. Я махнула Кайли, предлагая попробовать. Она пролепетала что-то про свою диету, но все же не устояла, откусила и едва не лишилась чувств от восторга.
– Джейсон, это ни с чем не сравнимо, ну просто шоколадный… оргазм, – я не могла скрыть своего восхищения. – Пойду-ка принесу бумагу и ручку, чтобы ты записал, как тебе удалось добиться такого чудесного результата. Но сначала прими душ и переоденься.
Джейсон осмотрел себя, провел рукой по слипшимся от шоколада волосам и направился в маленькую ванную при кухне. Немного погодя я услышала, что заработала стиральная машина. Надеюсь, мой стиральный порошок сможет справиться и с таким множеством шоколадных пятен. В этом случае я обязательно напишу производителям благодарственное письмо. Кайли слизывала шоколадный соус с подбородка.
– А он классный пекарь, верно? – сказала она, сменив гнев на милость.
Поначалу, когда я взяла Джейсона в подручные прямо с улицы, Кайли и Госс приняли его в штыки. Тогда он был оголодавшим нариком, только-только сошедшим с иглы, да еще влип в историю, и какие-то мерзавцы охотились за ним.
– Верно, – подтвердила я. – Боюсь только, что ингредиенты окажутся слишком дорогими и выпекать маффины будет убыточно.
– А вы назовите их «Супершикарная смерть от шоколада» и продавайте по пять долларов, – посоветовала Кайли. – Я бы уж точно выложила пять долларов за такое объедение. Если бы ела маффины. Но увы! Вот разве меня кто убедит, что это полезно, – добавила она, вспомнив о своей приверженности голодной диете.
– Ого! – сказала я, усаживаясь поудобнее.
Что ж, даже если придется поднять цену, эти маффины того стоят.
Тут вернулся Дэниел. Мы с Кайли усадили его пить кофе и угостили шоколадным маффином. Он сразу оценил угощение.
– Потрясающе! И как это ему удалось?
– Вот выйдет из душа и все нам расскажет, – пообещала я. – Ну как, поговорил с Шери?
– Она не очень-то со мной откровенничала, – посетовал Дэниел. – Надо было мне сразу с ней поговорить вместо того чтобы сцены зря устраивать. Уверен, она знает, где Селима. Сама-то она неплохо держалась, когда оказалась на улице. Мне кажется, что Селима рассказала ей о своем отце. Но Шери согласилась лишь передать девчонке, что я хотел бы поговорить с ней. Тоже неплохо. Но Шери убеждена, что Селима не имеет никакого отношения к этим злосчастным конфетам. Пожалуй, придется продолжить расследование.
– Если у тебя еще остался заказчик, – заметила я. – Джулиетт считает, что все уже и так ясно.
– Ну, раз это не Селима, Джулиетт скоро поймет…
Тут раздался топот, и по ту сторону прилавка возникла полная отчаяния Джулиетт; она держала пригоршню разрезанных пополам конфет. На мой пол закапала красная смесь.
– … что мы ей еще можем пригодиться, – заключил Дэниел.
Глава десятая
Дэниел ушел с Джулиетт. Я вернулась в пекарню, чтобы дослушать лекцию профессора Джейсона «Шоколадные маффины, их физические и химические свойства». Мой ученик облачился в новенький передник и сверкал чистотой. Ему удалось даже смыть шоколад с волос.
– Раньше шоколадные маффины не получались потому, что использовали какао-порошок: тертый шоколад невозможно было растопить равномерно, к тому же он то и дело подгорал, – объяснял Джейсон. – А маффины надо печь быстро, их нельзя долго вымешивать, чтобы достичь нужной мягкости шоколада, иначе они станут жесткими.
– Согласна, – кивнула я. – Признаюсь, твои шоколадные маффины – первые съедобные из тех, что я пробовала. Продолжай.
– И тогда я вспомнил, как пеку маффины с начинкой из джема. И подумал, что если класть шоколад в середину маффина, то должно получиться что-то вроде pain chocolat, о котором вы говорили, или нечто похожее на пудинг с начинкой. Но там шоколад теряет вкус, потому что выпекается столько же, сколько пудинг или хлеб. А маффин печется всего десять минут. Я попросил Вивьен дать мне несколько образцов шоколада. Глазурь слишком быстро подгорала. Но горько-сладкий шоколад подошел в самый раз. Я приготовил шоколадный соус со сливками, чтобы придать начинке больше вкуса, а потом положил по чуть-чуть в середину каждого кекса. Начинка как раз успевала растаять, когда маффин был готов. И оставалась блестящей. И на вкус была…
– Просто отпад, – оценила Кайли.
– Превосходно. Запиши рецепт, сделай копию и спрячь оригинал в какой-нибудь сейф. Думаю, ты совершил настоящее открытие, – сказала я. Джейсон улыбнулся блаженной детской улыбкой, от которой у меня всегда екает сердце. – Когда ты станешь первоклассным пекарем и будешь купаться в лучах славы, этот рецепт будет твоим главным шедевром. Твои маффины великолепны, у них совершенно новый, необыкновенный вкус, и их не так сложно готовить. Ты додумался до того, что никому до тебя не приходило в голову. Это гениальное открытие. Настоящий шедевр. Кайли поможет тебе все правильно записать.
