Через двадцать минут она, полностью одетая, появилась в гостиной, попросила аспирина и остановила начавшую уже было говорить Элизабет Макмиллан слабым движением руки.
– Элизабет, я пока еще не готова слушать умные вещи, – простонала она. – Дот, принеси черный кофе.
Фрина закурила и откинулась на спинку дивана.
Доктор окинула ее строгим взглядом.
– Если вы будете колобродить ночь напролет и начинать день с черного кофе и сигарет, через месяц вы окажетесь у меня, юная леди, – заметила Элизабет. – И раньше времени превратитесь в развалину. Мне нужно сообщить вам кое-что важное, а в больнице меня ждет пациентка. Послушайте меня, ради бога!
Фрина допила кофе. В ее глазах снова появился огонь, она взбодрилась и оживилась.
– Простите меня, Элизабет, я иногда бываю такой гадкой! Говорите, конечно!
– Я о пакетиках, которые вы мне прислали. Во что вы ввязались?
– А что? Что в них такое?
– Вот в этом, – сказала доктор Макмиллан, выкладывая на стол аптечную упаковку, запечатанную красной восковой печатью, – хлорид натрия, обычная поваренная соль. А в этом, – она вытащила муслиновый пакетик, – чистый кокаин. Меня не интересует, где вы их взяли, но советую вам быть поосторожней, моя дорогая. Эти люди порой действуют слишком поспешно.
– Об этом я слышала… – пробормотала Фрина. Крошечный пакетик попал в ее карман, когда она была у мадам Бреда, и там был настоящий кокаин. А в пакетике побольше, который она приобрела как настоящий кокаин у княгини де Грасс, оказалась соль.
– Интересная соль, – добавила доктор, поднимаясь. – Я обнаружила в ней следы самых разных химических элементов. Думаю, это соль Мертвого моря – ее используют для солевых ванн в некоторых салонах красоты. Что ж, мне пора.
– Выпейте хотя бы чашку чаю, Элизабет! – запротестовала Фрина, но гостья покачала головой.
– Биологические процессы не ждут, – заметила доктор и ушла.
В дверях она столкнулась с господином Смайти.
Управляющий был вежлив, но тверд. Он понял, что мисс Фишер была совершенно непричастна к правонарушениям, по поводу которых вчера вечером к ней наведались полицейские. Он рад, что все так мирно закончилось. Но больше такое повторяться не должно. Еще один такой эпизод – и ради благополучия отеля он будет вынужден попросить мисс Фишер найти другое место пребывания. Фрина улыбнулась и уверила его, что подобных случаев больше не ожидается и что внушительные douceur [34]непременно будут добавлены к счету, чтобы успокоить его оскорбленные чувства. Господин Смайти удалился с довольным видом, осторожно закрыв за собой дверь.
– Срочно запри дверь, Дот! Не то еще кто-нибудь сюда заглянет и устроит представление перед завтраком, – крикнула Фрина и добавила: – Не открывай никому, кроме обслуги! Черт, как там говорится? «Так не глушил меня никто со дня, как мужа матери отцом назвал я». [35]Кажется, Шекспир. Саша! Пора вставать!
Молодой человек, явно успевший снова заснуть, вынырнул из-под одеяла и за минуту оделся. Он уселся на диване рядом с Фриной, на зависть бодрый и свежий.
Фрина взглянула на него с возмущением:
– Как можно так хорошо выглядеть в этот час? Это неестественно. Отвратительно. Ну да ладно. Что ты делаешь сегодня?
– Мне нужно зайти в «Скотс». У нас с сестрой утреннее представление в десять, потом еще одно в три, и вечернее шоу в театре «Тиволи». Думаю, княгиня захочет с тобой поговорить, – добавил он.
– Я бы тоже хотела с ней побеседовать. О, господи, кто там еще?
Дот пошла открывать и вернулась, катя столик с завтраком.
– Наконец-то! – сказала Фрина и принялась за вареное яйцо.
В девять часов они с Сашей уже спускались по лестнице, направляясь в отель «Скотс». На стойке администратора ее ждали два конверта: тонкий голубой с золотыми краями и ничем не украшенный пухлый белый. Незаметно для Саши она опустила их в сумочку, решив прочесть позже. Фрина не собиралась ни с кем делиться всеми известными ей сведениями. Дот получила все необходимые инструкции на случай, если мисс Фишер не вернется через три часа, и номер телефона душки полицейского. Саша предложил Фрине руку, и ее ладонь в перчатке проскользнула между его локтем и мускулистым боком. Он и вправду был очень привлекателен.
Саша, похоже, угадал мысли Фрины – уголки его губ чуть дрогнули в еле заметной самодовольной улыбке; если бы на его месте оказался другой мужчина, Фрина рассердилась бы. Но Саша ее умилял. В нем не было самолюбия мужчины-завоевателя, только детская актерская гордость, рожденная заслуженными аплодисментами искушенной публики. От прозрачного утреннего солнца на аккуратной блестящей шапочке Фрининых волос появился рыжий отсвет. Они подошли к «Скотс», не самому модному, но весьма респектабельному отелю. Швейцар с явным неодобрением оглядел Сашин костюм, но впустил его, нехотя раскрыв дверь. Фрина не дала швейцару чаевых, и это расстроило его еще больше.
Когда Саша влетел в номер, княгиня и Элли, пересчитывавшие горстку монет, подняли на него глаза и тут же вернулись к прежнему занятию.
– Мой мальчик, ты должен принять ванну и переодеться, – рявкнула княгиня. – Через час у тебя спектакль. Элли, собери монеты и спрячь их. Мисс Фишер, садитесь, пожалуйста. Хотите чаю?
Фрина кивнула, убрала с кресла три пары рваных чулок и села, исполнившись внимания.
Княгиня налила чай из самовара в фарфоровую чашку и передала ее Фрине. Элли тем временем ссыпала деньги в мешочек и исчезла в соседней комнате, вероятно, для того, чтобы снабдить Сашу чистым трико. Фрина вспомнила о маске смерти и вытащила ее из кармана пальто. Княгиня схватила маску и провела длинным узловатым пальцем по красным пятнам на ее краях.
– Ваша? – резко спросила она.
Фрина махнула рукой в сторону соседней комнаты.
– Его, – ответила она столь же резко.
Лицо старухи, казалось, еще больше осунулось.
– А-а. Он сам мне все расскажет. А вас не ранили?
– Конечно, нет, – ответила Фрина. – И Саша ранен совсем неопасно. Просто царапина на руке. Она ему даже не мешает.
