Страница:
Она взялась за выпечку, но дело не ладилось. Тесто не желало подниматься и лежало на дне миски, серое и безжизненное. Я проткнула его. Оно оказалось совершенно холодным. Может, его еще удастся спасти.
– Вот, хотела сделать кофейные рогалики, папа их любит. А тесто не поднимается.
– Дрожжи, они как цветы, – начала я назидательно. – Чтобы расти, им нужно тепло, так же как ростку или побегу травы. Здесь ему слишком холодно, вот оно и не дышит. Есть у тебя электрическое одеяло? Пойди включи его на полную мощность.
Шери ушла и вскоре вернулась.
– Вы что, хотите положить тесто ко мне в постель?
– Ну, не надо воспринимать все так буквально. Есть у тебя целлофановый пакет? Хорошо. Давай сунем в него тесто прямо вместе с миской. Оставь немного воздуха, чтобы оно могло дышать. Теперь положи его к себе на кровать. Подождем минут десять, а там посмотрим. Есть у тебя сахарная глазурь и кофе? Если это тесто не оживет, можно попробовать замесить новое. А пока давай немного приберемся на кухне.
Я взялась за тряпку. Все вокруг было в муке.
– Я уронила контейнер, – объяснила Шери. – Все рассыпалось.
– Да уж, знаю, как это бывает. Люцифер ухитрился порвать десятикилограммовый мешок с мукой. Я думала, мы никогда его не отмоем, и пекарню тоже. А как поживает Калико?
– Пока я готовлю, она сидит в комнате. Всегда считала Калико разумной кошкой.
– Похоже, она не слишком грустит о своих котятах, – заметила Шери.
– Кошки по натуре сангвиники, – сказала я, сметая муку с плиты.
– Что это значит?
– Оптимисты, – пояснила я. – Всегда верят в лучшее.
– Но все же, что стряслось с Ваксой? – спросила Шери, прижимая к груди совок для мусора. Грудь у нее побольше, чем у Кайли, так что жест получился весьма эффектный.
– Не знаю. Не всегда можно узнать конец истории.
– Да, – грустно согласилась она.
Решительная, оскорбленная темноволосая Шери убежала от отца, который ей не поверил, взяла себе новое имя, нашла работу и кров. Она знает, каково тем, кто оказался на улице в большом городе. На миг взгляд девушки затуманился.
– Возможно, ее уже нет в живых.
– Но мы не нашли тела, – напомнила я.
– Она еще совсем крошка. Такую трудно заметить.
– Верно, но кошки – живучие создания, – сказала я уверенно.
– Тогда где же она? Или мы так и не узнаем конца истории Ваксы?
– Расскажи мне лучше о Селиме, – попросила я, меняя тему разговора, прежде чем мы окончательно разнюнились. – Как думаешь, захочет она говорить с нами?
– С вами – может быть. Это все тот парень.
– Про парня нам известно. Джон говорил с ним. Тот, что разъезжает на мотоцикле. Его зовут Бриан.
– Больно много вы знаете, – проворчала Шери подозрительно.
– Такая у Дэниела работа. Он частный детектив. А теперь, похоже, и я тоже. Спроси ее, может, она поговорит со мной. Скажи, что на работе все уладилось и что ее парень ее по-прежнему любит. Она в безопасности?
Шери сжала свои перепачканные мукой руки.
– Я не знаю, где она. Я отвела ее в хостел, где сама жила, когда… ну, вы знаете – до того как вернулась к отцу. Там неплохо. Не больно роскошно, но дешево и безопасно. Но она оттуда ушла. Я знаю только номер телефона, но он почти всегда отключен. Я постараюсь ей дозвониться.
– А я попрошу ребят из «Супов рекой» посмотреть, не попадется ли она им. Ведь где-то она должна быть.
– Наверное. – Голос Шери звучал не слишком уверенно.
– А теперь неси тесто, посмотрим, как оно там, – попыталась я подбодрить девушку.
Тесто начало подниматься. Пусть это не лучшее тесто, какое я видела, но и такое сгодится. Я проследила за тем, как Шери снова вымесила его и, раскатав в плоский квадрат, оставила подниматься, чтобы потом замешать в него начинку, скатать, выпечь и покрыть глазурью. И пусть произведение Шери нельзя будет назвать кулинарным шедевром, будьте уверены: Энди Холлидей проглотит его и пальчики оближет, словно это манна небесная. Он искал дочь долгие годы и вот наконец нашел.
– А где твой отец?
– Пошел на встречу АА, [16]– ответила она. – Он очень старается. Случается, порой выпьет, но меру знает. Он ни разу не напивался с тех пор, как я вернулась. Возможно, даже станет совсем нормальным. Они считают, что папа может окончательно избавиться от алкоголизма.
– Отлично, – обрадовалась я. – Не забудь позвонить мне, если найдешь Селиму. Это важно. Никто ее ни в чем не обвиняет.
– Побожитесь, – потребовала Шери наполовину в шутку, наполовину всерьез.
Я перекрестилась. И оставила девушку продолжать готовку. А все же забавно: вот Энди отведает этих кофейных рогаликов и, глядишь, приохотится к моему хлебу.
Но домой я вернулась расстроенная. Я догадывалась, что это предвещает. Когда я в расстроенных чувствах, я либо берусь за книгу, либо начинаю стряпать. Если уж совсем паршиво станет – включаю кабельное телевидение и щелкаю с канала на канал, пока не найду какой-нибудь дурацкий фантастический фильм. Но когда дело совсем дрянь – я берусь за ремонт одежды.
Я вытащила швейную машинку, поправила то, что разладилось в прошлый раз. Никогда не убирай машинку с вынутой ниткой, учила бабушка Чапмен, и я помню ее наказ. Вот и сейчас я нашла ножницы и подходящую нитку и достала мешок с рваными вещами. Я складываю туда все подряд, хотя при последующем разборе многие вещи могут оказаться не стоящими хлопот.
Это без сомнения относилось к брюкам со сломанной молнией – они все равно были мне безнадежно малы. Потом настал черед еще вполне приличного лилового свитера, который попал в лапы Горацио холодным днем прошлой зимой. Я нашла вязальный крючок и подняла спустившиеся петли на локте. Вот говорят: «Ломать – не строить», это верно и для вязания и распускания. Мне удалось завязать почти все оборванные нити, и я отложила свитер – для стирки. Давненько я не бралась за починку одежды!
Что ж, всему свой срок. Раз не могу справиться сейчас со вставшими передо мной проблемами, придется подождать, пока, как говорит профессор «novus actus interveniens» – новое подстегнет перемены – а до тех пор я буду латать прорехи, подрубать края, пришивать пуговицы и штопать дыры. Я поставила в магнитофон книгу на кассете – один из ранних романов Джейд Форрестер. Горацио улегся на уже починенных вещах, поскольку не желал, чтобы я постоянно выдирала из-под него незаштопанную одежду, что нарушало бы его покой и умаляло достоинство.