Тут я осеклась: из магазина донеслось чье-то покашливание. Господи! Мы совсем забыли о покупателях!
Но покупатель не торопился. Он гладил Горацио, а тот грациозно поднял свой благородный подбородок – знак величайшего расположения. Этого кота столько гладят, что просто удивительно, как он до сих пор не облысел.
У прилавка стоял ничем не примечательный мужчина средних лет. Костюм сидел на нем как-то неловко, словно он не привык носить его.
– Милый котик, – похвалил посетитель Горацио, а потом обратился ко мне: – Я Адриан, дядя Селимы. Могу я видеть Дэниела Коуэна?
– Он только что ушел. Так вы дядя Селимы? – Я невольно засомневалась: мужчина выглядел настоящим австралийцем, говорил без акцента и был, скорее, светлокожим, чем смуглым. Хотя что я знаю о турках?
– На самом деле я муж ее сестры, но Селима зовет меня дядей. Я женат на ее старшей сестре Мири. А вы партнер Дэниела?
– Да. Что-то вроде того, – подтвердила я.
В магазине, кроме нас, никого не было. Адриан сел и приготовился вести доверительную беседу.
– Послушайте, я знаю, что Селима сбежала, и знаю, почему. Ее отец придерживается весьма старомодных взглядов. Он решил выдать ее замуж, старый упрямец. Он напустился на девушку, накричал на нее, вот она и испугалась не на шутку. Селима младшая дочь, все остальные уже живут своими семьями. Моя Мири, видите, даже вышла замуж за христианина. – Он усмехнулся. – Правда, отец с тех пор с ней не разговаривает. Но мать время от времени украдкой навещает нас – посмотреть на внуков.
– Вот он и решил: пусть с Селимой все будет по его, раз другие не слушались, – заключила я.
– Да. Я не часто видел Селиму: отец никуда ее от себя не отпускал. Но Мири, моя жена, считает, что у девушки есть парень. Она говорит, женщины о таком сразу догадываются.
– Это так, – согласилась я. Адриан улыбнулся.
– Во всяком случае, если Дэниел или вы найдете Селиму, скажите ей, что она может жить у нас, и мы не станем выдавать ее отцу. Она хорошая, работящая девушка. А с матерью она может видеться, когда та приходит к нам навещать внуков. У нас есть свободная комната. На самом деле я не пойму, почему она не пришла к Мири, а отправилась к тем мерзавцам во Фрэнкстоне. Они живо доложили обо всем отцу, и тот просто взбесился. Старый идиот, – добавил Адриан миролюбиво. – Так я и узнал о Дэниеле: он оставил там свою карточку. Селима знает наш адрес, но я все же напишу его для вас.
Я подвинула ему коричневый бумажный пакет и ручку, и Адриан написал свой адрес и номер телефона.
– Звоните мне в любое время. Мири места себе не находит. Пока, котик, – попрощался он с Горацио и ушел, тяжело вздохнув на пороге.
Кайли все еще была в пекарне. Я облокотилась на прилавок и с удовлетворением осмотрела опустевшие полки. Хлеба как раз хватит для продажи к вечернему чаю, да еще для «Супов рекой» останется. Итак, я помирилась с Дэниелом, а Джейсон изобрел гениальный рецепт маффинов. Это стоит отметить.
Но я не успела решить, как это лучше сделать, потому что заметила газету, лежавшую на прилавке. Передовица возвещала о крахе еще одной компании – очередная рухнувшая пирамида. И снова главные потери понесли не богатые управляющие, которые весьма предусмотрительно успели записать огромные виллы на своих жен, а мелкие инвесторы: люди, с трудом скопившие сто тысяч австралийских долларов, потеряли все, что у них было. Пенсионные накопления, страховка на случай потери работы, даже закладная на дом – все пущено на ветер: на оплату поездок на таиландские курорты якобы с целью сбора информации и на кожаные портфели ручной работы. Все это было поставлено на кон в афере с медными рудниками в Аргентине, сулившей либо баснословные прибыли, либо полный проигрыш. Какая подлость! Всюду твердят о том, что надо строже карать за преступления, но, как правило, имеют в виду лишь те, что происходят на улице у всех на глазах, – от таких страдают единицы. А эти мерзавцы разорили и уничтожили сотни, а то и тысячи невинных простаков, но, если и попадутся, отделаются парой лет в тюрьме мягкого режима, а то и вообще выйдут сухими из воды. И преспокойно вернутся к своим женам, оберегающим их собственность.
Газетная статья вывела меня из себя – даже для среды это были слишком неприятные новости. Я пролистнула несколько страниц и прочла свой гороскоп и комиксы. Глупо досадовать на то, что не можешь изменить. И все же надо будет позвонить Джанет Уоррен. Хоть у меня и не осталось никаких ценных бумаг – все мои сбережения я вложила в пекарню; тем не менее сведения, почерпнутые из газетной передовицы, внушали мне беспокойство. В любом случае мне будет приятно повидаться с Джанет. Мне многое в ней нравилось – прежде всего то, что она всегда терпеть не могла Джеймса. Я набрала номер ее мобильного, и Джанет сразу ответила. Удивительно.
