Страница:
– Да и китайцы вряд ли готовы принять с распростертыми объятиями невесту другой религии и даже другого роду-племени, – кивнул Джон. – Печально!
Кеплер очнулся от своего транса и закрыл ноутбук.
– Что печально? Зачем вы рассказываете моему Джону грустные истории? – напустился он на меня.
– Жизнь – грустная штука, – отвечала я. – Иногда. Но вы можете помочь нам сделать ее немного лучше.
– Что я должен делать? – откликнулся он, не раздумывая. Какой он все же славный, этот Кеплер! Отнюдь не простак, но в то же время есть в нем какая-то удивительная непосредственность. Ну кто бы еще согласился вырядиться в этакую красную пижаму?
– Я бы хотел, чтобы завтра в час дня вы поговорили с одним мальчишкой, – сказал Дэниел. – Если с ним заговорю я, он может перетрусить и сбежать. А вы как-никак говорите на разных диалектах китайского.
– Да уж, мы с Джоном каких только языков не знаем! Ладно, мы поймаем вам эту птичку.
– Какие красивые шахматы! – похвалил Дэниел.
Фигурки были сделаны из стекла. На самом деле они были темно-зеленого цвета, но казались черными. Очень изысканно.
– Вы играете? – оживился Кеплер.
– Немного. Но сегодня у меня нет на это времени, мы и так у вас засиделись. Буду ждать вас в «Небесных наслаждениях», скажем, без десяти час, – сказал Дэниел. – Не заходите в магазин. Этот крысеныш Георгий что-то от меня скрывает, возможно, это касается Селимы и ее парня. Спасибо, – поблагодарил он, и мы распрощались.
У меня возникло ощущение, что с нашим уходом в этом доме вновь воцарилась атмосфера удивительной близости, которая словно окутывала этих двоих, наполняя жизнь особым смыслом. Их взаимная близость была столь глубокой, что я бы неизбежно почувствовала себя одинокой, не будь со мной рядом Дэниела.
Мы взяли Горацио и сумку-холодильник и отправились на крышу. Дождь поутих, но в беседке было слишком сыро, поэтому мы устроились в храме Цереры, где составили компанию Труди. Пол был усеян перьями, которые Труди как раз выметала.
– Это все он, – Труди кивнула в сторону Люцифера. Котенок сидел у нее на плече с таким видом, словно только что проделал адскую шутку и заслужил похвалу самого дьявола, и тот позволил ему полакомиться парочкой грешников. – Вот, поймал голубя.
– Но он же еще маленький! – изумилась я. – Как ему это удалось?
– Подстерег и набросился, – хмыкнула Труди. – Голубь все тут расхаживал, потом – бах! – Люци цап его за спину. И держит. Голубь взлетел, я едва успела оттащить котенка за поводок, а то бы и он улетел. Но перьев вон сколько нападало. Давай-ка Люци, надо отнести их все на компостную кучу.
– Просто страшно подумать, в кого превратится этот котенок, когда вырастет! – сказала я Дэниелу.
Он протянул мне бокал.
– Да, перспективы самые пугающие. Хорошо еще, что вы догадались надеть на него эту шлейку. Думаю, если бы ему не помешали, негодник все же одолел бы голубя. Какие у тебя планы на сегодня?
– Надо сходить к Летти Уайт, чтобы в полиции сняли мои отпечатки пальцев. Возможно, они успели хоть что-то разведать о моем скалолазе.
– Мне пойти с тобой?
– Как хочешь.
– Тогда я хочу, – сказал он, и мы оба замолчали, потягивая джин с тоником.
Вряд ли что можно сказать об архитектурном облике здания полицейского участка на Сент-Килда-роуд, так что я и не стану пытаться. Перво-наперво нас осмотрели, обыскали с головы до пят, выдали нам какие-то бирки и проводили в лабораторию, где мои пальцы перепачкали чем-то черным. Потом мы отправились на поиски Летти и нашли в ее кабинете – крошечной комнатушке, в окно которой был виден кусочек неба.
– Мисс Чапмен, – произнесла она сухо, – посмотрите, не это ли ваш непрошеный гость?
Она положила передо мной на стол фотографию. Я кивнула.
– Это Джим Рональдсон по кличке Кот. Легко можно догадаться, почему его так называют.
– Он что, вор-домушник? – спросила я.
– И у него наследственные способности к скалолазанию, – заметил Дэниел. – Его отец был альпинистом. Кажется, погиб на Эвересте. Вот только сынок использует их не во благо, а во зло.
– Верно, – подтвердила Летти. – Вся семья смирилась с этой смертью, он один – нет. У него плохой послужной список. Еще совершеннолетия не достиг, а уже имел судимости, пожалуй, за все возможные преступления, кроме убийства.
– Так он водится с Близнецами? – уточнил Дэниел.
– Да. Малоприятные типы, – Летти Уайт брезгливо скривила губы.
– Я не понимаю, – сказал Дэниел. – Они же по найму работают. Но кто их подрядил на этот раз? Услуги-то их стоят немало. Что-то вы темните. Может, стоит все же рассказать нам, что вам известно?
– Не могу, – отрезала Летти. – Я попросила разрешения. И получила отказ. Извините. Но скоро все это должно закончиться.
– Как скоро? – не выдержала я.
– В течение трех недель. Не дольше. А пока, увидите этих двоих – сразу дайте нам знать.
Она положила передо мной еще одну фотографию. На этот раз двух дюжих типов средних лет. У них были темные волосы, темные глаза и усы. Судя по всему, они были близнецами.
– Эта парочка долго водила нас за нос, пока мы не узнали, что на самом деле их двое, – сообщила старший констебль. – Они постоянно обеспечивали друг дружке алиби. Тейт и Булл Смиты принадлежат к знаменитой преступной семейке. Они всегда вооружены и опасны, даже когда спят. Так что будьте начеку.
– Что ж, спасибо большое! – проворчала я.
Мы покинули здание, вернули бирки и получили назад свои вещички.
– Паршивое дело, – сказал Дэниел, когда мы перешли на другую сторону улицы к трамвайной остановке.
– Да уж, – согласилась я
– Только Близнецов нам не хватало! Лепидоптера не соврала: они и впрямь из знаменитой шайки, только оттуда их турнули несколько лет назад.
– За что?
– За чрезмерную жестокость. И неразборчивость. Наш криминальный мир старается не выносить сор из избы и лишь в исключительных случаях прибегает к помощи посторонних. Это может привлечь нежелательное внимание полиции и вызвать неприятности вроде обысков и арестов. Но Близнецы…
– Не говори мне.
Мы сели в трамвай. Легкий жар, вызванный джином с тоником, почти улетучился, я начинала зябнуть. Я отыскала два билета и ухитрилась сунуть их в компостер, уронив всего два раза: не так плохо, если учесть, что у меня окоченели пальцы. Как на грех я забыла дома свои новые красные перчатки.