Испокон веков женщины занимались починкой одежды, при этом они, как и я, любили, чтобы им читали вслух, например, романы Вальтера Скотта. Думаю, они лучше меня владели иголкой, а Вальтера Скотта я терпеть не могу. Даже «Роб Роя». Постойте – Вальтер Скотт. А что – это идея! За работой я успела все хорошенько обдумать.
В латании старых дыр есть некое успокоение, которого нет в шитье. Вещь кажется уже абсолютно бесполезной, но не пройдет и десяти минут, как – пожалуйста – надевай и носи! Я пришила кусочки резинки к лямкам своего передника, чтобы они не рвались от слишком большого натяжения. Зашила любимый шелковый пиджак: Горацио слегка потрудился над его подкладкой – ему нравится звук рвущегося шелка. Хорошо, что этот эстет предпочитает только тончайшие шелка, так что парчовые вставки и вышивка не пострадали. Я без сожаления выкинула пару старых носков: какой смысл ходить с заштопанными пятками? Зашила шов на спине одной блузки и на боку у другой. Должна со стыдом признать, что я довольно долго носила ее, не замечая прорехи, хотя и чувствовала легкий ветерок под мышкой. Затем тщательно вынула булавки из всех возвращенных к жизни вещей.
Я выкинула три пары растянутых трусов, залатала дыру в кармане брюк, через которую наверняка утекла значительная часть моих доходов, и совершила настоящее чудо, исхитрившись положить незаметную заплату на свой любимый плед. Однажды ночью он оказался слишком близко к свече, хорошо еще, что не загорелся. Ну как прикажете заделывать эту дыру? Я невольно залюбовалась тем, как ниспадают с моих колен синие складки материи. Нет, выбрасывать его жалко. Как раз в это время закончилось чтение весьма душещипательного отрывка, я встала и пошла заварить себе кофе. Вернувшись с чашкой в гостиную, я вновь принялась ломать голову над непростой задачей.
Ага! Кажется, придумала! Я обрезала плед примерно на ширину ладони и сделала новую кайму: так не придется подбирать ткань в тон. Мой плед был спасен. Потом я пришила крючки к бюстгальтеру. И зашила наволочку.
День начал клониться к вечеру. Обычно штопка идет у меня быстрее. Я зажгла лампу и продолжила работу. Пришила новые пуговицы на старый красный пиджак, выкинула шесть пар рваных колготок, отказалась от попытки залатать совершенно ветхую футболку – от нее остались одни дыры. Пусть лучше Чез Ли подберет мне что-нибудь новенькое.
Наконец мои запасы кончились. Я потрясла мешок. Он был пуст. А на полу выросла гора возрожденной одежды – постирай и носи. Горацио зевнул, обнажив белые зубы, и на миг стал похож на вампира.
Что ж, на крайний случай оставалась еще Баффи. Если все другие средства исчерпаны, могу и телевизор посмотреть. Я засунула все, что надо было постирать, в стиральную машину, а заодно покормила Мышиную Полицию. Вещи, предназначенные для химической чистки, я сложила отдельно. Надеюсь, что успею донести их до мистера Хонга, владельца «Химчистки за час», до наступления следующего года. Я согнала Горацио и отнесла мешок для тряпок в свободную спальню, где хранились швейная машинка и все прочие портновские принадлежности.
Ничто не отрывало меня от занятий общественно полезным трудом – ни сообщения на автоответчике, ни звонки в дверь. Увы, мой проверенный способ подталкивать события полностью провалился.
Зато я перештопала все в доме. Сияя от гордости за размах собственных свершений, я отправилась исследовать содержимое холодильника – проверить, что я смогу предложить мужчине, который весь день провел в шоколадном магазине. Тут нужно нечто пикантное. Макароны с чесночно-пряным соусом? Будь у меня время, я могла бы приготовить цыпленка с чесноком – незабываемое блюдо. Его готовят в глиняном горшке с плотно закрытой крышкой, тогда он получается таким нежным, что можно ложкой есть. Кажется, где-то у меня был как раз такой горшок.
Когда Дэниел вернулся, он застал меня в окружении многочисленных кастрюль, сковородок, ковшиков, горшков и утятниц, так что ему было ко мне и не подступиться.
– Привет, – сказала я. – Вот горшок ищу подходящий.
– Похоже, у тебя отличный выбор.
– Нет, это все не те, – пустилась я в объяснения. – Понимаешь, я хотела приготовить цыпленка с чесноком, но куда-то убрала этот… ага! Вот!
Похоже, этот денек был особенно урожаен на всякие «ага!». Я уже в который раз ими пользовалась. Я обрадовано извлекла горшок для запекания цыпленка и посмотрела на часы. Шесть. Пожалуй, поздновато приниматься за готовку. К тому же горшок надо целую ночь отмачивать, чтобы он не треснул в печи. Пару раз я об этом забывала.
– Отложим до завтра, – решила я и встала. – Давай-ка расставим все назад по полочкам.
– Ты и так постоянно готовишь, – согласился Дэниел. – Смотри, какая замечательная кастрюлька. Пожалуй, она мне пригодится.
Мы расставили по местам все остальные. Дэниел поставил свою кастрюлю на стол, а рядом – полиэтиленовый пакет с покупками. Похоже, там был один лук.
– Луковый суп? – осведомилась я со знанием дела.
– Правильно. Я купил в магазине багет и сыр грюйер. А теперь мне нужен острый нож, разделочная доска и немного коньяку.
– Для супа? – уточнила я, ища бутылку. Он налил себе бокал.
– Сначала – для меня. Потом и для супа.
Дэниел выглядел усталым и раздосадованным.
– Может, не станем готовить? Давай закажем пиццу или что-нибудь еще.
– Ты что, не веришь в мои кулинарные способности? – уголки его губ дрогнули в полуулыбке.
Я поцеловала его. И заметила темные круги под глазами.
– Ты выглядишь усталым. Может, лучше отдохнешь, и не стоит возиться с этим луком?
– Люблю резать лук, – ответил он. – И мне очень хочется приготовить тебе луковый суп.
– Хорошо, – согласилась я. – Не стану тебе мешать. Попробую пока нагулять аппетит.
Горацио уже выразил свое отношение – лапами. Он не выносит запах лука. Я присоединилась к коту на кушетке, снова покрытой синим мохеровым пледом, и включила телевизор. Передавали финансовые новости.
– Биржевые котировки упали сегодня на три пункта, – объявил улыбающийся ведущий. – Цены на нефть волнуют все рынки.
Хорошо, что хоть что-то может еще волновать австралийский рынок. Как обычно, акции то росли в цене, то падали. Даже акции ведущих компаний выглядели довольно жалко. Джанет Уоррен была, как обычно, права. Что-то здесь не так.