– Джанет, это Коринна.
– Не иначе прямо от печки, – пошутила она. – Как поживаешь?
– Прекрасно, дело мое процветает. Вот хотела с тобой повстречаться.
– Можешь завтра вечером? А то я послезавтра улетаю в Сингапур.
– Отлично, где тебе удобно?
– Может, у тебя? У меня дома все вверх дном из-за сборов. Тебе повезло, что ты меня поймала, я уезжаю на полгода. Мел летит со мной, но сегодня я одна – она поедет прощаться с девочками.
Я продиктовала адрес и повесила трубку. Судя по разговору, Джанет нисколько не изменилась: неунывающая, уверенная в себе, всегда «на уровне». Мне кажется, лесбиянкам легче ладить с мужчинами: их общение исключает секс, они ясно видят недостатки противоположного пола и лишены иллюзий на их счет. Эта трезвость оценок порой раздражала коллег Джанет, которые с досадой замечали, что та совершенно равнодушна к их чарам.
Я прочла свой гороскоп. Там значилось: «хороший день для приятных совпадений». Я рассмеялась.
Кайли вернулась в магазин. Стали прибывать покупатели – за хлебом к вечернему чаю. Я повесила новую табличку на оставшиеся шоколадные маффины: «Суперделикатесные маффины – истинный шоколадный оргазм – $5» – и они вмиг были распроданы. Похоже, шоколадные маффины станут нашим фирменным товаром.
Со своего места я могла видеть всю булочную: она отражалась в стекле, закрывавшем картину Босха «Сад радостей земных». Джейсон взялся за уборку. Я решила помочь ему.
– Сколько стоят ингредиенты для твоих маффинов? – спросила я, вынимая швабру из ведра.
– Доллар пятьдесят. Я знаю, что это слишком дорого.
– Вовсе нет, мы только что распродали их все по пять долларов, – сообщила я ему.
– Класс! – обрадовался он. – Лучше помоги Дэниелу, – сказал он, и забрал у меня швабру. – Мы с Кайли сами тут управимся и все закроем. Она уже научилась заполнять банковский бланк.
Горацио тоже покинул магазин: в отсутствие поклонников ему нечего было там делать. Он прошествовал передо мной вверх по лестнице. Я приняла душ и снова оделась. Оставив кота досматривать послеобеденные сны, я принялась за домашние дела: застелила постель, вымыла посуду после завтрака, просмотрела почту – одни счета, а потом вышла на улицу.
«Небесные наслаждения» были открыты. В магазине работала Вивьен. Она кивнула в сторону кухни, я прошла внутрь и окунулась в сладостные ароматы. В таком месте нет нужды что-то пробовать, достаточно просто вдыхать запахи.
Дэниел, Джулиетт и Георгий смотрели видеозапись на маленьком телевизоре и старались распознать покупателей. Дэниел вел записи.
– Вот это, я знаю, миссис Доусон, – сказал он, – но кто тот мужчина с такими артистическими руками?
– Это дядя Макс. Он часто заглядывает к нам. Настоящий сладкоежка! – объяснила Джулиетт.
Немой видеофильм показывал, как пожилому господину предлагают попробовать разные конфеты; наконец он останавливает свой выбор на коробке конфет из тех, что лежат стопкой на прилавке.
– Кто такой этот дядя Макс? – заинтересовался Дэниел.
– Он наш единственный родственник. Брат нашего отца.
– Коринна сразу догадалась, что он родственник, – усмехнулся Дэниел. – Родственники никогда не платят.
Джулиетт смущенно улыбнулась.
– Верно, он никогда не платит. Зато он нас очень выручил, когда в прошлом году у нас возникли сложности с арендой. Мы взяли магазин в аренду на сорок лет, но владельцы хотели сократить срок. Тогда дядя пошел и поговорил с хозяином здания, и убедил его продлить нашу аренду еще на двенадцать месяцев. У дяди Макса множество знакомых.
– Он что, адвокат?
– Нет, он ничем особым не занимается. Я вообще не помню, чтобы он когда-нибудь работал. Так всегда и был просто дядя Макс. Называет себя вольной птицей. Пока мы были детьми, он баловал нас, устраивал нам потрясающие дни рождения с клоунами, фокусами, желейными тортами и воздушными шарами в виде всяких зверюшек.
Похоже, что эти дни рождения – самые счастливые воспоминания детства Джулиетт.
– Понимаете, наш отец был очень занятой человек, все свое время отдавал магазину. Сказать по правде, мама даже ревновала его к работе. Макс частенько говорил, что ей следовало выйти замуж за него, – Джулиетт рассмеялась.
Дядя Макс на экране отвешивал замысловатый прощальный поклон.
– А кто эта пожилая дама?
– Она приходит каждую неделю. По крайней мере приходила. На этой неделе я ее не видела.
– А эти парни в халатах?
– Я их не знаю, похожи на продавцов.
– Возможно, вы правы. А этот старик?
– Генри, – узнала Джулиетт. – Он частенько заигрывал с Селимой. Но всегда очень галантно, – добавила она.