– Ладно, я только хочу сказать, что они работают по заказу. Этакие наемники вроде тевтонских рыцарей – вот кому они составили бы отличную компанию!
– «Эй, Георг, давай-ка отведаем этого трофейного винца и обогреемся у пожарища, вон как деревушка полыхает!» Так?
– Именно так, кетчеле, – приятно было чувствовать теплую ладонь Дэниела в моей руке. – А Джим по прозвищу Кот их известный кореш. Они зовут его, когда надо, скажем, пробраться в контору через окно, а потом открыть им дверь.
– Ты считаешь, это они пожаловали в гости к нашему затворнику?
– А у тебя есть другие версии?
– Единственное новое лицо – это миссис Доусон, – ответила я. – Судя по тому, что нам о ней известно, эта дама, приди ей такая блажь, способна возглавить любой преступный клан, но все же…
– Не могу представить, чтобы ее увлекали прогулки по столь скользкой дорожке, – согласился Дэниел.
Мы сошли с трамвая на Флиндерс-стрит. Последнее время я с тяжелым сердцем приближаюсь к нашему дому. Не поджидает ли меня там новая напасть? Но единственной, кто ждал нас на пороге, была сестра Мэри.
– А вот и вы! – обрадовалась она, словно всю жизнь только и ждала встречи с нами. – Дэниел, не мог бы ты прийти завтра в тюрьму? Твой старинный приятель Нейлз хочет поговорить с тобой. Я буду там около десяти. Дарен все никак не угомонится. Мне бы не помешала твоя помощь.
Спорить с сестрой Мэри бесполезно, поэтому мы согласились. Вдруг нам удастся выведать, не связаны ли как-то Кот и Близнецы с этим фальшивым мессией. Конечно, если Дарен захочет поделиться с нами этими сведениями.
– Ну что – крокодиловы болота? – спросил Дэниел.
– Угу. А в придачу – чудовища во рву, забор с электрической проволокой, автоответчик и глубокие ловушки для слонов, – сказала я.
Мы вошли в дом и заперли дверь, приготовили ужин, а потом предались любви и прочим штукам, которым можно отдаться, когда вас оставляют в покое: не допрашивают в полиции и не пытаются вломиться к вам через окно. Четверг, похоже, будет трудным деньком. Я постаралась надежнее укрыться от холода в объятиях Дэниела, который всегда был горячий как печка.
Глава одиннадцатая
Кеплер очнулся от своего транса и закрыл ноутбук.
– Что печально? Зачем вы рассказываете моему Джону грустные истории? – напустился он на меня.
– Жизнь – грустная штука, – отвечала я. – Иногда. Но вы можете помочь нам сделать ее немного лучше.
– Что я должен делать? – откликнулся он, не раздумывая. Какой он все же славный, этот Кеплер! Отнюдь не простак, но в то же время есть в нем какая-то удивительная непосредственность. Ну кто бы еще согласился вырядиться в этакую красную пижаму?
– Я бы хотел, чтобы завтра в час дня вы поговорили с одним мальчишкой, – сказал Дэниел. – Если с ним заговорю я, он может перетрусить и сбежать. А вы как-никак говорите на разных диалектах китайского.
– Да уж, мы с Джоном каких только языков не знаем! Ладно, мы поймаем вам эту птичку.
– Какие красивые шахматы! – похвалил Дэниел.
Фигурки были сделаны из стекла. На самом деле они были темно-зеленого цвета, но казались черными. Очень изысканно.
– Вы играете? – оживился Кеплер.
– Немного. Но сегодня у меня нет на это времени, мы и так у вас засиделись. Буду ждать вас в «Небесных наслаждениях», скажем, без десяти час, – сказал Дэниел. – Не заходите в магазин. Этот крысеныш Георгий что-то от меня скрывает, возможно, это касается Селимы и ее парня. Спасибо, – поблагодарил он, и мы распрощались.
У меня возникло ощущение, что с нашим уходом в этом доме вновь воцарилась атмосфера удивительной близости, которая словно окутывала этих двоих, наполняя жизнь особым смыслом. Их взаимная близость была столь глубокой, что я бы неизбежно почувствовала себя одинокой, не будь со мной рядом Дэниела.
Мы взяли Горацио и сумку-холодильник и отправились на крышу. Дождь поутих, но в беседке было слишком сыро, поэтому мы устроились в храме Цереры, где составили компанию Труди. Пол был усеян перьями, которые Труди как раз выметала.
– Это все он, – Труди кивнула в сторону Люцифера. Котенок сидел у нее на плече с таким видом, словно только что проделал адскую шутку и заслужил похвалу самого дьявола, и тот позволил ему полакомиться парочкой грешников. – Вот, поймал голубя.
– Но он же еще маленький! – изумилась я. – Как ему это удалось?
– Подстерег и набросился, – хмыкнула Труди. – Голубь все тут расхаживал, потом – бах! – Люци цап его за спину. И держит. Голубь взлетел, я едва успела оттащить котенка за поводок, а то бы и он улетел. Но перьев вон сколько нападало. Давай-ка Люци, надо отнести их все на компостную кучу.
– Просто страшно подумать, в кого превратится этот котенок, когда вырастет! – сказала я Дэниелу.
Он протянул мне бокал.
– Да, перспективы самые пугающие. Хорошо еще, что вы догадались надеть на него эту шлейку. Думаю, если бы ему не помешали, негодник все же одолел бы голубя. Какие у тебя планы на сегодня?
– Надо сходить к Летти Уайт, чтобы в полиции сняли мои отпечатки пальцев. Возможно, они успели хоть что-то разведать о моем скалолазе.
– Мне пойти с тобой?
– Как хочешь.
– Тогда я хочу, – сказал он, и мы оба замолчали, потягивая джин с тоником.
Вряд ли что можно сказать об архитектурном облике здания полицейского участка на Сент-Килда-роуд, так что я и не стану пытаться. Перво-наперво нас осмотрели, обыскали с головы до пят, выдали нам какие-то бирки и проводили в лабораторию, где мои пальцы перепачкали чем-то черным. Потом мы отправились на поиски Летти и нашли в ее кабинете – крошечной комнатушке, в окно которой был виден кусочек неба.
– Мисс Чапмен, – произнесла она сухо, – посмотрите, не это ли ваш непрошеный гость?
Она положила передо мной на стол фотографию. Я кивнула.
– Это Джим Рональдсон по кличке Кот. Легко можно догадаться, почему его так называют.
– Он что, вор-домушник? – спросила я.
– И у него наследственные способности к скалолазанию, – заметил Дэниел. – Его отец был альпинистом. Кажется, погиб на Эвересте. Вот только сынок использует их не во благо, а во зло.