– А-а! – издала торжествующий возглас княгиня. – Он все-таки развлек вас? Как бы я хотела, чтобы он женился! Это его единственный талант – это и танцы. Если нам не повезет, он станет жиголо, а это недостойно потомка княжеского рода. Мы ни на что не годимся! Меня ничему, ничему не научили в детстве – считалось, что работать должны крестьяне. Но я училась, самостоятельно докапываясь до истины. Потом царские дочери пошли в сестры милосердия, и мне тоже разрешили заняться чем-нибудь полезным. Но когда мы оказались в Париже, я поняла: мой самый ценный талант тот же, что у Саши. И я… это было весьма забавно, но очень скоро все будет кончено. Что же случилось?
– За ним гнались. И мы прибегли к хитрости. Княгиня, вы знали, что в пакетике, который вы мне продали, обычная соль?
На лице княгини не дрогнула ни одна складочка, но она заговорила на пол-октавы ниже:
– Соль? Нет, я отдавала деньги не за соль. Что себе думает Герда?
– Не знаю. Вы уже покупали у нее этот товар?
– En effet… mais pas tout-!a-fait, [36]– призналась княгиня. – Она всегда находила предлог не продавать.
– Предлог?
– Да. Или говорила, что за ней наблюдает мадам, или что поставок еще не было, или что все уже продано… Tiens! [37]Соль! А мы заплатили за нее цену кокаина!
Старуха расхохоталась, и через мгновение Фрине это все тоже показалось смешным. Она попробовала чай – он был очень крепким, с лимоном и совсем ей не понравился.
Но был еще пакетик настоящего кокаина, найденный в ее пальто вместе с запиской. И когда пакет соды, которым она подменила наркотик, выпал из кармана ее пальто, Эллис, полицейский, выпалил: «Все как она сказала». Это означало, что человек, который навел на Фрину полицию, знал о сделке, совершенной княгиней в банях мадам Бреда. Круг подозреваемых, таким образом, ограничивался княгиней, ее свитой, Гердой и, возможно, мадам Бреда – любой из них мог подбросить Фрине кокаин.
Княгиня перестала смеяться, вытерла слезы и подлила себе чаю. Потом кивнула Фрине:
– Вы продвинулись в своем расследовании? – спросила она, и Фрина покачала головой. – У меня есть адрес, может быть, имя – я точно не знаю, – продолжала княгиня. – Вероятно, он вам поможет.
Де Грасс вытащила сложенный лист бумаги из недр своего наряда, который на этот час состоял из старомодного корсета и роскошного голубого атласного платья, довольно длинного и местами выцветшего.
Фрина развернула листок.
– Литтл Лон, семьдесят девять, – с трудом прочла она нацарапанный кошмарным почерком текст.
– Кто этот Лон? – спросила княгиня. – Вот что я хотела бы узнать. Возможно, это и есть наш сукин сын.
– Сукин сын?
– Негодяй.
– Я найду его, – пообещала Фрина и попрощалась с де Грассами.
Красавчик Саша нежно поцеловал ее и подвел к сестре для поцелуя. Фрине они казались настолько похожими, что она не стала возражать. Она знала, что близнецы хотят вместе обладать ею, и такая перспектива уже начала казаться ей увлекательной, но она решила оставить похотливые мысли и удалиться. Фрина нарочито громко простучала каблучками по коридору, а затем, крадучись, вернулась и приникла ухом к двери.
Она услышала голос старухи, говорившей на своем уже знакомом французском:
– Ну как дойная корова? Ты ей понравился?
– Разумеется, – самодовольно ответил Саша. – Гладил, пока она не замурлыкала. Для англичанки она необычайно чувственная. Думаю, я окрутил ее. Она снова захочет меня.
– Она тебе заплатила? – заскрипела старуха, и Саша, должно быть, пожал плечами – Фрина слышала, как княгиня слегка шлепнула его.
– Бабушка, не будь такой жадной! – запротестовал он, смеясь. – В следующий раз заплатит. Думаю, в конце концов я на ней женюсь.
– Может быть. По крайней мере, ты не напрасно потратишь силы. Похоже, она богата. И умна.
– Это правда, она спасла меня обманом. Ее голова работает с потрясающей скоростью. Надеюсь, она найдет Roi de Neiges.
– Да, она его найдет, и тогда ты последуешь за ней и… – Де Грасс издала глухой звук, возможно, сопровождавшийся красноречивым жестом. – Месть сладка, деточки. Мы вытрясем из него все до последнего сантима, прежде чем он умрет. С таким капиталом тебе, Саша, больше не придется работать, а твоя сестра сможет выйти замуж по любви.
Княгиня радостно загоготала.
– Я не выйду замуж, – возразила Элли. – Мне не нравятся мужчины. Саша, когда в следующий раз пойдешь к мисс Фишер, возьми меня с собой! Ну пожалуйста, Сашенька!
– Не думаю, что ей это понравится… – задумчиво произнес Саша. – Но я ее спрошу. Мне нужно помыться – скоро спектакль. Иди потри мне спину.
Фрина беззвучно прошла по коридору. Без единого слова она миновала швейцара. Он проводил ее удалявшуюся фигурку мрачным взглядом и вздохнул. Он видел, что эта женщина принадлежала к сливкам общества. Лучше держать сторону имущего класса. По крайней мере, его так учили. Но ему ничего хорошего это еще не принесло.
Вскоре Фрина поняла, что она привлекает к себе внимание, потому что идет слишком быстро, и к тому же, чтобы бегать в узкой юбке, широком пальто и на высоких каблуках, нужно быть очень внимательной, а в данный момент она на это не способна. Поэтому она зашла в кафе, заказала чай, закурила сигарету и выпустила в воздух облачко дыма. Так вот зачем русские приняли ее в свою компанию! Для приманки. Какое вероломство!
Она пила чай слишком быстро и обожгла небо. Злиться на этих русских бессмысленно. Они аморальны и симпатичны, как котята. И все же она поклялась себе в одной вещи: Саша не вытащит из ее кошелька ни единого пенни и она никогда не выйдет за него замуж. Многих женщин на этом свете используют мужчины, но Фрина не собиралась становиться одной из них.
Фрина открыла первое из двух писем и обнаружила в толстом белом конверте составленное с безупречным вкусом приглашение на сегодняшний ужин от господина Сандерсона, депутата парламента. Она отложила приглашение и разорвала другой, надушенный конверт. На отчаянно лиловом листе бумаги значился адрес Лидии Эндрюс. В немногословной записке Лидия просила мисс Фишер позвонить ей при первой же возможности. Фрина фыркнула. И все-таки эта женщина была липучей. Она скомкала письмо и вышла из кафе, бросив письмо Лидии в урну для мусора. Она поедет на ужин к Сандерсону, но перед этим им с Дот нужно кое-куда пойти и кое с кем встретиться.
В первую очередь, она должна была взять напрокат машину. Фрина хорошо водила, и ей не нравилось постоянно вызывать такси.