– А видите там, за окном на улице кто-то стоит, – Дэниел нажал на стоп-кадр.
Мы увидели, как Селима прижала ладонь к стеклу, и незнакомец на улице сделал то же самое, так что их руки как бы соединились. Изящный молодой человек в деловом костюме, по виду азиат.
– Никогда его не замечала, – сказала Джулиетт. Георгий пожал плечами.
– Ну что, теперь мы можем наконец снова заняться конфетами? – довольно грубо спросил он.
Вежливость явно не была в числе его достоинств. И все же от этого паренька трудно было отвести взгляд.
– Джулиетт, могу я поговорить с Георгием с глазу на глаз? – попросил Дэниел, и та, тревожно оглянувшись, вышла из комнаты.
– Ты понимаешь, почему я задаю все эти вопросы? – спросил Дэниел.
– Ага. Хотите узнать, кто портит конфеты.
– Вот-вот, а для этого мне надо понять, как работает магазин. Мне кажется, ты что-то скрываешь. И это мне не нравится.
Я поднялась со стула и пересела поближе к двери черного хода: на случай, если парню взбредет в голову удрать. Георгий затравленно озирался. И наконец впился в меня взглядом. Если он рванет в магазин, ему придется объяснять, почему он сбежал. Я улыбнулась. Дэниел похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь его внимание. Лицо Георгия исказилось, от былой красоты не осталось и следа.
– Тебе что-то известно, вот и выкладывай прямо сейчас, – произнес Дэниел тихо.
– Ладно, – согласился Георгий. – Я знаю того парня. Он китаешка. Приходил каждый день. Селима по нему сохла.
– Что еще? – лицо Дэниела превратилось в мраморную маску.
– Они виделись во время обеда, когда она уходила из магазина.
– А еще кто-то об этом знал?
– Нет.
– И как же ты поступил, когда узнал ее тайну?
– Я? Да никак. Мне-то она на что сдалась? У меня есть…
– У тебя есть? – подхватил Дэниел.
– У меня свои планы, – ухмыльнулся Георгий. – И она тоже ничего, хотя и старше меня.
– Джулиетт или Вивьен? – спросил Дэниел.
– Джулиетт, конечно, милашка, – развязно заявил Георгий, – но Вивьен знает, как делать шоколад.
Я чуть не поперхнулась от такого нахальства. Дэниел поднял руку, и Георгий невольно съежился. У меня на душе полегчало.
– Если ты солгал мне, – холодно процедил Дэниел, – я все расскажу Делу Пандамусу И Яй-Яй. И тогда ты пожалеешь, что родился. Я тебя уничтожу. Пойдем, Коринна, подышим свежим воздухом.
– Да уж, тут совсем дышать нечем, – проворчала я. Дэниел сложил кассеты в свой рюкзак, и мы вышли на улицу.
– Фу! – фыркнул он.
– Мерзкий гаденыш, – не сдержалась я.
– Кажется, про таких говорят: молодой да ранний. И все же не думаю, что это он портил конфеты. А теперь я должен наведаться к Джону и Кеплеру, надо кое-что обсудить.
– Что именно? – спросила я, еле поспевая за его стремительным шагом. Похоже, что у всех в этом мире ноги длиннее моих.
– Про того китайского паренька, который в час дня появляется на каждой кассете, – отвечал Дэниел. – Я должен встретиться с ним не позднее завтрашнего дня. Он наверняка работает где-то в центре города. Не случайно же расхаживает в костюме. И уж если говорить о влюбленных, рожденных под несчастливой звездой, – что может быть безнадежнее, чем роман добропорядочного китайского юноши и турецкой девушки, воспитанной в старомодных традициях?
– А если он не придет?
– Тогда, значит, ему известно, что Селима сбежала. В этом случае мы вряд ли его отыщем. Мало ли вокруг хорошо одетых молодых азиатов! Ну что, пойдешь со мной?
– Пойду. Но учти: я все еще не теряю надежду заманить тебя под свой кров, соблазнив джином с тоником.
– Отличная идея.
Дверь открыл Джон. Квартиру 6А украшала мозаика с изображением весьма самодовольного Нептуна в короне из водорослей и жемчужин. Бог морей, развалившись, сидел в своей колеснице и пожирал глазами грудастую голубую девицу – видимо, Фетиду.
– Нам нужна твоя помощь в одном весьма деликатном деле, – сказала я.
Джон улыбнулся. Никогда не видела его в столь благодушном настроении. Джон работает на благотворительную организацию, которая кормит пострадавших в самых гадких уголках нашей планеты. Случись где засуха или, наоборот, все зальет потоками грязи – будьте уверены, Джон уже там: распределяет транспорт с продовольствием или ищет покупателей на продукцию местных народных умельцев, чтобы собрать деньги на восстановление лесов и тем самым не допустить селей в будущем. Или прокладывает ирригационную систему, чтобы местным женщинам не надо было ходить многие мили за водой. Он говорит на восьми языках. И это один из самых добросердечных людей, каких я когда-либо встречала. Подобная работенка для него нелегкое испытание. Но он отлично с ней справляется и, кажется, получает воздаяние за свои добрые поступки, что вообще-то случается крайне редко.
