Гринвуд Керри. Небесные наслаждения

   Мы вошли в комнату, которую я бы не назвала «милой», но она и впрямь не отличалась большими размерами. Пластиковые стулья скрипнули под тяжестью наших тел. На стене висела табличка с надписью «НЕ КУРИТЬ» – вот и все украшения.
   – Дэниел, вряд ли Дарен обрадуется, увидев вас, – сказала сестра Мэри. – Сядьте-ка лучше позади меня.
   – Да вы никак боитесь, что я не смогу постоять за себя? – усмехнулся Дэниел.
   – Нет, дорогой, но если он нападет на вас, это еще больше усугубит его положение, – заметила она рассудительно.
   Дэниел пересел за спину сестры Мэри, охранник привел Дарена. Тот был в кандалах. Халлоран усадил заключенного на стул, а сам отошел к стене, так что не мог нас слышать, но прекрасно все видел. Дарен потряс наручниками в сторону Дэниела.
   – Ах ты сука! – прорычал он.
   Я впервые увидела Дарена Божьего Парня и не могу сказать, чтобы он произвел на меня особенное впечатление. Это был высоченный детина, уже отрастивший живот. Тюремный комбинезон не делал его стройнее. Он растягивался на пузе и висел мешком на впалой груди и тощих руках. У Дарена были длинные каштановые волосы, которые не мешало бы помыть. Тюремный запах смешался с запахом немытого человеческого тела, который никогда не был в числе моих любимых ароматов. Лицо Дарена все было испещрено шрамами.
   – Не следовало тебе бить ее, – произнес Дэниел тихо. – И так все шло как по маслу. Зачем было руки распускать?
   – Она не знала своего места, – прорычал Дарен и метнул мрачный взгляд в мою сторону. – Бабы должны знать свое место.
   О Господи! Ну и властный же был у него взгляд. Я не сразу смогла отвести глаза. Он словно втянул меня в себя, и чем глубже я погружалась в эти глаза, тем слабее становилась. Я отвернулась и еще раз прочла надпись «НЕ КУРИТЬ». А ведь мне как-никак уже тридцать восемь и у меня самой воля будь здоров – как бы иначе я вставала в четыре утра. Зато нетрудно представить, как действовал этот взгляд на девчонку, которая влипла в серьезную передрягу.
   – Без глупостей, – сказал Дэниел предостерегающе. – Может, ты велел кому из своих приятелей разобраться со мной?
   – Ха, – смех Дарена больше смахивал на кашель. – Никак они тебе поперек дороги встали?
   – Если это твоих рук дело, то прекрати немедленно, – строго сказала сестра Мэри. – Видит Бог, твое положение и так хуже некуда. А чем больше прегрешений, тем длиннее срок. Ты знаешь, что я действую в твоих интересах, но ты должен образумить своих людей, Дарен, а то им тоже несдобровать.
   Я было решила, что ей удалось урезонить его. На какое-то мгновение Дарен запнулся, чувствуя, как его собственная злая воля разбивается о безупречную святость сестры Мэри.
   Но миг колебаний прошел. Дарен кашлянул и плюнул на пол под самые ноги Дэниелу. Потом принялся что-то приговаривать, какую-то бессмыслицу. По крайней мере мне это показалось бессмыслицей, но для сестры Мэри это имело какое-то значение. Глаза Дарена закатились, оставив лишь блестящие белки. Мне сделалось не по себе. Он стал трястись, мускул за мускулом: начиная с бедер одновременно вверх к голове и вниз к ступням. Я решила, что у него припадок эпилепсии.
   – Прекрати немедленно! – крикнула сестра Мэри, вскакивая с места.
   – Что нам делать? – спросила я.
   Вбежал Халлоран, он кричал что-то в мобильный телефон. Сработал сигнал тревоги.
   – Положите его на пол, – велел Дэниел. – Суньте что-нибудь между зубов.
