Гринвуд Керри. Небесные наслаждения

   – А вот и они, – сказала я. – Приготовь одеяло, Шери, девушка, должно быть, замерзла.
   Cредневековые влюбленные поджидали нас под навесом заправочной станции. Бриан снял шлем. Селима, смеясь и плача, целовала своего спасителя. Тонкий шелк обтягивал ее красивое пышное тело, она дрожала от холода и волнения. Красное покрывало обвилось вокруг черной кожаной куртки, создавая весьма эротичную и очень трогательную картину. Его руки в перчатках сжимали обнаженные плечи девушки. Она промокла до нитки, но щеки ее разрумянились – то ли от ветра, то ли от радости освобождения.
   – Встретимся в Эссендоне, – сказала я юноше, набросила Селиме на плечи одеяло и повела ее к машине.
   Она вырвалась и снова приникла к Бриану, поцеловала его в губы, а потом позволила мне отвести ее к машине и усадить на заднее сиденье – между Шери и мной. Бриан казался потрясенным и восторженным. Дэниел обнял его и вернулся к такси. Тимбо осторожно тронулся с места.
   – Бриан будет ждать нас в доме твоей сестры, – объяснила я. – Ты не можешь ехать с ним в этом наряде, к тому же у тебя нет шлема.
   – Это вы все устроили? – спросила Селима.
   Я кивнула.
   Она обняла меня и горячо поцеловала. А потом поцеловала Шери и Дэниела. Ее легкое платье промокло насквозь. От девушки исходил тяжелый цветочно-мускусный аромат, пожалуй, чересчур возбуждающий для такого тесного пространства. Мы с Шери укутали Селиму в одеяло. Я достала термос с куриным бульоном. Это поможет утихомирить страсти, подумала я. Нет ничего более успокаивающего, чем куриный суп.
   Селима пила бульон. Постепенно дрожь начала проходить, взгляд девушки стал более спокойным.
   – Я думала, все пропало, – прошептала она, словно все еще не верила до конца в свое спасение. – Думала, выхода нет.
   – Но ведь правда была на твоей стороне, – сказала я. – А когда прав, решение всегда находится. Вот, выпей еще немного бульона.
   – Я отказывалась от еды, – призналась Селима. – Но от этого только еще больше становилась похожа на трепетную невесту. Старухи готовили меня, как цыпленка… как цыпленка для жарки. Глаз с меня не спускали. К счастью, им невдомек, что существуют мобильные телефоны, поэтому я смогла позвонить Шери из туалета. Это законно? – спросила она меня.
   – Конечно, теперь согласно обычаю вы муж и жена, – заверила я Селиму. – Но не по закону. Посмотрим, как все устроится у Бриана. Тогда и решите, хотите ли вы в самом деле жениться. Но твой отец больше не может распоряжаться твоей судьбой.
   – Вот он рассердится! – вздохнула Селима.
   – Нет, – возразила я. – Не забудь: ты не нарушила старинных обычаев. Ты не виновата, что тебя похитили. Родственники обращались с тобой как с вещью. А разве вещь виновата в том, что ее украли? Думаю, твоему отцу даже не придется возвращать подарки.
   – Это были не подарки, – сказала Селима. – Это были деньги. Очень много денег. А куда мы едем?
   – К твоей сестре Мири, – объяснила я. – Или ты хочешь куда-то еще?
   – Нет-нет, Мири такая милая. Я просто боялась ее впутывать. Я и так попала в беду. Меня могут арестовать в любой момент.
   – Почему?
   Селима опустила чашку и вздохнула.
   – Вам я признаюсь – вы меня спасли. Я воровала в магазине.
   – Ты? Как?
   – Каждый день, когда мы подсчитывали выручку, чтобы отнести деньги в банк, я брала из кассы пятьдесят долларов. Это было несложно. Деньги никогда не попадали в квитанцию, так что никто не подозревал об их пропаже.
   – Но зачем ты это делала?