Я хотела было рассказать об этом Дэниелу, но, пожалуй, пришлось бы слишком многое объяснять. Рынок старается играть в свои игры незаметно, но что-то их стало тревожить. Может, почувствовали приближение грозы?
И надо же – стоило мне об этом подумать, как диктор, который читал прогноз погоды, напомнив телезрителям о необходимости экономить воду, сообщил нам с Горацио о приближении грозового фронта. Град, молния, ливень. Отмените вечеринки в саду. Снимите с веревок белье. Я-то уже догадывалась о надвигающемся ненастье по тому, с какой яростью Горацио намывал усы и уши, словно пытался оттуда что-то вычесать. Вот точно так же он реагирует на автогонки «Гран-при».
Из кухни долетали аппетитные запахи. Я переключила на канал фантастики и попала на старую серию «Звездного пути». Капитан Кирк оказался на пустынной планете, и ему приходилось мастерить себе оружие из всего, что под руку попадется. Но он как-никак капитан Кирк и ухитрился даже собрать пушку. Приятно сознавать, что я не оказалась в подобной ситуации. Все, на что я способна, – это швырять камни. А вот Джеймс Тиберий Кирк, будь у него достаточно времени, наверняка смог бы смастерить из подручных средств небольшую термоядерную ракету…
Я почти уснула, когда весь дом сотрясся от сильнейшего удара. И раздался грохот.
Все же штопка дала свои результаты. Пусть и с запозданием.
Глава четырнадцатая
– Вот, хотела сделать кофейные рогалики, папа их любит. А тесто не поднимается.
– Дрожжи, они как цветы, – начала я назидательно. – Чтобы расти, им нужно тепло, так же как ростку или побегу травы. Здесь ему слишком холодно, вот оно и не дышит. Есть у тебя электрическое одеяло? Пойди включи его на полную мощность.
Шери ушла и вскоре вернулась.
– Вы что, хотите положить тесто ко мне в постель?
– Ну, не надо воспринимать все так буквально. Есть у тебя целлофановый пакет? Хорошо. Давай сунем в него тесто прямо вместе с миской. Оставь немного воздуха, чтобы оно могло дышать. Теперь положи его к себе на кровать. Подождем минут десять, а там посмотрим. Есть у тебя сахарная глазурь и кофе? Если это тесто не оживет, можно попробовать замесить новое. А пока давай немного приберемся на кухне.
Я взялась за тряпку. Все вокруг было в муке.
– Я уронила контейнер, – объяснила Шери. – Все рассыпалось.
– Да уж, знаю, как это бывает. Люцифер ухитрился порвать десятикилограммовый мешок с мукой. Я думала, мы никогда его не отмоем, и пекарню тоже. А как поживает Калико?
– Пока я готовлю, она сидит в комнате. Всегда считала Калико разумной кошкой.
– Похоже, она не слишком грустит о своих котятах, – заметила Шери.
– Кошки по натуре сангвиники, – сказала я, сметая муку с плиты.
– Что это значит?
– Оптимисты, – пояснила я. – Всегда верят в лучшее.
– Но все же, что стряслось с Ваксой? – спросила Шери, прижимая к груди совок для мусора. Грудь у нее побольше, чем у Кайли, так что жест получился весьма эффектный.
– Не знаю. Не всегда можно узнать конец истории.
– Да, – грустно согласилась она.
Решительная, оскорбленная темноволосая Шери убежала от отца, который ей не поверил, взяла себе новое имя, нашла работу и кров. Она знает, каково тем, кто оказался на улице в большом городе. На миг взгляд девушки затуманился.
– Возможно, ее уже нет в живых.
– Но мы не нашли тела, – напомнила я.
– Она еще совсем крошка. Такую трудно заметить.
– Верно, но кошки – живучие создания, – сказала я уверенно.
– Тогда где же она? Или мы так и не узнаем конца истории Ваксы?
– Расскажи мне лучше о Селиме, – попросила я, меняя тему разговора, прежде чем мы окончательно разнюнились. – Как думаешь, захочет она говорить с нами?
– С вами – может быть. Это все тот парень.
– Про парня нам известно. Джон говорил с ним. Тот, что разъезжает на мотоцикле. Его зовут Бриан.
– Больно много вы знаете, – проворчала Шери подозрительно.
– Такая у Дэниела работа. Он частный детектив. А теперь, похоже, и я тоже. Спроси ее, может, она поговорит со мной. Скажи, что на работе все уладилось и что ее парень ее по-прежнему любит. Она в безопасности?
Шери сжала свои перепачканные мукой руки.
– Я не знаю, где она. Я отвела ее в хостел, где сама жила, когда… ну, вы знаете – до того как вернулась к отцу. Там неплохо. Не больно роскошно, но дешево и безопасно. Но она оттуда ушла. Я знаю только номер телефона, но он почти всегда отключен. Я постараюсь ей дозвониться.
– А я попрошу ребят из «Супов рекой» посмотреть, не попадется ли она им. Ведь где-то она должна быть.
– Наверное. – Голос Шери звучал не слишком уверенно.
– А теперь неси тесто, посмотрим, как оно там, – попыталась я подбодрить девушку.
Тесто начало подниматься. Пусть это не лучшее тесто, какое я видела, но и такое сгодится. Я проследила за тем, как Шери снова вымесила его и, раскатав в плоский квадрат, оставила подниматься, чтобы потом замешать в него начинку, скатать, выпечь и покрыть глазурью. И пусть произведение Шери нельзя будет назвать кулинарным шедевром, будьте уверены: Энди Холлидей проглотит его и пальчики оближет, словно это манна небесная. Он искал дочь долгие годы и вот наконец нашел.
– А где твой отец?
– Пошел на встречу АА, [16]– ответила она. – Он очень старается. Случается, порой выпьет, но меру знает. Он ни разу не напивался с тех пор, как я вернулась. Возможно, даже станет совсем нормальным. Они считают, что папа может окончательно избавиться от алкоголизма.
– Отлично, – обрадовалась я. – Не забудь позвонить мне, если найдешь Селиму. Это важно. Никто ее ни в чем не обвиняет.
– Побожитесь, – потребовала Шери наполовину в шутку, наполовину всерьез.
Я перекрестилась. И оставила девушку продолжать готовку. А все же забавно: вот Энди отведает этих кофейных рогаликов и, глядишь, приохотится к моему хлебу.
Но домой я вернулась расстроенная. Я догадывалась, что это предвещает. Когда я в расстроенных чувствах, я либо берусь за книгу, либо начинаю стряпать. Если уж совсем паршиво станет – включаю кабельное телевидение и щелкаю с канала на канал, пока не найду какой-нибудь дурацкий фантастический фильм. Но когда дело совсем дрянь – я берусь за ремонт одежды.