Она вспомнила, что видела на этой улице, ближе к окраине города, гараж – там раньше были конюшни для городских экипажей. Фрина вскочила в трамвай и крепко ухватилась за поручень, вдыхая странный, пахнущий озоном и горячей пылью воздух. Вскоре она высадилась на углу Спенсер-стрит. Гараж оказался большим, недавно выкрашенным помещением. Едва Фрина вошла, перед ней возник услужливый, запачканный бензином молодой человек. Мрачное помещение бывших конюшен теперь сияло светом медных светильников и тщательно отполированными выкрашенными стенами. Молодой человек проворно вытер руки обрывком ткани и поспешил к ней.
– Мадам, чем я могу вам помочь?
– Я хочу взять машину напрокат, – сказала Фрина. – Какие у вас есть?
Молодой человек указал на внушительную «Герцогиню» – высокая подвеска, закрытый кузов, наверняка ее делал мастер, изготовлявший прежде кареты.
Фрина улыбнулась.
– Боюсь, такая тихоня не для меня. Как насчет этой? – спросила она, проводя рукой по ярко-красной гоночной «Испано-Сюизе». Лихая низкая подвеска, внушительный капот с дьявольски мощным мотором.
Молодой человек смерил Фрину взглядом, пытаясь оценить ее силы.
– Давайте прокатимся вместе! Увидите – я с ней справлюсь. Я не причиню вреда этой милой даме, просто мне нужна быстрая машина. Поедем.
Молодой человек снял брезентовый чехол и беспомощно последовал за Фриной.
Он пристально следил за тем, как Фрина нажала на педаль, ловким щелчком повернула стартер и завела мотор. Цилиндры взревели – глушитель для этой машины не был предусмотрен. Фрина взялась за руль, отпустила педаль, и машина выехала на Спенсер-стрит. Мисс Фишер аккуратно повернула налево.
Они проехали около двух километров, миновали крикетную площадку, и Фрина открыла дроссельную заслонку, позволив мотору работать в полную силу. Загорелась красная лампочка на спидометре.
– Скорость и так большая, мисс! – застонал механик. – Я сдаюсь! Забирайте ее!
Фрина сбавила скорость и впервые за это время отвела взгляд от дороги. Она казалась немного разочарованной.
– Что ж, отлично, – проворчала она, с визгом покрышек развернулась на сто восемьдесят градусов и повезла механика обратно в гараж с такими мастерством и скоростью, которых ему не приходилось встречать до этого.
Они въехали в гараж, и Фрина заглушила мотор.
– Для начала я возьму ее на неделю, – любезно сказала она. Молодой человек заметил, что ее сияющие черные волосы после поездки остались в идеальном порядке. – Мне неважно, сколько она стоит, – продолжала Фрина. – И если вы не хотите давать ее в аренду, я ее куплю. Отличная машина… Сколько она стоит?
– Я не хочу продавать ее, мисс. Я сам собираюсь на ней ездить… Я заменил мотор, два месяца на это угробил…
– Пятьдесят фунтов в неделю, – предложила Фрина.
С поспешностью, вызванной не только этим щедрым предложением, механик сунул в машину рукоятку для завода и получил пачку банкнот.
Фрина снова завела еще теплый мотор, вывела машину на Спенсер-стрит, как скакуна к препятствию, и рванула прочь так, что прохожие бросились врассыпную. Молодой человек взял в руки визитную карточку, увидел, что его клиентка живет в «Виндзоре», и закрыл гараж раньше времени. Ему вдруг захотелось выпить.
Фрина заехала на стоянку у главного входа в отель и позвала швейцара.
– Где я могу ее оставить?
У швейцара челюсть отвисла. Он поспешил к постоялице.
– Припаркуйте ее прямо здесь, мисс, я за ней присмотрю. Красивая машина, мисс. Это «Лагонда», верно?
– «Испано-Сюиза», видите фигурку аиста на радиаторе? Первая такая машина была собрана для испанского короля Альфонса. [38]Эта – 46CV, хороша, правда?
Фрина подъехала к указанному швейцаром месту и заглушила мотор. Она сглотнула, чтобы не закладывало уши: «Испано-Сюиза» рычала как лев.
Фрина взбежала по ступенькам, поднялась по главной лестнице, открыла дверь своего номера и напугала Дот, которая в это время штопала чулок, так, что девушка уколола палец.
– Брось это, Дот, мы едем кататься!
– Кататься, мисс? В автомобиле? – Дот облизала палец и повесила чулок на спинку стула. – Что вы наденете?
Фрина уже копалась в платяном шкафу, охапками вытряхивая из него одежду.
– Наверное, брюки и широкое пальто. Я знаю, сейчас май, но на улице зябко. Устроим пикник?
– Может пойти дождь, – с сомнением ответила Дот, возвращая на место разбросанные Фриной вещи.
– Ну и что? У машины складной верх. Позвони вниз и попроси приготовить нам корзину для пикника. И зонтик.
Фрина нашла свое пальто и надела брюки из темной саржи, какие носят управляющие уважаемых банков. Дот тем временем выполняла ее распоряжения.
– Сказали, все будет готово через десять минут.
– Хорошо. А что же надеть тебе? Хочешь, я дам тебе какие-нибудь брюки?
Дот содрогнулась, а Фрина рассмеялась.
– Надень зимнее пальто, голубую шляпу клоше и возьми с собой меховую полость, тогда уж точно не замерзнешь. Не знаю, далеко ли мы уедем.
– Мисс, пикник можно устроить и в парке, нам не обязательно выезжать из города, – возразила Дот. Она не любила открытых и небезопасных пространств без всяких удобств.
– Ну, поехали! – воскликнула Фрина. – Ничего не забыли?
Дот подхватила сумочку, пальто и полость из шкуры кенгуру и побежала за своей взбалмошной хозяйкой вниз по лестнице.
Швейцар уже погрузил в багажник корзину с едой, приготовленную для них на кухне. Фрина уселась на водительское место, а Дот очень осторожно устроилась на пассажирском сиденье.
– Мисс, вы поведете сами? – прошептала она. Фрина рассмеялась.
– Моим учителем была мисс Мэй Канлифф, которая стала чемпионкой Каирских гонок в двадцать четвертом году; она говорила, что у меня есть задатки гонщицы, – объявила мисс Фишер, пока швейцар заводил хрипло ревущий мотор. – Со мной ты будешь в безопасности, Дот. Спасибо! – крикнула она швейцару, протянув ему монету в два шиллинга.
Он поклонился.
– Можно ехать, мисс, – крикнул он, и Фрина вырулила на дорогу.
Дот закрыла глаза и доверила душу Богу.
– Восьмилитровый рядный двигатель, верхний коленвал, многоступенчатая коробка передач, ручная регулировка амортизаторов, – кричала Фрина сквозь рев мотора, казавшийся Дот похожим на грохот орудий. – В Брикъярде она шла со скоростью сто километров в час в течение восемнадцати часов – классная машина! Сто лошадиных сил при 1600 оборотах в минуту! Может, он все-таки передумает и продаст ее мне? Дот! Дот, открой глаза!