   – Из-за Георгия, – сказала Селима с явным раздражением. – Я отдавала их Георгию. Это он придумал.
   – Но как он мог тебя заставить?
   – Бриан. Он знал о Бриане и грозил рассказать моему отцу. Меня бы заставили уйти из магазина, отец запер бы меня дома и не разрешил никуда выходить. Тогда мне пришлось бы бежать, и я бы опозорила семью.
   – Георгий, – проворчала презрительно Шери. – Почему он заставлял тебя делать это? Неужели ради денег?
   – Он ненавидит турков, – объяснила Селима, словно удивляясь, что нам это неизвестно. – Он вечно твердил о землях, которые потеряла его семья при обмене населением. Я знакома с другими Пандамусами, они так не думают, даже бабушка. Но Георгий считает, что турки их обманули, и ненавидит турков. И меня, – добавила она. – Ему нравилось заставлять меня воровать.
   – Какой милый молодой джентльмен! – заметил Дэниел. – Ну, я с ним поговорю. Больше он тебе вреда не причинит. А ты не догадываешься, кто мог портить шоколад?
   – Нет, – покачала головой Селима. – Понятия не имею. Она закрыла глаза и внезапно уснула, склонив свою нарядную головку ко мне на плечо.
   Тимбо впервые за всю поездку заговорил.
   – Мы совершили добрый поступок, – сказал он. И был прав.
   Когда мы добрались до Эссендона, Бриан был уже там и снимал на крыльце свой шлем. Мири и ее муж Адриан поджидали нас на пороге, их ребенок важно держал медный поднос с турецкими сластями – угощением для гостей. Когда мы вывели Селиму из машины, Мири вскрикнула и кинулась обнимать сестру.
   – Сестренка моя, – всхлипывала она. – Вот ты и замужем. Входите, входите, – пригласила она, и мы все вошли в дом, где на Селиму сразу наскочили две маленькие девочки. Восхищенные ее пышным нарядом, они обхватили Селиму за ноги и закричали:
   – Лима! Лима!
   – Садитесь, – распорядилась Мири.
   Она была похожа на сестру, только старше. Заметив, что Бриан в нерешительности застыл на пороге, Мири втащила его, промокшего, в дом и обняла.
   – Кофе, – сказала она решительно. – Заварите, пожалуйста, – обратилась она ко мне. – Спасибо.
   – С удовольствием, – ответила я вежливо. Я была на седьмом небе от счастья. Мой план сработал!
   Потом мы расселись и стали пить турецкий кофе с рахат-лукумом. Селиму тем временем увели и переодели в сухое. Сестра дала ей свою одежду. Бриан снял кожаную экипировку и снова превратился в обычного паренька в джинсах. Но обстоятельства все же были необычными. Мы совершили настоящее похищение невесты, как в средние века! Кофе вернуло нам способность радоваться жизни.
   Дети наперебой восхищались платьем Селимы. Одна из девчушек сунула мне в руку сережку Селимы – ого! – как только они не оттянули ей уши! Сережка была сделана из чистого золота и весила соответственно. Я собралась было пошутить, что Селима довольно долго сможет жить на деньги, вырученные от продажи ее драгоценностей, но вместо этого спросила:
   – Ты хотела бы вернуться в «Небесные наслаждения»?
   Селима, на которой теперь был красный спортивный костюм, вздрогнула:
   – Пока там Георгий – нет.
   – Хорошо. Я устрою тебе потрясающие рекомендации, и ты сможешь найти другую работу. Ты вольна оставаться здесь, отец больше не может тобой распоряжаться, – заверила я ее.
   – Старый болван, – проворчала Мири, – Знай я, что он задумал продать мою сестренку, я бы его своими руками задушила.
   – В этом нет необходимости, – успокоила я ее. – Селима, отныне ты сама себе хозяйка. Никто не может тебе приказывать. А теперь нам пора. Спокойной ночи.
   Обернувшись к Бриану, я добавила:
   – Все это и тебя касается тоже. Паренек кивнул.