– Верно, – подтвердила Летти. – Вся семья смирилась с этой смертью, он один – нет. У него плохой послужной список. Еще совершеннолетия не достиг, а уже имел судимости, пожалуй, за все возможные преступления, кроме убийства.
– Так он водится с Близнецами? – уточнил Дэниел.
– Да. Малоприятные типы, – Летти Уайт брезгливо скривила губы.
– Я не понимаю, – сказал Дэниел. – Они же по найму работают. Но кто их подрядил на этот раз? Услуги-то их стоят немало. Что-то вы темните. Может, стоит все же рассказать нам, что вам известно?
– Не могу, – отрезала Летти. – Я попросила разрешения. И получила отказ. Извините. Но скоро все это должно закончиться.
– Как скоро? – не выдержала я.
– В течение трех недель. Не дольше. А пока, увидите этих двоих – сразу дайте нам знать.
Она положила передо мной еще одну фотографию. На этот раз двух дюжих типов средних лет. У них были темные волосы, темные глаза и усы. Судя по всему, они были близнецами.
– Эта парочка долго водила нас за нос, пока мы не узнали, что на самом деле их двое, – сообщила старший констебль. – Они постоянно обеспечивали друг дружке алиби. Тейт и Булл Смиты принадлежат к знаменитой преступной семейке. Они всегда вооружены и опасны, даже когда спят. Так что будьте начеку.
– Что ж, спасибо большое! – проворчала я.
Мы покинули здание, вернули бирки и получили назад свои вещички.
– Паршивое дело, – сказал Дэниел, когда мы перешли на другую сторону улицы к трамвайной остановке.
– Да уж, – согласилась я
– Только Близнецов нам не хватало! Лепидоптера не соврала: они и впрямь из знаменитой шайки, только оттуда их турнули несколько лет назад.
– За что?
– За чрезмерную жестокость. И неразборчивость. Наш криминальный мир старается не выносить сор из избы и лишь в исключительных случаях прибегает к помощи посторонних. Это может привлечь нежелательное внимание полиции и вызвать неприятности вроде обысков и арестов. Но Близнецы…
– Не говори мне.
Мы сели в трамвай. Легкий жар, вызванный джином с тоником, почти улетучился, я начинала зябнуть. Я отыскала два билета и ухитрилась сунуть их в компостер, уронив всего два раза: не так плохо, если учесть, что у меня окоченели пальцы. Как на грех я забыла дома свои новые красные перчатки.
– Ладно, я только хочу сказать, что они работают по заказу. Этакие наемники вроде тевтонских рыцарей – вот кому они составили бы отличную компанию!
– «Эй, Георг, давай-ка отведаем этого трофейного винца и обогреемся у пожарища, вон как деревушка полыхает!» Так?
– Именно так, кетчеле, – приятно было чувствовать теплую ладонь Дэниела в моей руке. – А Джим по прозвищу Кот их известный кореш. Они зовут его, когда надо, скажем, пробраться в контору через окно, а потом открыть им дверь.
– Ты считаешь, это они пожаловали в гости к нашему затворнику?
– А у тебя есть другие версии?
– Единственное новое лицо – это миссис Доусон, – ответила я. – Судя по тому, что нам о ней известно, эта дама, приди ей такая блажь, способна возглавить любой преступный клан, но все же…
– Не могу представить, чтобы ее увлекали прогулки по столь скользкой дорожке, – согласился Дэниел.
Мы сошли с трамвая на Флиндерс-стрит. Последнее время я с тяжелым сердцем приближаюсь к нашему дому. Не поджидает ли меня там новая напасть? Но единственной, кто ждал нас на пороге, была сестра Мэри.
– А вот и вы! – обрадовалась она, словно всю жизнь только и ждала встречи с нами. – Дэниел, не мог бы ты прийти завтра в тюрьму? Твой старинный приятель Нейлз хочет поговорить с тобой. Я буду там около десяти. Дарен все никак не угомонится. Мне бы не помешала твоя помощь.
Спорить с сестрой Мэри бесполезно, поэтому мы согласились. Вдруг нам удастся выведать, не связаны ли как-то Кот и Близнецы с этим фальшивым мессией. Конечно, если Дарен захочет поделиться с нами этими сведениями.
– Ну что – крокодиловы болота? – спросил Дэниел.
– Угу. А в придачу – чудовища во рву, забор с электрической проволокой, автоответчик и глубокие ловушки для слонов, – сказала я.
Мы вошли в дом и заперли дверь, приготовили ужин, а потом предались любви и прочим штукам, которым можно отдаться, когда вас оставляют в покое: не допрашивают в полиции и не пытаются вломиться к вам через окно. Четверг, похоже, будет трудным деньком. Я постаралась надежнее укрыться от холода в объятиях Дэниела, который всегда был горячий как печка.
Глава одиннадцатая
Четыре утра. Странно, но спать совсем не хочется, и кофе кажется на удивление вкусным. Спустилась в пекарню, а там уже кипит работа. Джейсон приготовил тяжелое темное тесто для валийского бара брита, в него добавляют сушеные фрукты. Я поставила вымешиваться первые порции ржаного и пшеничного теста, а затем выпила еще чашку кофе. И принесла Джейсону поднос, полный французских булочек с беконом, помидорами и сосисками; все это – не могу не отметить с восхищением столь исключительное проявление самопожертвования – приготовил нам Дэниел. Мой подручный проглотил все это в мгновение ока.
Я же постаралась растянуть удовольствие. Бекон хрустящий, помидоры сочные – все, как я люблю. Сосиски из превосходной свинины, а тосты отлично прожарены. Нет, четверг начинается совсем неплохо!
Но эта сказка продолжалась недолго. В прошлом месяце Кайли как-то раз сходила с Джоном на вечеринку, и вот теперь она прослышала о Кеплере и надулась.
– А я специально для него надела мое лучшее платье! Думала, у нас с ним свидание.
Сегодня девушка была зеленой – волосы, глаза и все прочее.
– Возможно, так и было, – попыталась я утешить бедняжку. – А теперь у него другое свидание.
– Погано чувствовать, что тебя променяли на парня, верно? – всхлипнула она, рухнув на кассу и демонстрируя несколько сантиметров абсолютно плоской груди
– Не знаю, – отвечала я – Плохо, когда тебя бросают – неважно ради кого.
– Ага, был такой эпизод у Симпсонов, – оживилась Кайли.
Я отключилась. Откуда, скажите, у всех малолеток моложе двадцати пяти лет эта привычка соотносить любые моральные и этические проблемы с суждениями Симпсонов? Человеку зрелому просто невмоготу терпеть подобные разглагольствования. Ну почему никто не растолковал юному поколению, что Симпсоны – это сатира? Про то, как не надо вести себя ни в семье, ни на работе. Уж не знаю, может, Кайли всерьез по нему сохла. На всякий случай я дала ей возможность вволю порассуждать о Гомере и Мардж, хотя по мне лучше бы век не слышать этих имен. Черт бы побрал этих Симпсонов!