Дот послушалась, увидела, как от них едва успел увернуться огромный рыночный фургон, и снова зажмурилась.
– За городом будет лучше. Мне еще нужно забрать пару своих знакомых. Они ждут на углу Спенсер-стрит… А вот и они!
Фрина резко затормозила и помахала рукой. Дот, которую подбросило вперед, с тревогой уставилась на побитое такси, увидела, как кто-то махнул рукой, видимо, подавая знак, – и Фрина снова погнала «Испано-Сюизу» на неимоверной скорости. Мимо промелькнула сортировочная станция железной дороги, и Дот, удивляясь тому, что до сих пор жива, украдкой косилась из-под полей своей шляпы. Глаза девушки слезились от встречного ветра. Указатели стремительно сменяли друг друга. Они выехали на Дайнон-роуд и на бешеной скорости понеслись в западном направлении. Они почти миновали длинные серо-зеленые болота вдоль железнодорожных путей. Мост выскользнул из-под быстрых колес; рев и вибрация мощного двигателя пробирали Дот до костей. Так прошло полчаса.
– Куда мы едем? – крикнула Дот, удивляясь, как громко она, оказывается, может говорить.
Фрина не отрывала взгляд от дороги.
– Проедем вдоль реки, потом где-нибудь остановимся. Посмотри назад, Дот, они едут за нами?
В кильватере великолепной «Испано-Сюизы» старательно ползущее такси марки «Моррис» казалось маленькой точкой. Фрина сбросила скорость, и они покатили по грунтовой дороге вдоль реки, у берега которой было пришвартовано множество небольших суденышек, в основном яхт и прогулочных лодок.
По другому берегу, насколько простирался взгляд, тянулись сады и огороды. Дот заметила плоские плетеные шляпы китайцев, работавших на грядках с белокочанной капустой и брокколи.
– О, мы едем в чайный сад! – воскликнула Дот, когда «Моррис» поравнялся с ними, и обе машины последовали дальше на вполне пристойной скорости.
Сады были хорошо спланированы, плодородная почва возле реки использовалась для выращивания экзотических растений, добавлявших прелести растущим рядом эвкалиптам и австралийской акации. В мае в садах было тихо и немного неопрятно. Даже вечнозеленые растения зимой выглядят печально, подумала Фрина. Она остановила машину и сообщила Дот, что та теперь в полной безопасности. «Моррис» затормозил и, казалось, осел на колесах, а из-под его капота вырвалось облако пара.
Обитатель садов павлин оглядел незнакомцев, обдумывая, стоит ли разворачивать перед ними свой хвост, но решил этого не делать.
Из «Морриса» послышался голос:
– Сес! Помоги мне, что ли!
– В чем дело? – заспанным голосом спросил Сес.
– Чертова дверь опять слетела с петель. У тебя есть проволока?
Повозившись немного, Сес нашел кусок проволоки и закрепил дверь. Приятели вылезли наружу и осмотрели свою колымагу.
– Думаю, ей пора на свалку, приятель, – грустно заметил Сес.
Берт снял шляпу, вытер пот со лба и водрузил шляпу на место.
– Нет, дружище, она еще побегает. Надо только немного поколдовать над ней. На обратном пути нужно залить в нее воды – в реке полно воды.
Они приблизились к Фрине, которая сидела на корточках и пыталась напоить Дот коньяком.
– Она напугалась, да? – поинтересовался Берт. – Да, капля горячительного – лучшее лекарство. Мне всегда помогает, верно, Сес? Машина хороша, хотя мчится, как… я хочу сказать – быстро ездит. Повезло, что мы не наткнулись на копов.
Дот выпрямилась, отказалась от коньяка и объявила, что она в полном порядке.
– Сейчас мы устроим пикник, джентльмены. Где бы нам расположиться? – спросила Фрина, убирая фляжку в машину.
Берт посмотрел на Сеса.
– Тут есть этот… как его… – Он указал на бельведер, выглядевший так, словно когда-то являлся частью Брайтонского королевского павильона.
– Верно, там есть крыша, ведь в машине мы все не поместимся, – вздохнула Фрина, которая терпеть не могла архитектуру рококо. – Идемте.
Берт и Сес подхватили корзинку, а Дот забрала полость и сумочки. Когда они относительно комфортно расселись с тарелками, полными фазаньего мяса, ветчины и салата оливье, Фрина завела разговор о деле.
– Мне нужна ваша помощь, джентльмены, а вам нужна моя, – заявила она. – Еще салата?
Для Берта салат оливье оказался новинкой, к которой он не прочь был привыкнуть, поэтому водитель кивнул и подставил тарелку.
– Где вы познакомились? – спросила вдруг Фрина.
Берт проглотил еду и ухмыльнулся.
– Сначала в армии. Потом я работал в доках и Сес тоже. Мы с Сесом стали приятелями, потому что работали в одной бригаде. Нас прозвали «красными». Большие боссы не очень-то любят таких, поэтому в один прекрасный день нас перестали вербовать у Стены Плача, щеголи нас в упор не видели.
– Стена Плача? – озадаченно переспросила Фрина. – Щеголи?
– Стена Плача – это место сбора наемных рабочих, а щеголи – бригадиры-вербовщики, – пояснил Берт. – Вот мы с Сесом и бросили это гиблое дело. Один приятель дал нам напрокат машину, и теперь мы зарабатываем наш хлеб на такси. Непростая это штука, – грустно заметил Берт. – Все эти «да, сэр» и «нет, сэр» нам не по нутру. Но все-таки жить можно, – заключил он. – Там еще осталась эта курятина? Да, мисс – так что вы от нас хотите? Что у вас за игра? Я старался быть вежливым, понимаете?
– Наполните бокалы, и я расскажу вам одну историю.
Умолчав об отравлении Лидии Эндрюс, которое Фрина теперь не считала злодеянием, она рассказала таксистам про русских танцовщиков, про бани мадам Бреда, про обыск в своем номере и пакетик с настоящим кокаином. Фрина выдала и свою единственную зацепку: Литтл Лон, семьдесят девять.
– Литтл-Лонсдейл-стрит! – воскликнул Берт. – И вы думаете, эти контрреволюционеры сами не дотумкали?
– Думаю, нет, – чуть помедлив, ответила Фрина. – Тогда они не стали бы просить кого-то еще, а они посчитали, что Литтл Лон – чье-то имя. Хотя, это может быть и ловушка. Я думаю, Герда подыгрывает княгине, чтобы вытрясти из нее хоть что-нибудь. Против мадам Бреда у меня нет улик; правда, Саша уверяет, что следил за ней, когда его ударили ножом. Это случилось в ту ночь, когда вы подобрали нас в Тураке.