   – Знаю.
   Казалось, он повзрослел на глазах. И стал мудрее.
   Тимбо поджидал нас. Мы принесли ему сладостей. Он радостно уплетал их всю обратную дорогу до «Инсулы». В облаке сахарной пудры мы возвращались со свадьбы молодого Лохинвара. И так устали, что сразу завалились спать.
   Воскресное утро встретило нас ветром и дождем. Я встала и приготовила завтрак. Из окна я увидела миссис Доусон в ярко-красном дождевике и с зонтиком с картиной Ван Гога. Видимо, она направлялась в церковь. Все остальные предпочитали сидеть по домам. Я приготовила гору тостов из ржаного хлеба, отыскала вишневый джем и поцеловала Дэниела, которого привлек в кухню животворный аромат арабики.
   Мы позавтракали в молчании. Горацио выпросил – точнее, потребовал – кусочек масла. По оконному стеклу текли струи дождя. Я погрузилась в чтение газеты и вдруг вспомнила компанию любителей кроссвордов, которую мы повстречали в кафе «Головокружение». Как можно держать в голове столько сведений!
   Потом я стала думать о Селиме и ее романтическом побеге. Девушка воровала деньги из кассы, но к порче шоколада она отношения не имеет. Я решила навестить всех соседей и выведать последние сплетни. Не исключено, что кому-то из них известно о том, что творится в магазине сестер.
   К тому же бедный мистер Отшельник накануне вернулся из больницы в свою разгромленную квартиру. Вдруг он нуждается в нашей помощи? Раз мистер Уайт никакой не преступник и не серийный убийца, а наоборот – достойный гражданин, охраняющий интересы своего государства, он заслуживает нашей поддержки. Пока он еще с нами. Надеюсь, Близнецы так и не нашли то, что искали, хоть и обшарили все углы и закоулки.
   Вишневый джем очень хорош с ржаными тостами.
   В газете удручающих новостей было не больше, чем обычно. Будем надеяться, что Джейсон за этот день не вернется к прежним пристрастиям. Я знала, где он живет, но не могла придумать, как наведаться к нему, чтобы он не заподозрил проверку. Решит, что я ему не доверяю, – глядишь, снова возьмется за старое. Хитрости королевского этикета ничто в сравнении с уловками, к которым мне приходится прибегать при общении с этим малолеткой!
   Дэниел отправился на встречу со старинной подругой Вив, а я продолжила смакование тостов. Но тут раздался телефонный звонок.
   Это была Мероу.
   – Миссис Доусон говорила с мистером Уайтом, – сообщила она. – Знаешь, никак не могу заставить себя называть ее просто Сильвия. Так вот она собирается помочь ему навести порядок в квартире. Хочешь – присоединяйся.
   – Конечно, – согласилась я. – Я прихвачу хлеб и сыр.

Глава шестнадцатая

   – А я принесу чай и чистящее средство, – сказала Мероу. – Миссис Доусон и других пригласила и обещала принести шампанское. Она просто прелесть! Так через десять минут? Да, лифт работает. Труди с ним поговорила.
   Замечательная новость. Я натянула джинсы и старую футболку и повязала на голову платок. Сложила в корзинку хлеб и сыр. И большую банку чатни – домашней овощной пасты, приготовленной по рецепту бабушки Чапмен – пальчики оближешь! Не хуже знаменитого «Лакомства джентльмена». ^[18]Секрет ее приготовления в том, чтобы отследить момент, когда пряное овощное рагу превратится в однородную массу, а происходит это в мгновение ока.
   Отлично, устроим обед на скорую руку. Хорошо, что мне не надо тащить все наверх на себе. Я написала Дэниелу записку и оставила ее посередине кухонного стола, под котом.
   Итак, одно дело сделано. Мистеру Отшельнику больше нечего скрывать, иначе он не впустил бы нас в квартиру и не позволил там распоряжаться.
   В лифте я встретила Шери и Джона, они тоже направлялись наверх.