– Мардж вернулась к Гомеру, и все наладилось, – не унималась Кайли.
– Отлично. Только не стоит судить весь мир по мерке Симпсонов. Это сатира, – попыталась я образумить девчонку.
– Что значит сатира? – не поняла она и уставилась во все глаза.
Я сдалась. Мы все утро торговали хлебом и маффинами, а потом настала пора нам с Дэниелом отправляться в тюрьму, на встречу с его старым приятелем Нейлзом.
– Его прозвали Нейлз, [13]потому что – поинтересовалась я, пока мы ехали на трамвае.
– Тебе лучше о таком не знать.
Ладно. Не очень-то и хотелось. Темно-синий свитер удивительно шел Дэниелу. На мне был черный костюм – специально для посещений тюрем.
– Надеюсь, мы узнаем нечто важное, – пробормотал Дэниел. – Не хочется зря терять время. Мне сейчас надо быть в «Небесных наслаждениях» и заниматься поисками Селимы.
– Знаешь, я пригласила сегодня на ужин старую подругу. Сможешь как-нибудь сам скоротать вечерок?
– Конечно, – усмехнулся Дэниел. – Вытащу Кеплера из постели, и мы с ним сыграем в шахматы. Попробуем заново разыграть бессмертную партию Адольфа Андерсена 1851 года. Она уже стоит у него на доске и ждет своего часа. Ты ведь сама видела, – добавил он, заметив мое удивление.
– Я просто любовалась фигурами, – ответила я. – Вот мы и приехали.
В тюрьме все было по-прежнему. Мы снова прошли по бесконечному унылому коридору. Дэниел был прав, говоря о запахе: я так к нему и не привыкла. Халлоран снова был на посту. Он выглядел озабоченным. Даже нос побелел.
– Надеюсь, вы сможете их утихомирить, сэр, – сказал он Дэниелу. – Все словно с ума посходили. Того и гляди буча начнется. Надо хоть как-то унять этого типа, пусть сестра Мэри и утверждает, что он нас лишь дурачит. Не хотел перечить такой женщине, но все же…
– Понимаю, – согласился Дэниел.
Привели Нейлза: высоченный верзила, весь в колечках и побрякушках, на одной руке – кельтская татуировка. Про другие части тела ничего сказать не могу. Держался он неуверенно. Но я бы не хотела повстречать такого на улице даже ясным солнечным днем, а уж в темном переулке и подавно. Охранники усадили здоровяка на стул.
– Привет, старина, – кивнул он Дэниелу.
– Привет. Что стряслось?
– Да тут у нас колдун завелся.
– Это ты про Дарена Божьего Парня? – рассмеялся Дэниел.
Нейлз даже бровью не повел.
– Говорю тебе, парень, дело серьезное. Он тут всем мозги свернул. Навел порчу на Джоси, и тот на следующий день свалился с лестницы и сломал ногу. Потом проклял Фэтс Фаррена, и бедняга ошпарился маслом. Теперь в лазарете.
– Ты это про какого Фэтса Фаррена – того, что малолеток совращал? – переспросил Дэниел. – А он часом не сам в масло угодил?
– Я тебе клянусь, парень: он один был, никого рядом не было, – Нейлз подался вперед. – Послушай, придумай что-нибудь, а то здесь кое у кого руки чешутся с ним разделаться. Или пусть эта ваша сестра Мэри побеспокоится.
– Брось, Нейлз. Тут все тебя слушаются. Растолкуй им, что все эти бредни о колдовстве просто чушь собачья, они и отвяжутся от Дарена. Ты же знаешь, он всегда был чокнутый.
– Ага, я-то знаю, что он чокнутый. Но как я докажу, что это не его рук дело? Я сам был на кухне и видел, как масло полилось через край прямо на Фэтса. Нет уж, ты придумай что-нибудь. Если буча начнется, тут всем не поздоровится. Я что – мне бы только тихо-мирно отсидеть свое и вернуться домой. Моя баба ждет прибавления, и я хочу увидеть ребеночка на Рождество. А если так и дальше пойдет, я своего сынка увижу только к окончанию школы.
– Ладно, – согласился Дэниел. – Подумаю, чем тут можно помочь. А ты пока держи тут руку на пульсе, идет? Я на тебя надеюсь.
– А я на тебя, старина, – буркнул Нейлз.
Вошла сестра Мэри, и Нейлз изобразил что-то вроде поклона; с тем его и увели.
Потом я услышала шипение, словно тащили рассерженного кота, и в комнату вошел Дарен. Точнее, проскользнул: даже в наручниках и кандалах он двигался легко, словно скользил по полу. Сестра Мэри вскочила со своего места.
– Посадите его, – велела она.
Охранники весьма неохотно подчинились. Ясно было: будь их воля, они бы даже прикасаться к нему не стали.
– Ну-ка посмотри на меня! – приказала сестра Мэри. Мне почудилось, что она словно выросла на глазах. – Немедленно прекрати свои глупости!
– Ш-ш-ш, – прошипел Дарен, отстраняясь от распятия на ее груди.
Он закрыл руками глаза, словно крест слепил его. На лбу Дарена я заметила шрам.
– Дарен, прекрати весь этот цирк с колдовством, – сказал Дэниел. – А то не ровен час, кто-нибудь тебя прикончит.
Могу поклясться, что на миг в глазах Дарена мелькнула живая искра. Дэниел это тоже заметил.
– Я знаю, как ошпарился Фэтс, – наступал Дэниел. – Чтобы раскачать котел, достаточно обрывка лески. А Джоси и так бы свалился с лестницы, у него мозги набекрень. Но если ты не угомонишься, кто-нибудь тебя укокошит. Да, кстати, спасибо за эту заварушку с бомбой, как это тебе удалось подрядить Кота с Близнецами? Это вроде не твоя компания.
– Ш-ш-ш, – прошипел в ответ Дарен.
Дэниел не сводил с него глаз. И сестра Мэри тоже. И я. Но это не помогало. Дарен был изворотлив как змея. Его поведение пугало меня. А я ведь всего один раз смотрела «Изгоняющего дьявола». Представляю, что чувствовали обитатели тюрьмы, вдосталь насмотревшиеся фильмов ужасов.
– Дарен, если ты рассчитываешь таким способом перебраться в тихую спокойную психушку, то напрасно, – заявил Дэниел. – Ни в одном из этих райских местечек не найдется свободной койки для такого, как ты. Хоть ты тут всех против себя настроил, здесь и останешься. Так что смотри, как бы с тобой не поквитались. Ясно тебе? Есть о чем подумать, верно?
– Ты сам с-с-струхнешь, – прошипел Дарен.
– И не мечтай, – отрезал Дэниел, встал и позвал охранника из коридора. – Уведите его, мистер Халлоран.