– Элизабет, я пока еще не готова слушать умные вещи, – простонала она. – Дот, принеси черный кофе.
Фрина закурила и откинулась на спинку дивана.
Доктор окинула ее строгим взглядом.
– Если вы будете колобродить ночь напролет и начинать день с черного кофе и сигарет, через месяц вы окажетесь у меня, юная леди, – заметила Элизабет. – И раньше времени превратитесь в развалину. Мне нужно сообщить вам кое-что важное, а в больнице меня ждет пациентка. Послушайте меня, ради бога!
Фрина допила кофе. В ее глазах снова появился огонь, она взбодрилась и оживилась.
– Простите меня, Элизабет, я иногда бываю такой гадкой! Говорите, конечно!
– Я о пакетиках, которые вы мне прислали. Во что вы ввязались?
– А что? Что в них такое?
– Вот в этом, – сказала доктор Макмиллан, выкладывая на стол аптечную упаковку, запечатанную красной восковой печатью, – хлорид натрия, обычная поваренная соль. А в этом, – она вытащила муслиновый пакетик, – чистый кокаин. Меня не интересует, где вы их взяли, но советую вам быть поосторожней, моя дорогая. Эти люди порой действуют слишком поспешно.
– Об этом я слышала… – пробормотала Фрина. Крошечный пакетик попал в ее карман, когда она была у мадам Бреда, и там был настоящий кокаин. А в пакетике побольше, который она приобрела как настоящий кокаин у княгини де Грасс, оказалась соль.
– Интересная соль, – добавила доктор, поднимаясь. – Я обнаружила в ней следы самых разных химических элементов. Думаю, это соль Мертвого моря – ее используют для солевых ванн в некоторых салонах красоты. Что ж, мне пора.
– Выпейте хотя бы чашку чаю, Элизабет! – запротестовала Фрина, но гостья покачала головой.
– Биологические процессы не ждут, – заметила доктор и ушла.
В дверях она столкнулась с господином Смайти.
Управляющий был вежлив, но тверд. Он понял, что мисс Фишер была совершенно непричастна к правонарушениям, по поводу которых вчера вечером к ней наведались полицейские. Он рад, что все так мирно закончилось. Но больше такое повторяться не должно. Еще один такой эпизод – и ради благополучия отеля он будет вынужден попросить мисс Фишер найти другое место пребывания. Фрина улыбнулась и уверила его, что подобных случаев больше не ожидается и что внушительные douceur [34]непременно будут добавлены к счету, чтобы успокоить его оскорбленные чувства. Господин Смайти удалился с довольным видом, осторожно закрыв за собой дверь.
– Срочно запри дверь, Дот! Не то еще кто-нибудь сюда заглянет и устроит представление перед завтраком, – крикнула Фрина и добавила: – Не открывай никому, кроме обслуги! Черт, как там говорится? «Так не глушил меня никто со дня, как мужа матери отцом назвал я». [35]Кажется, Шекспир. Саша! Пора вставать!
Молодой человек, явно успевший снова заснуть, вынырнул из-под одеяла и за минуту оделся. Он уселся на диване рядом с Фриной, на зависть бодрый и свежий.
Фрина взглянула на него с возмущением:
– Как можно так хорошо выглядеть в этот час? Это неестественно. Отвратительно. Ну да ладно. Что ты делаешь сегодня?
– Мне нужно зайти в «Скотс». У нас с сестрой утреннее представление в десять, потом еще одно в три, и вечернее шоу в театре «Тиволи». Думаю, княгиня захочет с тобой поговорить, – добавил он.
– Я бы тоже хотела с ней побеседовать. О, господи, кто там еще?
Дот пошла открывать и вернулась, катя столик с завтраком.
– Наконец-то! – сказала Фрина и принялась за вареное яйцо.
В девять часов они с Сашей уже спускались по лестнице, направляясь в отель «Скотс». На стойке администратора ее ждали два конверта: тонкий голубой с золотыми краями и ничем не украшенный пухлый белый. Незаметно для Саши она опустила их в сумочку, решив прочесть позже. Фрина не собиралась ни с кем делиться всеми известными ей сведениями. Дот получила все необходимые инструкции на случай, если мисс Фишер не вернется через три часа, и номер телефона душки полицейского. Саша предложил Фрине руку, и ее ладонь в перчатке проскользнула между его локтем и мускулистым боком. Он и вправду был очень привлекателен.
Саша, похоже, угадал мысли Фрины – уголки его губ чуть дрогнули в еле заметной самодовольной улыбке; если бы на его месте оказался другой мужчина, Фрина рассердилась бы. Но Саша ее умилял. В нем не было самолюбия мужчины-завоевателя, только детская актерская гордость, рожденная заслуженными аплодисментами искушенной публики. От прозрачного утреннего солнца на аккуратной блестящей шапочке Фрининых волос появился рыжий отсвет. Они подошли к «Скотс», не самому модному, но весьма респектабельному отелю. Швейцар с явным неодобрением оглядел Сашин костюм, но впустил его, нехотя раскрыв дверь. Фрина не дала швейцару чаевых, и это расстроило его еще больше.
Когда Саша влетел в номер, княгиня и Элли, пересчитывавшие горстку монет, подняли на него глаза и тут же вернулись к прежнему занятию.
– Мой мальчик, ты должен принять ванну и переодеться, – рявкнула княгиня. – Через час у тебя спектакль. Элли, собери монеты и спрячь их. Мисс Фишер, садитесь, пожалуйста. Хотите чаю?
Фрина кивнула, убрала с кресла три пары рваных чулок и села, исполнившись внимания.
Княгиня налила чай из самовара в фарфоровую чашку и передала ее Фрине. Элли тем временем ссыпала деньги в мешочек и исчезла в соседней комнате, вероятно, для того, чтобы снабдить Сашу чистым трико. Фрина вспомнила о маске смерти и вытащила ее из кармана пальто. Княгиня схватила маску и провела длинным узловатым пальцем по красным пятнам на ее краях.
– Ваша? – резко спросила она.
Фрина махнула рукой в сторону соседней комнаты.
– Его, – ответила она столь же резко.
Лицо старухи, казалось, еще больше осунулось.
– А-а. Он сам мне все расскажет. А вас не ранили?
– Конечно, нет, – ответила Фрина. – И Саша ранен совсем неопасно. Просто царапина на руке. Она ему даже не мешает.
– А-а! – издала торжествующий возглас княгиня. – Он все-таки развлек вас? Как бы я хотела, чтобы он женился! Это его единственный талант – это и танцы. Если нам не повезет, он станет жиголо, а это недостойно потомка княжеского рода. Мы ни на что не годимся! Меня ничему, ничему не научили в детстве – считалось, что работать должны крестьяне. Но я училась, самостоятельно докапываясь до истины. Потом царские дочери пошли в сестры милосердия, и мне тоже разрешили заняться чем-нибудь полезным. Но когда мы оказались в Париже, я поняла: мой самый ценный талант тот же, что у Саши. И я… это было весьма забавно, но очень скоро все будет кончено. Что же случилось?