   – Кеп еще спит, – сообщил мне Джон. – Он всю ночь работал: решал, как справиться с индийским вирусом. Точнее, с пакистанским. Пакистанцы ненавидят индийцев и постоянно пытаются разрушить компьютерную систему этой страны. Кеплер еще не скоро проснется. Он всегда работает на износ.
   – А папа готовит какое-то особенное рагу, – сказала Шери. – Там миллион ингредиентов.
   – Какое еще рагу? – заинтересовалась я.
   – Какое-то французское слово. Касроль? Нет, другое.
   – Касуле? – подсказала я.
   – Ага, точно. Сначала надо положить в соль утку, нарезанную кусочками. Но получается очень вкусно. Просто объедение! А Калико всегда готова прийти на помощь, если надо доесть остатки. Один раз она чуть всю утку не утащила, – рассмеялась Шери. – Кошка сидела на стуле, а утка лежала на столе на полотенце, концы которого свешивались вниз. Так она вцепилась когтями в самый край и потянула, и утка стала медленно двигаться, словно сама по себе. Хорошо, папа вовремя понял, что это ему не мерещится, и схватил ее. Кошка была страшно раздосадована, но папа отдал ей потроха, и она сменила гнев на милость. Самое неприятное в готовке – то, что приходится возиться со всеми этими головами, ногами, внутренностями и тому подобным.
   – Ни в коем случае не ешьте национальные блюда в Азии, – посоветовал девушке Джон.
   Мы вышли из лифта. Миссис Доусон уже хозяйничала в квартире. На ней был большой поварской передник, и со шваброй в руках она здорово смахивала на римского легионера.
   – А вот и вы! – улыбнулась она приветливо. – Как мило с вашей стороны! Коринна и Шери, если вы не против, начните с кухни, а Джон поможет мне расставить мебель.
   – Давайте лучше мы с Джоном займемся мебелью, так легче – ведь мы одного роста, – предложила я.
   Миссис Доусон задумалась: уж не подвергаю ли я сомнению ее способность в случае необходимости в одиночку поставить на место шкаф? Но у меня этого и в мыслях не было, так что она улыбнулась и уступила.
   Мы начали со спальни. Поставили каркас кровати обратно на ножки, водрузили на место матрас и застелили постель. Джон повесил три картины, которые сняли со стен: видимо, подозревали, что за ними что-то спрятано. Кажется, самое время начать расспросы.
   – А ты знаком с владелицами шоколадного магазина? – спросила я, протягивая Джону подушку, на которую надо было надеть наволочку.
   Похоже, постельное белье входило в перечень готовой обстановки. Простыни были из толстого египетского хлопка, не иначе – сохранились с античных времен. Одеяла из чистой шерсти, а стеганое покрывало ручной работы выткано узором «обручальное кольцо». Я рассмотрела покрывало и поняла: чтобы сшить нечто подобное, необходимы исключительная аккуратность и искуснейшее владение иголкой; увы, ни то, ни другое не принадлежало к числу моих достоинств. Джон явно имел немалый опыт в застилании кроватей. Он тщательно натягивал простыни, как в больнице, и легко подворачивал их так, что получались абсолютно ровные края; этому можно научиться лишь в армии.
   – Я встречался с ними, – отвечал он. – Но не могу сказать, что хорошо их знаю. Я видел Вивьен в Сиднее в прошлом году. Просто в толпе. Кажется, она неплохо проводила время.
   – На Марди Грас? ^[19]
   – Да. Я поначалу опешил. Хотя – почему бы и нет? Возможно, она просто пришла поглазеть на парад. Многие люди традиционной ориентации приходят на Марди Грас. Отличное шоу. Ты берись за шкаф с того конца, Коринна. Поднимаем на счет «три». Раз, два, три!