Я вытащила швейную машинку, поправила то, что разладилось в прошлый раз. Никогда не убирай машинку с вынутой ниткой, учила бабушка Чапмен, и я помню ее наказ. Вот и сейчас я нашла ножницы и подходящую нитку и достала мешок с рваными вещами. Я складываю туда все подряд, хотя при последующем разборе многие вещи могут оказаться не стоящими хлопот.
Это без сомнения относилось к брюкам со сломанной молнией – они все равно были мне безнадежно малы. Потом настал черед еще вполне приличного лилового свитера, который попал в лапы Горацио холодным днем прошлой зимой. Я нашла вязальный крючок и подняла спустившиеся петли на локте. Вот говорят: «Ломать – не строить», это верно и для вязания и распускания. Мне удалось завязать почти все оборванные нити, и я отложила свитер – для стирки. Давненько я не бралась за починку одежды!
Что ж, всему свой срок. Раз не могу справиться сейчас со вставшими передо мной проблемами, придется подождать, пока, как говорит профессор «novus actus interveniens» – новое подстегнет перемены – а до тех пор я буду латать прорехи, подрубать края, пришивать пуговицы и штопать дыры. Я поставила в магнитофон книгу на кассете – один из ранних романов Джейд Форрестер. Горацио улегся на уже починенных вещах, поскольку не желал, чтобы я постоянно выдирала из-под него незаштопанную одежду, что нарушало бы его покой и умаляло достоинство.
Испокон веков женщины занимались починкой одежды, при этом они, как и я, любили, чтобы им читали вслух, например, романы Вальтера Скотта. Думаю, они лучше меня владели иголкой, а Вальтера Скотта я терпеть не могу. Даже «Роб Роя». Постойте – Вальтер Скотт. А что – это идея! За работой я успела все хорошенько обдумать.
В латании старых дыр есть некое успокоение, которого нет в шитье. Вещь кажется уже абсолютно бесполезной, но не пройдет и десяти минут, как – пожалуйста – надевай и носи! Я пришила кусочки резинки к лямкам своего передника, чтобы они не рвались от слишком большого натяжения. Зашила любимый шелковый пиджак: Горацио слегка потрудился над его подкладкой – ему нравится звук рвущегося шелка. Хорошо, что этот эстет предпочитает только тончайшие шелка, так что парчовые вставки и вышивка не пострадали. Я без сожаления выкинула пару старых носков: какой смысл ходить с заштопанными пятками? Зашила шов на спине одной блузки и на боку у другой. Должна со стыдом признать, что я довольно долго носила ее, не замечая прорехи, хотя и чувствовала легкий ветерок под мышкой. Затем тщательно вынула булавки из всех возвращенных к жизни вещей.
Я выкинула три пары растянутых трусов, залатала дыру в кармане брюк, через которую наверняка утекла значительная часть моих доходов, и совершила настоящее чудо, исхитрившись положить незаметную заплату на свой любимый плед. Однажды ночью он оказался слишком близко к свече, хорошо еще, что не загорелся. Ну как прикажете заделывать эту дыру? Я невольно залюбовалась тем, как ниспадают с моих колен синие складки материи. Нет, выбрасывать его жалко. Как раз в это время закончилось чтение весьма душещипательного отрывка, я встала и пошла заварить себе кофе. Вернувшись с чашкой в гостиную, я вновь принялась ломать голову над непростой задачей.
Ага! Кажется, придумала! Я обрезала плед примерно на ширину ладони и сделала новую кайму: так не придется подбирать ткань в тон. Мой плед был спасен. Потом я пришила крючки к бюстгальтеру. И зашила наволочку.
День начал клониться к вечеру. Обычно штопка идет у меня быстрее. Я зажгла лампу и продолжила работу. Пришила новые пуговицы на старый красный пиджак, выкинула шесть пар рваных колготок, отказалась от попытки залатать совершенно ветхую футболку – от нее остались одни дыры. Пусть лучше Чез Ли подберет мне что-нибудь новенькое.
Наконец мои запасы кончились. Я потрясла мешок. Он был пуст. А на полу выросла гора возрожденной одежды – постирай и носи. Горацио зевнул, обнажив белые зубы, и на миг стал похож на вампира.
Что ж, на крайний случай оставалась еще Баффи. Если все другие средства исчерпаны, могу и телевизор посмотреть. Я засунула все, что надо было постирать, в стиральную машину, а заодно покормила Мышиную Полицию. Вещи, предназначенные для химической чистки, я сложила отдельно. Надеюсь, что успею донести их до мистера Хонга, владельца «Химчистки за час», до наступления следующего года. Я согнала Горацио и отнесла мешок для тряпок в свободную спальню, где хранились швейная машинка и все прочие портновские принадлежности.
Ничто не отрывало меня от занятий общественно полезным трудом – ни сообщения на автоответчике, ни звонки в дверь. Увы, мой проверенный способ подталкивать события полностью провалился.
Зато я перештопала все в доме. Сияя от гордости за размах собственных свершений, я отправилась исследовать содержимое холодильника – проверить, что я смогу предложить мужчине, который весь день провел в шоколадном магазине. Тут нужно нечто пикантное. Макароны с чесночно-пряным соусом? Будь у меня время, я могла бы приготовить цыпленка с чесноком – незабываемое блюдо. Его готовят в глиняном горшке с плотно закрытой крышкой, тогда он получается таким нежным, что можно ложкой есть. Кажется, где-то у меня был как раз такой горшок.
Когда Дэниел вернулся, он застал меня в окружении многочисленных кастрюль, сковородок, ковшиков, горшков и утятниц, так что ему было ко мне и не подступиться.
– Привет, – сказала я. – Вот горшок ищу подходящий.
– Похоже, у тебя отличный выбор.
– Нет, это все не те, – пустилась я в объяснения. – Понимаешь, я хотела приготовить цыпленка с чесноком, но куда-то убрала этот… ага! Вот!
Похоже, этот денек был особенно урожаен на всякие «ага!». Я уже в который раз ими пользовалась. Я обрадовано извлекла горшок для запекания цыпленка и посмотрела на часы. Шесть. Пожалуй, поздновато приниматься за готовку. К тому же горшок надо целую ночь отмачивать, чтобы он не треснул в печи. Пару раз я об этом забывала.
– Отложим до завтра, – решила я и встала. – Давай-ка расставим все назад по полочкам.
– Ты и так постоянно готовишь, – согласился Дэниел. – Смотри, какая замечательная кастрюлька. Пожалуй, она мне пригодится.
Мы расставили по местам все остальные. Дэниел поставил свою кастрюлю на стол, а рядом – полиэтиленовый пакет с покупками. Похоже, там был один лук.
– Луковый суп? – осведомилась я со знанием дела.