Стены в квартире Джона выкрашены в бежевый цвет, на котором особенно броско смотрятся неистовые краски и причудливые формы резных масок, раскрашенные занавеси, гобелены и шелковые ткани – все эти диковинки неизменно вызывают мое восхищение и отчасти удивление. Помню, я едва в штаны не наложила, когда в прошлый визит увидела в туалете оскалившуюся маску некоего демона.
По квартире распространялись волны ароматов: черный перец, лимон, тмин, чеснок. Просто слюнки текут. Кеплер в красной шелковой пижаме возлежал на диване, покрытом полосатой тканью, взгляд его был безучастен. На столике черного дерева стояла шахматная доска, но он не смотрел на фигуры. И вдруг его чувственная рука протянулась к ноутбуку, и он начал что-то печатать, не глядя на клавиатуру. Казалось, он пребывает в трансе.
– Входите, – пригласил Джон. – Кеплер скоро к нам присоединится. Он сейчас решает одну компьютерную проблему. Хотите вина?
– Спасибо, – ответила я за нас двоих и уселась в плетеное кресло. – И часто он так сидит?
Я сделала глоток. Вино было очень хорошее.
– Иногда по нескольку часов. Так что случилось, Коринна?
– Прямо под нашими окнами повторяется история Ромео и Джульетты, – ответила я и поведала ему все о юноше-китайце и Селиме.
Джон налил себе вина и погрузился в размышления.
– Полагаю, турки никогда не согласятся принять его в семью?
– На это надежды мало, – признал Дэниел. – Старик держит в кулаке все семейство, а девушка уже и так вызвала его гнев, когда отказалась покорно выйти замуж за уготованного папашей жениха.
– Раньше шоколадные маффины не получались потому, что использовали какао-порошок: тертый шоколад невозможно было растопить равномерно, к тому же он то и дело подгорал, – объяснял Джейсон. – А маффины надо печь быстро, их нельзя долго вымешивать, чтобы достичь нужной мягкости шоколада, иначе они станут жесткими.
– Согласна, – кивнула я. – Признаюсь, твои шоколадные маффины – первые съедобные из тех, что я пробовала. Продолжай.
– И тогда я вспомнил, как пеку маффины с начинкой из джема. И подумал, что если класть шоколад в середину маффина, то должно получиться что-то вроде pain chocolat, о котором вы говорили, или нечто похожее на пудинг с начинкой. Но там шоколад теряет вкус, потому что выпекается столько же, сколько пудинг или хлеб. А маффин печется всего десять минут. Я попросил Вивьен дать мне несколько образцов шоколада. Глазурь слишком быстро подгорала. Но горько-сладкий шоколад подошел в самый раз. Я приготовил шоколадный соус со сливками, чтобы придать начинке больше вкуса, а потом положил по чуть-чуть в середину каждого кекса. Начинка как раз успевала растаять, когда маффин был готов. И оставалась блестящей. И на вкус была…
– Просто отпад, – оценила Кайли.
– Превосходно. Запиши рецепт, сделай копию и спрячь оригинал в какой-нибудь сейф. Думаю, ты совершил настоящее открытие, – сказала я. Джейсон улыбнулся блаженной детской улыбкой, от которой у меня всегда екает сердце. – Когда ты станешь первоклассным пекарем и будешь купаться в лучах славы, этот рецепт будет твоим главным шедевром. Твои маффины великолепны, у них совершенно новый, необыкновенный вкус, и их не так сложно готовить. Ты додумался до того, что никому до тебя не приходило в голову. Это гениальное открытие. Настоящий шедевр. Кайли поможет тебе все правильно записать.
Тут я осеклась: из магазина донеслось чье-то покашливание. Господи! Мы совсем забыли о покупателях!
Но покупатель не торопился. Он гладил Горацио, а тот грациозно поднял свой благородный подбородок – знак величайшего расположения. Этого кота столько гладят, что просто удивительно, как он до сих пор не облысел.
У прилавка стоял ничем не примечательный мужчина средних лет. Костюм сидел на нем как-то неловко, словно он не привык носить его.
– Милый котик, – похвалил посетитель Горацио, а потом обратился ко мне: – Я Адриан, дядя Селимы. Могу я видеть Дэниела Коуэна?
– Он только что ушел. Так вы дядя Селимы? – Я невольно засомневалась: мужчина выглядел настоящим австралийцем, говорил без акцента и был, скорее, светлокожим, чем смуглым. Хотя что я знаю о турках?
– На самом деле я муж ее сестры, но Селима зовет меня дядей. Я женат на ее старшей сестре Мири. А вы партнер Дэниела?
– Да. Что-то вроде того, – подтвердила я.
В магазине, кроме нас, никого не было. Адриан сел и приготовился вести доверительную беседу.
– Послушайте, я знаю, что Селима сбежала, и знаю, почему. Ее отец придерживается весьма старомодных взглядов. Он решил выдать ее замуж, старый упрямец. Он напустился на девушку, накричал на нее, вот она и испугалась не на шутку. Селима младшая дочь, все остальные уже живут своими семьями. Моя Мири, видите, даже вышла замуж за христианина. – Он усмехнулся. – Правда, отец с тех пор с ней не разговаривает. Но мать время от времени украдкой навещает нас – посмотреть на внуков.