   Мы водрузили на место тяжеленный шкаф и развесили одежду, которую мистер Отшельник привез с собой. Хорошие, но, пожалуй, скучноватые вещи. Три пары ботинок. Две пижамы. Обычное мужское белье. Слаженно работая, мы с Джоном смогли превратить разоренную спальню (вот так, должно быть, выглядели руины Кельна после набега готов) в место, и в самом деле пригодное для сна. Вся обстановка осталась целой и невредимой.
   – Похоже, взломщики действовали аккуратно, – усмехнулся Джон.
   – Если под аккуратностью ты имеешь в виду то, что они не гадили на стены и не танцевали в грязных ботинках на простынях, тогда я согласна. Еще бы! Они ведь были заняты поисками.
   – Именно. Что ж, потрудились мы на славу.
   Видимо, полицейские забрали останки простыни, которой спеленали мистера Отшельника. Мы вернулись в столовую, поставили на ножки стол, расставили вокруг стулья, поменяли скатерть, разложили пробковые подставки с видами Лондона, водрузили на место вазу и две странные скульптуры из металлических пластин, пластмассовых заклепок и кусков проволоки (на одной из них болталась составленная из кусочков медная рыбка), сложили на декоративное блюдо камешки и ракушки, которые, вполне вероятно, были собраны еще в 1920 году каким-нибудь ребенком, впервые увидевшим море.
   Два бокала были разбиты вдребезги. Я отправилась на кухню за пылесосом. Надо поскорее убрать все осколки, пока кто-нибудь не порезал ногу. Пылесос был старый, но работал отменно. Честно сказать, нам всем было тесновато в маленькой столовой, так что Джон сменил позицию, а я наметила себе новую жертву для расспросов.
   Мероу собирала с полу рассыпанный рис и бросала его в мусорный мешок.
   – Мероу, ты знакома с владелицами шоколадного магазина? – спросила я, забирая у нее мешок, так чтобы она могла работать двумя руками.
   – Спасибо, Коринна. Здесь ужасная вибрация, у меня даже голова закружилась. Джулиетт и Вивьен? Нет, я их мало знаю. Они не интересуются оккультизмом. Но шоколад у них превосходный. Подай мне, пожалуйста, совок для мусора. Какая удача, что большинство съестных запасов мистера Уайта было заморожено. Этот рис наверняка валялся здесь с шестидесятых годов. Даже долгоносики вымерли от постоянного скрещивания. – Она водрузила жестяную коробку назад на полку. – Но я встречала молоденькую девушку, что у них работала. Селима, кажется? Она заходила и просила погадать ей на картах таро. Результат оказался интересный.
   – И что же ты ей нагадала?
   Мероу неодобрительно зыркнула на меня своими темными глазищами.
   – Ты ведь знаешь: я не могу тебе этого рассказать.
   – Тогда я спрошу иначе: касалось ли это чего-то еще, помимо воровства и романа с китайцем?
   – Ага. Нет. Только она была страшно сердита на своего отца. Так ты говорила с Селимой? Я волновалась за нее. Как она?
   – Спасена. И весьма романтическим способом. В духе Вальтера Скотта. Хоть я терпеть не могу Вальтера Скотта. Пожалуй, эти кастрюльки могли бы стать находкой для коллекционера, – заметила я, ставя в буфет красивую эмалированную кастрюлю с длинной ручкой. – Как там у тебя дела продвигаются?
   – Все продукты приходится выбрасывать. К счастью, холодильник остался включенным, хоть тут все и перевернули вверх дном. Вот закончу и поставлю чайник.
   – Я буду в гостиной.
   Миссис Доусон расставляла книги в шкафу, а мистер Отшельник сидел на кушетке и разглядывал груду вспоротых подушек.
   – Если у вас есть иголка и нитка, я могла бы попробовать зашить их, – предложила я.
   – Возьмите у меня в сумке, Коринна, – отозвалась миссис Доусон.
   Я взяла штопальную иголку и нитку и расположилась на полу. У миссис Доусон нашлись также ножницы и наперсток.
   – Вы можете разговаривать, когда шьете? – спросила миссис Доусон.