– Правильно. Я купил в магазине багет и сыр грюйер. А теперь мне нужен острый нож, разделочная доска и немного коньяку.
– Для супа? – уточнила я, ища бутылку. Он налил себе бокал.
– Сначала – для меня. Потом и для супа.
Дэниел выглядел усталым и раздосадованным.
– Может, не станем готовить? Давай закажем пиццу или что-нибудь еще.
– Ты что, не веришь в мои кулинарные способности? – уголки его губ дрогнули в полуулыбке.
Я поцеловала его. И заметила темные круги под глазами.
– Ты выглядишь усталым. Может, лучше отдохнешь, и не стоит возиться с этим луком?
– Люблю резать лук, – ответил он. – И мне очень хочется приготовить тебе луковый суп.
– Хорошо, – согласилась я. – Не стану тебе мешать. Попробую пока нагулять аппетит.
Горацио уже выразил свое отношение – лапами. Он не выносит запах лука. Я присоединилась к коту на кушетке, снова покрытой синим мохеровым пледом, и включила телевизор. Передавали финансовые новости.
– Биржевые котировки упали сегодня на три пункта, – объявил улыбающийся ведущий. – Цены на нефть волнуют все рынки.
Хорошо, что хоть что-то может еще волновать австралийский рынок. Как обычно, акции то росли в цене, то падали. Даже акции ведущих компаний выглядели довольно жалко. Джанет Уоррен была, как обычно, права. Что-то здесь не так.
Я хотела было рассказать об этом Дэниелу, но, пожалуй, пришлось бы слишком многое объяснять. Рынок старается играть в свои игры незаметно, но что-то их стало тревожить. Может, почувствовали приближение грозы?
И надо же – стоило мне об этом подумать, как диктор, который читал прогноз погоды, напомнив телезрителям о необходимости экономить воду, сообщил нам с Горацио о приближении грозового фронта. Град, молния, ливень. Отмените вечеринки в саду. Снимите с веревок белье. Я-то уже догадывалась о надвигающемся ненастье по тому, с какой яростью Горацио намывал усы и уши, словно пытался оттуда что-то вычесать. Вот точно так же он реагирует на автогонки «Гран-при».
Из кухни долетали аппетитные запахи. Я переключила на канал фантастики и попала на старую серию «Звездного пути». Капитан Кирк оказался на пустынной планете, и ему приходилось мастерить себе оружие из всего, что под руку попадется. Но он как-никак капитан Кирк и ухитрился даже собрать пушку. Приятно сознавать, что я не оказалась в подобной ситуации. Все, на что я способна, – это швырять камни. А вот Джеймс Тиберий Кирк, будь у него достаточно времени, наверняка смог бы смастерить из подручных средств небольшую термоядерную ракету…
Я почти уснула, когда весь дом сотрясся от сильнейшего удара. И раздался грохот.
Все же штопка дала свои результаты. Пусть и с запозданием.
Глава четырнадцатая
Я заглянула на кухню к своему возлюбленному. Дэниел снял кастрюлю с огня, выключил газ и спросил:
– Что это?
– Гром, – предположила я. И голос мой, могу признать с гордостью, почти не дрожал.
– Это не гром, – покачал головой Дэниел. – Я не раз слышал гром – ничего похожего.
– Ты и взрывы слышал – на них похоже?
– Да, и это где-то над нами.
– Отшельник, – прошептала я. – Давай-ка лучше…
– Позвоним в полицию, – решил он.
Я схватила трубку. Летти Уайт обещала, что прибудет немедленно, и велела ничего не предпринимать до ее приезда.
Восхищаюсь я ее самообладанием, ей-богу. Я позвонила Мероу. Она была цела и невредима, но Белладонна спряталась в бельевом шкафу и не желала вылезать. Я позвонила профессору; он сказал, что слышал шум где-то наверху и собирается пойти выяснить, в чем дело. И повесил трубку, прежде чем я успела передать ему распоряжение Летти. Проклятие! Придется и нам пойти наверх, хотя я совсем не собиралась этого делать. Но там наверху живет еще и Труди. Вдруг ей нужна помощь? А когда прибудет полиция, они первым делом выставят всех снова из дома на улицу.
– Дэниел, профессор Монк уже пошел наверх, может, и нам стоит подняться и помочь ему?
– Пошли, – согласился Дэниел.
Горацио вел себя так, словно ничего не произошло. У него на редкость философское отношение к жизни. Еще бы: когда я поднимусь с дивана, он останется единоличным владельцем мохерового пледа, и ничто не потревожит его философских размышлений. Этот кот своего не упустит.
Я прихватила одеяло и аптечку первой помощи и направилась к двери, которую Дэниел открыл для меня.
– Придется идти по лестнице, – сказал он. – Лифт может быть сломан.
– Тогда – ты первый.
Ступеньки. Не приспособлена я для таких испытаний. Слава богу, наш дом не такой уж высокий. Я тащилась вслед за Дэниелом и любовалась его великолепной фигурой. Мы поднялись на второй этаж, где подобрали госпожу Дред. В домашней обстановке она предпочитает одежду в стиле кантри и имя Пэт, но это не умаляет ее величия.
Удивительное дело, но Кайли и Госс послушались Дэниела, который велел им сидеть дома и не высовывать носы, пообещав, что лично придет за ними, случись что интересное. Мы добрались до третьего этажа – там никого не было. Профессор поднялся выше, а вторая квартира – «Марс» – стоит пустая.
На четвертом этаже к нам присоединились Шери и Энди, а также миссис Доусон в своих мягких ботинках. Когда мы добрались до пятого этажа, госпожа Дред проявила удивительное милосердие, согласившись остаться с миссис Пемберти, которая билась в истерике. Миссис П. вообще-то побаивается госпожи Дред, но та – единственная (кроме миссис П.), кого этот мерзавец Трэддлс не решается укусить. Конечно, чтобы по собственной воле приблизиться к источнику взрыва, нужна изрядная смелость, но завидное мужество требуется и для того, чтобы остаться вот так с миссис Пемберти. Мы все были благодарны за это госпоже Дред.
Я плелась в хвосте и еле дышала. На шестом этаже нас встретили Джон и Кеплер. У них все было в порядке. А вот наконец и седьмой. Еще немного, и я пополнила бы собой статистику сердечных приступов у людей с избыточным весом. Труди и профессор стояли у двери «Плутона» и прислушивались.
– Ничего не слышу, – заявил профессор.
– А я что-то слышу, – сказала Труди.
Тем временем Люцифер спрыгнул с ее плеча и, мяукая, вприпрыжку направился к двери. Мы все прислушались. Здание, растревоженное шумом, постепенно возвращалось в прежнее состояние. Стены слабо поскрипывали и потрескивали. Я услышала, как налетел с улицы порыв ветра и град застучал по стене, словно канонада. И тут мне показалось, что я слышу что-то еще. Очень тихий печальный звук.