   – Не приближайтесь к нему, вы оба! – приказала сестра Мери. – Он может вас укусить. Это не болезнь, а истерика. Надо позвать психиатра и установить за ним круглосуточное наблюдение на случай попытки самоубийства, – отдавала она распоряжения охраннику. – Я опасаюсь за его бренное тело, но еще больше за душу. Слышите, что он говорит? – спросила она меня.
   – Похоже на бзз-бзз, – ответила я оторопело.
   – Он зовет Вельзевула, – объяснила сестра Мэри. – Господи, помилуй нас грешных! Не хватало нам только сатанинского шабаша! Уведите его, Халлоран, посадите на хлеб и воду и не слушайте то, что он будет говорить, – ни слова. Нет у него никакой власти. Это все притворство, чтобы произвести впечатление.
   – Как скажете, сестра.
   – Никакой он не мессия, – заявила неожиданно сестра Мэри, и я продолжила цитату из «Жизни Брайана». Не знала, что монашкам разрешают смотреть кино. Конечно, за исключением «Звуков музыки».
   – Он просто непослушный мальчишка.
   Халлоран невольно рассмеялся. Внутренняя дверь с шипением открылась, вошли два человека с носилками, водрузили на них Дарена Божьего Парня и удалились. Направляясь по коридору к выходу, мы непрерывно слышали, как Дарен кричал и звал сатану.
   Халлоран выпустил нас.
   – А вы и впрямь уверены, что этот парень не связан с повелителем преисподней? – спросил он сестру Мэри.
   – Да будет с тобой милость Божья, и да пошлет Он тебе немного разума, – осадила его монашка. – Дарен дурной человек, и был таким, и все это он придумал. Понаблюдайте за ним, Халлоран, и, если заметите что-то непонятное, зовите меня, я приведу священника. Только вряд ли вы что увидите, – сказала она и выплыла из тюрьмы.
   Мы с Дэниелом последовали в ее кильватере. Оказавшись на улице, я пожалела, что бросила курить. Сестра Мэри похлопала Дэниела по руке.
   – Не волнуйся. Я его выведу на чистую воду, – пообещала она. – Если тут и замешан сатана, так только как подстрекатель этого мальчишки, толкающий играть в жмурки с тюремщиками. Я поговорю с его приятелями, пусть знают, что у Дарена нет над ними никакой власти. А теперь ступайте с миром, – напутствовала нас монашка и зашагала вниз по Спенсер-стрит.
   Мы стояли и смотрели ей вслед. Коли дьявол и впрямь решил шутить шутки в обличье Дарена, я, не задумываясь, примкну к сестре Мэри, если она решит пресечь его связь с преисподней. Даже если ее единственным оружием будет пара ножниц.
   Я сказала об этом Дэниелу.
   – Но только это должны быть божеские ножницы, – заметил он.
   – Что ты имеешь в виду?
   – А разве ты не слышала, как в некоторых семьях кричат: «Есть у нас хоть одни божеские ножницы?» Может, бывают и нечестивые ножницы, – пошутил он. – Именно такие Дарен мог получить от сатаны, но поручусь, что у сестры Мэри ножницы божеские.
   Общение со сверхъестественными силами так нас измотало, что мы вынуждены были взять такси, а, добравшись домой, приготовили себе ранний ужин: как-никак было уже воскресенье, а в понедельник мне снова вставать ни свет ни заря, чтобы в мире не переводился хлеб. Дэниел же собирался утром вновь наведаться в «Небесные наслаждения».
   Мы пили горячий шоколад с ромом и ели отличные пироги, выпеченные в «Другой Пекарне». Они там специализируются на сладкой выпечке, а мы в «Радостях земных» – на хлебе.
   Горацио удовлетворился кошачьими консервами. Казалось, все в доме и думать забыли об ужасах прошлой ночи. Я чувствовала, как все вокруг готовится к долгой осенней спячке, мы с Дэниелом не стали нарушать заведенный порядок и улеглись спать.