– За ним гнались. И мы прибегли к хитрости. Княгиня, вы знали, что в пакетике, который вы мне продали, обычная соль?
На лице княгини не дрогнула ни одна складочка, но она заговорила на пол-октавы ниже:
– Соль? Нет, я отдавала деньги не за соль. Что себе думает Герда?
– Не знаю. Вы уже покупали у нее этот товар?
– En effet… mais pas tout-!a-fait, [36]– призналась княгиня. – Она всегда находила предлог не продавать.
– Предлог?
– Да. Или говорила, что за ней наблюдает мадам, или что поставок еще не было, или что все уже продано… Tiens! [37]Соль! А мы заплатили за нее цену кокаина!
Старуха расхохоталась, и через мгновение Фрине это все тоже показалось смешным. Она попробовала чай – он был очень крепким, с лимоном и совсем ей не понравился.
Но был еще пакетик настоящего кокаина, найденный в ее пальто вместе с запиской. И когда пакет соды, которым она подменила наркотик, выпал из кармана ее пальто, Эллис, полицейский, выпалил: «Все как она сказала». Это означало, что человек, который навел на Фрину полицию, знал о сделке, совершенной княгиней в банях мадам Бреда. Круг подозреваемых, таким образом, ограничивался княгиней, ее свитой, Гердой и, возможно, мадам Бреда – любой из них мог подбросить Фрине кокаин.
Княгиня перестала смеяться, вытерла слезы и подлила себе чаю. Потом кивнула Фрине:
– Вы продвинулись в своем расследовании? – спросила она, и Фрина покачала головой. – У меня есть адрес, может быть, имя – я точно не знаю, – продолжала княгиня. – Вероятно, он вам поможет.
Де Грасс вытащила сложенный лист бумаги из недр своего наряда, который на этот час состоял из старомодного корсета и роскошного голубого атласного платья, довольно длинного и местами выцветшего.
Фрина развернула листок.
– Литтл Лон, семьдесят девять, – с трудом прочла она нацарапанный кошмарным почерком текст.
– Кто этот Лон? – спросила княгиня. – Вот что я хотела бы узнать. Возможно, это и есть наш сукин сын.
– Сукин сын?
– Негодяй.
– Я найду его, – пообещала Фрина и попрощалась с де Грассами.
Красавчик Саша нежно поцеловал ее и подвел к сестре для поцелуя. Фрине они казались настолько похожими, что она не стала возражать. Она знала, что близнецы хотят вместе обладать ею, и такая перспектива уже начала казаться ей увлекательной, но она решила оставить похотливые мысли и удалиться. Фрина нарочито громко простучала каблучками по коридору, а затем, крадучись, вернулась и приникла ухом к двери.
Она услышала голос старухи, говорившей на своем уже знакомом французском:
– Ну как дойная корова? Ты ей понравился?
– Разумеется, – самодовольно ответил Саша. – Гладил, пока она не замурлыкала. Для англичанки она необычайно чувственная. Думаю, я окрутил ее. Она снова захочет меня.
– Она тебе заплатила? – заскрипела старуха, и Саша, должно быть, пожал плечами – Фрина слышала, как княгиня слегка шлепнула его.
– Бабушка, не будь такой жадной! – запротестовал он, смеясь. – В следующий раз заплатит. Думаю, в конце концов я на ней женюсь.
– Может быть. По крайней мере, ты не напрасно потратишь силы. Похоже, она богата. И умна.
– Это правда, она спасла меня обманом. Ее голова работает с потрясающей скоростью. Надеюсь, она найдет Roi de Neiges.
– Да, она его найдет, и тогда ты последуешь за ней и… – Де Грасс издала глухой звук, возможно, сопровождавшийся красноречивым жестом. – Месть сладка, деточки. Мы вытрясем из него все до последнего сантима, прежде чем он умрет. С таким капиталом тебе, Саша, больше не придется работать, а твоя сестра сможет выйти замуж по любви.
Княгиня радостно загоготала.
– Я не выйду замуж, – возразила Элли. – Мне не нравятся мужчины. Саша, когда в следующий раз пойдешь к мисс Фишер, возьми меня с собой! Ну пожалуйста, Сашенька!
– Не думаю, что ей это понравится… – задумчиво произнес Саша. – Но я ее спрошу. Мне нужно помыться – скоро спектакль. Иди потри мне спину.
Фрина беззвучно прошла по коридору. Без единого слова она миновала швейцара. Он проводил ее удалявшуюся фигурку мрачным взглядом и вздохнул. Он видел, что эта женщина принадлежала к сливкам общества. Лучше держать сторону имущего класса. По крайней мере, его так учили. Но ему ничего хорошего это еще не принесло.
Вскоре Фрина поняла, что она привлекает к себе внимание, потому что идет слишком быстро, и к тому же, чтобы бегать в узкой юбке, широком пальто и на высоких каблуках, нужно быть очень внимательной, а в данный момент она на это не способна. Поэтому она зашла в кафе, заказала чай, закурила сигарету и выпустила в воздух облачко дыма. Так вот зачем русские приняли ее в свою компанию! Для приманки. Какое вероломство!
Она пила чай слишком быстро и обожгла небо. Злиться на этих русских бессмысленно. Они аморальны и симпатичны, как котята. И все же она поклялась себе в одной вещи: Саша не вытащит из ее кошелька ни единого пенни и она никогда не выйдет за него замуж. Многих женщин на этом свете используют мужчины, но Фрина не собиралась становиться одной из них.
Фрина открыла первое из двух писем и обнаружила в толстом белом конверте составленное с безупречным вкусом приглашение на сегодняшний ужин от господина Сандерсона, депутата парламента. Она отложила приглашение и разорвала другой, надушенный конверт. На отчаянно лиловом листе бумаги значился адрес Лидии Эндрюс. В немногословной записке Лидия просила мисс Фишер позвонить ей при первой же возможности. Фрина фыркнула. И все-таки эта женщина была липучей. Она скомкала письмо и вышла из кафе, бросив письмо Лидии в урну для мусора. Она поедет на ужин к Сандерсону, но перед этим им с Дот нужно кое-куда пойти и кое с кем встретиться.
В первую очередь, она должна была взять напрокат машину. Фрина хорошо водила, и ей не нравилось постоянно вызывать такси.