Дарен с шипением удалился. Мне показалось, что сестра Мэри едва удерживается от крепких выражений.
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа! – пробормотала она.
– У меня есть план, – сказала я, почувствовав, как все вдруг разом сложилось у меня в голове. – Давайте поскорее выберемся отсюда, и я все объясню. Нам надо побеседовать с профессором, Дэниел.
– С профессором? – переспросил он озадаченно.
– Да, надеюсь, что он дома. А сейчас пора идти встречать этого китайского парнишку. Сестра, не могли бы вы снова прийти сюда завтра, скажем, часов в десять?
– Хорошо. Но не ждите, что я приведу изгонителя бесов, у нас такого нет. Я не стану беспокоить подобными глупостями епископа, – сердито предупредила монашка.
– И не нужно. Просто прихватите с собой одну бутылку со святой водой и одну с обыкновенной. Надеюсь, мы сможем доказать, что Дарен просто обманщик.
– Только чтобы Нейлз был тому свидетелем, – поспешил напомнить Дэниел. – Он здесь авторитет. Убедим его – убедим и остальных. Ладно. До завтра, – и мы поспешили на трамвай.
– Что это ты задумал, Шерлок? – спросил Дэниел. Я усмехнулась в ответ.
– Не зря же Мероу вечно пичкала меня всякими историями о колдовстве. Так вот, был такой знаменитый судья в Англии – сэр Джон Холт, он в одиночку положил конец преследованиям за колдовство в этой стране. И я собираюсь использовать метод сэра Джона Холта, чтобы вывести на чистую воду Дарена Божьего Парня. Надеюсь, в нашем случае этот способ окажется не менее действенным.
– Мне не терпится это увидеть, – Дэниелу явно хотелось раззадорить меня и выведать мой секрет, но ему надо было торопиться в «Небесные наслаждения» проверять остальных посетителей, мне же пора было возвращаться в булочную.
Там все шло как по маслу. Я заметила, что на Джейсоне новенькая футболка.
– Вот, купил у Чеза Ли, – похвастался мой ученик. – Он проходил мимо с целым тюком таких. Нес на рынок. А Чез совсем не похож на своего брата, верно?
– Да, – признала я, сравнивая в уме мечтателя Кеплера и предприимчивого Чеза.
– Когда мы тут управимся, хочу сходить помочь ему с разгрузкой, – сказал Джейсон. – И с парнями повидаюсь. Не бойтесь, я буду осторожен, – поспешил он уверить меня, заметив, что я встревожилась. – Да не собираюсь я возвращаться к той жизни! Спать на земле, в грязи, мерзнуть, голодать, вечно рыскать в поисках дозы. Но некоторые из ребят были ко мне добры, – добавил он. – Вот я и хочу их проведать.
Пока Джейсон был бездомным наркоманом, он обитал в районе рынка Куин-Виктория-Маркет, где всегда есть чем поживиться, если не слишком привередничать. Но сердце у меня было не на месте: Джейсон сошел с иглы всего месяц назад; реши он приняться за старое – уговорами его не остановишь. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. По крайней мере не похоже, что капиталист Чез подторговывает наркотиками. Анализируя соотношения цены и риска, торговля наркотиками выгодна лишь в том случае, когда имеешь дело с несколькими перекупщиками. Уличных торговцев постоянно отлавливают, потому что они вечно на виду. Да и где им еще быть, как не на улице, – там вся их торговля.
– Ладно, только не задерживайся там допоздна – хотелось бы завтра снова испечь шоколадные маффины, – только и сказала я, впрочем, и это могло показаться чрезмерным посягательством.
Джейсон вернулся к печи, а я занялась торговлей. Но дело у меня не ладилось.
Без десяти час в булочную пришли Кеплер и Джон. Увидев Джона, Кайли надулась, но взглянула на Кеплера и остолбенела. Ее розовенький ротик открылся от изумления, а глаза стали круглыми, как у куклы.
Да, было чем залюбоваться! На Кеплере был темно-серый чесучовый костюм, а длинные, с серыми прядями волосы были забраны серебряной заколкой. Джон держался в его тени.
– Привет, – сказала я и, нагнувшись, поднесла палец к подбородку Кайли, чтобы вернуть на место ее отвисшую челюсть. – Кайли, это Кеплер.
Кеплер протянул девушке руку. Та молча пожала ее. Словно язык проглотила.
– Пойдемте, джентльмены, пора ловить нашу птичку. Дэниел уже в шоколадном магазине. Сюда, – я вывела их в переулок.
Уходя, я заметила, что Кайли все еще не может оторвать взгляд от спины Кеплера.
– Похоже, ты произвел впечатление, – заметил Джон.
– Это все костюм, – хмыкнул Кеплер. Джон рассмеялся.
Мы притаились в засаде неподалеку от «Небесных наслаждений» – у магазина на другой стороне улицы. Мы с Кеплером делали вид, что рассматриваем женское белье, а Джон занял позицию у магазина госпожи Дред, где его якобы заинтересовал красный кожаный корсет с черной отделкой и металлические украшения для груди. Дэниел присоединился к нему.
Время шло. Я растолковывала Кеплеру, чем черные шелковые сорочки лучше розовых из тафты. Он кивал. Дэниел и Джон обменивались шуточками о том, каково обнимать даму, обтянутую корсетом. И вот, когда я полностью истощила все свои познания о женском белье, к которому мой собеседник все равно остался равнодушен, между нами прошмыгнул изящный китайский юноша и заглянул в витрину «Небесных наслаждений».
Кеплер негромко окликнул незнакомца, но не получил ответа. Сквозь позолоченные облака и парящих херувимов паренек пытался кого-то высмотреть в магазине. Тогда заговорил Джон. Юноша оглянулся и ответил ему на том же языке.
– Кантонский диалект, – заключил Джон. – Пойдем со мной, парень. Надо поговорить, – сказал он по-английски.
– Но, сэр… – запротестовал было юноша.
Джон сказал что-то тоном, не терпящим возражений, паренек подчинился и поплелся за нами следом, словно ягненок.
– Мы хотим поговорить с тобой о Селиме, – сказал Дэниел по-английски. – Меня попросили разобраться, что происходит в шоколадном магазине. Пока во всех бедах винят эту девушку.
– Она не виновата, – убежденно заявил юноша.
– Мы знаем. Давай сядем где-нибудь и все обсудим. Или ты предпочитаешь разговаривать в кафе? Не бойся, мы не собираемся тебя похищать, – попытался успокоить его Джон.
Мальчишка в изумлении уставился на него. Полагаю, он не верил своим ушам, тому, что Джон, стопроцентный европеец, более того – рыжеволосый ирландец, и надо же: прекрасно говорит на кантонском диалекте! Тогда паренек перевел взгляд на Кеплера и понял, что перед ним не просто соплеменник, но явно человек состоятельный и уважаемый. Это его успокоило, и он согласился.