Глава седьмая

   Меня как обычно разбудил будильник. Дэниел его не слышал. Этого мужчину даже пушками не разбудишь! Такой удивительный, редкий талант. Я оставила его лежать посередине моей большой кровати, а сама с чашкой кофе в руках спустилась в пекарню, чтобы замесить ржаной хлеб.
   Пришел Джейсон. Мы покормили кошек и поставили подниматься первое тесто.
   Джейсон уже знаком с моими утренними привычками, так что, хоть его и распирало от новостей, он сдерживался до тех пор, пока мы все наладили, я допила третью чашку кофе и дожевала бутерброд с лимонным маслом. Сам он тем временем уплел три булочки с сыром и мешок черствых багетов, которые разогревал в микроволновке, а потом рвал зубами. Мышиная Полиция с интересом следила за тем, как он выдирал куски мякиша из-под окаменевшей корки. Ничего не скажешь: парень растет, а до открытия кафе «Вкуснотища» оставалось еще два часа. Наконец я сжалилась: видно же, что он просто сгорает от желания поделиться новостями.
   – Ну, что там, Джейсон, выкладывай.
   – Вы знаете ту цыпочку, Селиму, что работает в шоколадной лавке?
   – Да, – подтвердила я настороженно. – А ты не забыл, что я строго-настрого запретила тебе называть женщин «цыпочками»?
   – Ладно, – пожал он плечами. – Так вот девчонка пропала. Сбежала.
   – А Дэниел об этом знает?
   – Откуда?
   – А ты сам откуда узнал? – поинтересовалась я. По утрам я плохо соображаю.
   – Слыхал, как эта цы… женщина, Джулиетт, говорила со своей сестрой, – объяснил он. – Я как раз мимо проходил. Сюда шел.
   – Как же ты их услышал? – наседала я.
   – Да они орали во всю глотку. Не захочешь – услышишь. Эта цыпочка не объявлялась с субботы. Сказать Дэниелу?
   – Если ее нет с субботы, то не имеет смысла пороть горячку. Дэниел всегда говорит: первые двадцать четыре часа – решающие, а они уже прошли. Но все равно можешь ему рассказать, когда он проснется. А это случится еще не скоро. Вчера мы ходили в тюрьму – беседовали с Дареном Божьим Парнем и устали как собаки.
   – Выпендрежник психованный, – буркнул Джейсон.
   – Не спорю, – согласилась я. Мы продолжили печь хлеб.
   Горацио, который спал, растянувшись вдоль теплой спины Дэниела, спустился вниз и напомнил, что еще не завтракал. Я поплелась наверх кормить его и обнаружила, что Дэниел тоже встал и молча варит кофе. Я не стала его беспокоить. Теперь, когда я нашла мужчину, который не рвется поболтать с утра пораньше, негоже мне портить все своей болтовней. Я покормила Горацио, но оказалось, что кот меня бессовестно обхитрил: Дэниел уже накормил его. Я вернулась в пекарню. Впредь придется быть начеку с Горацио, раз он оказался таким двурушником. Те, кто утверждает, что кошки глупы, просто не знают, как легко эти бестии могут вас одурачить.
   Первая партия хлеба отправилась в печь и вернулась назад. Джейсон взялся за новый вид маффинов. Я присела, хотелось посмотреть, как это у него выходит. Парнишка двигался быстро и уверенно – залюбуешься. Несколькими решительными движениями он замесил тесто, потом зачерпнул ложкой и вылил в формочку, добавил ложку вишневого джема, а сверху снова залил тестом. Я подождала, пока он поставит формы в духовку и закроет дверцу – маффины не терпят проволочек – а потом спросила:
   – Почему ты положил джем в середину?
   – Потому что так, если повезет, они будут похожи на пончики с вареньем, – объяснил он, вытирая перепачканные в муке руки о передник. – Многие любят пончики, но они слишком жирные. А это будет как бы обезжиренный пончик. По крайней мере, я на это надеюсь. Я никогда раньше не пробовал так делать, может, еще не пропекутся. Остался там кофе в кофейнике?
   – Полно, – кивнула я. – А ты не думал о шоколадных маффинах?