Она вспомнила, что видела на этой улице, ближе к окраине города, гараж – там раньше были конюшни для городских экипажей. Фрина вскочила в трамвай и крепко ухватилась за поручень, вдыхая странный, пахнущий озоном и горячей пылью воздух. Вскоре она высадилась на углу Спенсер-стрит. Гараж оказался большим, недавно выкрашенным помещением. Едва Фрина вошла, перед ней возник услужливый, запачканный бензином молодой человек. Мрачное помещение бывших конюшен теперь сияло светом медных светильников и тщательно отполированными выкрашенными стенами. Молодой человек проворно вытер руки обрывком ткани и поспешил к ней.
– Мадам, чем я могу вам помочь?
– Я хочу взять машину напрокат, – сказала Фрина. – Какие у вас есть?
Молодой человек указал на внушительную «Герцогиню» – высокая подвеска, закрытый кузов, наверняка ее делал мастер, изготовлявший прежде кареты.
Фрина улыбнулась.
– Боюсь, такая тихоня не для меня. Как насчет этой? – спросила она, проводя рукой по ярко-красной гоночной «Испано-Сюизе». Лихая низкая подвеска, внушительный капот с дьявольски мощным мотором.
Молодой человек смерил Фрину взглядом, пытаясь оценить ее силы.
– Давайте прокатимся вместе! Увидите – я с ней справлюсь. Я не причиню вреда этой милой даме, просто мне нужна быстрая машина. Поедем.
Молодой человек снял брезентовый чехол и беспомощно последовал за Фриной.
Он пристально следил за тем, как Фрина нажала на педаль, ловким щелчком повернула стартер и завела мотор. Цилиндры взревели – глушитель для этой машины не был предусмотрен. Фрина взялась за руль, отпустила педаль, и машина выехала на Спенсер-стрит. Мисс Фишер аккуратно повернула налево.
Они проехали около двух километров, миновали крикетную площадку, и Фрина открыла дроссельную заслонку, позволив мотору работать в полную силу. Загорелась красная лампочка на спидометре.
– Скорость и так большая, мисс! – застонал механик. – Я сдаюсь! Забирайте ее!
Фрина сбавила скорость и впервые за это время отвела взгляд от дороги. Она казалась немного разочарованной.
– Что ж, отлично, – проворчала она, с визгом покрышек развернулась на сто восемьдесят градусов и повезла механика обратно в гараж с такими мастерством и скоростью, которых ему не приходилось встречать до этого.
Они въехали в гараж, и Фрина заглушила мотор.
– Для начала я возьму ее на неделю, – любезно сказала она. Молодой человек заметил, что ее сияющие черные волосы после поездки остались в идеальном порядке. – Мне неважно, сколько она стоит, – продолжала Фрина. – И если вы не хотите давать ее в аренду, я ее куплю. Отличная машина… Сколько она стоит?
– Я не хочу продавать ее, мисс. Я сам собираюсь на ней ездить… Я заменил мотор, два месяца на это угробил…
– Пятьдесят фунтов в неделю, – предложила Фрина.
С поспешностью, вызванной не только этим щедрым предложением, механик сунул в машину рукоятку для завода и получил пачку банкнот.
Фрина снова завела еще теплый мотор, вывела машину на Спенсер-стрит, как скакуна к препятствию, и рванула прочь так, что прохожие бросились врассыпную. Молодой человек взял в руки визитную карточку, увидел, что его клиентка живет в «Виндзоре», и закрыл гараж раньше времени. Ему вдруг захотелось выпить.
Фрина заехала на стоянку у главного входа в отель и позвала швейцара.
– Где я могу ее оставить?
У швейцара челюсть отвисла. Он поспешил к постоялице.
– Припаркуйте ее прямо здесь, мисс, я за ней присмотрю. Красивая машина, мисс. Это «Лагонда», верно?
– «Испано-Сюиза», видите фигурку аиста на радиаторе? Первая такая машина была собрана для испанского короля Альфонса. [38]Эта – 46CV, хороша, правда?
Фрина подъехала к указанному швейцаром месту и заглушила мотор. Она сглотнула, чтобы не закладывало уши: «Испано-Сюиза» рычала как лев.
Фрина взбежала по ступенькам, поднялась по главной лестнице, открыла дверь своего номера и напугала Дот, которая в это время штопала чулок, так, что девушка уколола палец.
– Брось это, Дот, мы едем кататься!
– Кататься, мисс? В автомобиле? – Дот облизала палец и повесила чулок на спинку стула. – Что вы наденете?
Фрина уже копалась в платяном шкафу, охапками вытряхивая из него одежду.
– Наверное, брюки и широкое пальто. Я знаю, сейчас май, но на улице зябко. Устроим пикник?
– Может пойти дождь, – с сомнением ответила Дот, возвращая на место разбросанные Фриной вещи.
– Ну и что? У машины складной верх. Позвони вниз и попроси приготовить нам корзину для пикника. И зонтик.
Фрина нашла свое пальто и надела брюки из темной саржи, какие носят управляющие уважаемых банков. Дот тем временем выполняла ее распоряжения.
– Сказали, все будет готово через десять минут.
– Хорошо. А что же надеть тебе? Хочешь, я дам тебе какие-нибудь брюки?
Дот содрогнулась, а Фрина рассмеялась.
– Надень зимнее пальто, голубую шляпу клоше и возьми с собой меховую полость, тогда уж точно не замерзнешь. Не знаю, далеко ли мы уедем.
– Мисс, пикник можно устроить и в парке, нам не обязательно выезжать из города, – возразила Дот. Она не любила открытых и небезопасных пространств без всяких удобств.
– Ну, поехали! – воскликнула Фрина. – Ничего не забыли?
Дот подхватила сумочку, пальто и полость из шкуры кенгуру и побежала за своей взбалмошной хозяйкой вниз по лестнице.
Швейцар уже погрузил в багажник корзину с едой, приготовленную для них на кухне. Фрина уселась на водительское место, а Дот очень осторожно устроилась на пассажирском сиденье.
– Мисс, вы поведете сами? – прошептала она. Фрина рассмеялась.
– Моим учителем была мисс Мэй Канлифф, которая стала чемпионкой Каирских гонок в двадцать четвертом году; она говорила, что у меня есть задатки гонщицы, – объявила мисс Фишер, пока швейцар заводил хрипло ревущий мотор. – Со мной ты будешь в безопасности, Дот. Спасибо! – крикнула она швейцару, протянув ему монету в два шиллинга.
Он поклонился.
– Можно ехать, мисс, – крикнул он, и Фрина вырулила на дорогу.
Дот закрыла глаза и доверила душу Богу.
– Восьмилитровый рядный двигатель, верхний коленвал, многоступенчатая коробка передач, ручная регулировка амортизаторов, – кричала Фрина сквозь рев мотора, казавшийся Дот похожим на грохот орудий. – В Брикъярде она шла со скоростью сто километров в час в течение восемнадцати часов – классная машина! Сто лошадиных сил при 1600 оборотах в минуту! Может, он все-таки передумает и продаст ее мне? Дот! Дот, открой глаза!