– В моем распоряжении только час, – предупредил юноша. – У меня обеденный перерыв. Не могли бы мы пойти в какое-нибудь тихое место? Я очень беспокоюсь о Селиме.
– Пойдемте ко мне домой, – предложил Джон.
Это предложение еще больше успокоило юношу. А китайский чай, заваренный хозяином, помог ему окончательно расслабиться. Мы узнали, что его зовут Бриан Чанг, что он учится на первом курсе бухгалтерского отделения Мельбурнского Королевского технологического института и проходит практику в одной городской фирме. Поэтому он и в костюме. Ему восемнадцать. У него большая семья во Фрэнкстоне. Он должен хорошо зарабатывать, чтобы содержать престарелых родителей. Старшая сестра изучает медицину в Мельбурнском университете, а две младшие отлично учатся в школе. Все остальные братья и сестры уже обзавелись семьями и собственным делом. Как объяснил нам Джон, это вполне нормальная ситуация.
– Китайцы хотят, чтобы дети жили лучше родителей, в этом они похожи на всех эмигрантов. Они понукают молодежь добиваться успеха во что бы то ни стало. Но мальчишки частенько заражаются «австралийским вирусом», начинают лениться и плохо себя вести. Так иногда случается с теми, кто был воспитан в строгих нравах жесткого общества, а потом приехал сюда. Просто перестаешь замечать правила: раз в тебя не вколачивают их палками, кажется, что их вообще нет. Вот молодежь и бесится, пока не обнаружит, что на самом деле все иначе. Это проходит, – миролюбиво пояснил Джон.
– Мне на самом деле надо хорошо учиться. Это важно. Отец постоянно мне об этом твердит, – признал Бриан угрюмо. – Моим сестрам учеба дается легко. Они круглые отличницы.
– Итак, ты познакомился с Селимой, – напомнил Джон.
– Я обратил на нее внимание, когда покупал конфеты в подарок одной из сестер, – лицо Бриана просияло. – На следующий день в обеденный перерыв я снова пришел в магазин. Я ей тоже понравился. Когда я мог освободиться, мы обедали вместе. Почти каждый день. Она умная. Но ее отец – такой же упрямец, как мой. А потом начались эти неприятности в магазине, и она сбежала.
– Селима пыталась встретиться с тобой? – осторожно спросил Джон.
– Да, но мама отослала ее прочь. Селима пришла к нашему дому и спросила меня, а мама захлопнула перед ней дверь. Когда я вернулся с работы, родители напустились на меня.
– Теперь ясно, почему она оказалась во Фрэнкстоне, – пробормотала я.
Я же постаралась растянуть удовольствие. Бекон хрустящий, помидоры сочные – все, как я люблю. Сосиски из превосходной свинины, а тосты отлично прожарены. Нет, четверг начинается совсем неплохо!
Но эта сказка продолжалась недолго. В прошлом месяце Кайли как-то раз сходила с Джоном на вечеринку, и вот теперь она прослышала о Кеплере и надулась.
– А я специально для него надела мое лучшее платье! Думала, у нас с ним свидание.
Сегодня девушка была зеленой – волосы, глаза и все прочее.
– Возможно, так и было, – попыталась я утешить бедняжку. – А теперь у него другое свидание.
– Погано чувствовать, что тебя променяли на парня, верно? – всхлипнула она, рухнув на кассу и демонстрируя несколько сантиметров абсолютно плоской груди
– Не знаю, – отвечала я – Плохо, когда тебя бросают – неважно ради кого.
– Ага, был такой эпизод у Симпсонов, – оживилась Кайли.
Я отключилась. Откуда, скажите, у всех малолеток моложе двадцати пяти лет эта привычка соотносить любые моральные и этические проблемы с суждениями Симпсонов? Человеку зрелому просто невмоготу терпеть подобные разглагольствования. Ну почему никто не растолковал юному поколению, что Симпсоны – это сатира? Про то, как не надо вести себя ни в семье, ни на работе. Уж не знаю, может, Кайли всерьез по нему сохла. На всякий случай я дала ей возможность вволю порассуждать о Гомере и Мардж, хотя по мне лучше бы век не слышать этих имен. Черт бы побрал этих Симпсонов!
– Мардж вернулась к Гомеру, и все наладилось, – не унималась Кайли.
– Отлично. Только не стоит судить весь мир по мерке Симпсонов. Это сатира, – попыталась я образумить девчонку.
– Что значит сатира? – не поняла она и уставилась во все глаза.
Я сдалась. Мы все утро торговали хлебом и маффинами, а потом настала пора нам с Дэниелом отправляться в тюрьму, на встречу с его старым приятелем Нейлзом.
– Его прозвали Нейлз, [13]потому что – поинтересовалась я, пока мы ехали на трамвае.
– Тебе лучше о таком не знать.
Ладно. Не очень-то и хотелось. Темно-синий свитер удивительно шел Дэниелу. На мне был черный костюм – специально для посещений тюрем.
– Надеюсь, мы узнаем нечто важное, – пробормотал Дэниел. – Не хочется зря терять время. Мне сейчас надо быть в «Небесных наслаждениях» и заниматься поисками Селимы.
– Знаешь, я пригласила сегодня на ужин старую подругу. Сможешь как-нибудь сам скоротать вечерок?
– Конечно, – усмехнулся Дэниел. – Вытащу Кеплера из постели, и мы с ним сыграем в шахматы. Попробуем заново разыграть бессмертную партию Адольфа Андерсена 1851 года. Она уже стоит у него на доске и ждет своего часа. Ты ведь сама видела, – добавил он, заметив мое удивление.
– Я просто любовалась фигурами, – ответила я. – Вот мы и приехали.
В тюрьме все было по-прежнему. Мы снова прошли по бесконечному унылому коридору. Дэниел был прав, говоря о запахе: я так к нему и не привыкла. Халлоран снова был на посту. Он выглядел озабоченным. Даже нос побелел.
– Надеюсь, вы сможете их утихомирить, сэр, – сказал он Дэниелу. – Все словно с ума посходили. Того и гляди буча начнется. Надо хоть как-то унять этого типа, пусть сестра Мэри и утверждает, что он нас лишь дурачит. Не хотел перечить такой женщине, но все же…
– Понимаю, – согласился Дэниел.
Привели Нейлза: высоченный верзила, весь в колечках и побрякушках, на одной руке – кельтская татуировка. Про другие части тела ничего сказать не могу. Держался он неуверенно. Но я бы не хотела повстречать такого на улице даже ясным солнечным днем, а уж в темном переулке и подавно. Охранники усадили здоровяка на стул.
– Привет, старина, – кивнул он Дэниелу.
– Привет. Что стряслось?
– Да тут у нас колдун завелся.