   – Думал, только они всегда теряют вкус при выпечке. А что, если посоветоваться с этой цы… с Джулиетт? Она про шоколад все знает. Должен быть какой-то секрет. Как с этим французским хлебом, который зовется pain. ^[8]С чего его так обозвали? Не слишком подходящее имя для булки.
   – Pain, – произнесла я на французский манер. – «Pain» по-французски означает «хлеб». Ты имел в виду pain au chocolat, верно? Возможно, о нем что-то есть в моей пекарской энциклопедии. Посмотри, когда вынешь кексы из печки.
   Джейсон достал с полки энциклопедию и рассеянно пролистал.
   – В конце книги есть указатель. Посмотри на pain au chocolat, на «р» – это между «о» и «q» – и узнаешь, на какой странице читать.
   Джейсон покосился на меня со смешанным чувством уважения и обиды. Ясное дело, парень никогда прежде не слыхал об указателях. Но все же он нашел страницу и вскоре уже бубнил начало статьи о бриошах с шоколадной начинкой.
   – Ага, – сказал он, – вот в чем секрет! Оказывается, если шоколад готовится столько же, сколько и сам хлеб, он теряет блеск.
   – Выходит, ничего не поделаешь, – рассудила я. – Экая важность, что он тускнеет! На вкус-то все равно такой же. Твои маффины уже готовы.
   Джейсон вынул один кекс из формы, осмотрел, понюхал и, наконец, откусил. Горячий джем потек у него по подбородку, и он завопил от боли.
   – Уф! А на вкус они ничего, Коринна, – заметил он. – Только надо немного остудить.
   Как и прочие маффины Джейсона, вишневые оказались великолепными. Я не преминула похвалить его. И с удовольствием отведала один с очередной чашкой кофе; после этого у меня наконец-то включилось сознание.
   – Господи, я забыла о Ваксе! – простонала я. – Я же обещала, что помогу искать ее. Совсем из головы вылетело. Бедная киска!
   – Все равно вы ничего не сможете сделать, пока мы не закончим печь хлеб, – наставительно изрек Джейсон. – А потом я могу пойти порасспросить, вдруг Кико или Ян видели ее. Может, днем ее кто-то и нашел. Она ведь черная. В темноте и не отыщешь.
   – Верно. Будешь печь еще маффины? У меня есть заказ на докторский хлеб, посмотри, сколько у нас осталось соды.
   – Неужели кто-то и впрямь ест этот жмых? – проворчал Джейсон и поплелся в кладовку за вишневым джемом, а заодно и за содой.
   – Мне неважно, едят его или нет, – отрезала я, – главное, что покупают.
   Время шло. Мы закончили печь хлеб и маффины, приготовили заказы для Меган, разложили все на полках; Джейсон взялся за уборку, а я открыла жалюзи. Утро было прохладным.
   В магазин, потирая руки в перчатках, впорхнула миссис Доусон. Сегодня на ней был коричневый кашемировый джемпер тончайшей вязки, толстый шерстяной пиджак и, как всегда, отличного покроя брюки и удобные ботинки. Сверху на плечи она набросила шаль с золотыми фазанами и виноградной лозой. Щеки у нее были красные как яблоки, а глаза – синие-синие.
   – С утра-то холодно, – заметила она. – Кажется, дождь собирается. Ранние утренние прогулки хороши тем, что потом весь день со спокойной душой можно предаваться праздности. У меня теплая квартира с отличным видом из окна в любую погоду, и припасена стопка книг. А в придачу ваш хлеб и эти замечательные кексы, что печет Джейсон.
   – Сегодня – вишневые, и в самом деле отличные, – призналась я честно. Миссис Доусон купила три маффина и буханку ржаного хлеба. – Не встречалась ли вам маленькая черная кошечка? – спросила я. – Она может быть где-то в доме.
   – Что мне делать, если я найду ее?
   – Позвоните Кайли или Госс, они заберут.