– Да, – кивнула Мероу, – немедленно открывайте дверь! Труди, есть у тебя ключи?
– Сейчас принесу, – кивнула Труди и поспешила в свою квартиру на самом верху.
– Подождите. А имеем ли мы право вламываться в чужую дверь? – забеспокоился Энди Холлидей.
– В случае чего он сможет пожаловаться полиции. Они будут здесь с минуту на минуту, – сказала я. – Мероу, ты уверена?
– Да, – подтвердила она.
У колдуний прекрасный слух (так Мероу утверждает) и тысяча других способов все разведать. Вернулась Труди с ключами. Она просунула карточку в щель замка, дверь повернулась на петлях и распахнулась.
И нам навстречу вышел худющий черный котенок. Он мигом взобрался на профессора и устроился у него груди, словно ища спасения от надвигающейся опасности. Казалось, киска наконец-то нашла того, кого искала. Красивые длинные руки профессора укачивали ее, словно в колыбели.
– Привет, – сказал он котенку.
Она высунула крошечный розовый язычок и лизнула его палец, потом закрыла глаза и мурлыкнула.
С этого мгновения участь профессора была решена. Он приобщился к Избранным.
Мероу торопливо осмотрела Ваксу.
– Ей холодно, она голодна и хочет пить, – заключила Мероу. – Отнесите ее к себе и дайте немного теплого молока. Где же ты пропадала, Вакса?
– Так ее зовут Вакса, – сказал Дионисий Монк, следуя за Мероу. – Нет, такое имя ей не подходит, оно годится для здоровенной собаки, а не для крошечной кошечки. Я назову ее Ночка, потому что она пришла ко мне ночью.
Где же ты пропадала, Вакса – ой, пардон – Ночка? И где мистер Отшельник? Мы решили осмотреть квартиру. Дым постепенно рассеивался. Хозяин квартиры лежал возле своей сломанной кровати – живой, но связанный по рукам и ногам, словно мумия. Сейф был открыт нараспашку. Квартира выглядела так, будто в ней взорвалась бомба: ящики выдвинуты, подушки разрезаны, содержимое шкафов вывалено на пол. Скульптуры, похожие на работы Пауля Клее, валялись, перекрученные, на полу. Но большинство вещей уцелело. Взломщики обшарили все места, где можно было спрятать очень маленький предмет.
– Боже мой! – воскликнула миссис Доусон.
Она взяла попавшийся под руку столовый нож и стала перерезать узлы. Нам видны были лишь полные ужаса глаза мистера Отшельника.
– Вот и ответ на загадку, где была Вакса все это время, – сказал Дэниел, указывая на изогнутые прутья железной вентиляционной решетки.
– Думаешь? Она, конечно, маленькая, но вряд ли могла туда забраться сквозь прутья, – засомневалась я.
– Наверное, бросилась в открытую вентиляционную трубу в подвале в ту ночь, когда якобы подложили бомбу, – объяснил Дэниел, – и не смогла выбраться назад. Возможно, все это время питалась лишь мышами, и слизывала оседавшую на трубах влагу. – Он принюхался. Потом осмотрел решетку, не прикасаясь к ней. – Похоже, они взорвали решетку, и ворвались в квартиру через образовавшуюся брешь. Скрутили мистера Уайта, связали его, а потом перевернули все вверх дном.
– Да уж, славно потрудились, – согласилась я, осматривая разгромленную квартиру.
– Если он был у них в руках, почему они не убили его? – спросила Шери Холлидей.
Видимо, эта девчонка насмотрелась американских сериалов про полицейских, где уже за первые десять минут появляются пятнадцать трупов.
– Просто они пока не уверены, что нашли то, что искали, – объяснила я. – Вот и не решаются до поры до времени прикончить его.
– А ведь эти бандюги могут все еще прятаться в вентиляции! – всполошился Энди Холлидей и обнял дочь за плечи. Видно было, что он готов умереть, лишь бы не потерять ее снова.
– Не думаю, – возразил Дэниел. – Ага! Вот и кавалерия подоспела!
– Вы все оказались в очень трудном положении, – объявила Лети Уайт, шагнув через порог.
Видно было, что она не шутит. За ее спиной толпились полицейские в белых куртках, так что мы поспешили ретироваться. Миссис Доусон к этому времени уже освободила мистера Отшельника и помогла ему сесть. Я заметила, как она похлопала его по плечу. Но тут нас решительно выпроводили прочь и захлопнули за нами дверь.
Мы так и не знали, можно ли пользоваться лифтом, поэтому, попрощавшись с Труди и Люцифером, побрели гуськом вниз по лестнице, оставляя кого-нибудь на каждом этаже. Миссис Пемберти наконец-то обуздала свою истерику, а госпожа Дред (вечно я забываю, что когда она без корсета, колготок-сеточек и хлыста, надо звать ее просто Пэт) поджидала нас на лестничной площадке.
– Все в порядке, Коринна? – спросила она так, словно взрыв сейфа – обычное дело.
– Да, обошлось, – кивнула я. – Он жив и невредим.
– Хорошо. Я не хотела пропускать фильм недели, – сказала она, спускаясь вместе с нами.
На четвертом этаже мы попрощались с миссис Доусон, Шери и Энди Холлидеями. На третьем заглянули в «Дионисий» – проверить, как устроился на новом месте котенок.
– Ночка напилась разбавленного молока, а потом очень аккуратно сделала свои дела в раковину. Мероу пошла принести мне поддон и немного настоящей кошачьей еды. А киска тем временем съела полбанки консервированного лосося, которого я приберег себе на ужин. Потом она быстренько умылась и вот – уснула, – профессор Монк продемонстрировал нам спящего у него на руках котенка. – Ну разве она не чудо? – обратился он к нам за одобрением.
Конечно, он был прав. Ночка была такой же черной, как Белладонна; со временем мех вернет свой блеск. Почувствовав наши взгляды, киска открыла один глаз, а потом снова уткнулась мордой в ладони профессора и уснула. Она была совсем крошечной и грязной и весила-то всего граммов сто, но все же в этом котенке чувствовалась та же жизненная сила, что и в ее братишке Люцифере.
Мы двинулись дальше. Пэт осталась сообщить подробности Кайли и Госсамер. Мы с Дэниелом вернулись в мою квартиру и обнаружили, что Горацио сгреб под себя весь плед. В остальном все было без изменений.
И все же странно было видеть мои вещи и книги на прежних местах и чувствовать такой домашний запах лукового супа и мускусного масла для ванны. После ужасного разорения там наверху этот покой казался каким-то нереальным. Это напомнило мне об одном случае: однажды я пошла на улицу вешать чайное полотенце и случайно захлопнула дверь в бабушкином доме. В окно я видела кухню, от моей чашки кофе на столе шел пар, внутри было тепло и уютно, я же была вынуждена торчать на холоде, тщетно пытаясь вспомнить, куда положила запасной ключ.