– Это ты про Дарена Божьего Парня? – рассмеялся Дэниел.
Нейлз даже бровью не повел.
– Говорю тебе, парень, дело серьезное. Он тут всем мозги свернул. Навел порчу на Джоси, и тот на следующий день свалился с лестницы и сломал ногу. Потом проклял Фэтс Фаррена, и бедняга ошпарился маслом. Теперь в лазарете.
– Ты это про какого Фэтса Фаррена – того, что малолеток совращал? – переспросил Дэниел. – А он часом не сам в масло угодил?
– Я тебе клянусь, парень: он один был, никого рядом не было, – Нейлз подался вперед. – Послушай, придумай что-нибудь, а то здесь кое у кого руки чешутся с ним разделаться. Или пусть эта ваша сестра Мэри побеспокоится.
– Брось, Нейлз. Тут все тебя слушаются. Растолкуй им, что все эти бредни о колдовстве просто чушь собачья, они и отвяжутся от Дарена. Ты же знаешь, он всегда был чокнутый.
– Ага, я-то знаю, что он чокнутый. Но как я докажу, что это не его рук дело? Я сам был на кухне и видел, как масло полилось через край прямо на Фэтса. Нет уж, ты придумай что-нибудь. Если буча начнется, тут всем не поздоровится. Я что – мне бы только тихо-мирно отсидеть свое и вернуться домой. Моя баба ждет прибавления, и я хочу увидеть ребеночка на Рождество. А если так и дальше пойдет, я своего сынка увижу только к окончанию школы.
– Ладно, – согласился Дэниел. – Подумаю, чем тут можно помочь. А ты пока держи тут руку на пульсе, идет? Я на тебя надеюсь.
– А я на тебя, старина, – буркнул Нейлз.
Вошла сестра Мэри, и Нейлз изобразил что-то вроде поклона; с тем его и увели.
Потом я услышала шипение, словно тащили рассерженного кота, и в комнату вошел Дарен. Точнее, проскользнул: даже в наручниках и кандалах он двигался легко, словно скользил по полу. Сестра Мэри вскочила со своего места.
– Посадите его, – велела она.
Охранники весьма неохотно подчинились. Ясно было: будь их воля, они бы даже прикасаться к нему не стали.
– Ну-ка посмотри на меня! – приказала сестра Мэри. Мне почудилось, что она словно выросла на глазах. – Немедленно прекрати свои глупости!
– Ш-ш-ш, – прошипел Дарен, отстраняясь от распятия на ее груди.
Он закрыл руками глаза, словно крест слепил его. На лбу Дарена я заметила шрам.
– Дарен, прекрати весь этот цирк с колдовством, – сказал Дэниел. – А то не ровен час, кто-нибудь тебя прикончит.
Могу поклясться, что на миг в глазах Дарена мелькнула живая искра. Дэниел это тоже заметил.
– Я знаю, как ошпарился Фэтс, – наступал Дэниел. – Чтобы раскачать котел, достаточно обрывка лески. А Джоси и так бы свалился с лестницы, у него мозги набекрень. Но если ты не угомонишься, кто-нибудь тебя укокошит. Да, кстати, спасибо за эту заварушку с бомбой, как это тебе удалось подрядить Кота с Близнецами? Это вроде не твоя компания.
– Ш-ш-ш, – прошипел в ответ Дарен.
Дэниел не сводил с него глаз. И сестра Мэри тоже. И я. Но это не помогало. Дарен был изворотлив как змея. Его поведение пугало меня. А я ведь всего один раз смотрела «Изгоняющего дьявола». Представляю, что чувствовали обитатели тюрьмы, вдосталь насмотревшиеся фильмов ужасов.
– Дарен, если ты рассчитываешь таким способом перебраться в тихую спокойную психушку, то напрасно, – заявил Дэниел. – Ни в одном из этих райских местечек не найдется свободной койки для такого, как ты. Хоть ты тут всех против себя настроил, здесь и останешься. Так что смотри, как бы с тобой не поквитались. Ясно тебе? Есть о чем подумать, верно?
– Ты сам с-с-струхнешь, – прошипел Дарен.
– И не мечтай, – отрезал Дэниел, встал и позвал охранника из коридора. – Уведите его, мистер Халлоран.
Дарен с шипением удалился. Мне показалось, что сестра Мэри едва удерживается от крепких выражений.
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа! – пробормотала она.
– У меня есть план, – сказала я, почувствовав, как все вдруг разом сложилось у меня в голове. – Давайте поскорее выберемся отсюда, и я все объясню. Нам надо побеседовать с профессором, Дэниел.
– С профессором? – переспросил он озадаченно.
– Да, надеюсь, что он дома. А сейчас пора идти встречать этого китайского парнишку. Сестра, не могли бы вы снова прийти сюда завтра, скажем, часов в десять?
– Хорошо. Но не ждите, что я приведу изгонителя бесов, у нас такого нет. Я не стану беспокоить подобными глупостями епископа, – сердито предупредила монашка.
– И не нужно. Просто прихватите с собой одну бутылку со святой водой и одну с обыкновенной. Надеюсь, мы сможем доказать, что Дарен просто обманщик.
– Только чтобы Нейлз был тому свидетелем, – поспешил напомнить Дэниел. – Он здесь авторитет. Убедим его – убедим и остальных. Ладно. До завтра, – и мы поспешили на трамвай.
– Что это ты задумал, Шерлок? – спросил Дэниел. Я усмехнулась в ответ.
– Не зря же Мероу вечно пичкала меня всякими историями о колдовстве. Так вот, был такой знаменитый судья в Англии – сэр Джон Холт, он в одиночку положил конец преследованиям за колдовство в этой стране. И я собираюсь использовать метод сэра Джона Холта, чтобы вывести на чистую воду Дарена Божьего Парня. Надеюсь, в нашем случае этот способ окажется не менее действенным.
– Мне не терпится это увидеть, – Дэниелу явно хотелось раззадорить меня и выведать мой секрет, но ему надо было торопиться в «Небесные наслаждения» проверять остальных посетителей, мне же пора было возвращаться в булочную.
Там все шло как по маслу. Я заметила, что на Джейсоне новенькая футболка.
– Вот, купил у Чеза Ли, – похвастался мой ученик. – Он проходил мимо с целым тюком таких. Нес на рынок. А Чез совсем не похож на своего брата, верно?
– Да, – признала я, сравнивая в уме мечтателя Кеплера и предприимчивого Чеза.
– Когда мы тут управимся, хочу сходить помочь ему с разгрузкой, – сказал Джейсон. – И с парнями повидаюсь. Не бойтесь, я буду осторожен, – поспешил он уверить меня, заметив, что я встревожилась. – Да не собираюсь я возвращаться к той жизни! Спать на земле, в грязи, мерзнуть, голодать, вечно рыскать в поисках дозы. Но некоторые из ребят были ко мне добры, – добавил он. – Вот я и хочу их проведать.