   Миссис Доусон кивнула и ушла. Джейсон отпускал хлеб разносчице, при этом они оба хохотали как ненормальные. Потом я услыхала его шаги на улице: видно, направился к Кико расспросить про Ваксу. Мышиная Полиция наверняка увязалась за ним в надежде отведать дары трех океанов. Все стихло. На время я оказалась в оазисе покоя; такие изредка возникают в городской суете и пропадают в мгновение ока, словно их и не было.
   Горацио неторопливо прошествовал в магазин, вспрыгнул на прилавок и занял привычное место. Следом пришел Дэниел и поцеловал меня сзади в шею.
   – Доброе утро, – сказал он. – Пойду побеседую с «Небесными наслаждениями».
   – Сначала поговори с Джейсоном, он что-то хотел тебе рассказать. А Вакса так и не нашлась, увидишь ее – сразу хватай. Да, еще: я люблю тебя, – добавила я нежно, уткнув холодный нос ему в шею.
   – И я тебя, – отозвался Дэниел. – Ну, мне пора. И ушел.
   Явилась Кайли, сегодня она была блондинкой – светловолосая и голубоглазая. Она заняла свое место за прилавком поближе к Горацио, так, чтобы в любой момент удобно было его погладить. О Ваксе по-прежнему не было известий. Я взяла маффин и пошла навестить Мероу.
   «Пещера Сивиллы» – крошечный магазинчик, набитый всякой всячиной. Мероу восседала в кресле и гадала на картах. Белладонна расположилась на спинке и точила коготки. Раз эта черная кошка вернулась к своим обычным занятиям, значит, она простила Мероу за бесцеремонное посягательство Люцифера на ее размеренную жизнь.
   Я поднырнула под развешанные повсюду ловушки для снов, сняла стопку журналов по магии викка со стула и уселась. Негоже прерывать гадалок, когда они заняты делом. Я положила кекс на краешек стола и раскрыла журнал. Передовица называлась «Зло в современном мире». Чем дальше я углублялась в чтение, тем паршивее мне становилось. Не верю я, что все эти призывы к свету и рассуждения о мире способны образумить «Аль-Каиду» или старый добрый военно-промышленный комплекс. Я вздохнула. Мероу, как обычно, прочла мои мысли и изрекла:
   – Никогда не знаешь, что сдвинет чашу весов. Нельзя опускать руки.
   – Возможно, ты права. Вот, я принесла тебе кексик.
   – И проблему, – заметила она, откидывая назад длинные темные волосы.
   Интересно, сколько Мероу лет? Может быть, шестьдесят, а может, лишь сорок. Она вечно ходит в длинной черной юбке и черной кофте-размахайке, а сверху повязывает какую-нибудь шаль. Сегодня на ней был алый шарф из прекрасного китайского шелка – яркое пятно на фоне разноцветных вещиц, наполнявших магазин.
   – Верно. Я тут повстречалась с одним человеком, Джейсон с ходу назвал его чокнутым. Этот тип вбил себе в голову, что он мессия. Конечно, все это чушь, но от его взгляда мне стало не по себе.
   – Ты полагаешь, он – дьявол?
   – Нет.
   – Но ты веришь в силы зла? – спросила Мероу. Белладонна с противным скрежетом – словно точили ножи – принялась вспарывать обивку.
   – Еще бы! Раскрой любую газету и убедишься: зло существует.
   – И этот человек настолько уверен в себе, что способен убедить других в своем могуществе, так?
   – Да, – подтвердила я. – До того как Дэниел спас одну из рабынь этого Дарена и заодно расквасил ему нос, у того была группа фанатичных последователей. Возможно, они и сейчас есть. Не исключено, что именно они устроили эту заварушку с бомбой.
   – Хм, – Мероу перевернула еще одну карту: обнаженная женщина зачерпывает воду из пруда; на небе горит звезда. Картинка вроде вполне благополучная, хотя я ничего не смыслю в картах таро. Мероу досадливо хмыкнула: – Звезда… Не очень-то обнадеживающе. Необычные обстоятельства.
   – А есть карта, которая означает, что будущее непредсказуемо? – спросила я.