– Так на чем мы остановились? – спросила я.
– Луковый суп, – напомнил Дэниел и пошел на кухню.
Я последовала за ним и налила себе коньяку. Летти Уайт наверняка на нас напустится. Я напомнила об этом Дэниелу.
– В таком случае уж лучше ей иметь дело с людьми, только что отведавшими настоящего французского лукового супа, – рассудил он, помешивая суп в кастрюле. С этим я спорить не стала.
Блюдо получилось потрясающее. Это был насыщенный суп с луком, коньяком и сыром. Он согревал до самых кончиков пальцев. Лучшая еда в такой беспокойный вечер, который к тому же еще не кончился. Хорошо еще, что сегодня пятница: судя по всему, я вряд ли смогу отправиться спать в привычное время.
Гроза накатила внезапно, но решила задержаться: видимо, ей понравилось в наших краях. Ветер завывал. Дождь лупил по неуничтожимым зеленым насаждениям у меня на балконе; значит, ненастье пришло с юго-запада – из Антарктики – и наверняка принесет похолодание. Мы с Дэниелом присели на краешек дивана, выделенный нам Горацио, и стали смотреть «Баффи» на DVD. Мы все еще не могли прийти в себя после недавних переживаний и предчувствовали, что Летти вот-вот постучит нам в дверь.
– Что это?
– Гром, – предположила я. И голос мой, могу признать с гордостью, почти не дрожал.
– Это не гром, – покачал головой Дэниел. – Я не раз слышал гром – ничего похожего.
– Ты и взрывы слышал – на них похоже?
– Да, и это где-то над нами.
– Отшельник, – прошептала я. – Давай-ка лучше…
– Позвоним в полицию, – решил он.
Я схватила трубку. Летти Уайт обещала, что прибудет немедленно, и велела ничего не предпринимать до ее приезда.
Восхищаюсь я ее самообладанием, ей-богу. Я позвонила Мероу. Она была цела и невредима, но Белладонна спряталась в бельевом шкафу и не желала вылезать. Я позвонила профессору; он сказал, что слышал шум где-то наверху и собирается пойти выяснить, в чем дело. И повесил трубку, прежде чем я успела передать ему распоряжение Летти. Проклятие! Придется и нам пойти наверх, хотя я совсем не собиралась этого делать. Но там наверху живет еще и Труди. Вдруг ей нужна помощь? А когда прибудет полиция, они первым делом выставят всех снова из дома на улицу.
– Дэниел, профессор Монк уже пошел наверх, может, и нам стоит подняться и помочь ему?
– Пошли, – согласился Дэниел.
Горацио вел себя так, словно ничего не произошло. У него на редкость философское отношение к жизни. Еще бы: когда я поднимусь с дивана, он останется единоличным владельцем мохерового пледа, и ничто не потревожит его философских размышлений. Этот кот своего не упустит.
Я прихватила одеяло и аптечку первой помощи и направилась к двери, которую Дэниел открыл для меня.
– Придется идти по лестнице, – сказал он. – Лифт может быть сломан.
– Тогда – ты первый.
Ступеньки. Не приспособлена я для таких испытаний. Слава богу, наш дом не такой уж высокий. Я тащилась вслед за Дэниелом и любовалась его великолепной фигурой. Мы поднялись на второй этаж, где подобрали госпожу Дред. В домашней обстановке она предпочитает одежду в стиле кантри и имя Пэт, но это не умаляет ее величия.
Удивительное дело, но Кайли и Госс послушались Дэниела, который велел им сидеть дома и не высовывать носы, пообещав, что лично придет за ними, случись что интересное. Мы добрались до третьего этажа – там никого не было. Профессор поднялся выше, а вторая квартира – «Марс» – стоит пустая.
На четвертом этаже к нам присоединились Шери и Энди, а также миссис Доусон в своих мягких ботинках. Когда мы добрались до пятого этажа, госпожа Дред проявила удивительное милосердие, согласившись остаться с миссис Пемберти, которая билась в истерике. Миссис П. вообще-то побаивается госпожи Дред, но та – единственная (кроме миссис П.), кого этот мерзавец Трэддлс не решается укусить. Конечно, чтобы по собственной воле приблизиться к источнику взрыва, нужна изрядная смелость, но завидное мужество требуется и для того, чтобы остаться вот так с миссис Пемберти. Мы все были благодарны за это госпоже Дред.
Я плелась в хвосте и еле дышала. На шестом этаже нас встретили Джон и Кеплер. У них все было в порядке. А вот наконец и седьмой. Еще немного, и я пополнила бы собой статистику сердечных приступов у людей с избыточным весом. Труди и профессор стояли у двери «Плутона» и прислушивались.
– Ничего не слышу, – заявил профессор.
– А я что-то слышу, – сказала Труди.
Тем временем Люцифер спрыгнул с ее плеча и, мяукая, вприпрыжку направился к двери. Мы все прислушались. Здание, растревоженное шумом, постепенно возвращалось в прежнее состояние. Стены слабо поскрипывали и потрескивали. Я услышала, как налетел с улицы порыв ветра и град застучал по стене, словно канонада. И тут мне показалось, что я слышу что-то еще. Очень тихий печальный звук.
– Да, – кивнула Мероу, – немедленно открывайте дверь! Труди, есть у тебя ключи?
– Сейчас принесу, – кивнула Труди и поспешила в свою квартиру на самом верху.
– Подождите. А имеем ли мы право вламываться в чужую дверь? – забеспокоился Энди Холлидей.
– В случае чего он сможет пожаловаться полиции. Они будут здесь с минуту на минуту, – сказала я. – Мероу, ты уверена?
– Да, – подтвердила она.
У колдуний прекрасный слух (так Мероу утверждает) и тысяча других способов все разведать. Вернулась Труди с ключами. Она просунула карточку в щель замка, дверь повернулась на петлях и распахнулась.
И нам навстречу вышел худющий черный котенок. Он мигом взобрался на профессора и устроился у него груди, словно ища спасения от надвигающейся опасности. Казалось, киска наконец-то нашла того, кого искала. Красивые длинные руки профессора укачивали ее, словно в колыбели.
– Привет, – сказал он котенку.
Она высунула крошечный розовый язычок и лизнула его палец, потом закрыла глаза и мурлыкнула.
С этого мгновения участь профессора была решена. Он приобщился к Избранным.
Мероу торопливо осмотрела Ваксу.
– Ей холодно, она голодна и хочет пить, – заключила Мероу. – Отнесите ее к себе и дайте немного теплого молока. Где же ты пропадала, Вакса?