   – Да.
   Я взяла порванную шелковую подушку и вывернула наволочку наизнанку. Приятно было слушать уютный шелест книг, которые возвращались на свои места.
   – Тогда, может, расскажете, как продвигается полицейское расследование?
   – Ну, про это я мало что знаю, – сказала я, делая очередной стежок. – Вам почти все и без меня известно. Мой человек в полиции отказывается говорить о том, кто такой мистер Уайт и почему он здесь. Знаю только, что опасный для него период ограничен тремя неделями.
   – Да, сведения и впрямь скудные! – посетовала миссис Доусон.
   – Могу я тоже задать вам вопрос? – я опустила наволочку, надела ее на подушку и передала мистеру Уайту. Он по-прежнему хранил молчание.
   – Конечно.
   Миссис Доусон закончила расставлять книги, поднялась с колен и занялась безделушками на каминной полке. Взорванный сейф был испорчен навсегда. Он зиял на противоположенной стене, где прежде его закрывала картина, изображавшая коричневую вересковую пустошь, посреди которой на фоне коричневого неба стоял коричневый олень. Я взялась за новую наволочку из синего тайского шелка.
   – Скажите, вам известно что-нибудь о владелицах, нет, всех работниках шоколадного магазина?
   – Джулиетт – милое дитя, пожалуй, немного вспыльчивое, это чувствуется. Вивьен – разумная женщина, но подвержена перепадам настроения, возможно, это гормональное. Георгий – нахальный мальчишка и, насколько я могу судить, плохо кончит. Ну и поделом. Селима – запуганная девчушка, которая способна на все, если ее заставят.
   Таково было суждение миссис Доусон. Что ж, она весьма наблюдательна. Пожалуй, впредь мне следует относиться к ней серьезнее. Впрочем, я и раньше так поступала.
   – Селима сбежала, но теперь она в безопасности. Мы провели необыкновенную спасательную операцию. Из этих четверых, кто, по-вашему, мог портить шоколад?
   – Никто, – решительно отмела малейшие подозрения миссис Доусон. Она водрузила на место терракотовую статуэтку, изображавшую младенца Самуила перед Илией; кажется, она жалела, что та не разбилась. – Джулиетт и Вивьен нужны друг другу. Георгий, конечно, самовлюбленный нахал, но ему нужна работа. И Селиме тоже.
   – И я так считаю, – призналась я печально, закончив зашивать вторую подушку и берясь за третью.
   Миссис Доусон взяла стаканы с кушетки и принялась их протирать. Она ставила их на серебряный поднос, который давно бы следовало почистить.
   – Кажется, это венецианское стекло, – сказала она. – Ни один не разбился. Удивительно. Дэниел! – позвала она. – Как вы там управляетесь в ванной?
   – Уже вынули все стекло, – отчитался Дэниел. А я и не слышала, как он пришел! Значит, подвинул Горацио и нашел оставленную на столе записку. – Вот пройдусь последний раз силиконовой замазкой, и все готово. Хорошо, что это был толстый стакан для полоскания рта, а не бокал для шампанского.
   – Прекрасно. Значит, мистер Уайт сможет принять ванну, о которой так страстно мечтает, а мы тем временем приготовим обед, – решила миссис Доусон.
   Джон протянул мистеру Уайту банное полотенце и тапочки, а Дэниел проводил его в ванную. Мистер Уайт с трудом переступил порог и запер дверь.
   – Болтливый тип, верно? – заметила я. Мне было не по себе в присутствии мистера Уайта.
   – Он пережил шок, поэтому в больнице ему давали успокоительное. Его действие еще не прошло, – объяснила миссис Доусон. – Джон, не могли бы вы открыть шампанское? Думаю, нам всем не мешает выпить.
   – Но сначала мы очистимся от насилия и страха, – возвестила Мероу.