– Вот он и решил: пусть с Селимой все будет по его, раз другие не слушались, – заключила я.
– Да. Я не часто видел Селиму: отец никуда ее от себя не отпускал. Но Мири, моя жена, считает, что у девушки есть парень. Она говорит, женщины о таком сразу догадываются.
– Это так, – согласилась я. Адриан улыбнулся.
– Во всяком случае, если Дэниел или вы найдете Селиму, скажите ей, что она может жить у нас, и мы не станем выдавать ее отцу. Она хорошая, работящая девушка. А с матерью она может видеться, когда та приходит к нам навещать внуков. У нас есть свободная комната. На самом деле я не пойму, почему она не пришла к Мири, а отправилась к тем мерзавцам во Фрэнкстоне. Они живо доложили обо всем отцу, и тот просто взбесился. Старый идиот, – добавил Адриан миролюбиво. – Так я и узнал о Дэниеле: он оставил там свою карточку. Селима знает наш адрес, но я все же напишу его для вас.
Я подвинула ему коричневый бумажный пакет и ручку, и Адриан написал свой адрес и номер телефона.
– Звоните мне в любое время. Мири места себе не находит. Пока, котик, – попрощался он с Горацио и ушел, тяжело вздохнув на пороге.
Кайли все еще была в пекарне. Я облокотилась на прилавок и с удовлетворением осмотрела опустевшие полки. Хлеба как раз хватит для продажи к вечернему чаю, да еще для «Супов рекой» останется. Итак, я помирилась с Дэниелом, а Джейсон изобрел гениальный рецепт маффинов. Это стоит отметить.
Но я не успела решить, как это лучше сделать, потому что заметила газету, лежавшую на прилавке. Передовица возвещала о крахе еще одной компании – очередная рухнувшая пирамида. И снова главные потери понесли не богатые управляющие, которые весьма предусмотрительно успели записать огромные виллы на своих жен, а мелкие инвесторы: люди, с трудом скопившие сто тысяч австралийских долларов, потеряли все, что у них было. Пенсионные накопления, страховка на случай потери работы, даже закладная на дом – все пущено на ветер: на оплату поездок на таиландские курорты якобы с целью сбора информации и на кожаные портфели ручной работы. Все это было поставлено на кон в афере с медными рудниками в Аргентине, сулившей либо баснословные прибыли, либо полный проигрыш. Какая подлость! Всюду твердят о том, что надо строже карать за преступления, но, как правило, имеют в виду лишь те, что происходят на улице у всех на глазах, – от таких страдают единицы. А эти мерзавцы разорили и уничтожили сотни, а то и тысячи невинных простаков, но, если и попадутся, отделаются парой лет в тюрьме мягкого режима, а то и вообще выйдут сухими из воды. И преспокойно вернутся к своим женам, оберегающим их собственность.
Газетная статья вывела меня из себя – даже для среды это были слишком неприятные новости. Я пролистнула несколько страниц и прочла свой гороскоп и комиксы. Глупо досадовать на то, что не можешь изменить. И все же надо будет позвонить Джанет Уоррен. Хоть у меня и не осталось никаких ценных бумаг – все мои сбережения я вложила в пекарню; тем не менее сведения, почерпнутые из газетной передовицы, внушали мне беспокойство. В любом случае мне будет приятно повидаться с Джанет. Мне многое в ней нравилось – прежде всего то, что она всегда терпеть не могла Джеймса. Я набрала номер ее мобильного, и Джанет сразу ответила. Удивительно.
– Джанет, это Коринна.
– Не иначе прямо от печки, – пошутила она. – Как поживаешь?
– Прекрасно, дело мое процветает. Вот хотела с тобой повстречаться.
– Можешь завтра вечером? А то я послезавтра улетаю в Сингапур.
– Отлично, где тебе удобно?
– Может, у тебя? У меня дома все вверх дном из-за сборов. Тебе повезло, что ты меня поймала, я уезжаю на полгода. Мел летит со мной, но сегодня я одна – она поедет прощаться с девочками.
Я продиктовала адрес и повесила трубку. Судя по разговору, Джанет нисколько не изменилась: неунывающая, уверенная в себе, всегда «на уровне». Мне кажется, лесбиянкам легче ладить с мужчинами: их общение исключает секс, они ясно видят недостатки противоположного пола и лишены иллюзий на их счет. Эта трезвость оценок порой раздражала коллег Джанет, которые с досадой замечали, что та совершенно равнодушна к их чарам.
Я прочла свой гороскоп. Там значилось: «хороший день для приятных совпадений». Я рассмеялась.
Кайли вернулась в магазин. Стали прибывать покупатели – за хлебом к вечернему чаю. Я повесила новую табличку на оставшиеся шоколадные маффины: «Суперделикатесные маффины – истинный шоколадный оргазм – $5» – и они вмиг были распроданы. Похоже, шоколадные маффины станут нашим фирменным товаром.
Со своего места я могла видеть всю булочную: она отражалась в стекле, закрывавшем картину Босха «Сад радостей земных». Джейсон взялся за уборку. Я решила помочь ему.