Пока Джейсон был бездомным наркоманом, он обитал в районе рынка Куин-Виктория-Маркет, где всегда есть чем поживиться, если не слишком привередничать. Но сердце у меня было не на месте: Джейсон сошел с иглы всего месяц назад; реши он приняться за старое – уговорами его не остановишь. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. По крайней мере не похоже, что капиталист Чез подторговывает наркотиками. Анализируя соотношения цены и риска, торговля наркотиками выгодна лишь в том случае, когда имеешь дело с несколькими перекупщиками. Уличных торговцев постоянно отлавливают, потому что они вечно на виду. Да и где им еще быть, как не на улице, – там вся их торговля.
– Ладно, только не задерживайся там допоздна – хотелось бы завтра снова испечь шоколадные маффины, – только и сказала я, впрочем, и это могло показаться чрезмерным посягательством.
Джейсон вернулся к печи, а я занялась торговлей. Но дело у меня не ладилось.
Без десяти час в булочную пришли Кеплер и Джон. Увидев Джона, Кайли надулась, но взглянула на Кеплера и остолбенела. Ее розовенький ротик открылся от изумления, а глаза стали круглыми, как у куклы.
Да, было чем залюбоваться! На Кеплере был темно-серый чесучовый костюм, а длинные, с серыми прядями волосы были забраны серебряной заколкой. Джон держался в его тени.
– Привет, – сказала я и, нагнувшись, поднесла палец к подбородку Кайли, чтобы вернуть на место ее отвисшую челюсть. – Кайли, это Кеплер.
Кеплер протянул девушке руку. Та молча пожала ее. Словно язык проглотила.
– Пойдемте, джентльмены, пора ловить нашу птичку. Дэниел уже в шоколадном магазине. Сюда, – я вывела их в переулок.
Уходя, я заметила, что Кайли все еще не может оторвать взгляд от спины Кеплера.
– Похоже, ты произвел впечатление, – заметил Джон.
– Это все костюм, – хмыкнул Кеплер. Джон рассмеялся.
Мы притаились в засаде неподалеку от «Небесных наслаждений» – у магазина на другой стороне улицы. Мы с Кеплером делали вид, что рассматриваем женское белье, а Джон занял позицию у магазина госпожи Дред, где его якобы заинтересовал красный кожаный корсет с черной отделкой и металлические украшения для груди. Дэниел присоединился к нему.
Время шло. Я растолковывала Кеплеру, чем черные шелковые сорочки лучше розовых из тафты. Он кивал. Дэниел и Джон обменивались шуточками о том, каково обнимать даму, обтянутую корсетом. И вот, когда я полностью истощила все свои познания о женском белье, к которому мой собеседник все равно остался равнодушен, между нами прошмыгнул изящный китайский юноша и заглянул в витрину «Небесных наслаждений».
Кеплер негромко окликнул незнакомца, но не получил ответа. Сквозь позолоченные облака и парящих херувимов паренек пытался кого-то высмотреть в магазине. Тогда заговорил Джон. Юноша оглянулся и ответил ему на том же языке.
– Кантонский диалект, – заключил Джон. – Пойдем со мной, парень. Надо поговорить, – сказал он по-английски.
– Но, сэр… – запротестовал было юноша.
Джон сказал что-то тоном, не терпящим возражений, паренек подчинился и поплелся за нами следом, словно ягненок.
– Мы хотим поговорить с тобой о Селиме, – сказал Дэниел по-английски. – Меня попросили разобраться, что происходит в шоколадном магазине. Пока во всех бедах винят эту девушку.
– Она не виновата, – убежденно заявил юноша.
– Мы знаем. Давай сядем где-нибудь и все обсудим. Или ты предпочитаешь разговаривать в кафе? Не бойся, мы не собираемся тебя похищать, – попытался успокоить его Джон.
Мальчишка в изумлении уставился на него. Полагаю, он не верил своим ушам, тому, что Джон, стопроцентный европеец, более того – рыжеволосый ирландец, и надо же: прекрасно говорит на кантонском диалекте! Тогда паренек перевел взгляд на Кеплера и понял, что перед ним не просто соплеменник, но явно человек состоятельный и уважаемый. Это его успокоило, и он согласился.
– В моем распоряжении только час, – предупредил юноша. – У меня обеденный перерыв. Не могли бы мы пойти в какое-нибудь тихое место? Я очень беспокоюсь о Селиме.
– Пойдемте ко мне домой, – предложил Джон.
Это предложение еще больше успокоило юношу. А китайский чай, заваренный хозяином, помог ему окончательно расслабиться. Мы узнали, что его зовут Бриан Чанг, что он учится на первом курсе бухгалтерского отделения Мельбурнского Королевского технологического института и проходит практику в одной городской фирме. Поэтому он и в костюме. Ему восемнадцать. У него большая семья во Фрэнкстоне. Он должен хорошо зарабатывать, чтобы содержать престарелых родителей. Старшая сестра изучает медицину в Мельбурнском университете, а две младшие отлично учатся в школе. Все остальные братья и сестры уже обзавелись семьями и собственным делом. Как объяснил нам Джон, это вполне нормальная ситуация.
– Китайцы хотят, чтобы дети жили лучше родителей, в этом они похожи на всех эмигрантов. Они понукают молодежь добиваться успеха во что бы то ни стало. Но мальчишки частенько заражаются «австралийским вирусом», начинают лениться и плохо себя вести. Так иногда случается с теми, кто был воспитан в строгих нравах жесткого общества, а потом приехал сюда. Просто перестаешь замечать правила: раз в тебя не вколачивают их палками, кажется, что их вообще нет. Вот молодежь и бесится, пока не обнаружит, что на самом деле все иначе. Это проходит, – миролюбиво пояснил Джон.
– Мне на самом деле надо хорошо учиться. Это важно. Отец постоянно мне об этом твердит, – признал Бриан угрюмо. – Моим сестрам учеба дается легко. Они круглые отличницы.
– Итак, ты познакомился с Селимой, – напомнил Джон.
– Я обратил на нее внимание, когда покупал конфеты в подарок одной из сестер, – лицо Бриана просияло. – На следующий день в обеденный перерыв я снова пришел в магазин. Я ей тоже понравился. Когда я мог освободиться, мы обедали вместе. Почти каждый день. Она умная. Но ее отец – такой же упрямец, как мой. А потом начались эти неприятности в магазине, и она сбежала.
– Селима пыталась встретиться с тобой? – осторожно спросил Джон.
– Да, но мама отослала ее прочь. Селима пришла к нашему дому и спросила меня, а мама захлопнула перед ней дверь. Когда я вернулся с работы, родители напустились на меня.
– Теперь ясно, почему она оказалась во Фрэнкстоне, – пробормотала я.