   Как раз в этот момент, словно сговорившись с колдуньей, появились Кайли и Госс. Что-то приговаривая, они принялись расставлять по всей комнате свечи, а Мероу меж тем курила фимиам и открывала окна. Дэниел, Джон, миссис Доусон и я стояли посередине комнаты. Я и в самом деле почувствовала, как часть напряжения, которое не давало мне покоя, словно испарилась или рассеялась. В комнате запахло как в православной церкви. Мероу включила диск с мягкой, приятной музыкой. Я глубоко вздохнула. И Джон тоже. Он-то более привычен к таким церемониям, чем я. Дэниел взял меня за руку. На этот раз рука его была холодной. Миссис Доусон сохранила свою светскую улыбку – право слово, эта женщина способна устоять против цунами, землетрясения, ядерной атаки и даже проявить героическое хладнокровие, случись кому есть рыбу салатной вилкой.
   – Спасибо, милая, это очень помогло, – только и сказала она, когда Мероу закончила церемонию, задула свечи и отпустила прислужниц.
   Джон открыл бутылку шампанского, и мы все выпили из венецианских бокалов, чуть зеленоватых и таких тонких, что я боялась ненароком откусить кусочек от края. Как и следовало ожидать, шампанское оказалось превосходным.
   Потом мы с Мероу стали готовить обед. Квартира и в самом деле преобразилась. Теперь здесь витали приятные запахи. Еда у нас была припасена отличная. Выращенная в экологически чистых условиях зелень Мероу, остатки помидоров черри, корнишоны, три сорта сыра, четыре сорта хлеба и чатни по рецепту бабушки Чапмен. Слава богу, Мероу удалось спасти соль. Мы приготовили салатную заправку из превосходного пряного уксуса и оливкового масла холодного отжима. Посуды и приборов было предостаточно – вполне хватило бы на ужин из пяти блюд. Вооружившись одним из бесценных хлебных ножей, которые оказались острыми как бритва и явно хранились в этой кухне с незапамятных времен, я занялась нарезкой хлеба.
   – А ведь получился настоящий обед! – заметила я, выкладывая листья салата в фарфоровую миску; за такую на любом аукционе наверняка отвалили бы кругленькую сумму, которой хватило бы на покупку пекарни вроде моих «Радостей земных».
   Мероу посмотрела на меня с удивлением.
   – Так мы и готовили обед, разве нет?
   Мы пригласили всех пройти на кухню и наполнить тарелки, поскольку за столом нам всем было не усесться. Я выбрала зерновой хлеб, голубой сыр и салат и устроилась на кушетке; ко мне присоединились Дэниел и Джон. Миссис Доусон и Мероу сели за стол.
   Из ванной до нас долетало энергичное плескание. Наконец появился мистер Отшельник – мокрый, но чистый; он прошлепал в свою комнату и вернулся принаряженный и в здравом уме. Он взял руку миссис Доусон.
   – Просто не могу поверить, что вы сделали это все для меня, – сказал он ей. У него оказался приятный глубокий голос. С австралийским акцентом.
   – Пустяки, дорогой мальчик, – ответила она отрывисто. – Пойди положи себе чего-нибудь поесть и присоединяйся к нашему столу. Эти беспутные создания привыкли есть, держа тарелку на коленях, но, боюсь, такие трюки не по мне.
   Беспутные создания расплылись в улыбках, насколько им это позволяли набитые рты. Я пошла взять еще хлеба, чеддера и чатни, которая удалась на славу. Я так проголодалась, что уплетала за обе щеки.
   – А теперь, – обратилась миссис Доусон к Дэниелу, – расскажите нам, как же Коринне удалось спасти Селиму?
   Дэниел позволил миссис Доусон наполнить его бокал и поведал собравшимся о грязной торговле девичьей чистотой Селимы, о плясавших под дождем на заднем дворе стариках, о прибытии мотоциклиста в кожаных одеждах и о том, как девушка с радостным криком вскочила в седло и унеслась прочь – к свободе; как развевалось ее красное покрывало и звенели украшения. Это была отличная история, и он хорошо ее рассказал.