– Сколько стоят ингредиенты для твоих маффинов? – спросила я, вынимая швабру из ведра.
– Доллар пятьдесят. Я знаю, что это слишком дорого.
– Вовсе нет, мы только что распродали их все по пять долларов, – сообщила я ему.
– Класс! – обрадовался он. – Лучше помоги Дэниелу, – сказал он, и забрал у меня швабру. – Мы с Кайли сами тут управимся и все закроем. Она уже научилась заполнять банковский бланк.
Горацио тоже покинул магазин: в отсутствие поклонников ему нечего было там делать. Он прошествовал передо мной вверх по лестнице. Я приняла душ и снова оделась. Оставив кота досматривать послеобеденные сны, я принялась за домашние дела: застелила постель, вымыла посуду после завтрака, просмотрела почту – одни счета, а потом вышла на улицу.
«Небесные наслаждения» были открыты. В магазине работала Вивьен. Она кивнула в сторону кухни, я прошла внутрь и окунулась в сладостные ароматы. В таком месте нет нужды что-то пробовать, достаточно просто вдыхать запахи.
Дэниел, Джулиетт и Георгий смотрели видеозапись на маленьком телевизоре и старались распознать покупателей. Дэниел вел записи.
– Вот это, я знаю, миссис Доусон, – сказал он, – но кто тот мужчина с такими артистическими руками?
– Это дядя Макс. Он часто заглядывает к нам. Настоящий сладкоежка! – объяснила Джулиетт.
Немой видеофильм показывал, как пожилому господину предлагают попробовать разные конфеты; наконец он останавливает свой выбор на коробке конфет из тех, что лежат стопкой на прилавке.
– Кто такой этот дядя Макс? – заинтересовался Дэниел.
– Он наш единственный родственник. Брат нашего отца.
– Коринна сразу догадалась, что он родственник, – усмехнулся Дэниел. – Родственники никогда не платят.
Джулиетт смущенно улыбнулась.
– Верно, он никогда не платит. Зато он нас очень выручил, когда в прошлом году у нас возникли сложности с арендой. Мы взяли магазин в аренду на сорок лет, но владельцы хотели сократить срок. Тогда дядя пошел и поговорил с хозяином здания, и убедил его продлить нашу аренду еще на двенадцать месяцев. У дяди Макса множество знакомых.
– Он что, адвокат?
– Нет, он ничем особым не занимается. Я вообще не помню, чтобы он когда-нибудь работал. Так всегда и был просто дядя Макс. Называет себя вольной птицей. Пока мы были детьми, он баловал нас, устраивал нам потрясающие дни рождения с клоунами, фокусами, желейными тортами и воздушными шарами в виде всяких зверюшек.
Похоже, что эти дни рождения – самые счастливые воспоминания детства Джулиетт.
– Понимаете, наш отец был очень занятой человек, все свое время отдавал магазину. Сказать по правде, мама даже ревновала его к работе. Макс частенько говорил, что ей следовало выйти замуж за него, – Джулиетт рассмеялась.
Дядя Макс на экране отвешивал замысловатый прощальный поклон.
– А кто эта пожилая дама?
– Она приходит каждую неделю. По крайней мере приходила. На этой неделе я ее не видела.
– А эти парни в халатах?
– Я их не знаю, похожи на продавцов.
– Возможно, вы правы. А этот старик?
– Генри, – узнала Джулиетт. – Он частенько заигрывал с Селимой. Но всегда очень галантно, – добавила она.
– А видите там, за окном на улице кто-то стоит, – Дэниел нажал на стоп-кадр.
Мы увидели, как Селима прижала ладонь к стеклу, и незнакомец на улице сделал то же самое, так что их руки как бы соединились. Изящный молодой человек в деловом костюме, по виду азиат.
– Никогда его не замечала, – сказала Джулиетт. Георгий пожал плечами.
– Ну что, теперь мы можем наконец снова заняться конфетами? – довольно грубо спросил он.
Вежливость явно не была в числе его достоинств. И все же от этого паренька трудно было отвести взгляд.
– Джулиетт, могу я поговорить с Георгием с глазу на глаз? – попросил Дэниел, и та, тревожно оглянувшись, вышла из комнаты.
– Ты понимаешь, почему я задаю все эти вопросы? – спросил Дэниел.
– Ага. Хотите узнать, кто портит конфеты.
– Вот-вот, а для этого мне надо понять, как работает магазин. Мне кажется, ты что-то скрываешь. И это мне не нравится.
Я поднялась со стула и пересела поближе к двери черного хода: на случай, если парню взбредет в голову удрать. Георгий затравленно озирался. И наконец впился в меня взглядом. Если он рванет в магазин, ему придется объяснять, почему он сбежал. Я улыбнулась. Дэниел похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь его внимание. Лицо Георгия исказилось, от былой красоты не осталось и следа.
– Тебе что-то известно, вот и выкладывай прямо сейчас, – произнес Дэниел тихо.
– Ладно, – согласился Георгий. – Я знаю того парня. Он китаешка. Приходил каждый день. Селима по нему сохла.
– Что еще? – лицо Дэниела превратилось в мраморную маску.