– Так ее зовут Вакса, – сказал Дионисий Монк, следуя за Мероу. – Нет, такое имя ей не подходит, оно годится для здоровенной собаки, а не для крошечной кошечки. Я назову ее Ночка, потому что она пришла ко мне ночью.
Где же ты пропадала, Вакса – ой, пардон – Ночка? И где мистер Отшельник? Мы решили осмотреть квартиру. Дым постепенно рассеивался. Хозяин квартиры лежал возле своей сломанной кровати – живой, но связанный по рукам и ногам, словно мумия. Сейф был открыт нараспашку. Квартира выглядела так, будто в ней взорвалась бомба: ящики выдвинуты, подушки разрезаны, содержимое шкафов вывалено на пол. Скульптуры, похожие на работы Пауля Клее, валялись, перекрученные, на полу. Но большинство вещей уцелело. Взломщики обшарили все места, где можно было спрятать очень маленький предмет.
– Боже мой! – воскликнула миссис Доусон.
Она взяла попавшийся под руку столовый нож и стала перерезать узлы. Нам видны были лишь полные ужаса глаза мистера Отшельника.
– Вот и ответ на загадку, где была Вакса все это время, – сказал Дэниел, указывая на изогнутые прутья железной вентиляционной решетки.
– Думаешь? Она, конечно, маленькая, но вряд ли могла туда забраться сквозь прутья, – засомневалась я.
– Наверное, бросилась в открытую вентиляционную трубу в подвале в ту ночь, когда якобы подложили бомбу, – объяснил Дэниел, – и не смогла выбраться назад. Возможно, все это время питалась лишь мышами, и слизывала оседавшую на трубах влагу. – Он принюхался. Потом осмотрел решетку, не прикасаясь к ней. – Похоже, они взорвали решетку, и ворвались в квартиру через образовавшуюся брешь. Скрутили мистера Уайта, связали его, а потом перевернули все вверх дном.
– Да уж, славно потрудились, – согласилась я, осматривая разгромленную квартиру.
– Если он был у них в руках, почему они не убили его? – спросила Шери Холлидей.
Видимо, эта девчонка насмотрелась американских сериалов про полицейских, где уже за первые десять минут появляются пятнадцать трупов.
– Просто они пока не уверены, что нашли то, что искали, – объяснила я. – Вот и не решаются до поры до времени прикончить его.
– А ведь эти бандюги могут все еще прятаться в вентиляции! – всполошился Энди Холлидей и обнял дочь за плечи. Видно было, что он готов умереть, лишь бы не потерять ее снова.
– Не думаю, – возразил Дэниел. – Ага! Вот и кавалерия подоспела!
– Вы все оказались в очень трудном положении, – объявила Лети Уайт, шагнув через порог.
Видно было, что она не шутит. За ее спиной толпились полицейские в белых куртках, так что мы поспешили ретироваться. Миссис Доусон к этому времени уже освободила мистера Отшельника и помогла ему сесть. Я заметила, как она похлопала его по плечу. Но тут нас решительно выпроводили прочь и захлопнули за нами дверь.
Мы так и не знали, можно ли пользоваться лифтом, поэтому, попрощавшись с Труди и Люцифером, побрели гуськом вниз по лестнице, оставляя кого-нибудь на каждом этаже. Миссис Пемберти наконец-то обуздала свою истерику, а госпожа Дред (вечно я забываю, что когда она без корсета, колготок-сеточек и хлыста, надо звать ее просто Пэт) поджидала нас на лестничной площадке.
– Все в порядке, Коринна? – спросила она так, словно взрыв сейфа – обычное дело.
– Да, обошлось, – кивнула я. – Он жив и невредим.
– Хорошо. Я не хотела пропускать фильм недели, – сказала она, спускаясь вместе с нами.
На четвертом этаже мы попрощались с миссис Доусон, Шери и Энди Холлидеями. На третьем заглянули в «Дионисий» – проверить, как устроился на новом месте котенок.
– Ночка напилась разбавленного молока, а потом очень аккуратно сделала свои дела в раковину. Мероу пошла принести мне поддон и немного настоящей кошачьей еды. А киска тем временем съела полбанки консервированного лосося, которого я приберег себе на ужин. Потом она быстренько умылась и вот – уснула, – профессор Монк продемонстрировал нам спящего у него на руках котенка. – Ну разве она не чудо? – обратился он к нам за одобрением.
Конечно, он был прав. Ночка была такой же черной, как Белладонна; со временем мех вернет свой блеск. Почувствовав наши взгляды, киска открыла один глаз, а потом снова уткнулась мордой в ладони профессора и уснула. Она была совсем крошечной и грязной и весила-то всего граммов сто, но все же в этом котенке чувствовалась та же жизненная сила, что и в ее братишке Люцифере.
Мы двинулись дальше. Пэт осталась сообщить подробности Кайли и Госсамер. Мы с Дэниелом вернулись в мою квартиру и обнаружили, что Горацио сгреб под себя весь плед. В остальном все было без изменений.
И все же странно было видеть мои вещи и книги на прежних местах и чувствовать такой домашний запах лукового супа и мускусного масла для ванны. После ужасного разорения там наверху этот покой казался каким-то нереальным. Это напомнило мне об одном случае: однажды я пошла на улицу вешать чайное полотенце и случайно захлопнула дверь в бабушкином доме. В окно я видела кухню, от моей чашки кофе на столе шел пар, внутри было тепло и уютно, я же была вынуждена торчать на холоде, тщетно пытаясь вспомнить, куда положила запасной ключ.
– Так на чем мы остановились? – спросила я.
– Луковый суп, – напомнил Дэниел и пошел на кухню.
Я последовала за ним и налила себе коньяку. Летти Уайт наверняка на нас напустится. Я напомнила об этом Дэниелу.
– В таком случае уж лучше ей иметь дело с людьми, только что отведавшими настоящего французского лукового супа, – рассудил он, помешивая суп в кастрюле. С этим я спорить не стала.
Блюдо получилось потрясающее. Это был насыщенный суп с луком, коньяком и сыром. Он согревал до самых кончиков пальцев. Лучшая еда в такой беспокойный вечер, который к тому же еще не кончился. Хорошо еще, что сегодня пятница: судя по всему, я вряд ли смогу отправиться спать в привычное время.
Гроза накатила внезапно, но решила задержаться: видимо, ей понравилось в наших краях. Ветер завывал. Дождь лупил по неуничтожимым зеленым насаждениям у меня на балконе; значит, ненастье пришло с юго-запада – из Антарктики – и наверняка принесет похолодание. Мы с Дэниелом присели на краешек дивана, выделенный нам Горацио, и стали смотреть «Баффи» на DVD. Мы все еще не могли прийти в себя после недавних переживаний и предчувствовали, что Летти вот-вот постучит нам в дверь.