   – Конечно. Я знаю, о ком ты говоришь. Я разложила карты специально для него. Хотела проверить, действительно ли это его рук дело и что он станет делать дальше. Это, без сомнения, дурной человек. Он затаил злобу на Дэниела. Хочет поквитаться с ним, но действовать будет исподтишка – слишком слаб и труслив, чтобы встретиться с противником лицом к лицу. Поэтому он скорее всего нападет…
   – На меня, – догадалась я и почувствовала, как холодная дрожь пробежала по спине.
   – Я дам тебе вот это, – сказала Мероу, надевая мне на шею тонкую ленточку.
   Я рассмотрела амулет: маленький мешочек из белого шелка, внутри что-то хрустящее – бумага? – и твердое. Амулет пах апельсинами. Что ж, если он и не способен защитить меня (не верю я в колдовские заговоры), зато хотя бы хорошо пахнет.
   – А он будет действовать, даже если я не верю в его силу?
   – Да, – пообещала Мероу и улыбнулась своей загадочной улыбкой. – Лампочка ведь загорается, стоит лишь щелкнуть выключателем. И не надо совершать жертвоприношений или возносить молитвы богу электричества. Злом, как и добром, управляют метафизические законы. Амулет защитит тебя и твоих близких, а я постараюсь отвести зло и обратить его на того, кто его насылает.
   – Сестра Мэри считает, что Дарен разыгрывает комедию, – сообщила я, пряча крошечный мешочек под майку. – Он словно впал в транс: тараторил заклинания и взывал к вельзевулу.
   – Если сестра Мэри утверждает, что он претворялся, значит, так оно и было, – рассудила Мероу – Но он все равно одержим злом. Сестра Мэри знает, что такое зло. Она позаботится о том, что осталось от его души, а мы постараемся обуздать его гадкие привычки.
   – Какое-то заклинание? – спросила я подозрительно.
   – Ничего особенного, – сказала Мероу, не ответив на мой вопрос.
   Вступая в схватку со злом, Мероу старается избегать проклятий, а предпочитает действовать окольными путями. Я вспомнила взгляд темно-карих глаз и то чувство полного опустошения, которое он во мне вызвал. Нет, Дарен должен получить по заслугам.
   Я оставила Мероу маффин, купила журнал о магии викка для Кайли и отправилась восвояси.
   В «Радостях земных» все шло своим чередом. Госс обслуживала покупателей, Джейсон помогал ей, подносил и упаковывал хлеб, пока она принимала деньги и отсчитывала сдачу. Они работали так слаженно – просто загляденье. А ведь всего четыре недели назад Джейсон наотрез отказывался выходить из кухни. Теперь его просто не узнать!
   – Положите вишневые маффины на двадцать секунд в микроволновку – и пальчики оближете, – советовал мой ученик покупателю. – Привет, Коринна.
   – Привет, Джейсон.
   – Дэниел просил тебя зайти в шоколадный магазин. Он страшно обозлился, что его не разбудили.
   – Ладно, схожу. Управитесь без меня?
   – Ясное дело! – заверил он беспечно.
   Госс кивнула. Я откланялась.
   Я прошла по переулку, миновала магазин кожи госпожи Дред и толкнула дверь «Небесных наслаждений», на которой красовалась надпись золотыми буквами и резвились в облаках нарисованные херувимы. На звон колокольчика из кухни вышла Джулиетт и, махнув рукой, пригласила меня зайти внутрь.
   Как только я вошла, Дэниел отвел меня в сторону за большую машину, в которой что-то булькало. Он был похож на мрачного ангела, который разочаровался в людях.
   – Исчезла девушка, – проговорил он с упреком. – Джейсон сказал, что сообщил тебе об этом в пять. Почему ты мне сразу не сказала?
   – Потому что ты спал.
   – Она сбежала. Неужели ты не понимаешь, что за несколько часов с девчонкой бог знает что может случиться?