Дот послушалась, увидела, как от них едва успел увернуться огромный рыночный фургон, и снова зажмурилась.
– За городом будет лучше. Мне еще нужно забрать пару своих знакомых. Они ждут на углу Спенсер-стрит… А вот и они!
Фрина резко затормозила и помахала рукой. Дот, которую подбросило вперед, с тревогой уставилась на побитое такси, увидела, как кто-то махнул рукой, видимо, подавая знак, – и Фрина снова погнала «Испано-Сюизу» на неимоверной скорости. Мимо промелькнула сортировочная станция железной дороги, и Дот, удивляясь тому, что до сих пор жива, украдкой косилась из-под полей своей шляпы. Глаза девушки слезились от встречного ветра. Указатели стремительно сменяли друг друга. Они выехали на Дайнон-роуд и на бешеной скорости понеслись в западном направлении. Они почти миновали длинные серо-зеленые болота вдоль железнодорожных путей. Мост выскользнул из-под быстрых колес; рев и вибрация мощного двигателя пробирали Дот до костей. Так прошло полчаса.
– Куда мы едем? – крикнула Дот, удивляясь, как громко она, оказывается, может говорить.
Фрина не отрывала взгляд от дороги.
– Проедем вдоль реки, потом где-нибудь остановимся. Посмотри назад, Дот, они едут за нами?
В кильватере великолепной «Испано-Сюизы» старательно ползущее такси марки «Моррис» казалось маленькой точкой. Фрина сбросила скорость, и они покатили по грунтовой дороге вдоль реки, у берега которой было пришвартовано множество небольших суденышек, в основном яхт и прогулочных лодок.
По другому берегу, насколько простирался взгляд, тянулись сады и огороды. Дот заметила плоские плетеные шляпы китайцев, работавших на грядках с белокочанной капустой и брокколи.
– О, мы едем в чайный сад! – воскликнула Дот, когда «Моррис» поравнялся с ними, и обе машины последовали дальше на вполне пристойной скорости.
Сады были хорошо спланированы, плодородная почва возле реки использовалась для выращивания экзотических растений, добавлявших прелести растущим рядом эвкалиптам и австралийской акации. В мае в садах было тихо и немного неопрятно. Даже вечнозеленые растения зимой выглядят печально, подумала Фрина. Она остановила машину и сообщила Дот, что та теперь в полной безопасности. «Моррис» затормозил и, казалось, осел на колесах, а из-под его капота вырвалось облако пара.
Обитатель садов павлин оглядел незнакомцев, обдумывая, стоит ли разворачивать перед ними свой хвост, но решил этого не делать.
Из «Морриса» послышался голос:
– Сес! Помоги мне, что ли!
– В чем дело? – заспанным голосом спросил Сес.
– Чертова дверь опять слетела с петель. У тебя есть проволока?
Повозившись немного, Сес нашел кусок проволоки и закрепил дверь. Приятели вылезли наружу и осмотрели свою колымагу.
– Думаю, ей пора на свалку, приятель, – грустно заметил Сес.
Берт снял шляпу, вытер пот со лба и водрузил шляпу на место.
– Нет, дружище, она еще побегает. Надо только немного поколдовать над ней. На обратном пути нужно залить в нее воды – в реке полно воды.
Они приблизились к Фрине, которая сидела на корточках и пыталась напоить Дот коньяком.
– Она напугалась, да? – поинтересовался Берт. – Да, капля горячительного – лучшее лекарство. Мне всегда помогает, верно, Сес? Машина хороша, хотя мчится, как… я хочу сказать – быстро ездит. Повезло, что мы не наткнулись на копов.
Дот выпрямилась, отказалась от коньяка и объявила, что она в полном порядке.
– Сейчас мы устроим пикник, джентльмены. Где бы нам расположиться? – спросила Фрина, убирая фляжку в машину.
Берт посмотрел на Сеса.
– Тут есть этот… как его… – Он указал на бельведер, выглядевший так, словно когда-то являлся частью Брайтонского королевского павильона.
– Верно, там есть крыша, ведь в машине мы все не поместимся, – вздохнула Фрина, которая терпеть не могла архитектуру рококо. – Идемте.
Берт и Сес подхватили корзинку, а Дот забрала полость и сумочки. Когда они относительно комфортно расселись с тарелками, полными фазаньего мяса, ветчины и салата оливье, Фрина завела разговор о деле.
– Мне нужна ваша помощь, джентльмены, а вам нужна моя, – заявила она. – Еще салата?
Для Берта салат оливье оказался новинкой, к которой он не прочь был привыкнуть, поэтому водитель кивнул и подставил тарелку.
– Где вы познакомились? – спросила вдруг Фрина.
Берт проглотил еду и ухмыльнулся.
– Сначала в армии. Потом я работал в доках и Сес тоже. Мы с Сесом стали приятелями, потому что работали в одной бригаде. Нас прозвали «красными». Большие боссы не очень-то любят таких, поэтому в один прекрасный день нас перестали вербовать у Стены Плача, щеголи нас в упор не видели.
– Стена Плача? – озадаченно переспросила Фрина. – Щеголи?
– Стена Плача – это место сбора наемных рабочих, а щеголи – бригадиры-вербовщики, – пояснил Берт. – Вот мы с Сесом и бросили это гиблое дело. Один приятель дал нам напрокат машину, и теперь мы зарабатываем наш хлеб на такси. Непростая это штука, – грустно заметил Берт. – Все эти «да, сэр» и «нет, сэр» нам не по нутру. Но все-таки жить можно, – заключил он. – Там еще осталась эта курятина? Да, мисс – так что вы от нас хотите? Что у вас за игра? Я старался быть вежливым, понимаете?
– Наполните бокалы, и я расскажу вам одну историю.
Умолчав об отравлении Лидии Эндрюс, которое Фрина теперь не считала злодеянием, она рассказала таксистам про русских танцовщиков, про бани мадам Бреда, про обыск в своем номере и пакетик с настоящим кокаином. Фрина выдала и свою единственную зацепку: Литтл Лон, семьдесят девять.
– Литтл-Лонсдейл-стрит! – воскликнул Берт. – И вы думаете, эти контрреволюционеры сами не дотумкали?
– Думаю, нет, – чуть помедлив, ответила Фрина. – Тогда они не стали бы просить кого-то еще, а они посчитали, что Литтл Лон – чье-то имя. Хотя, это может быть и ловушка. Я думаю, Герда подыгрывает княгине, чтобы вытрясти из нее хоть что-нибудь. Против мадам Бреда у меня нет улик; правда, Саша уверяет, что следил за ней, когда его ударили ножом. Это случилось в ту ночь, когда вы подобрали нас в Тураке.