– Они виделись во время обеда, когда она уходила из магазина.
– А еще кто-то об этом знал?
– Нет.
– И как же ты поступил, когда узнал ее тайну?
– Я? Да никак. Мне-то она на что сдалась? У меня есть…
– У тебя есть? – подхватил Дэниел.
– У меня свои планы, – ухмыльнулся Георгий. – И она тоже ничего, хотя и старше меня.
– Джулиетт или Вивьен? – спросил Дэниел.
– Джулиетт, конечно, милашка, – развязно заявил Георгий, – но Вивьен знает, как делать шоколад.
Я чуть не поперхнулась от такого нахальства. Дэниел поднял руку, и Георгий невольно съежился. У меня на душе полегчало.
– Если ты солгал мне, – холодно процедил Дэниел, – я все расскажу Делу Пандамусу И Яй-Яй. И тогда ты пожалеешь, что родился. Я тебя уничтожу. Пойдем, Коринна, подышим свежим воздухом.
– Да уж, тут совсем дышать нечем, – проворчала я. Дэниел сложил кассеты в свой рюкзак, и мы вышли на улицу.
– Фу! – фыркнул он.
– Мерзкий гаденыш, – не сдержалась я.
– Кажется, про таких говорят: молодой да ранний. И все же не думаю, что это он портил конфеты. А теперь я должен наведаться к Джону и Кеплеру, надо кое-что обсудить.
– Что именно? – спросила я, еле поспевая за его стремительным шагом. Похоже, что у всех в этом мире ноги длиннее моих.
– Про того китайского паренька, который в час дня появляется на каждой кассете, – отвечал Дэниел. – Я должен встретиться с ним не позднее завтрашнего дня. Он наверняка работает где-то в центре города. Не случайно же расхаживает в костюме. И уж если говорить о влюбленных, рожденных под несчастливой звездой, – что может быть безнадежнее, чем роман добропорядочного китайского юноши и турецкой девушки, воспитанной в старомодных традициях?
– А если он не придет?
– Тогда, значит, ему известно, что Селима сбежала. В этом случае мы вряд ли его отыщем. Мало ли вокруг хорошо одетых молодых азиатов! Ну что, пойдешь со мной?
– Пойду. Но учти: я все еще не теряю надежду заманить тебя под свой кров, соблазнив джином с тоником.
– Отличная идея.
Дверь открыл Джон. Квартиру 6А украшала мозаика с изображением весьма самодовольного Нептуна в короне из водорослей и жемчужин. Бог морей, развалившись, сидел в своей колеснице и пожирал глазами грудастую голубую девицу – видимо, Фетиду.
– Нам нужна твоя помощь в одном весьма деликатном деле, – сказала я.
Джон улыбнулся. Никогда не видела его в столь благодушном настроении. Джон работает на благотворительную организацию, которая кормит пострадавших в самых гадких уголках нашей планеты. Случись где засуха или, наоборот, все зальет потоками грязи – будьте уверены, Джон уже там: распределяет транспорт с продовольствием или ищет покупателей на продукцию местных народных умельцев, чтобы собрать деньги на восстановление лесов и тем самым не допустить селей в будущем. Или прокладывает ирригационную систему, чтобы местным женщинам не надо было ходить многие мили за водой. Он говорит на восьми языках. И это один из самых добросердечных людей, каких я когда-либо встречала. Подобная работенка для него нелегкое испытание. Но он отлично с ней справляется и, кажется, получает воздаяние за свои добрые поступки, что вообще-то случается крайне редко.
Стены в квартире Джона выкрашены в бежевый цвет, на котором особенно броско смотрятся неистовые краски и причудливые формы резных масок, раскрашенные занавеси, гобелены и шелковые ткани – все эти диковинки неизменно вызывают мое восхищение и отчасти удивление. Помню, я едва в штаны не наложила, когда в прошлый визит увидела в туалете оскалившуюся маску некоего демона.
По квартире распространялись волны ароматов: черный перец, лимон, тмин, чеснок. Просто слюнки текут. Кеплер в красной шелковой пижаме возлежал на диване, покрытом полосатой тканью, взгляд его был безучастен. На столике черного дерева стояла шахматная доска, но он не смотрел на фигуры. И вдруг его чувственная рука протянулась к ноутбуку, и он начал что-то печатать, не глядя на клавиатуру. Казалось, он пребывает в трансе.
– Входите, – пригласил Джон. – Кеплер скоро к нам присоединится. Он сейчас решает одну компьютерную проблему. Хотите вина?
– Спасибо, – ответила я за нас двоих и уселась в плетеное кресло. – И часто он так сидит?
Я сделала глоток. Вино было очень хорошее.
– Иногда по нескольку часов. Так что случилось, Коринна?
– Прямо под нашими окнами повторяется история Ромео и Джульетты, – ответила я и поведала ему все о юноше-китайце и Селиме.
Джон налил себе вина и погрузился в размышления.
– Полагаю, турки никогда не согласятся принять его в семью?
– На это надежды мало, – признал Дэниел. – Старик держит в кулаке все семейство, а девушка уже и так вызвала его гнев, когда отказалась покорно выйти замуж за уготованного папашей жениха.