   – А тебе до этого какое дело? – Дэниел убрал руку с моего плеча. Я была совершенно сбита с толку и как всегда в подобных случаях ринулась в атаку. – В самом деле. Разве тебя это касается? Это дело полиции.
   – Нет, – решительно возразил он. – Ей уже больше восемнадцати. Полиция не станет ее искать. Я работаю на Джулиетт. А Селима работала у нее. Так что это меня касается.
   – Хорошо, – уступила я. – Если ты велишь будить тебя всякий раз, когда случается что-то подобное, я буду тебя будить. А теперь, может, хватит смотреть на меня как на преступницу?
   – Это будет зависеть от того…
   – От чего? – я чувствовала, что тоже начинаю злиться не на шутку.
   – От того, как эта проволочка скажется на ее судьбе, – отрезал он и пошел прочь.
   – Дэниел, это нечестно! – крикнула я ему вслед, презирая себя за то, что не могу совладать с дрожью в голосе.
   Он остановился и, не улыбаясь, посмотрел мне прямо в глаза.
   – Пусть так. И ушел.
   Я пнула машину и выругалась. Как он смеет так со мной разговаривать? Да что он о себе возомнил! И с чего он взял, что мне до всего этого есть дело?
   Я еще раз чертыхнулась и тут заметила Джулиетт, которая замерла на почтительном расстоянии.
   – Коринна, прости, я не знала…
   – Что он так отреагирует? Я тоже, – проворчала я, стараясь взять себя в руки.
   Мне не впервой оказываться выбитой из колеи, я попадала в переплеты и похуже. Даже если Дэниел никогда не вернется, я как-нибудь это переживу. В конце концов, тридцать восемь не восемнадцать, уже знаешь, что тебе по силам. И что горе, пусть и самое глубокое, не вечно.
   – Поговори с нами, – предложила Джулиетт. – Дэниел оставил список вопросов – вот этот. Теперь еще и Селиму придется искать. Не представляю, куда она могла подеваться. Казалась такой хорошей девушкой. Неужели это она решила помешать нашей торговле? Просто в голове не укладывается.
   – И ты не знаешь, почему? – спросила я.
   – Нет.
   – Что ж, давайте попробуем ответить на эти вопросы. Хотя, может, это и ни к чему уже. А потом, если не возражаете, я задам свои. Мне всегда хотелось побольше узнать о шоколаде.
   – Погоди, я только закрою магазин, – сказала Джулиетт.
   Я постепенно приходила в себя. Ссора вспыхнула так внезапно! Погано все вышло. Вот так же чувствовала я себя однажды в ирландском пабе, когда какой-то перебравший посетитель по ошибке врезал мне в солнечное сплетение. Он метил в своего дружка, но тот пригнулся в последний момент. Как и в тот раз, мне казалось, что мир расплывается перед глазами. Во всяком случае без Дэниела он изрядно полинял. Я вздохнула.
   Вернулась Джулиетт. Она повесила на дверь табличку «Закрыто». Мы уселись на металлических стульях за большим сверкающим металлическим столом.
   Кроме нас с Джулиетт, на кухне были еще похожий на Адониса Георгий и некрасивая Вивьен. Оба в белых халатах.
   Я огляделась. Несколько машин неизвестного назначения, горы формочек – от совсем крохотных до больших для пасхальных яиц; несколько емкостей с кремовой начинкой и большой холодильник. Над всем этим витал удивительный аромат, смесь множества кондитерских запахов – от горького лимона до лесного ореха и розовой воды.
   – О чем вы хотели спросить? Только не забывайте: нам надо делать шоколад, – сказал Георгий.
   – Я должна поговорить с каждым по отдельности. Кто хочет быть первым?
   – Я, – вызвался Георгий.
   Сестры покосились на него, Джулиетт – с явной симпатией, Вивьен с затаенной неприязнью. Сестры встали и вышли из кухни.
   – Имя? – спросила я.
   У меня был с собой блокнот, а ручку позаимствовала на телефонном столике Джулиетт.
   – Георгий Пандамус.
   – Родственник…